Е. И. Замятин

История одного города

ЛИЦА ВЕСЬМА ДЕЙСТВУЮЩИЕ

ЛИЦА ДЕЙСТВУЮЩИЕ

ЛИЦА, ПОДВЕРГАЕМЫЕ ДЕЙСТВИЮ

ПРОИСШЕСТВИЕ ПЕРВОЕ: ДОИСТОРИЧЕСКОЕ

Местность доисторическая. Вечевой колокол. Винная бочка, поставленная на попа. Три сосны. Издали -- крики, гам. Вваливаются Головотяпы: бьются на кулачки, одни -- стеной -- пятятся, другие -- стеной -- наседают. За ними зеваки.

Они бегут на крик.

Уходят. Головотяпы стоят, чешут в затылках.

Гам, крик. Бегут.

Появляются Пахомыч и Евсеич.

Головотяпы остановились, затихают.

Скоро Крамольники лежат недвижимо.
Всё успокаивается.

Евсеич крестится.

Начинается колокольный трезвон. Глуповцы заранее кланяются -- не переставая. Появляется огромный рак. Вытаращив буркалы, поводит усищами. Все остолбенели. Рак фыркает, бьет хвостом -- и, пятясь, уползает. Некоторое время народ безмолвствует, чешет в затылках.

Пахомыч и Евсеич кланяются.

Музыка -- лихой солдатский марш. За исключением лежащих Крамольников все уходят с пением:

Послы -- Пахомыч и Евсеич -- идут к трем соснам. Марш полутонит, сбивается -- послы заблудились -- марш оборвался.

Бегут, натыкаются лбами -- один на одну сосну, другой на другую. Удар в оркестре -- сосны валятся.

Появляется Курицын-сын.

Послы скидывают шапки.

За спиной у Пахомыча выросла петербургская Биржа, а на ней -- сидит Доисторический Князь, с ружьем, с саблей, страшный...

Князь палит из ружья. Послы -- падают на колени, молчат.

Пахомыч и Евсеич, глядя друг на друга, чешут в затылках.

Уныло идут со "знаменем". Музыка играет тот же марш "Знают турки, знают шведы", но так жалостно, что хоть плачь. Лежавшие Крамольники подымаются.

Вваливаются Головотяпы.

ПРОИСШЕСТВИЕ ВТОРОЕ: "ОРГАНЧИК"

Город Глупов. Княжьи палаты -- над крышей "знамя". С одного боку -- острог, с другого -- кабак. Растительность: полицейские будки и одна сосна, уцелевшая от времен доисторических. У открытого окна палат -- прислушивающийся Курицын-сын, сзади него -- цугом -- Предводитель, Смотритель просвещения, Доктор и дамы.

Дверь в палатах медленно открывается.

Поперхнулся и застывает с открытым ртом: из двери выходит, ухмыляясь, девка-Амалька, аза нею другая -- Ираидка.

Чудак громко фыркает, за ним -- другие.

Все затихают. В тишине явственно слышен загадочный звук: "Шшш... жжж... п-п-ппп..." -- вроде испорченных часов, но куда страшнее. Кончилось -- все переглядываются.

В окне с треском взвивается штора, Курицын-сын кидается туда. Все созерцают: у окна за столом сидит Брудастый и с невероятной быстротой пишет бумаги. Курицын-сын еле успевает подхватывать их и передавать Будочникам -- Будочники летят с бумагами во все стороны.

Брудастый вдруг встает. Помахав бумажкой перед носом у Курицына-сына и ткнув в нее пальцем, уходит вглубь.

Музыка: камаринский марш. На крыльце показывается Брудастый в полной парадной форме.

Все проходят. Брудастый медленно обводит вокруг взглядом.

Брудастый отступил шаг назад, вытянул руку.

Зажав рот, видимо, и сам испуганный, кидается назад в палаты. За ним -- Курицын-сын. В окне падает штора. Все остолбенели.

Всем миром валят в кабак. Часовщик Байбаков -- сзади всех. Чиновная группа все еще пребывает в остолбенении.

Доктор идет к крыльцу. Навстречу ему выскакивает Курицын-сын, ищет кого-то растерянным взглядом.

Квартальный и Будочники хватают и волокут Байбакова.

Байбакова вталкивают в палаты, захлопывают за ним дверь.

Из палат выходит Байбаков, в руках держит нечто, завернутое в салфетку.

Байбакова доставили.

Байбаков молчит.

Байбаков, вырвавшись, бежит во всю прыть.

Квартальный и Будочники убегают за Байбаковым.

Курицын-сын, пожав плечами, входит в палаты.

Все прислушиваются. Смотритель подползает к окну.

Из палат слышен голос Курицына-сына: "Ах!" Пауза.

Квартальный подбегает -- под козырек.

Все видят: Брудастый сидит перед столом, как сидел вначале, но... без головы: голова лежит перед ним на бумагах.

Дамы уходят.

Пожарные сзади окатывают Предводителя.

Байбаков хочет сказать что-то.

Не спеша разворачивает салфетку, все смотрят. Из-за острога показываются Крамольники, слушают.

Один из Крамольников, не выдержав, фыркает -- Крамольники скрываются.

Байбаков взял с валика какую-то бумажку, поплевал на нее, снова пришлепнул на валик.

Его сопровождают в палаты и запирают.

Квартальный щиплет.

Доктор уходит.

Издали -- крик, топот.

Пятится назад -- все остальные тоже.

Толпа затихает.

Толпа затихает.

Глуповцы переглядываются.

Крамольник валится.

Глуповцы, пятясь, скидывают шапки. Курицын-сын отпер висячий замок, снимает его. Вдруг издали -- камаринский марш. Снятый замок выпадает из рук у Курицына-сына, он застывает, все тоже. Появляется отряд Будочников -- и затем, грозно вращая глазами, Дубликат -- точная копия Брудастого. Дубликат, при общем молчании, подымается на ступени палат.

Брудастый и Дубликат медленно и грозно наступают друг на друга. Народ безмолвствует.

В тишине -- Брудастый и Дубликат сошлись, остановились, впились друг в друга глазами.

Кинулись, схватили друг друга за головы -- обе головы уже оборваны и катятся по земле. Брудастый и Дубликат стоят без голов. Пауза.

Кидается наутек, за ним остальные чиновные.

Бегут в другую сторону. Остаются -- неподвижные -- Брудастый и Дубликат. -- Тьма.

Приложение 1
<Черновая редакция актов 3-6>

ПРОИСШЕСТВИЕ ТРЕТЬЕ: "ДЕВКИ"

Город Глупов. Ночь. На погребальной колеснице -- стоят две стеклянные банки, а в них -- тела Брудастого и Дубликата. Возле банок -- Доктор, с четвертной бутылью спирта. Внизу -- Курицын-сын, Смотритель, Предводитель, Казначей, Квартальный. Доктор откупорил, нюхает, пробует.

Курицын-сын настаивает: ведь когда-нибудь начальство явится, а без вещественных доказательств разве оно нам поверит? Доктор льет спирт, закупоривает банки. Смотритель произносит краткое, но трогательное слово о высоком уме и талантах почившего...

Рыдания. Похоронный марш. Колесница -- в нее впряжен Предводитель -- отъезжает... Похоронный марш переходит в фокстрот. Втанцовывает девка-А малька с тремя унтерами-Будочниками.

Амалька говорит, что не только понимает, но такое им сейчас скажет, что они ей в ноги бухнутся. На этот предмет все четверо идут в кабак. Появляются осиротевшие, тоскующие без начальства Глуповцы. Пока они скорбят, Амалька подпоила своих унтеров и выходит с ними. Пьяные унтера кричат: "Вот она, матушка наша, Амалия Карловна!"

Глуповцы все еще не сдаются. Амалька спрашивает: а видали, как утром она от него, батюшки, выходила? Не понимают разве, что он ее собственноручно удостоил? Так как же не матушка! А водки желаете?

Амалька приказывает выкатить им бочку русской горькой. С торжеством провожают Амальку в княжьи палаты. Одного унтера, обнявши, она уводит с собою, а двух других оставляет на крыльце -- ждать, пока придет их черед, -- дает им билетики с номерами. Народ идет к бочке. Входят Курицын-сын и остальные. Унтера сидят на крыльце, курят цигарки и никакого почтения не оказывают.

Кидается на крыльцо. Унтера хватают его: "А у тебя билет есть?" Предводитель опешил. Амалька на шум выходит и приказывает привести к ней чиновных. Стоит на крыльце, обнявшись с унтером, и допрашивает чиновных: признают ли они ее матушкой? Все отказываются, кроме Смотрителя: этот очень ловко вывертывается -- и как будто матушкой признает, и как будто по матушке обложил. Но Амалька и этим удовлетворена. Смотритель остается на свободе, прочих же унтера запирают в полицейской будке -- впредь до радостного утра, когда им головы с плеч снесут. Из окошечка будки Кур<ицын>-сын и другие стыдят Смотрителя. Смотритель развивает теорию, что голова для человека интеллигентного -- предмет необходимый (без головы -- как же, например, зубы чистить?), а стыд -- как известно, не дым и глаза не выест. От бесстыдства же проистекает большая польза, и пока вот они, скажем, под замком будут сидеть, он под Амальку мину подведет, а какую -- это секрет. С тем и уходит. Вваливаются подвыпившие Глуповцы -- с гармошками. Садовая-Голова от благодарного народа преподносит Амальке скипетр -- подозрительно-фаллического вида; когда скипетр взят в руки -- табакерочная музыка в нем играет "чижика". Амалька восхищена и производит Садовую-Голову, во-первых, в унтеры, а во-вторых -- в маркизы. Часовщик Байбаков во время церемонии помирает со смеху. Когда Амалька узнает, что он-то и сделал скипетр, она хочет его тоже произвести в маркизы. Байбаков, захлебываясь от смеха, говорит, что он этот инструмент для потехи сделал. Амалька ссылает его в Стрелецкую слободу -- Байбакову еще смешнее: да ведь он там и всегда живет. Казначейша, прикрикнув на Казначея, велит ему немедля признать Амальку, что Казначей и делает -- из окошечка будки. Казначея выпускают и производят в маркизы Бланманже. Издали -- крики: появляется Смотритель с Ираидкой и ее четырьмя унтерами, Ираидкины унтеры провозглашают: "Вот она -- настоящая, природная матушка наша, Ираида Лукинишна!" Глуповцы сперва и слышать не хотят, но Смотритель приводит резоны: "А как она утром от батюшки нашего выходила -- все видели? Ну, стало быть, и она тем же миром мазана, как и Амалька. А только Амалька -- колбасница, немка, а та -- наша, природная..." Глуповцы почесываются. Ираидка кидает в толпу горсть медных пятаков. Глуповцы кидаются, подбирают, кричат: "Ираида Лукинишна, матушка наша!" Амалька выходит на крыльцо. Краткий словесный бой между нею и Ираидкой скоро переходит в военные действия: Амалька со своими унтерами и маркизами -- на крыльце палат. Ираидка -- со своими -- на крыльце кабака или острога. Глуповцы тоже разделились -- уже засучили рукава и сейчас пойдут стена на стену. Маркиз Садовая-Голова не выдержал -- тоже засучил рукава и, бросив Амальку, идет биться на кулачки -- его зазывает к себе и та и другая стена. Пахомыч уговаривает Глуповцев, чтобы унялись -- хотя бы на развод-то оставили. Не действует: сейчас начнется сражение... Вбегает часовщик Байбаков: хохочет, за живот держится: "Дунька-то... Дунька-то Толстопятая..."

Новый вестник -- перебежчик с Дунькиной стороны -- сообщает, что Дунька выпустила на Глуповцев большой клоповный завод: тучей сюда ползут. Смотритель призывает объединиться по случаю империалистической опасности, грозящей со стороны третьей силы -- Дуньки. Глуповцы хватают обеих -- и Амальку, и Ираидку -- и сажают их в клетку. Унтеров ведут окунать в реку. Спорят, как быть с Казначеем: тоже окунать -- или его нельзя, как он есть маркиз? Появляется клоповное войско Дуньки: ползут... Некий безумный храбрец из Глуповцев кидается на клопа с кулаками -- и нету: съеден во мгновение ока. Глуповцы в страхе пятятся. Из будки Кури-цын-сын и другие кричат, молят, чтобы их выпустили... Вдруг -- слышен камаринский марш, быстро входит отряд Оловянных солдатиков с пушкой, и на белом деревянном коне въезжает новый князь -- Великанов. Он командует "Пли!" -- и палит из пушечки горохом. Кучка Глуповцев падает -- убиты.

Из будки -- крик: "Уррраа-а!" Предводитель высадил дверь и вываливается наружу, за ним остальные. Великанов поворачивает пушечку на занимавшее позиции клоповное войско: "Пли!" Клоповное войско ползет назад. Курицын-сын рапортует: "Честь имею доложить вашему... ссству, что в городе все благополучно, утоплено семеро унтеров, налицо состоят самозванки -- Амалька, Ираидка да Толстопятая Дунька..."

За сценой визг. Квартальный докладывает, что отступившие клопы накинулись на Дуньку и съели ее без остатка.

Снимает веретье, каким была покрыта клетка с Ираидкой и Амалькой: их там нету.

Доктор производит осмотр и докладывает, что обе они съели друг друга -- остались одни косточки.

Предводитель кричит: "Урра-а!" Глуповцы следом за ним: "Урра-а!"

Глуповцы -- переглядываются, почесываясь.

Пушка палит горохом.

Пятятся назад -- Великанов наседает на них белым конем.

ПРОИСШЕСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ: "ЦИВИЛИЗАЦИЯ"

Площадь. Достопримечательности: колокольня и неоконченный монумент. Монумент изображает собою поднятого на дыбы огромного белого коня -- всадника еще нет. Входят Пахомыч и Евсеич, за ними несколько Глуповцев.

Байбаков возле них, прислушивается -- вдруг что-то придумал, хохочет.

Зажигают примус, сейчас будут варить щи. Появляется под руку разряженная пара, кавалер в удивительной треуголке с перьями. Вся компания всполошилась. Вдруг Байбаков гогочет: "Да это наш Садовая-Голова с Садовихой! Эй, Садовая-Голова, подь сюды!"

Казначей с Казначейшей -- идут навстречу.

Входят: Курицын-сын, Смотритель просвещения, Предводитель, Доктор, Квартальный, Крамольники и Байбаков-с примусом, с горшком, -- прячутся внутри коня-монумента. Куриц<ын>-сын приказывает Квартальному согнать народ: сейчас начинается. От него допытываются: что начинается?

Бегут Глуповцы, сгоняемые Квартальным и Будочниками. Кур<ицын>-сын объявляет им, что сейчас начнется, а пока что -- Квартальный производит сбор добровольных пожертвований на окончание монумента.

Квартальный подходит с тарелочкой для сбора к Чудаку.

Чудак и другие Глуповцы, почесываясь, жертвуют. В это время наверху, над колокольней, показывается летающий Великанов: летает, приветствуя ручкой.

Кур<ицын>-сын воздевает руки к небу. Все увидели -- всеобщее изумление.

Вдруг Великанов фалдой сюртука зацепился за крест колокольни и повис. Смятение. Дамы в отчаянии, Кур<ицын>-сын и остальные растерялись.

Оба сейчас кинутся на колокольню.

Байбаков высунулся из коня -- с ложкой в руке -- опять спрятался. Часть Глуповцев увидела его: "Да он там чегой-то лопает! Айда к нему!" Но Великанов уже отцепился от колокольни, под музыку плавно опускается вниз и усаживается на монументе -- на коне. Усевшись, спрашивает: "Ну, поняли?" Глуповцы почесываются.

Слышится громкое шипение -- и у коня из-под хвоста вырывается струя пара.

Все кидаются к коню и стараются прекратить ужасное шипение.

Открывают. Оттуда -- навстречу нескольким Глуповцам -- высовывается с горшком щей Байбаков: "Щи, ребята, готовы! Кто щей хочет?"

Глуповцы окружили Байбакова и Крамольников -- хватают у них ложки, хлебают щи.

Глуповцы все, как один, бухаются на колени, молчат.

Щеки у Великанова от ярости надуваются, и сам он -- на глазах у всех -- заметно увеличивается в объеме.

Входят Оловянные солдатики с артиллерией, впереди -- горнист. Великанов выхватывает у него трубу, трубит сигнал -- раздувается еще больше.

Глуповцы молчат. Великанов трубит еще раз.

Великанов в третий раз подносит трубу ко рту -- сейчас протрубит последний раз... Пока все это происходит -- появляется Неизвестный молодой человек в очках, с портфелем и записной книжкой, тихо что-то говорит Смотрителю просвещения. Смотритель сломя голову кидается к Великанову и в ужасе кричит ему: "Вашесство... Открыли... Нас -- открыли!"

Великанов, указывая артиллерии на Молодого человека, подносит к губам трубу, надувает щеки, раздувается весь до последних пределов... и вдруг -- лопается с треском и падает...

ПРОИСШЕСТВИЕ ПЯТОЕ: "ГРЕХОПАДЕНИЕ И ПОКАЯНИЕ"

Княжьи палаты, острог, кабак. Но острог теперь украшен нежно-алыми розами, а кабак -- белыми лилиями. Цветами увенчана также и полицейская будка. Кроме того, сооружен из цветов грот с будуарным фонтанчиком и соблазнительной кушеткой. Ночь, окна в палатах освещены, оттуда слышна музыка. У входа -- Квартальный и несколько Будочников. Поодаль группа глазеющих Глуповцев-с Пахомычем и Евсеичем. Дверь в палатах распахивается, оттуда выбегают одетые в маскарадные -- очень вольные -- костюмы, проносятся со смехом и криками, снова скрываются в палаты. Снаружи остаются: Казначей с Казначейшей, Садовая-Голова с Садовихой, Курицын-сын. Казначейша -- одета по Ватто, костюм к ней очень идет. Казначей -- Меркурием, с фиговым листком, с крыльями на пятках, в одной руке жезл, другой рукой -- стыдливо прикрывает фиговый листок.

Казначей становится на одну ногу -- в позе Меркурия.

На освещенном месте появляются Курицын-сын, Садовая-Голова и Садовиха. Садовая-Голова -- во фраке с чужого плеча, рукава коротки. Садовиха -- в современном, коротком -- выше колен -- платье.

Издали -- чуть слышна барабанная дробь.

Грустилов -- выходит из палат с Пфейфершей; сзади у него, на мундире, крылья -- не то ангельские, не то петушиные -- и хвост.

Крамольники громко фыркают.

Глуповцы уходят. Курицын-сын и остальные исчезают в неосвещенных углах, дабы не мешать самому. Один только Квартальный, непрестанно отдавая честь, на цыпочках идет сзади Грустилова.

Квартальный -- немедля кидается, срывает цветок и подает его.

Груст<илов> прикалывает цветок к корсажу Пфейферши.

Квартальный, улучив момент, кидается в грот и прячется там за кушеткой.

У Грустилова, продолжающего петушиное действо, вдруг отваливается хвост. Квартальный, не выдержав, поднимает его и подает: "Вашесство... Хво... Хвостик ваш..." Пфейферша: "Ах" -- и убегает.

Грустилов, разгневанный, выходит из грота. Казначейша толкает в спину Казначея, тот становится перед Грустиловым в позу Меркурия, но от страха сказать ничего не может, кроме: "Ва-ва-ва..." Потом обгоняет Грустилова еще раз и наконец выпаливает: "Ва-вашесство... П-п-по... пожар!"

Идут к гроту. Грустилов кружит около Казначейши по-петушиному.

Казначей в позе Меркурия становится на страже. Грустилов, войдя в грот, опускает занавеску, на освещенной изнутри занавеске -- видна весьма увлекательная игра теней.

Перед нею появляется Миша-Возгрявый, сморкается натуральным способом, потом сует ей руку: "Цалуй!"

Снова распахивается дверь в палатах, музыка -- слышнее. Выходят замаскированные и танцуют танго. Из полицейской будки выходят Миша-Возгрявый и Пфейферша.

Пфейферша переодевается в монашеское платье. Из грота выходят Казначейша и Грустилов. Навстречу -- Квартальный.

Квартальный трепещет.

Садовиха -- появляется из тени, Грустилов кидается к ней, распустив крылья, не успевает сделать и одного петушиного круга -- останавливается как вкопанный, на пути у него -- крест, воткнутый в землю Пфейфершей.

На верху креста загорается лампочка.

Подбегает Курицын-сын и остальные -- в масках.

Дамы сконфуженно ежатся. Казначей прикрывает свой фиговый листок.

Садовиха щиплет ее.

Снова слышна барабанная дробь.

Все идут за Пфейфершей к полицейской будке.

Из будки слышно: втягивает носом, отхаркивается, плюет.

Все -- на коленях. Миша-Возгрявый -- выползает из будки, глядит на всех, сморкается -- как в первый раз.

Миша встает.

Повторяя священные слова быстрее и хлеща себя полотенцем, Миша-Возгрявый начинает кружиться, за ним -- Пфейферша, потом Казначейша, Грустилов и остальные. Только Доктор и Курицын-сын стоят в стороне.

Снова барабанная дробь -- все ближе, но никто ее не слышит: неистовое кружение, взвизги, всхлипы. Предшествуемый барабанщиками, внезапно появляется Угрюм-Бурчеев, идет по прямой линии, против крыльца поворачивается под прямым углом и скрывается в палатах. Никто не видит его, кроме Курицына-сына, который вращается за Угрюм-Бурчеевым, как компасная стрелка, входит следом за ним в палаты -- и через секунду вылетает обратно с бумагой в руке.

Все мгновенно останавливаются.

Ищут. Грустилов исчез.

Из палат слышна барабанная дробь, все застывают, вытянув руки по швам.

ПРОИСШЕСТВИЕ ШЕСТОЕ: "ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА"

Улица. Задний фасад острога, перед ним -- полукруглая клумба с цветами. В клумбе -- полицейская будка, украшенная огромным расписанием. Несколько глуповских изб. Ни живой души: пусто. Слышна барабанная дробь. Входит Барабанщик, за ним -- Угрюм-Бурчеев.

Идет на клумбу. В конце упражнений Угрюм-Бурчеева входят Курицын-сын и несколько Будочников.

Куриц<ын>-сын и Будочники кидаются на цветы, истребляют. С разных сторон -- барабанная дробь, входят три роты Глуповцев. В 1-й роте -- Смотритель просвещения, Предводитель, Доктор, Казначей, Казначейша, Пфейферша и другие; среди них -- Наблюдающий за течением мыслей -- с записной книжкой; во 2-й роте видны Пахомыч, Евсеич, Байбаков, Чудак, Крамольники и свой Наблюдающий с записной книжечкой. Все одеты в одинаковые серые казакины.

Барабанный бой, роты расходятся, остается 1-я... шаг на месте.

1-я рота останавливается.

Смотритель выходит.

Казначей -- с подгибающимися коленями -- выходит.

Казначей молчит.

Казначей -- делает за спиною знаки роте, чтобы подсказали.

Тишина и всеобщий трепет. Барабанная дробь: под барабан уходит арестованный Казначей и возвращаются с работ 2-я и 3-я роты.

Уходит, за ним -- Смотритель с записной книжкой и собственный его выс-тва Барабанщик. В ротах -- движение. Шныряют Наблюдающие с книжками. Выходят -- десятые, получают инвентарь. Во 2-й роте в числе прочих выталкивают Чудака.

Чудак -- вздыхает, идет. В 1-й роте в числе десятых -- Садовая-Голова. Вышел, получил инвентарь, подтягивает штаны: "Эх... тесны! Посвободнее мне бы штаны-то..."

Наблюдающий уже около Садовой-Головы что-то записывает в книжечку. Все десятые выстраиваются и уходят. Наблюдающий шнырнул следом за Садовой-Головой.

Подходит Наблюдающий.

1-я рота молчит. Наблюдающий 2-й роты, что-то настрочив в книжечке, уходит. К роте подбегают вернувшиеся из командировки десятые.

2-я рота молчит, почесывается. Крамольники отходят в сторону.

Байбаков думает.

Доктор подходит, глядит в нос Байбакову, Байбаков что-то шепчет ему на ухо. Доктор оглядывается кругом, кивает. В это время -- барабанная дробь, появляется -- с Барабанщиком и Смотрителем -- Угрюм-Бурчеев.

Доктор подходит с ящичком, вынимает из ящичка пузырек и с поклоном вручает его Угрюм-Бурчееву, который выпивает содержимое. Доктор с ящичком обходит роты, раздает пузырьки, все пьют. Байб<аков>, подталкивая Крамольников и показывая на Угрюм-Бурчеева, фыркает, зажимает себе рот. Угрюм-Б<урчеев> подходит к глуповским избам, смотрит на них, чертит в воздухе квадрат, размышляет.

Вдруг темнеет.

Ропот в ротах.

Куриц<ын>-сын подает знак, быстро входят и выстраиваются Оловянные солдатики с ружьями.

В ротах -- движение ужаса.

Байбаков, зажимая рот, фыркает.

Во 2-й роте волнение.

Нестройный гомон.

Олов<янные> солд<атики>, продолжая мычать, все же вскидывают ружья и прицеливаются в толпу, в толпе -- пригибаются, втягивают головы в плечи.

Роты бегут, вооружаются топорами, снова выстраиваются.

Барабанная дробь. Угрюм-Б<урчеев> -- за ним роты -- трогаются. Вдруг Угрюм-Б<урчеев> замедляет шаг, хватаясь за живот.

Еще несколько шагов -- Угрюм-Б<урчеев>, скорчившись, во всю прыть бежит за угол, за ним -- собственный его Барабанщик. Все останавливаются, смятение.

В ротах -- хохот.

Барабанная дробь. Предшествуемый Барабанщиком, Угрюм-Б<урчеев> возвращается.

Куриц<ын>-сын, трепеща, хватает Угрюм-Бурчеева, связывает ему руки. Все оцепенели.

Глуповцы -- все еще не верят, стоят молча. Куриц<ын>-сын и другие чиновные удирают во все лопатки.

Обнимаются, шапки летят вверх.

Качают Байбакова. Другие -- тащат куда-то онемевшего Угрюм-Бурчеева, третьи ломают острог.

ПРИМЕЧАНИЯ