Вильде Николай Евстафьевич
Женихи, или седина в бороду, а бес в ребро

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оригинальная комедия в одном действии.

   

ЖЕНИХИ
или
СѢДИНА ВЪ БОРОДУ, А БѢСЪ ВЪ РЕБРО.

ОРИГИНАЛЬНАЯ КОМЕДІЯ ВЪ ОДНОМЪ ДѢЙСТВІИ.

СОЧИНЕНІЕ
Н. ВИЛЬДЕ

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   НИКОЛАЙ АНТОНОВИЧЪ ЩЕПЕНСКІЙ.
   КАТЕНЬКА, его дочь.
   АЛЕКСѢЙ СТЕПАНОВИЧЪ ТОЛБИНЪ.
   ВАСИЛІЙ ВАСИЛЬЕВИЧЪ ЛУШИНЪ, помощникъ и старый другъ Щепепскаго.
   СЛУГА.

Дѣйствіе происходитъ въ Петербургѣ, у Щепепскаго.

   

Хорошо убранная комната; слышны звуки фортепьяно и пѣнье.

I.

   Щепенскій, одинъ (въ креслахъ, съ газетой въ рукахъ). Браво, Алексій Степанычъ! браво, богатѣйшій теноръ! чортъ бы тебя и съ твоимъ теноромъ, удивительно! непостижимо! просто безсовѣстно! (вскакиваетъ). Спрашивается, что онъ хочетъ? Какая цѣль его посѣщеній? непонятно! Молодой человѣкъ, пріятной наружности, имѣніе въ 500 душъ,-- прекрасное имѣніе въ Тамбовской губерніи, лѣсу много и рѣка,-- приходитъ ежедневно, иногда два раза въ день придетъ,-- ухаживаетъ за Катенькой -- въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія,-- таетъ, вздыхаетъ, поетъ чувствительные романсы -- надо замѣтить: голосъ очень пріятный, итальянская метода и фальцетъ самый нѣжный; да что фальцетъ -- поведеніе самое фальшивое: полгода тянетъ насъ задушу, а толку все нѣтъ. Наконецъ, что же изъ этого выйдетъ? отцу надо подумать: пойдутъ, пожалуй, еще сплетни... А что тутъ прикажете дѣлать? на что рѣшиться? отказать Алексѣю Степановичу отъ дому -- не хочется; все-таки надѣется, авось сдѣлаетъ предложеніе... надежда всегда поддерживаетъ человѣка до самой гробовой доски. На счетъ этого даже стихи есть... Мученье! адское мученье! ночи не сплю напролетъ, все думаю... изобрѣтаю всякія хитрости, чтобъ его, того, подтолкнуть немножко, да путнаго ничего не придумаешь... Шить! кажется, они идутъ сюда; улепетну поскорѣе... быть можетъ, поговорятъ, полюбезничаютъ и поладятъ! кто знаетъ? Это вообще часто бываетъ въ жизни: когда меньше всего ожидаешь, тутъ-то фортуна и подъѣдетъ на золотой колесницѣ. (Уходитъ на цыпочкахъ).
   

II.

КАТЕНЬКА и ТОЛБИНЪ входятъ съ лѣвой стороны.

   Толбинъ. Не правдали, сколько чувства въ этомъ романсъ?.. какая свѣжесть мотива! и какъ вы прекрасно акомпанируете, Катерина Николаевна.
   Катенька. Благодарю за комплиментъ; а вы очень мило поете -- мы съ вами квиты.
   Толбинъ. Смѣйтесь, смѣйтесь... я очень люблю когда вы въ хорошемъ расположеніи духа... (смотритъ на часы) Ахъ, Боже мой! я и не зналъ, что такъ поздно... а мнѣ давно пора... До свиданія, Катерина Николаевна... Вы не сердитесь на меня, что я такъ засидѣлся?
   Катенька. Напротивъ; я даже хочу удержать васъ... куда вы такъ спѣшите? останьтесь, посидите; вы видите я одна: мнѣ будетъ скучно.
   Толбинъ. Если вы думаете, что моя бесѣда можетъ разогнать вашу скуку, то я долженъ предупредить васъ, что вы очень ошибаетесь... мнѣ самому грустно! страшно грустно! (кладетъ шляпу).
   Катенька. Что это съ вами? полноте, Алексѣй Степанычъ! какъ вамъ не стыдно грустить? какая у васъ можетъ быть причина?
   Толбинъ. Ахъ! эту причину вы хорошо знаете, Катерина Николаевна... посудите сами: каждый день моей жизни раздѣляется на двѣ половины.
   Катенька. На утро и вечеръ -- это очень понятно, а главное очень ново.
   Толбинъ. Вамъ все смѣшно! нѣтъ! я дѣлю его иначе: время, которое я провожу у васъ, съ вами, Катерина Николаевна -- это радостная половина; остальные часы для меня: грусть, хандра, сплинъ, уныніе,-- все, что вамъ угодно, словомъ, это другая, скучная часть моего дня.
   Катенька. Вы очень любезны; но позвольте мнѣ вамъ замѣтить, что все это ни больше ни меньше, какъ сотое повтореніе вашего признанія? Вы меня любите -- положимъ... но я все-таки не могу понять, почему вамъ грустно теперь, въ эту минуту, когда вы со мной?
   Толбинъ. Ахъ, Боже мой! очень просто, потому-что я предвижу, что черезъ десять минутъ надо будетъ окончательно взять шляпу и отправиться домой, въ эту одинокую, безпорядочную, закуренную квартиру холостяка,-- гдѣ все пусто, мертво! Ахъ, Катерина Николаевна! если бы вы знали: дома, когда я одинъ, я только вполнѣ чувствую, какъ сильно люблю васъ!
   Катенька. Да, я могу себѣ представить, какъ вы вспоминаете обо мнѣ, съ трубкой въ рукѣ и съ бумагой передъ глазами... Я знаю, что вы любите мечтать! для васъ, кажется, счастье въ воображеніи лучше счастья въ дѣйствительности. Не правда-ли?
   Толбинъ. Нѣтъ, я этого не скажу, по по-моему -- нечего торопиться.
   Катенька. Хотите, я вамъ скажу правду, Алексій Степановичъ?
   Толбинъ. Сдѣлайте милость.
   Катенька. Вы никогда не будете счастливы, потому, что у васъ нѣтъ характера, потому, что вы сами не знаете, чего хотите.
   Толбинъ. Не спорю; вы совершенно правы; но что же прикажете дѣлать? Я человѣкъ нерѣшительный; маменька тоже всегда пишетъ мнѣ изъ деревни, что. я мокрая курица и старая баба. Но вѣдь судите сами: себя не перемѣнишь. У меня всегда такъ... въ моей жизни сколько было случаевъ: люблю, люблю страстно, пламенно, безумно, а дойдетъ дѣло до ну, и не могу!
   Катенька. Да, что же васъ пугаетъ? развѣ такъ страшно...
   Толбинъ. Жениться?! такъ страшно, что я и подумать боюсь... только скажутъ: женись, меня точно кипяткомъ обваритъ... но, ради Бога, Катерина Николаевна, не сердитесь на меня.
   Катенька (съ досадою). Напротивъ, очень вамъ благодарна за откровенность. Значитъ, между нами все кончено?
   Толбинъ. О, нѣтъ! нѣтъ! даю вамъ честное слово, что рѣшусь, рѣшусь непремѣнно; но теперь, въ настоящее время не могу... рано еще... мнѣ всего 27 лѣтъ... черезъ годъ или полтора -- извольте!
   Катенька. Мнѣ кажется, вы сходите съ ума, Алексѣй Степанычъ! ужъ не думаете ли вы, что я умру безъ васъ... Вы меня смѣшите!.. "Извольте", какъ будто я его упрашиваю! Скажите, пожалуйста!
   Толбинъ. Ну, вотъ вы и разсердились! Боже мои! да, что вамъ стоитъ подождать годъ или два... мы оба-молоды... узнаемъ другъ друга покороче, а счастье отъ насъ не уйдетъ.
   Катенька. Нѣтъ, ошибаетесь: уйдетъ? я полюблю другаго и выйду замужъ... вотъ увидите... Я вамъ докажу.
   Толбинъ. Вы Меня только стращаете, Катерина Николаевна.
   Катенька. У васъ презабавное самолюбіе, но признаюсь вамъ, оно начинаетъ меня бѣсить.
   Толбинъ (беретъ шляпу). Посердитесь и перестанете: я приду попозже, если позволите.
   Катенька. Хоть вовсе не приходите, мнѣ это рѣшительно все равно.
   Толбинъ. До свиданія, Катерина Николаевна! дайте ручку.
   Катенька. Ступайте, и и, е приходите, трусъ, безхарактерное существо!
   Толбинъ (цѣлуетъ ея руку). Мокрая курица и проч., и проч.; Перестаньте же, не сердитесь... я рѣшусь, можетъ быть, и скоро... вѣдь стоитъ только собраться съ силами, переговорить съ Николаемъ Антонычемъ, а тамъ и дѣло въ шляпѣ.
   Катинька. Отчего-же вы не хотите сдѣлать это сейчасъ.
   Толбинъ. Сейчасъ? Теперь? просить вашей руки? помилуйте, что вы! какъ можно такъ скоро! бухъ да и въ воду... надо прежде обдумать... дайте сроку.
   Катинька. Нечего сказать, хороша ваша любовь! будьте здоровы, пламенный обожатель. (Садится и беретъ журналъ).
   Толбинъ. Надѣюсь еще имѣть удовольствіе васъ видѣть сегодня.
   

III.

   Катенька (одна, бросаетъ книгу и вскакиваетъ съ стула). Постой мальчишка! рано... не могу... надо подумать... и это мужчина!.. а между тѣмъ я все-таки люблю его... И чего онъ боится, желала бы я знать? отказа? конечно, нѣтъ! папинька только и думаетъ, какъ бы поскорѣе это устроить; въ моемъ согласіи онъ давно увѣренъ, даже слишкомъ увѣренъ... Неужели онъ смѣется надо мной? нѣтъ! нѣтъ! я его знаю! онъ странный, нерѣшительный, но у него доброе, благородное сердце... онъ меня любитъ!.. если бъ я могла только придумать.
   Щепенскій (выглядывая изъ дверей, шопотомъ). Что, ушелъ?
   Катинька. Ушелъ... войдите... къ чему такая таинственность, папаша?
   Щепенскій (входя). Ничего не сказалъ?
   Катенька. Все тѣ-же фразы!
   

IV.

КАТЕНЬКА и ЩЕПЕНСКІЙ.

   Щепенскій. Дрянь, и больше ничего!.. Да что съ нимъ воду толочь! я напрямки скажу ему: Милостивый государь! Вы любите мою дочь и она васъ любитъ; но вы, по характеру своему, не съумѣете составить свое собственное счастіе, а потому я предупреждаю ваше желаніе и объявляю вамъ, что согласенъ выдать за васъ мою Катю... будьте счастливы! Затѣмъ торжественное благословеніе, слезы умиленія, всеобщее поздравленіе и дѣло съ концомъ, тогда ужъ онъ назадъ не попятится.
   Катенька (съ испугомъ). Что вы, что вы это, папаша! какъ можно!.. вы не знаете, что онъ сдѣлаетъ!
   Щепенскій. А что такое онъ сдѣлаетъ?
   Катенька. Онъ перестанетъ ходить къ намъ... вотъ и все.
   Щепенскій. Велика бѣда! перестанетъ ходить! и прекрасно! плакать не будемъ! я тебѣ говорю, Катенька, ты дура, ничего не понимаешь! а изъ этого такой выйдетъ скандалъ, что Боже упаси!
   Катенька. Ахъ! еслибъ вы только захотѣли, папаша, мнѣ пришла въ голову геніальная мысль... Но вы не согласитесь на эту комедію.
   Щепенскій. Говори... я самъ только и думаю, какъ бы этакъ... ну, что у тебя тамъ за комедія въ головѣ? ты, вѣрно, нашла средство дать толчокъ нерѣшительной натурѣ?
   Катенька. Да, папаша! и какое вѣрное средство! если вы только согласитесь, я ручаюсь вамъ, что Алексѣй Степанычъ сегодня же сдѣлаетъ предложеніе форменное, окончательное, такъ, какъ слѣдуетъ.
   Щепенскій. Мудрено! а впрочемъ, послушаемъ. Я готовъ на какую угодно комедію, чтобъ избавиться отъ этого безпокойства, отъ этого вѣчнаго ожиданія. Ты должна выйти замужъ... во что-бы то ни стало, это твое назначеніе: женщины на то сотворены, чтобъ быть супругой и матерью.
   Катенька. Слушайте же, папаша. Вотъ мой планъ: чтобъ побѣдить нерѣшительность Алексѣя Степаныча, надо, во-первыхъ, возбудить его ревность, во-вторыхъ, внушить ему опасеніе, что онъ легко можетъ потерять мою руку, если не ухватится за нее тотчасъ же; не правда ли?
   Щепенскій. Правда, правда... Удивительное соображеніе! Какъ разсуждаетъ? По пунктамъ, чортъ возьми!..
   Катенька. Слушайте дальше, папаша. Для этого намъ необходимо пмѣтъ третье лицо, то-есть жениха, за котораго будто бы вы непремѣнно хотите выдать меня, понимаете?
   Щепенскій. Ну, ужъ тутъ я ничего не понимаю.
   Катенька. Ахъ, вѣдь это такъ ясно! если вы скажете Алексѣю Степанычу, что у меня есть женихъ, если онъ увидитъ меня съ нимъ -- ревность заговоритъ, сонная любовь проснется, вспыхнетъ и тогда онъ объяснится.
   Щепенскій. Каково придумала?!. что за необыкновенный умъ! Поцѣлуй меня, Катя! по знаешь что? хорошо ли это будетъ, пускаться на такія хитрости?
   Катенька. Это такъ невинно, папаша; къ тому же я увѣрена, что Алексій Степанычъ не будетъ сердиться, если все узнаетъ. Я сама ему все открою. Добрый, милый папочка! Скажите, что вы согласны.
   Щепенскій. Оно, быть можетъ, не совсѣмъ ловко; ну да впрочемъ, правда, это для его же счастія... такъ и быть, предложеніе принято! но позволь, душечка... не радуйся... у насъ за малымъ остановка! нѣтъ никого, кому бы можно поручить роль твоего поддѣльнаго жениха.
   Катенька (грустно). И въ самомъ дѣлѣ!, я объ этомъ и не подумала! Что же дилать, папаша, гдѣ найти его? Боже мой! какое несчастіе!
   Щепенскій. Экая досада! въ самомъ дѣлѣ жалко! Это часто бываетъ въ жизни: бездѣлица, сущая бездѣлица, глядь, уничтожитъ важное предпріятіе.
   Лушинъ (за сценой). Дома Николай Антонычъ?
   Слуга (отворяя двери). Дома-съ, пожалуйте.
   

V.

ТѢ ЖЕ и ЛУШИНЪ.

   Лушинъ. Дома Николай Антонычъ? принимаетъ? ха, ха, ха! что глаза-то выпучилъ? здорово, старый другъ! ну, обними меня! обними покрѣпче стараго товарища!..
   Щепенскій. Позвольте, милостивый государь... что за нѣжности? съ кѣмъ я имѣю честь?.. ба-ба-ба! что за притча? Вася, Василій Васильевичъ, ты ли? ахъ, старый дружище! не узналъ, право не узналъ! Э, братъ, да какъ ты перемѣнился.
   Лушинъ. Что, постарѣлъ немножко? а ты думалъ въ деревнѣ не старѣются?!.
   Щепенскій. Давно-ли въ Петербургѣ? вѣдь мы съ тобой пятнадцать лѣтъ не видались; вотъ обрадовалъ такъ обрадовалъ. (Обнимаются).
   Лушинъ. Сегодня только что пріѣхалъ изъ Саратова, выбриться не успѣлъ, прямо къ тебѣ. (Тихо). А это у тебя что за дама? а я-то запросто пріѣхалъ: въ такомъ случаѣ можно, того... поворотить оглобли...
   Щепенскій. Помилуй, братецъ... что за глупости! взгляни хорошенько... ну, какая это дама; неужто ты забылъ мою Катю? помнишь, ты ее на рукахъ носилъ въ деревнѣ?..
   Лушинъ. Слѣпота! столбнякъ! не узналъ... Впрочемъ, и узнать трудно... вѣдь я ее трехъ лѣтъ оставилъ... а теперь... (Ей): Позвольте засвидѣтельствовать нижайшее почтеніе... весьма пріятно возобновить знакомство... Вы меня, конечно, не помните, да оно и невозможно... а я васъ вотъ какихъ зналъ-съ.
   Катенька. Папенька часто говорилъ мнѣ объ васъ.
   Лушинъ. Не мудрено, что говорилъ... мы съ папашей закадычные пріятели... Впрочемъ, если позволите, я рекомендую себя въ полной формѣ, и за тѣмъ, прошу со мной быть безъ церемоніи: я Василій Васильевичъ Лушинъ, имѣю 50 лѣтъ отъ роду, помѣщикъ Саратовской губерніи, 246 душъ по послѣдней ревизіи, служилъ въ гусарахъ, въ отставкѣ съ 1841 года, проживаю въ деревнѣ, а нынче пріѣхалъ въ Петербургъ по собственной надобности. Вотъ вамъ и вся біографія. (Николаи Антоньвичу): Скажи пожалуйста, какъ у васъ тутъ: къ ручкѣ подходятъ, или прямо въ щечку?
   Щепенскій. Смотря по обстоятельствамъ... тебѣ можно и въ щечку.
   Лушинъ (ей). Если не разсердитесь. (Цѣлуетъ ее). Чувствительно благодаренъ; а помнишъ, Николай! бывало ни за что не хотѣла поцѣловать меня... вѣдь я васъ вотъ какихъ помню... Упрашиваешь бывало, и такъ-то, и этакъ-то: Катечка! милочка! позвольте разочикъ въ губки...-- Подите! у васъ колючки на лицѣ... ха, ха, ха! больше ничего отъ нея не добьешься!
   Щепенскій. Что объ этомъ толковать! глупа была; за то теперь, могу похвастать, такая умница, что чудо! Это всегда такъ бываетъ въ жизни: черезъ-чуръ умные дѣти глупѣютъ съ лѣтами, а глупый ребенокъ подрастетъ, поумнѣетъ.
   Лушинъ. Славно сказано! однако, того... знаешь ли, братецъ... у меня въ желудкѣ, какъ говоритъ мой сосѣдъ Коношенко, чортъ на скрипкѣ играетъ... нельзя-ли водочки... прикажи, братъ, подать графинчикъ очищенной или бальзаму... червячка заморить, я съ утра ничего не ѣлъ.
   Щепенскій. Сейчасъ все будетъ!.. Эй, Петрушка! подавай водки, да спроси тамъ, нѣтъ-ли чего-нибудь закусить.
   Слуга (уходитъ и вскорѣ является съ подносомъ).
   Щепенскій. У насъ, любезнѣйшій, таковъ обычай: для милаго дружка и сережка изъ ушка; что въ печи, то на столъ мечи... Жаль вотъ -- шампанеи нѣтъ, а то мы бы съ тобой роспили бутылочку; впрочемъ, ты вѣдь у насъ въ Петербургѣ не одинъ день пробудешь... разопьемъ въ другой разъ.
   Лушинъ (пьетъ). Ладно, ладно... я отъ этого не прочь... мы, братъ, тоже служили въ гусарахъ... Ай да, водка! сладка, да забориста!
   Щепенскій. Повтори, когда нравится.
   Лушинъ (пьетъ; Катенькѣ). За ваше здоровье... дай Богъ вамъ жениха хорошаго! а ты, Николаи, выдай поскорѣе дочь замужъ, да пріѣзжай ко мнѣ въ деревню... ужъ я тебя попотчую... у меня есть вишневка... спасибо скажешь!..
   Щепенскій. Вотъ въ томъ-то и штука, что ее надо пристроить сперва... а это дѣло не легкое!;.
   Лушинъ. Ужъ будто и нѣтъ жениховъ? Быть не можетъ!
   Щепенскій. Есть одинъ вздыхатель... да въ женихи попасть не хочетъ... вотъ бѣда!
   Катенька. Да... вообразите, Василій Васильичъ, какое несчастіе! Папаша, душечка! попросите Василія Васильича... онъ вѣрно не откажетъ намъ.
   Щепенскій. Съ ума ты сошла... человѣкъ только что пріѣхалъ, а ты ужъ ему и арканъ на шею.
   Лушинъ. Что такое? чѣмъ я могу служить? напередъ даю слово.
   Катенька. Вотъ видите, папаша, Василій Васильичъ согласенъ.
   Щепенскій. Пустое, пустое! и не думай, я и просить не стану... вбила себѣ въ голову какую-то комедію, да и насъ стариковъ за Фалды тянетъ; если хочешь, проси сама... Что, струсила? я напередъ знаю, что онъ никогда не согласится на эту штуку.
   Катенька. Ну, посмотримъ... ступайте, распорядитесь на счетъ обѣда, а я между тѣмъ объясню Василію Васильичу наше горе.
   Лушинъ. Да, да, ужъ мы объяснимся, поди хлопочи по хозяйству.
   Щепенскій. Иду, иду... (Уходитъ).
   

VI.

ЛУШИНЪ и КАТЕНЬКА.

   Лушинъ. Ну-съ, мы васъ слушаемъ; вразумите, въ чемъ я могу быть вамъ полезенъ?
   Катенька. Дайте слово, что вы не откажете..
   Лушинъ. Да я ужъ далъ... помилуйте, назадъ не возьму, только скажите, а я душевно радъ помочь; вѣдь я васъ вотъ какихъ помню, и съ старикомъ мы давнишніе друзья.
   Катенька. Василій Васильичъ! добрый, милый Василій Васильичъ! вы не сердитесь, что я васъ такъ называю?
   Лушинъ. Напротивъ, очень пріятно; за что тутъ сердиться!
   Катенька. Ну, такъ выслушайте же меня! сядемте вотъ здѣсь. (Садятся на диванъ). Хотите быть моимъ женихомъ?
   Лушинъ (вскакивая въ величайшемъ смущеніи). Что вы, что вы, Катерина Николавна, шутите, смоетесь; вѣдь я васъ вотъ какихъ помню; нѣтъ! какъ это можно, подумайте, мнѣ ужъ пятьдесятъ стукнуло.
   Катенька. Успокойтесь, садитесь. Это совсѣмъ не такъ страшно! Вы будете моимъ женихомъ только часа на два или на три, не 6олѣс.
   Лушинъ. Часа на два или на три? А! Это другое дѣло, но зачѣмъ? хоть убейте, ничего не понимаю. Комедію вы что ли хотите представить?
   Катенька. Ну да, комедію... Видите-ли: у меня женихъ, то-есть, не женихъ, а молодой человѣкъ, который меня любитъ и котораго я люблю; но онъ не рѣшается просить моей руки, все откладываетъ, такой характеръ нерѣшительный,-- мы и придумали съ папашей пріискать мнѣ мнимаго жениха.
   Лушинъ. Да, чтобъ подбить того... знаю: знаю, вѣдь я служилъ въ гусарахъ... и вы надѣетесь на меня, плутовка?
   Катенька. Не только надѣюсь, но увѣрена, что вы согласитесь, Василій Васильевичъ! отъ васъ зависитъ мое счастіе... неужели вы не хотите, чтобъ я была счастлива?
   Лушинъ. Хочу, очень хочу... да дѣло, видите ли, такое шишковатое: въ мои лѣта пускаться на такія шутки не ловко, не хорошо! чего добраго, другіе узнаютъ -- будутъ смѣятся!
   Катенька. Василій Васильичъ! я васъ прошу изъ дружбы къ папенькѣ, изъ привязанности ко мнѣ, если вы хоть немножко меня любите.
   Лушинъ. Какъ не любить? еще бы не любить такую хорошенькую... вѣдь я васъ вотъ какихъ помню; но судите сами, умница моя... нельзя: да я и взяться за это дѣло не съумѣю... вѣдь я женихомъ никогда не былъ.
   Катенька. Я васъ научу -- это не такъ трудно. Послушайте, мы будемъ сидѣть, какъ теперь, другъ подлѣ друга, вотъ такъ -- здѣсь на диванѣ... Вы будете мнѣ разсказывать что-нибудь, говорить любезности, это вамъ не трудно... вы такъ любезны... стоитъ только захотѣть...
   Лушинъ. Разумѣется, стоитъ захотѣть; все пойдетъ! мы не даромъ служили въ гусарахъ. А ручку цѣловать можно? не будете сердиться?
   Катенька. Нисколько! это въ роли... Вы увидите, какъ у насъ все пойдетъ хорошо; скажите только, что вы согласны.
   Лушинъ. Такъ и быть, извольте. Ужъ видно съ вами нельзя поставить на своемъ. Экая шалунья! кокеткѣ. (Цѣлуетъ руку). Глазенки-то, глазенки, такъ и бѣгаютъ! (Про себя.) Да, чортъ возьми... еслибъ лѣтъ двадцать съ костей долой -- шутка вышла бы другая.
   Катенька. Ахъ, какой вы милый!
   Лушинъ. Что за дьяволенокъ!
   

VII.

ТѢ ЖЕ И ЩЕПЕНСКІЙ.

   Щепенскій. Эхъ! да у васъ, кажется, дѣло идетъ какъ по писанному,-- имѣю честь поздравить жениха и невѣсту, ха-ха-ха!.. Ну, обними же меня, Василій Васильичъ! нечего сказать, истинные друзья всегда узнаются въ 6ѣдѣ, а признаюсь тебѣ, я никакъ не думалъ, чтобъ ты согласился.
   Лушинъ. Что съ ней будешь дѣлить?
   Щепенскій. Милости просимъ по мѣстамъ... Алексѣй Степанычъ сейчасъ будетъ; я видѣлъ изъ окна, какъ онъ подъѣхалъ. Смотри же, Василій Васильевичъ: взялся за гужъ, не говори, что не дюжь... не ударь лицомъ въ грязь.
   Лушинъ. На счетъ этого будь покоенъ... я, братъ, служилъ въ гусарахъ... обработаемъ статью на-славу... посмотри, какъ вскипятимъ молодчика!
   Щепенскій. Прекрасно! а я буду здѣсь у дверей и явлюсь попозже... когда дѣло будетъ въ самомъ разгарѣ... Тише... кажется, звонятъ... (Уходитъ).
   

VIII.

ЛУШИНЪ, КАТЕНЬКА и потомъ ТОЛБИНЪ.

   Катенька (на диванѣ). Начинайте, Василій Васильичъ: будьте нѣжны, страстны, разговорчивы,-- словомъ, постарайтесь взбѣсить его, за остальное я ручаюсь.
   Лушинъ. Взбѣшу непремѣнно... онъ у меня напляшется, не безпокойтесь, я служилъ въ гусарахъ... позвольте вашу ручку, Катерина Николавна, для подкрѣпленія силъ не мѣшаетъ.
   Катенька (тихо). Дверь отворяется... вотъ онъ, бѣдняжка! (Громко) Ахъ, Василій Васильичъ! какъ вы крѣпко жмете мнѣ руку. (Тихо Клушину) Скажите, что у меня хорошенькая ручка.
   Лушинъ (также ей). Я и самъ это знаю; не нужно подсказывать... (Прямо) Премилая ручка! такъ бы вотъ все и Цѣловалъ... да, нечего сказать... перемѣнились вы, Катерина Николавна... давно ли, кажется, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, я васъ зналъ ребенкомъ, а теперь, пріѣзжаю и нахожу красавицу, восхитительную дѣвушку, умную, любезную, очаровательную.
   Катинька. И прибавьте, что эта дѣвушка, которую вы такъ расхваливаете... ваша невѣста.
   Толбинъ. Его невѣста? Что это значитъ? (Отходитъ въ сторону и прячется за занавѣску).
   Лушинъ (тихо ей). Спрятался! (Громко). Да, да, именно нахожу невѣсту; экой я, право, счастливецъ, какъ подумаешь! И за что судьба меня такъ наградила, самъ не понимаю... чѣмъ я заслужилъ вашу привязанность?-- я старикъ, безъ образованія, дуракъ, ну, могъ ли я думать, что вы согласитесь отдать мнѣ свою руку? А вышло иначе, сдѣлалъ предложеніе -- и совершенно неожиданно получилъ согласіе.
   Катенька. Потому-что папенька уже пять лѣтъ какъ далъ вамъ слово.
   Щепенскій (у дверей налѣво). Пять лѣтъ какъ я далъ ему слово. Отлично!
   Толбинъ. Пять лѣтъ! Боже мой! я не вѣрю ушамъ своимъ.
   Лушинъ. Да, правда, мы съ нимъ давно порѣшили, но все-таки безъ вашего согласія ничего бы не вышло, и не скажите вы, мнѣ бы пришлось отчаливать съ носомъ и вернуться въ деревню.
   Катенька. Можетъ быть; но почему же вы могли мнѣ не понравится? Я люблю такихъ стариковъ, какъ вы; къ тому же вы вовсе не старикъ, прошу этого не думать.
   Лушинъ. Неужели? и вы меня любите? въ самомъ дѣлѣ не шутя.
   Катенька. Ахъ, Боже мой! какіе вы странные, Василій Васильичъ! отчего же вы не вѣрите? Вы добры, у васъ прекрасный характеръ, и я, конечно, буду съ вами счастлива. Не правда ли?
   Лушинъ (все болѣе и болѣе оживляясь). О, что до этого, я вамъ за себя ручаюсь. (Цѣлуетъ ей руку). Чего бы вы ни захотѣли, все для васъ сдѣлаю, а ужъ какъ мы заживемъ съ вами, другіе завидовать станутъ; поѣдемъ въ деревню... я люблю деревню; а вы?
   Катенька. Очень люблю!
   Лушинъ. И прекрасно... Вы увидите, какъ у меня тамъ хорошо... домъ большой, барскій, старинный домъ, садъ богатѣйшій, хозяйство у меня устроено, какъ нельзя лучше... вездѣ порядокъ и на старинный ладъ, вишневка какая! тоже старая, все старое, какъ и самъ хозяинъ... Ну, право, вы не соскучитесь; люди все такіе добрые, ласковые и любить васъ будутъ, а я то, ужъ и говорить нечего! То-то будутъ удивляться, какъ мы съ вами прикатимъ въ деревню, сейчасъ всѣ узнаютъ, что вотъ-дискать баринъ съ молодой женой пріѣхалъ и пойдутъ толки: "Что за хорошенькая! да какая пригожая! да гдѣ онъ старый хрычъ поддѣлъ такую красоточку? А мой сосѣдъ, Коношенко? ну, что съ нимъ будетъ, я и самъ не знаю... (Цѣлуетъ ея руку). Душечка! прелесть моя! нельзя ли поскорѣе за свадьбу?
   Катенька. Надо переговорить съ папенькой.
   Лушинъ. О, если за нимъ только дѣло, такъ свадьба будетъ! скоро... А вы что на это скажете?
   Катенька. Чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше...
   Лушинъ. Что за умница! ай да Василій Васильевичъ! въ сорочкѣ родился! и неужели вамъ не жаль будетъ уѣхать отсюда? оставить Петербургъ?
   Катенька. Разумѣется, немножко будетъ скудно, но что дѣлать? съ папенькой жаль будетъ разстаться.
   Лушинъ. А кромѣ папеньки, скажите по совѣсти... есть еще другіе... напримѣръ, какъ его... Алексѣй Степанычъ... этотъ молодой человѣкъ, про котораго вы мнѣ говорили, признайтесь -- вы къ нему были не равнодушны?
   Катенька. Да, была! это правда! но это такое безхарактерное существо, что его и любить нельзя... Вообразите, онъ не могъ рѣшиться просить моей руки... почему? я сама не знаю... папенька къ нему очень расположенъ, мнѣ онъ тоже нравился? кажется, стоило только слово сказать, такъ нѣтъ же: онъ все свое твердилъ: не могу, рано, подождите... Вы пріѣхали, возобновили свое предложеніе и я согласилась. Посудите сами, ждать, все только ждать, что же наконецъ изъ этого выйдетъ? Онъ думаетъ, что я нуждаюсь въ его любви, что кромѣ его у меня не найдется жениховъ. Ошибаетесь, Алексѣй Степанычъ!
   Лушинъ. А теперь вы ужъ его не любите? разлюбили? и хорошо сдѣлали! верченая голова! не стоитъ никакого вниманія.
   Катенька. Я тоже думаю: и даю вамъ слово, что забуду его совершенно.
   Лушинъ. Милочка моя! благодарю. (Цѣлуя ея руку). Благодарю за это обѣщаніе.
   Толбинъ (выходя). А я благодарю, васъ за постоянство, Катерина Николавна!
   Катенька (вскрикиваетъ). Ахъ, Алексѣй Степанычъ! (про себя): Теперь онъ объяснится! (Убѣгаетъ).
   

IX.

ЛУНГИНЪ И ТОЛБИНЪ.

   Лушинъ. Милостивый государь! мнѣ кажется, вы бы могли войти потише... Вы испугали Катерину Николавну.
   Толбинъ. А вамъ какое дѣло?
   Лушинъ. Это неприлично! невѣжливо!
   Толбинъ. Я не спрашиваю вашихъ совѣтовъ, милостивый государь! (Быстро ходитъ взадъ и впередъ) О, это ужасно! непростительно! и я! я самъ же виноватъ!
   Лушинъ. Разумѣется, вы виноваты: вбѣжали въ комнату, какъ угорѣлый... прошу васъ, быть поосторожнѣе въ другой разъ. Вы помѣшали нашему разговору; понимаете ли вы, милостивый государь?!
   Толбинъ. А вы думаете, очень пріятно быть зрителемъ вашихъ нѣжностей, милостивый государь? Очень весело слушать ваши росказни о деревенской жизни!
   Лушинъ. Я вовсе не просилъ васъ присутствовать при нашемъ разговорѣ; вольно вамъ стоять за занавѣской и подслушивать.
   Толбинъ. Вы забываетесь!
   Лушинъ. Нѣтъ, вы забываетесь -- прошу васъ, потише! я не трусливаго десятка: я, батюшка, служилъ въ гусарахъ... слышите ли, почтеннѣйшій.
   Толбинъ. Что мнѣ за дѣло до того, гдѣ вы служили? А! вы. хотите жениться на Катеринѣ Николавнѣ, любезнѣйшій? будьте увѣрены, что я вамъ этого не позволю.
   Лушинъ. Я не стану и просить вашего позволенія. Скажите пожалуйста! опекунъ вы, что-ли, ей! Кажется, у нея есть отецъ?
   Толбинъ. Катерина Николавна васъ не любитъ!
   Лушинъ. Нѣтъ, извините, любитъ; а вамъ досадно, что она не хочетъ выйти за васъ? вотъ въ чемъ штука? прозѣвали, что дѣлать! а теперь поздно, я вамъ ее не уступлю: хоть волкомъ войте, а она будетъ моею.
   Толбинъ. Не будетъ!..
   Лушинъ. Будетъ!..
   Толбинъ. Посмотримъ! я сейчасъ иду къ Николаю Антоновичу.
   Лушинъ. И я съ вами. Увидимъ, чортъ возьми, кто кого переспоритъ!
   

X.

ТѢ ЖЕ И ЩЕПЕНСКІЙ.

   Щепенскій (жметъ руку Василья Васильича). А! Алексѣй Степанычъ! здоровы-ли вы? что у васъ тутъ за горячій разговоръ, господа? Вы знакомы?
   Толбинъ. Немножко... только-что познакомились.
   Щепенскій (Лушину). Что, каковъ молодой человѣкъ? не дуренъ?
   Лушинъ (въ волненіи ходитъ по сценѣ). Нечего сказать, хорошъ! (Про себя). Грубіянъ! онъ въ-самомъ-дѣлѣ думаетъ жениться на Катенькѣ! мы еще посмотримъ!
   Щепенскій (Толбину). Какъ вамъ нравится Василій Васильичъ? не правда-ли, славный человѣкъ?
   Толбинъ. Прекрасный человѣкъ! (Въ волненіи ходитъ по сценѣ). Старый уродъ! онъ серьезно думаетъ поставить на своемъ... но я переговорю съ Катенькой, съ Николаемъ Антонычемъ, и женюсь, хоть онъ тресни!
   Лушинъ (останавливаясь). Послушай, Николай, мнѣ нужно сказать тебѣ словечко.
   Толбинъ (тоже). Я тоже долженъ объясниться съ вами, Николай Антонычъ.
   Лушинъ. Вотъ въ чемъ дѣло...
   Толбинъ. Позвольте, я сперва начну.
   Лушинъ. Нѣтъ, я первый буду говорить.
   Щепенскій. Позвольте, позвольте, господа! я тутъ ничего не разберу. (Лушину). Не мѣшай теперь, сдѣлай милость, дай ему говорить. (Толбину). Если вамъ угодно пойти ко мнѣ въ кабинетъ, я къ вашимъ услугамъ, Алексѣй Степанычъ.
   Толбинъ. Да, да, пойдемте... пойдемте!, я скажу вамъ все, что у меня на душѣ... Быть можетъ, уже поздно, но я долженъ объясниться.
   Щепенскій (отворяя дверь направо). Милости просимъ... (Про себя). Ну, пріятель! прыгай на удочку.
   

XI.

   Лушинъ (одинъ. Послѣ минутнаго молчанія). Что я дѣлаю? что я говорю? Опомнись, образумься, Василій Васильичъ! какую ты горячку порешь?! вѣдь это была шутка! подумай! (указывая на дверь, изъ которой вышелъ Алексѣй Степанычъ): вотъ этотъ -- этотъ настоящій женихъ, а ты что? неужели ты въ самомъ дѣлъ говорилъ, какъ душа чувствовала? неужели ты... влюбленъ!! Стыдно, старикъ! посмотри на себя -- тебѣ пятьдесятъ лѣтъ, и ты задумалъ жениться, не шутя, хотѣлъ сдѣлать предложеніе, съума я что ли сошелъ? голова кругомъ идетъ: глазки, ножки, ручки -- такъ вотъ все и мелькаетъ предо мной! Довольно подурачился; полно! завтра же уѣду въ деревню... рѣшено, ѣду... (идетъ къ дверямъ): Но надо же проститься; не ловко уѣхать, не сказавъ ни слова; да, еще разочикъ поцѣлую эту маленькую руку, а тамъ валяй по всѣмъ безъ оглядки... Она идетъ сюда! Душка! прелесть моя!.. нѣтъ! не хочу уѣзжать, остаюсь!.. Женюсь!.. что, въ самомъ дѣлѣ, въ шуты я имъ достался что ли?.. Смѣлѣй, Василій! Покажи себя!
   

XII.

ЛУШИНЪ и КАТЕНЬКА.

   Катенька. Чудно! безподобно! все идетъ какъ нельзя лучше, какъ я рада, какъ я счастлива! въ эту минуту Алексѣй Степанычъ проситъ моей руки у папаши.
   Лушинъ. Пусть его проситъ; мы ему откажемъ. Катерина Николавна, душечка! сдѣлайте мнѣ одолженіе, бросьте вы этого молокососа...
   Катенька. Какъ бросить? я васъ не понимаю: отказать Алексѣю Степанычу? но объ чемъ же мы старались все время?-- Ахъ, да! какъ я не догалива, я и не замѣчаю, что вы все еще продолжаете роль жениха.
   Лушинъ. Нѣтъ, не продолжаю, а только начинаю входить въ нее... послушайте, Катерина Николавна ну, что вамъ въ этой мокрой курицѣ? Чѣмъ онъ могъ вамъ понравится? что въ немъ хорошаго? Послушайте моего совѣта: не выходите за него, откажите ему... ну, я понимаю, вамъ хочется выйти замужъ... такъ чтожъ? если за этимъ дѣло, многіе найдутся, люди солидные, положительные... не дальше, какъ я самъ... я... я -- на васъ женюсь, право!
   Катенька. Вы?.. вы, Василій Васильичъ?..
   Лушинъ. Да, я... что тутъ удивительнаго... въ мои лѣта странно немножко; но, право, я самъ не знаю, что со мною сдѣлалось, что вы изъ меня сдѣлали въ этотъ часъ какой-нибудь... служилъ я въ гусарахъ, былъ молодъ, ухаживалъ... но такой чертовщины никогда не испытывалъ...
   Катенька. Боже мой! могла ли я думать?
   Лушинъ. Да, да; вы думали: онъ старикъ, у него сердце камень, а вышло не такъ... словомъ, я влюбленъ... смѣйтесь... влюбленъ, какъ юноша, жить безъ васъ не могу... Катерина Николавна! Катечка! не губи ты меня... брось молодаго,-- ему что? онъ утѣшится, а я пропаду, грѣшно тебѣ будетъ!
   Катенька. Василій Васильичъ? будьте благоразумны, посудите сами, вѣдь мнѣ всего восьмнадцать лѣтъ.
   Лушинъ (живо). А мнѣ сорокъ девять! разумѣется, старъ немножко, да что лѣта? пустое! Ты теперь не смотри на меня, совсѣмъ не смотри... я не брился, десятью годами старше кажусь, а выбрѣюсь, причешусь, пріодѣнусь,-- право, еще молодецъ молодцомъ! За то ужъ какъ я буду любить тебя!-- Онъ молодъ... у него вѣтеръ въ головѣ ходитъ; черезъ мѣсяцъ сама жалѣть будешь, что вышла, за него,-- помяни мое слово!..
   Катенька. Василій Васильичъ! простите меня, не сердитесь на меня, ради Бога!.. я не виновата передъ вами... еслибъ я могла предвидѣть, что вы серьезно меня полюбите,-- я не стала бы просить васъ... Согласитесь, могу ли я принять ваше предложеніе... я дала слово, я люблю Алексѣя Степаныча...
   Лунинъ. Все это такъ, воображенье, и больше ничего, да и онъ тебя не любитъ... Это что за любовь?
   Катенька. Я знаю, въ эту минуту вамъ кажется, что никто не можетъ любить меня больше васъ... теперь вы дѣйствительно говорите, какъ чувствуете: можетъ быть, я и въ самомъ дѣлѣ вамъ нравлюсь; но это минутное увлеченіе, Василій Васильичъ! Увидѣли свѣженькое личико, поцѣловали ручку, которая несовсѣмъ дурна... вотъ и любовь! А выспитесь -- и все пройдетъ. Василій Васильичъ! дайте мнѣ слово, что вы все это забудете? Вы не захотите отравить мое счастіе? не правда ли?
   Лушинъ. Не проси меня, Катя! лучше смѣйся надо мною, легче будетъ! И въ самомъ дѣлѣ, какъ сообразить хорошенько. Глупо! смѣшно! инвалидъ влюбился! старикъ влюбился! И чего онъ дурачится? шутя попалъ въ женихи на одинъ часъ, съ тѣмъ только, чтобъ подбить другаго -- и самъ попался, болванъ! (Со слезами) Дуракъ я! набитый дуракъ!
   Щепенскій (За сценой). Катя, Катенька!
   Катенька. Иду, иду, папаша. Вы слышите, меня зовутъ... перестаньте, Василій Васильевичъ... поздравьте меня, я невѣста! и вы помогли составить мое счастіе!
   Лушинъ (беретъ ее за руку). Да, я. Я самъ наложилъ на себя руки; но я не отдамъ тебя никому, ни за что не отдамъ!
   Катенька. Опомнитесь! что вы дѣлаете? пустите меня!
   Лушинъ. Да, ты права..г ступай, ступай, я не держу тебя, будь счастлива.
   

XIII.

ТѢ ЖЕ, ЩЕПЕНСКІЙ и ТОЛБИНЪ.

   Щепенскій. Что же ты не шла? Онъ насилу объяснился, онъ, наконецъ, рѣшился, и проситъ твоей руки...
   Толбинъ. Да, Катерина Николавна...
   Щепенскій. Позвольте, ваша рѣчь впереди... я знаю, что вы давно любите другъ друга, и потому согласился: теперь прошу васъ сказать мнѣ, Катерина Николавна, какого вы мнѣнія объ Алексѣѣ Степанычѣ!..
   Катенька (бросаясь къ нему на шею). Папаша! добрый папаша!
   Щепенскій. Что, не бось рада, плутовка, что поставила на своемъ?.
   Толбинъ. Ваша шутка меня проучила, Катерина Николавна! теперь я понимаю, что счастье надо ловить на лету!... (подходя къ Насилью Васильевичу): я не знаю, какъ благодарить васъ, Василій Васильичъ.
   Лушинъ (угрюмо и холодно): Не стоитъ благодарности...
   Щепенскій (жметъ Насилью Васильевичу руку'). Добрый Василій Васильичъ! вотъ ужъ истинный другъ! и вѣдь какъ странно! какая удивительная случайность! Мы съ Катей придумали планъ... все прекрасно, вдругъ я говорю: ахъ, чортъ возьми! вѣдь жениха-то у насъ нѣтъ. Кого бы? въ ту самую минуту дверь отворяется и мой Василій влетаетъ, какъ снѣгъ на голову! мы его и произвели, ха, ха, ха!
   Лушинъ. Да, произвели! спасибо... превеселая комедія... радуйтесь, смѣйтесь -- и я съ вами посмѣюсь -- очень, очень забавно? (смѣется сквозь слезы).
   Щепенскій. Что ты за чепуху городишь? пойдемъ лучше выпьемъ водочки (смотритъ на часы) пятый часъ, пора за столъ садиться.
   Лушинъ. Благодаримъ покорно... я по-горло сытъ! вотъ какъ сытъ! дохнуть не могу!-- я вамъ не товарищъ.
   Щепенскій. Какъ не товарищъ?
   Лушинъ. Дѣло есть... спѣшное... завтра ѣду.
   Щепенскій. Ѣдешь? быть не можетъ! что съ тобой, Василій? собирался у насъ погостить, и ужъ на другой день хочешь ѣхать? Развѣ жизнь петербургская тебѣ не нравится?
   Лушинъ (глядя на Катю). Она-то мнѣ нравится, да я ей не нравлюсь... старъ больно!
   Щепенскій. Бредишь, любезнѣйшій! полно, полно! останься обѣдать съ нами, по-крайней-мѣрѣ... Выпьемъ за здоровье жениха и невѣсты, а тамъ, пожалуй, я тебя держать не стану.
   Лушинъ. Сытъ и пьянъ! ничего не хочу! прощай, Николай!
   Щепенскій. Что съ нимъ дѣлать? упрямъ, какъ лошадь! (обнимаются).
   Лушинъ. Прощайте, Катерина Николавна! дайте ручку... вотъ такъ... въ послѣдній разъ. (Цѣлуетъ руку, тихо ей). Будьте счастливы и не поминайте меня лихомъ... бываютъ такіе случаи!.. сѣдина въ бороду, а бѣсъ въ ребро: не смѣйтесь надо мною. (громко). Ну, прощайте, прощайте, друзья мои... безъ нѣжностей... а то, чего добраго, прослезимся -- стыдно будетъ, вѣдь я служилъ въ гусарахъ... а ты, Николай, пріѣзжай ко мнѣ въ деревню, или напиши словечко, разскажи, когда была свадьба, какъ живутъ молодые... я порадуюсь вашему счастью!.. (въ сторону), грѣхъ меня (идетъ къ дверямъ) попуталъ,-- Богъ поможетъ: авось образумлюсь!!.
   Щепенскій. Она сама тебѣ напишетъ; прощай, Василій! Саратовскимъ мой поклонъ... (возвращается). Странный человѣкъ! что съ нимъ сдѣлалось? пріѣхалъ, попалъ въ женихи для смѣху и убѣжалъ! А хлопотъ-то сколько было! ай-да женихи, курамъ на смѣхъ! этотъ на силу рѣшился, а поддѣльный -- съ ума спятилъ, оба съ норовомъ! Впрочемъ, я вообще замѣтилъ въ жизни...
   Катенька (перебивая его). Пойдемте обѣдать, папаша... Эту сентенцію вы сообщите намъ въ другой разъ!
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru