Кидается на крыльцо. Унтера хватают его: "А у тебя билет есть?" Предводитель опешил. Амалька на шум выходит и приказывает привести к ней чиновных. Стоит на крыльце, обнявшись с унтером, и допрашивает чиновных: признают ли они ее матушкой? Все отказываются, кроме Смотрителя: этот очень ловко вывертывается -- и как будто матушкой признает, и как будто по матушке обложил. Но Амалька и этим удовлетворена. Смотритель остается на свободе, прочих же унтера запирают в полицейской будке -- впредь до радостного утра, когда им головы с плеч снесут. Из окошечка будки Кур<ицын>-сын и другие стыдят Смотрителя. Смотритель развивает теорию, что голова для человека интеллигентного -- предмет необходимый (без головы -- как же, например, зубы чистить?), а стыд -- как известно, не дым и глаза не выест. От бесстыдства же проистекает большая польза, и пока вот они, скажем, под замком будут сидеть, он под Амальку мину подведет, а какую -- это секрет. С тем и уходит. Вваливаются подвыпившие Глуповцы -- с гармошками. Садовая-Голова от благодарного народа преподносит Амальке скипетр -- подозрительно-фаллического вида; когда скипетр взят в руки -- табакерочная музыка в нем играет "чижика". Амалька восхищена и производит Садовую-Голову, во-первых, в унтеры, а во-вторых -- в маркизы. Часовщик Байбаков во время церемонии помирает со смеху. Когда Амалька узнает, что он-то и сделал скипетр, она хочет его тоже произвести в маркизы. Байбаков, захлебываясь от смеха, говорит, что он этот инструмент для потехи сделал. Амалька ссылает его в Стрелецкую слободу -- Байбакову еще смешнее: да ведь он там и всегда живет. Казначейша, прикрикнув на Казначея, велит ему немедля признать Амальку, что Казначей и делает -- из окошечка будки. Казначея выпускают и производят в маркизы Бланманже. Издали -- крики: появляется Смотритель с Ираидкой и ее четырьмя унтерами, Ираидкины унтеры провозглашают: "Вот она -- настоящая, природная матушка наша, Ираида Лукинишна!" Глуповцы сперва и слышать не хотят, но Смотритель приводит резоны: "А как она утром от батюшки нашего выходила -- все видели? Ну, стало быть, и она тем же миром мазана, как и Амалька. А только Амалька -- колбасница, немка, а та -- наша, природная..." Глуповцы почесываются. Ираидка кидает в толпу горсть медных пятаков. Глуповцы кидаются, подбирают, кричат: "Ираида Лукинишна, матушка наша!" Амалька выходит на крыльцо. Краткий словесный бой между нею и Ираидкой скоро переходит в военные действия: Амалька со своими унтерами и маркизами -- на крыльце палат. Ираидка -- со своими -- на крыльце кабака или острога. Глуповцы тоже разделились -- уже засучили рукава и сейчас пойдут стена на стену. Маркиз Садовая-Голова не выдержал -- тоже засучил рукава и, бросив Амальку, идет биться на кулачки -- его зазывает к себе и та и другая стена. Пахомыч уговаривает Глуповцев, чтобы унялись -- хотя бы на развод-то оставили. Не действует: сейчас начнется сражение... Вбегает часовщик Байбаков: хохочет, за живот держится: "Дунька-то... Дунька-то Толстопятая..."