Ариадна Тыркова. Выставка М. В. Добужинского в Лондоне М. В. Добужинскому заказаны декорации для "Бориса Годунова" в лондонском театре. (Письмо из Англии)
В Лондоне только что открылась выставка акварелей М. В. Добужинскаго. Небольшая, всего тридцать шесть номеров, которые развешены в двух тоже небольших комнатах. Но в Англии, как и в Париже, те, кто любят картины, любят именно такие маленькия выставки. Они не разсеивают внимания, дают возможность ближе подойти к личности художника. А ведь несмотря на все споры, вопреки предписаниям критиков и теоретиков искусства, все-таки мы идем к нему через и благодаря индивидуальности артиста. Если оно может заставить нас, хотя бы на мгновение посмотреть на мир его глазами, вместе с ним прислушаться к ритму жизни, значит, в нем есть тот царственный дар, который зовется талантом.
Мир, в который попадаешь на выставке М. В. Добужинского, двоится -- с одной стороны призрачный реализм города, с другой стороны убедительная призрачность театра. Они не противоречат. Они дополняют друг друга.
Как будто не случайно на выставке только один деревенский ландшафт, только одна акварель, где нет ничего сделанного человеком. Большое темное дерево, ярко зеленая трава и за обрывом серое недружелюбное небо; ни одной крыши, ни колокольни вдали, ни даже одного из тех типичных высоких крестов, которыми Добужинский почти всегда отмечает свои виды Литвы. В большой папке, которая лежит на столе, их много, но мне хочется говорить о последних вещах художника, о том, что выставлено на лондонской выставке, о пленивших его городах, больших и малых, русских, латвийских, литовских, французских, эстонских, английских.
М. В. Добужинский -- певец городского пейзажа. Ему одинаково близки важные просторы огромных площадей и законченная теснота закоулков и переулков, где глаза большинства видят только уродство и грязь. А его точно манит, он все вглядывается, как копошатся люди среди камней. Нет, это не совсем точно. На его городских ландшафтах иногда совсем нет людей, а только то, что они целыми поколениями строили громоздили, сохраняли, украшали. Порой созидали. Такую серию городских пейзажей так и следует разсматривать, как попытку художника уловить искры творчества, вкрапленныя в камни городов. Миллионы людей проходили и проходят по захолустным городишкам или по иногда нарядным, иногда жалким улицам Лондона или Парижа, не замечая выразительности линий и красок. А художника почему-нибудь зацепят линии или тени и он через них выявит какую-то до него никем не высказанную гармонию. Даже люди, для которых живопись и картины необходимая крепкая подробность их воспитания, часто отворачиваются от города, не хотят признать за ним право на внимание артиста. На-днях я знакомила с Добужинским лорда Чарнвуда, жена котораго унаследовала от отца чудесную коллекцию итальянских мастеров. Он сам любит, умеет наслаждаться хорошими картинами. Но когда я сказала, что Добужинский пейзажист города, мой английский друг засмеялся.
-- Надеюсь, вы не обидитесь, но я признаю только один пейзаж -- деревенский. А я подумала, что ведь и красоту природы не людскими руками созданной, не сразу научились ценить даже поэты и художники. Так и город они постепенно открывают. В ряду этих открывателей М. В. Добужинский твердо занял свое место. Как это ни странно, но первый толчок дал ему Лондон, город, который до сих пор не только иностранцы, но и многие англичане упорно считают мрачным, подавляющим, а для живописца мертвым. А М. В. Добужинский им любуется, ему радуется. Вот взял и нарисовал коричневый угол в Кенсингтоне. Узкий шестиэтажный дом вдруг с нелепой неожиданностью поднялся среди всякой дряхлой мелкоты, по ошибке дожившей до середины ХХ века. Между неравными линиями низких крыш раскинулись узловатые ветки цветущих фруктовых деревьев. Это очень по-лондонски. Здесь из каждого окна видны деревья, которые вносят деревенскую наивность в сухой однообразный рисунок домов. И точно, чтобы оттенить эту характерную английскую наивность, художник по перилам наружной железной лестницы, взбегающей до самой крыши большого дома, проводит красный зигзаг. Как будто, с добродушной улыбкой пришпилил ленточку на старое платье.
И тут же рядом вид улицы в маленьком литовском городке. Дома когда-то были прочные, гостеприимные, барские. Широкая каменная лестница построена снаружи дома. Узорный рисунок чугунной решетки говорит что лет сто, скорее даже двести, тому назад красные каблуки нарядных красавиц мелькали по этим ступенькам. Не для того ли, чтобы напомнить о цветистых их платьях художник разбросал по обветшалым камням зеленыя, синия, красныя, желтыя, яркия пятна?
Это редкость в его городских пейзажах. Он пишет их сдержанно, иногда умышлено сухо. Может быть, чтобы не прятать за красками рисунка. А рисовальщик он отличный. Даже в таких не совсем доделанных карандашных вещах, как внутренность литовской церкви с тяжелыми завитушками, его линии передают своеобразную красоту богатых украшений.
Из выставленных пейзажей самый яркий это синий с белыми вид Невы. Легкое, северное, весеннее небо делает такой чудесный фон для длиннаго здания адмиралтейства. Все насыщено воздухом, пахнет Невой, которая быстро струит свои темно-синия волны. Но чаще богатство своих красок М. В. Добужинский отдает фантастическим театральным ландшафтам. Точно из глубины его мечты рождаются здания, улицы, замки, сады городов будущаго, тех, которые люди научатся создавать, когда красота для всех станет необходимостью. А пока это только мечта художника, который на города, существующие только в его воображении, набрасывает пышные красочные уборы, пригоршнями не скупясь дарить их смелыми сочетаниями цветов. Четкая обдуманность и точность рисунка придает и краскам особую выразительность.
Как дерзко взвиваются темно-синие факелы над зеленой рощей в Сильфиде. Этот синий цвет, густой как южное море, на многих декорациях М. В. Добужинскаго радует глаз... Он к нему постоянно возвращается, вклинивает его в любые комбинации и оттенки, но особенно охотно сочетает его с зеленым, или с жемчужно-серым как в Сильфиде.
А сценарий Дон-Жуана у него красно-черный с желтыми бликами, как ему и подобает. Ведь еще средневековые церковные поэты, включая Рейсбрюка Великолепнаго, писали целыя сочинения о том, какие цвета отвечают особенностям того или иного святого. Это были своеобразные руководства для иконописцев и художников, расписывающих псалмы и молитвенники. Живописцы нашего времени могут даже не знать о таких наставлениях, но это не мешает им отлично знать, что если воздушные жемчужно-синие тона подобают девственной легкости Сильфиды, то для спальни Дон-Жуана нужен пурпур, перемешанный с черными глубокими жуткими тенями. А Ревизору и Петрушке подходит беспечное мелькание кричащих пятен. Точно кто-то весело пляшет и развеваются по ветру цветистые лохмотья.
Мне говорили, что когда дочь короля, принцесса Мэри, осматривала вместе с мужем выставку, то этот весельчак Петрушка им особенно понравился. А они оба любят картины и знают в них толк.
Я еще не читала, что говорит английская пресса о выставке Добужинскаго. Когда здесь был литовский балет, декорации Добужинскаго радовали не только толпу, но и знатоков и в газетах это было отмечено. Сейчас ему заказаны декорации к "Борису Годунову" одним из театров, который здесь считается очень передовым. Так как вообще лондонские театры во многих отношениях удивительно отстали от уровня немецкаго, французскаго, в особенности русскаго театра, то появление первокласснаго живописца, который является в то же время первоклассным декоратором, может оказать большую услугу английскому театральному искусству. Сейчас актеры, режиссеры, директора и критики сами сознают, что надо окончательно освободиться из тесноты XIX века. Они ищут перемен, ищут даровитых людей, а для них М.В. Добужинский -- сотрудник драгоценный. Тем более, что его талант так разнообразен.
В посвященной ему роскошно иллюстрированной монографии С. К. Маковский дал очень меткое определение художнику:
Ариадна Тыркова. Выставка М. В. Добужинскаго в Лондоне. М. В. Добужинскому заказаны декорации для "Бориса Годунова" в лондонском театре (Письмо из Англии) // Сегодня. 1935. No 149, 30 мая.