Вельтман Александр Фомич
Иоланда
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Вельтман Александр Фомич
(
yes@lib.ru
)
Год: 1837
Обновлено: 28/12/2005. 23k.
Статистика.
Рассказ
:
Проза
Повести и рассказы
Скачать
FB2
Оценка:
7.00*3
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
А. Ф. Вельтман. Иоланда
----------------------------------------------------------------------------
Оригинал здесь:
www.gothic.ru
----------------------------------------------------------------------------
I
В один из прекрасных июльских вечеров 1315 года Гюи Бертран,
славный церопластик, недавно приехавший в Тулузу, сидел задумчиво подле
открытого окна в своей рабочей (комнате). Он жил против самого портала
церкви св. Доминика. Заходящее солнце освещало еще вершину башни. Гюи
Бертран смотрел на эту вершину. Тень поднималась выше и выше по туреллам,
лицо его более и более омрачалось, и казалось, что все надежды его
уносились вместе с исчезающими лучами солнца на башне.
Он имел все право предаваться отчаянию: кроме тайного горя,
которое отражалось во всех чертах его, искусство, доставлявшее ему
пропитание, было запрещено под смертною казнию после суда над шамбеланом
Франции Энгерраном Мариньи, его женою и сестрою, обвиненных в чаровании
короля Людовика X.
- Вот последнее достояние! - проговорил Гюи Бертран, вынув из
кармана серебряную монету и хлопнув ею по косяку окошка.- Жена придет за
деньгами на расход... я отдам ей все, что имею, а она скажет: этого мало!..
Завтра голодная жена и дети будут просить милостыню, а я буду пропитаться
на счет моих заимодавцев в тюрьме Капитула!
И с этими словами Гюи Бертран схватил лежавший на окне резец и
вонзил его глубоко в дерево. В эту самую минуту кто-то постучал у дверей.
- Вот она! - произнес Гюи Бертран, вставая с места и отдергивая
задвижку.
Но вместо жены вошел неизвестный человек в широком плаще, бледный,
худощавый, высокий, с впалыми глазами.
- Гюи Бертран?
- Так точно. Неизвестный, входя в рабочую, припер за собою дверь.
- Угодно вам принять на себя работу?
- Очень охотно приму... разумеется, скульптурную
- Нет, работа будет относиться собственно до вашего искусства...-
сказал неизвестный, вынимая из-под плаща небольшой портрет.- По этому
портрету вы должны сделать восковую фигуру.
- Восковую? Не могу! - и Гюи Бертран, осмотрев с ног до головы
неизвестного, невольно содрогнулся.
- Вы, может быть, думаете. что я фискал инквизиции, ищу вашей
погибели? Нет! Впрочем, я найду другого церопластика, который будет
снисходительнее... Неизвестный взял под плащ портрет и хотел идти.
- Позвольте... Если вы мне скажете, для какого употребления
заказываете...
- Вот прекрасный вопрос!
- Но... вы знаете, что можно сделать злое употребление...
- О конечно, из всего можно сделать злое употребление; однако же,
покупая железо, не давать же клятвы, что оно не будет употреблено на
кинжал. Впрочем, будьте покойны: это для коллекции фамильной. Угодно взять?
Гюи Бертран думал.
- Извольте отвечать скорее!
- Берусь... но... мне не дешево станет эта работа... и вам также.
- Насчет этого не беспокойтесь: вот вам в задаток... здесь в
кошельке двадцать луидоров. Через неделю должно быть готово... только
сходство разительное...
- Можете положиться... Неизвестный удалился.
Гюи Бертран запер двери, спрятал портрет в шкаф, бросил кошелек на
стол и сел снова подле окна в раздумье. Вскоре вошла жена его.
- У тебя, Гюи, кто-то был? Не для заказов ли?
- Да! - ответил Бертран.
- Слава Богу!
- Да!- отвечал Бертран.
- Это что такое?
- Деньги.
- Слава Богу. - повторила жена.- двадцать луидоров!.. Это все твои?
- Да! - отвечал Бертран.
- Я возьму на расход?
- Возьми.
- Ты, верно, обдумываешь заказанную работу?.. Я не буду тебе мешать.
Она вышла, а Гюи Бертран просидел до полуночи перед окном.
II
На другой день рано утром Гюи Бертран вошел в свою рабочую, вынул
портрет, поставил его на станок и, заложив руки назад, стал ходить из угла
в угол.
- Какое очаровательное существо! - сказал он, смотря на портрет.-
Так же хороша была и дочь моя! Где ты теперь, неблагодарная Вероника!
У него хлынули из глаз слезы. Он закрыл лицо руками и отошел от
портрета, сел подле окна в безмолвии...
Когда в нем утихло горькое воспоминание, он подошел снова к
портрету.
- Чувствую, что не на добро заказано это!..- повторял он, говоря сам
с собою и посматривая на портрет.- Бедная девушка! Может быть, и тебя
преследует соблазн или мщенье? Если я буду средством к твоему истязанию?
Этот человек в оборванном плаще так похож на чернокнижника!.. Нет сил
приниматься за работу...
Долго ходил Гюн Бертран по рабочей, то посматривал на портрет, то на
распятие, которое стояло на столе в углу комнаты.
- Нужда, нужда! - вскричал он, наконец, и, запоров двери, принялся
за работу.
Через неделю, поздно вечером, незнакомец явился; восковая фигура
была уже готова и уложена в ящик.
- Вы ручаетесь за сходство?
- Ручаюсь.
- Вот еще тридцать луидоров: помогите вынести. Гюи Бертран с
трепетом помогал выносить ящик на улицу, где стояла уже готовая фура.
- Прощайте,- сказал неизвестный; и фура и он исчезли в темноте.
III
Солнце склонилось уже на запад, и тени как будто украдкой
приподнялись из земли, из-под гор, холмов и зданий, построенных на
кладбищах давних поколений, и потянулись к западу. Медленно сливались они
друг с другом и застилали мрачной одеждой своей вечерний свет на красотах
природы. Вдоль Пиринеев, по обе стороны пролома Роландова, казалось, что
гиганты стали на стражу вокруг своих старшин с белоснежными главами,
озаряемых последними лучами утопающего света в океане.
В это время в комнате со сводами и окном с узорчатой решеткой,
сквозь которое перед потемневшим небом видны были за шумным порогом Гаронны
влево Тулузский замок под горою, а вправо - пространные луга, предметы
потухли, все тут было черно и казалось пусто, безмолвно.
В углу только светилось еще распятие над Адамовой головой, но
против него, в боку комнаты, мрак, казалось, шевелился. С трудом можно было
рассмотреть, что подле ниши, задернутой черной занавеской, сидела женщина.
- Теперь... ты готова, Санция! - раздался ее голос.- Недостает
только Раймонда, чтобы полюбоваться в последний раз на красоту твою!.. Но
кто знает!.. Может быть... он... О! если б он обнимал тебя в эту минуту!..
нежил, клялся в любви, осыпал поцелуями... и вдруг невидимая рука...
В руке женщины что-то блеснуло. Кто-то постучался в двери.
Женщина вздрогнула, на второй стук она подошла к дверям и отперла.
Вошел монах.
- Мир ищущим утешения в завете Христа! - произнес он.
- Отец! - сказала женщина.- Я призвала тебя про читать отходную над
умирающей.
- Кто она такая?
- Моя ближняя...
- Как ее имя?
- Санция.
Монах подошел к ложу с молитвой; женщина припала подле на колени.
Монах стал произносить исповедь.
- Отец, она не может отвечать, но я за нее порука.. Она безгрешна!..
Монах читал отпущение грехов и отходную и поте, прикоснулся
распятием к челу лежащей на постеле, покрытой белым покрывалом.
Женщина встала, положила деньги в руку монаха, он тихо вышел.
Женщина заперла за ним двери, подошла снова клоку. Потухавшая
лампада перед распятием ожила и мгновенно бросила томный свет на бледное,
но прекрасное лицо женщины; она была в черной одежде. Взглянув с
содроганием на отпускаемую с миром в мир горний, она откинула назад свое
покрывало и бросилась в кресла подле ложа.
- Теперь ты готова, Санция!.. возлюбленная моего Раймонда! - сказала
она дрожащим, но твердым голосом.- Выслушай же Иоланду... Она хочет
оправдать сердце свое... Ты можешь играть любовью Раймонда... ты дитя... ты
дочь высокородного капитула... А я, я не могла играть его любовью... Для
меня любовь его была священна!.. Я дочь бедняка, но я боролась с будущим
своим несчастием еще в то время, когда на этом несчастий была маска земного
блаженства... Я говорила Раймонду Толозcкому, когда он обольщал чувства
мои: "Оставь меня у отца и матери! не увози в Тулузу, где есть Санция,
которую будут венчать в образе Изауры Толозекой... Вот невеста тебе... Ей
предайся... Представительница Изауры бросит на тебя взор любви с золотого
престола!.." - "Нет! - сказал мне Раймонд.- Санция - восковая фигура, я
тебя люблю, Иоланда!.." Он заглушил слова мои клятвами, пресмыкался
змеей... целовал колени мои... а я верила, пригрела его на груди!.. Но и в
минуту безумия собственного я еще говорила: "Оставь, не срывай бедную
фиалку, возвратись к розе!.." А он оковал меня!.. Я говорю правду... Верь
мне, дочь высокородного капитула!.. Вот свидетель мой!.. Видишь, Санция? Я
хочу воротить Раймонда не к сердцу своему, а к собственной его крови!..
Хочу разлучить его с тобою; но кто может разлучить два сердца, кроме
смерти!.. Да, только смерть... Смерть тебе, Санция!..
И с этими словами она бросилась к ложу. Три раза, посреди
окружавшего ложе мрака, блеснули струи молнии.
Она остановилась, зашаталась на месте и с диким криком упала без
памяти подле ложа. Из рук ее выпал кинжал и зазвенел.
IV
В зале аббатства св. Доминика, за длинным столом, накрытым сукном,
сидел главный инквизитор, сидели и члены инквизиции толозской. Окна были
задернуты зелеными занавесками, от которых все лица казались помертвевшими.
В простенке задней стены, между впадинами, возвышалось до самого свода
распятие.
Стол судилища стоял на некотором возвышении. Дьяк судилища сидел в
конце стола, на табурете с непокрытой головой; члены же и инквизитор сидели
в креслах, на спинках которых было красное изображение креста.
Все они были в черных с белыми полосками мантиях, застегнутых
спереди и покрывавших только грудь, в шапках четвероугольных, расходящихся
кверху.
После тихих совещаний главный инквизитор стукнул молотком по
столу.
Вошел сбирро в красной мантии и в красной высокой шапке, с булавой
в руках.
Вслед за ним вошли несколько стражей в подобной же одежде, но с
секирами в руках; они выстроились по обе стороны двери.
За ними ввели под руки женщину в черной одежде; лицо ее было
завешено покрывалом. Ее подвели к самому столу и посадили на табурет.
Инквизитор подал знак, стражи вышли.
- Сбрось покрывало! - сказал ей инквизитор. Женщина откинула
покрывало.
- Кто ты такая?
- Иоланда! - ответила она тихим голосом.
- Откуда ты родом? Женщина молчала.
- Кто твой отец? Женщина молчала.
- Зачем ты здесь?
- Я призвана инквизицией.
- Что имеешь ты сказать?
- Ничего.
- Читайте показание. Дьяк читал:
"Показание хозяина Иегана Реми. Иоланда, не объявляющая ни места
своего рождения, ни роду, ни племени, по показанию жителя Толозы Иегана
Реми, ремеслом мельника, проживает у него реченного в доме более года в
тишине и неизвестности, платя исправно за постой; посещал ее реченную
Ноланду по вечерам неизвестный молодой мужчина и неизвестные люди,
приносившие ей съестные припасы, а с недавнего времени посещал ее другой
неизвестный человек подозрительной наружности. Третьего же сентября 1315
года, в ночь, услышав вопли в ее половине, реченный Иеган Реми пошел к ней,
но двери были заперты изнутри, почему и поторопился дать знать о сем
городской страже, которая, прибыв в дом во время ночи, разломала запертые
двери и взяла с собой реченную Ноланду, после чего реченный Иеган Реми и не
видел уже сию женщину".
- Кто такие люди, посещавшие тебя? - спросил снова инквизитор.
Женщина молчала. Инквизитор подал знак.
Из другой комнаты внесли носилки, накрытые черным покрывалом.
- Это чьих рук дело? - спросил инквизитор, показывая на носилки и
приказав сдернуть покрывало.
Иоланда оглянулась, вздрогнула с криком и затрепетала.
Ее поддержали.
Но носилках лежала очаровательной красоты девушка, на щеках
румянец не потух, уста улыбались, но глаза ее были неподвижны, окованы
смертью.
- Читайте обвинение. Дьяк читал:
- "Иоланда обвиняется принадлежащей ко второму разряду преступных.
Второй разряд преступлений составляют демонские науки: черная
магия, порча, колдовство, заочные убийства.
Иоланда обвиняется в заочном убийстве: в нанесении трех ударов в
сердце дщери высокородного капитула Берихарда де Гвара, как то признано
отцом и матерью и всеми капитулами. Реченное убийство явно подтверждается
тем, что дщерь реченного капитула Берихарда де Гвара, Санция, в ту ночь из
замка Гвара внезапно исчезла, что и заставляет полагать утвердительно, что
демонская сила исхитила ее из объятий родительских, чтобы предать чарам
Иоланды".
- Сознаешься ли ты в убийстве? - спросил инквизитор Иоланду.
Но Ноланда не отвечала: она без чувств лежала на руках двух
сбирров.
- Приговор свой услышишь ты в свое время,- продолжал инквизитор и
подал знак, чтобы ее вынесли.
Иоланду положили на носилки подле Санции, накрыли покрывалом и
вынесли.