Зарубин Павел Алексеевич
Заметки о Варнавинском уезде

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ЗАМѢТКИ О О ВАРНАВИНСКОМЪ УѢЗДѢ.

   Уѣздный городъ Варнавинъ расположенъ на правой сторонѣ рѣки Ветлуги, на горѣ, возвышающейся надъ горизонтомъ воды отъ 30 до 35 саженей. Мѣстоположеніе города и его окрестностей чрезвычайно красиво, особенно весною, когда вся видимая съ Варнавинской горы мѣстность убрана яркою зеленью, а на рѣкѣ кипитъ дѣятельность.
   Въ это время, по красивой рѣкѣ, производится сплавъ лѣсовъ и лѣсныхъ издѣлій въ Волгу. Большія гусянки, подъ названіемъ бѣлянъ, а также строевыя деревья, сплоченныя огромными массами, подъ названіемъ соймъ, слѣдуютъ въ Волгу, какъ обильный запасъ для безлѣсныхъ низовыхъ губерній.
   Съ юго-восточной стороны города, за рѣкою, разстилается необозримая равнина, покрытая густымъ лѣсомъ. Виднѣющіеся съ Варнавинской горы тамъ и сямъ сѣнные покосы, различной величины озера, которыхъ тамъ большое обиліе, и излучистыя рѣчки, живописно прорѣзывающія лѣсную равнину, неугомонная дѣятельность на рѣкѣ Ветлугѣ,-- все это, сливаясь въ одну оживленную картину, придаетъ мѣстности неописанную прелесть и жизнь.
   Правая сторона Ветлуги, начиная отъ города Варнавина до села Баковъ (отстоящаго отъ Варнавина, внизъ по теченію рѣки, на 40 верстъ) и далѣе, представляетъ возвышенную плоскость, прерываемую весьма глубокими и крутыми оврагами, образовавшимися въ весеннее время отъ сильныхъ стоковъ снѣжной воды. Лѣвая сторона, напротивъ того, разстилается низменною плоскостью, поросшею лѣсами. Правый горный берегъ рѣки возвышается надъ уровнемъ воды до 30 саженей. Рѣка Ветлуга имѣетъ въ ширину отъ 40 до 60 саженей, а въ иныхъ мѣстахъ и болѣе; глубина же ея чрезвычайно различна, напримѣръ отъ одного аршина до нѣсколькихъ саженей. Было время, когда эта рѣка славилась прекрасными стерлядями, но теперь хорошія стерляди попадаются весьма рѣдко. Кромѣ стерлядей ловятся лещи, судаки, щуки, лини и другая мелкая рыба.
   Впрочемъ, въ сравненіи съ прежнимъ временемъ, ловля рыбы вообще уменьшилась.
   Мѣстные жители полагаютъ, что рыба истребляется собственно отъ одной ловли; но я думаю, что, кромѣ рыболовства, это зависитъ отъ смолянаго и дегтярнаго производства, которымъ занимаются мѣстные жители по обоимъ берегамъ рѣки Ветлуги, а также и отъ самаго сплава смолы и дегтя. Въ полую воду Ветлуга, обмывая берега, мѣстами облитые и пропитанные смолою и дегтемъ, естественно смѣшиваетъ свою воду съ смоляными частицами: онѣ-то, мнѣ кажется, дѣйствуютъ вредно на организмъ рыбъ. Постоянный, хотя слабый, запахъ смолы отъ песка, взятаго со дна Ветлуги, ясно доказываетъ, что примѣсь смоляныхъ частицъ не только не исчезаетъ въ цѣлой рѣчной массѣ, но, напротивъ, становится достаточною, чтобъ заразить дно ея постояннымъ смолянымъ запахомъ. Я убѣдился изъ одного замѣчательнаго случая, бывшаго около 1840 года, что смола или деготь, примѣшанные къ водѣ въ значительномъ количествѣ, дѣйствуютъ вредно на рыбъ. Удѣльный крестьянинъ Костромской губерніи, Юрьевецкаго уѣзда, деревни Курбатихи, Василій Петровъ Моничевъ, занимаясь въ осеннее время рыбною ловлею въ Волгѣ, вытянулъ неводомъ, за одинъ разъ, такое огромное количество лещей, что изъ одной этой тони продалъ ихъ на нѣсколько тысячъ рублей ассигнаціями. Этотъ случай неожиданно обогатилъ крестьянина Моничева. Спустя годъ или два, Моничеву опять посчастливилось; онъ снова вытянулъ неводомъ чуть ли не такое же количество лещей. Не имѣя случая распродать эту рыбу въ скоромъ времени, онъ разсудилъ переносить ее живьемъ въ ближайшее проточное озеро. Не менѣе 2000 живыхъ, нисколько неизмученныхъ лещей, пересадилъ онъ въ это озеро, гдѣ и существовали они благополучно нѣсколько дней. Злые люди крѣпко позавидовали неслыханному счастію Моничева. Въ одну ночь кто-то изъ подобныхъ людей влилъ въ это озеро дегтю, который тотчасъ расплылся по поверхности воды. Прошли сутки послѣ этого злаго поступка, и вся рыба въ томъ озерѣ передохла.
   Вотъ обстоятельство, на которомъ я основываю предположеніе, что можетъ-быть и находящаяся въ рѣкѣ Ветлугѣ рыба, ощущая вредную для себя примѣсь смоляныхъ частицъ и побуждаемая естественнымъ чувствомъ самохраненія, старается всячески удалиться въ болѣе чистые источники или другія рѣчки, впадающія въ Ветлугу, или наконецъ уходитъ обратно въ Волгу, въ которой всякая подобная примѣсь должна исчезнуть по своей незначительности въ сравненіи съ массою воды. Эта догадка нѣсколько оправдывается еще и тѣмъ, что самыя маленькія рѣчки, впадающія въ Ветлугу, имѣя всегда чистую проточную воду, дѣйствительно весьма обильны рыбою.
   Въ сорока верстахъ отъ города Варнавина, внизъ по теченію Ветлуги, на правой ея сторонѣ, находится торговое сѣло Баки, владѣнія князей Ливенъ, замежеванное въ одну окружную межу съ селомъ Ильинскимъ и двадцатью-пятью деревнями. Черезъ село Баки пролегаетъ большая почтовая дорога изъ Варнавина въ Семеновъ.
   Оба села, находящіяся невдалекѣ другъ отъ друга, стоятъ на довольно высокой горѣ, въ противоположность которой, къ восточной сторонѣ, за рѣкою, раскинулась, какъ коверъ, низменная лѣсная равнина.
   Вся помянутая дача, подъ названіемъ селъ Никольскаго, Баки тожь, и Ильинскаго съ деревнями, заключаетъ въ себѣ пятьдесятъ тысячъ десятинъ, и въ окружности имѣетъ около 210верстъ. Въ длину ея протекаетъ Ветлуга, на 31 версту, и рѣка Уста, на 23 вёрсты. По границѣ дачи протекаютъ рѣчки: Текупъ, Яношня, Шоля, которыя служатъ живыми урочищами; а внутри дачи находятся рѣчки: Малая Лапинка, Большая и Малая Ижма, Баковка, Боровка, Варбужъ, Березовка, Лапшанга, Булиха, Чебоксарка, Семеновка, Межка, Черновка, Важня, Розсомаха и Руя, на которыхъ построены тридцать водяныхъ мельницъ. Два озера носятъ названіе Круглыхъ; сверхъ того, озера: Малое, Среднее, Ядрово, Узкое, Дранишное; части озеръ: Семенова, Староижминскаго и Арбузова и множество безыменныхъ.
   Въ этой дачѣ нижняя почва земли глинистая, а верхняя преимущественно песчано-сѣроглинистая. На нейпроизрастаетъ лѣсъ строевой: сосновый, еловый, пихтовый, лиственный и частію дубовый; изъ дровяныхъ лѣсовъ -- березовый, осиновый и частію ивовый. Ива рѣдко достигаетъ большихъ размѣровъ: она скорѣе походитъ на кустарникъ. Посѣвъ хлѣба производится: яроваго въ послѣдней половинѣ мая, а иногда, смотря по состоянію весны, и въ первыхъ числахъ іюня; озимаго въ первой половинѣ августа. Жатва озими начинается съ 20 іюля и продолжается до 10-го августа; а яроваго хлѣба начинается не ранѣе 10 августа и продолжается, вмѣстѣ съ уборкою хлѣба, до 15-го сентября.
   Господствующая промышленность въ имѣніи князей Ливенъ состоитъ въ заготовленіи лѣсныхъ издѣлій, какъ-то: смолы, дегтя, осиновыхъ чашекъ и рогожъ, вырабатываемыхъ изъ матеріяловъ, которые пріобрѣтаются въ помѣщичьихъ и частію въ казенныхъ дачахъ.
   Эти издѣлія заготовляются крестьянами на продажу для сплава въ низовыя поволжскія губерніи, а иногда на Донъ.
   Нѣкоторые изъ крестьянъ занимаются также по подрядамъ постройкою сплавныхъ судовъ и барокъ, которыя весною нагружаются лѣсомъ или лѣсными издѣліями для сплава въ низовые поволжскіе города. Весьма порядочное пчеловодство составляетъ также отрасль мѣстной торговой промышленности. Фабрикъ или другихъ какихъ-либо промышленныхъ заведеній, кромѣ помянутыхъ, въ этомъ имѣніи нѣтъ.
   По смежности съ дачею села Баковъ, съ сѣверовосточной ея стороны, расположена лѣсная пустошь казенной Ижминской дачи. Почти по всей Ижминской дачѣ, заключающей въ себѣ до 78 тыс. десятинъ, произрастаетъ лѣсъ разнаго рода и качества, между прочимъ строевой: дубовый, лиственный, сосновый, еловый, осиновый, пихтовый, а также березовый, липовый, ольховый и частію ильмовый и кленовый. Въ этой дачѣ есть и заповѣдныя корабельныя рощи, изъ которыхъ, по распоряженію правительства, производится вырубка только для кораблестроенія. Вообще изъ Ижминской дачи отпускается ежегодно значительное количество строевыхъ лѣсовъ и производится, по билетамъ, куреніе смолы и дегтя. Эти продукты, равно какъ и самый лѣсъ, сплавляются въ заготовленныхъ. изъ тѣхъ же лѣсовъ баркахъ, рѣкою Ветлугою и Волгою, до Дубовской пристани; а оттуда перевозятся сухимъ путемъ на Донъ.
   Говоря о лѣсной промышленности Варнавинскаго уѣзда, которая въ настоящее время значительно уменьшилась, нельзя не коснуться нѣкоторыхъ мѣстныхъ событій, быстро и неожиданно измѣнившихъ благосостояніе того края. Событія эти въ живой памяти жителей Костромской губерніи. Я намѣренъ сказать нѣсколько словъ о страшныхъ лѣсныхъ пожарахъ, свирѣпствовавшихъ въ Костромской губерніи въ 1839 году. Жители Варнавинскаго уѣзда вспоминаютъ объ нихъ съ особеннымъ боязливымъ чувствомъ. Видно, что и крѣпкая мужицкая натура была глубоко потрясена этимъ страшнымъ бѣдствіемъ.
   Были лѣсные пожары и прежде и послѣ того времени; но объ нихъ мужички отзываются просто, какъ о пожарахъ обыкновенныхъ или какъ вообще о всякомъ другомъ несчастій. Не такъ говорятъ они о пожарахъ 1839 года.
   Набожные старики называютъ эти пожары "планидою Господнею" {Слово планида въ точномъ своемъ значеніи, какъ его понимаютъ въ простонародіи, означаетъ нечаянную кару Господню, дѣйствующую на людей какъ бы внѣ всякихъ предѣловъ закона природы.}. Варнавинскіе мужички неохотно соглашаются съ тѣмъ, чтобы лѣсной пожаръ, достигнувъ зеленыхъ раменныхъ лѣсовъ, могъ въ нихъ продолжаться съ силою. Подобные лѣса крестьяне считаютъ скорѣе за естественную преграду огню, нежели за средство къ его распространенію, а тѣмъ болѣе, если въ этихъ лѣсахъ нѣтъ сухихъ матеріяловъ, способствующихъ горѣнію. Мнѣніе свое они основываютъ на томъ, что нынѣшніе лѣсные пожары дѣйствительно истребляютъ только почти одинъ сухой валежникъ (печальные остатки истребленныхъ прежними пожарами лѣсовъ). Но когда имъ кто-нибудь напомнитъ, что въ 1839 году, съ одинаковою силою горѣли какъ подсохшіе, такъ равно и сырые, зеленые лѣса, то, въ отвѣтъ на это, набожные мужички скажутъ, съ особеннымъ благоговѣйнымъ страхомъ: "тогда батюшка, бояринъ честной, была планида Господня."
   И не безъ причины такъ говорятъ простодушные мужички: дѣйствительно, страшны были лѣсные пожары 1839 года! Грустное воспоминаніе оставили они для жителей многихъ уѣздовъ Костромской губерніи. Никто опредѣлительно не. зналъ ни начала, ни причины этихъ пожаровъ. Какъ бурное огненное волненіе, разносимое вихремъ въ разныхъ направленіяхъ, по вершинамъ деревъ, пожаръ этотъ неожиданно принесся, какъ полагаютъ, изъ Вятской губерніи.
   Но гдѣ, изъ одномъ ли мѣстѣ, было дѣйствительное его начало, неизвѣстно. Быстрота, съ которою неслось пламя по вершинамъ дремучаго лѣса, слившись наконецъ въ одну непрерывную огненную массу, превосходитъ всякое вѣроятіе. Мгновенно занялось огнемъ необозримое пространство. Въ продолженіе одного только часа времени, четыре деревни удѣльнаго имѣнія: Шоля, Могши, Быструха и Заводь, состоящія внутри Ижминской дачи, и расположенныя на пространствѣ пятнадцати верстъ, сгорѣли дотла. Одного только часа достаточно было-для того, чтобы разлиться пламени на такомъ пространствѣ верстъ! Свирѣпствовавшая вмѣстѣ съ пожаромъ буря и предшествовавшая тому сильная засуха, конечно, способствовали быстрому распространенію огня. Мѣстные жители увѣряютъ, что въ это время "огненные клубы", какъ выражаются крестьяне,-- отрываемые бурею отъ гнѣзда главнаго пожара, носились, вмѣстѣ съ вѣтромъ, отдѣльными струями надъ вершинами зеленаго лѣса. Крутясь въ воздухѣ, будто свѣтлые метеоры, они перелетали иногда чрезъ деревню Носовую, удѣльнаго имѣнія, находящуюся на открытомъ мѣстѣ въ разстояніи отъ горѣвшаго лѣса болѣе версты. Судя по быстротѣ, съ которою распространился огонь по вершинамъ деревьевъ, можно было подумать, что пламя обхватывало и обжигало, мимолетно, однѣ только древесныя вѣтви, не касаясь ство ловъ; но на самомъ дѣлѣ было иначе: огонь проникалъ до самыхъ корней деревьевъ, въ самую почву земли, уничтожая въ ней всякую растительность. Послѣднее обстоятельство, хотя въ существѣ своемъ-Болѣебѣдственное, нежели самое горѣніе лѣса, не столько ужасало простодушныхъ мужичковъ, потому что, по ихъ понятіямъ, по крайней мѣрѣ ближе подходило къ обыкновенному порядку вещей и не представляло ничего чудеснаго. Это столь памятное для всѣхъ жителей Варнавинскаго уѣзда бѣдствіе сдѣлалось еще ужаснѣе отъ слѣдующаго обстоятельства: вѣроятно отъ скопившагося въ воздухѣ густаго дыма, а можетъ-быть и отъ черезмѣрнаго количества смоляныхъ испареній, среди бѣлаго іюльскаго дня, въ который сгорѣли упомянутыя деревни, неожиданно наступила чрезвычайная темнота, соединенная съ удушливымъ знойнымъ жаромъ {Замѣчательно, что въ этотъ же самый день, въ уѣздахъ Галицкомъ, Солигалицкомъ, Чухломскомъ, Макарьевскомъ и частію Буйскомъ, безъ всякихъ по близости пожаровъ, была точно такая же темнота, ужаснувшая многихъ. Въ самый ясный день солнце начало помрачаться, около часа по полудни; а около двухъ часовъ наступила совершенная темнота. Зажженныя въ комнатахъ свѣчи издавали въ это время весьма слабый свѣтъ, и то совершенно непохожій на тотъ, который издаетъ зажженная свѣча въ обыкновенное время. Этотъ замѣчательный фактъ какъ-будто бы намекаетъ нѣсколько на необъясненныя до сихъ поръ причины солнечнаго помраченія, бывшаго въ 1090 и 1203 годахъ.}. За три шага невозможно было разсмотрѣть ни одного предмета. Только изъ глубины этого непроницаемаго мрака, со всѣхъ сторонъ, былъ слышенъ оглушительный, дикій гулъ бури, сливавшейся съ шумомъ и трескомъ свирѣпствовавшей огненной стихіи и грохотомъ падавшихъ обгорѣлыхъ деревьевъ. Иногда струя несомаго вихремъ клубящагося пламени, во время своего минутнаго полета, озаривъ мгновенно то вспыхивающимъ, то угасающимъ кровавымъ полусвѣтомъ своимъ, окрестные предметы и, безъ цѣли, безъ смысла, бродившія на поляхъ толпы народа съ выраженіемъ на лицахъ совершеннаго отчаянія, открывала для зрителя ужасный видъ, къ которому не привыкъ глазъ человѣческій. Волки и медвѣди, выгнанные огнемъ изъ лѣсу на открытыя мѣста, какъ будто измѣнили свою хищническую натуру: они тѣснились близь людей между домашними животными, не дѣлая имъ ни малѣйшаго вреда. Подобное грозное зрѣлище, представлявшее какъ будто бы разрушеніе природы, конечно могло и въ самомъ смѣломъ русскомъ крестьянинѣ убить послѣднюю надежду на собственное спасеніе, тѣмъ болѣе что всѣ простодушные свидѣтели ужаснаго бѣдствія, пораженные безнадежнымъ страхомъ, считали этотъ пожаръ не частнымъ, а общимъ, предзнаменующимъ кончину міра. Всѣ думали, что насталъ тотъ страшный день, когда по слову пророка, созерцавшаго въ духѣ Божіемъ страшное видѣніе таинственной судьбы всего міра: "первый Ангелъ вострубилъ трубою и сгорѣла на землѣ третья часть деревъ и вся трава земная" (Апокал. 8 глава, ст. 7).
   Не болѣе какъ чрезъ сутки послѣ этихъ ужасовъ, намѣсто прекрасныхъ береженыхъ рощъ и чистаго строеваго лѣса, осталось одно только пепелище съ обгорѣлыми пнями {Чтобы дать хотя нѣкоторое понятіе о пространствѣ истребленныхъ этимъ пожаромъ лѣсовъ замѣчу, что въ одномъ удѣльномъ имѣніи Уренскаго приказа, на погорѣлыхъ лѣсныхъ мѣстахъ, поселено 500 душъ крестьянъ, вывезенныхъ изъ Вятской губерніи. По нѣкоторымъ же свѣдѣніямъ видно, что во всей Костромской губерніи выгорѣло тогда лѣсовъ на 2000 квадр. верстъ: впрочемъ и эта цифра кажется мнѣ. ниже дѣйствительной.}.
   Съ тѣхъ поръ лѣсная промышленность, въ мѣстахъ мною описываемыхъ, значительно уменьшилась, потому что большая часть хорошаго строеваго лѣса погибла въ пожарѣ. По горѣлымъ мѣстамъ ростетъ лѣсъ другой породы: на мѣсто хвойнаго лѣса выходитъ березовый, ветловый или мѣшаный, и то весьма худаго качества. Есть мѣста, гдѣ земля до того прогорѣла,: что повидимому уничтожилась въ ней вся производительная сила. По сіе время земля, въ тѣхъ мѣстахъ, представляется совершенно лишенною всякой растительности. Такіе безплодные участкивстрѣчалъ я между деревнями Заводи и Носовой.
   Я уже замѣтилъ, что причина лѣснаго пожара въ 1839 году осталась неизвѣстною для мѣстныхъ жителей, да кажется никто и не позаботился, для предупрежденія подобныхъ несчастій, сдѣлать объ этомъ дознаніе. Страшное бѣдствіе, истребившее лѣсныя сокровища на много милліоновъ рублей, поколебавшее на долго благосостояніе цѣлаго края, прошло безъ пользы, не сдѣлавъ ни кого ни опытнѣе, ни осторожнѣе!
   Наши лѣсоводы мало обращаютъ вниманія на обстоятельное, изученіе причинъ истребленія лѣсовъ, а многіе почитаютъ себя, самыми заботливыми хранителями лѣсовъ потому только, что прилагаютъ, по возможности, безполезное стараніе къ потушенію усилившагося уже пожара, нимало не вникая въ его причину, происходящую нерѣдко отъ ихъ же невнимательности.
   Странная природа человѣка! онъ мало дорожитъ тѣмъ, что къ нему близко или что находится въ его распоряженіи, и начинаетъ постигать цѣну сподручной ему вещи только тогда, когда она уже невозвратно для него утрачена, или ускользнула изъ его власти. Только одно прошедшее и невозвратно потерянное оцѣниваетъ человѣкъ достойнымъ образомъ; но какъ-то беззаботно смотритъ онъ на настоящее и худо его цѣнитъ.
   Впрочемъ люди и народы, которымъ природа отказала во многомъ или которые, по обстоятельствамъ, ихъ окружающимъ, испытали и испытываютъ недостатки и нужду жизни, имѣютъ болѣе предусмотрительности, потому что нужда строгій ихъ учитель. Они пристально всматриваются во все окружающее, дорожатъ настоящимъ и извлекаютъ изъ него возможную пользу. Оттого они и идутъ впереди другихъ людей и народовъ. Но есть малодушные, которые ограничиваются только тѣмъ, что сокрушаются о потерянномъ, не подозрѣвая того, что въ этой потерѣ они сами виноваты, сами приготовили себѣ горе. Потому-то они всегда отстаютъ отъ другихъ. А жалко, если человѣку что-нибудь застилаетъ глаза и препятствуетъ правильно оцѣнивать пользу и важность настоящаго! Должно пользоваться настоящимъ, а изъ прошедшаго можно только учиться. Кто не умѣетъ пользоваться настоящимъ, того навѣрное не научитъ прошедшее, тотъ ненадеженъ и для будущаго. Мы всѣ, конечно, очень ясно сознаемся, что сбереженный лѣсъ не только полезенъ, но и необходимъ для жизни человѣка, а между тѣмъ многіе ли заботятся о сохраненіи лѣсовъ? Ежегодные лѣсные пожары служатъ яснымъ доказательствомъ безпечности нашей въ этомъ отношеніи, несмотря на то, что съ умноженіемъ населенія, съ развитіемъ* всякой производительной дѣятельности, потребность лѣсныхъ матеріяловъ годъ отъ году увеличивается въ Россіи. Не станемъ утѣшать себя ложною надеждою на успѣхъ лѣсосѣянія; вспомнимъ, съ какими трудами и заботами сопряжено это дѣло; да и трудно воспитать и сберечь лѣсъ тому, кто не умѣлъ сохранить готоваго лѣса, воспитаннаго и сбереженнаго оемою природою; притомъ время, потребное для совершенной спѣлости строеваго лѣса (не менѣе 100 лѣтъ), ясно доказываетъ, что плодами лѣсосѣянія можетъ пользоваться только потомство. Между тѣмъ въ Костромской губерніи лѣсные пожары бываютъ почти ежегодно. Отъ какихъ же причинъ? Причины пожаровъ всегда почти или неизвѣстны, или отъ "власти Божіей," то-есть отъ молніи. Пусть бы это было отъ неизвѣстнаго случая: на такую отговорку и отвѣчать нечего; но лѣсной пожаръ, если и случается отъ молніи, то чрезвычайно рѣдко; скажу болѣе: онъ почти не можетъ произойдти отъ молніи, потому что одно стоячее и сырое дерево, пораженное молніею (а молнія ударяетъ обыкновенно только въ стоячее дерево, которое иногда получаетъ отъ того продольную трещину и опаляется), не можетъ имѣть столько сильнаго, сосредоточеннаго пламени, чтобы могли отъ него загораться другія сырыя деревья, обмоченныя дождемъ. Лѣсные пожары никогда не начинаются въ мѣстахъ пустынныхъ и удаленныхъ отъ жительства людей, а всегда по сосѣдству селеній. Это доказываетъ, что не "власть Божія," а человѣкъ бываетъ причиною лѣсныхъ пожаровъ.
   Почитая лѣсохраненіе одною изъ важнѣйшихъ цѣлей народной бережливости, позволяю себѣ сдѣлать небольшое отступленіе отъ своего описанія, чтобы сказать нѣсколько словъ объ истинныхъ причинахъ лѣсныхъ пожаровъ, и какъ удобнѣе можно о нихъ развѣдывать.
   Мы уже замѣтили, что лѣсной пожаръ почти не можетъ произойдти отъ молніи или отъ другой физической причины, не зависящей отъ человѣка. Если часто повторяется какое-нибудь физическое бѣдствіе, а иногда и нравственное зло, неизвѣстно кѣмъ именно причиняемое, но происходящее, безъ сомнѣнія, отъ человѣка; то для открытія причины зла слѣдуетъ прежде всего принять въ соображеніе то, что это самое зло, бывъ зломъ для однихъ, въ то же время не можетъ ли приносить кому-нибудь частную пользу?
   Имѣя и въ настоящемъ случаѣ въ виду подобный вопросъ, мы обнаружимъ, что лѣсной пожаръ и, преимущественно, пожаръ прежде горѣвшаго и превратившагося въ валежникъ, лѣса, дѣйствительно можетъ приносить выгоду (конечно ложную и кажущуюся полезною только на вглядъ невѣжественнаго сословія): вопервыхъ всѣмъ тѣмъ, кто занимается куреніемъ смолы, потому что на горѣлыхъ, лѣсныхъ мѣстахъ, находится множество смоляныхъ пней, изъ которыхъ добывается смола; къ тому же лѣсной пожаръ, истребляя валежникъ, столь много препятствующій смолянымъ работамъ, доставляетъ особенное удобство къ выкапыванію смоляныхъ пней. Вовторыхъ, лѣсной пожаръ доставляетъ выгоду тѣмъ, кто нуждается пріобрѣсти землю подъ хлѣбопашество, потому что выжженныя лѣсныя мѣста отдаются изъ казенныхъ дачъ для хлѣбопашества. Втретьихъ это полезной тому, кто занимается ежегодно собираніемъ и сушеніемъ большаго количества малины: а извѣстно по опыту, что на горѣлыхъ мѣстахъ разрастаются большею частію сильные малинники. Слѣдовательно люди, занимающіеся сказанными родами промышленности, и мало понимающіе дѣйствительную общую пользу, легко могутъ быть и виновниками лѣсныхъ пожаровъ. Сверхъ того вражда, возникающая иногда между лѣсною стражею и мѣстными жителями, старающимися изъ личныхъ видовъ выставить лѣсную стражу, какъ учрежденіе безполезное, и лицъ, составляющихъ ее, какъ людей безпечныхъ и неспособныхъ,-- есть также немаловажное обстоятельство, которымъ нельзя пренебрегать при изслѣдованіи причинъ лѣсныхъ пожаровъ.
   Все что я сказалъ о причинѣ лѣсныхъ пожаровъ есть только указаніе на тѣ случаи, отъ которыхъ могутъ происходить умышленные поджоги. Но лѣса горятъ и отъ другихъ неумышленныхъ причинъ: вопервыхъ отъ губительнѣйшаго и грубаго способа выжигать лѣса подъ пашни, отчего погибло несмѣтное количество лѣсовъ. Ничтожная выгода отъ посѣва хлѣба на выжженныхъ мѣстахъ совершенно исчезаетъ предъ огромными потерями драгоцѣнныхъ строевыхъ матеріяловъ; вовторыхъ отъ разведенія въ лѣсу огней, теплинъ, во время сѣнокоса или собиранія ягодъ, въ іюлѣ и августѣ мѣсяцахъ. Эти теплины никогда почти не заливаются, а оставляются на произволъ случая.
   При изслѣдованіи причинъ лѣсныхъ пожаровъ надо по крайней мѣрѣ умѣть отличить случайность отъ умысла. А это весьма важно.
   Позволивъ себѣ сдѣлать отступленіе отъ разказа и представить нѣкоторыя подробности о настоящемъ положеніи лѣсовъ Варнавинскаго уѣзда, я долженъ прибавить, что въ казенной Ижминской дачѣ, несмотря на пожары, находится еще довольное количество строеваго лѣса; есть даже карабельные лѣса. Обыкновенный строевой лѣсъ, въ настоящее время, преимущественно находится къ границѣ Вятской губерніи и вверхъ по рѣкѣ Ижмѣ, протекающей среди дачи. Эта рѣчка въ весеннее время могла бы быть годною для сплава лѣсовъ, если бы, къ несчастію, не была загромождена валежникомъ и заглушена водорослями. А потому требуется величайшихъ усилій и пожертвованій, чтобы сдѣлать ее удобною для сплава. Другихъ же сплавныхъ рѣчекъ по близости нѣтъ. Поэтому, хорошіе строевые лѣса, совершенно годные къ употребленію и давно уже достигшіе спѣлаго возраста, дряхлѣя, остаются на мѣстѣ несрубленными и, слѣдовательно, не достигаютъ своего полезнаго назначенія.
   Въ строевыхъ сосновыхъ деревьяхъ, растущихъ въ Ижминской дачѣ, преимущественно около границы Вятской губерніи, я замѣтилъ весьма важный недостатокъ: почти въ каждомъ старомъ и снаружи прекрасномъ деревѣ, находится "вѣтреница," то-есть щель, преходящая чрезъ сердцевину дерева, отъ самаго его корня къ вершинѣ. Чѣмъ старѣе дерево, тѣмъ значительнѣе жъ немъ вѣтреница.
   Нѣкоторые полагаютъ, что она есть необходимое слѣдствіе старости дерева, но я убѣдился, что въ другихъ мѣстахъ, гдѣ также деревья достигаютъ самой глубокой старости, въ нихъ нѣтъ вѣтреницъ; притомъ же въ мѣстахъ, мною описываемыхъ, и въ молодыхъ деревьяхъ часто встрѣчаются вѣтреницы: а потому я полагаю, что этотъ изъянъ происходитъ не отъ старости дерева, но отъ другихъ причинъ.
   Въ здѣшнихъ лѣсахъ водятся медвѣди, волки, лоси, олени, куницы, частію выдры, лисицы, бурундуки, бѣлки и другіе мелкіе звѣри. Въ прежнее время водились и рыси, но по истребленіи лѣсовъ, давно уже ихъ никто не примѣчалъ. Изъ птицъ тамъ ловятъ въ большомъ количествѣ рябчиковъ, тетеревовъ, дикихъ утокъ и, частію, бекасовъ. Журавлей к лебедей мнѣ не удавилось тамъ видѣть.
   По Ижминской дачѣ пролегаетъ торговой трактъ изъ села Бажовъ въ село Урень и далѣе въ Вятскую губернію. Этотъ трактъ, въ отношеніи къ удобству проѣзда, можетъ назваться очень порядочнымъ, тѣмъ болѣе что между помянутыми селами нѣтъ никакихъ горъ.
   Протекающая внутри Ижминской дачи рѣка Уста впадаетъ въ Волгу. Уста весьма обильна рыбою. Въ ней нерѣдко водятся даже сомы, которые вѣсятъ болѣе пуда, а также лещи, которыхъ вытягиваютъ неводами, иногда въ огромномъ количествѣ; ловятся также большія щуки, судаки, окуни, лини и другая мелкая рыба. Стерляди попадаются рѣдко, но за то почти всегда самыхъ большихъ размѣровъ, около пяти четвертей. Въ деревнѣ Дрянигиной, князей Ливенъ, мнѣ разказывали, что одинъ молодой парень, занимаясь на рѣкѣ Устѣ ловлею рыбы, вытащилъ никогда имъ не виданную и уродливую, по его мнѣнію, рыбу, у которой вмѣсто рта было только что-то похожее на ротъ, и то не на узаконенномъ, по словамъ рыболова, мѣстѣ, а подъ носомъ. Смышленый парень заключилъ, что эта рыба должна быть проклятая и потому, опасаясь какого нибудь несчастія, пустилъ ее обратно въ рѣку. Въ послѣдствіи объяснилось, что эта уродливая рыба была огромной величины стерлядь.
   Въ рѣкѣ Устѣ есть весьма глубокія мѣста, гдѣ вовсе неудобно ловить рыбу. Вблизи этихъ-то глубей и попадаются иногда огромныя стерляди, а потому можно полагать, что эта рыба по глубокимъ мѣстамъ помянутой рѣки водится можетъ-быть въ значительномъ количествѣ. Замѣчательно, что всякая, даже мелкая рыба, пойманная въ рѣкѣ Устѣ, отличается прекраснымъ вкусомъ.
   Рѣчка Ижма также обильна всякаго рода рыбою кромѣ стерлядей, которыхъ въ ней никто не ловилъ; но, по множеству находящагося въ ней валежника и водорослей, нѣтъ никакой возможности заниматься рыболовствомъ. Тамошніе жители ловятъ рыбу преимущественно острогой {Острога весьма сходна съ трезубцемъ Нептуна; разница въ. томъ, что острога имѣетъ пять или шесть желѣзныхъ остроконечныхъ, зубцовъ, Загнутыхъ къ верху подъ весьма острыми углами, такъ, что? каждый зубецъ имѣетъ видѣ крючка. Ловля рыбы острогой производится слѣдующимъ образомъ: въ тихое безвѣтренное, время, часовъ, около 11 или 12 ночи, садятся въ лодку двое рыбаковъ. Одинъ изъ. нихъ садится въ весла, а другой становится среди лодки имѣя въ рукахъ острогу, которую онъ держитъ надъ самою водою. Такимъ образомъ плывутъ они вдоль рѣки, придерживаясь котораго-нибудь берега. На самомъ носу лодки придѣлывается желѣзная рѣшотка, которая выставляется за бортъ и держится надъ водою; на рѣшотку кладутъ и зажигаютъ смоляные дрова, продолжающіе горѣть во все время ловли. Этотъ огонь раскладывается для того, чтобы освѣщать дно рѣки. Рыба, спящая на днѣ хорошо видима простыми глазами. Когда рыбакъ съ острогой замѣтитъ спящую рыбу, то съ удивительною мѣткостію и ловкостію вонзаетъ въ нее острогу, съ которой она уже не можетъ сорваться, и выбрасываетъ ее въ лодку. При ловлѣ рыбы острогой наблюдается тишина; въ противномъ случаѣ, отъ громкаго разговора или отъ стука, рыба просыпается и ускользаетъ.}, а въ большихъ рѣкахъ и неводами. Сомовъ ловятъ обыкновенно на уду, съ большими желѣзными крючьями. На крючья насаживаютъ мясо изъ раковинъ, которое сомъ съ жадностію глотаетъ вмѣстѣ съ крючкомъ.
   По обѣ стороны рѣки Усты разстилаются прекрасные сѣнокосы, преимущественно принадлежащіе удѣльному вѣдомству. Едва ли не по всему ея протяженію находится множество мелкихъ озеръ, гдѣ, конечно, въ прежнее время Уста имѣла свое русло. Въ нѣкоторыхъ изъ этихъ озеръ водится множество карасей. Дикія утки, не напуганныя охотниками, летаютъ по озерамъ большими стадами.
   Говоря объ озерахъ, нельзя не обратить особеннаго вниманія на два озера, находящіяся внутри Ижминской дачи. Одно изъ нихъ Черновское отстоитъ отъ села Баковъ около 20 верстъ и находится близь Ядровскаго кордона постоянной лѣсной стражи. Длина этого озера около версты, а ширина отъ 15 до 20 саженей. Оно замѣчательно тѣмъ, что въ немъ, по словамъ тамошнихъ жителей, находится несмѣтное количество рыбы. Въ этомъ озерѣ видали будто бы щукъ огромнѣйшаго размѣра, которыя отъ чрезмѣрной старости обросли какими-то волосами, или, какъ выражаются еще мѣстные жители, "мохомъ".
   Нѣкоторые опытные рыбаки разказываютъ, что щука начинаетъ обростать мохомъ послѣ ста лѣтъ своей жизни. Ловить рыбу въ этомъ озерѣ рѣшительно невозможно, потому что дно и, частію, берега загромождены валежникомъ. Очистить озеро отъ валежника также нѣтъ возможности. Но такъ какъ уровень воды въ этомъ озерѣ (какъ оказалось по сдѣланной мною приблизительной нивеллировкѣ) гораздо выше уровня рѣки Усты (протекающей отъ Черновскаго озера не ближе двухъ верстъ), то есть возможность всю воду изъ озера спустить въ рѣку Усту посредствомъ канала. Этотъ спускъ можетъ повторяться ежегодно, потому что во время весенняго разлива вся мѣстность покрывается водою, и рѣка Уста соединяется со всѣми, близь ея лежащими озерами. Слѣдовательно, стоило бы только устроить простой шлюзъ и запирать каналъ, тогда Черновское озеро могло бы ежегодно пополняться водою, и вѣроятно рыбою, которая забирается охотно въ глухія мѣста, загроможденныя валежникомъ и водороcлями. Чувство ли самосохраненія побуждаетъ рыбу укрываться въ водяныхъ лѣсахъ отъ всюду преслѣдующаго ее человѣка, или, можетъ-быть, только одна приманка обильной пищи, находимой рыбою въ валежникѣ, водоросляхъ и тинахъ; но только подобныя озера, какъ я замѣчалъ, дѣйствительно всегда богаты рыбою. Не знаю почему до сихъ поръ никто не обратитъ на это озеро особеннаго вниманія. Огромное количество находящейся въ немъ рыбы вознаградило бы, мнѣ кажется, тѣ издержки, которыя потребуются для проведенія канала. Замѣтить впрочемъ надо одно весьма важное обстоятельство, что дно озера, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, ниже уровня рѣки Усты: слѣдовательно вся вода изъ озера въ рѣку спущена быть не можетъ. Замѣчательно, что по берегамъ его ползаетъ безчисленное множество ужей. Что особенно приманиваетъ ихъ жить около этого озера? неизвѣстно. Любопытно было бы дознаться, гдѣ эти ужи проживаютъ и куда забираются во время весенняго разлива? Впрочемъ и въ другихъ мѣстахъ Варнавинскаго уѣзда весьма много ужей: особенно они кишатъ на водяныхъ мельницахъ, гдѣ безбоязненно ползаютъ даже по соннымъ людямъ, не дѣлая имъ никакого вреда. Удивительно, какъ эти гады любятъ сообщество съ человѣкомъ: они ищутъ случая какъ бы полежать если не на самомъ человѣкѣ, то по крайней мѣрѣ рядомъ съ нимъ. Часто случается, что мужикъ или баба, поворотившись въ просонкахъ на другой бокъ, ложатся прямо на ужа. Въ такихъ случаяхъ мужики, если проснутся, довольно нецеремонно хватаютъ ужа руками, вытаскиваютъ изъ-подъ себя и отбрасываютъ въ сторону. Вредить ужамъ, а тѣмъ болѣе убивать ихъ варнавинскіе мужики считаютъ за грѣхъ. Есть у нихъ даже повѣрье, будто ни одинъ человѣкъ не можетъ жить счастливо безъ того, чтобы когда-нибудь, хотя въ дѣтствѣ, не полежалъ на немъ ужъ. Они добродушно увѣрены, что ужъ есть тайный, но вмѣстѣ съ тѣмъ самый смышленый другъ человѣка, а потому и обращаются съ нимъ болѣе дружественно, нежели враждебно. Впрочемъ и ужъ, съ своей стороны, также умѣетъ цѣнить эту дружбу: наступитъ ли на ужа неосторожная деревенская баба босыми ногами, ужъ обовьется только около ноги, зашипитъ, разинувъ ротъ, а вреда никакого не сдѣлаетъ, хотя ужи, по увѣренію мужиковъ, могутъ жалить смертельно. Когда поселились жители на Кириловскомъ кордонѣ постоянной лѣсной стражи, при озерѣ Черномъ, то въ домахъ ихъ было такое множество ужей, что при всей осторожности, нельзя было уберечься, чтобы не наступить на ужа. Часто случалось, что ужи вырывали даже у маленькихъ дѣтей соску изо рта и запалзывали къ нимъ въ люльки, но вреда дѣйствительно никому не причиняли.
   Другое, также заслуживающее вниманія, озеро находится близь деревни Носовой, отъ которой и получило названіе Носовскаго. Величина его въ окружности около полуторы версты. Оно примѣчательно тѣмъ, что въ настоящее время въ немъ нѣтъ совершенно никакой рыбы, между тѣмъ какъ прежде оно было весьма рыбно.
   По возвышенности мѣста, на которомъ это озеро находится, оно ни въ какое водополье не затопляется водою; надо замѣтить еще и то, что ни изъ него, ни въ него не течетъ никакихъ источниковъ. Тамошніе жители разказываютъ про это озеро чудеса; говорятъ, напримѣръ, что посрединѣ озера находится бездонная пучина. Сказываютъ, что однажды въ зимнее: время какой-то смѣлый крестьянинъ деревни Носовой рѣшился измѣрить глубину озера; для этого онъ связалъ девять вожжей (около 35 саж.); къ одному концу привязалъ гирю и, опустивъ въ воду, будто бы не досталъ до дна. По этой причинѣ въ лѣтнее время никто изъ мѣстныхъ жителей не рѣшается проѣхать тѣмъ озеромъ въ лодкѣ, чтобы не потонуть въ пучинѣ. Въ какой степени справедливо это народное сказаніе о безмѣрной глубинѣ озера -- не знаю, потому что я самъ не измѣрялъ его глубины, да и не имѣлъ для этого никакихъ средствъ и времени. Озеро это довольно замѣчательно еще и тѣмъ, что оно, какъ въ самое дождливое время и даже въ весеннее водополье, такъ равно и въ самое сухое, жаркое лѣто всегда стоитъ на одномъ уровнѣ, то-есть вода въ немъ не прибываетъ и не убываетъ. Есть объ немъ еще одно старинное преданіе, будто бы когда то, въ незапамятное время, плавала на озерѣ корабельная доска, которая, пропитавшись водою и земляными частицами,-- наконецъ потонула.
   Народные разказы и преданія чаще всего кажутся намъ нелѣпостью, мужицкою выдумкою, недостойною вниманія; но если принять въ соображеніе, что почти всякое, повидимому нелѣпое преданіе, имѣетъ въ основаніи какую-нибудь истину,-- то, по мнѣнію моему не надо пренебрегать простонародными разказами, но полезно собирать ихъ какъ факты, которые можетъ-быть въ послѣдствіи разъяснятъ внимательному наблюдателю какое-нибудь замѣчательное событіе или физическое явленіе. Мнѣ кажется, что случайныя стеченія обстоятельствъ и странныя столкновенія самыхъ простыхъ явленій природы, которыхъ простой человѣкъ часто бываетъ очевидцемъ, но которыхъ объяснить себѣ не въ состояніи, суть главные источники, изъ которыхъ, вытекаютъ всѣ народныя преданія и суевѣрія. Ни чудесъ, ни нелѣпостей мужикъ никогда съ умысломъ не выдумаетъ; а развѣ только истинное происшествіе выскажетъ по своему и, пожалуй, на выворотъ. Наклонность къ чудесному чаще проявляется въ классѣ грамотныхъ людей, а не въ простыхъ мужикахъ. Морочить простаковъ, разказывать чудеса, объяснять простыя явленія природы какимъ-то мудренымъ образомъ, есть слабость недоучившихся грамотныхъ умниковъ, желающихъ поважничать и выказать мнимую ученость свою предъ деревенскими жителями; но простой и, прибавлю, варнавинскій мужикъ, безъ сомнѣнія чуждъ всякихъ подобныхъ ученыхъ интересовъ. Собственный свой разказъ онъ беретъ всегда изъ чистаго опыта и передаетъ другому какъ истину, съ личнымъ въ этомъ убѣжденіемъ. И только отъ его понятій, догадокъ, отъ его взгляда на предметы, истинное событіе теряетъ настоящій свой видъ и облекается въ форму нелѣпости. Впрочемъ надобно замѣтить, что деревенскій мужикъ, при видѣ самаго простаго и естественнаго явленія природы, какъ-то охотнѣе прибѣгаетъ къ нелѣпому истолкованію этого явленія, нежели къ простому, естественному его объясненію. Надобно же принять въ соображеніе и то, что самая нелѣпость есть нелѣпость только въ глазахъ образованнаго человѣка, очистившаго умъ свой наукою, а не въ глазахъ варнавинскаго мужика, который добродушно вѣритъ въ возможность всякихъ чудесъ. Только извѣстная степень умственнаго образованія даетъ возможность различать заблужденіе отъ истины. Но много ли найдется такихъ людей? и виноватъ да варнавинскій мужикъ, если степень его образованія не позволяетъ ему правильно разъяснить ни себѣ, ни своимъ собратіямъ хотя простое, но рѣдко встрѣчаемое явленіе? Притомъ надо замѣтить, что мужику какъ-то чаще, чѣмъ горожанину, приходится быть свидѣтелемъ истинно необыкновенныхъ и странныхъ явленій въ цриродѣ. Потому ли, что самый родъ занятій земледѣльца, сближая его съ природою, болѣе чѣмъ городскаго жителя, даетъ ему случай видѣть разныя явленія, или потому что вообще русскіе мужики не любятъ ничего пропускать безъ замѣчанія, но только имъ приходится быть очевидцами дѣйствительно загадочныхъ и поражающихъ иногда явленій. Крестьяне говорили мнѣ, что будто бы Носовское озеро имѣетъ еще чудесное свойство: по временамъ кружиться около своей средины. Это свойство круженія приписывали мужички дѣйствію пучины. Такой любопытный разказъ въ сильной степени затронулъ мое любопытство, тѣмъ болѣе, что это уже было не старинное народное преданіе, а разказъ современный. Желая по возможности удостовѣриться въ его основательности, я много разъ наблюдалъ надъ этимъ озеромъ; и дѣйствительно, однажды я замѣтилъ очень ясно, что вся поверхность озера тихо вращается около своей средины. Обороты озера могутъ происходить отъ простой, естественной причины, именно отъ значительно-сильнаго юго-западнаго вѣтра, который, при выгодныхъ для этого мѣстныхъ условіяхъ, дѣйствуя преимущественно на одну часть озера, слегка движетъ его поверхность, приводя значительный слой воды въ круговое движеніе, къ чему много способствуетъ и кругловатая фигура озера. Конечно, крестьяне неправильно объясняли причину такого явленія, но тѣмъ не менѣе имъ принадлежитъ честь, что они не пропустили безъ вниманія и этой особенности Носовскаго озера.
   Кстати я намѣренъ разказать одно совершенно достовѣрное происшествіе. Мой разказъ послужитъ доказательствомъ тому, что мужичкамъ, въ самомъ дѣлѣ, доводится иногда видѣть странныя явленія въ природѣ, и что надобно быть крайне осторожнымъ въ обсуживаніи народныхъ преданій и разказовъ, поражающихъ насъ съ перваго раза своею нелѣпостію.
   Въ имѣніи гг. Васьковыхъ, Буйскаго уѣзда, между крестьянами нѣсколькихъ деревень, расположенныхъ по р. Андомѣ, разнесся странный слухъ, что въ ихъ рѣкѣ поселился на жительство чортъ. Эта непріятная новость смутила мужичковъ. Многимъ крѣпко не понравилось такое сосѣдство. Нѣкоторые изъ болѣе разсудительныхъ и осторожныхъ, рѣшились было на первый разъ не повѣрить этимъ слухамъ, считая ихъ за бабьи сказки (какъ и всегда не хочется вѣрить тому, чего не желаешь); да недовѣріе это не имѣло крѣпкаго основанія. Сомнѣніе свое они основывали только на томъ, что въ такой мелкой рѣкѣ, какова Андома, чортъ жить не рѣшится: "для чорта, говорили они, есть омутъ, а не рѣка чистая. Куда его, въ такую мелкую рѣку, обмелѣетъ!"
   Какъ ни толковы были эти сужденія, но на дѣлѣ вышло совсѣмъ не такъ. Молодой парень деревни И..... снова увѣрилъ всѣхъ, что ловя рыбу, онъ этого чорта видѣлъ въ водѣ собственными глазами и такъ ясно и близко, что даже могъ хорошо разглядѣть, что онъ смахиваетъ на ситицу (птицу). Въ торопяхъ, парень хотѣлъ было зарубить его острогой, да къ счастію образумился, вспомнилъ, что птицы въ водѣ не живутъ, а у рыбъ нѣтъ птичьихъ крыльевъ, стало-быть это не птица и не рыба, а просто-на-просто чортъ, а потому онъ и заблагоразсудилъ не заматъ его окаянную силу до поры до времени, и сотворивъ крестное знаменіе, отплылъ на своей лодкѣ на другое мѣсто, а чортъ, взмахнувъ огромными своими крыльями, изчезъ въ глубинѣ.
   Тутъ снова пошли объ этомъ толки, тѣмъ болѣе что событіе подтверждалось ежедневно новыми и вѣрными свидѣтельствами. Двое рыбаковъ также видѣли чорта, и на томъ же самомъ мѣстѣ, гдѣ его подмѣтилъ молодой парень.
   Мало по малу исчезли послѣднія сомнѣнія, такъ что самыя недовѣрчивые мужики согласились наконецъ, что чортъ дѣйствительно сдѣлался ихъ близкимъ сосѣдомъ.
   Сильно не нравилось мужичкамъ такое неприличное сосѣдство. Стыдно имъ было даже показаться на улицѣ передъ другими окольными крестьянами. Осрамилъ ихъ чортъ своимъ сосѣдствомъ, обезславилъ ихъ голову! Да и какая же честь, въ самомъ дѣлѣ, жить "поблизь съ чортомъ": и воръ срамитъ и позоритъ цѣлую деревню, а чортъ и подавно.
   Много на этотъ разъ думали мужички о томъ, какъ бы выгнать нечистаго изъ рѣки Андомы или, по крайней мѣрѣ, какъ бы прогнать его въ глубокій омутъ; да какъ-то не приходило въ голову ничего путнаго. Собирались было о вечерѣ посидѣть на завалинкѣ, хорошенько покалякать о такомъ важномъ дѣлѣ, да всѣ эти круговинки и каляканья не вели ни къ чему хорошему, такъ что иной дѣльный, да нетерпѣливый мужикъ, въ крѣпкой досадѣ на новаго сосѣда и на то, что дѣло ни какъ хорошенько не клеится, махнетъ бывало рукою, отвернется въ сторону и, уже на походѣ въ свою избу, скажетъ: "не замай его, нечистую мать, живетъ; придетъ время, самъ околѣетъ." Этимъ, бывало, и оканчивалась сходка.
   Итакъ, заботливые мужики, на первый разъ, ничего не могли придумать въ свое утѣшеніе. Только одно ихъ много ободряло: чортъ, какъ видно, неуспѣлъ обзавестись семействомъ, а съ однимъ чортомъ справиться еще можно. На этомъ основаніи, самые отважные мужики неожиданно дали всему дѣлу другой оборотъ. Кто-то высказалъ на міру смѣлое и дѣльное мнѣніе: "чѣмъ выганивать чорта нивѣсь куда, да искать для него глубокаго омута, "такъ не лучше ли попытать поймать его и тѣмъ порѣшить все "дѣло." Дѣльную и умную рѣчь міръ одобрилъ. И вотъ начали судить да рядить на новыхъ мірскихъ сходкахъ о всѣхъ, предосторожностяхъ противъ чорта и о томъ, какъ ловить эту окаянную силу, и чѣмъ ловить. Хотѣли было сначала неводомъ, да напали на мысль, что неводъ чортъ прорветъ,-- удой? уду разогнетъ и сорвется... Итакъ, рѣшили общимъ приговоромъ отправиться на чорта съ хорошею острогою, насаженною на осиновый колъ. Тутъ же двое смѣлыхъ молодыхъ парней вызвались поохотиться за чортомъ.
   Не долго собирались да снаряжались смѣлые ребята на эту охоту: запаслись хорошею острогой и другими кое-какими къ ней принадлежностями, да приладили острогу на осиновую рукоятку, и дѣло готово. И вотъ наши молодцы, въ одинъ прекрасный вечеръ, помолясь Богу, какъ слѣдуетъ всякому русскому человѣку, выпили для бодрости по хорошему стакану вина, закусили лукомъ и отправились въ лодкѣ на охоту за чортомъ.
   Нельзя не подивиться рѣшимости и смѣлости русскаго человѣка: оба парня не сомнѣвались въ существованіи ужаснаго водянаго страшилища, злѣйшаго врага человѣка, и между тѣмъ, по собственному желанію, безъ всякаго другаго побужденія и даже безъ существенной къ тому необходимости, они отправились на чорта самъ-другъ, съ одною только острогой.
   Это, по моему, верхъ беззавѣтной отваги, къ какой только человѣкъ можетъ быть способенъ.
   Отъ души уважаю эту безпечно-смѣлую, коренную русскую натуру! Не могу утерпѣть, чтобы не сказать о своемъ родномъ народѣ два-три правдивыя слова. Я самъ русскій человѣкъ и принадлежу къ тому же сословію нашего народа, которое здѣсь описываю {Интересныя подробности объ авторѣ этой статьи напечатаны въ "Московскихъ Вѣдомостяхъ" за 1855 годъ, въ литературномъ отдѣлѣ No 105. Г. Зарубинъ, получившій демидовскую премію за изобрѣтенный имъ особаго устройства планиметръ, всѣмъ своимъ образованіемъ обязанъ самому себѣ. Ред.}; я не придумываю, сидя въ кабинетѣ, краснаго словца (да и нѣтъ у меня кабинета), а говорю отъ лица своихъ собратій, высказываю только свое родное чувство, знакомое каждому простому русскому человѣку. Не судите объ насъ по нашей грубой одеждѣ! Повѣрьте, что подъ сѣрымъ кафтаномъ мужика бываетъ нерѣдко болѣе нравственныхъ доблестей, болѣе человѣчества, чѣмъ подъ внѣшнимъ блескомъ. Скажу, что неторопливо только рѣшается русскій человѣкъ на всякое дѣло; но рѣшившись, онъ уже не оставитъ дѣла недоконченнымъ. Опасность, нужда, самая даже смерть не входятъ въ разсчетъ: "Опасность такъ опасность,-- скажетъ всякій русскій человѣкъ,-- нужда такъ нужда, смерть такъ смерть, а ужь если я началъ, такъ за тѣмъ своего дѣла не оставлю; двухъ смертей не бывать, а одной не миновать."
   Такъ и въ настоящемъ случаѣ, какъ пришла мужикамъ умная и дѣльная мысль поймать чорта острогой, такъ во что бы то ни стало, а ужь рѣшились поймать его, и если бы не посчастливилось первымъ охотникамъ, такъ на ихъ мѣсто явились бы другіе. Молодые ребята не долго ждали чорта. Какъ вѣжливый сосѣдъ, онъ будто самъ поспѣшилъ представиться имъ.
   И вотъ, при свѣтѣ сильнаго огня, разведеннаго на носу лодки, неробкіе молодцы замѣтили крылатое и уродливо-сгорбленное существо, покоившееся на рѣчномъ днѣ. "Стой!" въ полголоса сказалъ парень, у котораго была острога,-- "здѣсь онъ канальская животина. "-- "Смотри братъ, не думай теперь про Миколу", замѣтилъ товарищъ, сидѣвшій въ веслахъ: -- "Миколы чортъ боится, пожалуй убѣжитъ." -- Не думаю, отвѣчалъ первый парень, и тутъ же привѣтствовалъ чорта приличнымъ русскимъ словцомъ. Лодку остановили.
   Приноровившись какъ можно ловчѣе, парень намѣтилъ острогу и изо всей силы вонзилъ ее въ спину чорта. "Теперь здѣсь, не сорвется!" Съ этимъ словомъ выхватилъ его изъ воды и, со всего размаха, бросилъ въ лодку. Другой парень, оставя весла, повалился на чорта и придавилъ его своимъ брюхомъ.
   Въ память этого подвига, прибавилъ бы я къ русскимъ пословицамъ еще одну, что -- "у русскаго мужика и на чорта не дрогнетъ рука." Вѣдь есть же, преимущественно у приволжскихъ мужиковъ, пословица: "плавали сѣтьми, да поймали чорта съ дѣтьми." Пожалуй, и эта пословица сочинена вслѣдствіе подобнаго же происшествія.
   Кончивъ охоту, наши молодцы разглядѣли наконецъ, что они имѣли дѣло вовсе не съ чортомъ. Сущность дѣла была въ томъ, что огромный, по увѣренію мужиковъ, филинъ (не коршунъ ли)? по примѣру ворона въ баснѣ Крылова, выбравъ себѣ добычу не по силамъ, схватилъ за хребетъ огромнѣйшую щуку, въ которой оказалось болѣе тридцати фунтовъ вѣсу и вонзилъ въ нее свои острыя когти: онъ не могъ поднять ее. Между тѣмъ, сильная и неизмученная щука въ одно мгновеніе увлекла Филина съ собою въ подводное царство, и птица задохлась, не успѣвъ разжать когтей. Огромная щука, имѣя на себѣ мертвую птицу въ продолженіе нѣсколькихъ дней, была еще въ состояніи плавать съ своею тяжкою ношею. Наконецъ щука-страдалица, какъ видно, начала изнемогать, такъ что съ трудомъ двигалась съ одного мѣста на другое, а потому крестьяне и замѣчали ее около одного и того же мѣста. Смотря сквозь прозрачный и трепетный слой колыхающейся воды на это уродливое сочетаніе рыбы съ птицей, при болѣе или менѣе настроенномъ воображеніи, нельзя было отличить, что птица и рыба составляютъ два отдѣльныя существа, не зависящія другъ отъ друга; а напротивъ того, эти два предмета представлялись смущенному мужицкому разуму однимъ живымъ чудовищемъ. Вмѣстѣ съ движеніемъ рыбы, распустившіяся въ водѣ крылья мертвой птицы, отъ стремленія воды, сами собою колыхались и какъ бы взмахивались по волѣ страшилища. Это чудовищное явленіе, смутившее весь запасъ мужицкаго разума, по мнѣнію моему, оправдываетъ совершенно заблужденіе крестьянъ, тѣмъ болѣе что въ ихъ понятіяхъ появленіе чорта или лѣшаго такъ же правдоподобно и даже обыкновенно, какъ напримѣръ появленіе крысъ въ хлѣбномъ анбарѣ: то и другое простолюдину кажется въ обыкновенномъ порядкѣ вещей.
   Притомъ русскій мужикъ вообще терпѣть не можетъ теряться въ заключеніяхъ и догадкахъ, какъ это дѣлаютъ люди ученые. У него всякое неудобопонятное обстоятельство обсуживается съ одного раза и тѣмъ дѣло поканчивается. Конечно и варнавинскій мужикъ думаетъ и размышляетъ; но размышляетъ онъ совершенно о другихъ предметахъ: заплетать ли, напримѣръ, лапти съ вечера, или оставить до утра; перемѣнить ли въ телѣгѣ изломанное и негодное колесо, или не замать до другой поры; идти-ли сейчасъ за дровами, или немножко "поперечасить", -- вотъ какого рода предметы вызываютъ русскаго мужика на продолжительное иногда размышленіе. Но когда онъ увидѣлъ въ водѣ живое существо необыкновенно уродливое и вовсе не похожее на рыбу, какъ бы это слѣдовало по всѣмъ соображеніямъ мужика -- такъ стало быть это существо чортъ: просто и ясно. Для мужика другихъ объясненій не надо, да, пожалуй, другихъ объясненій онъ и слушать не захочетъ.
   Я уже говорилъ, что по мѣстному преданію, на Носовскомъ озерѣ когда-то плавала корабельная доска. Быть-можетъ дѣйствительно плавала доска, которая видомъ своимъ не походила на всѣ другія доски, необходимыя для домашняго крестьянскаго обихода; а потому мужики ни мало не затрудняясь рѣшили, что эта доска должна быть корабельная -- и дѣло съ концомъ. О невозможности, корабельной доскѣ очутиться въ озерѣ, варнавинскій мужикъ размышлять никогда не станетъ; точно также, какъ и не оставитъ почти никакого предмета не рѣшеннымъ по своему.
   Въ 1843 году, въ лѣсахъ Варнавинскаго и Ветлужскаго уѣздовъ, вдругъ появилось огромное количество ходовыхъ бѣлокъ, которыя, какъ извѣстно, перебѣгаютъ съ одного мѣста на другое большими стадами. Тамошніе мужички говорили, что бѣлокъ гонитъ лѣшій изъ Вятской въ Вологодскую губернію; другіе прибавляли, что одинъ лѣшій проигралъ своихъ бѣлокъ въ карты другому лѣшему, а потому и перегоняетъ ихъ изъ своего владѣнія въ чужое.
   Дозволивъ себѣ сдѣлать нѣсколько замѣчаній о крайней простотѣ понятій у варнавинскихъ мужичковъ, я обязанъ также выставить нѣкоторыя черты, доказывающія необыкновенную ихъ смѣтливость. Извѣстно, напримѣръ, всякому земледѣльцу, что овесъ, засѣянный на самыхъдальнихъ, "заднихъ" полосахъ, прилегающихъ къ лѣсу, гдѣ водятся зайцы, часто истребляется этими животными. Варнавинскіе мужики придумали противъ этого слѣдующее средство: задніе концы полосъ они околачиваютъ колышками, вышиною около аршина, и въ разстояніи другъ отъ друга отъ двухъ до трехъ саженей. Отъ одного колышка до другаго протягивается кое-какъ, иногда очень небрежно, лыко или мочала. Удивительно то, что эта ничтожная преграда достаточна остановить всѣ заячьи покушенія и хищническіе ихъ набѣги на овесъ. По врожденной трусости, зайцы не рѣшаются даже подойдти близко къ этому ужасному для нихъ огражденію. Такимъ образомъ овесъ остается невредимымъ отъ зайцевъ, тогда какъ въ другихъ мѣстахъ, гдѣ нѣтъ подобныхъ предосторожностей, зайцы значительно его истребляютъ. Согласитесь, что нужна врожденная догадливость, чтобы придумать такое простое и странное средство для предохраненія овса отъ зайцевъ.
   А вотъ и другое удивительнѣйшее средство, употребляемое варнавинскими мужичками противъ червей, истребляющихъ капусту. Разсматривая изъ любопытства крестьянскіе огородцы въ деревнѣ Ядровой, князей Ливенъ, я замѣтилъ, что на нѣкоторыхъ грядкахъ капуста росла весьма хорошо и кудряво, а на другихъ, сосѣднихъ грядкахъ была подъѣдена червями. Желая добраться до физической причины такого явленія, я предполагалъ найдти ее въ различіи земли на грядкахъ, въ особенномъ свойствѣ сѣмянъ, въ положеніи болѣе или менѣе покатой или обращенной къ солнцу мѣстности и т. п.; но всѣ эти, черезчуръ затѣйливыя догадки мои, показались просто смѣшными въ глазахъ ядровскаго крестьянина, который взялся объяснить мнѣ всю сущность дѣла. Оказалось, что хозяиномъ огородца взяты были противъ капустныхъ червей слѣдующія предосторожности: около нѣкоторыхъ грядокъ, засаженныхъ капустою, были вколочены липовые колышки, длиною отъ 8 до 12 вершковъ, и въ разстояніи между собою око по 1 1/2 сажени. Эти колышки были обожжены съ обоихъ концовъ. Удивительно, что это странное средство не только предохраняетъ капусту отъ червей, но даже истребляетъ ихъ, если они уже зародились; надо только вколотить колышки, и всѣ черви пошідаютъ на землю. По безпечности домохозяина, не всѣ грядки были околочены колышками, а потому не всѣ и сохранились отъ червей.
   Кто знаетъ, можетъ-быть, въ какомъ-нибудь глухомъ отдаленномъ уголкѣ нашей матушки Россіи, кому-нибудь изъ мужичковъ-простачковъ извѣстенъ неоцѣненный способъ предохранять поля отъ хлѣбныхъ червей, столь много вредящихъ русскому земледѣлію? Что сказать объ этомъ странномъ и непонятномъ способѣ истребленія капустныхъ червей? Я старался поразвѣдать какимъ образомъ объясняютъ себѣ это сами мужики; но при всемъ стараніи не могъ узнать отъ нихъ ничего: они только бесознательльно убѣждены, что капуста, околоченная обожженными липовыми колышками, должна непремѣнно сохраниться отъ червей. "Да почему же это такъ,?" спрашивалъ я.-- "Да потому," отвѣчали мнѣ мужики удивляясь крайней моей непонятливости,-- "что грядки съ капустой околочены липовыми обожжеными колышками." Чтобы не представиться въ глазахъ мужиковъ излишне простоватымъ, какъ они вообще понимаютъ людей, не принадлежащихъ, хотя наружно, къ ихъ сословію, я показалъ видъ, что доволенъ ихъ объясненіемъ.
   Весьма также любопытно и совершенно вѣрно замѣчаніе варнавинскихъ и другихъ костромскихъ мужиковъ, что осиновая кора, "лыко", сдирается съ дерева гораздо удобнѣе въ первые дни послѣ рожденія луны, нежели въ послѣдніе {Это замѣчаніе я повѣрялъ нѣсколько разъ собственнымъ опытомъ и убѣдился въ его справедливости.}. Такой незначительный повидимому фактъ, замѣченный русскимъ крестьяниномъ о періодически-измѣнчивомъ состояніи древесной коры, открываетъ возможность пытливому и просвѣщенному наблюдателю судить, по корѣ дерева, о взаимномъ положеніи небесныхъ свѣтилъ въ пространствѣ. Стало-быть есть таинственная, но неизслѣдованная еще наукою, связь между движеніемъ нашего спутника и древесною корою. Удивительны законы природы!
   Мнѣ разказывалъ голова Уренскаго удѣльнаго приказа, что одинъ крестьянинъ того приказа дѣлалъ опытъ сушить на овинѣ ржаные снопы не одними сосновыми или другими какими-нибудь дровами, но съ примѣсью черемуховыхъ полѣнъ. По убѣжденію этого крестьянина, хлѣбныя сѣмена, высушенныя на овинѣ черемуховыми дровами, или по крайней мѣрѣ съ примѣсью черемуховыхъ дровъ, не могутъ уже быть повреждены червемъ. И дѣйствительно, въ 1851 году, между полосами того крестьянина, поврежденными червемъ, только тѣ полосы остались неповрежденными, которыя были засѣяны хлѣбными сѣменами, высушенными на черемуховыхъ дровахъ. Какъ бы было хорошо, если бы это полезнѣйшее открытіе въ сельскомъ хозяйствѣ подтвердилось новыми опытами.
   Касаясь нѣсколько сельскаго хозяйства, нельзя не упомянуть о прекрасномъ способѣ молотьбы, употребляемомъ въ нѣкоторыхъ деревняхъ того же Уренскаго приказа.
   Эта молотьба производится посредствомъ простѣйшей и дешевой машины, называемой "медвѣдемъ." По чрезвычайной простотѣ, удобности, дешевизнѣ и скорости въ работѣ, способъ этотъ, по мнѣнію моему, могъ бы съ пользою быть введенъ въ общее употребленіе. Но по Костромской губерніи я видѣлъ его только въ Варнавинскомъ, и частію, Макарьевскомъ уѣздахъ. Всѣ крестьяне, которые молотятъ такимъ способомъ, конечно при достаточной къ тому опытности, отзываются о немъ съ самой лучшей стороны. Собственный опытъ доказалъ имъ ясно, что этотъ способъ во всѣхъ отношеніяхъ выгоднѣе и удобнѣе обыкновенной молотьбы, производимой посредствомъ молотилъ. Устройство "медвѣдя" слѣдующее:
   На деревянную ось надѣваются двѣ деревянныя цилиндрическія трубки, длиною каждая около аршина. Снаружи, на трубки вколачиваются довольно часто деревянные плоскіе пальцы, подобно тому, какъ это дѣлается снаружи вала обыкновенной толчеи. Это и называется собственно медвѣдемъ.
   Самая же молотьба производится такимъ образомъ:
   На конецъ помянутой оси надѣваются оглобли, въ которыя впрягаютъ одну лошадь. Надъ самымъ медвѣдемъ устраиваютъ бесѣдку или просто скамейку, на которую помѣщается одинъ человѣкъ для управленія лошадью; онъ служитъ вмѣстѣ съ тѣмъ и тяжестію, необходимою для хорошей молотьбы. Сидя преспокойно на скамейкѣ и управляя лошадью, человѣкъ ѣздитъ взадъ и впередъ легкою рысцой по снопамъ, разбитымъ и разостланнымъ во всю длину "ладони." Въ то же время, деревянныя трубки, надѣтыя на ось, при оборотахъ своихъ, постукивая пальцами по хлѣбнымъ колосьямъ, прекрасно ихъ вымолачиваютъ, да и солома послѣ такой молотьбы бываетъ несравненно мягче и удобнѣе для корма скотины. Къ тому же подобное молоченіе требуетъ менѣе времени и рабочихъ.
   Молотьба медвѣдемъ могла бы съ пользою и выгодою замѣнить собою тяжелый и трудный способъ обыкновенной молотьбы но, къ сожалѣнію, упрямая привычка и неумѣстное уваженіе къ старинѣ, доходящія иногда до нѣкотораго рода вѣрованія, препятствуетъ многимъ оставить свой прежній способъ несмотря на его очевидныя невыгоды.
   Русскій человѣкъ охотно и съ усердіемъ принимается иногда за совершенно новую вещь, невидальщину, точно такъ же какъ и за новую отрасль промышленности. Тогда онъ бываетъ до крайности смѣтливъ и переимчивъ, такъ что глядѣть иногда любо-дорого. Но не охотно и не скоро рѣшается онъ перемѣнить какое-нибудь старое обыкновеніе на новое. Много надо убѣжденій, которыя были бы понятны для простаго русскаго сердца, чтобы мужикъ оставилъ безъ сожалѣнія свой старинный обычай.
   Нельзя похвалить простыхъ и грубыхъ людей за то, что они неохотно принимаются за какія-нибудь полезныя нововведенія; но что же сказать о тѣхъ людяхъ, которые, при хорошемъ повидимому образованіи, часто смотрятъ на полезнѣйшія изобрѣтенія или нововведенія, какъ на величайшій вредъ, колеблющій общественное спокойствіе. Мужика можно еще убѣдить: на него, по крайней мѣрѣ, дѣйствуетъ очевидность пользы; но для такихъ людей не существуетъ никакихъ убѣжденій.
   Я видѣлъ много подобныхъ людей, которые на каждое нововведеніе, на каждую полезную выдумку смотрятъ съ какимъ-то дикимъ предубѣжденіемъ, даже какъ будто бы съ чувствомъ личнаго себѣ оскорбленія, особенно если кто-нибудь предложитъ имъ воспользоваться изобрѣтеніемъ. Ни очевидная отъ этого польза, ни облегченіе огромнаго труда, ни что не въ состояніи смягчить враждебнаго ихъ взгляда на нововведеніе. При первомъ его появленіи, они преслѣдуютъ его какъ своего личнаго врага, поколебавшаго ихъ старинное обыкновеніе, въ которое они столько лѣтъ слѣпо и невозмутимо вѣрили. Жалкіе люди! И не мало ихъ на бѣломъ свѣтѣ; но Боже отпусти имъ: не вѣдятъ бо, что творятъ!
   Въ мѣстахъ, мною описываемыхъ, и преимущественно къ границѣ Вятской и Нижегородской губерній, въ селеніи князей Ливенъ и въ нѣкоторыхъ сосѣдственныхъ деревняхъ удѣльнаго имѣнія, я замѣтилъ въ народѣ болѣзненные признаки золотухи, которая въ той сторонѣ едва ли не есть господствующая болѣзнь, и какъ кажется, наслѣдственная. Есть признаки и цынготной болѣзни. Точно такъ же какъ я замѣтилъ почти общую болѣзнь "грыжу" -- въ Юрьевецкомъ уѣздѣ, въ селеніяхъ, лежащихъ около деревень большой и малой Гайдуровой. Тамъ почти каждый пятидесяти лѣтній мужикъ подверженъ грыжѣ, имѣетъ если не нѣсколько, то покрайней мѣрѣ, одну, какъ мужики называютъ -- килу, и никто не знаетъ, какая этому причина. Но объ Юрьевецкомъ уѣздѣ я поговорю въ особой статьѣ.
   Говоря о народныхъ болѣзняхъ, нельзя частію не коснуться простонародныхъ способовъ лѣченія, потому что народныя лѣченія весьма замѣчательны по своей оригинальности и, сказать правду, по своей иногда дѣйствительности.
   Я не буду говорить о тѣхъ способахъ лѣченія, въ которыхъ я не имѣлъ случая удостовѣриться лично, а упомяну только о тѣхъ, дѣйствительность коихъ подтвердилась въ моихъ глазахъ.
   Въ селеніяхъ, о которыхъ я упоминалъ, вылѣчиваютъ первоначальную чахотку губкой, то есть выплавкомъ или наростомъ лиственицы.
   Губку снимаютъ съ той стороны дерева, которая обращена на сѣверъ, кладутъ въ чайникъ или простой, даже немуравленый горшокъ, обвариваютъ кипяткомъ и пьютъ какъ обыкновенный чай. Ревматизмъ вылѣчиваютъ крестьяне мухоморами. Набравъ такихъ грибовъ, они кладутъ ихъ въ горшокъ, наливаютъ его крѣпкимъ хлѣбнымъ виномъ или даже спиртомъ, покрываютъ горшокъ крышкой, замазываютъ тѣстомъ и ставятъ въ вольную печь, преимущественно послѣ испеченія хлѣбовъ. Горшокъ долженъ оставаться въ печи до другаго дня. Этотъ настой втирается въ больное мѣсто по нѣскольку разъ въ день, отчего ревматическая боль совершенно прекращается. Впрочемъ подобный способъ лѣченія не есть чисто простонародный, а съ примѣсью ученой медицины. Чистые простонародные способы замѣчательны по своей странности. Я былъ очевидцемъ весьма страннаго лѣченія лихорадки, отъ которой безъ всякихъ медицинскихъ пособій вылѣчились нѣсколько знакомыхъ мнѣ лицъ и, сверхъ того, одинъ изъ лучшихъ моихъ друзей, за которымъ я внимательно ухаживалъ во все время его лѣченія. Доктора замѣняла здѣсь старуха. Лѣченіе свое она открыла лекціею, въ которой между прочимъ объяснила, что у каждаго больнаго лихорадкою, въ первые дни, выступаютъ кое-гдѣ на тѣлѣ, малозамѣтныя красныя пятнышки, величиною иногда менѣе булавочной головки. Эти пятнышки, говорила старуха, содержатъ въ себѣ лихорадку, и потому ихъ нужно прижигать огнемъ восковой свѣчи; отъ прикосновенія къ нимъ огня, пятнышки будутъ лопаться съ довольно сильнымъ трескомъ. Эту операцію, по совѣту старухи, должно было повторять "по три раза," т. е. начать въ утреннюю зорю, повторить въ вечернюю и кончить опять въ утреннюю зорю. Дѣйствительно, я самъ своими глазами видѣлъ эти пятна на груди и на спинѣ больнаго, и когда старуха прикасалась къ нимъ огнемъ восковой свѣчки, то они лопались съ сильнымъ трескомъ, при чемъ иногда погасала мгновенно самая свѣчка. Послѣ сказанныхъ трехъ операцій, лихорадка къ больному больше не возвращалась. Еще удивительнѣе способъ, которымъ вылѣчиваютъ иногда рожу. Болѣзнь проходитъ только отъ одного прикосновенія къ больному мѣсту руками или полотенцемъ. Въ день, а много въ два, больной совершенно выздоравливаетъ. Старуха, дѣлавшая предъ многими свидѣтелями такія чудеса, объясняла свой истинно замѣчательный даръ лѣчить рожу такимъ образомъ: будто бы для сообщенія рукамъ или полотенцу чудесной лѣкарственной силы, надо только опустить руки или полотенце въ болотную тину. Руки, говорила она, должно опускать въ тину по три дня и держать ихъ каждый разъ около часа времени, а полотенце пусть лежитъ въ тинѣ три дня сряду. Есть еще у нихъ какія-то простыя средства отъ ужаленія ядовитой змѣи и отъ укушенія бѣшеной собаки, но я никакъ не могъ узнать этихъ средствъ, а только имѣлъ случай разговаривать въ деревнѣ Прудовской съ тѣми лицами, которыя отъ ужаленія змѣй были вылѣчены весьма скоро. Знаю еще одинъ замѣчательный примѣръ страннаго излѣченія падучей болѣзни. Во время самаго припадка, больнаго покрываютъ новыми, не бывшими въ употребленіи овчинами. Во второй разъ припадки съ больнымъ были легче, и его также покрывали новыми овчинами. Послѣ третьяго раза, больной выздоровѣлъ. Впрочемъ, о простонародныхъ лѣкарствахъ и способахъ лѣченія конечно можно составить порядочную книгу.
   Люди безъ предразсудковъ, съ высокими взглядами на предметы, просто не вѣрятъ подобнымъ лѣченіямъ; но какъ же не вѣрить тому, что нѣсколько разъ повторялось передъ собственными глазами? Скажу, не въ укоризну опытнымъ врачамъ, что въ крайнемъ случаѣ лучше иногда слѣпо довѣриться хотя и странному, пожалуй даже смѣшному, но очевидно безвредному способу простонароднаго лѣченія, нежели оставаться въ безвыходно-страдательномъ положеніи, или умереть изъ педантическаго уваженія и вѣжливости къ медицинѣ.
   Говорятъ, что въ простонародномъ лѣченіи болѣе помогаетъ вѣра; пусть такъ, только бы помогала. Какъ бы было полезно, еслибъ наши врачи, или какое-нибудь ученое русское общество, обратили между прочимъ вниманіе на собираніе вѣрныхъ свѣдѣній о простонародныхъ способахъ лѣченія. Только собирать надо не офиціально, не тономъ требованія, но тономъ простаго дружелюбнаго любопытства, какъ будто бы безъ всякой видимой цѣли. Русскій мужичокъ не любитъ довѣрчиво высказываться тамъ, гдѣ онъ замѣтитъ, что отъ него хотятъ откровенности. Онъ крайне робокъ и недовѣрчивъ ко всѣмъ, кто обращается къ нему съ какими-нибудь требованіями: горькій опытъ научилъ его быть крайне осторожнымъ въ подобныхъ случаяхъ; но за то, онъ откровененъ до мельчайшихъ подробностей передъ тѣми, кто только сумѣетъ дружелюбно расположить его въ свою пользу. Этимъ вѣрнымъ путемъ можно бы было доставить значительное приращеніе наукѣ и пользѣ страждущему человѣчеству; особенно, если новыя открытія будутъ подвергаемы строгому разсмотрѣнію опытныхъ и ученыхъ врачей. Не менѣе того было бы полезно изслѣдовать, какимъ образомъ въ простонародіи нѣкоторые неблагонамѣренные люди, изъ вражды или мщенія вредятъ здоровью ближняго и такъ вредятъ, что иногда не помогаютъ ни какія медицинскія пособія, между тѣмъ какъ тѣ же самые люди, въ день или два, возвращаютъ здоровье "испорченному."

П. Зарубинъ.

"Русскій Вѣстникъ", No 5, 1856

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru