Замятин Евгений Иванович
Тулумбас

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Послание смиренного Замутия, епископа обезьянского


  

Е. И. Замятин

  

Тулумбас
Послание смиренного Замутия, епископа обезьянского

  
   Замятин Е. И. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1. Уездное
   М., "Русская книга", 2003.
  
   Возлюбленные братья обезьяне! Оставим скорбь и успокоим сердца наши, усердные о вере. Как самовидец свидетельствую ныне: все слухи о нечестии и безбожии в земле Алатырской -- суть истинная ложь, которую лишь горькоумные именуют правдой. И более того скажу вам, возлюбленные братья: умиленные слезы я пролил здесь, ибо нет под солнцем земли столь ревнующей о спасении душ и о погублении здешней, тленной жизни -- ради грядущей, нетленной. Чаемое явилось во плоти: вся земля Алатырская объявлена единой ставропигиальной обителью, и все жители от мала до велика приняли постриг, а иные и большую печать, и жизнь их -- подлинным стала житием.
   Нет уже велелепия, и кимвалов, и тщеты мирской, но во всем скудота изящная и убожество, какое инокам надлежит. Памятуя, что украшение телесное есть веселие князю тьмы, жители здесь ходят во вретищах, рубищах, власяницах. И не умащают себя благовонными маслами, подобно язычникам, и не украшают золотом и камением драгоценным, но напротив того, презирая плоть, бегают даже водного омовения, ибо чистота душевная -- вяще телесной и нежность плоти от бани -- пагуба есть. Мудростью трапезных старцев жители-иноки блюдут здесь непрестанный и строгий пост: не только мяса не приемлют, но и рыбы, елей же -- однажды в год. Вина же и ликера, разжигающих блудную похоть, рождающих смех и веселие, и скакание бесовское, -- не ведают вовсе, и старцы строгой казнью казнят, если кто от мирян принесет в обитель вина. Видел я еще некоторых иноков, тайно воскурящих курение диаволу табаком -- проклятым зельем, произросшим от Саврасиева мерзкого удища; но и о том старцы сказывали, что, по прошествии недолгого времени, прекратят эту скверну, ибо к чему поганить поганой травой Божию землю, когда может она произрастать хлебный злак?
   Так воздержанием от всех прелестей мирских борют князя тьмы, но и о молитве помнят. -- Мало просвещен я, и темен для меня язык здесь, и темны слова песнопений их. Но вот солнце зайдет, и мимо иду келий, и с умилением сердечным вижу согласные, как и встарь, ряды иноков-воинов и слышу согласное, молитвенное, как и встарь, пение. И тоже молитвенное пение радостию наполняет сердце, когда стекаются иноки слушать проповедь старцев, и все набожно снимают скуфейки; буде же невежественный чужеземец или мирянин нечестивый в шапке стоит, то иноки, ревнуя о вере, заушают нечестивца, как некогда Ария злоумного. Истинно, хвала Создателю, еще не оскудело здесь благочестие! И иконы святые чтут, как и отцы их. На стенах келий, и в трапезных, и в общих храминах -- повсюду увидите вы, возлюбленные братья, лики святых,-- хотя и в простых, по бедности обители, киотах, но простые те киоты благочестиво изукрашены цветами и травами.
   Добродетели иноческие, издревле заповеданные: смирение и послушание терпеливое -- украшают братию Алатырскую, как бы звезды темную одежду ночную. В послушании терпеливом мудро содержат иноков старцы, и на всякое слово старца иноки отвечают: аминь, хотя бы сказал, испытуя инока старец, что не два ока у него, но три. И нет здесь, как в иных, языческих, землях, пагубного разномыслия и разноглаголания, но все -- поистине стадо, единое. Многих иноков, немалого ума, видел я несущих тяжкий подвиг молчальников, но не ведаю: своей ли волей запечатали они себе уста или старцами наложено на них послушание молчаливое. Мнится мне, что так, ибо ведаю мудрой страх старцев, блюдущих стадо свое от слов умного соблазна. И не лучше ли одному запечатать уста, нежели тысячу погубить, посеяв в души их суетное мудрование и сомнение еретическое?
   Так в трудах и добродетели, в непрестанном посте, в смирении и послушании -- проводят иноки дни здешней своей, временной, жизни. И веселится сердце, не видя веселия, но лишь сокрушение и плач: ибо веселящиеся здесь -- там восплачут, и здесь сокрушающиеся -- там возвеселятся. И не это ли истинное благочестие? Не это ли образ иноческого жития? Не это ли венец добролюбия христианского?
   Возрадуйтесь же со мною, возлюбленные обезьяне: не безверие умной гордыни, но смиренная вера, не нечестие, но честное иноческое житие в здешней земле -- и я, смиренный Замутий, тому нелицемерный свидетель.
  
   1921
  

КОММЕНТАРИИ

  
   Впервые: Записки Мечтателей. 1921. No 2-3. С. 177-179. Печатается по: Замятин Е. Сочинения. Т. 3. München, 1986.
   Текст произведения связан с придуманной А. М. Ремизовым Обезьяньей великой и вольной палатой -- шуточным обществом, куда сам Ремизов принимал вполне серьезно членов палаты, награждая их всевозможными титулами. Был принят в палату и Евгений Замятин с титулом "епископ обезьянский смиренный Замутий, в миру князь обезьянский Евгений Замятин". В No 1 "Записок Мечтателей" за 1919 г. было напечатано сочинение Ремизова "Тулумбас". В последующем это название стало как бы разделом журнала (тулумбас -- большой турецкий барабан, в который бьют одной колотушкой).
   Первые ремизовские строки делают яснее смысл названия замятинского послания и его полемический тон: "В погибельный год жизни -- в смуту, разбой и пропад, когда, кажется, земля, на которой стоишь, разверзается, готовая поглотить тебя с отчаянием твоим, в минуты горчайшей народной беды и обиды выступили вперед на Руси скоморохи.
   Звенели на шапках бубенчики, гудели
   тулумбасы, пищали дудки..."
   А к повести Замятина "Алатырь" отсылает нас несколько раз поминаемая в послании земля Алатырская.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru