Многие значительные вопросы истории, подобно жизненным вопросам, разрешаются только временем, случаем и полным сознанием потребности в истине. Но пока любознательность удовлетворяется неопределенными образами и частная история народов сооружается независимо от всеобщей, самые резкие несообразности пользуются почетом и недоступны для обличения.
Возьмем в пример из древней истории очень важные события и для России, и для Европы -- нашествие гуннов в IV столетии и монголов в XIII.
Какие сведения сообщили нам современные гуннам историки? -- Аммиан, предуведомляя, что "древние предания упоминают о гуннах, живших за Меотидой, на набережных Ледовитого океана", очень поверхностно1 извлекает из Трога Помпея, почти слово в слово, описание парфян2, живших действительно за Меотидой, но не по Ледовитому, а по Каспийскому морю, которое, однако же, древние почитали за залив Океана, облегающего север и восток. Из этого следует, что в понятиях Аммиана гунны были тождественны парфянам.
По византийским историкам, гунны были киммерийцами, и вообще после IV века готфское название "гунны" вошло в употребление вместо древнего названия "сармат".
Иорнанд, почерпнув свою историю гетов и готов из неопределенных сведений византийских и римских историков о скифах, помещает гуннов в Задонской Сарматии; но, пополняя сведения враждебными готфскими устными сказаниями, называет их демонским племенем3; а между тем сообщает очень важную для своей истории готфов заметку, что "готфы еще во времена Телефа (сына Геркулесова) имели в обычай вместо своих собственных имен носить имена гуннов"4.
Вот, в сущности, все сведения современников о гуннах, исключая северные саги, по которым гунны и Восточная Русь тождественны.
Казалось бы, что этих сведений о гуннах и их первобытном месте жительства достаточно, чтобы продолжать дальнейшие изыскания и не утруждать, по крайней мере, китайцев требованием отчетов о неведомом им народе. Но хинологи не удовольствовались этим. Дегий узнал из китайских летописей, что гунны жили до нашествия в Европу между рекой Иртыш и Китаем.
Русская история, признав эти глубокие изыскания, внесла на страницы свои положительное сведение, что гунны, народ кочующий, от полунощных областей Китая нахлынул через неизмеримые степи на Юго-Восточную Русь.
Этот первый успех хинологических открытий повел ко второму: объяснилось, что монголы XIII столетия -- те же гунны от полунощных стран Китая.
Мы верили этому, не поверяя; мы твердо изучили наизусть решение предупредивших нас в науке, и память не хочет расстаться с образами, внушенными с детства и породившими столько красноречивых страниц об этой туче саранчи, которая нанеслась, гонимая ветрами, с крайних пределов Востока и пожрала весь смысл истории.
Какие же логические положения истекают из этого признанного решения? И неужели же, в самом деле, следует верить, что татарские ханы XIII столетия были не кто иные, как китайские императоры династии Юань из рода Мань-джу?
Что китайские летописи, в самом деле, говорят, будто Тхай-цзу (Tai-cu) IV был именно тот Темучин, собственно Тимурджи (кузнец), который под названием Дженгис-хана является мифом в персидских сказаниях о таинственных моголах, покоривших всю Азию без исключения, Египет и Европу до Германии?
Что Русь, боровшаяся в продолжение более полутора века с пришельцами, могла не дознаться во все это время, что они именно китайские монголы, и ни разу не упомянуть в своих современным событиям летописях об этом победоносном имени своих покорителей?
Что католические миссионеры в надежде на духовную жатву отправлялись в Золотую Орду, известную только одному Плано-Карпини и находившуюся, по ученым сведениям, в теперешней Амурской области, тысяч за семь верст от Волги, и совершали этот путь с вьюками в 65 дней?
Что на пути от Волги за Байкал, по северную сторону Алтая, были не только прекрасно возделанные земли, но и виноградные сады, и превосходное вино; и наконец, по сведениям миссионеров, не только jugures (нынешнее географическое название "джунгары"), хой-хе (хой-хоры, следовательно, уйгуры!) или халхасцы, найманы, кара-китаи,-- были христиане-несториане, но, по Плано-Карпини, и китаи (предполагаемые китайцы) были христианами, а по Бакону, кара-китаи, прозванные Несторием найманами, подвластны были даже Римской церкви и пр. и пр.?
В математике посредством равенства нулей можно доказать, что и все числа равны одно другому. В истории, также посредством предположений, равных нулям, что Chatnay есть Китай, а Дженгис-хан -- китайский император Тхай-цзу, можно предположительно доказать, что мугулы запада Азии суть китайские мон-гу, или мань-джу
Но все возможно, кроме невозможного.
Отвергая, однако же, китайскую гипотезу, необходимо искать другой путь в так называемую Золотую Орду ханов, хотя русские летописи не знают и Золотой Орды, а знает ее только "Большой чертеж", составленный при царе Иване Васильевиче с европейских карт, на которых географы XVI столетия прокладывали, по сведениям миссионеров XIII столетия, путь за Байкал, к mogols и в Chathai, и по которым царь повелел в 1567 году сибирским атаманам и казакам проведать, где находятся мугальские земли и Китайское царство.
Заглавие предлагаемой нами статьи определяет достаточно те простые выводы, по которым объясняется, что под восточным названием мугулы следовало искать не народ, не мон-гу китайских, неизвестных Руси, но прозвище по верованию.
Монголы и Чингисхан
До сих пор русские историки не считали необходимым исследовать положительно, кто такие были те ханы, обладатели Азии, по которым и Россия принуждена была платить дань в продолжение более ста пятидесяти лет.
Казалось бы, что это лишний вопрос, что он давным-давно разрешен любознательным Западом и что современные эпохе путешествия миссионеров Плано-Карпини и Рюйсбрека (Ruysbroek, лат. Rubriquis) с братией служат не только порукой в достоверности восточных сказаний о монголах, но, в свою очередь, и подтверждаются ими.
Но если вникнуть в вопрос о нашествии так называемых монголов с совестливым вниманием, то надо сознаться, что он не только не разрешен, но, напротив, запутан и затемнен холодной эрудицией историков-копиистов. Этот вопрос требует не односторонних соображений, и я решаюсь поверхностными своими сведениями обратить не это внимание историков по призванию.
Не оспаривая ни этнографические сведения миссионеров, ни генеалогические ханов, я дозволяю себе только сомневаться в достоверности приложения их, сомневаться в сведениях географических и думать, что мон-гу или мань-джу5 -- "особливый народ, существующий более 4000 лет в неизменном образе пастушеской жизни"6,-- слишком далек от событий XIII века, взволновавших не только Западную Азию, но и Западную Европу.
Путешествия в Азию миссионеров послужили для историков и географов тем фундаментом, на котором при помощи материалов персидских и китайских сложено здание вроде египетской пирамиды, с одним и единственным пещерным входом и выходом, где над пустым саркофагом следовало бы надписать, по турецкому выражению: "Пришли-ушли", т.е. были. Это, в сокращении, называется историей нашествия монголов.
Не знаем, в чем состоял первообраз отчета собрата ордена св. Франциска, Плано-Карпини, папе Иннокентию IV об успехах путешествия в Азию с той целью, чтобы усовестить татар и убедить их принять христианство. Описание путешествия, по словам самого Плано-Карпини, было двояко: по словам издателей, пополнено рассказами иных братии; путь ничем не ориентированный, кроме искаженных названий неведомых народов, протянут на восток, в любопытные terrae incognita древней и средних времен географии, и в заключение определительно проложен на карте в прошедшем столетии. При столь поздней прокладке нельзя было избежать новых соображений, новых поправок в названиях народов и местностей, и не сличить с появившейся на свете историей татар Абульгази-Баядур-хана. Надо было свести и путешествия по одному и тому же пути, и разницы рукописей: в одной "Civitatem Kimorum" {Город кимров (лат.).}, в другой "Kutayorum" {Кутаян (лат.).}; в одной: "inter occidentem et meridiem Huyrorum" {К юго-востоку земель гурьев (лат.).}, в другой: "inter orientem et meridiem terr am Huynorum" {К юго-востоку земель гуннов (лат.).}; в одной нет названия города, a в другой прибавлено "quae Cracirum apellatur" {Называемых Кракорум (лат.).}, и этот Cracirum обращается и в Caracorum, и в Karakorim, и в Karakum; на одной странице родина Чингиса Mancherule, на другой -- Onamacherule. У Плано-Карпини Buruthabeth, у Рюйсбрека Tebeth.
В древних рукописях подобные разницы -- очень обыкновенная вещь, и смелый географ, заботящийся о наполнении пустот карты земного шара, может безответственно проложить путь победе Александра Великого в Индостан, минуя Кавказ и не заботясь о том, что вся гроза Азии остается у славнейшего из стратегов в тылу7.
Путешествие монаха Рюйсбрека, или Рубрувикса, посла французского короля Людовика IX в неведомые страны Азии, издано Бержероном на таком же основании: "l'édition a ete-considerablement augmentée pour donner l'ouvrage dans toute sa perfection" {Издание было значительно дополнено, чтобы сделать его более совершенным (фр.).}.
Местность и расстояния ничего не значили ни в отношении целей путешествия, ни для охотников слушать новости и рассказы про чудесное. Совершенствовать путешествия в историческом значении предоставлялось историкам, а определять местность и расстояния -- географам. Но часто это были ремесленники, которые находили свои выгоды расширять подвиги миссионеров.
Сам Плано-Карпини в дополнительной главе пишет, что первое его сочинение было не что иное, как simple ébauche {Простое описание.} в сравнении с последним, а потому и просит верить и не сомневаться во всех разницах.
Как Плано-Карпини в 1247 году, так и Рюйсбрек в 1253 ехали от Волги в таинственную Золотую Орду по одному пути. Этот путь проложен вдоль степей по направлению к Байкалу и берегами его в северные пределы нынешней Амурской области, где и помещена Ханская Орда.
Описание путешествия Рюйсбрека заключает в себе более примет топографических для соображения местностей, через которые пролегал путь. Мы рассмотрим его ниже и поверим замечание переводчика родословной истории о татарах, который, вероятно, также не без оснований, сомневается в достоверности всего заволжского пути Рубрувикса ко двору Мангу-Хана8.
Значение азиатских источников сведений о монголах может быть двояко: по свойству письмен и сказочной неопределенности в отношении географии они в полной зависимости от читателя. Если он предположит, что араб (магул, мугул) азиатских историков есть именно название монгу, т.е. монголов китайских, то дело решено, тем более что когда мусульманский закон и его письменности ввелись между персами и таджиками (татарами)9, название мугул естественным образом стало относиться в их понятии ко всем без исключения сопредельным с севера и востока гяурам.
Историк-мусульманин, потомок мугулов, хотел видеть в предках своих скорее иафетово племя, нежели Хамово, носящее на себе печать отвержения. Иафету суждена была вся полуночная страна -- Туран. И вот, по Хондемиру и по Абульгази, у Иафета было восемь сыновей: Турк, Хазар, Саклаб, т.е. Словен, Русс, Меник (по Абульгази -- Манинакк), Чин (Чвин), Гомари (по Аб. -- Камари) и Тареджа (по Аб. -- Гарих).
Турк был старший Иафет-оглан. От Турка произошел Аланча-хан, а от Аланчи -- Татар-хан и Мунг-хан, родоначальник мугулов. Так как исток этого родословия Иафе-това племени известен, то под названием Чин и Чвин и не следует заходить в Симов удел, принимая его за Китай. Но где же отысканы дальнейшие источники сведений о татарах и мугулах, сынах аланских?10
Отец Иакинф говорит, что "монголы, проведшие сорок веков в неизменном быту пастырей, оставались бы в неизвестности, если бы не жили в соседстве Китая. Сия держава кратко заметила в своей истории некоторые события их, имевшие связь с собственными ее происшествиями".
Следовательно, монголы, или собственно мон-гу, мань-джу, северно-китайские племена, никогда бы не знали о подвигах своих предков, если бы европейские хинологи не приняли на себя труда отыскивать в китайской истории логовище пришедших-ушедших чудовищ IV века -- гуннов, и тринадцатого -- монголов.
Как приложена европейская хронология к китайским летописям, как выражены шипящие двухсложные имена и названия и как приспособлены географические сведения, мы не можем судить: но первые, то есть гунны, отысканы в событиях богдыханской династии Хань, а вторые -- в династии Юань.
Во всяком случае, это источники по преимуществу хинологов: любознательность же азиатская любит почерпать историю после вечерней молитвы в ханах или караван-сараях из уст путешественников. Абульгази-Баядур-хан, историк татаро-магулов (араб, маауль, магуль), упоминает, однако же, о своем главном источнике: "В 702 году от Эгиры (т.е. в 1303 году) Чаган-хан (по Хондемиру, Газан-хан) поручил визирю своему Ходже Рашиду11 сочинить книгу родословия, закона и обрядов мугульских, дав ему в распоряжение свои мугульские книги и в помощь мугу-ла Фулата Чабиксанга". Из составленной Рашидом книги Абульгази почерпнул свое родословие татар, приступив к труду спустя 372 года после Рашида, то есть в 1675 году. "Правда,-- говорит он,-- что в этот промежуток времени много писателей брались за этот труд, но, не зная различных языков, они учинили большие прегрешения и смешали почти все роды и племена".
С XVII столетия имя монголов распространено европейцами на всех буддистов или сакьямунистов Северной Азии, несмотря на то что, по восточным писателям, все мугулы со своим ханом, Махмуд-Гассаном, в начале XIV века приняли ислам; все же воспротивившиеся отступлению от своей веры удалились на восточные границы Персии, в Керман и Кабул, а не в китайскую Монголию.
Название мугул у мусульман хотя и приняло значение язычник, но нисколько не в смысле буддизма.
Абульгази, по обстоятельствам, прожил целый год в земле Калмак (Керман?). Здесь, по словам его, изучил он язык, почерпнув родословные предания и написав свою историю на мугульском или турецком языке, не вмешивая других языков (персидского и арабского), чтобы ее могли все читать, и потом уже намерен был перевести на персидский язык.
Таким образом, по смыслу Абульгази, мугульский язык собственно татарский (тюркский), на котором он писал родословие ханов, своих предков; ибо бухарский язык в основе своей есть персидский.
Осмеливаемся предварительно сказать, что персидские историки, писавшие историю мугулов, не имели ни малейшего понятия о китайском народе или народах мон-гу и мань-джу, а тем более о языке их и событиях, совершившихся в Китае.
История татар-мугулов начинается не с династии Юань Небесной империи, но привязана к мифу той религии, к которой они принадлежали до ислама.
Вот как описывает это начало Хондемир:
"В месяце Раджеб 602 года от Эджиры, или Эгиры, когда блистательное солнце развернуло знамя величия и пышности в обители блеска и славы, и когда Темучин в курултае12воссел на престол, тогда некто из благочестивейших людей мугульских, знавший все сокровенные тайны и возносившийся иногда в небо (т.е. ходивший на поклонение богам), по имени Бют-Тенгри, сказал Темучину: "Великий Бог, существо красного цвета на белом коне, повелел мне отдать все лицо земли Темучину и потомству его, почему и нарицаю тебя Чингисханом"".
На этот случай персидский историк-поэт присовокупляет стихи:
Мы дали тебе имя Чингисхана,
И потому не именуйся впредь Темучином.
И все стали величать его Чингисханом,
Что значит на языке туранском Царь царей.
По Абульгази, предсказатель назывался Кукча (вер. Ходжа), по прозвищу (араб.) Бют-Тенгри, что по-татарски значит лик Божий13. Как ни искажен этот уже миф, но все же в нем проглядывает родоначальник Кеанидов, получивший все свои блага от вод (денгис)14.
В истории Грузии Вахтанга V вместо Темучин -- Тимурджи (Themourtchi)15, что значит по-татарски кузнец. Это ближе к преданию, которое говорит именно, что родоначальник мугулов, Темучин, был кузнец, родственный, как объяснится, египетскому Тубал-Каану, которого Орфей называет (греч.) вечный огнь.
Мусульманские историки оговаривают, однако же, что Бют-Тенгри был обманщик и лицемер и что Чингис ему не верил; у Хондемира16 же Чингис, царь царей, вопреки всякого смысла является в роли защитника мусульманства, и стихи:
Им разрушено было основание мусульманства,
и исполнены все желания язычников
-- отнесены к какому-то неверному Кушлуку, мучителю последователей ислама, которого Чингис преследовал, победил и предал смерти.
Абульгази не хотел, однако же, верить Хондемиру, что чингис на туранском языке значит царь царей, и объяснил, что по-мугульски чин значит великий, а гиз -- еще больше.
Европейские монголоведы не хотели верить ни тому, ни другому. Сеанан-Сетсен в "Gesch. Der Ost-Mongolen" говорит, что чингис значит крик птицы. Ланглен утверждает, что чингис значит Дженг-Энгис. Пети-де-ла-Круа убежден, что чингис значит просто хан, сын хана. Д'Оссон, напротив, думает, что чинг значит могущественный, а гиз -- множественное число. Только г. Шмидт, соглашаясь с г. Гобилем, говорит, что чингис по-монгольски ничего не значит.
Это последнее значение справедливее прочих.
Господин переводчик Хондемира, вероятно не находя ничего общего между мугулами персидских историков и монголами китайскими и веря, однако же, в этих последних, отвергает совершенно существование первых и говорит, что "все это басни, что ни Мугул, ни всего его потомки до последнего из Кеанов, поселившихся в Эргене-кун, никогда не существовали, но произведены мохаммеданскими историками из любви к генеалогии и из желания соединить предания монголов со своими собственными".
Убежденные вполне в последнем заключении г. Григорьева, мы, однако же, убедились также и в существовании мугулов, без которых невозможно было бы сочетать предания генеалогов мухаммеданских даже с китайскими сказаниями о династии Юань.
Отец Иакинф, в свою очередь, почтил Тхай-цзу именем Чингисхана и краткие сведения о следующих за ним императорах, Тхай-цзуне, Сян-цзуне, Шин-цзу и пр., приспособил хронологически к татарским ханам -- Угедэю, Куюку, Мунке, Хубилаю и пр.
Но, проводя и свой собственный канал из Средиземного моря в Желтое и с той же уверенностью, как и все хинологи, объясняя нашествие монголов китайскими летописями, он уничтожает труды Дегиня о гуннах и труды всех своих предшественников по части гуннов и монголов следующими словами: "Ныне многие ученые в Европе занимаются исследованием происхождения народов, населивших, по их мнению, и населяющих Монголию; но они, не зная основательно ни народа, ни истории его, принимают при сем исследовании ошибочное положение, по которому необходимо должно судить обо всем по одним догадкам поверхностно и наконец остаться в недоумении. Почти каждое усилившиеся поколение почитают они за особливый народ" и т.д.
После этого замечания, казалось бы, следовало ожидать от отца Иакинфа чисто китайских исторических сведений о так называемых монголах, а не простого, кратчайшего и поверхностного применения, или, лучше сказать, смешения татарских преданий о роде Чингисхана с китайскими сказаниями о маджурской династии Юань.
Взглянем для примера на страницу подвигов Тхай-цзуна, прозванного Чингисханом.
"В исходе XIIстолетия усилился из татанъских (?) князей монгольский владетель Тему-цзын, по прозваниюКют, который после нескольких побед, одержанных им в разных местах Монголии (?), в 1206 году (?) в общем собрании князей при вершине Онони (?) объявлен императором с наименованием Чингисхана".
Откуда же внесено в китайские летописи сведение, что Чингисхан избран императором при вершине р. Онон, впадающей в Амур?
Из Клапрота. По Хондемиру, улуг-урта (т.е. большой двор) Чингисхана назывался Гелураном и Каракорумом, по Абульгази -- Каракумом. Из разных чтений образовалось и название Хара-Хорин. Клапрот предположил, что Хара-Хорин находился на том самом месте, где означено на карте Холин на реке Орхон (а на иных картах17 на Ongghine); a так как Рюйсбрек родину Чингиса называет на одной странице Mancherule, a на другой Onam-cherule, то отец Иакинф решил, в свою очередь, что это место было на реке Онон, и внес это название в свое извлечение из китайских летописей.
"В том же 1206 году Чингисхан покорил дом Найман".
Но дом Найман, или, вернее, колено, происходит, по почерпнутой из Абульгази родословной аральских узбеков, от Узбека18, и потому вряд ли абульгазивское известие о покорении дома Найман извлечено из китайских летописей.
"И потом начал войну с Тангутом".
Теперь решено, что название Тангут относится к Тибету19: но тот ли это Тангут, который относится к Чингисхану?
"В 1209 году покорил ханство Хойхор".
О следующем, по Абульгази, покорении меркатов20 в извлечении из китайских летописей не упоминается. Но следует покорение уйгур.
"В 1210 году начал войну с Нючжинским домом Гинь (т.е. с Китайской империей)".
По Абульгази же -- с Алтын-ханом Хатая, принимаемого, несомненно, за Китай, хотя ни татары, ни персы, ни турки не знают Китая под именем Китай и Хатай.
"В 1214 году взял Пекин; в 1218 году покорил Корею (?), в 1219 году поручил все остальные города Северного Китая покорять Махури, а сам пошел воевать Бухару".
За 4500 верст по прямой линии! Хондемир рассказывает эти несообразности, по крайней мере, поэтически, без притязания на верность хронологии. По Хондемиру, он прибыл к г. Бохаре в 617 году от Эджиры, т.е. в 1219 году, и поставил шатер свой столько высоко, что он касался солнца и луны.
После покорения Бухары, по Абульгази, неизвестно, что делал сам Чингисхан; земли продолжают покорять его дети и воеводы, и между прочим -- разумеется, не по сведениям, извлеченным из китайских летописей,-- Субут21 в 1223 году опустошил всю Россию и ушел. По Иакинфу, также не прежде как спустя пять лет, Чингисхан снова является на сцену.
"В следующем году (1224) и Чингисхан, предав Среднюю Азию огню и мечу, возвратился в Монголию. В1227 году покорил Тангутское королевство и в том же году умер"22.
Подобные походы совершали только мифы древних верований. Чингисхан принадлежит к подобным же существам, проявляя собою распространение того древнего верования, которому до магометанства следовали мугулы, не смешивая, разумеется, их с монголами, т.е. мон-гу китайскими.
Как ни покажется странно, это противоречие всем сказаниям о грозном нашествии амурских мон-гу, но ведь и язычество имело свои лживые убеждения, принимаемые за истину в продолжение длинного ряда веков.
Предложим вопрос: известно ли было имя монголов побежденной ими Руси? -- Нет. В продолжение двух столетий преобладания так называемых монголов ни Русь, ни великие князья, ездившие в Орду, не произнесли этого имени, и только в 1567 году явилось это название в русских летописях, когда царь Иван Васильевич повелел атаманам и казакам сибирским разведать о мунгальских землях и Китайском царстве, находящихся за Сибирью23.
Русские летописи, в которые внесены все события XIII века, касающиеся до Руси, и внесены современниками, или говорят под 1223 годом, что "пришла неслыханная рать, безбожнш моаеитяне, рекомш татароее", иные же называют их таурменами, другие печенегами, и что, по сказанию Мефодия, епископа Патарского, "они вышли из пустыни Евтривской, куда загнал их Гедеон".
Пленив многие страны, яссов (оссов, оссетов), обезов (абхазов) и косогов, они пришли в землю половецкую24. Половцы же, которых летописцы называют и безбожными куманами, бежали от татар в Русь. И просили помощи и восстания общими силами на пришельцев татар. Басты, князь великий половецкий, даже крестился, чтобы найти защиту у христиан.
Татары, узнав, что русские князья идут против них за половцев, прислали послов.
"До нас дошли слухи,-- сказали они,-- что и вы за половцев против нас. Мы вашей земли не занимали, ни городов, ни сел ваших, и не на вас идем, но по веленью бога пришли на холопей и конюхов наших, на поганых половцев, которые, как мы слышали, и вам много зла сделали. Примите от нас мир; нам не за что вести войну с вами. Половцы бегут к вам, бейте их со своей стороны, а мы со своей.
Князи жерустии того не послушаша, и послы татарский избиша, а сами поидоша противу им"25.
Заметим в этом предании три важных указания:
1. Летопись определительно говорит, что татары по вере моавитяне, или моавы, сыны моавли.
2. Что половцы холопы-конюхи их, следовательно -- пограничное казачество с азиатской стороны, которое обыкновенно обязывалось служить из половины добычи, почему и Русь называла их половцами, от слова половац -- сообщник, собрат из половины, охотник. Половцы разделялись на корсунских (крымских) и задонских, занимая, таким образом, пространство, носившее название Козарии.
3. Война между Русью и моавами возгорелась за избиение послов.
Исследуем предания о религии татар до принятия ислама.
В некоторых летописях при описании нашествия половцев в 1096 году на Киев вставлено позднейшее объяснение, что они сыны Измайловы, равно как и торкмены, печенеги и торки. Сыны же моавли -- хвалисы (chavilah), а сынове аммони -- болгаре. Те и другие произошли от дщерей Лотовых, "тем же нечисто племя их".
Этим замечанием позднейший летописец старается отделить племя, издавна жившее по северную сторону Кавказа, от пришельцев-татар. Но вообще летописи иногда и татар называют "окаянными измаилитянами". "Измайлов род -- 12 колен, из них 8 погибли от руки Гедеона, а остальные бежали в пустыню".
По другому преданию, летопись говорит, что восемь колен Измайловых заперты в горах Кавкасийских, то есть Угорских, Александром Великим и что они перед концом мира выйдут и пленят все народы, кроме эфиопов26.
Победа Гедеона, полководца иудейского, относятся до мадиан, собственно мидов-халдеев-магов, постоянно враждовавших с родственниками своими, иудеями, за права первенства и различие религиозных понятий. Одни признавали верование в материю (природу), другие -- только в идею.
Восточные писатели называют народы, загнанные Александром Великим за железные ворота, джюджь-маджюджь, или джюджь-маджусие, то есть иудеи-маги, известные гог-магог, с именем которых Плано-Карпини и связывает ханов татарских и предсказанное Иезекиилем пленение всех народов и потом погибель Гога27.
Упоминаемое исключение эфиопов из пленения всех народов наводит на родство и единство происхождение и верования моавов и аммонян, выходцев из Этривской пустыни, с эфиопами.
По Плинию (L. VI, 35, 8), Эфиопия в древности называлась Aetheria. Тут был и храм Аммона, по которому называлась и область (L. V, 3, 9).
"Итак, от Египта до озера Тритониды,-- говорит Геродот (кн. IV, 186),-- живут ливийские кочевники, питающиеся мясом и пьющие молоко. Но коровьего масла они не едят; по той же причине, что и египтяне не держат свиней".
Исчисленные имена этих кочевников следующие: махли (греч.), авси (греч.), аммоны, в странах которых и находится храм Аммона и соленый бугор; абсхизы (греч.), кабалы, насамоны, псиллы (заклинатели змей), маки и пр.
Эти кочевники делают жилища свои из жердей, переплетенных камышом, и эти жилища переносные.
Таким образом, слова летописи и сказания Мефодия Патарского поясняются, и искомые джюдж-маджюджь -- сарацины измаильтяне, сыны Моавли и сыны Аммони (Hammon, Cham, Нот),28 то есть сыны Аммона, сына Лотова, переселенцы из эфиопских или этривских солончаков29 пустыни Сахары, находящейся между севером и востоком Африки, а не Азии, где ее искали.
"По мнению некоторых,-- говорит Бержерон,-- татары-мугулы происходят от 10 колен израильских, переселенных в Мидию и перешедших оттуда в Арзарет"; в этом убеждается он сведениями, что татары и до принятия ислама делали обрезание.
Все эти намеки истории наводят на то, что в персидском и татарском слове (араб.) (магуль, мугуль) должно искать не собственное имя какого-нибудь народа, но прозвище его по верованию.
Обратим же внимание на русские летописи и в отношении верования татар до принятия ислама, тем более что и русы-христиане обратили прежде всего внимание на веру пришельцев и объявили, что они моавы, резко отличив их этим от бохмитов (мусульман) болгар.
Верное очертание облика во всяком случае лучше расписанного яркими красками лика наобум.
В 1250 году князь Даниил Галицкий поехал к Батыю на Волгу через Киев, Переяславль и пограничное стада -- ванье Куремсы, воеводы татарского, которого Плано-Карпини называет Корренза. "И виде,-- говорит летопись,-- яко несть в них (в татарах) добра; оттуда же нача больше скорбети душею, виде бо обладаемы дьяволом: скверная их кудешская бляденья и Чигизакановы мечтанья, скверного его кровопития, многие его волыпбы: приходящие цари и князи и вельможи солнцу, и луне, и земле, дьяволу и умершим во аде отцем их, и дедом, и матерем, водяще около куста, покланятися им".
При описании убиения в Орде князя Михаила Черниговского, в 1247 году:
"Обычаи имея КаниБатый, аще кто придет поклони-тися им, не повелевает пред ся вести, но приказано бяше волхвом вести я в сквозь огнь30, и поклонитися кусту и огне-ви идолам их. А иже что приношахут с собою дары царевы, и от всего того взымающе волхвы и вметахут в огнь.
Мнози съездивше сотвориша волю поганого, прелъ-стишася славою света сего, идоша сквозь огнь и поклони-шася кусту и солнцу.
Влъсви же пришедше к князю Михаилу, глаголюще ему: Батый царь зовет тя. Он же, поим боярина своего, Феодора, идяше с ним, и дошедше места, идеже бяше огнь накладен по обе стороны и мнози поганый идяху сквозь огнь и поклоняхуся солнцу и огню и идолом. Влъсви же хо-теша вести великого князя Михаила и боярина его, Феодора, сквозь огнь. Великий же князь Михаил гляголя им: "Не достоит христианом ходити сквозь огнь, ни кланятися, им же кланяются: тако есть вера христианская -- не клонятися твари, ни идолом"".
Из этих сказаний русской летописи мы видим:
1. Поклонение солнцу, луне, огню, твари, кумирам предков и в то же время поклонение кусту.
2. Что это поклонение есть Дженгисовы мечтания, волхованья и кудеса.
3. Что прохождение через огонь составляло очистительную жертву.
Этих положений достаточно, чтобы обратиться к верованию гебров-магов, парфов, которых, говорит Ариан, скифы называли изгнанниками.
Коренные жители Парфии (Парси или Фарси) были некогда последователями верования савиан и поклонялись девам31, но Джемшид ввел между ними так называемое огнепоклонение, верование магов, которое и называлось религией Джемшида32.
"Происходя от Джемшида33,-- говорят гебры-парфы,-- мы поклоняемся богу и всему, что он создал: мы поклоняемся солнцу, луне, огню".
По обрядам Авесты или законов Ормузда, неренг, обряд или жертва очищения посредством огня или воскурения, совершается при молитвах (neaesch) и прославлении (izeschne), напр.: "Взываю и прославляю гору жизни, великую Албордж, и все блестящие горы, свет Кеанов.
Взываю и прославляю сии места и грады, пастбища стад, поля хлеба, воды, древа, воздух, луну, солнце и весь народ.
barsom или pera hom, то есть связка ветвей священного куста, называемого хом35;
аванд, или сосуд с очистительной водой, в который погружается хом, что и называется перахом, сок хома;
пиалехв -- чаша для молока, и пр.
При совершении обряда возглашается: "Да будет сей неренг могуществен и да светлый закон Маздеиснана (Ор-музда) распространится в семи Кешварах земли!"
После этого совершается призвание блаженных душ предков по родословию: "Призываю души предков, отцев, матерей, детей".
При приношении даров джути (жрец) возглашает: "Совершаю прославление за приступающего с дарами хому, нисходящему с горних, священному, чистому и великому"36.
Кроме священного куста хом, воздымаемого при совершении жертв в Вендидад-заде, Хом является каким-то существом, к которому относятся прославления и молитвы. Нет сомнения, что это Агни индийцев37.
У парфов или магов всякое действие совершалось с молитвами и обрядами очищения -- и принятие даров, из которых частица отделялась на жертвенник Хома, и принятие дружбы: "Если кто преклонится пред тобою и воздаст тебе изешне инечm, то будь его другом".
Кстати упомянем, что Страбон (кн. XV, 733) был свидетелем религиозных обрядов магов, при которых связка Хома составляет неминуемую принадлежность: но, вероятно, по пониманию значения слов он принял священный Хом (греч.) за идола.
Таким образом, упомянутое русской летописью поклонение кусту объяснило то верование, которому следовали татары в XIII столетии. Когда Рюйсбрек по дошедшим ложным слухам, что будто Сартак, сын Батыя, христианин, прибыв к двору его, спросил, правда ли это, ему отвечали, что он не христианин, a moal38.
Исследуем это название moal, которое персы и татары пишут (араб) -- мугуль.
Иудеи называют магов haver (гебр), откуда мусульмане образовали гяур, джнур в смысле неверный, язычник. Религию магов арабы называют маджусие, татары -- муглык. Маджус (магус) значит маг. В персидском от единственного муг (маг, араб), множ. (араб) мугуль, маги; точно так же, как в турецком и татарском от муг, магия, магизм; муг-лы, следующий магизму; как от Осман -- Осман-лы; дин, вера,-- дин-лы, верующий; сан, честь,-- сан-лы, чествуемый, принимающий честь.
Следовательно, повторяем, что название мугул принималось собственно за верующих в магизм, и нисколько за какой-нибудь особенный народ, и тем более за китайских мон-гу, ламайских буддистов, которых верование основал Шяг-Муни, или Сакья-муни.
Если вникнуть в значение Джемшида, родоначальника и основателя веры магов-парфов, то нет сомнения, что родоначальник татар Дженгис есть не что иное, как изменение имени Джемшид, и составляет тот миф победы верования, который у парфов воплощен в Гюстаспа, покорителя Турана.
И в этом случае русская летопись не без смысла упоминает, что татарская вера есть Ченгисовы мечтания и волошбы. Как Джемшид, первый кехан (каган), получил все от вод, так и имя Дженгиса, первого каана, означает воды, Дингис39.
Спросим, в чем заключается таурат-дженгис-каниат, или закон Дженгис-хана? -- Это есть не что иное, как изложение Десятословия Моисеева, кроме 4-й заповеди: "Помни день субботний" (вероятно, исключенной со времени магометанства)40.
Разоблачим значение самого Огус-хана, на котором основано родословие мугулов до мифа Дженгис-хана.
В нелепом сказании Хондемира и иных этот коренной миф феогонии магов также обращен в историческое лицо.
В нем, однако же, нетрудно узнать Ормузда и шесть амшаспандов: Ормузд -- видимый мир.
Шесть творений, или сынов его: солнце, луна, звезды, твердь неба, твердь земли, море.
Шесть сынов Огус-хана: Гун (араб) по-тюрски или по-татарски солнце; Ай (араб), луна; Иулъдуз (араб), звезда; Гук (араб), небо; Таг (араб) гора; Дингиз (араб) море.
После этого в китайской ли Мон-гу или так называемой Монголии следует искать потомство этих мифов, поразившее ужасом Европу?
Определив верование мугулов и значение имен их, следует определить местопребывание каганов, куда ездили к ним русские князья, азиатские государи покоренных народов и послы папы и короля Франции.
В русских летописях до описания убийства Михаила Тверского в Орде нет ничего определенного в отношении расположения Орды. Князья отправлялись на Волгу к Батыю, а от него за утверждением на княжение -- к кановичам.
Это название, употребляемое летописью вместо КАНА, кагана или царя, очень замечательно.
В Троицкой летописи под 1313 годом отмечено: "Седе на царство Озбяк (Узбек) в Орде".
Великий князь Михаил Ярославич Тверской, утвержденный на великое княжение Тохта-ханом, отцом Узбека, отправился в Орду на поклон к сыну.
Между тем Георгий Данилович Московский, отстаивавший права свои на великое княжение, также поехал в Орду, пробыл там три года, успел приобрести особенную милость хана, женился на его сестре Кончаке, названной в крещении Агафьей, и с грамотой на великое княжение, сопровождаемый посольством Узбека и его войсками, возвратился в Россию.
Оклеветанный Михаил не уступал престола без боя, разбил племянника своего, взял в плен жену его и татарского воеводу Кавгадыя.
Узбек потребовал Михаила Ярославича к себе: "и бывшу ему в Володимер, и се прииде посол от царя из Орды, именем Ахмыл, глаголя: "Зовет тя царь, поиде в борзе, буди за месяц; аще ли не будеши, то уже воименова на тя рать и на твои городы"".
Михаил поехал.
Прибыв на границу Орды, "на усть реки Дону, идеже течет в море Суражское"41, он встретил своего сына, Константина, и, получив для дальнейшего пути обычного пристава, отправился в местопребывание Узбека.
Прибыв туда и одарив князей ордынских, цариц и самого царя, он ждал решения его полтора месяца. Наконец Узбек приказал рассудить его с Георгием Даниловичем.
"В един убо день собрашась вси князи ордынские во едину вежу за царев двор"; начался суд, клевета брала верх. Однажды Михаил Ярославич должен был следовать за Узбеком на охоту. Тут преданные слуги сказали ему: "Князь, добра нечего ожидать; проводники и кони готовы, беги в горы!""
Но Михаил не хотел бежать. Суд кончился, его заключили в оковы и потом убили.
Где же была вежа Михаила при дворе царя?
"За рекой Тереком, при реке Севенце, под городом Те-тяковым42, миновав все горы высокие, Ясские и Черкасские, близ ворот железных".
Никоновская летопись прибавляет: "у болвана медяного, у златые главы, у Темировы богатыревы могилы".
Это название напоминает Темир-Хан-Щуру на Озен-су. Шура могло образоваться от персидского (араб.) гур, могила, по-татарски (араб.) -- кур. Озен-су русские могли прозвать Севенцей.
Но Узбек есть хан Кифчака43, а не хан Золотой орды, не канович, по выражению русских летописей; а потому только прокладкой пути Плано-Карпини и Рюйсбрека, может быть, мы достигнем до Алтын-Тахта каганов мугульских. Последуем же за ними.
У Плано-Карпини время и место не имеют никакого значения: он едет совершенно в сказочном роде. Проверим его проезд по Европе, который есть возможность поверять.
Первоначально неизвестно откуда44 он приехал к королю чешскому; от него отправился к его племяннику, Болеславу, князю Шлозскому; потом к Конраду, князю Lautisciae (по русским летописям, это Кондрат Лядский), к которому в то время приехал и князь русский, Василько (т.е. князь владимирский, брат Даниила Галицкого).
Василько, по убедительной просьбе князя краковского, епископов и бояр (?), взял послов с собой в свою землю.
"По просьбе нашей,-- говорит Плано-Карпини,-- он собрал своих епископов, которым мы прочитали грамоту господина папы (Domini papae), убеждавшего их к соединению со святой матерью Церковью. Но так как тут не было князя Даниила, брата Василькова, который поехал к Батыю (!), то и не могли они дать решительного ответа.
После сего князь Василько дал нам служителя и отправил нас в Киев (?), столицу русскую. Дорогою мы были беспрестанно в опасности от литовцев, которые делали набеги на земли русские".
Сравним эти сказания Плано-Карпини с Ипатьевской летописью, которая подробно, год в год, описывает все события в Червонной Руси при Данииле.
Во-первых, Даниил ездил к Батыю не в 1216 году, а в 1250-м45. Начиная с 1245 года, весь 1246-й и в начале 1247 года он вел постоянную войну с литовцами.
Во-вторых, летопись упоминает и о послах от папы Иннокентия, приехавших сначала в Краков, а потом в Холм с предложением соединения с Католической церковью. Упоминает и об убеждениях Болеслава, Семовита и бояр польских о присоединении к католичеству; но не в 1246-м, а в 1254 году.
"В лето 6762 (1254)... тогда же в Кракове быша послы папины, носяще благословение от папы в венец и сан королевства, хотяше видети князя Даниила".
Но он отказался их видеть в чужой земле; послы приехали к нему в Холм, и, без сомнения, в Плано-Карпини вместо Kiouiam или Kaoniam metropolin Russiae следует читать Chomiam.
Когда Даниил отправился к Батыю в 1250 году "и приде к Киеву, обдержащу Киев Ярославу боярином своим ??? Дмитром".
Из Киева, помолясь Богу в монастыре архистратига Михаила, называемом Выдобич, Даниил поехал к Переяславлю, где уже встретил татар. Из Переяславля к Куремсе, от него к Батыю на Волгу.
Следовательно, и Плано-Карпни из Киева следовало ехать тем же путем к Корензе и к Батыю на Волгу.
Каким же образом Плано-Карпини из Киева мог попасть в Канову (Canouae) на правом берегу Днепра, каким образом он многие дни ехал Днепром по льду и столь же долго берегом Греческого, или Великого, моря (Черного)?
"Super Nepre autem multis diebus ivimus per glaciem. Super littore quoque maris Greciae (quod dicitur Magnum mare) satis periculose per glaciem ivimus in pluribus locis multis diebus".
Вообще поездка Плано-Карпини в Татарию если не сомнительна, то, по крайней мере, в отношении географическом не имеет ничего определенного, упоминая единственно только искаженные имена проезжаемых народов по направлению куда-то на восток. На всем пути от Днепра до монголов, т.е. по прокладке географов, до р. Амура, на 7000 верстах по прямой линии он знает только имена команов, кангиттов, бесермен (бусурман, мусульман), кара-китаев и найман. Удовлетворяя общее внимание рассказами о жителях неведомых стран Востока и сведениями, льстившими слуху папы, что во всех этих заволжских странах, в Китае и за Китаем, много уже полухристиан-несториан, которых легко обратить в христианство, монаху Францисканского ордена лестно было и самому общее предположение, что он достиг предела обитаемого мира.
Но, приступая к путешествию в Татарию и Китай в 1253 году монаха Рюйсбрека46, которого Людовик IX в бытность свою в Палестине, прослышав, что Сартак, сын Батыя, христианин, послал к нему с письмом, мы не откажемся при соображениях и от мутных сведений Плано-Карпини.
Большую часть сведений своих Рюйсбрек почерпал из уст своих проводников, которые в то же время служили и толмачами. О верности их толкований он упоминает сам: "Говоришь ему одно, а он передает, что ему взбредет в голову". Это замечание относится к собранию сведений по расспросам у проводников или жителей; но не менее того должно обратить внимание на другое замечание в отношении направления пути, переездов и расстояний: "Татары,-- говорит Рюйсбрек,-- чтобы дать понятие иностранцам о могуществе и обширности владений их ханов, имеют обычай кружить с ними, вместо того чтобы везти от места до места по прямой дороге". Подобную околесицу случалось ему совершить, подъезжая к столице Мангу-Хава и вместо четырех дней пути по прямой дороге, в чем он удостоверился, ехать пятнадцать.
Рюйсбрек47 отправился из Константинополя 7 мая 1253 года через Понт (Черное море), называемый булгарами Великим морем, а прибыл в Козарию (Крым).
"Козария окружена морем с трех сторон: на запад Корсунь, на юг Солдая, куда мы пристали 21 мая, на восток Матарта или Матрига и устье Дона (Tanais)"48.
Путь от Солдая к хану Сартаку
Гл. I. В Солдае для поклажи предлагали путешественникам взять воловьи подводы или вьючных лошадей. Но констатинопольские купцы посоветовали купить русские повозки, потому, говорили они, что вьючных лошадей при перемене придется каждый раз развьючивать и ехать столь же медленно, как на волах. Этот совет, замечает Рюйсбрек, оказался не совсем удобен; ибо мы ехали до Сартака целых два месяца, тогда как этот путь совершается в один месяц.
Мы отправились в путь 1 июня, купив четыре повозки. Кроме того, нам дали две подводы (воловьих) под постели и матрасы для ночлега, а собственно для нас пять верховых лошадей. Дали нам также двух погонщиков (при двух подводах) и для ухода за волами и лошадьми49.
Проехав на север горы, встречаешь прекрасный лес и долину с множеством фонтанов и ручьев. Потом следует степь на 5 дней езды до страны, суживающейся к северу между двумя морями.
Эта степь была до нашествия татар населена ко-манами, которые брали дань с упомянутых городов и замков готских50. Но татары разогнали их по морскому побережью.
На оконечности этой страны находятся великие соленые озера. Они доставляют Батыю и Сартаку большие доходы, ибо из всей России приезжают сюда за солью и за каждый воз платят по два куска золота.
Гл. XI. С тех пор как мы выехали из Солдая, до приезда к Сартаку, в продолжение двух месяцев мы не ночевали ни под кровлей дома, ни в палатке, но на открытом воздухе под повозками. Во всю дорогу не встретили ни одной деревни, кроме могил команских51.
Греки, русы и аланы, находящиеся между татарами, считают, что пить кумыс есть такой же грех, как и отступничество от христианства.
Гл. XIII. В день Пятидесятницы пришли к нам аланы, называемые axas, acias (яссы). Они христиане, следующие греческим обрядам, говорят на греческом языке; попы у них греки; но, однако же, они не такие отщепенцы, как греки (?).
Гл. XIV. Следуя к северу, мы приехали к пределам области, ограничивающейся глубоким рвом (Перекоп), простирающимся от моря до моря.
За рвом, в избе, в которую мы вошли, находились сборщики податей за соль, люди истинно прокаженные и отвратительные.
Выехав из Казарии, мы следовали на восток; со стороны юга -- море, а на север -- обширная степь, простирающаяся на 40 дней пути, где нет ничего, кроме лесов, покрывающих скалистые горы (forests des montagnes, avec des pierres (?)).
Здесь-то жили команы со своими стадами. Они назывались Capchat52, a по словам немцев -- волынь (valons), a их земля -- Волынь (Valania).
Плано-Карпини пишет, что с южной стороны ко-манов живут аланы, черкасы, хозары (gasaros), Греция и Константиноноль53, a также земли иберов, ках'ти (cathos, кахстов) и брутахов (парфов?)54, которые, как говорит, суть жиды, бреющие всю голову; а также земли зихов (ci-thi), грузин, армян и турок.
Гл. XV. Мы продолжали путь на восток: перед нами были только земля и небо, а иногда вправо море, называемое ими Донским (mer de Tanais), да могилы команов, которые видны были с расстояния двух лье. У них одна могила составляет погребение семейное.
Мы ехали от станции (logement) до станции с большим трудом и медленностью, так что приехали к Дону на праздник св. Магдалины (22 июня).
Следовательно, в 53 дня сделав около 700 верст: кругом около 16 верст в день.
Здесь Батый и Сартакустроили Русскую избу (un logement de Russiens) на восточной стороне реки для перевоза послов и купцов на небольших бараках (de petites barques).
Во время пути мы проехали многие иные прекрасные и рыболовные воды... но татары не умеют ловить рыбы и не заботятся о ней.
Эта река (Танаис) составляет восточную границу России.
К западу великий лес, и татары не ездят за этот лес к северу, потому что в это время, около августа, они возвращаются к югу и стануют ниже, где есть зимний перевоз для послов.
Гл. XVI. Вся страна за Танаисом прекрасна и полна лесами и реками со стороны севера.
После этого Рюйсбрек пишет о народе мохе1, а потом о merdas или merclas, которых латины называют merdues или mardes.
"За ними,-- продолжает он,-- река Etilia (Волга), величайшая, какую только я видал. Вытекая с севера из Булга-рии, она впадает в озеро, или море, которое в окружности более четырех месяцев езды".
Потом, обращаясь к стране между Доном и Волгой, Рюйсбрек пишет:
Со стороны юга у нас были величайшие горы, где живут черкесы (kergis), или аланы, или acas (яссы) христиане, которые по сие время ведут войну с татарами. За ними к озеру или морю населяют сарацины, которых называют лезгами. Они подчинены татарам. За лезгами железные ворота, которые построил Александр Великий от набегов варваров на Персию.
И в этих странах, которые мы проезжали между двух рек (Tanais et Etilia) жили некогда команы. Татары изгнали их и заняли их землю.