Тургенев Иван Сергеевич
Переписка Л. Н. Толстым

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Переписка И. С. Тургенева. В 2-х т. Т. 2.
   М.: "Художественная литература", 1986.-- (Переписка русских писателей).
   

И. С. ТУРГЕНЕВ И Л. Н. ТОЛСТОЙ

СОДЕРЖАНИЕ

   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 3(15) октября 1855 г. Покровское
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 13(25) сентября 1856 г. Куртавнель
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 16(28) ноября 1856 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 8(20) декабря 1856 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому? 16, 23 декабря 1856 г. (28 декабря 1856 г., 4 января 1857 г.). Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 3(15) января 1857 г. Париж
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 28 марта (9 апреля) 1857 г. Женева
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 25 ноября (7 декабря) 1857 г. Рим
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 17(29) января 1858 г. Рим
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 27 марта (8 апреля) 1858 г. Вена
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 11(23) февраля 1859 г. Петербург
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 10(22) марта 1861 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 14(26) марта 1861 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 8(20) мая 1861 г. Тула
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 27 мая (8 июня) 1861 г. Новоселки
   Тургенев -- Л. H. Толстому. 27 мая (8 июня) 1861 г. Спасское
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 28 мая (9 июня) 1861 г. Спасское
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 26 сентября (8 октября) 1867 г. Париж
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 8(20) октября 1861 г. Ясная Поляна
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 29 января (10 февраля) -- 18 февраля (2 марта) 1875 г. Париж
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 6(18) апреля 1878 г. Ясная Поляна
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 8(20) мая 1878 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 14(26) августа 1878 г. Спасское
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 1(13) октября 1878 г. Буживаль
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 27 октября (8 ноября) 1878 г. Ясная Поляна
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 15(27) ноября 1878 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 28 декабря 1878 г. (9 января 1879 г.) Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 28 декабря 1879 г. (9 января 1880 г.) Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 12(24) января 1880 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 16(28) июня 1880 г. Спасское
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 21 июня (3 июля) 1881 г. Спасское
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. 26--27 июня (8--9 июля) (?) 1881 г. Ясная Поляна
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 4(16) июля 1881 г. Спасское
   Л. Н. Толстой -- Тургеневу. Начало мая 1882 г. Москва
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 14(26) мая 1882 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 4(16) сентября 1882 г. Буживаль
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 19(31) октября 1882 г. Буживаль
   Тургенев -- Л. Н. Толстому. 26 октября (7 ноября) 1882 г. Буживаль
   Тургенев -- Л. Н. Толстому, 15(27) декабря 1882 г, Париж
   Тургенев -- Л. Н, Толстому, 8(20) января 1883 г. Париж
   Тургенев -- Л. Н. Толстому, 29 июня (11 июля) 1883 г. Буживаль
   
   Переписка Тургенева с Львом Николаевичем Толстым (1828--1910) началась 3(15) октября 1855 года, до их личной встречи. Инициатором "письменного знакомства" был Тургенев. Познакомились они 19 ноября (1 декабря) 1855 года в Петербурге, когда Толстой приехал из Крымской армии и остановился у Тургенева, жившего "на Фонтанке у Аничкова моста в доме Степанова" (ныне д. 38). Встреча была подготовлена дружескими отношениями Тургенева с родными Толстого (сестрой Марией Николаевной и братом Николаем Николаевичем) и заочными литературными контактами писателей. К моменту знакомства Толстой уже был автором "Детства", "Отрочества", рассказа "Севастополь в декабре месяце", вызвавших восторженные отзывы Тургенева и других современников. В письмах этого времени к другим корреспондентам (к Н. А. Некрасову, П. В. Анненкову, Л. Н. Вакселю) Тургенев неоднократно писал о Толстом ("...я его приветствую... и рукоплещу ему"), называя его "талантом надежным", "преемником Гоголя" (Письма, т. II, с. 234). В первом же письме Тургенев уговаривает Толстого уйти в отставку: "Ваше назначение -- быть литератором, художником мысли и слова". Для Толстого Тургенев -- признанный мастер. Узнав из письма сестры суждение известного литератора о себе, он записывает в Дневнике: "Милое славное письмо, возвысившее меня в собственном мнении и побудившее к деятельности" (Толстой, ПСС, т. 47, с. 40). Тургеневу (до знакомства с ним) он посвящает рассказ "Рубка леса".
   Середина 1850-х годов -- время их наиболее тесного общения, взаимного притяжения и вместе с тем начало радикального расхождения и отталкивания, обозначенного Толстым словом "овраг". Тургенев вводит молодого писателя в круг литераторов "Современника", в атмосферу литературно-профессиональных споров (оба они участники "Обязательного соглашения"); он с напряженным вниманием следит за развитием его таланта, особый его интерес вызывает феноменальная личность Толстого. Однако, несмотря на десятилетнюю возрастную разницу между ними, от роли наставника Тургенев вскоре отказывается. Они часто встречаются в России (как соседи по имению в Ясной Поляне, в Спасском, в Новоселках у Фета; в Москве, Петербурге) и за границей.
   Переписка этих лет (дошедшая до нас не в полном объеме, в ней преобладают письма Тургенева, большинство писем Толстого не сохранилось) воспроизводит внутреннюю историю трудных и противоречивых личных и литературных взаимоотношений, сложность которых осознавалась обоими корреспондентами. "Я чувствую, что я люблю Вас как человека (об авторе и говорить нечего); но многое меня в Вас коробит... При свидании попытаемся опять пойти рука об руку -- авось удастся лучше; а в отдалении (хотя это звучит довольно странно) -- сердце мое к Вам лежит как к брату и я даже чувствую нежность к Вам",-- писал Тургенев Толстому 16 ноября 1856 года. И еще более выразительно об этом же в письмах 1856 и 1859 годов к M. H. Толстой: "...нам суждено любить друг друга издали,-- а вблизи -- чувствовать взаимное стеснение"; "...мы созданы совершенно антиподами" (Письма, т. III, с. 11, 364). Отсутствие подобных признаний корреспондента в письмах к Тургеневу восполняется дневниковыми записями Толстого: "Я его очень люблю. Он сделал и делает из меня другого человека", "легко и приятно болтал с Тургеневым"; "ссорился с ним"; "я никогда не сойдусь с ним" (Толстой, ПСС, т. 47, с. 85, 115, 122).
   В эпистолярном общении не нашло исчерпывающего отражения все то, что вызывало споры и разногласия между Тургеневым и Толстым, в частности, враждебное отношение Толстого к некоторым либеральным воззрениям Тургенева, они представлялись ему "праздным разговором", "фразой"; столкновение из-за Ж. Санд, "ненавистнике"" которой объявил себя Толстой в связи с отрицанием им идеи женской эмансипации; споры о литературном профессионализме, неприятие Толстым "духовной свободы", защитником которой был Тургенев, западнической ориентации последнего, критическое отношение Толстого ко всему традиционному и многое другое. Но несовпадение их жизненных и общественно-литературных позиций ее же весьма ощущается в переписке, насыщенной этической и литературно-профессиональными темами.
   Наибольшей напряженности их отношения достигают к 1861 году, когда внутренние противоречия и несогласия, имевшие глубокие этико-философские корни, привели к ссоре (27 мая (8 июня) 1861 года в гостях у Фета в Новоселках), которая едва не закончилась дуэлью. Поводом к ней послужили споры о воспитании дочери Тургенева и о благотворительной деятельности (см. об этом: Фет, ч. I, с. 370--371; письма Толстого и Тургенева 1861 года, с.134--137; Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями, т. 1. М., 1978, с. 349-384).
   После ссоры исследовал семнадцатилетний перерыв в переписке. Возобновилась она лишь в 1678 году но инициативе Толстого, который в письме (из Ясной Поляны от 6 апреля), проникнутом искренностью и глубоким уважением к Тургеневу -- писателю н человеку,, предлагал ему возобновить дружбу. Тургенев, с радостью принял это предложение (см. письмо от 8(20) мая 1878 г.). Обмен письмами после долгих лет разлуки способствовал восстал о вленпю их отношений. Состоялось и личное примирение писателей. 8 августа 1878 года Толстой специально приехал на вокзал в Тулу, чтобы встретиться с возвращавшимся в Россию Тургеневым. Возобновились их встречи в Ясной Поляне, в Спасском, в Петербурге.
   При всех колебаниях в личных отношениях, даже в период разрыва их, писатели не переставали интересоваться друг другом (см. об этом: Эйхенбаум Б. М. Наследие Белинского и Лев Толстой.-- В кн.: Эйхенбаум Б. М. О прозе. Л., 1980, с. 125--166; Кур лявдская Г. Б. Тургенев и Толстой.-- В кн.: Курляндская Г. Б. Тургенев и русская литература. М.т 1980, с. 83--169). Нет почти ни одного тургеневского произведения, о котором бы Толстой не оставил отзыва. В процессе работы над "Войной и миром" для него было важно мнение Тургенева, о чем он писал А. А. Фету в 1865 году. Когда Тургенев опубликовал "Довольно" (1865) и заявил, что перестал писать, Толстой выразил сожаление, сказав, что ему рано кончать. При всей субъективности оценки "Отцов и детей" он поставил Базарова по художественному исполнению в один ряд с Онегиным и Печориным. Наиболее полную и глубокую характеристику личности и творчества своего современника Толстой оставил в известном письме к А. Н. Пыпину от 10 января 1884 года: "Воздействие Тургенева на нашу литературу было самое хорошее и плодотворное. Он жил, искал и в произведениях своих высказывал то, что он нашел,-- все, что нашел. Он не употреблял свой талант (умение хорошо изображать) на тот чтобы скрывать свою душуг как это делали и делают другие, а на то, чтобы ее выворотить наружу. Ему нечего было бояться. По-моему, в его жизни и произведениях есть три фазиса: 1) вера в красоту (женскую любовь.-- искусство). Это выражено во многих его вещах; 2) сомнение в этом и сомнение во всем. И это выражено трогательно и прелестно в "Довольно" и 3) неформулированная <...> двигавшая им и в жизни, и в писаниях вера в добро -- любовь и самоотвержение, выраженная всеми его типами самоотверженных и ярче, и прелестнее всего в Дон-Кихоте, где парадоксальность и особенность формы освобождала его от его стыдливости перед ролью проповедника добра" (Толстой, ПСС, т. 63, с. 149--150).
   В свою очередь Тургенев, не разделяя этических исканий Толстого, отраженных в его творчестве, ese принимая его философии истории в "Войне и мире" ("уродничание гениального человека" -- Письма, т. VIII, с. 52) и некоторых принципов психологизма, никогда не сомневался в силе Толстого-художника, с неизменным постоянством называл его "единственной надеждой пашей осиротевшей литературы" (письмо к Фету 2(14) июля 1871 г.; ср. письмо Боткину от 17 февраля (1 марта) 1857 г.). Известно, что Тургенев способствовал мировой славе Толстого. Эта тема звучит в переписке 1870--1880-х годов: Тургенев хлопотал о переводах и переводчиках на французский, английский языки "Казаков", "Войны и мира" и других произведений; знакомил с творчеством Толстого своих французских друзей (Толстой впервые узнал, какое впечатление произвел роман "Война и мир" на Флобера: "Подчас он напоминает мне Шекспира", из письма Тургенева от 12(24) января 1880 г.). Тургенев был автором письма редактору влиятельной французской газеты "Le XIX siècle", в котором писал о переведенной на французский язык "Войне и мире", "одной из самых замечательных книг нашего времени", о Толстом -- "самом популярном из современных русских писателей" (ПСС, 1, т. XV, с. 187--188). Заканчивается переписка знаменитым предсмертным письмом из Буживаля, в котором Тургенев просил Толстого как своего друга и как "великого писателя русской земли" вернуться к литературной деятельности.
   Сохранилось 42 письма Тургенева к Толстому (1855--1883) и 7 писем Толстого к Тургеневу (1857--1882).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

3(15 октября) 1855. Покровское

С. Покровское, 3-го октября 1855.

   Я давно собирался затеять с Вами хотя письменное знакомство, любезный Лев Николаевич, за невозможностью -- пока -- другого; теперь, уезжая из дома Вашей сестры 1 в Петербург -- хочу привести в исполнение это давнишнее намерение. Во-первых, благодарю Вас душевно за посвящение мне Вашей "Рубки лесу" -- ничего еще во всей моей литературной карьере так не польстило моему самолюбию. Ваша сестра, вероятно, писала Вам, какого я высокого мнения о Вашем таланте и как много от Вас ожидаю 2 -- в последнее время я особенно часто думал о Вас. Жутко мне думать о том, где Вы находитесь 3. Хотя, с другой стороны, я и рад для Вас всем этим новым ощущениям и испытаниям -- но всему есть мера -- и не нужно вводить судьбу в соблазн -- она и так рада повредить нам на каждом шагу. Очень было бы хорошо, если б Вам удалось выбраться из Крыма -- Вы достаточно доказали, что Вы не трус -- а военная карьера все-таки не Ваша. Ваше назначение -- быть литератором, художником мысли и слова. Я потому решаюсь говорить так с Вами, что в Вашем последнем письме, сегодня полученном, Вы намекаете на возможность отпуска 4 -- да сверх того я слишком люблю русскую словесность, чтобы не питать желания знать Вас вне всяких глупых и неразборчивых пуль. Если действительно Вам возможно приехать хотя на время в Тульскую губернию -- я бы нарочно явился сюда из Петербурга, чтобы познакомиться с Вами лично,-- это Вам не может служить большой приманкой -- но, право, для Вас самих, для литературы -- приезжайте. Повторяю Вам -- Ваше орудие -- перо, а не сабля -- а Музы не только не терпят суеты 5 -- но и ревнивы.
   Мне кажется, мы бы сошлись -- и наговорились вдоволь -- и, может быть, наше знакомство не было бы бесполезным для обоих.
   Я бы много хотел сказать Вам о Вас самих -- о Ваших произведениях,-- но это решительно невозможно на бумаге -- особенно в этом письме. Отлагаю все это до свидания личного, в котором я не отчаиваюсь.
   Я часто видаюсь в теченье лета с Вашими родными -- и полюбил их от души. Как мы все сожалели об отъезде Николая Николаевича! 6 Право, досадно вспомнить, что, будучи такими близкими соседями, мы так поздно сошлись.
   Вы бы меня очень обрадовали ответом. Вот мой адресс: в С. Петербурге, на Фонтапке, у Аничкова моста, в доме Степанова.
   Дружески жму Вам руку, любезный Лев Николаевич, и желаю Вам всего хорошего, начиная с здоровья. Остаюсь душевно Вас уважающий

Иван Тургенев.

   ГМ, 1915, No 5, с. 208-209; Письма, т. II, с. 315-317.
   1 Тургенев гостил в имении сестры Л. Н. Толстого Марии Николаевны (Покровском).
   2 Письма М. Н. Толстой с отзывами Тургенева о Толстом не сохранились.
   3 Толстой находился в это время в действующей армии под Севастополем (в Керменчико, близ Бахчисарая, затем у Фотсала).
   4 См. письмо Толстого к Т. А. Ергольской от 4 сентября 1855 г. (Толстой, ПСС, т. 59, с. 335).
   5 Измененная цитата из стихотворения Пушкина "19 октября" (1825).
   6 Н. Н. Толстой, находившийся с февраля 1853 г. в отставке, в августе 1855 г. вновь поступил на службу.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

18(25) сентября 1856. Куртавнель

Куртавнель (возле Парижа). 25/13-го
сентября 1856.

   Ваше письмо довольно поздно дошло до меня, милый Лев Николаевич,-- я ездил в Англию и нашел его здесь уже по возвращении. Начну с того, что я весьма благодарен Вам за то, что Вы его написали, а также и за то, что Вы отправили его ко мне; я никогда не перестану любить Вас и дорожить Вашей дружбой, хотя -- вероятно, по моей вине -- каждый из нас, в присутствии другого, будет еще долго чувствовать небольшую неловкость. Я убежден, что мы свидимся и будем видеться часто; уезжая, я сказал Вашей сестре 1, что не буду иметь времени посетить Вас в Ясной,-- а она иначе поняла мои слова. Отчего происходит эта неловкость, о которой я упомянул сейчас,-- я думаю, Вы понимаете сами. Вы единственный человек, с которым у меня произошли недоразуменья; это случилось именно оттого, что я не хотел ограничиться с Вами одними простыми дружелюбными сношениями -- я хотел пойти далее и глубже; но я сделал это неосторожно, зацепил, потревожил Вас и, заметивши свою ошибку, отступил, может быть, слишком поспешно; вот отчего и образовался этот "овраг" между нами. Но эта неловкость -- одно физическое впечатление -- больше ничего; и если при встрече с Вами у меня опять будут мальчики бегать в глазах, то, право же, это произойдет не оттого, что я дурной человек. Уверяю Вас, что другого объяснения придумывать нечего. Разве прибавить к этому, что я гораздо старше Вас, шел другой дорогой... Кроме собственно так называемых литературных интересов -- я в этом убедился -- у нас мало точек соприкосновения; вся Ваша жизнь стремится в будущее,-- моя вся построена на прошедшем... Идти мне за Вами -- невозможно; Вам за мною -- также нельзя; Вы слишком от меня отдалены, да и, кроме того, Вы слишком сами крепки на своих ногах, чтобы сделаться чьим-нибудь последователем. Я могу уверить Вас, что никогда не думал, что Вы злы, никогда не подозревал в Вас литературной зависти. Я в Вас (извините за выражение) предполагал много бестолкового, но никогда ничего дурного; а Вы сами слишком проницательны, чтобы не знать, что если кому-нибудь из нас двух приходится завидовать другому, то уже наверное не мне. Словом, друзьями в руссовском смысле2 мы едва ли когда-нибудь будем; но каждый из нас будет любить другого, радоваться его успехам -- и когда Вы угомонитесь, когда брожение в Вас утихнет, мы, я уверен, так же весело и свободно подадим друг другу руки, как в тот день, когда я в первый раз увидал Вас в Петербурге 3.
   Но довольно об этом. Скажите мне лучше, что Вы делаете? Написали ли что-нибудь? Что -- "Юность"? Что -- кавказская повесть? 4 А записки вашего брата 5 -- отделали ли Вы их и отправили ли их в Петербург? И сам он неужели намерен остаться на Кавказе? Если он вернется в Тульскую губернию, поклонитесь ему от меня. Где Вы намерены провести зиму? Все это меня очень интересует. Сам я раньше будущего июня месяца не попаду в Спасское. Здесь я пока ничего не делаю; но, переехавши в Париж (недели через три), примусь за работу. Мне здесь очень хорошо; я с людьми, которых люблю душевно,-- и которые меня любят 6. В октябрьской книжке "Современника" помещена будет моя повесть; скажите мне, понравится ли она Вам 7. Мой адресс пока: Paris, poste restante. В Париже Фет -- он Вам кланяется,-- а из Берлина я получил письмо от Некрасова. Как-то "Современник" пойдет без него.
   Прощайте, будьте здоровы, жму Вам крепко руку.

Ваш Ив. Тургенев.

   P. S. Я пишу Вам в письме к Вашей сестре. Мой поклон Вашей тетушке. Кстати, уж если дело пошло на число 288, я тоже родился 28-го числа.
   
   Толстой и Тургенев, с. 16--18; Письма, т. III, с. 13--14.
   1 Тургенев выехал из Спасского в Москву 11(23) июля 1856 г.; перед отъездом он посетил В. П. и M. H. Толстых в Покровском.
   2 В главе IV "Эмиля" Руссо говорится о дружбе.
   3 Первая встреча Тургенева с Толстым произошла в день приезда Толстого из Крыма (19 ноября ст. ст. 1855 р.) на квартире у Тургенева (на Фонтанке, у Аничкова моста, в доме Степанова -- ныне дом No 38).
   4 "Казаки".
   5 Очерки H. H. Толстого "Охота на Кавказе" (С, 1857, No 2).
   6 Семья Виардо.
   7 "Фауст" (С, 1856, No 10). Мнение Толстого отражено в дневниковой записи от 28 октября 1856 г.: "Прочел ... "Фауста" Тургенева. Прелестно" (Толстой, П?С, т. 47, с. 97).
   8 Толстой считал 28-е число роковым в своей жизни (28 августа по ст. ст.-- день его рождения).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

16(28) ноября 1856. Париж

Париж. 28/16 ноября 1856.

   Любезнейший Толстой, письмо Ваше от 15-го октября ползло ко мне целый месяц -- я его получил только вчера. Я подумал хорошенько о том, что Вы мне пишете,-- и мне кажется, что Вы не неправы. Я, точно, не могу быть совершенно истинен с Вами, потому что не могу быть совершенно откровенен; мне кажется: мы познакомились неловко и в неладную минуту -- и когда мы увидимся опять, дело пойдет гораздо глаже и легче. Я чувствую, что люблю Вас, как человека (об авторе и говорить нечего); но многое меня в вас коробит; и я нашел под конец удобнее держаться от Вас подальше. При свидании попытаемся опять пойти рука об руку -- авось удастся лучше; а в отдалении (хотя это звучит довольно странно) сердце мое к Вам лежит как к брату -- и я даже чувствую нежность к Вам. Одним словом -- я Вас люблю -- это несомненно; авось из этого со временем выйдет все хорошее.
   Я слышал о Вашей болезни -- и огорчался; а теперь прошу Вас выкинуть воспоминание о ней из головы. Ведь Вы тоже мнительны -- и, пожалуй, думаете о чахотке, но, ей-богу, у Вас ее нет. Очень мне жаль Вашей сестры; кому бы быть здоровой, как не ей -- то есть, я хочу сказать -- если кто заслуживает быть здоровой, так это она; а вместо этого -- она все мучится. Хорошо бы, если московское лечение помогло ей. Что Вы не выпишете Вашего брата? Что ему за охота сидеть на Кавказе? Или он хочет сделаться великим воином? 1 Меня дядя мой известил, что вы все уже выехали в Москву, и потому я это письмо адрессую в Москву, на имя Боткина.
   Французская фраза мне так же противна, как Вам,-- и никогда Париж не казался мне столь прозаически плоским. Довольство не идет ему; я видел его в другие мгновенья -- и он мне тогда больше нравился 2. Меня удерживает здесь старинная, неразрывная связь с одним семейством -- и моя дочка, которая мне очень нравится: милая и умная девушка 3. Если б не это, я бы давно уехал в Рим, к Некрасову. Я от него получил два письма из Рима -- он скучает слегка,-- да оно и понятно -- все, что в Риме есть великого, только окружает его; он не живет с ним; а редкими мгновеньями невольного сочувствия и удивления долго пробавляться нельзя. Впрочем, ему все-таки легче, чем в Петербурге -- и здоровье его поправляется. Фет теперь в Риме с ним... Да, батюшка, был он в Париже; но более несчастного, потерянного существа Вы вообразить себе не можете. Он скучал так, что хоть кричать, никого не видал, кроме своего слуги-француза. Приехал было ко мне (то есть к M-r Виардо) в деревню -- и оставил (это между нами) впечатление неприятное. Офицер endimanché {разряженный (фр.).}, с кольцами на пальцах и анненской лентой в петлице, рассказывает ломаным французским языком тупейшие анекдоты -- юмор исчез совершенно, глаза круглые, рот круглый, бессмысленное изумление на лице -- хоть брось! В моей комнате я с ним спорил до того, что стон стоял во всем доме от диких звуков славянской речи; словом -- нехорошо было. Впрочем, он написал несколько грациозных стихотворений и подробные путевые записки, где много детского,-- но также много умных и дельных слов,-- и какая-то трогательно простодушная искренность впечатлений 4. Он -- точно, душка, как Вы его называете.
   Теперь о статьях Чернышевского 5. Мне в них не нравится их бесцеремонный и сухой тон, выражение черствой души; но я радуюсь возможности их появления, радуюсь воспоминаниям о Белинском -- выпискам из его статей, радуюсь тому, что наконец произносится с уважением это имя. Впрочем, Вы этой моей радости сочувствовать не можете. Анненков пишет мне, что на меня это потому действует, что я за границей,-- а что у них это, мол, теперь дело отсталое; им уже теперь не того нужно. Может быть; ему на месте виднее; а мне все-таки приятно.
   Вы окончили 1-ую часть "Юности" -- это славно. Как мне обидно, что я не могу услыхать ее!-- Если Вы не свихнетесь с дороги (и, кажется, нет причин предполагать это) -- Вы очень далеко уйдете. Желаю Вам здоровья, деятельности -- и свободы, свободы духовной.
   Что касается до моего "Фауста" -- не думаю, чтоб он Вам очень понравился. Мои вещи могли Вам нравиться -- и, может быть, имели некоторое влияние на Вас -- только до тех пор, пока Вы сами сделались самостоятельны. Теперь Вам меня изучать нечего, Вы видите только разность манеры, видите промахи и недомолвки: Вам остается изучать человека, свое сердце -- и действительно великих писателей. А я писатель переходного времени -- и гожусь только для люден, находящихся в переходном состоянии. Ну, прощайте и будьте здоровы. Напишите мне -- мой адресс теперь Rue de Rivoli, No 206. Благодарю Вашу сестру за два приписанных слова; кланяюсь ей и ее мужу. Спасибо Вареньке 6, что она меня не забывает. Я было хотел поговорить с Вами о здешних литераторах -- но до другого разу. Крепко жму Вам руку.

Ваш Ив. Тургенев.

   P. S. Я не франкирую письма; и Вы так же поступайте.
   
   ПСП, с. 27--29, с пропусками; Письма, т. III, с. 41--44.
   1 H. H. Толстой служил в Кавказской армии с 1845 по 1852 г., с 1855 до июля 1858 г.
   2 Намек на впечатления от Парижа во время революции 1848 г. См. очерки Тургенева "Человек в серых очках", "Наши послали!".
   3 Внебрачная дочь Тургенева и белошвейки А. Е. Ивановой -- Полина, воспитывалась в семье П. Виардо.
   4 Очерки Фета "Из-за границы. Путевые впечатления" (С, 1856, No 11; 1857, No 2).
   5 "Очерки гоголевского периода русской литературы" (С, 1855, No 42-, 1856, No 1, 2, 4, 7, 9--12). В пятой статье (No 7) впервые после цензурного запрета было названо имя Белинского,
   6 Дочь M. H. Толстой.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

8(20) декабря 1856. Париж

Париж, 8/20 декабря 1866.

   Милый Толстой, вчера мой добрый гений провел меня мимо почты -- и я вздумал зайти, справиться, нет ли мне писем poste restante,-- хотя, по моему расчету, все мои друзья уже давно должны знать мой парижский адресс -- и нашел Ваше письмо, где Вы мне говорите о моем "Фаусте" 1. Вы легко поймете, как мне было весело его читать. Ваше сочувствие меня искренно и глубоко обрадовало. Да и кроме того, это всего письма веяло чем-то кротким и ясным, какой-то дружелюбной тишиной. Мне остается протянуть Вам руку через "овраг", который уже давно превратился в едва заметную щель, да и о ней упоминать не будем -- она этого не стоит.
   Боюсь я говорить Вам об одном упомянутом Вами об стоятельстве: это вещи нежные -- от слова завянуть могут, пока не созреют,-- а созреют -- так их, пожалуй, и молотом не раздробишь. Дай бог, чтобы все устроилось благополучно и правильно, а Вам это может принести ту душевную оседлость, в которой Вы нуждаетесь -- или нуждались, когда я Вас знал 2. Вы, я вижу, теперь очень сошлись с Дружининым -- и находитесь под его влиянием. Дело хорошее -- только смотрите не объешьтесь и его. Когда я был Ваших лет, на меня действовали только энтузиастические натуры; но Вы другой человек, чем я,-- да, может быть,-- и время теперь настало другое. С нетерпеньем ожидаю присылки "Библиотеки для чтения" -- мне хочется прочесть статью о Белинском,-- хотя, вероятно, она меня порадует мало 3. А что "Современник" в плохих руках -- это несомненно. Панаев начал было писать мне часто, уверял, что не будет действовать "легкомысленно" -- и подчеркивал это слово; а теперь присмирел и молчит, как дитя, которое, сидя за столом, наклало в штаны. Я обо всем написал подробно Некрасову в Рим -- и весьма может статься, что это заставит его вернуться ранее, чем он предполагал 4. Напишите мне, в котором именно No "Современника" появится ваша "Юность" 5, да, кстати, сообщите мне Ваше окончательное впечатление о "Лире", которого вы, вероятно, прочли, хотя бы для-ради Дружинина 6. Очень меня утешает Ваше намерение работать, как Вы говорите, "стиснув зубы". Дело это почтенное -- а я здесь, грешный,-- между нами сказать, ничего не делаю. Только надеюсь кончить в скором времени рассказ для Дружинина 7,-- для "коалиции" 8 (которая действительно не представляет ничего "величественного") -- ничего. Болезнь моя (увы! уже не гастрит, с которым ладить легко, а прозаически несомненная боль в пузыре) -- порядком мне мешает, да и, кроме того, я в этом чужом воздухе разлагаюсь, как мерзлая рыба при оттепели. Я уже слишком стар, чтобы не иметь гнезда, чтобы не сидеть дома. Весной я непременно вернусь в Россию, хотя вместе с отъездом отсюда -- я должен буду проститься с последней мечтой о так называемом счастье, или, говоря яснее -- с мечтой о веселости, происходящей от чувства удовлетворения в жизненном устройстве. Это "яснее" вышло очень длинно и, может быть, не совсем ясно,-- но оно так. Что ж тут прикажете делать!
   Вы мне не пишете о Вашей сестре. Говорят, -- она в Москве -- и очень больна. Пожалуйста, известите меня в подробности об ее положении. Меня ее нездоровье огорчает. Если есть на свете женщина, которая заслуживает быть счастливой,-- так это она; а на такие-то натуры судьба и налегает. Пришлите мне ее адресс в Москве; я хочу написать ей.
   Я познакомился здесь со многими русскими и французами; но симпатичных натур нашел весьма мало. Есть одна княжна Мещерская 9 -- совершенная гетевская Гретхен -- прелесть -- да, к сожалению, по-русски не понимает ни слова. Она родилась и воспитывалась здесь. Не она виновата в этом безобразии,-- но все-таки это неприятно. Не может быть, чтобы не было внутреннего, пока еще тайного противуречия между ее кровью, ее породой -- и ее языком и мыслями -- п это противуречие со временем либо сгладится в пошлость, либо разовьется в страдание. А мила она так, что и описать нельзя.
   Вы видаете Анненкова теперь? Помните, как он Вам не нравился? А теперь Вы, я надеюсь, убедились, что он человек и умный и хороший. Чем больше Вы его будете знать, тем он станет Вам дороже, поверьте мне.
   Ну, прощайте, милый Лев Николаевич -- да пишите мне почаще, а я остаюсь

душевно Вас любящий
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 33--35; Письма, т. III, с. 53--55.
   1 Это письмо Толстого не сохранилось.
   2 По-видимому, речь идет о намерении Толстого жениться на В. В. Арсеньевой.
   3 Статья А. В. Дружинина "Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения" (БдЧ, 1856, No 11, 12). В конце 1856 г. не без влияния Тургенева Толстой начал отходить от эстетических концепций Дружинина и пережил период увлечения идеями Белинского (см.: Эйхенбаум Б. М. Наследие Белинского и Лев Толстой.-- ВЛ., 1961, No 6, с. 124--148).
   4 Речь идет об истории с перепечаткой стихотворений Некрасова в С (см. наст. т., с. 76).
   5 "Юность" (С, 1857, No 1).
   6 Перевод "Короля Лира", сделанный Дружининым (С, 1857, No 12).
   7 "Поездка в Полесье" (БдЧ, 1857, кн. 10).
   8 То есть участников "обязательного соглашения",
   9 Возможно, Е. Н. Мещерская.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

16, 23 декабря 1856 (28 декабря 1856, 4 января 1857). Париж

Париж, 16/28 декабря 1856.

   Получил я, любезный Толстой, Ваше письмо, в котором Вы пеняете мне, что я Вам не отвечаю; но Вы уже с тех пор, вероятно, получили мои два письма -- и убедились, что я у Вас не в долгу.
   Из Ваших слов я почти готов заключить, что Вы раскаиваетесь в заключении союза. Если бы вместо Некрасова союзник наш был Дружинин -- Вы, я думаю, не стали бы раскаиваться. Неудобства, замеченные Вами, поражают и меня,-- но отступать теперь было бы и нечестно и неловко -- даже смешно. Больше всех Вам не по нутру Чернышевский; но тут Вы немного преувеличиваете. Положим, Вам его "фетишизм" 1 противен -- и Вы негодуете на него за выкапывание старины, которую, по-Вашему, не следовало бы трогать; но вспомните, дело идет об имени человека, который всю жизнь был -- не скажу мучеником (Вы громких слов не любите), но тружеником, работником спекулятора 2, который его руками загребал деньги и часто себе приписывал его заслуги (я сам был не раз тому свидетелем); вспомните, что бедный Белинский всю жизнь свою не знал не только счастья или покоя -- но даже самых обыкновенных удовлетворений и удобств; что в него за высказывание тех самых мыслей, которые стали теперь общими местами, со всех сторон бросали грязью, камнями, эпиграммами, доносами; что он смертью избег судьбы, может быть, очень горькой -- и неужели Вы, после всего этого -- находите, что две-три статьи в пользу его, написанные, может быть, несколько дифирамбически,-- уже слишком великая награда, что этого уже сносить нельзя -- что это "тухлые яйца"? Чтобы попять мои чувства насчет этих статей -- я назначаю Вам свидание через 10 лет,-- посмотрю я тогда, весело ли Вам будет, если Вам запретят сказать слово любви о друге Вашей молодости, о человеке, который и радовался, и страдал, и жил в силу своих убеждений... Да только вряд найдется ли в Вашем воспоминании такой человек.
   Прочел я со вниманием статью Дружинина в ноябрьском No "Библиотеки для чтения" 3 -- я знаю, вы все от нее в восторге -- но я откровенно признаюсь, я ожидал гораздо большего. Умно написано и, пожалуй, справедливо,-- но холодно и,-- в сущности -- бесполезно. Например: Дружинин, между прочим, говорит, что если бы тогдашняя критика не была так беспощадно резка в отношении к Марлинскому, он бы мог поправиться и не пропал бы. Что за детское -- или, пожалуй, старческое воззрение!-- Как будто дело шло о том, чтобы уцелел талант Марлинского! Дело шло о ниспровержении целого направления, ложного и пустого, дело шло об разрушении авторитета, мнимой силы и величавости. Пока этот авторитет признавался -- нельзя был ожидать правильного и здравого развития нашей словесности -- и благодаря той статье Белинского о Марлинском -- да еще двум-трем таким же -- о Бенедиктове и других -- мы пошли вперед. Коли бить быка, так обухом, а Вы бы хотели ударить его палкой, да еще гуляровой водой 4 примочить, чтоб не больно было. Но, может быть, Вы находите, что мы вовсе вперед не пошли -- и что это все одна страсть к общим выводам -- и сильным словам. Вас это сердит; но я еще не теряю надежды увидать Вас разочарованным насчет элегантной и джентельменской воздержности, которая, пожалуй, очень у места в "Revue des 2 Mondes" или в "Revue Britannique", но к нам не пристало, как говорится, ни к коже, ни к роже. Кстати, знаете ли Вы, что я целовал имя Марлинского на обертке журнала -- плакал, обнявшись с Грановским, над книжкою стихов Бенедиктова -- и пришел в ужасное негодование, услыхав о дерзости Белинского, поднявшего на них руну? Вы, стало быть, видите, что сказанное им тогда казалось новизною неслыханною. Вы всего этого не застали -- будучи 10-ю годами моложе нас; Вас уже встретил Гоголь -- а Марлинского и tutti quanti {прочих подобных (ит.).} на свете в помине уже не было -- потому Вы и не судья заслугам Белинского.
   Впрочем, довольно об этом. Ваш рассказ в "Библиотеке для чтения" 5 я получу -- а потому не присылайте его -- но статью в "Отечественных записках" 6, пожалуйста, пришлите. Мне это очень нужно -- я желаю следить за каждым Вашим шагом.
   Не забудьте написать мне о здоровье Вашей сестры -- я очень часто о ней думаю. Радуюсь Вашему намеренью выйти в отставку 7. Играйте на здоровье на моем пианино. Я выезжаю отсюда в апреле и в июне непременно буду в России. Пузырь мой все еще беспокоит меня -- но меньше.
   Прощайте, до следующего письма. Это вышло как-то очень полемично. Впрочем, оно окончено 4-го января нов. ст. Поздравляю Вас с Новым русским годом.

Ваш Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 27--29; Письма, т. III, с. 60--62.
   1 Под "фетишизмом" Чернышевского (из статьи Дружинина "Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения") подразумевалось его преклонение перед памятью Белинского.
   2 Спекулятор -- А. А. Краевский.
   3 Первая часть названной выше статьи Дружинина.
   4 Персидское название розовой воды.
   5 Рассказ Толстого "Встреча в отряде с московским знакомым. Из кавказских записок князя Нехлюдова" (первоначальное заглавие "Разжалованный" не было пропущено цензурой) (БдЧ, 1856, No 12).
   6 Рассказ "Утро помещика" (ОЗ, 1856, Ао 12).
   7 Прежде чем получить свидетельство об отставке (28 декабря 1856 г.). Толстой дважды подавал прошение (30 сентября и 19 октября).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

3(13) января 1857. Париж

Париж. 3/15 января 1857.

   Милый Толстой, Не знаю, много ли радуют Вас мои письма, но Ваши меня утешают. В Вас, очевидно, происходит перемена -- весьма хорошая. (Извините меня, что я Вас как будто по головке глажу: я <на> целых десять лет старше Вас -- да и вообще чувствую, что становлюсь дядькой и болтуном.) Вы утихаете, светлеете, и -- главное -- Вы становитесь свободны, свободны от собственных воззрений и предубеждений. Глядеть налево так же приятно, как направо -- ничего клином не сошлось -- везде "перспективы" (это слово Боткин у меня украл) -- стоит только глаза раскрыть. Дай бог, чтобы Ваш кругозор с каждым днем расширялся! Системами дорожат только те, которым вся правда в руки не дается, которые хотят ее за хвост поймать; система -- точно хвост правды -- но правда как ящерица: оставит хвост в руке -- а сама убежит: она знает, что у ней в скором времени другой вырастет. Это сравнение несколько смело -- но дело в том, что Ваши письма меня утешают. Это несомненно.
   Я получил от Вашей сестры очень милое и довольно длинное письмо. Оно меня очень обрадовало; я искренно к ней привязан -- и известие о ее болезни меня сильно опечалило. Ей тоже понравился мой "Фауст". Странная судьба этой вещи! Иным она совсем но по вкусу -- между прочим, и к крайнему моему сожалению -- и г-же Виардо. Кстати, что за нелепые слухи распространяются у вас! Муж ее здоров как нельзя лучше, и я столь же далек от свадьбы -- сколь, например,-- Вы. Но я люблю ее больше, чем когда-либо, и больше, чем кого-нибудь на свете. Это верно.
   Ваше "Детство и отрочество" производит фурор между здешними русскими дамами; присланный мне экземпляр 1 читается нарасхват -- и уже я должен был обещать некоторым, что непременно Вас познакомлю с ними -- требуют от меня Ваших автографов -- словом -- Вы в моде -- пуще кринолина. Сообщаю Вам это, потому, что ни говори -- есть там где-то в сердце пупырушек, который такие похвалы (да и всякие) приятно щекочут. И пусть щекочут -- на здоровье!
   Из писем, полученных мною из Петербурга, я могу заключить, что у Вас довольно сильно зашевелилась литературная -- да и всякая другая жизнь. Иногда меня разбирает досада, почему я не нахожусь в это время со всеми вами -- и даже кажется ("человек самолюбив!"), что я мог бы быть полезен. Но выехать отсюда раньше апреля я и думать не могу -- и потому отлагаю все подобные мечты до будущей зимы. А будущей зимой Вас, пожалуй, не будет. Вы мне пишете, что даже нынешнюю зиму в Петербурге не доживете. Что у Вас за мысль ехать на Кавказ? Скорее брата Вашего надобно оттуда вытащить.
   Не забудьте мне прислать все Ваше, что явится не в "Современнике".
   Знакомство Ваше с Шекспиром -- или, говоря правильнее -- приближение Ваше к нему -- меня радует 2. Он как Природа; иногда ведь какую она имеет мерзкую физиономию (вспомните хоть какой-нибудь нага степной октябрьский, слезливый, слизистый день) -- но даже и тогда в ней есть необходимость, правда -- и -- (приготовьтесь: у Вас волоса встанут дыбом) -- целесообразность. Познакомьтесь-ка также с "Гамлетом", с "Юлием Цезарем", с "Кориоланом", с "Генрихом IV", с "Макбетом" и "Отелло". Не позволяйте внешним несообразностям отталкивать Вас; проникните в середину, в сердцевину творения -- и удивитесь гармонии и глубокой истине этого великого духа. Вижу отсюда, как Вы улыбаетесь, читая эти строки; но подумайте, что, может быть, Тургенев и прав. Чем черт не шутит!
   Я не говорю Вам о здешних моих знакомствах; встретил я только одну милую девушку -- и та русская; одного очень умного человека -- и тот жид. Французики мне не по сердцу; они, может быть, отличные солдаты и администраторы -- но у всех у них в голове только один переулочек, по которому шныряют все те же, раз навсегда принятые мысли. Все не ихнее им кажется дико -- и глупо. "Ah! le lecteur Franèais ne saurait admettre cela!" {"Ах! французский читатель не мог бы этого допустить!" (фр.).}. Сказавши эти слова, француз даже не может представить себе, что Вы что-нибудь возразите. Бог с ними!
   Ну прощайте, милый Толстой. Разрастайтесь в ширину, как Вы до сих пор в глубину росли -- а мы со временем будем сидеть под Вашей тенью -- да и похваливать ее красоту и прохладу.

Ваш Ив. Тургенев.

   ГМ, 1915, No 5, с. 209--211 (по копии, с неточностями и искажениями); Письма, т. III, с. 75--77.
   1 Отдельное издание "Детства и отрочества" (СПб., 1856).
   2 См. письмо Дружинина Тургеневу от 26 декабря 1856 г./ 7 января 1857 г. 29 января 1856 г. Дружинин писал в дневнике: "Вечером я и Тургенев сидели у Толстого, вразумляя его насчет Шекспира" (ЦГАЛИ).
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

28 марта (9 апреля) 1857. Женева

   Хоть несколько слов, да напишу Вам, дорогой Иван Сергеич, потому что ужасно много думал о Вас всю дорогу. Вчера вечером, в 8 часов, когда я после поганой железной дороги пересел в дилижанс на открытое место и увидал дорогу, лунную ночь, все эти звуки и духи дорожные, всю мою тоску и болезнь как рукой сняло, или, скорей, превратило в эту тихую, трогательную радость, которую вы знаете. Отлично я сделал, что уехал из этого содома. Ради бога, уезжайте куда-нибудь и Вы, но только не по железной дороге. Железная дорога к путешествию то, что бардель к любви -- так же удобно, но так же нечеловечески машинально и убийственно однообразно. Недаром я поехал, и по лбу кто-то мне черту провел (заметьте, выехал я 28 нашего стиля). Целую чудную весеннюю лунную ночь я провел один, на банкете дилижанса, по Швейцарии, и, приехав в Женеву, не застал Толстых 1, а целый вечер сидел один в нумере, смотрел на лунную ночь, на озеро, потом машинально открыл книгу, и эта книга Евангелие, которое здесь кладут во все номера Société Biblique {Библейское общество (фр.).}. Ну и я чувствую, что я ужасно счастлив до слез, и с радостью чувствую, что в таком расположении беспрестанно думаю о Вас и желаю Вам такого же, еще лучшего счастья. Я прожил 1 1/2 месяца в содоме, и у меня на душе уж много наросло грязи, и две девки, и гильотина 2, и праздность, и пошлость; Вы безнравственный человек, хотя и нравственнее меня живете, но и у Вас в 6 месяцев много, много чего наросло несообразного с Вашей душой; право, проезжайтесь в дилижансе, или походите ночку в деревне, выплачьте смело все слезы, которые сидят там, и посмотрите, как легче станет, как хорошо станет. Узнайте, пожалуйста, в каких отношениях находится Орлов с княжной Львовой 3. Мне показалось, что наше желание сбывается. Вы правы, что Орлов будет хороший муж, но ежели этого вовсе нет, скажите откровенно, может ли случиться, чтобы такая девушка, как она, полюбила меня, то есть под этим я разумею только то, что ей бы не противно и не смешно бы было думать, что я желаю жениться на ней. Я так уверен в невозможности такой странности, что смешно писать. А ежели бы я только верил в эту возможность, я бы Вам доказал, что я тоже могу любить. Вы улыбаетесь иронически, безнадежно, печально. По-своему -- но могу, это я чувствую. Прощайте, любезный друг, но пожалуйста, не старайтесь того, что я пишу теперь, подводить под общее составленное Вами понятие о моей персоне. Тем-то и хорош человек, что иногда никак не ожидаешь того, что от него бывает, и старая кляча, иногда, закусит удила и понесет и припердывает, так и мой теперешний дух есть неожиданное и странное, но искреннее припердывание.

Ваш гр. Л. Толстой.

   Толстой, ПСС, т. 60, с. 169--170.
   1 Своих родственниц, А. А. и Е. А. Толстых.
   ? 25 марта (6 апреля) 1857 г. Толстой был в Париже свидетелем казни на гильотине.
   3 Н. А. Орлов и А. В. Львова -- о последней Толстой в дневнике писал с симпатией. Брак Орлова и Львовой не состоялся.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

25 ноября (7 декабря) 1857. Рим

Рим. 28-го ноября/7-го декабря 1857.

   Милый Толстой, четвертого дня принес мне Боткин Ваше письмо; говорю Вам спасибо и отвечаю. (Кстати, большого Вашего письма в Fécamp я не получал -- я в Фекане вовсе не был; впрочем, я написал туда, чтобы мне его выслали, если оно не затерялось.) Причина приезда моего в Рим -- вместо возвращения в Россию -- очень проста, хотя, в сущности, причина эта имеет три корня, а может быть, и четыре. 1) Я побоялся возвратиться в Россию на зиму; 2) Мне не хотелось приехать с пустыми руками, а в Риме я надеялся поработать и не обманулся; 3) Мысль увидать Италию вместе с Боткиным мне поправилась; 4) весною, возвращаясь в Россию -- я еще раз увижу близких мне людей. Кажется, все здесь мне было бы очень и очень хорошо, если б проклятая болезнь не принялась опять грызть меня; боюсь я, она отсюда меня выживет.-- Разъезжая с Боткиным по окрестностям, по развалинам, под этим "благосклонным" небом 1, мы беспрестанно вспоминаем о Вас. Нам было бы хорошо от Вашего присутствия -- а Вам, я думаю, Рим и понравился бы, и принес много пользы. Вы бы наверное здесь славно работали; даже я стряхнул здесь свою лень и написал повесть 2, которая на днях отправляется в Петербург. Я ее прочел Боткину: он дал мне дельные советы, которыми я воспользовался.
   Как-то Вы поживаете в Москве? С Вашей сестрой жить очень легко -- но Вы не умеете жить легко. Вы хотите во всем полноту и ясность -- и хотите все это тотчас. Вы беспрестанно щупаете пульс своим отношениям с людьми и собственным ощущениям: все это мешает гладкому и легкому течению дня. Мне сдается, что Вам в Москве будет скучно, и Вы будете вдруг метаться из стороны в сторону; а Вам бы теперь надобно спокойно и вкусно работать. Я не хочу верить, чтобы нынешнее юридическое направление литературы Вас сбило с толку; я на днях прочел щедринского "Жениха" 3 -- и представить не могу, чтобы можно было придавать какое-либо значение таким грубым штукам; оно, может быть, полезно, но позволить этому хотя на волос возыметь влияния на собственную деятельность -- непростительно; идите своей дорогой -- и пишите, только, разумеется, не Люцернскую морально-политическую проповедь 4. Боткин мне очень хвалил начало Вашего Кавказского романа 5. Вы пишете, что очень довольны, что не послушались моего совета -- не сделались только литератором. Не спорю, может быть, Вы и правы, только я, грешный человек, как ни ломаю себе голову, никак не могу придумать, что же Вы такое, если не литератор: офицер? помещик? философ? основатель нового религиозного учения? чиновник? делец? Пожалуйста, выведите меня из затруднения и скажите, какое из этих предположений справедливо.
   Я шучу -- а в самом деле мне бы ужасно хотелось, чтобы Вы поплыли наконец на полных парусах. С каким бы удовольствием сидел я бы теперь между Вашей сестрой и Вами и спорил бы с Вами до упаду, но весело и дружелюбно, между тем как брат Ваш Николай тут же бы присутствовал и вмешивал бы изредка в наши речи свое умное слово! Пожалуйста, поклонитесь ему от меня и известите, не пишет ли он чего-нибудь: в его записках были восхитительно поэтические страницы 6. Видаете Вы Аксаковых и как Вы с ними? Я на днях напишу Сергею Тимофеевичу; мне хочется возобновить переписку с ним.
   До меня уже не впервые доходят слухи, что дядя мой 7 не так управляет моим именьем, как бы следовало. Что ж мне было делать? Сам я не умел с этим сладить -- сделал все, что мог, то есть назначил себе небольшую сумму на годовой прожиток, 3600 рублей серебром. Зато я решился посвятить весь будущий год на окончательную разделку с крестьянами; хоть все им отдам, а перестану быть "барином". На это я совершенно твердо решился -- и из деревни не выеду, пока всего не кончу.
   Боткин здесь стал молодцом. Нога не болит, дух бодр и свеж. Из остальных русских один художник Иванов человек замечательный и умный; другие наши художники -- дурачки, зараженные брюлловщиной 8 -- и бездарные, то есть не то, что бездарные, все они со средствами -- да ничего из этих средств сделать не умеют. Живут с девками, бранят Рафаэля -- и только. Русского художества еще нет.
   Погода стоит удивительная. Розы цветут,-- да меня это мало радует... Я убеждаюсь, что здешний климат мне не по шерсти. А жаль будет выехать.
   Напишите мне в Рим, poste restante. Поклонитесь всем московским приятелям (это будет нетрудно -- их у меня очень немного), пожмите руку Вашей сестры. Я не франкирую письма, чтобы оно верней дошло -- и Вы не франкируйте.
   Будьте здоровы и работайте.

Любящий Вас Ив. Тургенев.

   P.S. Пришлите Ваш адресс.
   
   Толстой и Тургенев, с. 39--41; Письма, т. III, с. 169--171. В датировке исправляется неточность исчисления ст. стиля, т. к. письмо написано за границей.
   1 Перефразированная строка из стихотворения Тютчева "Итальянская Villa" (1837).
   2 "Ася".
   3 "Жених. Картины провинциальных нравов" (С, 1857, No 10). Под "юридическим" направлением Тургенев подразумевал социально-обличительную и сатирическую литературу.
   4 Рассказ Толстого "Из записок кн. Д. Нехлюдова (Люцерн. 8 июля" (С, 1857, No 9).
   5 "Казаки".
   6 Очерк Н. Н. Толстого "Охота на Кавказе".
   7 H. H. Тургенев.
   8 Тургенев отрицательно оценивал живопись Брюллова, относя ее к "ложновеличавой школе" (см.: "Воспоминания о Белинском").
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

17 (29) января 1858. Рим.

Рим, 17/29 янв. 1858.

   Спасибо за Ваше письмо, милый Толстой. Вы совершенно правы, предполагая, что известия из России заставят меня вернуться; 1 но я думаю, раньше мая месяца приезжать в деревню не для чего. Зато, приехавши, я уже не выеду оттуда, пока не приведу дел моих в некоторую ясность. Не стану Вам говорить, как сильно все это на меня действует -- этого на бумаге высказать нельзя. Давно ожиданное сбывается -- и я счастлив, что дожил до этого времени.
   Вот мой план: я выезжаю отсюда через три недели, еду на несколько дней в Неаполь, возвращаюсь сюда к концу февраля -- остаюсь здесь еще дней пять или шесть (если б Вы вздумали написать мне, Ваше письмо меня бы еще здесь застало) -- потом через Флоренцию, Венецию и Женеву еду в Париж и Лондон,-- на все это путешествие назначается 6 недель -- так что в апреле или мае я, если буду жив и здоров, уже в России. В Петербурге и в Москве я пробуду недолго; мне хочется поскорей в деревню.
   Не буду говорить Вам о том вопросе, который Вам, вероятно, уже уши прожужжал; но уверяю Вас, он занимает нас здесь чуть ли не больше, чем всех вас, находящихся на месте; каждое известие принимается с жадностью, толкам и спорам нет конца. Я также написал мемориал, послал его (это между нами; дело идет об основании журнала, исключительно посвященного разработке крестьянского вопроса); 2 словом, все мы завертелись, как белка в колесе. Я послал письмо к нашему предводителю... Но обо всем этом мы будем еще иметь время толковать, живя, как я надеюсь, невдали друг от друга и часто посещая друг друга в течение лета. А странное будет это лето!
   Лучше поговорю с Вами о Вас самих. Вы были бы правы, если б, предлагая Вам быть только литератором,-- я ограничил значение литератора одним лирическим щебетаньем; но в наше время не до птиц, распевающих на ветке. Я хотел только сказать, что всякому человеку следует, не переставая быть человеком, быть специалистом; специализм исключает дилетантизм (извините все эти "измы"),-- а дилетантом быть -- значит быть бессильным. До сих пор в том, что Вы делали,-- все еще виден дилетант, необычайно даровитый, но дилетант; мне бы хотелось видеть Вас за станком, с засученными рукавами и с рабочим фартуком. Мне странно, однако, почему Некрасов забраковал "Музыканта";3 что в нем ему не понравилось, сам ли музыкант, возящееся ли с собою лицо? Боткин заметил, что в лице самого музыканта недостает той привлекательной прелести, которая неразлучна с художественной силой в человеке; может быть, он прав; и для того, чтобы читатель почувствовал часть очарованья, производимого музыкантом своими звуками -- нужно было автору не ограничиться одним высказыванием этого очарования. Тот же Боткин сообщил мне о Вашем намерении затеять с Фетом журнал, посвященный исключительно художеству -- не в pendant ли Вашему исключительно военному журналу? 4 Подождите затевать это дело до нашего возвращения; потолковавши хорошенько, может быть, мы и смастерим что-нибудь -- ибо я понимаю, какие побуждения лежат в основании такого прожекта. Желаю Вам найти, что Вы ищете в московском обществе; что же касается до Вашего семейного кружка, то в нем должно быть хорошо -- и очень хорошо; поверьте в этом человеку, которому сбоку видней. Я здесь познакомился с Ростовцевым Николаем Яковлевичем, он Вас помнит и любит -- и сам он прекраснейший человек.
   Следует теперь сказать Вам что-нибудь о себе -- хотя, признаться, предмет этот даже для меня мало интересен. Здесь мне было лучше, чем где бы то ни было за границей; но мне совсем не следовало выезжать за границу. Я здесь кое-что сделал; что из этого вышло, Вы можете судить сами; Вы, вероятно, уже прочли повесть, помещенную в "Современнике" 5. Если вздумается, напишите мне Ваше мнение; Вы знаете, что я им очень дорожу.
   Кстати, получили ли Вы что-нибудь по пресловутому обязательному соглашению? То есть произошло ли деление дивидендов или, по причине глубокой и скорбной бедности "Современника",-- все это было отложено до следующего раза? Видаетесь ли Вы с "Русским вестником" и с "Атенеем"?
   Здесь я часто говорю об Вас с Черкасским и с двумя Бакуниными (одного Вы знавали в Севастополе) 6. У Бакуниных очень темно в голове.
   До свидания; будьте здоровы.-- Поклонитесь Фету и его жене. Аксаковым я на днях нависал.-- Поклонитесь Вашей сестре и брату Николаю Николаевичу.

Ваш
Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 43--45; Письма, т. III, с. 187--189.
   1 Вопрос о подготовке крестьянской реформы.
   2 Написанная Тургеневым в Риме 9(21) января 1858 г. записка об издании журнала "Хозяйственный указатель". Издание журнала было поддержано в правительственных кругах.
   3 Одно из первоначальных названой повести "Альберт", опубликованной после значительной переработки (С, 1858, No 8).
   4 Замысел журнала, посвященного "исключительно художеству", не осуществился. Журнал "Военный листок", задуманный Толстым во время Крымской, войны, также не издавался.
   5 "Ася".
   6 Александр Александрович и Алексей Александрович Бакунины.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

27 марта (8 апреля) 1858. Вена

Вена. 8-го апреля нов. ст. 1858.

   Любезный Толстой. Давно я не писал Вам -- я у Вас в долгу,-- но часто думал о Вас и вот теперь, приехавши в Вену, беру перо и хочу немножко поболтать с Вами. И полагаю, Вы знаете, что я скоро возвращаюсь в Россию, по всяком случае, не позже конца мая. Где-то мы увидимся с Вами? Досюда дошли слухи, будто Вы собираетесь за границу, но мне, при сильном желании видеть Вас летом -- то есть не просто видеть, а видаться с Вами часто -- не хочется верить этим слухам. Говорили же в Риме, что Им женитесь! Не знаю наверное, где Вы, посылаю Вам это письмо через Колбасина.
   Что Вам сказать о себе? Мое здоровье все так же дурно -- и я нахожусь в Вене для консультации с известным здешним доктором. Много мне повредила моя болезнь -- лучшие дни были ею отравлены,-- а все-таки я вынес великое впечатление из Италии, которую в этот раз больше узнал, чем прежде. Я доволен зимою, прожитою в Риме. Несколько хороших семян запало в душу,-- взойдут ли они -- это господь знает.
   Я знаю, Вы недовольны моей последней повестью;1 и не Вы одни, многие из моих хороших приятелей ее не хвалят; 2 я убежден, что все вы правы; а между тем я писал ее очень горячо, чуть не со слезами -- стало быть, никто не может знать, что такое он делает. Если б мне сказали, что "Ася" вышла отличная вещь -- я бы удивился -- зная, в каком душевном расстройстве я находился, когда я писал ее, но я бы поверил; а теперь я верю и даже как будто вижу, что она неудачна и плоха. Как ни вертись, если нет большого, здравого таланта, всякий раз выходит лотерея.
   Итак, наше "обязательное соглашение" рухнуло!:| Этого следовало ожидать. Я очень доволен этим оборотом дела. Словно на волю отпустили, хотя на что она, эта воля? Некрасов, говорят, отказал Вам поместить "Погибшего"; 4 теперь, слышно, Вы его переделали, а другие Ваши работы подвигаются?
   Известите меня, что делает Дружинин? Говорили, что он очень плох. Потом прошел слух, что ему стало лучше. Напишите слова два о нем, о Писемском; Анненкова я надеюсь сам скоро увидать; я получил от него письмо из Берлина -- и зову его сюда.
   Боткин показал мне Ваше письмо, где Вы с таким жаром говорите о намерении основать чисто художественный журнал в Москве. Политическая возня Вам противна; точно, дело грязное, пыльное, пошлое; да ведь и на улицах грязь и пыль -- а без городов нельзя же. Кстати, о Боткине: я провел с ним целую зиму: он умнейший человек, весь отстоялся и просветлел, как отличное вино,-- но его старческое, всестороннее обращение к наслаждению -- подчас бывает неприятно. У него точно несколько ртов, кроме телесного: эстетический, философский и т. д.-- и он всеми ими чавкает. Но он бесценный товарищ и советчик.
   Эх, любезный Толстой, если б Вы знали, как мне тяжело и грустно! Берите пример с меня: не дайте проскользнуть жизни между пальцев -- и сохрани Вас бог испытать следующего рода ощущение: жизнь прошла -- и в то же самое время Вы чувствуете, что она не начиналась,-- и впереди у Вас неопределенность молодости со всей бесплодной пустотой старости. Как Вам поступить, чтобы не попасть в такую беду -- не знаю; да, может быть, Вам вовсе не суждено попасть в эту беду. Примите, по крайней мере, мое искреннее желание правильного счастья и правильной жизни. Это Вам желает человек, глубоко -- и заслуженно -- несчастный.
   Известите меня, что делает Ваша сестра и брат Ваш Николай? Где они проведут лето? Дружески кланяюсь им обоим. Аксаковым я писал еще из Рима. До свиданья, будьте здоровы и веселы.

Ваш
Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 48--50; Письма, т. III, с. 209--211.
   1 По мнению Толстого, "Ася" самая слабая вещь из того, что он (Тургенев) написал" (Толстой, ПСС, т. 60, с. 252).
   2 Неодобрительные высказывания о повести принадлежали Фету и Боткину.
   3 Обращение редакции С от 10 февраля ст. ст. 1858 г. за подписью Некрасова и Панаева о прекращении действия "обязательного соглашения" (см. Некрасов, ПСС, т. XII, с. 72--74).
   4 Одно из первоначальных названий повести "Альберт",
   5 Переписка Тургенева, т. 2 129
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

11 (23) февраля 1859. Петербург

С. П. бург, 11-го февраля 59.

   Получил я Ваше любезное письмо, Лев Николаевич, с географическими рисунками и очень верными, хотя смутно выраженными мыслями. Это письмо возбудило во мне желание видеть Вас, как Вы говорите, едящего у меня за столом толстые пирожки под задумчивым взором Захара. Право, приезжайте; побеседуем, поспорим (без этого нельзя), Вы увидите новые лица, послушаете хорошую музыку -- и потом, с свежей головой и успокоившимися нервами, вернетесь к своему роману 1, в котором Вы, по выражению Фета, все опять ломаете. Хотел бы я послушать его -- и сказать Вам мое мнение. "Три смерти"2 -- здесь вообще понравились -- но конец находят странным и даже не совсем понимают связь его с двумя предыдущими смертями, а те, которые понимают,-- недовольны. Графиню Толстую 3 я видел раза два, но я ей не передам того, что Вы мне пишете: это что-то странно. Она очень хорошая и умная женщина; водиться с нею, должно быть, очень "здраво" для души; но в ней есть какая-то резкая оконченность убеждений, слов и движений даже, которая меня слегка смущает. Я тут нашел двух-трех женщин, которые мне больше по сердцу4.
   Приезжайте-ка с Боткиным -- а я потом провожу вас обоих в Москву -- и поживу в ней с недельку.
   Поклонитесь всем Вашим и Марье Николаевне, которой жму руку. Детей целую.

Ваш
Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 53; Письма, т. III, с. 270--271.
   1 "Семейное счастье".
   2 Рассказ Толстого "Три смерти" (БдЧ, 1859, No 1).
   3 А. А. Толстая, двоюродная тетка Толстого.
   4 По-видимому, Е. Е. Ламберт, В. Я. Карташевская, М. А. Маркович.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

10 (22) марта 1861. Париж

Париж. 22-го марта 1861.

   Скажу Вам без обиняков, любезный Толстой, что Ваше письмо меня очень обрадовало, в нем выразилось окончание тех если не неприязненных, то, по крайней мере, холодных отношений, которые существовали между нами. Наша последняя встреча в Париже уже указывала на это 1 -- и я писал даже об этом вчера Вашей сестре; но то, что мы оба сознавали каждый про себя, теперь высказалось -- и прошедшим недоразумениям конец. Я уверен, что мы встретимся в России хорошими приятелями и останемся таковыми, покуда бог продлит жизни. Портить ее (жизнь, то есть) позволительно только мальчикам, а мы с Вами уже не молоденькие. Еще раз благодарю Вас за мысль написать мне это письмо, которое разом и навсегда вправило бывший вывих.
   Давно ожидаемые, и все-таки внезапные, известия из России 2 еще сильнее возбудили во мне желание вернуться домой.
   Никакой вероятности устроить в скором времени свадьбу моей дочери нет -- и потому я уезжаю отсюда через 5 недель с тем, чтобы вернуться к осени -- и все это время, то есть весну и лето, проведу в деревне для приведения в окончательный порядок моих отношений с крестьянами. Я очень рад, что уже в прошлом году уговорил дядю устроить ферму в Спасском, а остальные именья посадить на оброк; теперь трудностей будет меньше. Мысль о предстоящей поездке и о пребывании в России меня занимает почти постоянно; я уже вижу -- духовным оком -- себя с Фетом, Борисовым, а с нынешнего дня и с Вами, в наших полях и рощах и деревянных домиках; представляется мне охота и пр. и пр. Одно горе: не будет с нами Вашего доброго и незабвенного брата Николая!3
   Напишите, когда Вы думаете приехать в Ясную Поляну; Вы, кажется, хотели останавливаться на дороге -- да и сверх того, фраза: "я жду денег в Брюсселе" -- имеет весьма неопределенный смысл. Я надеюсь к началу мая быть в Спасском 4.
   Вам англичане не понравились... я это несколько ожидал. Мне кажется, Вы не имели времени или случая пробраться до той сердечной струи, которая бьет, например, во многих лицах диккенсовских романов и которая течет довольно глубоко вообще в народной почве и в каждом отдельном англичанине. Не должно забывать, что они столь же робки, сколь надменны, и не умеют ни высказываться, ни выказываться. А Герцен, точно, очень стар, бедный! В Огареве есть какая-то московская закваска, которая мне не совсем по нутру, хотя я знаю его за отличного и мягкосердечного человека.
   Скажу Вам два слова о здешних русских: Боткина здоровье поправляется очень медлительно; он впал в какую-то мягкую дряблость и ласковость манер; но ум его по-прежнему жив, и тонок, и капризен. Чечерин по-прежнему обозревает весь парижский мир; Долгоруков -- но об этом лучше не говорить.
   Жаль, что Вы не услышали ни "Орфея" (которого теперь опять дают), ни отрывков из "Альсесты" в консерватории 5.
   Жму Вам крепко руку и говорю до свидания.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургеневу с. 55--56; Письма, т. IV, с. 209--210.
   1 Первую половину февраля 1861 г. Толстой жил в Париже, где часто встречался с Тургеневым, В письме к брату Сергею от 12 (24) марта он писал: "С Тургеневым я, к удовольствию моему, кажется, сошелся, и эти мальчики в глазах перестали бегать" (Толстой, ПСС, т. 60, с. 372).
   2 Издание манифеста об отмене крепостного права.
   3 Н. Н. Толстой умер в Гиере 20 сентября 1860 г.
   4 Тургенев приехал в Спасское 9 (21) мая 1861 г.
   5 "Орфей" (1762) и "Альцеста" (1767) -- оперы К. Глюка; партию Орфея исполняла П. Виардо.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

14 (26) марта 1861. Париж

Париж.
14 (26) марта 1861 1.

   Милый Лев Николаевич, хочу отозваться двумя словами на Ваше дружеское письмо -- пека Вы еще не уехали из Брюсселя 1. В особенности меня порадовало известие, что Вы возвращаетесь к искусству: каждый человек так создан, что ему одно дело приходится делать; специальность есть признак всякого живого организма,-- а Ваша специальность все-таки искусство,-- это, разумеется, не исключает возможности заниматься и педагогией, особенно в том первобытном виде, какой и возможен и нужен у нас на Руси 2.
   Читать я Вам мое произведение 3 -- прочту, разумеется, но едва ли скоро. В Париже не работается, и вся штука застряла на половине. Но я надеюсь на деревню, на деревенскую тишину -- и скуку, которая вериее всего приводит к труду нашего брата, удоборассеиваемого и непостоянного славянина.
   Припадки "проницательности взгляда" -- и т. д. большой беды не представляют: доведение себя одиноким размышлением или, лучше сказать, уединенными впечатлениями до чувства ненависти -- несколько важнее; но и то и другое -- еще признаки молодости, которая исчезла во мне и начинает исчезать в Вас. Если бы с молодостью уходило одно хорошее -- то остальные возрасты человеческой жизни показались бы до того невыносимы, что всякий индивидуум перерезывал бы себе горло на 32 году. Много дрязг плавает в шумных волнах молодости -- и уплывает с ними: а все-таки лучше этих волн нет ничего.
   Вот Вы и "Фауста" полюбили -- и Гомера; авось дойдет очередь до Шекспира.
   Я от Фета получил письмо из деревни; он, к сожалению, слишком много толкует о несносном деле моего издания 4, но ждет и зовет нас. Спасское, как находящееся на полдороге, представляет удобный пункт для соединения.
   Будьте здоровы; жму Вам дружески руку и желаю счастливого пути.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 58--59; Письма, т. IV, с. 216--217.
   1 Толстой жил в Брюсселе о 5 (17) марта по 27 марта (8 апреля) 1861 г.
   2 В это время Толстой работал над "Казаками" и романом "Декабристы"; интересовался вопросами педагогики, посещал в Брюсселе школы.
   3 "Отцы и дети".
   4 "Сочинения И. С. Тургенева" в 4-х томах, издаваемые в 1860-- 1861 гг. в Москве Н. А. Основским.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

8 (20 мая) 1861. Тула

Тула. Понедельник 8 мая, 1 час ночи.

   Любезнейший Лев Николаевич! Меня очень долго задержали в Петербурге и в Москве, а главное, так мешкотно везли, что я едва ли поспею завтра к именинному обеду дяди. И потому я, к крайнему моему сожалению, к Вам заехать не могу; но мне бы весьма хотелось повидаться и потолковать с Вами. А посему будьте так добры и приезжайте в Спасское, где Вы, по всей вероятности, застанете Фета и Борисова, да привезите с собой на всякий случай болотные сапоги: мы, может быть, съездим втроем на весеннюю охоту 1. Привозите также непременно Вашу повесть 2. Говорю -- итак, до свидания и крепко жму руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 62; Письма, т. IV, с. 234.
   1 Этот план не осуществился. Толстой приехал в Спасское лишь 24 мая ст. ст. 1861 г.
   2 Повесть "Поликушка".
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

27 мая (8 июня) 1861. Новоселки

   Надеюсь, что Ваша совесть Вам уже сказала, как Вы не правы передо мной 1, особенно в глазах Фета и его жены. Поэтому напишите мне такое письмо, которое бы я мог послать Фетам. Ежели же Вы находите, что требование мое несправедливо, то известите меня. Я буду ждать в Богуслове 2.

Л. Толстой.

   Толстой, ПСС, т. 60, с. 391--393.
   1 Письмо написано в день ссоры Тургенева с Толстым в имении Фета Степановке. Поводом явилось резкое замечание Толстого в связи с рассказом Тургенева о том, как гувернантка приучает его дочь к благотворительности (см.: Гусев H. H. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографпи с 1855 по 1869 г. М., 1957, с. 438--445). После ссоры Тургенев уехал в Спасское, Толстой в имение И. П. Борисова Новоселки.
   2 Станция на пути между имением Толстого Николо-Вяземским и Спасским.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

27 мая (8 июня) 1861. Спасское

   Милостивый государь, Лев Николаевич! В ответ на Ваше письмо я могу повторить только то, что я сам почел своей обязанностью объявить Вам у Фета: увлеченный чувством невольной неприязни, в причины которой теперь входить не место, я оскорбил Вас безо всякого положительного повода с Вашей стороны и попросил у Вас извинения. Это же самое я готов повторить теперь письменно -- и вторично прошу у Вас извинения. Происшедшее сегодня поутру доказало ясно, что всякие попытки сближения между такими противуположными натурами, каковы Ваша и моя,-- не могут повести ни к чему хорошему; а потому я тем охотнее исполняю мой долг перед Вами, что настоящее письмо есть, вероятно, последнее проявление каких бы то ни было отношений между нами. От души желаю, чтоб оно Вас удовлетворило -- и заранее объявляю свое согласие на всякое употребление, которое Вам заблагорассудится сделать из него 1.
   С совершенным уважением, имею честь остаться, милостивый государь! Ваш покорнейший слуга

Ив. Тургенев.

   С. Спасское.
   27-го мая 1861.
   10 1/2 ч. ночи.
   
   Иван Петрович сейчас привез мне мое письмо, которое мой человек по глупости отправил в Новоселки, вместо того чтобы отослать его в Богослов.
   Покорнейше прошу Вас извинить эту невольную неприятную оплошность. Надеюсь, что мой посланный застанет Вас еще в Богослове.
   
   РО, 1890, No 1, с. 69-70; Письма, т. IV, с. 247-248.
   1 Это письмо Тургенева Толстой отправил Фету: "Вот его ответ, которым я удовлетворился, ответив только, что причины, по которым я извиняю его, не противоположности натур, а такие, которые он сам может понять" (Толстой, ПСС, т. 60, с. 393). Ответное письмо Толстого неизвестно.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

28 мая (9 июня) 1861. Спасское

   Ваш человек говорит, что Вы желаете получить ответ на Ваше письмо; но я не вижу, что бы я мог прибавить к тому, что я написал 1.
   Разве то, что я признаю совершенно за Вами право потребовать от меня удовлетворения вооруженною рукой: Вы предпочли удовольствоваться высказанным п повторенным моим извинением -- это было в Вашей воле. Скажу без фразы, что охотно бы выдержал Ваш огонь, чтоб тем загладить мое действительно безумное слово. То, что я его высказал, так далеко от привычек всей моей жизни, что я могу приписать это ничему иному, как раздражению, вызванному крайним и постоянным антагонизмом наших воззрений. Это не извинение, я хочу сказать -- не оправдание, а объяснение. И потому расставаясь с Вами навсегда,-- подобные происшествия неизгладимы и невозвратимы,-- считаю долгом повторить еще раз, что в этом деле правы были Вы, а виноват я. Прибавляю, что тут вопрос не в храбрости -- которую я хочу или не хочу показывать -- а в признании за Вами -- как права привести меня на поединок, разумеется, в принятых формах (с секундантами), так и права меня извинить. Вы избрали, что Вам было угодно, и мне остается покориться Вашему решению 2.
   Снова прошу Вас принять уверение в моем совершенном уважении.

Ив. Тургенев.

   РО, 1890, No 1, с. 71; Письма, т. IV, с. 248--249.
   1 Новое письмо Толстого к Тургеневу неизвестно. 28 мая ст. ст. Толстой писал Фету: "Кроме того, по промедлению, я послал другое письмо довольно жестокое, с вызовом, на которое еще не получил ответа, но ежели и получу, то не распечатав возвращу назад. Итак, вот конец грустной истории, которая ежели перейдет порог вашего дома, то пусть перейдет и с этим дополнением" (Толстой, ПСС, т. 60, с. 393-394).
   2 Дуэль между Толстым и Тургеневым не состоялась. "Кое-как дело уладилось, но мы теперь раззнакомились навсегда",-- писал Тургенев Е. Е. Ламберт (Письма, т. IV, с. 256--257),
   

ТУРГЕНЕВ - Л. H. ТОЛСТОМУ

26 сентября (8 октября) 1861. Париж

Милостивый государь!

   Перед самым моим отъездом из Петербурга я узнал, что Вы распространили в Москве копию с последнего Вашего письма ко мне 1, причем называете меня трусом, не желавшим драться с Вами и т. д. Вернуться в Тульскую губ. было мне невозможно, и я продолжал свое путешествие. Но так как я считаю подобный Ваш поступок после всего того, что я сделал, чтобы загладить сорвавшееся у меня слово -- и оскорбительным и бесчестным, то предваряю Вас, что я на этот раз не оставлю его без внимания и, возвращаясь будущей весной в Россию, потребую от Вас удовлетворения. Считаю нужным уведомить Вас, что я известил о моем намерении моих друзей в Москве для того, чтобы они противодействовали распущенным Вами слухам 2.

И. Т.

   ВЕ, 1885, No 4, с. 490--491; Письма, т. IV, с. 291.
   1 В дневнике Толстого содержится запись от 8 октября: "Вчера получил письмо от Тургенева, в котором он обвиняет меня в том, что я рассказываю, что он трус, и распространяю копии с письма моего. Написал ему, что это вздор, и послал сверх того письмо" (Толстой, ПСС, т. 48, с. 38). Тургенев получил письмо (в котором Толстой просил прощения) с большим опозданием, о чем писал Фету 26 декабря 1861 г. (7 января 1862 г.) (Письма, т. IV, с. 321--322).
   2 Это письмо сообщено Н. X. Кетчеру и П. В. Анненкову (Письма, т. IV, с. 292--295).
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

8 (20) октября 1861. Ясная Поляна

Милостивый государь.

   Вы называете в письме своем мой поступок бесчестным, кроме того, Вы лично сказали мне, что Вы "дадите мне в рожу", а я прошу у Вас извинения, признаю себя виноватым -- и от вызова отказываюсь.

Гр. Л. Толстой.

   8 октября 1861.
   Ясная Поляна.
   
   Толстой, ПСС, т. 60, с. 406.
   1 На этом письме личные отношения Тургенева с Толстым прекратились вплоть до 1878 г. См. письмо Толстого к Тургеневу от 6(18) апреля 1878 года.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

29 января (10 февраля) -- 18 февраля (2 марта) 1875, Париж

   Покорно просят графа Л. Н. Толстого, по получении настоящего письма 1, известить об этом Павла Васильевича Жуковского, в Париже, Place Pigalle, No 11.
   Г-н Шарль Роллина окончил уже "Набег" и "Три смерти". Переводы его просматриваются И. С. Тургеневым 2.
   Г.г. Виардо и Тургенев переведут в течение лета "Казаков". К зиме все эти четыре повести выйдут отдельной книжкой у Гетцеля в Париже 3.
   
   ГБЛ, Сб., 1940, с. 127; Письма, т. XI, с. 27.
   1 Письмо написано по поручению Тургенева Анненковым.
   2 Переводы этих рассказов, сделанных Ш. Роллина, неизвестны.
   3 Это намерение не было осуществлено,
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

6 (18) апреля 1878. Ясная Поляна

Иван Сергеевич!

   В последнее время, вспоминая о моих с Вами отношениях, я, к удивлению своему и радости, почувствовал, что я к Вам никакой вражды не имею 1. Дай бог, чтобы в Вас было то же самое. По правде сказать, зная, как Вы добры, я почти уверен, что Ваше враждебное чувство ко мне прошло еще прежде моего.
   Если так, то, пожалуйста, подадимте друг другу руку, и, пожалуйста, совсем до конца простите мне всё, чем я был виноват перед Вами.
   Мне так естественно помнить о Вас только одно хорошее, потому что этого хорошего было так много в отношении меня. Я помню, что Вам я обязан своей литературной известностью, и помню, как Вы любили и мое писанье, и меня . Может быть, и Вы найдете такие же воспоминания обо мне, потому что было время, когда я искренно любил Вас.
   Искренно, если Вы можете простить меня, предлагаю Вам всю ту дружбу, на которую я способен. В наши года есть одно только благо -- любовные отношения с людьми. И я буду очень рад, если между нами они установятся.

Гр. Л. Толстой.

   Адрес: Тула.
   6 апреля 78.
   
   Толстой, ПСС, т. 62, с. 400--407.
   1 Этим письмом Толстой после семнадцатилетнего перерыва возобновил переписку с Тургеневым.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л.Н. ТОЛСТОМУ

8 (20) мая 1878. Париж

50, Rue de Douai Paris.
Понедельник, 20/8-го мая 1878.

Любезный Лев Николаевич,

   Я только сегодня получил Ваше письмо, которое Вы отправили poste restante. Оно меня очень обрадовало и тронуло. С величайшей охотой готов возобновить нашу прежнюю дружбу и крепко жму протянутую мне Вами руку. Вы совершенно правы, не предполагая во мне враждебных чувств к Вам: если они и были, то давным-давно исчезли -- и осталось одно воспоминание о Вас, как о человеке, к которому я был искренно привязан -- но писателе, первые шаги которого мне удалось приветствовать раньше других, каждое новое произведение которого всегда возбуждало во мне живейшпй интерес. Душевно радуюсь прекращению возникших между нами недоразумений.
   Я надеюсь нынешним летом попасть в Орловскую губернию -- и тогда мы, конечно, увидимся 1. А до тех пор желаю Вам всего хорошего -- и еще раз дружески жму Вам руку.

Иван Тургенев.

   ПСП, с. 331; Письма, т. XII, кн. 1, с. 323.
   1 Свидание Тургенева с Толстым состоялось 8(20) августа 1878 г. в Ясной Поляне, где Тургенев пробыл два дня (Толстой, ПСС, т. 62, с. 406-407).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

14 (26) августа 1878. Спасское

С. Спасское-Лутовиново (Орловской
губ., город Мценск)
Понедельник, 14-го авг. 78.

   Любезнейший Лев Николаевич, я благополучно прибыл сюда в прошлый четверг 1 -- и не могу не повторить Вам еще раз, какое приятное и хорошее впечатление оставило во мне мое посещение Ясной Поляны и как я рад тому, что возникшие между нами недоразумения исчезли так бесследно, как будто их никогда и не было. Я почувствовал очень ясно, что жизнь, состарившая нас, прошла для нас недаром и что -- и Вы и я -- мы оба стали лучше, чем 16 лет тому назад; и мне было приятно это почувствовать.
   Нечего и говорить, что на возвратном пути я снова, всенепременно, заверну к Вам.
   Я написал А. Н. Пыпину о Вашем согласии поступить в число писателей "Русской библиотеки" 2 -- он вступит с Вами в корреспонденцию по этому поводу, и, конечно, все устроится очень скоро и просто.
   На меня в этот раз Спасское произвело какое-то неопределенное впечатление: ни грустное, ни веселое -- словно недоумение нашло на меня -- еще признак старости.
   Дружески кланяюсь всем Вашим и крепко жму Вашу руку.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 333--334; Письма, т. XII, кн. 1, с. 344.
   1 Тургенев приехал в Спасское из Ясной Поляны 10 (22) августа 1878 г.
   2 Отрывки из произведений Толстого вошли в IX выпуск "Русской библиотеки" (1879), общедоступного издания, подготовленного М. М. Стасюлевичем и А. Н. Пыпиным. Биографический очерк составлен С. А. Толстой, выправлен Толстым.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

1 (13) октября 1878. Буживаль

Буживаль. Les Frênes. Четверг
13/1-го окт.

   Любезнейший Лев Николаевич, с тех пор как я приехал сюда, я все собирался написать Вам и попросить Вас дать мне весть о себе и о семействе Вашем -- так как я оставил Ясную Поляну в не совершенно благополучный момент 1. Хотя я уверен, что все Ваши давно выздоровели, одпако мне было бы приятно узнать это от Вас самих.
   Здесь я нашел все в порядке -- и собственное мое здоровье продолжает быть удовлетворительным.
   Вы, вероятно, уже получили от моего приятеля В. Рольстона, английского литератора и любителя нашей словесности, письмо, в котором он просит Вас дать о себе несколько биографических заметок 2. Надеюсь, что Вы ему не отказали, так как он человек очень хороший и серьезный,-- не какой-нибудь корреспондент или фельетонист 3. Вам уже, вероятно, известно, что Ваши "Казаки" вышли в английском переводе (в Лондоне и в Америке) 4 -- и, по дошедшим до меня слухам, пользуются большим успехом; а Рольстон взялся написать большую статью о "Войне и мире" 5. С своей стороны, я ему послал небольшой перечень известных мне фактов из Вашей литературной и общественной жизни -- и полагаю, что Вы на меня за это сетовать не будете. "Казаки" печатаются также во французском переводе в "Journal de St-Pétersbourg". Мне это немного досадно,-- потому что я намеревался вместе с г-жою Виардо перевести их в течение нынешней осени -- впрочем, если перевод хорош -- то досадовать нечего 6. Не знаю, приняли ли Вы какие-либо меры для отдельного издания здесь в Париже 7 (не знаю даже, с Вашего ли согласия сделан этот перевод),-- но, во всяком случае, предлагаю свое посредничество... Мне будет очень приятно содействовать ознакомлению французской публики с лучшей повестью, написанной на нашем языке.
   Прошу Вас адрессовать свой ответ в Париж, 50, Rue de Douai; мы скоро туда переезжаем, так как погода, очевидно, портится.
   Поклонитесь от меня всем Вашим; крепко и дружески жму Вашу руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 335--336; Письма, т. XII, кл. 1, с. 361--362. В подлиннике ошибка в дне недели: 1 (13) октября приходилось на воскресенье.
   1 Болели старшие дети Толстого.
   2 Письмо Рольстона к Толстому от 4 октября н. ст. 1878 г. (ЛН, т. 75, кн. 1, с. 306--307). Толстой ответил ему отказом: "...я очень сомневаюсь, чтобы я был таким значительным писателем, события жизни которого могли бы представлять интерес не только для русской, но и для европейской публики" (Толстой, ПСС, т. 62, с. 449).
   3 Возможно, имеется в виду Ш. Роллина (его перевод на французский язык "Двух гусаров" (1875) не удовлетворил Тургенева; см.: Алексеев М. П. И. С. Тургенев -- пропагандист русской литературы на Западе, с. 74).
   4 "Казаки" переведены на английский язык Юджином Скайлером (Лондон, 1873) в Америке -- в 1878 г.
   5 Статья В. Рольстона "Романы графа Толстого" опубликована в журнале "Nineteenth Century" (1879, No 4).
   6 Перевод сделан Е. И. Менгден. Перевод Тургенева не был осуществлен.
   7 Толстой не принимал никаких мер для публикации "Казаков" отдельным изданием в Париже.
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

27 октября (8 ноября) 1878. Ясная Поляна

   Кругом виноват перед Вами, любезнейший Иван Сергеевич. Хотел писать Вам вслед за Вашим отъездом, а кончилось тем, что и на Ваше письмо промешкал ответом. У нас, слава богу, всё здорово, но я не писал оттого, что это последнее время был (выражаясь довольно точно) умственно нездоров; ходил на охоту, читал, но был буквально не способен ни к какой умственной самобытной деятельности -- даже написать письмо, в котором бы был смысл. Со мной это бывает иногда, и Вы, верно, знаете это, и если не знаете, то, наверно, понимаете. По этой же причине не отвечал и Ралстону, но нынче надеюсь ответить ему.
   Переведенных по-английски "Казаков" мне прислал Скайлер, кажется, очень хорошо переведено. По-французски же переводила бар. Менгден, которую Вы у нас видели, и, наверно, дурно. Пожалуйста, не думайте, что я гримасничаю, но, ей-богу, перечитывание хоть мельком и упоминание о моих писаниях производит во мне очень неприятно сложное чувство, в котором главная доля есть стыд и страх, что надо мной смеются. То же и случилось со мною при составлении биографии. Я увидел, что не могу, и желал бы отделаться.
   Как я ни люблю Вас и верю, что Вы хорошо расположены ко мне, мне кажется, что и Вы надо мной смеетесь. Поэтому не будем говорить о моих писаньях. И Вы знаете, что каждый человек сморкается по-своему, и верьте, что я именно так, как говорю, люблю сморкаться. Радуюсь от всей души, что Вы здоровы и у Ваших все благополучно, и продолжаю любоваться на Вашу зеленую старость. В те 16 лет, которые мы не видались, Вы только сделались лучше во всех отношениях, даже в физическом.
   Не могу не желать Вам все-таки того же, что и для меня составляет главное счастие жизни,-- труда, с уверенностью в его важности и совершенстве. Я ведь ни крошечки не верю Вам, чтобы Вы перестали писать, и не хочу верить, потому что знаю, что в Вас, как в бутылке, которую слишком круто поворачивали, самое лучшее еще осталось. И нужно только найти то положение, при котором оно спокойно польется. Этого-то желаю для Вас и для себя.
   Осень у нас чудесная, и я зайцев травлю пропасть, но вальдшнепов не было.
   Что "Евгений Онегин" Чайковского? Я не слышал еще его, но меня очень интересует.
   От души обнимаю Вас. Жена кланяется и благодарит за память.

Ваш Л. Толстой.

   Толстой, ПСС, т. 62, с. 446.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

15 (27) ноября 1878. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Середа, 27/15 нояб. 1878.

   Любезнейший Лев Николаевич, и я тоже не тотчас ответил на Ваше письмо от 27-го октября. У меня были в последнее время довольно печальные хлопоты: умер старый приятель Н. В. Ханыков в Рамбулье, около Парижа; надо было перевозить его тело, хоронить, распоряжаться по делам наследства. К тому же я немного простудился -- и два дня голова болела сильно. Но теперь это все минуло -- и я могу поболтать с Вами.
   Радуюсь тому, что вы все физически здоровы -- и надеюсь, что и "умственная" Ваша хворь, о которой Вы пишете, прошла. Мне и она была знакома: иногда она являлась в виде внутреннего брожения перед началом дела; полагаю, что такого рода брожение совершилось и в Вас. Хоть Вы и просите не говорить о Ваших писаниях -- однако не могу не заметить, что мне никогда не приходилось "даже немножко" смеяться над Вами; иные Ваши вещи мне нравились очень, другие очень не нравились; иные, как, например, "Казаки", доставляли мне большое удовольствие и возбуждали во мне удивление 1. Но с какой стати смех? Я полагал, что Вы от подобных "возвратных" ощущений давно отделались. Отчего они знакомы только литераторам, а не живописцам, музыкантам и прочим художникам? Вероятно, оттого, что в литературное произведение все-таки входит больше той части души, которую не совсем удобно показывать. Да, но в наши, уже не молодые, сочинительские годы пора к этому привыкнуть.
   А что я ничего здесь не пишу -- это, к сожаленью, правда. Говорю: "к сожаленью", разумеется, не вообще, а в отношении к самому себе. А то скука одолевает. За границей живя, перестало писаться (по крайней мере, я приписываю свое бездействие заграничной жизни), а насиловать себя к этому делу, как Вам известно, нельзя. Подождем, что дальше будет.
   Английский перевод "Казаков" верен, но сух и "matter of fact" {прозаичен (англ.).}, как сам г. Скайлер, который на днях у меня был здесь проездом в Бирмингем, куда его назначили консулом. Я не видел французского перевода; боюсь, что он действительно вышел неудачным -- ибо знаю пошиб наших переводящих русских дам. С одной стороны, я боюсь, а с другой -- чуть не радуюсь: стало быть, можно будет все-таки перевести Вашу повесть и издать ее здесь.
   Вы у себя травили зайцев -- а я нынешней осенью тоже поохотился. Ездил в Англию к одному приятелю, имение которого лежит между Кэмбриджем и Оксфордом 2 -- и поколотил достаточное число фазанов, куропаток и т. д. Но эта охота -- без собаки -- в сущности, довольно монотонна. Надо в таком случае превосходно стрелять; а я всегда был посредственный стрелок... да к тому же и отвык. Кстати, я посетил оба университета: Кэмбридж и Оксфорд. Пречудная и прехитрая штука -- эти английские воспитательные учреждения! И как же здорово они нас ненавидят!
   "Евгений Онегин" Чайковского прибыл сюда в фортепианной партитуре. Г-жа Виардо начала разбирать эту вещь по вечерам. Несомненно, замечательная музыка; особенно хороши лирические, мелодические места. Но что за либретто! 3 Представьте, стихи Пушкина о действующих лицах вкладываются в уста самих лиц. Напр., о Ленском сказано:
   
   "Он пел увядшей жизни цвет --
   Без малого в 18 лет".
   
   А в либретто стоит:
   
   "Пою увядшей жизни цвет" и т. д.
   
   И так почти постоянно.
   Имя Чайковского здесь очень выросло после русских концертов в Трокадеро; 4 в Германии оно давно пользуется если не почетом, то вниманием. В Кэмбридже мне один англичанин, профессор музыки, пресерьезно сказал, что Чайковский самая замечательная музыкальная личность нынешнего времени. Я рот разинул.
   Ну, однако, прощайте. Благодарите графиню за память. Всем Вашим кланяюсь -- а Вас обнимаю.

Преданный Вам Ив. Тургенев 5.

   ПСП, с. 338--340; Письма, т. XII, кн. 1, с. 382--384.
   1 Тургенев писал о "Казаках" в предисловии к французскому переводу "Двух гусаров" (1875).
   2 Тургенев пробыл в Англии с 7(19) по 17(29) октября 1878 г. и охотился в Ньюмаркете.
   3 Либретто оперы "Евгений Онегин" (1878) составлено М. И. Чайковским при участии К. С. Шиловского.
   4 Концертный зал в Париже, где в сентябре 1878 г. Н. Г. Рубинштейн организовал четыре концерта русской музыки.
   5 По поводу этого письма Толстой писал Фету: "Вчера получил от Тургенева письмо. И, знаете, решил, лучше подальше от него и от греха. Какой-то задира неприятный" (Толстой, ПСС, т. 62, с. 453).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

28 декабря 1878 (9 января 1879). Париж

50, Rue de Douai
Paris
Четверг, 9-го янв. 79/28 дек. 78.

   Любезнейший Лев Николаевич, пишу Вам по поводу "Казаков". Здесь нашелся издатель, который желал бы напечатать отдельной книгой перевод, появившийся в "Journal de St-Pétersbourg". Но так как ему известно, что перевод слаб -- то ему хотелось бы, чтобы французский литератор Дюран (известный своим знанием русского языка) и я -- мы просмотрели бы тщательно этот перевод -- на что мы, конечно, охотно согласились. (Я также напишу небольшое предисловие.) Издатель этот просит также Вашего уполномочия, которое состояло бы в следующем заявлении 1 (приблизительно): "Je, soussigné, déclare, tant en mon nom qu'au nom de la personne qui a traduit et publié dans "Le Journal de St-Pétersbourg" ma nouvelle "Les Cosaques", que je donne à M-r Jv. Tourguéneff et Emile Durand l'autorisation de publier cette nouvelle en France, après avoir introduit dans le texte de la traduction les corrections nécessaires". Подпись имени, числа и года {"Я, нижеподписавшийся, заявляю как от своего имени, так и от имени лица, которое перевело и опубликовало в журнале "Journal de St-Pétersbourg" мою повесть "Казаки", что я предоставляю г. Тургеневу и Эмилю Дгорану право печатать эту повесть во Франции после внесения в текст перевода необходимых поправок" (фр.).}. Надеюсь, что Вы не найдете в этом ничего предосудительного -- и могу уверить Вас, что мы оба постараемся не ударить в грязь лицом и представим французской публике "Казаков" в том виде, которого они заслуживают -- и лучше, чем это сделал американский переводчик.
   Дайте, кстати, весточку о себе и о всем Вашем семействе. Принялись ли Вы за работу в той уединенной избушке, которую Вы мне показывали? ? Я подвергся недавно довольно сильному припадку подагры, но он, к счастью, продолжался недолго -- и я уже опять хожу без костылей и даже без палки. Моя тульская знакомая Л. Стечькина прислала мне вторую часть своего романа, которою я остался так же доволен, как и первою. Вероятно, он будет напечатан в "Вестнике Европы" 3. Мне любопытно знать, что Вы скажете? Сам я полагаю прибыть в Россию в марте месяце -- но доберусь ли до Ваших краев, еще неизвестно.
   Поздравляю Вас с Новым годом, желаю Вам и всем Вашим всего хорошего и крепко жму Вашу руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 340--341; Письма, т. XII, кн. 1, с. 413.
   1 Такое заявление Толстой подписал.
   2 Построенная Толстым в роще около дома (в так называемом Чапыже) избушка.
   3 Роман Л. Я. Стечькиной "Варенька Ульмина" (BE, 1879, No 11, 12); первоначальное название "Кривые деревья".
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

28 декабря 1879 (9 января 1880). Париж

50, Rue de Douai, Paris.
Пятница, 9-го янв. 80/28 дек. 79.

   Милый Лев Николаевич, до получения Вашего письма Чайковский пришел ко мне и сообщил о Вашем намерении, я ему тогда же выдал 260 франков (100 рублей) 1. Он действительно очень хороший человек; к сожаленью, я с ним мало виделся, так как он все почти время жил в деревне, не близко от Парижа. Через неделю с небольшим я выезжаю отсюда -- и наверное знаю, что мы скоро увидимся, хотя еще не знаю, где именно 2. Меня очень тронуло сочувствие, выраженное Вами по поводу статьи в "Московских ведомостях"; 3 и я, с своей стороны, почти готов радоваться ее появлению, так как оно побудило Вас сказать мне такие хорошие, дружелюбные слова. Когда я отошел от "Русского вестника" 4, Катков велел меня предуведомить, что я, дескать, не знаю, что значит иметь его врагом: вот он и старается мне это доказать. Пускай его! Моя душа не в его власти.
   Княгиня Паскевич, переведшая Вашу "Войну и мир", доставила, наконец, сюда 500 экземпляров -- из которых я получил 10. Я роздал их здешним влиятельным критикам (между прочим, Тэну, Абу и др.) 5. Должно надеяться, что они поймут всю силу и красоту Вашей эпопеи. Перевод несколько слабоват -- но сделан с усердием и любовью. Я на днях в 5-й и 6-й раз с новым наслаждением перечел это Ваше поистине великое произведение. Весь его склад далек от того, что французы любят и чего они ищут в книгах: но правда в конце концов берет свое. Я надеюсь если не на блестящую победу -- то на прочное, хотя медленное завоевание.
   Вы ничего мне не говорите о новой Вашей работе 6, a между тем ходят слухи, что Вы прилежно трудитесь. Воображаю Вас за письменным столом в той уединенной избе, которую Вы мне показывали. Впрочем, обо всем этом я скоро буду иметь известие -- из первых рук.
   Радуюсь Вашему домашнему благополучию и прошу передать всем Вашим мой усердный привет и поклон. Точно, тяжелые и темные времена переживает теперь Россия; 7 но именно теперь-то и совестно жить чужаком. Это чувство во мне все становится сильнее и сильнее -- и я в первый раз еду на родину, не размышляя вовсе о том, когда я сюда вернусь -- да и не желаю скоро вернуться.
   Крепко жму Вашу руку, благодарю Вас за то, что Вы приблизились ко мне, и знаю, что я плачу Вам тем же.
   Будьте здоровы -- и до свидания.

Искренно Вас любящий Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 351--353; Письма, т. XII, кн. 2, с. 197--198.
   1 Речь идет об оказании материальной помощи Н. В. Чайковскому, участнику народнического движения 1870-х годов.
   2 Встреча с Толстым произошла в Ясной Поляне 2--3 мая ст. ст. 1880 г.
   3 Статья Б. Маркевича (за подписью "Иногородний обыватель") "С берегов Невы" (МВгд, 1879, 9 декабря, No 319), в которой Тургенев обвинялся в заискивании перед революционной молодежью. Поводом послужило предисловие Тургенева к очерку И. Я. Павловского "В одиночном заключении. Впечатления нигилиста" (1872).
   4 Повесть "Несчастная" -- последнее произведение Тургенева, помещенное в PB (1869, No 1).
   5 Тургенев отправил Э. Абу французский перевод "Войны и мира" и свой отзыв о романе (в форме письма к редактору "Le XIX-e siècle" (1880, 23 января).
   6 В это время Толстой работал над произведением из истории XVIII в., романом "Декабристы", начал писать "Исповедь".
   7 Взрыв императорского поезда 19 ноября 1879 г., суд над Л. Ф. Мирским, стрелявшим в А. Р. Дрентельна, студенческие волнения.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

12 (24) января 1880. Париж

50, Rue de Douai, Paris, суббота,
24/12-го янв. 80.

   Любезнейший Лев Николаевич.
   Переписываю для Вас с дипломатической точностью отрывок из письма г. Флобера ко мне -- я ему посылал перевод "Войны и мира" (к сожалению, довольно бледноватый): 1 "Merci de m'avoir fait lire le roman de Tolstoï. C'est de premier ordre! Quel peintre et quel psychologue! Les deux premiers volumes son sublimes; mais le troisième dégringole affreusement. Il se répète! et il philosophise!! Enfin on voit le monsieur, l'auteur, et la Russe -- tandis que jusque-là on n'avait vu que la Nature et l'Humanité. Il me semble qu'il y á parfois des choses à la Shakespeare! Je poussais des cris d'admiration pendant cette lecture... et elle est longue! Oui, c'est fort! bien fort!" {"Спасибо, что Вы дали мне возможность прочесть роман Толстого. Это первоклассное произведение! Какой художник и какой психолог! Два первых тома великолепны, но третий значительно слабее. Он повторяется и философствует! Слишком чувствуется он сам, писатель и русский человек, в то время как раньше перед нами была лишь Природа и Человечество. Подчас он напоминает мне Шекспира. Я вскрикивал от восторга во время чтения... а оно продолжалось долго! Да, это сильно! очень сильно!" (фр.)} Полагаю, что en somme {в общем (фр.)} -- Вы будете довольны.
   "Война и мир" роздана мною здесь всем главным критикам. Отдельной статьи еще не появлялось... но уже 400 экземпляров продано. (Всех прислано 500.)
   Вексель для Чайковского мною получен от конторы Кинена.
   Я выезжаю отсюда в будущую среду -- надеюсь быть в Петербурге дней через 10. Так как мне придется съездить в Москву и в деревню, то конечно увижу Вас.
   Пока желаю Вам всего хорошего, дружески жму Вам руку и кланяюсь всем Вашим.

Ив. Тургенев.

   P.S. Прилагаю вырезку из газеты "XIX-me Siècle" 2.
   
   ПСП с. 354--355; Письма, т.XII, кн. 2, с. 205--206.
   1 "Война и мир" в переводе И. И. Паскевич (т. I--III. Париж, 1879).
   2 Вырезка из газеты "Le XIX-e siècle" (от 23 января 1880 г.) с отзывом Тургенева о "Войне и мире".
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

16 (28) июня 1880. Спасское

С. Спасское-Лутовиново (Орловской
губ. Мценск).
Понедельник, 16-го июня 80.

   Любезнейший Лев Николаевич!
   Я приехал сюда в прошлую середу, чтобы покончить кое-какие дела и чтобы отдохнуть от московских треволнений 1. Я было имел в мысли посетить Вас; но вышло так, что я завтра же должен ехать и, не останавливаясь в Москве, проследовать за границу. Приходится вам послать -- Вам и всем Вашим -- письменный привет. Надеюсь, что Вы все здоровы и благополучны. Жаль, что Вы не были в Москве: было много фальшивого 2, но было также много хорошего и нового. Я было распорядился, чтобы здесь приняли в богадельню Вашу старуху, но она до сих пор не прибыла 3. Вы можете ее прислать, когда угодно: ее ваканция не замещена.
   Если вздумается писать, Вы знаете мой адресс в Париже: Rue de Douai, 50. Я здесь на днях познакомился с Варварой Васильевной Ладыженской. Вы, кажется, встречали ее брата, он служит в Туле, да и ее, вероятно, видали. Она тоже занимается литературой -- и, по-моему (не улыбайтесь!), у ней замечательный талант. Постарайтесь сблизиться с нею -- я думаю, что она Вам понравится: уж очень мало она походит на обыкновенное литературное посестрие. Здоровья железного, кровь с молоком, сама управляет имением, весела, проста и умна, даже очень умна, хотя мало читала. Может быть, именно оттого она и умна. Да и видывала всякие виды. У ней отец, мать и две сестры в монастыре -- сама она в монастыре живала -- но только не монастырская она натура. Бой-девка, славная.
   Ну, прощайте, будьте здоровы. Желаю Вам всего хорошего и крепко жму Вам руку.

Ив. Тургенев.

   P.S. Поклонитесь от меня Урусову 4.
   
   Толстой и Тургенев, с. 96--97; Письма, т. XII, ко, 2, с. 276--277.
   1 Торжества в Москве по случаю открытия памятника Пушкину (6(18) июня 1880 г.), на которых Тургенев выступал с речью. Толстой отказался участвовать в торжествах. В письме в редакцию PB от 25 марта (6 апреля) 1908 г. он писал: "Как ни дорог и мил мне был тогда Тургенев, как я ни дорожил и высоко ценил (и ценю) гений Пушкина, я отказался... потому что и тогда уже такого рода чествования мне представлялись чем-то неестественным -- и не скажу ложным, но не отвечающим моим душевным требованиям" (Толстой, ПСС, т. 78, с. 105).
   2 Возможно, "много фальшивого" относится к речи Достоевского. (Ср.: Письма, т. XII, кн, 2, с. 271--272.)
   3 Н. П. Охотницкая, компаньонка Т. А. Ергольской,
   4 Л. Д. Урусов.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

21 июня (3 июля) 1881. Спасское

С. Спасское.
Воскресенье, 21-го июня.

   Любезнейший Лев Николаевич, Надеюсь, что Вы благополучно совершили Ваше паломничество 1, и рассчитываю на исполнение Вашего обещания навестить меня. Я неделю тому назад вернулся из Москвы, дом приведен в порядок -- и я теперь никуда с места не тронусь. Не забудьте привезти Ваши сочинения 2.
   Кланяюсь всем Вашим и дружески жму Вашу руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 380; Письма, т. XIII, кн. 1, с. 98--99.
   1 С 10 по 19 июня ст. ст. 1881 г. Толстой вместе с учителем Яснополянской школы Д. Ф. Виноградовым и слугой С. П. Арбузовым совершил пешеходное путешествие в Оптину пустынь.
   2 "Собрание сочинений гр. Л. Толстого" (М,, 1880),
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

26--27 июня (?) (8--9 июля) (?) 1881. Ясная Поляна

   Очень хочется побывать у Вас, дорогой Иван Сергеевич. Мне так было в последнее свидание хорошо с Вами, как никогда прежде не было 1. И как ни странно это сказать, но я чувствую, что теперь только после всех перипетий нашего знакомства вполне сошелся с Вами и что теперь я все ближе и ближе буду сходиться с Вами.
   Паломничество мое удалось прекрасно. Я наберу из своей жизни годов пять, которые отдам за эти десять дней. Я бы сейчас поехал к Вам, но после моего возвращения случилось со мной то, чего не бывало,-- флюс, который не давал мне ни есть, ни спать 6 суток. Я нынче первый день встал и слаб, как после тифа. Во вторник жена едет в Москву, а я остаюсь караулить дом. Когда она вернется, то есть между 5 и 20 июля, очень хочу съездить к Вам. Очень рад буду возобновить знакомство с Яковом Петровичем, которому передайте мой поклон 2. Наши все благодарят за память, а я дружески жму Вашу руку.

Толстой.

   Толстой, ПСС, т. 63, с. 69--70.
   1 6 июня ст. ст. 1881 г. Тургенев заезжал в Ясную Поляну по дороге из Спасского в Москву.
   2 Толстой посетил Тургенева в Спасском с 9 по 10 июля ст. ст. 1881 г. и встретился там с Я. П. Полонским.
   

ТУРГЕНЕВ - Л. Н. ТОЛСТОМУ

4 (16) июля 1881. Спасское

С. Спасское. Суббота, 4-го июля 81.

   Любезнейший Лев Николаевич, вчера получил Ваше письмо и очень порадовался Вашему близкому посещению -- а также и тому, что Вы говорите о Вашем чувстве ко мне. Оно потому и хорошо, что общее, то есть одинаковое и в Вас и во мне. Надеюсь, что поездка графини будет удачная -- и что здоровье Ваше скоро восстановится. Известите меня о дне и часе Вашего прибытия в Мценск, чтобы выслать лошадей -- и не забудьте привезти с собой обещанные сочинения. Жму Вашу руку.

Ваш Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 381; Письма, т. XIII, кн. 1, с. 101.
   

Л. Н. ТОЛСТОЙ -- ТУРГЕНЕВУ

Начало мая 1882. Москва

   Дорогой Иван Сергеич! Известия о Вашей болезни, о которой мне рассказывал Григорович и про которую потом стали писать, ужасно огорчили меня, когда я поверил, что это серьезная болезнь 1. Я почувствовал, как я Вас люблю. Я почувствовал, что, если Вы умрете прежде меня, мне будет очень больно. Последние газетные известия утешительны. Может быть, еще и все это мнительность и вранье докторов и мы с Вами опять увидимся в Ясной и в Спасском. Ах, дай бог!
   В первую минуту, когда я поверил, надеюсь напрасно, что Вы опасно больны, мне даже пришло в голову ехать в Париж, чтоб повидаться с Вами. Напишите или велите написать мне определительно и подробно о Вашей болезни. Я буду очень благодарен. Хочется знать верно.
   Обнимаю Вас, старый милый и очень дорогой мне человек и друг.

Ваш Толстой.

   Толстой, ПСС, т. 63, с. 95--96.
   1 Предсмертная болезнь Тургенева, обострившаяся в конце марта ст. ст. 1882 г.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

14(26) мая 1882. Париж

Париж, 50, Rue de Douai.
26/14 мая 1882.

   Милый Толстой, не могу сказать, как меня тронуло Ваше письмо. Обнимаю Вас за каждое в нем слово. Болезнь моя (angine pectorale goutteuse {подагрическая грудная жаба (лат.).}), которой я почти готов быть благодарен за доставленные мне ею выражения сочувствия, вовсе не опасная, хоть и довольно мучительная; главная беда в том, что, плохо поддаваясь лекарствам, она может долго продолжаться -- и, лишив меня способности движения, она на неопределенное время отдаляет мою поездку в Спасское. А как я готовился к этой поездке, как заранее радовался! Но всякая надежда еще не потеряна. Что же касается до моей жизни -- так я, вероятно, еще долго проживу, хотя моя песенка уже спета; вот Вам надо еще долго жить -- и не только для того, что жизнь все-таки дело хорошее, а для того, чтобы окончить то дело, к которому Вы призваны -- и на которое, кроме Вас, у нас мастера нет. Вспоминаю Ваши прошлогодние полуобещания и не хочу думать, чтобы Вы их не исполнили! 1 Не могу много писать, но Вы меня понимаете.
   На днях меня перевозят в Буживаль -- авось перемена воздуха подействует!
   Кланяюсь всем Вашим, вторично Вас обнимаю и радуюсь, что нахожу в сердце своем самый горячий отзыв на Ваши добрые дружеские слова.

Любящий Вас Ив. Тургенев.

   P.S. Так как Вы не выставили адресса, то пишу к Вам в Ясную Поляну, предполагая, что Вы уже там.
   
   Толстой и Тургенев, с. 102--103; Письма, т. XIII, кв. 1, с. 256. 1 Возможно, обещание вернуться к художественному творчеству.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

4 (16) сентября 1882. Буживаль

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
16/4-го сент. 1882.

   Несколько раз собирался я писать к Вам, любезнейший Лев Николаевич, да все ждал: не буду ли я в состоянии сказать что-нибудь положительное насчет моей болезни? Да, видно, этого не дождешься -- и я решился не медлить более, так как у меня, кстати, есть до Вас просьба. Что касается до моей болезни, то, кажется, она приняла характер хронический -- и, не грозя мне никакой опасностью, порядком мешает мне жить; во всяком случае, приковала меня к здешнему месту -- на неопределенное время, так как я двигаться не могу ни пешком, ни в карете. Впрочем, об этом скучно -- да и не к чему толковать.
   А просьба моя состоит в следующем: я слышал, что статья Ваша, которая должна была явиться в "Русской мысли", сожжена по распоряжению цензуры; 1 но, быть может, у Вас уцелел оттиск; то не будете ли Вы так любезны, не пришлете ли мне его сюда (лучше в Париж, 50, Rue de Douai) по почте? Я по прочтении аккуратно Вам его возвращу. Очень бы мне хотелось прочесть эту статью.
   Пишу Вам в Ясную Поляну, так как полагаю, что Вы раньше зимы не вернетесь в Москву. Не спрашиваю Вас, не принялись ли Вы за литературную работу -- так как я знаю, что Вам этот вопрос не совсем приятен; но весьма бы желал иметь весточку об Вас, о Вашем здоровье -- так же, как и о всех Ваших, которым прошу от меня поклониться .
   Я остаюсь здесь еще Шесть недель,-- а там дальше не знаю, что будет.
   Крепко жму Вашу руку и остаюсь

преданный Вам Ив. Тургенев.

   P.S. Поклонитесь от меня также переводчику Марка Аврелия, князю Урусову.
   
   Толстой и Тургенев, с. 104--105; Письма, т. XIII, кн. 2, с. 29.
   1 Речь идет об "Исповеди" (предназначенной для майской книги РМ). Сведения о запрещении ее духовной цензурой и уничтожении публиковались в газете "Голос" (1882, 24 июня, No. 198).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

19 (31) октября 1882. Буживалъ

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
31/19-го окт. 82.

Милый Лев Николаевич!

   Я получил Ваше письмо и благодарю за обещание прислать статью. Буду ждать приезда г-жи Олсуфьевой 1, с которой я, впрочем, уже, кажется, знаком -- если только это та г-жа Олсуфьева, с которой я встречался в Париже у г-жи Рахмановой. А что я прочту Вашу статью именно так, как Вы желаете, об этом и речи быть не может. Я знаю, что ее писал человек очень умный, очень талантливый и очень искренний; я могу с ним не соглашаться -- но прежде всего я постараюсь понять его, стать вполне на его место... Это будет для меня и поучительней и интересней, чем примеривать его на свой аршин или отыскивать, в чем состоят его разногласия со мною. Сердиться же -- совсем немыслимо -- сердятся только молодые люди, которые воображают, что только и света, что в ш окошко... а мне на днях минет 64 года. Долгая жизнь научает -- не сомневаться во всем (потому что сомневаться во всем, значит: в себя верить), а сомневаться в самом себе,-- то есть верить в другое -- и даже нуждаться в нем. Вот в каком духе я буду читать Вас.
   Очень рад, что Вы свили себе гнездо в Москве и что Вам и всем Вашим там хорошо. Но когда я Вас там увижу -- бог весть! Мое положение -- престранное. Человек вполне здоров... только ни стоять, ни ходить, ни ездить не может -- без того, чтобы у него в левом плече не заломило нестерпимо, как от гнилого зуба. Пренелепое положение, вследствие которого я осужден на неподвижность. И сколько времени это продолжится -- тоже неизвестно... Понемногу привыкаю к этой мысли -- но это нелегко. Впрочем, в последнее время опять принялся за работу.
   Как бы я обрадовался, если б узнал, что и Вы принялись за нее! Конечно, Вы правы: прежде всего нужно жить, как следует; но ведь одно не мешает другому.
   На днях вышлю Вам прекоротенький рассказец "Перепелка" -- помните, я обещался написать его для детского журнала 2.
   Я остаюсь здесь еще с месяц.
   Кланяюсь дружески всем Вашим и крепко жму Вашу руку.

Искренно Вас любящий Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургеневу. 106--107. Письма, т. XIII, кн. 2, с. 74--75.
   1 Толстой переслал "Исповедь" с А. Г. Олсуфьевой, навестившей Тургенева в Париже в ноябре 1882 г.
   2 Рассказ "Перепелка", по просьбе С. А. Толстой в январе 1881 г. обещанный для журнала "Детский отдых" (издавался П. А. Берсом).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. H. ТОЛСТОМУ

26 октября (7 ноября) 1882. Буживаль

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
7-го ноября/26-го окт. 82.

   Вот Вам, милый Лев Николаевич, тот небольшой рассказ, который я обещал графине для детского журнала, издаваемого ее братом. Если бы этот журнал уже прекратился, то Вы можете, буде рассказ окажется годным, отдать его в какой-нибудь другой детский журнал 1.
   Кланяюсь всем Вашим и дружески жму Вам руку.

Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 109; Письма, т. XIII, кн. 2, с. 80.
   1 Рассказ "Перепелка" вместе с рассказом Толстого "Чем люди живы" опубликован в сборнике "Рассказы для детей И. С. Тургенева и графа Л. Н. Толстого с рисунками художников В. М. Васнецова, В. Е. Маковского, И. Е. Репина и В. И. Сурикова" (М., изд. П. А. Вере и Л. Д. Оболенского, 1883).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

15 (27) декабря 1882. Париж

Париж. 50, Rue de Douai.
Середа, 27/15-го. дек. 82.

Милый Лев Николаевич,

   Ваше письмо доставило мне большую радость. Во-первых, мне очень приятно, что некоторые из моих "Стихотворений в прозе" Вам понравились;1 а главное: я снова почувствовал, что Вы меня любите и знаете, что и я Вас люблю искренне. Я начал было большое письмо к Вам в ответ Вашей "Исповеди", но не кончил и не кончу именно потому, чтобы не впасть в спорный тон 2. Если бы я свиделся с Вами -- я бы, конечно, много говорил с Вами об этой "Исповеди", но, конечно бы, не спорил, а просто сказал бы, что я думаю -- разумеется, не из желания доказать свою правоту (это прилично только молодым неопытным людям) -- а чтобы, в свою очередь, исповедаться перед дорогим мне человеком. Но когда мы свидимся?
   Одна из главных моих досад на мой недуг состоит именно в том, что возможность увидать Россию -- и Вас -- все более и более улетучивается. У меня болей почти нет -- когда я неподвижен; но чуть встану и сделаю несколько шагов -- в груди и в левом плече начинается невыносимый, тоскливый лом. Карету я также выношу с трудом; съездил на днях в наше Общество (покровительства русских художников) -- и поплатился за это 3. Как все невральгии -- это может продолжаться годы -- может пройти в неделю. Но -- понятное дело -- как так думать о каком-либо путешествии? Плохо то, что мой недуг уживается со здоровьем -- как, например, глухота или слепота, и на медицинскую помощь рассчитывать нельзя. Но довольно об этом.
   Моей "Перепелке" Вы делаете слишком большую честь, снабжая ее рисунками таких художников, как Васнецов и Суриков. Она только тем и хороша, что послужила материалом для их таланта.
   Поклонитесь от меня Вашей милой жене и всем Вашим. Вас я крепко обнимаю.

Любящий Вас Ив. Тургенев.

   Толстой и Тургенев, с. 110--111; Письма, т. XIII, кн. 2, с. 133--134.
   1 Письмо Толстого с отзывом о "Стихотворениях в прозе" неизвестно; впоследствии два "стихотворения в прозе" ("Морское плавание" и "Воробей") включены Толстым в "Круг чтения" (1904).
   2 Суждение Тургенева об "Исповеди" см. в письме к Д. В. Григоровичу от 31 октября (12 ноября) 1882 г.
   3 Тургенев посетил "Общество поощрения русских художников" 30 ноября (12 декабря) 1882 г. (см.: ЛН, т. 76, с. 468).
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

8 (20) января 1883. Париж

50, rue de Douai. Paris.

   Милый Лев Николаевич, хотя я еще принужден прибегать к помощи чужой руки 1, но не хочу откладывать своего спасибо за присланный Вами прекрасный подарок. Издание прекрасно и рисунки тоже. Моей "Перепелке" оказана большая честь; поблагодарите от меня князя Оболенского 2, от которого я получил очень любезное письмо.
   В воскресенье мне вырезали из брюха невром, величиной с грецкий орех (помните мои бронхиты в молодости? а вот теперь -- невромы). Очень было больно; рана была большая, но все идет как нельзя лучше -- и она уже почти заросла. Через неделю я, вероятно, встану. Я не мог принять г-на Мтаот'а, который привез мне Ваше письмо, но сегодня же пишу ему, что жду его к себе в понедельник, и Вы можете быть уверены, что я для него сделаю все, что сделать в состоянии 3.
   Засим обнимаю вас всех, начиная с графини, если она это позволит, и остаюсь душевно Вас любящий

Иван Тургенев.

   20/I 83.
   
   Толстой и Тургенев, с. 112--113; Письма, т. XIII, кн. 2, с. 151.
   1 Письмо написано Л. Ф. Онегиным под диктовку Тургенева; подпись -- автограф.
   2 См. с. 157.
   3 Возможно, речь идет о просьбе Толстого оказать помощь Л. С. Минору.
   

ТУРГЕНЕВ -- Л. Н. ТОЛСТОМУ

29 июня (11 июля) 1883. Буживаль

Bougival
Les Frênes
chalet
В начале июля по рус. ст. Буживаль, 1883.

   Милый и дорогой Лев Николаевич. Долго Вам не писал, ибо был и есмь, говоря прямо, на смертном одре. Выздороветь я не могу -- и думать об этом нечего. Пишу же я Вам, собственно, чтобы сказать Вам, как я был рад быть Вашим современником -- и чтобы выразить Вам мою последнюю искреннюю просьбу. Друг мой, вернитесь к литературной деятельности! 1 Ведь этот дар Вам оттуда же, откуда все другое. Ах, как я был бы счастлив, если б мог подумать, что просьба моя так на Вас подействует!! Я же человек конченый -- доктора даже не знают, как назвать мой недуг, névralgie stomacale goutteuse {желудочно-подагрическая невралгия (фр.).}. Ни ходить, ни есть, ни спать, да что! Скучно даже повторять все это! Друг мой, великий писатель русской земли, внемлите моей просьбе! Дайте мне знать, если Вы получите эту бумажку, и позвольте еще раз крепко, крепко обнять Вас, Вашу жену, всех Ваших, не могу больше, устал 2.
   
   ПСП, с. 550--551; Письма, т. XIII, кн. 2, с. 180.
   1 В начале 80-х годов Толстой работал над статьей "В чем моя вера?".
   2 Это последнее письмо к Толстому написано карандашом рукой Тургенева.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru