В последнем нумере "Голоса" мы прочли корреспонденцию из Москвы, в которой говорится, между прочим, о приготовлениях к устройству политехнического музея в Москве. Корреспондент, принадлежащий (как видно из его прежних писем в ту же газету) к числу членов комитета Политехнической выставки будущего года, утверждает, будто в Москве ведется деятельная агитация с целью подорвать устройство музея. По уверению члена комитета выставки, агитация рассчитывает подействовать на гласных Думы и запугать их громадностью затрат, которые потребует музей. Известно, что вскоре в здешней Думе имеет обсуждаться доклад особой комиссии о музее. Нам кажется, что опасения корреспондента "Голоса" совершенно напрасны. Устройство политехнического музея в Москве не может быть подорвано. Это дело решенное. Еще прошлого осенью почетный председатель приготовляемой Политехнической выставки Великий Князь Алексей Александрович в заседании здешнего Общества любителей естествознания объявил, что по воле Государя Императора общий промышленный музей имеет быть устроен в Москве и что устройство его получит нравственную и материальную поддержку правительства. Вслед за тем Московская городская дума пожертвовала под этот музей место на Лубянской площади и нарядила комиссию для участия в разработке проекта музея. В заседании общей Думы 8 июня городской голова уже мог заявить гласным, что Государь Император соизволил принять под музей пожертвованное Думою место на Лубянской площади и повелел отпустить из государственного казначейства с рассрочкой на несколько лет от 400 до 500 т. р. на устройство музея.
Каким же образом устройство музея в Москве может быть подорвано? Какой смысл имела бы агитация, стремящаяся подорвать его? Очевидно, что корреспондент "Голоса" называет вещи не настоящими их именами и искажает смысл того, о чем говорит.
После Мануфактурной выставки 1870 года в Петербурге возникла мысль об устройстве в этом городе центрального публичного музея, и тогда, как, быть может, помнят читатели, мы возвысили голос в пользу Москвы, доказывая, что если уже необходимо заводить предполагаемый музей, то место ему не в Петербурге, а в Москве как центре нашей промышленности, нашей торговли, наших важнейших сообщений. Но в Москве ли, в Петербурге ли прежде всего требуется, чтоб предприятие, о котором идет речь, не выходило, по крайней мере, из пределов благоразумия и не превратилось в разорительное, бесполезное, а потому и вредное фанфаронство. К сожалению, тенденции в этом смысле замечаются.
В одном из листков "Технического Сборника" (No 41) за прошлый год была напечатана записка депутации, наряженной Московскою думой для ходатайства пред правительством о содействии устройства музея. Как видно из записки, депутация эта была выбрана в начале сентября прошлого года, когда решение правительства было еще неизвестно. Записка эта, поражающая своею странностью, появилась в малораспространенном техническом журнале и даже в составе самой думской комиссии известна, кажется, не всем членам.
Записка проектирует какой-то всеобъемлющий музей. В нем предполагают следующие отделы:
a) наук технических с архитектурным, сельскохозяйственным, технологическим и механическим отделениями;
b) художественно-промышленный, то есть весь художественно-промышленный музей, помещающийся теперь на Мясницкой;
c) естественно-исторический с геологическими, ботаническими и зоологическими собраниями (расположенными декоративным способом);
d) отдел наук опытных с отделениями физическим, сельскохозяйственным и технической химии, с лабораториями и кабинетами;
e) отделение учебных пособий для народного и промышленного обучения, а также для технического обучения вообще с присоединением сюда Строгановского училища рисования.
Все эти учреждения, существующие и предполагаемые, все эти музеи, лаборатории, кабинеты всевозможных коллекций, учебные пособия и пр. и пр. предполагается не просто собрать в одно здание, а чуть ли не слить их в одно учреждение. По крайней мере, о слиянии средств высказано ясно. Записка выражает надежду, что средства существующего художественно-промышленного музея и Строгановского училища пособят музею в материальном отношении.
Не курьез ли все это?
В Петербурге, как известно, устраивается теперь на частные средства музей прикладных знаний. Петербургский музей будет давать помещение коллекциям разных ведомств и обществ, причем распоряжение и заведывание коллекциями в пределах пространства, отведенного для них в музее, остается за теми ведомствами и учреждениями, которым коллекции принадлежат. О слиянии всех петербургских музеев в один или о поглощении им других учреждений и училищ нет и речи. В Московской городской думе при первом обсуждении вопроса о музее сильные голоса убедительно и решительно высказывались против фантастической мысли о всеохватывающем исполинском музее. Составленные прошлого зимой проекты здания музея (архитектором Шаховым и архитекторами Чичаговым, Никитиным, Шульцем и Семеновым) основаны на предположении, что музей будет возрастать постепенно, что предварительно построится лишь часть музея сообразно имеющимся средствам и лишь впоследствии здание будет расширено пристройками, к чему обширная Лубянская площадь представляет все удобства.
Курьезная мысль, выраженная в записке московской депутации, не могла не поразить людей сведущих и заинтересованных успехом дела. К числу немногих у нас специалистов по вопросам этого рода принадлежит директор Строгановского училища В.И. Бутовский. Еще в 1862 году г. Бутовский был командирован за границу для изучения преподавания художеств в применении к промышленности. Г. Бутовский выставил на вид пользу художественно-промышленных музеев, и в 1868 году он был послан для приобретения коллекций и оригиналов, положивших основание художественно-промышленному музею при Строгановском училище. Как знаток дела, как начальник учреждений, самостоятельности коих столь легкомысленно угрожает записка "Технического Сборника", г. Бутовский не замедлил представить возражении на нее.
Член комитета выставки и корреспондент "Голоса" не раз уже поминал записку г. Бутовского, не раз обещал заняться разбором этой записки, но почему-то ограничивается только обещаниями и восклицаниями.
Записка г. Бутовского, читанная им в комиссии Московской думы по устройству музея и возбудившая в ней, по словам корреспондента "Голоса", весьма оживленные прения, печатается в сегодняшнем нумере нашей газеты.
Предмет записки -- установление точных границ для дела, которое может быть полезно, но которое грозит принять фантастические размеры и в погоне за несбыточною всесторонностью утратить всякое практическое значение. Записка г. Бутовского, как нам кажется, убедительно доказывает несостоятельность предположения соединить в исполинском собрании всевозможные произведения природы, промышленности и искусств и таким образом создать музей сказочного объема, который по каждому отделу соперничал бы со специальным музеем, а между тем соединял бы в себе приблизительно все части, каким только бывали посвящаемы музеи. Для исполнения такого плана, конечно, требуется громадное помещение, которое и замышляется, хотя, как надобно полагать, дело на замысле и остановится. Впрочем, неосуществимость замысла еще не ручательство за то, чтобы не была истрачена на него масса денег, которые нам так нужны на дела, несомненно полезные. Слишком часто у нас учреждения, первоначально задуманные с полезною целью, в действительности обращаются в предмет роскоши и щеголяют объемом помещения, изяществом убранства, многочисленным штатом чиновников и ничтожеством приносимой ими пользы. Есть основание опасаться, что нечто подобное будет и с политехническим музеем, если программа его не будет вовремя благоразумно определена. Как указывает в своем возражении г. Бутовский, универсальный музей, который теперь хотят устроить в Москве, не имеет предшественника в странах остальной Европы, более нас богатых не только денежными средствами для учреждений, способствующих распространению знаний, но (что главное) разнообразными произведениями искусства и промышленности для наполнения зала музея. Музей Хрустального дворца в Лондоне, ближе всех подходящий к тому идеалу, которого теперь хотят сразу достигнуть у нас, представляет собрание, далеко не обнимающее всех отраслей деятельности человека, да и то различные его отделы весьма не равномерны по полноте и достоинству; некоторые из них положительно неудовлетворительны. Весь музей считается делом неудавшимся, хотя и стоил до 10 миллионов рублей. Такую участь испытало предприятие, сравнительно более скромное, чем замысел, о котором идет речь, -- и испытало в Лондоне, в центре самой промышленной и богатой нации в мipe! Непонятно, каким образом у нас надеются осуществить план, не удавшийся в стране, имеющей в несколько десятков раз более нашего данных для успешного исполнения его. С мечтой о небывалом по размерам и богатству музее мы рискуем очутиться лицом к лицу с самою неприглядностью. Мы рискуем возвести огромное здание, пожалуй, и красивой архитектуры, которое нечем будет наполнить и некем содержать в порядке. Откуда, в самом деле, взять нам те обильные произведения искусств и промышленности, которые значительностью и разнообразием своим могли бы оправдать громадность произведенного ради их сооружения?
Нельзя не предвидеть, что политехническая выставка 1872 года, как ни сочувственен повод к ней и как ни законен возбуждаемый ею интерес, будет представлять те же обширные пробелы и производить то же общее впечатление скудости и неразвитости, как и сама русская промышленность. Не приличнее ли было бы почтить память Петра Великого тем, чтобы свободные деньги, если такие у нас есть, были употреблены на усовершенствование производств, на распространение технического образования (к чему одним из важнейших средств представляются рисовальные школы), а не на постройку музея-дворца, цель которого теряется в тумане?
Москва, 14 июля 1871
Впервые опубликовано: Московские Ведомости. 1871. 15 июля. No 153.