Вся бальная бала горѣла огнями, было въ ней очень свѣтло... но слезъ на томъ платьѣ, могу васъ увѣрить, изъ насъ не увидѣлъ никто.
II. Надъ бездной.
Корабль по морю плылъ. Грозныя тучи надъ моремъ ходили; волны, какъ горы, вздымались; вѣтеръ рвалъ снасти, срывалъ паруса и ревѣлъ, словно звѣрь, изъ клѣтки бѣжавшій на волю. Молніи мракъ освѣщали; громъ грохоталъ въ небесахъ.
Конецъ приходилъ кораблю: въ трюмѣ -- вода, мачты -- поломаны, всѣ въ лохмотьяхъ висятъ паруса. Волны и вѣтеръ разбили корабль. Корабль потонулъ... И на мѣстѣ его, какъ забрезжило утро, плавали по морю бревна и доски, да бочки, да осмоленый канатъ.
Къ одной изъ досокъ чьей-то доброй рукой былъ младенецъ привязанъ... Дитя беззаботно носилось на утлой доскѣ по темнымъ водамъ океана. Съ веселой улыбкой носилось оно надъ страшною бездной, готовой его поглотить... Со смѣхомъ дитя опускало ручейку въ студеную воду, иль ударяло рукой по волнамъ. Пѣной его обдавало, брызги летѣли въ лицо. Прищуривъ глазёнки, дитя хохотало... Весело было ему.
Бездна морская его не пугала. Бездна морская ему не страшна...
Встрѣчаю я въ жизни улыбки на лицахъ веселыхъ, слышу я смѣхъ беззаботный... И при видѣ сіяющихъ лицъ и лучезарныхъ улыбокъ я каждый разъ вспоминаю невольно дитя, что такъ беззаботно, такъ мило -- со смѣхомъ веселымъ -- носилось на утлой доскѣ по темнымъ водамъ океана.