Восторгов Иван Иванович
Повиновение

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Источник: Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова : В 5-ти том. -- Репр. изд. -- Санкт-Петербург: Изд. "Царское Дело", 1995-1998. / Т. 1: Проповеди и поучительные статьи на религиозно-нравственные темы (1889-1900 гг.). -- 1995. -- 890, IV с. -- (Серия "Духовное возрождение Отечества").
   

Повиновение

   "Повинуйтесь всякому человеческому начальству Господа ради... Как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии" (1Пет. 2:13, 16).
   Во дни церковно-гражданских праздников, когда молитвенно освящается союз подданных с Царем и правительством, когда Церковь напоминает и начальникам, и подвластным об их обязанностях, без сомнения, уместно приведенное наставление апостола, уместно слово о повиновении. Но уместны ли мысль о повиновении и вместе мысль о свободе, стоящие у апостола рядом, одна подле другой? Не станем скрывать, что так называемые анархические стремления, в прежнее время прямо и явно становившиеся во враждебное отношение к христианству, в наши дни, в системах некоторых мыслителей, нередко популярных, стараются прикрыться именем евангелия. Не нужно доказывать, что, по размерам опасности для государств и народов, взрывы и злодеяния заграничных анархистов -- это только игрушки сравнительно с указанными стремлениями перевести теорию безначалия на почву религии и тем открыть ему доступ в народные массы. Только тот, кто не умеет мыслить последовательно и доводить до конца положения мысли, -- только тот может не понимать, к чему ведут эти отрицания во имя евангелия, -- отрицания государства, власти, суда, присяги, службы, всякой политической и общественной организации, Церкви, труда, науки, искусства и проч. Давно с изумительным проникновением в глубь назревающих событий и с необыкновенной силой слова отметил это древний пророк: "И будут людие аки жрец, и раб аки господин, и раба аки госпожа, будет купуяй яко продаяй, и взаим емляй аки заимодавец, и должный аки ему же есть должен"... И сейчас же пророк указывает конец такого порядка, точнее -- беспорядка жизни: "тлением истлеет земля, и расхищением расхищена будет земля", рассыплется и опустошится вселенная, и расточатся живущие на ней: "уста бо Господня глаголаша сия" (Ис. 24:1--3). Таков конец человеческих учений, желающих устроить жизнь на началах ложно понятой и односторонней свободы, которая исключает всякий долг, покорность и повиновение. Замечательно учение христианства об этом предмете; замечательно именно тем, что оно не только допускает, как уступку, но непременно требует, как бы коренного условия, требует совмещения и свободы, и повиновения. Таким образом, повиновение христианское есть повиновение особенное, запечатленное, как все в христианстве, характером свободы, неразлучной с сознанием, следовательно характером нравственным. Всякое ли повиновение имеет эту нравственную цену? Вникнем в глубокий смысл этого учения христианского и поставим его ближе у сердца и сознания.
   Окиньте взором всю совокупность бытия, и вы увидите, как повсюду в этой широкой и безграничной области, от величайших светил, подчиненных с изумительной точностью закону движения и закону мирового тяготения, и до мельчайших, незримых, предполагаемых атомов, до последней пылинки и капли воды, -- все устроено числом, мерою и весом, все повинуется установленным законам бытия, которые в своем действии обращают мир в стройный и прекрасный космос, в отличии от беспорядочного хаоса. Какое везде удивительное повиновение! Вот здесь необыкновенно точно, ясно, последовательно и непреложно, но вместе с тем -- и этого не нужно забывать -- все здесь и не свободно, принудительно, бессознательно; все совершается механически и однообразно. Нет, не здесь образ христианского, нравственного повиновения! Здесь только непреложное по силе убедительности средство увериться в том, как необходимо вообще повиновение и как без него чрез один момент весь мир обратился бы в беспорядочное смешение и ничтожество.
   Перейдем в область человеческих отношений -- и здесь мы увидим, как то же повиновение, постепенно поднимаясь от механического и животного до человеческого и христианского, заключается великими и святыми словами: "да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли"... Начиная от первоосновы человеческого общежития -- семьи и оканчивая последним словом его, сколько бы ни разнообразились формы общественной жизни, всегда и везде и неизменно повиновение было и будет основным условием порядка, спокойствия и счастья людей. Повторяем только, что оно и в человеческих обществах, и в отдельных лицах постепенно и понемногу очищается и возвышается под воздействием христианства.
   Есть повиновение из-за выгоды: за него хорошо платить деньгами ли, положением ли в обществе и государстве, платою ли тщеславия или самолюбия, -- это все равно; во всяком случае, это повиновение корыстолюбца. Если апостол говорит, что нужно повиноваться Господа ради, то здесь (т.е. в повиновении из-за выгоды) повиновение только себя ради. Есть в нем, конечно, сознание, но нет свободы и любви. Нет, и не здесь нам учиться христианскому повиновению! Царство Божие не для корыстолюбцев, и даже то повиновение, которое, оставив земное, водится ожиданием наград небесных и рассматривает их, как исключительный мотив для своей деятельности, и это повиновение не чуждо упрека в корыстности и, следовательно, в нравственной малоценности. Без всякого сомнения, с христианской покорностью связана награда, но она служит только следствием Божественной милости и правды, а не побуждением к деятельности, по крайней мере, не высшим, не совершеннейшим: для повиновения высший и достойнейший мотив есть любовь, и небо есть удел любящих. Так св. апостол Павел повиновался долгу своему; он же указывал и вечные радости того нерукотворенного и вечного дома, который унаследуем мы по разрушении хижины тела (2Кор. 5:1). Но любви его не удерживает даже лишение этих вечных радостей: "великая для него печаль и непрестанное мучение сердцу его; он желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев своих, родных ему по плоти, т.е. за израильтян", лишь бы видеть их уверовавшими и спасенными (Рим. 9:2--4). Пусть после этих слов кто-нибудь скажет, что покорность христианина долгу есть покорность себялюбца!
   Есть другое повиновение -- повиновение раба. Раб долга -- как многих восхищало это слово! Слепое и безусловное повиновение -- как многие ставят это в особую заслугу подчиненным и в образец для своей или чужой деятельности! Римская государственность и философия стоиков завещали миру этот идеал повиновения, как единственно верный. Кажется, будто оно выше животного повиновения корыстолюбца. Но нет ли и в нем унижающего человеческий дух элемента животности? Ведь раб есть служитель страха, управляемый бичом приставника. Но если, братие мои, небо назначено для сердец любящих, то нужно помнить великое слово апостола: "Страха нет в любви, но совершенная любовь вон изгоняет всякий страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся не совершен в любви" (1Ин. 4:18). Не Христос ли был Господом и учителем Своих учеников? Но вот в последнюю беседу с ними, когда они получают полномочия служить Его делу и продолжать это дело на земле, Он Сам называет их друзьями Своими и при этом добавляет: "Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его" (Ин. 15:15). Слова нет: слепое повиновение легче, чем сознательное и любовное, как не требующее ни усилий, ни размышлений; слова нет: часто, и очень часто, это повиновение производило чудеса и служило значительным средством успеха в добре.
   Но кому видно, что это же неповиновение может быть обращено с таким же успехом и в орудие зла? Кому не видно, что если бы Господь нуждался в рабах долга, слепых и работающих не любовью, а страхом, то разве Он не мог бы явить Сына Своего в подавляющем величии силы и власти, разве не мог бы Он дать Ему более двенадцати легионов ангелов (Мф. 26:53), которые бы огненными мечами внушили страх людям, принудительно обратив их в рабов долга? Не мог ли Он оградить исполнение воли Своей страшными наказаниями, немедленно следующими за грехом, и таким образом создать в людях неизменное Себе повиновение? Но тогда бы человек был скорее вещью, а не свободною личностью; тогда бы и в повиновении его было столько же нравственного элемента и столько же нравственной заслуги, сколько есть их в движении планет и в росте дерева...
   Но Бог, создав нас разумными, и свободными, и любящими, желает от нас и повиновения, которое было бы прокинуто не теми свойствами выгоды и страха, которые общи у нас с животными, а теми истинно-человеческими свойствами свободы, любви и разума, которые являются в нас постоянными и существенными, отличающими нас от мира бессловесного и неразумного... В творении человека с душою разумной и свободной Бог увенчал Свое творение. Мир вещественный повиновался Ему по неизбежному закону; по закону, родственному этой неизбежности, повиновался Ему и мир животный. Тогда, как венец творения, из руки Создателя исходит человек, исходит существо, которое, по плану Творца, свободно и сознательно должно отвечать на Его любовь и свободно и сознательно исполнять Его волю. Величие христианина в том и состоит, что он отвечает этому намерению Творца своего. И здесь, о, братие мои, первообраз высшего и нравственного повиновения; "как свободные, -- говорит апостол, -- не как употреблявшие свободу в прикрытие зла"!.. (1Пет. 5:16). Здесь повинуются "не токмо за гнев, но и за совесть" (Рим. 13:5), здесь "не в глазах только служат, как человекоугодники, но в простоте сердца делают все от души, как для Господа, а не для человеков" (Кол. 3:22--23). И что главнее всего, и что выше всего, в этом повиновении неизменно и непременно сохраняется в полной силе великое изречение апостола: "к свободе призваны вы, 6paтиe" (Гал. 5:13). Так и Богочеловек, будучи не только свободным, но и Владыкой неба и земли, "волей смирил себя, послушлив был даже до смерти" (Флп. 2:8); в час тягчайшей муки, когда Он душу свою полагал, имея, по Его собственным словам, "полную власть и свободу положити ю и паки прияти ю" (Ин. 10:17--18), в час душевного борения до кровавого пота Он говорит Отцу Своему: не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22:42, 44).
   Только такое повиновение, сохраняя личность и нравственную цену человека, не унижая его, дает обществу и государству таких слуг, которые исполняют долг и безвестный, и не картинный, и не кричащий, которые перенесут и страдание, и мучение, и притом "не пред очима точно работающе, но от души" (Еф. 6:5--6), "пред владыками не токмо благими и кроткими, но и строптивыми" (1Пет. 2:18); они исполняют долг не ради выгоды, не ради чести и не из страха: не только тогда, когда нарушение долга несет за собою кару, но и тогда, когда оно может пройти незаметно и безнаказанно. А сколько нужно таких тружеников! Сколько их и теперь, разбросанных в неприметных уголках земли, в невидной обстановке неведомых, неприметных, которые, однако, своим повиновением долгу хранят благо и счастье отечества! Мир вам, братья! Хвала и покой совести и Божие благословение -- труду и подвигу награда!.. Так мы нередко пьем воду из реки, забывая об ее источниках...
   Жизнь часто сравнивают с войной, не в смысле животной борьбы за существование, резкости которой должны более сглаживаться и таять в христианской культуре, а в смысле борьбы добра и зла, света и тьмы, правды и неправды. Христианская воинствующая на земле Церковь ведет эту борьбу; не свободно от нее и христианское государство. На войне требуются дисциплина неумолимая и повиновение самое строгое, -- кто против этого спорит? Но вот в жарком и решительном сражении, в то время, как одни воины занимают передние ряды, славные мужеством и отвагой, видимо отвоевывая победу чудесами храбрости, ценою жертв и усилий, -- другие воины стоят на одном месте: стоят в течение долгих, томительных и страшных часов; стоят недвижные, с оружием в руках в то время, как убийственный огонь неприятеля, поедающие ядра его пушек уносят из их рядов одного за другим; стоят, сгорая желанием двинуться в бой, но, верные приказу, остаются на месте, понимая значение своего поста, и иногда даже не смеют отвечать на неприятельские выстрелы. Кончилась битва, и объявлена блестящая победа. Первые идут, увенчанные славой, богатыми трофеями, и далеко разносятся их имена, как имена героев, и воистину, по заслугам. А вторые... которые не менее, если не более, влияли на исход битвы? Не прославятся их имена, не огласятся их подвиги, и неведомы останутся погибшие герои, а между тем для такого-то именно молчаливого подвига на войне избираются самые опытные, самые дисциплинированные воины. Только разумное, добровольное и любовное повиновение может дать таких воинов: в числе их и в великой жизненной войне, и в службе отечеству так или иначе, с той или другой стороны приходится быть каждому из нас. Пусть же будет и наше повиновение нравственно-христианским, а не животно-себялюбивым и рабским! Пусть печатью разума, любви и свободы будет закреплено наше служение Царю и отечеству! И пусть на нашей родной земле и семья, и школа, и жизнь общественная воспитают побольше таких слуг Царю и отечеству, которые бы повиновались долгу звания, как христиане, а не как человекоугодники, как свободные и любящие сыны, а не как трусливые рабы! Царство земное в этом случае подобно царству небесному: и оно открыто только для свободно-разумных и любовию работающих сердец. Аминь.

-----

   Слово в царский день.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru