Васильковская Н.
Легенда

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

"Васильки"

Сборникъ стихотвореній и Миніатюръ.

Н. Васильковской.

КУРСКЪ.

   

ЛЕГЕНДА.

   "Прежде люди были великаны, всѣ въ шерсти, съ горячимъ взглядомъ мощи... Словъ у нихъ тогда не много было, но слова соленыя, какъ море, острыя, какъ солнца блескъ. Высоко въ горахъ съ вершиной неприступной замки ихъ стояли... Тамъ, въ тѣснинахъ съ острыми камнями, души ихъ несложныя сплетались... Тамъ они другъ друга убивали, а въ любви кричали громко "голля"!
   Умирали... На могилахъ выростали маки, пьяные забвеньемъ маки, жарче крови ихъ... Но одинъ изъ нихъ,-- измѣнникъ бога Силы,-- изъ могилъ надергалъ маковъ жаркихъ и облилъ своею блѣдной кровью. Съ факеломъ изъ маковъ потускнѣвшихъ и чадившихъ страхомъ бога Силы онъ поползъ въ ихъ горы..."
   Змѣйкой тонкой чадъ ползетъ по скатамъ, мхомъ поросшимъ съ часа мірозданья, и желтѣетъ, сохнетъ мохъ зеленый... Онъ ползетъ, цѣпляясь за утесы... подъ ногой его срываются каменья и летятъ, какъ громы, внизъ, въ долину... Собираются надъ замками какъ тучи клубы дыма смраднаго... Измѣнникъ ужъ приблизился къ вершинамъ недоступнымъ... Усыпилъ онъ мощныхъ, сильныхъ, смѣлыхъ, и во снѣ несложныя ихъ души обольстилъ коварной ложью слова...
   И слова тѣ жаломъ скорпіоновъ въ ихъ сердца впилися, обезсиливъ тѣло и, когда ихъ разбудило солнце, всѣ они сошли толпой въ долину... Тучи медленно на горы опустились и завѣсой замки великановъ навсегда, какъ саваномъ, одѣли.
   А въ долинѣ блѣдно-голубые тихо, тихо колокольчики звенѣли и пестрѣли мелкіе цвѣты съ листвой травяной. По лазури неба проносились облака съ румянцемъ нѣжно-тонкимъ и дышала въ небо грудью ширь полей невспаханныхъ... И люди, задыхаясь въ воздухѣ низины и давя другъ друга, жадно къ ней припали... Имъ казалось, что, взрывая эту грудь живую, они вновь вернутъ себѣ ту силу, что въ горахъ ихъ мощно окрыляла.
   За работой потускнѣли очи... Много словъ теперь имъ стало нужно... Поистерлась шерсть у нихъ на тѣлѣ. Для любви они въ лѣсахъ скрывались и познали ласку змѣя "страха"...
   Умирали... На могилахъ выросталъ терновникъ съ длинными, колючими шипами; по веснѣ шипы въ цвѣтахъ скрывались, но когда за нихъ хватались дѣти, чтобъ нарвать букетовъ бѣлоснѣжныхъ, больно имъ шипы кололи руки, а лепестки цвѣтовъ несорванныхъ далеко разносилъ по полю вѣтеръ жгучій...
   И слабѣло племя великановъ и, слабѣя, жаловалось горько... и изъ жалобъ скорби выростали анемоны, лиліи и розы...
   И опять измѣнникъ бога Силы, понадергавъ лилій бѣлоснѣжныхъ, изсушилъ горячимъ ихъ дыханьемъ и смочилъ своею блѣдной кровью... и, въ свѣтильникъ опустивъ ихъ стебли, онъ наполнилъ тотъ свѣтильникъ масломъ и во тьмѣ безсонной, душной ночи онъ его затеплилъ искрой слова...
   И усталой блѣдною толпою встали люди и брели, шатаясь среди чада, скорби и сомнѣній, за мерцавшимъ огонькомъ во мракѣ...
   Онъ ихъ велъ тропинками лѣсными, гдѣ рычала дикая пантера, и пустынею съ летучими песками; наконецъ, они уже у цѣли... Подъ ногами зашаталась почва, липкимъ слоемъ покрывая ноги... и въ трясину тихо погружаясь, мягкую, болотную трясину, они руки кверху простирали, восхваляя громко силы неба...
   "О, блаженство пристани священной... міръ забвенья тягости и скорби!.." такъ безумцы восклицали хоромъ, а на пняхъ, поросшихъ плѣсенью зеленой и мокрицами холодными покрытыхъ, вокругъ нихъ сбирались тихо жабы... Жабы толстыя чесались и зѣвали, медленно приподнимая вѣки...
   О любви, въ трясинѣ увязая, ужъ мечтать теперь они не смѣли. Лишь случайно ихъ тѣла въ болотѣ прикасались жалкія безсильемъ, и, когда болотный илъ до горла доходилъ, грозя имъ потопленьемъ, на тѣла, засосанныя прежде, люди яростно пытались взгромоздиться...
   Такъ ихъ трупами бездонное болото ненасытно-жадное питалось...
   И споткнулся несшій свой свѣтильникъ и горящимъ масломъ окропилъ трясину... и змѣею пламя расползлося, разцвѣтясь болотными огнями... и, шипя и вспыхивая ярко, то горя, то снова погасая, точно вздрагивая трусостью постыдной и питаясь трупной гнилью, сквозь туманъ огни во тьмѣ мерцаютъ.
   На соснѣ съ усохнувшей вершиной каркнулъ воронъ, старый черный воронъ... Онъ носился долго надъ равниной, залеталъ на скалы и утесы... Гамъ онъ видѣлъ въ замкѣ тучей скрытомъ, что не всѣ сошли въ равнину люди...
   Тамъ одинъ, безуміемъ охваченъ, громко старые, могучіе завѣты въ горы грозно, мощно посылаетъ... Какъ раскаты грома въ поднебесьи, разгоняя тучъ туманъ тяжелый, голосъ носится, стуча, какъ молотъ въ скалы... Можетъ быть его услышатъ люди... Но себя онъ самъ назвалъ: Распятый {Ницше, сойдя съ ума, написалъ одно слово "Распятый".}..."
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru