Андреева Александра Алексеевна
Генрик Ибсен и основные идеи его произведений

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Критический очерк.

  

ГЕНРИКЪ ИБСЕНЪ И ОСНОВНЫЯ ИДЕИ ЕГО ПРОИЗВЕДЕНІЙ
Критическій очеркъ.

I.

   Генрикъ Ибсенъ сюжеты своихъ драмъ беретъ только изъ норвежской жизни. Но драмы эти, за послѣднія 10 лѣтъ, стали достояніемъ всѣхъ европейскихъ литературъ. Несмотря, однако, на такую извѣстность, и на богатое литературное прошлое,-- Ибсенъ пишетъ уже полвѣка,-- онъ мало популяренъ и съ его именемъ не связывается въ представленіи публики опредѣленно выраженной физіономіи. Для многихъ Ибсенъ остается явленіемъ страннымъ, непонятнымъ и какъ будто болѣзненнымъ. Да и критика, какъ европейская, такъ и русская, не опредѣлила еще его значенія вполнѣ точно и колеблется между двумя крайними взглядами. Для однихъ Ибсенъ -- талантъ качества не высокаго; творчество его -- симптомъ "вырожденія"; онъ, будто бы, искусно пользуется склонностью новыхъ поколѣній въ символикѣ и мистицизму, но онъ не имѣетъ будущаго, потому что самъ служитъ модѣ и отражаетъ на себѣ нездоровое настроеніе въ обществѣ. Наоборотъ, для другихъ, Ибсенъ -- талантъ міровой. Онъ не только реформаторъ въ литературномъ творчествѣ и создатель новой драмы, но глашатай новыхъ воззрѣній, новыхъ общественныхъ идеаловъ. Разрушая, какъ будто, традиціонные устои жизни, онъ даетъ новую красоту, новую правду; такъ думаютъ другіе. Возможно, что зерно истины есть и въ томъ, и въ другомъ сужденіи, но не намъ, современникамъ поэта, принадлежитъ окончательный судъ надъ нимъ. Это -- дѣло будущаго. Мы можемъ только наслаждаться у Ибсена красотою поэзіи,-- ею несомнѣнно проникнуты образы его фантазіи,-- и вмѣстѣ съ тѣмъ вдумываться и въ глубокіе вопросы жизни, которые положены въ основу его творчества. Въ бѣгломъ очеркѣ его дѣятельности нѣтъ возможности выяснить и поэтическую сторону предмета, и идейную его основу. Съ поэзіею Ибсена насъ лучше всего знакомитъ чтеніе самихъ произведеній. Я ограничиваюсь тѣмъ, что намѣчаю въ общихъ чертахъ ту область мысли, въ которой преимущественно вращается фантазія поэта, и мы увидимъ въ сюжетахъ его драмъ и въ изображенныхъ имъ характерахъ, какими мыслями волнуетъ онъ своихъ современниковъ.
   Начнемъ съ тѣхъ пьесъ, которыя прежде всего обратили на себя вниманіе европейской публики. Съ 80-хъ годовъ въ Германіи и Англіи получили извѣстность "Нора" и "Привидѣнія".
   "Нора" у насъ дается на сценѣ и сюжетъ ея очень извѣстенъ. Жена тихонько отъ мужа заняла деньги, выдала вексель и поддѣлала на немъ подпись отца. Нѣсколько лѣтъ спустя, кредиторъ ея, не получивъ отъ ея мужа того мѣста на службѣ, котораго добивался, сперва грозитъ женѣ, прося ея ходатайства, а затѣмъ доводитъ ея поступокъ до свѣдѣнія мужа. У супруговъ происходитъ объясненіе, и они расходятся... Фабула драмы несложна; а между тѣмъ она не всегда понятна, и публика въ театрѣ часто недоумѣваетъ, чѣмъ собственно мучится героиня и откуда такая развязка драмы. Въ жизни супруговъ разыгрывается внутренняя драма: въ ней изображается ихъ взаимное непониманіе и превращеніе жены изъ куклы въ разумное существо. Нора совершила преступленіе по легкомыслію или ребячеству: она ничего не видѣла дурного въ томъ, что поддѣлала подпись. Вѣдь она сдѣлала это, чтобы спасти любимаго человѣка, достать денегъ на леченье своего мужа. Въ 1-мъ дѣйствіи разговоръ съ кредиторомъ, а затѣмъ съ мужемъ наталкиваютъ ее на сомнѣніе, на вопросъ: хорошо ли она поступила тогда? Тутъ въ первый разъ самостоятельно начинаетъ работать ея сознаніе, а до сихъ поръ она всѣ свои мысли получала готовыми отъ мужа, и отвѣтственность за ея поступки несъ онъ одинъ. Единственный серьезный шагъ, который она сдѣлала безъ спросу и которымъ гордилась какъ высокимъ подвигомъ,-- оказывается теперь преступленіемъ. Недоумѣніе передъ своимъ поступкомъ -- хорошо это или дурно?-- и сознаніе отвѣтственности жестоко ее мучитъ. Затѣмъ, мучитъ ее и необходимость все скрывать отъ мужа: она думаетъ, что, любя ее, мужъ все, и вину ея, и безчестье, возьметъ на себя. А ее страшитъ та жертва, которую, она увѣрена, онъ готовъ принести для нея; она съ трепетомъ ждетъ того момента, когда онъ все узнаетъ... Это будетъ нѣчто сверхъестественное, то чудо, которое покажетъ ей любовь мужа, такую же безпредѣльную, какую она къ нему питаетъ... Этими чувствами сомнѣнія въ себѣ и сознанія вины своей, страхомъ суда и прощенія; ожиданіемъ чуда (такого великаго чуда, котораго она не вынесетъ, а лучше лишитъ себя жизни),-- этимъ-то и терзается молодая женщина въ продолженіе всего хода пьесы. Но чудо не совершается. Мужъ выказалъ не любовь, а себялюбіе; Нора же за эти три дня мученій выросла; изъ полу-ребенка она превратилась въ мыслящаго человѣка и теперь хочетъ самостоятельно учиться жить и думать. До сихъ поръ ихъ супружество не было союзомъ двухъ независимыхъ и равныхъ людей; потому что мужъ (а раньте отецъ) смотрѣлъ на нее не какъ на человѣка, отвѣтственнаго за свои поступки, а только какъ на живое украшеніе мужской жизни, какъ на куклу. Теперь она это поняла, и не можетъ дольше выносить своего кукольнаго очага: она убѣгаетъ отъ него. Этотъ порывъ женщины къ равенству и къ свободѣ нарушаетъ связь, освященную церковью и закономъ; расторгается бракъ, разрушается семья; женщина измѣняетъ обязанностямъ не только жены, но и матери: она уходитъ отъ дѣтей -- искать новаго смысла жизни, новаго знанія, новыхъ самостоятельныхъ убѣжденій.
   Драма эта совпала съ женскимъ эманципаціоннымъ движеніемъ въ скандинавскихъ государствахъ и вызвала множество толковъ: о ней столько писалось и говорилось, столько шло -споровъ и ссоръ; она затрогивала такъ много наболѣвшихъ вопросовъ, что люди миролюбивые предпочли, наконецъ, вовсе не касаться ея въ разговорѣ, и приглашая гостей, дѣлали на письмѣ приписку: "о Норѣ просятъ не говорить". И нѣмецкая публика отнеслась въ переводу этой пьесы также горячо: одни защищали равноправность жены; другіе негодовали на нее за пренебреженіе въ материнскимъ чувствамъ, и не прощали Норѣ, что она бросила дѣтей изъ-за какого-то неяснаго порыва самостоятельности; этихъ порицателей было большинство. Потому на нѣкоторыхъ сценахъ Германіи пьеса и давалась съ иною даже развязкою, чѣмъ у Ибсена: Нора тутъ оставалась при дѣтяхъ. Всѣ эти споры о томъ, хорошо ли поступила героиня и какъ должна она была поступить, ссориться или мириться съ мужемъ, оставаться въ семьѣ или бѣжать отъ нея -- доказывали прежде всего то, какъ живо нарисована была картина, если къ ней можно было примѣнять тѣ же споры, что въ дѣйствительной, а не выдуманной жизни. За этими спорами публика какъ будто не замѣтила, что этотъ такъ реально, жизненно очерченный характеръ, поставленный притомъ въ самыя обыденныя условія существованія, тѣмъ не менѣе представляетъ собою типъ совершенно исключительный. Всякая ли жена-кукла способна стать Норою? Многія ли обладаютъ ея душевными силами и способны такъ быстро выростать умственно отъ работы совѣсти и сознанія? А у Ибсена Нора перерождается на глазахъ у зрителя, и въ послѣднемъ дѣйствіи она уже совсѣмъ иная женщина, чѣмъ въ первомъ.
   Критика существующаго строя семьи, вложенная Ибсеномъ въ уста Норы, и заключеніе пьесы, гдѣ авторъ какъ будто отрицаетъ святость и ненарушимость супружескаго союза, вызвала обвиненія его въ безнравственности. Эти обвиненія усилились послѣ "Привидѣній", гдѣ тотъ же вопросъ семейныхъ устоевъ поставленъ былъ еще рѣзче. Съ откровенностью, какую публика видѣла въ натуралистическихъ романахъ Зола и его школы, Ибсенъ въ "Привидѣніяхъ" выводитъ на сцену сына, который наслѣдовалъ тяжкую болѣзнь отъ кутилы-отца. Онъ заставляетъ его на глазахъ зрителей впадать въ идіотизмъ, а мать его колебаться -- отравить его или нѣтъ. Героинею драмы и является эта мать, женщина, загубившая свою жизнь неправильнымъ пониманіемъ семейныхъ обязанностей. Смолоду она отдалась всецѣло тому, что она считала своимъ долгомъ; теперь, подъ вліяніемъ новыхъ идей, она приходитъ къ сомнѣнію въ томъ, правильно ли она понимала свой долгъ. Сперва она приходитъ въ сомнѣнію, затѣмъ въ отрицанію прежняго образа мыслей, а потомъ находитъ, какъ будто, примиреніе старыхъ взглядовъ съ новыми, но тутъ катастрофа съ сыномъ прерываетъ ходъ этой внутренней ея драмы.
   Замыселъ очень глубокъ и сложенъ, но внѣшнее дѣйствіе незначительно. Можно даже сказать, что дѣйствія на сценѣ вовсе нѣтъ. Пріѣзжаетъ пасторъ въ имѣніе покойнаго камергера Альвинга и встрѣчается съ его сыномъ, только-что вернувшимся изъ-за границы. Пасторъ пораженъ вольностью взглядовъ молодого художника на бракъ и любовь. Пораженъ не меньше и тѣмъ, что узнаетъ про семейную жизнь покойнаго Альвинга; вдова разсказываетъ ему то, что она всю жизнь тщательно скрывала отъ всѣхъ, разсказываетъ, какъ пороченъ былъ ея мужъ, какъ много она страдала отъ него, какъ не воспитывала сына дома, чтобы онъ не видалъ распутства отца и не потерялъ къ нему уваженія. Мужа она не любила, ушла-было отъ него, но вернулась изъ-за долга супружеской вѣрности; родился у нея сынъ, и она отказалась отъ его близости опять изъ-за чувства долга, чтобы въ сынѣ сохранить уваженіе къ отцу. Изъ-за вѣрности нелюбимому и негодному человѣку она лишила себя и любви, и материнскихъ радостей. Она всю жизнь лгала, насиловала себя,-- лгала обществу, лгала сыну, и теперь спрашиваетъ себя: хорошо ли она дѣлала? правильно ли поняла семейный долгъ? Она склонна думать теперь, что нѣтъ, и совѣсть упрекаетъ ее за ложь. Пасторъ не успѣлъ придти въ себя отъ изумленія, какъ разговоръ въ сосѣдней комнатѣ между художникомъ и горничной заставляетъ догадываться о присутствіи въ натурѣ сына вкусовъ и инстинктовъ отца. Эта наслѣдственность проявляется въ художникѣ и иначе еще; онъ разсказываетъ матери, къ чему его приговорили врачи: онъ таитъ въ себѣ страшную болѣзнь, онъ кончитъ размягченіемъ мозга; но онъ проситъ мать не дать ему впасть въ слабоуміе -- отравить его. Мать обѣщаетъ, беретъ у него порошокъ. А когда припадокъ начинается -- она колеблется. На этомъ пьеса и кончатся.
   Что значитъ самое заглавіе? Что называется "привидѣніями"? Въ одной изъ пьесъ, написанныхъ раньше этой, въ " Союзѣ молодежи", Ибсенъ называетъ привидѣніями все уже отжившее въ общественномъ быту, но еще сохраняемое какъ наслѣдіе прошлаго: разные, потерявшіе смыслъ, вѣрованія и предразсудки; они, какъ выходцы изъ могилъ, боятся свѣта знанія, живутъ невѣжествомъ и задерживаютъ тѣмъ развитіе общества. Кромѣ того, привидѣнія означаютъ еще и нѣчто другое, а именно тѣ свойства личнаго характера или темперамента, которыя наслѣдуются отъ родителей и прародителей и сохраняются въ человѣкѣ, несмотря на перемѣну среды, воспитанія и всѣхъ условій жизни. Физическая наслѣдственность тяготѣетъ надъ человѣкомъ, какъ сила рока, въ видѣ особенностей его темперамента; и это -- тоже привидѣнія. Слѣдовательно, наслѣдственность общественная, психическая, въ борьбѣ отжившихъ традиціонныхъ вѣрованій и взглядовъ, и наслѣдственность личная, физіологическая, въ формѣ наклонностей и склада характера -- вотъ двоякій смыслъ этого заглавія.
   Поэтому и самая драма имѣетъ двойное дѣйствіе: одно -- это борьба въ душѣ героини между старымъ и новымъ ея міровоззрѣніемъ; старое религіозное міровоззрѣніе, на которомъ основана была ея семейная жизнь, представляется ей теперь привидѣніями, т. е. суевѣріемъ и ложью; но отказаться отъ него она не можетъ, потому что старыя вѣрованія живучи въ сердцѣ. Другое дѣйствіе въ Привидѣніяхъ" -- не драма даже, а трагедія; роль античнаго фатума играетъ тутъ наслѣдственная болѣзнь. Этотъ фатумъ -- стихійная сила природы -- губить невиннаго человѣка, отнимаетъ у героини сына. И отнимаетъ въ тотъ моментъ, когда она находитъ примиреніе сердца и разсудка. "Истина, восторжествуетъ,-- восклицаетъ г-жа Альвингъ,-- а идеалы все-таки не погибнутъ". Истина тогда восторжествовала у нея въ душѣ и примирилась съ идеалами, когда она увидала въ своемъ безпутномъ мужѣ жертву цѣлой общественной среды. Она поняла тогда, что ея жизнь загублена не столько вѣрностью семейному долгу, сколько нетерпимостью и лицемѣріемъ общества.
   Въ этомъ характерѣ разработанъ тотъ же мотивъ, что въ Норѣ, только шире и глубже. Порывъ Норы въ свободѣ и самостоятельности принимаетъ въ "Привидѣніяхъ" форму протеста противъ морали, противъ той морали, которая лежитъ въ основѣ общественнаго быта. Эта мораль, если не согласуется съ искренностью внутреннихъ побужденій, а извнѣ накладываетъ на человѣка обязанности,-- эта мораль стѣсняетъ только свободу личности, производитъ только гнетъ на мысль и чувство. Протестъ со стороны личности противъ такого гнета былъ заявленъ Ибсеномъ самобытно и смѣло. Онъ не могъ не проиввесть впечатлѣнія на европейскую публику. Какъ всякій протестъ, онъ вызывалъ на борьбу, поднималъ духъ, внушалъ энергію и бодрость. А такое впечатлѣніе составляло здоровую реакцію тому унынію и пессимизму, какія навѣяны были и Шопенгауэромъ, и французскими натуралистическими романами.
   У Ибсена обѣ его героини протестуютъ противъ самаго основанія, противъ самаго смысла господствующаго порядка вещей. Обѣ онѣ ищутъ новаго смысла жизни, новыхъ идеаловъ семьи и общества. Обѣ требуютъ независимости мысли и искренности чувства. Такимъ образомъ въ обѣихъ авторъ воплощаетъ борьбу свободы и правды съ авторитетами и традиціями. Такое направленіе поставило Ибсена въ ряды передовыхъ борцовъ мысли, и его драмами стали пользоваться для своихъ обличеній всѣ недовольные современнымъ строемъ общества. Ибсенъ причисленъ былъ въ ниспровергателямъ существующаго, къ революціонерамъ и анархистамъ; а потому за нимъ надолго утвердилась репутація поэта-деморализатора, дерзновеннаго отрицателя нравственности -- семейной и общественной. Но утвердилась, какъ мы сейчасъ увидимъ, неосновательно.
   Впрочемъ, драма, послѣдовавшая тотчасъ же за "Привидѣніями",-- "Врагъ народа",-- способствовала этой репутаціи. Въ ней протестъ личности противъ общества идетъ дальше, возбуждается не противъ семейныхъ устоевъ, а противъ всего общественно-политическаго быта. Норвегія, какую видимъ въ драмахъ Ибсена, испытываетъ сильное броженіе умовъ и ломку всего своего строя. Противъ лютеранскаго піетизма и противъ консерватизма чиновниковъ-бюрократовъ выступаетъ партія свободомыслящихъ и оппозиція либерально-демократическаго большинства. У Ибсена мы встрѣчаемъ представителей того и другого лагеря; но симпатіи его несомнѣнно на сторонѣ тѣхъ, кто ищетъ свободы и правды внѣ всякихъ партій и лагерей. Потому что жизнь общества, всего общества, со всѣми его партіями, представляется у него построенной на лжи, корысти и эгоизмѣ. Это ли не отрицательный взглядъ на жизнь? А между тѣмъ отъ драмы получается иное, не пессимистическое, впечатлѣніе.
   Ея герой, д-ръ Штокманъ, человѣкъ правдивый, прямой, прозванъ за гуманность и демократизмъ убѣжденій -- другомъ народа. Онъ приходитъ въ столкновеніе съ цѣлымъ городомъ, лишается заработка, друзей, всеобщаго уваженія и даже получаетъ прозвище "врага народа" за то только, что огласилъ истину. Истина эта имѣетъ цѣлью благо человѣчества. Но ни истина, ни благо не нужны городскимъ обывателямъ и ни которому изъ ихъ лагерей. Потому правдивость и безкорыстіе д-ра Штокмана навлекаютъ на него преслѣдованія со стороны всего общества. Противъ него возстаютъ и власти, и либеральная оппозиція. Ибсенъ заставляетъ Штокмана признать, что либералы и демократическое большинство -- самые опасные враги прогресса и истинной свободы. Изобличая это большинство (въ знаменитой рѣчи IV д.), онъ доказываетъ, что толпа, ея косность и невѣжественность больше тормозятъ развитіе общества, чѣмъ консерватизмъ властей. Толпа за это побиваетъ Штокмана камнями. Но онъ не боится толпы. Онъ одинокъ и силенъ. Силенъ сознаніемъ своей правоты и своею вѣрою въ лучшее будущее. Эта сила, вложенная Ибсеномъ въ его героя, и миритъ читателя съ пессимизмомъ въ изображеніи общества. Хочется вѣрить, такъ же, какъ вѣритъ Штокманъ, что нѣкоторымъ отдѣльнымъ лицамъ бываетъ прирождено духовное превосходство передъ другими, и что это превосходство восторжествуетъ, наконецъ, въ жизни общества. Штокманъ ставитъ себѣ задачей искать такихъ избранниковъ между уличными дѣтьми-оборванцами и воспитывать въ нихъ и умъ свободный, и правдивость сердца. Благородство этихъ избранниковъ поведетъ дальше его дѣло, дѣло культуры, просвѣщенія, борьбы съ людскимъ эгоизмомъ и невѣжествомъ.
   Таковъ идеалъ, во имя котораго герой Ибсена дѣлается врагомъ родного города. Таковъ индивидуалистическій идеалъ и самого поэта. Онъ лежитъ въ основѣ его протеста и въ основѣ всѣхъ его обличеній. Только нигдѣ этотъ идеалъ и эта вѣра въ благородство избранныхъ людей утвердительно не выражены съ ясностью. Наоборотъ, по мѣрѣ развитія таланта, по мѣрѣ изученія жизни, этотъ идеалъ осложняется и видоизмѣняется неузнаваемо. Вотъ почему отрицательная мысль Ибсена поражаетъ съ перваго взгляда, а положительная ея основа скрыта въ сложности и запутанности тѣхъ вопросовъ, которыхъ она касается. Отсюда и обвиненія Ибсена въ невѣріи и пессимизмѣ. А между тѣмъ вѣра въ человѣка и исканіе того высшаго начала жизни, которое примиряетъ противорѣчія ума и сердца, знанія и вѣры -- вотъ главная основа поэзіи Ибсена. Потому вопросъ о смыслѣ и назначеніи жизни; исканіе идеальной цѣли и проведеніе найденныхъ идеаловъ въ жизнь; смѣна идеаловъ -- замѣна прежнихъ новыми, основанными на разумѣ; болѣзненные процессы, сопровождающіе въ душѣ отдѣльнаго человѣка эти перевороты;-- таковы главные мотивы Ибсеновскихъ драмъ. Мнимый анархистъ-революціонеръ Ибсенъ -- прежде всего романтикъ-идеалистъ. Онъ смотритъ на жизнь съ большой высоты, съ высоты отвлеченной мысли. Въ этой отвлеченности -- причина символизма его. Что же иное и представляетъ собою символизмъ, какъ не внесеніе высшаго, отвлеченнаго смысла въ факты повседневности? Символизмъ -- основное свойство его таланта. Это -- порывъ фантазіи въ область мечты, въ міръ непостижимаго. Раньше европейской славы Ибсена, эта склонность его къ отвлеченности сказалась въ цѣломъ рядѣ произведеній, которыя на родинѣ его и въ Германіи создали ему громкое имя. У насъ онѣ мало извѣстны и наврядъ ли могутъ быть популярны. Слишкомъ сильно проникнуты онѣ скандинавскимъ духомъ, слишкомъ ярко окрашены мѣстнымъ колоритомъ. А между тѣмъ безъ нихъ непонятно творчество Ибсена; а онѣ, въ свою очередь, неотдѣлимы отъ біографіи поэта; ея и необходимо теперь коснуться.
   Внѣшнихъ событій въ этой длинной и плодотворной жизни немного. Родился Ибсенъ въ мартѣ 1828 г., въ маленькомъ приморскомъ городкѣ, въ семьѣ обѣднѣвшихъ купцовъ. Учился онъ сперва въ начальной школѣ, а затѣмъ поступилъ "мальчикомъ" въ аптеку. Тутъ у него проявляется сильная умственная жажда, и онъ начинаетъ готовиться въ университету. Школьныя изданія Саллюстія и Цицерона воспламеняютъ его фантазію: онъ пишетъ первую свою драму -- "Каталина". Пишетъ я лирическіе стихи: привѣтствуетъ въ нихъ революцію 1848 года, взываетъ къ высокимъ чувствамъ скандинавовъ, возмущается недостаткомъ въ нихъ патріотизма и т. п. Драму свою онъ печатаетъ, но сбыта ей не находитъ и продаетъ ее съ вѣсу на бумагу. Зато второе его драматическое произведеніе -- одноактная пьеса изъ норвежской исторіи -- попадаетъ на сцену и имѣетъ успѣхъ; этотъ успѣхъ отвлекаетъ его отъ науки: экзаменъ онъ сдаетъ, но въ университетъ не поступаетъ, а сходится съ молодыми литераторами и затѣваетъ газету. Подписчиковъ на газету не находится, и издатель бѣдствуетъ -- часто даже голодаетъ по цѣлымъ днямъ. Наконецъ, мѣсто при театрѣ въ Бергенѣ даетъ ему нѣкоторое обезпеченіе; онъ женится и весь отдается театру. Десять лѣтъ работаетъ онъ для сцены, сперва въ провинціи, затѣмъ и въ самой Христіаніи. По службѣ онъ обязанъ ежегодно ставить одну свою пьесу, а затѣмъ выбирать и разучивать съ труппою чужія, оригинальныя и переводныя. Природная склонность въ драматической формѣ сказалась у него уже въ обработкѣ античнаго сюжета Катилины; а теперь эта склонность укрѣпляется навыками и практикою на сценѣ. Это знакомство съ ремесленною стороною литературы было очень выгодно для техники его позднѣйшихъ драмъ. Но тѣ драмы и историческія трагедіи, на которыхъ онъ тогда практиковался, теперь сами по себѣ не имѣютъ большой цѣны. Онѣ всецѣло принадлежатъ скандинавской литературѣ, той романтикѣ и тѣмъ народно-патріотическимъ теченіямъ, которыя въ ней преобладаютъ въ 50-хъ годахъ. Выдаются изъ этихъ произведеній, имѣли тогда успѣхъ, переводились потомъ и на другіе языки двѣ драмы: "Ингеръ изъ Эстрота" и "Праздникъ въ Сольгаунѣ". Впрочемъ, тѣ особенности мысли и творчества, которыми Ибсенъ близокъ намъ, иностранцамъ, тутъ только намѣчены. Болѣе характерны и индивидуальны двѣ позднѣйшія драмы этого періода: "Сѣверные богатыри" и "Претенденты на корону" съ сюжетами изъ быта и изъ исторіи средневѣковой Норвегіи; но и онѣ, при всемъ своемъ поэтическомъ значеніи, едва-ли удостоились бы перевода на европейскіе языки, еслибы авторъ ихъ не написалъ "Норы", "Привидѣній" и всего послѣдующаго.
   Въ Ибсенѣ, драматургѣ той поры, при всемъ обиліи сценическихъ его работъ, еще преобладаетъ поэтъ-лирикъ. И этотъ лирикъ настроенъ сатирически: онъ неудовлетворенъ тою пошлостью и мелочностью захолустья, которая его окружаетъ. Въ первой пьесѣ, которую онъ пишетъ въ 1862 г. на современные нравы -- въ "Комедіи любви", онъ возстаетъ противъ господствующихъ въ обществѣ взглядовъ на бракъ я любовь; онъ возмущенъ тѣмъ, что люди не понимаютъ красоты и свободы чувства и не сохраняютъ навсегда поэзіи страсти. Любовь, о которой говорится при помолвкахъ и свадьбахъ, не есть настоящая любовь, а только пародія ея,-- потому что въ ней не остается ничего, возвышающаго душу и вдохновляющаго ее на подвиги, на высшія цѣли жизни. Высоко-поэтическое чувство, подъ давленіемъ прозаическихъ заботъ жизни, обращается въ нѣчто скучное, низменное, плоское. Потому поэтъ-герой пьесы и влюбленная въ него дѣвушка и не женятся; онъ, чтобы сохранить всю цѣльность и неприкосновенность идеальнаго порыва, остается холостымъ; а она -- выходитъ весьма прозаически замужъ за человѣка немолодого, но богатаго. Эта пьеса не была понята публикою такъ, какъ задумана ея авторомъ. Приподнятость чувства и паѳосъ въ обличеніи общепринятыхъ обычаевъ и взглядовъ указывали въ поэтѣ на полетъ фантазіи, отрѣшенный отъ всего жизненнаго, реальнаго. Съ высоты отвлеченнаго идеала онъ предъявляетъ въ жизни требованія, непримѣнимыя ни къ какому человѣческому обществу. Но если онъ намѣревался бичевать этой сатирой только свою родину, а не все человѣчество; если онъ негодовалъ на родное общество, то и общество это, въ свою очередь, вознегодовало на своего строгаго и несправедливаго обличителя: "Комедію любви" упрекнули въ безнравственности замысла, а на автора ея посыпались тѣ сплетни и клеветы, которыми захолустье часто награждаетъ своихъ выдающихся людей. Ибсенъ поссорился съ родиною и въ 1864 году уѣхалъ въ Италію; потомъ онъ долго жилъ и путешествовалъ въ Германіи; а въ Норвегію возвращался лишь на короткіе сроки. Только черезъ двадцать лѣтъ вернулся онъ въ Христіанію, поселился въ ней и живетъ до сихъ поръ, какъ національный поэтъ и какъ европейская знаменитость.
   Славу національнаго поэта заслужилъ онъ "Брандомъ" и "Иверомъ Гинтомъ"; обѣ поэмы написаны въ Италіи. "Въ солнечной пристани южнаго моря сжигалъ онъ свои корабли,-- пишетъ Ибсенъ въ одномъ стихотвореніи,-- а дымъ ихъ тянуло въ сѣверу; и по этимъ воздушнымъ мостамъ фантазія уносила поэта на родину". Такъ было съ самимъ Ибсеномъ. Мысль его не могла оторваться отъ Норвегіи, и обѣ поэмы воплощаютъ двѣ крайности норвежскаго народнаго характера: Брандъ -- это непреклонность, суровость воли, закаленной въ борьбѣ съ природою, напряженность всѣхъ силъ и прямолинейность въ достиженіи разъ намѣченной цѣли. Пееръ Гнятъ -- гибкость натуры, богатство фантазіи, отсутствіе ясно-сознаннаго плана и разрозненность стремленій, въ противоположность единству и цѣльности Бранда.
   Молодой пасторъ Брандъ проповѣдуетъ новый идеалъ жигни; борьба за этотъ идеалъ съ массою народной и съ представителями общества и государства и составляетъ содержаніе драматической поэмы. Брандъ -- пасторъ, но это не одинъ изъ тѣхъ сектантовъ, которыми богато скандинавское и нѣмецкое лютеранство. Ученіе его не имѣетъ отдѣльныхъ отъ церкви догматовъ, правилъ или предписаній; оно требуетъ отъ людей, чтобы ихъ религія не отдѣлялась отъ жизни, убѣжденія отъ дѣла; чтобы вѣра или мысль проникала всего человѣка, чтобы вся жизнь направлена была въ высшей цѣли и отрѣшена это всего низменнаго, корыстнаго, эгоистичнаго... Въ жизни должна быть цѣльность, потому девизъ проповѣдника -- "все или ничего". Это значитъ: иди во всемъ до конца, не бойся жертвъ, не бойся борьбы за ту цѣль, которую избралъ. Для такой борьбы необходима крѣпкая воля; напряженіе воли и есть по этому ученію первое и необходимое условіе спасенія. Силою воли надѣленъ самъ проповѣдникъ и самъ можетъ дать примѣръ того, онъ требуетъ отъ людей. У него дѣло не противорѣчитъ слову и мысли. Воля у него не останавливается ни передъ какими препятствіями; онъ жертвуетъ всѣмъ, чтобы остаться вѣрнымъ себѣ; за цѣльность своего ученія онъ отдаетъ самыя дорогія свои привязанности: и спасеніе матери, и жизнь сына, и жизнь жены,-- наконецъ и свою собственную жизнь. Старуха-мать его, скупая, жадная крестьянка, заболѣваетъ; онъ не хочетъ идти къ ней, пока, для спасенія души, она не пожертвуетъ всѣмъ своимъ достояніемъ. Она соглашается отдать сперва половину, потомъ девять-десятыхъ всего; но онъ требуетъ все ничего -- и она умираетъ безъ его пасторскаго напутствія. Хирѣетъ маленькій сынъ его отъ суровости климата; но Брандъ не уходитъ изъ этого прихода, потому что тутъ долженъ довести свою дѣятельность до конца. Страстную любовь къ семьѣ онъ приноситъ въ жертву своему призванію. Ребенокъ умираетъ; умираетъ за нимъ и жена. Какъ ни мучится и ни тоскуетъ Брандъ, онъ все-таки не отступаетъ отъ своего дѣла; своимъ вдохновеннымъ словомъ онъ сильно поднимаетъ духъ своей паствы -- одичалаго крестьянства на крайнемъ сѣверѣ; но религіозное возбужденіе народа длится не долго: отрѣшиться отъ матеріальныхъ благъ, какъ того требуетъ учитель, и принесть свое благосостояніе въ жертву высшей дѣли, толпа не можетъ. Возбужденіе ея скоро падаетъ, и проповѣдникъ побивается камнями. Борьба за идеалъ кончается пораженіемъ идеалиста. Въ заключеніе ему въ видѣніяхъ являются сынъ, жена, хоры невидимыхъ духовъ: онъ сомнѣвается, вѣрно ли онъ понялъ свое призваніе, вѣрно ли было самое его ученіе. "Скажи мнѣ, Боже,-- вопрошаетъ онъ передъ смертью,-- достаточно ли силы воли для спасенія?" -- "Богъ есть милосердіе",-- отвѣчаетъ таинственный голосъ.
   Но милосердія и снисхожденія къ слабости не знала прямолинейность и строгость проповѣдника, а между тѣмъ Брандъ, при всей своей суровости, не черствый и не жесткій изувѣръ: онъ самъ глубоко страдаетъ изъ-за идеи, насилуетъ свою природу и ломаетъ жизнь -- точно такъ же, какъ г-жа Альвингъ въ "Привидѣніяхъ" изломала свою во имя долга, во имя отвлеченной добродѣтели. Эта способность подчиняться отвлеченному понятію, бороться за идею, отдаваться ей, всецѣло жертвовать собою -- племенная, національная черта. Всѣмъ почти героямъ Ибсена свойственъ такой идеализмъ; всѣ они болѣе или менѣе сознательно стремятся къ какой-нибудь отвлеченной цѣли. Если же мы спросимъ себя, въ чемъ собственно цѣль жизни Бранда, въ чемъ сущность его ученія -- поэма не дастъ на это отвѣта: Ибсена здѣсь интересуетъ только борьба за идею, за нѣчто общее и отвлеченное, а не положительная доктрина. Этотъ герой, по собственному признанію поэта, могъ бы быть не священникомъ, а политическимъ дѣятелемъ, ученымъ или художникомъ; поэту дорога прежде всего та цѣльность личности, то все или ничего, подъ которое можно подвести любую идею.
   Настойчивость и непреклонность воли, привычка къ борьбѣ, къ напряженію, выработываются въ народѣ не только свойствомъ расы, но и природою и климатомъ Норвегіи; тѣ же самыя условія порождаютъ и обратныя стороны характера. Люди, неспособные къ борьбѣ, а надѣленные фантазіею, уходятъ отъ суровой дѣйствительности въ міръ вымысловъ, отдаются силѣ случайностей въ жизни. Таковъ Пееръ Гинтъ, молодой крестьянинъ, охотникъ до розсказней, сочинитель всякихъ небылицъ. Фигура эта заимствована Ибсеномъ изъ народныхъ сказокъ. Тутъ скандинавская фантазія норвежца сказалась созданіемъ символическихъ существъ въ видѣ горныхъ духовъ, тролловъ, лѣсныхъ фей, разныхъ чудовищъ и т. п. Въ нихъ олицетворяются или душевныя силы человѣка, или стихійныя силы природы. Идея поэмы крайне осложнена и даже запутана фантастическимъ элементомъ и намеками бытового и политическаго свойства, мало понятными для иностранцевъ. Герой ея невѣрно понимаетъ жизненное правило: будь самимъ собою. Вмѣсто того, чтобы развить и укрѣпить свои способности, направить ихъ въ одной высшей цѣли и быть всегда вѣрнымъ этой цѣли, онъ толкуетъ это правило въ эгоистическомъ смыслѣ. Онъ не работаетъ надъ собой, но отдается произволу личныхъ чувствъ и влеченій. Полюбивъ преданную ему дѣвушку, Сольвейгъ, онъ скоро бросаетъ ее и живетъ капризами фантазіи; сперва имъ владѣетъ страсть въ наслажденіямъ, а затѣмъ -- страсть въ наживѣ. Онъ уѣзжаетъ съ родины и въ Америкѣ составляетъ себѣ большое состояніе, торгуя невольниками; затѣмъ онъ теряетъ это состояніе, скитается въ Африкѣ, вопрошаетъ въ Египтѣ сфинкса о смыслѣ жизни, попадаетъ въ Каирѣ въ домъ умалишенныхъ и т. п. Никогда нигдѣ онъ не былъ самимъ собою, не былъ цѣльною личностью. Въ заключеніе онъ возвращается старикомъ, одинокимъ и жалкимъ, на родину; онъ видитъ теперь, что невѣрно понялъ назначеніе жизни; онъ чувствуетъ приближеніе окончательнаго суда надъ собою и свою погибель. Примиреніе съ собою и спасеніе ему даетъ Сольвейгъ, ея вѣрность и постоянство. Небольшая сценка, между сценъ скитанія Пеера по Африкѣ, изображаетъ Сольвейгъ въ Норвегіи, въ избушкѣ, занесенной снѣгомъ; она поетъ про любовь свою, она все ждетъ и надѣется: живымъ или мертвымъ онъ вернется къ ней. Любовь ея и есть цѣльное, спасительное начало жизни; свиданіемъ съ нею и примиреніемъ предъ смертью и оканчивается драматическая поэма. И "Брандъ", и "Пееръ Гинтъ" имѣли большой успѣхъ въ Норвегіи. Отвлеченный идеализмъ Бранда, также какъ романтика и символика П. Гинта, были вполнѣ во вкусѣ и въ духѣ націи. А талантъ Ибсена между тѣмъ возросъ за границею и укрѣпился; національные типы перестали уже удовлетворять его. Фантазію его занялъ сюжетъ изъ всемірной исторіи, и настроенія своей мысли онъ сталъ вкладывать въ историческую личность Юліана Отступника. Борьба за новые идеалы жизни, какъ въ Брандѣ, исканіе высшаго руководящаго начала жизни, какъ въ П. Гинтѣ, оба эти мотива обработалъ онъ въ двойной драмѣ "Императоръ и Галилеянинъ ". Только оба мотива теперь значительно осложнились отъ знакомства автора съ европейскою мыслью, и осложнились настолько, что поэтъ долго не могъ сладить съ широтою своего замысла и съ пестротою той картины, какую представляетъ собою эта эпоха исторіи. Онъ не разъ принимался за свою драму, оставлялъ ее, брался снова, передѣлывалъ, а въ перерывы написалъ комедію, но уже на нравы современной Норвегіи. Комедія эта -- "Союзъ молодежи", въ литературномъ отношеніи вещь очень слабая. Она показываетъ только, съ какимъ вниманіемъ Ибсенъ изъ-за границы приглядывался къ тому, что происходило въ его отечествѣ. Работа фантазіи въ отвлеченныхъ вопросахъ не дѣлала его безучастнымъ въ общественнымъ и политическимъ интересамъ. Наоборотъ. Въ "Союзѣ молодежи" онъ намѣчаетъ типъ дѣльца, политикана, типъ только-что народившійся въ Норвегіи въ 60-хъ годахъ. Онъ въ первый разъ изображаетъ тутъ то броженіе умовъ, которое впослѣдствіи перенесено имъ на общеевропейскую сцену. Родная публика оцѣнила это возвращеніе поэта къ ея быту, въ ея волненіямъ. И комедія имѣла успѣхъ; и самъ поэтъ, пріѣхавъ на время въ Христіанію, удостоился овацій со стороны всего общества и особенно со стороны молодежи. Отвѣчая на привѣтствія студентовъ, Ибсенъ признался, какъ много субъективнаго, какъ много личныхъ чувствъ и личной мысли вносилъ онъ въ свои драмы; сослался и на Юліана. Драма эта къ тому времени была уже закончена, и послѣ нея Ибсенъ не возвращался больше ни къ философскимъ, ни въ историческимъ поэмамъ.
  

II.

   Историческая драма о Юліанѣ Отступникѣ написана Ибсеномъ въ пору наибольшей зрѣлости таланта, и потому она содержитъ въ себѣ тѣ идеи, которыя имъ вложены въ послѣдующія его драмы. Мнѣ придется коснуться ея очень бѣгло, потому что одинъ пересказъ ея содержанія занялъ бы слишкомъ много времени. Размѣръ произведенія -- огромный. Оно распадается на двѣ драмы, въ пять актовъ каждая. И въ каждой драмѣ двоякое дѣйствіе: тутъ и внѣшняя жизнь Юліана, и внутренняя его борьба, т.-е. борьба въ его душѣ язычества и христіанства. Первая часть кончается восшествіемъ его на императорскій престолъ и отпаденіемъ отъ Христа; вторая -- неудачнымъ походомъ въ Персію и смертью Юліана, а въ душѣ его -- побѣдою Галилеянина. Историческая канва даетъ просторъ философски-отвлеченной мысли автора, и онъ изображаетъ въ мозгу своего героя много тѣхъ противорѣчій мысли, которыя смущаютъ и наше время. А въ его характерѣ онъ сливаетъ воедино натуру Фауста съ натурою Гамлета. Какъ Фаустъ, Юліанъ ищетъ такого начала жизни, которое удовлетворило бы всю сложность развитыхъ потребностей человѣка; а какъ Гамлетъ, онъ постоянно колеблется и терзается отъ внутреннихъ сомнѣній. Юліана, юношей еще, плѣняетъ красота, красота въ созданіяхъ античной литературы и искусства, красота классической цивилизаціи. Но онъ стоитъ въ то же время и подъ обаяніемъ евангельскаго ученія; потому одна классическая красота не удовлетворяетъ его. "Старая красота перестала быть красивой", жалуется онъ, "а новая истина перестала быть истиной!" Новая истина, т.-е. истина евангельскаго ученія, приняла при дворѣ Византіи такія формы, въ которыхъ умъ юноши не видитъ настоящей, безусловной истины... Цѣльнаго, единаго начала жизни жаждетъ Юліанъ, а въ душѣ своей онъ не чувствуетъ его: вѣры въ Христа онъ не имѣетъ; онъ хочетъ знаменій, чудесъ, видимаго присутствія Божества. Въ евангельскомъ ученіи его смущаетъ изреченіе: Божіе -- Богу, кесарево -- кесарю. Онъ не допускаетъ такого раздѣленія жизни на небесною и земную; онъ, какъ Брандъ, ищетъ цѣльности; но отрѣшиться, какъ Брандъ, отъ личной жизни, отъ земныхъ благъ во имя идеала, онъ не можетъ; онъ бы долженъ былъ тогда для своего спасенія, ради царствія небеснаго, отказаться отъ царства земного, отъ престола цезарей. А въ немъ честолюбіе беретъ верхъ надъ исканіемъ истины и надъ жаждою спасенія. Онъ становится римскимъ императоромъ, повелителемъ почти всей вселенной и отступникомъ отъ Христа. И теперь въ евангельскомъ ученіи онъ хочетъ видѣть одно заблужденіе галилеянъ, и хочетъ въ отпоръ ему создать новое міровоззрѣніе, основанное на античной философіи. Императоръ пытается соединить въ своемъ лицѣ и нравственную власть Христа, и внѣшнее могущество. цезаря. Сперва онъ борется противъ Христа умственнымъ орудіемъ: онъ пишетъ философскія изслѣдованія; но затѣмъ становится все нетерпимѣе и воздвигаетъ, наконецъ, гоненіе на христіанъ. Отъ этого гоненія только крѣпнетъ духъ христіанъ, очищаясь отъ всего дурного, наноснаго, и возвышается до героизма и мученичества; а Юліанъ падаетъ все ниже и ниже. Онъ дѣлается, наконецъ, орудіемъ въ рукахъ своихъ льстецовъ и умираетъ, подавленный нравственнымъ величіемъ своихъ жертвъ.
   Эта борьба язычества и христіанства въ его душѣ есть, собственно, борьба двухъ началъ: красоты и истины. Идеалъ красоты завѣщанъ языческою культурою. къ этому идеалу и стремится Юліанъ, но сознаетъ, что онъ устарѣлъ, а новой истины, внесенной Христомъ въ міръ, онъ не понимаетъ; онъ и не можетъ понять ее, потому что, прежде всего, онъ эгоистъ-деспотъ, воспитанный въ атмосферѣ лести, порока, преступленія и лицемѣрія. У него и жажда истины, и стремленіе къ красотѣ не находятъ себѣ удовлетворенія въ жизни, потому что парализуются недочетами его нравственнаго существа; новая истина -- ученіе Христа -- не проникаетъ собою его души: оттого въ немъ высокомѣріе, властолюбіе и самомнѣніе подавляютъ всѣ проявленія и ума, и талантовъ. Онъ убѣждается подъ конецъ, что его обманула мечта о красотѣ жизни, и что истина была не на его сторонѣ. Истина христіанскаго ученія, его внутренняя красота, боролась въ душѣ Юліана противъ внѣшней красоты, противъ красоты язычества; и Юліанъ погибъ жертвою этой борьбы, отъ раздвоенія красоты и истины, не примиреннаго въ его сердцѣ началами добра, милосердія и любви. Это -- основная идея произведенія. Но на-ряду съ нею затронуто много глубокихъ вопросовъ. Для пониманія позднѣйшихъ произведеній существенно важна только эта идея -- это несоотвѣтствіе высокаго ума и низости души, это противорѣчіе между мечтой о красотѣ и ея воплощеніемъ. Въ этомъ раздвоеніи -- разгадка такихъ характеровъ какъ Эдда Габлеръ, какъ " Строитель Сольнесъ".
   Послѣ "Императора и Галилеянина" Ибсенъ написалъ "Столпы общества". Это -- жанровая картина буржуазно-провинціальной Норвегіи. Сюда онъ не внесъ никакихъ отвлеченныхъ замысловъ, но зато въ послѣдующихъ драмахъ: "Нора", "Привидѣнія",
   "Врагъ народа", мотивы жанровые осложняются идеалистическими. Въ Ибсенѣ-жанристѣ все еще живетъ сатирически настроенный лирикъ-идеалистъ. Оттого порывъ Норы въ независимости выраженъ сильно, но обще и отвлеченно. А въ "Привидѣніяхъ" мы совсѣмъ и не видимъ героиню въ обыденной ея жизни: она вся -- воплощеніе душевной борьбы. Реальнѣе очерченъ д-ръ Штокманъ, но и его фантазія уноситъ отъ водопровода и городского хозяйства въ область тѣхъ цѣлей жизни, которыя доступны немногимъ. Онъ также, какъ обѣ героини, воодушевленъ идеаломъ правды и свободы и борется за этотъ идеалъ съ невѣжествомъ и эгоизмомъ большинства. Ибсенъ сочувствуетъ такому протесту личности противъ общества.
   Но, вотъ, послѣ доктора Штокмана его симпатіи къ идеалистамъ мѣняются. У него общество по прежнему состоитъ изъ массы посредственностей. Но теперь и личность, воспитанная на отвлеченныхъ идеалахъ, оказывается неправа, когда предъявляетъ этой массѣ высокія требованія. Таковъ общій смыслъ "Дикой утки". Тутъ идеалистъ Грегерсъ Верле возвращается на родину послѣ долголѣтняго отсутствія. Онъ находитъ прежняго пріятеля своего, Гіальмара Экдаля, въ крайне ложномъ положеніи. Во имя нравственности и справедливости Грегерсъ обличаетъ ложь, на которой основана семья Экдаля, и тѣмъ губятъ лучшаго человѣка въ этой семьѣ. Правда, высказанная имъ, приноситъ несчастіе и зло. Отсюда слѣдуетъ какъ будто, что ложь необходима для существованія, и Ибсенъ, слѣдовательно, нападаетъ на идеалы и защищаетъ ложь? Нѣтъ, не ложь жизненную защищаетъ Ибсенъ, а иллюзію, т.-е. правду, но относительную, условную правду. Гіальмаръ Экдаль живетъ иллюзіями, мечтами и фразами. Старикъ отецъ его былъ прежде компаньономъ торговаго дома Верле, попалъ вмѣстѣ съ Верле на скамью подсудимыхъ, но не съумѣлъ выпутаться, какъ Верле. Онъ потерялъ честь, состояніе, опустился, ослабъ и теперь живетъ подачками своего прежняго компаньона; Сына его, Гіальмара, Верле облагодѣтельствовалъ: онъ далъ ему средства открыть фотографію и женилъ его на молодой. дѣвушкѣ, своей бывшей экономкѣ. Гіальмаръ не знаетъ причины этихъ благодѣяніи и не знаетъ, что дѣвочка подростокъ, Эдвига, дочь не его, а Верле. Онъ -- человѣкъ глупый, пустой и крайне самообольщенный. Онъ вообразилъ себѣ, что долженъ сдѣлать геніальное открытіе въ фотографіи, живетъ этой мечтой, ничего не дѣлаетъ и очень счастливъ: Жена и дочь души въ немъ не чаютъ, вѣрятъ въ него и работаютъ на него. У старика отца его, вмѣстѣ съ слабостью къ вину, есть такъ же, какъ у сына, своя иллюзія. Смолоду, богатымъ человѣкомъ, онъ любилъ охоту; теперь онъ устроилъ себѣ на чердакѣ подобіе лѣса изъ старыхъ рождественскихъ елокъ, напустилъ туда голубей, кроликовъ и время отъ времени стрѣляетъ ихъ. Сынъ увлекается этой забавой не меньше отца. У обоихъ чердакъ -- главный интересъ, забота и радость жизни. Въ этомъ "лѣсу" водится и дикая утка. Она когда-то ранена была охотникомъ, пошла-было ко дну, но собака вытащила ее изъ тины съ поломаннымъ крыломъ, и она превратилась въ домашнюю птицу. Ее особенно любитъ Эдвига. Эта дикая утка -- символическое олицетвореніе семьи Экдаля. И они были ранены въ жизни, и они пошли-было ко дну, но ихъ спасъ Верле. Онъ устроилъ ихъ такъ благополучно, что они освоились съ безчестьемъ и не замѣчаютъ его.
   Считая чердакъ лѣсомъ, ручную птицу -- дикою, они и себя считаютъ людьми независимыми, благородными и счастливы этими иллюзіями. Является идеалистъ Грегерсъ Верле, сынъ ихъ благодѣтеля; онъ воображаетъ, что призванъ исправить зло, сдѣланное его отцомъ; за пустыми, но громкими фразами Гіальмара онъ не видитъ его слабости и дрянности; онъ не понимаетъ, что нельзя вывести человѣка изъ того положенія, въ какое его ставитъ личный его характеръ. Когда Гіальнаръ узнаетъ отъ него всю правду, онъ хочетъ бросить свою семью. Онъ отталкиваетъ страстно любящую его дѣвочку, ни въ чемъ, конечно, неповинную. Она въ отчаяніи. А Грегерсъ съ высоты своего идеализма внушаетъ ей, что она можетъ вернутъ себѣ любовь отца, если докажетъ ему свою привязанность и пожертвуетъ чѣмъ-нибудь особенно любимымъ, напр. дикою уткою. Дѣвочка въ экстазѣ чувствительности стрѣляетъ и убиваетъ не утку, а самоё себя.
   Всѣ тѣ порывы къ правдѣ, свободѣ, къ самопожертвованію, которыми одушевлены идеалисты предыдущихъ драмъ, здѣсь, въ "Дикой уткѣ", принимаютъ видъ пародіи или каррикатуры. До того всѣ люди здѣсь плохи, слабы и ничтожны, что Ибсенъ какъ будто беретъ назадъ свои идеалы и осмѣиваетъ какъ будто самого себя. Но это не такъ: поэтъ съ горечью констатируетъ только правду жизни, но не отказывается отъ своего идеала. Онъ только дополняетъ этотъ идеалъ, вноситъ въ него новыя стороны, расширяетъ его своею опытностью, наблюдательностью и тѣмъ измѣняетъ его почти неузнаваемо. Изъ области отвлеченности и мечты онъ сводитъ его на землю и примѣняетъ его къ людямъ зауряднымъ, не къ героическимъ исключительнымъ натурамъ, а въ характерамъ, взятымъ цѣликомъ изъ дѣйствительности.
   Не идеалъ правды и достоинства, провозглашаемый Грегерсомъ, принесъ несчастье въ семью Эвдаль, а неразуміе самого идеалиста и непониманіе людскихъ характеровъ. Для борьбы за идею, для проведенія ея въ жизнь мало одного воодушевленія, одного только чувства. Нужно знаніе и не отвлеченное знаніе, научное или книжное, а знаніе живой жизни, живыхъ людей; мечтатели не годятся для проведенія въ жизнь своей мечты, они чаще всего падаютъ сами жертвою собственнаго благородства. Это видимъ у Ибсена на примѣрѣ Росмера, героя слѣдующей его драмы.
   Фамилія Росмеръ издавна владѣетъ помѣстьемъ Росмерсгольмъ; безупречность жизни и благородство характера принадлежатъ въ ея традиціямъ. Послѣдній ея представитель, пасторъ Росмеръ, испытываетъ переломъ въ убѣжденіяхъ -- отголосокъ общественной мысли. Въ обществѣ идетъ борьба новыхъ идей съ старыми традиціями; разгорается ожесточенная вражда "отцовъ" и "дѣтей". Оба лагеря вербуютъ Росмера; по фамильнымъ преданіямъ, по сану -- онъ принадлежитъ къ "отцамъ". По личнымъ убѣжденіямъ -- къ "дѣтямъ". Но участія въ борьбѣ, въ газетной полемикѣ, онъ чуждается. Вся та несправедливость, злоба и ненависть, которыя присущи враждующимъ сторонамъ, противорѣчатъ его идеаламъ разума и правды. Подъ вліяніемъ новыхъ идей онъ утратилъ вѣру, но выработалъ себѣ новый, свободный идеалъ жизни. Какъ и Штокманъ, онъ задается цѣлью воспитать въ людяхъ свободу ума, благородство сердца, внести въ жизнь правду и радость, облегчить гнетъ морали и т. п. Это человѣкъ цѣльный, человѣкъ идеи. Его умственные интересы раздѣляетъ Ребекка Вестъ; въ ней онъ находитъ и поддержку новымъ убѣжденіямъ, и утѣшеніе въ семейномъ горѣ. Росмеръ недавно овдовѣлъ. Жена его, Беата, кончила самоубійствомъ, и хотя многое въ ея экзальтаціи указывало на душевную болѣзнь и невмѣняемость, смерть ея тяготитъ совѣсть пастора. Ребекка Вестъ -- дѣвушка новыхъ взглядовъ. Воспитанная врачомъ-матеріалистомъ, она надѣлена силою воли, и упорно стремится къ своей цѣли. Эта цѣль -- стать женою Росмера; для этого она, какъ подруга Беаты, вошла въ домъ и добилась сперва дружбы и жены, и мужа. Бездѣтной Беатѣ она исподволь, но неуклонно и настойчиво внушала, что Росмеръ съ нею несчастливъ, не любитъ ее и скрываетъ отъ нея тотъ переворотъ, который происходитъ въ его душѣ; а онъ, дѣйствительно, своими сомнѣніями не смущалъ жены, болѣзненной, вѣрующей и самоотверженно его любившей. Эту самоотверженность она и доказала тѣмъ, что самоубійствомъ устранила себя изъ его жизни и уступила свое мѣсто Ребеккѣ. А та, и какъ хозяйка въ домѣ, и какъ собесѣдница и сотрудница въ занятіяхъ Росмера, стала ему необходима еще при жизни больной Беаты. Цѣли своей она достигла: Росмеръ полюбилъ ее и хочетъ на ней жениться. Но теперь она не хочетъ. И въ ней, какъ въ немъ, произошелъ переломъ мысли, только въ обратную сторону. Росмеръ освободился отъ прежнихъ убѣжденій, а она подчинилась имъ. "Пребываніе въ Росмерсгольмѣ облагораживаетъ", говоритъ она Росмеру. И дѣйствительно, общеніе съ Росмеромъ облагородило ея натуру. Чистота и возвышенность его мысли, а главное, чуткость совѣсти, утонченной религіознымъ воспитаніемъ, пересилили ея энергію и эгоизмъ. Подъ вліяніемъ Росмера ея страсть къ нему утратила стихійный характеръ и стала самоотверженной преданностью. Добившись его любви путемъ преступленія (она довела Беату до самоубійства), она уже не можетъ теперь пользоваться своею побѣдою; въ ней заговорила совѣсть, и совѣсть не позволяетъ ей занять мѣсто загубленной ею жены. Сила обстоятельствъ заставляетъ ее во всемъ признаться Росмеру. Онъ любилъ жену; дружбу, умственное общеніе съ Ребеккою онъ не считалъ измѣною; онъ не видалъ, какъ страдала несчастная Беата. А теперь и онъ оказывается соучастникомъ преступленія, виновникомъ ея самоубійства. Онъ любитъ Ребекку, но онъ сомнѣвается въ ея любви: способна ли она, какъ Беата, пожертвовать жизнью для него: -- Да, теперь и Ребекка способна на такую же экзальтацію. А Росмеръ не имѣетъ уже той вѣры, которою воспитана его совѣсть: онъ не знаетъ надъ своею жизнью иного судьи, кромѣ себя самого, и произноситъ себѣ смертный приговоръ. Вмѣстѣ съ Ребеккою онъ бросается въ воду тамъ же, гдѣ утопилась и Беата. Мечтатель падаетъ жертвою своей мечты, своего благородства.
   Его идеалъ свободы и правды созданъ вдали отъ людей и оказался потому нежизнеспособнымъ. Онъ разбился при первомъ же столкновеніи съ дѣйствительностью: Росмеръ не только въ общественной борьбѣ, но и въ самой семьѣ своей не считался ни съ заблужденіемъ чувствительности, жертвою котораго пала его жена, ни съ силою страсти, ради которой Ребекка совершила преступленіе. Мечтатель не зналъ игры страстей, не испыталъ на себѣ силы эгоизма и побѣжденъ въ борьбѣ съ ними. Тутъ не самый идеалъ благородства отрицается Ибсеномъ, а возможность его осуществленія одинокими мечтателями. Росмерсгольмъ, такимъ образомъ, служитъ какъ бы дополненіемъ тѣхъ идей, которыя выражены въ д-рѣ Штокманѣ. А въ слѣдующей пьесѣ Ибсенъ вноситъ дополненіе и въ тотъ идеалъ женской независимости, который провозглашенъ у него устами Норы.
   Жену провинціальнаго врача, Эллиду Вайгель, за ея пристрастіе въ морю прозвали "женщиною съ моря". Это пристрастіе есть просто стремленіе къ свободѣ. Въ ней оно имѣетъ характеръ чего-то загадочнаго, какъ будто даже психопатическаго. Она, дѣйствительно, женщина развитой фантазіи, но болѣзненно настроенная. Она не удовлетворена своею семейною обстановкою, устраняется отъ семейныхъ обязанностей, легко поддается внушеніямъ и самовнушеніямъ и -- тоскуетъ по чему-то неопредѣленному. Выросла она у отца въ одиночествѣ, на маякѣ. Случайно встрѣтилась она тамъ съ неизвѣстнымъ никому морякомъ-иностранцемъ. Онъ сильно возбудилъ ея фантазію и пріобрѣлъ особенную власть надъ нею. Это не любовь, а какая-то особая сила; какая -- она не отдаетъ себѣ отчета. Однажды онъ взялъ у нея кольцо, связалъ съ своимъ и бросилъ въ воду: само море,-- сказалъ онъ ей,-- обручило ихъ. И впечатлительная дѣвушка повѣрила. Морякъ этотъ потомъ убилъ своего капитана и скрылся. А затѣмъ умеръ отецъ ея, и она вскорѣ "пристроилась" за вдовца Вавгеля. Счастья въ замужествѣ она не нашла; хотя мужъ ея добрый, сердечный, но она, при всемъ довѣріи къ нему, чувствуетъ себя чужою въ его домѣ, не сближается съ его взрослыми дочерьми и живетъ обособленно. Море влечетъ ее въ себѣ безотчетно, и это влеченіе соединяется въ ея представленіи съ властью того иностранца, образъ котораго постоянно преслѣдуетъ ее и наполняетъ ужасомъ. Ужасъ этого воспоминанія, ужасъ передъ его необъяснимой властью напалъ на нее незадолго до рожденія ребенка. Ребенокъ вскорѣ умеръ, а ея настроеніе все ухудшается, пока она не рѣшается во всѣхъ этихъ странностяхъ, фантазіяхъ и страхахъ признаться мужу. Тотъ, какъ врачъ и какъ горячо ее любящій человѣкъ, умѣетъ объяснить себѣ это настроеніе; но не сразу находитъ средство противъ него. Положеніе обостряется, и съ появленіемъ незнакомца доходитъ до кризиса, до переворота въ ея мысляхъ. Незнакомецъ знаетъ о ея замужествѣ, но онъ -- человѣкъ воли и никакихъ препятствій не боится: онъ требуетъ, чтобы она уѣхала съ нимъ на другой же день. Въ Эллидѣ происходитъ борьба; передъ нею открываются два пути: или отдаться своему безотчетному влеченію въ свободѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ подчиниться волѣ преступника; или отказаться отъ всего необъяснимаго, недостижимаго, и подчиниться той прозѣ жизни, которая ее окружаетъ. Эта внутренняя борьба заставляетъ ее задуматься о своемъ замужествѣ, о причинахъ своего недовольства, и у супруговъ происходитъ объясненіе, иначе, чѣмъ въ "Норѣ", и съ другою развязкою.
   Между ними тоже было взаимное непониманіе, потому что сошлись они не по свободному чувству, а по разсчету; заключили, по ея словамъ, сдѣлку: ему послѣ смерти первой жены нужна была хозяйка и мать дѣтямъ, а ей, безпомощной и одинокой, нужна была опора въ жизни. Въ совмѣстной жизни онъ полюбилъ ее за цѣльность натуры, за правдивость и независимость, а она тяготилась имъ. Ея жажда моря, жажда свободы -- это порывъ фантазіи въ область неизвѣданнаго, безпредѣльнаго, безконечнаго... Эти порывы могутъ привести ее къ потерѣ разсудка; она сама это чувствуетъ, и мужъ это предвидитъ. Тутъ его любовь и подсказываетъ ему крайнее средство, но вѣрное: онъ отказывается отъ нея и даетъ ей свободу выбора между прозаическимъ мужемъ и загадочнымъ преступникомъ. Это спасаетъ ее. Она находитъ себѣ удовлетвореніе въ сознаніи своей свободы и въ возможности вновь рѣшить свою судьбу и теперь по влеченію сердца. Она остается при мужѣ. Какъ только онъ далъ ей свободу, "неизвѣстное" перестаетъ привлекать ее. Свобода, о которой она мечтала, была призрачной. Это былъ произволъ фантазіи, и произволъ стихійнаго, безсознательнаго въ ея природѣ. И какой свободой, могла она пользоваться, если отдавалась во власть злой воли преступника и не умѣла отличать иллюзій отъ дѣйствительности, больныхъ состояній души отъ здоровыхъ? Знаніе и любовь мужа возвращаютъ Эллиду къ прозѣ существованія, но вмѣстѣ съ тѣмъ и къ жизни, и къ здоровью.
   Обратная судьба постигаетъ Эдду Габлеръ. Эту героиню Ибсенъ тоже ставитъ въ противорѣчіе съ прозою жизни. Въ ней та же любовь въ свободѣ, та же сила фантазіи, та же жажда неизвѣстнаго, но все это характернѣе, чѣмъ въ "женщинѣ съ моря". Въ ней больше силы, потому что природа ея здоровѣе и грубѣе.
   Эдда, красивая, умная, блестящая дочь генерала Габлера, молодой дѣвушкой была въ дружбѣ съ Эйлертомъ Левборгомъ. Дружба эта держалась въ секретѣ, и таинственность плѣняла фантазію дѣвицы. Молодой ученый былъ совсѣмъ въ ея рукахъ. Она заставляла его разсказывать себѣ все, что желала знать изъ области, недоступной молодымъ дѣвушкамъ. Жажда жизни, какъ она это называетъ, высказывалась, однако, осторожно, особенно когда касалась запретнаго: самые нескромные вопросы она предлагала иносказательно, но такъ развязно, что онъ не могъ не разсказывать ей про свои кутежи и всякія похожденія. Дружба эта кончилась тѣмъ, что ей пришлось отъ его грубости защищаться съ пистолетомъ въ рукахъ. Потомъ онъ сталъ вести такую разгульную жизнь, что совсѣмъ компрометтировалъ бы свою ученую карьеру, еслибы во-время не уѣхалъ въ провинцію. Тамъ онъ остепенился, написалъ и издалъ замѣчательную книгу и привезъ теперь еще рукопись новаго труда. А Эдда тѣмъ временемъ вышла замужъ. У нея было много поклонниковъ, но любить ее и заботиться о ней пожелалъ только Тесманъ -- товарищъ Левборга, будущій профессоръ. Она вышла за него, потому что года уходили, лучшей партіи не представлялось, а Тесмана считали много-обѣщающимъ ученымъ. Но она не любитъ его и скучаетъ съ нимъ. Да Тесманъ и дѣйствительно скученъ. Онъ прекрасный человѣкъ, искренній, честный, обожаетъ ее, вошелъ даже въ долги, чтобы доставить ей роскошь, исполнять ея прихоти, но онъ -- воплощеніе бездарности и узости спеціалиста. На горизонтѣ молодой четы является Левборгъ. Въ провинціи его полюбила Tea Эльфстедъ. Ея вліянію и обязанъ Левборгъ своимъ исправленіемъ и своимъ успѣхомъ. Tea -- противоположность Эддѣ. Но ея робость, кротость и преданность были плодотворнѣе, чѣмъ сила, блескъ и властность Эдды. Эта овечка, какъ называетъ ее Эдда, держитъ въ рукахъ судьбу человѣка. И какого! талантъ -- не чета Тесману. Зависть, злоба разгораются въ Эддѣ. При первомъ же свиданіи съ Левборгомъ, оба вспоминаютъ прошлое, и она проявляетъ прежнюю власть надъ нимъ. Она заставляетъ его пить вино, дразнитъ свободою, волею, которую у него будто бы отняли, и толкаетъ его на погибель. Она тоже держитъ въ рукахъ судьбу этого слабаго человѣка. Она посылаетъ его на холостую пирущку. Ея жертва катится по наклонной плоскости: послѣ оргіи, Левборгъ на улицѣ роняетъ ту рукопись, которая должна обезсмертить его имя. Мужъ Эдды знаетъ цѣну его таланту и любитъ его какъ товарища; онъ подбираетъ эту рукопись и отдаетъ на храненіе Эддѣ. А Эдда знаетъ, что эта работа -- плодъ совмѣстнаго труда Левборга и ея соперницы; она не выноситъ мысли объ этомъ союзѣ, и бросаетъ рукопись въ огонь. Когда Левборгъ является къ ней въ отчаяніи отъ своей потери, въ отчаяніи и отъ своего паденія, онъ горько жалуется. А Эдда толкаетъ его на новое безумство: она даетъ пистолетъ, чтобы онъ застрѣлился, и желаетъ, чтобы его конецъ былъ красивъ. И молодой дѣвушкой она видѣла въ порокѣ красоту; Левборгъ въ попойкахъ представлялся ей увѣнчаннымъ какъ Вакхъ. Позже она перестала вѣрить въ эту мечту. Но въ красоту порока вѣрила. Потому и въ самоубійствѣ она видѣла подвигъ, актъ, будто бы, сознательнаго мужества, воли и свободы. Но смерть Левборга лишила ее и этой иллюзіи: Левборгъ послѣ оргіи найденъ былъ въ будуарѣ актрисы съ разряженнымъ пистолетомъ въ боковомъ карманѣ. Выстрѣлъ убилъ его наповалъ. Было ли тутъ убійство или самоубійство -- неизвѣстно; но красоты въ скандалѣ не было. А въ этомъ скандалѣ пострадала бы и репутація Эдды, еслибы полиція узнала, что пистолетъ былъ ея. Угрозою этого скандала и держитъ Эдду въ своей власти одинъ изъ ея прежнихъ поклонниковъ. Эдда малодушна и тщеславна, но зависимости отъ чужой прихоти она не переноситъ: она лишаетъ себя жизни -- эффектно и неожиданно. Она загубила и себя, и Левборга, иллюзіею свободы и красоты, т.-е. невѣрнымъ ихъ пониманіемъ. Но отъ этого трудъ Левборга, вдохновленный другою любящею женщиною, не погибъ. Tea сохранила его наброски и замѣтки, а мужъ Эдды зналъ о сожженіи рукописи, и теперь считаетъ долгомъ дружбы возстановить ее.
   Личность Эдды производитъ впечатлѣніе двойственное: сила ея, запросы ума, воли и фантазіи, поднимаютъ ее высоко надъ уровнемъ ея среды, и это -- привлекательная ея сторона. Но сила ея -- злая. Это -- сила стихійная, сила темперамента, и управляетъ ею произволъ эгоизма и властолюбія. Умъ ея направленъ только на все внѣшнее, показное. Красоты чувства, красоты самоотверженности она не понимаетъ; она не видитъ подвига любви подъ убожествомъ тетки, скучной, старомодной.
   Недостатокъ чувства, эгоизмъ лежитъ въ основѣ этой натуры, и парализуетъ всѣ высшія ея стремленія; оттого мечты ея о красотѣ и свободѣ оказываются вздоромъ и ложью.
   Это раздвоеніе души -- противорѣчіе между мечтой о красотѣ и ея воплощеніемъ, высота мысли и низость души, сила фантазіи и безсиліе сердца -- положены Ибсеномъ въ основу и "Строителя Сольнеса". Только эта идея разработана тутъ глубже и съ новыми оттѣнками. Герой этой драмы тоже обладаетъ особою притягательною силою. Этой силѣ онъ и обязанъ успѣхомъ и удачею въ жизни. Сила эта какъ будто загадочная, но въ сущности она -- та же, что въ Эддѣ Габлеръ, и сила -- недобрая.
   Сольнесъ, человѣкъ уже немолодой, находится наверху славы и благосостоянія. Ему очень везло въ жизни, но своими первыми успѣхами онъ обязанъ семейному горю. Талантъ свой онъ впервые проявилъ и сталъ получать много заказовъ послѣ того, какъ отличился, выстроилъ себѣ домъ послѣ пожара. А пожаръ этотъ былъ причиною и семейнаго горя: сгорѣлъ домъ его жены. Это былъ родительскій ея домъ, ветхій, некрасивый, и Сольнесъ всегда тяготился имъ и всегда въ душѣ желалъ, чтобы онъ сгорѣлъ. Желаніе его исполнилось, но не такъ, какъ ему хотѣлось. Жена его, послѣ пожара, отъ волненія, испуга и сожалѣнія, заболѣла; пострадали и два ея новорожденныхъ близнеца. Малютки умерли, а жена никогда не могла оправиться и все тосковала о прошломъ; дѣтей у нихъ больше не было, и счастья настоящаго также не было. Былъ домъ -- не было семейнаго очага, потому что не было близости между супругами: оба они считали себя другъ передъ другомъ виновными. Онъ -- тѣмъ, что не съумѣлъ послѣ пожара сдѣлать ее счастливой; а она винила себя за то, что такъ приняла къ сердцу пожаръ, и не имѣла мужества перенести потерю стараго дома. Тоска въ этой семьѣ усиливается и доходитъ почти до душевной болѣзни. Сольнесъ становится мнителенъ и подозрителенъ. Его мучитъ мысль о прошломъ и пугаетъ будущее. Въ прошломъ его были только удачи, но эти-то удачи теперь и мучатъ строителя; онъ ждетъ, что счастье обернется противъ него, потому что совѣсть его чуетъ, что за удачи нужно расплачиваться; этими удачами онъ обязанъ особой силѣ, которая не прощаетъ,-- и онъ боится возмездія. Боится, что возмездіе явится въ лицѣ молодого поколѣнія, передъ которымъ его талантъ долженъ будетъ уступить дорогу. И возмездіе является, но является въ образѣ молодой дѣвушки; Тильда приходитъ тоже за расплатою,-- она требуетъ осуществленія той мечты, которую онъ, его талантъ, успѣхи и слава пробудили въ ея фантазіи. Полу-ребенкомъ она влюбилась въ блестящаго, знаменитаго человѣка, десять лѣтъ мечтала о немъ и ждала его. Она видитъ его въ ореолѣ, сквозь призму обожанія и восторга; она вѣритъ въ него и ждетъ отъ него подвиговъ. А онъ страдаетъ и признается ей, почему онъ такъ боится будущаго: онъ боится возмездія отъ той высшей силы, которой онъ пересталъ служить, когда погибли его дѣти; онъ вознегодовалъ на Божество, утратилъ вѣру, пересталъ строить церкви и далъ въ себѣ волю той силѣ, которой обязанъ своими удачами. Божество требуетъ самоотреченія, оно отняло у него дѣтей, для того, чтобы онъ всего себя посвятилъ своему дѣлу, отказался бы отъ счастья, отъ любви... Но Сольнесъ отъ Божества отрекся. Онъ объявилъ себя свободнымъ, сталъ смѣлъ и отваженъ. Онъ поднялся на башню послѣдней отстроенной имъ церкви и одинъ-на-одинъ съ Божествомъ обѣщалъ впредь служить только людямъ. Онъ и сталъ строить -- семейные дома, красивые дома для семейныхъ очаговъ, гдѣ жилось свободно и легко. Но вотъ наступаетъ поворотъ въ его мысли -- онъ убѣдился теперь, что не надо семейныхъ очаговъ для счастья людямъ, и потому все его дѣло оказывается теперь ненужнымъ, онъ, въ сущности, ничего не сдѣлалъ. Отсюда -- его тоска, его сожалѣніе о прошломъ, его страхъ будущаго. Сочувствіе молодежи въ лицѣ Тильды миритъ его съ жизнью. Онъ начинаетъ мечтать о новыхъ идеяхъ, которыя положитъ теперь въ основу своего труда. Онъ будетъ строить вмѣстѣ съ Тильдою воздушные замки -- планы лучшаго будущаго для новыхъ поколѣній. Обожаніе, восторженность Тильды даютъ Сольнесу силу отдѣлаться отъ страха и отъ головокруженія. Онъ опять отваживается подняться до верху башни, которую выстроилъ на своемъ домѣ. Но слабость не даетъ ему спуститься внизъ: онъ падаетъ мертвый въ тотъ моментъ, какъ Тильда торжествуетъ, видя его опять свободнымъ и великимъ, видя въ немъ осуществленіе своей мечты.
   Поднимаетъ Сольнеса сила молодости, фантазіи и таланта; она же создала и успѣхъ его въ жизни. Но губитъ его -- не трусость и не малодушіе, а чуткость совѣсти. Сольнесъ сродни Росмеру изъ Росмерсгольма. Онъ тоже утратилъ вѣру, но не утратилъ нравственнаго сознанія, которое въ немъ воспиталось религіею. Но мечтатель Росмеръ погибаетъ оттого, что не понялъ и не одолѣлъ темной силы эгоизма и страсти въ лицѣ Ребекки. А Сольнесъ самъ дѣятельно пользуется той темною силою, которая живетъ у него въ сердцѣ: онъ знаетъ, что этой силѣ эгоизма и безпринципности онъ обязанъ своими удачами. Везло ему не потому только, что исполнилось его тайное желаніе и сгорѣлъ старый домъ; а потому, что онъ самъ не разбиралъ средствъ, когда пользовался силою своей воли и значенія. Ради своей выгоды онъ игралъ чувствомъ дѣвушки, присвоивалъ чужой трудъ и талантъ; онъ давилъ на своемъ пути все, что мѣшало его успѣху; и пока онъ былъ молодъ,-- совѣсть его молчала. Но молодость уходитъ, и совѣсть напоминаетъ о той темной силѣ, которая помогала его таланту, и о возмездіи за нее; потому онъ и боится. Онъ боится будущаго молодежи, боится той "высшей силы", въ которую пересталъ вѣрить, но которая все-таки живуча въ его сердцѣ.
   Этотъ разладъ вѣры и мысли, разладъ ума и совѣсти или таланта и нравственности, Ибсенъ и воплощаетъ въ своемъ "Строителѣ Сольнесѣ". Сольнесъ также принадлежитъ къ числу избранныхъ людей, носителей новыхъ идеаловъ правды, красоты и свободы; но онъ самъ не стоитъ на высотѣ собственныхъ идеаловъ, и въ этомъ -- трагизмъ его положенія.
   "Строителемъ Сольнесомъ" дѣятельность Ибсена завершается, но не заканчивается фактически. Послѣ него онъ написалъ три драмы: "Маленькаго Эйольфа", "Ди. Габр. Воркмана" и "Когда мы мертвые воскреснемъ"; напишетъ, вѣрно, и еще, такъ какъ, несмотря на свои 70 лѣтъ, находится въ полномъ обладаніи здоровья и таланта; но кругъ тѣхъ идей, которыя мы видѣли въ его произведеніяхъ, завершается "Строителемъ Сольнесомъ". На эту драму и принято смотрѣть какъ на автобіографическій матеріалъ, какъ на признанія самого поэта о значеніи его творчества.
   Въ строителѣ и его постройкахъ онъ, будто бы, изобразилъ свой взглядъ на собственныя произведенія. Толкованіе символовъ и аллегорій всегда болѣе или менѣе произвольно; но въ данномъ случаѣ драма, дѣйствительно, уясняетъ намъ ходъ развитія Ибсеновской мысли.
   Сольнесъ строитъ церкви. Ибсенъ начинаетъ съ отвлеченнаго идеализма, и призываетъ личность въ протесту, въ борьбѣ за правду, свободу и красоту жизни. Сольнесъ отказывается отъ традиціонныхъ вѣрованій и посвящаетъ себя дѣлу практическому -- строитъ семейные дома. Ибсенъ отъ общечеловѣческаго, идеалистическаго переходитъ къ бытовымъ драмамъ, къ обличеніе условности въ семейной и общественной морали. Но Сольнесъ извѣрился въ семейное счастье и въ необходимость для него новыхъ красивыхъ построекъ. И Ибсенъ находитъ идеалы правды и свободы ненужными для счастья, непримѣнимыми въ жизни большинства. И по этому поводу горечь свою онъ изливаетъ въ "Дикой уткѣ", сожалѣніе о благородствѣ мечтателей -- въ "Росмерсгольмѣ", а состраданіе къ неудовлетворенности жизнью -- въ "Женщинѣ съ моря".
   Сольнесъ призываетъ на помощь своимъ успѣхамъ темныя силы души. Эти силы Ибсенъ олицетворяетъ въ эгоизмѣ и безпринципности блестящей Эдды Габлеръ. Но, несмотря на сознаніе такого раздвоенія въ душѣ современнаго человѣка, идеалы поэта не утрачиваются. Вѣра въ личность человѣка не повидаетъ его,-- вѣра въ ея силы, назначеніе и будущее. Сольнеса на его высоту сопровождаютъ мечты и желанія Тильды; Сольнесъ не одинокъ, за нимъ идетъ молодежь. Если онъ самъ не удержится на высотѣ, зато дѣло его и высокія стремленія имѣютъ преемниковъ. И Ибсена подняли молодыя поколѣнія на высоту его славы: въ драматической литературѣ Европы вліяніе его очень значительно. Напр., безъ Ибсена непонятна и необъяснима дѣятельность Гер. Гауптмана. Удержитъ ли исторія Ибсена на той же высотѣ -- покажетъ будущее. Насъ, современниковъ, онъ волнуетъ тою рѣшительностью и опредѣленностью, съ которою онъ ставитъ самые глубокіе и сложные вопросы нашей внутренней жизни.
   Тѣ противорѣчія ума и сердца, отъ которыхъ страдаетъ человѣчество при смѣнѣ историческихъ эпохъ, при смѣнѣ идеаловъ и міровоззрѣній, освѣщены талантомъ Ибсена очень ярко. Оттого онъ и привлекаетъ въ себѣ тѣхъ, кто когда-либо задумывался надъ этими противорѣчіями и искалъ изъ нихъ выхода, искалъ новыхъ рѣшеній для вѣчныхъ загадокъ бытія. Готовыхъ рѣшеній Ибсенъ не даетъ. Но въ постановкѣ вопросовъ, въ основѣ всѣхъ его произведеній лежитъ та потребность правды и свободы человѣческихъ отношеній, которая никогда не умираетъ въ сердцѣ человѣка.
   Потомство, быть можетъ, и не признаетъ въ Ибсенѣ великаго поэта, но его поэзія принадлежитъ всемірной исторіи, потому что она воплощаетъ въ художественномъ образѣ особенности нашего времени, наболѣвшую душу современнаго намъ человѣчества.

А. Андреева.

"Вѣстникъ Европы", NoNo 9, 1900

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru