Юмористическая иллюстрированная библиотека журнала "Смехач", No 27
I Интродукция
Были речи злы и колки, автогенно пылок спор. Грызлись крепко, словно волки, и пыхтели; что мотор. Раскалились до предела... Псой Лукич гремел, как гром. Теща коброю шипела, "баба" выла осетром... Подвывал новорожденный, выли кот и фоксик Дик. Целый дом, с ума сведенный, был свиреп, жесток и дик...
Псой Лукич, стуча ладонью, декларировал, бася:
Баста! Кончить антимонью! Я решил,-- и сказка -- вся! Будет назван сын по моде, сообразно нашим дням, и назвать в духовном роде, хоть подохну,-- а не дам!..
-- Изверг!.. Турок!.. Зверь!.. Отступник!-- ныла теща в спазмах мук.
За столом, среди гостиной, развалился, точно граф, весь покрытый паутиной, Нестор Фавстович замзав. Слева сел тяжелой глыбой делопуг Евул Космич; справа схож с акулой рыбой, помзамзав Еразм Фокич. Домна Провна, Марфа Псовна, врид-начканц тов. Сыч, акушерка Сара Львовна, и завхоз, Сысой Ильич; и игуменья Маненефа (змий плюс голубь -- баба жох), на крестинах в сане шефа, села в круге выпивох.
Тары, бары, растабары, пыл речей, и жестов жар, кулебяки, самовары, водка, пиво, пот и пар... Всяк политик, всяк филосов; закусили удила, разобрали тьму вопросов, все текущие дела. Недойдя-ж вплотную к сути о названии юнца, -- закрутились в дикой смуте без начал и без конца.
-- Как отец и на платформе, то желаю, чтобы он по советской полной форме был по моде наречен. Я служу-с, -- мой чин не важен,-- значит, надо потрафлять: оным верность мы докажем и лойяльность, так сказать... Нужно-с имя-с, и такое, чтобы всем шибало в нос!
И мгновенно громче втрое отовсюду понеслось:
-- Предлагаю "Красным Кимом"!..
-- Звать "Спартаком"!..
-- "Врид"!..
-- "Доклад"!..
-- "Елевсиппом"!..
-- "Серафимом"!..
-- Назовем его "Марат"!..
-- Звать "Рабкором"!..
-- От рабкори все и так кругом больны...
-- "Пленум"!..
-- Ставка в Госсоре!..
-- "Зав"!..
-- "Замзав"!..
-- "Цветок страны"!..
-- "Калькуляцией"!..
-- "Налогом"!..
-- Извините, я же мать: мне придется перед богом за "налоги" отвечать...
-- Ничего,-- отныне вздором признается оный бог!
-- Так "Барбосом" иль "Трезором" сделай сына, чтоб ты сдох!..
Вдоль по улице Марата, мостовою, как сандвич, горделиво, франтовато выступает Псой Лукич, в сюртуке, и с красным бантом, и портфелем, и зонтом, на фуражке с красным кантом, и с солидным животом.
Сзади Псоя "половина",-- с горем в розовых очах,-- в Загс несет бедняжку сына на трепещущих руках...
Дальше теща... В теще -- муки. Из-под губ блистает клык. В глазках пламя, в спазмах -- руки, в горле клокот, в глотке рык...
Следом -- нянька с "годовалым", Домна с кухни, Домнин сват, путч собак, бегущих валом, стая нищих и ребят...
Псой Лукич идет от Загс'а. Что ни шаг, триумф и блеф.
-- Псой Лукич, как назван плакса?
-- Кто у сына крестный шеф?
-- Да неужто-ж не крестили?!..
-- Новый быт,-- так "сам суди"!..
-- Ежель имя в новом стиле,-- сокращения не жди!..
Псой Лукич с фасоном постным сокращает баса прыть:
-- Сам-с директор шефом крестным у меня изволит быть. Сам-с и имя выбрал сыну, сам-с его изобретал, намекнул: де -- не премину посетить крестинный бал...
Что ни шаг,-- привет и шпилька, зависть, злоба, смех и спич...
-- Вот те -- "дурень"! Вот те -- "филька"! Браво!.. Браво, Псой Лукич!
-- С этим самым новым бытом в гору двинет, с... с...
-- Кто и что ни говори там,-- доберется до вершин!..
Псой Лукич сияет солнцем...
-- Как зовут?..
Гудит народ.
-- А зовут его "Червонцем"!!!
-- Верррно!.. Пусть его растет!..
IV Махинации
У игуменьи Манефы незавидный аппетит: с'ест штуфаты, супы, бефы, отдохнет и покряхтит, чаю меньше самовара испила на этот раз, покряхтела, как мажара, и делами занялась.
С запеленутым "Червошкой" вышла тайно через сад и скользнула ловкой кошкой к храму Спаса в аккурат.
Тихий шопот... Тихий шорох...
-- Червячка-то, хорошо-б...
С благочестием во взорах начал службу старый поп. Дьяк и сторож честно пели, мать Манефа пела то-ж, а "Червошка" из купели поднял форменный дебош...
То ли был он старым бытом недоволен и пищал, то-ль родился басовитым и октаву углублял, то-ли просто без привычки выл и ныл на голоса,-- факт на бочке: от водички совершились чудеса.
Пусть дивятся все и всякий:
Из "Червошки" в пять минут вышел правильный Акакий...
...Тут и повести кепут!..
V "Увы и Ах!.." -- сказал Сирах...
Но пред тем, как ставить точку, след прибавить десять строк, чтобы выложить на бочку заключение я мог.
Жизнь блудлива, точно кошка, и насмешливей... меня... Впрочем, рос да рос "Червошка", так сказать, по курсу дня. Псой Лукич, его папаша, где-то, что-то, как-то "взял" и, когда вскипела каша, гепеукая, взывал:
-- Как-же так, друзья, просите? Я с ума и с толку сбит! Я воспитан в старом быте, но стоял за новый быт... Видит бог, я предан жарко!.. Я клянусь!..
Но... (жуткий быт!) Псой упал, как франк иль марка, на неведомый гранит. Выпил горюшка до донца Псой, честнейшая душа...
А от бедного "Червонца" не осталось ни гроша... Как Митрошку, как Антошку, в городишке там и тут, злые мальчики "Червошку" Какакашкою зовут...