Зайцев Борис Константинович
Дни

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ахматова.

   Зайцев Б. К. Собрание сочинений: Т. 9 (доп.). Дни. Мемуарные очерки. Статьи. Заметки. Рецензии.
   М: Русская книга, 2000.
   

ДНИ

<АХМАТОВА>

Requiem aeternam
dona eis Domine

   Полвека тому назад жил я в Москве, бывал в Петербурге. Существовало тогда там, не помню -- где именно, артистическое кабаре "Бродячая собака". Какой-то темный закоулок, грязный двор, неказистая входная дверь чуть ли не в подвал -- и сразу свет, столики, эстрада и все "наши" (более или менее наши). Неукротимый Борис Пронин (помощник режиссера Худож. Театра в Москве), Кузмин, Блок, Городецкий, Добужинский, Гржебин... и много еще народу в таком роде. Эстрада, пианино, за ним иногда Кузмин со своими песенками, разные артисты, декадентская девица Паллада так прозвали ее почему-то в Бродячей Собаке -- и Кузмин сочинил о ней стишки: "Не забыта и Паллада в очарованном кругу, Ей любовь одна отрада..."
   Шум, гомон, разумеется, вино. Как бы то ни было, место злачное и в своем роде даровитое. Дух артистизма и некой распущенности, пожалуй, упадочной. Но такое уж было время.
   В один из приездов моих в Петербург, в 1913 году, меня познакомили в этой Собаке с тоненькой, изящной дамой, почти красивой, видимо, избалованной уже успехом, несколько по тогдашнему манерной. Не совсем просто она держалась. На мой, более простецко-московский глаз, слегка поламывалась. Имя ее я знал, и она меня знала. Читал я ее мало, и она, наверное, меня не читала. Была она поэтесса, входившая в наших молодых кругах в моду -- Ахматова.
   Видел я ее в этой Собаке всего, кажется, раз.

* * *

   На днях получил из Мюнхена книжечку стихотворений, 23 страницы, называется "Реквием". На обложке: Анна Ахматова. Да, та самая. Развертываю -- портрет (Рисунок Сорина, 1913 г.). Конечно, она. И как раз того времени. Худенькая дама с тонкой и довольно длинной шеей, нос с горбинкой, изящное, остроугольное лицо, челка элегантная на лбу, сзади огромное устройство волос. Говорят, она не любила этот свой портрет. Ее дело. А мне нравится, и именно такой помню ее в том самом роковом 13-м году. Но стихи написаны позже, и тогда не могли быть написаны: это уж революция (и не "Двенадцать" Блока, которые он моей жене обещал никогда больше не читать).
   Эти стихи Ахматовой -- поэма, собственно. (Все стихотворения связаны друг с другом. Впечатление одной цельной вещи.) Дошло это сюда из России и печатается "без ведома и согласия автора" заявлено на 4-й странице, перед портретом. Издано "Товариществом Зарубежных Писателей". (Списки же "рукотворные" ходят, наверное, как и Пастернака писания, по России как угодно.)
   И вот "Вступление".
   
   Это было, когда улыбался
   Только мертвый, спокойствию рад,
   И ненужным привеском качался
   Возле тюрем своих Ленинград.
   И когда, обезумев от муки,
   Шли уже осужденных полки,
   И короткую песню разлуки
   Паровозные пели гудки.
   Звезды смерти стояли над нами.
   И безвинная корчилась Русь
   Пол кровавыми сапогами
   И под шинами черных марусь.
   
   Да, пришлось этой изящной даме из Бродячей Собаки испить чашу, быть может горчайшую, чем всем нам, в эти воистину "Окаянные дни" (Бунин).
   
   Показать бы тебе, насмешнице
   И любимице всех друзей,
   Царскосельской веселой грешнице,
   Что случится с жизнью твоей...
   Как трехсотая, с передачею,
   Под Крестами будешь стоять
   И своею слезою горячею
   Новогодний лед прожигать.
   
   А случилось "с жизнью твоей" то, что расстреляли мужа, потом забрали сына, сослали и -- "семнадцать месяцев в тюремных очередях Ленинграда".
   
   Буду я, как стрелецкие женки.
   Под кремлевскими башнями выть.
   
   Я не выл, но что такое стенка, о которую бьются головой матери, да и отцы -- знаю, очень хорошо знаю. Крепкая стенка, но как будто утоляет боль. Книжку Ахматовой воспринимаю поэтому не только литературно: кровавыми слезами сердца. Достаточно их было.
   
   Семнадцать месяцев кричу,
   Зову тебя домой.
   Кидалась в ноги палачу,
   Ты сын и ужас мой.
   Все перепуталось навек,
   И мне не разобрать
   Теперь, кто зверь, кто человек
   И долго ль казни ждать.
   
   Я-то видел Ахматову "царскосельской веселой грешницей" и "насмешницей", но Судьба поднесла ей оцет Распятия, Можно ль было предположить тогда, в этой Бродячей Собаке, что хрупкая эта и тоненькая женщина издаст такой вопль -- женский, материнский, вопль не только о себе, но и обо всех страждущих -- женах, матерях, невестах, вообще обо всех распинаемых?
   
   Хотела бы всех поименно назвать.
   Да отняли список, и негде узнать.
   Для них создала я широкий покров
   Из бедных, у них же подслушанных слов.
   
   В том-то и величие этих 23 страничек, что "о всех", не только о себе.
   Опять и опять смотрю на полупрофиль Соринской остроугольной дамы 1913 года. Откуда взялась мужская сила стиха, простота его, гром слов будто и обычных, но гудящих колокольным похоронным звоном, разящих человеческое сердце и вызывающих восхищение художническое?
   Воистину "томов премногих тяжелей". А вот заключительные звуки (все в себе, все сдержано... -- и еще сильнее).
   

РАСПЯТИЕ

Не рыдай Мене, Мати, во гробе сущу

I

   Хор ангельский великий час восславил,
   И небеса расплавились в огне.
   Отцу сказал: "Почто меня оставил!"
   А Матери: "О, не рыдай Мене".
   

II

   Магдалина билась и рыдала,
   Ученик любимый каменел,
   А туда, где молча Мать стояла,
   Так никто взглянуть и не посмел.
   
   1940-1943.
   
   Написано двадцать лет назад. Останется навсегда безмолвный приговор зверству.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   Русская мысль. 1964. 7 яив. No 2096 (с уточнениями по рукописи).
   С. 394. "Бродячая собака" (1911--1915) -- литературно-артистическое кабаре-театр в Петербурге (Михайловская пл., 5), основателем и режиссеромраспорядителем которого был Борис Константинович Пронин (1875 -- 1946), актер МХТ и драматического театра В. Ф. Комиссаржевской.
   ...декадентская девица Паллада... Кузмин сочинил о ней стишки... -- Паллада (Палладия) Олимповна Богданова-Бсльская (1885 -- 1968), урожд Старынкевич, в замужествах также Падди-Кабецкая, Дерюжинская и Гросс -- поэтесса и актриса; в 1910-е гг. была хозяйкой литературного салона и популярным завсегдатаем кабаре-театра "Бродячая собака". Ей, утонченной и артистичной, посвящали свои стихи М. Кузмин, И. Северянин, Г. Иванов, Б. Садовской и др.; она -- прототип героини романа Кузмина "Плавающие-путешествующие" и повести О. Морозовой "Одна судьба".
   С. 396. Хотела бы всех поименно назвать... -- У Ахматовой: "Хотелось бы всех поименно назвать..."
   С. 397. Хор ангельский великий час восславил... -- У Ахматовой: "Хор ангелов..."
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru