Тугендхольд Яков Александрович
Пятая выставка в "Аполлоне"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Пятая выставка въ "Аполлонѣ"

  
   "Аполлонъ", No 6, 1910
  
   Задача этой выставки -- показать, хотя бы въ самыхъ общихъ чертахъ, развитіе современной французской графики, съ которой русская публика знакома, главнымъ образомъ, по банальнымъ произведеніямъ Гюстава Дорэ и Каранъ-д'Аша.
   Правда, слово "графика" не совсѣмъ примѣнимо къ современному французскому рисунку. Во Франціи нашего времени почти отсутствуетъ то декоративно-начертательное искусство, тотъ графическій стилизмъ, который пустилъ такіе глубокіе корни въ Англіи и Германіи, а нынѣ даетъ первые, но многообѣщающіе всходы и у насъ, въ Россіи. Французскій рисунокъ вѣрнѣе было бы назвать не "графическимъ" искусствомъ, а "искусствомъ эскизовъ", какъ выражаются въ Германіи. Ибо французы сдѣлали эскизъ равноцѣннымъ картинѣ. У старыхъ мастеровъ рисунокъ игралъ лишь служебную роль подготовительнаго наброска или книжной виньетки; у французовъ XIX вѣка, благодаря развитію литографіи, онъ обрѣлъ самостоятельную цѣнность, изъ средства превратился въ цѣль.
   Это преобладаніе рисунка надъ виньеткой, литографіи надъ гравюрой не можетъ быть объяснено лишь одной типографской отсталостью французской книги сравнительно съ прошлыми вѣками. Причина гораздо глубже. Она коренится въ самыхъ свойствахъ французскаго духа, которому чуждъ, по самому своему существу, абстрактный стилизмъ Дюрера и Гольбейна, Клингера и Бирдслея,-- орнаментально-графическій стилизмъ, кристаллизирующій въ линіяхъ тончайшіе узоры художественной мысли. Французское искусство -- искусство зрительное и тѣлесное, конкретное и живописное, влюбленное въ эмпирическій міръ съ его капризами красокъ и формъ. Вся французская графика -- отъ Фукэ и до Калло, отъ Бушэ и до Домье -- носитъ, въ противоположность графикѣ германской, не философскій, а реалистическій характеръ. Ибо если германцы -- графики по призванію, то французы являются графиками по необходимости, какимъ былъ, напримѣръ, великій Домье, всю жизнь рвавшійся къ краскамъ. Германская живопись часто напоминаетъ раскрашенную графику; французская графика, это въ сущности -- живопись двумя красками...
   Эта законченная живописность рисунка -- отличительная черта современности. Старые мастера въ своихъ абстрактно-штрихованныхъ рисункахъ отмѣчали лишь то, что нужно было для уясненія будущей композиціи. Рембрандтъ первый далъ внутренне-законченные рисунки, гдѣ въ контрастахъ свѣта и тѣни угадывались форма и краска. Французы XIX вѣка, дѣти нервной и торопливой современности, пошли еще дальше. Углубляя традицію японцевъ, они научились нѣсколькими штрихами, нѣсколькими черными аккордами возсоздавать синтетически цѣлостное впечатлѣніе дѣйствительности. Таковы литографіи Тулузъ-Лотрека съ ихъ сочной гаммой черно-сѣро-бѣлыхъ пятенъ; таковы литографіи Родэна, этого импрессіониста въ пластикѣ, сдѣланныя словно одной линіей и залитыя прозрачнымъ слоемъ желто-розовой краски,-- онѣ кажутся какими-то пожелтѣвшими брызгами страстной и нетерпѣливой человѣческой крови... И развѣ не кажется, что Лотрекъ и Родэнъ прибѣгаютъ къ графикѣ лишь потому, что она "быстрѣе" живописи и скульптуры?
   Французское искусство часто дѣлаетъ ошибки, но оно никогда не стоитъ на одномъ мѣстѣ. Внутренняя логика приводитъ его къ преодолѣнію этого импрессіонизма и японскаго вліянія. Стремленіе къ экспрессивности, къ выявленію характера подсказываетъ статическія и монументальныя позы вмѣсто случайныхъ движеній Тулузъ-Лотрека, Дегаза, Родэна. Стремленіе къ экспрессивности заставляетъ математически взвѣшивать и мудро экономить каждую линію, утрируя все характерное и опуская все случайное. Ибо -- "все что не полезно для картины -- тѣмъ самымъ уже излишне; всякая лишняя деталь мѣшаетъ зрителю воспринять деталь существенную" -- говоритъ Матиссъ, одинъ изъ вождей современной художественной молодежи. При такомъ экспрессивно-монументальномъ пониманіи рисунка человѣческое тѣло становится нѣкимъ архитектурнымъ цѣлымъ, геометрической фигурой, построенной на строгомъ равновѣсіи и чередованіи линій, изгибистыхъ и спокойныхъ, округлыхъ и угловатыхъ. Сравните абстрактно-женственння тѣла Пювисъ де Шаванна, Ренуара и Фантенъ-Латура съ парадоксально-экспрессивными тѣлами Матисса, и вы поймете тотъ новый шагъ, который сдѣлалъ французскій рисунокъ въ области постиженія реальнаго міра. Но этотъ новый шагъ есть, вмѣстѣ съ тѣмъ, возвратъ къ синтетизму дѣтскаго воспріятія и архаическаго искусства, къ выразительности египтянъ...
   Теперь нѣсколько словъ объ отдѣльныхъ художникахъ, представленныхъ на выставкѣ.
   Константинъ Гюисъ (1802--1892) -- страстный рисовальщикъ Пой Имперіи, поэтъ рисунка, столь долгое время пребывавшій въ неизвѣстности и лишь въ наши дни дождавшійся достойной оцѣнки и памятника. Лѣтописецъ парижской куртизанки, онъ съ проникновенной остротой рисуетъ ея животное изящество, за которымъ таится нѣчто циническое и грѣшное. Его женщины -- тоже "цвѣты зла", реальныя и воображенныя одновременно...
   Великій старецъ Дегазъ (род. 1834 г.), ищущій въ балетѣ красоту неожиданныхъ позъ и иллюзію сказочныхъ красокъ, но видящій въ балеринахъ подлинное уродство наемныхъ работницъ... и рядомъ -- ученикъ Дегаза, геніальный Тулузъ-Лотрекъ (1864--1901),-- одинъ изъ лучшихъ рисовальщиковъ всѣхъ временъ и народовъ, безвременно умершій, но оставившій намъ сотни драгоцѣнныхъ литографій и афишъ, -- продукты безумно-прожитой жизни. Опьяненный яркой и шумной жизнью театровъ и café-concert-овъ, влюбленный въ Сарру Бернаръ и Ивету Гильберъ, May Belfort и Жанъ Авриль, онъ, однако, не идеализируетъ современную женщину, не забываетъ подчеркивать черты хилой и болѣзненной современности. Иронія и любовь переплетаются въ его творчествѣ такъ же причудливо, какъ даръ живописца съ даромъ графика...
   Другой художникъ Монмартра -- Кессъ Ванъ-Донгенъ, молодой голландецъ, выросшій въ атмосферѣ Парижскаго бульвара. Сочными, чувственными штрихами показываетъ Онъ животное въ женщинѣ -- кошачью эластичность ея движеній, кровавость ея губъ, широту ея бедеръ. Но онъ видитъ не только это: въ его душѣ, въ раздвоенной душѣ современнаго человѣка,-- сладострастіе борется съ жалостью, и онъ умѣетъ прочувствовать мертвую и блѣдную маску уличной проститутки и расширенные отъ голода глаза ребенка...
   На фонѣ этого монмартрскаго искусства такими странными, словно занесенными изъ иного міра, кажутся произведенія Гогэна (1848--1903), эти желто-черные полевые цвѣты Бретани и Мартиники. Вѣдь именно отъ этой монмартрской жизни съ ея обманными чарами и подлиннымъ уродствомъ и бѣжалъ онъ на острова, туда, гдѣ жалкая человѣческая комедія смѣняется величавыми драмами моря!... Нѣчто стихійное и космическое, глубинное и первобытное струится съ этихъ литографій. Въ нихъ, созданныхъ въ 87--88 годахъ, уже предчувствуется весь будущій Гогэнъ,-- тотъ Гогэнъ, какимъ онъ сталъ во время своего послѣдняго пребыванія на Таити. Но этотъ Гогэнъ не былъ варваромъ, какъ называла его публика; это блестяще доказываетъ его дѣтскій портретъ, по своей ,классичности{ достойный Клуэ, а также -- портретъ Маллармэ, одинъ изъ двухъ офортовъ, сдѣланныхъ Гогэномъ. Дуновеніемъ иного міра кажутся также здѣсь и цвѣтныя литографіи Мориса Дени съ ихъ пѣвучими линіями и нѣжными, зелено-розовыми и жемчужными тонами, дѣвственными и весенними, какъ хоръ дѣтскихъ голосовъ. Если Дени -- чистый лирикъ, то интимизмъ Вюйллара и Боннара отравленъ ядомъ сатиры, какъ, напримѣръ, въ литографіи "Игра въ шашки", этой гармоніи кофейно-малиновыхъ тоновъ, вѣющей какой-то жутью "кофейнаго", мѣщанскаго благополучія. Это -- не литографіи съ картинъ, это литографіи, сдѣлавшіяся картинами.
   Такова судьба французской литографіи: начавшись съ милаго вздора Шере и достигнувъ высшаго предѣла декоративности въ творчествѣ Тулузъ-Лотрека, Она становится интимной и лирической, съ улицы переходитъ въ комнату и покушается на права картины. Въ этомъ мы видимъ залогъ грядущей демократизаціи искусства.

Я. Тугендхольдъ.

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru