Катков Михаил Никифорович
Церковно-приходские школы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

М.Н. Катков

Церковно-приходские школы

<1>

Москва, 14 декабря 1884

   Слово реформа понимают в смысле улучшения существующего порядка. Конечно, по идее предполагается, что всякие новые уставы должны быть лучше старых. Зачем же, в самом деле, и сочинять новые уставы, если они не лучше старых? Тем не менее произвести реформу и действительно улучшить положение дел совсем не одно и то же. Реформа означает только изменение существующего порядка, а обратится ли это изменение к лучшему или худшему, это иной вопрос. И граф Протасов в качестве обер-прокурора Св. Синода произвел реформу в духовных семинариях. Для исправления наделанного этой реформой зла предпринималась реформа 1869 года, которая отчасти исправила учебное дело, так что требовалось только заботливо улучшать и усиливать его в данном направлении; но в нынешнем году учебное дело в духовных училищах и семинариях опять потерпело разгром, который разрушил в них начатки классической системы, особенно необходимой для богослова, и превратил их учебный план в бессильную полумеру, удержав в учебном плане древние языки, но без должной силы, а стало быть, без смысла и пользы, так что они фигурируют в учебном плане только для вида, как суетная прикраса, совершенно неуместная в училищах того характера, какой должны иметь духовно-учебные заведения.
   Особенно опасны необдуманные реформы по отношению к массе народа, к материку государства. Если с прямого пути собьются лишь некоторые классы общества, так называемая интеллигенция, то в благопотребное время сама жизнь еще как-нибудь исправит зло и создаст новую интеллигенцию. Но если помутятся здравый смысл народа и народная совесть, если поколеблется материк, то исправление трудно и тяжкие катастрофы станут неизбежными.
   Во все века существования Русского государства народная школа следовала за церковью и была неразрывно связана с нею. В нашей "Летописи" отмечено, что "ученье книжное" следовало за построением церквей: "И нача Володимер ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом и даяти дети на ученье книжное"; "И ины церкви Ярослав ставляше по градам и по местам, поставляя попы и дая им от именья своего урок (содержание), веля им учити люди, понеже тем есть поручено Богом". Министр народного просвещения в циркуляре к попечителям учебных округов от 24 июля настоящего года засвидетельствовал несомненную истину, что "православное духовенство с первых времен основания Русского государства стояло во главе распространения образования в народе" и что "до начала 60-х годов священно-- и церковнослужители были почти единственными учителями сельских школ; они не только учили детей, но и поддерживали школы своими скудными средствами... Сотни училищ открыты только потому, что прежде священно-- и церковнослужители обучали у себя на дому детей и тем подготовили грамотное население. Эта строго церковная школа вместе со всем влиянием церкви создала силу и мощь нашего отечества". "Какие трудности перенес русский народ! Он перенес трудные времена княжеских междоусобий, татарского ига, самозванцев и борьбы с поляками, а потом французами; он великодушно подчинился преобразовательному перелому в начале XVIII века и заслужил удивление сдержанностью своею после объявления ему Положения 19 февраля 1861 года. Во всех этих случаях в течение 900 лет он имел для всей своей массы одно училище -- церковь, был руководим одним учителем -- духовенством. Все это, конечно, не вело к тому, чтобы поспешно переменить систему народного просвещения, которая сама собою установилась и оправдана опытом веков".
   Если в этой системе народного просвещения и были недостатки, то, говорил Филарет, митрополит Московский, "удобнее и благонадежнее исправить их, нежели изыскивать и вводить системы новые, искусственные, неиспытанные, неоправданные, не сильно обнадеживающие успехом и сильно угрожающие в случае неудачи, потому что эта неудача прострется на всю Россию. Несовершенство сельских училищ и учителей духовного ведомства происходит наиболее от недостатка способов. Учитель имеет потребные сведения: их нужно лучше приспособить к делу. Пусть дадутся способы учителю и учебные пособия для учеников; он не натрудится усвоить себе благонадежную методу преподавания, даже без помощи особых педагогических наставлений, посредством книг и собственного опыта и совещаний с людьми подобных занятий. Надежда сия основывается на опыте".
   Указывал знаменитый иерарх и на другие затруднения и опасности от перемены системы народного просвещения. "Предполагается, -- говорил он, -- образовать особых светских наставников, которым будут вверены училища, а духовенство будет лишь приглашаемо, где заблагорассудит светское начальство, к преподаванию Закона Божия. Не говоря уже о том, что такие училища будут дорого стоить, тогда как теперешние училища, руководимые и часто содержимые духовенством, почти ничего не стоят, наставников, требуемых в великом числе, не легко избрать и приготовить, между тем как теперь в священнослужителях представляются люди готовые и свидетельствованные". Так писал Филарет, но его слово оставлено было без внимания.
   Но изобрели "клерикализм", у церкви отняли школу; а между тем развилось "хождение в народ", чтоб учить его уму-разуму... Правительство бездействовало; но сам народ, руководствуясь только своим здравым смыслом, счел необходимым изловить первую серию подобных учителей и, связав, представил их по начальству.
   За ними явились другие деятели, которые, наученные прежним опытом, обратились к скрытной пропаганде своих учений. Лучшим средством для достижения своих целей они считали руководство народной школой. "Когда взята будет школа, -- писал их учитель Писарев, -- тогда победа будет упрочена, таракан будет пойман. Взятие школы составляет важнейший результат победы и драгоценнейший плод победы. Взять школу -- значит упрочить господство нашей идеи над обществом". Крестьянским детям стали разъяснять, что "у лошади четыре ноги, а человек есть животное двуногое и бесперое". Начали также учить их "Возле речки..." и "Ах вы сени мои, сени...". Но как ни занимательна эта школа казалась самим учителям, народ инстинктивно сторонился от нее, совершенно не понимая, зачем устраивать и самые школы, если в них учат "Ах вы сени...".
   Под предлогом опасности "клерикализма" преобладающее попечение о народной школе предоставлено не духовенству, а "земцам" и "вольнопрактикующим педагогам". Эти последние к прежней науке, что "у лошади четыре ноги", присоединили новую под заглавием "Душевные качества свиньи, лягушки и пиявки". Особенно же они настаивали на том, что "ученик народной школы, как будущий член общества, должен знать свое настоящее положение в обществе, знать значение сделанных в последнее время реформ, что ему должен быть показан выход из его настоящего, незавидного положения". Словом, "ученику (крестьянскому мальчику десяти-двенадцати лет, который только учится грамоте) должны быть сообщены некоторые понятия из социальных и экономических наук в применении к крестьянскому быту с целью развить в учениках нравственные и гражданские стремления, сообщить ему хотя общее, но правильное понятие о правах и обязанностях его как человека и гражданина" (Тяжельнин на втором съезде сельских хозяев в Москве в 1871 году). "Отсюда, -- заключает другой подобный же деятель, -- прямо вытекает необходимость дать детям хотя общее знакомство с юридическими и экономическими основаниями нашей современной жизни, а также познакомить их с мироведением. Жить в природе и не думать, почему и как в ней происходит, свойственно животному, а не человеку". Имея в виду народную школу развивающую и с "верными идеалами", педагоги-народники из 720 годовых учебных часов в первом году учения на Закон Божий оставляли только около восьми часов (в год!), во втором -- около 15, в третьем -- около 30! И это в народной школе!..
   Но, к счастью, несмотря на все усилия народников и отчасти самого правительства, масса простого русского народа еще не сбита с толку. После школ с государственными льготами по воинской повинности, с науками о мироведении и о правах четвертого сословия крестьяне нередко отдают своих детей для окончательного образования отставным солдатам, церковным сторожам и разным "начетчицам".
   Наконец, 13 июня текущего года Высочайше утверждены "правила о церковно-приходских школах". Причем Его Величеству благоугодно было на всеподданнейшей записке по этому предмету собственноручно начертать: "Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле".
   Церковно-приходские школы, как ясно видно из сказанного выше, не составляют какого-либо нового изобретения. Они существовали с начала Русского государства и христианства в России. До 60-х годов они считались десятками тысяч и уничтожены в угоду "народникам", желавшим поймать таракана.
   Школу устроить не так просто, как кабак открыть. Легко было уронить и разрушить школу; но устроить вновь -- дело трудное. В течение тринадцати лет -- от 1865 по 1878 год -- вследствие борьбы с измышленным "клерикализмом" число церковноприходских школ упало с 21 420 до 4680. И такой-то разгром народной школы выдавался за "реформу" школьного дела. Легко сказать: двадцать одна тысяча школ! Скоро ли вновь откроешь их и устроишь!
   Если бы дело шло об одновременном основании не десятка тысяч, а только одной тысячи и даже одной сотни высших и средних учебных заведений, тогда затруднение оказалось бы непреодолимым. При последней реформе гимназий министерство народного просвещения должно было прибегать к чрезвычайным мерам, выписывать учителей даже из-за границы и специально приготовлять учителей для реформированных гимназий. Трудно найти соответствующих наставников для высших учебных заведений. Но в настоящем случае речь идет не о высших или средних учебных заведениях, а о церковно-приходских, начальных школах. Это нужно иметь в виду прежде всего, чтобы не измышлять каких-либо новых "учительских семинарий" и не откладывать дела на неопределенное время.
   Начальная школа должна и оставаться при начале. Научить детей читать, писать, считать и начаткам учения Православной Церкви -- вот основная задача церковно-приходских школ. Если они успешно исполнят эту задачу, то этим самым окажут великую услугу делу просвещения народа. Более даровитые и любознательные дети перейдут в дальнейшие училища. Усвоившие себе только простую грамотность имеют возможность с течением времени дополнить свое образование самостоятельным чтением Священного Писания, книг исторических, по сельскому хозяйству, географии, гигиене. Можно будет составить особую народную библиотеку по разным отраслям науки и промышленности, чтобы каждый грамотный взрослый человек мог найти и прочесть именно то, что ему нужно. Но иное дело народная библиотека и иное -- народная школа. Если церковно-приходские школы исполнят свою основную задачу, они дадут народу полную возможность пользоваться народной библиотекой; но если бы вздумали ввести эту библиотеку в свою программу для детей, учащихся грамоте, то ничего не достигли бы, кроме сумбура, и сделали бы невозможным самое свое существование, потому что потребовался бы сложный штат учителей по разным наукам и отраслям промышленности, чего не может вынести никакая начальная школа.
   Не измышляя никаких новых "учительских семинарий" для приготовления наставников специально в церковно-приходские школы, обратимся к наличным средствам духовного ведомства. К 1882 году православных церквей в России считалось 40 596, сверх того, часовен и молитвенных домов 14 167. Всего приходского духовенства в священнослужительских должностях состояло до 45 000; в том числе свыше 37 000 протоиереев и священников и 7000 диаконов; кроме того, число псаломщиков и причетников простиралось до 40 000.
   Если из сорока пяти тысяч священнослужителей мы исключим целую треть, которая по разным причинам не может принять участия в церковно-приходских школах, все же останется 30 000 вполне способных и "засвидетельствованных" народных учителей. К ним из общего числа 40 000 псаломщиков и причетников можно присоединить по крайней мере 10 000 пригодных помощников. Не забудем, что псаломщики прошли полный курс учения в духовных семинариях.
   До недавнего времени воспитанников прежних духовных семинарий можно было встречать во всевозможных профессиях, и замечательно, что часто прямо с семинарской скамьи они начинали вести поручаемое им дело с таким уменьем, как будто именно к этому делу специально готовились многие годы. Такова была сила старого дисциплинирующего ум учения, которое так неосмотрительно заменено винегретом разных сведений. Воспитанники нынешних духовных семинарий вместо того, чтобы с течением времени возрасти в силе, различными реформами расслаблены и унижены. Во многом их опередили гимназисты; не принимают семинаристов без экзамена и в университеты. Тем не менее, они все же стоят несравненно выше воспитанников так называемых учительских семинарий, потому что в духовных семинариях ученики проходят хотя недостаточную для подготовления к высшей богословской науке школу, но все же действительную и продолжительную школу, тогда как в учительских семинариях ничего нет, кроме простой дрессировки. Духовная семинария несравненно более соответствует требованиям науки в высшем смысле этого слова, чем учительская семинария. Воспитанник духовной семинарии по самой продолжительности пройденного им курса может с полным правом считаться представителем просвещения в среде народа, независимо от своего богословского характера. Он владеет образованием, бесспорно превосходящим все, чего может потребовать народное обучение.
   Итак, учителя, вполне пригодные для церковно-приходских школ, уже имеются налицо. Теперь вопрос только в том, как лучше организовать церковно-приходские школы и затем энергичнее приступить к самому делу обучения народа.

<2>

Москва, 15 декабря 1884

   Возвращаемся к церковно-приходским школам. Святейший Синод, препровождая к подлежащему исполнению Высочайше утвержденные правила о церковно-приходских школах, выражает надежду, что священники, руководствуясь 10 правилом седьмого Вселенского собора, будут помнить, что им "паче всего подобает учить отроков, читая им Божественное Писание, ибо для сего и священство получили". Подольский епархиальный училищный совет входил в специальное рассмотрение вопроса об учителях в церковно-приходских школах и пришел к следующим заключениям: "Для того чтобы дело народного образования в духе святой веры могло совершаться с желаемым успехом, чтобы церковно-приходские школы могли быть открыты и существовать с действительною пользой для народа по возможности во всех приходах, прежде всего и паче всего необходимо, чтобы все священники глубоко сознали высоту своего призвания по отношению к своим прихожанам, чтобы слова Господа Спасителя, выражающие самую существенную обязанность пастырей церкви: идите, научите все народы (Мф. XXVIII, 19), и слова седьмого вселенского собора ни у одного из них никогда не переставали быть важнейшим предметом размышлений, желаний и стремлений, чтобы каждый священник всегда твердо помнил и глубоко сознавал, что он, пренебрегая священною своею обязанностию учить своих пасомых и заботясь главным образом о своих только материальных выгодах (Филипп. II, I 21), не только подлежит суду Божию и суду св. церкви, но и является в самой народной среде предметом негодования и соблазна как человек, незаслуженно пользующийся материальным вознаграждением за то дело, которого он или вовсе не исполняет, или исполняет небрежно, без должного усердия (Иезек. XXXIV, 3-10)".
   Подольский епархиальный училищный совет обсуждал и препятствия, какие могут встречаться при учительстве священников в церковно-приходских школах, -- именно, так называемые требы и другие церковные дела, должности благочинного, депутата и т.д. "В указаниях на такие препятствия, по мнению епархиального совета, нельзя не признать значительной доли правды. Не только во многолюдных приходах, заключающих в себе от 1500 до 2000 и более душ, но даже и в тех, которые гораздо менее населены, священники могут встречать препятствия к аккуратному посещению школы. Учение начинается обыкновенно осенью, с первых чисел октября, и продолжается до 1 мая. Но в это самое время у сельских священников бывает особенно много занятий по приходу. Во многих приходах с сентября до 14 ноября почти ежедневно бывает богослужение в церкви, панихиды по домам, освящение новоустроенных или обновленных домов и т.п. В это же время, чаще всего неблагоприятное в санитарном отношении, проявляется в сельском населении смертность, почему священник часто должен напутствовать и погребать умерших. В продолжение почти всего Великого Поста бывает говение и почти ежедневно служение..." Но из этого, предупреждает Подольский епархиальный училищный совет, "нимало не следует заключать, чтобы священники имели право отказываться от принятия на себя обязательной ответственности за безучастное отношение к школе и за безуспешность обучения в ней детей. Ни в одном приходе, как бы он ни был многолюден, священник не лишен возможности если не ежедневно, то по крайней мере два-три раза в неделю провести по одному часу в школе. Были примеры, что священники, жившие в подгородных приходах, заключающих в себе более 1000 душ обоего пола, в приходах с двумя-тремя поселками на расстоянии от главного населения в 3 -- 4 верстах, аккуратно исполняли свои обязанности по приходу, в то же самое время исполняли должность учителей в учебных заведениях, в которых на уроки ежедневно являлись неопустительно. Священник, совершив богослужение и собираясь совершать в приходе требы: погребения, панихиды, крещения, освящения дома, всегда пред такими требами может уделить если не целый час, то по крайней мере полчаса, чтобы посетить школу, побеседовать в ней с детьми и присмотреть, как идет дело обучения. Должности благочинного и депутата не могут препятствовать священникам быть заботливыми о школе. Из отчетов за 1882 год видно, что есть благочинные, обремененные от епархиального начальства частными поручениями, которые своим усердием к школьному делу поставили школы своих приходов на значительную степень благосостояния".
   Итак, по Высочайше утвержденным правилам о церковноприходских школах обязанность учить в них лежит на священниках, но обязанность эта распространяется и на всех членов причта. Лица, не входящие в состав причта, могут быть допускаемы к учительской должности только с утверждения епархиального архиерея, и то под наблюдением священника.
   Тем не менее в церковно-приходской школе, в сущности, не оказывается ни одного определенного учителя, который бы в известные часы непременно являлся в школу. По данным, сообщенным Подольским епархиальным училищным советом, священник может не заглянуть в школу с сентября до 14 ноября. То же самое может случиться и во весь Великий Пост. Когда совершает богослужение священник, обыкновенно при нем находится и псаломщик. Диаконы же в настоящее время имеются только в редких сельских церквах. Спрашивается: кто же будет преподавать в церковно-приходских школах с сентября до 14 ноября и во весь Великий Пост? Сомнительно, чтобы при таких условиях могла процветать церковно-приходская школа. Предположим, что священнику представится случай "два-три раза в неделю провести по одному часу в школе"; для церковно-приходской школы это более чем недостаточно и недалеко отстоит от училищ Корфа, где полагалось на Закон Божий 8 -- 15 -- 30 часов в год. Но там имелись другие учителя; здесь же дети, пришедшие в школу, могут остаться безо всякого учителя и будут предоставлены решительно самим себе. Что же это за школа?
   Для правильной постановки обучения детей в церковноприходских школах необходимо выделить из причта определенное лицо, которое, принадлежа к церковному причту, в то же время не было бы связано всеми случайностями церковных треб. Такое лицо -- диакон.
   Еще задолго до издания положения о церковно-приходских школах нам доводилось говорить об этом предмете. Чтобы не перефразировать своих слов, мы припомним сказанное нами в  290 "Московских ведомостей" за 1882 год:
   Священнослужитель -- вот по преимуществу призванный народный учитель, и везде, где государство не находится в борьбе с церковью, стараются народную школу удерживать сколь можно в теснейшей связи с религиозными учреждениями.

Но что хорошо в идее, то может оказаться неудобным на практике. Если поручим народную школу священнику, то не затрудним ли его делом, которому он не может должным образом посвятить себя, и не пострадает ли от этого дело школьного обучения? В самом деле, может ли процветать школа, находясь в заведывании лица, для которого она будет лишь случайным, как бы мимоходным занятием? На священнике лежат обязанности, не всегда совместные с регулярными учебными занятиями. Но почему же непременно только на священника возлагать обязанности школьного обучения? Кроме пресвитерства, православная церковь знает еще диаконство. Звание диакона есть апостольское установление, а между тем оно превратилось в предмет какой-то церковной роскоши, так что в сельских церквах диакон в видах экономии оказался излишним. Благолепие богослужения с устранением диакона пострадало, но все существенное в богослужении и всякая церковная треба может совершаться без его участия. Неужели, однако, при самом начале Христовой церкви апостолы установили несущественную и излишнюю церковную должность? В апостольской церкви, какой должна быть Церковь Православная, диаконство не должно быть только роскошью, без которой церковь может обходиться. Диакон учрежден не для одних только возглашений при богослужении. Диаконство также не есть только ступень ко пресвитерству. Подчиненный иерею при богослужении, диакон имеет, кроме того, при церковном деле свое самостоятельное положение. В первоначальной церкви верующие собирались не только для общей молитвы, но и на общую трапезу. Избранным и освященным апостолами лицам поручены были заботы об общей трапезе. Первоначальным происхождением определяется существенное значение диаконства. Христова вера из малой общины распространилась по лицу всего Mipa; верующие не собираются на общую трапезу в притворах церковных, но апостольское учреждение не должно оставаться праздным. Диакон сохранит свое значение, заведывая духовною трапезой, служа делу народного обучения под сению церкви. Вот по преимуществу призванный народный учитель. Давая священной должности диакона такое назначение, мы сохраняем ее для церкви, а вместе удерживаем при церкви народную школу. Все церковные требы иерей исполняет и без помощи диакона, который может неуклонно посвящать свою деятельность школе своего прихода. Его не оторвут во время урока для напутствия умирающего, для крещения новорожденного и для других церковных треб. В учебные дни он в школе, а в воскресные и праздничные он сослужит иерею, что для прихода также не лишено важности. Трудно было содержать диаконов в сельских приходах, однако желательно не только для благолепия, но и для ясности богослужения, чтобы диакон возвратился и в сельские храмы. Вместо того чтоб учреждать во множестве учительские семинарии, не лучше ли обратить расточаемые на это средства на содержание диаконов, которые со своим священным знанием соединяли бы обязанности учителя народной школы? Самое обучение выиграло бы чрез это в единстве. Один и тот же наставник преподавал бы и Закон Божий, и все другое. Мальчики и девочки приучались бы к церкви, а не отучались бы от ней, и чрез ее горнило проходило бы все то, что им требуется знать и что они могут с пользою усвоить.
   В некоторых малочисленных и бедных приходах окажется недостаток средств на содержание диакона. Но почему же к таким приходам не прийти на помощь целой епархии и самому государству? Церковно-приходские школы имеют не церковное только, но и государственное значение. Вместо того чтоб учреждать во множестве учительские семинарии, не лучше ли обратить расточаемые на это средства на содержание диаконов, которые со своим священным званием соединяли бы обязанности постоянного учителя народной школы.
   Еще необходимее как для самого открытия церковно-приходских школ, так и для успешного ведения в них дела единение между нашими многоразличными ведомствами. Если бы все представители государственной и церковной власти действовали энергически и дружно, можно бы теперь же открыть до 40 000 церковно-приходских школ. В учителях способных и "засвидетельствованных" недостатка не было бы.
   Что высказанное предположение не иллюзия, а удобоисполнимо и на самом деле, это наглядно показывает тот общеизвестный факт, что вскоре после дарования крестьянам воли по призыву высокопреосвященного Арсения, митрополита Киевского, церковно-приходские школы были открыты почти во всех приходах Киевской епархии не на бумаге только, но и на самом деле. В Киевской епархии предварительно не предпринималось тогда никаких приготовлений. Довольно было одного призыва, обращенного к духовенству от лица митрополита Киевского. Осуществимое в Киевской епархии осуществимо и в других епархиях, была бы добрая воля и единение между нашими различными ведомствами.
   Тем прискорбнее при самом же начале дела отмечать факты совершенно противоположного свойства. Вот священник убедил своих прихожан открыть училище при своей церкви, изыскал и средства к построению училищного здания. Оставалось приступить к постройке здания и открытию училища, но не так на самом деле. Священнику потребовалось более двадцати раз приезжать из своего села в консисторию, чтобы хлопотать о деле. Говорят, что в консисториях дела редко решаются без некоторых приложений; но предположим, что в данном случае их не было; все же чего стоит двадцать раз за десятки верст проехать в город и обратно и -- зачем же? Чтобы хлопотать о разрешении открыть училище. Каждый, конечно, готов спросить: да о чем же тут хлопотать? И однако ж мы не сочиняем, хотя и не называем имен, имея в виду дело, а не лица. Зато как упрощено у нас открытие заведений "распивочно и на вынос". Вот и другой пример подобного же рода: помещик на свой собственный счет выстроил здание для училища и обратился к епархиальной власти с просьбой дать ему особого диакона, который бы был и учителем в предположенной школе. Но и до сего времени просьба помещика остается без удовлетворения... Духа не угашайте, заповедует Апостол.
   
   Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1884. 15, 16 декабря. NoNo 347, 348.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru