Онъ стоялъ на высокой скалѣ, отъ которой шло много дорогъ, ведущихъ въ разныя стороны.
Въ рукѣ онъ держалъ чашу, черезъ край наполненную "живой водой".
Много жаждущихъ тянулось къ ней, простирая блѣдныя руки, но онъ отстранялъ чашу и сталкивалъ жаждущихъ другой, свободной рукой, къ подножью утеса.
Пристально глядя въ даль, онъ ждалъ кого-то.
Внизу шумѣло море и ропотъ волнъ его то разростался, то стихалъ, то клокоталъ, какъ расплавленная лава вулкана.
Въ толпѣ людской, среди жаждавшихъ "живой воды", находилась женщина.
Съ мольбой долго взирала она на вершину скалы, гдѣ стоялъ онъ съ чашей въ рукахъ, не рѣшаясь приблизиться. Но вотъ отдѣлилась она отъ толпы, тихо ступая... Змѣйкой безшумно всползла по изгибамъ и разсѣлинамъ скалы и выросла предъ нимъ -- пугливая и робкая, какъ лань.
-- Остановись. Не двигайся!.. не пролей на голыя скалы свою чашу...-- сказала она, замѣтивъ, что онъ отшатнулся при ея внезапномъ появленіи.
-- Прислушайся: море ропщетъ внизу... Стонетъ съ тоскливою жалобой вѣтеръ... Небо разорвало покровы и, клочьями облаковъ, разбросало ихъ кругомъ...
Небо манитъ тебя обнаженной грудью своей, суля покой и забвенье!..
О, выслушай меня прежде, чѣмъ рѣшиться!..
Есть въ мірѣ жизнь... Она пустой сосудъ, хранящій запахъ когда-то дорогихъ ароматовъ... Отъ нихъ остался слѣдъ, чуть слышный... И тѣ, кто слышитъ его, къ кому онъ порой долетаетъ, томятся и жадно ищутъ того, что онъ напоминаетъ имъ, думая, что ищутъ новаго...
Влей въ сосудъ жизни содержимое чаши твоей!..
Я отнесу ее внизъ!..
Не гони меня.. Не этой алчущей толпѣ, въ пыли ползающей у подножья скалы, я отдамъ ее...
На пиръ избранныхъ примчусь я, не уронивъ ни капли.. Прильнутъ они устами къ твоей чашѣ... Загорятся взоры ихъ. Заговорятъ уста... И, какъ громъ, прокатится отъ края до края могучее слово, то, что расплавлено въ чашѣ твоей!..
Вздрогнутъ люди и воспрянутъ...
И станетъ имъ доступна истина, что расплавлена въ чашѣ твоей.
И не будетъ въ нихъ страха смерти, того страха, что заставляетъ ихъ пожирать другъ друга...
Они примутъ Ее въ сознаніи своемъ, какъ то счастье, которое не дано имъ познать при рожденіи. И, охвативъ его колѣни, въ страстной мольбѣ замерла женщина.
Онъ вздрогнулъ.
Тихо коснувшись рукой ея волосъ, онъ заглянулъ ей въ глаза пристально, точно онъ глядѣлъ въ ея душу...
Смолкло море.
Затихъ вѣтеръ...
Потемнѣло небо...
Только бѣлѣли придорожные камни, да стоны людскіе неслись по равнинѣ.
Чарующій взглядъ приковывалъ ее неотразимо, суля сопричастіе Великой Тайнѣ...
Нѣсколько капель изъ чаши въ его рукахъ упали на грудь женщины и прожгли слѣдъ къ трепетно бьющемуся сердцу...
Мигъ... Въ глазахъ ея потемнѣло...
Онъ выпрямился суровый и холодный.
-- Иди... Пусть каждый выстрадаетъ познаніе Тайны и смысломъ сокрытаго въ ней наполнитъ чашу свою, чашу души своей. --
Все закружилось...
Въ бѣшенной пляскѣ вѣтра, облаковъ неба, праха земли ликовали скрытыя силы, что недоступной оставлена Тайна для смертнаго человѣка...
Въ безумной радости застонало море, запѣнились, смѣясь, гребни волнъ...
И, широко взмахнувъ чашей надъ головой, онъ бросилъ ее въ бездонную пучину...