ВЕНЕВИТИНОВ Дмитрий Владимирович [14(26).9.1805, Москва -- 15(27).3.1827, Петербург; похоронен в Москве, в Симоновом мон.; в 1930 прах перенесен на Новодевичье кладб.], поэт, философ, критик. Происходил из знатной и культурной дворян. семьи; по матери, Анне Ник., урожд. княжне Оболенской (1782--1841),-- четвероюродный брат А. С. Пушкина, с к-рым был знаком с детства. Отец В., Влад. Петр. (1777--1814) -- секунд-майор; умер, когда мальчику шел девятый год. В семье (пятеро детей) В. больше других были близки младший брат Алексей (1806--72) и сестра Софья (1808--77) (см. письма к ним в изд. В. 1980). Получив разностороннее дом. образование (лат. и др.-греч. языки, философия, рус. и зап.-европ. лит-ра, музыка, живопись), В. в 1822 поступил вольнослушателем в Моск. ун-т и в 1823 (а не в 1824, см.: Тартаковская, с. 9; ЦГИАМ, ф. 418, оп. 120, д. 516) успешно сдал экзамен на получение аттестата. Из унт-ских преподавателей наиб, влияние на В. оказал М. Г. Павлов, прививший ему интерес к новейшей нем. философии, в частности к Ф. Шеллингу, а также X. И. Лодер, обучавший его анатомии. По окончании ун-та поступил в Моск. архив Мин-ва иностр. дел и почти одновременно вошел в Об-во любомудрия, с членами к-рого И. В. Киреевским, А. И. Кошелевым, В. Ф. Одоевским, Н. М. Рожалиным, В. П. Титовым, Ф. С. Хомяковым (братом А. С. Хомякова) и с близкими к об-ву М. П. Погодиным, Н. А. Мельгуновым состоял в дружеских отношениях.
Особенно сблизился с Рожалиным, к-рый одно время жил в его доме и к-рому посвящены два его послания ("Я молод, друг мой" и "Оставь, о друг мой", опубл.: Соч., М., 1829). Любомудры собирались у Одоевского, ставшего пред. об-ва, а также (по вторникам) у В., к-рый, по восп. Кошелева, "своими речами часто приводил нас в восторг" (Кошелев, с. 12). В. принадлежит ведущая роль в утверждении шеллингианской ориентации кружка. К 1826 он уже освоил мн. соч. Шеллинга, в т. ч. "Систему трансцендентального идеализма"; в "Письме к графине N. N." (А. И. Трубецкой; опубл. 1831) и во "Втором письме о философии" (в подлиннике не озаглавлено; опубл.: ГМ, 1914, No 1) уверенно развивает осн. положения философии тождества. Он высоко ценит также натурфилос. идеи Л. Окена, переводит его гл. труд "Теософия" (письмо к Кошелеву от 20-х чисел июля 1825 -- в изд. 1980; судьба пер. неизв.). В. и вслед за ним др. любомудры придавали философии принципиальное значение, поскольку она, по их мнению, должна была оплодотворить все области умств. и худож. деятельности, "которая заставит ее (Россию) развить свои силы и образовать систему мышления" ("Несколько мыслей в план журнала" -- изд. 1980, с. 133; первонач. назв.-- "О состоянии просвещения в России"). Интенсификация -- с помощью философии -- умств. жизни страны будет способствовать прояснению ее ист. роли; В. серьезно увлечен идеей самобытности России, однако эта самобытность еще неотрывна от общего ист. прогресса, должна явиться его следствием и вписать себя в "полную картину развития ума человеческого" (там же, с. 132). Фил ос. устремления В. содействовали по существу развитию в рус. обществ, мысли диалектич. идей, гл. ареной применения к-рых сделалась лит. критика.
Преддекабрист. ситуация содействует радикализации воззрений В. и нек-рых др. членов кружка: сочинения Б. Констана, Р. Коллара и др. франц. полит, писателей оттесняют нем. философию (Кошелев, с. 14), а накануне восстания В. и его единомышленники, под влиянием встречи с К. Ф. Рылеевым, обсуждают необходимость "произвести в России перемену правления" (там же, с. 13; слухи о принадлежности В. к тайному об-ву не подтверждаются документально). После поражения восстания Об-во любомудров фактически прекратило свое существование, а В. стал готовиться к переезду в Петербург в надежде продвинуться на гос. службе и тем самым "иметь больший круг действия" (дневниковая запись Погодина от 23 июля 1826, очевидно, со слов самого В.-- изд. В. 1934, с. 375). При въезде в столицу в нояб. 1826 В. и его спутник француз Воше (нелегально направляющийся в Петербург под видом слуги В., незадолго перед, этим, тоже нелегально, сопровождавший в Сибирь жену декабриста кн. Е. И. Трубецкую) были арестованы. На допросе В. заявил, что хотя он и не состоял в декабрист, об-ве, но "мог бы легко принадлежать ему" (Пятковский, с. 127). Через неск. дней В. освободили, но все пережитое нанесло ему неисцелимую душевную травму.
Первые лит. опыты В.-- осуществленные ок. 1819 переводы из антич. писателей, в частности Горация (не сохр.); первое известное ориг. произв.-- стих. "В чалме, с свинцовкой за спиной" (опубл. 1960); затем поэма из истории борьбы рязанцев с Батыем "Евпраксия" (сохранились отрывки; опубл. 1829 и с доп.-- 1956 и 1980). В 1825 впервые выступил в печати с критич. статьей "Разбор статьи о "Евгении Онегине"" (СО, No 8), а в 1827 -- с первыми стих.: "Любимый цвет" ("Сев. лира на 1827"), "Три розы" (СЦ на 1827). В поэзии заметно стремление к существ, обновлению элегич. и медитативных традиций: позиция отшельника-мудреца, поклонника изящного, совмещается у В. с позицией ожесточ. разочарования и вражды к "мстительному свету" ("Моя молитва", "Послание к Рожалину", оба -- 1826; опубл. 1827 и 1829). Стих его подчас энергичен и жесток, прорываясь сквозь ходовые элегич. клише к замечательно емким образам: "Но в душу влей покоя сладость,/ Посей надежды семена/ И отжени от сердца радость:/ Она -- неверная жена" ("Моя молитва"). У В. была и глубокая личная подоснова для мотивов грусти и разочарования: измена "одного близкого человека" (Пятковский, с. 116), а более всего -- безответная любовь к кн. З. А. Волконской, поэтессе, хозяйке лит.-муз. салона, бывшей на 16 лет старше В. Элегич. мотивы все более приобретают у него филос. окраску: любитель искусств, скромного уединения становится выпытчиком тайн природы; возникает метафора снятия покровов, ориентированная на мифологему "покров Изиды": "Природа не для всех очей/ Покров свой тайный подымает" ("Поэт и друг", опубл.: MB, 1827, No 7). В форме стиха усиливаются рационалистич. моменты (среди них -- свойственная В. трехчастность композиции, соответствующая традиц. филос. триаде). Порою же в его поэзии звучат фаустовские ноты (особенно в стих. "Я чувствую, во мне горит/ Святое пламя вдохновенья", опубл. 1829), во многом проистекающие из его интереса к И. В. Гёте. Гёте и Дж. Байрон как бы образуют две важные координаты творчества: в Байроне В. видел провозвестника свободы и одушевленных ею "высоких песен" ("К С<карятину>...", опубл. 1829), постепенно, однако, в центр его внимания выдвигается Гёте, что соответствовало общей эволюции рус. поэзии, в к-рой образ нем. "поэта-философа" оттесняет "мятежного Байрона" (Жирмунский В. М., Гете в рус. лит-ре, Л., 1982, с. 128). В. осуществляет ряд переводов из Гёте, выполненных с большим мастерством: драм, поэм "Земная участь художника" и "Апофеоз художника" (оба опубл. 1829), трех фрагментов из "Фауста" (один из них опубл.: MB, 1827, No 1, два других -- в изд. 1829), сцен из "Эгмонта" (опубл. 1831). Однако "гетеанство" не свело на нет вольнолюбивые мотивы лирики В.; их высшее и проникновенное выражение (скорбь об утрате былой свободы) -- стих. "Новгород", написанное после посещения поэтом Новгорода 6--7 нояб. 1826. Стремлением к филос. системе, к выработке "основания положительного" для всех частных суждений об иск-ве отмечена и деятельность В.-критика, в к-рой он выражал свойственные ему идеи диалектики и историзма; один из эстетич. критериев В.-- "оценять словесность... степенью философии времени" (изд. 1980, с. 146). Ось филос. системы В.-- учение о развитии худож. форм, последовательно сменяющих друг друга, т. е. о некоем филос. "трилоге" ("Разбор рассуждения г. Мерзлякова о начале и духе древней трагедии...", СО, 1825, No 12). Характеристику последней, "романтич.", формы и ее фаз (в т. ч. байронич.) В. дал и в статье, поев, первым двум главам "Евгения Онегина",-- "Разбор статьи о "Евгении Онегине", помещенной в No 5 "Моск. телеграфа на 1825 г."" (СО, 1825, No 8; имеется в виду ст. Н. А. Полевого.-- Ред.), и в заметке "Два слова о второй песне "Онегина"" (1826; опубл. поем.: MB, 1828, No 4), отчасти предугадавшей развитие Онегина как типа. О первой статье, отнюдь не апологетической, сохранился отзыв Пушкина, выделившего ее из всего написанного к тому времени по поводу романа: "Это единственная статья... которую я прочел с любовью и вниманием. Все остальное -- или брань, или переслащенная дичь" (Пятковский, с. 125--26; издание В. 1980, с. 453--54). В характеристике В. 2-й главы, а также в разборе отрывка из трагедии Пушкина "Борис Годунов" (1827; статья предназначалась для франц. газ. "Journal de Moscou" и опубл. впервые на франц. яз. в 1831) были оттенены такие, уже перераставшие романтич. форму моменты, как нарочитая прозаизация и изображение будничного, антич. "простота" и непритязательность. В. присутствовал на чтении трагедии у С. А. Соболевского; 16 окт. 1826 Пушкин читал "Годунова" в доме самого В. в Москве (теперь Кривоколенный пер., д. No 4).
В. был душою организованного в 1827 бывшими любомудрами ж. "Моск. вест." (здесь он опубликовал свои стих, и др. произв.), для к-рого предназначалась его программная ст. "Несколько мыслей в план журнала" (1826; опубл.: Соч., т. 2, М., 1831), определявшая теоретич. и прак-тич. пути "самопознания народа".
По приезде в Петербург В. служит в Мин-ве иностр. дел; пишет задуманный еще в Москве ром. "Владимир Паренский" (не окончен; отрывки впервые опубл. в СЦ на 1829 г.; полн.: Избранное, М., 1956). Внезапная смерть В. (он простудился после бала) глубоко переживалась друзьями. В последние минуты жизни, по завещанию поэта, они надели на его палец перстень, подаренный ему З. А. Волконской и воспетый им в стих. "К моему перстню" (опубл. 1829) (при перенесении праха в 1930 перстень был снят с руки поэта; хранится в Гос. лит. музее, в Москве).
Вскоре после смерти В. было издано собр. его соч.: "Стихотворения" (ч. 1, М., 1829), "Проза" (ч. 2, М., 1831). Восп. современников воссоздают чрезвычайно обаятельный облик В., склонного к глубокой задумчивости и быстрым перепадам настроения: веселость и самозабвение нередко сменялись приступами грусти и меланхолии. Друзья установили подлинный культ В., посвятив ему немало проникновенных откликов. В день смерти поэта бывшие любомудры собирались у его могилы в Симоновом мон.; в рим. вилле Волконской в память В. была установлена урна.
Посмертная репутация В. колебалась от "кроткого Агатона", чей "взор небесно-голубой сиял как ангел без печали" (из стих. Д. Ю. Струйского "Поэт! и я цветок надгробный", 1831) до вольнодумца, бунтаря, Прометея, похитившего для людей огонь, "небес достоянье" (М. Д. Деларю, стих. "Могила поэта", 1831; эти и др. посв. В. стихи см. в изд. 1934). При историко-лит. оценке необходимо принимать во внимание специфику последекабрист. ситуации, когда идеи полит. свободомыслия растворялись в глубоком, ориентированном на идеалистич. диалектику филос. движении. В. стоял у истоков этого движения -- роль, признанная за ним мн. последователями. "Веневитинов создан был действовать сильно на просвещение своего отечества, быть украшением его поэзии и, может быть, создателем его философии" (Киреевский, с. 67).
Изд.: ПСС, СПб., 1862 (ред. и вступ. ст. А. П. Пятковского); ПСС, М.--Л., 1934 (вступ. ст. Д. Д. Благого; под ред. и с прим. Б. В. Смиренского); Стихотворения, Л., 1940 (ред. и вступ. ст. В. Л. Комаровича); Избранное, М., 1956 (ред. и вступ. ст. Б. В. Смиренского); Полн. собр. стих., 2-е изд., Л., 1960 (БПбс; ред. и вступ. ст. Б. В. Неймана); Стихотворения. Проза, М., 1980 (сопроводит, ст. Е. А. Маймина; комм. М. А. Чернышева; наиб, полное и текстологически выверенное изд.; вкл. пер. и письма).
Лит.: Белинский (ук.); Чернышевский (ук.); Дружинин А. В., Соч. В. Л. Пушкина и В.-- Собр. соч., т. 7, СПб., 1865; К о шел ев А. И., Записки (1812--1883), В., 1884; Бобров Е. А., Поэзия В. в связи с его жизнью.-- В его кн.: Лит-ра и просвещение в России XIXв., т. 1, ч. 1, Каз., 1901; Пятковский А. П., Князь В.Ф.Одоевский и В., 3-е изд., СПб., 1901; Фелонин А. В., Д. В. Веневитинов (критико-биогр. очерк), СПб., 1902; Светлаков А. А., Грушин Н. С, Д. В. Веневитинов. Биография. В. как поэт. В. как критик, М., 1915; Котляревский Н. А., Пушкин и В.-- В его кн.: Старинные портреты, СПб., 1907; Стратен В. В., В. и "Моск. вест.".-- ИзвОРЯС, 1925, т. 29; его же, Пушкин и В.-- В кн.: Пушкин и его современники, в. 38--39, Л., 1930; Мордовценко Н. И., В. и поэты-любомудры.-- В кн.: История рус. лит-ры, т. 6, М.-- Л., 1953; Гинзбург Л., Опыт филос. лирики.-- В ее кн.: О старом и новом..., Л., 1982 (переизд. статья 1929); Грибушин И. И., Заметки о В.-- РЛ, 1968, No 1; Манн Ю., Рус. филос. эстетика, М., 1969, с. 6--42 и др.; Веневитинов Г. Н., Нек-рые проблемы раннего рус. романтизма (филос. и эстетич. взгляды В.), М., 1972; Маймин Е. А., Рус. филос. поэзия, М., 1976, гл. 2; Тартаковская Л., Д. Веневитинов. Личность. Мировоззрение. Творчество, Таш., 1974; Осокин В., Перстень В.-- В его кн.: Пермские чудеса. Поиски и находки, М., 1979; Подольская И., Биография или метафора? -- "Лит. учеба", 1979, No 6; ее же, Мысль -- цель -- единство: Веневитинов-критик.-- "Лит. учеба", 1980, No 2; Каменский З. А., Моск. кружок любомудров, М., 1980, с. 64--139; Сахаров В., Под сенью дружных муз, М., 1984, с. 126--52; Шубин В. Ф., Поэты пушкинского Петербурга, Л., 1985; Wytrzens G., D. V. Venevitinov, als Dichter der russischen Romantik, Graz -- Köln, 1962; Bonamour I., D. V. Venevitinov, l'homme et l'oeuvre, P., 1966; Lilli I. N., An adje et Aiveanalysis of Venevitinov's poetry, Christchurch, 1968; Mс Millin A. В., Byron and V.-- "The Slavonic and East Européen Review", 1975, April, v. 53, No 131, p. 188--201; его же, V. und Goethe..., In: Goethe und die Welt des Slawen, Giessen, [1979], S. 147--57. + Геннади; РБС; Венгеров (Сл.; Источ.); Мезьер; КЛЭ; Лерм. энц.; Черейский; Муратова (1); Смиренский Б. В., Библ.-- В кн.: Веневитинов Д. В., ПСС, М.--Л., 1934, с. 500--21.
Архивы: ГБЛ, ф. 48; ЦГАЛИ, ф. 1043; ИРЛИ, ф. 415;ГПБ (ук., в. III, IV).
Ю.В.Манн.
Русские писатели. 1800--1917. Биографический словарь. Том 1. М., "Советская энциклопедия", 1989