Виноградов Павел Гаврилович
Кальвин и Женева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Кальвинъ и Женева.

(Р. Випперъ: "Церковь и государство въ Женевѣ XVI вѣка въ эпоху кальвинизма". Москва, 1894 г.).

   Реформація и борьба съ реформаціей въ значительной степени опредѣлили судьбу европейскихъ народовъ. Если исторія лютеранства раскрываетъ намъ побужденія къ разрыву съ Римомъ, то кальвинизмъ особенно интересенъ для оцѣнки послѣдствій разрыва; если на лютеранствѣ лежитъ печать нѣмецкаго быта, то кальвинизмъ является вкладомъ романскихъ народностей въ исторію протестантизма. Долгое время эти явленія изучались съ вѣроисповѣдной точки зрѣнія присяжными богословами, которые писали апологіи и обличенія. Мало-по-малу историческая наука захватила реформацію въ свое вѣдѣніе и вниманіе историковъ остановилось сначала на ярко освѣщенныхъ вершинахъ -- на руководящихъ мыслителяхъ и дѣятеляхъ. Въ особенности естественно было сосредоточить изслѣдованіе на Кальвинѣ, который своею неумолимою логикой, цензорскимъ нравомъ и желѣзною волей оказалъ такое сильное вліяніе на протестантскую общину въ Женевѣ. Замѣчательная работа Камишульте прямо озаглавлена: Іоаннъ Кальвинъ, его церковь и его государство въ Женевѣ. Болѣе обстоятельное знакомство съ источниками и болѣе широкое изученіе предмета показали, однако, что при возникновеніи кальвинизма приходится считаться и съ другимъ факторомъ. Женева не была мертвымъ матеріаломъ, которому реформаторъ властенъ былъ придать любую форму: городскія учрежденія и партіи, взгляды и убѣжденія въ городскомъ обществѣ оказали также свою долю движенія, и весьма значительную. Для женевца Роже ранняя исторія кальвинизма есть, прежде всего, Исторія женевскаго народа.
   Г. Випперъ примыкаетъ къ Роже въ своихъ изслѣдованіяхъ, по двигаетъ дѣло значительно впередъ. Онъ даетъ не равномѣрный и какъ бы лѣтописный разсказъ женевскихъ событій, а разбираетъ самымъ основательнымъ образомъ вопросъ объ отношеніяхъ церкви къ государству. Главная его заслуга въ томъ, что онъ прослѣдилъ генезизъ и колебанія церковной программы Кальвина подъ давленіемъ женевской обстановки. Къ сожалѣнію, авторъ не заботится о доступности и округленности изложенія. Онъ пишетъ для спеціалистовъ и предполагаетъ извѣстнымъ содержаніе цѣлаго ряда сочиненій; онъ обыкновенно начинаетъ тамъ, гдѣ Камишульте, Роже и другіе оставили пробѣлы или пришли къ невѣрнымъ заключеніямъ. Эта манера затрудняетъ знакомство съ книгой, которая заслуживаетъ большой похвалы, какъ результатъ упорнаго труда и искуснаго изслѣдованія.
   Сочиненіе открывается характеристикой политическаго развитія Женевы до реформаціи. Подъ вліяніемъ борьбы съ графомъ Савойскимъ и епископомъ въ городѣ вырабатывается олигархія небольшого числа семействъ, которыя занимаютъ совѣты и весьма "авторитарно" относятся къ остальному населенію. Сложившееся такимъ образомъ сильное правительство руководитъ Женевой и въ эпоху принятія реформаціи. Послѣдняя, какъ и повсюду въ Швейцаріи, не имѣетъ характера стихійнаго движенія, а совершается въ значительной степени подъ командой магистрата. Разсмотрѣвъ положеніе Женевы и отмѣтивъ руководящую роль магистрата въ свѣтскихъ и церковныхъ дѣлахъ, какъ самую характерную черту женевскаго строя, авторъ переходитъ къ Кальвину и дѣлаетъ очеркъ его умственнаго развитія.
   Въ качествѣ протестанта, Кальвинъ выступилъ съ работами по догматическому богословію и сначала стоялъ вдали отъ практической борьбы. Первое изданіе Наставленія въ христіанской вѣрѣ посвящено почти исключительно догматическимъ вопросамъ; устройство церкви и ея отношенія къ государству едва намѣчены. Во всякомъ случаѣ, не можетъ быть рѣчи о теократическомъ идеалѣ или о революціонной теоріи въ смыслѣ позднѣйшихъ гугенотовъ. Кальвинъ требуетъ повиновенія властямъ, и если допускаетъ исключенія въ тѣхъ случаяхъ, когда повелѣнія противорѣчатъ религіи, то имѣетъ въ виду лишь пассивное сопротивленіе. По мнѣнію автора, знаменитое ученіе о предопредѣленіи не могло имѣть вліянія на образованіе теократіи, потому что оно послѣдовательно приводитъ къ фатализму и противорѣчитъ идеѣ воспитывающей и руководящей церкви.
   Кальвинъ былъ впервые поставленъ лицомъ къ лицу съ организаціонными задачами благодаря приглашенію женевскаго магистрата заняться вмѣстѣ съ Фарелемъ и другими пасторами устройствомъ протестантскаго богопочитанія. Основная мысль проекта Кальвина состояла въ томъ, чтобы поставить церковную общину независимо отъ магистрата, передать въ ней власть пасторамъ, оградить ее правомъ отлученія негодныхъ членовъ. Эта попытка расходилась съ устройствомъ швейцарскихъ церквей по плану Цвингли, въ основаніи котораго лежало верховенство магистрата въ церковныхъ дѣлахъ {Для послѣдователей Цвингли -- senatus ecclesia est.}.
   Притязанія реформатора показались слишкомъ значительными: Кальвинъ оставилъ Женеву и вернулся лишь по вторичному приглашенію въ 1541 г Компромиссъ выразился ордонансами 1541 года: пасторы были соединены въ конгрегацію; нравственная дисциплина и церковное благоустройство были изъяты изъ вѣдѣнія магистрата и переданы спеціальному церковному учрежденію, консисторіи,-- въ этомъ взяли верхъ идеи Кальвина. Но магистратъ провелъ существенныя поправки въ планѣ реформатора, чтобы обезпечить себѣ рѣшающій голосъ при назначеніи старѣйшинъ -- свѣтскихъ засѣдателей консисторіи, и контроль за примѣненіемъ принудительныхъ мѣръ. Ордонансамъ 1541 г. соотвѣтствуетъ переработка Наставленія въ 1543 году, причемъ, однако, Наставленіе подчеркиваетъ какъ разъ тѣ пункты, которые въ ордонансахъ были урѣзаны магистратомъ. Сравнительно съ прежними изданіями заново составлена обширная глава о церковномъ устройствѣ, которая имѣетъ цѣлью возвеличить священническій санъ и сдѣлать его независимымъ отъ свѣтской власти. Пастыри не должны назначаться свѣтскими властями; въ основѣ избранія лежитъ непосредственно выраженная народная воля, независимая отъ правительства. Такимъ образомъ получается какъ бы дуализмъ въ общественномъ строѣ. По отношенію къ преступникамъ и порочнымъ церковь и государство одинаково призваны дѣйствовать, но способы ихъ воздѣйствія различны. Магистратъ ограничивается внѣшнимъ наказаніемъ; церковь требуетъ полнаго раскаянія и публичнаго его выраженія. Свѣтская власть никоимъ образомъ ее можетъ замѣнить церкви въ этой роли, тѣмъ болѣе, что по временамъ сама должна бываетъ подвергнуться наказаніямъ. Защищая свои взгляды отъ Писанія и церковной исторіи, Кальвинъ опирается не столько на Евангеліе, сколько на Ветхій Завѣтъ и порядки властной церкви IV вѣка.
   На практикѣ дуализмъ властей смягчался тѣмъ, что личное вліяніе Кальвина и пасторовъ было значительно въ свѣтскихъ учрежденіяхъ. Консисторія и магистратъ наперерывъ заботятся о нравственномъ и религіозномъ воспитаніи женевскихъ гражданъ, наперерывъ наказываютъ за распущенность, легкомысліе, неосторожныя выраженія. Но конкурренція двухъ властей все-таки даетъ себя чувствовать, а въ концѣ сороковыхъ годовъ дѣло доходитъ до открытой борьбы. Въ это время организуется вокругъ Перрэна партія, которую Кальвинъ называетъ "либертинами", но которая, въ дѣйствительности, представляла швейцарскую, цвингліанскую точку зрѣнія,-- отдавала высшее руководство церковными дѣлами свѣтской власти. Безъ сомнѣнія, она опиралась на раздраженіе коренныхъ женевцевъ противъ тягостной системы доносовъ и каръ, усвоенной Кальвиномъ и консисторіей. Подъ вліяніемъ перрэнистовъ совѣтъ пятидесяти и совѣтъ двухъ сотъ ограничиваютъ консисторію, ставятъ ей навидъ ея произволъ и излишній ригоризмъ, отмѣняютъ ея рѣшенія, оспариваютъ ея право безконтрольнаго отлученія отъ церкви, стараются стѣснить обычай пасторовъ, критиковать и порицать дѣйствія властей съ церковной каѳедры. Одно время (1547--1555 г.) Кальвинъ и его церковь были поставлены въ оборонительное положеніе и съ трудомъ защищались отъ правительственной олигархіи. Два обстоятельства дали имъ, въ концѣ-концовъ, перевѣсъ противъ перрэнистовъ, и оба связаны съ международнымъ значеніемъ, которое получила Женева, благодаря кальвинизму. Процессъ Сервета привелъ въ болѣе тѣсному общенію между Женевой и остальными швейцарскими церквами; съ тѣхъ поръ швейцарскіе проповѣдники, ради общихъ интересовъ протестантизма, стали на сторону Кальвина въ женевскихъ спорахъ, хотя взгляды перрэнистовъ болѣе соотвѣтствовали цвингліанскому порядку. Въ 1555 г. произошелъ въ самой Женевѣ политическій кризисъ, вызванный наплывомъ французскихъ эмигрантовъ. Женевѣ приходилось выбирать между старымъ порядкомъ, за который стояли перрэнисты, и ролью столицы романскаго протестантизма, которая привлекала множество иностранцевъ. Перрэнисты погибли оттого, что попытались стать на дорогѣ этого движенія; но хотя въ ихъ процессѣ значились лишь политическія обвиненія, ихъ паденіе было, конечно, тріумфомъ для Кальвина и его церкви.
   Положеніе Кальвина совершенно измѣнилось; его злѣйшіе враги были казнены ила изгнаны; ихъ замѣнили его ученики; французскіе эмигранты получили доступъ къ должностямъ. Женева окончательно становится священнымъ городомъ (ἱερα'πολις), Іерусалимомъ романскаго протестантизма Кальвинъ проводитъ въ 1561 году рядъ измѣненій въ устройствѣ церкви, которыя приближаютъ ее къ программѣ 1543 года. Надзоръ консисторіи за поступками и мнѣніями достигаетъ крайняго развитія, захватываетъ самые ничтожные факты. Нѣкто Левассеръ, напримѣръ, покупалъ вино и въ раздраженіи выплеснулъ его на землю, потому что оно ему не понравилось, а продавецъ не хотѣлъ взять обратно товаръ; несмотря на сознаніе обвиняемаго, онъ осужденъ "на колѣняхъ молить пощады передъ Богомъ и судомъ". О наказаніяхъ за прелюбодѣяніе, роскошь и т. п. и говорить нечего. Характерно, что консисторія, освободившись отъ контроля свѣтскихъ властей, съ своей стороны вмѣшивается въ свѣтскія дѣла. Она зорко наблюдаетъ за всѣми видами роста и наживы: передъ ней проходятъ владѣльцы домовъ, назначившіе слишкомъ высокія цѣны за наемъ, врачи, берущіе много съ больныхъ, красильщики, устроившіе стачку. Она наблюдаетъ, чтобы не было въ городѣ бродягъ, занимается цензурой книгъ, подаетъ заявленія о всевозможныхъ техническихъ вопросахъ -- о рѣчахъ адвокатовъ, ночныхъ серенадахъ, костюмахъ погребальной прислуги. Побѣда Кальвина видоизмѣнила его первоначальную программу. "Согласная работа съ благочестивымъ магистратомъ, постановка религіозно-нравственныхъ вопросовъ на первый планъ, обращеніе къ духовенству тамъ, гдѣ такъ или иначе были затронуты эти вопросы,-- все это совпадаетъ съ ветхозавѣтнымъ идеаломъ государства, въ которомъ цари направляются вдохновенными вѣстниками воли Божіей,-- идеаломъ, который вытѣснялъ другой оффиціально-протестантскій идеалъ ранней церкви, съ ея вынужденнымъ дуализмомъ".
   Любопытно, что эта перестановка силъ и взглядовъ отозвалась не столько на церковной теоріи Кальвина, которая осталась дуалистической, сколько на его полититической теоріи. Прежнее равнодушіе къ формамъ правленія замѣняется рѣшительнымъ предпочтеніемъ республики, и, притомъ, малой городской республики.
   Передъ глазами Кальвина контрастъ между "священнымъ" строемъ Женевы и гоненіемъ на протестантизмъ въ сосѣднихъ монархіяхъ. "Когда мы какъ бы ограждены крыльями Божьими и знаемъ, что Онъ ниспосылаетъ ангеловъ своихъ, чтобъ оберегать устройство народа или страны, гдѣ мы находимся, это (сознаніе) должно вселить мужество въ тѣхъ, среди кого Богъ создалъ какъ гнѣздо для вѣрныхъ, какъ мы это видимъ въ настоящее время въ Женевѣ но принятіи ею Евангелія". "Если бы какой-либо небольшой народецъ, повинующійся мало извѣстному и незначительному государю, имѣлъ могущественныхъ сосѣдей, надъ которыми повелѣвалъ бы властитель съ громкимъ именемъ, и если бы этотъ народецъ говорилъ: насколько почетнѣе слушаться блистательнаго государя, служить императору или королю Франціи, могущество которыхъ непобѣдимо!-- развѣ не заслуживало бы Божьяго наказанія такое увлеченіе? Вѣдь, чѣмъ могущественнѣе государи, тѣмъ тяжеле давятъ они народъ; они тогда дерзаютъ на все и во всемъ удовлетворяютъ неумѣреннымъ страстямъ. Имъ даже не извѣстна какая-либо сдержка ихъ могущества; наоборотъ, съ возростаніемъ силъ ростетъ произволъ". "Давая евреямъ великое преимущество передъ другими въ видѣ свободы выбора своихъ судей и начальниковъ, Богъ этимъ самымъ призналъ, что дѣлаетъ этотъ народъ избранникомъ своимъ; что онъ хочетъ поставить его въ наилучшія условія, далеко превосходящія то, что было у всѣхъ его сосѣдей, гдѣ были государи и цари и отсутствовала свобода". Развитіе этихъ взглядовъ и сношенія съ французскими протестантами, которыхъ все сильнѣе тѣснила католическая реакція, ставили Кальвина лицомъ къ лицу съ вопросомъ о сопротивленіи властямъ. Въ данномъ случаѣ онъ, однако, не выпутался изъ противорѣчій. Съ одной стороны, онъ настойчиво рекомендовалъ гугенотамъ пассивное сопротивленіе, съ другой -- мы находимъ у него такія выраженія: "Земные правители сами отрекаются отъ власти, когда возстаютъ противъ Бога; мало того, они недостойны считаться, людьми. Поэтому скорѣе должно наплевать на нихъ (sic: conspuere in ipsorum capita), чѣмъ оказывать имъ повиновеніе, разъ они такъ дерзки, что готовы лишить Бога Его права, какъ бы занять Его престолъ и, еслибъ они только могли, совлечь Его съ небесъ".
   При жизни Кальвина и нѣсколько времени послѣ его смерти поддерживалась напряженная религіозность Женевы и преобладаніе духовной власти. Мало-по-малу, однако, вліяніе пасторовъ стало ослабѣвать, небольшой кружокъ семействъ захватилъ въ свои руки правительственную власть, отстранилъ вѣче и совѣтъ 200 и возобновилъ политику перрэнистовъ относительно пасторовъ. Послѣдніе энергически протестовали, пользовались проповѣдями, чтобы нападать на дѣйствія правительства и требовать реформъ. Но они должны были съ грустью признать, что "Женева болѣе не Женева": они не въ состояніи была удержать въ своихъ рукахъ теократію, которая установилась до извѣстной степени въ послѣдніе годы Кальвина.
   Таковы главныя положенія, развитыя въ книгѣ г. Виппера. Ученость автора и его методическая подготовка проявляются и въ обиліи матеріаловъ, частью неизданныхъ, которыми онъ воспользовался, и въ критическомъ разборѣ источниковъ, и во внимательной оцѣнкѣ данныхъ при установленіи выводовъ. Даже краткое изложеніе главныхъ результатовъ показываетъ, насколько они существенны. Надо прибавить, что во многомъ они новы: развитіе Наставленія въ христіанской вѣрѣ по вопросамъ церковнаго устройства, смѣна направленій въ ученіи самого Кальвина, отраженіе фактическихъ условій на его политическихъ взглядахъ, постепенная разработка консисторской практики представляются въ сочиненіи нашего автора въ новомъ свѣтѣ. Возраженія должны естественно направиться противъ нѣсколько односторонней постановки предмета. По закону діалектическаго противорѣчія, новый изслѣдователь уменьшилъ роль факторовъ, которые преимущественно останавливали вниманіе до него, и преувеличилъ значеніе собственныхъ наблюденій. Его книга оперируетъ двумя главными величинами -- магистратомъ и Кальвиномъ, и, слѣдя за образованіемъ магистрата, за его наклонностью захватить руководство на манеръ цюрихскаго совѣта, г. Випперъ, какъ намъ кажется, передалъ не совсѣмъ правильно ранній ходъ женевской реформаціи. Онъ отвергаетъ описаніе Камишульте, который изображаетъ безпомощное состояніе женевскихъ совѣтовъ среди напиравшихъ протестантскихъ проповѣдниковъ и воинственныхъ католиковъ, между протестантскимъ Берномъ и католическимъ Фрейбургомъ. Нашъ авторъ готовъ признать за магистратомъ послѣдовательную и сознательную политику, свободную отъ полумѣръ, руководившую движеніемъ. Трудная задача! Не только разсказы монахини Жанны де-Жюси и проповѣдника Фромана, но самые протоколы малаго совѣта рисуютъ именно картину постепеннаго, стихійнаго проникновенія реформаціи въ женевскую долину. Сцена не обширна, драки горожанъ не наводятъ ужасъ цифрами мертвыхъ и раненыхъ, стихійная сила движенія болѣе нептуническая, чѣмъ вулканическая, если можно такъ выразиться. Тѣмъ не менѣе, потоки новыхъ взглядовъ и порядковъ прорываются никакъ не по винѣ магистрата, главная мысль котораго за все время -- твердить о единодушіи по образцу отцовъ. Даже рѣшительный диспутъ между приверженцами враждующихъ вѣроученій, хотя онъ совершается передъ властями, заканчивается не властями, а толпой. Магистратъ медлитъ высказаться, а толпа сама расправляется въ церквахъ.
   Не безъ односторонности составлена характеристика другой великой силы -- Кальвина. Не останавливаясь на мелочахъ -- на странномъ пропускѣ Аристотеля въ числѣ духовныхъ руководителей Кальвина, на попыткѣ выгородить реформатора изъ практической дѣятельности въ періодъ до его появленія въ Женевѣ, не могу не отмѣтить анализа его церковнаго ученія. Авторъ возражаетъ Камишульте, который предполагаетъ тѣсную идейную связь между отдѣльными положеніями кальвинизма и особенно настаиваетъ на громадномъ значеніи идеи предопредѣленія для церковнаго ригоризма, который выработался въ Женевѣ и другихъ кальвинистическихъ общинахъ. Въ томъ же родѣ, какъ и Камишульте, судило большинство ученыхъ. Г. Випперъ держится иного взгляда,-- нравственный ригоризмъ, по его мнѣнію, вытекаетъ въ значительной степени изъ порядковъ городской жизни, изъ привычки городскихъ правительствъ опекать гражданъ, наконецъ изъ священнической ревности, которая такъ же точно отличаетъ цвингліанцевъ, какъ и кальвинистовъ. Ученіе о предопредѣленіи теряетъ свою первостепенную важность,-- въ первомъ изданіи Наставленія даже слово "предопредѣленіе" не употреблено; притомъ, предопредѣленіе привело бы къ фатализму, а не къ строгой церковной дисциплинѣ; что можно признать -- это вліяніе на настроеніе, готовность "предопредѣленныхъ" неуклонно отстаивать свои вѣрованія, хотя бы противъ большинства и поставленныхъ закономъ властей.
   Едва ли автору удалось показать, что центральная идея кальвинизма имѣетъ второстепенное значеніе и что отъ нея можно отдѣлаться двумятремя замѣчаніями. Отъ самого Кальвина до его современныхъ англійскихъ и американскихъ послѣдователей, всѣ кальвинисты считали и считаютъ страшное ученіе о предопредѣленіи краеугольнымъ камнемъ своей вѣры. Слово "предопредѣленіе" не употреблено, но ученіе вполнѣ установлено въ первомъ изданіи Наставленія. Какимъ путемъ кальвинисты обходятъ фатализмъ, не трудно догадаться. Если всякій протестантъ признаетъ вѣру единственно необходимой для спасенія и тѣмъ не менѣе заботится и добрыхъ дѣлахъ, какъ послѣдствіяхъ вѣры, то кальвинисты приписываютъ Богу безусловное и произвольное предопредѣленіе, но ожидаютъ видѣть его послѣдствія въ людяхъ, въ ихъ вѣрѣ и поведеніи. Забота о вѣрѣ и поведеніи есть необходимое внѣшнее выраженіе предопредѣляющей благодати.
   Конечно, для того, чтобъ устранить возможныя противорѣчія и такъ сказать, перебросить мостъ между божественнымъ промысломъ и дѣятельностью отдѣльнаго человѣка, необходимы были мистическія допущенія, но безъ мистицизма не обходится ни одна религія. И особенно любопытно именно съ исторической точки зрѣнія, что крайнее протестантское направленіе, кальвинизмъ, сдѣлало попытку построить церковь на ученіи о предопредѣленіи
   Кальвинъ лично былъ проникнутъ необходимостью церковнаго авторитета и ужасался распаденія на секты и толки. Его первое протестантское сочиненіе (Psychopannychia) направлено не противъ католиковъ, а противъ анабаптистовъ, которые воображаютъ, что реформація раскрыла двери для всевозможныхъ мнѣній. Въ посвященіи Наставленія Франциску I онъ старается доказать, что протестанты не заслужили упрека въ религіозномъ анархизмѣ. На чемъ, однако, могъ реформаторъ вновь утвердить распавшееся церковное зданіе, что давало ему право вновь вооружиться авторитетомъ, вновь преслѣдовать разномыслящихъ и подгонять чужое мнѣніе подъ свое собственное? Традиція священническаго рукоположенія была прервана и отвергнута, католическая церковь, посредствующая и ходатайствующая передъ Христомъ, разрушена. Но реформаторъ не отказался отъ мистической идеи Божьяго руководства союзомъ вѣрующихъ. Господь не предоставилъ людей самимъ себѣ, Его благодать дѣйствуетъ въ мірѣ, избранные имъ въ спасенію составляютъ церковный союзъ, святость котораго высказывается въ дѣлахъ вѣры и нравственности. Къ церковному ученію кальвинизма можно, какъ это ни странно, примѣнить замѣчаніе Хомякова относительно спасенія; вопросъ не въ томъ, какъ человѣкъ можетъ спастись, а въ томъ, какимъ образомъ Богъ спасаетъ человѣка. Для Кальвина Богъ спасаетъ человѣка въ церкви, но не черезъ посредство церкви; церковь является не посредствующею силой, а избраннымъ народомъ. И такъ какъ признаки рукоположенія, апостольской преемственности, соборнаго преданія исчезли, то остается внутренній признакъ -- увѣренность въ святости, по-нашему -- признакъ субъективный, который однако имѣетъ объективное значеніе для Кальвина, потому что онъ понимаетъ эту увѣренность какъ чудо, какъ чудесное откровеніе Божіе душѣ избраннаго. Реформа исходитъ для него не отъ свободы мысли и не отъ благоразумнаго толкованія, а отъ мистической увѣренности въ избраніи, въ принадлежности къ церкви святыхъ. Послѣднимъ его аргументомъ въ спорахъ служитъ утвержденіе: мое ученіе отъ Бога; въ этомъ убѣждаетъ меня сознаніе (comme il en est assuré en за conscience). Однимъ изъ послѣдствій такой постановки дѣла является мучительный душевный искусъ кальвинистовъ, ожиданіе увѣренности, какъ объективнаго возрожденія (revival). Другое послѣдствіе -- догматическій и нравственный ригоризмъ, ничѣмъ не уступающій нетерпимости "единственно спасающей" церкви. Кальвинизмъ есть церковь "единственно спасенныхъ", и потому онъ усвоилъ всѣ пріемы избраннаго народа Божія, проникся духомъ Ветхаго Завѣта, оградилъ себя высокою стѣной отъ нечестивыхъ.
   Съ точки зрѣнія человѣческаго разсужденія, субъективная увѣренность не представляетъ ручательства истины; но съ этой точки зрѣнія не можетъ быть ручательствомъ и авторитетъ преемниковъ св. Петра. А съ мистической точки зрѣнія нѣтъ препятствій къ тому, чтобъ усмотрѣть перстъ Божій на землѣ въ сознаніи святыхъ, а не въ рѣшеніяхъ папы. Все дѣло въ чудѣ.
   Я остановился нѣсколько на церковномъ ученіи кальвинизма не только потому, что оно крайне важно для пониманія реформаціи, но также для выясненія слабой стороны въ работѣ г. Виппера. Въ своихъ заботахъ объ установленіи подробностей женевской борьбы, въ изысканіяхъ о совѣтахъ и консисторіи, онъ нѣсколько пренебрегъ отношеніями между идеями. Конечно, книга его посвящена церкви и государству, а не догматикѣ кальвинизма, но церковь и государство отражаютъ вѣрованія и воззрѣнія общества, а не только столкновеніе матеріальныхъ силъ и интересовъ. Нѣсколько странно читать ученую книгу по исторіи религіознаго переворота, въ которой нѣтъ рѣчи о религіи. Многое объясняется, какъ уже было сказано, діалектическою противуположностью. До сихъ поръ литература интересовалась преимущественно догматическими построеніями и комбинаціями идей; исправляя работу своихъ предшественниковъ,-- нашъ изслѣдователь погрузился въ исторію городскихъ партій, классовъ и учрежденій. И успѣхъ г. Виппера, обиліе новыхъ фактовъ и выводовъ въ его книгѣ лишній разъ обнаруживаютъ плодотворное вліяніе діалектическихъ противуположностей. Для изучившихъ его книгу кальвинизмъ будетъ не измышленіемъ книжниковъ, а продуктомъ живой общественной борьбы.

Павелъ Виноградовъ.

"Русская Мысль", кн. IX, 1894

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru