Lib.ru/Классика: Тургенев Иван Сергеевич. Переписка с П. В. Анненковым

Переписка И. С. Тургенева. В 2-х т. Т. 1.

М.: "Художественная литература", 1986.-- (Переписка русских писателей).

СОДЕРЖАНИЕ

Тургенев -- П. В. Анненкову. 14,18 (26, 30) сентября 1852 г. Юшково

П. В. Анненков -- Тургеневу. 12(24) октября 1852 г. Чирьково

П. В. Анненков -- Тургеневу. 4(16) ноября 1852 г. Чирьково

П. В. Анненков -- Тургеневу. 27 ноября (9 декабря) 1852 г. Чирьково

П. В. Анненков -- Тургеневу. 3(15) января 1853 г. Москва

Тургенев -- П. В. Анненкову. 10(22) января 1853 г. Спасское

П. В. Анненков -- Тургеневу. Около 10(22) марта 1853 г. Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 14, 15(26, 27) марта 1853 г. Спасское

Тургенев -- П. В. Анненкову. 30 мая (11 июня) 1853 г. Спасское

П. В. Анненков -- Тургеневу. 12(24) июня 1853 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 20 июля (1 августа) 1853 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 14(26) августа 1853 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 14(26) октября 1853 г. Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 19(31) октября 1853 г. Спасское

Тургенев -- П. В. Анненкову. 18(30) октября 1854 г. Спасское

П. В. Анненков -- Тургеневу. 1(13) июня 1856 г. Чирьково

П. В. Анненков -- Тургеневу. 7(19) ноября 1856 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 29 декабря 1856 г. (10 января 1857 г.). Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 3(15) января 1857 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 25 января (6 февраля) 1857 г. Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 16(28) февраля 1857 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 28 февраля (11 марта) 1857 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 15(27) октября 1857 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 21 декабря 1857 г. (2 января 1858 г.). Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 30 сентября (12 октября) 1860 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 20 октября (1 ноября) 1860 г. Петербург

П. В. Ааненков -- Тургеневу. 6(18) марта 1861 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 26 сентября (8 октября) 1861 г. Петербург

Тургенев -- П. В. Анненкову. 1(13) октября 1861 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 14(26) декабря 1871 г. Петербург

П. В. Анненков -- Тургеневу. 23 октября (4 ноября) 1872 г. Висбаден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 25 октября (6 ноября) 1872 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 28 октября (9 ноября) 1872 г. Висбаден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 20 декабря 1872 г. (1 января 1873 г.). Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 19 (31) января 1874 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 12(24) июня 1874 г. Спасское-Лутовиново

Тургенев -- П. В. Анненкову. 6(18) ноября 1874 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 24 декабря 1874 г. (5 января 1875 г.) Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 17(29) апреля 1875 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 18(30) сентября 1875 г. Буживаль

Тургенев -- П. В. Анненкову. 19(31) января 1876 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 10(22) октября 1876 г. Буживаль

П. В. Анненков -- Тургеневу. 28 октября (9 ноября) 1876 г. Баден-Баден

П. В. Анненков -- Тургеневу, 16(28) ноября 1876 г. Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 18(30) ноября 1876 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 10(22) января 1877 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 12(24) февраля 1877 г. Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 12(24) февраля 1877 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 11(23) февраля 1878 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову, 12(24) июня 1879 г. Буживаль

Тургенев -- П. В. Анненкову, 22 ноября (4 декабря) 1880 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 5(17) декабря 1880 г. Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 7(19) декабря 1880 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 17(29) января 1881 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 22 января (3 февраля) 1881 г. Париж

П. В. Анненков -- Тургеневу. 28 января (9 февраля) 1881 г. Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 1(13) декабря 1881 г. Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 22, 24 декабря 1881 г. (3, 5 января 1882 г.), Париж

Тургенев -- П. В. Анненкову. 22 августа (3 сентября) 1882 г. Буживаль

Тургенев -- П. В. Анненкову. 4(16) сентября 1882 г. Буживаль

Тургенев -- П. В. Анненкову. 17(29) сентября 1882 г. Буживаль

П. В. Анненков -- Тургеневу. 19 сентября (1 октября) 1882 г. Баден-Баден

П. В. Анненков -- Тургеневу. 2(14) октября 1882 г. Баден-Баден

Тургенев -- П. В. Анненкову. 5(17) октября 1882 г. Буживаль

И. С. ТУРГЕНЕВ И П. В. АННЕНКОВ

Павел Васильевич Анненков (1812--1887) -- литератор, критик, редкой достоверности мемуарист, автор значительных литературоведческих исследований, первый научный биограф и издатель сочинений Пушкина, заинтересованный участник общественной и литературной жизни эпохи.

С Тургеневым его связывала особенно близкая творческая дружба, длившаяся на протяжении сорока лет. Познакомились они в 1843 году в Петербурге у Белинского, затем часто встречались в России и за границей. О том, как складывалась потребность постоянного общения, личного и эпистолярного, как крепла "непреодолимая связь" между ними, Аненнков рассказал в мемуарном очерке "Две зимы в провинции и деревне. С генваря 1849 по август 1851 года". Публикуемая переписка многогранно раскрывает и высвечивает этот процесс.

Редкая взаимная привязанность корреспондентов (в известной мере может быть сравнима лишь с дружбой Тургенева с Флобером) основывалась на духовном родстве, общности культуры и воспитании, близости эстетических вкусов и литературных интересов. Роднило их отношение к искусству, литературе как к общественному служению, нетленной нравственной ценности.

В молодости оба увлеченно занимались немецкой философией; творения Пушкина, Гоголя являлись для них вершинными образцами русской литературы, своеобразными эталонами русской национальной культуры. Объединяло их и преклонение перед личностью Белинского.

Как явствует из переписки, Тургенев ценил в Анненкове европейскую образованность, прекрасную осведомленность в событиях литературной и общественной жизни России и Запада, независимость, проницательный ум, тонкий эстетический вкус, артистизм, присущие его литературным суждениям. "Корреспонденция наша большая для меня отрада",-- признавался он Анненкову (письмо от 1(13) сентября 1853 г.). В свою очередь Анненков неоднократно отмечал благотворное влияние писем Тургенева, расценивая их как "событие в нашем кругу" (письмо от 29 декабря 1856 (10 января 1857).

Публикуемая переписка -- одна из увлекательных и значительных бесед о русском искусстве, журналистике, театре, о писателях-современниках и художниках прошлого, об общественно-политической жизни России и Европы -- многоаспектна. Она содержит много ценных материалов о литературной деятельности Тургенева и его биографии, раскрывает творческую историю почти всех его произведений, отголоски дискуссий и критических бурь вокруг имени писателя. Одна из важнейших тем в ней: Анненков -- первый читатель и нелицеприятный критик Тургенева.

Анненков был наделен редкой интуицией художника, способностью проникать в замыслы писателя. Эти качества в сочетании с доброжелательностью и объективностью суждений побуждали Тургенева обращаться к нему за советами, давать на прочтение все свои произведения. "Я до сих пор все свои вещи до печатания показывал Анненкову. Я верю в его вкус -- да и, к тому же, это у меня сделалось вроде суеверной приметы",-- писал он в 1875 году Стасюлевичу (ПСС, 1, т. XI, с. 161). Не случайно Тургенев сравнивал своего друга с выдающимся немецким критиком Мерком: "У Вас есть некоторые черты Мерка -- по крайней мере я не знаю никого, кому бы я больше верил в нынешнее время" (письмо от 21 апреля (3 мая) 1853 г.).

Многие из публикуемых писем Анненкова в соотнесенности с его литературно-критическими статьями ("Заметки о русской литературе прошлого года", 1849; "О мысли в произведениях изящной словесности", 1855; "О литературном типе слабого человека. По поводу рассказа Тургенева "Ася", 1858; "Дворянское гнездо". Роман Тургенева", 1859; "Современная беллетристика", 1863; "Русская современная история и роман Тургенева "Дым", 1867, и др.) характеризуют их автора как тонкого интерпретатора творчества Тургенева. Вместе с тем они вносят существенные коррективы в представление о нем как стороннике "эстетической критики". По переписке можно проследить, как в соприкосновении с творчеством Тургенева формировались принципы Анненкова-критика. Так, оценивая "Записки охотника", Анненков признавал не только изящество формы, но и демократический пафос цикла, непреходящее значение шедевра Тургенева. Общественно-литературное значение почти всех произведений Тургенева с особым вниманием комментируется в его корреспонденциях. Называя Тургенева центральной фигурой ("Без вас мы здесь лишены центра" -- письмо от 15 октября 1857 г.), он подчеркнул главную особенность писателя: "Вы в литературе нашей представляете олицетворенное чутье современности" -- письмо от 25 января (6 февраля) 1857 г. Эту мысль Анненков высказал и в статье "О мысли в произведениях изящной словесности" (1855), предвосхитив аналогичное суждение Добролюбова о Тургеневе.

Нет ни одного тургеневского произведения, о котором бы Анненков не оставил отзыва. Сквозными темами переписки 1850-х годов являются обсуждение "Записок охотника", смена "старой манеры" писателя, освоение им романного жанра, чутко уловленные и поддержанные критиком ("Я решительно жду от Вас романа" -- письмо от 12(24) ноября 1852 г.).

В корреспонденции 1860--1870-х годов выделяется ряд своеобразных критических этюдов Анненкова об "Отцах и детях" (от 26 сентября 1861 г.), о "Ведших водах" (от 14 декабря 1861 г.), о "Нови" (два письма от 28 октября (9 ноября) 1876 г.), тем более ценных, что специальных статей об этих произведениях он не написал. Письмо об "Отцах и детях" в значительной степени раскрывает историю создания романа. Характеризует оно и мастерство Анненкова-критика. При известной тенденциозности в оценке типа Базарова ("монгол", "Чингисхан", "зверская, животная сила его не только не пленительна, но увеличивает отвращение к нему, и поражена бесплодием") ему удалось предугадать и верно квалифицировать бурную полемику вокруг романа, развернувшуюся еще до его публикации. "Шуму будет ... много -- этого ожидайте ... (роман) поднимет вопрос не о таланте и художественном достоинстве, а о том -- историк ли его автор или коновод партии. Серьезные писатели всегда рождали подобные вопросы у современников, и такого рода споры вокруг известного имени всегда доказывают значительность и важность этого имени".

Письма о "Нови", в которых критик возражал против "памфлетных" сцен в романе и заключительной речи Паклина, раскрывают как творческую лабораторию Тургенева, так и общественно-политические взгляды Анненкова и его концепцию романа, в известной мере отличную от авторской. По Анненкову, "основная идея" "Нови" "ясна": "...все это дикое, неумелое, почти позорное брожение есть результат невозможности существовать с абсолютизмом". Известно, что большинство замечаний Тургенев учел, уменьшив число "памфлетных шпилек" в романе (см.: ПСС, 2, т. 9, с. 500--504), и это свидетельствовало о близости эстетических взглядов корреспондентов, но отнюдь не о тождественности их общественно-политических позиций.

В переписке последних лет обращают на себя внимание письма о "Кларе Мнлич" (от 19 сентября (1 октября) 1882 г.), о "Стихотворениях в прозе" (от 2(14) октября 1882 г.), в которых Анненков предстает как философ и психолог. Вместе с тем письма Анненкова -- и своеобразные публицистические очерки, живые зарисовки лиц и событий литературно-общественной и политической жизни России, напоминающие своей многотемностью и целенаправленностью его "Письма из-за границы", "Парижские письма". Таковы его репортажи о том, как был воспринят в Петербурге манифест об отмене крепостного права (письмо от 6(18) марта 1861 г.), или о настроениях в обществе накануне (письмо от 20 октября (1 ноября) 1860 г.), из которых Тургенев узнавал "всю суть" лучше, чем из журнальных и газетных статей. Не случайно писатель с нетерпением ждал анненковских писем, называя его перо "энциклопедически-данорамическим".

Данью признательности другу явилось посвящение Анненкову повести "Первая любовь", намерение посвятить "Дворянское гнездо". Еще при жизни Тургенев доверил Анненкову право пользоваться его архивом. На основе переписки и личных воспоминаний Анненков создал серию мемуаров о писателе: "Молодость И. С. Тургенева, 1840--1856" (1884), "Шесть лет переписки с И. С. Тургеневым. 1856--1862" (1885), "Из переписки с И. С. Тургеневым в шестидесятых годах" (1887), в которых он явился и первым публикатором писем Тургенева. Анненков принимал участие и в подготовке "Первого собрания писем И. С. Тургенева" (СПб., 1885). В переписке, так же как и в мемуарах, проявилась анненковская концепция личности Тургенева. Логика внутреннего развития писателя, по убеждению Анненкова, заключалась в нравственном самовоспитании, служении "идеалу правды и добра, который он искал все время своего существования" (Речь П. В. Апненкова на Литературном вечере в Петербурге 28 сентября 1883 г., посвященном памяти Тургенева.-- Неделя, 1883, No 40, 2 окт.).

Сохранилось 408 писем Тургенева к Анненкову (1852--1883) и более 350 ответных писем (1852--1883). В настоящем издании 8 писем Анненкова публикуются полностью впервые (ИРЛИ).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

14, 18(26, 30) сентября 1852. Юшково

14-го сентября 1852 года.
Село Юшково (Орловской губернии,
в Карачевском уезде).

Любезный Анненков, пишу к Вам из имения моего дяди ¹, куда я приехал с намереньем стрелять бекасов и где я, по своему обыкновению, занемог и в сотый раз подвергся банкам, мушкам и пр. Теперь мне лучше -- и я думаю дней через пять быть дома. Пользуюсь свободным временем, чтобы напомнить Вам Ваше обещание заехать ко мне в октябре. Найти меня очень легко. Спросить в Мценске Спасское или, еще лучше, Лутовиново, и всякий Вас довезет. Я от Мценска в 9 верстах. Мне было бы чрезвычайно приятно видеть Вас, послушать чтение, вероятно, уже конченной Вами биографии Пушкина ² -- ас Вашей стороны было бы очень добродетельно посетить человека, которому предстоит прожить всю зиму в деревне.

Не знаю, как Вы провели это скверное, дождливое и холодное лето -- я про себя скажу, что я зяб все время, страдал желудком, простужался, кашлял, охотился скверно и ничего не делал -- да и, кажется, не делаю ничего. Впрочем -- постараюсь чем-нибудь заняться -- но боюсь несколько судьбы Григоровича, который теперь с неутомимой деятельностью разливает подонки своего таланта на такие сороковые бочки пресной воды, каковы его "Проселочные дороги" ³. Вы, вероятно, уже слышали о выходе в свет "Записок охотника" ⁴, берегу назначенный для Вас экземпляр к Вашему приезду. Я рад, что эта книга вышла; мне кажется, что она останется моей лептой, внесенной в сокровищницу русской литературы, говоря слогом школьных книг. Я сам перечел "Записки" на днях: многое вышло бледно, отрывчато, многое только что намекнуто, иное неверно, пересолено или недоварено -- зато иные звуки точно верны и не фальшивы -- и эти-то звуки спасут всю книгу. Но до полноты созданья все это еще далеко, и стоит прочесть какого-нибудь мастера, у которого кисть свободно и быстро ходила в руке, чтобы понять, какой наш брат маленький, маленький человечек. Я эти дни все читал Молиера -- одна какая-нибудь... как, напр., Пурсоньяк ⁵ -- своей силой, веселостью, свежестью и грацией -- просто положила меня ничком. Оно бы ничего -- откуда взять Молиеров -- да перо потом как-то из рук валится и совестно продолжать свой стрекозиный писк -- вот что не совсем приятно -- тем более что уж коли ты сделался литератором, так уж и перестань быть готовым на что-нибудь другое. Молиер недаром про нас сказал:

"Gens qui de leurs talents paraissent toujours ivres --

Riches, pour tout mérite, en babil importun,

Inhabiles à tout, vides de sens commun" *⁶.

* "Люди, которые кажутся всегда упоенными своими талантами,

Богатые, взамен всякого иного достоинства, пустой болтовней,

Ни к чему не способные, лишенные здравого смысла" (фр.).

18 сентября. Спасское.

Вчера я приехал сюда более или менее здоровый -- а сегодня Тютчевы вернулись из Москвы -- все мы повторяем одну просьбу: приезжайте. Комната для Вас будет чистая и теплая, повар у меня порядочный, а встретим мы Вас с раскрытыми объятьями. Пишу Вам, как Вы говорили, в Симбирск. До свиданья, обнимаю Вас и остаюсь

Ваш Ив. Тургенев.

НС, 1914, No 8, с. 752--753. Письма, т. II, с. 64--65,

¹ Дядя -- Н. Н. Тургенев.

² "Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина" составили I том "Сочинений Пушкина" под редакцией Анненкова (вышли в свет в феврале 1855 г.).

³ Критика Тургеневым романа Д. В. Григоровича (ОЗ, 1852, No 1--7) объясняется тем, что сам он в это время обдумывал свой первый роман "Два поколения", оставшийся незавершенным.

⁴ "Записки охотника" (ч. I и II) появились в начале августа 1852 г.

⁵ "Господин де Пурсоньяк" ("Monsieur de Poursognac") -- комедия-фарс Мольера, высмеивающая провинциального "мещанина во дворянстве" и отчасти медиков.

⁶ Не совсем точная цитата из комедии Мольера "Ученые женщины" ("Les femmes savantes", акт IV, сцена III, слова Клитандра).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

12(24) октября 1852. Чирьково

Я получил Ваше письмо, любезный Тургенев -- и был обрадован. Разумеется, отзываться с пренебрежением о провинции есть тоже своего рода провинциализм, но, право, как-то нынешним гнуснейшим летом провинция особенно неавантажна сделалась: вот почему человечий голос должен всякому очень понравиться теперь в провинции.

И Вы могли думать, конечно , что я останусь без "Записок охотника". Нет -- я их еще захватил с собой в Москве и на досуге прочел со вниманием и утешно, как говорит Пушкин ¹. Мне кажется, я бы в состоянии был написать по их поводу статейку со смыслом ². То, что Вы говорили сами об них, весьма умно. Действительно в них слишком наружу выступает сочинительство: оно напирает грудью на лица, на происшествия, на природу и даже на фразы. Это немного еще дикая сила, но все-таки сила, и в некоторых местах развернулась она так, что говоришь невольно: "Ай да молодец! Вон как вынес мужика на одной руке, да и повертывает еще. Раппо!" ³

Вообще книга Ваша, по моему мнению, останется в литературе, как и имя Ваше с почетной строкой: это без низости говоря. Но теперь, кажется, следовало бы дописать книгу и доделать свое имя. Нужно бы, кажется, убить в себе сочинительство, которое в последнее время как будто наоборот сильнее в Вас становится ("Певцы", сцена на дороге, "Три встречи") '. Теперь, сдается мне, нужно Вам беречься его пуще огня, если я только не вру. В последнем случае можете плюнуть и сказать: человек с ума сошел, однако ж во мне интересуется, и будете правы. Я решительно жду от Вас романа с полной властью над всеми лицами п над событиями и без наслаждения самим собой (то есть своим авторством), без внезапного появления оригиналов, которых Вы уж чересчур любите, потому что и оригиналы родятся и живут без особенных знаков на небе и волнения на земле, и, наконец, чтобы мизерии, противоречия и нелепости жизненные не выставляли себя напоказ и не кокетничали своим безобразием, как это у вас иногда выходит, а ложились удивительно обыкновенно, не подозревая, чтобы можно было на них смотреть. И такой роман Вы напишете непременно, если подумаете, что некому другому написать его, что надобно занять в жизни все то место, которое по росту приходится, что наступает пора зрелости таланта (а его немало, parole d'honneur {честное слово (фр.).}), у которого, как и у хозяина его, седина показывается, несмотря, что тому и другому считают 28 лет или около. И с таким романом "Записки охотника" делаются вдвойне замечательными: это книга и это ступень, а без романа они все-таки остаются канатом, на котором когда-то умный и ловкий танцор плясал до поту лица. Такие канатики в меньших размерах были у Бенитских, Нарежных и прочих ⁵, их стащили с них замертво. Да и на что смотреть, когда нет развития?

Расписался я, но приятно писать, когда хотелось бы потолковать и поругаться и приласкаться к человеку. Третий день живу один-одинехонек в деревне и засел на 1832 годе биографии Пушкина. Решительно недоумеваю, что делать! Он в столице, он женат, он уважаем, и потом вдруг он убит.

Сказать нечего, а сказать следовало бы, да ничего в голову не лезет. И так и сяк обходишь, а все в результате выходит одно: издавал "Современник" и участвовал в "Библиотеке" ⁶. Из чего было хлопотать и трубы трубить. Совестно делается. Бессилие свое и недостаток лучшего писательского качества -- изложения твердого и скромного вместе, чтобы всем легко было читать,-- видишь как пять пальцев. Надаешь себе нравственно плюх и сядешь опять за ткацкий станок. Какая же это биография? Это уже не писанье, а просто влачение по гололедице груза на клячонке, вчера не кормленной. Только и поддержка ей, что убеждение (хороши корма!), что по стечению обстоятельств никто так не поставлен к близким сведениям о человеке, как она. Не будь этой ответственности, не из чего было бы отравлять себя. И так в ноябре доберусь настоятельным образом до конца в гадчайших лохмотьях. Нечего больно зариться на биографию.

Есть кое-какие факты, но плавают они в пошлости. Только и ожидаю одной награды от порядочных людей, что заметят, что не убоятся последней. Вот Вам исповедь моя -- и се речь -- бесхитростная.

А к Вам, мой друг, Иван Сергеевич, господь знает когда попаду. Если это и случится, то уж из Москвы, куда по первому пути направлюсь. Оттуда еще спишемся, но до тех пор пишите мне по-прежнему в Симбирск: в село Чирьково.

Пишите мне хоть для того, чтобы сказать, как Вы находите мои бредни.

Тютчевы меня забыли -- ни строчки ко мне ⁷. Но, впрочем, строчки ничего не значат. Дружеская связь наша, начавшаяся в Петербурге -- у меня не порвана, и вспоминаю я об них часто.

Да, кстати. В подтверждение Ваших слов о сочинителях -- вот письмо, которое только писательством и занято. Да что же делать? Но, правда, от двух качеств, приводимых Мольером, можно отстать: от раздражительности и тщеславия, пожалуй хоть по наружности. Да кому до этого дело?

Разбирать, как сделался человек похожим на человека, вряд ли благородно, довольно, что походит, но уж от третьего, то есть оттого, что ни к чему более не годится писатель, во веки веков не отстанешь.

Если уж это так, так предадимся воле божьей, сделаемся откровенно писаками... Чудно! Это даже будет достоинством еще у нас.

П. Анненков.

Чирьково

Октября 12

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ). Год устанавливается по связи с письмом Тургенева от 14, 18(26, 30) сентября 1852 г.

¹ Из стихотворения Пушкина "Близ мест, где царствует Венеция златая...".

² Статью о "Записках охотника" Анненков не написал. Высокие оценки художественности и демократического пафоса цикла содержатся в статьях критика ("Заметки о русской литературе прошлого года" -- С, 1849, No 1, "По поводу романов и рассказов из простонародного быта" -- С, 1854, No 2, 3) и в переписке.

³ Сравнение автора "Записок охотника" с силачом-жонглером К. Раппо, успешно выступавшим в 50-е годы в Петербурге и Москве.

⁴ "Певцы" (С, 1850, No 11), "Разговор на большой дороге. Сцена". (Посвящено П. М. Садовскому) -- в альманахе "Комета" (1851), рассказ "Три встречи" (С, 1852, No 2).

⁵ Анненков называет А. П. Бенитского, В. Т. Нарежного в числе писателей, не сразу нашедших свой путь в литературе.

⁶ Анненков пишет о затруднениях в работе над последним периодом биографии Пушкина (обстоятельства гибели поэта, живые современники, боязнь цензуры, поиски исследовательского тона и такта).

⁷ Семья H. H. Тютчева,

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

4(16) ноября 1852. Чирьково

Я и второе Ваше письмо получил, любезный Тургенев, но не имею известия, добралось ли до Вас мое первое послание. Спасибо, что прочли "Провинциальное письмо", и за одобрение спасибо ¹, но все это вздор, потому что во всем этом не видать взрослого человека, который знает, куда идет и чего хочет, а так что-то полусонное, неизвестно зачем говорящееся. Все наши современные литераторы имеют этот вялый характер (у Вас его меньше), и произведения их могут нравиться и могут не нравиться, смотря по комплекциям, да что ж из этого? Необходимая болтовня современности, которая и препровождается в курные места -- туда ей и дорога ².

Кончаю биографию, собственно никогда и не начиналась она, ну да там мало ли чего захочется человеку, откормленному разными затеями чужой кухни. Чекстон продолжает составлять мучение моей жизни. У меня есть просьба к Вам. Напишите мне: 1) К какому изданию приложен список предшественников Шекспира и сколько их числом (о современниках его я знаю). 2)^Между Шекспиром и классическим направлением английской литературы были ли трагики его школы и сколько их. Вы понимаете, что сказав это в биографии мое полное убеждение, почерпнутое из соображений пушкинских рукописей, что Ченстон -- выдумка, будет иметь вид посерьезнее, и аккуратным исполнением моей просьбы избавите Вы меня от докучных справок в Москве. Сделайте это ³.

Вторая просьба. У Пушкина есть список драм, им задуманных или, может быть, даже и написанных, но истребленных потом. В этом списке между "Скупым", "Моцартом" стоят и заглавия вроде следующих: Ромул и Рем (эти имена достаточно объяснены Кайдановым), Беральд или Берольд Савойской ⁴. При этом имени я бросился к Конверзационс-лексикон -- нет, к Biographie universelle ⁵ -- нет, к Лео, к Сисмонди -- нет. Что же это такое? Поройтесь, пожалуйста, у себя в голове или в шкапу у себя: не найдется ли какой-нибудь ниточки, чтоб вытащить его на свет. Не трубадур ли? Да у Фориеля его тоже нет.

Третья просьба. Мне нужно непременно знать Ваше мнение о Guzla Мериме ⁶. Имели ли Вы эту книгу в руках и нет ли ее у Вас и теперь. В последнем случае величайшее одолжение сделаете, если тотчас же перешлете ее в Симбирск. Я от Вас этого жду, но во всяком случае скажите: не кажется ли Вам Guzla двойным шарлатанством -- взятием некоторых дальних звуков от мотивов действительно народных и потом заверением, что до всего дошел своим умом. Конечно, все это более объяснилось бы фактами, чем рассуждениями,-- но мне хочется только знать Ваше нравственное убеждение, Ваш взгляд, Ваше впечатление.

Насчет приезда к Вам -- об этом я еще буду писать к Вам из Москвы, потому что отсюда намерен прямо туда отправиться. Когда совершится последнее, тоже еще не могу сказать наверное, более потому, что теперь в деревне гроша денег нет. Достаточно одно -- я буду ждать ответа на сие мое послание. Если в Москве не кинут обстоятельства в другую сторону, то, может быть, подговорю еще кого и приедем к Вам, но обещания не даю ⁷, верный, впрочем, той мерзейшей черте характера, на которую Вы уже обращали мое внимание.

Прощайте, друг мой,
П. Анненков.

4 ноября

Чирьково Симб. губ.

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ).

Год устанавливается по содержанию.

¹ По поводу девятого "Провинциального письма" Анненкова (С, 1851, No 10) Тургенев писал: "Оно мне очень понравилось, а конец <...> просто превосходен. Начало длинно и -- главное -- слишком подробно в анализе мотивов каждой мысли" (Письма, т. II, с. 75.)

² Это высказывание носит характер автоиронии. В статье "О значении художественных произведений для общества" (1856) Анненков писал иначе: "В настоящее время <...> самостоятельные наши писатели <...> решительно выше всех рецензий, написанных на них" (Воспоминания и критические очерки. СПб., 1879, с. 3).

³ Тургенев помогал Анненкову в поисках "загадочного Ченстона", обращаясь сам и через П. Виардо за справками к английскому критику Г.-Ф. Чорли. В результате в "Материалах для биографии А. С. Пушкина" разъяснялось: Ченстон (указанный в подзаголовке к "Скупому рыцарю") -- имя вымышленное (см.: Анненков П. В. Материалы для биографии А. С. Пушкина. М., 1984, с. 265).

⁴ Беральд Савойский -- средневековый герой из французского сборника XVI11 в. В бумагах Пушкина сохранился конспект рассказа о нем (см.: Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.-- Л., 1935, с. 276).

⁵ Энциклопедический лексикон, предпринятый А. А. Плюшаром в 1834 г. Выходил в Петербурге под ред. Н. И. Греча и О. И. Сенковского; Biographie universelle, ancienne et moderne... Paris, 1811--1846 -- справочное издание.

⁶ Книга П. Мериме "Гузла, или Сборник иллирийских стихотворений, собранных в Далмации, Боснии и Герцеговине" (Париж, 1827) представляет собой литературную мистификацию иллирийских народных песен с использованием фольклорных источников, Письмо Тургенева с оценкой "Гузлы" не сохранилось,

⁷ В Спасское Анненков не приезжал.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

27 ноября (9 декабря) 1852. Чирьково

Отвечаю Вам, любезный Тургенев, на два письма Ваши, благодарю за сведения, сообщенные в последнем, и радуюсь, что в первом нашли Вы несколько моих замечаний не пустыми. Впрочем, прибавлю как реактив, что книга Ваша производит впечатление весьма и весьма благотворное. Я здесь встретился с Огаревым и долго говорил о ней с ним: он находит, что эта книга вместе с комедией Островского -- есть поступок, и я с ним согласен ¹. Это стоит усовершенствований, хотя с другой стороны -- два раза поступков не бывает, и, стало быть, опять нужны усовершенствования.

Да что Огарев? Я здесь часто говорю о Вас с княгиней Вяземской², и всякий раз приказывает она мне не забыть Вам кланяться, прибавляя "от души". Она Вас очень любит, и я ее очень люблю. Ну вот подите. Кажись, наш брат, закаленный в обществе Арапетова, Никитенко и проч., должен бы стоять праведником перед соблазнами мира сего, а между тем тонина в чертах характера, легкая шумиха в голове да грациозный бред женского сердца, щупающий книжки и людей, если нет другого занятия -- ему нравятся. Да вот же нравятся ему и собственные усилия ne вдруг показать самого себя нагишом, смягчить и сгладить свои резкие слова и мысли -- словом, быть в костюме.

А то в приятельских наших беседах крепко походим мы на неаполитанских ...... porta Capua³, показывающих перед первым прохожим все свои срамоты. Вот почему хорошо Вы делали, что ездили в свет и для себя собственно, и скажу ерезию -- для таланта, мне кажется. Найдите только ему покров -- и Вы имеете будущность завидную.

Деревенская жизнь, Тургенев -- для Вас открывает Пепелопину жизнь: тките и тките. А что я все говорю Вам о таланте и писательстве, так это из коренного убеждения, что несмотря на все порывы быть чем другим -- все нити жизни притянуты у Вас к одному центру, таланту Вашему и что он один есть реальная сторона Вашей персоны, а все прочее фантом. Здесь есть еще две личности, крайне замечательные и крайне наши, народные. Известный уже Вам, кажется, Трубников и Самарин Владимир, брат Юрия, но об них когда-нибудь после.

На это письмо ответьте мне, Тургенев, уже в Москву по адресу: у Арбатских ворот, в доме Стрекалова. Оттуда я уже напишу Вам окончательно, буду ли я у Вас в деревне или нет. Затем прощайте. Кланяюсь Тютчевым.

Весь Ваш
П. Анненков.

27 ноября

Что "Постоялый двор" -- вещь печатаемая или, по Вашему мнению, еще требующая несколько времени ожидания?⁴

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ).

Год устанавливается по связи с письмами Тургенева от 14, 18 (26, 30) сентября и 28 октября (9 ноября) 1852 г.

¹ По-видимому, в связи с "Записками охотника" Анненков обсуждал с Н. П. Огаревым комедию А. Н. Островского "Бедная невеста" и статью Тургенева "Несколько слов о новой комедии г. Островского "Бедная невеста" (С, 1852, No 3).

² Е. П. Вяземская, жена Н. С. Вяземского, соседа Анненкова по имению в Симбирской губернии.

³ Монументальные ворота в Неаполе "Порта Капуана".

⁴ В первоначальной редакции, с которой Анненков познакомился в начале января 1853 г., повесть "Постоялый двор" отличалась социальной остротой и содержала места, исключенные цензором В. Н. Бекетовым при публикации ее в б⁴ (1855, No 11); см.: Назарова Л. Н. "Постоялый двор" И. С. Тургенева. К истории первой публикации повести.-- В кн.: Из истории русских литературных отношений XVIII--XX веков. М.-- Л., 1959, с. 158--165.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

3(15) января 1853. Москва

Я приехал в Москву, любезный Тургенев, только 3-го января, вместо ноября, как хотел, и тотчас же получил Ваше письмо, а от Кетчера "Постоялый двор". Прочел его быстро и быстро и пишу об нем, только что раскрыв тетрадку. Это вещь зрелая, обдуманная, спокойно выполненная и потому весьма замечательная, гораздо более замечательная, чем "Муму", да, по моему мнению, и все прежние Ваши рассказы. Еще ни в одном из них не было столько драмы; там только было усилие, стремление, желание драмы -- здесь она есть: честь селу Спасскому! Не должно обманываться, что род жгучести, свойственной этой драме, да и другим русским драмам, как "Антону Горемыке" ¹, купцам Красильниковым ², происходит от самого безобразного начала, от противоречий нестерпимых, нечеловеческих. При этом автору легко -- за него работает действительность. Ему не нужно искать обстоятельств, жизненных сцеплений, разнообразных столкновений лиц и характеров: один намек -- и драма готова. Миллионы драм существуют в голове, в воспоминаниях, в наслышке каждого. На черной неподвижной массе, составляющей готовую стену для наших альфреско -- пишите, что хотите -- все сделается страшно резко, страшно впечатлительно, однако ж это не настоящая драма и отличается от нее как убийство от поединка или торговая казнь от турнира. Но это наш настоящий род драмы -- пусть будет так, но автору остается теперь вещи нечеловеческие рассказать по-человечески, просто и прилично: и Вы это сделали. Нужды нет, что и в этом виде она не может быть опубликована по причинам, до искусства не касающимся, но Вы правы перед собой и перед читателем, и потому с великим удовольствием следил я лично за Вашим развитием этой мефитической {ядовитой (от лат. mephiticus).}, удушливой драмы.

Вы пишете Кетчеру, что переменили манеру:³ он не находит этого, а я нахожу. Попадись Вам эта мысль два года назад -- вышел бы анекдотец весьма яркий, краску выводящий на лице, оглушительный, действием с апоплексией равняющийся. Я знаю, что многие скажут, да это прекрасно бы, да это полезно, да так надо, да чего же жеманиться, но я думаю, что чем безобразнее основание драмы -- тем нужнее для передачи ее осторожность, деликатность приемов. Тут и автор garde-malade {сиделка (фр.).}, a не городовой, бьющий пьяного уже по окровавленной морде. Вообще этот род драмы -- опасный род -- что ни делайте, его свинское происхождение распространяет запах хлева, и много надобно ума, таланта, ловкости, чтоб держать нос Ваш в этой атмосфере без криспаций {раздражений (от фр. crispation).} нервов: туда и вся энергия автора уходит, но опять: что же делать? Это наш род.

Но вот что составляет существенный недостаток "Постоялого двора". Этот род произведений требует истины уже, как бы сказать, математической ⁴. Школа Даля и ученика его Мельникова ⁵ поняла это очень хорошо, но Вы, кажется, это упустили из вида и думаете обходиться с такими анекдотами в полной свободе творчества, но этого нельзя уже по существу дела. Вот например: Аким купил постоялый двор либо на имя госпожи Кунце, либо на собственное свое. В последнем случае госпожа Кунце не могла его продать без предварительной драмы с Акимом, о чем Вы умалчиваете (драма здесь понимается в настоящем нашем смысле, как телесное наказание). В первом же случае все документы были в ее руках, она могла продать дворик, но это уже не могло быть нечаянностию для Акима. Он человек простой, но был в Липецке, разбогател (что предполагает ум), сам видел, что на него оброк надбавляют ежегодно, знал, что документы у барыни, и жил без всякого сумления. Между ними была непременно какая-нибудь предварительная сделка. Вы скажете: на кой черт кому знать это? -- Нельзя! Из продажи дворика -- все дело вышло, нам надобно знать о нем пообстоятельнее: это дело юридическое.

Как снег на голову упала на читателей продажа дворика, а читатель знает, что эти вещи все-таки с плутовством делаются и сопровождаются даже у крепостных людей борьбой, извилинами и кое-каким сопротивлением. Нечаянности тут анахронизм. Избу Акима госпожа Кунце могла снести по одному слову, но купленную землю им и дворик -- могла снести, похлопотав, однако ж, маленько, и это для истины нужно было сказать. Да! Истина в таком обвинении -- есть дело первой важности. Уже заодно скажу: Акима в одном месте везут к становому, а рассказ отнесен за 20 лет, когда, кажется, становых не было. Это похоже на придирку, но уж надобно, чтоб в современных драмах иголки нельзя было бы подпустить: тогда они и действие имеют, и невежество, и грубость принуждают к молчанию, возбраняя им презрительный хохот, каким они обыкновенно встречают сочинение. Не обманитесь, однако ж, в настоящем моем мнении. "Постоялый двор" есть вещь мастерская, именно по рассказу и развитию драмы. Шаг сделан богатырский, по чистой совести,-- и с истинным наслаждением могу сказать Вам, что Вы дойдете до картины народного быта весьма широкой, как это видно из Наума, из пелеринажа {странствования (от фр.-- pèlerinage).} Акимова и, наконец, из самого течения, какое принимает ваша речь. "Постоялый двор" есть шаг только, но "с богом, в дальнюю дорогу" ⁶.-- Многого жду я, смело употребив это местоимение, от такого шага. Будет.

Несколько слов о себе. Я у Вас не буду. Сложились обстоятельства так, что я у Вас не буду, и одни обстоятельства, потому что мысль побыть у Вас с приятностию представлялась, но тут нечего делать. Приехал в январе вместо октября, деревенские дела мерзейшие, а между тем за ними и петербургские дела остановились. Все это мучит меня и порядком-таки расшевеливает, но шевелением едким и неполезным. В Петербурге еще денег на издание буду искать: как бы то ни было, но дело в том, что пора наступила туда ехать, куда нужно, а не туда, куда хочется, как это было со мной доселе. Потому будьте, друг, здоровы и пишите мне так: в Петербург. На углу Офицерской улицы и площади Большого театра, в доме купца Шица. Я уведомлю Вас о весельях и занятиях Петербурга, о Виардо и Некрасове -- двух личностей, которые, по моему мнению, наиболее занимательны теперь в столице ⁷. Adieu.

П. Анненков.

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ).

Датируется по связи с письмом Тургенева к Анненкову от 10 (22) января 1853 г.

¹ Повесть Д. В. Григоровича.

² Повесть "Красильниковы" П. И. Мельникова (псевдоним Андрей Печерский).

³ См. преамбулу к переписке И. С. Тургенева и П. В. Анненкова.

⁴ К письму Анненкова Н. X. Кетчер сделал приписку: "Я прочел также и совершенно соглашаюсь с Анненковым в одном только: в полнейшей необходимости для подобных произведений истины почти математической, которая, впрочем, кажется, соблюдена здесь достаточно, и я очень доволен".

⁵ Под "школой Даля" и ученика его П. И. Мельникова-Печерского (автора повестей и рассказов из жизни крестьян) Анненков подразумевал очерковую литературу, интерес к точному воспроизведению фактов, этнографизм, описательный тон.

⁶ Цитата из "Песен западных славян" Пушкина ("Похоронная песня Иакинфа Маглановича").

⁷ 29 декабря 1852 г. П. Виардо приехала на гастроли в Петербург. По поводу ее дебюта в "Севильском цирюльнике" (3 января 1853 г.) К. И. Званцов писал: "Русские пришли в такой азарт, словно встречали победоносные войска из Парижа" (пит. по кн.: Розанов А. С. Полина Виардо-Гарсиа. Л., 1969, с. 93--95). По-видимому, речь идет о возросшей известности Некрасова после публикации стихотворения "Блажен незлобивый поэт...", посвященного Гоголю (С, 1852, No 3). К этому времени Тургенев познакомился и со стихотворением "Муза" в рукописи.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

10(22) января 1853. Спасское

С. Спасское.
10 янв. 53.

Спасибо Вам, милый Павел Васильевич -- за Ваше письмо из Москвы о "Постоялом дворе" ¹. Оно меня обрадовало -- и опечалило известием о невозможности видеть Вас у себя в деревне. Что делать! Я понимаю, что Вам невыгодно теперь терять время. Желаю Вам полного и скорого успеха в Вашем издании ².-- Что же касается до меня,-- то я вот на что решился: велю переписать написанные мною пять глав романа ³ и доставлю их Вам в Петербург -- с тем, чтобы Вы их никому не показывали -- и возвратили мне их с Вашими замечаниями и советами. Я чувствую, что мне они необходимы, а то -- я здесь пишу и работаю словно в чужих краях -- никто мне не умеет сказать, хорошо ли, худо ли я делаю -- а ведь без отголосков такого роду могут работать только люди подобные Гоголю. Нашему брату без них плохо.

Скажу Вам несколько слов о "Постоялом дворе". В важности математической верности действительности -- в подобных произведениях я убежден -- и, сколько мне кажется, она соблюдена. Ошибку о "становом" легко поправить. Человек крепостного состояния не имеет права приобретать собственность иначе, как на имя своего господина (не далее, как неделю тому пазад я дал доверенность одному моему богатому мужику в Тамбове -- купить 150 десятин на его деньги -- и на мое имя), притом вся рассказанная мною историю буквально совершилась в 25-и верстах отсюда -- и "Наум" жив и процветает до нынешнего дня. В одном я согласен: вероятно -- такого рода продажи пронюхиваются прежде и против них не принимаются меры -- потому что мер никаких принять нельзя -- но делаются своего рода усилья. Я оттого не упомянул о них, что боялся задержать и понапрасну запутать ход драмы. Все, что Вы говорите о самом роде таких драм -- превосходно и совершенно верно -- и я очень рад, что мне действительно удалось придать рассказу ту ясность и то свободное теченье, без которых вся вещь производила бы впечатление тяжелое и не художественное.

В теперешнем моем -- очень некрасивом -- положении (оно стало особенно выпукло с некоторых пор -- Вы понимаете, я думаю, что я хочу сказать) ⁴ одно мое спасение -- сильная литературная деятельность -- а для того, чтобы действовать с охотой, надобно чувствовать, что идешь вперед -- и одобрение людей, в которых веришь, чрезвычайно благодетельно. А потому не могу не благодарить Вас вторично за Ваше письмо -- любопытно мне будет знать мнение Ваше о моем романе ⁵. Прошу Вас написать мне из Петербурга со всею откровенностью, как Вам покажется голос г-жи Виардо. Говорят, он очень поправился,-- но я поверю только Вам.

Пищите мне о Некрасове и других приятелях. Я им послал в "Современник" небольшую статью о книге С. Т. Аксакова ⁶. Кроме двух-трех мыслей о природе и манерах ее описывать, в этой статье для Вас, кажется, не будет ничего занимательного.

Напишите мне также о "Лже-Димитрии" Мериме ⁷ в "Revue des 2 Mondes" -- что это такое? О загадочном Шенстоне или Ченстоне я с месяц тому назад написал моему хорошему приятелю Чорлею -- одному из редакторов "Атенеума" ⁸,-- как только получу ответ -- перешлю Вам.

Все здешние здоровы и кланяются Вам. Я четвертого дня простудился, кашляю и не выхожу из комнаты -- надеюсь, что это скоро пройдет.

У меня гостил несколько дней Леонтьев, автор той комедии, которую я -- помните ли Вы -- давал Вам читать в Петербурге. Он привез хорошую вещь, которую я на днях отправляю к Краевскому; другую он готовит для "Современника" ⁹. Талант у него есть, но сам он весьма дрянной мальчишка, самолюбивый и исковерканный. В сладострастном упоении самим собою, в благоговении перед своим "даром", как он сам выражается, он далеко перещеголял полупокойного Федора Михайловича ¹⁰, от которого у Вас так округлялись глаза. Притом он болен и раздражительно-плаксив, как девчонка.

Погода у нас скверная -- вот уже месяц, как мы не видим солнца.

Пишите же мне, пожалуйста -- а уж на мою аккуратность Вы рассчитывать можете.-- Поклонитесь от меня всем друзьям, будьте здоровы и веселы и не забывайте

Вашего
Ив. Тургенева.

P. S. Еще одно слово: Вы говорите, что если Аким знал, что г-жа Кунце могла продать его двор -- то это для него уж не было нечаянностью. В Ярославской губернии нет крестьянина, который бы не владел частичкой земли на имя своего господина (следовательно, ему не принадлежащей)-- купцы наши до сих пор пересылают огромные суммы через приказчиков -- без расписки -- но думаете ли Вы, что лишение земли или капитала для них не нечаянность непредвиденная? В этом-то и состоит весь русский chic. О какой-нибудь предварительной сделке -- и думать нельзя, и мне кажется, что, если б даже можно было, и тут бы не думали.

Звенья, т. V, с. 267--269. Письма, т. II, с. 102--105.

¹ См. письмо П. В. Анненкова от 3(15) января 1853 г,

² "Сочинения Пушкина".

³ "Два поколения".

⁴ Тургенев намекает на свое положение ссыльного.

⁵ Отзыв Анненкова о романе "Два поколения" см. в его письмах к Тургеневу от 12 (24) июня и 6 (18) июля 1853 г.

⁶ См. переписку с Аксаковыми.

⁷ "Le Faux Démétrius, scènes dramatiques" (см. "Revue des deux Mondes", 1852, 15 décembre, t. XVI, с 100t--1047).

⁸ См.: Модзалевский Б. Л. Работы П. В. Анненкова о Пушкине.-- В кн.: он же. Пушкин. Л., 1929, с. 293 и др.

⁹ Комедия К. Н. Леонтьева -- "Женитьба по любви". Краевскому Тургенев послал его повесть "Немцы", в С предназначалось "Лето на хуторе", напечатанное лишь в 1855 г. в ОЗ (No 5).

¹⁰ Ф. М. Достоевский тогда отбывал наказание в Омской каторжной тюрьме.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

Около 10(22) марта 1853. Петербург

Я получил, мой милый Тургенев, Ваше любезное письмо и теперь, обладая уже присягой Вашей, пересылаю книжку "Revue" ¹ в Мценск.

Увидите сами, как очень умно можно работать на воздухе, пахать и орать облака вместо земли и проч. Слышали мы, наконец, "Пророка" -- и находимся в ступефакции {изумление, оцепенение (от фр. stupéfaction).}. Говорят, что какой-то механик сделал прозрачную статую, в которой виден был весь желудок человека и полный процесс пищеварения. Положат кусок мяса в желудок, там завертятся колеса, пружины заиграют, фосфор покажется, работа идет страшная и мудреная -- кусок выходит из заднего прохода совершенно похожий на экскремент, но только без запаха и не марается. Разработка в "Пророке" неимоверная и есть вещи гениальные -- сон Марио в первом акте, финал второго, несколько мест и дуэт Фидес и Берты в третьем, но даже той степени творчества, какая есть в "Роберте" и "Гугенотах" -- тут нет, а все-таки чудно и оторваться нельзя. Поставлен он у нас тоще и сухо, а за выпуском некоторых мест в последнем акте сам Пророк сделался без всякого значения. Опера кончается довольно скудным разрушением замка, и это только и выносит зритель вместо заключительных мейерберовских финалов, которые оставляют скребение кошек на душе, как это было во всех его операх. Виардо была хороша, но беспрестанно играла, не отдыхая ни на минуту, исключая только одного места в дуэте с Бертой, где она извещает ее о смерти своего сына. Минута и воспоминания чудные. Вот вам "Пророк" ².

А знаете ли, кто с ним здесь был в конкуренции, и весьма счастливой -- г-н Островский. Комедия его имела огромный успех в обоих столицах -- и совершенно заслуженный. В ней нет почти ничего. Не широка она и не глубока она, а только умна. От Островского можно было всего ожидать: и характеров и таланту, но ума -- менее всего. А между тем он им и взял -- удивил меня и других, сказать по правде. Но может быть, это и невзначай, потому что пьеса с умом есть для него падение ³. Мне так кажется, а впрочем, многие уже мне говорили, что это дикая мысль -- и потому ее Вам не навязываю.

А Боткина Вы не слушайтесь, не потому чтоб можно было пренебрегать его суждением ⁴. У него есть зоркость особенного рода, свойственная истощенному организму: тот есть не может, а по запаху скажет, хорошо ли, или дурно блюдо. Это вещь тоже замечательная, но Боткин находится еще в направлениях. Этого следует остерегаться. Мы с Вами пережили гениальный образец великости и ничтожества направления в Виссарионе⁵, так теперь уже к тщедушным образцам возвращаться не приходится. У Вас есть тоже направление, только другого рода -- вот вы и будете толкаться друг с другом боками и презрительно пошептывать друг о друге. Я уже писал Вам по поводу "Постоялого двора" и теперь повторяю мое неизменное убеждение, что из Вашего направления ничего выйти серьезного не может. Нет славы сделаться у нас великим полемическим писателем, а художественным -- само направление не позволяет. Что же, себя тешить остается, что ли? Да Вы из этого выйдете, а Боткин никогда. У него навеки останется, что все чайные торговцы -- подлецы, что мужик может реветь, а не поплакать, что горя, страстей и души -- только у французских актрис можно отыскать. Если это нравственный разврат, то будь так, а мне описание честного поступка Булгарина, как только может его сделать Булгарин, было бы, просто сказать, подарком. Сколько бы тут таланта могло быть проявлено и сколько вещей сказапо хороших! Да как же быть без направления? Ведь оно дает и теплоту, и смысл сочинению, и участие автора к своим лицам, и, наконец, нравственное знание. Поэтому вышло, что и романы Е. Тур прекрасны -- разве это безделица -- чудо не малое! С объективностью одной этого не сделаешь! Это правда, да всего этого лучше мужественный писатель, который теплоту, и значение, и смысл видит везде.-- К черту направления! ⁶ Правда, что ли?

Действительно в дневнике Студента⁷ периоды и язык могут быть выправлены, но тон, но течение мыслей -- что это за прелесть. На досуге когда-нибудь можно будет поговорить о "Москвитянине". Если бы этот журнал очистить от юношей, не подающих ни малейших надежд, и критики, разрабатывающей ученические тетрадки,-- был бы журнал, какого еще не было. Наши журналисты питерские походят на чиновников по отделению литературы, и мысль Н. Милютина дать им вицмундир меня даже успокоила ⁸. Право, подойдут, как образованностию, благонамеренным направлением, так и чистым, хорошим канцелярским языком.

Adieu.
П. Анненков.

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ). Датируется по связи с письмом Тургенева от 14, 15(26, 27) марта 1853 г.

¹ Журнал с драматическими сценами П. Мериме "Лжедимитрий".

² Оперы Д. Мейербера "Роберт Дьявол" (1830), "Гугеноты" (1835), "Пророк" (1849 -- шла в России под названием "Осада Рента"). Интерес Тургенева к этой опере связан с тем, что П. Виардо исполняла партию Фпдес и он был автором статьи "Несколько слов об опере Мойербера "Пророк" (ОЗ, 1850, No 2).

³ Комедия А. Н. Островского "Не в свои сани не садись" до напечатания с успехом шла в московском Малом театре (14 января 1853 г.) и в Александрийском театре в Петербурге (19 февраля 1853 г.). Ироническое замечание о "пьесе с умом" вызвано, по-видимому, славянофильскими тенденциями в ней.

⁴ Критический отзыв Боткина о "Постоялом дворе" (см. письмо от 17 февраля 1853 г., Т и Боткин, с. 36--37).

⁵ Намек на Белинского периода "примирения с действительностью".

⁶ В этих рассуждениях сказалась до некоторой степени противоречивость мышления Анненкова. С одной стороны, его интересовало изображение народной жизни (чем объясняется его несогласие с Боткиным в оценке "Постоялого двора"), С другой, в "направлениях" он усматривал известный догматизм и нормативность, мешающие, по его мнению, развитию художественности.

⁷ "Записки Современника. Дневник студента с 1805 по 1807 год", (ч. I) С. П. Жихарева, опубликованные в M (1853, No 3, февраль).

⁸ А. В. Никитенко писал по этому поводу: "В городе ужасно лгут и сплетничают. Например, уверяют, будто с 6 декабря всех гражданских чиновников оденут в какие-то форменные сюртуки вроде военных и в каски" (Никитенко, т. I, с. 354).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

14, 15(26, 27) марта 1853. Спасское.

С. Спасское.
14 марта 53.

Милый Анненков, Ваше милое и умное письмо об Островском, "Пророке" -- и "направлениях" получил я вчера. Все это очень дельно и выражено с большой тонкостью и верностью. Комедию Островского ¹ прочел нам на днях М. С. Щепкин, который приехал сюда в понедельник ² и, к сожаленью, завтра (т. е. в субботу) уже уезжает ³. Каков милый старик? Прочел ее он отлично, и впечатление она произвела большое -- но у меня все из головы не выходил "Père de famille" {"Отец семейства" (фр.).} и другие драмы Дидеро ⁴ -- с сильной начинкой естественности и морали -- я не думаю, чтобы эта дорога вела к истинному художеству. У Островского нет сентиментальности, которая терзает Вас у Дидро -- но сентиментальность, славу богу, кажется, навсегда умерла. Словом -- пиэса чрезвычайно умна, показывает в авторе замечательный драматический талант,-- но ведь и здесь отразилось то "направление", против которого Вы так справедливо возражаете, или, говоря точнее -- то стремление к направлению⁵.

15-го марта воскресенье.

Щепкин уехал, пожив у нас дней пять ⁶. Я ему читал свой роман -- и, сколько я могу судить, с успехом. В романе моем я старался как можно проще и вернее изобразить, что видел и испытал сам ⁷ -- не заботясь о том, какое поучение можно будет извлечь из этого. Писец мой все не едет из Москвы -- и потому копия еще не началась -- такая досада!

"Дневник Студента" ⁸ в "Москвитянине" прекрасная вещь, и продолжения его я жду с нетерпеньем. С Вашим воззрением на "Москвитянин" я вполне согласен -- это единственный наш живой журнал, при всех своих нелепостях.

О "Пророке" Вы судите довольно верно -- но с излишней иронией. Я сам знаю, что M-me Viardot слишком много играет ⁹ -- но у ней это происходит не от эклектически-немецкой рефлекции, а от ее реалистической южной натуры. Так итальянец, прося милостыню, показывает рукою, что он ничего не ел. Для зрителя, впрочем, в результате все равно -- но у ней есть истинно трагические движения -- и Вы едва ли к ней вполне справедливы. Нас, стариков, с Вами может интересовать либо оконченный и возмужалый гений -- либо молодые, бродящие и неопытные начинанья. Ни того ни другого в M-me Viardot нет -- и потому Вы остаетесь холодны.

"Revue des 2 Mondes" я Вам возвращу с благодарностью.

Извините это короткое и несвязное письмо. В другой раз напишу подробнее -- впрочем, будьте здоровы и веселы.-- Что Вы ничего не говорите о Вашем издании? ¹⁰О Ченстоyе нет еще окончательного ответа.-- Кланяйтесь всем друзьям. У нас третьего дня было ночью 7 градусов тепла и жаворонки пели во всю Ивановскую -- а сегодня 10-градусный мороз.

Ваш
Ив. Тургенев.

P. S. Когда увидите Арапетова, спросите его, получил ли он мое письмо и что по нем сделал?

Звенья, т. V, с. 273--274. Письма, т. II, с. 137--139.

¹ Комедия "Не в свои сани не садись" тогда еще не была напечатана, но уже исполнялась на сцене.

² О приезде М. С. Щепкина в Спасское 9 марта ст. ст. 1853 г. см.: Щепкин М. А. М. С. Щепкин. 1788--1863 гг. СПб., 1914, с. 354.

³ Щепкин уехал из Спасского в воскресенье 15 марта ст. ст. 1853 г.

⁴ В пьесах "Побочный сын" и "Отец семейства" Дидро изобразил добродетели и пороки буржуазного семейного быта в сентиментально-морализующей манере, заметной и в комедии Острокского "Не в свои сани не садись".

⁵ Речь идет о славянофильских тенденциях Островского, сказавшихся в этой пьесе.

⁶ Щепкин пробыл у Тургенева семь дней.

⁷ "Два поколения". В первой части этого романа некоторые из героев (в том числе и главных) имели прототипы. Так, в образе Глафиры Ивановны запечатлены черты матери писателя, В. П. Тургеневой, Василию Васильевичу придано сходство с дядей, Н. Н. Тургеневым, и т. д.

⁸ См. примеч. 7 к предыдущему письму.

⁹ См. примеч. 2 к предыдущему письму.

¹⁰ Т. е. о "Сочинениях Пушкина" и в особенности о "Материалах для биографии Пушкина", составивших I том издания, подготовляемого Анненковым.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

30 мая (11 июня) 1853. Спасское

С. Спасское.
31-го * мая 1853.
Суббота.
* Так и в подлиннике; было: 29.

Милый Павел Васильевич. Сегодня только два слова -- а именно я хотел Вам сказать, что даю Вам полное право прочесть мой роман, кому Вы найдете полезным (Коршу, напр.), для отобрания мнений. Только не читайте его никому, кто бы взглянул на мою вещь с точки зрения журналистики или печатанья. Вы сами можете понять, почему мне этого не хочется.

Я вчера познакомился с Фетом, который здесь проездом ¹. Натура поэтическая, но немец, систематик н не очень умен -- оттого и благоговеет перед 2-й частью Гетева "Фауста". Его удивляет, что вот, мол, тут все человечество выведено -- это почище, чем заниматься одним человеком. Я его уверял, что никто не думает о гастрономии вообще, когда хочет есть, а кладет себе кусок в рот. Читал он мне комедийку в стихах -- плохую -- это не в его роде, читал также переводы из Горация -- отличные ². Он еще не совсем выдохся.

Не забудьте известить меня о прибытии посылки ³. Погода у нас все скверная -- хоть в шубах ходи. Прощайте -- будьте здоровы и "наслаждайтесь ею, сей легкой жизнью" ⁴ и т. д.

Ваш
Ив. Тургенев:

ВЛ, 1957, No 2, с. 182. Письма, т. II, с. 162--163.

Тургенев ошибся в датировке, так как суббота в 1853 г. приходилась на 30, а не на 29 или 31 мая.

¹ Этим письмом устанавливается точная дата знакомства Тургенева с Фетом -- 29 мая (10 июня) 1853 г. Ср. Фет, ч. I, с. 1--2, 5.

² В этом письме, а также в письме к С. Т. Аксакову от 5 (17) июня 1853 г. Тургенев объединяет свои впечатления от двух встреч с Фетом: у Шеншиных и во время приезда поэта в Спасское. См. Фет, ч. I, с. 6--7.

³ Т. е. первой части романа "Два поколения", которую он отправил Анненкову 27 мая 1853 г.

⁴ Неточная цитата из "Евгения Онегина" Пушкина (глава 2, строфа XXXIX).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

12(24) июня 1853. Петербург

Браво, Иван Сергеевич! Во-первых, есть превосходные места, каковы все, где является Чермак, какова прогулка на ферму, какова сама барыня -- тип новый и который, будучи разработан впоследствии, что несомненно, сделается еще выпуклее и оригинальнее. Но есть и длинноты, не сами по себе, а в экономии романа, сколько могу судить. Два раза начинаете Вы историю жизни лиц -- сперва барыни, и это хорошо; потом лектрисы -- и это нехорошо, по моему разумению. Знаете что? Откровенно скажу: мне всегда на душе неприятно, когда автор начинает биографию героини. Тут всегда больше литературного плутовства, чем дела, а потом тут натуга, усиливание, задобриванье читателя, себя оправдание, т. е. множество мерзостей, и описанию не поддающихся. Как уж хотите, а из биографии лектрисы вам рано или поздно придется поубавить многое. Например, к чему все влюбляются в нее? Чтоб оправдать, что и у Гагиной все влюбляются в нее? Да это ненадобно. Известно, коль в деревню явилась девушка -- мужеск пол весь влюблен в нее, и это еще эффектнее для читателя было бы. Ну а молодца Митю Вы, наоборот, кажется, не дописали. Я там не знаю, что он будет, хоть и догадываюсь маленько, но и теперь есть в романе одна пропущенная глава, и притом еще превосходнейшая во всех отношениях: воспитание Мити. Написанная без всяких применений к 26-тилетнему Мите и без намеков на будущее -- эта превосходная глава еще ярче выставит фигуру барыни и пояснит Митю. А то он охотится и дичится, все как будто говоря про себя: "посмотрите, какую штуку я выкину!" Затем несколько фраз, впрочем, милейшего Нилушки, как придуманных, можно исключить и у других несколько выражений как-то похожих на фиоритуры. Я отметок не делал. Зачем марать рукопись? Все это мелочи -- и пропадут сами собой, когда рукопись, погуляв по свету, опять к Вам придет.

Но успех замечательный и в описаниях природы, теплых и верных, и в тоне рассказа, и в постановке лиц. Я Вам предрекаю, что первая часть романа не будет иметь успеха, то есть огромного, разумеется, теперь. Она больно ровна, мало смешит, краски сливаются и пропадают сами собой в других. Все это откроется впоследствии, как роман будет кончен. Вот первое впечатление, произведенное во мне чтением; ¹ берите его как есть, а верно оно или нет -- сами рассудите. Я же за своим мнением и гоняться не намерен. Многое еще и другое хотелось бы сказать, да ведь на письмо есть границы. Кстати о границах. Вот какое положение думал я еще сказать: надо писать для печати. Эта пошлость перестает быть пошлостью, когда вспомнишь, что дело идет не о капризе или нелепости того или другого исполнителя, а об общем правиле, вечном и неизбежном... Нельзя же быть пошлецом и сожалеть, что дети родятся не из подмышки, и плакаться на это, а из-под подола. Но и плакаться на это. Но об этом в другое время.

Я дал Коршу Ваш роман, который вместе с семейством жаждал его видеть. После них перешлю к Кетчеру. Покамест прощайте и пишите по-прежнему ко мне.

П. Анненков.

12-го выше 30^о жара

СПб.

РО, 1894, No 10, с. 489--491, с ошибочной датировкой: "1 июня".

¹ Это письмо -- развернутый отзыв Анненкова о рукописи романа Тургенева "Два поколения",

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

20 июля (1 августа) 1853. Петербург

Любезный мой Тургенев! Вас, бедного, разругали из Москвы -- это обыкновенно там так водится. Город православный: пюргатуара {чистилище (от фр.-- purgatoire).} не допускает, будь или угодник, или грешник, но, господи твоя воля, где же видно, чтоб писателя, который не Данилевский, не Станицкий и не графиня -- судить одними только отрицаниями: не, не... и проч. Этого не понимаю. Так позволительно делать только дружбе. Если бы Кетчер был человек менее откровенный и доблестный, он был бы вшестеро умнее ¹. Я представляю себе Гете или Шекспира с Кетчером под боком -- они не написали бы ни одной строчки. Я понимаю, почему ему не нравится прогулка барыни: все, что глаза не выжигает, для него кисель. Он в литературе любит париться в два веника, так чтобы с первого же томика его замертво на улицу вытащили. Аксаков, вероятно, даст Вам заметить, что вероятно, что в романе нет простосердечия и наивности рассказа, которые он больно любит (и справедливо!), да для которых надобно иногда, чтоб голова десять лет сряду только "Ведомости" ² читала да "Пана Твардовского" смотрела ³. Не всякому это досталось. Один от физической боли только плачет, а другой только бесится -- тут уж ничем не поможешь. Но для разных толков оставлять развитие романа, все комбинации и сцены, которые уже более никуда не будут годиться,-- это тоже непонятно для меня. Тут у Вас и робость и тщеславие -- детские, смею молвить -- робость погрешить в создании, тщеславие показаться перед людьми с прорухой. Господи! Да как же это можно? Погиб навек. Будет реветь Кетчер, шипеть Боткин, бесноваться Григорьев, а Арапетов заметит, что у русских писателей вообще недостает аристократической ровности! ⁴ Для этого пропадай все добро и все, что может явиться доброго еще, и все, что уже с год передумано и продумано. Как баба в "Ревизоре", Вы можете сжечь свой роман и сказать: мне от своего счастия неча отказываться ⁵, но только на человека, знающего, что он делает -- походить не будете.

У нас после жаров -- дожди. Сена не будет. Холера уменьшается. Четвертая часть романа Григоровича не одобрена цензурой ⁶.

Пушкин весь кончен, с биографией с хронологическим порядком, с примечаниями. В рукописи имеет, кажется, европейский вид, но наступает решительный шаг ⁷.

Конверты я послал. Настоящих английских нет, но скоро будут. Тогда уведомлю.

Adieu
П. Анненков.

20 июля

СПб.

РО, 1894, No 10, с. 491--492, не полностью.

¹ В письме от 9 (21) июля 1853 г. Тургенев сообщал Анненкову о "неудовольствии" Н. X. Кетчера "Постоялым двором". Г. П. Данилевский -- начинающий в эти годы беллетрист; Н. Станицкий -- псевдоним А. Я. Панаевой; графиня -- Евг. Тур, автор романа "Племянница", вызвавшего ироническую оценку Тургенева (С, 1852, No 1). Кетчер сравнил "Постоялый двор" с "Племянницей".

² "Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции" (1839--1917) -- газета, помещавшая объявления и известия о различных происшествиях.

³ Опера А. Н. Верстовского (либретто M. H. Загоскина по его повести, 1828), шла в 20-е годы XIX в. в Большом театре в Москве, в октябре 1861 г. постановка возобновилась в Москве и Петербурге.

⁴ Критические отзывы о романе "Два поколения" см.: ПСС, 2, т. 5, с. 530-534.

⁵ Цитата из "Ревизора" Гоголя (д. IV, явл. XI); ср. письмо к Боткину от 17 февраля (1 марта) 1857 г. (Письма, т. III, с. 91).

⁶ "Рыбаки".

⁷ Шесть томов "Сочинений Пушкина" были переданы в цензуру лишь в октябре 1853 г.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

14(26) августа 1853. Петербург

Я получил, милый Тургенев, Ваше доброе письмо, и за желание посвятить мне роман ¹ -- спасибо. Он сделался для Вас нравственным вопросом; так я и думал с самого начала. Будем же рассуждать, s'il vous plait {если вам угодно (фр.).}. Прежде всего Боткин прав, когда говорит, что Митя не ясен и что героиня вселяет уважение вместо интереса; ² но об этом, кажется, и отсюда было писано. Не ясен Митя потому, что врывается в роман как будто с затверженной ролью; а если главой о воспитании и первом житье-бытье Вы полепите, почему приведен он был заместить волю капризом, врожденную застенчивость -- грубым обращением, нравственное чувство -- тупым норовом и почему фактически не может иметь он уважения к себе, понятия о достоинстве и прямоты, естественности действия, то он будет ясен. В отношении его Вы начали с конца, вместо того чтобы начать с начала, и поторопились сказать результат -- это ошибка. Вы ее исправите. В отношении героини -- всю ее биографию надо выкинуть за окно и оставить ее действовать с чертами твердости, с пугливостью к окружающим -- тут она выражает себя. Это наоборот с Митей -- пусть она падает с облаков, потому что ее психическое состояние в чужом доме ясно без освещения предварительного. Только одно: из желания сделать характер противуположный с характером Мити, не надо забывать, что такие натуры, какова героиня, близки к сухой методичности, к отвращению от животной стороны человечества, боятся чиха всякого, и что они способны быть тиранками, будучи вместе страстными, красивыми и даже грациозными персонами. Это -- недостаток качеств, как говорят французы, и эта сторона, о которой Вы уже думали, вероятно, и без меня, снимает с них тень идеализации и составляет их особенность от "Племянниц" и других. Все остальное в письме Боткина до романа не относится, а порождено посторонними обстоятельствами и следующими: 1е) упреки в недосказанности насчет барыни и Чермака. Тем, что Вы послали на рассмотрение одну часть, а ее по прежним примерам рассматривают уже как целое и это Вас вперед научит не посылать одних первых частей на рассмотрение. 2) Упреки в биографической сухости тем, что первая Ваша манера так вкоренилась у всех, что где ее нет, там кажется, и ничего нет. Но возвратиться назад, Вы сознаете, нет возможности, и я радуюсь этому. Да! На конце первой манеры Вашей лежит пошлость (NB -- Боткин сам это говорил, entre nous soit dit {между нами будь сказано (фр.).}), и с утратой свежести в красках и милых задирок молодости она оканчивается в безразличном болоте анекдотов-куликов, которым не пропеть уже по-соловьиному. Довольно и этого.

Но все-таки впечатление незанимательности должно огорчать Вас. Не верьте этому. Оно произошло оттого, кажется, что Вы слишком усердно принялись за роман, присели добросовестно за него, и прилежание повредило тут. Я вижу даже места, где долго поработали Вы, и они вышли места растянутые. Таково описание дома, но это поправка одного утра, не более. Так и в некоторых других местах, которых не упомню. Как пристяжная хорошей крови, Вы вытянули постромки с первой версты. Но разве в этом состоит незанимательность? И особенно в писателе, qui a fait ses preuves {который проявил себя (фр.).}, разве этого рода недостатки значат что-нибудь, так как отсечь их минутное дело. Незанимательность лежит в пошлости лиц, в пошлости их отношений, в пошлости основной мысли произведения. Об авторе "Записок охотника", без комплиментов говоря, можно говорить, что характер не доделан, мало или слишком освещен, но говорить об незанимательности есть или барская резолюция, или изнеженная придумка, как у Боткина. Не верьте незанимательности рассказа. Как подумаешь, как еще абстрактны многие из наших друзей, несмотря на стремление к реализму, доходящее иногда до уродливости. В суждении, в понимании -- все абстракт; ни малейшего внимания на причины, ни малейшего соображения замысла, положения автора, а отсюда приговор, но не пособие; определение, а не указание, казнь, а не совет. И все пошло к черту грубо, односторонне, отвлеченно, а стало быть, неверно, ложно и гадко, ей-богу.

А результат многословия сего -- тот. Хотя бы Вам пришлось переделать всю первую часть -- переделайте ее, но дальнейшего развития интриги и замысла ни под каким видом не оставляйте. В них слышится живое трепетанье жизни, а не звуки, испускаемые иногда и мертвым -- верьте мне. Сделайте их цензурнее -- и пустите в публичный оборот. Это всего важнее. Публичный оборот важнее ареопага из пятнадцати Гете, из дюжины критиков. Для кого Вы пишете? Для меня, для А, для В -- да Вы знаете хорошо, что Вы хоть лопните от усердия, а я, и А, и В всегда найдем чем вас осрамить на приятельском ужине. Вы сами точно так же устроены и знаете, как только в руках книга и пошли вставать образы, лица, вопросы, допросы и проч. Ни себя, ни нас Вы никогда не удовлетворите. Зачем же добиваться этого с такой горячностию? Это ли последнее слово создания? Эта ли цель его? Цель есть публичный оборот мысли, которая и растет и крепнет вместе с расширением оборота. И верьте, когда в публичности начинает возникать сочувствие, то все такие умники, как А, В и аз, если хотите, начинают умолкать, пристыжаться и стоят, как ребенок перед розгой с половину спущенными штанами. Вот чего должно добиваться. И пример на глазах.

Мы глумились достаточно над Григоровичем, а перед общим впечатлением "Рыбаков" кто из умников не сознается, что он скотина! Итак, объяснив, сколько мог, мысль мою, оставляю Вам рассуждать о приличии и сущности ее, о чем и уведомите.

Бедный Василий Петрович, которого так расстраивало положение лучшего из отцов, теперь должен быть близок к отчаянию. Он имел несчастие потерять его и остается одиноким. Я так убежден в достоинствах его сердца, что вполне убежден, что миллион 400 тысяч серебром, оставленных покойником ³ 4-м старшим братьям, не в состоянии развлечь его мысли... О, глупое лицемерие, пытающееся обмануть и тех, кто не может быть обманутым!

А об музыке-то! Господи, как прекрасно. Прошлой зимой сочинен был здесь уморительный гимн:

"Радуйся в Испании небывание,

Радуйся о Испании писание,

Радуйся музыки неразумение,

Радуйся о музыке рассуждение" и т. д. ⁴

Однако письмо это уничтожьте, чтобы не нажить врагов из-за пустяков.

Приглашение в Орел непременно буду иметь в виду. Здесь началось у меня жаркое преследование единой цели, известной вам. О, когда-то придется написать, что все кончено. Вы бы порадовались, друг мой, я знаю.

П. Анненков.

Августа. 14

СПб

NB. Адрес мой другой: В Главном штабе, в квартире вице-директора инспекторского департамента. Брат мой сделан вице-директором его.

РО, 1894, No 10, с. 495--407, не полностью.

¹ Роман "Два поколения".

² В письме к Тургеневу от 18(30) июня 1853 г. Боткин заметил, что первая часть "Двух поколений" "читается без увлечения, потому что ни одно из лиц не возбуждает ни большого участия, ни большого любопытства" (Т и Боткин₁ с. 42--43).

³ 2 августа ст. ст. 1853 г. умер отец В. П. Боткина П. К. Боткин.

⁴ Неточно цитируется "Акафист блаженному борзописцу Василию (Боткину) литературы ради юродивому" (1852) Н. Ф. Щербины.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

14(26) октября 1853. Петербург

14 октября

Присылайте, любезный мой Иван Сергеевич, Вашу небольшую вещь ¹, которую мы вывезем с собой в свет наиболее приличным образом или возвратим опять в родительский дом. Вы довольны тремя главами "Мертвых душ" -- это всего лучше, и вот почему. Литературная критика разделилась по поводу г. Костанжогло. Одни говорят: это подлейший плантатор, которому автор сообщил идеализацию еще подлейшую по намерению. Другие (и я в том числе) говорят: это тип разумного эксплуататора, который любит свое ремесло и знает, что для богатства собственного надобно, чтобы и все окружающие были богаты -- и что в нем нет нисколько пошлой идеализации, а только есть необходимая художественность. Вопрос важен. Он сводится на наш старый: можно ли в искусстве быть беспристрастным даже и к тем, которые стоят на противуположной стороне, или этого уже не можно? Любопытно бы знать, Вы со мной или не совсем. Заметьте, что в обоих случаях Вы будете правы, только мнение нужно знать. В нем та сущность, что в первом предположении критик благороден, но без понимания деятельности художественной, а во втором он подловат, так как поэты всегда бывают подловаты. Я предпочитаю последнее. О пятой главе надо забыть. Это не глава, а программа главы или, лучше, это только намерение; кто видел, как я, благодаря рукописям Пушкина, что при творчестве все намерения изменяются, тот знает, что об этом думать. Творчество -- великое дело. Голова говорит: дай скажу чудовищность; приходит творчество и говорит или наоборот, или совсем не так, как голова хотела. Я думаю совсем иначе, чем Вы, касательно уничтожения "Мертвых душ". Гоголь истребил их не потому, что заподозрил грустное их направление, а, по-моему, наоборот -- потому что творчество, не спросясь его, дало им голос не тот, который он хотел?. Впрочем, это предположение на ветер, как все предположения.

И в "Лючии" -- Делагранж превосходна. Страсть и грация -- пение и голосные salto mortale {трюк (ит.).} -- простота и выходки -- трогательно и изумительно -- черт знает что. Впечатление ново, жгуче, с примесью фальши и с увлечением из глубины сердца. Это феномен капризный и подавляющий вас. У него могут быть такие враги, которые с восторгом станут вспоминать о его недостатках. В области музыки Делагранж дает понимание о действии исторических гениев -- ведет человека куда угодно столько же мощью своею, сколько и всеми слабостями своими. По крайней мере в эту минуту все слепы охотно и с наслаждением. Я Вам буду писать о Рашели и здешних ее подвигах, и, вероятно, с большей отчетливостью.

Если Вы не подписались еще на "Revue des deux Mondes" -- то сделайте это непременно. Все отставленные от дел с 1848 года академики и доктринеры как-то поумнели с тех пор. Вместо старого учительского и пошловатого тона -- журнал превратился в сборник монографий, а как разбор личности с подозрительностию и следственным направлением было всегда в натуре француза -- то выходят статьи неопределимой занимательности, не говоря уже, какие вопросы возбуждает каждое такое следствие. В этом духе написаны статьи о Беранже, Руссо, Болингброке и проч. и проч. Много бы можно толковать о каждой из них. Такова жизнь. Никогда не исчерпаешь ее, как это случается с идеями. Я много писал -- довольны ли Вы?

П. Анненков.

14-го октября

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ). Год устанавливается по связи с письмом Тургенева от 19(31) октября 1853 г.

¹ По-видимому, речь идет о рецензии на "Слобожане. Малороссийские рассказы" Г. Данилевского (СПб., 1853) (С, 1854, No 1).

² Развернутый отзыв о главах II т. "Мертвых душ" вызван следующей оценкой Тургенева: "3-я глава (где Петух, Кошкарев и Костанжогло) -- вещь удивительная -- совершенство. Что за гениальная карикатура, что за водопад здоровой веселости -- этот Петух! Но 5-ая глава с невыносимым Муразовым -- меня более нежели озадачила -- она меня огорчила. Если все остальное было так написано -- уж не вследствие ли возмутившегося художнического чувства сжег Гоголь свой роман?" (Письма, т. II, с. 184),

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

19(31) октября 1853. Спасское

С. Спасское.
19 окт. 1853.

Вчера вечером получил я Ваше письмо от 14-го, любезный Павел Васильевич -- вот это умно -- корреспонденция наша закипела опять. Впрочем, я бы, вероятно, не стал бы писать к Вам с нынешней же почтой, если б не хотел поскорее разуверить Вас насчет новооткрывшегося поэта -- вообразите -- этот старый шут меня морочил -- стихи эти написал один мне знакомый малоархапгельский поп -- вследствие этого открытия их достоинство не могло не упасть в моих глазах -- хотя все-таки стихи замечательные,-- а Николай Федосеев дня три сильно рисовался -- но, увидев, что от него ждут дальнейших подвигов -- сознался в своем подлоге. На старости лет отлично надул меня. Я было так обрадовался своей находке -- теперь я удивляюсь, как я мог, зная человека, такой дать мах?¹

О 2-й части "Мертвых душ" и в особенности о Костан-жогло -- я на Вашей стороне ²,-- хоть я не могу не заметить, что в этой 2-й части бежит какая-то нехорошая струя -- иногда скрыто, иногда наружи; в характерах фантастического наставника, Муразова, Улиньки -- она выступает на поверхность -- и разливается -- а в иных местах чуть просачивается... в кой-каких выражениях Кос-танжогло, Кошкарева ее можно заметить -- и они-то и подали повод к недоразумениям. Юпитер-Гоголь сердился кой-где -- стало быть, был виноват. Но есть места -- охватывающие и потрясающие в одно время всю душу читателя. Помните прогулку Петуха в лодке -- и песни рыбаков -- и расшевеленного Чичикова -- и безжизненную вялость Платонова. Это удивительное место.

Э! батюшка -- да как Вас пробрала M-me de la Grange ³. Это меня заставляет сожалеть, что я слышал ее только в концерте. Хотелось бы, и очень бы хотелось ее послушать.

"Revue des 2 Mondes" я получаю и читаю прилежно. Статьи, поименованные Вами -- действительно отличные ⁴ -- особенно мне приятно было видеть, как нестерпимо проницательный St-Marc Girardin отделал Руссо?, к которому сердце мое давно не лежит. Его самолюбивые страданья пришлись под лад самолюбивому его потомству -- но пора и честь знать. Писатель он удивительный, особенно со стороны слога -- в этом отношенье он творец,-- но какой же он martyr {мученик (фр.).} -- черт возьми наконец! Ведь и преследовали его ровно настолько, насколько нужно было, чтобы дать ему случай рисоваться и изливать свою желчь.

Моя вещица отправится к Вам через 10 дней -- поручаю ее в Ваши руки ⁶.

Некогда больше писать -- прощайте, будьте здоровы и -- веселы, menez à bien {доводите до конца (фр.).} издание Пушкина и не забывайте Вашего приятеля

Ив. Тургенева.

Письма, т. II, с. 196--197.

¹ Речь идет о стихах "Восторг души или чувства души в высокоторжественный день праздника", которые выдавал за свои крепостной маляр Николай Градов (Федосеев), бывший дворовый В. П. Тургеневой.

² 14(26) октября 1853 г. Анненков писал Тургеневу, что "литературная критика раздвоилась по поводу г. Костаижогло", что одни говорят "это подлейший плантатор", другие видят в нем тип "разумного эксплуататора" (к ним Анненков причислял и себя).

³ В том же письме Анненков сообщал Тургеневу: "И в "Лючии" -- Делягранж превосходна".

⁴ Анненков рекомендовал Тургеневу интересные статьи из "Revue des deux Mondes" о Беранже, Болинброке, Руссо и др.

⁵ В статье Жирардена был раскритикован Ж.-Ж. Руссо за то, что он, констатируя общественное зло, не видит средств для его искоренения (см.: Revue des deux Mondes, 1852, т. XIII, XIV, XV и XVI).

⁶ По предположению М. К. Клемана (Летопись, с. 71), это рецензия в несколько строк на "Слобожан" Данилевского (С, 1854, No. 1).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

18(30) октября 1854. Спасское

С. Спасское.
18-го окт. 1854.
Понедельник.

Пишу к Вам сегодня, любезный Анненков, собственно для того, чтобы известить Вас, что каталог известной Вам библиотеки нашелся, к великому моему изумлению -- у меня в бумагах. А потому извините за причиненное беспокойство. Что Вы мне говорите о связках и т. д., также очень приятно -- за все спасибо. Душевно радуюсь получению разрешения насчет Пушкина ¹ -- наконец!

Я здесь живу очень недурно -- одно только меня мучит и не дает работать как бы следовало: тревожное, лихорадочное ожидание известий... В почтовый день я ничего решительно делать не могу. Мы уже знаем о начале бомбардирования...² Что-то будет, что-то будет!!

А Вы все-таки напишите мне ответы на те из моих вопросов в прошедшем моем письме, насчет которых я еще в неизвестности. Я на днях познакомлюсь с сестрой Толстого (автора "Отрочества" -- скоро не нужно будет прибавлять этого эпитета -- одного только Толстого и будут знать в России) -- и напишу Вам как и что. Я послал ей сегодня No "Современника", где повесть ее брата ³. Кстати, не забудьте попросить Некрасова в следующем No "Современника" -- поправить следующую опечатку: на стр. 153-й, на 6-й строке сверху, в стихотворении Баратынского -- вм: безсмыслии -- читай: безмыслии ⁴. Пожалуйста, не забудьте этого -- это важно.

А что сам Некрасов -- как его здоровье и что его поездка за границу? ⁵

Поклонитесь от меня, пожалуйста, и очень усердно, Тургеневым вообще и Ольге Александровне в особенности. А какова Мещерская? Вы, я вижу, с ней в больших ладах.

Я в Петербурге буду около 15-го ноября. К тому времени уже все разрешится.

Прощайте, будьте здоровы и не объедайтесь.

Ваш
Ив. Тургенев.

P. S. Мне пришла вот какая мысль в голову: пришлите мне, пожалуйста, с тяжелой почтой те книги из библиотеки, которые у Вас: да вместе с ними 12-й No "Современника" и 12-й No "Отечественных записок" за 1853 год; эти два номера у меня в Петербурге, да заперты; я как приеду, отдам их. А Гоголь и Пушкин пусть остаются пока у Языкова, если они у него ⁶.

Письма, т. II, с. 232--233.

Отрывки из письма были напечатаны Л. Ланским в статье "Библиотека Селинского" (ЛН, т. 55, с. 432).

¹ О том, что "получено последнее согласие на издание Пушкина, но с некоторыми ограничениями", см.: Модзалевский Б.Л. Пушкин. Л., 1929, с. 303.

² Тургенев имеет в виду известия о первой бомбардировке Севастополя союзниками -- англичанами, французами и турками -- 5(17) октября 1854 г.

³ Т. е. Л. Н. Толстого -- брата Марии Николаевны Толстой, бывшей замужем за своим дальним родственником, В. П. Толстым.

⁴ Опечатка, о которой пишет Тургенев, была в стихотворении Баратынского "Дядьке итальянцу". Анненков исполнил просьбу.

⁵ См. письмо Некрасова к Тургеневу от 16 октября ст. ст. 1854 г. (Некрасов, ПСС, т. X, с. 210).

⁶ Речь идет о книгах, недостававших в библиотеке Белинского, купленной Тургеневым.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

1(13) июня 1856. Чирьково

Любезный друг Иван Сергеевич,

Я получил Ваше письмо и записку Станкевича, которую при сем возвращаю. Спасибо за то и другое. Я начал биографию ¹, но как-то выходит многословно: уединение, четвероугольный сад², дожди и холода много тому способствуют. Боюсь, чтоб на нежное лицо героя не сшить домашнего сюртука, но в Москве это окажется... Я Вашим письмом недоволен: ни слова об обеде, который Вам давали, о знакомых и знакомках ³. Так -- извещение, что приехал в деревню и собираюсь за море. Стареем мы -- это правда, но надобно же добрую старость иметь, что и постарайтесь выработать. Колбасин пишет мне, что "Муму" пропустили⁴. Я рад -- autant de gagne {столько же и из-за выгоды (фр.).} -- экземпляров 100 поболее подарили мне этим, а я всегда рад подаркам.

Итак, прощайте, прощайте, Иван Сергеевич! Я с Вами честно разделаюсь, будьте спокойны, но теперь я думаю только о Вас. Давно Вы не были в знакомых местах -- желаю, чтоб на них не отразилось состояние собственной души Вашей. Увы -- страшное брожение души у всех нас, которое не дает даже дрожжей, чтоб пиво сварить. Однако ж помяните меня, когда придете в свое Царство, а теперь еще раз прощайте.

Ослабели Вы, упали Вы духом -- и именно тогда, как показываются первые признаки силы. Все у вас так. Сметно разубеждать Вас, но Вы превосходно себя знаете только с скверной стороны. Это тоже высота, но не надо злоупотреблять никакого величия.

"Русская беседа" доставляет мне наслаждение ⁵. Только в молодых литературах могут быть такие оригинальные, превосходные, дикие и дельные вместе книги.

Жму Вам руку. Поклоны мои за границу вам известны ⁶ -- хорошо бы, если бы доставили по назначению сами. Я еще надеюсь получить несколько писем от Вас здесь -- адресс тот же.

П. Анненков.

Чирьково 1 июня

P. S. Перешлите мне по тяжелой почте кипу Чернышевского ⁷. Это будет безделица по почте. Кипа эта мне нужна, да и не даром же заставлять работать Чернышевского. Ничего нет приятнее для человека, когда труд и одолжение его гуляют в пространстве. Пожалуйста пришлите.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 57--58.

¹ "Н. В. Станкевич. Биографический очерк" (PB, 1857, февраль, кн. 1, 2; апрель, кн. 1; отд. изд.: Николай Владимирович Станкевич. Переписка и его биография. М., 1857). В процессе работы над биографией Анненков использовал материалы "Воспоминаний о Н. В. Станкевиче" Тургенева, написанные в Спасском летом 1856 г. между 7(19) мая и 11(23) июля.

² Четвероуголъный сад -- шутливое выражение друзей Анненкова, намекающее на сходство с наружным видом его хозяина.

³ По-видимому, речь идет об обеде по случаю получения Тургеневым разрешения на выезд из Спасского -- окончания ссылки. 31 мая (12 июня) в гостях у Тургенева в Спасском были Л. Н. Толстой и его сестра M. H. Толстая.

⁴ Имеется в виду цензурное разрешение напечатать "Муму" в составе "Повестей и рассказов" (СПб., 1856), предпринятых по инициативе Анненкова. Публикация "Муму" в С (1854, No 3) расценивалась в охранительных кругах как результат цензурного недосмотра.

⁵ В первой книге славянофильского журнала "Русская беседа", вышедшей в 1856 г. по инициативе А. И. Коптелева и А. С. Хомякова, опубликованы стихотворения А. С. Хомякова, И. С. Аксакова, В. А. Жуковского, статьи В. А. Черкасского, А. И. Кошелева, М. А. Максимовича, К. С. Аксакова и др.

⁶ Поклоны А. И. Герцену и Н. П. Огареву.

⁷ По-видимому, речь идет о пятой и шестой статьях "Очерков гоголевского периода русской литературы" (С, 1856, No 7, 9), в работе над которыми Н. Г. Чернышевский мог использовать воспоминания-рассказы Анненкова о Белинском.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

7(19) ноября 1856. Петербург

Вы, вероятно, догадываетесь, любезнейший Иван Сергеевич, что я не хотел писать Вам до выхода "Повестей" ¹. Теперь, когда уже Вам послано через Дюфура 3 экземпляра -- Вы, полагаю, усмотрите красоту издания, а узнав, что я его продал московскому Базунову за 8 000 р. сер., отдадите справедливость и издателю. При сем я нажил 2 500 р. (столько, сколько нужно на поездку за границу), дав нажиться Колбасину 250 р., и Вам, государю моему, делаю услугу рассылкою не бескоштною книжек по всем Вашим знакомым, не говоря уже о том, что Феоктиста, получившая капитал, столько же молит бога за Вас, как и за меня. C'est agir grandement {Это значит -- действовать благородно (фр.).}. Вот реестр лиц, удостоенных посылки; если есть у Вас потаенные друзья -- добавьте его. Ольге Тургеневой, а затем Кетчеру, Коршу, Каткову, Панаеву, Краевскому, Чичерину, Толстому, Дружинину, Боткину, Григоровичу, Гончарову, Писемскому, Островскому, Григорьеву, Тютчеву, Колбасиным, Оболенскому, Ковалевскому, кн. Мещерской.

Затем оставляем дела в стороне. У вас здесь так много корреспондентов по части литературы, что можно пренебречь фактами и заняться размышлениями, начиная с милейшего Вашего Фаустика ². Побранив Вас за обычные черты фальшивого глубокомыслия, как-то -- за руки, которые у талантов бывают иначе сформированы, за голоса, которые у старости прозрачнее, чем у молодости, или что-то такое,-- должен сознаться, я умилился от Вашей повести -- и вот почему: она -- свободная вещь! Отделались Вы, наконец, от лица, которым занимались 12 лет сряду в различных видах -- от лица фразистого, немощного и волнующегося. Он и живет между нами, да уж бог с ним! Кажется, впрочем, что и время его начинает проходить. Ах, если бы Вы так глубоко проникали в явления, как хорошо их чувствуете -- что за писатель был бы из Вас! Однако же я решительно надеюсь, судя по Фаустику, что Вы под конец наткнетесь на свободный образ или представление, которое вместе с тем будет и политически общественное представление. Поэтому пишите более и непременно отдавайте мне печатать собрание сочинений своих.

Я слышал, что вы в восторге от статьи Чернышевского ³. А мы здесь слегка ее побраниваем. Нам кажется, что уже теперь можно соединить участие и энтузиазм к прошлым деятелям с истиной и дельным обсуждением. Возгласы, вскрики, фрондировка нам не кажутся здесь вещами важными теперь,-- а в отдалении они, правда, должны казаться возвышенным голосом. Удивительная штука -- отдаление. После речи Бабста ⁴, стихотворений Некрасова (успех колоссальный -- экземпляры пропадают в лавках, как только появятся)⁵, очерков грубых, но цинически эффектных Салтыкова ⁶, превосходных статей Чичерина ⁷, множества журналов, которые скоро появятся -- что год тому назад было поступком, то теперь отсталая манера. А слышали Вы -- Боткин не упомянут в статье о круге Белинского, что произвело божеский смех в обеих столицах. "Современник" отступил перед ним один. Панаев говорит, что имя его вывалилось в типографии из рамки. Говорят, страницу, где он красовался, перепечатывали, но отсутствие его есть, во всяком случае, самая яркая черта в статье. Ах -- не сделал бы этого Белинский...

Довольно любопытную подробность здешней жизни составляет то, что общественное мнение нисколько не занято бессарабской границей, Белградом, Змеиным островом, и вопрос этот может решаться как ему угодно ⁸. Два года назад, Вы знаете, этого не могло бы быть. Происходит, думаю, явление оттого, что внутри есть дела, возбуждающие страсти и внимание. Вы мне поверите, если скажу, что нельзя обеда съесть и чаю напиться без того, чтоб не накричаться об эмансипации крестьян и воспитании чести в пароде. Милютин полагает причину этому в том, что Беттини, заместивший Тамберлика в опере, оказался скотиной, а я готов думать, что карты тут держит нынешняя наша литература, как она еще ни мала, и мое мнение, слышал я, разделяют люди, превышающие меня, по крайней мере, 12 или 13 головами⁹.

Но будет. Моим старым знакомым препоручаю поклон и память о себе. Я по зиме 1857--58, может, увижу вас, Иван Сергеевич, ибо задавлен геморроем, который ломает меня по-медвежьи. Как только получу от Вас известия -- намерен завести с Вами правильную переписку. Адресс: Демидов переулок, дом Висконти.

П. Анненков.

7 ноября. Петербург.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 58--60.

¹ Издание "Повестей и рассказов И. С. Тургенева с 1844 но 1856 г. 3 части" (СПб., 1856), предпринятое по инициативе Анненкова.

² Повесть Тургенева "Фауст" (С, 1856, No 10).

³ Шестая статья "Очерков гоголевского периода русской литературы" (С, 1856, No 9), в которой имя Боткина отсутствовало, но в пятой статье (С, 1856, No 7) Боткин упомянут в числе главных сотрудников Белинского по "Московскому наблюдателю".

⁴ Речь И. К. Бабста "О некоторых условиях, способствующих умножению народного капитала", произнесенная 6 июня 1856 г. в Казанском университете.

⁵ "Стихотворения" Н. А. Некрасова (М., 1856).

⁶ "Губернские очерки" Салтыкова-Щедрина (печатались в PB с No 8 за 1856 г.).

⁷ Статьи Б. Н. Чичерина, опубликованные в PB за 1856 г. ("Обзор исторического развития сельской общины в России", "Несвободные состояния в древней Руси" и др.) и распространявшиеся в рукописях ("Восточный вопрос с русской точки зрения", "Современные задачи русской жизни").

⁸ Речь идет о невыгодных для России условиях мирного договора (30 марта 1856 г.) после Крымской войны (1853--1856), в результате которого Россия лишалась устья Дуная, части Бессарабии (Измаильский уезд), права иметь флот на Черном море и возвращала Турции Карс.

⁹ Герцен и Огарев. По-видимому, их Анненков подразумевает под людьми, превышающими его "12 или 13 головами".

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

29 декабря 1856 (10 января 1857). Петербург

29 декабря.

Наконец вспомнили Вы и обо мне посреди многочисленной Вашей переписки -- и за то Вам спасибо, говоря без малейшего степного лукавства. Многое в ваших новостях, кроме достоинств новости, и поучительно. На темы, данные Вами, мы здесь таки порядком потолковали за мудрыми обедами, какие нам от времени до времени задает Боткин. Тут снисходительный взгляд на дела мира сего представляет Дружинин, и ласковость его, простирающаяся до срамоты, находит отголосок в хозяине; простой русский ум, который не способен даже и отражать чужие явления, выражается Писемским; произвольность личного созерцания, предоставленного самому себе и выпущенного как будто на вечные каникулы -- изображает Толстой; тупоту понимания, которое только то и усматривает, что ему поднесли к самому носу -- передает Панаев, а я -- ну, да вы лучше знаете, что я делаю. Все это, однако ж, по правде сказать, составляет отраду нашей петербургской жизни и чуть ли не лучшую сторону ее, о которой, полагаю, и Вы не без удовольствия вспоминаете теперь. Нам недостает только Вашего элемента, и мы часто об нем поговариваем и призываем его. Нет у нас Вашего блеска, фосфора и легкого дымочка, который предвещает горение, по не есть оно само и никакой опасности не подвергает. Но шутки в сторону -- при сходках наших Вы постоянно у всех на уме и на языке. Да, хоть весь мир исколесите -- не найдете Вы друзей, более любящих Вас.

Катков отвечал на Ваше письмо тупо, педантически и многоглаголиво в "Моск. ведомостях", но пора положить предел полемике из-за пустяков и без всякой цели ¹. Я убежден, что Вы не будете отвечать и гораздо лучше сделаете, если напишете письмо к M-me Ламберт, которая жалуется, что после ее французского письма Вы замолчали и не даете голоса (слышал от Панаева).

Дружинин оклеветал меня перед Вами, сказав, что я не верю в Вашу деятельность. В голове не было такой мысли, ибо я всегда считал и всегда считаю Вас одним из деятельнейших писателей наших. Я написал довольно пространную биографию Станкевича и отдал ее Станкевичу junior {младшему (фр.).} для "Русского вестника" или для отдельного напечатания вместе с письмами. Еще неизвестно, что из нее останется после неожиданного землетрясения, волны которого еще не совсем успокоились. Одна из этих волн захлестнула и невиннейшее произведение русской драматургии -- "Нахлебника" ², но только вполовину; он еще карабкается. Дело в тем, что к бенефису Щепкина я представил его в театральную цензуру, изменив название так: "Даровой хлеб". Простите сию невежливость и неловкость ради того, что я решился на половину только пошлости, а мог бы и целую взять вроде: "Даровой хлеб -- горек". Вышло, что отказать не отказали, а протянули так, что к бенефису комедия не поспела. Притом же цензор Нордстрем (очень порядочный человек) заметил, что пьеса скорее могла бы быть допущена на сцену, если бы была напечатана. Как вы думаете?

Ольга Александровна ³ более, чем когда-либо, состоит вся из нервов -- играет, читает, смеется -- а ночи не спит и все бледнеет. Старичок видимо разрушается -- опухли ноги, едва ходит -- и капризен безмерно. У него есть отцовское чутье, говорящее ему, что дочь от него ушла -- оттуда и раздражение. За то она сделалась баловнем литературного кружка -- имя ее произносится всеми со снисхождением и ласковостию, не отличающими его вообще. Я не слыхал ни одного насмешливого замечания на ее счет, из чего и заключаю, что мы гораздо более порядочны, чем кажется с первого раза.

Бозио, батюшка, Бозио -- вот куда мы теперь складываем позывы на мечту и фантазию, которых сдерживаем остальное время так сильно во вред своему здоровью. Действительно она выросла значительно и, кроме пения, представляет еще на сцене изящнейшую фигурку. Осенний Петербург, лишенный не только солнца, но просто дня, должен был в нее влюбиться -- и мы не отстаем.

П. Анненков.

Adieu.

Письма ваши делают событие в нашем кругу, и мы им просто радуемся, как подаркам.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 62--63.

¹ После публикации повести "Фауст" в С за 1856 г. M. H. Катков публично обвинил Тургенева в невыполнении взятых на себя обязательств перед PB (МВед, 1856, No 140, 22 ноября). В письме к редактору МВед от 4(16) декабря 1856 г. Тургенев разъяснил, что повесть "Фауст" не имеет ничего общего с обещанной PB, но еще не законченной повестью "Призраки".

² Пьеса "Нахлебник" опубликована лишь в No 3 С за 1857 г., но и после этого, несмотря на многочисленные ходатайства друзей Тургенева и М. С. Щепкина, не была пропущена театральной цензурой. Премьера состоялась 30 января 1862 г. в Москве в Большом театре в бенефис М. С. Щепкина.

³ Ольга Александровна -- Тургенева, дальняя родственница Тургенева, который в середине 50-х годов был ею увлечен.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

3(15) января 1857. Париж

Париж. 3/15 янв. 1857.

Идеалист с широким пузом,

Ростбифа неуклонный жрец,

Помещик, милый русским музам,

Бог опечаток -- наконец! ¹

Что же Вы не отвечаете мне на мое давным-давно отправленное письмо? Разве друзья так поступают? Я бы и не написал к Вам, сохраняя гордую позу обиженного достоинства, если б не получил прилагаемого стихотворения от Некрасова, который непременно требует, чтобы я послал его Вам, для доставления во 2-й No "Современника" ². Исполняю его волю (он в Риме, больной, как его не потешить -- кстати, А. И. Г. ³ мне пишет, что для него "Некрасов в Риме" -- все равно что "щука в опере"). Стихотворение это -- отрывок из большой поэмы, которую он теперь пишет.

Отрывок этот, как Вы увидите -- безвреден.

Начал писать -- так уж надо кое-что присовокупить. Во-первых, доложу Вам, что я здесь решительно ничего не делаю -- да и не могу (однако маленький рассказ для Дружинина ⁴ кончил, в пику Вам -- и на днях пошлю). Если это бездействие будет продолжаться, сотрудничество мое в знаменитом "Союзе" ⁵ не будет стоить здорового ветра, пущенного крепким и усердным животом после могущественного обеда в Английском клубе. Кстати, мне Лонгинов успел уже прислать ответ Каткова на мой ответ в "Московских ведомостях". Я послал маленькое письмо, в котором всю вину беру на себя. ⁶ Эта возня и хлопоты из-за такого вздора мне кажется слишком нелепой; надо прекратить ее, à tout prix {во что бы то ни стало (фр.).}. Стало быть, делать нечего, что пишут целые столбцы -- о чем же? Об инфузории, о повести (и прескверной повести, entre nous soit dit {между нами будь сказано (фр.).}). Я было думал преблагополучно сжечь ее, а теперь, пожалуй, придется ее напечатать ⁷.

Получаю я письма от Толстого, которые меня радуют. Малый, очевидно, умнеет и добреет. Полюбил Вас -- это я ему всегда предсказывал. Вы эгоист -- но в то же время идеалист -- вот отчего Вас нельзя не любить.

Вы от меня ждете парижских новостей -- не правда ли? Но я не расположен говорить о них -- в сущности потому, что лень делать résumé {краткое изложение (фр.).}, a распространяться еще неприятнее, да н кроме того -- много новых сделано мною знакомств, но симпатического нового лица не попалось до сих пор. Один мне только человек поправился, Греви, бывший главою умеренных республиканцев в законодательном собрании. Голова не широкая -- как у французов -- но ясная как день -- и здравого смысла (не в дюжинном смысле) много. Вижу я также одного дьявольски умного жидка, Оппенгейма (бывшего члена du gouvernement provisoire {временного правительства (фр.).} в Бадене в 49 году) -- познакомился с двумя-тремя русскими: с Вашим приятелем, Грибовским -- да еще с князем Орловым (раненым), который мне чрезвычайно понравился. Сколько я могу судить, честная и добрая душа. Он вовсе не так обезображен, как мне говорили. Здесь еще есть князь Мещерский, безногий (брат известной Вам княжны Софии Ивановны), у него дочь -- прелестнейшее существо, воплощенная Гретхен. К сожалению, она по-русски не говорит ни полслова. В какой восторг приходят здешние барыни от "Детства" Толстого -- этого описать нельзя! Надобно будет перевести эту вещь чрез посредство унылого Делаво ⁸. Вы его знаете?

Напишите мне слова два об Ольге Александровне. Да кстати, проездом через Москву познакомьтесь непременно с сестрой Толстого. А что биография Станкевича -- когда выйдет? ⁹ Огарев в последнее время написал кучу поэм; его несет четырехстопным ямбом ¹⁰. Попадаются весьма хорошие вещи, но сыворотки все-таки ужасно много. Двадцать, тридцать стихов сряду чистейшей воды с крупицей задушевного сахара... Эдак нельзя. Но над иным улыбаешься невольно -- у него какой-то презабавный юмор; вдруг из среды поющих и хныкающих звуков à la Bellini {вроде Беллини (фр.).} ¹¹ -- высунется вздернутый нос à la Odry... {вроде Одри (фр.).} ¹² Однако, как я выражаюсь: нос из звуков... В какое негодование пришел бы мой учитель российского языка Дмитрий Никитич Дубенский, называвший Пушкина "змеей, одаренной соловьиным пеньем" ¹³.

Я что-то завираюсь. Прощайте, толстый человек,-- да напишите же мне. Скажите мне, как встретила критика мои 3 книжки. Да заставьте "Современник" заплатить Вам порто этого письма. Вольно ж было Некрасову посылать свою штуку через Вас.

Addio, caro Annenkovini!

Non manjiar tutta teliatini! *

* Прощайте, дорогой Анненковини!

Не съешьте всей телятины!

(итальянские и итальянизированные русские слова).

Ив. Тургенев.

P. S. Кстати! Узнайте, пожалуйста, непременно, находится ли графиня Ламберт в Петербурге -- и пришлите мне ее адресс. Кажется: на Фурштадтской, в собственном доме. Но наверное не знаю.

НС, 1914, No 11, с. 987-989. Письма, т. III, с. 72-74.

¹ Дружеская эпиграмма на Анненкова нанисана, видимо, самим Тургеневым (см. Письма, т. III, с. 485).

² "Отрывок из поэмы" ("Несчастные") появился в С (1857, No 3).

³ А. И. Герцен (см. Письма, т. III, с. 485).

⁴ "Поездка в Полесье".

⁵ См. раздел И. С. Тургенев и Н. А. Некрасов.

⁶ См. об этом СбПД 1923, с. 150 и сл. В своем втором письме в редакцию МВед, которое было напечатано в "Литературном отделе" этой газеты (No 7 от 15 января 1857 г.), Тургенев подтверждал, что он собирался доставить Каткову "Призраки" в начале 1856 г. и что "всю ответственность за неисправность" он принимает на себя.

⁷ "Призраки" были напечатаны гораздо позднее, в 1864 г., в "Эпохе".

⁸ Повесть Л. Н. Толстого "Детство" впервые была переведена на французский язык (с английского) лишь в 1866 г, Э.-Д. Форгом, а не Делаво, как хотел этого Тургенев.

⁹ Работа Анненкова "Н. В. Станкевич. Биографический очерк" печаталась в 1857 г. в PB (в первой и второй февральских и первой апрельской книжках),

¹⁰ Н. Н. Огарев в 1857 г. написал поэмы: "Сны", "Ночь", "Nocturno".

¹¹ Творчеству В. Беллини наряду с романтической приподнятостью свойственна и меланхолия, на что намекает Тургенев.

¹² Комический актер Одри. По словам современников, он имел нос, напоминающий по форме пробку от графина.

¹³ Отзыв Д. Н. Дубенского о Пушкине Тургенев впоследствии вложил в уста одного из своих героев -- Пунина (повесть "Пунин и Бабурин", гл. II).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

25 января (6 февраля) 1857. Петербург

Наконец удосужился отвечать Вам на два письма. Во-первых, комиссии Ваши исполнены -- стихи Некрасова отданы в "Современник", а "Помещик" -- целиком исключен из издания Давыдова. Хотел Вас, игривого моего старца, порядком ругнуть за старое, нелепое и бедно изобретенное предположение о моем эгоизме, но узнав, что пузырь у Вас не на шутку разболелся -- отложил его. Видно, сам бог за меня, но если действительно у Вас пузырь болен, а не воображение, то от души говорю за себя и за всех -- бегите Вы в Италию, куда хотите, только чтоб больше об этом слуху не было. Это гадко слушать. Надо, чтобы Вы были здоровы -- первое потому, что все мы здесь слишком правильно идем по выбранным направлениям и нам необходима прекрасная, романтическая и поэтическая безалаберщина Вашей жизни для освещения наших путей, второе потому, что Вы в литературе нашей представляете олицетворенное чутье современности. За это прощаются Вам все Ваши бесчисленные измены самому себе, другим, делам и лицам. Вы колоссальный изменщик, делающийся все любезнее сердцу после каждого пируэта, потому что после каждого пируэта Вы ближе к правде, к истине в труде и проч., чем прежде. И так живите, не обращая внимания ни на мои избитые ляжки ¹, ни на журнальные статьи, ни на ужас "обязательного соглашения" -- и будьте здоровы, здоровы непременно.

Про Вас готовятся статьи. Дудышкин написал одну, где разобрал "идеалы" автора, восходя до Ваших поэм и умолчав о причинах, породивших идеалы. Во второй статье будет говориться о поэзии, им присущей, и свойствах Вашего творчества. Вопрос, можно ли говорить о первых без последнего, ему в голову не пришел. Статья разбита формально на две статьи ², стало быть, ничего не упущено, кроме истинного выражения, свойственного автору. Это называется художественной критикой. Ума, разумеется, много; но случалось ли Вам иметь отвращение к уму: тут оно и является у меня. Дружинин, наоборот, написал про Вас дельно ³, хорошо, даже без затхлости, сопровождающей все его статьи. Он начинает ее теперь выводить есс-букетом похвал старым деятелям, но она все еще слышится там и сям. Он особенно портится Москвой, которая аплодирует как опытная антикварка, именно потому, что гнилью отзывается. А между тем, не говоря о чувстве справедливости, в нем весьма живучем, в душе его есть родник поэтической. Перевод "Лира" ⁴ -- заставляет слезиться нас всех, да и статья про Вас писана и мыслящим человеком, и поэтом. Вообще это один из тех превосходных людских экземпляров, которых в одно время и бить, и целовать хочется.

"Юность" Толстого восхищает здесь всех, но с одной общей оговоркой -- несколько растянута и менее поэзии и свежести, чем в первых частях. По мне, однако ж, просто изумительно, как много мыслил этот человек о нравственности, добре и истине -- и с каких ранних пор. В анализе противуположных им явлений он иногда совершенно теряет лицо из вида, и описания его делаются просто выкладками, моральными дифференциалами и интегралами, уравнениями и т. п. Но все это превосходно -- и поясняется его собственным лицом. В последнее время я пришел к такому убеждению, что между нами пет лица более нравственного, чем Толстой. Он способен к героизму внутренней честности или, но крайней мере, понимает ее в героических размерах.

Чтоб не завраться совсем в психологических закоулках, вот Вам новости: Шевырев и граф Бобринский (старик Василий) на ужине у Черткова дали друг другу в рожу, после чего гости разбежались (о, общественность росская!), а Бобринский уже воспользовался сим (это богатырский элемент, о котором теперь К. Аксаков пишет в "Беседе" ⁵), чтоб исколотить Ш"вырева до полусмерти. Последний теперь в постели и припускает пиявки ⁶. A вышло дело из славянофильского спора, что доказывает живучесть его в высшем обществе. Кстати о "Беседе". Хочет превратиться в журнал и обе столицы оскорбила помещением биографии Грановского -- В. Григорьева с лакейским, завистливым и опозоривающим характером ⁷. На диспуте Чичерина ⁸сказалась вся вражда московского профессориата против цепкого молодого ученого, которого они действительно заели сзади, т. е. не с того вопроса, к которому он приготовлялся; магистра он получил. Все это я пишу Вам не без цели, а для показания, что вражда за понятия и мнения делается яснее с каждым днем, и люди начинают становиться по своим местам. Это, по-моему, главный, отличительный характер последних месяцев. Один только несчастный Краевский все еще подкупает мальчишек тихонько, чтоб бросать из-за угла своих "Петербургских ведомостей" каменья в тех, которые не бывают у него по четвергам -- и не печатаются в "Отечественных записках" ⁸. Бедный! Да и не помогает. Подписка его хуже всех журналов. Adieu.

П. Анненков.

25 генваря 1857. СПб.

Трудя ГБЛ, вып. III, с. 64--65.

¹ Привычный жест Анненкова, отмеченный Некрасовым в эпиграмме на него: "За то, что ходит он в фуражке и крепко бьет себя по ляжке...".

² Статья С. С. Дудышкина о "Повестях и рассказах" Тургенева (ОЗ, 1857, No 1, 4), в которой автор выступил с осуждением "лишних людей", не принимающих современную действительность. Главные лица тургеневских повестей, по его мнению, "слишком однообразны и бесцветны по самой своей сущности".

³ Статья А. В. Дружинина (за подписью Редактор) о "Повестях и рассказах" Тургенева (БЭЧ, 1857, кн. 1, 2).

⁴ "Король Лир" Шекспира в переводе А. В. Дружинина с его вступительной статьей (С, 1856, No 12).

⁵ Намек на статью К. С. Аксакова "Богатыри времен великого князя Владимира по русским песням" (РБ, 1856, кн. IV).

⁶ См. письмо Тургенева Герцену от 21 февраля (5 марта) 1857 г.

⁷ Воспоминания В. В. Григорьева "Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве" (РБ, 1857, кн. III, IV).

⁸ Защита магистерской диссертации Б. Н. Чичерина состоялась в Москве 21 декабря 1856 г.

⁹ Имеется в виду фельетон в СПб Вед. за подписью П. Б., в котором содержалась критика БдЧ (дружннинской статьи и перевода "Короля Лира") и рекламно-хвалебный перечень статей No 12 ОЗ за 1856 г. "Этим-то добросовестным составом книжек и поддерживается постоянно успех "Отечественных записок", хотя "Современнику" куда как хотелось бы заговорить об успехе этого журнала как о чем-то прошедшем" (СПбВед, 1857, No 15, 18 янв.).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

16(28) февраля 1857. Париж

Париж.
16/28 февр. 1857.

Милый Анненков, я Вам долго не писал по следующей причине: не только весело -- даже спокойно не мог бы я писать Вам -- а хныкать не хотелось. Тоска меня гложет -- главная, почти единственная причина этой тоски -- болезнь, неожиданно возвратившаяся. К счастию, мне не долго остается быть в Париже -- и я надеюсь, что, расставшись с этим городом, я расстанусь также с своими недугами.-- С тех пор как я писал Вам, много произошло нового: Некрасов был, хандрил, не выдержал и внезапно уехал в Рим; ¹ Толстой приехал ². Действительно он изменился во многом и к лучшему -- но скрып и треск его внутренней возни все еще неприятно действует на человека, нервы которого без того раздражены. Все-таки я очень рад его приезду.

Посылаю Вам первую часть или первый день "Поездки в Полесье". Второй день переписывается и вышлется послезавтра. Я не хотел запихать все в один пакет. А посылаю этот рассказ Вам, а не прямо Дружинину вот по какой причине: мне кажется, что я в этом рассказе слишком расстегнулся, то есть слишком даю читателю заглянуть в свои непотребные и неопрятные кишки. Если и Вам это покажется, то прошу Вас не давать этого рассказа в печать -- а для оправдания моего показать его Дружинину ³. Во 2-м дне я описываю лесной пожар и личность одного полешского Картуша ⁴ -- можно будет в таком случае поместить один 2-й день, приклеив к нему начало 1-го дня, описание леса и т. д. Пожалуйста, напишите мне тотчас, как Вы решите. Собственно, для меня это все равно -- для меня моя литературная деятельность и кало чужой собаки -- все едино; но мне не хотелось сделать неприятности Дружинину; довольно уже и катковской истории ⁵.

Прощайте, милый толстяк, "одна любовь души моей" ⁶. Мне теперь плохо, по авось, свидевшись в России, будет лучше. Я здесь познакомился с 2-мя Вашими симбирскими знакомыми: с Грибовским и Столевским. Милейшие люди! Оба, к сожалению, уехали. Пишите мне теперь: Rue de l'Arcade, No 11.

Ваш
Ив. Тургенев.

P. S. Если рассказ ⁷ поступит в "Библиотеку для чтения", то взыщите с Дружинина, что будут Вам стоить пакеты.

Письма, т. III, с. 88--89.

¹ Некрасов выехал из Парижа в Рим 10 (22) февраля 1857 г, (см.: Толстой, ПСС, т. 47, с. 114).

² Л. Н. Толстой приехал в Париж 9 (21) февраля 1857 г. О свидании с Тургеневым он сообщил В. П. Боткину в письме от 10(22) февраля 1857 г. (см. Толстой, ПСС, т. 60, с. 158).

³ Тургенев имеет в виду лирическую, полную пессимизма исповедь рассказчика в "Первом дне" "Поездки в Полесье" (начиная с фразы: "Я закрыл глаза рукою -- и вдруг, как бы повинуясь таинственному повелению, я начал припоминать всю мою жизнь..." -- и кончая словами: "...не смотри туда, где блаженство, и вера, и сила -- там не наше место!").

⁴ "Полешским Картушем" Тургенев называет изображенного в "Поездке в Полесье" вора Ефрема, личность которого была окружена легендами по всей округе. Картуш -- прозвище главаря воровской шайки во Франции в начале XVIII в.

⁵ О столкновении с Катковым в конце 1856 г. из-за "Фауста" и "Призраков" см. примеч. 1 к письму Анненкова от 29 декабря 1856 г. (с. 510).

⁶ Цитируется последний стих "Посвящения" к "Полтаве" Пушкина.

⁷ "Поездка в Полесье".

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

28 февраля (11 марта) 1857. Петербург

Что с Вами, но с Вами? Болезнь, хандра, самоненавидение -- и все оттого, что спутались в счете своей жизни и своих лет. Порываетесь как в 20 лет, затееваете как в 18, страдаете как в 25, ужасаетесь как в 50; а в свою точку никогда не попадаете. Да, бог с Вами -- пожалуй, еще рассердитесь, как гимназист, и обругаете меня.

Первый день "Полесья" отдан Дружинину, который ничего противного в нем не находит, в чем и я с ним согласен. Личный осмотр себя и приличен, и истинен, и не пошл -- стало быть, и печатонен. Описание местности и леса -- полно и живо. Ждем все дальнейших дней, но Дружинин, приберегая хорошие куски ко времени наибольшего читатального аппетита публики, просил меня уведомить, что рассказ Ваш явится осенью в его журнале ¹. Стало быть, Вам много времени для остальных "дней", хотя, кажется, чем больше Вам дают времени, тем хуже у Вас дело идет. Письмо Боткину перешлю в Москву.

В конце марта отъезжаю в деревню.

Я хотел было Вас, расчетливого человека с аллюрами расточительности, погрузить в совершенную душевную тоску, послав оттиски моих статей о Гоголе ² и Станкевиче ³, но раздумав, что вы "Библиотеку" и "Вестник" получаете сами -- воздержался. А признаюсь, впечатление этого прищуренного глазочка, которым Вы читаете книжки, весьма бы любопытно знать. Этот глазочек -- шельма большая. Вместе с тем на днях представляю дополнительный том Пушкина в цензуру -- и таким образом -- я все земное совершил и проч.

Толстой с Вами. Вы, я думаю, уже успели его уверить, что я притворяюсь любящим музыку, и наговорить на меня разных других пакостей, но так как я знаю его благоразумнейшую привычку ни в чем с Вами не соглашаться, то и спокоен {Кстати: я возобновил Ваш абонемент в Певческую капеллу на 3 концерта и под Вашим именем буду сидеть в ряду -- это мне, вероятно, поможет в уразумении их. (Примеч. П. В. Анненкова.)}. Скажите ему, что я жажду знать его впечатления при виде стран света и просто жажду слышать его слова, чем исключительно пользуется один только проклятый Боткин.

Вот Вам обоим перечень новостей. Дурно, дурно с Панаевым. Сердце захватывает при мысли, что у него есть признаки рака на губе. Он прогнал доктора, отысканного Боткиным, который и последнего не вылечил от сперматенита, а только приподнял хворый его организм холодными притираньями. Зато Писемскому лучше -- он живет огненной деятельностию водки. На днях слушал его роман (Жорж Занд в Бояровщине ⁴, кажется) -- из эпохи еще студенческой его жизни. Необычайная внешняя занимательность, множество лиц, простых по характеру и поэтому весьма рельефных, перекрещиваются в мастерской кадрили, а событие, естественно мелодраматическое, развивается с изумительной твердостию. Ни малейшего колебания в ходе, чего-либо похожего на дрожание, рассеяние или суетливость. Зато и мысль романа груба и положительна, как горбушка окаменелого черного хлеба. В пьяном виде, все более и более возвращающемся к нему, Писемский делается ненавистником Григоровича. На днях поймал его в книжной лавке, прижал его в угол и публично стал говорить: "Зачем вы не пишете по-французски своих простонародных романов, пишите по-французски -- больше успеха будет" ⁵. Тот сжался и искал спасения в отчаянной лести, но не умилостивил его. Довольно замечательное явление то, что "Русская беседа" имеет значительный успех в высшем обществе и страшно упала во мнении публики. Из этого можете вывести заключение, что на известных ступенях нужен мираж, а на других -- дело,-- и всякий берет, что ему нужно. Поле остается вполне за дельцами, и какие превосходные статьи они пишут, как, например, Забелин и Костомаров (обе в "Отечественных записках"), ⁶ приводящие в отчаяние всех, играющих волшебными фонарями. То же и в чистой литературе замечается. Судите по цифрам -- Писемский за 3 листа повести получил 400 р., за роман хочет взять 2000 р., Гончаров 250 за лист, Салтыков 100 и т. д. Деньги тут не важны, что их дает какое-то безличное существо, не имеющее другого способа выразить свои ожидания и требования. Тут рубль есть мысль. Смысл этого всего, господа, что вам надобно эту мысль чаще тревожить. Я надеюсь получить от Вас известие еще здесь и буду ожидать его. Прощайте.

П. Анненков.

28 февраля 1857. СПб.

Труди ГБЛ, вып. III, с. 66--67.

¹ "Поездка в Полесье" целиком опубликована в БдЧ (1857, No 10, октябрь).

² "Воспоминания о Гоголе. Рим, летом 1841 года" опубликованы в БдЧ (1857, февраль). Окончание -- в ноябрьской книжке.

³ "Н. В. Станкевич. Биографический очерк", начало которого опубликовано в PB (1857, кн. 1, февраль).

⁴ Роман "Боярщина" (БдЧ, 1958, февраль), задуманный, по словам Писемского, как "протест против брака".

⁵ Намек на французское происхождение матери Д. В. Григоровича, который писал о подобном эпизоде с А. Ф. Писемским в "Литературных воспоминаниях" (М., 1961, с. 135--136).

⁶ Статьи И. E. Забелина ("Черты русской жизни в XVII столетии") и Н. И. Костомарова ("Богдан Хмельницкий и возвращение Южной Руси к России") (ОЗ, 1857, No 1).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

15(27) октября 1857. Петербург

С. Петербург. 15 октября.

Получив известие о Риме, мы сперва закричали все в один голос: да что же это он с нами делает, а потом мы с Некрасовым втихомолку сознались, что штука-то, в сущности, весьма умная. Я, правда, уверял всех, что теперь, когда принято Вами твердое решение установиться в Риме на зиму, надо Вас непременно ждать сюда на днях, но в душе этому не верил. Притом же я в первый раз перед Вами скотина (до тех пор было наоборот, как знаете): три Ваших письма, и притом добрейших письма, остались за мной! Как же я бы расплатился с Вами, если бы не поездка в Рим, а теперь уж расквитаюсь. Без шуток -- сосредоточиться и поработать в Риме -- мысль недюжинная. Без Вас мы здесь лишены центра, сидим каждый по клеткам, как экземпляры редких животных в Парижском саду, но сопровождаем Вас нашими симпатиями и благословениями. Отдохните, соберите себя и приезжайте сюда с определенной мыслью для деятельности: это будет еще лучше, чем жажда повидаться с друзьями и понюхать опять хлебного русского запаха, хотя и то хорошо.

Мне кажется, Вы должны будете написать статью для нового журнала Корша: "Атеней" (выходит с генваря), и именно статью о Ваших парижских и английских знакомствах ¹. Простите ли Вы меня, что я ее от Вашего имени обещал Коршу? Если когда-либо расположены были Вы сделать мне истинно дружескую услугу, так теперь настоящий случай. Ведь это не повесть (грозная тень Некрасова может спокойно стоять за кулисами), писать статью нетрудно, соображений больших нет. Стоит только отдаться Вам откровенно своему перу -- и что выйдет! Блюдо лакомства сибаритического, клянусь честью! А надо Вам написать Коршу и для того, чтоб истинно джентльменски отвечать Каткову. Статью можете ко мне переслать: мне кажется, я уже ее вижу. Отвечайте мне.

В декабре выйдет 7-й том Пушкина, переписка Станкевича, вторая большая моя статья о Гоголе,² куда и как все это переслать Вам, уведомьте аккуратнее.

Новости Вам пишутся со всех сторон, и в них Вы не нуждаетесь, но вот что. Вы прислали к нам Дружинина чуть-чуть не умирающего, с биением сердца и с поврежденной спинной костью. К счастью, теперь поправляется. Общий характер деятельности у нас таков: "Русский вестник" захватил исключительно экономические и общественные вопросы и выработал себе разумно западный цвет окончательно; "Современник" окрашиваться начинает в особую краску, несколько отвлеченного характера. Главный недостаток статей Чернышевского состоит в отсутствии всякой исторической основы: все хорошо у него в общности, а местной правды нигде нет, даже в определении писателей³. "Русская беседа", похожая так на Пьемонт 40-х годов -- кричит farem da se {постоим за себя (ит.).}⁴, а ничего не выходит. "Отечественные записки" идут по течению -- куда другие, туда и они, и даже с преувеличением и возвышением голоса, а выражения добиться не могут. Это даже любопытно. Кто-нибудь скажет простое слово о воспитании -- сильное впечатление; "Отечественные записки" рявкнут что есть мочи о том же -- молчание! Поэты, как Майков и Фет -- пишут бессмыслицы, повествователи, как Щедрин и Печерский, обязаны подбавлять каждый раз жизненной мерзости гарнцом посильнее для успеха -- так и делают, а за ними плетется вереница повествователей, рассказывающих, как при сдаче всунули им истертый гривенник, на станции шину починили, не выдержавшую и 2-х верст, булочник с лотка сайку утащил и т. д. Все остальное копошится по разным многочисленным журналам только для удовольствия самого себя, не замечаемое никем. Вот Вам и картина нашего быта.

Я лето провел нехорошо. Было дождливо, холодно п гадко на полях. Хлеб уродился плохой в Симбирской губернии, а вдобавок, столкнувшись с баркой, чуть-чуть было не утонул на Волге, как при переезде из Нижнего.

Вот просьба. Зайдите Вы на Strade Felice, No 126, ultimo piano -- к владельцу этажа и, если он окажется еще тем самым, у которого жил Гоголь и я⁵,-- поклонитесь ему и расспросите о первом из жильцов: это будет любопытно для Вас, а мне страх как приятно получить известие о месте, насиженном пятнадцать лет тому назад.

Об отъезде моем за границу я Вас в свое время уведомлю. Адресс мой прежний: Демидов переулок, дом Висконти.

Весь Ваш П. Анненков.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 68--71.

¹ Статья Тургенева "Из-за границы. Письмо первое" (Атеней, 1858, No 6).

² См. письмо Анненкова к Тургеневу от 28 февраля (11 марта) 1857 г.

³ Личность Чернышевского интересовала Анненкова, но идеологическая позиция критика была ему чужда (см.: Т и кр. С, с. XIX--XXXIX). Суждение Анненкова высказано по поводу "Очерков гоголевского периода русской литературы" Чернышевского.

⁴ Это сравнение -- намек на стремление PB к независимости. Пьемонт -- одно из государств раздробленной на мелкие части Италии.

⁵ Весной 1841 г. Анненков приехал в Рим, летом поселился в соседней с Гоголем комнате, переписывал под его диктовку первые шесть глав "Мертвых душ".

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

21 декабря 1857 (2 января 1858). Петербург

Пишу к Вам, почтенный мой Иван Сергеевич, тотчас по прочтении "Аси" уже в корректуре, да и переправлять в ней нечего: это одна из самых доделанных вещей Ваших. Нужно ли говорить, что появление опять человеческих лиц в литературе, разговор об душе, тайнах характера, откровенный шаг к природе и поэзии -- меня глубоко тронули и потрясли. И не я один буду тронут и потрясен. Повесть Ваша пронесется во нынешней звериной литературе нашей, как благовест. Конечно, звери не перекрестятся, да люди-то, которые за ними ходят или которые их травят, может, передернут плечами. Скажу правду: Ася так тонко нарисована, что ушам, привыкшим к массивному реву шакалиц и гиен, никогда не понять ее говора, но от нее отделяется электрическая атмосфера, которая подчинит грубейшие нравы. Не будут знать, откуда обаяние, но будут его чувствовать и будут от него отбиваться, как от неразумной вещи. Холопско-благородная кровь, которая течет у нее в жилах, для меня достаточно объясняет внезапное ее сумасшествие любви -- но не всем будет это ясно. Толков предвидится короб хороший. Понятнее окажется лицо героя, потому что в нем более будничной правды, но каковы бы ни были суждения, их наперед можно свести к результату: попрек повести за то или другое -- и глубочайшая благодарность автору за повесть. С моей стороны я это делаю теперь же. Снова дали Вы душе моей либретто, на котором внутри себя строится большая, большая опера. Оперы Вы, по обыкновению, не написали, оставляя ее на доморощенное производство таких грубых музыкальных натур, как я с братией, но либретто чудное, глубокое и поэтическое.

Еще другое спасибо -- за большое письмо.

Сбили Вы меня с толку переездом в Вену, но надеюсь, что приняли меры о пересылке к Вам писем. Тотчас но получении этого письма известите -- не лучше ли послать книги в Вену, где Вы их получите из посольства.

Ламберт мне не суждено видеть -- опять не застал дома, а теперь брат ее, генерал-адъютант Ламберт, выпрыгнув из дрожек от взбесившихся лошадей, переломил себе бедровую кость, вдоль, и мучительно страдает. Она у него сидит.

Бодритесь и не поддавайтесь болезни. Вот вам рецепт для возвышения духа. Две недели, как состоялись распоряжения о созвании петербургских дворянских комитетов для освобождения крестьян¹ на правилах, которые Вам теперь уже должны быть известны. Все остальные губернии собираются тоже возвысить голос и просить комитетов, а в том числе и наша, Симбирская, предводитель которой Аксаков ² уже здесь. Внимание всех приковано к петербургским комитетам, действия которых будут служить образцом для других. Весь вопрос состоит в том, какие основания будут приняты при оценке земли и при определении работ, ее выкупающих,-- второстепенных вопросов тоже множество. Комитетам даже нужно будет сказать -- признают ли они хозяйственную общину, как ответственное лицо или каждое крестьянское семейство отдельно вступает в договор и отвечает за него. Вопрос немаловажный! Но как бы то ни было, а приближается день, когда мы будем в состоянии сказать про себя, хоть умирая: "Кажется, я теперь вполне честный человек". Разумеется, у нас только и разговоров, что об эмансипации. Указами большинство весьма довольно по государственному, умеренному тону их. Не без длинных лиц, конечно, и не без ядовитого вопля (особенно у стариков и -- женщин!), но то важно, что даже длинные лица и ядовитые вопли понимают, что прошлое течет, уходит, скрывается безвозвратно. Не догонишь, не схватишь ничем. Даже замешательство, если случится кой-где, ему не поможет. Старое на прошлых неделях умерло, умерло... Большой человек будет в истории нашей 1857 год. Вот когда история отвечает на выстрел, пущенный Годуновым ³.

Как благодарить Вас за подарок Коршу? Жду его не по педелям, а по дням. Вот наши новости. Дружинин хилеет все более -- у него истощение сил и бессонница. Большая надежда на весну. К новому году ждем новых журналов. Оба Корша собирались взять на аренду "Московские ведомости", предложили 50 т. р. сер. в год (анонимной компании деньги, разумеется), но соперник их Кошелев приехал сюда, надбавляет 10 т., а главное хлопочет у знатных своих знакомцев, которые почти все на стороне его. Если успеет, то славянофильские нелепости потекут неудержимым потоком на всю Россию -- без голоса, отпора и возражений, чем нынешний год особенно отличались "Ведомости" ⁴. Славяне не отвечают противоречию, а покупают место, где оно засело. Это вернее. Другая компания, под фирмою Щепкина, открывает (и открыла) книгопродавческо-издательскую контору на основаниях ограждения авторов от притеснений и произвола необразованных наших книгопродавцев. У ней строгие правила действования, теперь опубликованные,-- и плоды должна она принесть в скором времени ⁵. К новому году ожидаем первого появления переводов образцовых европейских сочинений, которые заготовляются третьей московской компанией. Все это если еще и не дело, так уж близко к нему. А потешили вы меня изображением римских наших художников, наживших себе Далай Ламу в малярном Жан Батисте Руссо! ⁶ Прощайте.

П. Анненков.

21 декабря СПб.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 73--75.

¹ Слухи об освобождении крестьян распространялись ранее организации Секретного комитета по крестьянской реформе (учрежден 3 января 1857 г.). Анненков имеет в виду рескрциты Александра II на имя виленского генерал-губернатора Назимова от 20 ноября 1857 г. и петербургского генерал-губернатора Игнатьева от 17 декабря о необходимости начать подготовку реформы 1861 г.

² Н. Т. Аксаков.

³ Борис Годунов в 1601 г. дал разрешение крестьянам (кроме Московского уезда) переходить от одного владельца к другому. Разрешение касалось мелкопоместных владельцев.

⁴ Имеются в виду братья В. Ф. и Е. Ф. Корши. В. Ф. Корш был редактором МВед. с 1856 по 1862 г. (после M. H. Каткова -- с 1850 по 1855 г.). Е. Ф. Корш в 50-е годы выступал с публицистическими и критическими статьями в этой газете. А. И. Кошелев, известный славянофильскими взглядами, не принимал участия в редактировании МВед.

⁵ По инициативе H. M. Щепкина, издателя и книгопродавца, 25 ноября 1857 г. в Москве был открыт "Книжный магазин Н. М. Щепкина и К^о" (компаньоном был К. Т. Солдатёнков), учрежденный на широких началах, с целью удешевить цену книг, облегчить их издание и распространение. Доходами от книжной торговли оплачивались новые издания. Главным среди них было первое издание сочинений В. Г. Белинского (1859--1862).

⁶ Анненков отвечает на ироническое отношение Тургенева к К, Брюллову ("...этот фразер без всякого идеала в душе... стал идолом, знаменем наших живописцев" (Письма, т. III, с. 175) и сравнивает его с французским поэтом, автором напыщенных холодно-торжественных од Жаном-Батистом Руссо.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

30 сентября (12 октября) 1860. Париж

Париж, 12 октября н. с., 1860.

... Скажу вам несколько слов о себе. Я нанял квартиру в Rue de Rivoli, 210, и поселился там с моей дочкой и прекраснейшей англичанкой-старушкой ¹, которую бог помог мне найти. Намерен работать изо всех сил. План моей новой повести готов до малейших подробностей -- и я жажду за нее приняться. Что-то выйдет -- не знаю, но Боткин, который находится здесь... весьма одобряет мысль, которая положена в основание. Хотелось бы кончить эту штуку к весне, к апрелю месяцу, и самому привезти ее в Россию ².-- "Век" должен считать меня в числе своих серьезнейших неизменных сотрудников ³. Пожалуйста, пришлите мне программу, а я в свободные часы от моей большой работы буду писать небольшие статейки, которые постараюсь делать как можно инте-респее.

Спасибо, батюшка, за книги... И за 40 руб., данных беспутному двоюродному братцу ⁴ -- благодарю. "За все, за все тебя благодарю я" ⁵. Этот сумасшедший брандахлыст, прозванный у нас в губернии Шамилем, прожил в одно мгновение очепь порядочное имение, был монахом, цыганом, армейским офицером,-- а теперь, кажется, посвятил себя ремеслу пьяницы и попрошайки. Я написал дяде ⁶, чтобы он призрел этого беспутного шута в Спасском. Что же касается до 100 сер., пусть Вам заплатят издатели "Века", а я им это заслужу ранее месяца.

Сообщите прилагаемую записку Ивану Ивановичу Панаеву. Если бы он хотел узнать настоящую причину моего нежелания быть более сотрудником "Современника" -- попросите его прочесть в июньской книжке нынешнего года, в "Современном обозрении", стр. 240, 3-я строка сверху, пассаж, где г. Добролюбов обвиняет меня, что я преднамеренно из Рудина сделал карикатуру, для того, чтобы понравиться моим богатым литературным друзьям, в глазах которых всякий бедняк мерзавец ⁷. Это уже слишком -- и быть участником в подобном журнале уже не приходится порядочному человеку.

Пристройте, т. е. помогите пристроить через Егора Ковалевского (которому кланяюсь дружески) Марковича {В тексте публикации далее следует: (мужа г-жи Марко Вовчок) -- очевидно, пояснение публикатора (П. В. Анненкова).} ⁸.

Жена его здесь, не совсем здорова и грустит. Но это пройдет, и она оправится. А главное, она без гроша. Хотя муж ей посылать не будет, но если у него будет порядочное жалованье, так он, по крайней мере, не будет ее грабить. Макаров еще здесь, но скоро возвращается.

Бедный, благородный Николай Толстой скончался в Hyères'e ⁹.

Его сестра там зимует, и Лев Николаевич еще там ¹⁰.

Ну, прощайте. Целую Вас в уста сахарные и жду ответа. Кланяйтесь всем приятелям... Что делает бедный Полонский? ¹¹ Преданный вам И. Т.

BE, No 3, с. 35--36. Начало письма отсутствует. Письма, т. IV, с. 136-138.

¹ Полина Тургенева и ее гувернантка Мария Иннис.

² "Отцы и дети". См. статью Тургенева "По поводу "Отцов и детей".

³ "Век" -- еженедельный общественный, политический и литературный журнал (редактор сначала П. И. Вейнберг, затем Г. З. Елисеев). Литературным отделом "Века" заведовал А. В. Дружинин. Из произведений Тургенева здесь было напечатано только одно: "Поездка в Альбано и Фраскати. Воспоминание об А. А. Иванове" (1861).

⁴ М. А. Тургенев, впоследствии послуживший прототипом героя рассказа "Отчаянный" (см.: Труды ГБЛ, III, с. 99; Алексина Р. М. Тургеневские материалы из архива Тульской области.-- РЛ, 1972, No 3, с. 98--100).

⁵ Первая строчка стихотворения Лермонтова "Благодарность" (1840).

⁶ H. H. Тургенев, управляющий в Спасском.

⁷ Тургенев ошибочно считал Добролюбова автором рецензии на книгу Н. Готорна "Собрание чудес, повести, заимствованные из мифологии" (СПб., 1860); в действительности рецензию написал Чернышевский, который, не называя ни Тургенева, ни Рудина, дал резко отрицательную оценку этого героя тургеневского романа (С, 1860, No 6, отд. III, с. 239, 240).

⁸ Об устройстве на службу мужа М. А. Маркович, А. В. Марковича, Тургенев писал Ег. П. Ковалевскому еще 7 (19) июля 1860 г.

⁹ См.: Пузин Н. П. Тургенев и H. H. Толстой.-- ТСб, вып. 5, с. 419--428.

¹⁰ Л. И. Толстой уехал из Гиера в Париж 29 ноября (11 декабря) 1860 г. (см.: Толстой, ПСС, т. 60, с. 363, 364).

¹¹ 8 июня ст. ст. 1860 г. у Я. П. Полонского умерла первая жена, Елена Васильевна, а ранее, в том же году,-- сын.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

20 октября (1 ноября) 1860. Петербург

Отдав дань обычную петербургской осени и жизни кашлем, жабой и поносом, пишу к Вам, мой почтенный Иван Сергеевич, с восстановленными силами. Письмо Ваше к Панаеву я не отдавал, потому что оно бесполезно: "Современник" и без того выставил в объявлении два только имени -- Добролюбова и Чернышевского, как своих сотрудников, презрительно умалчивая о всех других ¹, но о мерзости, ими допущенной, я сообщил лично Панаеву. Некрасов во Владимире, и, как говорят, вследствие разрыва с Авдотьей Яковлевной, что отчасти произвело эффект. Чернышевский -- наивеликодушнейше, для спасения Бова ², принял статью на себя и приезжал ко мне объясняться, скромнейше выкидывая из себя такие слова: "Это я, вот видите, пишешь много глупостей; проскочит и большая какая-нибудь... оскорблять я никого не хотел... проврался... что же тут делать?.. наслушаешься кругом сплетней... и сам так мерзко сосплетничаешь, что изумишься..." и т. д. Но все это вздор, не обративший ничьего внимания. Лучшего заслуживают наши дела, из числа которых к хорошим следует причислить назначение профессору Павлову, лишившемуся места в школе правоведения, 500 р. с. от Общества вспомоществования, по моему предложению ³. К средственным я причисляю мое вступление в Комитет уполномоченных от воскресных школ, которые возникают здесь в значительном количестве, составляют предмет усилий лицейской, студентской, офицерской, учительской молодежи и общего разговора в городе ⁴. Немного прозорливости надо было, чтоб распознать в этих школах первую ступень к осуществлению самого плана об "Обществе" грамотности ⁵. Это его реальные жизненные элементы, пробивающиеся на свет сами собой и которые надо стараться сберечь от недоброжелательства, подозрительности и от собственной их опрометчивости или заносчивости. Притом же по всему русскому обществу идет какая-то непонятная, историческая струя, размывающая все попытки к какому-нибудь построению и к архитектурным затеям вообще. Правильные, обдуманные и обширные уставы вызывают скептицизм не с одной только административной стороны, но и со стороны деятелей, решительно не доверяющих всему, что имеет фасад, умное распределение частей, оконченность и претензию на разрешение своей задачи, как я это заметил из многих разговоров. Бог знает, отчего это, но тут большую роль играет пресыщение от прежде бывших великолепий, а главное -- боязнь определиться, выразить себя окончательно, возыметь постоянную нравственную физиономию. Так и светится у всякого за словами либерального скептицизма мысль: "а что, если я упущу какое-либо самое новое направление, что, если понесется толпа по улучшенному пути, а я уж брякнул свое слово, да и ангажировал себя на остальную жизнь". Молоды мы, но тут делать нечего. Для того, чтобы прийти к соглашению, видно, надо работать за одним и тем же делом -- вразбивку, лишь бы побольше работали. С этого и начнем и будем поджидать время и часа, когда пора определения целей и дорог наступит, а она наступит.

Туча, которая держит в оцепенении множество способностей, которая парализирует почти все начинания -- скоро разольется дождем и лопнет. Вы лучше поймете сие фигуральное изображение крестьянского вопроса, если я вам скажу, что рядом с ним, покуда он не разрешен, никакому нравственному явлению существовать невозможно. Это сказывается здесь поминутно. Вопросы полиции, юстиции, кредита, народного образования -- все и вся подымутся на часок, постоят перед публикой -- и, смотришь, оплешивели, поседели, валятся на покой и засыпают. Похоже на волшебную сказку, ей-богу, когда видишь, что спустя денек-другой наилучшие проекты схватывают чахотку, без всякой видимой причины, без возражения и противодействия. Каждый и все чувствуют, что есть какая-то страшная помеха для жизни какого бы то ни было предположения, стремления, начинания. Я не преувеличиваю, но говорю результат моих наблюдений искренно -- верьте, не верьте. Люди решительно колобродят по свету, как мухи, пораженные запахом некоего огромного мухомора, спрятанного где-то в углу, и это верно столько же для людей во звездах, сколько и для людей, освещаемых сими звездами. В этом недоумении и бессилии общества можете сделать какую угодно доблесть и какую угодно подлость -- скажут, как Добчинские: "Эге!" ⁶ -- и больше ничего. Прежде при молчаливом и тупом нашем существовании, Вы знаете, сколько энтузиазма втихомолку копилось для доблести, сколько желчи и негодования для гадостей -- теперь этого нет, а только, ввиду какой-то неизвестной будущности, все презирают друг друга и, кажется, все правы. Таково, но моему крайнему разумению, положение дел. Это еще далеко не эпоха дружного, повсеместного Общества "грамотности".

Между тем крестьянский вопрос перешел в Главный комитет, где, как кажется, сохранит все важнейшие основания, выработанные редакционной комиссией. Я так увлекся изображением психического состояния общества, что нет места для отдельных явлений, да особенно важных и не случалось. В то самое время, как писал это, пришло известие о кончине императрицы-матери. Последующее затем закрытие оперы и театров ⁷, вероятно, разгонит из Петербурга провинциальную публику, съезжающуюся для них в столицу. Сама столица, желтая, темная в это время года, погрузится еще в большую тишину. Блажен, у кого есть доброе семейство и круг людей по душе, но, вероятно, большая часть нашей публики, выбитая из колеи обычных своих удовольствий, не сосредоточится в таких кругах, а расплывется по грязным улицам, трактирам, загородным кабакам, клубам и т. п. домам. Так и следует: круги и центры наживаются (и проживаются) как деньги, а мы -- бедняги, и из них один остается

П. Анненков.

20 октября. СПб.

Труды ГБЛ, вып. III, с. 99--101.

¹ В объявлении об издании С в 1861 г. было сказано, что журнал "будет издаваться в те же сроки и теми же лицами при содействии постоянных сотрудников Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского и участии тех же сотрудников, которых произведения помещались в нем в прежние годы". Далее перечислялись имена писателей, Тургенев назывался в числе "обещавших свои повести" (С, 1860;, No 10),

² Один из псевдонимов Добролюбова.

³ Профессор русской истории П. В. Павлов, один из главных деятелей по организации воскресных школ в Петербурге. Был уволен за речь, произнесенную им на тему о тысячелетии России.

⁴ Организация воскресных школ -- одно из проявлений повышенного интереса к народному образованию накануне реформы. Увлечение воскресными школами было повсеместным. Из уполномоченных от различных школ составился Комитет, о котором нишет Анненков.

⁵ Проект программы "Общества для распространения грамотности и первоначального образования", в составлении которого участвовали Тургенев и Анненков.

⁶ Реминисценция из "Ревизора" Гоголя (д. I, явл. III).

⁷ Закрытие оперы и театров вызвано трауром в связи со смертью матери Александра II Александры Федоровны,

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

6(18) марта 1861. Петербург

На другой день

Вообразите, Иван Сергеевич, штуку, сыгранную русским народом города Петербурга с образованной публикой -- в день объявления манифеста ¹ проклятый народ сей не имел никакой физпогпомии, кроме обыкновенной масляничной. Правда и то, что, по обыкновению, ему сделали сюрприз или преприятный обман, которые вообще мало удаются, как известно. В величайшем секрете заготовили манифест и объявления по всем углам переулков, да вдруг, едва проснулся народ, отуманенный с вечера качелями и чайками -- ему и бухнули в церквах и с будок: вот-де ты вчера лег крепостным, а сегодня просыпаешься свободным гражданином. Зато и выпучил же он глаза. Я был у Владимирской, послав Макарова к Исаакию, братьев в Казанскую и разных других приятелей в разные другие церкви, потому что мы были в секрете и о сюрпризе осведомились за два дня до совершения его,-- везде произошло одно и то же. Вышел поп после обедни, развернул печатный лист, народ вдруг притих, даже матери грудных ребят, всегда воющих от радости и печали, отнесли назад, и в мертвом молчании выслушали речь, составленную из помеси канцелярской редакции и ложнобиблейской витиеватости. Только везде произошло одно движение, именно в том месте, где манифест говорит: "Осени себя крестом, народ, и призови благословение божие на свободный труд" ². Церковь вся зашелестела, головы страшно замотались, голос попа Владимирского (честного человека, как видно) задрожал от слез -- и меня с Колбасиным покоробило и передернуло внутри, как и всех. Мы потом были с женой в утренней опере, "Отелло", и не знаю по чьему распоряжению в антракте оркестр заиграл "Боже, царя храни". Все поднялось как один человек, три раза заставили повторить гимн и заглушили его криками ура. После этого мы уехали, не желая видеть первый акт милой "Травиаты". Я никогда не чувствовал в себе такой умилительности преданности к царю, как в эту минуту. Возвращаясь домой, мы уже не видали сборищ на переулках, перед объявлениями на углах, какие еще стояли в полдень,-- все разошлось, и день кончился по балаганам и кабакам наиобыкновеннейшим образом, как будто народ не получал никакого сюрприза, а только должное, ему следующее и задержанное слишком долго неисправным плательщиком. Макаров послал Вам телеграмму. Все это изумительно -- и неужто так будет во всей России, а вероятно.

О других консидерациях {соображениях (от фр.-- considération).} после. Смутился немножко народ от панегирика дворянству, от двух лет переходного состояния и, кажется, даже от усиленного вразумления, что земля не его, а сделается его только выкупом и приобретением. Посылаю манифест.

П. Анненков.

6 марта

Труда ГБЛ, вып. III, с. 117--118.

¹ Манифест об отмене крепостного права был напечатан в газетах 6(18) марта 1861 г., а обнародован днем раньше.

² Неточная цитата из заключительного абзаца манифеста.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

26 сентября (8 октября) 1861. Петербург

Наконец я могу писать Вам, почтеннейший мой Иван Сергеевич, благодаря тому, что сижу опять в Петербурге, на новой, чистенькой квартирке (NB: на углу Владимирской и Графского переулка, дом Граве), чего я мог достичь только с помощью великих трудов и немаловажных жертв. Но сделано. Как доехали мы до Питера с женой, по Волге, через Ярославль, минуя непроездную дорогу от Нижнего до Владимира, есть целая история, весьма мало назидательная для тех, кто теперь живет в Hue Rivoli или тому подобное. В Москве я брал роман Ваш у Каткова и читал прилежно ¹. Итак, повесть эта по изложению и обделке есть вещь мастерская, превосходящая внешней формой, по моему мнению, все писанное автором доселе. Это общее мнение даже скорее, чем мое или чье-либо в особенности, и поэтому на нем Вы можете успокоиться. Другое дело -- тип Базарова. Мнения о нем разнствуют вследствие одной причины: автор сам перед ним несколько связан и не знает, за что его считать -- за плодотворную ли силу в будущем или за вонючий нарыв пустой цивилизации, от которого следует поскорее отделаться. Тем и другим вместе Базаров быть не может, а между тем нерешительное суждение автора колеблет и мысль читателя от одного полюса к другому. В том виде, в каком он теперь представляется (т. е. Базаров), он способен в одно и то же время польстить приятно всем отрицателям из фамилии Тряпичкиных ², создав им почетный идеал, в который они и будут смотреться очень охотно, а с другой стороны он же способен возбудить омерзение всех людей труда, веры в науку и в историю. У него два лица, как у Януса, и каждая партия будет видеть только тот фас, который ее наиболее тешит или который она разобрать способнее. Я уже это и видел на опыте. Катков в ужасе от той силы, мощи, превосходства над толпой и способности покорять людей, которую заметил в Базарове; он говорит, что это "Современник", возведенный в апотеозу, и отчаивается за дело мысли и науки, когда люди, подобные автору повести, вместо борьбы с растлевающим направлением спускают перед ним флаг, пасуют перед ним, покоряются, благоговеют мыслью перед его пустым, фосфорическим и обманывающим блеском. Другой человек, прямо противоположный Каткову и с ним в прю дерзавший шествовать по этому поводу -- есть я. По чистой совести, этот господин, наоборот, видит в Базарове такого же монгола, Чингисхана и проч., каковы были и настоящие: зверская, животная сила его не только не пленительна, но увеличивает отвращение к нему, и поражена бесплодием. Весь тип целиком есть осуждение дикого общества, где он мог родиться, и если сделается известен иностранцам, то будет ими приводиться в свидетельство того грубого, кибиточного и зверообразного состояния, в каком находится наше государство, прикрытое сверху книжками с Лейпцигской ярмарки. Так вот какую белиберду и разногласие Базаров уже и теперь производит.

А Вы все-таки тут виноваты, друг.

Положим, что у Каткова сделались глаза велики от страха и что я, наоборот, совершенно прав, в чем я ни минуты не сомневаюсь, но Вы сумели действительно кинуть на Базарова плутарховский оттенок, благодаря тому, что не дали ему даже "жгучего, болезненного самолюбия", отличающего все поколение нигилистов. Застарелый романтик еще может быть у нас без "самолюбия", но возможен ли новейший отрицатель? Ведь это жизненная черта и отсутствие ее именно делает то, что Базарова заподозривают в непринадлежности к здешнему миру, относя его к героическому циклу, к родству с Оссианом наизнанку ³ и т. п. Для того, чтоб выказать оборотную сторону этого характера, мало превосходной сцены с Аркадием у копны сена -- надо, чтоб в Базарове по временам или когда-нибудь проскользнул и Ситников. Лдовитым самолюбием Базаров только и может быть связан с действительностью,-- это жила из существующего мира к его пуну -- и обрезывать ее никак не следовало. Делу, впрочем, пособить легко, если, сохраняя все презрение к Ситникову, он когда-нибудь заметит Аркадию, что Ситниковых надо беречь на основании правила, изложенного еще князем Воронцовым, который на жалобы о мерзостях какого-то исправника отвечал: "Я знаю, что он негодяй, но у него есть важное достоинство -- он ко мне искренно привязан". Наконец, в одном из разговоров Базарова с Павлом Петровичем один из них упоминает о Кавуре, цитирует прямо место из "Современника" ^ä. Это, мне кажется, надо переменить; так близко, обличительно подходить к специальному явлению жизни -- нельзя. Повесть отражает его мысль, а не слово, выражение, ухватку. Это, говоря совершенно по-гегелевски, шлехте реалитэт {плохая реальность (нем.-- schlechte Realität).}. Но высказав все это, я вместе с тем мысленно целую лоб Ваш за создание этого типа, который обнаруживает обыкновенное Ваше чутье общественных явлений и предназначен поучить, отрезвить, задуматься наше время, хотя, разумеется, оно все сие исполнит с некоторым упорством.

Второе мое замечание будет касаться превосходной Анны Сергеевны. Этот тип нарисован у Вас так тонко, что вряд ли и уразумеют его вполне будущие судители. В одном только месте становится он смутен, именно в 25-й главе, где у Анны Сергеевны в разговоре с Базаровым выражается новая ее покатость в сторону Аркадия. Черты делаются тут так мелки, что требуют сильной умственной лупы, которую не всякий обязан иметь для уразумения их. Кажется, следует намекнуть на новое ее психическое состояние каким-либо сильным оборотом, а то выходит точно японская табакерка, где заключены миниатюрные деревца с плодами, прудики и лодочки -- тем более досадно это, что общий топ повести -- рельефен, резок и ход ее весьма тверд. А что касается до сцены с Базаровым после получения просьбы Аркадия на бракосоизволение с Катей, то она уже просто невыносима. Это что-то вроде князь кучумовщины или вообще новой российской драматической литературы, где происходит говорение людей ради говорения и царствует какая-то противная, тепленькая и припахивающая психология. Заместите эту сцену как хотите, хоть взаимной веселостью разговаривающих, из которых один смеется от злобы, а другая от отчаяния, но заместите непременно, коль дорожите моим уважением.

А сказав это, поздравляю с прекрасной повестью, которая свидетельствует, что автор еще в полном обладании творческих сил, и для меня это было всего важнее узнать. Шуму будет она делать много -- этого ожидайте. Она поднимет вопрос не о таланте и художественном достоинстве, а о том -- историк ли ее автор или коновод партии. Серьезные писатели всегда рождали подобные вопросы у современников, и такого рода споры вокруг известного имени всегда доказывают значительность и важность этого имени. Сколько превосходных подробностей в этой повести, говорить нечего, а занимательность ее такова, что кажется при чтении, будто первая ее строчка стоит рядом с последней,-- середина так быстро глотается! Я слышал, что гр. Ламберт недовольна романом: этому не верьте. Мир, в который вы ввели ее, так страшен, что гнусность его она смешала с гнусностью создания,-- так я объясняю себе ее приговор. Затем, кажется, я добросовестно исполнил задачу, возложенную на меня -- и желал бы знать, насколько разделяете Вы сами мои суждения, далеко не неопровержимые ⁵.

Жена просила меня тоже благодарить Вас за наслаждение, ей доставленное, да и за память, оказываемую ей. Что сказать о новостях. Грустны, мерзки и страшны в будущем они. Трех студентов взяли в Москве за распространение посредством литографий переводов Бюхнера, Стирнера и русских заграничных произведений. Михайлов, женский эмансипатор, арестован за участие в распространении прокламации к юношеству, изданной за границей ⁶. Студенты Петербургского университета положили сжечь все новые билеты на право посещения лекций и прибили к стенам аудиторий объявление, что они принимают перчатку, брошенную им правительством, следствием чего, вероятно, будет временное закрытие университета. Московские профессора прислали энергический протест на грубый циркуляр министра, приглашающий их, по случаю прибавки жалованья, заниматься нравственным образованием юношества, вместо роли растлевателей, которую многие из них прежде брали на себя -- и проч.⁷

Тяжело и грустно. Adieu.

П. Анненков.

Сентября 26 дня. 1861. Петербург.

РЛ, 1958, No 1, с. 147-149.

¹ Рукопись "Отцов и детей".

² Ироническое использование фамилии гоголевского героя ("Ревизор", д. V, явл. IX).

³ В "Сравнительных жизнеописаниях" Плутарха сопоставляются биографии выдающихся греческих и римских деятелей. Оссиан -- легендарный герой кельтского народного эпоса. Говоря о "плутарховском оттенке" и "родстве с Оссианом наизнанку", Анненков имел в виду героический ореол, которым овеян Базаров. Герою современности (нигилисту), не исторической личности, по его мнению, он не должен быть присущ. Смысл замечания сводился к дискредитации, "снижению" Базарова.

⁴ Имеется в виду текст рукописи (гл. X): "А теперь появились новые наставники и говорят каждому из них: да ты скажи, что все на свете вздор: наука -- вздор, искусство -- вздор... Кавур -- идиот и будешь первым умницей" (ПСС, 1, т. VIII, с. 453). В заключительной фразе содержится прямой намек на статьи Добролюбова о Кавуре (итальянском государственном деятеле, лидере буржуазных либералов, любимце русских либералов): "Непостижимая странность" (С, 1860, No 11), "Два графа" (С, 1860, No 12), "Из Турина" (С, 1861, No 3) и главным образом политический памфлет "Жизнь и смерть графа Камилло Бензо Кавура" (С, 1861, No 6, 7). В последней есть фраза: "Само собой разумеется, что если бы он был и набитым дураком..." (Добролюбов Н. А. Собр. соч., т. III. М., 1952, с. 347). Это место Тургенев изменил.

⁵ Многие замечания Анненкова Тургенев учел, исправляя рукопись романа (см.: ПСС, 2, т. 7, с. 420--428).

⁶ М. И. Михайлов был арестован в 1861 г. за участие в составлении и распространении прокламаций "Русским солдатам" и "К молодому поколению".

⁷ Студенческие волнения в Петербурге, Москве в сентябре -- октябре 1861 г. носили политический характер. Временное закрытие Петербургского университета -- в сентябре 1861 г. Циркуляр министра народного просвещения Е. В. Путятина явился правительственной мерой, направленной на устранение студенческих беспорядков.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

1(13) октября 1861. Париж

Париж. 1(13) октября 1861. Rue de
Rivoli, 210.

Любезнейший Павел Васильевич, примите от меня искреннюю благодарность за Ваше письмо, в котором высказывается мнение о моей повести ¹. Оно меня очень порадовало, тем более что доверие к собственному труду было сильно потрясено во мне. Со всеми замечаниями Вашими я вполне согласен (тем более, что и В. П. Боткин находит их справедливыми) и с завтрашнего дня принимаюсь за исправления и переделки, которые примут, вероятно, довольно большие размеры, о чем уже я писал Каткову. Времени у меня еще много впереди. Боткин, который, видимо, поправляется, сделал мне тоже несколько дельных замечаний и расходится с Вами только в одном: ему лицо Анны Сергеевны мало нравится. Но мне кажется, я вижу, как и что надо сделать, чтобы привести всю штуку в надлежащее равновесие. По окончании работы я Вам ее пришлю, а Вы доставите ее Каткову. Но довольно об этом, и еще раз искреннее и горячее спасибо.

Остальные известия, сообщенные Вами, невеселы. Что делать! Дай бог, чтобы хуже не было! Пожалуйста,-- tenez-moi au courant {держите меня в курсе дела (фр.).}. Это очень важно, и я опять-таки надеюсь на Ваше всегдашнее и старинное благодушие.

Здесь (то есть у меня) идет все порядочно, и здоровье мое недурно... Только я имею Вам сообщить не совсем веселое известие: после долгой борьбы с самим собою я послал Толстому вызов и сообщил его Кетчеру ² для того, чтобы он противодействовал распущенным в Москве слухам. В этой истории, кроме начала, в котором я виноват, я сделал все, чтобы избегнуть этой глупой развязки; но Толстому угодно было поставить меня au pied du mur {в безвыходное положение (фр.).} (Тютчевы могут Вам подробно рассказать все) -- и я не мог поступить иначе. Весною в Туле мы станом друг перед другом. Впрочем, вот Вам копия моего письма к нему:

Милостивый государь. Перед самым моим отъездом из Петербурга я узнал, что Вы распространили в Москве копию с последнего Вашего письма ко мне, причем называете меня трусом, не желавшим драться с Вами, и т. д. Вернуться в Тульскую губернию было мне невозможно, и я продолжал свое путешествие. Но так как я считаю подобный Ваш поступок, после всего того, что я сделал, чтобы загладить сорвавшееся у меня слово -- и оскорбительным и бесчестным, то предваряю Вас, что на этот раз не оставлю его без внимания и, возвращаясь будущей весной в Россию, потребую от Вас удовлетворения. Считаю нужным уведомить Вас, что я известил о моем намерении моих друзей в Москве для того, чтобы они противодействовали распущенным Вами слухам, И. Т.

Вот и выйдет, что сам я посмеивался над дворянской замашкой драться (в Павле Петровиче) ³ и сам же поступлю как он. По, видно, так ужо было написано в книге Судеб.

Ну, прощайте, мой милый Павел Васильевич.

Поклонитесь Вашей жене и всем приятелям и примите от меня самый крепкий shake-hand {пожатие руки (англ.).}. Ваш И. Т.

P. S. Арапетов здесь... Как мы обедали вчера с ним в с Боткиным!

BE, 1885, No 4, с. 490--491. Письма, т. IV, с. 293--295.

¹ См. письмо Анненкова к Тургеневу от 26 сентября (8 октября) 1861 г.

² H. X. Кетчеру Тургенев послал копию своего письма к Л. Н. Толстому 26 сентября (8 октября) 1861 г., т. е. в тот же день, что и самому адресату (см. т. 2 наст. изд., раздел "И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой"),

³ Глава XXIV романа "Отцы и дети", в которой описана дуэль П. П. Кирсанова с Базаровым.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

14(26) декабря 1871. Петербург

14 декабря 1871. С.-Петербург,
Итальянская, дом Овсянникова.

После последнего листа корректуры дивной повести "Вешние воды" пишу Вам, мой почтенный друг. Вышла вещь блестящая по колориту, по энергии кисти, по завлекательной пригонке всех подробностей к сюжету и но выражению лиц, хотя все основные мотивы ее не очень новы, а мысль-матерь уже встречалась и прежде в Ваших же романах. Да, друг Иван Сергеевич, Вы еще не покидаете зенита творчества и, кажется, еще не скоро покинете его, но переминание с ноги на ногу уже свидетельствует, что начинают одолевать мозоли, и о пих уже более думается, чем о путях и открытиях. Пророчу Вам крики восторга со стороны публики: такого напряжения поэтической силы, изобретательности и стилистических чудес она давно уже от Вас не получала. У меня тоже нервы были взбудоражены и потрясены (а они ли не патентованные у меня!), но голову я успел кой-как сохранить от Вас, хотя и не без труда; многие ее не сохранят. Я не говорю о трезвых господах, вроде великого нашего Буренина ¹, которые покажут, вероятно, свою стойкость заявлением, что истории любви для них то же, что похождения в..... (они уже это говорили по поводу Обломова),-- и "Вешние воды" суть не что иное, как картина разновидных человеческих похотей. Лучше вовсе не иметь головы, чем иметь ее в такой постоянной ясности. Моя претензия на здравомыслие или, что все равно -- мое сумасшествие опираются на другие основания. Я, например, могу понять, что Санин под кнутом Полозовой мог проделывать отвратительнейшие скачки, но не могу понять, как он сделался лакеем ее, после пережитого процесса чистейшей любви. Это выходит страшно эффектно в повести -- правда! Но и страшно позорно для русской природы человека. Не знаю, может быть, Вы это имеете и имели в виду, но тогда как объяснить изумительную картину великолепнейших связей с Джеммой, без малейшей примеси ядовитого, вонючего вещества? Уж лучше бы Вы прогнали Санина из Висбадена домой, от обеих любовниц, с ужасом от самого себя, страдающего, гадкого и не понимающего себя, а то выходит теперь, что человек этот способен одинаково вычмокивать вкус божественной амброзии и жрать калмыком сырое мясо... брр! Но что Вам за дело до этих тонкостей, когда Вас ожидает громадный успех и когда я сам, под действием изумительного рассказа, едва мог отыскать причину того осадка на душе, который он оставляет после себя, при самом удовлетворительном ее настроении.

Баснословного "Пегаза" получил, по как быть? Журнал "Охота" с Ивановым провалился, а с 1872 года будет другой -- с Гиероглифовым. Попридержу "Пегаза" ².

У нас руина Шнейдерша ³, с ее ужимкой, миной, передергиваньями, да только без голоса, без огня, без веселости, особенно морщины около рта -- противны. Зато брильянтов-то, брильянтов, а костюмы залитые золотом, вышивные с иголочки и прямо из Парижа. Страх! Является же она в гнусном балагане, с четырьмя паршивыми скрипками и контрабасом, который едва на ногах стоит; даже партитуры оффенбаховской "Герольштейн" нет, а только кадрильная аранжировка на ее мотивы. Бедная вавилонская блудница! Куда это ты попала!

П. Анненков.

РО, 1898, No 3, с. 18--19.

¹ В. П. Бурении (под криптограммой Z) писал о "Вешних водах" как о "красивой и изящной беллетристической вещице", не имеющей никакого отношения к "веяниям времени" (СПбВед, 1872, 8 января, No 8).

² Рассказ "Пэгаз", предназначавшийся для "Журнала охоты и коннозаводства"; издан отдельной книгой П. П. Васильевым (Казань, 1874).

³ Речь идет о гастролях в Петербурге французской опереточной актрисы Гортензии Шнейдер, к которой Тургенев относился также отрицательно.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

23 октября (4 ноября) 1872. Висбаден

4-го ноября. Wiesbaden. Sonnenberger strasse, 7.

Ну что ж, голубчик Иван Сергеевич! Вторая часть Чертопханова ¹ написана тем же тонким психологом, как и первая его часть, только недостает ей, по моему мнению, свежести, юмора и ярких красок, отличавших ее предшественницу. Глаз потускнел, да и Lust zu fabulieren {охота к сочинению басен (нем.).} у автора маленько поослабел, что и заметно из сличения обеих частей, приложенных, на беду, "Вестником Европы". У больших писателей, как Вы, часто случается, что они влюбляются в свои собственные произведения, напоминая французскую картинку с изображением женщины, целующей себя самое в зеркало. Тут и является у них охота продолжить образ, который, разумеется, уже не имеет живости первого впечатления, первого замысла, пыла и запаха в своем повторении. Но все-таки хорошо, и особенно страдания по коне и по ошибке в покупке коня являются действительными и нисколько не комическими страданиями. Я прежде думал, что Вы пустите Чертопханова в эмансипацию крестьянскую и покажете, как он сумасбродно с ней помирился и нелепейшим образом сделался выше и гуманнее филантропов и народолюбцев. Но у Вас вышла другая дорога, и кажется -- лучшая, потому -- проще и более примыкает к "Запискам охотника". Однако ж чувствую потребность в некотором пафосе при этом изложении: приготовьтесь. Заклинаю Вас именем господа бога, не продолжать более после этого, конечно, удачного опыта, прибавок к "Запискам охотника". Пусть они остаются в неприкосновенности и в покое после того, как обошли все части света. Ведь это дерзость, не дозволенная даже и их автору. Какая прибавка, какие дополнения, украшения и пояснения могут быть допущены к памятнику, захватившему целую эпоху и выразившему целый народ в известную минуту. Он должен стоять -- и более ничего. Это сумасбродство -- начинать сызнова "Записки". Петр в годовщину Полтавской баталии надевал всегда свою простреленную шляпу, и не слыхать, чтоб он вздумал украшать ее павлиньими перьями. Она и осталась старою шапкой, вокруг которой и теперь народ толпится. У вас есть такая шапка -- не трогайте ее. Сказав -- прощайте.

П. Анненков.

РО, 1898, No 5, с. 20--21.

Год устанавливается по содержанию и по связи с ответным письмом Тургенева от 25 октября (6 ноября) 1872 г.

¹ "Конец Чертопханова" с подзаголовком: "Из записок охотника" (BE, 1872, No 11).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

25 октября (6 ноября) 1872. Париж

Париж, 48, rue de Douai.
Середа, 6-го нояб./25-го октября 72.

Вы, несомненно, правы, любезнейший Павел Васильевич -- vous parlez d'or {ваши слова -- золото (фр.).}, как говорят французы. Я хочу Вам только сказать, как мне эта штука пришла в голову: с моим соседом Чертовым (настоящее имя Чертапханова) именно случилось то, что я рассказал; ¹ мне это сообщила собственная его дочь, которая, пожалуй, будет теперь негодовать на мою нескромность; {Впрочем, она не из числа читающих (зачеркнуто).} но это не ослабляет силы Ваших возражений. Теперь, однако, вот какое вышло обстоятельство. Отрывков из "Записок охотника" напечатано 22; всех их было приготовлено 26. Из ненапечатанных 4-х два были начаты: "Русский немец и реформатор" ² и "Землеед"; два только набросаны: "Приметы" и "Незадача" ³. Первые два оставлены, потому что я знал, что никакая тогдашняя ценсура их бы не пропустила; вторые -- потому что были незначительны. В Петербурге проживает некто Е. Рагозин, хороший человек, которого и Вы, кажется, знаете; он взял на себя издание еженедельной газеты "Неделя" -- и я ему обещал что-нибудь прислать небольшое: ⁴ вот я и вспомнил о "Землееде", начало которого сохранилось у меня в бумагах. Но после Ваших аргументов я сильно поколеблен, хотя они не совсем применяются к настоящему случаю, ибо я не хочу написать теперь нечто новое в виде продолжения, как "Чертапханов" -- а окончить старое, начатое и приготовленное 20 лет тому назад.

Но коли лучше не трогать "Записки охотника" ни так ни сяк, я изворочусь иначе. Напишите немедленно. Я так и поступлю и либо пошлю нечто другое, либо дам "Землееду" другую турнюру. (В этом рассказе я передаю совершившийся у нас факт -- как крестьяне уморили своего помещика, который ежегодно урезывал у них землю и которого они прозвали за то землеедом, заставив его скушать фунтов 8 отличнейшего чернозему. Сюжетик веселенький, как изволите видеть ⁵.)

Ноге моей лучше -- и я опять могу бродить по комнате -- но долго ли это продолжится? Единому богу известно. А Вы все-таки заверните в Париж, хоть в декабре. Я полагаю, время будет эмувантное ⁶.

Засим кланяюсь всем Вашим и дружески жму Вам руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

РО, 1898, No 5, с. 21--22. Письма, т. X, с. 15.

¹ См. письмо Анненкова к Тургеневу от 23 октября (4 ноября) 1872 г.

² Незавершенные наброски рассказа "Реформатор и русский немец" (замысел его возник из двух рассказов -- "Русский немец" (первоначально -- "Помещик из немцев") и "Реформатор") сохранились в парижском архиве Тургенева в Национальной библиотеке. Тексты напечатаны в издании: ПСС, 2, т. 3, с. 363--370.

³ Рассказы "Приметы" и "Незадача" Тургенев не написал. О них известно лишь из воспоминаний современников (К. К. Случевского, М. П. С<вистунов>ой). См.: ПСС, 2, т. 3, с. 390--395.

⁴ В "Неделе" ни один из рассказов, предназначавшихся в "Записки охотника", напечатан не был.

⁵ Рассказа "Землеед" Тургенев не написал, так как понимал, что цензура не пропустит его в печать.

⁶ Эмувантное (от фp. émouvant) -- волнующее.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

28 октября (9 ноября) 1872. Висбаден

9-го ноября. Wiesbaden
Sonnenbergerstrasse, 7.

Вы меня конфузите, отдавая на мое решение быть или не быть в "Записках охотника" еще четырем рассказам, из коих веселенький "Землеед" назначается Рагозину. Тут есть повод к гордости и не для такого скромного литературного бобыля, как наш брат, но мнение мое я все-таки выскажу откровенно, не ручаясь за его истинность и непогрешимость. Обделывайте или не обделывайте четырех задуманных во время оно рассказов (любопытная биографическая черта!) или, пожалуй, один из них -- это все равно, лишь бы не связывались они с "Записками". Нужды нет, что первая мысль о них пришла 20 лет тому назад, да теперь-то будет их писать тоже 20-летней давности рука. Вот в чем дело. Продолжение "Чертова" очень хорошо и всем здесь отменно пришлось по вкусу (Корф, например, облизаться не может, да и другие тоже), но с "Записками" оно составляет диспарат совершенно видный и ощутительный. Где же свобода изложения, обилие черт, теней, отливов, из которых составляются портреты "Записок", веселость мастера, ходящего развязно в своем сюжете, и мастерство намеков, которые говорят гораздо больше того, что написано. Психолог вырос, писатель если не поник, то накренился в сторону: уголь еще красив, да все же уголь. То же будет и со всеми другими рассказами из цикла "Охотника", еще не дописанными. Сами по себе они могут быть очень хороши, грациозны и даже глубоки, а целостность "Записок" нарушат и никогда не будут они признаны принадлежащими к одному порядку идей и изображений, что бы вы теперь ни делали. Одна простота, сдержанность, трезвость, лаконизм описаний в настоящих "Записках" уже недостижимы. Или будете болтать, или будете сухи, или будете и то и другое вместе, как в "Собаке" или "Стук, стук", например. В противном случае, как в великолепном "Лире", явится новая сила, сила концепции, но общего с "Записками" никогда ничего не обнаружится, и все, что к ним прибавится, будет диссонансом, их порчей и фальсификацией.

Итак, по моему мнению, отдельно, самостоятельно любой из четырех Ваших сюжетов может и должен быть возобновлен, но чести принадлежать к великому семейству "Записок" он не удостоится, хотя бы Вы сами вздумали выдать ему патент на то. А тут еще возникает неизбежно мысль, что к такому самоотрицанию может быть приведен только писатель aus abois {находящийся в отчаянном положении (фр.).}. Мимоходом сказать, веселенький сюжетец "Землееда", рассказывающий происшествие, у которого теперь нет ни нравственного, ни политического смысла, мне -- простите сединам -- кажется недостойным Тургенева, после всего, что он сделал. Но, может быть, он выйдет очень хорошим, только меня ужас пробрал при мысли, что он будет походить на тему Александрийского театра и возбудит живое одобрение Виктора Крылова, госпожи Конради и самого Рагозина, хорошего человека.

Прощайте! Мы все простужены от мокроты и слякоти, еще удесятеряемой парком, где живем, но в Париже буду.

П. Анненков.

РО, 1898, No 5, с. 23-24.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

20 декабря 1872 (1 января 1873). Париж

Париж. 48, rue de Douai.
Середа, 1-го янв. 1873/20-го дек. 1872.

Вот, любезный Анненков, и новый год настал, хоть и басурманский -- а настоящий -- погода сегодня чисто майская -- а я с своим больным коленом сижу дома и довольствуюсь тем, что посматриваю из окошка. Что-то принесет этот 73-й год? От души желаю Вам всего хорошего -- а главное, желаю, чтобы Ваша жена совершенно выздоровела и никогда уже более не болела -- и чтобы Вы избавились от своих недугов. Что касается до меня, то я уже убедился, что подагра приняла у меня хронический характер -- и почти примирился с этим фактом.

Е. Рагозин -- добродушный человек; он принял, как говорится, резон -- и согласился на замещение неконченого отрывка из "Записок охотника" другим рассказом, который в настоящее время весьма туго и неохотно вылупляется из своей ячейки¹.

Сюда прибыл Суворин -- и я виделся с ним². Ну, батюшка, какие времена настали для прессы в России! Как жаль, что Лонгинов (M. H.) не жил при Николае Павловиче! Во-первых -- его, быть может, теперь не было бы на свете; а во-вторых -- как бы покойник оценил его старанья! ³ Дивные вещи совершаются на свете; я начинаю думать, что мы с Вами доживем до реставрации Наполеона III. Все гадкое не может не осуществиться -- таков закон судеб.

Альминский, автор "Слободина",-- не кто иной, как Пальм, писатель Вам, вероятно, известный. "Слободин" -- очень недурная вещь -- особенно последняя часть мне нравится ⁴. В той же декабрьской книжке "Вестника Европы" есть рассказ "Шустенок", по-моему, неважный, но замечательный тем, что автора его за напечатание своего произведения без дальних околичностей выгнали из службы ⁵.

М. А. Милютина пишет мне из Москвы, что в последней части "Бесов" Достоевский выводит меня уже начистоту (в виде чтеца "Призраков" и т. д.) ⁶, и прибавляет -- вероятно чтобы утешить меня -- что многие негодуют. Вот охота -- и негодовать и утешать!

Итак, Жемчужников пребывает в Висбадене! Пребывает, восседает, вкушает, почивает, беседует и безмолвствует!! Другие глаголы не идут к нему. Поклонитесь от меня сему скучнейшему, но прекраснейшему смертному. Любопытно мне знать, к каким изворотам Вы прибегли, чтобы сказать ему Ваше мнение о его стиходействиях?

Париж набит битком; никогда не было в нем такого множества народа. Говорят, на бульварах протолкаться нельзя. Вот погодите: с 7-го января опять начнется то, что Фет называет кувырканием ⁷.

Жму Вам дружески руку и остаюсь

преданный Вам Ив. Тургенев.

Письма, т. X, с. 46--47.

¹ "Наши послали" (Неделя, 1874, No 12). Кроме этого рассказа в "Неделе" Тургенев опубликовал письмо к издателю (1873, No 15).

² А. С. Суворин приехал в Париж в качестве корреспондента газеты СПбВед.

³ Репрессии, обрушившиеся на русскую литературу и прессу со стороны M. H. Лонгинова, возглавившего Главное управление по делам печати (запрещение комедии А. Ф. Писемского "Подкопы" ("Хищники"), предостережение "Голосу" и т. п.).

⁴ Роман А. И. Пальма "Алексей Слободин" (BE, 1872, No 10--12, и 1873, No 2--3).

⁵ Автор рассказа -- Ф. Ф. Парвов.

⁶ Расхождения в мировоззрении, а затем и личная ссора Достоевского с Тургеневым как автором "Дыма" сделали возможным появление в "Бесах" (1871) пародийного персонажа Кармазинова, который выступает с публичным чтением этюда "Merci"; в нем наряду с "Довольно" и другими произведениями Тургенева высмеивались и "Призраки" (Достоевский, т. 12, с. 226, 311).

⁷ Речь идет о возобновлении заседаний Национального собрания.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

19(31) января 1874. Париж

Париж. 48, rue de Douai.
Суббота, 31-го/19 янв. 74.

Милый Павел Васильевич,

Вам известно предприятие, затеянное в Петербурге для голодающих самарцев -- я разумею "Складчину". Прилагаемая статейка -- мой посильный взнос ¹. Я воспользовался почти уцелевшим наброском и оболванил его. У меня еще в памяти золотые слова, сказанные Вами насчет продолжения "Записок охотника" -- но, во-1-х) у меня не было решительно ничего готового -- во-2-х) это не продолжение, а восстановление старого и брошенного. От этого оно, конечно, не лучше. Прочтите -- и скажите откровенно: можно ли послать, не компрометируя себя. Во всяком случае не замедлите обратной высылкой. "Складчина" эта, вероятно, будет набита сплошь да рядом подобной шелухой -- она непременно получит значительное fiasco {поражение (ит.).} -- но отступиться теперь поздно ².

Я пишу все это с тяжелым сердцем -- ибо не знаю, в каком положении застанет Вас это письмо. Пожалуйста, дайте знать, чем разрешился тот жуткий вопрос, о котором Вы упомянули? ³

Здесь все идет, слава богу, хорошо. Из России одно пока известие: Фет превратился в Шеншина -- т. е. государь возвратил ему право на эту фамилию ⁴.

Крепко жму Вам руку.

Ваш Ив. Тургенев.

Письма, т. X, с. 189--190.

¹ "Складчина. Литературный сборник, составленный из трудов русских литераторов в пользу пострадавших от голода в Самарской губернии" (СПб., 1874). Здесь был напечатан очерк "Живые мощи".

² Вопреки мнению Тургенева, "Складчина" имела большой успех, и сборник быстро разошелся.

³ Тургенев имеет в виду тяжелую болезнь сына Анненкова Павла.

⁴ Подробности истории с переменой фамилии Фета на Шеншин см.: Фет, ч. II, с. 270--276, 282--283.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

12(24) июня 1874. Спасское-Лутовиново

С. Спасское-Лутовиново.
(Орловской губер., город Мценск).
Середа, 24/12-го июня 1874.

Любезнейший друг Анненков, пишу Вам два слова из моего захолустья, куда я прибыл дней 10 тому назад -- и где остаюсь до воскресенья. Прямо через Москву, Петербург и Берлин еду я в Карлсбад, где проживу 5 недель и куда прошу Вас написать ответ на настоящую цидулу -- poste restante. Если все мы будем живы -- то в первых числах августа увидимся в Бадене. Я знаю, что Вы теперь там: мне кто-то говорил, получивший от Вас письмо оттуда. Надеюсь, что вы все живы и здоровы под гостеприимным кровом г-жи Анштетт, которой передайте мой поклон.

Я очень доволен нынешним своим визитом в Россию -- но в то же время я убедился, что, если я хочу сделать что-нибудь дельное, современное, большое, словом, если я хочу окончить задуманный -- и начатый -- мною роман ¹, я непременно должен -- как это ни жутко -- вернуться на зиму в Петербург. Избаловал уж я себя очень заграничной тихой, хорошей, удобной жизнью; приятные привычки вкоренились -- не знаю, удастся ли мне отторгнуться это всего этого... во всяком случае попытаюсь. Может быть, я и приеду, и все-таки ничего не выйдет -- потому: мозги высохли!-- по крайней мере совесть не будет укорять.

Не стану Вам говорить обо всем, что я видел и слышал; отлагаю это до нашего личного свидания. Скажу только, что так как Аксаковы перепугались (!) моему намерению написать статью об их отце и семействе (точно я памфлетист какой!) ², а Салаев требовал чего-нибудь inédit {неизданного (фр.).} в свое новое издание на место той статьи -- то я для него написал здесь в Спасском, руководясь (как для "Живых мощей") клочком найденной здесь старой рукописи, небольшой рассказ под заглавием: "Стучит!" ³ Это анекдот из моей охотничьей жизни -- особенного он значения не имеет -- а все-таки я жалею, что он не может пройти у Вас перед глазами до напечатания. По "Пунину и Бабурину" (я исправил немного эту штуку -- но она все-таки швах) я вижу, как Ваши указания мне полезны. Но что делать! Авось эта. безделка проскочит без изъяна.

Я получил письмо от несчастного А. Писемского -- он теперь с женою в Геттингене, где их сын (теперь единственный) слушает курсы из римского права. Они собираются в августе в Швейцарию -- я им посоветовал остановиться в Бадене и повидать Вас. Очень жаль их обоих, подобное несчастье горше смерти -- гораздо ³.

Расскажу я Вам мою фантастическую встречу с Гончаровым на улице в Петербурге!! ⁴ Теперь он укоряет меня в том, что я все мысли его произведений выкрадываю и передаю -- кому? Французским романистам, все сочинения которых будто бы не что иное, как худо скрытое подражание "Обломову" и "Обрыву". И для чего я это делаю? Для того, чтобы сделать невозможным переводы его романов -- ils sont déflores {они лишены девственности (фр.).} -- и таким образом сохранить в глазах французов первенство в русской литературе! Бедный Гончаров кончит сумасшедшим домом.

Ну -- до свидания. Черкните словечко в Карлсбад. А я Вам напишу оттуда, как только приеду. Обнимаю все Ваше семейство и дружески жму Вам руку.

Ваш Ив. Тургенев.

Письма, т. X, с. 249--250,

¹ "Новь".

² О замысле очерка "Семейство Аксаковых и славянофилы", оставшегося незавершенным, см.: ПСС, 2, т. 11, с. 515--518.

³ Рассказ "Стучит!" был впервые напечатан в "Сочинениях И. С. Тургенева" (ч. I, изд. бр. Салаевых, 1874, с. 509--531),

⁴ Сын А. Ф. Писемского, Николай, покончил жизнь самоубийством 13 февраля 1874 г. в возрасте 22 лет. Старший сын, Павел, был командирован Московским университетом на два года в Геттинген для подготовки магистерской диссертации и усовершенствования в юридических науках.

⁵ Об этой "фантастической" встрече пишет и И. А. Гончаров в статье "Необыкновенная история", напечатанной только после смерти обоих писателей (см.: Сборник Российской публичной библиотеки, т. II. Материалы и исследования, вып. 1. Пг., 1924, с. 75-80).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

6(18) ноября 1874. Париж

Париж. 50, rue de Douai.
Середа, 18-го нояб. 74.

Милый Павел Васильевич, вот мы уже перевалились за вторую половину ноября -- а день Вашего приезда еще остается в тумане -- и скажу более -- в эту минуту даже звать Вас сюда не решаюсь -- ибо весь без исключения Париж страдает гриппом и катаром -- а я так вот третью неделю не выхожу из комнаты -- и, что делается с моим носом, горлом и головою, даже трудно описать -- и конца этому безобразию не предвидится. С приехавшими и уже уехавшими Мухортовыми, с величественным Арапетовым, с милейшим П. В. Жуковским, с Плетневой (которая сама очень нездорова) я почти видеться не мог. Надобно переждать эту напасть, явившуюся на смену подагры.

А так как я желаю насладиться Вашим пребыванием в Париже -- для чего нужна та "liberté d'aller et venir" {"свобода передвижения" (Фр.).}, над которой так смеялись (в преамбуле конституции 1848-го года) ¹ -- то я Вам говорю: "Потерпите еще маленько!" А будет Вам что показать -- хотя бы картины Харламова, молодого соотечественника, величайшего современного портретного живописца. Это говорю не я один -- говорит сам строгий старик Виардо и повторяют за ним другие французы ².

Надобно же было так случиться, что именно октябрьской книжки "Вестника Европы" я не получил! Продолжение пыпинской статьи в ноябрьском No-е тоже весьма интересно ³. А каковы последние "Благонамеренные речи" Щедрина в "Отечественных записках"! Лакомство, изумление, восторг! ⁴

Здесь в доме тоже все более или менее поражены катаром -- да, сверх того, у всех душа не на месте or близости родов моей милой Диди.

Впрочем, ожидание, тревожное ожидание -- характеристический признак нынешнего времени в Париже, во Франции. Чем-нибудь оно должно разрешиться -- до Нового года. Вот будет штука, если утвердится республика?! Чего не бывает! ⁵

Читали ли Вы телеграмму об арестовании 3000 заговорщиков в Петербурге -- будто бы покушавшихся на жизнь государя? Что за сумбур?! Но что много арестов произведено -- не подлежит сомнению ⁶.

Кланяюсь Вашей супруге, целую деток и крепко жму Вам руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

P. S. Прочтите новый роман Альфонса Доде (Daudet) "Fromont jeune et Risler aîné": очень хорошая вещь ⁷.

P. S. (S). Коли увидите ярого переводчика Михайлова, скажите ему, что я получил от г-жи Маркс музыку -- и непременно до Нового года вышлю обещанное предисловие ⁸. Вообразите, меня здесь уверяли, будто он -- шпион!!! Вот чепуха!

Письма, т. X, с. 323,

¹ Речь идет о либерально-буржуазных конституциях, установленных в германских государствах после революции 1848 г. Ироническое отношение Тургенева к "свободам", которые гарантировали эти конституции, объясняется их декларативным характером, совмещавшимся с реакционным влиянием Пруссии на весь общественный строй этих государств.

² Видимо, Тургенев имеет в виду мнение Э. Золя, в частности, о портрете П. Виардо работы А. А. Харламова (см.: "Парижские письма" Золя.-- BE, 1875, No 6, с. 895).

³ В BE (No 10 и 11 за 1874 г.) продолжалась публикация работы А. Н. Пыпина "В. Г. Белинский. Опыт биографии", Тургенев, как автор "Воспоминаний о Белинском" (1869), проявлял большой интерес к труду Пыпина и в связи с ним сделал позднее прибавление к своим "Воспоминаниям о Белинском" в "Литературных и житейских воспоминаниях" (см.: ПСС, 2, т. 11, с. 56).

⁴ В ОЗ (1874, No 9) была напечатана X глава "Благонамеренных речей", вошедшая затем во вторую главу цикла под названием "Охранители".

⁵ На предстоящей сессии Национального собрания вновь должен был решаться вопрос о форме правления во Франции, в связи с чем все партии развивали бурную деятельность.

⁶ Осенью 1874 г. происходили массовые правительственные репрессии в связи с процессом "193-х" (см.: Государственные преступления в России в XIX веке. Сборник под ред. Б. Базилевского (В. Богучарского). Т. III (Процесс 193-х), б. м., б. г., с. 10).

⁷ Роман А. Доде "Фромон младший и Рислер старший" вышел во Франции в 1874 г. и имел большой успех.

⁸ Видимо, предисловие Тургенева к переведенному В. М. Михайловым на русский язык произведению Г. Гейне "Deutschland. Ein Wintermärchen", т. е. "Германия. Зимняя сказка".

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

24 декабря 1874 (5 января 1875) Баден-Баден

24 декабря.

Одно только слово, любезнейший Иван Сергеевич, слово участия, которое не могу не сказать. Я знаю, что такое испытываете Вы и окружающие молодую родильницу Вашу теперь. Непременно известите меня о ходе дела, которое, вполне надеюсь, закончится благополучно. Лишь бы не было потрясений, чего-либо неблагоразумного, а то уж главный скачок сделан и остается позади. Затем на первый план выступает поведение -- вот где хорошее поведение точно важная вещь,-- но меня успокаивает мысль, что эстетическая природа больной и всех, которые за ней ухаживают, исключает вспышки, неожиданности, случайности и капризы. Итак, вперед поскорее к трогательному воспоминанию и к радостям семейной жизни. Поздравьте, однако ж, от меня как молодую мать, так и старых родителей с прибытием M-lle Jeanne Edmée в сию юдоль, где так много хлопот и бед бывает при встрече дорогих гостей на пороге дома ¹.

Писемский пишет мне, что его новую трагедию ² (!) запретили на сцене. Воображаю, что это? Он уже составлял трагедию из прелюбодеяний отца с дочерью, брата с сестрой; теперь, вероятно, дело идет о блуде сестры с сестрой, отца с сыном, дочери с матерью или что-нибудь подобное, а может быть, и дикий политический бред тому причиной. Впрочем -- ничего не знаю и радуюсь только, что он нашел в себе силы отдаться литературным занятиям.

Читаю последние статьи Щедрина ³. Это восторг, как Вы сказали; особенно статья: Экскурсии в область умеренности и аккуратности, и в ней место, где говорится о крепости, построенной, вероятно, в забвении чувств, посреди совершенно мирного и спокойного населения и которая, как крепость, имеющая пушки, должна же что-нибудь делать -- и потому палит без причины по обывателям, что и вызвало у них просьбу к начальству -- приказать палить крепости к небу, ибо сие ни треснуть, ни закоптиться не может. Хохот!

Прощайте. Жду известий.

П. Анненков.

Труда ГБЛ, вып. III, с. 127--128.

¹ 20 декабря н. ст. 1874 г. родилась внучка Полины Виардо от ее дочери Клоди.

² Речь идет о драме А. Ф. Писемского "Просвещенное время" (PB, 1875, No 1).

³ Анненков почти текстуально излагает содержание эпизода с крепостью в очерке "Экскурсия в область умеренности и аккуратности" (ОЗ, 1874, No 9) -- части цикла M. Е. Салтыкова-Щедрина "В среде умеренности и аккуратности".

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

17(29) апреля 1875. Париж

Париж. 50, Rue de Douai.
Четверг, 29]17-го апр. 75.

Я только что собрался отвечать Вам, любезнейший друг Павел Васильевич, как вдруг получаю от Писемского записочку ¹, в которой он извещает меня о намерении Вашем в конце мая отправиться в Россию! Что сей сон значит? Надеюсь, что Вы, во всяком случае, дождетесь меня. Я ж Вам привезу pommade Lesault, которая излечила меня от болей в коленях и Вам, наверное, поможет. Привезу также письма Кавелина и Тютчева -- и, так как Вы этого непременно желаете, всю Вашу корреспонденцию. Крайне было бы жаль, если бы Вы ее уничтожили. По крайней мере просмотрите ее -- и оставьте те письма, в которых ни один будущий Бартенев (Ваша bête noire {пугало (фр.).}) не сыщет ничего предосудительного². К чему истреблять следы прошедшего?

Писемский здесь с женою -- ив двадцатых числах мая собирался со мною в Бадей. Он читал мне несколько глав из нового своего романа ³-- так себе, ни хорошо ни худо. (Это, разумеется, между нами.) Третья часть "Анны Карениной" мне понравилась (особенно хорошо описание скачки) ⁴. Костомаровский "Кудеяр" ⁵ очень плох. Был я на одном (последнем) представлении "Русской свадьбы" ⁶ -- и не знал, куда деваться от стыда: экая чепуха и глупость -- и какое должны вынести французы понятие о нашем драматическом искусстве!!? Все это нелепое предприятие окончилось полнейшим фиаско. Харламов кончил портрет девицы Мазуриной и с понедельника принимается за мой. Послезавтра открытие выставки: посмотрим, какое впечатление произведут его портреты ⁷. Жуковский уехал в Рим, снабженный деньгами из рук милейших Тургеневых ⁸ -- поклялся написать сюда, как только приедет -- и, разумеется, первым долгом почел не сдержать своей клятвы. Легкомысленный юноша!!

Огорчили меня известия о Салтыкове; ⁹ неужели теплая погода его не поправит настолько, чтобы позволить ему сдвинуться с места? Я выезжаю отсюда 25-го мая -- и слышать не хочу, что не застану Вас в Бадене! Надолго ли Вы уезжаете?

Все мои здесь здоровы и кланяются Вам. Обнимаю всех Ваших и говорю: до скорого свидания!

Преданный Вам Ив. Тургенев.

Письма, т. XI, с. 66--67.

¹ См. письмо А. Ф. Писемского к Тургеневу от 17(28) апреля 1875 г. (Писемский, с. 310).

² В первой половине 70-х годов велась упорная полемика между Анненковым и П. И. Бартеневым -- двумя биографами Пушкина (см.: Анненков П. А. С. Пушкин в Александровскую эпоху. СПб., 1874, с. 286--287, 325-329).

³ Роман Писемского "Мещане" появился в "Пчеле" в 1877 г.

⁴ I-Х главы третьей части "Анны Карениной" (PB, 1875, No 4).

⁵ "Кудеяр" -- историческая хроника в трех книгах Н. И. Костомарова (BE, 1875, No 4--6).

⁶ "Русская свадьба в исходе XVI столетия" по пьесе П. П. Сухонина была поставлена русской труппой в Париже и успеха не имела.

⁷ "Салон" -- художественная выставка в Париже. 19 апреля (1 мая) 1875 г. во Дворце промышленности на Елисейских полях открылся очередной "Салон".

⁸ Семья Н. И. Тургенева.

⁹ Анневков сообщал Тургеневу 10(22) апреля 1875 г.: "...жена Салтыкова извещает меня, что муж ее не может тронуться с места от слабости и боли сердца".

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

18(30) сентября 1875. Буживаль

Bougival (pris Paris)
Les Frênes. 16, Rue de Mesmes.
Четверг, 30/18-го сент. 75.

Вы пишете мне из нового места, любезнейший друг Павел Васильевич -- из Цюриха -- и я Вам пишу из нового места -- а именно из моего только что отстроенного и омеблированного (правда, еще не вполне) дома ¹. Пока еще несколько дико и томно; но все это скоро обтерпится -- и, пожалуй, даже за работу примусь. Вид из моих окон чудный, деревья все еще зелены, подагра помалчивает -- один желудок не в исправности, несмотря на крайнюю осторожность; впрочем, это у меня старая болезнь -- и тут нужно только немножко выдержки. Радуюсь тому, что Вы оправляетесь от своих треволнений и коловратностей -- и прошу передать Глафире Александровне мой привет -- а детей перецеловать. Так как Вы с 1-го ноября опять в Бадене и, вероятно, останетесь в нем всю зиму -- то надеюсь Вас увидеть, ибо я в начале января приеду туда -- если не на пути в Питер, то для того, чтобы поохотиться -- что во Франции принадлежит к числу певозможностей, так же как наполеоновская реставрация, как там г-да дипломаты и журналисты ни толкуй ².

Салтыков здесь ³ -- 38, Rue Laffitte, Hôtel Mecklenhours; -- сперва приехал розовый и улыбающийся -- а теперь опять пожелтел и хмурится -- и собирается в Ниццу. Мы с ним, впрочем, раз эпически завтракали -- и он ко мне приезжал раз. Соллогуб также тут и собирается нам прочесть комедию -- да потерял рукопись. К сожалению, говорят, она опять отыскалась ⁴.

Милейшая Александра Васильевна Плетнева тут тоже (Rue de Arcade, Hôtel Bedford) -- здоровье ее очень плохо -- она почти не выходит из дому. Я познакомил с ней Наталью Александровну Герцен (Тата), которая более прелестна и хороша -- чем когда-либо. Харламов (живописец) вернулся и работает; П. В. Жуковский тоже старается работать. Ханыков шарообразен и очень приятен. Семейство Виардо все здравствует и процветает.

Я Вам скажу, куда девалась цюрихская Россия: ⁵ часть ее в Женеве -- часть здесь. Держит она себя смирно -- хотя и поглядывает с участием на то, что происходит в России, где так усердно старается ее главный ревнитель, министр просвещения Толстой. Стасюлевич был здесь, мелькнул, сверкнул и ускакал. Я, разумеется, перед ним краснел и поджимал хвост, аки школьник. Дела его в России -- но обыкновению: висят на волоске -- но волосок не рвется. Вот -- пока -- все, что имею сказать.

Какая причина прекращения толстовского романа? Простая редакторская -- или какая-либо другая? Не дошли ли до Вас слухи? ⁶

Засим дружески крепко стискиваю Вашу руку и остаюсь

Ваш Ив. Тургенев.

Письма, т. XI, с. 132--133.

¹ Тургенев купил совместно с семейством Виардо загородный участок в парке Буживаля под Парижем, где были построены два дома; в одном из них (Chalet) поселился писатель.

² 4 октября 1875 г. французские газеты отмечали день основания республики; бонапартисты воспользовались этим для нападок на республиканский строй в своих газетах (см.: СПбВед, 1875, No 228, 229, 231).

³ M. E. Салтыков приехал в Париж 25 августа (6 сентября).

⁴ Соллогуб добивался, чтобы на чтении его комедии присутствовал Салтыков-Щедрин. Комедия в печати не появилась, название ее неизвестно.

⁵ Особым правительственным постановлением русским студенткам запрещено было оставаться в Цюрихе после 1 января 1874 г. под угрозой объявления их эмигрантками.

⁶ После появления в апрельском номере PB первых десяти глав "Анны Карениной" наступил длительный перерыв в печатании романа, так как Толстой временно прекратил работу над ним (см.: Гудзий H. К. История писания и печатания "Анны Карениной". -- В кн.: Толстой, ПСС, т. 20, с, 617--618).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

19(31) января 1876. Париж

Париж, 50, Rue de Douai.
Понедельник, 31-го янв. 76.

Любезнейший Павел Васильевич, я сейчас окончил чтением ту часть "Былого и дум", в которой Герцен рассказывает историю своей жены с Гервегом, ее смерть и т. д. ¹. Вы знаете, что это рукопись и что вопрос идет о том, должно ли ее печатать или нет -- из уважения к оставшейся семье и в предвиденье неизбежного скандала, который не преминет поднять вдова Гервега. (Мне эту рукопись вручила Тата.) С своей стороны я решительно против печатанья, хотя как читатель не могу об этом не жалеть, ибо все это написано огнем, слезами и кровью -- и я до сих пор нахожусь в состоянье того особенного нервного трепетания, которое всегда возбуждают во мне герценовские исповеди. Известна ли Вам эта рукопись? Хотите ли, чтобы я спросил у Таты позволения переслать Вам ее для прочтения? Ваше мнение -- в этом вопросе -- было бы веско -- можно сказать -- решающе². Напишите мне два слова.

Подагра моя почти совсем прошла -- зато я подцепил простуду -- и сижу взаперти с довольно сильным бронхитом; и голос совсем пропал. Но это все -- беды небольшие.

Выборы в Сенат оказались так себе: не очень хороши, не очень худы. Большинство, хотя маленькое, республика все-таки иметь будет ³.

Луизе лучше; но руку она все еще носит в перевязи. Остальные все здоровы -- и Вам кланяются.

И я кланяюсь всем Вашим и крепко жму Вам руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

Письма, т. XI, с. 203.

¹ О драматических событиях в личной жизни Герцена см.: Герцен, т. X, с. 221--314; Ланский Л. Р. Письма А. И. Герцена к Георгу и Эмме Гервегам.-- ЛН, 1958, т. 64, с. 9--318.

² Рукопись главы из "Былого и дум" была отправлена Анненкову и возвращена им после прочтения. Анненков поддержал мнение Тургенева. Впервые главы "Былого и дум", посвященные семейной драме Герцена, были опубликованы в издании: Герцен, Лемке, т. XIII, с. 482-571,

³ В результате выборов 30 января 1875 г. большинство мелких коммун Франции провело в Сенат консервативных депутатов. Но так как среди несменяемых сенаторов преобладали республиканцы, то в итоге состав Сената оказался поделенным почти поровну.

УРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

10(22) октября 1876. Буживаль

Bougival
Les Frênes
Chalet
(Seine-et-Oise).
Воскресение,-- 22-го/10-го окт. 76.

Любезнейший Павел Васильевич, Вы милейший -- и хотя мне очень совестно -- но я не могу противиться желанию увидеть Вас и привлечь Вас сюда ¹. Но я никогда не полагал прочесть Вам мою вещь -- это было бы совсем противно нашим "традициям"; все мои вещи (вспомните "Дворянское гнездо", "Отцы и дети") были прочтены Вами à loisir; {на досуге (фр.).} и "Новь" прочтется Вами так же -- и, только когда Вы проглотите всю эту махину, Вы сообщите мне Ваши критические замечания.

Впрочем, если au dernier moment {в последний момент (фр.).} Вам не захочется утруждать себя путешествием, все-таки довольно продолжительным, дайте мне знать -- и я Вам пришлю мою рукопись в Баден с моим человеком, которому я велю остаться там три дня (срок достаточный) -- и привезти ее обратно вместе с Вашим вердиктом?. Но не забудьте, что к 1/13 ноября рукопись должна быть в Петербурге у Стасюлевича. Я поклялся ему в этом!

Итак, с 1-го ноября комната Ваша в моем chalet готова; а там -- как бог Вам на душу положит!

Все здешние здоровы и кланяются Вам; я тоже кланяюсь всем Вашим и обнимаю Вас.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

ЛМ, т. 1. Пг., 1922, с. 194. Письма, т. XI, с. 329.

¹ Приезд Анненкова в Буживаль не состоялся.

² Беловая рукопись "Нови" была отправлена Анненкову в Баден-Баден "на прочтение и суд" 25 октября (6 ноября) 1876 г.

И. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

28 октября (9 ноября) 1876. Баден-Баден

Четверг, 9 ноября, 10 часов утра.

Друг Иван Сергеевич. Два с половиной дня сидел я не разгибаясь за "Новью" и только сегодня утром в 9 часов я кончил ее, а в 12 часов господин Гарсиа ¹ уже и выезжает отсюда. Времени мало для беседы, но завтра еще буду писать, а теперь ограничусь снятием сливок с превосходных впечатлений, данных мне романом. Вы написали очень серьезную вещь, продуманную насквозь так, как с "Отцов" не была продумана у Вас ни одна вещь. Лицо (Жданова) Нежданова, Марианны, их связь и сцены между ними бесспорно принадлежат к шедеврам Вашей кисти. Я даже полагаю, что такой глубокий анализ душевного состояния обоих, как по отношению друг к другу, так и по отношению к делу, есть редкость во всех литературах -- не только в нашей. Боюсь, что он не будет поэтому понят у нас. Понята будет, однако же, удивительная жизненность этих лиц (тип Марианны почти что абсолютного достоинства и совершенства). Я менее удовлетворен Марнеловым -- это энергичный, сумрачный неудачник во всем, но это надо было сказать, а Вы ссылаетесь только на его плохие статьи и немцев, перебивающих у него все влет. Оно выходит мелко, мескинно {узко, скудно (от фр. mesquin).}, как всегда бывает, когда какую-либо подробность заставляют играть роль главной, первоначальной причины. Кажется, дополнить фигуру Маркелова, сделав из него универсального неудачника, не очень трудно, а вышло бы, кажется, яснее и полнее. О сценах отдельных не говорю: есть поразительные, просто трагические, как последняя нервная пропаганда Нежданова и сцена в кабаке. Пафос почти невыносимый, но грандиозности кабацкой колоссальной, как сама Россия. Соломин очерчен чрезвычайно тонко, почти, скажу, химическими чернилами, которые выступают ясно только на огне размышления и углубления в эту персону. Да и вообще все Ваше создание написано иначе, чем прежние, сразу не поражает, за некоторыми исключениями, как, напр., кабацкая сцена (см. выше), но крепнет и растет уже после чтения, когда начинаешь припоминать его подробности и думать о них, букет его становится все сильнее по мере того, как тетрадь или книга откладывается в сторону. Это очень выгодно для судьбы произведения, в будущем, но для автора, для современного, всеобщего громадного успеха, какой оно бы заслуживало, не совсем выгодно. Надо Вам ждать изумления, ужаса, проклятия и ругательств на первых порах: они Вам следуют по всем правам. Этому особенно будет способствовать памфлетная сторона "Нови", о которой я имею сказать тоже кой-что, но отлагаю до завтра. Здесь упомяну одно -- памфлетные выходки все у Вас справедливы (они должны были особенно понравиться Стасюлевичу), но Вы знаете, что истина памфлетная -- не есть художественная или беллетристическая истина ². Что бы, впрочем, ни было -- прав или неправ я -- "Новь" Ваша и так как она есть, скажу без преувеличения, важнейшее явление русской эпохи, после войны или жажды войны ³. А для меня лично -- Вы уже теперь существуете под титулом -- автора божественной Марианны.

Благодарить за доставление рукописи мне нет места на бумаге -- запишу в другом месте. Разумеется, брошюры Вагнера ⁴, по обыкновению, нет у Марксов: я выпишу и перешлю Вам. Я ее знаю из отчета Гегенварта. Должно быть, порядочная чушь. Друг, спасибо еще раз, и отвечайте мне, если можно тотчас, не дожидайтесь моего письма, которое идет вслед.

П. Анненков.

ЛМ, т. 1, с. 196--197.

¹ Руис Гарсиа Хоакин, двоюродный брат П. Виардо.

² Анненков заметил, что "Новь" написана "иначе", чем другие романы Тургенева. О его отношении к памфлету и сатире см. письмо от 16(28) ноября 1876 г.

³ Сербо-черногорско-турецкая война 1876 г., во время которой в Сербию направлялись русские добровольцы, болгарским повстанцам посылались денежные суммы, собранные в России.

⁴ Тургенев в письме от 25 октября (6 ноября) 1876 г. к Анненкову интересовался памфлетом Р. Вагнера "Капитуляция" (1871), направленным против Франции (см.: Письма, т. XI, с. 338).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

28 октября (9 ноября) 1876. Баден-Баден

Четверг, 9-го ноября 76.
Baden-Baden, Sophienstrasse, 4.

Вдогонку за первым посланием, друг Иван Сергеевич, пишу к Вам тотчас после проводов добрейшего Гарсиа, которому и возвратный билет до Парижа взял. Итак, по поводу памфлетной закраски замечательного романа, пока еще свежи все впечатления.

Вот, видите ли,-- на мой взгляд, они уже тем несколько противны, что брошены, как будто для задобрения либеральной или революционной юной партии, без нужды для романа, и притом не мотивирован"ничем и стоят наголо, как личное ощущение или гневный порыв, если не придавать им значения (что было бы еще хуже) авторской манифестации, усиленного заявления своего хорошего образа мыслей. Но ведь это ни к чему не поведет, а этнографическую картину нравов, проведенную через поэзию и где все так крепко стоит на своем месте, положительно портит, как выброшенный на нее плевок или какая другая мокротина -- по крайней мере, для меня. Например, взбешенный Нежданов отвечает Каломейцеву, говоря о Ладисласе: он клеврет ренегата. Просто -- но за этим восклицанием есть целая нерасказанная история, а без такой истории -- оно становится эхом партии, камнем, поднятым на улице и брошенным в середину искуснейшей сети рассказа, хотя в памфлетном смысле, оно, восклицание, совершенно верно и непогрешительно. Стой тут что-нибудь более общее, вроде: "да это лакей, ищущий выгодных камердинерских мест по домам" или другое что такое же -- и вышло бы гладко. Да, вот на какой прорыв еще из страстей минуты и ожесточенных современных толков наткнулся я в рассказе: негодяй Каломейцев, отлично охарактеризованный, определен Вами в министерство народного просвещения. Почему? Не все ли министерства для художника с известным содержанием должны быть равны в России, не все ли они стоят друг друга, и на каком основании, кроме разве оснований личной вражды и личных интересов, следует гадиться более одним, чем другим, более, чем всем вместе, между которыми есть еще и III Отделение. С памфлетной точки зрения определение Каломейцева очень подходящее, но с точки зрения многообещающего художнического таланта нет никакой надобности специализировать место успокоения Каломейцева. Я даже недоволен словами Соломина, на вечере у Маркелова, которые он сопровождает скрежетом зубов: шкуру с нас дерут на судах и проч. Пусть все другие революционеры делают какие угодно гиперболы, но Соломину, кажется, не следовало бы. Человек он точный, вполне зрячий и хорошо знает, что дело не в дранье шкур, а в том, что стыдно жить в настоящих наших порядках. Но все это мелочи, хотя их найдется и с полдюжинки, здесь еще не помянутых и которых Вы легко выкурить можете, если найдете справедливыми мои замечания, выдаваемые мною за глубоко искренние и ревнующие о красоте превосходного романа, но совсем не за непогрешимые.-- Труднее будет изменить конец романа, т. е., собственно, не конец, а речь о России, вложенную Вами в уста паршивого Паклина, но собственно принадлежащую Вам самим. Уже не говоря о неудобстве скрываться за таким господином, причем смешение обоих неизбежно, но сама речь, по-моему,-- и не верна, и обидна по своей неверности. Во-первых, основная мысль ее, почти теми же словами, даже сказана впервые страшным реакционером Жозефом де Местром, который на запрос министра Разумовского, что он думает о плане основать Лицей, отвечал, что Россия никогда не будет иметь ни ученых, ни художников, ни влияния на образованность и должна ограничиться тем, чем ограничивался Рим, столь же мало способный к интеллектуальной жизни, как и она, то есть добиваться чести быть крепким и могущественным государством, основанном на религии и императорской власти. Ответ Жозефа де Местра находится в его сочинениях и приведен целиком лет 5--6 назад в "Русском архиве". Какая же надобность повторять его буквально и навязываться в родство к обскуранту, хотя бы и гениальному. Это ли последнее слово романа? Во-вторых, подумайте, друг, отымать от общества надежду когда-либо видеть императора не русского пошиба, а человеческого, конституционного, смягченного, просвещенного, значит просто понапрасну оскорблять общество, публично награждать его пощечиной, унижать его по-вельможески перед Европой, а так выходит из слов Паклина или того, кто за ним скрывается. Конечно, иной Спасович и порадуется этой речи, но ведь Вас не один Спасович будет читать, а вся Россия. Какая надобность ругаться над ней, даже в будущем? Да и с чужого голоса еще. Брани партий Вы должны ожидать, но брани всего государства -- и справедливой -- да у кого есть плечи, чтобы выдержать это. Я не буду спокоен, пока Бы не перемените этого места ¹, ибо Катоном всепрезирающим можно быть, но неосновательным Катоном быть нельзя. Как изменить эту тираду, я не знаю -- это Ваше дело: найдите заключение, которое было бы достойно основной идеи романа -- вот и все. А основная идея его ясна -- все это дикое, неумелое, почти позорное брожение есть результат невозможности существовать с абсолютизмом. Народ еще не чувствует этой невозможности, а образованный класс, начиная с гимназиста и семинариста, уже страдает акутным {острым (от лат. acutus).} абсолютизмом, вошедшим внутрь. От этого противоречия и весь кавардак. Да что я учу Вас -- найдете, что сказать, когда подумаете. Или я сумасшествую, что очень может быть, или замена этой речи о России чем-нибудь другим совершенно необходима. И сумасшествие мое .излагаю откровенно: в том и одно извинение мое.

Безымянная Русь. Да, это та, которая уже стоит на кафедрах, пишет в журналах, мечется из стороны в сторону под предостережениями, увольнениями, притеснениями. Об ней-то надо упомянуть, она-то и упразднит безобразников, в ней-то и будущность ².

Разбивать роман на две книжки, по-моему, невозможно, разве, в крайнем случае только, для облегчения журнала пустить одно начало, до приезда Сипягина с Неждановым в деревню, отдельно, затем уже все сплошь. А то преждевременные толки по существу содержания пойдут вкривь и вкось, целый месяц, не дожидаясь объяснения, а что может быть этого хуже?

Устал смертельно. Тороплюсь кончить. Не очень смейтесь над этими заметками ³, приняв во внимание доброе намерение, их подсказавшее,-- и примите еще раз поздравление с окончанием замечательного произведения, предназначенного производить бури и волнения не один год.

Отвечайте.
П. Анненков.

ЛМ, кн. I, с. 197--198.

¹ Анненков излагает содержание писем Ж. де Местра к А. К. Разумовскому (см.: Васильчиков А. А. Семейство Разумовских, т. 2. СПб., 1880, с. 249, 251), Тургенев отрицал знакомство с этими материалами. Опасаясь превратного истолкования финала романа, Тургенев исключил из речи Паклина отмеченный Анненковым текст.

² Символический образ в финале романа "Новь" (гл. XXXVIII, который Анненков проницательно связал с основной идеей романа. Но его интерпретация (широкие круги интеллигенции, протестующие против абсолютизма) отличалась от тургеневской: "Безымянная Русь" -- русские революционеры, их полное самоотречение, самоотверженность (см.: Буданова Н. Ф. Роман И. С. Тургенева "Новь" и революционное народничество 1870-х годов. Л., 1983, с. 92--95).

³ Замечания Анненкова были использованы Тургеневым в дальнейшей правке романа (см.: ПСС, 2, т. 9, с. 500--507).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

16(28) ноября 1876. Баден-Баден

28 ноября 76. Баден
Sophienstrasse, 4

Отвечаю на Ваш запрос, добрейший Иван Сергеевич. Памфлет есть, по-моему, все то, что придумано с целью инвективы, простого ругательства, и отличается от сатиры тем, что последняя разоблачает, надсмехается, но не ругается никогда. Что в романе Вашем есть памфлетический элемент, это, думаю, почувствуется всеми и даже прежде его положительной стороны, достоинства его замысла и исполнения. Я совсем не против ругательского элемента в литературе, когда он является как вопль оскорбленного чувства -- он может достигать тогда поэзии, но как способ обрисовывать личности в романе он никуда не годится. Нет никакой причины воздержаться от цитаты чудовищных мнений Стасова, Вяземского, Хавроньи Салиас, которые рисуют состояние умов в данную минуту, но есть причины не называть их ослами, подлецами, ведьмами (это только для примера, потому что ничего подобного по отношению к этим именам у Вас нет), а уж если называть, то и рассказать, почему они так называются. Вот именно все подобные черты в романе и следовало бы, по-моему, ослабить, а они есть -- только теперь поименно не могу привести этих вспышек, конечно, более или менее замаскированных у Вас приличными словами. Как Вам не стыдно было, однако ж, заподозрить пьяный обед у купца Галушкина в памфлетной окраске? Это одна из самых веселых и живых сцен романа, а памфлет никогда не бывает весел -- наоборот, веселость есть уничтожение памфлета, его природный враг. Кстати, не думаете ли Вы, что нужно избегать бесполезных скандалов при серьезном деле (преднамеренный расчет на скандал может еще иметь цель и оправдание), как ни забавно у Вас сравнение, например, одного лица с выражением физиономии И. Предтечи, нажравшегося акрид -- я хохотал ему от души -- но не есть ли это именно бесполезный скандал. Да вот еще вспомнил. Превосходный Ваш дьякон с лошадиным хвостом на голове вопрошает учеников деревенской школы о поздних родах мамаши богородичной. Мне кажется это очень придуманной чертой, вывертом, не очень подходящим ни к дьякону, ни к школе, а бесплодный скандал в результате неизбежен. Нужно ли все это? ¹ Я полагаю, Вы убеждены, что не наклонность к критиканству и не желание потешить себя заставляет меня так много писать о романе и говорить, что говорю, а желание совсем другого рода.

Маркс выписал от издателя Вагнеровых сочинений полное их собрание с философско-музыкальными статьями (есть очень любопытные), но комедии о Париже в них нет. Должно быть, штука эта явилась где-нибудь в журнале, ибо ее нет и в брошюрах, но где явилась -- вот вопрос, буду разыскивать.

Как я рад за Павла Виардо. Молодой успех, открывающий человеку после долгих трудов двери будущего настежь -- может ли быть что-либо лучшее после любви на свете. Поздравьте его от меня и все его семейство. Ну что? К вечеру, что ли, идем? Кстати, знаете ли Вы человека пошлее Молинари на обоих полушариях? Безобразова перещеголял. Мои все здоровы.

П. Анненков.

NB. Стасюлевичу сейчас пишу и комиссию Вашу исполню.

ЛМ, т. 1, с. 199--200.

¹ Тургенев учел большую часть замечаний Анненкова в беловом автографе и корректуре романа.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

18(30) ноября 1876. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Четверг, 30-го нояб. 76

Милый Павел Васильевич, в ответ на Ваше письмо имею сообщить Вам, что рукопись "Нови" уже находится в руках Стасюлевича -- и что, уступив его отчаянным приступам и мольбам, я сделал глупость -- т. е. согласился разбить роман на две книжки ¹. И потому если Вы еще не писали ему об этом -- то уж и не пишите: дело сделано. Я непременно буду раскаиваться, ибо предвижу неприятности и даже купюры во 2-й части; но ведь в наше время "уметь хотеть" -- талант; а я этого таланта не имею.

С общими Вашими замечаниями насчет памфлетических шпилек я согласен -- и непременно во время корректуры (мне будут присылаться листы) их выковырю ². Иных будет очень жаль, скажу прямо: прозвище князя Коврижкина "лакеем-энтузиастом" я, кажется, оставлю. Историю о поздних родах Анны я собственными ушами слышал в собственной школе от собственного диакона; mais le vrai peut quelquefois n'être pas vraisemblable {но правда может быть иногда неправдоподобной (фр.).} -- и это будет выкинуто. В сравнении Маркелова с Иоанном, накушавшимся одних акрид, кажется, нет ничего зазорного? ³Ну, а сравнение Стасова с бутылкой кислых щей? Оставить? Пение Славянского (певца Агренева) -- с пением леща с кашей? Скажите -- "да" или "нет"; так и будет ⁴.

Впрочем, так как война неизбежна и начнется с нового года?, внимание публики, понятное дело, не будет обращено на литературу -- и многое проскочит незамеченным.

Здесь все здоровы -- и кланяются Вам и Вашим. Приехало несколько приятных русских дам. Погода стоит осенняя, тихая и ясная. Курс российского рубля -- 300 сант. Молинари, действительно, крайне пошл; но он под цвет всему здешнему (внутреннему) быту. Ханыков от толстоты превратился в следующую фигуру:

0x01 graphic

Мое здоровье -- пока -- ничего. Крепко жму Вам руку и остаюсь

искренне Вам преданный Ив. Тургенев.

ЛМ, т. I, с. 200--201; Письма, т. XII, кн. I, с. 6--7.

¹ "Новь" была напечатана по частям в No 1 и No 2 BE за 1877 г., и это, возможно, спасло роман от задержки в цензуре.

² См.: Буданова Н. Ф. Роман И. С. Тургенева "Новь" и революционное народничество 1870-х годов. Л., 1983, с. 48--54.

³ Сравнение Маркелова с Иоанном Крестителем Тургенев снял, как и историю о поздних родах Анны.

⁴ Оба эти сравнения в романе сохранены.

⁵ 12(24) апреля 1877 г. Россия объявила войну османской Турции.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

10(22) января 1877. Париж

Понедельник, 22/10-го янв. 77.

Давненько не писал я Вам, любезный друг Павел Васильевич -- а надо же наконец прервать молчание, хотя много веселого сказать не приходится. Вы уже, наверное, получили "Вестник Европы" с первой частью моего романа -- а также прочли статью "Голоса" о нем ¹. Из этой статьи (а также из статьи "Нового времени") ² -- и по другим причинам -- молчанью друзей и пр., я должен заключить, что "не сбылись пророчества" ³ людей, ко мне благоволивших -- и что бедная "Новь" оказывается старьем -- да еще неудачным. Восторженные письма Кавелина и его дочери ⁴, А. Головнина ⁵, заявления Пыпина и г-на Утина (редакции "Вестника") ⁶ в счет ставить нечего; даже Ваше -- столь дорогое для меня -- мнение ⁷ is not conclusive {не окончательно (англ.).}, как говорят англичане; безапелляционный суд публики решил -- и не в мою пользу: в этом обманываться нечего. Можно, правда, сожалеть, что я не настоял на своем решении не дробить этой вещи надвое: впечатление, вероятно, было бы цельнее... но, в сущности, едва ли бы что-нибудь изменилось. Делать нечего: надо, вспомнив архиепископа Гранадского ⁸ да латинский стих: "Solve senescentem equum" {"Освободи стареющего коня" (лат.).} и т. д. ⁹, отложить на будущее время всякую литературную преоккупацию¹⁰ -- и подыскать себе какое-нибудь письменное занятие, которое наполнило бы оставшийся досуг уже довольно подвинувшейся жизни.

Что Вы поделываете хорошего? Как здоровье? У меня был припадок подагры -- но не слишком сильный; пришлось просидеть неделю. Это еще милость! Впрочем -- новостей мало. Восточный вопрос прекратился на время -- хотя достаточно позорным для нас образом;¹¹ пошлый Хлестаков -- Черняев находится здесь и окончательно компрометирует себя и всю Россию в своем дрянном лице; окружил себя журнальными репортерами (они послезавтра дают ему обед -- toute la presse de Paris {вся парижская пресса (фр.).}, за исключением "Figaro", который на этот раз оказался путным и обращается с ним как с шутом гороховым) -- и рассказывает им всякую дребедень о себе, ругает Милютина, русское войско и т. п. Экая, подумаешь, дрянь и дурак! Не догадывается даже, какую мерзкую роль он играет -- и как эти же самые хроникеры надругаются над ним! Даже противно говорить об этом! ¹²

В Баден-Баден я все-таки приеду -- хотя, вероятно, несколько позднее, чем предполагал.

А засим кланяюсь всем Вашим дружески, крепко жму Вам руку и остаюсь

душевно Вам преданный Ив. Тургенев.

ЛМ, т. 1, с. 205, в сокращении. Письма, т. XII, кн. I, с. 61--62.

¹ Г. А. Ларош (Голос, 1877, 6(18) января, No 6, подпись "IV") резко отрицательно оценил роман "Новь", утверждая, что "герои "Нови" не возбуждают к себе никакого художественного сочувствия". Особенное негодование критика вызвали сатирические портреты Каломейцева и Сипягина.

² Неблагоприятный отзыв о романе В. П. Буренина (псевдоним Тор) появился в НВр (1877, 6(18) января, No 308). Этот критик находил, что роман "Новь" "в первой его части далеко не представляет свежести, силы и художественной определенности прежних художественных произведений знаменитого беллетриста".

³ Неполная строфа из стихотворения К. Ф. Рылеева ("Стансы (К А. Б<естуже>ву)" (1825),

⁴ См.: Статья С. К. Брюлловой о романе "Новь". Вступ. статья и публикация Н. Ф. Будановой,-- ЛН, т, 76, с, 277--320,

⁵ Письмо А. В. Головнина к Тургеневу с отзывом о "Нови" неизвестно. Писатель благодарил его "за любезное и дружеское письмо насчет... романа" (15(27) января 1877 г.-- Письма, т. XII, кн. 1, с. 69).

⁶ Устные отзывы А. Н. Пыпина -- члена редакции BE и Е. И. Утина -- сотрудника редакции.

⁷ См. два письма Анненкова к Тургеневу от 28 октября (9 ноября) 1876 г.

⁸ Гранадский кардинал Хименес прославился тем, что в 1498 г. велел сжечь все найденные в городе арабские книги (более 80 тысяч), представлявшие значительную ценность.

⁹ Стих из "Посланий" Горация.

¹⁰ От фр. préoccupation -- озабоченность, беспокойство, тревога.

¹¹ Переговоры европейских держав с Турцией (так называемая Константинопольская конференция) окончились безрезультатно 8(20) января 1877 г.

¹² Бывший командующий сербской армией генерал М. Г. Черняев прибыл в Париж 5(17) января. Русские газеты сообщали, что там он "удостоился особенного внимания... местной журналистики" (СПбВед, 1877, 7, 10, 12 января).

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

12(24) февраля 1877. Баден-Баден

24 февраля 77. Баден
Sophienstrasse, 4.

Добрейший Иван Сергеевич. Должно быть, уж очень надоели Вам соотечественники, что Вы прекратили с некоторыми из них сношения, но меня нелегко пронять -- я все буду писать Вам любовные письма, несмотря ни на что. Вы должны уже теперь знать, какой цензурный ураган прошел мимо 2-й части "Нови", но не задел ее и не опрокинул. У меня есть предположение, что спасением своим "Новь" обязана какому-нибудь Нептуну повыше Тимашева или, может быть, Нептунше, которые и вогнали эоловых детей в преисподнюю ¹. А как боялся и бегал Стасюлевич при этом, я себе представляю. Переделанное окончание "Нови" хорошо и к характеру Паклина подходит как раз. А все-таки замечу, что многозначительное восклицание "безымянная Русь" заслуживало бы быть помещенным в другие, более авторитетные уста. Паклин брякнул тут мысль повыше его разумения, да и не ему следовало бы давать ключ к уразумению всего смысла произведения, а кому-нибудь другому. Слово это, сказанное Паклиным, мешает читателю остановиться на нем и вникнуть в его содержание.

Я предчувствовал переворот, какой произведет 2 часть "Нови" в настроении публики. Кажется, так и случилось. По крайней мере я слышу это всех знакомых здесь и в отечестве умилительные возгласы о романе. Ругают все только очень единодушно эпизод Фомы и Фомочки², чего я совершенно не понимаю. Это все равно что ругать Кандида за картину Эльдорадо, Дон-Кихота за свадьбу пастуха, кажется, Ганаша ³, и т. д. Сколько найдется таких эпизодов у всех больших писателей -- ими оттеняют то существенное, какое хотели сказать в главной своей теме. Вторичное чтение "Нови" на меня собственно произвело еще большее впечатление, чем первое -- и я разжевал роман и истинно скажу Вам, что чем более станет жевать его публика, тем все более будет он оказываться питательным и вкусным. Не знаю, что говорит о нем Достоевский в своем Дневнике, перешлите мне под бандеролью, буде милость оказать хотите.

А что Вы теперь делаете и увижу ли я Вас в Бадене? Кстати -- бедная, исхудавшая mademoiselle Viardot просит одного слова от Вас об ее семье. Весь Ваш

П. Анненков.

ЛМ, т. 1, с. 206-207.

¹ Цензурные затруднения по поводу второй части "Нови" возникли в связи с изображением в ней "разрушительных начал" народнического движения. По словам Тургенева, "министр внутренних дел Тимашев добился разрешения печатать..., хотя он и заявил, что, знай он заранее всю книгу, он никогда не допустил бы ее издания" (Письма, т, XII, кв. 1, с. 88).

² Очевидно, описка вместо: Фомушка и Фимушка, которым посвящены XVIII и XIX главы романа.

³ Речь идет об эпизодах в повести Вольтера "Кандид, или Оптимизм" и в романе Сервантеса "Дон-Кихот",

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

12(24) февраля 1877. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Суббота, 24/12-го фев. 77.

Любезнейший друг Павел Васильевич, краска стыда выступает на мои ланиты, как только вспомню, сколь давно я к Вам не писал! И хоть бы делал что-нибудь все это время! А то и этого нет. Только и было у меня занятий, что корректура немецкого и французского перевода "Нови" ¹ (есть и английский, и италиянский, и даже шведский (!) -- но этих, к счастью, мне не посылают) ² -- и это может служить мне извиненьем в том, что я не буду говорить Вам о моем романе -- и без того я им прокопчен. Скажу Вам только, что Стасюлевич сообщил мне по поводу 2-ой части. Она едва не погибла -- Ценсурный комитет разделился на две партии: одна полагала сжечь эту вторую часть -- другая хотела мне возвратить ее для исправления; и знаете, кто ее спас? Тимашев! Он объявил, что если бы он знал всю вещь заранее, то запретил бы ее; но так как первая часть прошла -- то запретить вторую значило бы произвести скандал, раздражить публику и т. д. Каково? Вот уж чего я никак не ожидал.

Несмотря на все отсрочки -- я все-таки поеду в Россию -- и через Баден, разумеется -- так что я Вас непременно увижу. Совершится это событие в начале апреля (не 1-го, конечно); в этом прошу Вас не сомневаться. Мне в Россию нужно съездить по многим причинам -- денежным и другим ³.

Здоровье мое не очень хорошо. Не говорю уже о подагре, которая меня постоянно покусывает: не дальше как две недели тому назад я по ее милости целых 5 дней провалялся на диване; но у меня завелось что-то нехорошее в пузыре и почках, о чем надо серьезно подумать.

Надеюсь, что Вы и все Ваши здоровы и веселы.

О политике не стану говорить, потому что перестал наконец понимать -- в чем, собственно, дело? Смутно чувствую, что, при всех мирных заверениях, без войны не обойтись. А может быть, и ошибаюсь... Черт знает! ⁴

Не знаешь даже, чего желать? Получаете ли Вы "Русский вестник"? В последнем No-е -- в "Анне Карениной" -- есть бессмертные страницы: утренняя охота Левина на дупелей. Это -- изумительно!!

Хотя Левин напрасно велит потрошить дупелей и бекасов -- т. е. лишать их лучшей части их тела ⁵.

Ну -- a "Assomoir" Вы прочли? И что о нем скажете? Успех здесь он имеет громадный ⁶.

-----

Получаю в эту минуту Ваше письмо -- отлагаю ответ до завтра -- и только ограничусь сегодня крепким рукопожатием. Целую деток. Кланяюсь Вашей жене.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

ЛМ, т. 1, с. 206, в сокращении. Письма, т. XII, кн. I, с. 95--96.

¹ Переводы романа "Новь" на немецкий и французский язык были напечатаны в 1877 г. в "St.-Petersburger Zeitung" н "Le Temps".

² Английский перевод вышел в Нью-Йорке в 1877 г., итальянский -- тогда же в Милане.

³ К числу денежных дел относились получение гонорара за "Новь", уплата долга брату и другие хозяйственные и литературные дела.

⁴ См.: Рабинович М. Б. И. С. Тургенев и франко-прусская война 1870--1871 гг.-- В кн.: И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1982, с. 99--108.

⁵ X глава шестой части "Анны Карениной" Л. Н. Толстого.

⁶ Роман Э. Золя "L'Assomoir" ("Западня") печатался еще в 1876 г. во французских газете и журнале, а в 1877 г, вышел отдельным изданием.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

11(23) февраля 1878. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Суббота, 23/11-го фев. 78.

Любезнейший Павел Васильевич, очень мне жаль и Вас, и Вашей бедной гувернантки, которая осталась у меня в памяти как хорошая и умная девушка. Нечего и говорить, что я постараюсь сделать для нее все, что от меня будет зависеть. Но и до моего приезда в Петербург можно бы было что-нибудь предпринять. Я могу прислать ей (в Брюссель или в Петербург) два или три письма к моим приятельницам (между прочим, к А. Н. Мухортовой, которая в таких случаях настоящий клад). Дайте мне знать, что мне сделать, и сообщите несколько подробностей о летах д-цы Петерсен, о том, сколько времени она у Вас прожила, знает ли она музыку, какими языками владеет и т. д. ¹

К несчастью, слух о милой Вревской справедлив. Она получила тот мученический венец, к которому стремилась ее душа, жадная жертвы. Ее смерть меня глубоко огорчила. Это было прекрасное, неописанно доброе существо. У меня около 10 писем, написанных ею из Болгарии. Я Вам когда-нибудь их покажу. Ее жизнь -- одна из самых печальных, какие я знаю ².

Мы ожидаем сюда "Мертвого Сократа", статуи, изваянной Антокольским в Риме ³. Если он так же хорош, как его "Христос" ⁴ -- то перед этим жидком (Вы его не видели? маленький, незврачный, болезненный...) надо нам всем шапки снять. А князь Орлов -- наш посланник -- не поехал в его студию, куда я приглашал сего доброго, но уж слишком ограниченного сановника. "Как может еврей представить нашего бога?" -- так-таки и сказал. Я было заметил ему, что и сам-то этот бог еврей; но возбудил в нем одно недоумение. Он, вероятно, принял мои слова за кощунство.

Статью Кириллова я еще не прочитал -- но теперь прочитаю ⁵. Дела на Востоке опять словно принимают дурной оборот. Сфинкс Бисмарк проглаголил -- и остался сфинксом ⁶. Румыния остервенилась -- Англия продолжает работать... ⁷ Нехорошо, батюшка.

С нетерпеньем буду ждать Вашего отзыва о Луканиной ⁸. Стасюлевич прислал сюда корректуру на веленевой бумаге -- что сделал до сих пор только для "Писем Пушкина" и для "Нови". Вообразите: наши "intransigeants" {"непримиримые" (фр.).} в Швейцарии прислали мне сочувственный отзыв об этой столь раскассированной вещи!! ⁹ Всяко бывает: стоит только подождать.

Здесь все идет помаленьку. Сегодня мы даем блестящий бал. Я немножко простудился, как уж писал Вам... но это неважно.

Кланяюсь всем Вашим и обнимаю Вас.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

P. S. Не забудьте упомянуть имя и отчество девицы Петерсен.

На конверте:

Belgique. Monsieur Paul Annenkoff.
Bruxelles. 37, Rue Montoyer.

Письма, т. XII, кн. 1, с. 280--281.

¹ Анненков в письме от 10 (22) февраля 1878 г. просил Тургенева похлопотать перед петербургской "женской знатью" о помощи семье его гувернантки Э. Ф. Петерсен, семья которой оказалась "повергнута в последнюю степень нищеты" (ИРЛИ, ф. 7, No 12, л. 49).

² См. стих, в прозе "Памяти Ю. П. Вревской"; Назарова Л. Н. Подвиг сестры милосердия.-- В кн.: Герои Шипки. Сборник. М., 1979, с. 355--369.

³ Скульптура M. M. Антокольского "Смерть Сократа" (1876) была представлена на Всемирной художественной выставке в Париже в 1878 г.

⁴ Статуя "Христос перед судом народа" (1874) была выставлена там же.

⁵ Статья не Кириллова, а Е. Карновича -- "Об участии России в освобождении христиан от турецкого ига" (ОЗ, 1878, No 1, 2).

⁶ В речи 7(19) февраля 1878 г. Бисмарк заявил о нежелании Германии вступить в войну, так как считал "восточный кризис" не настолько острым, чтобы решать его военным путем.

⁷ После подписания в Адрианополе 19(31) января 1878 г. перемирия русские войска продвинулись вперед и заняли Сан-Стефано. Эти события вызвали враждебную реакцию в Англии и Австро-Венгрии, опасавшихся усиления влияния России на Ближнем Востоке и ее выхода к Средиземному морю.

⁸ Анненков в письме от 10 (22) марта 1878 г. высказал свое сочувственное отношение к основной мысли и мастерству художественных детален в повести Луканиной "Любушка", но отрицал ее цельность (ИРЛИ, ф. 7, No 12, лл. 57--58).

⁹ Видимо, брошюра П. Алисова "Несколько слов о романе "Новь" И. Тургенева" (Женева, 1877), в которой автор писал, что "все лица молодого поколения", изображенные в этом произведении, "заслуживают не только глубочайшего участья, но и глубочайшего уважения" (с. 5--6).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

12 (24) июня 1879. Буживаль

Bougival
Les Frênes
Chalet
Вторник, 24/12-го июня 79.

Третьего дня вернулся я сюда, любезнейший Павел Васильевич -- и, кажется, теперь вплоть до октября никуда не тронусь. Церемония в Оксфорде совершилась весьма благополучно: нас было 9 новых докторов в красных хитонах и четвероугольных шапках (между прочим, наследный принц шведский, длинный-длинный молодой человек с французским -- и глуповатым -- лицом) ¹ -- народу было пропасть -- особенно дам -- в круглой зале с куполом, где эти "commemorations" {церемонии (англ.).} происходят; такой же доктор представлял нас поочередно вице-канцлеру -- предварительно возвеличивая каждого в латинской речи; студенты и публика хлопали -- вице-канцлер принимал нас также по-латыни, жал руку -- и мы шли садиться на наши места. Откровенно сознаюсь Вам, что, когда очередь дошла до меня, у меня сердце очень сильно билось. Непривычное дело для нашего брата!

Мне было сказано, что в этот день гг. студенты (undergraduates {студент последнего курса (англ.).}) позволяют себе всякие вольности -- это нечто вроде университетских сатурналий; а так как антирусское чувство все еще очень -- сильно в Англии² -- то можно было ожидать свистков; однако ничего подобного не прозошло -- и даже, по замечанию "Таймса", мне хлопали больше, чем другим... ³ К тому же в этот день погода была великолепной, а что за чудесный город -- единственный в мире -- Оксфорд, Вам, вероятно, известно. Я сделал много новых знакомств и, вообще, не могу довольно нахвалиться ласковым приемом гг. англичан. Тамошние профессоры подарили мне мою красную робу и шапку -- и, по желанию здешних дам, я в этом слегка шутовском наряде сфотографируюсь -- и Вам пришлю экземпляр, подписанный: "J. Tourguéneff, D. С. L." ⁴. Теперь остается только, чтобы по этому поводу российские журналы меня продернули -- а там все канет в Лету, оставив, однако, приятное воспоминанье.

Ну -- а что сказать о погибели Prince Impérial? {наследный принц (фр.).} ⁵Право, иногда кажется, что судьба, заправляющая нами, сама себя хочет потешить драматичностью и эффектностью совершающихся событий! Вздумай наш брат автор сочинить такой конец -- все бы воскликнули: какая неестественная антитеза! Рождение при громе пушек, во дворце, в золотой колыбели -- в центре мира -- и смерть в южноафриканском захолустье от рук дикаря-полугориллы! Всяко бывает... но тут можно по-гоголевски прибавить: "редко, но бывает" ⁷.

Для бонапартистов это удар непоправимый; сумеет ли республика воспользоваться этим "большим шлемом" -- другой вопрос.

Дайте о себе весточку. Все здешние Вам кланяются; а я также кланяюсь всем Вашим и Вас обнимаю.

Ив. Тургенев, D. С. L.

Письма, т. XII, кн. 2, с. 91--92.

¹ Перечисление лиц, удостоенных докторского звания, см.: "The Timps", 1879, 11 июня, No 29591.

² Эти настроения были особенно сильны в 1878 г. в связи со столкновением английских и русских интересов на Балканах.

³ Видимо, заметка о торжественной церемонии в Оксфорде ("The Times", 1879, 19 июня, No 29598).

⁴ Т. е. "Иван Тургенев, доктор гражданского права", Обещанная фотография была выслана Анненкову 27 августа (8 сентября) 1879 г. (Письма, т. XII, кн. 2, с. 126).

⁵ Сын Наполеона III, принц Луи Наполеон, был убит в Южной Африке 1 июня 1879 г. в стычке с зулусами. Бонапартисты возлагали на него большие надежды.

⁶ Неполная цитата из рассказа Гоголя "Нос": "Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают" (Гоголь, ПСС, т, III, с. 75).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

22 ноября (4 декабря) 1880. Париж.

50, Rue de Douai
Paris
Суббота, 4-го дек. 80.

Милый Павел Васильевич,

Сейчас пришел пакет с "Старыми портретами"; нечего Вам говорить, как меня обрадовал Ваш отзыв ¹. Честью Вас заверяю, что до его прибытия я вовсе не знал, что это я такое написал -- и, если б Вы мне отсоветовали печатать эту студию, я не удивился бы! Этим объясняется и мое письмо к Стасюлевичу; я, право, тут не "миндальничал". Теперь, конечно, это письмо будет уничтожено -- и сохранено только несколько строк о форме личного я, как более удобной и дающей мне большую свободу².

Теперь насчет кучерка. В действительности эта история именно так совершилась и закончилась (я даже имени (Ивана) не переменил). Это еще, однако, не доказательство: действительность кишит случайностями, которые искусство должно исключать; но мне на ум приходит тот факт, что почти никогда русский убийца сам с собою не кончает -- особенно в крестьянском сословье, в Европе же сплошь да рядом. Боюсь, как бы не дать самоубийце Ивану европейский колорит. Но так как я Вашему критическому чувству почти слепо верю -- то я намерен, прежде чем отослать свою штуку Стасюлевичу, дать себе дня два, три на размышление -- а там и решусь -- так или иначе ³.

У меня в голове готовых еще несколько подобных студий: пожалуй, теперь они и увидят свет. В начале моей карьеры успех "Хоря и Калиныча" породил "Записки охотника"; было бы чудно, если бы "Старые портреты" оказались тоже плодовитыми -- под конец этой самой карьеры ⁴.

Еще раз искренне благодарю Вас за скорый отзыв; дружески кланяюсь Вашей жене, целую деток и обнимаю Вас.

Ваш Ив. Тургенев

КрА, 1929, т. 1 (32), с. 194. Письма, т. XIII, кн. I, с. 15.

¹ Письмо Анненкова к Тургеневу с отзывом о "Старых портретах" неизвестно. В письме к Стасюлевичу от 21 ноября (3 декабря) 1880 г. Анненков называл рассказ Тургенева бриллиантом "изумительной отделки", утверждая, что он "свеж и прелестен" (Стасюлевич, т. III, с. 393).

² Речь идет о черновом автографе предисловия к рассказу "Старые портреты", написанном в форме письма к M. M. Стасюлевичу -- приложение к письму Тургенева Анненкову от 19 ноября (1 декабря) 1880 г. (см.: ПСС, 2, т. 10, с. 393).

³ См.: Назарова Л. Н. И. С. Тургенев в работе над "Старыми портретами" (Из творческой истории) -- В кн.: Роль и значение литературы XVIII века в истории русской культуры. М.-- Л., 1966, с. 377-378.

⁴ За "Старыми портретами" последовал рассказ "Отчаянный" (BE, 1882, No 1). Сохранился список персонажей еще одного рассказа, предназначенного для этого же цикла -- "Учителя и гувернеры" (ПСС, 2, т. 11, с. 245),

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

5(17) декабря 1880. Баден-Баден

17 декабря. Пятница
Baden. Ludwig--Wilchelms
Platz, 8.

Замешкался с ответом, Иван Сергеевич, да перепуган был чем-то похожим на скарлатину у Павлика, который, однако ж, теперь опять у своего профессора. На смену этой фальшивой тревоги пришла настоящая. Я поражен известием о Писемском, получившем давножданный и предвиденный паралич ¹, но тем не менее возбуждавшем у пеня горький вопрос об очереди в кандидаты того же самого положения. Все это нехорошие ощущения, и с ними плохо читается и пишется. Замечание Ваше, что самоубийство не в нравах простого русского народа, справедливо, но справедливо и то, что он только не любит европейских форм самоубийства, как револьвера, кинжала, даже топора, а топится, например, очень охотно. Беспрестанно только и слышишь, что утопился, а при крепостном праве топились не только мужчины, но женщины и дети поминутно. Впрочем, чтобы Вы ни сделали с Иваном или ничего бы не сделали с ним -- рассказу Вашему до этого дела нет: он все останется прелестным, как был².

У меня есть до Вас комиссия. Симонов, которого Вы мне рекомендовали и которого я перерекомендовал священнику Измайлову в Калеру -- взял там космиссионеров для отыскания себе квартиры, заказал там публикацию о том же -- и уехал. Все сии господа бросились теперь к Измайлову за деньгами, а тот ко мне, как и следовало. Я обещал попу как виновник его беды выплатить эти издержки (около 15--20 марок), а сам обращаюсь за тем же к Вам, как к главному соблазнителю нашему, а Вы уж обратитесь к источнику зла, г. Симонову, если он в Париже. Вот уж на что аккуратный человек -- все кухонные записки наши перебелил и забрал,-- а неряшливости моральной столп. Уехал, ничего не сказал и ни слова не пишет. Таковы и все мы, российские человеки.

Думал ли я, что через 30 лет опять услышу те же самые слова, которые сопровождали мою молодость. Этот сюрприз доставляет мне "Русь" Аксакова ³. Боже -- да как же скучно.

П. Анненков.

Публикуется впервые (ИРЛИ).

¹ Болезнь А. Ф. Писемского усугубилась психическим расстройством его сына Павла.

² Речь идет о рассказе "Старые портреты" (Порядок, 1881, No 1, 4).

³ Анненков критически относился к раннему славянофильству, также и к газете "Русь" (славянофильской ориентации), организованной И, С. Аксаковым в ноябре 1880 г.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

7(19) декабря 1880. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Воскресение, 19 дек. 1880.

Любезный друг Павел Васильевич,

Сегодня получил я Ваше письмо и сегодня же написал Симонову. Это какой-то чудачина, который просит Вас убедительно, заставляет хлопотать -- а потом ни гугу! Однако ему спуска давать не надо -- и деньги он должен возвратить.

Насчет кучера Ивана я, верно, не так выразился. Русские люди убивают себя с необычайной легкостью, чуть не с охотой; но русские убийцы убивают самих себя -- ножом -- весьма редко, особенно в простом народе; они как будто чувствуют потребность отдать себя на суд: своего рода искупление греха. Стасюлевич уже известил меня о получении рассказа.

Очень -- и очень -- жаль Писемского; жаль и бедной его жены. И с чего вздумалось молодому Писемскому сойти с ума?¹ -- Такой был солидный и, между нами сказать, ограниченный человек. "Сие есть тайна!" -- как сказал мне однажды один помещик, который, сходив на двор, непременно плевал в свое испражнение и которого я спросил о причине такого поступка.

Последние 5, 6 дней были для меня не совсем веселые. Я всегда знал, что у меня что-то неладно в сердце; но оно вдруг так закуролесило, что я обратился к первому здешнему сердцеведцу д-ру Петеру -- и он открыл утолщение одного клапана, подагрические влияния и т. д.-- налепил мне мушку на грудь и вообще советовал быть очень осторожным. А уж на что, кажется, я был осторожен! Memento mori... {Помни о смерти (лат.).} что будешь делать!

Да, в Москве совершаются глупости. Одна безвредная и только скучная: аксаковская "Русь"; другая вредная: студенческие беспорядки ². Нерадостно мы начали жизнь; нерадостно и кончаем.

А впрочем -- к черту уныние!

Кланяюсь всем Вашим -- и крепко жму Вам руку.

Ив. Тургенев.

P. S. На всякий случай вот адресс Симонова: Paris, 140, Boulevard St-Germain.

КАр, 1929, т. 1 (32), с. 195. Письма, т. XIII, кн. 1, с. 19--20.

¹ О психическом расстройстве сына А. Ф. Писемский сообщал Е. И. Бларамберг 15(27) ноября 1880 г. (Писемский, с. 514).

² В сентябре 1880 г. студенты Московского университета потребовали у министра внутренних дел М. Т. Лорис-Меликова права организации сходок, подачи петиций, устройства касс, читален, столовых, общежитий (см.: Ткаченко П. С. Московское студенчество в общественно-политической жизни России второй половины XIX века. Изд-во Моск. ун-та, 1958, с. 132).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

17(29) января 1881. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Суббота, 28-го * янв. 81.
* Так в подлиннике.

Любезнейший Павел Васильевич,

Посылаю Вам при сем (с великою благодарностью) деньги за бауншейдтовскую махину -- но только не 19 фр., а 21 фр. 50 сант.-- что равняется 17 мар. 20 пф.

Здоровье мое почти совсем поправилось -- но Бауншейдт может еще быть полезен.

Насчет "Старых портретов" вышел странный казус: приятели словно не одобряют¹ -- а недруги (даже печатно) хвалят?. Все это неважно; а продолжать "Отрывки" я буду. От Стасюлевича я получил одно письмо -- прекуриозное: он совсем потерял голову от хлопот по "Порядку" -- даже почерк его изменился. По его словам, он в 9 ч. утра летит в редакцию; в 1 приезжает домой позавтракать; в 2 -- опять в редакцию, к 6 -- домой обедать; в 8 опять несется в редакцию и остается там до 2-х ч. ночи. Ночь не спит от волнения -- и в 9 ч. утра опять улетает. Долго ли он выдержит такую жизнь -- а на самом "Порядке" что-то не заметны следы лихорадочной деятельности, его порождающей.

Кланяюсь всем Вашим и дружески жму Вам руку.

Ив. Тургенев.

На конверте:

Allemagne. G-d Duché de Bade.
Herrn P. Annenkoff.
Baden-Baden. Ludwigwilhelm's Platz, No 8.

Письма, т. XIII, кн. 1, с. 43.

¹ Кто именно из "приятелей" Тургенева не одобрил "Старых портретов", установить не удалось.

² Речь идет прежде всего о положительном отзыве в газете "Голос" (1881, 8(20) января, No 8),

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

22 января (3 февраля) 1881. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Четверг *, 4-го фев. 81.
* Так в подлиннике.

Любезный друг Павел Васильевич,

Во-1-х). Получаете ли Вы в Бадене "Страну"? Прочли ли Вы в No-е от 15-го января статью о Чернышевском? Если нет, скажите -- я Вам ее вышлю -- а Вам советую подписаться на эту лучшую нашу газету. Статья эта -- благородный поступок честного человека, желающего добра правительству¹.

Во-2-х). Я до сих пор все еще получаю ругательнейшие анонимные письма по поводу Флобера... ² вот разворошил шмелиное гнездо! Ай да патриоты! Прилагаю Вам как документ вырезку из "Новостей". Эти меня не бранят, напротив: но замечателен тот факт, что и они приписывают слабый успех "Старых портретов" моему письму! ³ Ну, скажите, не прелесть ли такая публика? Возвратите мне этот отрывок.

В-3-х). Здоровье мое совсем поправилось -- но я не могу выехать прежде совершения одного семейного события, о котором Вы, вероятно, догадываетесь и которое очень становится возможным и близким.

Кланяюсь Вашим и обнимаю Вас.

Ив. Тургенев.

На конверте:

Allemagne. G-d Duché de Bade.
Herrn Paul Annenkoff.
Baden-Baden 8, Ludwigwilhelm's Platz.

КрА, 1929, т. 1(32), с. 195--196. В дате письма ошибка: 4 февраля и. ст. 1881 г. приходилось на пятницу. Письмо датируется по почтовому штемпелю на конверте. Письма, т. XIII, кн. I,с. 45.

¹ В передовой статье газеты "Страна" (1881, 15 января, No 7), издававшейся Л. А. Полонским, содержалось требование вернуть из ссылки Н. Г. Чернышевского.

² О подписке на памятник Г. Флоберу, которую хотел организовать Тургенев, и упреках в его адрес по этому поводу см. Письма, т. XIII, кн. 1, с. 24--25, 410--411.

³ Тургенев имеет в виду положительную рецензию на "Старые портреты" (Повести и биржевая газета, 1881, 16 января, No 14); в которой холодный, по мнению автора -- В. Ч. (В. В. Чуйко),-- прием рассказа ставился в связь с неблагоприятным впечатлением от хлопот писателя но поводу подписки на памятник Флоберу.

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

28 января (9 февраля) 1881. Баден-Баден

9 февраля. Среда.

Возвращаю статейку, ¹ Иван Сергеевич, и с большой благодарностию. Прекрасно и бестактно, если дело шло в самом деле об освобождении Чернышевского, а не в выражении чувства горечи, накипевшего в душе. А этим двум вещам следовало бы идти порознь. Вот то-то и беда, что обладать собой, имея положительную цель в виду, мы не мастера. Впрочем, это и дается только долгой политической жизнию. Я говорю с вами откровенно.

Писемского не стало ². За кем теперь очередь? Великое было достоинство у покойника, делавшее его даже и в состоянии руины, в котором обретался он за последнее время, дорогим и любопытным человеком. Он ни на кого и ни на что не походил. Оригинальность, выкованная из бронзы, и практический ум, привязанный к земле, к огороду, в котором жил -- сообщают ему выражение, которое долго останется в памяти его знавших и может иметь долю поучения в дельной биографии ³.

А теперь -- обратите внимание на просьбу, которую повергаю к стопам Вашим. В Париж, к умирающему своему брату, приехал мой баденский друг, который вместе с тем и друг немецких принцесс и самой германской императрицы -- госпожа Елизавета Никитишна Жадовская. Это, впрочем, очень простая, скромная и честная душа, желающая только, чтобы весь мир был хорошо воспитан и чувствовал прелесть поэзии, музыки, самоотвержения и великодушия, хотя бы и на тощий желудок. Обстоятельства заставляют брата ее продать два портрета работы какого-то Lorghilière , как прежде он продал несколько полотен Вато, Буше и Ланкреза (?) за 80 т. фр. в Hôtel Drouot. Так как он лежит теперь на одре болезни, то сестра его просит совета, к кому и как обратиться за продажей двух портретов, оставшихся у ней на руках. По моему внушению она обратится за таким советом к Вам, и когда получите от нее таковую просьбу, ради бога, и что важнее -- ради меня -- поезжайте к ней, Hôtel de Bade, Boulevard des Italiens, посмотрите на картины, побеседуйте с ней, откройте возможность сбыта или, по крайней мере, посредников для сбыта,-- и вообще изложите свое мнение ⁴. Я приму это за личное одолжение, каковых у меня много относительно Вас.

П. Анненков.

Труда ГБЛ, вып. III, с. 129.

¹ Передовая статья газеты "Страна" (1881, 15 января, No 7), принадлежащая, по-видимому, редактору газеты Л. А. Полонскому, в которой содержалось требование освободить Н. Г. Чернышевского из ссылки. Тургенев отнесся к ней сочувственно.

² Писемский умер 21 января ст. ст. 1881 г. в Москве.

³ Анненков написал статью о Писемском, придав ей форму воспоминаний: "Художник и простой человек (Из воспоминаний об А. Ф. Писемском)" (BE, 1882, No 4),

⁴ Анненков обращался к Тургеневу как коллекционеру живописи, учредителю "Общества взаимного вспоможения и благотворительности русских художников в Париже". По-видимому, речь идет о картинах исторического живописца и портретиста N. de Largillière (1656-1743).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

1(13) декабря 1881. Париж

50, Rue de Douai
Paris
Вторник, 13-го дек. 81.

Любезнейший Анненков,

Скажу безо всяких оговорок: меня очень обрадовало Ваше одобрение "Отчаянного"; ¹ я несколько сомневался в нем. Вы угадали: оригинал, с которого я списал его, был мой племянник Миша Тургенев ². Я и имя Миши ему оставил. Легенда о намерзшем льде не мною выдумана; но Вы правы -- надо либо ее выключить, либо оговориться об ее неправдоподобии: что я и сделаю. Для Вас с Вашим тонким чутьем тип Миши оказался ясным; надеюсь теперь, что и в России его поймут; за границей, полагаю, что увидят в нем одно безобразие и варварство. Но ведь я пишу не для "заграницы".

По справкам оказалось, что есть полный прозаический перевод "Онегина". Eugène Onéguine par Paul Béeson", 1868, Franck. Я заказал моему librair'у {книгопродавцу (фр.).} достать его и отправлю тотчас к Вам для доставки Михайлову ³. Обнимаю Вас дружески.

Ваш Ив. Тургенев.

На конверте:

Allemagne. Grand Duché de Bade.
Herrn Paul Annenkoff.
Baden-Baden. 8, Ludwigwilhelm's Platz.

KpA, 1929, т. 1(32), с 197; Письма, т. XIII, кн. I, с. 154.

¹ Анненков назвал этот рассказ "прелестнейшей вещицей", в которой "ни одного знака препинания переставить нельзя -- так целостно она сколочена" (ПСС, 2, т. 10, с. 405).

² Прототипом Миши Полтева из "Отчаянного" был двоюродный брат писателя -- Михаил Алексеевич Тургенев (см.: Алексина P. M. Тургеневские материалы из архива Тульской области.-- РЛ, 1972, No 3, с. 98--100).

³ См. письмо Тургенева к Анненкову от 22, 24 декабря 1881 г. (3, 5 января 1882 г.).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

22, 24 декабря 1881 (3, 5 января 1882). Париж

50, Rue de Douai
Paris
Четверг, 3-го ян. 82.*
* Так в подлиннике.

Милый Павел Васильевич, пишу Вам собственно для того, чтобы через Вас извиниться перед Михайловым, которому я написал уже чересчур резкое письмо. Да ведь и было из-за чего! Его перевод -- нечто ужасное! Я, впрочем, никак не ожидал, что и Вам неизвестны правила о французском "е" muet {"е" немое (фр.).}, без соблюдения которых французский силлабический стих немыслим. Не говорю уже о других безобразиях. Он, конечно, рассердился; но я его избавил от бессмысленного труда и неизбежного посрамления. А Вы все-таки, по дружеству, как-нибудь меня извините.

Поздравляю Вас с двумя Новыми годами -- настоящим и российским, и желаю Вам, по этому случаю, всяких благ -- Вам и всем Вашим.

Здоровьем я своим доволен -- надеюсь, что и Вы своим также. От Стасюлевича я уже получил продолжаю 5-го числа: разные комплименты за "Отчаянного", даже строгий Кавелин доволен ¹. Посмотрим, что скажет публика. Кстати, представьте: одна русская дама пресерьезно уверяла меня, что в России разгадали настоящее значение "Песни торжествующей любви". Валерия -- это Россия; Фабий -- правительство; Муций, который хотя и погибает, но все же оплодотворяет Россию,-- нигилизм; а немой малаец -- русский мужик (тоже немой), который воскрешает нигилизм к жизни!! Какова неожиданная аллегория?! Как M-r Jourdain qui parlait en prose sans le savoir {г-н Журден, который говорил прозой, не зная этого (фр.).} -- я все это глубокомыслие сочинил, сам того не подозревая!

Мои здесь все здоровы и благоденствуют. Марианне остается ждать еще месяц ². Пока всё в исправности. Кланяюсь всем Вашим и обнимаю Вас.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

КрА, 1929, т. 1(32), с. 197--198. Письма, т. XIII, кн. 1, с. 170.

¹ Отзывы M. M. Стасюлевича и К. Д. Кавелина об "Отчаянном" неизвестны.

² У Марианны Дювернуа (урожд. Виардо) 1 (13) марта родилась дочь Сюзанна.

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

22 августа (3 сентября) 1882. Буживаль

(Seine-ei-Oise). Bougival. Les Frênes
Воскресение, 3-го сент. 82.

Любезнейший Павел Васильевич, в пандан Вашему (общему Вам с митрополитом Макарием) восклицанию во время кувыркания по скату швейцарской горы я, читая Ваше письмо, внутренне все восклицал: "Однако!! Однако!!"¹Ну, слава богу (и хвала площадке!), что все так обошлось -- и Вы, полежавши осторожно в постели, к 15-му сентября очутитесь еще более бодрым и здоровым человеком, как император Вильгельм после двух полученных выстрелов ². Нет, видно, в наши годы надо не только ходить, но вообще жить и действовать нужно с "опаской" -- как говорится у нас в Орле. По словам одной моей тетки, даже щи надо хлебать с опаской. Не опасешься, глядь, муху проглотишь!-- что не помешало, однако, этой самой тетке умереть от холеры, съевши арбуз и закусив дыней.

Жду на днях сюда Стасюлевича с берега моря ³. Надо будет потолковать о новом издании, которое Топоров наконец благополучно продал Глазунову ⁴ -- так как я вчера получил от Гинцбурга телеграмму, в которой значится, что уже весь задаток (5500 р.) внесен. "Заметки и мысли", о которых Вам говорил Стасюлевич,-- те же "Стихотворения в прозе", из которых я Вам два, три прочел ⁵. Я выбрал 50 (ни одного субъективного) -- и отдал Стасюлевичу с вопросом: стоит ли их печатать без имени -- или с именем? Он их привезет сюда -- и они все поедут в Баден на Ваше рассмотрение и окончательное решение. Сверх того имею сообщить Вам новость: на меня вдруг нашел "стих" -- и я в течение последних двух недель написал повесть (в 3 листа печатных) довольно странного свойства. Это тоже будет переписано -- и, разумеется, отправлено к Вам. Если повесть одобрится -- то будет напечатана в январской книжке "Вестника Европы" ⁶.

Читал я "Черный передел". Очень мне понравилось. Живой и знающий человек писал. Сообщу настоящее имя автора Стасюлевичу. Ведь Муромцев, кажется, московский профессор? ⁷

Карреля я непременно поблагодарю... но погодя немного, тогда, как польза от молока выскажется определительнее. В эту минуту в моем выздоровленье оказывается попятное движеньице. Ездить в карете стало почти невозможным. Грудные нервы не выносят сотрясенья.

Я уже писал Вам раз по баденскому адрессу -- и на сей раз так же поступаю.

Кланяюсь всем Вашим и крепко жму Вам руку, желая Вам от души полнейшего и скорейшего выздоровленья.

Ив. Тургенев.

КрА, 1929, т. 1(32), с. 202--203. Письма, т. XIII, кн. 2, с. 12--13.

¹ Описывая свое падение о горы во время прогулки в Швейцарии, Анненков в письме от 20 августа (1 сентября) 1882 г. отмечал: "Когда я летел вниз <...>, в голове у меня вертелось предсмертное восклицание митрополита Макария: "Да что же это такое, господи?" (ИРЛИ, ф. 7, No 13, л. 77).

² На Вильгельма I было два покушения в 1878 г. Два раза стрелял в него К.-Э. Нобилинг и несколько ранее также дважды -- Гёдель, который был казнен, а Нобилинг умер от раны, нанесенной им самим.

³ Стасюлевич навестил Тургенева 3(15) сентября 1882 г. (см.: Письма, т. XIII, кн. 2, с. 28).

⁴ Условия продажи нового издания собрания сочинении Тургенева перечислены в контракте писателя с И. И. Глазуновым (PC, 1883, No 10, с. 248--249).

⁵ Тургенев отвечает на письмо Анненкова, который 20 августа (1 сентября) 1882 г. писал ему: "Покамест я мог бы еще здесь получить Ваши заметки и мысли, о которых писал мне Стасюлевич", если только Вы собирались переслать их мне. Я очень люблю этого рода автобиографии, особенно Ваши" (Письма, т. XIII, кн. 2, с. 285).

⁶ "Клара Милич (После смерти)" (BE, 1883, No 1).

⁷ Речь идет о С. А. Муромцеве. В действительности же автором двух обширных "писем из Москвы за границу" ("Черный передел реформ Александра II") был М. М. Стасюлевич (см.: Стасюлевич, т. III, с. 745--775).

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

4(16) сентября 1882. Буживаль

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
Суббота, 16-го/4 сентября 82.

Любезнейший Павел Васильевич, итак, Вы опять в Вашем гнездышке, Бадене, где, как некий боевой генерал, окончательно залечите раны, полученные Вами в сражении с швейцарскими горами! Надеюсь, что вскорости никакого следа от них (не от гор -- но от ран) не останется, так же как и от Араби ¹, национальной египетской партии, этой бедной дурочки Фейгин² -- и русской прессы, если осуществится высший инквизиционный Комитет цензуры ³.

А теперь приходится сообщить Вам несколько новостей.

Во-1-х). Я окончил вчера переписыванием повесть (листа в три печатных) под заглавием "После смерти". На днях она отправится к Вам на суд и рассмотрение. Помещена она будет, вероятно, в январской книжке "Вестника Европы" ⁴.

Во-2-х). Насчет моих "Стихотворений в прозе", которые я озаглавил было сперва "Posthuma" {"Посмертное" (лат.).}, потом "Senilia" {"Старческое" (лат.).} -- по которые Стасюлевич (вчера прибывший с берегов моря и посетивший меня) желал бы назвать "Зигзаги"? Месяц тому назад я выбрал из сотни 50 (исключив все личные) и дал ему -- но с непременным условием, чтобы они были посланы Вам -- и чтобы Вы разрешили следующие вопросы:

a) следует ли их вообще печатать?

b) следует ли выставить мое имя?

c) если печатать, то какие выкинуть?

Это было мое conditio sine qua non. {непременное условие (лат.).} Стасюлевич согласился -- но для удобства предлагает следующее: он повезет все эти 50 штук в Петербург, велит их набрать в двух экземплярах на веленевой бумаге -- и пошлет один Вам, со своими замечаниями, а мне другой. Но это не должно помешать Вам в случае, если Вы все-таки найдете cette publication inlempstive {эту публикацию несвоевременной (фр.).}, объявить это мне? -- и экземпляры будут уничтожены -- хоть и на веленевой бумаге. Во всяком случае, мы успеем списаться и т. д.

В моем здоровье произошло небольшое облегчение -- но, в сущности, все-таки это прежнее status quo {неизменное положение (лат.).} -- и я продолжаю быть неподвижным моллуском. Однако пью молоко с остервенением.

Засим кланяюсь всем Вашим и дружески крепко жму Вашу руку.

Ив. Тургенев.

P. S. Повесть Вы получите на будущей неделе.

КрА, 1929, т. 1 (32), с. 203--204. Письма, т, XIII, кн. 2, с. 28.

¹ В сентябре 1882 г. египетская армия под командованием главы национальной партии Араби-паши была разбита англичанами, что закрепило господство Англии над Египтом.

² Отчет о самоубийстве Ю. Фейгиной см.: ОЗ, 1882, октябрь, с. 215-217.

³ В результате усиления цензурного гнета после 1 марта 1881 г. некоторые периодические издания (напр., газеты "Молва", "Порядок", "Страна"), получившие официальные "предостережения" за напечатание статей, не соответствующих "видам правительства", были прекращены.

⁴ Отзыв Анненкова о повести "Клара Милич (После смерти)" см. в его письме к Тургеневу от 19 сентября (1 октября) 1882 г. (наст. т., с. 591).

⁶ Анненков 2(14) октября 1882 г. прислал Тургеневу восторженный отзыв о "Стихотворениях в прозе".

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

17 (29) сентября 1882. Буживаль

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
Пятница, 29-го сент. 82.

Любезнейший Павел Васильевич,

Посылаю Вам с сегодняшней почтой мою рукопись с просьбой:

во-1-х) прочесть ее и произнести свое нелицеприятное суждение -- а также сделать все общие и частные замечанья, которые сочтете нужными;

во-2-х) возвратить мне ее в возможной скорости, так как она мне нужна для перевода на французский язык ¹.

NB. На стр. 16-й мною оставлен пробел для того стиха в письме Татьяны (в "Онегине"), с которого начинается ее страстное обращение к нему ². У меня под рукой здесь нет Пушкина; а вот уже 6 недель, как я в Париж не ездил.

Я получил вчера письмо от Стасюлевича из России, в котором он уведомляет, что читал мои "Зигзаги" К. Арсеньеву -- и что тот чрезвычайно их одобрил. Вы скоро получите их в виде напечатанных на веленевой бумаге корректур.

Здоровье мое постепенно поправляется. Надеюсь, что Вы совсем молодцом.

Кланяюсь всем Вашим и крепко жму Вашу руку.

Преданный Вам Ив. Тургенев.

Письма, т. XIII, кн. 2, с. 42.

¹ Во французском переводе Э. Дюран-Гревиля -- "Après la mort", что точно соответствовало авторскому названию повести, измененному затем по совету Стасюлевича (см.: запись в "Дневнике" Тургенева -- ЛН, т. 73, кн. 1, с. 394--395, 420--422; см. также: ПСС, 2, т. 10, с. 426).

² Очевидно, стих: "Другой! Нет! Никому на свете" (см. конец IV главы "Клары Милич").

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

19 сентября (1 октября) 1882. Баден-Баден

1 октября. Воскресенье.

Мастер чудный! Пишу вам под впечатлением только что прочитанной превосходной Вашей повести ¹. Вы не должны ожидать, да, вероятно, и не ожидаете, чтобы она дружелюбно была встречена на нашей родине людьми, обзывающими сумасшествием всякий психический случай, открывающий позади реального мира еще какой-то другой, и весьма могущественный мир. Тут чем художественнее переданы просветы в те пучины души, которые живут в человеке, тем сильнее озлобление и негодование политиканов и физиологов, думающих, что все может и должно быть ощупываемо патологией, химией и просто руками. От них, конечно, Вы не найдете привета. Со всем тем смело посылайте свою вещь в печать и без всяких поправок, ибо тут нет ни одной фальшивой черты, никакого пробела и никакого преувеличения или чересчур сильного размаха фантазии и выражения. Все просто, обыденно, так сказать -- и полно смысла. И какое мастерство -- не впадая в супернатурализм и мистическое своеволие, держаться на границе, где они именно начинаются, стоять на одной почти с ними почве и держать их в узде. Не раз удивлялся я художественной силе, которая необычайный случай умела представить как нечто совершенно естественное и нисколько не имеющее характера диковинки. Тот еще не понял рассказа, кто не может представить его себе как истинное происшествие". Надо было большое искусство, чтобы сделать его таким. Особенно тонко и эффектно проведено в нем чувство критическое у Аратова по отношению к Кларе, переплетающееся со страстью и любовью, которые потом и одолели его вполне. Клара -- живое лицо, будучи вместе с тем и поэтической загадкой: это -- тайна таланта создавать из психических ребусов поразительные образы. Признаюсь, меня несколько смутило то, что Вы заставили ее отравиться после первого акта оперы, в самом театре -- самоубийство все-таки сопровождается некоторым раздумьем,-- но, вникнув в дело, нашел, что черта эта необходима в экономии ее портрета. Последние страницы с видениями Аратова -- суть шедевры этого рода описаний. Сама искренняя вера в реальность галлюцинаций Аратова не покидает читателя, между тем как под ними он чувствует все время невидимую струю натурального объяснения дела. Это и составляет премудрость художника! Может быть, следовало бы настойчивее показать, что Аратов есть отшельник и аскет, ибо только с аскетами могут случаться такие пассажи,-- и крупнее обозначить все намеки, которые у вас существуют, на эту сторону его характера, но замечание мое походит на приискивание укоров, когда нет никаких готовых в распоряжении. Не знаю, будет ли иметь успех эта вещь в нашей публике, весьма самодурной (ведь имела же успех "Торжествующая песнь любви"), но знаю, что если вам важен и успех у одного человека, давно наблюдающего за литературными гешефтами, то успех полный, совершенный, непререкаемый. Мастер чудный, написавший на 64 году жизни "После смерти", кланяюсь вам моим скромным поздравлением.

NB. Справьтесь, пожалуйста, кажется, ни в одном Евангелии нет восклицания: "Смерть, где твое жало?", а только в каком-то гимне или проповеди. Затем письмо Татьяны к Онегину начинается так: "Я к вам пишу -- чего же боле?" Затем излияние страсти начинается у Пушкина стихами:

"Другой!.. Нет, никому на свете

Не отдала бы сердца я!

То в вышнем суждено совете...

То воля неба: я твоя;

Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой;

Я знаю, ты мне послан богом,

До гроба ты хранитель мой...

Ты в сновиденьях мне являлся,

Незримый, ты мне был уж мил,

Твой чудный взгляд меня томил,

В душе твой голос раздавался etc.

Посылаю рукопись -- вы видите, что я не задержал ее, но не успокоюсь, пока не получу известия, что она до вас дошла аккуратно.

П. Анненков.

ЛН, т. 73, кн. 1, с. 421, не полностью.

Год устанавливается по содержанию.

¹ "Клара Милич (После смерти)" -- BE, 1883, No 1,

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

2(14) октября 1882. Баден-Баден

14 октября. Суббота.

Иван Сергеевич! Вместе с Вашим письмом я получил от Стасюлевича "Стихотворения в прозе" и точно такое же письмо, как и Вам сообщенное. Пересылаю оба. Я вполне понимаю умиление, овладевшее магнатами "Вестника Европы" при чтении "Стихотворений" ¹. Они редко способны оценить правильно целую постройку или ход идеи в большом произведении, но к жалу несложного рассказа очень чувствительны: тут они ничем не развлечены. Да на этот раз они и правы. Я хоть и не плакал на отдельных пиесах "Стихотворений", да зато общий их характер просто ослепил меня: темные кружки пошли в глазах, а из этих кружков стал выделяться удивительно симпатичный образ автора -- что за гуманность, что за теплое слово, при простоте и радужных красках, что за грусть, покорность судьбе и радость за человеческое свое существование. Вы написали себе панегирик, Иван Сергеевич, этими стихотворениями и очень ошиблись, думая, что в них нет ничего личного, субъективного. Личное-то в них и играет первую и самую блестящую роль, личное-то и составляет их parfum {аромат (фр.).} и прелесть. Некоторые из рассказов мне показались бессодержательными, или я их не понял: таковы "Соперник" и "Конец света", но сохрани Вас бог дотронуться до них или выкинуть их: весь чудный аккорд будет нарушен, они необходимы в нем, как, пожалуй, неправильности в ином лице, которые составляют часто его красоту. Да и за один их язык они должны остаться там, где стоят,-- и от них несется та же очаровательная нота, как и от всех других. Только и могу придумать замечаний, да вот еще что. Почему бы, кажется, не привести имени "Вревской" целиком. Ведь это трогательная надгробная надпись -- кого может привести она в соблазн? Важнее другая заметка. В чудном рассказе "Христос" меня кольнула прибавка "Сон" ². Какой же это сон, когда это лучезарное видение? Тут нечего просыпаться, а только констатировать исчезновение видения. Вообще, друг, словом и эпитетом сон Вы злоупотребляете. Или все сон, или ничего не сон в этих стихотворениях, и нет причин награждать одни из них "извинительной" надписью, а других нет. Во всяком случае они, повторяю, представляют оригинальное и обаятельное явление в высшей степени, и я жду с любопытством, какое впечатление произведут они на нашу публику. Тут для меня вопрос чисто зоологический, именно узнать наверное, какая у нее шкура -- носорожья ли, которую ничем и никакой поэзией пробить нельзя, или с человечьими порами, способными принимать свет и теплоту извне.

Стасюлевич приказывает переслать Вам корректуру, но Вы имеете дублет ее -- то нужно ли? Буде нужно: сейчас же и отправлю.

Я уже выслал M-me Duraud книги, но счета еще не получал от Маркса, который Вам передам в свое время, о чем и ее уведомляю. К требуемым ею книгам я присоединил из богатой (излишне) детской библиотеки моих детей три апробованных английских рассказа и два немецких. Они отслужили хорошо у меня -- то же, вероятно, сделают и там ³.

Поклонитесь от меня всем Вашим и самому себе. Счастливец! В такое короткое время и с одра болезни нереслать два шедевра -- кому это удается! ⁴

П. Анненков.

P. S. Г-жа Анштетт просила меня передать Вам свое соболезнование о Вашей болезни, что и исполняю. Что касается до меня, то я совсем здоров, только прихрамываю наподобие уличных собачонок, которых видел с перебитой одной ногой. Колено не желает следовать примеру других ушибленных частей, но надеюсь справиться и с ним.

Публикуется полностью впервые (ИРЛИ). Год устанавливается по содержанию.

¹ М. М. Стасюлевич, А. Н. Пыпин и кружок "Вестника Европы".

² Заглавие "стихотворения", посвященного Ю. П. Вревской, в рукописях менялось (Б. Ю. П. В.; Памяти Ю. П. В.). В корректуре Тургенев раскрыл инициалы, хотя в BE напечатано: "Памяти Ю. П. В-вской" (1882, No 12). Стихотворение "Христос" напечатано без подзаголовка "Сон".

³ Книги для Полины Брюэр.

⁴ "Клара Милич (После смерти)" и "Стихотворения в прозе".

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

5(17) октября 1882. Буживаль

(Seine-et-Oise). Bougival. Les Frênes.
17-го/5-го окт. 1882.

Милый Павел Васильевич, Ваш отзыв о моих "Стихотворениях" меня искренне обрадовал -- и успокоил ¹. Теперь я уже не сомневаюсь в том, что следовало их напечатать. Я уже отправил обратно корректуру. Все Ваши замечания были приняты к сведению ². Через месяц я, быть может, пришлю Вам и остальные пятьдесят -- не с тем, чтобы издать и их (большая часть не для печати) -- ас тем, чтобы и они были Вам известны ³.

Посылаю Вам обратно письмо Стасюлевича.

Великое Вам спасибо за отправку книг моей дочери. Не забудьте прислать счет, когда Вам его представят⁴.

Из того, что Вы говорите о Вашем здоровье, я заключаю que nous sommes logés à la même enseigne {что мы в одинаковом положении (фр.).}. Вы совершенно здоровы... только не действуете одним коленом. И я совершенно здоров -- только не могу по-прежнему ни стоять, ни ходить. Пока примиряюсь с этим.

Кланяюсь всем Вашим (а также и г-же Анштетт) -- и обнимаю Вас.

Ив. Тургенев.

КрА, 1929, т. 1(32), с. 205. Письма, т. XIII, кн. 2, с. 59.

¹ См. письмо Анненкова Тургеневу от 2(14) октября 1882 г.

² Анненкову показались "бессодержательными" или непонятными "Стихотворения в прозе" "Соперник" и "Конец света" (см.: Письма, т. XIII, кн. 2, с. 310).

³ Читал ли Анненков эту часть "Стихотворений в. прозе" при жизни Тургенева -- неизвестно.

⁴ Речь идет о книгах для детей дочери Тургенева Полины Брюэр.

Оставить комментарий Тургенев Иван Сергеевич (yes@lib.ru) Год: 1882 Обновлено: 27/12/2023. 301k. Статистика. Переписка: Эпистолярий Мемуары и переписка Иллюстрации/приложения: 1 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:

Тургенев Иван Сергеевич Переписка с П. В. Анненковым

И. С. ТУРГЕНЕВ И П. В. АННЕНКОВ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

УРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

И. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

П. В. АННЕНКОВ -- ТУРГЕНЕВУ

ТУРГЕНЕВ -- П. В. АННЕНКОВУ

Тургенев Иван Сергеевич
Переписка с П. В. Анненковым