Зилов Алексей Михайлович
Басни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чиж и Соловей
    Стихотворец и приятель
    Дед и Внук
    Осел и Конь
    Овца и Свинья
    Дуб и Трость
    Мизантроп
    Счастливец

   
   Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание
   Л., "Советский писатель", 1977
   Русская басня. XVIII--XIX веков
   

А. М. Зилов

   532. Чиж и Соловей
   533. Стихотворец и приятель
   534. Дед и Внук
   535. Осел и Конь
   536. Овца и Свинья
   537. Дуб и Трость
   538. Мизантроп
   539. Счастливец
   

532. ЧИЖ И СОЛОВЕЙ

                                           Ученый Чижик в клетке
                                 Висел в растворенном окне;
                                 Он песню знал "Ах, тошно мне...".
             Вдруг Соловей порхнул и сел в саду на ветке.
                                           Запел в тени ветвей
                                 Свободный ученик природы,
                                 Волшебно-звучный Соловей.
                                           Какие переходы
                                 Из тона в тон! Какая трель!
                                           Ну что твоя свирель!
                       Тут даже б и осел развесил уши;
             А Чижик наш долбит у клеточки столбец.
                                           "Сосед, каков певец!" --
                                           Сказал Чижу Скворец.
                                           "Ох, темные вы души! --
                                           Чирикнул с злости Чиж. --
                                           Для вас певец и стриж.
             Да как бы он ни пел, болтун непросвещенный,
                                           Но всё он не ученый".
   
             <1831>
   

533. СТИХОТВОРЕЦ И ПРИЯТЕЛЬ

                                 "Что ж ты молчишь, лукавец!
             Твоим стихам в журналах похвала;
             Я чай, твои поправились дела
             И денежек принес книгопродавец?
             Шампанского, дружок!" -- "Благодарю за честь!
             Мы выпьем, но тогда, как будет мне что есть.
                       В наш век охотников довольно есть
                                                     Прочесть,
                                 Но чтоб купить..." Вдруг стук кареты...
                                 То был комический актер;
                       Он развозил на бенефис билеты
             И помешал, злодей, дослушать разговор.
   
             <1831>
   

534. ДЕД И ВНУК

             В каминной на софе сидел подагрик Дед,
                       Смотря, как огонек стухал в камине,
                       И вдруг занес приличный старцам бред:
                                                     "Какой же ныне
                                                     Чудесный век;
                                           Любви уж нет в помине!
                                 Как изменился человек!
             Давно ль, при матушке Второй Екатерине,
                                 Вздыхали сладко на Руси?
                       А уж теперь так боже упаси!
                                 У всех сердца подобны льдине.
                                 И даже девушки на смех
                                           Поднять готовы тех,
                                           Которые вздыхают..."
             А сам вздохнул седой наш сибарит Иван.
                       "Чего ж теперь на смех не поднимают?" --
             Тут Внук его спросил. "С червонцами карман!"
                       -- "О чем же, Дедушка, вам сокрушаться?"
                       -- "Как! -- вскрикнул Дед. -- Так это ничего,
                                 Что вместо сердца моего
                                 К карману станут прижиматься?"
                                           -- "Для сердца был черед;
                                 Вы, Дедушка, свое уж взяли,
             Да и теперь, хотя бесчувствен стал народ,
                                           Но всё вы не пропали.
             А вот по-нашему пускай кто поживи --
             Нам не видать в наш век ни денег, ни любви!"
                                 И тут он тронул под золою
                                           Щипцами угольки;
                                 Кой-где сверкнули огоньки,
                                 Но всё опять покрылось мглою.
   
             1831
   

535. ОСЕЛ И КОНЬ

                                 Однажды, хлопая ушами,
                       Осел спросил арабского Коня:
                                           "За что вы перед нами
                                 Себя ведете господами?
                       Ужели в нас недостает огня?"
                       -- "С тобой вступать я не желаю в споры,--
                       Конь отвечал, -- но в нас есть разность та,
             Что борзого Коня не тронут даже шпоры,
                       А на Осла так мало и кнута".
   
             <1833>
   

536. ОВЦА И СВИНЬЯ

                                                     Вблизи
                                           Жидовского местечка
                                 По перекладкам шла Овечка
                                 И видит, что Свинья в грязи
                                 Валяется, как на постеле.
                                                     "Ахти, беда! --
                       Кричит Овца. -- Как ты попалася сюда
             В такую топь и грязь? Дай кликну хоть жида,
                                 Чтоб вытащить тебя отселе".
                       Свинья ж в ответ: "Пожалуйста, молчи
                                 И обо мне не хлопочи;
                                 С тобой мы вещи видим разно:
                                 Здесь только мягко, а не грязно".
   
             <1833>
   

537. ДУБ И ТРОСТЬ

             Взглянувши Дуб на Трость, сказал: "Бедняжка!
                                 Как сиротливо ты стоишь;
                                 От всякой малости дрожишь!
                                 Лишь на тебя присядет пташка,
                                                     Тебе уж тяжко;
                                 И вешний ветерок, резвясь,
                                           Тростиночку гнет долу,
                                 Подобно бурному Эолу.
             Природа о тебе, мой друг, не попеклась,
                       Создав тебя столь слабой и ничтожной.
             Взгляни ты на меня: каков мой вид вельможный!
                                 Чуть не ровесник я земле;
                                 Со мной не раз, лесов тираны,
                                           Боролись ураганы;
                       Я устоял, и на моем челе
             Легли века. Вокруг меня сменялись виды:
             Где были города, там кущи рыбарей;
             Болота были где, там славный трон царей;
             Я пред собой видал довольно алтарей,
                                 Меня священным чли Друиды.
                                 А ты, Тростинка, мне жалка;
                                 Ты терпишь от судьбы обиды,
                                 И, будучи слаба, низка,
                                 Хотя б ко мне была близка:
             Я мог бы защитить тебя от бурь ветвями".
                                           -- "Поберегитесь сами, --
             Трость Дубу говорит, -- я бури не боюсь:
                                 Подует ветр -- к земле склонюсь;
             А вы, хотя не раз боролись с непогодой,
                       Но положен всему конец природой".
                                 Едва успела Трость сказать,
                       Вдруг начали из-за дубрав вставать,
                                 Как великаны, грозны тучи,
                                 И обложилась тьма кругом;
             Сверкает молния, грохочет страшный гром,
                                           Бушует ветр ревучий,
                                                     Дрожит земля.
                                           Тростинка прилегла,
                                           Крепится Дуб могучий.
                                           Но свистнул ветр летучий,
                                 Рванул... и тот, кто жил в веках,
                                           Был божеством -- пал в прах.
   
             <1833>
   

538. МИЗАНТРОП

                                           "Вот Спасова икона,
                                           Пред ней я побожусь,
                       Что если я вперед с людьми свяжусь,
                                                     То соглашусь
                                 Слететь с высокого балкона
                                           В овраг, как нетопырь.
             Ох, эти люди мне! Так сладки, как имбирь
                                                     С толченым перцем!
                                 Я с пламенным родился сердцем,
                                 Я человечество любил,
                                                     Друзьям в угоду
                                                     Готов был в воду
                                           И жизни не щадил --
                                 И вот за всё про всё мне плата!
                                 Я обеднял, и от меня
                                           Все прочь, как от огня,
                                 Как будто бы от супостата.
             Нет, лучше в степь уйду, где зыбкие пески,
                                           Иль брошусь в лес дремучий,
             Иль к морю на скалу, где будет вал гремучий
                                 Свидетелем моей тоски;
                                 Там от предательской руки
                                 Избегну хладных рукожатий.
             Пусть в сиротстве моя погибнет голова;
             Я сострадания скорей дождусь от льва,
             Чем от людей любви исполненных объятий.
             Ой, ой!" -- тут Мизантроп внезапно закричал.
             -- "Что с вами сделалось?" -- вбежав, слуга сказал
                                 (Он за дверями пыль сметал).
             -- "Смерть, зуб схватил! Зови цирюльника Петрушу,
             Пожалуйста, скорей. Ох, отведите душу!
                                           Ох, выдерните зуб!"
             -- "Ну вот, сударь, -- сказал слуга, -- хоть я и глуп,
             А как тут не сказать? Пусть люди скверны, грубы
                                           И вовсе без души,
                                 Однако тем уж хороши,
             Что друг у друга рвать больные могут зубы".
   
             <1833>
   

539. СЧАСТЛИВЕЦ

                       Бездетный дворянин, вдовец, имел
                                 С соседом тяжебное дело,
                       Которое в судах лет двадцать тлело
                                           И ходу не имело.
                                 Меж тем истец уж постарел;
                       Таскаться по судам отяжелел.
                                           Но вот, чтоб жить прилично
                                 И сиротой не быть весь век,
                       Он рассудил, как умный человек,
                                 Вступить в законный брак вторично.
             И, взявши за себя красавицу жену,
             Как будто ожил он ... и, вспомнив старину,
             Схватился за процесс; однако же не лично.
                                 Растормошив свою казну,
             Он снарядил жену-помощницу в дорогу
                                           По делу хлопотать
                       И покровительства вельмож искать.
             Красавица, дела все кончив понемногу,
             Чрез год приехала обрадовать дружка:
             Именье отдано, с него доходы тоже,
             И место сыскано в секретари к вельможе
             Покойное... но что всего дороже --
             Чрез месяц бог им дал наследника-сынка.
   
                       Как на кого Фортуна нежно взглянет,
                                           Нет радостям конца.
             Увидев этого счастливца и отца,
             Кто красоты в жене и тяжб желать не станет?
   
             <1835>
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Алексей Михайлович Зилов (1798--1865), по возрасту принадлежавший к пушкинскому поколению, заявил о себе как писатель лишь после восстания декабристов. Гвардейский офицер, он в 1823 г. вышел в отставку и занялся хозяйством. Его общественно-литературные воззрения определились под влиянием последних хранителей традиций старого русского масонства -- О. А. Поздеева, Руфа Степанова, П. И. Красильникова, семьи Римских-Корсаковых. Из литературных деятелей Зилов поддерживал отношения с H. M. Шатровым, С. Н. Глинкой. Стихи Зилова, особенно помещенные в сборнике "Стихотворения" (М., 1835), пронизаны религиозными мотивами; в них звучит недовольство молодым поколением, по мнению поэта, уклонившимся от правильного пути, сетования на суетность и тщету жизни, призывы к добродетели. Те же настроения характерны и для "Басен" (чч. 1--5, M., 1831--1835), печатавшихся отдельными выпусками. Обращаясь к жанру, вышедшему из моды и осмеянному, Зилов принципиально противопоставлял себя современной профессиональной литературе; как писатель, свободный от групповых пристрастий, он собирался провозглашать читателям "истину под басенною дымкой". Хотя кружок близких друзей приветствовал выход басен как значительное событие, в целом они прошли не замеченными критикой. С годами консерватизм взглядов Зилова усиливался, а его выступления в печати становились все более редкими. В 1843 г. он издал "Дневник русского путешественника по Европе"; последние произведения появились в сборниках "Раут" (1851--1854).
   
   532. Басни, 1831, ч. 1, с. 11.
   533. Там же, ч. 2, с. 26.
   534. Там же, с. 48.
   535. Там же, 1833, ч. 3, с. 39.
   536. Там же, с. 54.
   537. Там же, ч. 4, с. 4. На сюжет басни Лафонтена "Le chêne et le roseau".
   538. Там же, с. 41.
   539. Там же, с. 54.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru