Тугендхольд Яков Александрович
Письмо из Парижа

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

ПИСЬМО ИЗЪ ПАРИЖА

  
   "Аполлонъ", No 3, 1911
  
   Въ художественной жизни Парижа наступило зимнее затишье: одни оттачиваютъ стрѣлы для предстоящихъ выступленій подъ флагомъ независимыхъ, другіе -- пишутъ портреты знаменитостей для весеннихъ Салоновъ. Это -- мѣсяцъ случайныхъ и маленькихъ выставокъ. Такъ, въ галереяхъ Bernheim Jeune и Durand Euel были недавно чрезвычайно интересныя выставки старинной китайской живописи; у того же Bernheim'а мы видѣли и выставку чудесныхъ ковровъ работы Аристида Маноля, но первыя слишкомъ значительны, а вторая черезчуръ случайна, чтобы распространяться о нихъ въ этой замѣткѣ...
   Зато театральный сезонъ въ полномъ разгарѣ; въ этомъ году театральная жизнь Парижа вообще бьетъ ключемъ и почти каждый день приноситъ консервативнымъ парижскимъ театраламъ новую пьесу, новую постановку и даже новый театръ. Такъ, недавно театръ Gymnase по случаю постановки "Ваятеля Масокъ" Кроммелинка, къ великому недоумѣнію своихъ завсегдатаевъ, назвалъ себя: Théâtre impressif... Въ другомъ, не менѣе установившемся театрѣ, m-me Régane, -- идетъ "Синяя птица". Въ слѣдующій разъ мы разскажемъ, какъ преломился этотъ бельгійскій символизмъ въ граняхъ парижской сцены, а пока остановимся на наиболѣе значительныхъ новинкахъ чисто французскаго характера. Такова, прежде всего, пьеса "La Femme et le Pantin", съ большимъ шумомъ идущая въ театрѣ Антуана (не смѣшивать съ Одеономъ!) съ извѣстной танцовщицей Режиной Бадэ въ главной роли. Это -- наиболѣе ходкая пьеса сезона; ниже мы увидимъ, кто способствовалъ ея ходкости. Передѣланная для сцены изъ популярнаго романа Пьерра Луи, пьеса эта очень не глубока, но съ большими претензіями на психологизмъ. Богатый испанецъ Матео увлекается дѣвушкой "изъ народа", прекрасной Кончей (Бадэ), но она -- дѣвушка со странной душой, обуреваемой жаждой мучительства, и изводящая злосчастнаго дона Матео пытками ревности. Лишь въ концѣ пятой картины Матео, ставшій картоннымъ плясуномъ въ ея рукахъ, вновь сознаетъ въ себѣ мужчину и... бьетъ прекрасную андалузку. Мужскіе кулаки превращаютъ демоническую Кончу въ слабую и любящую женщину, и она отдается своему побѣдителю. Но если въ романѣ Луи рисуется половая психологія Ропсовской женщины, то въ пьесѣ на первый планъ выдвигается элементъ соціальный. Конча, оскорбленная предложенными Матео деньгами, объясняетъ свои жестокости по отношенію къ нему желаніемъ научить его смотрѣть на все, какъ на свободную личность, а не покупаемую вещь. этотъ соціальный мотивъ очень ярко подчеркивался чуткой, хотя почти впервые выступающей въ роли драматической актрисы, Режиной Бадэ. Вотъ почему ей удалось сохранить гордое достоинство и въ тотъ рискованный моментъ, когда, полуобнаженная, она вытанцовываетъ сладострастные ритмы flamenco передъ посѣтителями испанскаго кабарэ. Несомнѣнно, Режида Бадэ дерзнула въ этой сценѣ на большую наготу, чѣмъ это позволено въ комильфотныхъ парижскихъ театрахъ. Но мы не станемъ повторять той элементарной истины, что нагота не безнравственна...Скажемъ лишь, что Режина Бадэ была все таки задрапирована черными кружевами и что именно эта "драпировка" показалась намъ неэстетическимъ компромиссомъ... Однако, тартюфы забили тревогу: сенаторъ Беранже отъ имени "Общества для борьбы съ уличнымъ развратомъ" возбудилъ преслѣдованіе противъ театра Антуана, обвиняя Вадэ въ порнографіи (дѣло кончилось оправданіемъ). Тогда газета Comoedia начала агитацію въ пользу образованія , Совѣта артистовъ', который одинъ могъ бы быть компетентнымъ въ дѣлѣ различенія художества отъ порнографіи, и въ доказательство того, что подлинное искусство не чуждалось эротики, воспроизвела три, всѣмъ извѣстныя, музейныя картины Веронезе, Джорджоне и Микеланджело ("Леду и Юпитера"). И что же? -- сенаторъ Беранже пригрозилъ редактору Comoedia судомъ за "оскорбленіе добрыхъ нравовъ", если онъ еще разъ напечатаетъ подобныя картины... Не безъ остроумія замѣтилъ Gémier, директоръ театра Антуана что "Режина Бадэ, совершенно голая, гораздо чище сенатора Беранже, совершенно одѣтаго"... Пока что, пресловутое общество, направляющее свои удары не туда, куда слѣдуетъ, только способствовало успѣху пьесы. Въ дѣйствительности же, кромѣ самой Бадэ, въ пьесѣ и въ постановкѣ мало примѣчательнаго. Если бы не огромный темпераментъ, пластическій даръ и брызжущая жизненная сила этой артистки, то и смотрѣть было бы не на что. Ея партнеръ, самъ Gémier, -- даже не плясунъ, а деревянная неповоротливая кукла. Постановка, несмотря на привлеченіе къ ней двухъ художниковъ -- Bertin и Morerod -- до-революціонная, до-русская, если такъ можно выразиться. Лишь въ прекрасныхъ шаляхъ Бадэ и въ костюмахъ гитанъ (черное съ оранжевымъ) почувствовалась та радующая глазъ Испанія, которую даже плохія постановки не могутъ совершенно убить... А между тѣмъ, въ томъ же самомъ Парижѣ живутъ художники -- экзотики, которые могли бы дать отличныя декораціи для этой севильской драмы: Англада и Ванъ-Донгевъ, испанецъ по рожденію и испанецъ въ душѣ...

0x01 graphic

0x01 graphic

   Зато первостепенная роль отведена художникамъ въ Théâtre des arts, давшемъ еще двѣ новыя постановки, -- довольно холодно встр123;ченныя парижской критикой, но представляющія большой интересъ для того, кто разсматриваетъ спектакли этого театра не какъ окончательныя достиженія, а какъ первыя исканія. Передъ нами -- двѣ пьесы діаметрально противоположныхъ эпохъ и стилей. Первая -- "Le Marchand de Passions, comédie en trois images d'Epinal et en vers de М. Magre". Комедія въ трехъ народныхъ картинкахъ, {Images d'Epinal -- цвѣтныя гравюры на деревѣ конца ХVIII в., издававшіяся Жаномъ-Шарлемъ Пеллереномъ въ Эпиналѣ.} -- какъ непривычно должно быть уже одно это названіе для парижскаго театрала! -- наивная аллегорія, стилизованная въ духѣ лубочныхъ картинокъ XVIII вѣка, -- театральная иллюстрація народной басни, или пословицы. Le Marchand de Passions -- хитрый колдунъ, подъ видомъ странствующаго коробейника надѣляющій людей скрытыми въ предметахъ страстями. Трактирщица Колетта купила зеркальце -- и стала кокеткой; купилъ цирюльникъ Любенъ флягу -- и промѣнялъ любовь къ Колеттѣ на любовь къ вину; купилъ старый сержантъ Иліаду -- и напала за него страсть стихотворства и т. д. И вотъ во время войны съ испанцами никто изъ "Синихъ гренадеровъ" ни о чемъ не думалъ, какъ о своихъ порочныхъ страстяхъ; всѣ они попали въ плѣнъ и лишились своихъ заколдованныхъ предметовъ. Только у Колетты и Любена остались ихъ зеркальце и фляга, мѣшающіе имъ соединиться... Но ни одна сказка не обходится безъ доброй феи. У старика-колдуна есть дочь, отъ которой онъ прячетъ свои страсти-товары, но чтобы понравиться Любену, она развязываетъ отцовскій узелъ и принаряжается. Вдругъ расползаются скрывавшіяся въ вещахъ порочныя страсти, и испуганная дѣвушка рѣшаетъ не мѣшать любви Колетты и Любена. Жертвуя собою, она уговариваетъ ихъ бросить заколдованныя вещи въ колодезь и, какъ ангелъ-хранитель, способствуетъ ихъ свадьбѣ... Все это очень мило, но авторъ осложнилъ роль этой милой дѣвушки какимъ-то мистическимъ романтизмомъ, едва ли свойственнымъ сатирической "лапидарности" французскихъ картинокъ: эта дѣвушка (хорошо исполненная m-lle S. Fillacier) -- таинственное существо, вѣчно влюбленное въ кого то, "кто называется никто и никогда"...
   Подобное же вторженіе иного стиля сказывается, отчасти, и въ самой постановкѣ (декораціи и костюмы Georges Delaw). Правда, очень остроумны костюмы, и близко къ духу лубочной гравюры подходитъ постановка I и III дѣйствій, яркая и лапидарная съ ея рѣзкими плакатными силуэтами деревьевъ и домовъ, обведенныхъ чернымъ контуромъ (но не заштрихованныхъ, какъ въ, Золотомъ пѣтушкѣ" Билибина), съ яркими кукольными румянцами у всѣхъ персонажей и игрушечной деревянностью "Синихъ гренадеровъ". Но во II актѣ (война съ испанцами) по небу вдругъ разливаются нѣжные вечеровые нюансы и наступаетъ таинственный полумракъ, нарушающій прежнее впечатлѣніе лапидарности. Théâtre des arts обладаетъ богатыми средствами освѣщенія, во не всюду онѣ умѣстны... Зато играли всѣ дружно и стильно...
   Одноактная драма "Навуходоносоръ" (соч. М. de-Faramond, декораціи Segonzac и костюмы Poiret) -- полная противоположность этой милой бездѣлушкѣ. Это -- попытка перенесенія на сцену grand art'а, театральнаго воплощенія цѣлой исторической композиціи, множествомъ фигуръ. И надо отдать справедливость г. Руше -- несмотря на миніатюрность сцены своего театра, онъ сумѣлъ, съ помощью удачно взятыхъ пропорцій декораціи, внушить ощущеніе грандіозности. Дѣйствіе развертывается на террасѣ Вавиловскаго дворца подъ сѣнью гигантскаго барельефа "Ассирійскій Геркулесъ" (Лувръ), подъ звуки музыки, напоминающей "Шехеразаду". Но вся бѣда въ томъ, что художественная цѣнность этой драмы (на тему о торжествѣ добродѣтели, ибо за жестокостями Навуходоносора слѣдуетъ его раскаяніе и безуміе), точно такъ же, какъ и -- мѣстами -- мелодраматической игры извѣстнаго де-Макса (сравнить только игру Шаляпина въ аналогичныхъ моментахъ "Юдиѳи"), -- очень не высока. Весь интересъ пьесы сводится къ внѣшней декоративности, къ ритмической планировкѣ живописныхъ группъ, ко всему тому, что навѣяно "Шехеразадой" (вплоть до самоотверженно свисающей съ ложа "убитой" наложницы). И если простить нѣсколько тяжеловѣсные танцы г-жи Наташи Трухановой (ей, по ея фигурѣ, больше довлѣетъ русская, чѣмъ восточная пляска) и нѣкоторую мишурность костюмовъ и всей желто-зеленой гармоніи, то въ общемъ надо призвать, что въ смыслѣ колоритности постановка "Навуходовосора" для французской сцены -- большое откровеніе: кромѣ настоящихъ негровъ, здѣсь все было декоративной живописью. И Парижъ, довольно холодно встрѣтивши эту пьесу, уже учитываетъ ея декоративныя достоинства: уже говорятъ о томъ, что восточная jupe-culotte въ слѣдующемъ сезонѣ станетъ модной!.. Мы боимся, что только это одно и восприметъ консервативный Парижъ изъ новшествъ мужественнаго Théâtre des arts и но прежнему духъ Рошгросса будетъ царить въ Opéra...

Я. Тугендхольдъ.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru