Васильев Павел Николаевич
Автобиографические главы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


                               Павел Васильев

                          Автобиографические главы

----------------------------------------------------------------------------
     Павел Васильев. Стихотворения и поэмы / Предисл., сост., подгот. текста
С. А. Поделкова.- М.: "Советская Россия", 1989.
----------------------------------------------------------------------------

                                     1

                     Широк и красен галочий закат.
                     Вчера был дождь. В окоченевших кадках,
                     Томясь, ночует черная вода,
                     По водосточным трубам ночь подряд
                     Рыдания теснились. Ветром сладким
                     До горечи пропахла лебеда.

                     О, кудри царские по палисадам,
                     Как перенесть я расставанье смог?..
                     Вновь голубей под крышей воркованье...
                     Вот родина! Она почти что рядом.
                     Остановлюсь. Перешагну порог.
                     И побоюсь произнести признанье.

                     Так вот где начиналась жизнь моя!
                     Здесь канареечные половицы
                     Поют легонько, рыщет свет лампад,
                     В углах подвешен. Книга "Жития
                     Святых", псалмы. И пологи из ситца.
                     Так вот где жил я двадцать лет назад!

                     Вот так, лишь только выйдешь на крыльцо,
                     Спокойный ветер хлынет от завозен, - 
                     Тяжелый запах сбруи и пшениц...
                     О, весен шум и осени винцо!
                     Был здесь январь, как горностай, морозен,
                     А лето жарче и красней лисиц.

                     В загоне кони, ржущие из мглы...
                     Так вот она, мальчишества берлога -
                     Вот колыбель сумятицы моей!
                     Здесь может, даже удочки целы,
                     Пойти сыскать, подправить их немного
                     И на обрыв опять ловить язей.

                     Зачем мне нужно возвращать назад
                     Менял ладони, пестрые базары,
                     Иль впрямь я ждал с томленьем каждый год:
                     Когда же мимо юбки прошумят
                     Великомученицы Варвары
                     И солнце именинное взойдет?..

                     Ведя под ручку шумных жен своих,
                     Сходились молчаливые соседи,
                     И солнце смех раздаривало свой,
                     Остановясь на рожах их тупых,
                     На сапогах, на самоварной меди...
                     Неужто это правило душой?

                     А именины шли своим путем,
                     Царевной-нельмой, рюмками вишневки.
                     Тряслись на пестрых дугах бубенцы,
                     Чуть вздрагивал набухшим чревом дом,
                     И кажется теперь мне: по дешевке
                     Скупили нас тогда за леденцы.

                     В загонах кони, ржущие из мглы...
                     А на полтинах решки и орлы,
                     На бабьих пальцах кольца золотые,
                     И косы именинницы белы.
                     И славил я порукой кабалы
                     Варвары Федоровны волосы седые!
                     
                                     2
                     
                     Не матери родят нас - дом родит.
                     Трещит в крестцах, и горестно рожденье
                     В печном дыму и лепете огня.
                     Дом в ноздри дышит нам, не торопясь растит,
                     И вслед ему мы повторяем мненье
                     О мире, о значенье бытия.

                     Здесь первая пугливая звезда
                     Глядит в окно к нам, первый гром грохочет.
                     Дед учит нас припрятать про запас.
                     Дом пестует, спокойный, как всегда.
                     И если глух, то слушать слез не хочет,
                     Ласкает ветвью, розгой лупит нас.

                     И все ж мы помним бисеры зимы,
                     Апрель в ручьях, ворон одежду вдовью,
                     И сеновалы, и собак цепных,
                     И улицы, где повстречались мы
                     С непонятою до сих пор любовью, - 
                     Как ни крути, не позабудем их!

                     Нас мучило, нас любопытство жгло.
                     Мы начинали бредить ставкой крупной,
                     Мы в каждую заглядывали щель.
                     А мир глядел в оконное стекло,
                     Насмешливый, огромный, недоступный,
                     И звал бежать за тридевять земель.

                     Но дом вручил на счастье нам аршин,
                     И, помышляя о причудах странствий,
                     Мы знали измеренья простоту,
                     Поверив в блеск колесных круглых шин,
                     И медленно знакомились с пространством,
                     От дома удаляясь на версту, - 

                     Не более. Что вспоминаешь ты,
                     Сосед мой хмурый? Может быть, подвалы,
                     В которых жил отец твой за гроши
                     На городских окраинах, кресты
                     Кладбищ для бедных, и зловонье свалок,
                     И яркий пряник в праздник - для души?
                     
                     Но пестовала жизнь твою, любя,
                     Другая, неизвестная мне сила.
                     И был чужим сосущий соки дом,
                     И вечером, поцеловав тебя,
                     Твоя сестра на улицу ходила,
                     Блестя слезой, от матери тайком.
                     
                     И поздно ночью, возвратясь из мглы,
                     Полтинники, где решки и орлы,
                     Она с тобою, торопясь, считала.
                     И сутки были, как они, круглы.
                     Мир, затопляя темные углы,
                     Пел ненавистью крепкого накала.
                     
                                     3
                     
                     Дышал легко станичный город наш,
                     Лишь обожравшись - тяжко. Цвет акаций,
                     Березы в песнях, листьях и пыли,
                     И на базарах крики: "Сколько дашь?"
                     Листы сырых, запретных прокламаций
                     До нас тогда, товарищ, не дошли.

                     У нас народ все метил загрести
                     Жар денежный и в сторону податься.
                     Карабкались за счастьем, как могли, - 
                     Не продохнуть от свадеб и крестин.

                     Да, гневные страницы прокламаций
                     До нас тогда, товарищ, не дошли.
                     Да если б даже! - и дошла одна,
                     Всяк, повстречав, изматерился б сочно
                     И к приставу немедленно отнес.
                     Был хлеб у нас, хватало и вина,
                     Стояла церковь прочно, рядом прочно -
                     Цена на хлеб, на ситец, на овес.

                     И до сих пор стоят еще, крепки,
                     Лабазы: Ганин, Осипов, "Потанин,
                     И прочие фамилии купцов...
                     Шрапнельными стаканами горшки
                     Заменены. В них расцвели герани -
                     Вот что осталось от былых боев,

                     Сюда пришедших. Двадцать лет назад
                     Здесь подбородки доблестно жирели,
                     Купецкие в степях паслись стада,
                     Копился в пище сладковатый яд.
                     В шкатулках тлели кольца, ожерелья
                     Из жемчугов. И серьги в два ряда.

                     Не потому ли, выгибая клюв,
                     Здесь Анненков собрал большую стаю -
                     Старшой меньших! Но вывелась семья,
                     И, черные знамена развернув,
                     Он отлетал, крепя крыло, к Китаю,
                     И степью тек, тачанками гремя.

                     И мало насчитаешь здесь имен,
                     Отдавших жизнь за ветры революций,
                     Любимых, прославляемых теперь.
                     Хребты ломая, колокольный звон
                     Людей глушил. Но все-таки найдутся
                     Один иль два из приоткрывших дверь

                     В далекое. И даже страшно мне:
                     Да, этот мир, настоян на огне,
                     И погреба его еще не раз взорвутся,
                     Еще не раз деревья расцветут,
                     И, торопясь, с винтовками пройдут
                     В сквозную даль солдаты революций.
                     
                                     4
                     
                     Был город занят красными, они
                     Расположились в Павлодаре. Двое
                     Из них...

                     1934

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru