Успенский Н. В. Издалека и вблизи: Избр. повести и рассказы / Сост., вступ. ст. и примеч. С. И. Чупринина.-- М.: Сов. Россия, 1986. (Сел. б-ка Нечерноземья).
В одно утро доложили приказчику, что пришла баба, Аксинья, наниматься в работницы. Аксинья была вдова. Все считали ее за глупую, тем не менее по всему околотку было известно, что у приказчика была работа трудная, что от него сбегало в год по крайней мере семь работниц. Приказчик и его жена, сознаваясь в этом, давно желали нанять себе известную своею способностью к черной работе и железным терпением Аксинью. Надобно заметить, что всякий, кто только нанимал ее в работницы, старался ей дать не более пяти рублей в год и доказать, что для нее гораздо лучше получить когда-нибудь от хозяина серьги или кусок мыла, нежели гнаться за денежной платой. Аксинья сидела в кухне; подле ее стоял ее маленький разутый сын Петька. Аксинья была обута в одни онучи.
В кухню вошел приказчик с женою и четырьмя своими дочерьми -- от двенадцати до восьмнадцати лет.
-- Здравствуй, Аксинья! -- заговорила приказчица,-- как ты себе, девушка, поживаешь?
Приказчица была женщина опытная, и потому она сама взялась нанимать бабу, сказав прежде мужу, у которого был вспыльчивый характер, чтоб он не вмешивался в ее разговор.
После долгих увещаний приказчица выгодно наняла Аксинью и собрала ей поесть.
-- Баба сносная! -- говорил приказчик, пришедши с женою в горницу,-- нам такую и надо; только тем нехороша: часто ворчит и ругается.
-- Ничего! лишь бы работала,-- возразила приказчица.
Действительно, Аксинья любила ворчать. Всю свою жизнь претерпевая оскорбления, нужды, невыносимые работы, она привыкла употреблять слова: "Святочный, пострел, тряс тебя убей" и пр. Но эти ругательства никогда почти не относились к людям, а всегда к животным, с которыми она постоянно имела дело, или к неодушевленным предметам, например к корыту и т. д. Больше всего она любила говорить с животными.
-- Что ты думаешь об себе?-- например, кричала она на корову в закуте,-- или ты барыня?
Прошло более недели с тех пор, как нанялась Аксинья.
Было раннее осеннее утро. На дворе стадо цыплят с писком рвалось в сени, в которых спала теща приказчика, Ермолаевна. Она поправила на своей голове повойник и впустила к себе цыплят, которые вскоре принялись завтракать, шныряя под ее ногами; Ермолаевна пришла в избу, позевала и, глядя на печь, сказала:
-- Аксинья! Антон!.. пора вставать. На печке послышался голос:
-- Господи Иисусе Христе!..
Часов в восемь шел сильный дождь. В кухне приказчика топилась печь; громыхали дрова, трещала лучина, дым от самовара наполнял всю кухню.
Приказчица, ее мать и дочери, работник с работницей -- все были в хлопотах.
-- Что ты стоишь? -- говорила хозяйка дочери, вооружившись ухватом,-- поди скорее, неси муку... Алена! постой, возьми ключ да захвати круп.
-- Бабушка!..-- кричала в сенях одна из девиц,-- подите возьмите нож да поскоблите баранью голову.
-- Сколько я говорю, не бросайте на пол тряпиц,-- продолжала приказчица,-- что за неряхи?.. Антон! отсеки кость! Маша! позови мне Аксинью да скажи, чтобы накормила цыплят.
-- Антон!..-- говорит Ермолаевна,-- беги к земчихе, попроси у ней жаровню... скорей!..
-- Антон!..-- кричит из сеней сам приказчик.
-- Цып, цып, цып,-- раздается голос в сенях.
-- Аксинья! вынимай чугун с кипятком... возьми тряпку... да что ты делаешь?.. Саша!.. поди сюда!
Приказчик стоит с трубкой в зубах среди сеней и кричит:
-- У меня никогда порядку нет: сколько одров держу, а покоя не вижу. Аксюха!.. аль ты угорела,-- свиней пускаешь в сени?.. ты еще в избу загони. Ваше дело только лопать!..
-- Аксинья! принеси дров... да ступай замеси свиньям.
-- Анна Дементьевна! жаровни нету, сами, говорит, нуждаемся.
-- Аксинья! отдели ты коров в сени, да одну кормную свинью.
Аксинья с палкой в руках зовет в сени коров; на дворе стоит топь страшная и раздается блеяние овец и визг свиней.
-- Куда? куда? -- кричит Аксинья, замахиваясь палкой на свиней,-- куда вас буревая несет?
В это время в сени врываются овцы, свиньи, коровы и даже лошади.
-- Прочь пошли! Про-о-о-чь! чу-у-ш!
Работница начинает бить палкой кого ни попало и выгоняет всю скотину.
-- Алена! да вели Аксинье поманить коров-то хлебом, а свиней бить палкой.
Аксинья стоит на дворе по колени в навозе, оглушенная визгом и ревом животных.
-- Аксинья!
-- Аксинья! помани коров-то...
-- Улё! идолы! чушь! про-очь, святочные!
Стадо свиней поддевает Аксинью, и она падает в грязь и кричит, отмахиваясь палкой:
-- Прочь, караул!
-- Плачу деньги, хлебом кормлю, а толку нет,-- продолжал приказчик,-- каждый божий день шум, гам, словно ярмарка или торговая баня: ни в одном доме того нет; у людей делается все тихо, скромно... а у нас друг друга с ног собьют.
-- Антон! поди хоть ты вынеси самовар.
В избе жара невыносимая, все бегают с потными и красными лицами.
-- Алена! Анна! -- кричит хозяйка,-- подавайте капусту, чаиельник принеси... будет вам огрызаться-то! посмотрю я, ничего в вас нету рассудочка: говорю, помои вынеси на двор, она ша-аст на пол. Клади пирог на лопату!
-- Ощипали, что ль, поросенка-то?
-- Анна Дементьевна! работнице свиньи поняву разорвали.
-- Петька! -- кричит приказчик,-- говорю, трубку набей, а он галку по полу волочит на веревке. Да что это такое? целый час жду самовара -- никак не дождусь: я вижу, мне одно остается: завязать глаза да бежать отсюда.
-- Антон! принеси дров еще.
-- Марья!
-- Аксинья! поди вынь горшок с кашей... Матушки! а картофель-то я забыла.
-- Неси картофель!
-- Выгоньте, говорю, собаку-то! -- кричит приказчик,-- что за народ! чистое столпотворение...
-- Антон! отсеки голову другой курице... да ощипали, что ль, поросенка-то?
-- Господи!
В это самое время зазвенел колокольчик и к крыльцу подъехал тарантас.
-- Анна Дементьевна! гости какие-то приехали,-- объявил работник.
-- Батюшки! -- вскрикнула приказчица,-- это шиловские господа! Марья! Алена! Саша!.. принесите мне платье.
Все взапуски принялись бегать из сеней в кухню, из кухни в горницу и обратно. Поднялась такая суматоха, что шиловские господа не рады были, что приехали.
На другой день после описанной сцены Аксинья в разорванной поняве и грязном платке шла по полю с своим разутым мальчиком, у которого развевались на голове волосы и пустые рукава рубахи трепетали за спиной.
Ветер был сильный, осенний... дождевые облака неслись по небу.
-- Черт тут не жил,-- говорила Аксинья,-- на месте не посидишь... свиньи все ноги изгрызли... словно вертел какой заведен... Пойду к куму Андрону, что будет не будет... не возьмет ли из хлеба?
-- Мама! -- проговорил ребенок.
-- Что? -- грозно вскрикнула Аксинья,-- что там?
-- Я есть хочу.
-- О-о-о! святочный тебя...
Аксинья дала сыну подзатыльник, отдернула его вперед и вскрикнула:
-- Иди!.. аль ты угорел? у-у!.. родимец! мать твоя терпит... аль ты взаправду господин какой!
Аксинья шла и все толковала про свою жизнь, время от времени утирая рукавом катившиеся от ветру слезы...