Тургенев Иван Сергеевич
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Признаться надо нам..." (Из Вольтера)
    Крокет в Виндзоре
    Тексты для романсов Полины Виардо
    Синица
    На заре
    Разгадка
    Разлука
    "Et j'errais pesamment..." ("Я брел среди холмов..." (Перевод))
    Коллективное. Послание к Лонгинову

   
   И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Письма в восемнадцати томах.
   Том двенадцатый. Либретто комических опер. Водевиль. Стихотворения. Речи. Записки общественного назначения. Автобиографическое. Незавершенное. Dubia
   Издание второе, исправленное и дополненное
   М., "Наука", 1986
   

СТИХОТВОРЕНИЯ

   

СОДЕРЖАНИЕ

   "Признаться надо нам..." (Из Вольтера)
   Крокет в Виндзоре
   Тексты для романсов Полины Виардо
   Синица
   На заре
   Разгадка
   Разлука
   "Et j'errais pesamment..." ("Я брел среди холмов..." (Перевод))

Коллективное

   Послание к Лонгинову
   

"ПРИЗНАТЬСЯ НАДО НАМ..."

(Из Вольтера)

             Признаться надо нам, так наша жизнь проходит,
             И каждого из нас бесенок некий водит
             К забавам от невзгод,-- тут воля не своя.
             Всего от пяти чувств вполне завишу я;
             Природой человек бесспорно превосходен,--
             В грядущем дивными духами будем мы;
             Но в этом мире дух с машиной очень сходен.
             Как часто невзначай меняются умы:
             Поправятся ль дела -- и глядь, у Гераклита
             Слеза заменена улыбкой Демокрита.
   

КРОКЕТ В ВИНДЗОРЕ

             Сидит королева в Виндзорском бору...
             Придворные дамы играют
             В вошедшую в моду недавно игру;
             Ту крокет игру называют.
             Катают шары и в отмеченный круг
             Их гонят так ловко и смело...
             Глядит королева, смеется... и вдруг
             Умолкла... лицо побледнело.
   
             Ей чудится: вместо точеных шаров,
             Гонимых лопаткой проворной,
             Катаются целые сотни голов,
             Обрызганных кровию черной...
             То головы женщин, девиц и детей...
             На лицах -- следы истязаний,
             И зверских обид, и звериных когтей --
             Весь ужас предсмертных страданий.
   
             И вот королевина младшая дочь --
             Прелестная дева -- катает
             Одну из голов -- и всё далее, прочь --
             И к царским ногам подгоняет.
             Головка ребенка в пушистых кудрях,
             И ротик лепечет укоры...
             И вскрикнула тут королева -- и страх
             Безумный застлал ее взоры.
   
             "Мой доктор! На помощь! Скорей!" -- И ему
             Она поверяет виденье...
             Но он ей в ответ: "Не дивлюсь ничему;
             Газет вас расстроило чтенье.
             Толкует нам "Times", как болгарский народ
             Стал жертвой турецкого гнева...
             Вот капли... примите... всё это пройдет!"
             И в замок идет королева.
   
             Вернулась домой и в раздумье стоит...
             Склонились тяжелые вежды...
             О ужас! кровавой струею залит
             Весь край королевской одежды!
             "Велю это смыть! Я хочу позабыть!
             На помощь, британские реки!"
             "Нет, ваше величество! Вам уж не смыть
             Той крови невинной вовеки!"
   
             СПб. 20-го июля 1876.
   

ТЕКСТЫ ДЛЯ РОМАНСОВ ПОЛИНЫ ВИАРДО

   

СИНИЦА

             Слышу я: звенит синица
             Средь желтеющих ветвей...
             Здравствуй, маленькая птица,
             Вестница осенних дней!
   
             Хоть грозит он нам ненастьем,
             Хоть зимы он нам пророк,
             Дышит благодатным счастьем
             Твой веселый голосок.
             Дышит благодатным счастьем
             Твой веселый голосок.
   
             В песенке твоей приветной
             Слух пленен ужели ж мой
             Лишь природы безответной
             Равнодушною игрой?
   
             Иль беспечно распевает
             И в тебе охота жить --
             Та, что людям помогает
             Смерть и жизнь переносить?
             Та, что людям помогает
             Смерть и жизнь переносить?
   

НА ЗАРЕ

             Сон не коснулся глаз моих,
             А первый блеск лучей дневных
                       В окошко проникает...
             В борьбе ночных тяжелых дум
             Тревожно мечется мой ум
                       И сердце изнывает.
                       И сердце изнывает...
             В борьбе ночных тяжелых дум
             Все сердце изнывает.
             Мир с тобою,
             Сердце, полное тоскою!
             Мир с тобою,
             Сердце, полное тоскою!
             Слышишь... Слышишь, слышишь зов?
             То зов небесный...
             Колокольный звон воскресный,
             Колокольный, колокольный,
             Колокольный звон воскресный!
   

РАЗГАДКА

             Как приливала к сердцу
             Вся кровь в груди моей,
             Когда в меня вперялись
             Лучи твоих очей!
   
             Мне долго непонятен
             Был их язык немой...
             Искал его значенья
             И с страхом и тоской...
   
             Вдруг все сомненья пали
             И страх навек затих...
             Мой ангел, всё я понял
             В один блаженный миг,
             В блаженный миг,
             В один блаженный миг!
   

РАЗЛУКА

             О разлука, разлука!
             Как ты сердцу горька...
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска!
   
             Терзает его скука,
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска,
             Сожигает тоска.
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска,
             Сожигает тоска!
   
             Где бывалая сила?
             Увы, где прежний я?
             Меня ты разлюбила...
             Но не кляну тебя!
             Где бывалая сила?
             Увы! Где прежний я?
             Меня ты разлюбила...
             Но не кляну тебя!
             Меня ты разлюбила...
             Но не кляну тебя!
   
             О разлука, разлука!
             Как ты сердцу горька...
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска!
             Терзает его скука,
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска,
             Сожигает тоска.
             Терзает его скука,
             Сожигает тоска,
             Сожигает тоска!
   

"ET J'ERRAIS PESAMMENT..."

             Et j'errais pesamment le long de la colline
             Et je laissais tomber, semblable à Lamartine,
             Ma tête dans mes mains.
             Et je poussais des cris au fort de ma souffrance,
             Car je réfléchissais dans un profond silence
             Sur le sort des humains.
   
             Et je me disais: Quoi? Faut-il souffrir encore?
             Quoi? murmurai-je. Hélas! Le mal qui nous dévore
             Ne sera jamais las?
             Quand donc le sera-t-il? quand donc? Quoi? pas de trêve?
             Et je me répétais que la vie est un rêve
             Que l'on rêve ici-bas!
   
             Tandis qu'ainsi pleurait mon âme désolée
             Tout à coup m'apparut une face voilée
             Qui, soulevant ses yeux
             Que je ne pouvais voir, me dit: "О mon poète
             Tiens, tiens, prends ce billet et va voir le "Prophète"
             Tu béniras les cieux".
   
             Je saisis le papier que me tendait son aile,
             Car c'était, voyez-vous, une vierge immortelle,
             Que cette face-là!
             Et je pris l'omnibus et plein d'un saint délire
             De hoquets convulsifs entrecoupant mon rire J'atteignis l'Opéra!
   
             Et je vis! Oui, je vis le sublime Prophète!
             Chose à laquelle, hélas! sans un grand mal de tête
             On ne peut pas songer.
             J'inondai tous mes sens d'une ivresse infinie:
             J'entendis patiner, je sentis l'incendie1
             Je vis chanter Roger!
   
             Et maintenant, viens, Mort!
             Je brave ta colère,
             Dès que tu le voudras, je vais quitter la terre,
             Content de mon destin!
             Brémond et Castellan m'arrachèrent des larmes --
             Avant de se fermer, mon œil a vu les charmes
             Du séduisant Paulin!
   

Перевод

"Я БРЕЛ СРЕДИ ХОЛМОВ..."

             Я брел среди холмов, один, поддавшись сплину,
             Уткнувшись головой в ладони, Ламартину
             Подобен, верно, был.
             Об участи людей я размышлял, и в гуле
             Тяжелых дум моих рыданья захлестнули,
             Лишив последних сил.
   
             И я шептал себе: "Тут мужество любое
             Отступит. Не уснет вовек то зло слепое,
             Нас взявшее в полон".
             Хотя твердил я вновь: "Порвем ли эти сети?"
             Я понимал, что всё -- лишь сон на этом свете,
             И наша жизнь есть сон.
   
             Когда душа скорбеть устала несказанно,
             Нездешние черты возникли из тумана,
             И речь донес зефир:
             "Я вижу, мой поэт, тебе здесь одиноко,
             Возьми этот билет, иди смотреть "Пророка".
             И ты восславишь мир".
   
             Я из крыла билет беру рукой несмелой,
             На лик божественный глядя оцепенело
             Сей девы неземной.
             Я в омнибус вскочил, отсчитывая вехи
             До Оперы, трясусь в икоте, плаче, смехе,
             И цели нет иной.
   
             Мне повезло! Я зрел воочию Пророка!
             От счастья близок был я к состоянью шока
             В столь дивном мираже!
             И чувства, воспылав, слились в согласном хоре.
             И бушевало в них восторгов бурных море.
             Ведь пел мне сам Роже!
   
             И пусть приходит Смерть --я не боюсь могилы.
             Я знаю, что судьба ко мне благоволила.
             Все остальное тлен!
             Бремон и Кастелян в моей душе царили,
             И мне явил себя во всей таланта силе
             Пленительный Полен.
   

КОЛЛЕКТИВНОЕ

ПОСЛАНИЕ К ЛОНГИНОВУ

             Недавний гражданин дряхлеющей Москвы,
             О друг наш Лонгинов, покинувший -- увы! --
             Бассейной улицы приют уединенный,
             И Невский, и Пассаж, и клуба кров священный,
             5 Где Анненков, чужим наполненный вином,
             Пред братцем весело виляет животом,
             Где, не предчувствуя насмешливых куплетов,
             Недолго процветал строптивый Арапетов,
             Где, дерзок и красив, и низок, как лакей,
             10 Глядится в зеркало Михайло Кочубей,
             Где пред Авдулиным, играющим зубами,
             Вращает Мухортов лазурными зрачками,
             Где, о политике с азартом говоря,
             Ты виртембергского пугал секретаря
             15 И не давал ему в часы отдохновенья
             Предаться сладкому труду пищеваренья,--
             Ужель, о Лонгинов, ты бросил нас навек?
             Любезнейший поэт и редкий человек?
             Не ожидали мы такого небреженья.
             20 Иль мало мы к тебе питали уваженья?
             Иль полагаешь ты, что мы забыть могли
             Того, кем Егунов был стерт с лица земли,
             Кто немцев ел живьем, как истый сын России,
             Хотинского предал его родной стихии,
             25 Кто верно предсказал Мильгофера судьбу,
             Кто сукиных сынов тревожил и в гробу,
             Того, кто, наконец,-- о подвиг незабвенный --
             Поймал за жирный хвост весь причет наш священный?
             Созданье дивное! Ни времени рука,
             30 Ни зависть хитрая лаврового венка
             С певца Пихатия до той поры не сдернет,
             Пока последний поп в последний раз не <...>!
             И что же! нет тебя меж нами, милый друг!
             И даже -- верить ли? -- ты нынче свой досуг
             35 Меж недостойными безумно убиваешь,
             В купальне -- без штанов -- с утра ты заседаешь;
             Кругом тебя сидят нагие шулера,
             Пред вами водки штоф, селедка и икра.
             Вы пьете, плещетесь и пьете вновь до рвоты!
             40 Какие слышатся меж вами анекдоты!
             Какой у вас идет постыдный разговор!
             И если наконец вмешаешься ты в спор,
             То подкрепляешь речь не доводом ученым,
             А <......> потрясаешь оным!
             45 Какое зрелище! Но будущность твоя
             Еще ужаснее... Так, вижу, вижу я:
             В газетной комнате, за "Северной пчелою",
             С разбухшим животом, с отвислою губою,
             Среди обжорливых и вялых стариков,
             50 Тупых политиков и битых игроков
             Сидишь ты, то икнешь, то поглядишь сонливо...
             "Эй, Вася! трубочку!" -- проговоришь лениво,
             И тычет в рот тебе он мокрым янтарем,
             Не обтерев его прилично обшлагом.
             55 Куря и нюхая, потея и вздыхая,
             Вечерней трапезы уныло выжидая,
             То в карты взглянешь ты задорным игрокам,
             То Петербург ругнешь, за что не знаешь сам...
             А там, поужинав, залезешь в колымагу,
             60 И повезут домой две клячи холостягу,--
             Домой, где всюду пыль, нечистота и мрак,
             И бродит между книг хозяином прусак,
             И счастие еще, когда не встретит грубо
             Пришельца позднего из Аглицкого клуба
             65 Лихая бабища -- ни девка, ни жена...
             Что ж тут хорошего? Ужели не страшна,
             О друг наш Лонгинов, такая перспектива?
             Опомнись, воротись! Разумно и счастливо
             Ты с нами заживешь, как прежде жили мы.
             70 Здесь бойко действуют кипучие умы:
             Прославлен Мухортов отыскиваньем торфа,
             Из Вены выгнали барона Мейендорфа,
             Милютина проект ту пользу произвел,
             Что в дождь еще никто пролеток не нашел,
             75 Языкова процесс примерно разыгрался:
             Он без копейки был, без денежки остался,
             Европе возвестил известный Соллогуб,
             Что стал он больше подл, хоть и не меньше глуп,
             А Майков Апполон, с гнилой своей улыбкой
             80 На днях оподлился -- конечно, не ошибкой...
             И Арапетов сам, тот статский генерал,
             Пред кем ты так смешно и странно трепетал,
             Стихами меткими недавно пораженный,
             Стоит, как тучный бык, обухом потрясенный,
             85 И с прежней дерзостью над крутизной чела
             Уже не высится тюльпан его хохла!
   

ПРИМЕЧАНИЯ

"ПРИЗНАТЬСЯ НАДО НАМ..."

   Впервые опубликовано: Сочинения Е. А. Баратынского... М., 1860, с. 507.
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. 11, с. 243, с неверной ссылкой на источник публикации -- Совр, 1854, No 10.
   Печатается по тексту первой публикации.
   Автограф неизвестен.
   Датируется 1868 годом соответственно дате первой публикации.
   Стихотворный отрывок представляет собой перевод заключительной строфы из шутливой поэмы Вольтера "Jean qui pleure et qui rit" (1772), приведенной во французском оригинале в письме Е. А. Баратынского к матери (1816).
   31 мая (12 июня) 1854 г. Тургенев писал С. Т. Аксакову: "... скажу Вам, что я познакомился со вдовою Баратынского <...> и она мне вручила альбом, куда она вписала все, что осталось от ее мужа, письма и пр. Можно будет составить довольно любопытную статью".
   Вскоре Тургенев подготовил к печати 15 содержащихся в альбоме малоизвестных и совсем не публиковавшихся стихотворений поэта. Вместе с предисловием Тургенева они появились в десятой книжке "Современника" за 1854 год. В предисловии Тургенев, в частности, сообщал, что в дальнейшем намеревается опубликовать и эпистолярное наследие Баратынского, и в связи с этим обращался ко всем "друзьям и приятелям" поэта с просьбой прислать имеющиеся у них его письма (см. наст. изд., т. 4, с. 530).
   Журнальная публикация писем Баратынского, задуманная Тургеневым, не была осуществлена, хотя, как видно из его письма к Некрасову от 15(27) октября 1854 г., он работал над их подготовкой к печати.
   Появились эти письма в первом полном собрании сочинений Е. А. Баратынского в 1868 г. (на титульном листе -- 1869), подготовленном старшим сыном писателя, Л. Е. Баратынским при участии П. И. Бартенева и М. Н. Лонгинова {См.: Бобров Евгений. Дела и люди. Сб. статей. Юрьев, 1907, с. 164,}. В "предуведомлении" указывалось, что письма Баратынского, кроме писем его к Н. В. Путяте, публикуются впервые. Там же сообщалось, что "письма Е. А. Баратынского из-за границы, писанные на французском языке, переведены И. С. Тургеневым". Л. Е. Баратынский получил письма своего отца, подготовленные и переведенные Тургеневым, возможно, через посредство П. И. Бартенева. Косвенным подтверждением этому служит письмо Тургенева к Анненкову от 3(15) ноября 1868 г.: "Спасибо за Баратынского, которого я даже получил двояко: раз от вас, а другой раз от Бартенева". По мотивам поэмы Вольтера "Jean qui pleure et qui rit" В. Ф. Раевским написана сатира "Смеюсь и плачу" (см. об этом: Лит Насл, т. 60, кн. 1, с. 523--526).
   

КРОКЕТ В ВИНДЗОРЕ

ИСТОЧНИКИ ТЕКСТА

   Наборная рукопись для "Нового времени". Хранится в ИРЛИ, Р. II, оп. 1, No 437. Описание см.: ПД, Описание, с. 16.
   Беловой автограф. В правом верхнем углу штамп: "Вестник Европы". Хранится в ИРЛИ, No 293, оп. 3, No 131. Описание см.: ПД, Описание, с. 16.
   Корректура в гранках "Нового времени", правленная автором. Хранится в ИРЛИ, Р. II, оп. 1, No 437. Описание см.: ПД, Описание, с. 16.
   Листовка, отпечатанная в Лейпциге в типографии В. Другулина, с правкою автора. Хранится в ИРЛИ, 29352. CCIXб. 10. Описание см.: ПД, Описание, с. 16, где она ошибочно названа корректурой в верстке.
   Впервые в России опубликовано: Слово, 1881, No 3, с. 135 (по неустановленному источнику). Затем, в 1883 г., уже после смерти Тургенева, дважды напечатано в Рус Ст: No 10, с. 217--218 (по неисправному списку), и No 11, с. 426--427 (по корректурным гранкам "Нового времени", с правкой автора).
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС, 1883, т. 1, с. 459-460.
   Печатается по тексту белового автографа, как наиболее позднему и содержащему по сравнению с другими источниками существенную поправку: "побледнело" вместо "помертвело",-- которая, вероятно, возникла в связи с тем, что следующая строфа стихотворения оканчивается строкой со словом того же корня:
   
   Весь ужас предсмертных страданий.
   
   По всем другим источникам в тексте белового автографа исправлена очевидная описка:
   Стих 11. "Катаются целые сотни голов" вместо: "Катаются целые сотни шаров".
   
   Стихотворение написано 19--20 июля 1876 г. (см. ниже), в период крайнего обострения национально-освободительной борьбы славян против турецкого гнета на Балканах. Апрельское восстание 1876 года в Болгарии и начавшаяся вслед за ним в июне того же года Сербо-черногорско-турецкая война вызвали со стороны Турции жесточайшие репрессии, массовое истребление славянского населения. Правительство Англии, союзницы Турции, не только не принимало никаких мер к прекращению турецких зверств на Балканах, но всячески попустительствовало Турции, вызывая возмущение самих англичан. "...Раздражение англичан против торийского кабинета и, в особенности, против главы его (Дизраэли) доходит до крайних пределов,-- писали 6(18) июля 1876 г. "С.-Петербургские ведомости".-- В то время как печать всего мира, не исключая даже туркофильских органов, сообщает ежедневно ужасающие подробности о совершаемых башибузуками, черкесами и турецкими жителями Болгарии над беззащитным христианским населением зверствах, в то время как эта, недавно еще цветущая, страна превращается в груды развалин,-- официальные же консульские отчеты сообщают колоссальные цифры жертв мохамеданского варварства -- глава того правительства, которое одно во всем цивилизованном мире открыто сочувствует и втайне содействует мусульманскому господству со всеми его безобразиями, один только как бы игнорирует то, что происходит в столь усердно покровительствуемой им стране".
   С этой позицией Англии в Восточном вопросе и связаны тема и сюжет стихотворения Тургенева. О появлении и распространении этих стихов сам писатель сообщал в письмах к Е. А. Черкасской от 9(21) ноября и к брату от 9(21) декабря 1876 г. Черкасской он писал: ""Крокет" я сочинил почти бессознательно, ехавши в вагоне из Москвы в Петербург; я нисколько в этом не раскаиваюсь -- но писать стихи не мое дело (что доказывается самими стихами "Крокета", достаточно дубовыми)". А брату сообщал: "Эту штуку я точно написал или, вернее, придумал ночью, во время бессонницы, сидя в вагоне Николаевской дороги -- и под влиянием вычитанных из газет болгарских ужасов {Об обстоятельствах, сопутствовавших созданию этого стихотворения, см. также в воспоминаниях Н.А. Островской.-- Т сб (Пиксанов), с. 128.}. Прибыв в Петербург, я даже хотел попытаться напечатать этот "Крокет" в "Новом времени" -- но ценсура этому воспрепятствовала, что не помешало этим виршам облететь всю Россию, быть читанными на вечерах у наследника и переведенными на немецкий, французский, английский языки!". Стихи в "Новом времени" не были напечатаны по цензурным соображениям, и Тургенев писал П. В. Анненкову 18 (30) августа: "... я вам когда-нибудь пошлю стихи -- мои (!) стихи, которые я было написал в Петербурге для помещения в <...> "Новом времени" -- но редакция убоялась и не напечатала. Называется это произведение "Виндзорский крокет" -- и очень неприятно англичанам и г-же Виктории". Редакция газеты отказалась от публикации уже набранного текста (см. корректурные гранки "Нового времени", правленные автором). Не удалась и другая попытка -- напечатать стихотворение в "Вестнике Европы", о которой свидетельствует сохранившийся беловой автограф со штампом редакции журнала. Но уже вскоре оно разошлось в России во множестве списков. "Молодежь выучивает наизусть и приходит в восторг",-- писал 3(15) сентября 1876 г. из Царского Села А. В. Головнин Н. В. Ханыкову и в этом же письме сообщал текст стихотворения (ЦГИА, ф. 851, оп. 1, No 48, л. 42).
   На русском языке "Крокет в Виндзоре" впервые был издан листовкой в Лейпциге, отпечатанной в типографии болгарина В. Другулина, по-видимому, в конце сентября 1876 г. {Экземпляр этой листовки, которую долгое время считали утраченной, хранится в ИРЛИ. См. о ней: Никитина Н. С. "Крокет в Виндзоре". Первое издание стихотворения.-- Т сб, вып. 3, с. 149--453, а также письмо Тургенева к Ю. А. Оболенскому от 25 сентября (7 октября) 1876 г.} Вслед за тем 6 ноября 1876 г. "Крокет в Виндзоре" снова появился в оригинале в болгарской газете "Стара планина", издававшейся в Бухаресте участником Апрельского восстания С. С. Бобчевым. В редакционном предисловии к этой публикации отмечалось, что стихотворение "вызвало большой шум в европейской печати" {Цит. по кн.: Велчев В. Тургенев в Болгарии (вторая половина XIX века). София, 1961, с. 740.}. Действительно, уже 3 сентября 1876 г. парижская газета "Le XIX-e Siècle" опубликовала полный прозаический перевод стихотворения Тургенева на французский язык, который был перепечатан "Le Figaro" и рядом других французских газет {См. об. этом: Zekulin Nicholas G. Turgenev's "Króket v Vindzore" ("Croquet at Windsor").-- New Zealand Slavonic Journal, 1983, p. 90.}. С этого перевода был сделан и первый английский перевод "Крокета в Виндзоре", предназначавшийся для лондонской газеты "Daily News". Автором перевода был известный американский писатель Генри Джеймс, живший в то время в Париже. Однако опубликовать в Англии ему свой перевод не удалось, и 5 октября 1876 г. он появился в американском еженедельнике "The Nation" {См.: Грубман Г. Б. Стихотворение И. С. Тургенева "Крокет в Виндзоре" в переводе Генри Джеймса.-- Рус. лит., 1977, No 4, с.122--123.}. Об отказе "Daily News" опубликовать "Крокет в Виндзоре" Тургенев сообщал 9(21) ноября 1876 г. в письме к Е. А. Черкасской, благодаря ее за присланные ею английские переводы стихотворения, принадлежащие русским переводчикам -- А. Д. Баратынской и В. П. Орлову-Давыдову. Стихотворный перевод А. Д. Баратынской дважды -- в 1878 и 1882 гг.-- издававшийся в Германии {Сведения об этом и других переводах стихотворения Тургенева на европейские языки содержатся в статье В. Н. Стефанович, см.: Т сб., вып. 5, с. 305--310. В дополнение к этим сведениям можно указать на немецкий перевод "Крокета в Виндзоре" В. П. Авенариуса, появившийся в "St. Petersburger Herold" 23 ноября (5 декабря) 1883 г.}, в 1909 г. был напечатан в Англии {Эта публикация была осуществлена в качестве подстрочного примечания в книге В. Т. Стзда: The M. P. for Russia. Reminiscences, correspondence of madame Olga Novikoff, edited by W. T. Stead. London, 1909, vol. 1, p. 252--253. См. об этом в указанной выше статье Н. Г. Жекулина (New Zealand Slavonic Journal, 1983, p. 94, 100).}.
   После русско-турецкой войны 1877--1878 гг. в России была сделана новая попытка напечатать "Крокет в Виндзоре" в журнале "Русское богатство". Сохранилась его корректура (см. выше), но в журнале стихотворение не появилось. Сопоставляя эту корректуру с публикацией стихотворения в журнале "Слово" в 1881 г., можно предположить, что публикация была сделана с этой корректуры.
   25 февраля 1881 г. П. В. Засодимский (он исполнял обязанности редактора "Слова") писал парижскому отделению редакции: "С этой же почтой пишу Тургеневу, прошу у него позволения напечатать в "Слове" одно из стихотворений его, до сего времени не пропущенное цензурой. Я думаю, он не откажет" (см.: Бушканец Е. Г. И. С. Тургенев и журнал "Слово".-- В кн.: Русские писатели и народничество. Горький, 1977. Вып. 2, с. 97, 98. Письмо Засодимского и ответ Тургенева не известны).
   

ТЕКСТЫ ДЛЯ РОМАНСОВ ПОЛИНЫ ВИАРДО

   В творчестве Тургенева 1860-х -- начала 1870-х гг. особое место занимает работа над созданием текстов для романсов П. Виардо, издававшихся в С.-Петербурге в 1864--1874 гг. {Подробно о Тургеневе как вокальном переводчике см.: Алексеев М. П. Стихотворные тексты для романсов Полины Виардо.-- Т сб, вып. 4, с. 189--204.} Среди них были оригинальные произведения, переложения стихотворений французских и немецких поэтов и собственно переводы.
   Цикл переводных стихотворений нельзя рассматривать как обычные переводы; особенность их состоит в том, что они переводились с оригиналов, уже положенных на музыку, и представляли собой "подтекстовку" вокального произведения {См.: Егунов А. Н. Тургенев и Э. Мёрике.-- Орл сб, 1960, с. 235,}.
   Первое упоминание о работе Тургенева над текстами для романсов содержится в письме писателя к П. Виардо от 26 июля (7 августа) 1849 г. Высоко оценивая музыкальные достоинства ее сочинений, Тургенев сообщал о своих попытках написать для них стихотворные тексты: "Два или три раза я пытался сочинять слова, но, увы! мой Пегас теперь не более как старая разбитая кляча, которая не в состоянии ступить и шагу". Писатель был хорошо знаком с уже созданными П. Виардо в начале 40-х годов музыкальными пьесами, составившими альбом романсов, изданный в 1843 г. в Париже (Album de M-me Viardot-Garcia. E. Troupenas et C-ie, éditeurs. Paris, 1843).
   В начале 1860-х гг. он задумал повое издание ее романсов, которое, по замыслу писателя, должно было ознакомить любителей музыки с действительно совершенными образцами вокальных композиции. 24 июня (6 июля) 1863 г. он писал Ф. Боденштедту: "Мой большой друг, г-жа Виардо (знаменитая певица) воспользовалась своим пребыванием в Баден-Бадене, чтобы написать со свойственным ей выдающимся талантом музыку к нескольким русским стихотворениям, которые я ей указал <...> Музыкальное достоинство этих романсов так высоко, что мы решились издать их в виде альбома в Карлсруэ одновременно с русским и немецким текстами".
   Переводы русских стихотворений для немецкого издания, по просьбе писателя, выполнил Ф. Боденштедт. Карлсруйское издание не состоялось, и альбом романсов увидел свет в 1864 г. в Петербурге к Лейпциге (см. ниже).
   В отзывах на это издание отмечалось, что "талант некогда любимой певицы блистательно возрождается в композиции" {Голос, 1864, No 54, 23 февраля. Заметка под заглавием "Музыка г-жи Виардо на русские стихотворения" была написана И. А. Гончаровым. Подробнее об этом см.: Розанов А. Полина Виардо-Гарсиа. 3-е изд., исправл., доп. <Л.>, 1982, с. 127--128.}. В "Московских ведомостях" (1864, No 47, 27 февраля) M. H. Лонгинов, по просьбе Тургенева (см. его письмо к Лонгинову от 21 февраля (4 марта) 1864 г.), опубликовал хвалебную рецензию: "Издание романсов г-жи Виардо, в которых любимые ею звучные русские стихи получили новую прелесть, будучи облечены в вдохновенные, мелодические звуки, составляет явление, ярко выступающее из ряда обыкновенных, хотя бы и приятных музыкальных новостей, и достойно того, чтобы на него обращено было особенное внимание".
   Как следует из содержания альбома, Тургеневу принадлежит лишь текст романса "Синица", представляющий собой оригинальное произведение писателя. Как переводчик Тургенев не участвовал в этом издании. Тем не менее история создания альбома (именно редактирование переводов русских стихотворных текстов на немецкий язык, сделанных Боденштедтом) свидетельствует о том, что он вполне владел искусством вокального перевода, требующим от исполнителя одновременно и большого поэтического мастерства, и основательного знания теории музыки {См. письма Тургенева к Ф. Боденштедту от 15, 17, 23 июля н. ст. 1863 г.}. Это блестяще подтвердилось в процессе работы писателя над следующими собраниями романсов П. Виардо, где Тургенев уже выступил непосредственно в качестве переводчика.
   В 1869 г. в Петербурге были изданы два романса певицы на слова Э. Тюркети и Гёте в переводе Тургенева (Два романса на слова Гёте и Е. Тюркести в переводе И. С. Тургенева. Музыка Полины Внардо-Гарсиа. СПб., у А. Иогансена, 1869). Через два года появились еще "Шесть стихотворений Г. Гейне, Э. Мёрике и Р. Поля, переведенные на русский язык И. Тургеневым и положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа" (СПб., у А. Иогансена, 1871) {После издания 1864 г. вышло еще два альбома романсов Виардо на русские стихотворные тексты: "Десять стихотворений Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Тютчева и Фета, положепные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа" (СПб., 1865) и "Пять стихотворений Лермонтова и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа" (СПб., 1868). Известен также альбом романсов 1874 г.: "Пять стихотворений Гёте, Пушкина, Мёрике, Гейбеля и Поля, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа" (СПб., 1874).}.
   Писатель обратился к стихотворениям немецких и французских поэтов, уже положенным на музыку Полиною Виардо. Его задача как вокального переводчика состояла в тем, чтобы найти необходимое соответствие переведенного текста, эквивалентного подлиннику и ритмически и по содержанию, написанной ранее музыке. Это затрудняло литературный перевод, и иногда писателю приходилось поступаться художественной его стороной. Без учета этого обстоятельства невозможно оценивать эти переводы Тургенева. Так, трудно было бы, например, объяснить расхождения между подлинником и переводом стихотворения Мёрике "Садовник" (романс на слова Мёрике был помещен в альбоме 1871 года) {В письме к П. Виардо от 27 февраля (11 марта) 1871 г. Тургенев указывал на одно из этих отклонений: "Лошадь принцессы "Белоснежка" стала вороной как сталь, но это тоже естественно".} и явно неудачные с точки зрения художественной строки -- "Княжна молодая Скок передо мной!" То же можно сказать и о переводах трех стихотворений Р. Поля, значительно отступающих от подлинника, но вполне соответствующих музыкальному их сопровождению.
   В 1869 г. Тургенев выступил в печати с оценкой композиторского дарования П. Виардо. В статье "Первое представление оперы г-жи Виардо в Веймаре", опубликованной в "С.-Петербургских ведомостях" (1869, No 110, 23 апреля), писатель так характеризовал ее романсы: "Многие из них прелестны и, во всяком случае, стоят неизмеримо выше обыкновенных произведений этого рода... Позволю себе обратить ваше внимание на последние пять романсов г-жи Виардо, появившихся недавно у г. Иогансена в С.-Петербурге. С прежними двадцатью двумя, выпущенными в свет тем же просвещенным и деятельным издателем, они составляют прекрасную коллекцию, которой следует находиться в руках каждого любителя пения".
   Собрания романсов П. Виардо на русские тексты Тургенева выдержали несколько изданий; некоторые из них были осуществлены уже после смерти писателя.
   

СИНИЦА

   Впервые опубликовано в альбоме: 12 стихотворений Пушкина, Фета и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа. СПб., у А. Иогансена, (1864).
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. 11, с. 228.
   Печатается по тексту первой публикации.
   Автограф -- в письме Тургенева к Ф. Боденштедту от 26 сентября (8 октября) 1863 г. (Bibliotheca Bodmeriana, Cologny, Genève, в собрании Стефана Цвейга. См.: Т, ПСС и П, Письма, т. V, с. 160).
   На основании этого письма датируется 1863 годом.
   
   26 сентября (8 октября) 1863 г. Тургенев писал Ф. Боденштедту: "Я прибегаю вновь к Вашей неистощимой любезности. Надобно перевести еще одно маленькое стихотворение -- и на этот раз я сам сочинил его, что еще более удивительно. Я сочинил эти 4 маленьких, довольно незначительных куплета, слушая пение синицы, и г-жа Виардо написала к ним прелестную музыку -- поэтому я и стучусь у Вашей двери, умоляя Вас извинить мою нескромность, так же как ничтожность того произведения, над которым Вам предстоит поработать".
   Стихотворение предназначалось для музыкального альбома, который должны были составить романсы, ранее написанные П. Виардо на стихи Пушкина и Фета. Тексты предполагалось издать на русском и немецком языках; это и заставило Тургенева обратиться к Боденштедту, как к "самому совершенному и самому тонкому из переводчиков" (Т, ПСС и П, Письма, т. V, с. 132, 424--425).
   В 1864 г. альбом романсов П. Виардо (в виде отдельных 12 тетрадей) вышел в свет одновременно в двух изданиях -- петербургском ("12 стихотворений Пушкина, Фета и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа". СПб., у А. Иогансена, 1864) и лейпцигском ("12 Gedichte von Puschkin, Feth und Turgeneff, übersetzt von Fr. Bodenstedt für eine Singstimme mit Begleitung des Pianoforte, com-poniert von Pauline Viardot-Garcia". Leipzig: Breitkopf und Härtel, 4864). В последнем тексты даны только в немецком переводе, выполненном так же, как и в петербургском издании, Ф. Боденштедтом.
   В 1866 г. перевод стихотворения появился в собрании сочинений Ф. Боденштедта (как и в издании 1864 г., без учета замечания Тургенева t относительно последних 4-х строк, которым, по мнению писателя, было дано в переводе несколько "иное направление мысли" --- см.: Т, ПСС и П, Письма, т. V, с. 166, 435). В 1860-е годы "Синицу" опубликовал в "Schlesische Zeitung" и в "Magazin für die Literatur des Auslandes" (1866, No 29, 21 Juli, c. 402) Л. Пич, высоко оценивший стихотворение как "доказательство лирической поэтической силы" Тургенева. Он же включил его в 1883 г. в свои воспоминания о Тургеневе {Подробно об этом см.: Rappich H. F. Bodenstedt und Turgenev (1861--1866).-- I. S. Turgenev und Deutschland. Materialien und Untersuchungen. Hrsg. von G. Ziegengeist. Berlin: Academie-Verlag, 1965. Bd. 1, S. 225--227.}.
   

НА ЗАРЕ

   Впервые опубликовано в альбоме: Пять стихотворений Лермонтова и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа. СПб., у А. Иогансена, (1868).
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. 11, с. 228.
   Печатается по тексту первой публикации.
   Автограф неизвестен.
   Датируется 1868 г. по дате цензурного разрешения альбома романсов -- 22 августа ст. ст. 1868 г.
   
   Хотя в альбоме стихотворение "На заре" обозначено как принадлежащее Тургеневу, оно представляет собой перевод стихотворения Э. Мёрике "In der Frühe" (1828).
   В 1865 г. П. Виардо написала цикл вокальных произведений на стихи Мёрике, часть которых была включена в изданный А. Иогансеном альбом романсов (1868 г.). Кроме романсов на стихи немецкого поэта в переводах Тургенева -- "На заре", "Разгадка", "Разлука" (два последних, как указывает Т. П. Ден, не являются собственно переводами, но написаны по мотивам стихотворений Мёрике), туда вошли "Утес" и "Русалка" на стихи Лермонтова.
   Романс П. Виардо "На заре" посвящен известной певице О. Ф. Минквиц (р. 1842).
   О переводах Тургенева из Мёрике см.: Егунов А. Н. Тургенев и Э. Мёрике.-- Орл сб, 1960, с. 228--239; Ден Т. П. "На заре". Тургенев и Мёрике.-- Т сб, вып. 1, с. 254--256.
   

РАЗГАДКА

   Впервые опубликовано в альбоме: Пять стихотворений Лермонтова и Тургенева, положенные па музыку Полиною Виардо-Гарсиа. СПб., у А. Иогансена, (1868).
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. И, с. 228-229.
   Печатается по тексту первой публикации.
   Автограф неизвестен.
   Датируется 1868 г. (см. примеч. к стихотворению "На заре").
   
   Стихотворение написано, как указывает Т. П. Ден (см.: Т сб, вып. 1, с. 255--256), по мотивам пьесы Э. Мёрике "Frage und Antwort" (1828).
   В письмах 1867--1868 гг. Тургенев неоднократно упоминает о романсе П. Виардо "Разгадка", высоко оценивая его музыкальные достоинства. В письме к П. Виардо от 26 февраля (10 марта) 1867 г. романс именуется "Räthsel" ("Загадка").
   Романс посвящен Е. А. Лавровской.
   С. Орловский (Софья Николаевна Шиль) предположительно связывает стихотворение, считая его оригинальным произведением Тургенева, с "непосредственно пережитым" писателем {См.: Орловский Сергей. Лирика молодого Тургенева. Прага, (1926), с. 209.}.
   

РАЗЛУКА

   Впервые опубликовано в альбоме: Пять стихотворений Лермонтова и Тургенева, положенные на музыку Полиною Виардо-Гарсиа. СПб., у А. Иогансена, (1868).
   В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. II, с. 229.
   Печатается по тексту первой публикации.
   Автограф неизвестен.
   Датируется 1868 г. (см. примеч. к стихотворению "На заре").
   
   Стихотворение написано, как указывает Т. П. Ден, по мотивам пьесы Э. Мёрике "Heimweh". Романс посвящен А. А. Хвостовой.
   

"ET J'ERRAIS PESAMMENT..."

   Печатается по фотокопии из собрания А. Звигильского (Париж). Подлинник хранится в собрании М. и А. Ле Сен (Париж). В верхней части 2-й страницы автографа рукой П. Виардо сделана приписка: "non" ("нет" -- франц.): в верхней части 3-й страницы -- ее же рукой: "Poésie -- поп поп" ("Поэзия -- нет, нет" -- франц.).
   Впервые опубликовано А. Звигильским в издании: Cahiers. Ivan Tourgueniev. Pauline Viardot. Maria Malibran. No 2, Paris, 1978, octobre, p. 121.
   Датируется апрелем 1849 г., так как написано в связи с премьерой оперы Д Мейербера "Пророк" в "Théâtre de la Nation" 16 апреля 1849 г.
   ...жизнь есть сон.-- О драме П. Кальдерона "Жизнь есть сон" Тургенев писал П. Виардо 13 (25) декабря 1847 г.: "Это один из самых грандиозных замыслов, какие я знаю". О восприятии Тургеневым творчества испанского драматурга см.: Липовский А. Увлечения И. С. Тургенева Кальдероном.-- Литературный вестник, 1903, т. VI, с. 33--37. Turkevich L. В. Calderon en Rusia.-- Revista de filología hispánica. Buenos Aires, 1939, No 2, p. 139--158.
   Роже (Roger) Гюстав-Ипполит (1815--1879), французский певец (драматический тенор). Пел партию Пророка.
   Бремон -- бас. В "Пророке" пел партию графа Оберталя.
   Кастеллан (Castellan) Жанна (р. 1819), французская певица (сопрано). В "Пророке" пела партию Берты.
   Полен.-- Несомненно, речь идет о Полине Виардо, певшей в "Пророке" партию Фидес. Этот мужской вариант имени певицы, возможно, должен был подчеркнуть мужественный характер исполнявшейся ею партии. Не исключено, что таким образом Тургенев намекал на какие-то конкретные обстоятельства, связанные с постановкой оперы и ролью в ее осуществлении Полины Виардо.
   

ПОСЛАНИЕ К ЛОНГИНОВУ

   Печатается по беловому автографу А. В. Дружинина -- ЦГАЛИ, ф. 167, оп. 3, ед. хр. 19, л. 7--8. Здесь же (л. 11 об. --10) находится черновой автограф Тургенева (ст. 35--38 рукой Некрасова), в котором зачеркнуты строки:
   между ст. 22 и 23 -- Кем не был пощажен певец Торквата Тасса, Того, под чьей рукой не раз трещала касса, Пока грабителя седого Адлерберг, Щадя родной театр, в отставку не поверг.
   между ст. 65--66 -- Которой жизнь твоя с тех пор отравлена.
   Копия (неизвестной рукой) в бумагах А. А. Краевского, с пометой: "Н. Некрасов, И. Тургенев, А. Дружинин" (ГИБ, ф. 391, ед. хр. 26). В собрание сочинений включается впервые.
   Датируется между 23 и 31 июня 1854 г., когда Некрасов и Тургенев гостили у Дружинина; в дневнике Дружинина имеется запись от 31 июля 1854 г.: "Занимались чернокнижной словесностью, как то сочинением Послания к Лонгинову и ответа на оное" (ЦГАЛИ, ф. 167, оп. 3, ед. хр. 108, л. 151). Принятая ранее датировка: конец сентября -- начало октября (Т, ПСС и П, Письма, т. II, с. 538) -- ошибочна.
   Основным автором "Послания..." был, по-видимому, Тургенев, так как ему принадлежит черновой автограф и к нему же обращен шуточный ответ, написанный от имени Лонгинова Дружининым (и Некрасовым?): "Тургенев! Кто тебе внушил Твое посланье роковое?.." (ЦГАЛИ, ф. 167, оп. 3, ед. хр. 19).
   Обращено к Михаилу Николаевичу Лонгинову (1823--1875) -- библиографу и историку литературы, который в начале 1850-х гг. активно сотрудничал в "Современнике" и находился в приятельских отношениях с авторами "Послания..." Умеренный либерал в 1850-е гг., Лонгинов резко поправел в пореформенную пору, занимая в это время ответственные административные посты: в 1867 г. он был назначен орловским губернатором, в 1871-м -- начальником Главного управления по делам печати. В связи с последним назначением Лонгинова Тургенев в письме от 18(30) декабря 1871 г. писал Я. П. Полонскому: "Лонгинов <...> сквернейший по всей Руси губернатор, публично лаявший на царя за эманципацию, сделан начальником нашей несчастной прессы!! Ничего хорошего ожидать нельзя <...> Он будет злобствовать -- как Катков -- со всей ехидностью ренегата".
   В мае 1854 г. Лонгинов получил должность чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе и переехал в Москву, что и послужило поводом к сочинению "Послания..."; оно широко распространилось в списках в сентябре-октябре 1854 г.: "Некрасов с Тургеневым в деревне,-- сообщал Лонгинову И. И. Панаев 29 сентября 1854 г.-- Они написали тебе послание -- стихи удивительные. Если их еще нет у тебя, то по возвращении Некрасова я тебе их пришлю" (Сб ПД 1923, с. 216). Некрасов, будучи проездом в Москве, намерен был передать Лонгинову "Послание": 6(18) октября 1854 г. он писал Тургеневу, что так и не встретился с Лонгиновым и не вручил ему "знаменитое послание, которое, кажется, уже все знают кроме того, к кому оно написано" (Некрасов, т. 10, с. 206--207).
   "Посланию..." не чужд налет "барковщины", поклонником которой был Лонгинов, сочинявший и сам порнографические стихи и поэмы (некоторые из них упоминаются в "Послании..."). Вместе с тем, используя политические, литературные, театральные новости с момента отъезда Лонгинова в Москву, авторы "Послания..." подвергли сатирическому осмеянию дворянскую аристократию -- завсегдатаев Английского клуба, славянофильскую Москву и реакционные урапатриотические настроения части дворянства в начале Крымской войны.
   Ст. 4. ...клуба кров священный...-- Имеется в виду аристократический петербургский Английский клуб, членом которого и завсегдатаем Лонгинов был с 1851 г.
   Ст. 5--6. Где Анненков, чужим наполненный вином со виляет животом...-- Дружеский шарж на П. В. Анненкова (1813--1887) -- критика, историка литературы, редактора первого научного издания Пушкина, близкого приятеля Тургенева. Стихи распространились вне зависимости от "Послания..." и считались эпиграммой, которую приписывали Тургеневу. По свидетельству А. Фета, Тургенев любил повторять "свои эпиграммы на друзей, например, Кетчера и Анненкова <...> Про Анненкова, в то время весьма полного, экономного и охотника покушать, Тургенев, не раз возбуждая общее веселье, повторял эпиграмму, из которой помню только последние два стиха:
   
   Чужим наполненный вином,
   Виляет острым животом"
   
   (Фет, ч. 1, с. 39). "Братец" Анненкова -- И. В. Анненков -- полковник, флигель-адъютант, вице-директор инспекторского департамента Военного министерства -- был коротко знаком с генералом П. П. Ланским, за которого вышла замуж H. H. Пушкина, и способствовал приобретению П. В. Анненковым права на издание сочинений Пушкина (см.: Панаева А. Я. Воспоминания. М., 1956, с. 24; С.-Петербургская столичная полиция. Краткий исторический очерк. СПб., 1903, с. 210).
   Ст. 7--8. ...не предчувствуя насмешливых куплетов GO строптивый Арапетов...-- И. П. Арапетов (1811 -- 1887) -- чиновник министерства уделов, успешно начинавший свою бюрократическую карьеру, завсегдатай Английского клуба; был знаком со многими литераторами, в частности с Тургеневым, Анненковым, Некрасовым, Палаевым, Дружининым; незадолго до "Послания к Лонгинову" те же авторы сочинили эпиграмму на Аранетсва "Загадка", в "насмешливых куплетах" которой высмеивались крепостнические замашки, деспотизм, чинопочитание, свойственные Арапетову, сочетавшиеся в нем с претензиями на свободомыслие (подробнее об этом см.: Т сб, вып. 3, с. 58--59; Т, Стихотворения и поэмы, 1970, с. 450).
   Ст. 9--10. ...низок, как лакей ~ Михайло Кочубей...-- Кочубей М. В. (1816--1874) -- гофмаршал, вице-президент придворной конторы.
   Ст. 11--12. ...пред Авдулиным ~ Вращает Мухортое лазурными зрачками...-- Авдулин С. А. (1811 --1855) -- надворный советпик; Мухортов З. Н. (1820 -- 1876) -- гофмейстер двора, чиновник особых поручений при начальнике Главного морского штаба, затем вице-президент Вольного экономического общества. Кочубей, Авдулин, Мухортов -- ближайшие приятели Лонгинова по Английскому клубу в Петербурге, составлявшие интимный кружок, прозванный "семейством" и славившийся "выдумками" и "изобретательством"; особой "веселостью нрава", по воспоминаниям Лонгинова, отличался Авдулин (см.: Столетие С.-Петербургского Английского клуба. СПб., 1870, с. 35--36).
   Ст. 14. Ты виртембергского пугал секретаря...-- Очевидно, речь идет о дипломатическом представителе Виртембергского графства (Германия).
   Ст. 18. Любезнейший поэт...-- Лонгинов писал в 1840 -- 50-е годы порнографические стихи и поэмы, распространявшиеся в списках; в 1863 г. в Карлсруэ он издал их отдельным сборником, но вскоре издание уничтожил.
   Ст. 22. ...кем Егунов был стерт с лица земли...-- Егунов А. Н. (1824--1897) -- статистик; как и Лонгинов, сотрудник библиографического отдела "Современника", отличался большой трудоспособностью и часто публиковался; Лонгинов до отъезда в Москву, с января по май 1854 г., ежемесячно печатал рецензии в "Современнике"; слова "стерт с лица земли",-- возможно, шутливый намек на активность Лонгинова, превзошедшего в ней даже Егунова.
   Между ст. 22--23 в черновом автографе следовали приведенные выше стихи: "Кем не был пощажен певец Торквата Тасса ~ в отставку не поверг".-- Имеются в виду два лица: Н. В. Кукольник (1809--1868) -- реакционный писатель и драматург, автор опубликованной в 1833 г. драматической фантазии "Торквато Тассо", и А. Д. Киреев (1797--1857) -- управляющий с 1832 г. Петербургской конторой императорских театров, издавший в 1833 г. анонимно драму "Торквато Тассо". Лонгинов поместил в "Современнике" (1854, No 2, отд. IV, с. 37--38) рецензию на "патриотическую" драму "неутомимого пера" Н. Кукольника "Морской праздник в Севастополе" (СПб., 1854), где назвал автора бездарным, а его пьесу -- антихудожественной. Во втором стихе четверостишия уточняется, что авторы "Послания..." имеют в виду, главным образом, А. Д. Киреева, с именем которого был связан скандал в театральном управлении. В 1853 г. министр двора В. Ф. Адлер-берг (1791--1884), в ведении которого находились императорские театры, назначил комиссию, обнаружившую, что А. Д. Киреев нажил за казенный счет большой капитал, "касса была почти всегда пуста, артисты по месяцам не получали жалованья", а денежный дефицит конторы ежегодно доходил до 400 000 рублей (Вольф, Хроника, ч. 1, с. 38, 166; Инсарский В. А. Тревога в театральном управлении.-- Рус Ст, 1874, No 10, с. 303--314). Киреев был смещен с должности, после чего с ним сделался удар (Панаева А. Я. Указ. соч., с. 19, 20, 52) -- обстоятельство, побудившее, видимо, авторов "Послания..." исключить эти стихи. Лонгинов принимал живейшее участие в происходивших событиях и был посвящен в интимные подробности закулисных истории (см.: Рус Ст, 1874, No 11, с. 550--557).
   Ст. 24. Хотинского предал его родной стихии...-- Хотинский М. С. (1813--1866) -- популяризатор естественных наук, сотрудник "Современника", автор ряда книг по естествознанию и астрономии; в 1863 г. изобличен Герценом как агент III Отделения (Герцен, т. 27, кн. 2, с. 756--757). Лонгинов написал в духе "чернокнижия" поэму "Матвей Хотинский"; 25 февраля (9 марта) 1854 г. он читал ее на обеде у Тургенева (Т, ПСС и П, Письма, т. II, с. 217 и 527; Письма к Дружинину. М., 1948, с. 315-316).
   Ст. 25. Кто верно предсказал Милъгофера судьбу...-- Имеется в виду стихотворение Лонгннова "Мильгофер"; упоминается в пьесе Некрасова "Как убить вечер?" (Некрасов, т. 4, с. 224). Людвиг Мильгофер (1814--1892) -- немецкий писатель и публицист.
   Ст. 27--32. ...о подвиг незабвенный -- Поймал за жирный хвост весь причет наш священный ~ в последний раз не <...>! -- Речь идет о порнографической и Еместе с тем антиклерикальной поэме Лонгинова "Отец Пихатий", написанной в 1840-е годы; по словам Никитенко, "кощунство и безнравственность" доведены в поэме до "nec plus ultra" (см.: Никитенко, т. 3, с. 217).
   Ст. 33--58. И что же! нет тебя... ~ То Петербург ругнешь, за что не знаешь сам...-- Переезд Лонгинова в Москву явился поводом для сатиры на московский Английский клуб, в нравах и обычаях которого, по словам одного из известных деятелей западнического направления историка Т. И. Грановского, отразилась "барская, пошлая, тупоумная Москва" (см.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. М.: ГИХЛ, 1950, с. 227--228). Речь идет не только о московском Английском клубе, но и о застое и реакции барской Москвы в целом, что связано с начавшейся еще в 1840-е годы борьбой Петербурга как центра "западничества" со "славянофильской" Москвой.
   В газетной комнате...-- московского Английского клуба; "Северная пчела" -- официозная газета, которую издавал Ф. В. Булгарин (1789--1859) -- продажный журналист и тайный агент III Отделения.
   Зй, Вася! трубочку! -- Использован эпизод из повести И. И. Панаева "Родственники" (1847): "...лежат целые дни <...> с янтарем в зубах, изредка прерывая чтение или мечту ленивым криком: "Васька, трубку!"" (см.: Русские повести XIX в. 40--50-х годов. М., 1952. Т. 1, с. 452).
   То Петербург ругнешь, за что не знаешь сам...-- Реминисценция стиха Лермонтова: "Но я люблю,-- за что, не знаю сам..." ("Родина", 1841).
   Ст. 70--71. Здесь бойко действуют кипучие умы: ~ Прославлен Мухортое отыскиваньем торфа...-- В этих стихах и далее до копна "Послания..." речь идет о Петербурге, характеризуется общественная жизнь столицы в связи с начавшейся Крымской войной. 8(20) июля 1854 г. "С.-Петербургские ведомости" сообщили о новом открытии (как подчеркивала газета, особенно важном "при современных обстоятельствах"), которое сделано З. Н. Мухортовым, отыскавшим в Боровиковском уезде Новгородской губернии торф (в черновом автографе Тургенева было: "Уж Мухортов открыл в России груды торфа").
   Ст. 72. Из Вены выгнали барона Мейендорфа...-- Мейендорф П. К. (1818--1872) -- русский посол в Австрии с 1850 г.; 1(13) июля 1854 г. отозван русским правительством в связи с начавшейся Крымской войной, так как был связан с высшей австрийской аристократией (женой Мейендорфа была сестра первого австрийского министра графа Буля) и проводил прсавстрийскую политику. "Про барона П. К. Мейендорфа один из петербургских сановников <...> сказал весьма справедливо: <...> он знает все в мире, кроме России, о коей понятия не имеет! Наконец даже Незабвенный (т. е. Николай I.-- Е. Г.) и граф Нессельрод спохватились <...> и на его место <...> в июле 1854 года назначен князь Горчаков" (см.: Долгоруков П. В. Петербургские очерки. М., 1934, с. 153). О столкновении Тургенева с Мейендор-фом в 1844 г. см.: наст. изд.,Письма, т. 1, с. 346, 540.
   Ст. 73. Милютина проект...--- Милютин Н. А. (1818--1872) -- известный государственный деятель, в 1854 г. был директором хозяйственного департамента министерства внутренних дел; за его подписью и подписью министра внутренних дел Д. Г. Бибикова вышли отдельной брошюрой "Правила для промышляющих извозом в С.-Петербурге на 1854 год", устанавливающие три размера таксы на извозчиков; "важный" проект не увенчался успехом; стихи процитировал И. И. Панаев в заметках "Петербургская жизнь" (Совр, 1860, No 6, с. 282), где писал о неудаче проекта Милютина и продолжающихся неурядицах.
   Ст. 75. Языкова процесс...-- Речь идет о третейском суде, на котором судьями были Тургенев и П. В. Анненков, разбиравшие запутанные денежные отношения двух своих приятелей М. А. Языкова (1811 -- 1855) и H. H. Тютчева (1815--1878), основавших совместно "Комиссионную контору для провинциальных жителей" (1847 г.); предприятие субсидировалось Языковым. Как вспоминает А. Я. Панаева, "выставив свою дворянскую фамилию на вывеске конторы", Языков "очень гордился своим демократическим поступком", так как "русское дворянство считало унижением пускаться в коммерческие дела" (см.: Панаева А. Я. Указ. соч., с. 207--210, 424). Однако дело велось столь бесхозяйственно, что закончилось банкротством; Языков потерял весь свой капитал.
   Ст. 77--78. Европе возвестил известный Соллогуб... ~ не меньше глуп...-- Соллогуб В. А. (1814--1882) -- писатель, автор повести "Тарантас" (1845), в 1840-е годы был относительно прогрессивно настроен и близок "натуральной школе"; в начале 1850-х годов потерял свое значение. Слова о подлости и глупости вызваны опубликованием 11(23) июня 1854 г. в "Journal de Saint-Pétersbourg" казенно-патриотического письма Соллогуба в ответ на статью во французском журнале "L'Illustration" (1854, 29 апреля), в которой были использованы повести Соллогуба 1840-х годов для критики русского дворянства и крепостнических порядков в России; 18(30) июня 1854 г. "Письмо" перепечатали "С.-Петербургские ведомости". Отказываясь от прежних суждений и признав критическое направление своих повестей данью дурной французской моде, Соллогуб прославлял "цвет русского общества" -- дворянство, заслуживающее "дань самого восторженного удивления", восхищался его воинской доблестью и готовностью в "единой семье" с народом "жить и умереть... за веру, царя и отечество"; Соллогуб предсказывал также "несомненное торжество России" в Крымской войне.
   Ст. 79--80. А Майков Апполон... со На днях оподлился...-- В черновом автографе было: "Не без намеренья публично осрамился". Конкретный повод, вызвавший эти стихи, неизвестен. В 1853--1854 гг. Майков писал верноподданнические стихи, прославлявшие Николая I ("Коляска", "Арлекин") и возмущавшие передовую русскую интеллигенцию своей неприкрытой реакционностью; так, Некрасов "очень верно", по словам Тургенева, прозвал Майкова "благонамеренным трупом" (см.: Штакеншнейдер Е. Дневник и записки (1854--1886). М.; Л., 1934, с. 45; Т, ПСС и П, Письма, т. X, с. 9; Лит Насл, т. 49--50, с. 617). В "С.-Петербургских ведомостях" 11(23) августа 1854 г. А. Майков опубликовал "Отрывок из письма к А. Ф. Писемскому", в котором снова прославлял Николая I и выражал уверенность, что Россия в результате Крымской войны достигнет "такой степени величия, до которой не достигали ни древний Рим, ни один из новейших народов". Нелепость подобных прогнозов, которые Майков мог высказывать и до появления этой статьи, высмеивается в "Послании", тем более, что его авторы были осведомлены о том, что Россия готова к войне "только на бумаге" (Панаева А. Я. Указ. соч., с. 222). Задетый за живое, А. Майков 16(28) декабря 1854 г. написал ответ "Авторам "Письма к Лонгинову"": "Не низойду до эпиграммы" (Лит Насл, т. 49--50, с. 618); 29 декабря 1854 г. он снова обращался к авторам "Послания": "Пред их бессмысленным гоненьем не падай духом, о поэт..." (ГПБ, оп. 236. Альбом Г. П. Данилевского, л. 5). В своих ответах А. Майков апеллировал к "грядущему", которое очень скоро доказало правоту Тургенева и Некрасова: Крымская война была проиграна, ясно обнажив гнилость самодержавия и крепостничества.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru