Венгеров Семен Афанасьевич
Предисловие к письму М. К. Цебриковой Александру Третьему

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  
   Всякого, кто ознакомится теперь с некогда столь нашумевшим письмом М.К. Цебриковой, поразит его чрезвычайная умеренность.
   Цебрикова ни единым словом не касается вопроса о несовершенствах самодержавия как государственной системы, она вполне допускает, что и самодержавие может спасти Россию, если только до монарха будет доходить правда, наконец, она с глубоким уважением говорит о личных качествах царя.
   И тем не менее лишь "шестой десяток" спас писательницу от суровой кары, и ее сослали только в глухой городишко Вологодской губернии. По "закону" ее ждала каторга.
   В наши дни даже партия правового порядка выставляет более радикальные требования, чем сотрудница радикальных "Отечественных записок", в наши дни даже военно-полевому министерству Столыпина не пришло бы на ум возбудить преследование против автора "Письма".
   Но в том-то и трагизм русской жизни, что все уступки, которые русское правительство делает русскому обществу, оно делает поздно. Не имея само ни малейшего желания отказаться от самовластия, оно знает только одно неизменное правило: не давать в полном объеме того, что требует данный момент. В виде реакционного контрхода дали такие правила о печати, о которых прежде и мечтать не приходилось. А когда несколько лет раньше 114 представителей всех органов печати просили только всего, чтобы вместо цензуры их подчинили суду, просьбу презрительно вернули через околоточного. Старика Бунакова сослали за заявление, что надо вернуться к реформам Александра II и выслушать "голос земли". А через три года - о, ирония судьбы! - были назначены строгие кары против тех, которые хотели помешать тому, чтобы собрался русский парламент. И так далее, и так далее во имя лозунга оффенбаховских жандармов: nous arrivons toujours trop tard {Мы приходим всегда слишком поздно (фр.).}.
   Несмотря на свою чрезвычайную умеренность, письмо Цебриковой принадлежит, однако, к замечательным произведениям русской публицистики. Всякое явление надо рассматривать в исторической перспективе и с точки зрения того, сколько в данном случае вложено почина. Легко идти по проторенным дорогам, трудно их прокладывать.
   И вот почина-то в письме Цебриковой чрезвычайно много. Нужно вспомнить тот ужасный момент, когда письмо писалось. Это был кульминационный пункт победоносцевщины. Страшное, в своем глубоком презрении к человеческой личности, миросозерцание "великого инквизитора" давало окраску всей государственной жизни. Ничем не прикрытое светогасительство, ничем не стесняющаяся аракчеевщина, подавление малейшего проблеска общественности стали лозунгом всех органов власти, образованию и просвещению была объявлена ничем не прикрытая война.
   Но далеко не этим одним была страшна реакция, наступившая с 1881 года. Еще страшнее было то, что реакция была не только бюрократическая, но и общественная.
   В 80-х годах не только средний обыватель спрятался в подворотню, но и произошла печальная перемена в настроении самых высоких духом слоев русской интеллигенции. Крушение надежд путем активного воздействия достигнуть осуществления демократических идеалов ведет за собой не только уныние, но и разложение прежней демократической программы. Порыв к самопожертвованию, жажда правды, тоска по идеалу начинают исчезать в самой чуткой части русского общества - учащейся молодежи. Происходит характерная перемена в распределении ролей между "отцами" и "детьми". "Отцы" 80-х годов, которые в 60-х годах были "детьми" и в житейской борьбе не растеряли идеалов молодости, высмеиваются теперь своими "детьми" - восьмидесятниками, "трезво" относящимися к задачам жизни вообще и своей благополучной житейский карьеры в частности. Отец-идеалист и сын - грубый практик становятся излюбленными типами чутких к злобе дня бытописателей. Но, что всего хуже, наступила полоса того, что, по имени крупнейшего из летописцев ее, можно назвать чеховщиной. Полоса мрачной и безнадежной тоски, полоса полного нравственного банкротства.
   Таким образом, народилось поколение, часть которого утратила самое стремление к идеалу и слилась с окружающей пошлостью, а другая часть дала неврастеников, нытиков, безвольных, бесцветных, проникнутых сознанием, что плетью обуха не перешибешь, силу косности не сломишь.
   И вот, если мы перенесемся в эту полосу всеобщей летаргии, в эту полосу мертвого штиля, мы и поймем, почему умереннейшее письмо Цебриковой получило крупное значение и имеет определенное место в истории русского общественного движения. Дальше мы узнаем, что в соответствующей инстанции был задан такой глубоко характерный вопрос: "А какое ей дело?" В этом недоумении целое миросозерцание. Обыватель должен повиноваться, рассуждать о благе государства не его "дело". А с другой стороны, мы узнаем, что и близкие автору письма люди находили ее затею наивнейшим и даже смешноватым донкихотством.
   Но для Цебриковой тут был "категорический императив". Она физически страдала от невозможности обличить зло, она физически не могла не дать исхода своему негодованию, своей душевной муке. В этой решимости, казалось, столь бессильной, старой женщины противопоставить свое ничтожное я воле могущественнейшего повелителя земного шара было столько сознания силы правды, что впечатление получалось огромное. Цебрикова верила в силу честного слова, в неотразимость бесстрашно высказанной истины, и эта вера сообщилась читателю. Именно своей умеренностью письмо и производило впечатление. Ни одна краска в нем не была сгущена, ни одно обобщение не было искусственно подобрано. Все в нем была голая и тем именно страшная правда.
   Появившись в эпоху, когда казалось, что победоносцевщина, с одной стороны, и дряблость чеховщины, с другой, свели к нулю всякую общественную инициативу, письмо Цебриковой было одним из первых проявлений того, что общество начинает просыпаться, что ему "есть дело" до того, что победоносцевщина доводит родину до гибели. Эта первая зыбь была предвестником могучих валов, которые через 15 лет смыли вековые устои старого режима.

С. Венгеров

С.-Петербург, 1906 год

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru