Lib.ru/Классика: Желтов Федор Алексеевич. На сходке

Желтов Ф.А. Перед людьми: избранное. -- Богородск [Нижегор. обл.]: [Печатный дом "Вариант"], 2014.

1896

НА СХОДКЕ
(ВДОВА)

На Бога положишься -- не обложишься.
Стоит мир не человечьим умом, а Божьим судом.
Народные пословицы

У дверей борского волостного правления шумела толпа народа -- собиралась сельская сходка для обсуждения разных мирских дел. На протянутых около наружной стены правления скамьях сидели длинным рядом ожидавшие открытия схода крестьяне, а в сторонке толпились кучками попозже прибывшие и толковали о разных своих и мирских делах. Кто был поважнее да побогаче из борских обывателей, то прямо проходил внутрь здания волостного правления, окидывая свысока глазами шумевшую у его дверей толпу. Там за большим деревянным столом, покрытым старой рваной клеёнкой, восседал сам волостной старшина с неизменно везде сопутствующим ему волостным писарем. Старшина, плечистый, коренастый мужик в сером суконном полушубке, плотно облегавшем его неуклюжую фигуру, важно посматривал на входивших, подёргивая свою небольшую бородку и то и дело обращаясь к писарю с разными вопросами. Писарь спешно заготовлял заголовки предстоящих приговоров и просматривал бумаги. Крестьяне сидели кто на подоконниках, кто на скамьях, а кто так просто стоял, привалившись к стенке, и, позёвывая, ожидал открытия схода.

-- Эй, Гаврилыч, сходи-ка узнай, много ли уж сошлось --не пора ли и открывать! -- обратился старшина к стоявшему у двери с большим батогом в руках и бляхой на груди сотскому.

Гаврилыч как-то метнулся вдруг, будто застигнутый врасплох, и бросился исполнять приказ старшины.

В другой смежной комнате за поставленным посередине столом сидел с большими очками на носу, завязанными на затылке верёвочкой, помощник писаря; он старательно записывал в особый список фамилии прибывших на сход обывателей, из которых немало приходило на сход только за тем, чтобы "записаться", а затем преспокойно уйти домой без всякого желания обсуждать что-либо на сходе. Народу и на дворе, и в сенях, и внутри правления уж довольно порядочно собралось, но сход всё-таки нельзя было открывать по случаю того, что по списку не хватало нескольких десятков голосов, нужных для законной полноты схода.

-- Телов! -- обратился вдруг старшина к сельскому старосте, стоявшему у печки и от безделья ковырявшему ногтем заплесневелую штукатурку стен.-- Поди-ка припугни на селе народ... живо чтобы шли... объедь по улицам, да и в трактир загляни!..

Староста поправил на груди знак и пошёл, лениво переваливаясь, "путать" по приказу старшины народ.

В это время к старшине подошёл молодой в суконном полушубке крестьянин, молчаливо сидевший до того на скамье.

-- Степан Тимофеевич, я вот вас хочу спросить про одно дело...-- обратился он к старшине.

-- Что тебе? -- вскинул на него глазами старшина.

-- Да вот насчёт податей... у меня они за весь год сполна оплачены...

-- Ну?..

-- А мне опять повестку подали, какую-то недоимку ещё требуют...

-- Так и должно,-- ответил ему старшина, отвалившись на спинку стула и как-то злобно взглянув на говорившего.

-- Как это, так и должно?! -- возразил крестьянин.-- Ведь я сполна уплатил; у меня и земли-то всего два тягла, а недоимки-то требуют чуть не за тридцать тяглов!..

-- Так где же мне её собирать, недоимку-то, когда она за обчеством накопилась? -- ответил опять старшина.-- Мне дано предписание: "собрать!..". Начальство требует: "безотлагательно!..". По-вашему -- мне сидеть да хлопать глазами, што ли?

-- Вот оно и выходит, чтобы вам только себя перед начальством очистить, а это ничего, что на других, может, не по силам платёж навалишь... Ведь обидно: я уплатил, а с меня недоимку по раскладке требуют... Староста приехал да ещё грозит: ежели, говорит, не заплатишь -- постройку на дворе сломаем,-- говорил с обидой крестьянин.

-- А ты законов не читал? -- спросил старшина, наморщив брови.

-- Где же нам закон читать...

-- То-то! -- проговорил строго старшина.-- Молодо-зелено, а туда же ещё, с указкой лезет!..

-- Так ведь видали же это и так, что зря раскладку сделали,-- продолжал крестьянин.-- Не откажусь наравне с другими платить, а зачем же по выбору окладывать, кто вам не рука?..

-- Как это по выбору?! -- проговорил старшина, оборачиваясь вдруг к говорившему.-- Я, что ли, раскладку-то вёл?.. Ведь на что были выбраны окладчики?!..

-- А окладчики-то в чьей руке, если не в вашей? -- отвечал крестьянин.-- Поди, чай, окладчики-то на себя столь не наложили! Выбрали вот тех, на кого вздумалось наложить, чтобы скорее деньги собрать, да и ладно...

-- А сход-то на что?..

-- Да что сход,-- продолжал крестьянин,-- не диво, что он будет за вашу руку тянуть... какой хошь приговор по вашей указке составят,-- ведь больше половины окладом-то обошли... им-то легко, когда не их обложили...

-- Да как ты смеешь мне это говорить! -- вскочил вдруг старшина.-- Хочешь, я протокол сейчас на тебя составлю?..

-- Что же нас стращать,-- я про дело толкую,-- проговорил крестьянин, отступая от стола и заминаясь.

В это время сидевшие до того молча крестьяне вдруг зашумели и заговорили все разом.

-- Молчать!..-- остановил их старшина, опускаясь опять на стул.-- Не открыт сход, а вы рассуждать?!..

Крестьяне затихли.

-- Каждый пойдёт ещё указывать! -- не унимался старши на, выговаривая слова с расстановкой.-- Каждый вздумает ещё учить!.. Я вот покажу, как не платить по окладу... без разговору тогда к исправнику дёрну!.. Не мне же спину из-за вас подставлять!.. Не вас, видно, жарит начальство бумагами, так вам и ладно?! -- не унимался старшина, ёрзая на стуле и хмуро оглядывая притихших крестьян.-- Вы думаете, я не по закону действую, когда приговор о раскладке утвердило начальство? А?.. Не по закону, что ли? -- спрашивал он крестьян.

Ему никто не ответил, и все, насупившись, молчали. В это время писарь подсунул какую-то старшине бумагу, тот подписал.

-- У нас на всё есть закон! -- проговорил опять старшина, тыкая пером в чернильницу и вскидывая глазами на крестьян.

В дверях появился староста.

-- Ну что, собрались, что ли? -- спросил его старшина.

-- Собрались!.. Семьсот уж слишком!..

-- Ну, за дело!.. Выходите на двор,-- обратился старшина к сидевшим.

На дворе толпился уж народ и шли оживлённые толки. В толпе немало было видно выпивших перед сходом для храбрости, а это случалось всегда, когда надо было поддержать на сходе чьё-либо дело. Такое же дело было и теперь: надо было рядить к правлению нового сторожа, и вот будущий сторож и подпоил любителей выпивки, чтобы заручиться их голосами. Эти последние особенно рьяно сновали по толпе, перебегая от кучки к кучке и подыскивая себе товарищей.-- Ты слышал? -- спрашивал один из выпивших, с корявым лицом и рачьими глазами мужик, другого, у которого лохматая рыжая борода торчала в сторону.

-- Что? -- остановился и спросил рыжебородый.

-- Как это?.. Сторожа нового рядить будем!..

-- Ну-у?..-- удивился рыжебородый.-- К правленью?..

-- К правленью. После старого вдова ведь осталась, год-то она додержала, так теперь новый... по старшине попадёт -- он за него... ты, смотри, тяни в одно,-- уговаривал мужик с рачьими глазами.

-- Бабу оставить?.. Вдову?..

-- Ну, вот!.. На кой чёрт бабу?!..-- недовольно оборвал рыжебородого товарищ.-- А ты слушай: новый-то, почитай, ведро выпоил, да и теперь поит, да и после сходу обещал, понял?..

-- Ну, это дело! -- обрадовался вдруг рыжебородый.-- Что дело, так дело... а ты бы так и сказал... А где же его отыскать?

-- А ты поди в ямскую, он в ямской, он там и поднесёт,-- объяснил ему товарищ.

Рыжебородый нырнул в толпу, пробираясь в "ямскую", которая стояла тут же на дворе, а мужик с рачьими глазами пристал к другой кучке, где его товарищ, тощий, поджарый мужик, спорил с молодым парнем в дублёнке из-за того же сторожа.

-- Что-о? -- начал поддерживать он своего товарища.-- Не думаешь ли ты поперёк нам идти? -- наступал он на парня, вытягивая вперёд шею.-- Мы живо дело совершим: захотим, так повернём, захотим -- эдак,-- закрутил он перед носом парня руками.-- Первый раз, што ли, нам дело вершить?!

-- А ты говори, а рукам воли не давай,-- спокойно проговорил парень, немного отстраняясь.-- Диво в том невелико, что ты дело повершишь, а только какое оно? -- продолжал парень.-- Вот вы говорите, что бабе надо отказать от места, а почему?.. У неё дело сиротское, ребятишки мал мала меньше, куда же она с ними пойдёт?.. 'Гут хоть угол у неё есть, а то и дому для приюта не будет, вот что подумай!..

-- А, по-твоему, дом мы ей обязаны дать? -- огрызнулся на парня любитель выпивки, мужик с рачьими глазами.-- Обязаны, што ли, мы ей дом дать али нет -- говори?!..

-- Если по делу да по-божьи рассудить, так обязаны,-- проговорил парень,-- по закону обязаны; только вот закон-то этот у нас вот где,-- указал парень себе под ноги,-- топчем мы его, закон этот...

-- Ишь куда метнул -- закон! -- проговорил рачьи глаза.-- А это не закон, ежели миру ублаготворение сделать?.. Ты поди скажи ей, чтобы она нас почтила... А кто понимает, так уж потчивал и наперёд посулил... Вот тебе и закон!..

-- Ну, вот! Вам всё и далось одно,-- проговорил парень,-- а ты посуди, как по-божьи поступить, а он своё...

-- Ишь Божий человек выискался,-- продолжал рачьи глаза,-- за-сту-пник!.. Думаешь, бабу допустим за сторожа?.. Нни в жисть!.. не ей тут служить!..

Мужик посмотрел с минуту своими посоловевшими рачьими глазами на парня и потом опять наступил на него.

-- Так ты стоишь за неё?.. Разом сшибём: хотим так, хотим эдак,-- начал он опять крутить кулаками перед носом парня.

-- Завсегда с носом останетесь! Первый, первый, что ли, раз! -- поддержал товарища и поджарый мужик.

Парень поспешил от них уйти, а вслед ему послышался смех.

-- Скоты бесчувственные, право скоты!.. черти горластые! -- говорил сердито парень, пробираясь в толпу.

-- Про кого это ты?.. Что? -- спросил парня подвернувшийся крестьянин в суконном тулупе с поднятым воротником, из которого торчал большой горбатый, будто клюв хищной птицы, нос, а из-за него блестели маленькие, злые, ястребиные глаза.

-- Про горланов! Никакого понятия нет... ни правды, ничего,-- сердито проговорил парень.

-- Это вон про тех? -- кивнул в сторону подвыпивших мужиков хищный нос.

-- Да, про тех!..

-- Ну, я бы с ними справился,-- злобно проговорил хищный нос, сверкая глазами,-- я бы взял перепорол их хорошенько... до отвалу... небойсь бы в память взошли!..

-- Перепорол! -- проговорил в ответ парень, остановившись и взглянув на обладателя хищного носа.-- Вот у вас всё одна только песня: "перепорол!.." Уж если перепороть, так не их сперва надо, а нас передрать хорошенько!..

-- А их по головке гладить!..-- с насмешкой проговорил хищный нос, и его глаза ещё злее засверкали.

-- Вот то-то и дело, что мы всё на своё зло надеемся, а насчёт общественного дела и сами ничего делать не хотим и других на то ведём,-- проговорил горячо парень.

-- Попытай-ка что-нибудь с таким народом сделать! -- со злобой проговорил хищный нос.-- Дадут ли они тебе слово сказать?.. Хороших людей только по-собачьи облают, вместо уваженья...

-- Хо-о-роших людей! -- усмехнулся парень.-- Коли хороших, так и примеров от них было бы много хороших, а то хороших-то людей часто считают по карману, по богатству... Вот вы все от мирских нужных дел молчком да в сторону, а как затронут вас за карман -- заговорите пуще всех, а почему?-- карман только свой отстаиваете!..

-- А кто грабить себя-то даст?-- проговорил хищный нос, прищуривая глаза и сложив из пальцев "кукиш". Он поднёс его почти к самому носу парня и злобным, сдавленным голосом прибавил:

-- Погоди маненько. Кругом засмеялись.

-- Умнее-то ты не сумеешь сказать! -- проговорил парень.-- Кто тебе говорит про твои любезные капиталы?.. Одно у вас в мыслях: поприжать, нажать да содрать хорошенько с того, кто денег у вас призаймёт, а на душе-то разная мерзость торговая сидит; чай, поди, есть там чему другому место?.. За грош-то вот лишний больно стоите, а как за общественное дело, так никого вас и не сыщешь; чуть что -- и я не я -- кто в лес, кто по дрова; а то где бы дело, а вы грызню меж собой заведёте... тьфу! -- плюнул парень.-- А ещё туда же, уважение себе хотят... Какой чёрт вам уважение окажет?!.. В толпе опять засмеялись.

-- А по-твоему, надо уважать подлецов, пьяниц, горланов?-- наступил опять на парня хищный нос.-- Их надо?.. Они будут орать да не платить, а их уважать?!..

-- Да уж мы-то хороши,-- ответил парень, покачивая головой,-- хороши, нечего сказать: на каждое дело машем рукой, хоть трава не расти... Какое, скажи, хорошее дело сделали в обществе, ну?.. То-то!.. А ещё на тех вздумали пенять!.. За дело они и облают когда: сами никакого доверия не заслужили, ничего для общества не сделали, каждый только за себя стоит, а на других наплевать!.. Вот что!..

-- На всех-то не потрафишь -- впору про себя,-- проговорил хищный нос, будто не желая толковать и плотнее запахиваясь в тулуп.

-- Вот то-то и есть, что у вас всё одно да одно -- что для других-то жить?.. Для себя надо жить... по-христиански, нечего сказать. А что у нас в обществе-то от того идёт?.. Вражда да вражда, пьянство да распря; трактирам только одним ход даём; пейте, мол, православные, лопайте; несите оброк кабатчикам; никакой поддержки нет, одно слово!..

В слушавшей парня толпе раздались одобрительные голоса, а парень, разгорячившись, продолжал:

-- Да чего!.. Жидоморство одно у нас развелось только. То на сход нейдут, на дела смотреть не хотят, к чему хорошему на верёвке не подтащишь; а то как пойдут общество винить, а себя за хороших людей выставлять, а как тронут чуть за карман для общей же пользы, так загалдят, хоть святых выноси!..

-- Погоди, пропоёшься... промоешься! -- перебил парня тулуп, покачивая своим носом, прищурив злые глаза и прижимаясь щекой к воротнику.-- Пропоёшься, брат!.. Ты, может, заставишь за этих остолопов-пьяниц платить?.. Мы за них будем платить, а они будут пьянствовать?!..

-- Да ты сделай что-нибудь прежде, чтобы к пьянству соблазна не было, да и говори... Ты, может, больше их сам потратишь на пропой -- это ничего? Предложи-ка тебе: давайте, мол, что-нибудь хорошее для общества сделаем, так и в сторону. Одно только у вас на уме: карман свой да торговые дела, а общественных-то недостатков и не видите!..

-- Про-по-ёшься! -- покачивал опять носом тулуп.-- Больно далеко лезешь, смотри, как бы язык не обрезали...

-- Ничего -- не далеко... я говорю правду,-- ответил парень.-- А ты вот докажи, если не так? Ну, докажи!..

-- Пряменько сказать: с дураком говорить -- сам дураком будешь...

-- От такого же и слышу! -- ответил ему парень.-- Где же тебе умнее-то выдумать сказать?! -- прибавил он, засмеявшись.

Засмеялась опять и толпа.

В это время вдруг подвернулся мужик с рачьими глазами, которые теперь казались ещё больше посоловевшими.

-- Что-о?! -- врезался он между говорившими и, делая натиск на мужика с хищным носом, который желал им порки, прибавил:

-- Видно платить не хотим?!.. Вот тебе не хотим! -- покрутил он руками.

-- Ты сам-то прежде заплати...

-- Заплати!.. Мы вас... мы вас... вот как! -- плюнул он в ладонь и растёр перед его носом.

-- Гарлапан!-- проговорил тулуп, пятясь назад.

-- Чёрт пузатый! -- ответил ему рачьи глаза.

-- Свинья...

-- Образина турецкая! -- дал ему сдачи при общем смехе мужик.

Тулуп поспешил скрыться, за ним послышался хохот.

-- Ат-лли-и-чно! -- проговорил подвернувшийся рыжебородый мужик, обещавший стоять за нового сторожа.-- Ат-лли-и-чно!..-- покатывался он, едва удерживаясь на ногах.-- Хе-хе-хе! Хотим так, хотим эдак...

-- Филин!..-- сказал ему сердито мужик с рачьими глазами.-- Али уж не утерпел, чтобы не налопаться дозела?!..

-- Мм... да... хвиль... хиль...-- старался что-то выговорить рыжебородый.

-- Тюря! -- произнёс с недовольством, сердито выпячивая глаза на спасовавшего рыжебородого, рьяный товарищ.-- Успел бы нашляться... чё-орт!..

III

В пристрое, примыкавшем к волостному правлению и составлявшем из себя отдельное помещение для сторожа, рядом с входной дверью, на широкой, заставленной разной рухлядью лавке сидела женщина средних лет с испитым лицом и красными, опухшими от слёз глазами. На руках она держала маленькую девочку, а рядом на полу ещё сидели, играя, дети: две девочки и мальчик-подросток. Она сидела, печально задумавшись, и, кажется, не замечала ничего окружающего; она то и дело подносила к глазам конец своего платка и вытирала невольно навёртывающиеся слёзы. Скоро должна была решиться её судьба. После смерти мужа, исполнявшего должность сторожа при волостном правлении, что составляло единственную опору семьи, она осталась без двора и кола с кучей ребятишек; с полгода она правила должность мужа и надеялась на то, что её оставят при месте, что ей будет кусок хлеба и тёплый угол. А теперь?.. Старшина недавно объявил, что на её место будет нанят другой. "Ну, как откажут?-- пробегала в её голове мучительная мысль.-- Откажут... откажут...-- отчаивалась она и чувствовала, как к горлу подступало что-то тяжёлое и давило грудь.-- Куда же я пойду с ними, куда я пойду с своими ребятишками?! Господи, Батюшка, что же мне делать?.." -- думала женщина, и слёзы капали из глаз её.

Где-то далеко раздалась пьяная песня, со двора донёсся неясный шум.

"Неужели же допустит до этого Бог? Неужели же не заступится?!..-- думала она, тяжко вздыхая.-- Вот бы хоть угол-то был, не стала бы держаться; на, мол, возьмите -- отступилась бы; а тут куда я... да кабы одна, а то ведь,-- она взглянула на детей и опять заплакала.-- О, Господи, Ты мой Батюшка, Го-о-споди!.. Давеча говорят: отступись, не настаивай, не иди наперекор, всё равно не по-твоему выйдет. Да что мне сласть, что ли, какая, нужда ведь!.. и рада бы, если бы не нужда!.. Стала ли бы упрашивать да кланяться; Бог бы со всем -- отступилась, а то ведь ребятишки, ребяти-и-шки; их хоть бы пожалели, сирот-то горьких!.. Кому я поперёк дороги стала? Кому-у?.. Куска хотите лишить, на улицу выгнать?.. Кто заступится? Ну, кто? Ох, родимый, Ты мой Батюшка, Господи, защити сирот, не покинь; не покинь Ты их, родимый мой, заступись!"

И она заплакала навзрыд, упав ниц лицом на лавку. Ребятишки перестали играть и, испуганно уставив свои глаза на мать, жались друг к другу, будто понимая материно горе. В эту минуту дверь тихо скрипнула, и в избу вошёл приземистый, довольно пожилой, уже с проседью в волосах, крестьянин.

-- Что же это ты?-- спросил он, остановившись.-- Чем бы действовать, а ты в слёзы ударилась, э-эх!..

-- Да где уж мне,-- проговорила сквозь слёзы женщина,-- что же я могу поделать -- сил моих не хватит.

-- А ты погоди крушиться, приободрись, сейчас сход откроют, выходи, проси мир,-- уговаривал крестьянин,-- чай, не у всех сердца-то каменные, может, и Бога вспомнят; дьявол там с теми, кто за вино-то душу продаёт... Христопродавцы подлые!.. Чай и люди найдутся, неужели ж так в обиду и дадут?!..

-- На Бога только и надежда-то,-- проговорила женщина утирая глаза.

-- Ну, вот, то-то и есть,-- проговорил мужик,-- тут дремать-то нечего, что будет, то и будет -- на всё воля Божья, а ты вот выдь-ка на сход сама да покланяйся миру, попроси... найдутся ведь люди, не дадут в обиду; уж я говорил кое-кому... Не гляди на то, что новый-то уж подпоить успел, да и от правленья за него рука...

-- Не надеюсь я, Бог с ними!..-- заплакала опять женщина

-- Э-эх, а ты полно; не всё бывает, что на неправую руку дело погнёт,-- обадривал мужик,-- а ты, говорю, выходи да попытайся; уж мы-то поддержим, не бойся, а там увидишь; я и ещё кое-кому поговорю... Выходи-ка, выходи, смотри, пря мо на сход выходи!..-- настаивал мужик и с этими словами вышел, направившись прямо в суетившуюся уже на правлен ском дворе толпу в ожидании открытия схода.

-- На двор, на двор идите,-- суетился староста,-- все на двор! Густая толпа народа как будто встрепенулась и ожила;

все спешили занять место поближе к середине, где стояло не большое возвышение для старшины.

-- Становитесь, ребята, вкруговую! Вот так, стой!..-- говорили некоторые.

Старшины ещё не было. Толпа нетерпеливо посматривала на правленское крыльцо. Но вот показался важно шествующий старшина в сопровождении прочих членов правления.

Толпа расступилась и пропустила их в самую середину круга, и затем сомкнулась плотным кольцом и затихла.

-- Ну, к делу! -- раздался голос старшины.-- Так как на сход явилось законное число голосов, то я объявляю сход открытым! -- проговорил торжественно старшина и надел на себя цепь.-- А теперь послушайте, как по закону должно держаться порядка на сходе! -- добавил старшина.

Писарь прочитал бумагу, в которой говорилось, как должно было обсуждать мирские дела.

Исполнив эту обязанность, старшина сразу перешёл к делу.

-- Ну, что первое?-- обратился он к писарю.

-- Смета.

-- Ну, ладно, читай. Вот, мирские люди,-- обратился старшина к сходу,-- смету прослушайте, на новый год расходы... Читай!

Писарь начал читать смету расходов. Толпа безмолвствовала.

Смета была составлена по примеру прошлого года; жалование старшине и членам волостного правления, а также расходы на разные общественные потребности, на поправку мостов и дорог стояли без изменения.

-- Ну, как?-- обратился старшина к сходу.

-- Согла-а-сны!..

-- Сократить бы надо! -- раздались голоса.

-- По-старому! Ладно!..

-- Все ли согласны?-- спросил старшина.

-- Все! -- грянул сход.

-- Сократить бы! -- раздались жиденькие голоса.

-- Согла-а-сны!..-- загремело опять.

-- Пиши -- согласны,-- обратился к писарю старшина.-- Ну, вот ещё заявление есть,-- начал старшина.

-- Заявление учителя о прибавке жалованья,-- объяснил писарь.

-- Не на-а-до!..

-- Выслушать! Стой! Читать! Заявление прочитали.

-- Уба-а-вить надо,-- закричали горланы,-- уба-а-вить!

-- Мало-о! Прибавить надо! -- закричали в одном углу.

-- Приба-а-вить! -- гремели в другом.

-- Не нна-а-до! Не нна-а-а-до!..-- орали сильнее ближе.

-- Так не согласны?-- спросил старшина.

-- Согла-а-сны!..

-- Не согла-а-сны! -- прогремело около старшины.

-- Пиши -- не согласны,-- обратился к писарю старшина.

-- Заче-е-м!.. Согласны!..-- начали опять отстаивать из дальних рядов.

-- Не-е-т!..

-- Дели схо-о-д, сход дели-и!..

-- Не согла-а-сны! -- опять громыхнуло ближе.

-- Ну, вот... теперь другое. Читай,-- приказал старшина.

-- А как же там записать?-- спросил писарь.

-- Не согласны -- и кончено.

-- Предложение о поправке общественного дома,-- про должал писарь,-- так как по воле Божьей общественный дом, где помещались прежде больница и аптека, вот уже много лет стоит закрытым, от чего приходит в ветхость и никакого дохода не приносит, то волостной старшина предлагает обществу отпустить на поправку его нужную сумму, после чего этот дом можно подо что-нибудь сдать, и он будет приносить доход...

-- Как вы?-- спросил старшина.-- По-моему, дом бы поправить надо, чем ему пустовать.

-- Поправить? А денег-то где возьмёшь?..

-- Знаем мы эти поправки,-- раздалось из толпы,-- у старый ны лесу много, надо куда-нибудь его продавать... Выдумщики!..

-- Сломаем его -- и шабаш!

-- Чего сломать?-- поправить надо!..

-- Так согласны поправить-то?-- подхватил старшина, пропуская мимо ушей пущенные ему в укор слова.

-- Согла-а-сны!..

-- Не-е-т, что согласны? Кто согласен?.. Деньги-то, небось, опять с нас будут брать, опять по-старому выйдет раскладка.

-- Из дохода взять, из дохода!..

-- По тягла-а-м!..-- раздалось где-то в задних рядах.

-- Раклаа-а-дка!..-- гаркнул кто-то в углу.

-- Оставить так!..

-- Осмотреть его прежде, до другого схода!

-- Так согласны на поправку... Всё равно я уж похлопочу,-- настаивал старшина.

-- Согла-а-сны!..

-- Строителей выбрать надо, строителей!..-- кричали в рядах.

-- Зачем строителей -- поручить старшине... старшине поручить!..

-- Пиши -- согласны,-- поспешил старшина, подталкивая писаря.

-- Прошение трактирщика Чурилкина о том, чтобы ему дозволено было выстроить новый трактир на базарной площади! -- возглашал писарь.

-- Дозволя-а-ем!.. Строй!..-- заорали вдруг в правой стороне.

-- Стойте, дайте выслушать!..-- раздались голоса слева.

-- Чурилкин обещает заплатить обществу сто рублей, если дозволено будет построить трактир,-- продолжал писарь,-- а если общество пожелает после пяти лет, чтобы трактир был снесён, то он обязуется стройку убрать!..

-- Чево тут!.. Ладно!.. Пусть строит!..

-- Не надо! -- начали возглашать некоторые.-- И так много трактиров-то!

По толпе пошёл шум.

Старшина стоял и что-то толковал с писарем.

В это время к старшине пробрался сам Чурилкин и, скинув картуз, что-то начал объяснять. Чурилкин имел хорошую поддержку со стороны своей партии, которая любила выпивку, и был уверен в успехе.

-- Ну, так что?-- обратился к сходу старшина.

-- Не надо!..-- проговорили одни, но их сразу перешибли.

-- Согла-а-сны!..

-- Так все согласны?-- повторил старшина.

-- Погодите, выслушайте! -- начали кричать из задних рядов.

-- Чего слушать, согла-а-сны! -- заглушили их опять голоса.

-- Не надо допускать! -- раздалось опять в рядах.-- За тысячу рублей ежели... Чего тысячу, жирно!.. Не на-а-до!.. До-вольно их!..

-- Согласны!..-- грянуло опять вблизи старшины.

-- Ну и ладно, пиши,-- решил старшина.

-- Погоди, чего пиши? Эдак не нужно, приговор не при мем!..-- закричали некоторые, стараясь подвинуться поближе

Чурилкин позеленел.

-- Что вам ещё?-- спросил строго старшина.-- От доход отказаться хотите, что ли?

-- Не надо, чево тут, не надо -- и шабаш! -- стояли на своём одни

-- Допустить, пусть строит! -- кричали другие.

-- Ну, вот допустить, так чево тут. Согласны допустить?-- спросил старшина.

-- Согла-а-сны!..

-- Не на-а-до!..

-- Согла-а-сны!..

Старшина не стал больше допрашивать и поспешил по метить: "согласны".

-- Мы жалобу подадим, так нельзя! -- кричали недовольные

-- Ну, ещё что?-- спрашивал писаря старшина, не обраща на голоса внимания.

-- Ещё?.. Ещё вот теперь сторож... Ах, да, вот ещё проще ние, прочитать, что ли?

-- Это о чём?

-- Недоимку просит один сложить... больной.

-- Ну, читай,-- приказал старшина.

-- Крестьянин Савёлов просит сход, чтобы недоимку с него сложили по случаю болезни,-- читал писарь,-- работник он один, да и то хворый, а семейство большое...

-- Что ж?.. Это Савёлов-то?-- раздались в толпе голоса.-- Сложить с него -- когда так... Известно, сложить, когда хворый... со всяким случится.

-- Так сложить?-- спрашивал старшина.

-- Сложить!.. Зачем же обижать его,-- ответили из толпы

-- Ну, вот теперь сторожа нового рядить надо ещё,-- начал старшина,-- охотник на это место есть, а то после старого-то баба служила, а оно ей несподручно -- дело не бабье...

-- Так что же, пусть и служит она, не беда! -- раздался из толпы голос.

-- А вы погодите, прослушайте,-- перебил строго старшина,-- по правленью делов много, бабе со всем не управиться. Не только сторожить надо, а и отопление, и свет, и бумагу, и другое прочее, что тоже на стороже у нас лежит...

-- И сургуч, и карандаши, и чернила, и перья...-- добавил писарь.

-- Да, и сургуч, и карандаши, и чернила, и перья; тоже он покупку ведёт, а баба-то к этому несподручна,-- продолжал старшина.

-- Всё нехватка, да худо, да плохо покупает,-- подсказывал писарь.

-- Да, всё нехватка, да худо, да плохо покупает,-- объяснял старшина.-- Так я вот и подыскал для того надёжного человека... Архипа-то Кузьмина, небойсь, знаете?.. Так вот, он рад бы на место поступить и уступку бы сделал; тот-то у нас на все триста пятьдесят получал, а этот за три сотенных согласится. Так его, что ль, порешить?..

По толпе будто сразу пахнуло ветром и зашумело, как в бурю. Посреди шума слышны были только отдельные слова и возгласы:

-- Не надо!

-- Почему не надо?

-- Бабу не надо!

-- А ты, смотри, не погреши: перед Богом ответишь!..

-- Старого оставить, по-старому!..

-- Что!? Ребятишек куча, вот что!..

-- Архипу сдать! Архипу, Степан Тимофеич, Архипу!.. Чего тут, записывай Архипу!..-- кричала, заглушая всех, пьяная артель.

Старшина уже хотел было отметить, прислушиваясь, крику артели, но в это время к возвышению, где стоял старшина, пробрался тот самый крестьянин, который уговаривал бабу выйти на сход и просить мир.

-- Погодите, братцы, не кричите,-- обратился он к сход; приступив на ступеньку, чтобы стать виднее,-- так дела нельзя обсуждать. Что зря кричать?!.. Надо прежде рассудить хорошенько, не какое дело делается, а об живом человеке, недолго нам вскричать, а надо подумать, что человека обидеть можно... Что мы бесчувственные, что ли?! Что вдова-то не сумеет, что ли, всё дело исправить? Вы, чай, сами с крестом, у ней куча ребят, ни кола, ни двора -- куда она денется, что et бедного человека в обиду даёте...

Толпа притихла.

-- Чай, и по-божьи надо подумать,-- продолжал он.

-- Так-то так, кто про то будет говорить,-- соглашались и толпы,-- да вишь неладно, когда баба не может делов исправлять. Что же тогда?

-- Не бабье дело! -- отозвался на эти слова, кивая головой старшина.

-- Недостатки всё, чего надо -- нет, а за неё отвечай,-- сказал и писарь.

-- Ну вот,-- подхватила опять артель,-- записывай Архипа, чего тут!..

-- Так согласны?-- спросил старшина.

-- Согла-а-сны!..

-- Погодите, что согласны? Архипа, что ли, согласны?-- раздалось опять в толпе.

-- Не надо!

-- По-старому оставить!

-- Архипу-у!.. Архипу сдать!..-- орала пьяная артель.

По толпе опять пошёл гул, так что несколько времени решительно ничего нельзя было разобрать. Старшина опять было хотел окончить, уловив мощный крик артели, и записать Архипа, как вдруг среди этой бури спора и крика пронёсся жалобный, за душу хватающий стон:

-- Правосла-а-вные, не поки-и-ньте, пожалейте, родимые, у меня сироты ведь, куда я денусь, дайте уголок-то хоть, возрастить хоть бы их!..

По толпе будто что хлестнуло, и она разом стихла, а по смолкшим рядам будто пробежала дрожь.

В это время на возвышение к старшине пробралась женщина, держа на руках ребёнка; за ней, ухватившись, протискались другие детишки.

-- Пожалейте, ради Христа, малышей-то...-- упала она на колени, протягивая к толпе ребёнка на руках.

С минуту она ничего не могла сказать от душивших её слёз, потом лицо её от сдерживаемых рыданий перекосилось, и она, прижав ребёнка к себе, с вырвавшимся из груди плачем продолжала:

-- Для них только о себе про-шу-у... Бога молить буду за то, не гоните, ради Христа-а...-- и она повалилась в ноги.

Все потупились: даже и те, которые обещали Архипу поддержку, смотрели теперь в землю; один только рьяный с рачьими глазами хотел что-то крикнуть, да поперхнулся.

Толпа безмолвствовала.

Старшина что-то нелепо крутил руками и нетерпеливо дёргал у себя на шее цепь.

А женщина лежала на полу, и в её судорожном плаче вырывались слова жалобной просьбы. Стоявшие рядом ребятишки тоже плакали, утирая кулачонками глаза.

-- Оставьте её, чего тут,-- начали сыпаться тихие переговоры в толпе.

-- Знамо не звери, коли так,-- соглашались противники.

-- Записывай её! -- раздался одинокий робкий голос из толпы.

-- Записывай!..-- приобщились к голосу ещё.

-- Записывай!..-- прогремело ещё дружнее.

И потом, будто облегчённый вздох, вырвался у толпы об-щи и единодушный возглас:

-- Записывай её!.. Согла-а-сны!..

-- Так как же, согласны?-- спрашивал старшина.

-- Её записывай, пусть служит; чай, не забыли мы ещё про Бога-то!..

-- Да жалованье-то как? Ведь уступка...-- начал было старшина, но его сразу перебили:

-- По-старому, пиши по-старому, как было, так и оставь, не убавляй, пусть ребят растит!..

-- Спасибо, православные, дай вам Бог...-- проговорила, вставая и кланяясь сходу, женщина и не могла докончить от приступивших опять слёз.

-- Ну, вот! -- про Бога-то вспомнишь, али зло сотворишь?.. Иди, знай, тётка, да живи...-- говорили недавние "супротивники".

-- Вот оно что значит -- Бог! -- проговорил, вздыхая, стоящий впереди крестьянин, заступившийся за женщину, утирая украдкой глаза.

-- Ну, что, всё?-- спрашивал старшина писаря.

-- Всё.

-- Сход закрыт!..-- провозгласил старшина, снимая с себя цепь Толпа начала расходиться. Все шли в каком-то радостном и мирном настроении. Один только Архип укорял своих приверженцев за напрасно "слопанное" вино и за их измену.

-- Убирайся ты к бесу!..-- накинулся на него один.-- Тут Божье дело, а он вино!.. Чай и мы тоже по-людски чувствовать можем!..

"Прогоревший" Архип только плюнул и отошёл.

-- Вот она, планида-то!..-- проговорил в раздумье один крестьянин.

Ему никто не ответил: каждый понимал своим сердцем, в чём тут дело.

Так и осталась баба при борском правленье за сторожа.

Оставить комментарий Желтов Федор Алексеевич (bmn@lib.ru) Год: 1896 Обновлено: 18/09/2024. 38k. Статистика. Повесть: Поэзия Проза	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: (Вдова).

Желтов Федор Алексеевич На сходке

НА СХОДКЕ(ВДОВА)

Желтов Федор Алексеевич
На сходке

НА СХОДКЕ
(ВДОВА)