Аннотация: Биографическая справка
Сатира к С<перанскому> об истинном благородстве К моему старосте К отечеству Князю Голенищеву-Кутузову Смоленскому К Ж<уковскому> К Ек<атерине> Аф<анасьевне> П<ротасов>ой Послание к С. С. Уварову Послание к Д. В. Давыдову Торжественный визг жителей пресловутого города Юрьева Дом сумасшедших. Другие редакции и варианты
А. Ф. ВОЕЙКОВ
Стихотворения
Библиотека поэта. Второе издание
Поэты 1790-1810-х годов
Вступительная статья и составление Ю. М. Лотмана
Подготовка текста М. Г. Альтшуллера.
Вступительные заметки, биографические справки и примечания М. Г. Альтшуллера и Ю. М. Лотмана
102. Сатира к С<перанскому> об истинном благородстве
103. К моему старосте
105. К отечеству
106. Князю Голенищеву-Кутузову Смоленскому
107. К Ж<уковскому>
108. К Ек<атерине> Аф<анасьевне> П<ротасов>ой
109. Послание к С. С. Уварову
110. Послание к Д. В. Давыдову
111. Торжественный визг жителей пресловутого города Юрьева
302. Дом сумасшедших. Другиередакциииварианты
Биографическая справка
Александр Федорович Воейков родился в Москве 30 августа 1779 года (по другим сведениям -- 1778) в богатой и родовитой дворянской семье. С 1791 по 1796 год учился в Московском университетском пансионе, где сблизился с братьями Тургеневыми и В. А. Жуковским. С 1796 по 1801 год Воейков с некоторыми перерывами служил в конной гвардии, и тогда же стали появляться его первые стихи "Осень", "К живописцу" в "Приятном и полезном препровождении времени" и других изданиях.
В 1801 году, выйдя в отставку, Воейков поселился в Москве и стал активным участником Дружеского литературного общества. Собрания Общества некоторое время происходили в доме Воейкова на Девичьем поле. Воейков, как свидетельствует его речь, сохранившаяся в архиве братьев Тургеневых,1 был настроен тогда если не радикально, то во всяком случае тираноборчески, живо интересовался политикой и ратовал за гражданскую справедливость. Литературой он продолжал заниматься, печатал иногда свои стихи в "Вестнике Европы", "Трудах Общества любителей российской словесности" и других изданиях, переводил из Вольтера, Вергилия и особенно много из Делиля.
В 1812 году, записанный в ополчение, Воейков был причастен к литературному кружку Тарутинского лагеря (штаб Кутузова) и, по некоторым сведениям, принимал участие в партизанской войне.
В 1814 году он женился на младшей из сестер Протасовых -- Александре Андреевне, воспетой Жуковским под именем "Светланы". Воейков был в это время в зените своей литературной славы: злые и меткие характеристики Магницкого, Рунича, Красовского и других придали его "Дому сумасшедших" характер смелой политической сатиры. 2
В 1815 году семья Воейкова вместе с сестрой его жены М. А. Протасовой (в которую был влюблен Жуковский) и их матерью Е. А. Протасовой переселилась в Дерпт, где Жуковский выхлопотал для Воейкова кафедру в университете 3.
В годы дерптской жизни Воейков, кроме переводов из Делиля (в 1816 году вышел отдельным изданием его вольный перевод поэмы "Сады"), написал еще несколько посланий и отрывков из дидактической поэмы "Науки и искусства".
Профессорская деятельность Воейкова оказалась неудачной. В 1820 году он был отставлен от должности и вернулся в Петербург. Друзья -- В. А. Жуковский и А. И. Тургенев -- снова устраивают его в Петербурге преподавателем русской словесности и соредактором в "Сыне отечества" Н. И. Греча. Здесь в 1821--1822 годах Воейков ведет отдел критики и печатает свои произведения.4
На вечерах в доме Воейковых в это время собирались Карамзин, Батюшков, Крылов, Гнедич, Вяземский, постоянным гостем был А. И. Тургенев, горячо привязавшийся к А. А. Воейковой и ее детям; неизменным другом дома был В. А. Жуковский; И. Козлов, Н. Языков, Баратынский считали вдохновительницей своей лиры А. А. Воейкову, снискавшую уважение и любовь всего петербургского литературного мира.
В 1822 году Воейков получил в аренду "Русский инвалид" и стал редактором "Новостей литературы". Благодаря дружеским связям, он сумел привлечь к сотрудничеству лучшие литературные силы. В "Новостях" в 1822--1826 годах печатались Пушкин, Жуковский, Вяземский, Дельвиг, Рылеев. Сам Воейков поместил в них переводы из Делиля, Вергилия, несколько оригинальных стихотворений и описательную прозу "Из записок одного русского путешественника". Сотрудничал Воейков в "Полярной звезде" и в "Соревнователе просвещения и благотворения".
С 1827 по 1830 год выходил журнал "Славянин", в котором, кроме Б. Федорова, Олина, Карлгофа, Глебова и других, печатались также Жуковский, Баратынский, Вяземский. За публикацию в первом номере этого журнала за 1830 год стихотворения Вяземского "Цензор", где в завуалированной форме высмеивался бывший министр народного просвещения А. Н. Голицын, Воейков был посажен на гауптвахту. Позволяя себе смелые выпады против высокопоставленных особ, Воейков имел частые неприятности с цензурой. Вместе с тем он не отличался принципиальностью ни в идеологической позиции, ни в литературных спорах, ни по отношению к друзьям.
После смерти А. А. Воейковой, скончавшейся от чахотки в Ницце в феврале 1828 года, связи Воейкова с прежними друзьями его молодости почти прекратились. Однако в доме Воейкова на Шестилавочной (ныне ул. Маяковского) по пятницам собиралось литературное общество, где бывали самые разные литераторы, начиная от малоизвестных сотрудников Воейкова по "Славянину" и кончая И. А. Крыловым.
Умер Воейков в Петербурге 16 июля 1839 года.
Сочинения А. Ф. Воейкова ни разу не были собраны.
1 См.: Ю. М. Лотман, А. С. Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени. -- "Ученые записки Тартуского гос. университета", вып. 63, с. 29.
2 Возможно, этим и объясняется тот факт, что современники явно переоценили тогда литературную одаренность автора, произнося его имя рядом с именами Жуковского и Батюшкова.
3 О тяжелой домашней обстановке, сложившейся в этой семье из-за неуравновешенного характера А. Ф. Воейкова, см. обширные материалы из архива А. А. Воейковой в кн.: Н. В. Соловьев, История одной жизни. А. А. Воейкова -- "Светлана", тт. 1, 2, Пгр., 1915--1916.
4 См.: Н. И. Греч, Записки моей жизни, М.--Л., 1930, с. 642--648.
102. САТИРА К С<ПЕРАНСКОМУ>
ОБ ИСТИННОМ БЛАГОРОДСТВЕ
С<перанский>, друг людей, полезный гражданин,
Великий человек, хотя не дворянин!
Ты славно победил людей несправедливость,
Собою посрамил и барство и кичливость.
Ты свой возвысил род; твой герб, твои чины
И слава -- собственно тобой сотворены;
Твои после тебя наследуют потомки
Любовь к отечеству -- не титлы только громки.
Однако же нельзя дворянство вздором счесть,
Когда, с заслугами соединяя честь,
Почтенный дворянин, блистая орденами,
Быть хочет так, как ты, полезен нам делами.
Дворянство помнит он лишь только для того,
Чтобы достойным быть отличия сего;
Заслуги праотцев своими умножает --
И честь их имени еще светлей сияет!
Напротив, не могу я вытерпеть никак,
Чтобы воспитанный французами дурак
Чужим достоинством бесстыдно украшался
И предков титлами пред светом величался.
Пусть праотцев его сияет похвала,
Пускай в истории бессмертны их дела,
Пускай монархи им за верное служенье
Пожаловали герб, дипломы в награжденье, --
Гербы и грамоты в глазах честных людей
Гнилой пергамент, пыль, объедки от червей,
Коль, предков славные являя нам деянья,
В их внуке не возжгут к честям поревнованья;
Когда без славных дел, тщеславием набит,
Потомок глупый их в презренной неге спит,
А между тем сей князь, боярин этот гордый,
Надутый древнею высокою породой,
Глядит, как будто он нас царством подарил
И бог не из одной нас глины сотворил;
Как будто с Минихом делил труды и славу
Или с Суворовым взял гордую Варшаву.
Неужли вечно мне глупца сего щадить?
Однажды навсегда хочу его спросить:
Скажи, о дивный муж, отличное творенье!
Какие у людей животные в почтенье?
Мы дорого ценим ретивого коня
За то, что статен он, горяч, как пыл огня;
За то, что никогда в бегу не утомлялся
И на ристалище стократно отличался;
Но будь Алфанов он или Баярдов внук,
Да кляча по себе, -- тотчас сбывают с рук:
Прощай почтение и к племени, и к роду!
На нем тащат дрова или привозят воду.
Зачем же хочешь ты слепить нас мишурой?
Родня великим ты -- примеры пред тобой:
Румянцев и Орлов -- среди громовых звуков;
В посольстве -- князь Репнин, в сенате -- Долгоруков;
Спаситель Еропкин от язвы, от врагов;
Любители наук -- Шувалов, Муравьев;
Херасков -- наш Гомер, воспевший древни брани,
России торжество, падение Казани;
Поэтов красота, вельможей образец,
Державин -- славных битв, любви, богов певец:
Он движет в нас сердца, златые движа струны;
Он нежен, как любовь, и звучен, как перуны.
К заслугам и честям премножество дорог!
Наследник бабушкин и маменькин сынок,
Не на одних словах -- будь барин самым делом;
Великих сих мужей поставь себе примером:
Будь честен, как они, -- и княжеством хвались;
Полезен обществу -- и предками гордись;
Пусть бабушка твоя от крови будет царской,
А прародителем князь Курбский иль Пожарский,
Хоть ты не внучек их, но можешь внучком слыть, --
Кто смеет Минина породой укорить?
Но знай, что кто в дедах считает Геркулеса,
Не должен быть ни трус, ни глупая повеса.
Но ты не внемлешь мне! -- ты вечное пятно,
Бесчестье праотцев. Я вижу то одно,
Что ты дурак, подлец, бездельник благородный,
От корня доброго гнилой сучок, негодный...
Остановись, мой дух, в досаде на бояр;
Ты слишком далеко простер сердечный жар!
Со знатным будь всегда учтивее, скромнее,
Смягчи же грубый глас, спроси его нежнее:
"Как древность рода вы изволите считать?"
-- "О! я за триста лет могу вам доказать,
И доказательство так ясно и бесспорно:
Дипломы, грамоты!.." -- "Помилуйте, довольно!"
А кто поручится, коль сметь у вас спросить,
Что не изволили прабабушки шалить
Над знаменитыми своих супругов лбами,
Простонародными украся их рогами?
И не было ли встарь проворных молодцов,
Которые у сих почтенных старичков
Чистейшей крови ток в теченьи возмутили?
Иль ваши праотцы других счастливей были
И в длинный ряд веков, на грешной сей земли,
В родство с Лаисами ни разу не вошли?..
Притом, как русскому, вам должно быть известно,
Что местничество здесь нимало не совместно;
Под скиптром благости для всех права даны:
Полезные сыны отечеству равны,
И самый древний род, богатое наследство
Не есть отличное для службы царской средство.
Но если как-нибудь, ошибкой или так
И выйдет в знатный чин ленивец и дурак,
Почтения к нему нимало не прибудет --
Он из простых глупцов глупцом чиновным будет.
Отечество мое! ты будешь ввек цвести;
Для всех сынов твоих отверстые пути
К победе на бою, к трофеям после боя!
Из бедного слуги соделал Петр героя,
Который не родством, а сам собой блистал --
И выбор мудрого заслугой оправдал.
Пускай же мальчики болтают и танцуют,
Потомки воинов всю жизнь провальсируют;
Пусть эти гордецы, без чести, без заслуг,
Стараются набрать толпу большую слуг,
Лакеев отличать ливрейными цветами
И с ног до головы обшить их галунами --
Невежде нужно быть отличну от людей
Кафтанов пестротой и статью лошадей;
Но горькие плоды их старость ожидают,
Презрение и смех на бал сопровождают.
Меж тем, С<перанский>, ты, трудясь, как муравей,
Чин знатный заслужил прилежностью своей;
Твоею доблестью отечество гордится:
Осмелится ль с тобой дворянский сын сравниться,
Который газы лишь и фейерверки жжет
Или на псарне жизнь прекрасную ведет?
С<перанский>, ты наук, словесности любитель,
От сильных слабому покров и защититель;
Ты духом дворянин! трудися, продолжай,
Вослед за Сюллием, за Кольбертом ступай;
Не орденской звездой -- сияй ты нам делами;
Превосходи других душою -- не чинами;
Монарху славному со славою служи;
Добром и пользою вселенной докажи,
Что Александр к делам людей избрать умеет
И ревностных сынов отечество имеет.
<1806>
103. КМОЕМУСТАРОСТЕ
Отечества, семьи и барина кормилец,
Брадатый староста, безграмотный мудрец,
В повиновении, в убожестве счастливец,
С тобой поговорить мне должно наконец!
Дивишься ты, что я, и праздный, и богатый,
И незаисимый, ропщу на жребий свой,
Тогда как ты, блажен средь дымной, низкой хаты,
Не ропщешь на судьбу и весел над седой.
Ты веруешь в душе, что стужа, зной, работы
Здоровей праздности; что барин должен знать
Одних лишь рысаков да псов своей охоты
И, как придверный пес, жиреть, лениться, спать.
Мой друг! ты белый свет и город знаешь худо!
Одним покроем ввек шьешь длинный свой сермяк!
Когда б хоть на два дни с тобой рок сделал чудо,
Обривши бороду, надев короткий фрак,
В один карман вложил предлинные экстракты
Из крючкотворных дел, в другой карман часы,
Грусть, скуку поверять; дал в руки мел и карты
И два хохла на лбу поставил для красы;
Когда бы Кривотолк по силе уложенья,
По силе грамоты о вольности дворян
Хватайке отсудил часть твоего именья
В противность истине, в противность всем правам;
Когда бы родственник к тебе из сожаленья
Проворно схоронил в свой родственный карман,
В сей ненасытный гроб монет, твои алтыны;
Когда бы друг тебя наверну обыграл, --
Скажи, увидевши столь нежные картины,
Как ты о счастии моем бы думать стал?
Прибавь же к этому всех большее несчастье --
Зреть торжествующим неистовый разврат,
В судьбе обманутых живое брать участье
И видеть совести с фортуною разлад;
С грабителем казны изобличенным вместе
Быть в лучшем обществе, в почетнейших домах,
С злодеем, коего давно на лобном месте
Нам видеть надо бы у палача в руках;
Смотреть, как делатель фальшивыя монеты
Для света целого дает богатый пир:
Педанта Колбертом зовут в стихах поэты
И как разбойника признал владыкой мир --
Тогда бы ты сказал, спеша под кров домашний:
"Я лучше соглашусь взрыть целый огород,
Простую воду пить, вкушать простые брашны
И в хижине своей укрыться от хлопот!
Ах! я не ведал бы в объятиях семейства,
Кому судьба людей в градах поручена,
Где всё на откупу, и самые злодейства,
Где всё продажное: и совесть, и жена!
Там не видал бы я людей в крестах без веры,
Без чести в почестях, в почтеньи без заслуг,
За деньги вышедших в дворяне, в офицеры
Из целовальников, из самых подлых слуг!
В селе не знал бы я, что даже в храмах веры
С смиренной харею, с двуличною душей,
Во всеуслышанье вздыхая, лицемеры
Смышляют обмануть и бога, и людей!"
Но если б сверх того ты, сделавшись поэтом
За тяжкие своих родителей грехи,
Любил читать, читать, читать пред целым светом
Посланья, басенки, водяные стихи,
Где и без "абие" слов много бестолковых,
Любил, и трепетал, чтоб ваксы и сельдей
Купец не обернул сатирою твоей;
Чтобы поэма в честь, во славу дел Петровых
На полке не сгнила -- кус лакомый червей!
Чтобы мессии в честь, настроя громку лиру,
С Сурминым Клопштоку дерзнув идти вослед,
Не написать, как он, на здравый смысл сатиру
И в сумасшедших дом в жару не залететь, --
Тогда бы ты узнал, что тяжело поэту
И русские стихи порядочно писать,
Что надо быть, как я, бессовестну, чтоб свету
Свой жалкий бред в стихах французских предлагать.
О ты! который жил всегда со всеми в мире,
Который никого в свой век не проклинал,
Ты проклял бы и жизнь, и страсть играть на лире
И Феба с музами в ад к дьяволу б послал!
Теперь, мой друг! сравни, сообрази прилежно
Быт барский хлопотный и тихий свой удел.
Ты жизнь ведешь умно, спокойно, безмятежно,
В крестьянстве быть всегда свободным ты умел;
А я!.. о, верная примета сумасбродства! --
Свободный званием, но в самом деле раб,
Раб честолюбия, раб страсти стихотворства,
Я жадности писать сопротивляться слаб!
Свобода не одно с испорченною волей --
Поверь: бедняк, как ты, стократно веселей,
Стократ довольнее своей смиренной долей,
Чем сонм философов, вельмож и богачей.
Поверь... и Греция, и Рим тебе порукой,
Сии невольники -- Эзоп и Эпиктет...
Ах! я забыл, что ты не просвещен наукой,
Что незнаком тебе республик древних свет...
Но ты и в этом прав: с простым и добрым сердцем
И с маленьким умом, довольным про себя,
Как я желал бы быть таким, как ты, младенцем!
Как рад бы я прийти учиться у тебя!
Не зная римских прав, живешь в ладу с соседом;
Без математики ты знаешь свой рубеж
И, веры праотцев не искажая бредом,
Постишься, молишься и тихо крест несешь.
Не спрашиваешь ты Жан-Жака и Платона,
Как целомудренно жену свою лобзать;
Умеешь выполнить свой долг без Цицерона;
Готов последний грош убогому отдать.
Ты трезв, трудолюбив, спишь на пуку соломы;
Работе, отдыху -- всему урочный час;
С французской кухнею, с шампанским незнакомый,
Ешь кашу русскую, пьешь в будни русский квас,
А в праздник русское, а не заморско пиво.
Зато и в пятьдесят ты бодр, румян в тягле,
Зато вспахать тебе полнивы в день не диво;
Зато не думаешь еще об костыле;
Зато, мать судорог и дочь невоздержанья,
Подагра твоего не посетит одра.
Она пойдет искать великолепна зданья
И ложа пышного, на коем доктора,
Мигрени, колики и спазмы испытуют
Терпенье богача; где совести укор
И веры тайный глас впервые торжествуют
И где наследников веселых полон двор.
Тогда как ты, простяк, без страха, без томленья,
С живою верою к могиле подойдешь
И, дальний, трудный путь сверша, до воскресенья
Простясь с домашними, приляжешь и заснешь!
А мы... безумные с науками... но полно!
Не всё, что на сердце лежит, пересказать!
И так я час болтал без умолку, довольно!
Мне время рифмы плесть -- тебе пора пахать!
1807
105. КОТЕЧЕСТВУ
О русская земля, благословенна небом!
Мать бранных скифов, мать воинственных славян!
Юг, запад и восток питающая хлебом, --
Коль выспренний удел тебе судьбою дан!
Твой климат, хлад и мраз, для всех других столь грозный,
Иноплеменников изнеженных мертвит,
Но крепку росса грудь питает и крепит.
Твои растения не мирты -- дубы, сосны;
Не злато, не сребро -- железо твой металл,
Из коего куем мы плуги искривленны
И то оружие, с которым сын твой стал
Освободителем Европы и вселенны.
Не производишь ты алмазов, жемчугов:
Седой гранит, кремень -- твой драгоценный камень,
В которых заключен струей текущий пламень,
Как пламень мужества в сердцах твоих сынов.
О русская земля! ты ввек не производишь
Ни тигров яростных, ни алчных крови львов,
Ни злых крамольников, страшнейших тех чудовищ.
Нет, матерь! не твоей утробою рожден
Сей лютый крокодил, короны похититель,
Чертогов, алтарей, престолов сокрушитель,
Не уважающий законов естества,
Враг человечества, враг дерзкий божества,
Которого рука полмира оковала
И угрожать тебе неволею дерзала,
Которого алчбе подлунный тесен круг!
Твой росс есть ада враг, твой росс есть неба друг!
Великосердая решительница споров
Меж царствами земли! тобой рожден Суворов,
Петр -- диво, Александр-- краса земных владык,
И Задунайский вождь, и Крымский, и Чесменский,
И громом свергший в ад денницу князь Смоленский.
О, да прильпнет навек к гортани мой язык,
Десная пусть рука моя меня забудет,
Когда не ты, не честь твоя и слава будет
О русская земля, отечество героев!
С благоговением тебе дивится свет.
Не драгоценностей ты ищешь среди боев,
Не царства, не града прияла мздой побед,
Но благодарность лишь единую стяжала
И, лавроносная! едино удержала
Из прав, присвоенных над слабыми мечом,
Лишь право быть царям и царствам образцом
Великодушия; народам показала,
Как независимость и веру защищать,
Как жизни не щадить, как смерть предпочитать
Ярму железному, цепям позорным рабства.
В сердцах сынов твоих пылает бранный жар,
И пусть пылает он! еще один удар --
И идол сокрушен, наказано коварство
И в преисподняя низвергнуто тиранство!
О росс! вся кровь твоя отчизне -- довершай!
Не Риму -- праотцам великим подражай.
Смотри, перед тобой деяний их зерцало;
Издревле мужество славян одушевляло:
Царица скифская, рассеяв персиян,
Несытого кровей главу отъемлет Кира;
Опустошителю Персеполя и Тира
Вещают их послы: "Богами скифам дан
Плуг -- чтоб орать поля, меч -- биться за свободу;
Будь другом, не врагом ты храброму народу.
Женоподобных нет меж нами индиян;
Нет тканей пурпурных, смарагдов, перл и злата --
Стрелами, копьями и бронями богата
Лишь Скифская земля. Мужей увидишь здесь --
За независимость все, все мы ополчимся,
Или смирим твою неистовую спесь,
Иль ляжем все костьми, -- тебе ж не покоримся!"
Мамай с ордой татар, как волк на верный лов,
Зубами скрежеща, бежит из нырищ, гладный;
Но, развернув хоругвь свободы, на врагов
Димитрий с громами -- и варвар кровожадный
Нашел не добычу, а вечный срам и смерть.
Лев скандинавский, Карл, грозит Россию стерть,
Мечтает увенчать себя бессмертной славой,
Но погребает честь и гордость под Полтавой.
Стремится Фридерик Европу возмутить,
По воле править мнит вселенныя судьбою;
Но равновесие меж царств восстановить
С полками Салтыков едва выходит к бою --
И низложен других народов покоритель,
Непобедимости исчезнула мечта.
И се восстал еще ужаснейший губитель!
И вновь обеты всех к тебе: "Гряди, спаситель!
Гряди, о росс! вина такой войны свята;
Но, возвратив покой отчизне, миру кровью,
Над миром царствуй ты не ужасом -- любовью".
1812
106. КНЯЗЮГОЛЕНИЩЕВУ-КУТУЗОВУСМОЛЕНСКОМУ1
Князь славы! именем народов и царей,
Иноплеменничья избавившихся плена,
Объемлю я твои священные колена --
О, будь благословен, верховный вождь вождей,
Завоевавший гроб священный свободы,
Расторгший рабства цепь и сокрушивший бич!
Тебе со плесками воскликнули народы,
Тебе звук арф, глас труб, торжеств и славы клич:
Ты не отечества -- вселенныя спаситель!
Уже, господствуя, Европу зря в цепях,
В цареубийственных вращая скиптр руках,
Играл судьбою царств коварный похититель;
Уже, пронырствами и дерзостью велик,
На троны возводил и низводил владык;
Безверный потоптал законы и святыню,
Мнил мир весь положить в безлюдную пустыню,
Мнил видеть славы храм вдали уже отверст,
Мнил свой поставить трон высоко, выше звезд.
И тьмы тем, всадники, кони и колесницы,
Тристаты и пешцы по манию десницы
Готовы ринуться. Как сонмы вешних вод,
Свирепые, сломив спасительный оплот,
Уносят хижины и затопляют нивы,
Пастух, оцепенев, зрит прежде край счастливый
И плод рачения лет многих и трудов
Добычей жалкою свирепости валов, --
Так галлов полчища несметны, нечестивы
В Россию хлынули и полились в Москву.
Успехом упоен, враг верит горделивый:
"Росссклонитподярмопозорноеглаву!"
Но гибельны пути лукавы и строптивы;
И справедливый бог не тако совещал --
Он перстом на тебя монарху указал.
О, вид торжественный! о, зрелище прекрасно!
Доверенностию полсвета окружен,
Поник седым челом, коленопреклонен,
Не в лыстех мужеских, не в силе войск ужасной,
Не в конской крепости... слезящий взор простер,
Ты в боге положил сердечно упованье
И молишь, в бой идя за веру, за царя,
Благословить твое святое начинанье.
И не умедлил бог! кто сильный постоит?
Ты стал в лице врагам, как ангел-истребитель:
Все вспять! полки, вожди, сам мира победитель...
Вослед им мразы, глад, отчаяние, стыд
И твой губящий гром -- посол твоей десницы,
Как вышнего глагол, несущий казнь для злых,
От коего дрожит в основах мир своих;
И где Сеннахериб? где кони, колесницы?
Проклятый господом, исторгнут корень злых,
И на распутиях их трупы воссмердели.
Как жабы мерзкие, излезшие из блат.
И россы цепи рвать германцев полетели:
Ликуют небеса, и стонет мрачный ад.
Теки, о исполин! рази, карай злодейство,
Мир миру славными победами даруй
И раны сограждан спокойством уврачуй.
Да будет целый мир -- единое семейство!
Да обнимаются, как братия, цари!
Да встанут новые для Феба алтари!
Под Александровойсчастливою державой
Дадут науки плод, искусства процветут;
Тебе обязаны спокойствием и славой,
Отчизне и тебе дань сердца принесут.
Уже бессмертие от муз тебе готово:
Векам провозгласит дела твои Платон,
Хвалами возгремит об оных Цицерон,
Созвездье в небесах откроет Гершель ново
И именем твоим великим наречет;
Рафаэль оживит твой образ на холстине,
В меди и мраморе твой вид -- гроза гордыне.
Я зрю: твой обелиск до облак восстает,
И восседит орел полночный на вершине.
Я слышу гласы лир: славнейшие певцы --
Державин, Дмитриев -- плетут тебе венцы;
Коломбы росские вкруг света обтекают,
Дела твои в концах вселенной возвещают,
И имя славное твое из рода в род
В благословениях к потомству перейдет.
1812
1 Написано до получения плачевного известия о кончине великого нашего полководца.
107. КЖ<УКОВСКОМУ>
Ты, который с равной легкостью,
С равным даром пишешь сказочки,
Оды, песни и элегии;
Муз любимец и учитель мой
В описательной поэзии!
Добрый друг, открой мне таинства!
Где ты взял талант божественный
Восхищать, обворожать умы,
Нежить сердце, вображение?
Не Зевес ли положил печать
На челе твоем возвышенном?
Не Минерва ль обрекла тебя
При рожденьи чистым музам в дар?
Нам талантов приобресть нельзя,
Мы с талантами рождаемся.
Все пиитики, риторики,
Все Лагарпы, Аристотели
Не соделают поэтами.
Что наука? Кормчий смысленный,
Искушенный и воспитанный
В школе времени и опытов;
Но без ветра, морем плыть нельзя
И писать без дарования.
Ты поэтом родился на свет,
В колыбели повит лаврами.
Родился -- и улыбнулася
Мать-природа сыну милому,
И все виды для очей твоих
В красоту преобразилися,
И все звуки для ушей твоих --
В сладкогласие небесное.
Представляешь ли Фантазию,
Как она по свету рыскает,
Подостлавши самолет-ковер,
Алый мак держа в одной руке,
А в другой ширинку белую, --
Претворяешь в пурпур рубище,
В пышный храм шалаш соломенный,
Узы тяжкие железные
В вязь легчайшую, цветочную.
Все блестящи краски радуги
На палитру натираешь ты,
Все цветы, в полях растущие,
Разноцветны, разновидные,
Рвешь, плетешь из всех один венок
И венчаешь им прелестную
Дщерь Зевесову -- Фантазию.
Со друзьями ли беседуешь
Под покровом кленов сетчатым,
На ковре лугов узорчатом,
Где ручей журчит по камышкам,
Где шум сладкий бродит по лесу,--
Ты, сливая голос с лирою,
Поощряешь к наслаждениям,
К сладострастию изящному.
"О друзья мои! -- вещаешь ты. --
Жизнь есть миг, она пройдет, как сон,
Как улыбки след прелестныя,
Как минутный Филомелы глас
Умолкает за долиною.
Посмотрите, как за часом час
Оставляет нас украдкою.
И как знать? Быть может, завтра же
Мы уснем в могиле праотцев;
Так почто же дни столь краткие
Отравлять еще заботами,
Подлой страстью сребролюбия,
Домогаться пресмыканием
Мзды за низкость жалких почестей?
Насладимся днем сегодняшним!
В чаше радости потопим грусть
И, стаканом об стакан стуча,
Смерть попросим, чтоб нечаянно
Посетила среди пиршества,
Так, как добрый, но нежданный друг".
Иль с Людмилою тоску дели
О потере друга милого.
Иль с Светланою прелестною
Вечерком крещенским резвишься,
Топишь в чашу белый ярый воск
И, бросая свой золот перстень,
Ты поешь подблюдны песенки.
О соперник Гете, Бюргера!
Этой сладкою поэзией,
Этой милой философией
Ты пленяешь, восхищаешь нас;
Превосходен и в безделицах,
Кисть Альбана в самых мелочах.
Но почто же, мой почтенный друг,
Ты с цветка лишь на цветок летишь
Так, как пчелка златокрылая,
Так, как резвый мотылек весной?
Ты умеешь соколом парить
И конем лететь чрез поприще.
Состязайся ж с исполинами,
С увенчанными поэтами;
Соверши двенадцать подвигов:
Напиши четыре части дня,
Напиши четыре времени,
Напиши поэму славную,
В русском вкусе повесть древнюю, --
Будь наш Виланд, Ариост, Баян!
Мы имели славных витязей,
Святослава со Добрынею;
А Владимир -- русско солнышко,
Наш Готфред или Великий Карл;
А Димитрий -- басурманов бич;
Петр -- Сампсон, раздравший челюсть льва,
Великан между великими;
А Суворов -- меч отечества,
Затемнивший славой подвигов
Александра, Карла, Цесаря;
А Кутузов -- щит отечества,
Мышцей крепкою, высокою
Сокрушивший тьмы и тысячи
Колесниц, коней и всадников
Так, как ветр великий севера
Истребляет пруги алчные,
Губит жабы ядовитые,
Из гнилых болот излезшие
И на нивах воссмердевшие;
А Платов, который так, как волхв,
Серым волком рыщет по лесу,
Сизым орлом по поднебесью,
Щукой зоркой по реке плывет
И в единый миг и там, и здесь
Колет, гонит и в полон берет!
Выбирай, соображай, твори!
Много славы, много трудностей.
Слава ценится опасностью,
Одоленными препятствами.
В колыбели сын Юпитеров
Задушил змей черных зависти,
Но зато Иракл на небо взят;
И тебе, орел поэзии,
Подле Грея, подле Томсона
Место на небе готовится!
7 января 1813
108. К ЕК<АТЕРИНЕ> АФ<АНАСЬЕВНЕ> П<РОТАСОВ>ОЙ
ПРИ ОТЪЕЗДЕ ИЗ ЕЕ ДЕРЕВНИ 31 ЯНВАРЯ
Итак, оставить сей гостеприимный кров,
Где снова с тишиной и радостью дружился
И с каждым днем добрей и лучше становился!
Нося из края в край отеческих богов,
Скитался долго я, как странник бесприютный,
Далёко от родных, от милых, от друзей,
Встречал холодный взгляд, холодных лишь людей
И, перестав уже погоды ждать попутной,
Вздремал под бурей бед унывшею душой,
Когда, несытая разлукою одной,
Судьба из малого любезного мне круга
В бою похитила еще героя-друга,
Незалеченные открылись раны вновь --
И друга прежнего жестокая утрата,
И смерть во цвете лет любезнейшего брата,
И в гробе матери нежнейшая любовь!..
Вотще мой кликал глас, мои искали взоры
Необходимыя утехи и подпоры!
Но сердце привело к обители твоей...
В Жуковском обнял я утраченных друзей
И спутников живых, рассеянных судьбою, --
В нем был соединен весь мир мой предо мною.
Пространство, время, смерть исчезли в сладкий час!
Мы испытания минувшие забыли,
Биение сердец приветствовало нас,
И слезы лишь одне в восторге говорили!
О, радость полная превыше бед моих!
Я поспешал сюда в объятья только брата,
И что же? -- Я нашел твой дом семьей родных!
И месяц радостей за год скорбей заплата!
И быстро по цветам сей месяц пробежал
В неизмеримую пучину лет и веков!
И своенравный рок стезю мне указал
Из мира ангелов в мир низкий человеков...
Удел мой -- находить в сем мире и терять,
И чаще грустью смех, чем смехом грусть сменять.
Простите, милые! В какой бы край судьбами
Отброшен ни был я -- всё буду сердцем с вами!
К вам, к вам, под тихий кров, растерзанной душой!..
Рассеешься ли ты, тумана мрак ужасный?
Приветный солнца луч блеснет ли надо мной?
Дождусь ли я тебя, возврата день прекрасный?
И скоро ль положу дорожный посох свой?..
<1814>
109. ПОСЛАНИЕКС. С. УВАРОВУ
Муз благодатных славный любимец, владеющий лирой,
Даром языков и грифелем Клии, Уваров! постыдно
Великолепный российский язык, сладкозвучный и гибкий,
Сделать рабом французской поэзии жалкой, нескладной,
Рифмой одной отличенной от прозы. Не нам пресмыкаться!
Льзя ль позабыть, что законные мы наследники греков?
Нам с православием вместе науки они завещали --
И сохраним в чистоте наследное наше богатство!
Усыновим богатый и полный Гомеров гексаметр,
Разнообразнейший всех стихотворных древних размеров!
Как невозможно в одежду младенца одеть великана,
Углем и мелом сходно списать картину Вернета,
Или Моца?ртов сонат рассказать в простом разговоре,
Так невозможно александрийским стихом однозвучным
В ходе, в падении стоп, в пресеченьи стиха, в сочетаньи
Рифм, одинаким в течение целой пространной поэмы,
Часто из нескольких песен и тысяч стихов состоящей,
Выразить с тою же верностью, смелой в рисовке, в смешеньи
Света и тени, и с тою же яркостью в красках, всю силу
Чувств, всю возвышенность мыслей и блеск, которыми каждый
Стих Илиады и каждый стих Энеиды сияет.
Вспомни, Уваров! что пишет Вольтер к китайскому хану:
Острый старик насмехается едко над варварским, странным
Правилом их стихотворным, которое требует строго
Двух шестистопных стихов и друг подле друга стоящих.
Ежели верить Вольтеру: одна стихов половина
Служит для смысла, другая же вечно только для рифмы,
Так что легко, ничего в существе не теряя, французам
Можно во всякой поэме стихов половину убавить.
Участь русской державы и русской словесности сходны:
Долго владычество чуждое Русь ярмом тяготило!
Нас, несогласных, татары, быстро нахлынув, пленили;
Россы, оковы татар разорвав, их самих оковали.
Нам, не радевшим о чести народной, о славе престола,
Дали сарматы царя и красной Москвой овладели.
Иго сарматское сбросили мы; но, приняв от французов
Моды и образ их мыслей, снова стали рабами.
Галлы, тяжелую цепь наложа на поэзию нашу,
Видя, что мы отступили от древних обычаев русских,
Дать и царя своего и уставы свои возмечтали...
Но орел встрепенулся, расторгнул железные путы,
Крикнул германским орлам знакомым им голосом славы
И, распустив могучие крылья, стал над Парижем.
Наши поэты среднего века с умом и талантом:
Славный князь Кантемир, Феофан, Симеон и Буслаев
Правилам польской поэзии, с нашею столько несродной,
Русский, способный ко всем измененьям, язык добровольно
Поработили. И сам Ломоносов своею чредою
Дань заплатил предрассудкам и мнению века
Преобразитель словесности нашей пишет, об ней рассуждая,
Что велелепнейшим метром, и звучным и самым способным
Выразить скорость и тихость и страсти движенья, считает
Он анапесты с ямбами. Но увлеченный примером
Немцев, которых словесность была тогда в колыбели,
Больше -- примером французов, дал преимущество ямбам,
И в Петриаде своей подражает поэме Вольтера.
Тщетно полезный муж Тредьяковский желал в Телемахе
Истинный путь проложить российской эпической музе:
Многоученый, он не имел дарований и вкуса,
Нужных вводителю новой системы и новых законов.
И Ломоносова гений, увенчанный лавром победы,
Ямб освятил и заставил признать эпическим метром.
И Херасков повлекся за ним -- слепой подражатель.
И отважный Петров не посмел изобресть в Энеиде
Нового, больше поэме приличного стопосложенья!
И стихотворец, рожденный с талантом, Костров в Илиаде
Ямб утомительный выбрал своим стихотворным размером!
Сам подражатель Кострова, Гнедич уж несколько песен
Переложил шестистопными русскими ямбами с рифмой.
И восхищенный Вергилием и ослепленный Делилем,
Юноша дерзкий, я перевел половину Георгик,
Мысля, что рифмой и новым и лучшим размером украсил
Песни Вергилия, коим в сладости нету подобных.
Честь и слава тебе, Уваров, славный питомец
Эллинских муз и германских! Ты, испытательно вникнув
В стопосложение греков, римлян, славян и германцев,
Первый ясно увидел несовершенство, и вместе
Способ исправить наш героический стих, подражая
Умным германцам, сбросившим иго рифмы гремушки,
Освободившим слух свой от стука ямбов тяжелых.
Я устыдился, бросил в камин свое земледелье;
Начал поэму сию и новым, и, сколько возможно
Мне было, к метру латинскому самым ближайшим размером.
В самом деле, сличая ямб всегда одновидный
С разнообразным и звучным гексаметром, вижу в последнем
Больше, чем тридцать колен, перекатов в тоны из тонов:
Можно возвысить свой стих и понизить; быстро промчаться
Вихрем, кружащим с свистом и шумом по воздуху листья;
Серной скакать с скалы на скалу, с камня на камень,
Тихо ступать ступень с ступени по лестнице звуков.
Пусть говорят галломаны, что мы не имеем спондеев!
Мы их найдем, исчисляя подробно деяния россов:
Галл, перс, прусс, хин, швед, венгр, турок, сармат и саксонец,--
Всех победили мы, всех мы спасли и всех охраняем.
Мы их найдем, исчисляя прекрасные свойства монарха.
Царь Александр щедр, мудр, храбр, тверд, быстр, скромен и сметлив.
Хочешь ли видеть поле сраженья: пыль, дым, огнь, гром,
Щит в щит, меч в меч, ядры жужжат, и лопают бомбы,
Сгрянулись рати, брань закипела -- и кровь полилася.
Хочешь ли видеть мирное поле под жатвой богатой,
Слышать в гумне на току бой в лад цепов молотящих:
Здесь сквозь доски пила визжит, зацепляясь зубами;
Тут ковачи раз в раз бьют сталь, стуча молотами;
Там раздается лай псов по мхам, по холмам, по долинам.
Грянул перун -- и громкое эхо кругом прокатилось;
Свистнул порывистый ветр, буграми вздулося море,
Хлябь ревет и клокочет, огромные волны хлебещут,
Ребра трещат в корабле и скрипят натручены скрепы.
Руль раздроблен, и внезапно вал, на корабль набежавший,
Перевернув его трижды, стремглав сшиб кормчего в бездну.
Вот, Уваров! гекзаметр, которому дать не желают
В русской империи права гражданства, законного права!
Я не дивлюся нимало, что есть на святой Руси странные люди,
Люди, которых упрямство ничем не преклонное губит:
Знают они, что в осьмнадцать годов текущего века
Русское царство в искусствах, в науках, в силе и славе,
Как исполин, на столетие целое смело шагнуло;
Но из упрямства на прежнем старом месте остались,
Смотрят на вещи с той точки, с которой полвека смотрели,
Верить никак не хотят, что время и опыт открыли
Многое в ходе, в сложеньи вселенныя бывшее тайной;
Мыслят, что всякая новость в правленьи, в науках, в искусствах
Гибель и веры и нравов и царства ведет за собою.
Проклят, по мнению их, всяк тот, кто, древних читая,
Вздумает ввесть в поэзию нашу новые метры --
Он прослывет нечестивцем, не знающим бога и правды.
Но признаюсь пред тобой: с удивлением слышу, что те же
С<перанский> (см. примеч. 61) был сыном сельского священника. Человек передовых взглядов, Сперанский своими проектами буржуазных реформ возбудил ненависть реакционных кругов. 17 марта 1812 г. был отрешен от всех должностей и отправлен в ссылку. Возвращенный в 1816 г, он в дальнейшем капитулировал перед реакцией.
МинихБ.-X, граф (1683--1767) -- государственный деятель и полководец, главнокомандующий в турецком походе (1738--1739)
Румянцев-- см. примеч. 18. Орлов-Чесменский А. Г., граф (1737--1807) -- командующий русским флотом в ряде морских сражений, победитель в Чесменской битве (1770).
РепнинH. В. (1734--1801) -- приближенный Павла I, полководец и дипломат, участник двух турецких кампаний.
103. BE, 1812, ч. 66, No 21-22, с. 17. Построение стихотворения обнаруживает его зависимость от "Послания к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке" Д. И. Фонвизина.
Экстракт-- извлечение из дела, форма деловой судебной бумаги.
КогдабыКривотолки т. д. -- намек на ситуацию, изображенную в комедии В. В. Капниста "Ябеда" (у Капниста -- Кривосуд).
Грамотаовольностидворян-- указ 1762 г., закреплявший сословные привилегии дворянства. Текст Воейкова намекает на реплику героини "Недоросля" Простаковой, истолковывавшей этот указ как оправдание произвола.
ПедантаКолбертомзовутвстихахпоэт. Намек на собственное послание к M. M. Сперанскому.
Разбойникапризналвладыкоймир. Речь идет о Тильзитском мире.
Гдевсёнаоткупуи т. д. Стихи перефразированы в 1815 г. Пушкиным в послании "Лицинию":
Где всё на откупе: законы, правота,
И жены, и мужья, и честь, и красота.
Ссмиреннойхарею-- цитата из стихотворения Д. И. Фонвизина "Лисица казнодей".
Гдеибез "абие"словмногобестолковых-- выпад против карамзинистов, боровшихся с употреблением архаической лексики. Клопшток Ф.-Г. (1724--1803) -- немецкий поэт, автор "Мессиады", высоко почитался в масонских кругах. Традиция почитания Ктопштока развивалась поэтами "Беседы".
Жан-ЖакРуссо, Платонупомянуты как философы моралисты, стремившиеся укрепить моральные принципы современников.
Цицеронимеется в виду как автор книги "Об обязанностях".
105. BE, 1813, No 11-12, с. 176.
Сынтвой-- Александр I.
Сейлютыйкрокодил, короныпохититель-- Наполеон I.
Задунайский-- см. примеч. 18.
Крымский-- Потемкин Г. А., князь Таврический (1739--1791).
Чесменский-- Орлов А. Г. (см. примеч. 102).
Смоленский-- Голенищев-Кутузов М. И., князь Смоленский (1745--1813).
Царицаскифская, рассеявперсияни т. д. Почерпнутые у античных историков данные о победах скифов над персами и гибели персидского царя Кира воспринимались в 1812 г. как параллель к современным событиям.
ОпустошительПерсеполяиТира-- Александр Македонский, завоевавший Азию. Эпизод обмена его послами и грамотами со скифами апокрифичен, восходит к хронографам XVII в.
Димитрий-- Дмитрий Донской (1350--1389), великий князь владимирский и московский, победил татар в Куликовской битве (1380).
КарлXII (1682--1718) -- шведский король.
Фридерик-- Фридрих II (см. примеч. 193), инициатор Семилетней войны (1756--1763).
СалтыковП. С. (1698--1772) -- главнокомандующий русской армией в Семилетнюю войну, победитель при Кунерсдорфе.
106. BE, 1813, No 9-10, с. 29. Написано во время пребывания Воейкова в действующей армии. Возможно, предназначалось для отдельной публикации в походной типографии.
Сеннахериб-- здесь: Наполеон.
Гершель-- см. примеч. 9.
107. BE, 1813, No 5-6, с. 26.
ЛагарпЖ.-Ф. (1739--1803) -- французский критик и теоретик литературы.
Топишьвчашубелыйярыйвоски т. д. -- пересказ отрывка из баллады Жуковского "Светлана". Речь идет о гаданьях на крещенье.
ГетеИ.-В. (1749--1832),
БюргерГ.-А. (1747--1794) упоминаются как авторы баллад, предшественники Жуковского-"балладника".
Альбан-- Альбани Ф. (1578--1660), итальянский художник.
Напишичетыречастидня, Напишичетыревремени. Призыв обратиться к тематике Делиля (см. примеч. 250) и Томсона (см. примеч. 21). Позже сам Воейков опубликовал перевод "Четырех возрастов человеческих" из поэмы Делиля "Воображение" ("Полярная звезда", 1824, с. 52) и "Четырех времен года" из поэмы Делиля "Сельский житель" ("Новости литературы", 1824, No 16, с. 110).
ВиландХ.-М. (1733--1813) -- немецкий поэт, автор сказочной эпопеи "Оберон".
Ариост-- Ариосто Л. (1474--1553), итальянский поэт, автор поэмы "Неистовый Роланд".
Баян-- упомянутый в "Слове о полку Игореве" древнерусский певец.
СвятославИгоревич (942--972) -- киевский князь.
Добрыня-- новгородский посадник, персонаж былинного эпоса.
Владимир -- русскосолнышко-- Владимир Святославич (ум. 1015) киевский князь, в былинах выступает под именем Владимира Красно: Солнышко.
Готфред-- Готфрид Бульонский (ок. 1060--1100), один из центральных персонажей цикла легенд о первом крестовом походе.
ВеликийКарл(742--814) -- франкский король, затем император, герой многих панегирических произведений и народных легенд.
Димитрий -- басурмановбич-- см. примеч. 105.
Петр -- Сампсон, разорившийчелюстьльва. Библейский рассказ о богатыре Самсоне, победившем льва, еще в литературе петровской эпохи получил аллегорическое толкование благодаря наличию в шведском гербе геральдического льва.
ПлатовМ. И. (1751--1818) -- атаман донских казаков, прославился в Отечественную войну 1812 г.
А. Платов, которыйтак, какволхви т. д. -- вольная цитата из "Слова о полку Игореве".
СынЮпитеров-- Геракл.
ГрейТ. (1716--1771) -- английский поэт-элегик, автор элегии "Сельское кладбище", перевод которой был первым получившим известность стихотворением Жуковского.
108. BE, 1814, No 5, с. 33. Адресат -- Протасова (урожд. Бунина) Е. А. (ум. 1848), мать будущей жены Воейкова А. А. Протасовой.
Вбоюпохитилаещегероя-друга. Имеется в виду А. С. Кайсаров.
Идругапрежнего-- Андрея Тургенева.
Исмертьвоцветелетлюбезнейшегобрата. Брат Воейкова погиб от ран, полученных при взятии Парижа.
109. BE, 1819, No 5, с. 15.
УваровС. С. (1786--1855) -- член "Арзамаса", приятель Жуковского и Батюшкова, впоследствии президент Академии наук, министр народного просвещения. Уваров владел древними языками, в 1812 г. написал работу "Essai sur les Mysteres d'Eleuses" ("Очерк об Элевзинских таинствах"). Послание Воейкова является откликом на полемику между Уваровым и В. В. Капнистом по поводу гекзаметрического перевода "Илиады" Гнедичем (ЧвБ, кн. 13, 17). Уваров выступал как теоретик и защитник русского гекзаметра (см. также: В. В. Капнист, Собр. соч., т. 2, М.--Л., 1960, с. 186, 196 и сл.). Стихотворение Воейкова не понравилось П. А. Вяземскому, скептически относившемуся к идее русского гекзаметра (см.: ОА, с. 419).
Вернет -- Верне К.-Ж. (1714--1789), французский живописец.
ПишетВольтерккитайскомухануи т. д. Имеется в виду стихотворение Вольтера "Epitre au Roi de la Chine", которое цитирует Уваров в первом письме к Капнисту (см.: ЧвБ, кн. 13, с. 63).
Далисарматыцаряи т. д. Имеется в виду польская интервенция и царствование Лжедимитрия I (1605--1606).
КантемирА. Д. (1708--1774),
ФеофанПрокопович (1681--1736),
СимеонПолоцкий (1629--1680),
БуслаевП. (ум. до 1755) писали силлабическими стихами, перенесенными на русскую почву из польской поэзии.
Анапестысямбами. О размере, "из ямбов и анапестов смешанном", Ломоносов говорит в "Письме о правилах российского стихотворства".
ПоэмаВольтера-- "Генриада".
ПолезныймужТредьяковский. Признание ученых заслуг Тредиаковского полемично к позиции "Арзамаса", где он не без основания считался духовным отцом "беседчиков".
Телемах-- поэма Тредиаковского "Телемахида".
ИХерасковповлексязаним-- имеются в виду поэмы M. M. Хераскова "Россиада" и "Владимир Возрожденный" (см. примеч. 93).
ПетровВ. П. (1736--1799) -- поэт, переводчик "Энеиды" Вергилия.
КостровЕ. И. (ок. 1755--1796) -- поэт, перевел александрийскими стихами "Илиаду" Гомера.
ГнедичН. И. (1784--1833) -- поэт, перевел александрийским стихом как продолжение работы Кострова песни 7 и 8 "Илиады".
ОслепленныйДелилем. Перевод "Садов" Делиля (см. примеч. 250), печатавшийся сначала в BE, вышел в 1816 г.
ЯперевелполовинуГеоргик и т. д. Гекзаметрические переводы "Георгик" Вергилия напечатаны: BE, 1814, No 7, с. 204; 1815, No 10, с. 241; 1816, No 9, с. 3; No 10, с. 8; No 11, с. 169. Отрывок из "Энеиды", переведенный гекзаметром, опубликован в BE, 1817, No 7, с. 161.
ПодражаяУмнымгерманцам. Уваров говорит, что немецкие писатели "счастливым своим трудолюбием дошли уже до того, что имеют весьма правильный гекзаметр".
Мынеимеемспондеев. Спондей -- двусложная стопа, где оба слога ударные. Капнист считал, что "русский язык спондеями весьма скуден" (ЧвБ., кн. 17, с. 21).
110. СО, 1821, ч. 68, с. 180.
ДавыдовД. В. (1784--1839) -- поэт, партизан, герой Отечественной войны 1812 г.
НарозовуюцепьТыпроменялсвободу. Речь идет о женитьбе Давыдова в 1819 г.
Буянов-- герой поэмы В. Л. Пушкина "Опасный сосед".
Гервасияда. Имя Гервасий в конце XVIII -- нач. XIX в. употреблялось только в духовной среде. Сочетание его с суффиксом, содержащим "героическую" в жанровом отношении характеристику текста, производило комический эффект. Объектом насмешки служит не какое-либо конкретное произведение, а жанр классицистического эпоса как таковой.
ПевецРусланов-- Пушкин.
БюффонЖ.-Л.-Л. (1707--1788) -- французский естествоиспытатель, литературный стиль его считался образцовым.
Руссо-- см. примеч. 61.
КампеИ.-Г. (1746--1818) -- немецкий писатель, автор популярных книг для детей.
Фенелон-- см. примеч. 93.
Локк -- см. примеч. 11.
ШольеГ.-А. (1636--1720) -- французский поэт, культивировал легкую поэзию гедонистического содержания.
ЗлатоустИоанн (673--754) -- церковный писатель, считался образцом красноречия.
Ветрана-- героиня сказки Дмитриева "Причудница".
Пролаз-- имя обманутого мужа в сказке Дмитриева "Модная жена".
111. Печ. впервые по автографу ГПБ.
АннаПетровишна-- Зонтаг А. П. (урожд. Юшкова, 1785--1864), родственница жены Воейкова А. А. Воейковой (урожд. Протасовой).
Каменныймост-- мост в центре Дерпта, через который проходила граница территории университета.
Сорочинадолгополая-- ироническое название семинаристов.
К<арло> Горынович-- муж А. П. Зонтаг, Егор Васильевич.
Л<авр>овН. (род. 1803),
ЕнкоП. (род. 1800),
Б<рок> Ф. (1799--1839),
ШемиотС. (род. 1799),
ВиламовИ. Г. (1802--1822),
ГолицынВ., князь (1801--1884),
ПетерсонА. П. (1800--1890) -- студенты Дерптского университета.
А<ндеркас> Ф.-В. -- профессор Дерптского университета.
РогаточкаРижская-- застава в Рижских воротах, через которые выезжали из города, направляясь в Псков.
Условныесокращения, принятыевпримечаниях
Аксаков -- С. Т. Аксаков, Собр. соч., тт. 1--4, М., 1955--1956.
Арзамас -- "Арзамас и арзамасские протоколы", Л., 1933.
БАН -- Библиотека Академии наук.
Батюшков -- К. Н. Батюшков, Сочинения, тт. 1--3, СПб., 1885--1887.
БГ -- "Беседующий гражданин".
БЛ -- Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина.
BE -- "Вестник Европы".
ГПБ -- Рукописный отдел Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина.
ДВ -- "Драматический вестник".
Десницкий -- В. Десницкий, Избранные статьи по русской литературе XVIII--XIX вв., М.--Л., 1958.
ДЖ -- "Дамский журнал".
Досуги -- Н. Грамматин, Досуги, кн. 1, СПб., 1811.
ДП -- "Друг просвещения".
ДЮ -- "Друг юношества".
Жихарев -- С. П. Жихарев, Записки современника, М.--Л., 1955.
ЖПЛЗЧ -- "Журнал приятного, любопытного и забавного чтения".
ЖРС -- "Журнал российской словесности".
ЗС -- "Зеркало света".
ИВ -- "Исторический вестник".
Иртыш -- "Иртыш, превращающийся в Иппокрену".
ЛА -- "Литературный архив", т. 1, М.--Л., 1938.
ЛН -- "Литературное наследство".
ЛОИИ--Ленинградское отделение Института истории АН СССР.
ЛТХ -- "Лирические творения графа Хвостова", СПб., 1810.
РП -- "Рассвет полночи, или Созерцание славы, торжества и мудрости порфироносных, браноносных и мирных героев России с последованием дидактических, эротических и других разного рода в стихах и прозе опытов Семена Боброва", чч. 1--4, СПб., 1804.
PC -- "Русская старина".
С -- "Современник".
Сатиры -- "Сатиры, послания и другие мелкие стихотворения Михаила Милонова", СПб., 1819.
СВ -- "Северный вестник".
СГ -- "Сочинения Сергея Глинки", ч. 4, M., 1817.
СВЛ -- "Сочинения В. Пушкина", СПб., 1822.
СиП -- Ф. Ф. Иванов, Сочинения и переводы, ч. 1, М., 1824.
СКШ -- "Сочинения князя Шаликова", чч. 1, 2, М., 1819.
СНГ -- "Стихотворения H. Грамматина", чч. 1, 2, СПб., 1829.
СНСПС -- "Собрание некоторых сочинений, подражаний и переводов Па<нкратия> Сум<ароков>а", чч. 1, 2, М., 1799--1808.
СО -- "Сын отечества".
Собеседник -- "Собеседник любителей российского слова".
СПВ -- "Санкт-Петербургский вестник".
СПГК -- "Стихотворения П. И. Голенищева Кутузова", чч. 1--3, М., 1803--1804.
СРС -- "Собрание русских стихотворений, взятых из сочинении лучших стихотворцев российских и из многих русских журналов, изданное Василием Жуковским", чч. 1--6, М., 1810--1815.
ССАБ -- "Собрание стихотворений Анны Буниной", чч. 1--3, СПб., 1819--1821.
ССлПС -- "Собрание сочинений и переводов в стихах С. Тучкова", М., 1797.
ССиПТ -- "Собрание сочинений и переводов С. Тучкова", чч. 1--4, СПб., 1816-1817.
ССШ -- "Собрание сочинений и переводов С. А. Шишкова", чч. 1--17, СПб., 1818--1839.
СШ -- "Стихотворения H. M. Шатрова", чч. 1--3, СПб., 1831.
ТГУ -- Тартуский государственный университет.
ТОЛРС -- "Труды Общества любителей российской словесности".
УЗ -- "Утренняя заря", труды воспитанников университетского благородного пансиона.
X 1 -- "Полное собрание стихотворений графа Хвостова", чч. 1--4, СПб., 1817--1818.
X 2 --То же, изд 2, тт. 1--5, СПб., 1821--1827.
X 3 -- То же, изд 3, тт. 1--8, СПб., 1818--1834.
ЦГ -- П. И. Шаликов, Цветы граций, М., 1802.
ЦГАЛИ -- Центральный государственный архив литературы и искусства.
ЦГИАЛ -- Центральный государственный исторический архив (Ленинград).
ЧвБ -- "Чтения в Беседе любителей русского слова".
Шишков Записки -- А. С. Шишков, Записки, мнения и переписка, тт. 1--2, Берлин -- Прага, 1870.