Зинаида Александровна Волконская Стихотворения ----------------------------------------------------------------------------- Русские поэтессы XIX века / Сост. Н. В Банников М.: Сов. Россия, 1979. ----------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Моей звезде Другу-страдальцу Князю П. А. Вяземскому на смерть его дочери Надгробная песнь славянского гусляра ЗИНАИДА АЛЕКСАНДРОВНА ВОЛКОНСКАЯ 1792-1862 Среди рассеянной Москвы, При толках виста и бостона, При бальном лепете молвы Ты любишь игры Аполлона. Царица муз и красоты, Рукою нежной держишь ты Волшебный скипетр вдохновений, И под задумчивым челом, Двойным увенчанным венком, И вьется и пылает гений. Певца, плененного тобой, Не отвергай смиренной дани, Внемли с улыбкой голос мой, Как мимоездом Каталани Цыганке внемлет кочевой. Так писал Александр Сергеевич Пушкин княгине З. А. Волконской, посылая ей вместе с этим стихотворением свою новую поэму "Цыганы". Каталани, которую он здесь упоминает, - это прославленная в ту пору итальянская певица: гастролируя в Москве, она с восторгом слушала пение цыган и подарила цыганке Стеше, любимице Пушкина, Вяземского, Языкова, шаль со своих плеч. Пушкин познакомился с княгиней Волконской в сентябре 1826 года, когда фельдъегерь привез его из ссылки, из села Михайловского, в Москву. Ввел Пушкина в дом Волконской его приятель С. Соболевский. Визит был нанесен днем, а вечером поэт оказался вновь у Волконской: хозяйка хотела его видеть среди гостей своего салона - одного из самых блестящих литературно-музыкальных салонов Москвы двадцатых годов прошлого столетия. В тот вечер, по воспоминаниям Вяземского, она спела для Пушкина его элегию "Погасло дневное светило", положенную на музыку композитором Геништою. "Пушкин был живо тронут этим обольщением тонкого и художественного кокетства, - писал впоследствии Вяземский. - По обыкновению краска вспыхивала на лице его. В нем этот признак сильной впечатлительности был несомненное выражение всякого потрясающего ощущения". В огромном доме Волконской, на правой стороне улицы Тверской, у Козицкого переулка, где потом при перестройке встал магазин Елисеева, в ту пору собирался литературно-артистический цвет Москвы. В украшенных картинами и изваяниями валах звучала музыка, здесь бывали вельможи, ученые, художники, здесь читали свои произведения выдающиеся русские поэты и писатели - Жуковский, Баратынский, Дельвиг, Вяземский, Козлов, братья Киреевские. Почти все они посвятили хозяйке салона признательные и восторженные стихи. В Волконскую был безнадежно и страстно влюблен юный поэт Веневитинов, которому перед отъездом его в Петербург, где он вскоре скончался, княгиня подарила перстень, найденный при раскопках Геркуланума, - с ним поэт по его желанию, выраженному в стихах, и был похоронен. В салоне Волконской встретил теплый прием и поддержку русских друзей великий польский поэт Адам Мицкевич, высланный с родины) Душой всех блестящих собраний и бесед в салоне была сама княгиня Волконская - писательница, певица, композитор. Впечатлительная и увлекающаяся, с голубыми глазами и золотистыми волосами, она была на этих вечерах всегда приветливой, ровной, участливой к чужому горю. Поклонники называли ее Северной Коринной. Она родилась в Италии, в Турине. Отец ее, князь Белосельский-Белозерский, обер-шенк двора, почти всю жизнь провел за границей, служа русским посланником то в германских, то в итальянских землях. Он был богат и образован, переписывался с видными французскими литераторами, пробовал сочинять и на французском и на русском языках, немного печатался. Коллекция приобретенных им полотен и статуй, в подлинниках и копиях, впоследствии заполнила весь дворец на Тверской. Мать Зинаиды Александровны, урожденная Татищева, умерла при родах дочери: девочку воспитывал отец. Воспитание было в традициях высшего общества XVIII века. Отец и дочь вместе декламировали Расина, Вольтера, итальянских поэтов. Овладев многими языками, в том числе латинским и древнегреческим, Зинаида Александровна осталась без хорошего знания русского. Она всегда свободней и лучше писала по-французски, чем по-русски, и это отрицательно сказывалось на ее литературной деятельности. В 1809 году, уже находясь в Петербурге, отец умер. Через год семнадцатилетняя Зинаида Александровна вышла замуж за князя Никиту Григорьевича Волконского, егермейстера двора, боевого офицера, и попала в придворную среду. Ее красота, образованность, талант певицы (контральто), сан и богатство мужа привлекали к ней всеобщее внимание. С большим дружеским расположением относился к ней и Александр I, о чем свидетельствуют его письма к Волконской. Военную антинаполеоновскую кампанию 1813-1815 годов и два последующих года она провела за границей, с царским двором, участвовала в пышных празднествах Венского конгресса, ездила в свите царя в Лондон. В Париже в придворных спектаклях выступала на сцене. Знакомила парижан с музыкой еще неизвестного во Франции Россини. Ее сценические дарования восхищали выдающуюся французскую актрису Марс, которой княгиня посвятила стихотворение, написанное по-французски. Высший свет тогдашней русской столицы реагировал на артистические и литературные занятия Волконской недоброжелательно. В конце 1824 года Волконская, покинув Петербург, переехала в Москву, в дом своей мачехи (урожденной Козицкой), где и возник ее знаменитый салон. Еще в Петербурге она начала изучать скандинавскую и русскую историю и словесность. Ее интересовали народные песни, обычаи, легенды. В Москве она пыталась даже хлопотать об основании русского общества для устройства национального музея и публикации памятников старины. В 1819 году появилась ее книга "Четыре повести", написанная по-французски. В ней были преломлены идеи Руссо и Шатобриана, выражено модное в тогдашней европейской литературе сочувствие к первобытной жизни дикарей экзотических стран. Затем Волконская пишет (тоже по-французски) и издает в Париже повесть из жизни поднепровских славян пятого века - "Славянская картина", где в романтическом духе рассказывалось о некоем юноше Ладовиде, похитившем невесту из дикого лесного племени: эта девушка якобы стала впоследствии матерью легендарного Кия. По-русски и одновременно по-французски писала Волконская поэму в прозе "Сказание об Ольге" - знаменитой древнерусской княгине. В альманахе "Северные цветы на 1825 год", изданном Дельвигом, был напечатан перевод "Писем из Италии", написанных Волконской по-французски, потом в различных журналах публиковалось и несколько русских ее стихотворений. После разгрома восстания декабристов в 1825 году положение Волконской весьма осложнилось. Многие ее близкие знакомые и посетители салона - в том числе В. Кюхельбекер, а также родной брат ее мужа Сергей Волконский - были осуждены и сосланы в Сибирь. Над Волконской был установлен тайный надзор полиции. В недрах Третьего отделения копились бумаги, в которых доносчики и жандармы, проявляя непомерное усердие, называли салон княгини якобинским, В августе 1826 года директор канцелярии фон Фок докладывал шефу жандармов: "Между дамами две самые непримиримые и всегда готовые разорвать на части правительство - княгиня Волконская и генеральша Коновницына. Их частные кружки служат средоточием всех недовольных; и нет брани злее той, которую они извергают на правительство и его слуг". 27 декабря 1826 года Волконская с горячим участием открыто приняла у себя добровольно ехавшую в Сибирь к мужу Сергею Волконскому Марию Николаевну Волконскую (Раевскую). Это был почти вызов царю Николаю. А за два месяца до приема Марии Николаевны, намекая на атмосферу сыска и всеобщей подавленности, Волконская писала уехавшему из Москвы в Петербург Пушкину: "Возвращайтесь! Московский воздух как будто полегче. Великому русскому поэту подобает писать или среди раздолья степей, или под сенью Кремля". Однако с течением времени Волконская постепенно подчиняется религиозно-мистическим настроениям. Еще до отъезда из России (и вероятно, не без влияния тайно действовавших в России иезуитов) она переходит в католичество. В феврале 1829 года она расстается с Москвой, направляясь в Италию, в Рим. Стихи Баратынского, в которых русская поэзия благодарно прощалась с Северной Коринной, сопровождали ее в дальний путь. Вместе с Волконской уезжал и ее семнадцатилетний сын, а с ним поэт и филолог С. П. Шевырев, готовивший юношу к поступлению в университет. По дороге в Италию путники специально заехали в Веймар, чтобы посетить Гете. В Риме на вилле Волконской постоянно находили себе приют многие русские люди - Н. В. Гоголь, художники Александр Иванов, Карл Брюллов. В саду при вилле были поставлены памятники, посвященные умершим русским друзьям-поэтам. Дважды - в тридцатых и сороковых годах - на краткий срок Волконская приезжала в Россию, но русские связи ее все же глохли. С годами она все больше погружалась в мистику, доходя до крайнего религиозного фанатизма. Долгая старость ее, в особенности после кончины мужа - он умер в Риме в 1844 году, - была печальна. Один свидетель, посетивший Волконскую в Риме незадолго до ее смерти, писал: "Прелаты и монахи окончательно разорили ее... Ее дом, все ее имущество, даже склеп, где лежало тело ее мужа, проданы за долги". Имя З. А. Волконской, как ни скромен ее вклад в русскую поэзию, светлой легендой вошло в нашу историю. Оно неотделимо от жизненной судьбы Пушкина, от судьбы Баратынского, Веневитинова и других замечательных русских поэтов начала XIX столетия. МОЕЙ ЗВЕЗДЕ Звезда моя! свет предреченных дней, Твой путь и мой судьба сочетавает. Твой луч светя звучит в душе моей; В тебе она заветное читает. И жар ее, твой отблеск верный здесь, Гори! гори! не выгорит он весь! И молнии и тучи невредимо Текут, скользят по свету твоему; А ты все та ж... чиста, неугасима, Сочувствуешь ты сердцу моему! Так в брачный день встречаются два взора, Так в пении ответствуют два хора. Звезда души без суетных наград Пред_а_нности, участий сердобольных, Волнений, слез, младенческих отрад, Звезда надежд, звезда порывов вольных, Забот души, сроднившихся со мной, Звезда моей мелодии живой! Звезда моя! молю мольбой завета! Когда в очах померкнувших любя, Зовущий луч уж не найдет ответа, Молю, чтоб ты, прияв мой жар в себя, Светя на тех, кого я здесь любила, Хранящий взор собою заменила! 1831 Рим ДРУГУ-СТРАДАЛЬЦУ Ты арфа страданья, Ты арфа терпенья, Ты арфа с душой! Твой дух, твои струны Поют хор мученья. Напев их: аминь! Терпи, моя арфа! Звучишь ты надеждой, Пророчишь ты рай! И Ангел скорбящих Твой голос узнает И встретит тебя... КНЯЗЮ П. А. ВЯЗЕМСКОМУ НА СМЕРТЬ ЕГО ДОЧЕРИ В стенах святых она страдала, Как мученица древних лет; Страдать и жить она устала; Уж все утихло... девы нет! И Кипарис непеременной Стоит над девственной главой, Свидетель тайны подземельной, И образ горести родной! Ты едешь... но ее могилу Оставишь мне не сиротой: Так солнца заменяет силу Луч месяца в ночи святой! 1835 Рим НАДГРОБНАЯ ПЕСНЬ СЛАВЯНСКОГО ГУСЛЯРА Уж как пал снежок со темных небес, А с густых ресниц слеза канула: Не взойти снежку опять на небо, Не взойти слезе на ресницу ту. У Днепра над горой, высокой, крутой, Уж как терем стал новорубленый: Ни дверей в терему, ни окна светла, А уж терем крыт острой кровлею. Кровля тяжкая на стенах лежит, А хозяин там крепким сном заснул, Как проснется он, - то куда пойдет? Как захочет он на бел свет взглянуть, Пожелает он гулять по граду, - Ан в глазах земля и в очах земля! Как прозябнет он, - где согреется? Сыро в тереме, - а ни печи нет, И не высохнут стены хладные. Ах, вы хладные, стены тесные! Для чего вы тут, для чего у нас? Зима бабушка! ах, закрой ты их Своей рухлою, белой шубою! Ты, млада весна, зеленой фатой! ПРИМЕЧАНИЯ Тексты стихотворений сборника взяты из прижизненных и посмертных изданий произведений поэтесс, а также из различных литературных альманахов и журналов. В тех случаях, когда это было возможно, тексты сверялись по советским изданиям. Стихотворения в подборках расположены не всегда в хронологической последовательности, а часто группируются по тематическим признакам. Даты написания стихотворений воспроизводятся только по печатным источникам; часть стихотворений датировать не удалось. Не разысканы и не воспроизведены, к сожалению, также портреты А. А. Волковой, А. И. Готовцовой и Н. С. Тепловой. Чтобы показать творчество поэтесс конца XIX столетия более целостно, в состав сборника включены и стихотворения, написанные ими в начале XX века. З. Н. Волконская Другу-страдальцу (стр. 40). Обращено к поэту И. И. Козлову, потерявшему зрение. И. И. Козлов отвечал на эти стихи Волконской тоже стихами. Князю П. А. Вяземскому... (стр. 40). Девятнадцатилетняя дочь Вяземского Прасковья скончалась во время путешествия Вяземских в Италию в марте 1835 г. и похоронена в Риме. И Кипарис непеременной - непременный. Кипарис издавна считался надмогильным деревом. Надгробная песнь славянского гусляра (стр. 41). Стихотворение входило в прозаический текст "Сказания об Ольге".