Воровский Вацлав Вацлавович
В кривом зеркале

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

В. В. Воровский

  

В кривом зеркале

  
   В. В. Воровский. Фельетоны
   Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
  
   Увы, прощайте, дорогой читатель, мы с вами больше не будем беседовать!
   Не будем смеяться над человеческой глупостью и пошлостью, не будем валить в сорную кучу все поддельные добродетели, не будем разбивать насмешкой жалкое бутылочное стекло, выдающее себя по нашим временам за бриллиант.
   Ибо я покидаю мой пост.
   Дело было так:
   Еще дня три тому назад я заметил, что все лица и учреждения, которые меня с детства учили уважать,-- хмурятся.
   Иду, положим, по бульвару -- солнце сияет, небо расплывается в улыбку, море плещется, как ребенок в ванне,-- всем радость, а глядишь -- здание думы хмурится.
   И омрачается моя радость.
   Иду дальше -- вот одно, другое официальное здание, и все они, когда я прохожу мимо, хмурятся, надуваются, как мышь на крупу, а некоторые даже отворачиваются.
   Настроение мое становится мрачным.
   Я подхожу к знакомому городовому.
   -- Скажи, Мымрецов, чего они на меня хмурятся?
   -- А ты не озорничай,-- солидно отвечает он.-- Не насмехайся над старшими, уважай чин и звание. Благоговей, восторгайся и молчи.
   -- Да я ли, кажется, не благоговею! Если бы я жаловался, ворчал, плакал, недоволен был. А то ведь я все смеюсь, значит -- радуюсь, значит -- доволен.
   -- Ну, проходи, проходи,-- строго сказал Мымрецов,-- видишь, господин околоточный идут.
   Нечего делать, пришлось идти дальше.
   Прохожу вчера мимо Фанкони -- хмурится. Иду по Дерибасовской -- вся искривилась, словно кислого отведала.
   -- Плохо дело,-- думаю про себя.
   Наконец подхожу к своей редакции.
   -- Что это? Не может быть?
   Редакционный дом совсем насупился, а контора даже повернулась спиной ко мне.
   -- Капут,-- ёкнуло что-то во мне.
   Все-таки поднимаюсь по лестнице.
   Звонок долго не хочет звонить, игнорирует меня. Наконец, кто-то отворяет дверь и, увидя, что это я, быстро уходит, даже не поздоровавшись.
   Робко стучу в кабинет редактора.
   -- Кто там? -- слышу недовольный голос.
   -- Извините, пожалуйста, это я, Фавн...
   -- Не принимаю, занят,-- доносится из-за двери.
   Я так и опустился на пол.
   Минут через 10 вышел из кабинета начинающий репортер и, не подавая руки, заявил:
   -- Г-н редактор говорили, что вы можете больше не беспокоиться. Вы озлобили против себя всю солидную и благонамеренную часть общества. Для вас нет ничего святого, вы посягаете на все авторитеты. Вам теперь сотрудничать не надо.
   -- А что же будет с "Кривым зеркалом"? -- робко спросил я.
   -- Его можно повесить в думе, господам гласным приятно будет видеть себя иногда в выпрямленном виде.
   -- А что же будет со мною? -- простонал я.
   -- А вам я советую поступить в галантерейный магазин, там вы научитесь хорошему тону и уважению солидных лиц.
   И, повернувшись на каблуке, он исчез за дверью.
   -- Ну, брат Фавн, тут тебе было и кончение,-- подумал я и грустно поплелся в порт, чтобы утопиться в море,-- тем более что жара была адская и приятно было думать, что напоследок искупаюсь в запретном месте.
   Но, когда я спускался по "исторической" лестнице1, меня догнал Некто в сером2 и сказал:
   -- Я имею полномочие заключить ваш тлетворный дух вот в эту металлическую коробочку на все время...
   И он показал мне жестяную коробку из-под монпасье.
   Так как я все равно решил покончить свое земное существование, то спорить и прекословить не было расчета.
   Ловким движением, прижав мне живот коленом, а горло пальцами, Некто в сером извлек мой тлетворный дух и запер в коробочку.
   И я раздвоился.
   Дух мой грустно бился о стенки жестянки в кармане Некоего в сером и в то же время чувствовал, что обезвреженное тело, раздумав топиться, поплелось обратно в город искать места в галантерейном магазине.
   Прощайте же, читатель, это наша последняя беседа. Прощайте -- до лучших времен.

Фавн

   "Одесское обозрение",
   8 июля 1909 г.
  
   Перепечатывается впервые.
   Этим "прощальным" фельетоном Фавна завершается публикация на страницах "Одесского обозрения" его цикла "В кривом зеркале". Фавн "распрощался" с читателем, однако из газеты не ушел, и вскоре его фельетоны, на сей раз за подписью "Кентавр", снова появились на страницах "Одесского обозрения".
   1 Имеется в виду лестница в Одессе, ведущая с Приморского бульвара в порт,-- свидетельница многих революционных событий.
   2 Некто в сером -- символический образ из драмы Леонида Андреева "Жизнь человека", олицетворяющий неумолимые, не подвластные человеку силы рока.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru