Тургенев Иван Сергеевич
Переписка с Ф. М. Достоевским

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Переписка И. С. Тургенева. В 2-х т. Т. 2.
   М.: "Художественная литература", 1986.-- (Переписка русских писателей).
   

И. С. ТУРГЕНЕВ И Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ

СОДЕРЖАНИЕ

   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 26 декабря 1861 г. (7 января 1862 г.) Париж
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 18(30) марта 1862 г. Париж
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 22 апреля (4 мая) 1862 г. Париж
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 13(25) мая 1863 г. Баден-Баден
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 19 июня (1 июля) 1863 г. Петербург
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 6(18) октября 1863 г. Турин
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 23 декабря 1863 г. (4 января 1864 г.) Петербург
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 20 сентября (2 октября) 1864 г. Петербург
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 3(15) октября 1864 г. Баден-Баден
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 14(26) декабря 1864 г. Петербург
   Тургенев -- Ф. M. Достоевскому. 28 декабря 1864 г. (9 января 1865 г.) Баден-Баден
   Ф. М. Достоевский -- Тургеневу. 13(25) февраля 1865 г. Петербург
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 21 февраля (5 марта) 1865 г. Баден-Баден
   Тургенев -- Ф. М. Достоевскому. 28 марта (9 апреля) 1877 г. Париж
   
   Достоевский Федор Михайлович (1821--1881) познакомился с Тургеневым в середине ноября 1845 года в Петербурге. 16(28) ноября 1845 года он писал брату Михаилу: "На днях воротился из Парижа поэт Тургенев (ты, верно, слыхал) и с первого раза привязался ко мне такою привязанностью, такою дружбой, что Белинский объясняет ее тем, что Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек! Я тоже едва ль не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет -- я не знаю, в чем природа отказала ему? Наконец: характер неистощимо прямой, прекрасный, выработанный в доброй школе..." (Достоевский, т. 28, с. 115). К моменту знакомства с Тургеневым Достоевский уже был известен среди литераторов как автор "Бедных людей", хотя еще и не напечатанных, но рукопись которых заслужила восторженную оценку Белинского. Однако, после того как Достоевский написал "Двойника", "Господина Прохарчина" и "Хозяйку", отношение к нему в кружке Белинского изменилось, что было связано с расхождениями идеологического и эстетического характера. В объяснении по делу петрашевцев Достоевский писал в 1849 году, что "размолвка" с Белинским "произошла из-за идей о литературе и о направлении литературы" (там же, т. 18, с. 127).
   Письма, относящиеся к первому, докаторжному, периоду знакомства Достоевского с Тургеневым, неизвестны. После возвращения Достоевского в конце 1850-х годов из сибирской ссылки между ним и Тургеневым восстановилось знакомство и завязалась переписка. Из писем этих лет ясно, что Тургенев и Достоевский во многом сходились в оценке современной действительности и задач, стоящих перед русской литературой. Оба писателя остро ощущали социальную дисгармонию и пытались отразить в своих произведениях трагические коллизии русской жизни. Так, Тургенев писал Достоевскому, что в Базарове он стремился "представить трагическое лицо". Это намерение автора "Отцов и детей" оценил в числе немногих создатель "Записок из Мертвого дома", о которых Тургенев сказал, что в них есть сцены, напоминающие дантовские. Отвечая Достоевскому на его несохранившееся письмо по поводу "Отцов и детей", Тургенев писал: "Вы до того полно и тонко схватили то, что я хотел выразить Базаровым, что я только руки расставлял от изумления и удовольствия. Точно Вы в душу мне вошли и почувствовали даже то, что я не счел нужным вымолвить". Тургенев сочувственно воспринял общее направление журнала "Время", который в 1861--1863 годах издавали Ф. М. и M. M. Достоевские. Стремясь сделать журнал "современнее, интереснее" и в то же время не прекращать на его страницах борьбу "с начинающимся презрением к литературе", Достоевский обратился с призывом о помощи к Тургеневу: "Поддержите же нас, пожалуйста, будьте с нами. Я мое здоровье несу в журнал. Денег я получу мало, я знаю, едва литературный труд окупится". В 1864 году в "Эпохе", сменившей запрещенное правительством "Время", были напечатаны "Призраки" Тургенева. Достоевский высоко оценил художественное своеобразие этой "фантазии", напоминающей, как он считал, по своей структуре музыкальное произведение. В ответ на критику "напускных нигилистов", в среде которых "поэтическая правда считается дичью" и признается только "ограниченная утилитарность", Достоевский писал Тургеневу: "...в "Призраках" слишком много реального. Это реальное -- есть тоска развитого и сознающего существа, живущего в наше время"".
   Тургенева и Достоевского объединяла гуманистическая, демократическая и антибуржуазная основа их общественно-политических воззрений, а в сфере искусства -- приверженность реализму. Однако конкретные перспективы развития России они определяли по-разному. Достоевский считал, что нравственные идеалы, выработанные в течение веков в гуще русского народа, должны преобразовать мир. Тургенев настаивал на том, что и Европа и Россия подвластны единым законам исторического развития, и призывал к усвоению лучших достижений европейской цивилизации. Накапливавшиеся идейные расхождения привели к резкому ухудшению отношений между писателями. Выход "Дыма" способствовал ссоре, прервавшей на много лет какие-либо отношения между Тургеневым и Достоевским. Как писал впоследствии Тургенев Я. П. Полонскому, Достоевский, посетивший его в Баден-Бадене 28 июня (10 июля) 1867 года, сказал, что "Дым", "по его мнению, подлежал сожжению от руки палача". В последующие годы и Достоевский и Тургенев в письмах к друзьям высказали много несправедливых суждений друг о друге. В романе "Беси" (1871--1872) Достоевский высмеял Тургенева в образе писателя Кармазинова. Упреки идеологического характера в адрес Тургенева, главным образом в связи с "Дымом", содержатся и в "Дневнике писателя" Достоевского за 1876 и 1877 годы. Тем не менее Тургенев отдавал должное Достоевскому как писателю, чьи произведения приносили славу русской литературе. Об этом свидетельствует его письмо к Достоевскому от 28 марта (9 апреля) 1877 года, в котором он, упомянув о возникших между ними ранее недоразумениях, писал: "Вы, я уверен, не сомневаетесь в том, что недоразумения эти не могли иметь никакого влияния на мое мнение о Вашем первоклассном таланте и о том высоком месте, которое Вы по праву занимаете в нашей литературе" (с. 254). В свою очередь Достоевский отозвался с высокой похвалой о Тургеневе в "Речи о Пушкине"; там же, на пушкинских торжествах, открывшихся 5(17) июня 1880 года в Москве, состоялось и примирение писателей. Известны 15 писем Тургенева к Достоевскому (1860--1877 гг.) и 10 писем Достоевского к Тургеневу (1863--1867 гг.).
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

26 декабря 1861 (7 января 1862). Париж

Париж.
26-го дек. 1861
7-го янв. 1862

   Любезнейший Федор Михайлович, Ваше письмо меня очень удивило. Вы как будто вычитали из моего письма, что я приписывал Вам распространение слуха о моей повести -- а мне это и в голову не приходило -- как же мог подобный намек попасть в мое письмо? И как будто нужно искать особого объяснения всякой сплетне: она царствует в нашей литературе, преимущественно на задних дворах, где издаются "Книжные вестники" и т. д. Впрочем, все дело не представляет никакой важности: мне жаль только, что оно могло обеспокоить и Вас и Каткова.-- Боюсь я, как бы читатели, по прочтении "Отцов и детей" -- не сказали: Из чего они хлопотали? -- Словом, я по многим причинам хотел отложить печатание до весны; но купец настойчиво требует запроданный товар -- нечего делать -- приходится его спускать tel quel {таким, как есть (фр.).}.
   Чрезвычайно меня интересует "Минин" Островского; пожалуйста, сообщите мне Ваше впечатление. Новая, смелая попытка! Дай бог, чтобы она увенчалась успехом! Но если даже и будет неудача, я все-таки уверен, что неудача Островского может быть интереснее удачи многих других 1. Поклонитесь ему от меня.
   Повесть, назначенная для "Времени" 2, подвинулась в последнее время -- и я имею твердую надежду, что она будет готова ко 2-му Noмеру; но ведь Вы сами знаете -- дело это прихотливое.
   Очень Вам благодарен за присылку 2 No "Времени", которые я читаю с большим удовольствием. Особенно -- Ваши "Записки из Мертвого дома". Картина бани просто дантовская -- ив Ваших характеристиках разных лиц (напр., Петров) много тонкой и верной психологии 3. Радуюсь искренно успеху Вашего журнала -- и повторяю, готов ему содействовать всячески. Поклонитесь Вашей жене и всем приятелям.
   Дружески жму Вам руку.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 97--98. Письма, т. IV, с. 319--320.
   1 Драматическая хроника А. Н. Островского "Козьма Захарьич Минин-Сухорук" напечатана в С (1862, No 1).
   2 Речь идет о "Призраках".
   3 См. VII и IX главы первой части романа Достоевского.
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

18(30) марта 1862. Париж

   Любезнейший Федор Михайлович, мне нечего говорить Вам, до какой степени обрадовал меня Ваш отзыв об "Отцах и детях"1. Тут дело не в удовлетворении самолюбия, а в удостоверении, что ты, стало быть, не ошибся и не совсем промахнулся -- и труд не пропал даром.-- Это было тем более важно для меня, что люди, которым я очень верю (я не говорю о Колбасине), серьезно советовали мне бросить мою работу в огонь -- и еще на днях Писемский (но это между нами) писал мне, что лицо Базарова совершенно не удалось 2. Как тут прикажете не усомниться н не сбиться с толку? Автору трудно почувствовать тотчас, насколько его мысль воплотилась -- и верна ли она -- и овладел ли он ею -- и т. д. Он как в лесу в своем собственном произведении.
   Вы, наверное, сами это испытали не раз. И потому еще раз спасибо. Вы до того полно и тонко схватили то, что я хотел выразить Базаровым, что я только руки расставлял от изумленья -- и удовольствия. Точно Вы в душу мне вошли и почувствовали даже тог что я не счел нужным вымолвить. Дай бог, чтобы в этом сказалось не одно чуткое проникновение мастера, но и простое понимание читателя -- то есть дай бог, чтобы все увидали хотя часть того, что Вы увидели! Теперь я спокоен насчет участи моей повести: она сделала свое дело -- и мне раскаиваться нечего.
   Вот еще Вам доказательство, до чего Вы освоились с этим типом: в свидании Аркадия с Базаровым, в том месте, где, по Вашим словам, недостает что-то, Базаров, рассказывая о дуэли, трунил над рыцарями и Аркадий слушал его с тайным ужасом и т. д.-- Я выкинул это -- и теперь сожалею: 3 я вообще много перемарывал и переделывал под влиянием неблагоприятных отзывов -- и от этого, может быть, и произошла копотливость,; которую Вы заметили.
   Я получил милое письмо от Майкова -- и отвечу ему. Бранить будут меня сильно -- но это надо переждать, как летний дождик.
   Очень было бы мне жаль, если б я не застал Вас в Петербурге.-- Я выезжаю отсюда в конце здешнего апреля, т. е. через месяц. Теперь я могу наверное Вам сказать, что я привезу Вам мою работу готовой -- она не только сильно подвинулась, она приближается к концу. В ней будет около 3 печатных листов. Странная выходит штука. Это именно те "Призраки", из-за которых несколько лет тому назад поднялась у нас пря с Катковым -- не знаю, помните ли Вы это. Я было начал другую вещь -- и вдруг схватился за эту и работал несколько дней с увлечением. Теперь осталось дописать несколько страниц.
   Радуюсь успеху "Времени". Досадно, что Вы не можете устроить правильную высылку журнала. Я это говорю не столько из личного интереса,-- я ведь скоро сам вернусь -- но для Ваших же выгод. "Русский вестник" высылается сюда правильно.-- (Впрочем, февральского NoMepa я еще не получал.)
   Еще раз крепко, крепко жму Вам руку и говорю Вам спасибо. Передайте мой усердный поклон Вашей жене и будьте здоровы.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   30-го/18 марта 62.
   Париж.
   Rue de Rivoli, 210.
   
   Из архива Достоевского, с. 118--120. Письма, т. IV, с. 358--359.
   1 Это письмо неизвестно. Об отношении Достоевского к Базарову можно судить по его отзыву о критических статьях, посвященных "Отцам и детям", в "Зимних заметках о летних впечатлениях": "С каким спокойным самодовольствием мы отхлестали, например, Тургенева за то, что он осмелился не успокоиться с нами и не удовлетвориться нашими величавыми личностями и отказался принять их за свой идеал, а искал чего-то получше, чем мы. <...> Ну и досталось же ему за Базарова, беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм" (Достоевский, т. 5, с. 59, 367). Об отношении Достоевского к Базарову в первой половине 1860-х годов см.: Бялый Г. А. О психологической манере Тургенева (Тургенев и Достоевский).-- РЛ, 1968, No 4, с. 34--50; Тюнькин К. И. Базаров глазами Достоевского.-- В сб.: Достоевский и его время. Л., 1971, с. 108--119.
   2 Отзыв Писемского о Базарове см. с. 25--26.
   3 Этот отрывок, отсутствующий в журнальной публикации, был восстановлен Тургеневым в отдельном издании "Отцов и детей" в 1862 г. (об этом см.: ПСС, 2, т. 7, с. 433--434).
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

22 апреля (4 мая) 1862. Париж

Париж.
Воскресение 4-го мая н. с. 1862.
Rue de Rivoli, 210.

   Любезнейший Федор Михайлович, дела -- вовсе не интересные, но довольно важные, задержали меня в Париже дольше, чем я предполагал; но я без всякого отлагательства выезжаю отсюда через две недели -- и около 12-го мая нашего стиля буду в Петербурге. Очень бы мне хотелось застать Вас еще там и обо многом потолковать. Повесть моя для "Времени", к сожалению, все еще не окончена -- но может быть окончена в один день или в два -- и я надеюсь сделать это в деревне. Доходящие до меня слухи об "Отцах и детях" -- только подтверждают мои ожидания: кроме Вас и Боткина, кажется, никто не потрудился понять, что я хотел сделать. Гр. Сальяс, между прочим, упрекает меня, зачем я не вывел взяточников, генералов и т. д.-- чтобы объяснить Базаровых; 1 как будто отрицательное направление есть явление частное -- личное (все известные мне отрицатели происходят, как нарочно, из очень хороших семейств) -- и как будто, желая показать упадок дворянства, я не должен был взять именно лучших его представителей вроде братьев Кирсановых и т. д. Я уже не говорю об упреках другого рода и часто противуположных, делаемых Базарову -- никто, кажется, не подозревает, что я попытался в нем представить трагическое лицо -- а все толкуют: -- зачем он так дурен? или -- зачем он так хорош? Но об этом толковать нечего: если вещь удалась, она выдержит все эти нападки и выяснится наконец, а не удалась -- провалится, как нечто недосказанное и непонятное -- туда ей и дорога!
   Меня М. А. Маркович просила узнать: не желаете ли Вы поместить во "Времени" ее повесть. У ней есть одна, готовая, которую я читал и которая носит на себе особый отпечаток ее таланта, со всеми его качествами и недостатками. Называется она: "Пустяки" -- и составит около 3 печатных листов. Вещь хорошая и, я думаю, нелишняя в Вашем журнале 2. Ей дали в "Русском слове" 250 р. сер. за лист -- и она желает подобной же суммы. Отвечайте мне, пожалуйста, немедленно, т. е. хотите ли, чтобы Вам ее выслали на прочтение? -- а увидавшись со мною в Петербурге, Вы мне скажете Ваше окончательное решение.
   Будьте здоровы -- дружески жму Вам руку и остаюсь преданный Вам

Ив. Тургенев.

   P. S. Очень жаль, что здесь "Время" не получается. Другие журналы приходят же аккуратно.
   
   ПСП, с. 107--108. Письма, т. IV, с. 384--385.
   1 Об этом см. в статье: Евгения Тур. Несколько беглых заметок после чтения романа г. И. Тургенева "Отцы и дети" (СПч, 1862, No 91--92 от 4 и 5 апреля).
   2 Повесть "Пустяки" впоследствии была напечатана в СПбВед (1863, No 47-49).
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

13 (25) мая 1863. Баден-Баден

Баден-Баден.
Schillerstrasse, 277.
25/13-го мая 1863.

   Любезный Федор Михайлович, я потому так долго не писал Вам, что мне хотелось сказать Вам что-нибудь положительное. Теперь могу Вас уведомить, что я начал переписывать вещь -- право, не знаю, как назвать ее -- во всяком случае не повесть -- скорее фантазию, под заглавием: "Призраки". Она давно у меня задумана, но я долго за нее -- да и ни за что -- не принимался. Боюсь, как бы она не показалась слишком несовременной, чуть не детской -- особенно в теперешнее тяжелое и важное время. Впрочем, Вы увидите сами -- и, если нужно, я напишу маленькое -- извинительное предисловие или вступление 1. Получите Вы ее недели через две или три. В ней с лишком два листа печатных, по моему расчету. Я поселился здесь на все лето и надеюсь работать. В Париже я ничего не мог делать. Пишите мне сюда. Здесь легкий воздух и край прекрасный.
   До меня изредка доходили Nonepa "Времени" -- п я Вас душевно благодарю за добрые слова, которые Вам и Вашим сотрудникам случается замолвить за меня 2.
   Кончаю просьбой, которая, я надеюсь, не отяготит Вас. Я должен моему хорошему приятелю Павлу Васильевичу Анненкову -- 109 руб. 50 коп. сер. Будьте так добры, выдайте ему эту сумму немедленно -- в счет наших будущих сношений. Живет он в доме Граве, на углу Владимирской и Графского переулка. Если же он уже выехал из Петербурга, то перешлите, пожалуйста, ему эту сумму в Симбирск. Вы меня этим очень обяжете.
   Засим кланяюсь всем Вашим и дружески жму Вам руку.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   Из архива Достоевского, с. 123--124. Письма, т. V, с. 125--126.
   1 Перед текстом "Призраков" (Эпоха, 1864, No 1--2, с. 1) Тургенев напечатал "Вместо предисловия" (см. ПСС, 1, т. IX, с. 388--389), которое в последующих изданиях было снято.
   2 Тургенев имеет в виду отзыв Достоевского об "Отцах и детях", а также отклики на его произведения, содержавшиеся в статьях Н. Страхова и А. Григорьева (об этом см. Письла, т. V, с. 568--569).
   

Ф. M. ДОСТОЕВСКИЙ -- ТУРГЕНЕВУ

19 июня (1 июля) 1863. Петербург

19 июня.

   Чрезвычайно рад, что замедлил на день отсылкою Вам письма. Вчера мне сообщили письмо Ваше к В. Ф. Коршу. Боже мой, какое ж мы имеем теперь (да хоть и прежде бы, например) право на Ваше слово ничего не печатать прежде нашего журнала. Тем более что Вашу статью о Пушкине 1, конечно, Вы могли бы напечатать и прежде и при существовании "Времени",-- так как Вы нам обещали повесть, что для нас, как для издателей журнала, было особенно дорого, ибо наибольшая конкуренция у журналистов почти всегда и особенно теперь -- романы и повести. Вы пишете также Валентину Федоровичу: "разрешают ли мне Достоевские печатанье моих статей в других журналах?" Опять-таки: какое ж мы имеем право теперь Вас задерживать, тем более что брат даже Вашу просьбу о деньгах покамест не исполнил? Но вот что я Вам скажу, добрейший Иван Сергеевич. Если Вам только можно, т. е. если Вы найдете хоть самомалейшую возможность повременить печатанием "Призраков" хоть до осени, то, ради Христа, повремените. Я Вам не хотел только писать, по некоторым причинам, третьего дня, но теперь скажу, что мы имеем некоторую надежду о том, что журнал наш приостановлен только на время. Наверно не знаем, но есть значительные поводы думать, объяснится все это положительно в сентябре 2. Поймите, Иван Сергеевич, что это только покорнейшая просьба к Вам. Права же какого-нибудь мы не можем, да и прежде не могли выставлять. Дали Вы нам Ваше слово свободно от своего хотения, ничем другим с нами себя не связывая (т. е., наприм., деньгами или какими-нибудь условиями). Что же мы можем иметь в смысле какого-нибудь права? Я сам литератор и какое-нибудь положительное требование с нашей стороны считал бы нахальством. И потому это только убедительнейшая просьба, и ничего больше.
   Но вот в чем дело: журнал наш существовал почти два с половиной года без большой поддержки от наших известных литераторов, а Вы не дали нам ничего. Между тем наш журнал был честный журнал, а во-вторых, понимал литературу и ее смысл и значение, право, получше "Современника" и "Русского вестника". Ваша поддержка придала бы еще больше силы "Времени". Да вот как: если б мы в январе могли явиться с Вашей повестью, то у нас было бы не 4500, а 5500 подписчиков. Это верно. Я эти слова теперь только повторяю: я их говорил в январе. Поймите теперь, Иван Сергеевич: если журнал явится вновь и даже, может быть, с осени -- каково будет значение Вашей поддержки? Если б Вы пригодились "Времени" в это самое критическое для него время, то, может быть, все было бы выиграно. И потому, если только есть какая возможность -- повремените отдавать "Призраки" до осени в другой журнал. Разумеется, если только есть возможность. Права стеснять Вас хоть чем-нибудь мы не имеем ни малейшего. Да и этой просьбой моей, если она хоть чуть-чуть претит Вам, не стесняйтесь нимало. Одно только выставляю Вам на вид: что Вы можете чрезвычайно участвовать в поднятии журнала, а я думаю, для Вас -- это все, что я могу сказать самого убедительного. Прощайте, до свидания.

Ваш весь
Ф. Достоевский.

   Revue des Etudes Slaves, с. 124--125. Достоевский, т. 28, кв. 2, с. 35--36.
   1 Статью о Пушкине Тургенев не написал.
   2 Вместо запрещенного журнала "Время" братья Достоевские стали издавать с марта 1864 г. журнал "Эпоха" (об этом см.: Нечаева В. С. I) Журнал М. М. и Ф. М. Достоевских "Время" 1861 -- 1863. М., 1972, с. 288--316; 2) Журнал М. М. и Ф. М. Достоевских "Эпоха" 1864--1865. М., 1975 с. 5--23).
   

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ - ТУРГЕНЕВУ

6(18) октября 1863. Турин

Турин, 18 октября/63.

   Любезнейший и многоуважаемый Иван Сергеевич, я все рыскал, был в Неаполе и завтра еду из Турина прямо в Россию. Несмотря на мои расчеты, я никаким образом не мог решить: как мне послать к Вам за "Призраками"? Во всех местах останавливался я на короткое время, и так случилось, что, выезжая из одного места, я почти еще накануне обыкновенно не знал, куда именно поеду завтра. Все эти разъезды, по одному обстоятельству, отчасти не зависели от моей воли, а я зависел от обстоятельств. Вот почему я никак не мог рассчитать, куда Вам дать адрес, чтобы Вы могли мне прислать "Призраки".
   Я от брата еще в Неаполе получил письмо, в котором он писал мне, что надежды на разрешение издавать "Время" у него большие и что на днях это дело решится. Теперь уже может быть решено, и я сам думаю, по некоторым данным и отзывам, что "Время" будет существовать. Так как решение последует в октябре, то в ноябре брат непременно хочет выдать ноябрьскую книгу. Не получившим же шесть месяцев ничего мы выдадим на будущий год шесть книг даром.
   Пишу Вам откровенно: Ваша повесть и именно в ноябрьском номере для нас колоссально много значит. И потому, если желаете нам сделать огромное одолжение, то вышлите по возможности немедленно "Призраки" в Петербург. Я к тому времени уже буду в Петербурге. Но так как квартиры я теперь в Петербурге еще не имею, то адресуйте на имя брата, а именно: "на углу Малой Мещанской и Столярного переулка, дом Евреинова, Михаил Михайлович Достоевский".
   Сделайте одолжение, при этом напишите мне хоть две строчки. Мне страшно досадно. Я еще в Петербурге решил быть в Бадене (но не затем, зачем я приезжал), а чтобы видеться и говорить с Вами. И знаете что: мне многое надо было сказать Вам и выслушать от Вас. Да у нас как-то это не вышло. А сверх того вышел проклятый "мятеж страстей" 1. Если б я не надеялся сделать что-нибудь поумнее в будущем, то, право, теперь было бы очень стыдно. А впрочем, что же? Неужели у себя прощения просить?
   В Петербурге ждет меня тяжелая работа. Я хоть и поправился здоровьем чрезвычайно, но знаю наверно, что через 2--3 месяца все это здоровье разрушится. Но нечего делать. Я еще ничего не знаю, как все это будет. Журнал надо будет создавать почти вновь. Надо сделать его современнее, интереснее и в то же время уважать литературу -- задачи, которые несовместимы, по убеждениям многих петербургских мыслителей. Но с начинающимся презрением к литературе мы намерены горячо бороться. Авось не отстанем. Поддержите же нас, пожалуйста, будьте с нами. Я мое здоровье несу в журнал. Денег я получу мало, я знаю, едва литературный труд окупится (журнал в долгу), а все-таки остаюсь в Петербурге, где мне докторами запрещено теперь жить и где я сам вижу, что нельзя мне теперь жить.
   Да вот что еще: пожалуйста, будем от времени до времени переписываться. От всего сердца говорю Вам это. До свидания, крепко жму Вам руку.

Ваш Ф. Достоевский.

   О путешествии ничего Вам не пишу. Рим и Неаполь сильно меня поразили. Я первый раз там был. Но, знаете; невозможно оставаться дольше одному, и мне ужасно хочется в Петербург.
   Напишите, очень прошу Вас, сколько Вам выслать за "Призраки"? Я сообщу это брату. Разумеется, все, что Вы назначите, будет выполнено.
   
   Revue des Etudes Slaves, с. 125--127. Достоевский, т. 28, кн. 2, с. 53--54.
   1 Достоевский имеет в виду ссоры и примирения с А. П. Сусловой, с которой он в это время путешествовал по Франции и Италии, а также свою азартную игру на рулетке (см.: Суслова А. П. Годы близости с Достоевским. М., 1928, с. 66; Достоевский, т. 5, с. 400--401),
   

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ -- ТУРГЕНЕВУ

23 декабря 1863 (4 января 1864). Петербург

Петербург, 23 декабря/63.

   Любезнейший и многоуважаемый Иван Сергеевич, П. В. Анненков говорил брату, что Вы будто не хотите печатать "Призраки" потому, что в этом рассказе много фантастического. Это нас ужасно смущает. Прежде всего скажу откровенно, мы, т. е. я и брат, на Вашу повесть рассчитываем. Нам она очень поможет в 1-ой книге вновь начинающегося нашего журнала, следовательно, обязанного вновь пробивать себе дорогу. Предупреждаю Вас об этом нарочно для того, чтоб в дальнейших резонах этого письма Вы не подозревали, что я говорю из одних собственных выгод. Прибавлю еще одно обстоятельство, в верности которого даю Вам честное слово: нам гораздо нужнее Ваша повесть, чем щегольство Вашим именем на обертке журнала.
   Теперь скажу Вам два слова о Вашей повести, по моему впечатленью. Почему Вы думаете, Иван Сергеевич (если только Вы так думаете), что Ваши "Призраки" теперь не ко времени и что их не поймут? Напротив, бездарность, 6 лет сряду подражавшая мастерам, до такой пошлости довела положительное, что произведению чисто поэтическому (наиболее поэтическому) даже были бы рады. Встретят многие с некоторым недоумением, но с недоумением приятным. Так будет со всеми понимающими кое-что, и из старого и из нового поколения. Что же касается из ничегонепонимающих, то ведь неужели ж смотреть на них? Вы не поверите, как они сами-то смотрят на литературу. Ограниченная утилитарность -- вот все, чего они требуют. Напишите им самое поэтическое произведение; они его отложат и возьмут то, где описано, что кого-нибудь секут. Поэтическая правда считается дичью. Надо только одно копированное с действительного факта. Проза у нас страшная. Квакерство! После этого и на них смотреть нечего. Здоровая часть общества, которая просыпается, жаждет смелой выходки от искусства. А Ваши "Призраки" довольно смелая выходка и превосходный будет пример (для всех нас), если Вы первый осмелитесь на такую выходку. Форма "Призраков" всех изумит. А реальная их сторона даст выход всякому изумлению (кроме изумления дураков и тех, которые кроме своего квакерства не желают ничего понимать). Я, впрочем, знаю пример одной утилитарности (нигилизма), которая хоть и осталась Вашей повестью недовольна, но сказала, что оторваться нельзя, что впечатление сильное производит. Ведь у нас чрезвычайно много напускных нигилистов. Но тут главное -- понять эту реальную сторону. По-моему, в "Призраках" слишком много реального. Это реальное -- есть тоска развитого и сознающего существа, живущего в наше время, уловленная тоска. Этой тоской наполнены все "Призраки". Это "струна звенит в тумане", и хорошо делает, что звенит. "Призраки" похожи на музыку. А кстати: как смотрите Вы на музыку? Как на наслаждение или как на необходимость положительную? По-моему, это тот же язык, но высказывающий то, что сознание еще не одолело (не рассудочность, а все сознание), а следовательно, приносящий положительную пользу. Наши утилитаристы этого не поймут; но те из них, которые любят музыку, ее не бросили, а занимаются у нас ею по-прежнему.
   Форма Ваших "Призраков" -- превосходна. Ведь если в чем-нибудь тут сомневаться, так это, конечно, в форме. Итак, все дело будет состоять в вопросе: имеет ли право фантастическое существовать в искусстве? Ну кто же отвечает на подобные вопросы! Если что в "Призраках" и можно бы покритиковать, так это то, что они не совсем вполне фантастичны. Еще бы больше надо. Тогда бы смелости больше было. У Вас являющееся существо объяснено как упырь. По-моему бы не надо этого объяснения. Анненков не согласился со мной и представил доводы, что здесь намекается на потерю крови, т. е. положительных сил и т. д.1 А я тоже с ним не согласен. Мне довольно, что я уж слишком осязательно понял тоску и прекрасную форму, в которую она вылилась, т. е. брожением по всей действительности без всякого облегчения. И тон хорош, тон какой-то нежной грусти, без особой злости. Картины же, как утес и проч.-- намеки на стихийную, еще не разрешенную мысль (ту самую мысль, которая есть во всей природе), которая неизвестно разрешит ли когда людские вопросы, но теперь от нее только сердце тоскует и пугается еще более, хоть и оторваться от нее не хочется. Нет-с, такая мысль именно ко времени и этакие фантастические вещи весьма положительны...
   
   Revue des Etudes Slaves, с. 128--130. Достоевский, т. 28, кн. 2, с. 60-61.
   1 Отзывы П. В. Анненкова о "Призраках" см. в т. 1 наст. изд.
   

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ -- ТУРГЕНЕВУ

20 сентября (2 октября) 1864. Петербург

Петербург, 20 сентября.

Любезнейший и многоуважаемый
Иван Сергеевич,

   Егор Петрович говорил мне, что Вы, во-1-х, хорошо расположены к нашему журналу, а во-2-х, рассказывал мне, что и Вы и он в Бадене были в некотором недоумении насчет имени Порецкого, объявленного нашим официальным редактором 1. Из слов Ковалевского я понял (если не ошибаюсь), что если Вы и дали бы нам, может быть, Вашу повесть или роман в "Эпоху" (т. е. в будущем, когда напишете), но незнакомое имя Порецкого теперь Вас способно отчасти остановить. Считаю не лишним объяснить Вам всю суть дела. Порецкий наш знакомый (мой и покойного брата) через Майковых лет еще 17 тому назад. Когда-то он составлял "Внутреннее обозрение" в "Отечественных записках". Этим занимался он и во "Времени" в 61-м году, потом его сменил Разин. Теперь мне объявили, что я официально редактором быть не могу и чтоб я подыскал официального редактора. Порецкий -- человек тихий, кроткий, довольно образованный и без литературного имени (если уж не колоссальное литературное имя, как, например, Писемский, то уж лучше пусть совсем без имени; для журнала выгоднее), но главное: статский советник. Я и представил его как редактора, и так как он совершенно подходил к условиям, то его и утвердили. Он помогает в редакции и даже стал писать "Внутреннее обозрение", но издаем мы все, прежние сотрудники, а главное я. И дело идет, кажется, недурно. И средства у нас теперь есть.
   Но вот что: на публику все эти перемены имеют тоже чрезвычайное влияние. Теперь, именно теперь, нам надо показать, что нас не чуждаются прежние капитальные сотрудники, а если Вы будете участвовать в журнале, то публика поймет наконец, что журнал на очень хорошей дороге. И потому не стану от Вас скрывать, сколько будет значить для нас Ваше участие. Напишите мне, Иван Сергеевич, очень прошу Вас об этом, можете ли Вы нам обещать первую Вашу повесть или роман? Подписчиков у нас довольно. По беспристрастию, по честности литературной (т. е. не кривим душой) и по критическому отделу наш журнал будет стоять первым. "Современник" страшно падает, а "Русский вестник" обратился в сборник. Не хвалюсь, впрочем. Одним словом: что будет, то будет, а мы постараемся.
   Мы немного запоздали. Смерть брата остановила на два месяца издание, и хоть и все опоздали, но мы больше всех. Но догоним. Я перенес дело в другую типографию, и работаем усиленно. Хочется январскую книгу 65-го года издать раньше всех.
   До сих пор я не мог ни одной строки написать сам. Работаю день и ночь и уже имел два припадка падучей. Все дела на мне, а главное -- издательская часть; у семейства я теперь один. Но, слава богу, кой-что уже устроено, и я не теряю надежды.
   Повторяю Вам еще: Ваше участие для нас слишком много значит. Если нас поддержите -- не раскаетесь. Конечно, всякий свое хвалит; но ведь это лучше, чем если б я смотрел на свое теперешнее занятие скептически. Как бы я желал, чтоб Вы получали наш журнал.
   Островский только что прислал теплое письмо. Обещает непременно в течение года две комедии 2 (а у меня есть статья в этом номере об Островском, хоть и хвалебная, но слишком уж, может быть, беспристрастная) 3. Он ее и не видал еще. Но не хочу и думать, чтоб она производила на него какое-нибудь враждебное журналу влияние. До свидания. Крепко жму Вашу руку и пребывай Ваш весь

Ф. Достоевский.

   Revue des Etudes Slaves, с. 130--132. Достоевский, т. 28, кн. 2, с. 102--103.
   1 Под редакцией А. У. Порецкого "Эпоха" стала выходить с июньской книжки за 1864 г. (см.: Нечаева В. С. Журнал М. М. и Ф. М. Достоевских "Эпоха" 1864--1865. М., 1975, с. 17-- 18).
   2 Комедии Островского в "Эпохе" напечатаны не были.
   3 Речь идет о статье Д. В. Аверкиева "Значение Островского в нашей литературе", напечатанной в "Эпохе" под псевдонимом: "Один из почитателей Островского" (1864, No 7).
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

3(15) октября 1864. Баден-Баден

Баден-Баден.
Schiller Strasse, 277,
15-го/3-го окт. 1864.

   Любезнейший Федор Михайлович, я все собирался отвечать Вам на Ваше письмо от 24-го августа -- но тут подошла охота -- и я забыл о нем -- в чем и винюсь перед Вами: другое Ваше письмо от 20-го сентября напомнило мне мою обязанность, и я спешу ее исполнить. Начну с уверения, что мои чувства к Вашему журналу нисколько не изменились -- что я это всей души готов содействовать его успехуs по мере сил -- и даю Вам обещание первую написанную мною вещь поместить у Вас; но определить срок, когда эта вещь будет написана, мне невозможно -- потому что я совершенно обленился -- и более года пера в руки не беру. Встряхнусь ли я наконец -- единому богу известно -- но если эта штука со мной случится -- работа моя исключительно к Вашим услугам. Я часто думал об Вас все это время, обо всех ударах, которые Вас поразили -- и искренно радуюсь тому, что Вы не дали им разбить Вас вконец 1. Боюсь я только за Ваше здоровье, как бы оно не пострадало от излишних трудов. Мне самому очень и очень жаль, что я не вижу здесь "Эпохи", надеюсь лучше распорядиться с будущего года 2.
   Передайте мой дружеский поклон всем Вашим сотрудникам -- и примите уверение в искреннем моем участии к Вашей деятельности и привязанности к Вам.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 116. Письма, т. V, с. 287--288.
   1 Тургенев имеет в виду смерть первой жены писателя, М. Д. Достоевской (15 апреля ст. ст. 1864 г.) и смерть брата M. M. Достоевского (10 июля ст. ст. 1864 г.).
   2 После выхода в свет февральской книжки "Эпохи" за 1865 г, издание прекратилось.
   

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ -- ТУРГЕНЕВУ

4(26) декабря 1864. Петербург

Многоуважаемый Иван Сергеевич,

   Простите, что Вас беспокою. Вы обещали, в случае, если у Вас будет повесть, не забыть нас. Теперь, для журналов, время самое критическое. Если б можно было в январе поместить хоть что-нибудь Ваше, было бы великолепно. Не претендую ни на что; к тому же Вы сказали, чтоб Вас не беспокоить. Но здесь говорят и даже печатали, что у Вас начат ряд рассказов и некоторые окончены; 1 говорил об этом мне и Ковалевский. Если Вам не противно напечатать хоть один из этих рассказов теперь, то дайте ради бога. Если только это в чем-нибудь Вас не расстроит. Мы, во-1-х, явились бы с Вами, а во-2-х, мы сдержали бы слово и все бы видели, что мы сдержали слово (я в объявлении о журнале напечатал только, что надеюсь поместить в "Эпохе" первое, что Вы напишете).
   Не хвалясь скажу, что журнал наш становится на первое место, по крайней мере в Петербурге. Спешим мы очень, и это нам очень вредит, но публика довольна. Отзывы слышим хорошие, слишком даже. Но это еще только начало. С будущего года (особенно когда войдем в сроки: журнал опоздал после смерти брата) -- пойдет другое, втрое лучше будет, я за это отвечаю. Сижу день и ночь, езжу, пишу, корректирую, вожусь с типографиями и цензорами и проч. Здоровьем не могу похвалиться, но в конце апреля непременно поеду на 3 месяца поправляться за границу. Заеду и к Вам. А с осени опять засяду. За границей хочу писать большую повесть. Впрочем, бог знает, что еще впереди, а покамест надо получше издавать журнал. А знаете что? Оказалось, что я не совсем непрактический человек. Дела идут очень недурно. Подписка у всех началась поздно, но из петербургских, слышно, началась хорошо только у нас.
   Никогда я еще не был в такой каторге, как теперь.
   Можете себе представить, как Вы меня обрадуете удовлетворительным ответом. Но во всяком случае черкните мне хоть две строчки в ответ на это письмо. Хоть два слова, чтоб я знал. Поддержите журнал, Иван Сергеевич!

Ваш весь
Ф. Достоевский.

   Декабря 14/64 года.
   
   Если б Вы выслали рассказ даже 1-го января нашего стиля, то и то он придет вовремя. Даже еще и этого позже можно.
   Но не сочтите каким-нибудь образом моего письма за назойливость. Я слишком хорошо понял Ваши слова о том, чтоб Вам не мешать. Во всяком случае, не сердитесь.
   
   Revue des Etudes Slaves, с. 132--134. Достоевский, т. 28, кн. 2, с, 108--109.
   1 В некоторых русских газетах и журналах появилось сообщение, что Тургенев закончил рассказ "Собака", который вскоре будет напечатан (см. ПСС, 2, т. 7, с. 502--503).
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

28 декабря 1864 (9 января 1865). Баден-Баден

Баден-Баден,
Schillerstrasse, 277.
28-го дек. 1864/9-го янв. 1865.
Понедельник.

   Любезнейший Федор Михайлович, спешу отвечать на Ваше письмо. В желании моем содействовать, по мере сил, успеху Вашего журнала -- Вы, я надеюсь, не сомневаетесь -- но пока это только в будущем. Даю Вам честное слово, что у меня нет решительно ничего, не только готового, но даже начатого.-- Рассказ под названием "Собака", о котором была речь в разных журналах, действительно существует и находится теперь в руках П. В. Анненкова; но я решился, по совету всех моих приятелей, не печатать этой безделки (в несколько страниц) -- которая, сверх того, говоря без обиняков -- не удалась мне. Это подтвердит Вам П. В. Анненков. Поводом же к распространившемуся слуху о ряде подобных рассказов -- послужила фраза, прибавленная мною к заглавию "Собаки" -- а именно: "Из вечеров у г-на Ф." *. Анненков сам Вам скажет -- что явиться мне теперь с таким вздором перед публикой -- значило бы окончательно добить всякий свой кредит.-- Повторяю, я могу теперь только сочувствовать Вам, удивляться смелости, с которой Вы, в наше время, беретесь за литературное дело -- и желать Вам здоровья и сил -- но больше ничего. Поверьте мне -- это не фраза, которую автор говорит редактору -- это сама истина, которую отрезвленный человек сообщает уважаемому им приятелю.
   Я распорядился в берлинском почтамте о высылке мне "Эпохи"; сам же я думаю прибыть в Петербург в течение марта месяца. Надеюсь застать Вас бодрым и здоровым -- а до тех пор примите уверение в моей искренней привязанности и преданности.

Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 120--121. Письма, т. V, с. 315--316.
   1 "Собака" была напечатана в 1866 г. (СПб Вед, No 85, 31 марта (12 апреля) без подзаголовка.
   

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ -- ТУРГЕНЕВУ

13(25) февраля 1865. Петербург

Февраля 13-го/65.

Многоуважаемый Иван Сергеевич,

   П. В. Анненков передал мне еще неделю тому назад, чтоб я выслал Вам братнин долг за "Призраки", триста рублей. Об этом долге я и понятия не имел. Вероятно, брат мне говорил о нем тогда же, но так как память у меня очень слабая, то я, разумеется, забнлЈ да и прямо это меня тогда не касалось. И жаль мне очень, что я не знал об этом долге еще летом; тогда у меня было много денег, и я наверно тотчас бы Вам, без Вашего требования, его выслал.
   Боюсь, что теперь очень запоздал. Но в эти 8 дней выходила книга (январская), да к тому же я едва на ногах стоял больной, а между тем так как в исполнительном по журналу деле я почти один, то, несмотря на болезнь, хлопотал день и ночь. Не скрою тоже, что и денег было мало: у нас подписка запоздала н теперь только с выходом 1-ой книги повысилась.
   В последнее время, с 28 ноября, когда вышла наша сентябрьская книга, по 12 января (выход январской) я, в 75 дней, выдал 5 номеров, в каждом номере сродним числом 35 листов. Можете представить, каких хлопот это стоило, и это одно уже Вам дает понятие, во что я теперь обратился! Сам не знаю; я какая-то машина.
   Теперь буду иметь время не 2 недели, а уже месяц на издание книги. Надеюсь сделать журнал по возможности интересным. Долгов много; очень трудно будет, но выдержу год, и к следующему году станем твердо на ноги.
   Вы писали мне, что удивляетесь моей смелости в наше время начинать журнал. Наше время можно характеризовать словами: что в нем, особенно в литературе -- нет никакого мнения; все мнения допускаются, все живет одно с другим рядом; общего мнения, общей веры нету. Кому есть что сказать и кто (думает по крайней мере), что знает, во что верит, тому грех, по-моему, не говорить. Насчет же смелости -- отчего не сметь, когда все говорят все, что им вздумается, когда самое дикое мнение имеет право гражданства? Впрочем, что говорить об этом! Вот приезжайте-ка да поприсмотритесь на месте к нашей литературе -- сами увидите.
   В последнее время было, впрочем, несколько литературных явлений несколько замечательных.-- 3-го дня вышел 1-й номер "Современника" с "Воеводой" ("Сон на Волге") Островского. Не знаю, что такое; еще не читал, за корректурами сидел. Одни говорят, что это лучшее, что написал Островский, другие не знают, что сказать.
   Посылаю Вам при этом через контору Гинцбурга перевод в 300 р.
   Анненков говорил, что Вы нескоро к нам приедете... Правда ли это?
   Кстати: удивляюсь, почему Вы считаете, что рассказ Ваш "Собака" (который я не читал) так маловажен, что выйти с ним теперь -- значит повредить себе в литературе. Странно мне это, Иван Сергеевич! Разве Вы можете повредить себе, хотя бы н маловажным рассказом? Ну что ж из того, что явится Ваш маленький рассказ прежде большой поэмы? Кто ж не писал маленьких рассказов? До свидания. Ваш наипреданнейший

Федор Достоевский.

   Revue des Etudes Slaves, с. 134--136. Достоевский, т. 28, кн. 2, с. 112--113.
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

21 февраля (5 марта) 1865. Баден-Баден

Баден-Баден.
Schillerstrasse, 277.
5-го марта/21-го февр. 1865. Воскр.

   Любезнейший Федор Михайлович, спешу известить Вас, что я получил Ваш вексель в 300 р. и благодарю Вас. Я бы, конечно, не стал Вас беспокоить, если б свадьба моей дочери со всеми своими предвиденными, и непредвиденными издержками не заставила бы меня постучаться во все двери. Надеюсь, что эта уплата не слишком Вас стеснила.
   То, что Вы говорите о Вашей деятельности, просто пугает меня, обленившегося баденского буржуйя. Очень сожалею, что здоровье Ваше неудовлетворительно: смотрите, не надорвитесь! Возьмите лучше себе молодого и деятельного помощника по исполнительной части. Эта издержка окупится с лихвой.
   Я не потому не решаюсь печатать "Собаку" -- что эта вещь маленькая -- а потому, что она мне, по общему приговору друзей моих -- не удалась. Лучше помолчать, чем заговорить худо.
   Из писем Анненкова -- я замечаю, что в последнее время литература как будто оживилась: он говорит мне о романе Толстого, о драме Островского 1. Хотелось бы все это почитать -- но, видно, придется отложить до моего возвращения, которое никак не будет позже 15--20-го апреля. Тогда я познакомлюсь и с Вашим журналом.
   Желаю Вам всего хорошего, начиная с здоровья -- и дружески жму Вам руку.

Преданный Вам
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 122--123. Письма, т. V, с. 349--350.
   1 См. письмо П. В. Аниенкова Тургеневу от 18 февраля 1865 г.
   

ТУРГЕНЕВ -- Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ

28 марта (9 апреля) 1877. Париж

Париж
50, Rue de Douai.
Понедельник 9-го апр./28-го марта. 77.

Милостивый государь,
Федор Михайлович!

   Мой хороший приятель, известный литератор и знаток русского языка, г-н Эмиль Дюран, получил от редакции "Revue de Deux Mondes" поручение составить монографии (биографические и литературно-критические) о выдающихся представителях русской словесности -- и с этой целью отправился в Россию.-- Вы, конечно, стоите в этом случае на первом плане -- и он меня просил снабдить его рекомендательным письмом к Вам, что я исполняю с тем большей охотой, что личное знакомство с г-ном Дюраном, как с человеком в высшей степени добросовестным, образованным и умным, не может не доставить Вам самим большое удовольствие.
   Я решился написать Вам это письмо, несмотря на возникшие между нами недоразумения, вследствие которых наши личные отношения прекратились 1. Вы, я уверен, не сомневаетесь в том, что недоразумения эти не могли иметь никакого влияния на мое мнение о Вашем первоклассном таланте и о том высоком месте, которое Вы по праву занимаете в нашей литературе 2.
   В надежде на радушие приема, которое Вы окажете г-ну Дюрану, и на Ваше сочувствие к самой цели его путешествия, прошу Вас принять уверение в совершенном уважении, с которым честь имею пребыть

Вашим покорнейшим слугою
Ив. Тургенев.

   ПСП, с. 314--315. Письма, т. XII, кн. 1, с. 129.
   1 Идеологические расхождения между Достоевским и Тургеневым обострились после выхода в свет "Дыма". Личная встреча писателей в Баден-Бадене 28 июня 1867 г. сделала их отношения открыто враждебными. (Об этом см.: Никольский Ю. А. Тургенев и Достоевский (История одной вражды). София, 1921; Зильберштейн И. С. Встреча Достоевского с Тургеневым в Бадене в 1867 г.-- В кн.: Ф. М. Достоевский и И. С. Тургенев. Переписка. Л., 1928, с. 143--187; Достоевский, т. 12, с. 167--168, 226).
   2 После смерти Достоевского Тургенев собирался поместить о нем статью в BE (см.: Письма, т. XIII, кн. 1, с. 53, 55, 58). Замысел не осуществился.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru