Вильде Николай Евстафьевич
Успех

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Комедия в 4-х действиях.

   

УСПѢХЪ.

Комедія въ 4-хъ дѣйствіяхъ.

(Сюжетъ заимствованъ.)

Къ представленію дозволено. С.-Петербургъ, 23 октября 1879 года.

Цензоръ драматическихъ сочиненій Кейзенъ-фонъ-Нильнгеймъ.

По журналу театрально-литературнаго комитета 20 октября 1879 года, къ представленію на сценѣ одобрено.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Алексѣй Павловичъ Чернопольскій, чиновникъ, занимающій видное мѣсто.
   Софья Ивановна, его вторая жена.
   Анна Павловна Глухова, урожденная Чернопольская, его сестра, вдова.
   Вѣрочка, ея дочь.
   Дмитрій Степановичъ Репейниковъ.
   Марья Алексѣевна, его жена, дочь Чернопольскаго отъ перваго брака.
   Баронъ фонъ-Флеккъ.
   Александръ Владиміровичъ Березинъ, молодой писатель.
   Сурковъ, Шакаловъ, Газетные рецензенты.
   Крутиковъ, любитель театра.
   Агафья, старая нянька въ домѣ Глуховой.
   1, 2, 3, 4, Зрители.
   Театралъ.
   Публика обоего пола.

Дѣйствіе въ одной изъ столицъ. 1-й актъ у Репейникова, 2-й, у Глуховой, 3-й въ театральномъ фойе, 4-й у Чернопольскаю.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Богато убранный кабинетъ въ домѣ Рѣпейникова; большой шкафъ съ книгами; по стѣнамъ бюсты и картины.

ЯВЛЕНІЕ I.

Березинъ, Репейниковъ, Марья Алексѣевна, Сурковъ и Крутиковъ; всѣ сидятъ.

Березинъ (оканчивая чтеніе довольно объемистой рукописи).

   "Сергѣй, приблизившись къ Аннѣ и крѣпко сжавъ ея руку: Да! я тебѣ вѣрю, вѣрю твоей привязанности, и съ этой минуты ничто уже не поколеблетъ меня!" -- "Анна стремительно кидается ему на грудь". "Занавѣсъ падаетъ". (Говоритъ.) Конецъ. Ну, вотъ вамъ и вся пьеса. Длинна немножко, да это не бѣда; можно будетъ сократить.
   

Крутиковъ.

   Нечего, нечего сокращать! По моему, безподобно! Удивительно отъ начала до конца. Я сегодня второй разъ слушаю и мнѣ ваша комедія еще больше понравилась. Есть сцены совершенно Гоголевскаго пошиба!
   

Березинъ.

   Будетъ вамъ любезности разсыпать, Петръ Ивановичъ; право, даже совѣстно слушать. (Репейникову.) Ну, а ты что скажешь, дружище?
   

Репейниковъ.

   Вещь талантливая, это безспорно.
   

Марья Алексѣевна (которая постоянно взглядываетъ на мужа когда начинаетъ говорить и какбы совѣтуется съ нимъ).

   Очень, очень талантливо написано!... Г. Сурковъ! Не правда-ли?
   

Сурковъ (мрачно).

   Да, ничего; есть сцены...
   

Репейниковъ (Березину).

   Вотъ что, милѣйшій другъ. Я... я тебѣ прямо, безъ утайки, выскажу свое мнѣніе. Мой долгъ не ограничивается однѣми хвалебными фразами; не даромъ же мы съ тобой старинные друзья, не такъ-ли?
   

Березинъ.

   Еще бы!
   

Репейниковъ.

   А потомъ кто же въ состояніи сдѣлать вполнѣ вѣрный анализъ драматическаго произведенія, если не мы, люди компетентные? Вѣдь ты согласенъ съ тѣмъ, что я имѣю нѣкоторое право считать себя компетентнымъ?
   

Березинъ.

   Безъ сомнѣнія; ты самъ литераторъ, слѣдовательно... Ахъ, кстати, что твоя трагедія?
   

Репейниковъ.

   Подвигается; я теперь третій актъ отдѣлываю... Ну, такъ вотъ что, любезный другъ: твоя комедія мнѣ нравится, даже очень... но... Ты не сердись, если я выскажу свой взглядъ, быть можетъ, немного рѣзко.
   

Березинъ.

   Сдѣлай одолженіе,-- безъ прелюдій. Говори не стѣсняясь.
   

Репейниковъ.

   Дѣйствіе въ твоей пьесѣ развивается прекрасно -- до конца второго акта; второй актъ особенно удался тебѣ...
   

Крутиковъ (перебивая, восторженно).

   Второй актъ замѣчателенъ! Восторгъ что такое!
   

Репейниковъ.

   Да, да, но за то третій... третій полонъ недостатковъ! Это тѣмъ болѣе жалко, что онъ послѣдній.
   

Крутиковъ (также).

   Не согласенъ! И... и не вѣрьте, Александръ Владиміровичъ! Послѣдній актъ не хуже первыхъ! Я нахожу его даже превосходнымъ, великолѣпнымъ!
   

Репейниковъ (обидѣвшись).

   Позвольте, Петръ Ивановичъ я говорю свое мнѣніе... и полагаю, что основательность моихъ доводовъ будетъ оцѣнена самимъ авторомъ. Пожалуйста, не перебивайте меня. Я нахожу, что дѣйствіе въ пьесѣ Березина развивается правильно и имѣетъ большой интересъ, -- но только въ первыхъ двухъ актахъ, то есть покуда оно еще, такъ сказать, поднимается въ гору; но съ того момента когда авторъ достигаетъ высшей точки, то-есть апогея въ развитіи положеній, и приступаетъ уже къ развязкѣ своего узла, тутъ замѣтно отсутствіе энергіи; видно, что авторъ какъ будто спотыкается -- что онъ утомленъ! Словомъ, по моему крайнему разумѣнію, третій актъ положительно слабъ и одна надежда что, при представленіи, его выручитъ эффектность втораго. Я все сказалъ.
   

Крутиковъ.

   А я повторяю, что все великолѣпно, все!
   

Марья Алексѣевна.

   Александръ Владиміровичъ! Я женщина, я мало понимаю, но мнѣ также хотѣлось бы сказать свое мнѣніе. Вы позволите?
   

Березинъ.

   Ахъ, сдѣлайте милость; очень буду радъ и даже признателенъ.
   

Марья Алексѣевна.

   Видите-ли, по моему, начало пьесы-прекрасно; всѣ сцены до начало третьяго акта въ высшей степени хороши и занимательны, но съ той минуты, когда вы переходите къ развязкѣ, мнѣ кажется, что у васъ недостало силы поддержать интересъ дѣйствія и закончить ваше произведеніе какъ слѣдуетъ. Впрочемъ, я увѣрена, второй актъ васъ выручитъ и третій не помѣшаетъ успѣху цѣлой пьесы.
   

Березинъ (Крутикову, тихо).

   Слово въ слово что говорилъ мужъ! Эта женщина -- воплощенное эхо!
   

Крутиковъ.

   Дура -- и больше ничего. (Суркову) Дементій Павловичъ! Что же вы то все молчите! Изрекли одно слово: "есть сцены," -- да тѣмъ и ограничились?
   

Сурковъ.

   А вамъ чего же еще хочется? У меня, вы знаете, на счетъ драматической литературы свой взглядъ. Такія сочиненія, какъ вотъ эта пьеса г. Березина, откровенно говоря, не производятъ на меня впечатлѣнія. Я не сочувствую этимъ варьяціямъ на современныя вопросы и въ особенности не одобряю сценическихъ построекъ на французскій ладъ. Вы, молодой человѣкъ, извините меня за искренность.
   

Березинъ.

   Помилуйте! Я давно знаю, что вы завзятый классикъ и ничего кромѣ классическихъ пьесъ не признаете, слѣдовательно сердиться не за что!
   

Сурковъ.

   Да-съ! Это совершенно вѣрно! Плавтъ, Теренцій, Аристофанъ, Софоклъ, Шекспиръ и Мольеръ, вотъ то, что я признаю, и чѣмъ истинно восхищаюсь. Читать ваши новѣйшія произведенія, по моему, значитъ по пустякамъ убивать время.
   

Березинъ.

   Однако вы строги! У насъ въ драматической литературѣ есть имена.
   

Репейниковъ (перебивая).

   Будетъ тебѣ спорить объ этомъ! Развѣ съ нимъ сговоришь?... Скажи-ка лучше, какъ ты думаешь назвать свою пьесу!
   

Березинъ.

   "Успѣхъ".
   

Репейниковъ.

   Гм... Успѣхъ?!.. Ну, мой милый, это названіе нѣсколько смѣлое!
   

Марья Алексѣевна.

   Да, и я также нахожу, что это не совсѣмъ ловко. Въ этомъ заглавіи есть что-то дерзкое...
   

Крутиковъ.

   Ничего дерзкаго нѣтъ! На мой взглядъ великолѣпно! Превосходно!.. И на афишѣ какъ будетъ красиво: "Успѣхъ", комедія въ 3-хъ дѣйствіяхъ, соч. Березина!.. Безподобно!
   

Репейниковъ.

   Вы всѣмъ восхищаетесь, Петръ Иванычъ, а критики что скажутъ? Вѣдь такое названіе -- пища для нашихъ рецензентовъ; скажутъ: "успѣхъ, комедія, не имѣвшая никакого успѣха..."
   

Березинъ.

   Что-жъ такое? Надо же и гг. рецензентамъ дать случай поострить!
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣже и Слуга входитъ.

Марья Алексѣевна (слугѣ).

   Что тебѣ?
   

Слуга.

   Анна Павловна съ дочерью и съ барономъ изволили пріѣхать; дожидаются въ гостинной.
   

Марья Алексѣевна.

   А! хорошо; сейчасъ иду. (Слуга уходитъ.) Вы меня извините?
   

Березинъ.

   Что за вопросъ?
   

Крутиковъ (суетливо).

   Марья Алексѣевна! Свидѣтельствую вамъ почтеніе. Спѣшу; надо повидать кой-кого, оказать протекцію нашему милѣйшему автору... Господа, до пріятнаго... (Цѣлуя Березина.) До свиданія, безцѣнный мой! Не измѣняйте, не выкидывайте ни единаго слова! Еще разъ повторяю: все великолѣпно! Безподобно! Восхитительно! (Сдѣлавъ общій поклонъ уходитъ.)
   

Марья Алексѣевна (ему вслѣдъ).

   Прощайте.-- Александръ Владиміровичъ, съ вами, надѣюсь, мы еще увидимся?
   

Березинъ.

   Вѣроятно, Марья Алексѣевна. Я еще побуду. (Марья Алексѣевна уходитъ.)
   

Репейниковъ (Суркову, который беретъ шляпу).

   Классикъ! А ты куда же бѣжишь?
   

Сурковъ.

   Пора, статья не дописана. (Кланяясь.) Всего лучшаго! (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Березинъ, Репейниковъ.

Репейниковъ.

   Ты, голубчикъ, не взыщи что жена такъ быстро изчезла!
   

Березинъ.

   Ну вотъ еще! Не церемониться же ей со мной, въ особенности когда пріѣхали дамы?!
   

Репейниковъ.

   Надоѣдаютъ подчасъ эти визиты, да дѣлать нечего.-- Ты объ моей тетушкѣ Глуховой никогда не слыхалъ?
   

Березинъ.

   Нѣтъ, а что?
   

Репейниковъ.

   Это она къ намъ пожаловала. Куріозный субъектъ! Въ свое время также сочинительствомъ занималась, лѣтъ пять назадъ настрочила трескучую поэму: "Смерть Рогнѣды". Препотѣшная штука!
   

Березинъ.

   Смерть Рогнѣды! Ахъ, чортъ возьми, да это вещь мнѣ знакома и даже весьма. Я еще по поводу ея написалъ статейку въ Родной Рѣчи -- и довольно язвительную; да едва ли не этой статьей я и дебютировалъ на литературномъ поприщѣ.
   

Репейниковъ.

   Такъ это ты?! Ты расказнилъ тетушку?! Ну, мой милый, совѣтую тебѣ хранить это въ тайнѣ, потому, Боже сохрани, если Анна Ивановна узнаетъ въ тебѣ своего врага,-- тутъ и мнѣ изъ за тебя достанется! Она не можетъ равнодушно вспомнить о твоей замѣткѣ и въ особенности о томъ стихѣ, которымъ у тебя кончалась статья, подражающемъ высокому стилю поэмы:
   
   Спаси насъ Богъ отъ музъ, столь явно допотопныхъ
   И отъ бездарности ихъ ямбовъ шестистопныхъ!
   Вотъ этого двустишія она до сихъ поръ переварить не можетъ!
   

Березинъ (смѣясь.)

   Да какъ же иначе было отнестись къ этой белибердѣ?
   

Репейниковъ.

   Понятное дѣло; а все таки жаль ее, бѣдную! Тетушка Анна Павловна, при всей своей смѣшной и нелѣпой страсти, къ поэзіи,-- женщина отличная, доброты необыкновенной. Мнѣ кажется, въ цѣломъ мірѣ только и есть одно существо, которое она способна ненавидѣть, -- это ты, то есть не ты, а безжалостный критикъ ея поэмы!... Повѣришь-ли, она до сихъ поръ всячески добивается розыскать виновнаго, наводитъ справки и пылаетъ желаніемъ отмстить своему врагу. Ей Богу!
   

Березинъ.

   Это забавно!
   

Репейниковъ.

   Да; а поди-ка, эта смѣшная женщина для меня драгоцѣнѣйшее созданіе! Это моя защита, моя постоянная покровительница, спасительный баркасъ, который вывозитъ меня во всѣхъ столкновеніяхъ съ Чернопольскими.
   

Березинъ.

   А ты съ ними развѣ не въ ладахъ?
   

Репейниковъ.

   Если не въ совершенной контрѣ, то въ весьма натянутыхъ отношеніяхъ.
   

Березинъ.

   Что такъ?... Есть причина?
   

Репейниковъ.

   Никакой; вся моя бѣда въ томъ, что я не имѣю счастья пользоваться симпатіей Софьи Ивановны, супруги моего тестя, а кто ей не по нраву, тотъ и ему не по душѣ. Тесть мой испытываетъ сильное давленіе башмака, какъ вообще всѣ пожилые люди, женившіеся на молоденькихъ. Вѣдь вторая жена его однихъ почти лѣтъ съ моей Машей; ты знаешь ли это?
   

Березинъ.

   Знаю; но извини меня, чтобъ она могла имѣть дурное вліяніе на мужа, этому я не вѣрю. Софья Ивановна женщина умная и честная.
   

Репейниковъ.

   Да ты развѣ ее знаешь?
   

Березинъ.

   Да; немного. Я нѣсколько разъ встрѣчался съ нею еще до ея свадьбы.
   

Репейниковъ.

   А! Вотъ какъ! Ну, голубчикъ, могу тебя увѣрить, что если въ ней и были какія нибудь достоинства до замужества, то она всѣ ихъ утратила съ тѣхъ поръ какъ сдѣлалась М-мъ Чернопольской. За что она, напримѣръ, меня возненавидѣла? Вообрази, она не иначе обо мнѣ отзывается какъ о пустомъ, бездарномъ человѣкѣ и Чернопольскій очевидно раздѣляетъ этотъ взглядъ; по крайней мѣрѣ онъ всегда на меня глядитъ какъ то... презрительно. Ему, между прочимъ, хотѣлось, чтобъ я поступилъ на службу, а я не послушался, вотъ это его больше всего разозлило!.. Но согласись самъ, вѣдь такое требованіе смѣшно! Какой же я чиновникъ? Я не рожденъ быть чиновникомъ! У меня прямое, несомнѣнное призваніе быть литераторомъ; да и за какимъ дьяволомъ мнѣ лѣзть въ какую-то тамъ канцелярію? Я человѣкъ со средствами...
   

Березинъ.

   Справедливо, но вѣдь хорошія средства, мой милый, не даютъ же человѣку права ничего не дѣлать!
   

Репейниковъ.

   Кто? Я? Я ничего не дѣлаю? Ну ужъ это извини! Я дни и ночи сижу за работой. Я послалъ въ разные журналы шесть очерковъ, четырнадцать стихотвореній; а теперь пишу большую трагедію, которую тоже надѣюсь помѣстить, это ты самъ знаешь; за тѣмъ я уже принялся за большой историческій романъ; планъ его почти совсѣмъ готовъ и Сурковъ мнѣ далъ слово похлопотать чтобъ его приняли. Что-жъ, по твоему, мало этого? Можно, послѣ этого, сказать, что я ничего не дѣлаю?
   

Березинъ (улыбаясь).

   Занятій у тебя, пожалуй, и много, да что въ нихъ толку? Вотъ вопросъ! Вѣдь твоя дѣятельность равняется прыганью бѣлки въ колесѣ. Въ три года, что я наблюдаю за тобой, ты извелъ цѣлыя стопы бумаги, и все безплодно! Есть ли въ числѣ твоихъ произведеній хоть одно, которое бы появилось въ свѣтъ?-- Ни единаго.
   

Репейниковъ.

   Да, но отчего это? Оттого, что безъ протекціи никуда сунуться нельзя; въ каждомъ журналѣ, въ каждой послѣдней газетишкѣ, вездѣ клика, свой кружокъ, въ который чужому нѣтъ возможности попасть! Почему же я и познакомился вотъ съ этимъ Сурковымъ, да съ Шакаловымъ, да еще съ другими? Потому, что черезъ нихъ только и есть надежда занять мѣсто въ литературѣ!
   

Березинъ.

   А! Вотъ оно что!... Ну, а этотъ баронъ, что сидитъ въ гостинной съ дамами, онъ также изъ числа тѣхъ литераторовъ, на которыхъ ты разсчитываешь?
   

Репейниковъ.

   О, нѣтъ! Баронъ -- человѣкъ коммерческій; я ему кое-чѣмъ обязанъ; теперь онъ находится во главѣ какого-то значительнаго предпріятія; чтобъ пустить его въ ходъ, нуженъ мой тесть Чернопольскій, вотъ баронъ и надѣется черезъ меня выхлопотать разрѣшеніе; а потомъ еще есть причина, почему онъ удостоиваетъ меня своими посѣщеніями: ему нравится моя кузина Вѣрочка Глухова и, какъ видно, онъ не прочь сдѣлать ей предложеніе. Партія дѣйствительно выгодная!
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Тѣже и Баронъ фонъ-Флеккъ.

Репейниковъ.

   Ахъ, баронъ, милости просимъ! А мы сейчасъ только о васъ говорили. (Представляя.) Мой другъ Александръ Владиміровичъ Березинъ.-- Баронъ фонъ-Флеккъ. (Оба кланяются другъ другу.)
   

Баронъ.

   Я оставилъ дамъ бесѣдовать о туалетѣ и на минуту зашелъ къ вамъ, добрѣйшій Дмитрій Степановичъ, чтобъ сказать вамъ словечко; но я вижу, что...
   

Березинъ (перебивая ею).

   Пожалуйста не стѣсняйтесь! Пока вы будете разговаривать о своихъ дѣлахъ, я займусь книгами. (Подходитъ къ шкафу съ книгами и разсматриваетъ разныя изданія.)
   

Баронъ (Репейникову).

   По моему дѣлу ничего новаго нѣтъ?
   

Репейниковъ.

   Рѣшительно ничего. Къ Чернопольскому не легко пролѣзть, я ужъ вамъ говори іъ.
   

Баронъ.

   Досадно!... Чего добраго, мнѣ даже и не удастся познакомиться съ вашимъ тестемъ!... Съ M-lle Вѣрой у меня также дѣла не подвигаются. Эта барышня какая-то загадочная; къ счастью, маменька ея довольно расположена ко мнѣ!
   

Репейниковъ.

   Черезъ нее вы врядъ ли чего нибудь добьетесь: Вѣрочка -- дѣвушка съ характеромъ и вліянія на нее никто не имѣетъ; а ея мать меньше всѣхъ. Да по правдѣ сказать, баронъ, Вѣрочка-то вамъ и не пара.
   

Баронъ.

   Это почему? Извините: она богата, собой недурна, воспитана прекрасно; впрочемъ, объ этомъ послѣ.... А теперь, скажите-ка вы мнѣ: неужели же нѣтъ никакого средства уломать Чернопольскаго?
   

Репейниковъ.

   Думаю, что никакого. Всѣ подобные финансовые проэкты въ настоящее время не встрѣчаютъ сочувствія въ администраціи, а Чернопольскій всѣхъ больше противъ нихъ.
   

Баронъ.

   Слышалъ, но я думаю можно бы его заставитъ взглянуть иначе на дѣло.. т. е. на мое дѣло.
   

Репейниковъ.

   Какимъ же образомъ заставить?
   

Баронъ.

   Ахъ Господи, да вотъ напримѣръ: разузнать бы кое-что изъ прошлаго его молодой супруги, да этимъ и воспользоваться; вѣдь не можетъ же быть чтобъ г-жа Чернопольская до своего брака не имѣла хоть какую нибудь страстишку... или привязанность, хотя бы даже совершенно невинную?...
   

Репейниковъ.

   Чтожъ изъ этого?
   

Баронъ.

   Какъ что? Если, я съумѣю деликатнымъ манеромъ довести до свѣдѣнія мужа, что жена его имѣла когда-то такія-то и такія-то отношенія къ такому-то молодому человѣку, и что ничего нѣтъ труднаго распустить въ обществѣ молву о вышерѣченныхъ отношеніяхъ, то какъ вы полагаете, что почувствуетъ мужъ? Я думаю, что онъ навѣрное испугается и, но избѣжаніе сплетни, весьма непріятной для его самолюбія, тотчасъ же согласится исполнить просьбу вашего покорнаго слуги? Что вы на это скажете?
   

Репейниковъ.

   Очень остроумно; тесть мой, дѣйствительно, человѣкъ ужасно самолюбивый и еслибъ пустить такую стрѣлу, онъ сразу бы подался, но бѣда въ томъ, что жена его безупречна; она никогда не подавала ни малѣйшаго повода къ неблагопріятнымъ толкамъ. Правда, она была", сколько мнѣ извѣстно, почти помолвлена за одного юношу и, какъ носились слухи, весьма даже интересовалась имъ, но это было въ полномъ смыслѣ ребячество, о которомъ нечего и поминать!
   

Баронъ.

   Господь съ вами! да это-то ребячество мнѣ и на руку! Не все ли мнѣ равно какого рода были отношенія, я ухитрюсь выкроить изъ нихъ, что нужно!.. Только бы узнать имя того юноши, а тамъ все пойдетъ какъ по маслу. Вѣрьте, довольно будетъ создать призракъ, навести хоть самую легкую тѣнь подозрѣнія, чтобъ одержать побѣду и принудить Чернопольскаго дѣйствовать въ нашу пользу. (Указывая на Березина, тихо.) Кто этотъ господинъ?
   

Репейниковъ.

   Одинъ изъ моихъ лучшихъ друзей; писатель и довольно способный.
   

Березинъ (вскрикнувъ).

   Дмитрій Степановичъ! Родной мой! Какимъ чудомъ попала къ тебѣ эта рѣдкость?... Посмотри пожалуйста. (Протягиваетъ книгу.)
   

Репейниковъ (взявъ ее и читая).

   "Мечты и думы", "Стихотворенія Александра Березина".
   

Березинъ.

   Говори, Бога ради, откуда ты досталъ эту книжечку?
   

Репейниковъ.

   Это подарокъ моей кузины Вѣрочки Глуховой! Какъ истинная поклонница твоего поэтическаго таланта, она знаетъ наизусть штукъ десять изъ этихъ стихотвореній и всѣмъ своимъ знакомымъ подарила по экземпляру этого сборника.
   

Березинъ.

   Такъ это она! Она! Вотъ счастье! Наконецъ-то я узналъ кто та милая, таинственная покупательница, которая пріобрѣтала мои несчастные стишонки, сей первый опытъ юныхъ силъ, не осчастливленный ничьимъ вниманіемъ, кромѣ ея только! (Тихо Репейникову.) Да ужъ не за ней ли и ухаживаетъ этотъ баронъ? (Репейниковъ киваетъ головой утвердительно.)
   

Березинъ (громко смѣясь).

   Ну! Видно мнѣ никогда не жениться!
   

Репейниковъ.

   Это съ какой стати тебѣ пришло въ голову?
   

Березинъ.

   Ну ужъ, про то я знаю! Но только ясно, что судьба моя -- жить и умереть холостымъ! А жаль! Я былъ бы прекраснымъ, самымъ примѣрнымъ мужемъ, ей Богу!
   

Репейниковъ.

   Что ты городишь? Ничего не понимаю.
   

Березинъ.

   Ты бы понялъ, еслибъ я могъ разсказать тебѣ одну исторію; но это невозможно: я боюсь утомить барона.
   

Баронъ.

   Сдѣлайте одолженіе, не стѣсняйтесь; я могу и не слушать.
   

Березинъ.

   Благодарю васъ; если такъ, церемоніи въ сторону, я буду разсказывать. Видишь-ли, пять лѣтъ тому назадъ я имѣлъ счастье встрѣчаться въ обществѣ съ одной очаровательной особой. Однажды, во время кадрили, я многозначительно пожалъ ея руку и это насъ сблизило. Я рѣшился на другой же день сдѣлать предложеніе и вполнѣ былъ увѣренъ въ успѣхѣ, такъ какъ она, сколько я могъ замѣтить, была сильно увлечена мною -- что совершилось главнымъ образомъ, благодаря поэзіи Фета.
   

Репейниковъ (смѣясь).

   Это еще что за чепуха? При чемъ тутъ Фетъ?
   

Березинъ.

   Да! Виноватъ! Ты вѣдь не знаешь моего средства побѣждать женскія сердца! Ну, объ этомъ въ другой разъ. А теперь я продолжаю: итакъ я рѣшился предложить свою руку, но увы!...
   

Репейниковъ.

   Получилъ отказъ?
   

Березинъ.

   Не совсѣмъ; но я узналъ, что въ тотъ самый день, пока я сбирался идти къ ней, она уже дала слово одному вліятельному и довольно пожилому чиновнику.
   

Баронъ.

   Интересно!
   
   уБерезинъ.
   Вы находите? Очень пріятно!... Позвольте, это еще не все. Случай былъ печальный для меня, но я не оскорбился; мало того, я понялъ, что выборъ молодой особы былъ сдѣланъ совершенно разумно; въ самомъ дѣлѣ, могла ли она колебаться между мною, юношей, не имѣвшимъ ничего, кромѣ надеждъ, и человѣкомъ солиднымъ, обладавшимъ всѣмъ, что можетъ обезпечить счастье женщины: и положеніемъ въ свѣтѣ, и богатствомъ, и прекраснѣйшей репутаціей, ну всѣмъ, всѣмъ рѣшительно!... Дѣлать было нечего! Сообразивъ все, я покорился злополучной судьбѣ и даже спокойно обрекъ себя на вѣчное холостое положеніе, какъ вдругъ... новый лучъ! По прошествіи четырехъ лѣтъ...
   

Баронъ.

   Постойте; это выходитъ ужъ вторая исторія?!
   

Березинъ (сухо).

   Должно быть, но досказать ее необходимо. По прошествіи четырехъ лѣтъ, я, ты помнишь, издалъ на свой счетъ вотъ эту самую книжечку: "Мечты и думы". Какъ водится, я ожидалъ успѣха. Но къ сожалѣнію, вышло на оборотъ. Критика промолчала самымъ отчаяннымъ образомъ; покупателей не было вовсе. Мой книгопродавецъ, къ которому я зашелъ какъ-то справиться, объявилъ мнѣ, что всего на все разошлось 11 экземпляровъ, и тѣ куплены гуртомъ какою-то барышней. Спрашиваю: "хорошенькая она"? "Премиленькая", говоритъ. "А еовутъ какъ"? "Кто она такая"? "Неизвѣстно"! Съ этой минуты у меня явилась цѣль въ жизни! Эта цѣль -- искать, найти эту дѣвушку и посвятить ей свою жизнь въ знакъ глубокой признательности!...
   

Репейниковъ (прерывая).

   И эта дѣвушка?...
   

Березинъ.

   Она найдена теперь! Я, наконецъ, узналъ кто она! Это твоя кузина Вѣрочка Глухова!
   

Репейниковъ (живо).

   Ну и чудесно! Превосходно!
   

Березинъ.

   Ничего не превосходно; напротивъ! (Показывая на барона.) Опять всѣ надежды лопнули!
   

Репейниковъ.

   А! нѣтъ, погоди, это еще неизвѣстно. На этотъ разъ твое дѣло пожалуй что и выгоритъ!
   

Баронъ.

   Однако позвольте, Дмитрій Степанычъ. Какъ же вы...
   

Репейниковъ (прерывая).

   Не обижайтесь, баронъ... Я вамъ и прежде говорилъ и теперь скажу тоже самое: кузина Вѣрочка вамъ не пара...
   

Березинъ.

   И я тоже думаю.
   

Репейниковъ (продолжая).

   А вотъ для Березина это самая подходящая партія! И по характеру она на него похожа, и вкусы ихъ одинаковы!.. И какъ бы это хорошо было, еслибъ удалось женить ихъ, -- прелесть! Насъ было бы тогда двое литераторовъ въ семействѣ; мы бы стали другъ друга поддерживать!
   

Березинъ.

   Еще бы!
   

Репейниковъ.

   Да желаешь ли, я сватомъ буду? А? Серіозно?
   

Березинъ.

   Сдѣлай милость, я не прочь.
   

Репейниковъ.

   Ты все смѣешься, а я не шутя говорю. Вѣдь мнѣ только захотѣть -- дѣльце будетъ обработано, честное слово.
   

Березинъ.

   Что же? Очень радъ. Коли не удастся, опять бѣда не велика. Погляжу на барышню, и удовольствуюсь!... Она молоденькая?
   

Репейниковъ.

   Моложе тебя лѣтъ на десять.
   

Березинъ.

   И въ самомъ дѣлѣ хорошенькая?
   

Репейниковъ.

   Прелесть!
   

Березинъ (показывая себѣ на лобъ).

   Ну, а по этой части, все въ порядкѣ?
   

Репейниковъ.

   Умница въ полномъ смыслѣ слова.
   

Березинъ.

   Безподобно! Значитъ, зачѣмъ дѣло стало? Веди ее сюда и кончено! Поглядимъ, что за птичка. Я согласенъ!
   

Баронъ (Березину).

   Вы позволите мнѣ сдѣлать вамъ маленькое замѣчаніе? Ваша самонадѣянность меня поражаетъ, милостивый государь; и сверхъ того, я считаю долгомъ сказать, что вашъ тонъ и манера, съ какою вы позволяете себѣ разбирать достоинства молодой дѣвушки, болѣе чѣмъ странны и даже но совсѣмъ приличны!
   

Березинъ.

   А вы, позвольте спросить, уполномочены, или имѣете какое нибудь право защищать эту дѣвушку?
   

Баронъ.

   Нѣтъ, но...
   

Березинъ (прерывая).

   Извините, баронъ, но я нахожу ваше вмѣшательство совершенно неумѣстнымъ. Никто изъ насъ ничѣмъ не оскорбилъ m-lle Глуховой! А на счетъ обвиненія меня въ самонадѣянности, имѣю честь заявить, что вы и тутъ заблуждаетесь! Во первыхъ, покупка одиннадцати экземпляровъ моего сборника -- фактъ довольно убѣдительный; а во вторыхъ, изъ многихъ опытовъ я вынесъ убѣжденіе въ томъ, что не существуетъ женщины, которая могла бы устоять противъ меня, или вѣрнѣе противъ рецепта, которымъ я владѣю!
   

Репейниковъ.

   Какой еще рецептъ? Баронъ, слышите ли; вѣдь это презабавно!
   

Баронъ.

   Чрезвычайно забавно! Сообщите, пожалуйста.
   

Березинъ (весело).

   Извольте, сообщу. При первой встрѣчѣ съ молоденькой дамой или дѣвицей, имѣющей счастье мнѣ нравиться, я тотчасъ-же начинаю съ ней разговоръ слегка сентиментальнаго характера и непремѣнно съ примѣсью нѣкоторой разочарованности, приправленной извѣстною дозой ироніи; это весьма идетъ къ нашему брату стихотворцу. За тѣмъ, минутъ черезъ 10-ть, когда она уже отчасти заинтересована, я говорю ей: "Какое вы оригинальное созданіе! Въ жизнь свою я не встрѣчалъ ни одной женщины, похожей на васъ!" Она, конечно, спрашиваетъ: "Что же во мнѣ особеннаго?" Я, отвѣчаю: "Въ васъ какъ будто соединены двѣ натуры, совершенно различныя между собой!" фраза довольно ерундистая, но вы представить себѣ не можете, какъ она всегда дѣйствуетъ! Можно сказать, безъ промаха! Нѣтъ ни одной, которая бы не отвѣтила: "вы правы!" Тутъ я перехожу къ аттакѣ подъ No 2-мъ: я подношу цвѣтокъ или букетъ. (Цвѣты имѣютъ обаятельное вліяніе на всѣхъ, безъ изъятія!) Вмѣстѣ съ этимъ я произношу такую фразу: "Позвольте проепть васъ, моя милая.. (удареніе на милая)... милая Вѣра Ивановна, или Анна Петровна, какъ тамъ придется, "позвольте просить васъ принять это, какъ знакъ моей теплой симпатіи къ вамъ!" Букетъ всегда принятъ и всегда съ волненіемъ, съ тайнымъ восторгомъ и опущенными глазами; не было случая, чтобы эта вторая аттака не удалась! Тогда наконецъ я приступаю къ третьему и послѣднему пріему чтобъ довершить побѣду, а именно: къ декламаціи сладкозвучныхъ стиховъ и преимущественно изъ Фета!.. Послѣ краснорѣчиваго вступленія, гдѣ я расхваливаю всѣми мѣрами этого писателя, я внезапно понижаю нѣсколько голосъ и, съ весьма впечатлительной вибраціей на нотахъ средняго регистра, начинаю:
   
   Какое счастіе! И ночь и мы одни!
   Рѣка какъ зеркало и вся блеститъ звѣздами;
   А тамъ-то... голову закинь-ка да взгляни:
   Какая глубина и чистота надъ нами!
   О, называй меня безумнымъ! Назови
   Чѣмъ хочешь. Въ этотъ мигъ я разумомъ слабѣю
   И въ сердцѣ чувствую такой приливъ любви,
   Что не могу молчать, не стану, не умѣю!
   Я боленъ, я влюбленъ; но мучась и любя,--
   О слушай! О пойми! Я страсти не скрываю
   И я хочу сказать, что я люблю тебя...
   Тебя, одну тебя люблю я и желаю!
   
   Вотъ ужъ это окончательно покоряетъ сердце красавицы и, по прочтеніи этихъ стиховъ, самая холодная, самая непреклонная должна признать себя побѣжденной!.. Ну-съ, вы теперь изволили узнать, въ чемъ заключается мой рецептъ и надѣюсь, баронъ, вы согласитесь, что m-lle Глуховой, трудно будетъ устоять противъ меня!
   

Баронъ.

   Вы, очевидно, смѣетесь надо мной, потому что...
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Тѣже и Анна Павловна Глухова.

Анна Павловна.

   Я быть можетъ мѣшаю? Прошу прощенія. Дмитрій Степановичъ! Подите-ка сюда. (Отзываетъ его и говоритъ вполголоса.) Машенька намъ сказала что Березинъ здѣсь, я и пришла узнать, нельзя ли познакомиться съ нимъ? Вѣрочка и я ужасно бы желали!...
   

Репейниковъ.

   Очень радъ, тетушка.
   

Анна Павловна.

   Такъ я сію минуту ихъ приведу сюда. (Уходитъ.)
   

Репейниковъ.

   Дамы сейчасъ явятся къ намъ. Березинъ, ты конечно не прочь познакомиться съ Анной Павловной Глуховой и съ Вѣрочкой.
   

Березинъ.

   Странный вопросъ! Да я горю желаніемъ увидать ее! Я блаженствую при одной мысли...
   

Репейниковъ.

   Послушай, вотъ что: я долженъ тебя предупредить. Быть можетъ дѣвочка тебѣ покажется немножко болтливой, черезъ-чуръ бойкой, такъ, пожалуйста, будь ты снисходителенъ; не забудь, что она избалованный ребенокъ крайне слабохарактерной маменьки.
   

Березинъ.

   А мать это... та самая?
   

Репейниковъ.

   Какая та самая?
   

Березинъ.

   Да ну, Рогнѣда, что-ли?
   

Репейниковъ.

   Она и есть!... Ты смотри, поосторожнѣе, не выдай себя какъ нибудь!
   

Березинъ.

   Не безпокойся!
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тѣже, Марья Алексѣевна, Анна Павловна и Вѣрочка.

Репейниковъ.

   Mesdames! Честь имѣю представить, мой лучшій другъ, Александръ Владиміровичъ Березинъ, самый веселый и любезный изъ всѣхъ моихъ товарищей, не временамъ, впрочемъ, безъ всякой причины, избѣгающій общества, такъ что мнѣ, его другу, только теперь удалось залучить его къ себѣ. Моя тетушка Анна Павловна Глухова и ея дочь Вѣра Николаевна. (Вѣрочка очень пристально смотритъ на Березина и въ продолженіи всей сцены не сводитъ съ него глазъ.)
   

Анна Павловна (Березину, который поклонился обѣимъ).

   Очень, очень рада съ вами познакомиться. Марья Алексѣевна намъ чудеса разсказывала сейчасъ о вашемъ новомъ произведеніи. Она говорить, что написано превосходно и что, кромѣ того, вы читаете удивительно! Я сама ужасно люблю читать, и въ особенности слушать чтеніе! Шекспиръ меня съ ума сводитъ! Мнѣ необыкновенно пріятно ваше знакомство. Личность писателя, поэта, что можетъ быть интереснѣе? Поэзія -- это такая высокая, божественная вещь! Я должна вамъ признаться, г. Березинъ, я сама также въ прежніе годы занималась поэзіей! Да!... Но къ сожалѣнію, мы женщины не такъ подготовлены.... наше развитіе недостаточно... Скажите, какой вашъ взглядъ относительно женскаго вопроса вообще? А впрочемъ, что я спрашиваю?! Вы такъ ясно высказались въ вашихъ стихотвореніяхъ; каждое слово въ нихъ дышетъ сочувствіемъ къ намъ, женщинамъ!... Я умѣрена, что вы часто бываете въ дамскомъ обществѣ; неправда ли? И это прекрасно! Не даромъ великій поэтъ сказалъ:
   
   Кто хочетъ узнать что пристойно, тотъ долженъ
   Справляться о томъ лишь у женщинъ разумныхъ!
   

Березинъ.

   Это, кажется, изъ Тасса? (Вѣра киваетъ головой.)
   

Репейниковъ.

   Не совсѣмъ точно передано, а по мысли похоже!
   

Анна Павловна.

   Какъ жаль, что намъ не удалось слышать вашу пьесу! Я обожаю литературу, драматическую въ особенности. Театръ мое единственное развлеченіе; и Вѣрочка тоже у меня страстная охотница. Ахъ, скажите, г. Березинъ, вы любите музыку? Разумѣется!... Вы, навѣрное согласны со мной, что музыка самое высшее наслажденіе въ жизни?! Напримѣръ -- Вагнеръ! Охъ, что это за геній! Со мной нервные припадки дѣлаются, когда я слушаю его Тангейзера, особенно одно мѣсто, гдѣ начинаютъ басы и къ нимъ вдругъ присоединяется фаготъ!... Это божественно! Изумительно хорошо! Кстати; позвольте мнѣ узнать, какимъ образомъ вы сочиняете? Это меня страшно занимаетъ. Неправда ли, безъ вдохновенія писать невозможно? Необходимо особенное настроеніе души! Да, это такъ! Я это вполнѣ понимаю.
   

Репейниковъ (тихо Березину).

   Чтожъ ты ничего не говоришь?
   

Березинъ.

   Да не даютъ!
   

Баронъ (Вѣрочкѣ съ ироніей).

   Вы, повидимому, очарованы поэтомъ, Вѣра Николаевна! (Вѣрочка дѣлаетъ жестъ нетерпѣнія и продолжаетъ смотрѣть на Березина.)
   

Березинъ.

   Еслибъ я предполагалъ, что чтеніе моей пьесы вамъ доставитъ удовольствіе, я счелъ бы долгомъ упросить моего друга Дмитрія Степановича, чтобъ вы и Вѣра Николаевна были непремѣнно приглашены сегодня. Во всякомъ случаѣ виноватъ онъ, что васъ не было.
   

Анна Павловна.

   Да, именно онъ виноватъ! А, какъ я жалѣю объ этомъ; и моя дочь также; мы лишились большаго удовольствія, я увѣрена... Однако, простите еще нескромный вопросъ: что вы всегда такъ молчаливы, какъ сегодня?
   

Березинъ.

   Нѣтъ, но...
   

Анна Павловна (перебивая).

   Представьте, я воображала себѣ васъ совсѣмъ не такимъ. Знаете-ли, судя по вашимъ сочиненіямъ, вы мнѣ представлялись человѣкомъ не очень ужъ молодымъ, нѣсколько полнымъ...
   

Березинъ.

   Со временемъ это такъ вѣроятно и будетъ.
   

Анна Павловна.

   Мы сколько разъ съ Вѣрочкой спорили объ васъ. Я постоянно утверждала, что вы должны быть невысокаго роста и что называется -- кряжъ, въ родѣ Наполеона перваго, а она настаивала на томъ, что вы навѣрное худенькій и довольно высокій. Ну вотъ теперь, Вѣрочка, погляди на него; кто изъ насъ правъ? По моему, мы обѣ не угадали!... Скажите, пожалуйста, Александръ Владиміровичъ, вы вообще веселаго характера? Да?
   

Березинъ.

   Какъ вамъ сказать?.. Да!
   

Анна Павловна.

   Это отлично! отлично!
   

Марья Алексѣевна (тихо Вѣрочкѣ).

   Ну что, нравится ли онъ тебѣ? (Бирочка утвердительно киваетъ головой.)
   

Репейниковъ (Березину тихо).

   Какова барышня? По вкусу ли?
   

Березинъ (также ему).

   Наружность -- восторгъ!
   

Репейниковъ.

   Хочешь получить приглашеніе къ нимъ? Я устрою.
   

Березинъ.

   Очень радъ.
   

Репейниковъ (громко).

   Тетушка! А мы собираемся къ вамъ завтра утречкомъ чайку попить. Примите насъ?
   

Анна Павловна.

   Съ наслажденіемъ; пріѣзжайте и милости просимъ прямо въ садъ; по утрамъ у насъ въ саду такое блаженство сидѣть; да и надо пользоваться погодой, вѣдь эдакая осень, какъ нынче, рѣдкость. Да! Кстати объ осени; ваша комедія, Александръ Владиміровичъ, попадетъ на сцену немножко рано; это можетъ помѣшать; какъ хотите, погода имѣетъ вліяніе на сборы и потомъ многіе еще не съѣхались; кто въ деревнѣ, кто за границей... А вы не волнуетесь? Нѣтъ? Вы не боитесь за вашу пьесу? Критика бываетъ иногда такъ несправедлива, такъ жестока! Теперь особенно у этихъ рецензентовъ въ модѣ -- ругать на повалъ все и всѣхъ. Мнѣ это, къ несчастью, отчасти знакомо. Я на себѣ испытала всю злобу этихъ писакъ!
   

Баронъ.

   Ну, я полагаю, что г. Березинъ, какъ человѣкъ справедливый, не обидится, если не похвалятъ его пьесу, такъ какъ онъ самъ на своемъ вѣку обругалъ множество пьесъ другихъ авторовъ.
   

Березинъ.

   Совершенно вѣрно.
   

Репейниковъ.

   И такъ, это рѣшено, тетушка, мы завтра къ вамъ! Только, пожалуйста, чтобы чужихъ никого не было. Я намѣренъ вамъ прочесть кое-что изъ третьяго акта моей драмы.
   

Анна Павловна.

   Прекрасно. А вы, Александръ Владиміровичъ, знаете произведеніе моего племянника?
   

Березинъ.

   Да-съ, только третьяго акта не читалъ еще.
   

Репейниковъ.

   Вотъ объ немъ-то мнѣ именно и хотѣлось поговорить съ тобой.
   

Марья Алексѣевна.

   О, я увѣрена, что Березинъ останется доволенъ. Третій актъ у тебя великолѣпенъ, Митя.
   

Репейниковъ.

   Ну, милочка, твои похвалы еще ни чего не доказываютъ; ихъ на вѣру принять нельзя, надо, чтобъ онъ самъ прослушалъ, или прочелъ... А что, братецъ, еслибъ ты завтра присоединился къ намъ -- вѣдь это-бы отлично было!.... Тетушка, вы разрѣшите ему придти къ вамъ -- безъ церемоніи? (Вѣрочка бросаешь радостный взглядъ на Репейникова.)
   

Березинъ.

   Но, любезный другъ...
   

Анна Павловна.

   Великолѣпно! Это такая мысль, Дмитрій Степановичъ, за которую я васъ расцѣлую! Александръ Владиміровичъ! Надѣюсь, что вы сдѣлаете намъ честь... ей-богу, мы такъ будемъ вамъ рады.... Вѣрочка, не такъ-ли? (Вѣрочка утвердительно киваетъ.)
   

Березинъ.

   Я право не знаю какъ благодарить за вашу любезность.
   

Анна Павловна.

   Благодарить не за что: а вы должны придти, и дѣло съ концамъ... Однако, я тутъ болтаю и совсѣмъ позабыла, что, мы дали слово Софи быть у нея... Вѣрочка, ты мнѣ и не напомнила! Вы, Александръ Владиміровичъ, незнакомы съ женой моего брата, Софьей Ивановной Чернопольской? Нѣтъ?
   

Березинъ.

   А?... Нѣтъ-съ, не имѣю удовольствія.
   

Репейниковъ (тихо ему).

   Какъ-же ты мнѣ говорилъ.
   

Березинъ (также).

   Молчи!
   

Анна Павловна.

   Вамъ непремѣнно надо познакомиться. Софья Ивановна умнѣйшая женщина, высокообразованная.... Вѣрочка! не забудь свою книгу! Вонъ она, тамъ на столѣ. (Вѣрочка беретъ книгу.) Да что ты сегодня какая, словечка отъ тебя не добьешься!
   

Баронъ.

   Вѣра Николаевна сегодня въ какомъ-то наблюдательномъ настроеніи!
   

Анна Павловна (заботливо).

   Но ты здорова? Да? Отчего-жъ ты такая скучная?
   

Вѣрочка.

   Напротивъ, мамаша, мнѣ еще никогда не было такъ весело, какъ сегодня!
   

Анни Павловна.

   Въ самомъ дѣлѣ? Ну, тѣмъ лучше! Такъ ѣдемъ-же, дружокъ, ѣдемъ; давно пора!... Александръ Владиміровичъ! Смотрите-же, не забудьте: мы завтра васъ ждемъ!
   

Березинъ.

   Явлюсь непремѣнно, хотя, по правдѣ сказать, боюсь обезпокоить васъ...
   

Вѣрочка.

   Какіе вы пустяки говорите!
   

Анна Павловна (живо, вполголоса дочери).

   Вѣрочка! Что ты, что ты это! Можно-ли? (прощаясь съ Марьей Алексѣевной и Репейниковымъ.) Баронъ, вы, надѣюсь, тоже будете у насъ?
   

Баронъ.

   Постараюсь, (предлагая руку Вѣрочкѣ) Позволите мнѣ проводить васъ до кареты?
   

Вѣрочка, (обхвативъ свою мать и не отвѣчая ему).

   Ну, мамаша, пойдемъ же скорѣе! (тихо, прощаясь съ Марьей Алексѣевной) Смотри, чтобъ онъ былъ у насъ; непремѣнно привези его! (Анна Павловна и Вѣрочка уходятъ; баронъ стоитъ въ недоумѣніи.)
   

Березинъ, (сдѣлавшій нѣсколько шаговъ въ глубину, комически предлагаетъ свою руку Барону).

   Не прикажете-ли мою?!
   

Баронъ (зло).

   Очень благодаренъ; не нуждаюсь! (Уходитъ.)
   

Березинъ (одинъ, вслѣдъ ему, смѣясь).

   Какъ угодно; была бы честь приложена! Ну, барышня! Нечего сказать, неразговорчива!... А впрочемъ, умѣть молчать такъ мило какъ она это тоже прелесть въ своемъ родѣ!

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Садъ при домѣ Анны Павловны Глуховой. Съ правой стороны домъ съ лѣстницей въ садъ; на лѣво большое дерево, подъ нимъ столъ. На второмъ планѣ нѣчто въ родѣ бесѣдки и большой столъ, на которомъ поставленъ чайный приборъ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Вѣрочка и Агафья хлопочетъ около чайнаго стола.

Вѣрочка.

   Агаша! Милая! Послушай!
   

Агафья.

   Ну, чего вамъ? Видите, некогда!
   

Вѣрочка.

   Да ты хоть взгляни на меня, хоть одно слово скажи! Мнѣ хочется знать: хорошенькая я сегодня?
   

Агафья.

   Вотъ что еще выдумали! Какія вчера были, такія и нынче.
   

Вѣрочка.

   То-то, что нѣтъ! Я чувствую, что именно сегодня я совсѣмъ нехороша. И прическа мнѣ не къ лицу, и цвѣтъ платья...
   

Агафья.

   Пустяки вы все болтаете, барышня, вотъ что!
   

Вѣрочка.

   Ну да, разсказывай!... Развѣ цвѣточекъ какой нибудь не приколоть-ли? Все таки будетъ красивѣе... Какъ ты думаешь? Вотъ такъ. (Она приколола къ волосамъ цвѣтокъ, который сорвала.) Посмотри-ка, Агаша! Да ну же, какая ты несносная! Хорошо такъ?
   

Агафья (взглянувъ).

   Чтожъ, ничего! По моему, преотлично!... Только, любопытно знать, для кого вы это рядитесь да прихорашиваетесь? Для этого чернаго, что-ли?
   

Вѣрочка.

   А еслибъ и для него?
   

Агафья.

   Ну ужъ, нашли сокола!
   

Вѣрочка.

   Тебѣ онъ не нравится, а по мнѣ хорошъ.
   

Агафья.

   Будетъ вамъ! И не повѣрю я, чтобы такая рожа вамъ по вкусу пришла!.. А можетъ, у васъ кто другой есть на примѣтѣ -- вотъ это такъ!
   

Вѣрочка.

   Это тебѣ кто шепнулъ? Ахь ты хитрая, хитрая старуха! Вотъ я тебѣ за это! (Начинаетъ ее душитъ и вертѣть.)
   

Агафья, (кричитъ).

   Барышня! Что вы, Христосъ съ вами! Да перестаньте тормошить! Господи!... Дышать не могу... да пустите!
   

Вѣрочка.

   Скажи прежде: хорошенькая я, или нѣтъ, тогда пущу!
   

Агафья.

   Да ну васъ совсѣмъ, проказница! Ужъ конечно хорошенькая, сами, чай, знаете!
   

Вѣрочка.

   Вотъ спасибо! Теперь ступай съ Богомъ; возись съ своими чашками!
   

ЯВЛEHIE II.

Тѣже и Баронъ (который вошелъ нѣсколько ранѣе).

   

Вѣрочка (замѣтивъ его).

   Ахъ, баронъ! Здравствуйте.
   

Баронъ.

   Мое почтеніе, Вѣра Николаевна. Вы въ такомъ игривомъ расположеніи, что о здоровьѣ нечего и спрашивать. Извините, что я немного рано пріѣхалъ. Это даже не совсѣмъ принято, но мнѣ хотѣлось застать васъ одну, чтобъ поговорить о дѣлѣ.
   

Вѣрочка.

   О, какъ торжественно! Ну, что же вамъ угодно сказать мнѣ? Говорите! Агафьюшка не мѣшаетъ.
   

Баронъ.

   Вѣра Николаевна! Я выскажусь прямо, безъ всякихъ предисловій. Вы, конечно, давно успѣли замѣтить въ какой степени я неравнодушенъ къ вамъ и...
   

Вѣрочка (прерывая).

   Агафьюшка! Принеси мнѣ стаканъ воды, (барону) Неугодно ли и вамъ чего нибудь, вина или...
   

Баронъ.

   Нѣтъ, благодарю васъ. Я тоже выпью воды, если позволите. (Агафья ушла въ домъ.)
   

Вѣрочка.

   Мнѣ, по правдѣ сказать, баронъ, вовсе пить нехочется; если я послала Агафью, такъ только вотъ почему: мнѣ показалось неловкимъ при ней обратиться къ вамъ съ просьбой... (она нѣсколько смущается.)
   

Баронъ.

   Съ какою? Говорите!
   

Вѣрочка.

   Пожалуйста... не дѣлайте мнѣ предложенія.
   

Баронъ.

   То есть... это значитъ, что вамъ принять его неугодно было бы. Такъ ли я понялъ?
   

Вѣрочка.

   Да, баронъ.-- Видите ли, я всегда люблю поступать прямо и искренно: быть вашей женой я бы не хотѣла и ни за что бы не согласилась, но за ваше вниманіе ко мнѣ я очень, очень признательна и мнѣ всегда будетъ пріятно, если представится случай, отплатить вамъ любезностью за вашу любезность!.. Ну вотъ, я вамъ все сказала и пожалуйста, голубчикъ баронъ, примиритесь вы съ этимъ и останемтесь добрыми друзьями! Вѣдь и дружба хорошая вещь!.. Согласны?
   

Баронъ (обиженный, но сдерживая себя).

   Дѣлать нечего! Насильно милъ не будешь... слѣдовательно... остается покориться!.. Но за то ужъ на дружбу вашу, которую вы сами предложили, я буду крѣпко разчитывать, Вѣра Николаевна; и чтобъ испытать вашу искренность, я позволю себѣ теперь же попросить у васъ небольшой услуги...
   

Вѣрочка.

   Очень рада, говорите скорѣй: въ чемъ дѣло?
   

Баронъ (показывая на цвѣтокъ что у нея въ волосахъ).

   Подарите мнѣ вотъ этотъ цвѣтокъ!
   

Вѣрочка.

   Зачѣмъ онъ вамъ?
   

Баронъ.

   Ни зачѣмъ. Мнѣ только хочется его имѣть какъ знакъ вашего расположенія.
   

Вѣрочка.

   Извините; мнѣ очень жаль, что я должна замъ отказать въ такой бездѣлицѣ, но я никогда и никому не дарю цвѣтовъ.(Агафья приноситъ графинъ съ водой и два стакана.) Ахъ, вотъ и вода. Спасибо, Агафьюшка. Поставлю сюда на столъ, (барону) вамъ налить?
   

Баронъ.

   Нѣтъ, не трудитесь.
   

Вѣрочка.

   Вы, какъ будто, обидѣлись?
   

Баронъ.

   О, нимало! Но, признаюсь, мнѣ больно, что первая моя дружеская просьба не исполнена и потомъ, вы не повѣрите, до какой степени я желалъ получить этотъ маленькій подарокъ. Я только вчера вполнѣ узналъ, какую цѣну имѣетъ цвѣтокъ и что за поэзія въ немъ заключается. Мнѣ объяснилъ это одинъ очень интересный господинъ. Вотъ ужъ его просьбу, такъ я увѣренъ, вы бы никакъ не отвергли! Фамилія этого поэтическаго ботаника или, если хотите, ботаническаго поэта -- Березинъ; (напирая на слова) Александръ Владиміровичъ Березинъ! (она смущена) Вы позволите вамъ налить?
   

Вѣрочка.

   Пожалуйста. (Онъ наливаетъ она пьетъ.) Не знаю, съ чего вамъ вдругъ вздумалось заговорить о г. Березинѣ, но смѣю васъ увѣрить, что ему, точно также какъ и вамъ, баронъ, я бы отказала въ цвѣткѣ!
   

Баронъ.

   Если такъ, вы бы разбили въ прахъ весь его планъ; вы бы уничтожили всю силу его рецепта! Цвѣтокъ составляетъ второй приступъ по програмѣ г. Березина.
   

Вѣрочка.

   Вы начинаете говорить загадками!
   

Баронъ.

   Угодно, чтобъ я объяснилъ ихъ? Извольте. Дѣло очень просто и разсказать его можно въ двухъ словахъ: г. Березинъ довелъ искуство любви до совершенства; онъ истинный художникъ, даже профессоръ въ умѣньи обворожатъ сердца и достигаетъ этаго при помощи цѣлой системы. О ней-то вчера и шла рѣчь у Дмитрія Степановича въ то время когда вы еще сидѣли въ гостинной. Если желаете, я могу сообщить вамъ всѣ подробности:
   

Вѣрочка.

   Право? Ну разсказывайте, это должно быть очень забавно!
   

Баронъ.

   Изволите ли видѣть: чтобъ добиться вѣрнаго успѣха у особы, которая ему нравится, положимъ у васъ, г. Березинъ прибѣгаетъ къ тремъ способамъ и приводитъ ихъ въ дѣйствіе послѣдовательно одинъ за другимъ. Во первыхъ, онъ говоритъ дѣвушкѣ, что она оригинальное созданіе; это, по его увѣренію, подкупаетъ сразу. Во вторыхъ, онъ подноситъ букетъ или цвѣтокъ, сопровождая свое поднесеніе подходящей поэтической фразой и наконецъ въ третьихъ, когда, но его мнѣнію, дѣвица уже достаточно хорошо настроена, онъ читаетъ ей одно стихотвореніе Фета, имѣющее, будто бы, волшебную силу покорять окончательно всѣ сентиментальныя женскія сердца!
   

Вѣрочка.

   Господи! что за вздоръ вы мнѣ разсказываете!
   

Баронъ.

   Не знаю-съ; передаю что слышалъ. Да вотъ мы посмотримъ, Вѣра Николаевна, что вы скажете, когда сами на себѣ испытаете Березинскую магію!
   

Вѣрочка.

   Вы забываетесь, баронъ! Я очень понимаю, что все это шутка, но она заходитъ ужъ слишкомъ далеко. Прошу васъ не примѣшивать меня къ этимъ глупостямъ!
   

Баронъ.

   Извините; я бы никогда не осмѣлился даже упомянуть ваше имя, еслибъ его не поминали другіе прежде меня; самъ г. Березинъ съ Дмитріемъ Степанычемъ.
   

Вѣрочка (болѣе и болѣе волнуясь).

   Что же они говорили?
   

Баронъ.

   Говорили объ васъ, и трактовали о возможности бракосочетанія между вами и г. Березинымъ.
   

Вѣрочка.

   Не можетъ быть!.. Вы рѣшительно смѣетесь надо мной.
   

Баронъ.

   И не думаю! Г. Березинъ, какъ видно, неравнодушенъ къ вамъ.
   

Вѣрочка.

   Да это безсмыслица! Онъ меня совсѣмъ не знаетъ! Онъ вчера въ первый разъ видѣлъ меня!
   

Баронъ.

   Да, но Дмитрій Степанычъ давно ужъ успѣлъ заочно познакомить своего пріятеля съ вами, сообщивъ ему интересныя свѣдѣнія о вашихъ денежныхъ средствахъ; они-то, должно быть, и возбудили въ г. Березинѣ расположеніе къ вамъ.
   

Вѣрочка.

   Ахъ, это возмутительно! (Выпиваетъ стаканъ воды.)
   

Баронъ (во время монолога наливаетъ изъ графина въ стаканъ воды).

   Совершенно согласенъ; и что въ особенности меня поразило и оскорбило, такъ этс--крайняя безцеремонность, съ которою эти господа бесѣдовали на вашъ счетъ! Г. Березинъ, напримѣръ, обращался къ Репейникову съ такими вопросами: "что она, хорошенькая?" Потомъ, показавъ рукой на лобъ: "все ли у нея въ порядкѣ вотъ тутъ?"
   

Вѣрочка.

   О!
   

Баронъ (продолжая).

   А затѣмъ, когда отвѣты подучились удовлетворительное, онъ прибавилъ съ самодовольной улыбкой: "чтожъ? Веди сюда барышню! Поглядѣть можно!"
   

Вѣрочка.

   Поглядѣть!.. Поглядѣть можно! Это онъ обо мнѣ?..
   

Баронъ.

   Да, передаю вамъ его подлинное выраженіе.
   

Вѣрочка (въ сильномъ волненіи ходитъ по сценѣ).

   Боже мой! Что жъ это? Да развѣ можно такъ... за кого-жъ онъ принимаетъ меня? Какъ онъ смѣлъ!
   

Баронъ.

   Вѣра Николаевна! Успокойтесь! Вы ужъ черезъ чуръ волнуетесь! И изъ-чего? Мало-ли что можетъ сказать такой нахалъ! Очень нужно этимъ тревожиться!.. Ахъ, воды нѣтъ. Я сейчасъ позову Агафью.
   

Вѣрочка.

   Нѣтъ, пожалуйста, не надо! (очень серьезно.) Послушайте, баронъ... все, что вы говорили, правда? Да?
   

Баронъ.

   Отъ слова до слова. Впрочемъ, вы сами убѣдитесь въ томъ при дальнѣйшемъ знакомствѣ съ господиномъ Березинымъ. Помните только о его трехъ приступахъ, и въ чемъ они заключаются.
   

Вѣрочка.

   О! Если ваши слова оправдаются, тогда...
   

Баронъ.

   Тогда что?
   

Вѣрочка (сдерживая себя).

   Тогда я отъ души посмѣюсь! Да! Вы назвали, кажется, стихи Фета?.. Какіе это? Я забыла.
   

Баронъ.

   Я вамъ ничего не называлъ, но я дѣйствительно помню, что рѣчь шла о стихотвореніи Фета, которое начиналось; "Какое счастіе! И ночь, и мы одни!"
   

Вѣрочка.

   Прекрасно! Я помню эти стихи и знаю гдѣ они помѣщены! (Про себя.) Я сама прочту ихъ господину Березину!
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Тѣже и Софья Ивановна.

Софья Ивановна (входя).

   Здравствуй, моя душечка!
   

Вѣрочка (цѣлуя ее).

   Ахъ, Софи! Это ты! Ботъ merci, что пришла. Я ужасно рада; но извини ради Бога.... я должна тебя оставить на пять минутъ... мнѣ надо кое-что сказать Агафьѣ... Баронъ, займите Софью Ивановну покуда. (Хочетъ идти въ домъ.)
   

Баронъ.

   Позвольте, Вѣра Николаевна. Благоволите прежде представить меня...
   

Вѣрочка.

   Да! Я и забыла, что вы еще незнакомы; вотъ я какая разсѣянная!... Баронъ фонъ-Флеккъ!-- Софья Ивановна Чернопольская. (Отведя Софью Ивановну въ сторону.) Ахъ, Соничка, ты вообразить не можешь что со мной! Я самое несчастное существо въ цѣломъ мірѣ!
   

Софья Ивановна.

   Что такое? Ты меня пугаешь... Ты и въ самомъ дѣлѣ разстроена, это видно!
   

Вѣрочка.

   Я сейчасъ вернусь. (Тихо.) Ты все узнаешь.... но не теперь, а послѣ... (Громко. Убѣгая въ домъ.) До свиданья, мнѣ до смерти пить хочется! (Въ дверяхъ, со слезами.) А какъ онъ мнѣ нравился! Ахъ, противный! Противный! (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Софья Ивановна и Баронъ.

Софья Ивановна (посмотрѣвъ ей вслѣдъ).

   Что съ ней дѣлается? Она въ самомъ дѣлѣ страшно взволнована.
   

Баронъ.

   Да, и что меня сокрушаетъ, виноватъ въ этомъ я, хотя и противъ воли, конечно! Я имѣлъ неосторожность сказать Вѣрѣ Николаевнѣ нѣсколько словъ объ одномъ господинѣ довольно близкомъ ея сердцу.
   

Софья Ивановна.

   Извините; я думаю, что вы ошибаетесь. Я очень дружна съ Вѣрочкой; у нея нѣтъ тайнъ отъ меня и я смѣло могу увѣрить васъ, что человѣка близкаго ея сердцу, какъ вы выразились, до сихъ поръ еще нѣтъ на свѣтѣ.
   

Баронъ.

   Въ такомъ случаѣ, то что произошло съ Вѣрой Николаевной для Меня совершенно необъяснимо! Вообразите: когда я пришелъ, она была весела какъ птичка, прыгала, смѣялась... но едва только я заговорилъ о нѣкоемъ молодомъ человѣкѣ и сообщилъ ей одно обстоятельство, рисующее его не совсѣмъ съ выгодной стороны, Вѣра Николаевна вдругъ вспыхнула, разсердилась и, какъ вы могли видѣть сію минуту, встревожилась чуть не до слезъ!...
   

Софья Ивановна.

   Это странно.
   

Баронъ.

   А по моему дѣло объясняется просто. Любовь, Софья Ивановна, вообще подкрадывается внезапно и незамѣтно. Хотя вы и дружны съ Вѣрой Николаевной, но можете ли вы поручиться, что она не ощущаетъ чего нибудь похожаго на любовь, именно въ настоящую минуту? Она дѣвушка склонная къ мечтательности, даже отчасти сентиментальная; представьте, если ей вдругъ встрѣтился молодой человѣкъ, отвѣчающій идеалу, созданному ея воображеніемъ -- что мудренаго, что сердечко ея сразу могло увлечься, вспыхнуть.... даже незамѣтно для нея самой!...
   

Софья Ивановна.

   Да! Конечно, это возможно болѣе, что она дѣйствительно такая, какъ вы говорите: идеалистка и мечтательница!.. А знаете ли, мнѣ въ ней это-то и нравится!... Я сама была такая же лѣтъ пять тому назадъ; также какъ она любила поэзію, увлекалась романами... До сихъ поръ помню, какъ я, бывало, заучивала наизусть стихи Пушкина, Некрасова, Майкова... Съ замужествомъ все это, разумѣется, испарилось!...
   

Баронъ.

   А Фета вы любили?
   

Софья Ивановна.

   Очень; по моему у него много прекрасныхъ вещей. Нѣкоторыя его стихотворенія я особенно люблю и между прочимъ потому, что онѣ напоминаютъ мнѣ одного очень милаго молодаго человѣка, съ которымъ мы тогда ихъ часто читывали! Ахъ, что это было за счастливое время!... Надъ мечтательностію дѣвушекъ вообще смѣются и, быть можетъ, въ наше время это и въ самомъ дѣлѣ смѣшно: но, какъ хотите, а въ лѣта первой юности мечтать, бредить стихами, наслаждаться лунными ночами, наконецъ даже влюбляться идеально.... "безъ заранѣе обдуманнаго намѣренія", какъ въ судѣ говорятъ, все это составляетъ невыразимую прелесть!... Какое блаженство, напримѣръ, бывало по вечерамъ гулять въ саду, уноситься мыслями куда-то, въ неясную даль, или вспоминать любимые стихи, недавно читанные имъ въ родѣ вотъ этихъ:
   
   Какое счастіе! И ночь, и мы одни!
   Рѣка какъ зеркало и вся блеститъ звѣздами!
   А тамъ-то.... голову закинь-ка да взгляни:
   Какая глубина и чистота надъ нами!
   
   Ахъ, это было истинное и самое чистое блаженство!
   

Баронъ (съ радостью).

   Такъ вамъ это стихотвореніе также знакомо?
   

Софья Ивановна (спокойно).

   Да, это Фета.
   

Баронъ.

   Знаю-съ; отлично знаю, Софья Ивановна.
   

Софья Ивановна.

   Однако, скажите пожалуйста, баронъ, меня это очень, очень интересуетъ, кого вы подозрѣваете, или вѣрнѣе, кто по вашему мнѣнію произвелъ такое впечатлѣніе на Вѣрочку? Назовите мнѣ его, прошу васъ.
   

Баронъ.

   Съ удовольствіемъ. Этотъ счастливецъ -- Александръ Владиміровичъ Березинъ. (Софья Ивановна вздрагиваетъ.) Вы, вѣроятно, слышали объ немъ? Писатель, подающій большія надежды!..
   

Софья Ивановяа (успокоившись совершенно).

   Да, я его знаю, знакома съ нимъ даже, но вотъ ужъ сколько лѣтъ мы съ нимъ не встрѣчаемся.
   

Баронъ (увидавъ Березина, который идетъ садомъ).

   Если желаете, можете сейчасъ же возобновить знакомство:. вотъ онъ на лицо! (Софья Ивановна, увидавъ Березина, слегка вскрикиваетъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Софья Ивановна, Баронъ и Березинъ. Софы Ивановна и Березинъ при встрѣчѣ замѣтно смущены.

   

Баронъ (наблюдавшій за ними).

   Сомнѣнія никакого! Я угадалъ!
   

Софья Ивановна (оправившись).

   Александръ Владиміровичъ! Вы меня еще не забыли? Узнали?
   

Березинъ (весело).

   Еще-бы нѣтъ! Ахъ, Софья Ивановна, вы не повѣрите какъ я доволенъ, какъ счастливъ что вижу васъ! И примите мое поздравленіе: вы нисколько, ни на волосъ, не измѣнились; все также молоды я хороши какъ тогда!
   

Софья Ивановна (жметъ ему руку).

   Неужели?
   

Баронъ.

   Между двухъ старинныхъ друзей третье лицо можетъ быть лишнимъ и поэтому, Софьл Ивановна, я прошу позволенія удалиться. До свиданья. (Уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Софья Ивановна и Березинъ.

Березинъ (весело).

   Давно, давно мы съ вами но видались, Софья Ивановна. Не знаю какъ вы, а я очень былъ радъ нашей встрѣчѣ!
   

Софья Ивановна.

   Я тоже очень довольна; признаюсь и смущена немного.... Кто могъ думать тогда...
   

Березинъ.

   Я понимаю васъ, Софья Ивановна, но смущаться, ей-Богу, нечѣмъ финалъ нашихъ отношеній оказался самый естественный и разумный. Вѣчныя узы между нами были невозможны съ практичной точки зрѣнія, слѣдовательно.....
   

Софья Ивановна.

   Однако вы на меня сердились, когда узнали, что я замужемъ. Признайтесь!
   

Березинъ.

   Ни минуты, клянусь вамъ.
   

Софья Ивановна.

   Отчего-же вы стали меня избѣгать? Кто мѣшалъ вамъ продолжать знакомство со мной?
   

Березинъ.

   Вотъ въ этомъ я, можетъ быть, виноватъ отчасти и готовъ просить прощенія; но что станете дѣлать? Я избѣгалъ васъ, откровенно говоря, потому, что мнѣ было жаль нашихъ прерванныхъ отношеній, меня даже пугала мысль встрѣтиться съ вами въ новой обстановкѣ, не по прежнему; да и вамъ самимъ, я полагаю, тяжело было бы. Словомъ, я разсудилъ, что ужъ если судьба насъ разлучила, то значитъ оно такъ и слѣдовало! Ну, а вы скажите, вы меня лихомъ не поминали Софья Ивановна?
   

Софья Ивановна.

   Никогда; напротивъ я всегда думала, что вы имѣете право негодовать на меня, и въ душѣ просила у васъ прощенія; я вышла замужъ, даже не предупредивъ васъ, а между тѣмъ....
   

Березинъ.

   О! Господь съ вами! Ужъ не обвинять-ли вы себя хотите?... Полно-те! Вы устроили свою жизнь именно какъ надо. Мы оба съ вами тогда отдали дань молодости, сочувствовали другъ другу, увлекались, но если разобрать хладнокровно: развѣ эти отношенія могли привести къ чему нибудь серьезному? Наивное, ребяческое чувство, жившее въ насъ, должно было кончиться какъ вообще оканчивается все дѣтское. Такъ оно и случилось. Я слышалъ, что вы счастливы, вотъ главное, Софья Ивановна, и вѣрьте мнѣ что никто такъ не радуется вашему счастью какъ я, когда-то увлекавшійся юношеской страстью къ вамъ!
   

Софья Ивановна.

   Вы честный, прекрасный человѣкъ, Александръ Владиміровичъ! (вспомнивъ) Ахъ, Боже мой, я вспомнила! Сію минуту этотъ баронъ мнѣ намекалъ... неужели это правда? Я бы отъ души порадовалась! Отвѣчайте: правда это?
   

Березинъ

   Что?
   

Софья Ивановна.

   Вы познакомились съ моей племянницей, Вѣрочкой Глуховой, и понравились ей? Да?
   

Березинъ.

   Познакомился, это такъ, но понравился ли, право не знаю!
   

Софья Ивановна (съ большимъ оживленіемъ).

   Во всякомъ случаѣ вѣрно то, что она вамъ нравится, неправда ли? Да это и не можетъ быть иначе, она чудесная дѣвушка! Ахъ, я была бы въ восторгѣ! Вамъ смѣшно, что я такъ горячо это принимаю, но знаете-ли: мысль, что Вѣрочка будетъ вами любима и когда нибудь, можетъ быть, составитъ ваше счастье, имѣетъ для меня что-то невыразимо-отрадное!
   

Березинъ (улыбаясь).

   Вы, какъ будто, намѣреваетесь женить меня?
   

Софья Ивановна.

   А почему же и нѣтъ? По моему, отлично было бы, превосходно!
   

Березинъ.

   Ну! Видно всѣ сговорились меня пристроить! Вчера Дмитрій Степановичъ толковалъ объ этомъ, Сегодня вы...
   

Софья Ивановна.

   А! И Дмитрій Степанычъ на этотъ разъ моего мнѣнія? Это съ нимъ вообще рѣдко случается.
   

Березинъ.

   Отчего вы съ нимъ не ладите, Софья Ивановна? Онъ, право, недурной малый.
   

Софья Ивановна.

   Можетъ быть, но нестерпимо скучный. А что всего противнѣе въ немъ, это страсть къ сочинительству. Вѣдь способностей никакихъ, а туда же считаетъ себя писателемъ!
   

Березинъ (смѣясь).

   Да! Подите-ка, поговорите объ этомъ съ Марьей Алексѣевной, что она вамъ скажетъ?
   

Софья Ивановна.

   О, я знаю; она вполнѣ убѣждена что у ней мужъ геній!.. Кстати, вы читали его новую пьесу; какъ она называется?
   

Березинъ.

   "Глухія времена" трагедія въ 5 дѣйствіяхъ! Какъ же, читалъ цѣлыхъ два акта; а сегодня долженъ прослушать третій. Съ этой цѣлью я и приглашенъ сюда,
   

Софья Ивановна (въ ужасѣ).

   Господи! Онъ будетъ читать! О, если такъ, я исчезаю, бѣгу, бѣгу безъ оглядки!
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣ-же, Анна Павловна, Репейниковъ, Марья Алексѣевна и Баронъ, у Репейникева подъ мышкой большая тетрадь въ переплетѣ.

Софья Ивановна (раскланявшись довольно холодно съ Репейниковыми, протягиваетъ руку Аннѣ Павловнѣ).

   Голубушка Анна Павловна, вы меня, Бога ради, извините, но я должна сейчасъ же ѣхать. Алексѣй не совсѣмъ здоровъ и просилъ меня быть дома къ двумъ часамъ непремѣнно. Очень сожалѣю, Что принуждена лишить себя удовольствія слышать произведеніе Дмитрія Степановича. До свиданія, милая! (цѣлуетъ Анну Павловну.) Обнимите на меня Вѣрочку!
   

Анна Павловна.

   Жаль очень, что вамъ нельзя остаться! Алешѣ кланяйтесь, Дай Богъ ему скорѣе поправиться.
   

Баронъ.

   Софья Ивановна, я желалъ бы имѣть честь сказать вамъ нѣсколько словъ.
   

Софья Ивановна,

   Когда? Теперь? Но развѣ вы не остаетесь здѣсь?
   

Баронъ.

   Нѣтъ.-- Pardon, Дмитрій Степановичъ. Мнѣ тоже необходимо ѣхать. (Софьѣ Павловнѣ) Если вы позволите, мы выѣдемъ вмѣстѣ и...
   

Софья Ивановна (прерывая).

   Хорошо. (Дружески Березину.) Александръ Владиміровичъ! Прощайте (барону.) Только говорите короче, баронъ; даю вамъ срокъ до подъѣзда не далѣе, а тамъ ждетъ меня экипажъ, я спѣшу.
   

Баронъ.

   О! Мнѣ два слова всего! Видите-ли, я имѣю очень серьезное дѣло къ вашему супругу...
   

Софья Ивановна (уходя).

   Дѣло? Не продолжайте! Я ни въ какія дѣла никогда не вмѣшиваюсь. Обратитесь прямо къ Алексѣю Павловичу. (Уходитъ съ барономъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Прежнія, безъ Софьи Ивановны и Барона

Репейниковъ. (Аннѣ Павловнѣ).

   Пришло же вамъ въ голову, тетушка, пригласить Софью Ивановну! Вы знаете наши отношенія..
   

Анна Павловна.

   Ну, ну, не сердись, голубчикъ; забыла что вы въ контрѣ!.. Однако нечего время терять. Сядемте и давайте читать поскорѣе. Литература -- это моя страсть!
   

Марья Алексѣевна.

   Вы, тетенька, удивитесь, какъ у Мити теперь хорошо вышелъ третій актъ. Онъ сдѣлалъ большую вымарку и это необыкновенно украсило пьесу! (Всѣ усѣлись.)
   

Репейниковъ (Развернулъ свою рукопись).

   И такъ, благословясь, я начинаю (Читаетъ.) "Глухія времена" трагедія въ 5-ти дѣйствіяхъ. Актъ третій. Декорація представляетъ...
   

Анна Павловна (прерывая).

   А гдѣ же у насъ Вѣрочка? (Репейниковъ дѣлаетъ нетерпѣливое движеніе.)
   

Марья Алексѣевна.

   Тетушка! Христомъ Богомъ прошу; не прерывайте!
   

Анна Павловна.

   Да я не прерываю; только дайте мнѣ сюда мою Вѣрочку! Когда ея нѣтъ, я всегда сама не своя. Вообразите, Александръ Владиміровичъ, для меня не существуетъ удовольствія, если я его не раздѣляю съ моею дочерью. Вы знаете что такое чувство матери?
   

Березинъ.

   На себѣ не испыталъ!
   

Анна Павловна.

   Конечно, но я желала спросить васъ, какъ вы объясняете себѣ психологически... эту сверхъестественную, безграничную, безкорыстную любовь, способную на всѣ жертвы, на полное, беззавѣтное самозабвеніе?
   

Марья Алексѣевна.

   Тетушка! Да будетъ же вамъ! Давайте слушать! Вѣдь вы еще не знаете этого удивительнаго акта...
   

Анна Павловна.

   Ахъ Господи! Да я очень рада; развѣ я мѣшаю? Точно ты сама не знаешь, какъ я интересуюсь пьесой твоего мужа! Вотъ спроси и г. Березина, что я ему вчера говорила, когда рѣчь зашла о...
   

Репейниковъ (прерывая, читаетъ весьма рѣшительно).

   Третій актъ. Декорація представляетъ хоромы въ деревнѣ боярина Дуденева. На заднемъ планѣ большая дверь, въ которую видѣнъ садъ, освѣщенный луною...
   

Анна Павловна (прерывая).

   Это очень, очень хорошо придумано. Я страхъ люблю, когда на сценѣ луна, напримѣръ въ Ромео, помните... сцену у балкона! Ахъ, какъ Росси это игралъ, удивительно!
   

Репейниковъ (съ большимъ нетерпѣніемъ, прерывая).

   Видѣнъ садъ, освѣщенный луною...
   

Анна Павловна.

   Ахъ, вотъ и Вѣрочка! Ну, слава Богу, наконецъ-то!
   

ЯВЛЕНІЕ IX.

Тѣже и Вѣрочка.

Вѣрочка (съ книгой, медленно спускается съ лѣстницы. Про себя).

   Нашла!
   

Анна Павловна.

   Милая! Ты гдѣ-жъ это была? Мы ужъ тебя съ полчаса дожидаемся; Дмитрій Степановичъ читаетъ намъ третій актъ. А съ нашимъ гостемъ ты здоровалась развѣ?...
   

Вѣрочка (сухо).

   Нѣтъ еще.
   

Березинъ.

   Мое почтеніе, Вѣра Николаевна. (Она молча ему кланяется.)
   

Анна Павловна

   Дмитрій Степановичъ! Что же вы? Продолжайте, голубчикъ!
   

Репейниковъ.

   Сдѣлайте одолженіе, я готовъ. Ну-съ, итакъ декорація вамъ уже извѣстна. Явленіе 1-е. (Агафья вноситъ самоваръ и ставитъ его на столъ. Репейниковъ злобно взглядываетъ на нее. Молчаніе.)
   

Анна Павловна.

   Чтожъ вы опять остановились? Да читайте же: явленіе первое...
   

Репейниковъ.

   Милѣйшая Анна Павловна, вы не будьте въ претензіи; но, честное слово, если прислуга начнетъ бѣгать тутъ взадъ и впередъ -- то вѣдь читать положительно невозможно.
   

Анна Павловна.

   Да! Съ этимъ я согласна. Но Агафья... развѣ Агафья прислуга? Она, такъ сказать, почти членъ нашего семейства!... Впрочемъ, извините, извините, она сейчасъ уйдетъ, ея не будетъ.
   

Репейниковъ.

   И прекрасно! И такъ я продолжаю: явленіе первое.
   

Анна Павловна (Агафья).

   Агафьюшка! Такъ ужъ ты, пожалуйста, не мѣшай намъ! (Разливаетъ чай.)
   

Репейниковъ (съ отчаяніемъ).

   Господи! Да будетъ-ли конецъ этому? Чашки стучатъ, ложки звенятъ, кругомъ трещитъ, какое же это чтеніе, помилосердуйте!
   

Анна Павловна.

   Ахъ, родной мой, да нельзя же!... И чего вы безпокоитесь, я ни одного слова не пророню, повѣрьте.
   

Репейниковъ.

   Ухъ! Даже въ потъ ударило! Съ этими перерывами мы никогда не кончимъ!... Ну, такъ прошу слушать: Явленіе первое бояринъ Дуденевъ и нѣсколько гостей. Шутъ наливаетъ вино въ кубки...
   

Анна Павловна (Березину).

   Вамъ со сливками или съ лимономъ?
   

Березинъ.

   Съ лимономъ, если позволите.
   

Репейниковъ (очень громко и раздражительно).

   Шутъ наливаетъ вино въ кубки...
   

Анна Павловна.

   А гдѣ же у насъ баронъ? Ахъ, вѣдь онъ уѣхалъ, я и забыла!
   

Репейниковъ (захлопнувъ тетрадь).

   Нѣтъ, ужъ видно сегодня бросить приходится! Это... это не литературное утро, а какая-то скачка съ препятствіями! Съ меня довольно!...
   

Марья Алексѣевна.

   Именно. Я тебѣ, Митя, давно хотѣла связать: довольно!
   

Анна Павловна.

   Ахъ Боже мой! Да что такое? Что случилось? Дмитрій Степанычъ! Да полно вамъ обижаться! Мы всѣ такъ интересуемся пьесой и вдругъ вы не хотите читать! Это ни на что не похоже! Вѣрочка, неправда ли?...
   

Репейниковъ.

   Нѣтъ, что ужъ тутъ! Я, тетушка, нисколько не обижаюсь, но при такихъ условіяхъ, право, гораздо лучше отложить... Машенька! Поди-ка сюда. (Отводитъ ее въ сторону и показывая ей на одну страницу въ тетради.) Вотъ посмотри, душечка, какъ ты думаешь, если вотъ тутъ въ четырнадцатой сценѣ сдѣлать вымарочку? А? Хорошо это будетъ?
   

Марья Алексѣевна.

   Да! Пожалуй! (Очень тихо ему.) Митя! Что-же это однако такое? Тетушка просто невѣжа.
   

Репейниковъ, (также).

   А что я тебѣ дома говорилъ? Я предчувствовалъ что выйдетъ этакое безобразіе! Не надо было читать, вотъ и все. (Продолжаютъ тихо и горячо разговаривать между собой.)
   

Анна Павловна (громко).

   Значитъ, такъ чтенія и не будетъ? Какая жалость! Что это за упрямый человѣкъ, этотъ Дмитрій Степанычъ! А я-то радовалась!.. Вы вообразить себѣ не можете, Александръ Владиміровичъ, какъ я сочувствую литературѣ вообще и русской въ особенности! Есть только одинъ жанръ, который я презираю: это нынѣшняя критика! Рецензентъ, по моему, даже не заслуживаетъ имени литератора. Согласитесь, вѣчное глумленіе надъ всѣмъ, что-появляется, развѣ это достойно писателя? Я вамъ разсказывала случай съ моей знакомой? Кажется, разсказывала. Она, лѣтъ пять тому, написала поэму "Смерть Рогнѣды", вещь серьезную, въ стихахъ чрезвычайно звучныхъ, и вдругъ, въ одной газетѣ печатается статья, самая злобная, самая гадкая... ну, такая, что даже вотъ сейчасъ, еслибъ можно было узнать имя автора, я незнаю что бы я отдала за это!
   

Березинъ.

   Что же бы вы сдѣлали съ этимъ несчастнымъ?
   

Анна Павловна.

   О! Я бы нашла чѣмъ отплатить этому писакѣ! Не знаю какъ, но ужъ я бы ему отомстила непремѣнно!... Развѣ я не права по вашему?
   

Березинъ.

   О, напротивъ! (Отводя Репейникова, тихо.) Другъ любезный! Устрой какъ нибудь, чтобъ я могъ побыть съ Вѣрочкой хоть пять минутъ наединѣ. Мнѣ до смерти хочется поговорить съ нею. Будь добръ, нельзя ли какимъ нибудь способомъ убрать старуху?
   

Репейниковъ, (тоже).

   Сейчасъ. (Громко.) Тетушка, а вѣдь на счетъ этого ненавистнаго рецензента я могу кое-что вамъ сообщить. Да! Я вчера узналъ нѣчто...
   

Анна Павловна.

   Не можетъ быть? Голубчикъ! Да отчего жъ вы мнѣ до сихъ поръ ничего не сказали?
   

Репейниковъ.

   Посудите сами, при свидѣтеляхъ, развѣ я могъ...
   

Анна Павловна (перебивая).

   Да, да, это правда... Вотъ что: пойдемте въ большую аллею.... Вѣрочка! Мы сейчасъ вернемся. Дмитрій Степановичъ хочетъ мнѣ передать кое-что. (Беретъ Репейникова подъ руку.) Ну, разсказывайте, голубчикъ, поскорѣе: что вы узнали? (Уходя.) Извините, Александръ Владиміровичъ! Мы недолго. (Репейниковъ мигаетъ женѣ, чтобъ она также уходила, и уходитъ съ Анной Павловной. Марья Алексѣевна удаляется вслѣдъ за ними.)
   

ЯВЛЕНІЕ X.

Беркзинъ и Вѣрочка.

Березинъ (послѣ короткаго молчанія).

   Дмитрій Степановичъ мнѣ очень невѣрно изобразилъ вашъ характеръ, Вѣра Николаевна!
   

Вѣрочка (сухо).

   А вы у него наводили справки обо мнѣ?
   

Березинъ.

   Это выраженіе не много рѣзко. Когда я, и совершенно случайно, узналъ о вашемъ благосклонномъ вниманіи къ одному изъ моихъ сочиненій, именно къ стихамъ, которыми я дебютировалъ...
   

Вѣрочка (перебивая).

   Вамъ захотѣлось узнать что я такое? Не такъ-ли?
   

Березинъ.

   Да, признаюсь.
   

Вѣрочка.

   Ну, и что-же вамъ сказалъ обо мнѣ г. Репейниковъ?
   

Березинъ.

   Онъ описалъ мнѣ васъ какъ прелестнѣйшую дѣвушку...
   

Вѣрочка.

   Да? Почему же вы сейчасъ сказали, что онъ невѣрно меня изобразилъ?... Значитъ, по вашему, я оказалась не такая, какою онъ меня описалъ! Вы не особенно учтивы, г. Березинъ!
   

Березинъ.

   Виноватъ, вы мнѣ не дали кончить фразу. Мое первое замѣчаніе относилось къ тому, что Дмитрій Степанычъ добавятъ къ эпитету прелестной дѣвушки.
   

Вѣрочка.

   Что же онъ добавитъ?
   

Березинъ.

   Вотъ его слова: "Вѣра Николаевна очень живая, бойкая, милая дѣвушка... прелестная во всѣхъ отношеніяхъ, но иногда бываетъ ужъ черезъ чуръ разговорчива и даже страдаетъ болтливостью!" Ну-съ, а на дѣлѣ оказывается, что отзывъ невѣренъ и что вы обладаете совершенно противуположнымъ свойствомъ: вы, какъ мнѣ кажется, можете молчать даже тогда, когда у васъ есть что высказать; я это мнѣ чрезвычайно нравится! Честное слово, вы обворожительно умѣете слушать!
   

Вѣрочка (про себя).

   Смѣется онъ надо мной, или нѣтъ?
   

Березинъ.

   А вы сегодня что-то разсѣяны, Вѣра Николаевна, какъ будто не въ духѣ?
   

Вѣрочка.

   Отчего это вамъ кажется? Ничуть.
   

Березвзъ (покачивая головой).

   Знаете-ли вы что? Вы преоригинальное созданье!
   

Вѣрочка (очень живо).

   А?! Что вы сказали? "Оригинальное созданіе".. Повторите, такъ ли я разслыхала!
   

Березинъ.

   Вамъ угодно чтобъ я еще разъ подтвердилъ мои слова? Извольте! Да, я именно нахожу, что вы оригинальны; въ васъ соединяются двѣ разнородныя натуры....
   

Вѣрочка (про себя).

   Начинается! По программѣ! Первый приступъ! (Громко.) Что же вамъ угодно этимъ сказать? Какія двѣ натуры?
   

Березинъ.

   А вотъ видите-ли: мнѣ кажется, что вы совсѣмъ не такъ созданы какъ всѣ другія дѣвушки: вы въ одно время и серьезная и веселая, и разсудительная и ребячески-шаловливая; внутри васъ живутъ, въ полномъ согласіи, два свойства, казалось бы, несовмѣстимыхъ: тихая доброта ангела и бойкій, почти задорный умъ маленькаго бѣсенка!
   

Вѣрочка (насмѣшливо).

   Вотъ какъ! И все это вы успѣли увидѣть во мнѣ съ перваго взгляда? Замѣчательно!... Ну, что же вы не продолжаете? Какія вы еще сдѣлали наблюденія?
   

Березинъ (подумавъ).

   А вѣдь вы меня пристыдили, Вѣра Николаевна! И знаете-ли что? Вы такъ симпатично сердитесь, что нѣтъ возможности устоять Я покоряюсь вамъ, бросаю фразы и даю слово говорить съ вами не иначе какъ съ полною откровенностью...
   

Вѣрочка.

   А вы на это способны?
   

Березинъ.

   Да, и вотъ доказательство: выслушайте мое чистосердечное признаніе! То что я сейчасъ болталъ о вашемъ характерѣ не основано ни на какомъ наблюденіи.
   

Вѣрочка.

   А!
   

Березинъ.

   Это просто-на-просто готовая, заученная фраза, которую мнѣ не разъ ужъ случалось произносить, бесѣдуя съ дамами. Съ вами она успѣха не имѣла, а у всѣхъ остальныхъ, до настоящей минуты, она доставляла мнѣ репутацію тонкаго сердцевѣда! Чтобъ дополнить мое признаніе, я даже вамъ покаюсь откуда взята самая эта мысль о раздвоенности души: я обокралъ великаго Гете.
   Вы помните его стихъ:

"Ахъ! двѣ души живутъ въ моей груди!" (смѣясь.)

   Теперь вы понимаете, что проницательности и наблюдательности съ моей стороны, никакихъ не было, Вѣра Николаевна, и мнѣ остается одно: просить у васъ извиненія за глупую выходку!
   

Вѣрочка.

   Ахъ, какъ вы меня порадовали! Вы и вообразить же можете какъ я довольна, Александръ Владиміровичъ! (Про себя.) Нѣтъ, я рѣшительно ошиблась въ немъ!
   

Березинъ (который подошелъ къ цвѣтамъ и нагнувшись понюхалъ).

   Ахъ! Какъ эти цвѣты хорошо пахнутъ! Чудо!
   

Вѣрочка (вздрогнувъ).

   Неужто онъ осмѣлится?..
   

Березинъ.

   Разрѣшается сорвать? (она киваетъ головой; онъ срываетъ цвѣтокъ.)
   

Вѣрочка (про себя).

   Все кончено! Второй приступъ!
   

Березинъ.

   Цвѣты -- это моя страсть! Взгляните, что за прелесть! (протягиваетъ къ ней цвѣтокъ.)
   

Вѣрочка (дрожащимъ голосомъ).

   Такъ вы., въ самомъ дѣлѣ... очень любите цвѣты?
   

Березинъ.

   Обожаю! А вы? Впрочемъ, что я спрашиваю? (Показывая на цвѣтокъ, что у нея въ волосахъ.) Доказательство на лицо! И какъ этотъ цвѣтокъ къ вамъ идетъ!... Только жаль, что онъ ужъ завялъ немного! Позвольте вамъ предложить вотъ этотъ....
   

Вѣрочка (быстро вырываетъ у него цвѣтокъ, съ негодованіемъ).

   Очень вамъ благодарна! Ну-съ, а теперь... довольно! Слышите-ли довольно! Будетъ вамъ смѣяться, пора это кончить!
   

Березинъ (съ удивленіемъ).

   Виноватъ, я не понимаю...
   

Вѣрочка (вынувъ изъ кармана книгу, наступаетъ на Березина и протягиваетъ ее прямо къ его носу).

   Вотъ это вы видите? Это стихи Фета! Теперь сообразили? Поняли? Ну, читайте! Читайте же! Сдѣлайте одолженіе! Я нарочно замѣтила страницу; вотъ она!.. Третій пунктъ вашей программы здѣсь: готовъ!.. Или прикажете, чтобъ я сама вамъ прочла? Извольте:
   
   Какое счастіе! И ночь и мы одни!
   Рѣка какъ зеркало и нея блеститъ звѣздами...
   
   Ахъ, какой же вы злой, гадкій человѣкъ, г. Березинъ!
   

Березинъ.

   Но ради Бога, Вѣра Николаевна...
   

Вѣрочка (горячо).

   Что вамъ еще нужно? Вы хотѣли осмотрѣть меня? Осмотрѣть -- точно вещь какую? Ну, что-жъ? Теперь осмотрѣли? Довольны? Не оправдывайтесь, я все, все знаю!.. И вамъ не грѣшно, не стыдно было смѣяться надъ дѣвушкой, которая ничѣмъ не заслужила вашихъ насмѣшекъ? Напротивъ, эта дѣвушка готова даже была васъ.... Подите! (Сквозь слезы.) Вы нехорошій человѣкъ, я васъ презираю, я васъ терпѣть не могу!.. Ну! Говорите, какъ вы меня находите? Что у меня здѣсь (Показавъ на лобъ.) все въ порядкѣ? Да? Мое приданое достаточно ли будетъ для васъ?! Что-жъ вы (Топнувъ ножкой.) ничего не отвѣчаете?
   

Березинъ (съ достоинствомъ, но просто).

   Вы ужъ слишкомъ далеко зашли, Вѣра Николаевна!
   

Вѣрочка.

   Неужели? А вы воображали, что я позволяю дурачить себя и не посмѣю слова сказать? Повторяю вамъ, что мнѣ все извѣстно! Или вы не дослышали?
   

Березинъ (серьезно).

   Я все выслушалъ какъ нельзя лучше. Теперь прошу позволенія отвѣчать вамъ нѣсколькими словами, очень немногими. Оправдываться я не стану, но считаю нужнымъ сдѣлать одно замѣчаніе: вы, Вѣра Николаевна, извините за выраженіе, хватили черезъ край: послѣднее ваше слово, намекъ на то что я будто бы имѣю виды на ваше приданое, даетъ мнѣ возможность хоть нѣсколько спастись изъ неловкаго положенія. Я во многомъ виноватъ передъ вами, и вы въ полномъ правѣ обвинять меня въ легкомысліи, гнѣваться за неприличіе моихъ шутокъ и всего, что я говорилъ о васъ, это вѣрно; но чтобъ вы считали меня низкимъ человѣкомъ, заподозрили въ моихъ поступкахъ какую-то гнусную, корыстную цѣль, этого, я, Вѣра Николаевна, ничѣмъ не заслужилъ! Если я былъ неправъ относительно васъ, то ужъ вы теперь болѣе чѣмъ неправы, вы несправедливы ко мнѣ!.. Впрочемъ, я прощаю вамъ.
   

Вѣрочка.

   Вы же мнѣ прощаете? Это прекрасно!
   

Березинъ.

   Да-съ, я вамъ прощаю; прощаю потому, что не вамъ самимъ пришло на мысль обвинятъ меня въ подлости! Я знаю, вы сами были обмануты, васъ навели на это! И я даже догадываюсь кто тотъ милый шпіонь, который вамъ все передалъ, но даю вагъ слово, что онъ взвелъ на меня чистѣйшую небылицу, онъ изобрѣлъ то, чего у меня никогда и въ мысляхъ не было, не только на языкѣ! Еще разъ, мнѣ искренно жаль, что не имѣя еще чести васъ знать, я позволилъ себѣ отзываться о васъ въ такомъ тонѣ, который нельзя не признать легкомысленнымъ, но вѣрьте мнѣ, Вѣра Николаевна, что въ этомъ только и есть мой проступокъ. Другой вины нѣтъ за мною! Вотъ все, что мнѣ хотѣлось высказать... Вѣра Николаевна! Простите меня, если можете, потому что, ей-Богу, я глубоко чувствую себя виноватымъ, и въ особенности теперь, когда... когда я по истинѣ очарованъ вами!
   

Вѣрочка (съ сердцемъ).

   Ахъ, оставьте меня!
   

Березинъ.

   Неужели же нѣтъ никакого средства -- если не выпросить прощенія, то хоть немного смягчить чувство отвращенія, которое я внушилъ вамъ?
   

Вѣрочка.

   Есть одно только средство.
   

Березинъ.

   Какое же?
   

Вѣрочка.

   Придумайте какой нибудь предлогъ чтобъ удалиться отсюда и уйдите какъ можно скорѣе!
   

Березинъ (печально).

   Только это? Ваше желаніе будетъ исполнено. (Взявъ шляпу.) Я всегда былъ увѣренъ, что мнѣ не везетъ въ жизни!.. Прощайте, Вѣра Николаевна. Думайте обо мнѣ что хотите, считайте меня за самаго насмѣшливаго, и даже злого человѣка,-- но вотъ что: Бога ради, выбросьте навсегда изъ головы подозрѣнія въ родѣ того, что вы сейчасъ высказали на мой счетъ! Такія подозрѣнія мучительны для васъ самихъ и слишкомъ обидны для тѣхъ, на кого онѣ надаютъ! Желаю вамъ всего хорошаго! (Уходя, про себя.) А жаль, что такъ вышло! Я положительно безъ ума отъ нея!.. Ну, что дѣлать! Не везетъ и баста! (Еще разъ поклонившись, идетъ въ глубину сцены.)
   

Вѣрочка (быстро).

   Александръ Владиміровичъ!
   

Березинъ (радостно обернувшись).

   Что вамъ угодно?
   

Вѣрочка (послѣ минуты колебанія).

   Нѣтъ... ничего... Прощайте... прощайте! (Опускается на стулъ.)

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Фойе въ театрѣ.

ЯВЛЕНІЕ I.

Чернопольскій во фракѣ и Театралъ. Встрѣчаются.

Чернопольскій.

   А! здравствуйте! Который актъ кончили? Второй?
   

Театралъ.

   Второй, ваше превосходительство.
   

Чернопольскій

   Что, пьеса имѣетъ успѣхъ?
   

Театралъ.

   Какъ вамъ сказать? Сомнительный, мѣстами пошикиваютъ.
   

Чернопольскій

   Вотъ какъ! Жаль! А театръ полонъ?
   

Театралъ.

   Биткомъ.
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣже и Софья Ивановна, Анна Павловна, Вѣрочка, Репейниковъ. Maрья Алексѣевна, Баронъ фонъ Флеккъ, Сурковъ, Шакаловъ и многіе зрители. Большое движеніе. Всѣ разговариваютъ между собою. Многіе гуляютъ взадъ и впередъ; нѣкоторые стоитъ, другіе усаживаются; составляются группы, которыя потомъ то расходятся, то опять наростаютъ.

Баронъ (громко смѣясь съ двумя господами, которые тоже хохочутъ).

   Ха-ха-ха! Вы отлично дѣйствовали! У васъ талантъ къ шиканью. Звукъ какой-то необыкновенный выходитъ! Какъ это вы ухитряетесь, скажите пожалуйста?
   

1-й зритель.

   Очень просто; вотъ такъ: (шикаетъ на букву сс... всѣ смѣются.)
   

Баронъ.

   Безподобно! У васъ, значитъ, буква с въ ходу, а не ш! Чрезвычайно ловко!
   

Шакаловъ (подходя къ барону).

   Честь имѣю кланяться, баронъ. Ну что, какъ вы находите новую пьесу? (Баронъ дѣлаетъ гримасу и продолжаетъ разговоръ съ 2-ы я зрителями.) Дрянь?.. Ну, конечно, я и самъ того же мнѣнія! (Шакаловъ отходитъ къ другой группѣ.)
   

Софьи Ивановна (прохаживаясь подъ руку съ Вѣрочкой).

   Вѣрочка! Ты вся дрожишь? И изъ чего такъ волноваться, помилуй? Пьеса прекрасная; если есть шикающіе -- такъ это явная интрига и больше ничего! Полно, успокойся.
   

Вѣрочка.

   Чтожъ мнѣ дѣлать? Я не виновата, что мнѣ его такъ ужасно жалко! (Онѣ проходятъ).
   

Баронъ.

   Пойдемте-ка въ буфетъ, господа. Смерть курить хочется! (Онъ, первый и второй зрители уходятъ.)
   

Шакаловъ (Репейникову, который идетъ подъ руку съ женою).

   Какъ, но вашему, пьеса, Дмитрій Степановичъ?
   

Репейниковъ.

   Безсодержательна! Я еще прежде объ этомъ говорилъ самому автору.
   

Шакаловъ.

   Именно безсодержательна: вполнѣ согласенъ. И потомъ, не правда-ли нѣтъ никакого умѣнья вести интригу. У насъ, впрочемъ, это почти общій недостатокъ у всѣхъ писателей! Да! Кто что ни говори, въ этомъ отношеніи только одни французы мастера!... А что вы скажете объ исполненіи? Слабо?... Я тоже нахожу -- очень, очень слабо! Вообще, упасъ актеры въ послѣднее время... знаете-ли, нѣтъ того... этого... бріо! Ансамбль утраченъ, а вѣдь ансамбль... это все! Поглядѣли-бы ни, напримѣръ, въ Парижѣ какъ разыгрываются пьесы... или въ Вѣнѣ... вѣдь это блескъ, батюшка! Восторгъ что такое! (Проходятъ.)
   

Чернопольскій (подходя къ Аннѣ Павловнѣ, которая прохаживалась съ дамой).

   Сестра! Мнѣ тебя нужно на минуту. (Анна Павловна, сказавъ дамѣ нѣсколько словъ, отходитъ съ братомъ.) Ты не знаешь, кто этотъ черноватый господинъ, что сейчасъ стоялъ вотъ тутъ, рядомъ съ Шакаловымъ? (Указываетъ на то мѣсто гдѣ стоялъ баронъ.)
   

Анна Павловна.

   Это баронъ фонъ Флеккъ.
   

Чернопольскій.

   А! вотъ кто! Вдвойнѣ радуюсь что не хотѣлъ его принять, когда онъ ко мнѣ являлся.
   

Анна Павловна.

   А что?
   

Чернопольскій.

   По моему, это какой-то неблагопристойный баринъ. Онъ и держать себя не умѣетъ, и по душѣ должно быть дрянь!
   

Анна Павловна.

   Да, я сама замѣтила, что онъ ужъ очень злобствуетъ; какъ видно, пьеса Березина ему до крайности не нравится! А вѣдь это несправедливо! На мой взглядъ, комедія весьма, весьма порядочная! Не правда-ли Вѣрочка? (Оглядывается.) Ахъ Боже мой, я думала она здѣсь... куда это она вдругъ пропала?
   

Чернопольскій.

   Она сейчасъ тутъ прохаживалась съ Софи.
   

Анна Павловна.

   Ахъ, и то правда; вѣдь я даже сама ихъ видѣла. А ты не замѣтилъ, Алеша, одно мѣсто въ пьесѣ какъ будто немножко заимствовано изъ моей поэмы? Это меня поразило даже!
   

Чернопольскій (насмѣшливо).

   Неужели? Не могу судить объ этомъ потому, что только пріѣхалъ и ничего не видалъ.
   

Анна Павловна.

   Даю тебѣ слово что я не ошиблась. Представь только: герои пьесы въ одномъ мѣстѣ говоритъ такую фразу: "я пролилъ бы потоки слезъ, еслибъ убѣдился..." и такъ далѣе. Положимъ, онъ говоритъ это смѣясь, но все равно, развѣ это не точь въ точь какъ въ моей поэмѣ, когда Рогнѣда произноситъ:

"Потоки слезъ пролить могла-бъ я въ мигъ тотъ скорбный".

Чернопольскій (смѣясь).

   Извини меня, я твою поэму плохо помню, да и наврядъ-ли кто другой ее помнитъ!
   

Анна Павловна.

   Ну да, я знаю, ты никогда не признавалъ во мнѣ таланта, по. все-таки я права и какъ ты хочешь, а потоки слезъ взяты у меня, я увѣрена!... Да гдѣ же Вѣрочка? Надо ея отыскать; скоро начнутъ. (Отходятъ оба.)
   

Шакаловъ (обращаясь къ Суркову).

   Мнѣ пьеса окончательно не нравится. А вамъ?
   

Сурковъ (Мрачно и раздражительно.)

   Это не пьеса, а чортъ знаетъ что! Тенденціозная канитель какая-то! И при этомъ, что за діалогъ? Ни остроумія, ни наблюдательности, ни даже языка -- ничего нѣтъ!
   

Шакаловъ.

   Главный недостатокъ въ постройкѣ. Постройка никуда не годится.
   

Сурковъ.

   Логической связи нѣтъ, послѣдовательности въ сценахъ -- ни на волосъ!... И еще смѣетъ назвать это комедіей! Разругаю! То есть вотъ какъ разругаю!
   

Шакаловъ

   Я самъ тоже намѣренъ....
   

Сурковъ.

   И чудесно! Помилуйте, да послѣ такой пьесы закаешься въ театръ ходить -- чортъ съ нимъ совсѣмъ!... Комедія?! А? Каково это? Комедія, гдѣ нѣтъ комизма ни на копѣйку!... Да мнѣ, ей-Богу, въ тысячу разъ пріятнѣе бы просидѣть вечеръ дома, почитать, напримѣръ, Плавта, Аристофана, даромъ что я въ нихъ каждую букву наизусть знаю!
   

Шакаловъ.

   Ну ужъ на этотъ счетъ извините, вы ударяетесь въ крайность. Чтеніе классиковъ, батюшка, никогда не замѣнитъ театра, живое слово, произнесенное со сцены, посильнѣе мертвой буквы, и современному человѣку подавай прежде всего современное, какое бы оно тамъ ни было; древностью его не удовлетворишь!
   

Сурковъ.

   А вотъ этакой доморощенной стряпней удовлетворишь по вашему? Ну и удовлетворяйтесь!
   

Шакаловъ.

   Позвольте, вы не такъ понимаете. Пьеса Березина плоха, это вопросъ рѣшеный, но вѣдь у насъ есть и хорошія произведенія... И зачѣмъ вы все хотите сравнивать съ классиками? Тѣ сами по себѣ, а наша современная комедія сама но себѣ! Ужъ если сравнивать, такъ, по моему, гораздо проще взять какую нибудь вещь изъ французской, напримѣръ, современной литературы и провести параллель! Конечно, по внутреннему содержанію французы также не особенно отличаются, но за то у нихъ есть знаніе, умѣнье построить пьесу... то что называется la charpente... искуство поддерживать интересъ...
   

Сурковъ (перебивая).

   Будетъ вамъ вздоръ городить! Нашли кого въ примѣръ ставить! Въ драматической литературѣ французы, кромѣ Мольера, да отчасти Бомарше, всѣ гроша мѣднаго не стоятъ! Что у нихъ есть, умѣнье подводить эффекты, ловко передергивать, такъ вѣдь это способность шулеровъ, любезнѣйшій, а не заправскихъ писателей!
   

Шакаловъ.

   Извините, я не дальше какъ въ прошломъ году имѣлъ случай разговаривать въ Парижѣ съ знаменитымъ Сарсэ...
   

Сурковъ (все болѣе горячась).

   Да что мнѣ вашъ Сарсэ? Развѣ это авторитетъ? Я самъ не хуже его понимаю!
   

Шакаловъ.

   Не спорю, но дайте мнѣ сказать...
   

Сурковъ (перебивая).

   Что еще-съ? Что вы можете сказать? Ничего! Сегодняшняя пьеса въ особенности тѣмъ и скверна, что пахнетъ французятиной, на манеръ вашего любезнаго Сарду скроена. Вотъ что-съ!,
   

Шакаловъ.

   Однако позвольте, все таки Сарду нельзя же не признать...
   

Сурковъ (перебивая).

   Не признаю! Не признаю! Слышите ли вы? Даже и имя-то его мнѣ противно! Прощайте, некогда; обѣщалъ въ ложу къ знакомымъ зайти! (Уходя.) Нечего сказать, нашли кого назвать! Сарду!.. А еще критикъ! (Уходитъ.)
   

3-й зритель (подходя къ Шакалову).

   Здравствуйте, г. Шакаловъ. Это кто съ вами разговаривалъ?
   

Шакаловъ.

   Сурковъ.
   

2-й зритель.

   Изъ пишущихъ тоже?
   

Шакаловъ.

   Да.
   

3-й зритель.

   Злобенъ, должно быть?
   

Шакаловъ;

   Есть немножко; а что?
   

3-й зритель.

   Но разговору замѣтно. Я тутъ стоялъ неподалеку и слышалъ какъ онъ пьесу костилъ, страсть!
   

Шакаловъ.

   А вамъ пьеса нравится?
   

3-й зритель.

   Ничего: по моему, бойко написано, забавно; чего жъ больше? Это вы, господа критики; строго судите, а мы, публика, дѣло другое: намъ коли весело, такъ и ладно!
   

Шакаловъ.

   Критика, мой милѣйшій, обязана быть строгой. Ея задача -- уничтожать, вырывать съ корнемъ всѣ литературные плевелы, все бездарное, вродѣ сегодняшняго произведенія! (Обращаясь къ 4-му зрителю, господину почтенныхъ лѣтъ.) Ахъ Иванъ Иванычъ! и вы въ театрѣ? Вотъ рѣдкость!
   

4-й зритель (весьма угрюмо).

   Жена затащила! Пристала какъ съ ножомъ: достань ложу! Я ей говорю: помилуй матушка, 20 рублей -- вѣдь это даже грѣшно, а она въ слезы: въ карты, говоритъ, тебѣ нипочемъ проиграть, а на театръ жалко! Ну, дѣлать нечего, пришлось купить!... А пьеса-то того...
   

Шакаловъ.

   Что вы этимъ хотите сказать: того?
   

4-й зритель.

   Неглупая вещица, очень неглупая... Только одно нехорошо: словечки этакія проскакиваютъ, сальненькія. Молодымъ дѣвушкамъ смотрѣть положительно нельзя.
   

Шакаловъ.

   А ваша дочка здѣсь?
   

4-й зритель.

   Нѣтъ: слава Богу, передъ самымъ театрамъ у нея зубы заболѣли. (Уходитъ.)
   

3-й зритель (Шакалову).

   Папиросу еще успѣемъ выкурить, какъ вы полагаете?
   

Шакаловъ.

   Я думаю.
   

3-й зритель.

   Такъ пойдемте.
   

Шакаловъ.

   Пожалуй. (Шакаловъ и 3-й зритель уходятъ.)
   

Вѣрочка (возвращается подъ руку съ Софьей Ивановной).

   Я теперь себя упрекаю: зачѣмъ я ужъ такъ жестоко обошлась съ нимъ.
   

Софья Ивановна.

   Напрасно мой ангелъ. При всей моей симпатіи къ нему, я не могу не признать, что онъ былъ кругамъ виноватъ. Его поведеніе съ тобой было непростительно дурно.
   

Вѣрочка.

   Да, это правда, я сама тоже говорю, непростительно, да! Но потомъ въ письмѣ, которое онъ мнѣ прислалъ, ты его читала, онъ такъ мило все объяснилъ и такъ чистосердечно раскаялся... Синичка! Ты вѣришь тому что онъ искренно раскаялся?
   

Софья Ивановна (смѣясь).

   Разумѣется вѣрю.
   

Вѣрочка.

   Чтоже ты смѣешься?
   

Софья Ивановна.

   Радуюсь за тебя!
   

Вѣрочка.

   Ну спасибо, душечка... Ахъ одно -- вотъ только мучить меня: зачѣмъ я тогда заговорила о деньгахъ, о приданомъ! Этого ужъ онъ мнѣ никогда не простятъ! Да не смѣйся же, ради Бога!
   

Софья Ивановна.

   Извини, милочка, но не плакать же въ самомъ дѣлѣ! Ты ему никогда не простишь, онъ тебѣ не проститъ -- вы какъ разъ другъ другу подъ пару! (Къ Марьѣ Алексѣевнѣ, которая проходитъ съ мужемъ.) Что вы, въ ложу? Развѣ пора?
   

Марья Алексѣевна.

   Да, я думаю.
   

Софья Ивановна

   Меня очень занимаетъ развязка, чѣмъ онъ кончитъ пьесу!
   

Марья Алексѣевна.

   Не ждите многаго, разочаруетесь!
   

Софья Ивановна.

   Значитъ вы недовольны пьесой?
   

Марья Алексѣевна.

   А развѣ можно быть довольной? Во первыхъ, у автора самый буржуазный взглядъ: его идеалы...
   

Софья Ивановна (перебивая).

   О Боже мой! Пощадите меня, Марья Алексѣевна! Буржуазный взглядъ, буржуазные идеалы -- гдѣ это вы вычитали? Когда вы наконецъ перестанете повторять чужія мысли и чужія слова?
   

Марья Алексѣевна (обиженная).

   Повторять умныя вещи всегда лучше, чѣмъ говорить собственныя глупости!
   

Репейниковъ

   Машенька! Assez! (Раздается звонокъ; большая часть присутствующихъ спѣшитъ въ зрительную залу.)
   

Софья Ивановна (Вѣрочкѣ).

   Каково! И она умѣетъ обижаться! (отходятъ).

(Баронъ, Шакаловъ и 1-й зритель проходятъ.)

Баронъ (Шакалову).

   Такъ смотрите же, обработайте какъ слѣдуетъ!
   

Шакаловъ.

   Будьте покойны, постараемся.
   

Баронъ.

   Послѣ театра ужинаемъ вмѣстѣ?
   

Шакаловъ.

   Съ удовольствіемъ. (Уходитъ.)
   

Баронъ (1-му зрителю).

   На васъ я вполнѣ надѣюсь. Да скажите вашимъ пріятелямъ чтобъ покрѣпче шикали, главное подъ конецъ, когда пойдетъ занавѣсъ!
   

1-й зритель.

   Понятное дѣло!
   

Чернопольскій (слышавшій предъидущій разговоръ, обращается къ Театралу).

   Бѣдный авторъ! Вы слышали? Ну, не подлость ли это?
   

Баронъ (обернувшись быстро).

   Что? Какъ вы сказали? (1-й зритель уходитъ.)
   

Чернопольскій (спокойно).

   Я не съ вами говорилъ, милостивый государь!
   

Баронъ.

   Да, но вы, кажется, изволили выразиться на мой счетъ?
   

Чернопольскій.

   Очень можетъ быть.
   

Баронъ.

   Я дерзостей ни отъ кого еще не сносилъ. Неугодно ли вамъ г сейчасъ мнѣ сказать вашу фамилію.
   

Чернопольскій.

   Извольте. Алексѣй Павловичъ Чернопольскій.
   

Баронъ (очень смущенъ).

   Какъ? Вы... вы Алексѣй Павловичъ Чернопольскій?.. Ахъ, ваше превосходительство, Бога ради извините. Еслибъ я могъ подозрѣвать, что имѣю честь... я бы конечно... Умоляю васъ, простите и позвольте мнѣ вамъ объяснить все завтра, у васъ на дому... Я увѣренъ, что вы отнесетесь ко мнѣ снисходительнѣе, когда узнаете все. Дайте мнѣ возможность оправдаться передъ вами.
   

Чернопольскій.

   Хорошо-съ. Я могу васъ принять въ четыре часа.
   

Баронъ.

   Не нахожу словъ благодарить, ваше превосходительство. (Поклонившись, уходитъ. Софья Ивановна и Вѣрочка подходятъ.)
   

Софья Ивановна.

   Ты о чемъ тутъ разговаривалъ съ этимъ господиномъ?
   

Чернопольскій.

   Такъ, о пустякахъ. Пойдемъ, моя милая, сейчасъ начинаютъ.
   

Анна Павловна (быстро входя).

   Вѣрочка! Чтоже ты не идешь? Я сидѣла, сидѣла въ ложѣ, вижу тебя нѣтъ... вѣдь эдакъ ты прозѣваешь начало дѣйствія. Сію минуту занавѣсъ поднимутъ. Идемъ же скорѣй!.
   

Вѣрочка (въ большемъ волненіи).

   Мамаша!.. я не могу... я не пойду въ ложу!
   

Анна Павловна.

   Это еще что за новость?
   

Вѣрочка

   Какъ ты хочешь, но мнѣ слишкомъ тяжело видѣть какъ все вооружено противъ, бѣднаго автора.... я многое здѣсь слышала.... почти всѣ противъ него; пьеса не имѣетъ успѣха; ее пожалуй еще ошикаютъ... каково это для писателя?... Вѣдь это казнь!.. Я не хочу, не могу быть свидѣтельницей! Дѣлай какъ знаешь, мама, отошли меня домой, или оставь меня здѣсь, только не заставляй идти опять въ ложу! Клянусь тебѣ, я сдѣлаюсь больна, если ты меня принудишь!
   

Анна Павловна.

   Господь съ тобой! Вѣрочка!... Ну, коли такъ, поѣдемъ домой! Мнѣ ужасно бы хотѣлось видѣть послѣдній актъ, но дѣлать нечего, поѣдемъ! Нельзя же тебя оставить здѣсь одну, въ фойе?!
   

Чернопольскій.

   А почему нельзя? Съѣдятъ ее, что-ли, здѣсь?
   

Анна Павловна.

   Такъ по вашему ничего, что она здѣсь посидитъ?
   

Софья Ивановна.

   Разумѣется ничего; да наконецъ мы всѣ близко, наша ложа въ двухъ шагахъ отсюда.
   

Анна Павловна.

   Конечно такъ, конечно.... хотя, признаться, неловко это! Молодая дѣвушка одна... въ фойе... Впрочемъ, и то сказать, у нея вдругъ могла сдѣлаться головная боль.
   

Вѣрочка.

   Да у меня, мамаша, и въ самомъ дѣлѣ болитъ голова!
   

Анна Павловна.

   Болитъ? ахъ, бѣдненькая! Ну, когда такъ, оставайся, оставайся тутъ... Но только сядь и не сходи съ мѣста... Я забѣгу тебя провѣдать.
   

Софья Ивановна.

   Вотъ и отлично. (Вѣрочкѣ тихо.) Вѣрочка! Да не волнуйся ты. Быть можетъ все еще хорошо кончится, кто знаетъ?
   

Чернопольскій.

   Ну, идемте-же, пора; ужъ начали. (Смѣясь.) Пускай ее сидитъ тутъ, коли она такая сердобольная! (Всѣ уходятъ, кромѣ Вѣрочки.)
   

Вѣрочка (одна).

   Еслибъ онъ пришелъ сюда?... Да нѣтъ! Что ему дѣлать здѣсь, въ фойе?... Онъ, вѣрно, теперь на сценѣ!... Бѣдный! Какъ онъ долженъ страдать!.... А имѣй пьеса успѣхъ, какъ-бы онъ порадовался!.. (Молчаніе.) Если пьеса упадетъ... я пошлю къ нему на домъ этотъ букетъ! Агафья отнесетъ!... Все же это его утѣшитъ хоть немного!... Надо только постараться чтобъ онъ не узналъ отъ кого прислано.... Впрочемъ вѣдь онъ такъ уменъ... онъ непремѣнно догадается!... (Подумавъ.) Нѣтъ, на меня онъ не подумаетъ; мы такъ не хорошо съ нимъ разстались!.. Господи! Какъ, я думаю, ему страшно и горько должно быть! И нѣтъ никого, кто бы его успокоилъ, поговорилъ съ нимъ... Ужасно, ужасно мнѣ его жаль! Еслибъ онъ зналъ, что здѣсь... Кажется, кто-то идетъ! Да!... (Отходитъ въ сторону, увидавъ вошедшаго Березина.) Ахъ!
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Вѣрочка, Березинъ, потомъ Анна Павловна и Крутиковъ.

Березинъ (глубоко разстроенный, не видя Вѣрочки.)

   Нигдѣ себѣ мѣста не найду! За кулисами тошно, въ зрительной залѣ сидѣть -- мука... а совсѣмъ уйти изъ театра -- тоже не могу! Все-таки ждешь, надѣешься, авось не улыбнется ли счастье? Посидѣть тутъ немного, а потомъ и домой! Нѣтъ, это писанье видно бросить надо! (Замѣтивъ Вѣру, которая сдѣлала движеніе къ нему.) Что это? Вы... Вѣра Николаевна... вы? Какимъ образомъ вы очутились здѣсь? И одни?
   

Вѣрочка.

   Мамаша въ ложѣ, а я... скажу вамъ прямо... я не могла выдержать...
   

Березинъ.

   Такъ и вы также противъ меня? Ахъ, Вѣра Николаевна, будьте великодушны! Вы видите, судьба скоро мнѣ отмстила за васъ; за ту глупую шутку, которую я себѣ позволилъ! Чего же вамъ еще? Не добивайте меня; вѣрьте, я ужъ, и безъ того довольно измученъ!
   

Вѣрочка.

   Да развѣ я вамъ сказала что нибудь обидное?
   

Березинъ.

   Нѣтъ, нѣтъ... хотя именно вы имѣли бы право, могли бы теперь воспользоваться случаемъ и посмѣяться надо мной!... Вы бы только расквитались съ человѣкомъ, который васъ оскорбилъ., а вонъ тѣ... что сидятъ тамъ въ залѣ... тѣ за что противъ меня? Что я имъ сдѣлалъ? Въ одномъ только и виноватъ я, что хотѣлъ повеселить ихъ и что мнѣ не удалось?... Но каково же я терплю за это!... (Обрывая.) Прощайте, Вѣра Николаевна!...
   

Вѣрочка (нѣжно).

   Постойте! Не уходите такъ скоро! Куда вамъ спѣшить? Лучше побудьте со мной здѣсь... хоть нѣсколько минутъ...
   

Березинъ.

   Вы шутите... или говорите серьезно?
   

Вѣрочка.

   Конечно серьезно... Садитесь; да садитесь же, когда васъ просятъ!
   

Березинъ.

   Вѣра Николаевна! Я едва вѣрю своимъ ушамъ. Чѣмъ я заслужилъ, что вы такъ добры ко мнѣ... ко мнѣ, который...
   

Вѣрочка.

   Ахъ, пожалуйста, ни слова объ этомъ. Ргізвѣ не будетъ время послѣ, потолковать объ этихъ пустякахъ? Теперь вотъ что скажите мнѣ: вамъ очень тяжело? Да? (Они сѣли.)
   

Березинъ (вздыхая).

   Тяжело, разумѣется! Можетъ ли быть легко человѣку, когда онъ вдругъ получаетъ убѣжденіе, что его трудъ никуда не годится!
   

Вѣрочка (горячо).

   Но это вздоръ! Неправда! Ваша пьеса хороша, талантлива! Да! въ ней, есть правда -- а это самое лучшее достоинство!
   

Березинъ.

   У васъ истинно доброе сердце!
   

Вѣрочка.

   Мое сердце тутъ ни при чемъ; я вамъ говорю по убѣжденію и вы увидите: въ будущій разъ, когда пойдетъ ваша комедія, она всѣмъ, всѣмъ понравится! Это сегодня такой ужъ несчастный вечеръ; собрались люди, которые къ вамъ не благоволятъ, но помяните мое слово, при слѣдующихъ представленіяхъ совсѣмъ будетъ иначе!
   

Березинъ.

   Благодарю васъ, Вѣра Ниволавна. Я никогда не забуду, какъ вы были ко мнѣ добры въ эту горькую для меня минуту! Не взыщите, если я теперь не умѣю лучше высказать вамъ мою признательность, но вы сами видите: я такъ взволнованъ, разстроенъ. Сказать ли вамъ правду? Я даже слышу только вполовину то; что вы говорите. Съ вашего позволенія, я отвѣчу вамъ завтра... Завтра я... (Прислушивается.)
   

Вѣрочка.

   Ну, что же завтра?...
   

Березинъ.

   Виноватъ... мнѣ сейчасъ показалось... Но вѣроятно я ошибся! Вы слышали?... какъ будто...
   

Вѣрочка (живо).

   Что! Апплодировали? Ну, да! Конечно, слышала!
   

Березинъ.

   Не можетъ быть!
   

Вѣрочка (притворяясь веселой).

   Ахъ, какой вы странный! Говорятъ вамъ: слышала; очень ясно слышала! И знаете ли что? Я почти убѣждена что подъ конецъ будетъ успѣхъ! Полный! Да!
   

Березинъ.

   Перестаньте, Вѣра Николаевна! Вы это говорите только, чтобъ меня успокоить... а на самомъ дѣлѣ ни одна рука не шевельнулась даже! Ни одна! Все тихо! Все молчитъ и скучаетъ, словно на похоронахъ! Да! Именно, вотъ вѣрное сравненіе! Это не спектакль, это въ полномъ смыслѣ погребеніе... и притомъ очень оригинальное: кого, что погребаютъ, до этого зрителямъ нѣтъ дѣла! Погибни, пропади безъ слѣда то, что имъ не нравится и тотъ, кто имъ не угодилъ! Что-жъ? Они правы по своему! Совершенно правы!... Но каково тому, у кого хоронятъ весь его добросовѣстный трудъ, цѣлый рядъ дней и ночей, проведенныхъ за работой, всѣ надежды, всякую вѣру въ свои силы... чуть не полжизни... Охъ! Это больно! Невыносимо больно!
   

Вѣрочка.

   Александръ Владиміровичъ! Да перестаньте же! Будетъ вамъ печалиться!... Ну, успокойтесь! Ну для меня! Слышите ли, я прошу васъ!... Вѣдь это даже грѣшно, съ вашимъ талантомъ такъ опускать руки! Вы еще молоды, передъ вами цѣлая будущность....
   

Березинъ.

   Ахъ, Вѣра Николаевна! Все это я самъ знаю! Знаю, что отъ первой неудачи еще не слѣдуетъ падать духомъ, знаю, что надо быть философомъ -- но что же дѣлать, когда нѣтъ силъ заглушить въ себѣ это горькое чувство обиды и невольнаго озлобленія!
   

Вѣрочка.

   Ну такъ я вамъ скажу... что это малодушіе... ребячество, наконецъ! Стыдно приходить въ такое отчаяніе!... Знаете ли что, Александръ Владиміровичъ?... Я всегда считала васъ человѣкомъ твердымъ и смѣлымъ; мнѣ было бы очень грустно разочароваться въ васъ! Не хочу, я не хочу видѣть васъ такимъ жалкимъ! Потрудитесь меня выслушать и не извольте кукситься! Поймите, что не публика противъ васъ... публика все время была внимательна, даже благосклонна, а васъ преслѣдуетъ горсть какихъ-то озлобленныхъ людей; противъ васъ -- явная интрига; почему, какъ она составилась, кто эти ваши враги, я не знаю, но увѣряю васъ, что это такъ; я въ этомъ сама, сама убѣдилась. Не вѣрите?
   

Березинъ.

   Не вѣрю, извините меня!
   

Вѣрочка (горячо).

   Такъ значитъ вы продолжаете думать, что часть публики дѣйствительно осталась недовольна пьесой? Пусть будетъ по вашему; -- но чтожъ изъ этого? На всѣхъ угодить трудно!.. Есть люди, которымъ ваша комедія не нравится, можетъ быть! За то есть много и такихъ, которые оцѣнили ее, которые васъ похвалятъ, превознесутъ; я въ этомъ увѣрена! Да вотъ я, я первая! Мое мнѣніе, положимъ, для васъ мало значитъ, но все-таки -- вѣдь и я не совсѣмъ дурочка, кое-что читала, видѣла.... ну и вотъ, Александръ Владиміровичъ... положа руку на сердце... скажу вамъ: ваша пьеса мнѣ нравится.. ей-Богу, очень правится, и что въ васъ есть дарованіе -- въ этомъ я убѣждена! И честное вамъ слово, что я говорю правду!... Вы улыбаетесь? Я не судья по вашему? Ну чтожъ такое?.. А вы представьте себѣ, что я вдругъ облечена властью судить и награждать! Вообразите, что я -- публика!
   

Березинъ (улыбаясь).

   Чтожъ бы тогда было? Вы бы наградили меня?
   

Вѣрочка.

   Да! Отвѣчайте прямо: признаете меня верховнымъ судьей?
   

Березинъ (улыбаясь).

   Ну, признаю!
   

Вѣрочка (съ волненіемъ, смѣясь).

   Въ такомъ случаѣ, вотъ награда, въ знакъ моего сочувствіе и уваженія примите мой букетъ... Возьмите, молодой человѣкъ, и храните его! Вы же кстати, такъ любите цвѣты!... Ну? Что же вы? Или брать не хотите? (Она протянула ему свой букетъ.)
   

Березинъ (взявъ его).

   О, беру, беру... съ благодарностью!.. Вѣра Николаевна! Вы... вы какое-то неземное существо! Правду я говорилъ, что вы совсѣмъ особенная! Врядъ ли вы сами понимаете на сколько благодѣтельно дѣйствуютъ на меня ваши слова... вашъ подарокъ! Благодарю васъ, всѣмъ сердцемъ, милая вы, чудесная дѣвушка!.. Стало быть... я прощенъ вами?.. Совершенно? Прощенъ такъ, что о прошлой винѣ моей и помину больше нѣтъ?.. Да? (Вѣрочка улыбаясь, молча киваетъ утвердительно головой.) Ахъ! Еслибъ вы знали какъ очаровательно вы умѣете молчать!... И вѣдь какая странность! Оно заразительно -- ваше молчаніе! Да! Вотъ и я тоже теперь не нахожу словъ... хотя многое желалось бы сказать вамъ!... Одно -- я въ состояніи произнесть, одно только: что я очарованъ, увлеченъ вами больше, чѣмъ можно выразить! Вы вѣрите мнѣ? (Вѣрочка опять киваетъ головой, лицо ея выражаетъ полное счастье.)
   

Березинъ (продолжая).

   Да! Ну, когда такъ, провались моя пьеса ко всѣмъ чертямъ! Мнѣ все равно -- одинъ успѣхъ все таки достался мнѣ! (Издали раздается слабое шиканье, которое тотчасъ же прерывается цѣлымъ громомъ рукоплесканій.)
   

Вѣрочка (въ восторгѣ.)

   Слышите? Слышите?!
   

Березинъ (довольно спокойно).

   Да; кажется хлопаютъ!
   

Вѣрочка.

   Милый! другъ мой!.. Да вѣдь это значитъ, что пьеса имѣетъ успѣхъ!!...
   

Березинъ.

   Ну чтожъ, отлично!
   

Вѣрочка.

   Боже мой! Еще бы не отлично! Вы -- уморительный человѣкъ!... Да послушайте же! Еще! Еще! Ахъ, какъ это пріятно! (Сильные апплодисменты продолжаются.) Крѣпче, господа! Сильнѣе! Подольше! Ахъ, какъ хорошо, какъ весело это слушать!!
   

Анна Павловна (вбѣгая, очень веселая).

   Вѣрочка! Вѣра! Иди же! Бѣги скорѣй! Милая, вѣдь его вызываютъ! Вызываютъ, честное слово! (Вдругъ увидавъ Березина.) Вы какъ сюда попали? (Дружески.) Извольте сейчасъ отправляться на сцену! Васъ ждутъ; публика требуетъ автора!
   

Березинъ.

   Анна Павловна! Вѣстница радости! Завтра я буду имѣть честь представить вамъ рецензента вашей поэмы!
   

Анна Павловна.

   Можетъ ли быть?
   

Крутиковъ (вбѣгаетъ въ попыхахъ).

   Голубчикъ! Вы здѣсь? А я васъ ищу по всему театру! Живѣе! Бѣгите на сцену! Успѣхъ полный! Недаромъ я вамъ говорилъ, что вы геній!
   

Березинъ (смѣясь).

   Теперь я вѣрю вамъ! (Бѣжитъ, потомъ возвращается.) Чуть было не захватилъ съ собой! (Отдаетъ букетъ Вѣрочкѣ.) Поберегите мой букетъ, Вѣра Николаевна, и не забудьте: онъ мой! Навсегда мой! (Бѣжитъ съ Крутиковымъ.)
   

Вѣрочка (бросаясь въ объятія матери).

   Ахъ! Мамаша! Дорогая! Ты не повѣришь какъ я счастлива!.. Еслибъ возможно было, я бы всю публику расцѣловала!!

Занавѣсъ.

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Изящно убранная гостинная въ домѣ Чернопольскаго.

ЯВЛЕНІЕ I.

Чернопольскій и Софья Ивановна.

Софья Ивановна.

   Какъ хочешь, Алексѣй, а чѣмъ женщина себя осторожнѣе держитъ, тѣмъ лучше!
   

Чернопольскій.

   Да, но преувеличивать не слѣдуетъ, а относительно Березина ты именно погрѣшила избыткомъ осторожности. Съ какой стати ты лишила себя и меня удовольствія быть знакомымъ съ этимъ молодымъ человѣкомъ? Мнѣ его представили, онъ очень милъ, образованъ, талантливъ наконецъ. Что заставляло тебя избѣгать его? Опасеніе, что поднимутся сплетни, на томъ основаніи, что онъ когда-то былъ твоимъ поклонникомъ? Такъ что-же?
   

Софья Ивановна

   Да, отчасти это, а главное, я боялась чтобъ ты не подумалъ...
   

Чернопольскій.

   Я? Да развѣ ты не знаешь, что я о тебѣ дурнаго никогда не подумаю? А что касается сплетенъ, такъ на нихъ я и вниманія не обращаю. Это тебѣ также извѣстно! (Закуриваетъ сигару.)
   

Софья Ивановна.

   Сказать-ли тебѣ всю правду, Алексѣй?.. Въ первое время послѣ нашей свадьбы мнѣ всегда казалось, что встрѣчаться съ Березинымъ было бы тяжело для меня самой и... кто знаетъ, даже, быть можетъ, не совсѣмъ безопасно. Скрывать нечего, я въ душѣ тогда все еще немножко интересовалась имъ.
   

Чернопольскій (улыбаясь).

   Ого! вотъ какъ! Я начинаю ревновать!..
   

Софья Ивановна.

   Да! Смѣйся теперь! А четыре года назадъ, Богъ знаетъ, чтобы могло выйти, если-бъ я не порвала знакомство съ Березинымъ. Ты вѣдь помнишь какая я была тогда? Восторженная и пожалуй даже.. довольно вѣтренная!
   

Чернопольскій.

   Ну! Полно тебѣ осуждать свое прошлое. Добротой и честностью ты и прежде была все такая же, какъ сейчасъ. Однако довольно этихъ воспоминаній; что было, то прошло. (Смѣясь.) Въ настоящую минуту, я полагаю, Березинъ болѣе не опасенъ для насъ? А?
   

Софья Ивановна.

   О, конечно нѣтъ! Ты знаешь, я съ нимъ встрѣтилась и...
   

Чернопольскій.

   И сердчишко не дрогнуло?
   

Софья Ивановна.

   Даже нисколько.
   

Чернопольскій.

   Ну и чудесно! Значитъ нѣтъ болѣе препятствій принимать его?
   

Софья Ивановна.

   Никакихъ, и если ты желаешь, можешь пригласить его при первомъ удобномъ случаѣ.
   

Чернопольскій.

   Приглашеніе ты потрудишься послать сама, отъ себя, такъ какъ...
   

ЯВЛЕНІЕ II.

Тѣ-же и Слуга.

Слуга.

Баронъ фонъ Флеккъ желаютъ видѣть ваше превосходительство.

   

Чернопольскій (посмотрѣвъ на часы).

   Аккуратенъ; ровно четыре. Проси. (Слуга уходитъ, Софы Ивановна идетъ къ дверямъ налѣво.) До свиданія, Софи! (Цѣлуетъ ее.) Если этотъ господинъ черезъ чуръ засидится, пришли, пожалуйста, за мной, или еще лучше, приди сама къ намъ. (Она уходитъ.)
   

ЯВЛЕНІЕ III.

Чернопольскій, Баронъ. Раскланиваются.

Баронъ.

   Прежде всего, позвольте мнѣ, Алексѣй Павловичъ, извиниться передъ вами... за вчерашнее. Я глубоко сожалѣю, что наша первая встрѣча была такъ неудачна и виню себя кругомъ, вѣрьте мнѣ....
   

Чернопольскій.

   Очень вамъ благодаренъ за любезное извиненіе.
   

Баронъ.

   Я сперва хотѣлъ было письменно объяснить вамъ, по какимъ мотивамъ мнѣ невозможно было сочувственно отнестись къ г. Березину, но я предпочелъ сдержать данное слово и явиться къ вамъ лично. Мое посѣщеніе имѣетъ еще другую причину: желаніе обратиться къ вамъ съ просьбой но извѣстному дѣлу.... Я уже имѣлъ честь писать вамъ....
   

Чернопольскій.

   Да, но о чемъ намъ еще говорить съ вами? Вы, если не ошибаюсь, ужъ были извѣщены о томъ, какого я мнѣнія о вашемъ ходатайствѣ.
   

Баронъ.

   Дѣйствительно, я получилъ оффиціальный отвѣтъ, въ которомъ вамъ угодно было признать проэктъ не заслуживающимъ разрѣшенія, но... простите мою смѣлость, я не считаю себя вполнѣ побѣжденнымъ... и мнѣ кажется, что, выслушавъ меня, вы, быть можетъ, найдете въ нашемъ предпріятіи такія достоинства, на которыя прежде не обратили вниманія.
   

Чернопольскій.

   Не думаю. Скажу вамъ прямо, баронъ, и прошу не обижаться за откровенность. Всякое предпріятіе въ родѣ вашего.... представляющее собой весьма недобросовѣстное посягательство на чужіе карманы, не можетъ ни въ какомъ случаѣ встрѣтить сочувствіе. Я не единственный судьи и рѣшительно вашему дѣлу, но убѣжденъ что весь нашъ комитетъ отнесется къ вашему проекту съ тѣмъ же неодобреніемъ, какъ и я.
   

Баронъ.

   Алексѣй Павловичъ! Для меня, главнымъ образомъ, дорого ваше мнѣніе, и чтобъ завоевать его въ свою пользу, я именно и явился къ вамъ...
   

Чернопольскій (перебивая).

   Еще разъ повторяю вамъ: мое мнѣніе окончательно составлено, и я его не перемѣню... ни подъ какимъ видомъ!
   

Баронъ.

   Ну, а еслибъ къ вамъ обратился человѣкъ, имѣвшій счастье оказать вамъ довольно важную услугу, и поэтому заслужившій нѣкоторое право на вашу признательность?
   

Чернопольскій.

   Извините, я не понимаю, что вамъ угодно сказать..
   

Баронъ.

   Алексѣй Павловичъ! Еслибъ исходъ моего дѣла не былъ для меня, положительно, вопросомъ жизни, я конечно бы никогда не рѣшился даже и заикнуться о томъ, что имѣлъ случай быть вамъ полезнымъ; я счелъ бы недостойнымъ разсчитывать на вашу благодарность, Какъ на средство достигнуть цѣли, но... что дѣлать? Бываютъ такія обстоятельства, когда разборчивомъ быть уже нельзя; когда всѣ способы становятся хороши, лишь бы вели они къ благопріятному результату. Благоволите меня выслушать: вчера, во время обѣда, на которомъ присутствовало нѣсколько молодыхъ людей -- въ томъ числѣ и я -- одинъ господинъ... кажется изъ пишущей братіи, завелъ рѣчь о Березинѣ и, между прочимъ, сталъ разсказывать довольно подробно исторію любовныхъ похожденій этого Березина, съ одной барышней. Романъ этотъ происходилъ лѣтъ пять тому назадъ.-- Разсказъ былъ на столько пикантнаго содержанія, что еслибъ пустить его въ публику -- пищи для толковъ и смѣха былобы не мало! Говорилось о томъ, что господинъ Березинъ пользовался неограниченнымъ расположеніемъ дѣвицы, которая потомъ вышла замужъ за одного... довольно вліятельнаго барина среднихъ лѣтъ и такъ далѣе... Все это, разумѣется, не имѣло бы никакого значенія, еслибъ разказчикъ вдругъ не произнесъ фамилій... что называется, en toutes lettres...
   

Чернопольскій (улыбаясь).

   Ну, и вы, услышавъ мое имя, были такъ благородны, что вступились, не такъ-ли?
   

Баронъ.

   Я немедленно заставилъ молчать разсказчика и, пригрозивъ дуэлью ему и всѣмъ, кто тутъ былъ, заручился обѣщаніемъ, что этотъ любовный романъ господина Березина не будетъ болѣе распространяемъ нигдѣ и никогда!
   

Чернопольскій (притворно взволнованный).

   Прекрасно! Баронъ, вы поступили -- какъ джентльменъ. Благодарю васъ!... Такъ вотъ какъ! На счетъ моей жены и господина Березина сплели цѣлую исторію, и, можетъ быть, Даже самъ, этотъ Березинъ, первый и распустилъ ее!
   

Баронъ.

   Навѣрное.
   

Чернопольскій (съ тою же ироніей).

   Да! Такъ вотъ причина, почему вы вчера... понимаю!... Еще разъ благодарю... Ну, вотъ что: надо принять сейчасъ еще другія мѣры. (Садится къ письменному столу.) Вы позволите мнѣ, при васъ написать нѣсколько строкъ?
   

Баронъ.

   Сдѣлайте одолженіе! (Въ то время какъ Чернопольскій пишетъ, про себя.) Надо полагать, дѣло уладится!
   

Чернопольскій (увидавъ Софью Ивановну, которая показалась въ дверяхъ).

   Подожди, Софи! Я сію минуту. (Софья Ивановна опять уходитъ. Барону.) Угодно прослушать что я написалъ? Это послужитъ вамъ доказательствомъ до какой степени я вообще боюсь сплетенъ и какъ глубоко я цѣню ваше заступничество. (Читаетъ.) "М. Г. Жена моя, ваша давнишняя знакомая, постоянно говорила мнѣ о васъ такъ сочувственно, что наконецъ возбудила во мнѣ живѣйшее желаніе ближе познакомиться съ вами. Вы бы доставили мнѣ большое удовольствіе, еслибъ согласились пріѣхать сегодня къ намъ пообѣдать запросто. Искренно уважающій васъ".
   

Баронъ.

   А!
   

Чернопольскій (позвонивъ).

   Вы угадываете адресъ? (Вошедшему слугѣ.) Велите отнести это письмо къ г. Березину -- сію минуту. Скажите, чтобъ зашли къ Дмитрію Степановичу, тамъ знаютъ, гдѣ живетъ г. Березинъ. (Слуга уводитъ.) Крайне сожалѣю, баронъ, что васъ я не могу пригласить!
   

Баронъ (злобно).

   И прекрасно дѣлаете, мнѣ пришлось бы отказаться, я отозванъ. Мое почтеніе. (Уходитъ.)
   

Чернопольскій.

   Прощайте.
   

ЯВЛЕНІЕ IV.

Чернопольскій, потомъ Софья Ивановна.

Чернопольскій.

   Вотъ-такъ баронъ! Нечего сказать! (Подойдя къ лѣвой двери.) Софи! Можешь войдти!
   

Софья Ивановна (входя).

   Что это, какъ онъ долго сидѣлъ!
   

Чернопольскій.

   Да, но за то, надѣюсь, мы избавились отъ него навсегда (Посмотрѣвъ на жену.) Ого! Ты кажется принарядилась?
   

Софья Ивановна.

   Еще бы! Вѣдь у насъ гости сегодня, развѣ ты забылъ?
   

Чернопольскій.

   Не только не забылъ, а даже осмѣлился, не спросясь тебя, пригласить еще одного гостя!
   

Софья Ивановна

   Кого же это?
   

Чернопольскій.

   Александра Владиміровича Березина; я послалъ ему записку и надѣюсь, что онъ пріѣдемъ къ обѣду.
   

ЯВЛЕНІЕ V.

Чернопольскій, Софья Ивановна и Вѣрочка.

Вѣрочка (которая вошла при послѣдней фразѣ).

   Ахъ, вотъ бы хорошо было!... Здравствуй, дядя! (Цѣлуетъ обоихъ.)
   

Чернопольскій.

   Что? Что ты сказала? Почему хорошо?
   

Вѣрочка.

   Ну, да! Притворяйтесь, что ничего не знаете! Я увѣрена, Софи давно ужъ все выболтала! (Ей.) Ахъ, душечка, какіе онъ мнѣ сегодня утромъ стихи прислалъ въ благодарность за мой букетъ -- прелесть! Восемь строчекъ всего -- но чудо, чудо, чудо какъ мило написано!
   

Софья Ивановна (шутя).

   Онъ ихъ не списалъ ли откуда нибудь? Можетъ быть изъ Фета?
   

Вѣрочка.

   Ну, вотъ еще! Полно тебѣ смѣяться!... А какъ ты думаешь... придетъ онъ?
   

Софья Ивановна.

   Право, не знаю. Если догадается, что ты здѣсь...
   

Вѣрочка.

   О! Тогда онъ навѣрное будетъ! Но догадается-ли, вотъ вопросъ?.. Дядя, какъ по твоему? Догадается?
   

Чернопольскій.

   Коли онъ влюбленъ въ тебя, такъ и сомнѣваться нечего. У влюбленныхъ -- чутье.
   

Вѣрочка.

   А ты какъ полагаешь, Софи, онъ -- влюбленъ въ меня?... Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ?
   

Софья Ивановна (улыбаясь).

   Полагаю, что да.
   

Вѣрочка.

   Ахъ, Софи! Ты -- такая прелесть! Такой ангелъ! (Цѣлуетъ ея.)
   

Софья Ивановна.

   Потише, изомнешь себѣ платье.
   

Вѣрочка.

   И то правда... Дядя! Послушай! Какъ Ты находишь, я сегодня хорошенькая?
   

Чернопольскій.

   Конечно, хорошенькая.
   

Вѣрочка.

   Да?... Ну, и ты тоже ангелъ! Я и тебя поцѣлую! (Крѣпко цѣлуетъ его.)
   

Чернопольскій.

   Ну, ну, хорошо! Будетъ!... Что мамаша твоя? Куда ты ее дѣвала?
   

Вѣрочка.

   Мамаша? Кто ее знаетъ? Кажется, въ библіотеку поѣхала... или на какую-то лекцію, право, не помню!... Ахъ, какъ это меня безпокоитъ, придетъ онъ, или -- нѣтъ?... Дядя, да скажи же, какъ ты думаешь?
   

Чернопольскій.

   Думаю, что придетъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VI.

Тѣже, слуга, за нимъ Березинъ.

Слуга (докладывая).

   Господинъ Березинъ.
   

Чернопольскій.

   Очень радъ. Проси. (Слуга уходитъ.)
   

Вѣрочка.

   Ну вотъ! Слава Богу! Я впрочемъ знала, знала, что онъ придетъ! (Входишь Березинъ; Чернопольскій идетъ на встрѣчу и жметъ ему руку.)
   

Чернопольскій.

   Очень вамъ благодаренъ, Александръ Владиміровичъ, что не отказались отъ моего приглашенія.
   

Березинъ.

   Скорѣе я долженъ благодарить васъ, Алексѣй Павловичъ, за честь, которую...
   

Чернопольскій.

   Ну, фразы въ сторону! Прежде всего -- поздравляю васъ съ успѣхомъ... Съ дамами вы знакомы., кажется? (Березинъ кланяется.)
   

Софья Ивановна.

   Какже, давно знакомы. Примите и мое поздравленіе, Александръ Владиміровичъ. Я очень, очень рада за васъ!
   

Вѣрочка (какъ бы про себя).

   И я также! (Протянувъ ему руку.) Я впередъ знала, что увижу васъ сегодня!
   

Березинъ (также вполголоса).

   Не вамъ ли отчасти я обязанъ, что удостоился...
   

Вѣрочка (также).

   Нѣтъ, честное слово, нѣтъ! Ей-богу, я тутъ ни при чемъ! (Громко.) Дядя, подтверди пожалуйста, что я и не подозрѣвала о томъ, что господинъ Березинъ будетъ здѣсь; а то онъ воображаетъ..
   

Березинъ.

   Да я бы вовсе не былъ въ претензіи...
   

Вѣрочка.

   Ахъ, Александръ Владиміровичъ! Ваши стихи -- восторгъ! Я съ такимъ наслажденіемъ читала... Какъ мнѣ благодарить васъ!... И мамаша... она васъ также благодаритъ за письмо... Но отчего вы сами не пришли къ намъ? Вѣрно проспали? Да?... А на счетъ рецензента, котораго вы обѣщали привести...я поняла, что вы это пошутили! И мамаша тоже! И она нисколько за это не сердится! Я съ ней говорила: она къ вамъ очень, очень, очень расположена!
   

Березинъ.

   Это меня въ высшей степени радуетъ, Вѣра Николаевна! Я хотѣлъ-было отложить свое признаніе денька на два, но если правда, что я имѣю счастье нравиться вашей матушкѣ, то можно; значитъ, рискнуть и покаяться нынче же. Быть можетъ, изъ расположенія ко мнѣ, она проститъ злобнаго критика!
   

Вѣрочка.

   Да вы развѣ, въ самомъ дѣлѣ знакомы съ нимъ?
   

Березинъ.

   Еще бы! Мы съ нимъ неразлучны! статья была написана мною!
   

Вѣрочка.

   Вами? Боже мой! Это ужасно! Соня! Ты слышишь?
   

Софья Ивановна (все время говорившая съ мужемъ).

   Что такое?... Что случилось?
   

Вѣрочка.

   Вообрази... это онъ... это онъ писалъ про мамашу!
   

Софья Ивановна.

   Какъ? Тотъ критикъ, котораго Анна Павловна ненавидитъ! Это вы?!
   

Березинъ.

   Я, Софья Ивановна!
   

Вѣрочка.

   Это ужасно! Ужасно!
   

Чернопольскій (смѣясь).

   Трепещите! Нѣтъ вамъ спасенья!
   

Вѣрочка.

   Разумѣется нѣтъ! Чему же вы смѣетесь?.. Господи! Теперь все кончено! Мы ужъ никогда съ вами больше не увидимся! Все пропало!
   

Чернопольскій.

   Ну вотъ еще вздоръ! Твоя мать добрая женщина.
   

Вѣрочка.

   Ахъ нѣтъ, дядя! Ты не знаешь до чего она зла на этого писателя! Ты и представить себѣ не можешь, Александръ Владиміровичъ! Голубчикъ! Вы хоть сегодня-то ей ничего не говорите.
   

Березинъ.

   Да полноте! Вы ужъ черезъ чуръ трусите, право!
   

Вѣрочка.

   Какъ-же мнѣ не трусить? Поймите, она не проститъ, никогда не проститъ, а вѣдь я... я васъ люблю! Кажется, пора вамъ было это замѣтить!
   

Березинъ (жметъ и цѣлуетъ ей руку).

   Вѣра Николаевна! Можетъ, я кое-что и замѣтилъ, да боялся ошибиться; но теперь, когда я увѣренъ, что мы съ вами за одно, что мы связаны однимъ крѣпкимъ, несокрушимымъ чувствомъ, я смѣло скажу: не бойся, милая! все устроится!
   

Вѣрочка (тихо).

   Ради Бога, не говори мнѣ ты. Рано еще!
   

Чернопольскій (женѣ).

   Молодые люди, кажется, не на шутку подружились!
   

ЯВЛЕНІЕ VII.

Тѣже, Репейниковъ и Марья Алексѣвна, всѣ здороваются.

Репейниковъ.

   Алексѣй Павловичъ! Софья Ивановна! (Увидавъ Березина.) Ба! Ты какъ сюда попалъ?
   

Березинъ (вполголоса).

   Если не ошибаюсь, то какъ будущій членъ семейства.
   

Репейниковъ.

   Что ты? Неужели? Отлично, братецъ! (Березинъ хочетъ пойдти къ Вѣрочкѣ.) Постой на минутку!.. Я, любезный другъ, считаю себя обязаннымъ извиниться передъ тобой. Вчера вечеромъ, откровенно тебѣ признаться, я ощутилъ въ себѣ нѣчто похожее на зависть! Да! Твой успѣхъ меня укололъ! Но я тотчасъ же покаялся въ этомъ женѣ моей, и теперь все какъ рукой сняло. Я могу сказать тебѣ отъ чистаго сердца: поздравляю, товарищъ!
   

Марья Алексѣевна.

   Александръ Владиміровичъ! Ну не правда-ли, что за высокая душа у Мити!
   

Репейниковъ.

   Дорогой мой! Еще словечко: если найдется удобный случай, сдѣлай милость, похвали ты этимъ Чернопольскимъ мою трагедію, а то у нихъ такое недовѣріе къ моимъ способностямъ.
   

Березинъ.

   Расхвалю съ удовольствіемъ.
   

ЯВЛЕНІЕ VIII.

Тѣже и Анна Павловна.

Анна Павловна.

   Ахъ, друзья мои! До чего я проголодалась, описать невозможно!.. Скоро-ли мы будемъ обѣдать?.. А я, знаете ли, гдѣ была? Въ народной кухнѣ! Какъ тамъ хорошо устроено, какой порядокъ.... Боже! Кого я вижу? Г. Березинъ?.. Вотъ пріятный сюрпризъ! Очень рада!.. Примите мое сердечное поздравленіе: я въ восторгѣ отъ вашей пьесы и отъ вашего успѣха! Ну что, скажите, вы счастливы? Конечно!.. Я встрѣтила кое-кого изъ моихъ знакомыхъ, всѣ въ полномъ восхищеніи, всѣ васъ хвалятъ, всѣ! Какъ вы, я думаю, сладко уснули послѣ вчерашнихъ треволненій?
   

Березинъ.

   Я всю ночь глазъ не сомкнулъ!
   

Анна Павловна.

   Быть не можетъ?
   

Репейниковъ.

   Отчего? Напротивъ, очень понятно: безпокойство, потомъ радость... Я это на себѣ испыталъ, именно, въ тотъ разъ, когда я сдѣлалъ въ моемъ романѣ удачную вымарку... Помнишь, Машенька?
   

Марья Алексѣевна.

   Какъ же не помнить?
   

Анна Павловна.

   Александръ Владиміровичъ! Значитъ на васъ не оправдались слова извѣстнаго философа, что человѣкъ всего счастливѣе въ тотъ моментъ, когда онъ засыпаетъ?
   

Березинъ.

   По моему, Анна Павловна, вашъ философъ положительно не правъ. Безсонница иногда бываетъ очаровательна и вотъ, именно, такую счастливую безсонницу, я и испыталъ нынче. Я просидѣлъ до утра на диванѣ, любуясь букетомъ, который мнѣ былъ подаренъ одной прелестной ручкой; по временамъ шепталъ одно дорогое мнѣ имя, думалъ о предстоящемъ свиданіи съ тою, кого я люблю больше всего въ мірѣ, и ей-богу, никогда еще я не былъ такъ веселъ, такъ блаженъ, какъ въ эту безсонную ночь!
   

Анна Павловна (восторженно).

   Ахъ, милый! Какъ онъ это прекрасно разсказываетъ! Ну право, вы такой человѣкъ, Александръ Владиміровичъ, такой человѣкъ, что въ васъ можно влюбиться, честное слово!
   

Березинъ.

   Ваша дочь совершенно съ этимъ согласна.
   

Анна Павловна.

   Что?
   

Вѣрочка.

   Да, мамаша, это правда.
   

Анна Павловна.

   Какъ? Вѣрочка! Ты... ты, въ самомъ дѣлѣ влюбилась въ него! Вѣрочка!.. Да нѣтъ, это невозможно! Ты бы мнѣ давно призналась!..
   

Вѣрочка.

   Мамаша! Времени не было; это еще такъ недавно случилось! (Всѣ хохочутъ.)
   

Анна Павловна.

   Недавно!.. А тутъ всѣ ужъ, кажется, объ этомъ знаютъ!.. Вѣрочка! Ангелъ мой! Да когда же, когда ты успѣла?...
   

Вѣрочка.

   По настоящему только вчера вечеромъ.
   

Анна Павловна.

   Ахъ! Въ Театрѣ! Въ этомъ фойе?.
   

Березинъ.

   Именно.
   

Анна Павловна.

   Отлично, нечего сказать!.. Братъ, а ты еще увѣрялъ меня, будто въ фойе ничего не можетъ случиться?
   

Чернопольскій (смѣясь).

   Да развѣ случилось несчастье, Анюта?
   

Софья Ивановна.

   Напротивъ, счастье, я увѣрена!
   

Репейниковъ.

   Въ этомъ и сомнѣваться нельзя. Березинъ мой старинный другъ...
   

Марья Алексѣевна.

   И тоже человѣкъ съ талантомъ...
   

Анна Павловна (отмахиваясь).

   Постойте! Постойте!.. Да вы никакъ всѣ въ заговорѣ? Поголовно всѣ!
   

Вѣрочка (ласкаясь къ ней).

   Мама, душечка! Я знаю, вѣдь ты не захочешь моего несчастья?.. Ну скажи же: согласна? Да? Ну вотъ! Я по глазамъ читаю, что "да"! (Тискаетъ ее въ объятіяхъ) Славная моя! Добрая! Милая!
   

Анна Павловна.

   Ну, ну!.. Перестань душить!.. Къ чему это? Или я не люблю тебя? Господи! Да будетъ же тебѣ!
   

Березинъ.

   Какъ мнѣ благодарить васъ, добрѣйшая Анна Павловна? (Цѣлуетъ у нея руку.)
   

Анна Павловна

   Ну, довольно, довольно! Вы мнѣ по душѣ, и кончено. На счетъ подробностей послѣ успѣемъ, а теперь, Бога ради, давайте обѣдать! Я совсѣмъ изнемогаю!
   

Березинъ.

   Погодите еще минуту. Вотъ что, Анна Павловна, я обѣщалъ представить вамъ вашего рецензента, и долженъ сдержать слово. Предаю вамъ его со связанны и руками!
   

Вѣрочка (тихо дергая его).

   Развѣ нельзя подождать, Боже мой!
   

Анна Павловна.

   Моего рецензента? Ахъ, да!.. Но что такое: со связанными руками!
   

Березинъ.

   Позвольте мнѣ прежде взять съ васъ слово, что за мое предательство вы мнѣ мстить потомъ не будете?
   

Анна Павловна.

   О, никогда! Ручаюсь вамъ! Напротивъ!
   

Березинъ (вынимая носовой платокъ).

   Ну, такъ вяжите же меня; одинъ я не справлюсь. Преступникъ -- я!
   

Анна Павловна (пораженная).

   Какъ? Вы? Вы?.. Нѣтъ, этому я ужъ никогда не повѣрю! Это вы шутите!
   

Березинъ.

   Увы! Клянусь, я сказалъ печальную истину, Анна Павловна!
   

Анна Павловна.

   Истину? И это вы говорите серьезно?.. Ну, когда такъ, и я вамъ скажу серьезно! Прощайте, господинъ Березинъ, прощайте! Между нами все кончено!
   

Чернопольскій.

   Анюта! Опомнись!.. Умная женщина...
   

Репейниковъ.

   Тетушка! Милосердіе -- величайшая добродѣтель!
   

Анна Павловна.

   Прочь! Оставьте меня!.. Или нѣтъ!.. Я... я сама уйду отсюда!
   

Вѣрочка.

   Мамаша! Я не пущу тебя!
   

Березинъ.

   Анна Павловна! Умоляю васъ... выслушайте: вы такъ были добры ко мнѣ, что я не могу не вѣрить въ ваше прощеніе! Я убѣжденъ, что вашъ гнѣвъ пройдетъ, и скоро!.. Дайте мнѣ вамъ все сказать: я, Анна Павловна, такой ужъ несчастный человѣкъ: при первомъ знакомствѣ я всегда чѣмъ нибудь да обижаю и именно, тѣхъ, кого мнѣ суждено потомъ любить и уважать отъ всего сердца! Что дѣлать? Легкомысліе -- мой порокъ!
   

Чернопольскій

   Да! Именно, легкомысліе! Это вы вполнѣ доказали. Поэму сестры обругали, а потомъ сами воспользовались стихомъ: потоки слезъ... дальше не помню!
   

Березинъ.

   Совершенно вѣрно! Воспользовался! Признаю! И отъ души скажу: я заимствовалъ эту фразу потому, что она мнѣ понравилась, какъ и многое другое въ стихахъ Анны Павловны, чего я не оцѣнилъ прежде.
   

Анна Павловна (брату).

   А? Что я всегда говорила! На мое вышло!
   

Вѣрочка.

   Мама! Голубушка! Ну прости же его! Ты добрая!.. Вѣдь все мое счастье зависитъ отъ одного твоего слова!
   

Анна Павловна (тронутая).

   Дорогая! Прелесть ты моя!...
   

Березинъ.

   Анна Павловна! Вообразите, что мы любимъ другъ друга искренно, и что насъ нельзя разлучить!.. Не лишайте насъ надежды, вспомните ваши собственные стихи:
   
   "Надежда и любовь и вѣра, нѣтъ сомнѣнья,
   "Вотъ рычаги, что міръ приводятъ весь въ движенье.

(Вѣрочка бросается на шею матери.)

Чернопольскій.

   Ахъ чортъ возьми! Какова память у него!
   

Анна Павловна (отбиваясь отъ Вѣрочки).

   Вѣра! Батюшки! Помилосердуй! Совсѣмъ задушила!
   

Вѣрочка.

   Ты -- ангелъ, мамочка! Чудная, хорошая! Ты все простила, я вижу!
   

Анна Павловна.

   Простила! Ну, да, простила!.. Да!.. Но съ условіемъ, чтобъ мнѣ видѣть тебя счастливой. Скажи мнѣ, Вѣрочка, счастлива ты?
   

Вѣрочка.

   Я? Господи! И вы спрашиваете?
   
   "О называй меня безумной! Назови,
   "Чѣмъ хочешь. Въ этотъ мигъ а разумомъ слабѣю,
   "И въ сердцѣ чувствую такой приливъ любви,
   "Что не могу молчать, не стану, не умѣю!
   

Березинъ.

   Вы сто разъ лучше меня декламируете, честное слово!
   

Вѣрочка.

   Не мудрено! Во мнѣ чувства во сто разъ больше, чѣмъ въ васъ.
   

Анна Павловна.

   Вѣрочка! Да это чьи стихи?
   

Вѣрочка.

   Фета, мамаша.
   

Анна Павловна.

   Мнѣ кто-то какъ будто читалъ ихъ... давно, когда я была молода...
   

Вѣрочка (Березину).

   Ужъ это, опять, не вы-ли?
   

Березинъ.

   Умилосердитесь! Сколько жъ мнѣ лѣтъ было бы; да и стихи-то эти изъ новыхъ!
   

Анна Павловна.

   Братъ! Да вели же ты обѣдать давать! Софья Ивановна! Пожалѣйте! Я наконецъ могу помереть голодной смертью!
   

Чернопольскій.

   Тссс.... Пожалуйста, только про смерть ни буквы! Слово скверное вообще... и кромѣ того напоминаетъ.... (молчитъ.)
   

Анна Павловна.

   Что напоминаетъ?
   

Чернопольскій.

   Одну тягучую и мрачную поэму...
   

Анна Павловна.

   Довольно! Довольно!.. Что это за язвительный народъ собрался!
   

Чернопольскій.

   Подѣломъ тебѣ, впередъ не пиши! А чтобъ еще больше допечь тебя, я самъ заговорю стихами! (Подумавъ.)
   
   Готовясь приступить къ веселому обѣду,
   Не дай богъ поминать унылую Рогисду!
   

Вѣрочка.

   Браво! Браво!
   

Чернопольскій (весело).

   Дмитрій Степановичъ! Распорядитесь, шампанскаго намъ! И подавать сейчасъ-же послѣ" супа!

Занавѣсъ.

Вильде.

"Театральная Библіотека", No 4, 1879

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru