Lib.ru/Классика: Толстой Лев Николаевич. Переписка с В. П. Боткиным

Толстой. Памятники творчества и жизни. 4

Редакция В. И. Срезневского

Кооперативное т-во изучения и распространения творений Л. Н. Толстого.

Москва--1923.

ПЕРЕПИСКА Л. Н. ТОЛСТОГО с В. П. БОТКИНЫМ.

Вводная заметка.

Переписка Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным обнимает очень небольшой период времени -- всего только шесть лет, начиная с 1857, кончая 1862 годом. Продолжалась ли она позже (Боткин умер в 1869 г.) или оборвалась на этом годе, не осталось никаких указаний, потому что дневники Толстого, в которых в 1850-х годах он обыкновенно делал отметки о писании и получении писем, в 1860-х годах сначала велись очень отрывочно и не полно, потом же и вовсе прекратились.

Писем Толстого сохранилось шестнадцать, писем Боткина только девять. Конечно, эти двадцать пять писем не все, что было написано друг к другу Толстым и Боткиным. Неравномерность распределения тех и других писем по времени, {К 1857 г. относятся десять писем Толстого и два Боткина, к 1858 г. только одно письмо Толстой, к 1859 три письма Толстого и пять Боткина, в 1860 г. нет ни одною письма, в 1861 г. одно письмо Боткина, в 1862 г. два письма Толстого и одно Боткина.} долгие пропуски, наконец, определенные указания на то, что данные письма являются ответами на письма, в числе имеющихся на лицо не находящиеся {См. письма Толстого -- 2-ое, 3-ое, 7-ое и др.} -- все это подтверждает предположение, что далеко не вся переписка Толстого и Боткина уцелела.

Но как это ни досадно, мы должны быть благодарны судьбе, что можем прочесть хотя то, что сохранилось, потому что эта переписка является драгоценным материалом для обрисовки обоих писателей и каждого из них порознь, и обоих вместе в их взаимных отношениях.

Близость друг к другу Толстого и Боткина в связи с уменьем каждого понимать сущность другого давала им возможность говорить в письмах такие вещи, которые говорятся не всякому, а только тому, кому веришь и кого уважаешь, и письма эти -- особенно письма Л. Н. Толстого, как человека, в те годы более, чем Боткин, экспансивного, бурно переживавшего свои сомнения, искренно всею душою стремившегося вперед,-- дают обильный материал для уяснения его личности, рисуют его взгляды на вещи, знакомят с отношениями к современникам, открывают глубины его мысли.

Не знаю точно, к какому времени относится начало знакомства Я. Н. Толстого с В. П. Боткиным во всяком случае, судя по отметкам дневника Толстого, в мае 1856 г. они были знакомы и повидимому довольно близко, потому что Л. Н. в свое недолгое пребывание в Москве на перепутьи из Петербурга в Ясную Поляну два раза успел съездить в Кунцево на дачу к Боткину, и притом в первый раз в день приезда в Москву. Тоже в первый же день был Л. Н. у Боткина и в свой приезд в Москву в ноябре 1856 п. Когда во второй половине ноября, в декабре этого же года и начале января 1857 г. обоим им случилось быть в Петербурге, они видались почти ежедневно, изо дня в день вместе обедали, вместе проводили вечера, бывали в опере и в кружке сотрудников Современника, к которому оба были близки. Боткин -- этот, по словам Толстого, "милейший и мудрейший его друг", один из членов "бесценного триумвирата" (другие члены его были Анненков и Дружинин), "где чувствуешь себя глупым, оттого что слишком много сказать и понять хочется", был необходимый, нужнейший собеседник Толстого (он "алкал" его видеть и с ним беседовать), был его "любимый воображаемый читатель".

Близость их, особенно сильная благодаря близости взглядов на литературу, которая тогда несомненно интересовала Л. Н. Толстого более, чем что другое, не ограничивалась одной этой сферой, а шла и глубже, и дальше, распространяясь, с одной стороны, в область душевных переживаний, с другой, в область внешнего житейского. Чувство близости к Толстому сквозит в словах Боткина в том его письме, где он описывает свою прогулку вместе с Тургеневым в городок Фраскати близ Рима: они наслаждались природой и ощущениями минувшей жизни; но в наслаждении природой "беспрестанно чувствовали пустоту" -- для них недоставало Толстого; Боткин старался вызвать его образ в своем воображении, ощутить его и смотреть в его глаза. Эту духовную близость с Толстым он ясно сознавал, говоря, что они "оба молятся одним богам" (в письме 1862 г.). Но, тонкий и умный наблюдатель, глубоко вникая в сущность людей, он чувствовал высоту его будущих достижений, которая далеко превысит то, что досталось в удел и ему и другим его современникам, и, может быть, больше, чем они, понимал великую силу Толстого, так разросшуюся с течением времени. Гр. А. А. Толстая в 1858 г. писала про Л. Н--ча, что бог посеял в нем семена, и они взошли, эти семена, потому что не могли заглохнуть на той земле, в которую были брошены; она писала, что все, что заграждает в нем путь к постижению правды -- придет время -- само собою устранится, потому что иначе и быть не может, и тогда, увидя величаво плывущим по воде теперь еще строящийся корабль, она воскликнет со дна лужи, в которой барахтается: "святой Лев, моли бога о нас!" {Толстовский Музей, т. 1. Переписка Л. Н. Толстого с гр. А. А. Толстой (Спб. 1911), стр. 108, 112.}. Так и Боткин провидел в Толстом эту будущую его мощь: "Вы сами",-- писал он,-- "владыка бесконечного пространства, оно смотрит из ваших лучистых глубоких глаз". На то, что другим казалось чудачеством, "кувырканием", Боткин смотрел совсем иначе, серьезнее и глубже. "Этот человек, писал он, с великим талантом;" "всякая дурь" его,-- казалось Боткину,-- имеет больше достоинств, чем благоразумнейшие поступки других". {А. Фет: "Мои воспоминания" (М. 1890), т. I, стр. 320.} И это понимание, это проникновение Боткиным в его душу передавалось Толстому, и писать Боткину ему было легко, "так легко, как думать", потому что он знал, что всякая мысль его, всякое впечатление его воспринимается Боткиным "чище, яснее и выше, чем оно выражено" его другом. Боткин, как выразился он в письме к Фету, "носил его в своем сердце", и эти в шутку сказанные слова были истинной правдой, которую знал Толстой. Боткин умел вникать в произведения Толстого и глубоко их ценил, но в то же время судил их с полной строгостью. В ниже печатаемых письмах чрезвычайно интересно изображается его отношение к "Семейному счастью", повести, повергшей автора по напечатании ее в ужас и отчаяние и казавшейся позорным пятном на всю жизнь; резкое, прямое и откровенное суждение о ней Боткина не только не обескуражило Толстого, а именно восстановило его равновесие в этом деле.

Серьезность отношения Боткина к писательской деятельности Толстого хорошо понимал и ценил Л. Н.; она давала ему бодрость в работе, он "оперялся" благодаря ей. Многочисленные отзывы о произведениях Толстого разбросаны в разных письмах Боткина. "Война и мир" -- последнее Толстовское, что суждено было не прочесть, а прослушать Боткину,-- произвела на него глубочайшее впечатление. "Неужели,-- пишет он Фету,-- Толстой остановится на 5-ой части? Мне кажется, это невозможно. Какая яркость и вместе глубина характеристики! Какой характер Наташи и как выдержан! Да, все в этом превосходном произведении возбуждает глубочайший интерес, Даже ею военные соображения полны интереса, и мне в большей части случаев кажется, что он совершенно прав. И потом, какое это глубоко-русское произведение." {Письмо 9 июня (н. ст.?) 1869 г. А. Фет: "Мои воспоминания" (М. 1890), т. 7, стр. 196.} Брат В. П. Боткина, М. П. Боткин вспоминает, что, когда он вслух читал ему этот роман, Василий Петрович, останавливая его, все говорил: "нет, ты постой, дай подумать! Как это хорошо!.." {А. Б. Гольденвейзер: "Вблизи Толстого" (М. 1922), т. I, стр. 298.}

Конечно, далеко не полно собраны здесь слова В. П. Боткина и Л. Н. Толстого, случайно оброненные ими в дружеских письмах; но и то, что приведено, уже дает представление об отношениях этих писателей между собою, о взглядах их друг на друга; эти взаимные случайные отзывы для нас дороже тех сочинений, которые предназначены публике, потому что люди в них откровеннее, прямее и проще, и правда говорится свободнее и искреннее.

В. Срезневский.

Переписка Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным.

Текст писем. *)

*) Письма печатаются с полным сохранением орфографии оригиналов.

Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

20 января 1857 г.

Милый Боткинъ.

Я ѣду въ будущій понедѣльникъ т. е. 28, взялъ уже мѣсто и въ Ясную Поляну, гдѣ вы боялись, что я засяду, я вовсе не заѣду по разнымъ причинамъ¹). Жилъ я здѣсь и проживу еще эти 8 дней несовсѣмъ хорошо, какъ-то противъ желанія разсѣянно: Ѣзжу я здѣсь въ свѣтъ, на балы; и было бы весело, ежели бы не одолѣвали меня умные. Въ той же комнатѣ сидятъ милые люди и женщины, но нѣтъ возможности добраться до нихъ, потому что умный или умная, поймали васъ за пуговицу и разсказываютъ вамъ что нибудь. Одно спасенье танцовать, что я и началъ дѣлать, какъ это ни можетъ показаться вамъ страннымъ. Но долженъ признаться милому Пав. Вас., что все это не-то²).-- Благодарствуйте за вашъ судъ о Юности³), онъ мнѣ очень, очень пріятенъ, потому что, не обезкураживая меня, приходится какъ разъ по тому, что я самъ думалъ -- мелко. Вашу статью я перечелъ здѣсь.-- Ежели вы не приметесь серьезно за критику, то вы не любите литературы⁴).-- Есть тутъ нѣкоторые господа читатели, которые говорили мнѣ, что это не критика, а теорія поэзіи, въ которой имъ говорятъ въ первый разъ то, что они давно чувствовали, не умѣя выразить. Дѣйствительно это поэтической катехизисъ поэзіи, и вамъ въ этомъ смыслѣ сказать еще очень много. И именно вамъ.-- Славянофилы тоже не то. Когда я схожусь съ ними, я чувствую, какъ я безсознательно становлюсь тупъ, ограниченъ и ужасно честенъ, какъ всегда самъ дурно говоришь по французски съ тѣмъ, кто дурно говоритъ. Не то, что съ вами, съ безцѣннымъ для меня тріумвиратомъ Б[откинымъ], Ан[ненковымъ] и Др[ужининымъ], гдѣ чувствуешь себя глупымъ отъ того, [что] слишкомъ многое понять и сказать хочется, этого умственнаго швунга⁵) нѣту. Островской, который былъ соченъ, упругъ и силенъ, когда я познакомился съ нимъ прошлаго года, въ своемъ льстивомъ уединеніи, хотя также силенъ, построилъ свою теорію, и она окрѣпла и засохла. Аксаковъ С. Т. говоритъ, что его Доход[ное] Мѣсто слабо⁶). Комедія его въ Соврем[енникъ| готова, я ее на дняхъ услышу. Дружининскіе критики здѣсь очень нравятся; Аксаковымъ чрезвычайно. Его вступленіе въ критику Писемскаго прекрасно⁷). Но какая постыдная дрянь Фуфлыгинъ⁸). Избави Богъ, коли онъ угоститъ Совр[еменникъ] такою-же. Тургенева въ исторіи Каткова здѣсь всѣ обвиняютъ за недоставленіе повѣсти⁹). Статья Григор[ьева] о Гранов[скомъ] занимаетъ всѣхъ по московски, т. е. выходятъ на арену и сражаются¹⁰). Я почему то сломалъ нѣсколько копій за Гран[овского] и потому на меня кажется махнули рукой, какъ на испорченнаго Петерб[ургскимъ] кружкомъ. Бобринской В. А. прибилъ Шевырева за славянофильской вопросъ у Черткова, это фактъ¹¹). Шевыревъ лежитъ въ постели, и ему дѣлаютъ visites de condoléance. Прощайте, милый В. П., пожалуйста, будемъ переписываться. Дружинина и Анненк[ова] отъ души обнимаю. Ив. Ив.¹²) душевный поклонъ. Вашъ Гр. Л. Толстой.

20 Января.

(Приписка).

Слышалъ комедию Остр[овского]. Мотивы всѣ старые, воззрѣніе мелкое. Правдинымъ оказывается иногород[ній] купецъ, но талантливо очень и отдѣлано славно¹³).

Примечания.

1) Л. Н. Толстой предполагал 28 янв. 1857 г. выехать из Москвы за-границу -- в первое заграничное путешествие; от'езд 28-го не состоялся, и Л. Н. отправился в путь несколько позднее.

2) Павел Васильевич Анненков. Конец 1856 г. и начало 1857 года (с 7-го ноября по 12 января) Л. Н. провел в Петербурге, где постоянно видался с В. П. Боткиным, П. В. Анненковым, А. В. Дружининым, И. И. Панаевым и др.; отдельные выражения и слова письма, очевидно, отражение недавних разговоров в Петербурге.

3) "Юность" была напечатана в 1-ой книжке "Современника" за 1857 г. Отзыв Боткина о ней повидимому был в его письме к Л. Н. Толстому; в дневнике под 16 дек. Л. Н. отметил: "Боткин в восхищении от Юности".

4) Статья Боткина "О стихотворениях А. А. Фета" напечатана в 1-ой кн. "Современника" за 1857 г. (перепечатана в т. 2 "Сочинений Вас. Петр. Боткина" (П. 1891). С ней Л. Н. ознакомился еще в бытность свою в Петербурге в декабре 1856 г., вероятно, по корректуре или по рукописи; в Дневнике под 17 дек. 1856 г. говорится: "У Боткина обедал, не похвалил его статью, он злился". Теперь Т. видимо хочет исправить свою невежливость.

5) Немецкое Schwung-размах, устремление.

6) "Доходное место" А. Н. Островского было напечатано в No 1 "Русской Беседы" за 1857 г. Пиша это письмо, Л. Н. Толстой сам еще не прочитал комедии, через несколько дней 25 янв.-- он отмечает в дневнике: "Островского Доходное место лучшее его произведение и удовлетворенная потребность выражения взяточного мира". См. след. письмо.

7) Статья А. В. Дружинина в "Библиотеке для Чтения" 1857 г., No 1, критика, стр. 1--20: "Очерки из крестьянского быта А. Ф. Писемского. СПБ. 1856".

8) Л. Н. Толстой "Фуфлыгиным", назвал по главному действующему лицу повесть "Столичные родственники" Д. В. Григоровича. Была напечатана в NoNo 1 и 2 за 1857 г. "Библиотеки для Чтения".

9) И. С. Тургенев осенью 1856 г. обещал издателю "Русского Вестника", М. Н. Каткову повесть "Призраки", в то время еще не написанную, и в скором времени после этого заключил с издателями "Современника".условие помещать свои произведения исключительно в их журнале, сохранив за собой право исполнить свое обещание по отношению к "Русскому Вестнику". Эта оговорка Каткову осталась неизвестной, и он предположил, что Тургенев своим соглашением с "Современником" нарушил его право, и что напечатанная им в No 10 этого журнала повесть "Фауст" есть именно "Призраки", которым автор, чтобы скрыть нарушение своего обещания, дал иное название; это все частью намеками, частью довольно открыто и в резкой форме было напечатано в об`явлении о подписке на "Русский Вестник" на 1857 год. См. об этом С. А. Венгеров "Русская литература в ея современных представителях. И. С. Тургенев", ч. 2, стр. 72--76; П. В. Анненков "Литературные воспоминания" (П. 1909), стр. 492-- 493; "Первое собрание писем И. С. Тургенева 1840--1883 гг." (П. 1884), стр. 40--42.

10) Статья известного ориенталиста и историка Вас. Вас. Григорьева -- "Т. Н. Грановский до его профессорства в Москве" (" Русская Беседа", 1856 г., кн. I и II) возбудила большие споры и резкие выступления против ее автора (см. Н. П. Барсуков "Жизнь и труды М. П. Погодина", т. 15, стр. 195--219).

11) 14 янв. 1857 г. на вечернем заседании Совета Московского Художественного общества на квартире вице-президента Общества А. Д. Черткова произошло столкновение между гр. Василием Алексеевичем Бобринским и проф. Московского университета С. П. Шевыревым, действительно закончившееся побоями. Шевырев пострадал настолько, что домой его унесли на руках. Поводом столкновения были слова гр. Бобринского о грабительских инстинктах русских людей, о безмерной выносливости спины русского помещичьего крестьянина и о том, что благодаря этому самое имя русского становится противным. Шевырев, укоряя Бобринского в недостатке патриотизма, говорил, что он позорит и унижает Россию. Происшествие это получило громадную огласку, и московский ген.-губернатор гр. А. А. Закревский счел необходимым довести о нем до сведения государя. Оба виновника столкновения понесли серьезное наказание; особенно пострадал С. П. Шевырев, которому было приказано подать прошение об увольнении от должности профессора университета и выехать из Москвы. См. Н. П. Барсуков "Жизнь и труды М. П. Погодина", т. 15, стр. 321--330; Сборник Пушкинского дома 1923 г., стр. 179--180.

12) Ив. Ив. Панаев.

13) Комедия Островского, о которой выше в письме говорится, как о предназначенной для Современника, и которой 20 января Л. Н. еще не слышал, а услышал несколько позже, как видно из приписки,-- "Праздничный сон до обеда" (напечатана в "Современнике" за 1857, No 2); "иногородний купец, который оказывается Правдиным",-- Нил Борисович Неуеденов, приехавший к своей сестре Ничкиной из Коломны.

Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

28--30 января 1857 г.¹)

Печатайте съ Богомъ имя брата "Графъ H. Н. Толстой". ²) Письмо ваше о немъ меня ужасно обрадовало и сестру тоже. Только вы ужъ не слишкомъ ли увлекаетесь. -- Я провелъ здѣсь 2 недѣли ужасно весело, но за то такъ разсѣянно, что изо всѣхъ силъ хочется уединенія. Слышалъ я двѣ замѣчательныя литературныя вещи: І^споминанія Дѣтства С. Т. Аксакова ³) и Доходное Мѣсто Островскаго ⁴). -- Первая вся мнѣ показалась лучше лучшихъ мѣстъ Семейной Хроники. Нѣту въ ней сосредоточивающей, молодой силы поэзіи, но равномѣрно сладкая поэзія природы разлита по всему; вслѣдствіи чего можетъ казаться иногда скучнымъ, но за то необыкновенно успокоительно и поразительно, ясностью, вѣрностью и пропорціональностью отраженія. Комедія же Островскаго по моему есть лучшее его произведеніе, та-же мрачная глубина, которая слышится въ Банкрутѣ, ⁵) послѣ него въ первый разъ слышится тутъ въ мірѣ взяточниковъ чиновниковъ, который пытались выразить Сологубы, Щедрины и компанія. Теперь же сказано послѣднее и настоящее слово. Также какъ и въ Банкрутѣ слышится этотъ сильный протестъ противъ современнаго быта; и какъ тамъ этотъ бытъ выразился въ молодомъ прикащикѣ, какъ въ Горѣ отъ Ума въ Фамусовѣ, такъ здѣсь въ старомъ взяточникѣ Секретарѣ Юсовѣ.--Это лицо восхитительно.

Вся комедия -- чудо. Но ежели бы авторъ жилъ не въ кружкѣ, а въ Божьемъ мірѣ, это могло бы быть chef d'oeuvre, а теперь есть тяжелыя грустныя пятна.-- Остр[овский] не шутя геніальный драматическій писатель; но онъ не произведетъ ничего вполнѣ геніальнаго,' потому что сознаніе своей геніальности у него перешло свои границы. Это сознаніе у него уже теперь не сила двигающая его талантъ, а убѣжденіе, оправдывающее каждое его движеніе. Познакомился я здѣсь получше с Чичеринымъ ⁶) и этотъ человѣкъ мнѣ очень очень понравился. Славянофилы мнѣ кажутся не только отставшими, такъ что потеряли смыслъ, но ужъ такъ отставшими, что отсталость переходитъ въ нечестность.-- 3-го дня вернувшись домой, засталъ Григоровича ⁷) и обрадовался несказанно -- онъ чудесенъ, привезъ три очерка, и для меня остался здѣсь на 2 дня, такъ что письмо это придетъ прежде него. Планъ путешествія приводитъ его въ восторгъ Много бы еще хотѣлось написать вамъ, но все личные предметы, которыя затянутъ меня, а надо ѣхать. Прощайте, дорогой Василій Петровичъ, коли вздумается, напишите мнѣ въ Варшаву, гдѣ я пробуду нѣсколько времени, на мое имя -- съ оставленіемъ на почтѣ.-- Ежели кто нибудь захочетъ писать брату, то адресъ его въ Кизляръ въ Станицу Старогладовскую въ Штабъ 4-й батарейной батареи 20 бригады. Ваше письмо о немъ я ему посылаю.-- Нашихъ милыхъ друзей изо всѣхъ силъ обнимаю. Что выйдетъ не знаю, а работать ужасно хочется, да и жить хочется.-- Прощайте, пишите почаще.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

Примечания.

1) Письмо датируем на основании слов письма "3-го дня вернувшись домой, застал Григоровича"; в дневнике под 26, 27, 28 января отмечено: "Григорович приехал"; он мог приехать в один из этих трех дней, таким образом письмо могло быть написано 28, 29 или 30-го.

2) При рассказах гр. H. Н. Толстого "Охота на Кавказе", напечатанных в No2 "Современника" за 1857 г. (т. 61, стр. 169--232), сначала автор был скрыт под инициалами ,,Н. H. Т.", и так при тексте статьи и осталось; только в оглавлении, очевидно вследствие письма Л. Н. Толстого, инициалы были раскрыты, и звание, имя, отчество и фамилия автора были напечатаны полностью.

3) "Детские годы Багрова внука, служащие продолжением Семейной хроники", были напечатаны позже, в 1858 г. отдельной книгой. В 1857 г. отрывок из этого произведения под названием "Детские годы молодого Багрова" был напечатан в "Русской Беседе", кн. 8. Под 25 января Л. Н. отметил в дневнике: "Чтение у С. Т. Аксакова. Детство прелестно".

4) См. предыдущее письмо и 6 примечание к нему.

5) ,,Банкротом" первоначально называлась комедия "Свои люди сочтемся".

6) Борис Николаевич Чичерин -- известный юрист, философ и мыслитель (р. 1828, ум. 1904). Л. Н. очень с ним сблизился и был с ним даже на ты (а это у Толстого бывало редко). Под влиянием Чичерина, как пишет Л. Н. в дневнике, он почувствовал любовь и уважение к науке; их раз'единило различие взглядов на вопросы религии.

7) Дмитрий Васильевич Григорович. Три очерка, о которых здесь говорится,-- вероятно, "Очерки современных нравов",-- обобщенные общим названием с предисловием "К читателю". Три рассказа посвящены сестре Л. Н. Толстого, гр. М. Н. Толстой -- "Отражения (сверху вниз)", "Суета", "Отражения (оконные занавесы и портьеры)"; они были напечатаны в "Современнике", 1857, No 3 (т. 62), стр. 5--50

3
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину¹).

10/22 февраля 1857 г.

Вчера пріѣхалъ я въ Парижъ, дорогой другъ Василій Петровичъ, и засталъ тутъ Тургенева и Некрасова. Они оба блуждаютъ въ какомъ то мракѣ, грустятъ, жалуются на жизнь--празднствуютъ и тяготятся, какъ кажется, каждый своими респективными отношеніями. ²) Впрочемъ я еще ихъ мало видѣлъ. Тургенева мнительность становится ужасной болѣзнью и въ соединеніи съ его общительностью и добродушіемъ--такое странное явленіе. ³) Это первое впечатлѣніе было мнѣ грустно, тѣмъ болѣе, что послѣ моей Московской жизни я до сихъ поръ еще ужасно lebensfroh. ⁴) Германія, которую я видѣлъ мелькомъ, произвела на меня сильное и пріятное впечатлѣніе и я разсчитываю пожить и не торопясь поѣздить тамъ. Некрасовъ нынче возвращается въ Римъ. Я думаю черезъ мѣсяцъ пріѣхать туда. Этотъ же мѣсяцъ надѣюсь здѣсь кончить Кизезетера, ⁵) который въ продолженіе дороги такъ выросъ, что уже кажется не по силамъ. Авось къ апрѣльской книжкѣ оспѣетъ. Тургеневъ ничего не пишетъ, пилить я его буду, но что выйдетъ изъ того, не знаю. Прощайте, дорогой Вас. Петр. Это письмо не въ счетъ, но все таки жду отъ васъ писемъ и лучше, чѣмъ ничего Rue de Rivoli. Hôtel Meurice, No 149.

Л. И. Менгденъ вамъ нравится -- я ужасно радъ. Видно мы не въ одной поэзіи сходимся во вкусахъ. ⁶)

Примечания.

1) Об этом письме В. П. Боткин пишет А. В. Дружинину из Москвы от 8 марта 1857 г: "Письмо Толстого всего занимает только одну страничку, но исполнено свежести и бодрости. Германия очень заинтересовала его, и он хочет потом поближе узнать ее. Через месяц едет он в Рим"("XXV лет 1859--1884, Сборник, изд. Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым" (П. 1884), в статье "Из бумаг А. В. Дружинина", стр. 501.

2) Эта фраза приводится полностью в письме Боткина Дружинину 8 апр. 1857 г. (ук. изд., стр. 501).

3) В дневнике под 9/21 февраля Л. Н. Толстой пишет: "Тургенев мнителен и слаб до грустного, Некрасов мрачен".

4) Жизнерадостен.

5) "Кизеветтером" Л. Н. Толстой иногда во время писания называл свой рассказ, получивший потом название "Альберт" (другие названия его были "Пропащий", "Поврежденный", "Погибший", "Музыкант"). "Кизеветтером" он был назван потому, что в нем изображается лицо, действительно носившее эту фамилию, музыкант--скрипач, с которым Л. Н. встретился 5 января 1857 г.; потом Кизеветтер стал заходить к Толстому и его друзьям и играл, иногда "прелестно", иногда, когда был "ужасно пьян", "плохо"; история его, которую он рассказал Толстому в первую встречу с ним, завлекла Л. Н--ча, и его стало "подмывать" написать ее. Это был действительно высоко одаренный человек, как видно из разных отметок Л. Н. Толстого,-"умен, гениален и здрав" "гениальный юродивый". Умственное, так сказать, создание "Кизеветтера" началось в январе 1857 г., и под 3 февраля Л. Н. отметил, что "кажется, что Пропащий совсем готов", но повидимому на бумагу еще ничего не было занесено. Только за-границей он стал писать его, и 16/28 февраля "кончил набрасывание Пропащего";-- "что выйдет, не знаю; не нравится" -- отмечено тогда же в дневнике. Л. Н. Толстой писал рассказ с большими перерывами и во время заграничного путешествия, и вернувшись в Ясную, иногда очень увлекаясь работой, и кончин 10 марта 1858 г. "Альберт" был напечатан в "Современнике", 1858, No 8, стр. 365--392.

6) Баронесса Елизавета Ивановна Менгден (ум. 1902), дочь Ив. Петровича и Софьи Гавриловны Бибиковых, первым браком за Дм. Ник. Оболенским (ум. 1844); мужъ ее Влад. Мих. Менгден, за которого она вышла в 1849 г., служил в Московском департаменте Сената в должности секретаря и вскоре после женитьбы вышел в отставку. Л. Н. Толстой был к ней несомненно очень неравнодушен, как это видно из ряда отметок его дневника 1857 г. "Менгден",-- пишет он 25 января -- "замечательная женщина"; через три дня он записал: "вечер у Менгден, ужасно приятно" (28 янв.) Чувство к ней у него было даже настолько сильно, что ему казалось "неловко" быть с ней "наедине". "Она прелесть" -- говорит он в другом месте -- "и какие могут быть отрадные отношения. Отчего с сестрою я не нахожу такого наслаждения? Может вся прелесть состоит в том, чтобы стоять на пороге любви" (3 февраля).-- Акварельный портрет Е. И. Менгден работы П. П. Соколова воспроизведен в журнале "Столица и усадьба", 1916. No 11 при статье ее дочери Софьи Владимировны Бельгард "Маклец" (так называлось именье другой ее дочери бар. О. В. Фредерикс, находящееся в Богородском уезде Тульской губернии). В Маклеце у домовой церкви и похоронена Е. И. Менгден.

4.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

24--25 марта/5--6 апрѣьля 1857 г.

5 апреля. Париж.

Это очень нехорошо, что вы больны, дорогой Василій Петровичъ: я боюсь, какъ бы это не разстроило вашъ планъ поѣздки за границу. Мнѣ и въ Петербургѣ казалось и по письму вашему кажется, что вамъ не хочется ѣхать. Пріѣзжайте, милѣйшій и мудрѣйшій другъ, разумѣется мы бы съѣхались съ вами; а я алкаю васъ видѣть и бесѣдовать съ вами. -- Я живу все въ Парижѣ, вотъ скоро 2 мѣсяца и не предвижу того времени, когда этотъ городъ потеряетъ для меня интересъ и эта жизнь свою прелесть. Я круглая невѣжда; нигдѣ я не почувствовалъ этого такъ сильно, какъ здѣсь. Стало быть ужъ за одно это я могу быть доволенъ и счастливъ моей жизнью тутъ; тѣмъ болѣе, что здѣсь тоже я чувствую, что это невѣжество не безнадежно. Потомъ наслажденія искуствами, Лувръ, Versailles, консерваторія квартеты, театры, лекціи въ College de Fr[ance] и Сорбонъ, а главное соціальной свободой, о которой я въ Россіи не имѣлъ даже понятія, все это дѣлаетъ то, что я не раньше 2-хъ мѣсяцовъ, времени, когда начнется курсъ на водахъ, уѣду изъ Парижа или изъ деревни около Парижа, гдѣ я на дняхъ хочу поселиться. У Тургенева кажется дѣйствительно сперматорея, онъ ѣдетъ на воды, когда и куда, еще не рѣшено. Онъ жалокъ ужасно. Страдаетъ морально такъ, какъ можетъ только страдать человѣкъ съ его воображеніемъ. Только очень недавно я успѣлъ устроиться такъ, что нѣсколько часовъ въ день работаю. Ужасно грязна сфера Кизеветтера, и это немножко охлаждаетъ меня, но все таки работаю съ удовольствіемъ ¹).

Это я написалъ вчера, меня оторвали и нынче пишу совсѣмъ въ другомъ настроеніи. Я имѣлъ глупость и жестокость ѣздить нынче утромъ смотрѣть на казнь. Кромѣ того, что погода стоитъ здѣсь двѣ недѣли отвратительная и мнѣ очень нездоровится, я былъ въ гадкомъ нервическомъ расположеніи, и это зрѣлище мнѣ сдѣлало такое впечатлѣніе, отъ котораго я долго не опомнюсь. Я видѣлъ много ужасовъ на войнѣ и на Кавказѣ, но ежели бы при мнѣ изорвали въ куски человѣка, это не было бы такъ отвратительно, какъ эта искусная и элегантная машина, посредствомъ которой въ одно мгновеніе убили сильнаго, свѣжаго, здороваго человѣка. Тамъ есть не разумная [воля], но человѣческое чувство страсти, а здѣсь до тонкости доведенное спокойствіе и удобство въ убійствѣ и ничего величественнаго. Наглое, дерзкое желаніе исполнять справедливость, законъ Бога. Справедливость, которая рѣшается адвокатами, которые каждый, основываясь на чести, религіи и правдѣ, говорятъ противуположное. Съ тѣми же формальностями убили короля, и Шенье, и республиканцевъ,и аристократовъ, и (забылъ, какъ его зовутъ) господина, котораго года 2 тому назадъ признали невиннымъ въ убійствѣ, за которое его убили. А толпа отвратительная, отецъ, который толкуетъ дочери, какимъ искуснымъ удобнымъ механизмомъ это дѣлается и т. п. Законъ человѣческой -- вздоръ! Правда, что государство есть заговоръ не только для эксплуатаціи, но главное для развращенія гражданъ. А все таки государства существуютъ и еще въ такомъ несовершенномъ видѣ. -- И изъ этаго порядка въ соціализмъ перейти они не могутъ. Такъ что же дѣлать? тѣмъ которымъ это кажется такимъ, какъ мнѣ? Есть другіе люди, Наполеонъ III напримѣръ, которымъ, потому что они умнѣе или глупѣе меня, въ этой путаницѣ все кажется яснымъ, они вѣрютъ, что въ этой лжи можетъ быть болѣе или менѣе зла и дѣйствуютъ сообразно съ этимъ. И прекрасно, вѣрно нужно такіе люди. Я же во всей этой отвратительной лжи вижу одну мерзость, зло и не хочу и не могу разбирать, гдѣ ее больше, гдѣ меньше. Я понимаю законы нравственные, законы морали и религіи, необязательные ни для кого, ведущіе впередъ и обѣщающіе гармоническую будущность, я чувствую законы искуства, дающіе счастіе всегда; но политическіе законы для меня такая ужасная ложь, что я не вижу въ нихъ ни лучшаго, ни худшаго. Это я почувствовалъ, понялъ и созналъ нынче. И это сознаніе хоть немного выкупаетъ для меня тяжесть впечатлѣнія. ²) Здѣсь на дняхъ сдѣлано пропасть арестацій, открытъ заговоръ, хотѣли убить Нап[олеона] въ театрѣ; тоже будутъ убивать на дняхъ, но уже вѣрно съ нынѣшняго дня я не только никогда не пойду смотрѣть этаго, никогда не буду служить нигдѣ никакому правительству. Много бы еще хотѣлось вамъ разсказать про то, что я здѣсь вижу, какъ н[а]п[римѣръ] за заставой клубъ народныхъ стихотворцевъ, въ которомъ я бываю по воскресеньямъ.-- Правду писалъ Тургеневъ], что поэзіи въ этомъ народѣ il n'y а pas. Есть одна поэзія -- политическая, а она и всегда была мнѣ противна, а теперь особенно. Вообще жизнь французская и народъ мнѣ нравятся, но человѣка ни изъ общества, ни изъ народа, ни одного не встрѣтилъ путнаго. Прощайте, дорогой Василій Петровичъ, извините за нелѣпость письма, я нынче совсѣмъ больнешенекъ ³).

Вашъ Гр. Л. Толстой.

Адресъ мой все Rue de Rivoli 206.

Примечания.

1) См. прим. 5 предыд. письма.

2) Это зрелище казни при помощи гильотины страшно подействовало на Толстого; гильотина ему "не давала спать, заставляла оглядываться" (Дневник), он "не знал, куда деваться" (Воспоминания гр. А. А. Толстой, "Толстовский Музей", т. I, стр. 4). "Когда я увидал",-- пишет он в "Исповеди", как голова отделилась от тела и то и другое врозь застучало в ящике, я понял -- не умом, а всем существом, что никакие теории разумности существующего и прогресса не могут оправдать этого поступка, и что если бы все люди в мире по каким бы то ни было теориям, с сотворения мира, находили, что это нужно,-- я знаю, что это не нужно, что это дурно и что поэтому судья тому, что хорошо и нужно, не то, что говорят и делают люди, и не прогресс, а я со своим сердцем".-- 7 апреля Л. Н. "встал поздно, нездоровый, читал", и ему "вдруг пришла простая и дельная мысль -- уехать из Парижа"; 8-го он уже ехал по железной дороге на юг в Швейцарию и когда, пересев в дилижанс ночью, в лунную яркую ночь очутился после опротивевшего ему Парижа среди природы,-- "все выскочило, зашло любовью и радостью", и он "в первый раз после долгого времени искренно опять благодарил бога за то, что живет" (Дневник 8 апр.).

3) Про это письмо в своем дневнике под 6 апр. нов. ст. Л. Н. отметил: "написал глупое письмо Боткину".

5.
Л. Н. Толстой -- В. И. Боткину.

1/13 мая 1857 г.

Я писалъ вамъ два письма, любезные друзья, въ Россію ¹), извѣщая васъ о томъ, что я изъ Парижа по разнымъ моральнымъ причинамъ уѣхалъ и поселился на берегу Женевскаго озера въ Canton de Vaud, Clärens, Pension Ketterer (такъ пишите мнѣ). Но какъ кажется, судя по вашему послѣднему письму, я опоздалъ и вы не знаете, гдѣ я. Плановъ у меня какъ и при выѣздѣ, такъ и до сихъ поръ нѣтъ никакихъ; но предполагаю, что останусь здѣсь долго, вопервыхъ потому, что тутъ прекрасно мнѣ жить, а вовторыхъ потому, что денегъ у меня очень мало и до полученія изъ деревни я не хочу рисковать остаться безъ гроша, предпринимая поѣздки. Одну я могу сдѣлать, это поѣздку къ вамъ во Флоренцію, ежели вы не намѣрены пріѣхать сюда и пробудете тамъ долго. Какъ мнѣ и головой и сердцемъ хочется васъ видѣть обоихъ, милые друзья, объ этомъ, я думаю, безполезно говорить. Сошелся я тутъ съ кой какими русскими, нисколько ничѣмъ не замѣчательными людьми, но милыми и добрыми, притомъ весна, и я, хотя говорю себѣ, что надо, надо работать и чувствую, что надо, ничего не дѣлаю, а шляюсь то пѣшкомъ, то въ лодочкѣ по всѣмъ берегамъ озера. ²) Нынче только вернулся изъ путешествія по Савоѣ. Два восхитительные дня! Я даже, ежели вы потребуете меня къ себѣ во Флоренцію, думаю, пойти пѣшкомъ. Съ вами ли Григоровичъ? Это грустно, ежели его нѣтъ. Судя по послѣднему письму Тургенева, онъ долженъ быть теперь въ Лондонѣ вмѣстѣ съ Некрасовымъ. -- Такъ до свиданья.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

1/13 мая. ³)

Примечания.

1) Вероятно, эти письма были направлены на имя Дружинина; в дневнике о них нет упоминаний. Как Л. Н. Толстой предполагает ниже, письма эти не застали А. В. Дружинина и В. П. Боткина на месте, потому что оба они в середине апреля выехали за-границу (см. указанный выше сборник "XXV лет", стр. 506).

2) Из Парижа Л. Н. Толстой уехал 8 апреля 1857 г., направя путь прямо в Женеву. Здесь он встретился с своими двоюродными тетками гр. Александрой Андреевной и Елизаветой Андреевной Толстыми, сопровождавшими в Швейцарии вел. кн. Марию Николаевну; первая состояла при ней в качестве фрейлины, вторая была наставницей ее младшей дочери Евгении Максимильяновны, впоследствии принцессы Ольденбургской. Другие лица, с которыми сблизился Л. Н. во время жизни в Швейцарии, были супруги Пущины,-- Михаил Иванович и Мария Яковлевна -- "прелесть добродушия", прозванные Толстым Филемоном и Бавкидою, "хорошая", "славная" Близ. Ник. Карамзина, кн. Мещерские, Петр Иванович и жена его Екатерина Николаевна (рожд. Карамзина), Мих. Андр. Рябинин -- "забавный неистощимый на выдумки и рассказы" (по словам гр. А. А. Толстой). О жизни Л. Н--ча Толстого в этой милой, веселой и бодрой духом компании см. в "Воспоминаниях гр. А. А. Толстой" (Толстовский Музей, т. I, стр. 6--12).

3) На об. 2-го л. письма, свободном от текста, рукою Л. Н. Толстого в разных направлениях написано: Voie de France, parla voie de France, en Savoyie, Savoie. На лицевой стороне 1-го листа (без текста) другою рукою карандашей: "9. Барон Мельцаль" и цифровые расчеты (текст письма на обороте л. 1 и на лицевой стороне л. 2-го).

6.
В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

17/29 июня 1857 г.

Aix-bains ¹) 29 Іюня.

Вотъ я и опять пишу къ вамъ; потребность быть и говорить съ вами невольно тянетъ къ бумагѣ, и потомъ необходимо хочется знать, что вы, гдѣ вы, какъ вы? Все ли еще въ Clärens, или уѣхали куда нибудь? Вотъ ужь другой день, какъ я беру души изъ сѣрной теплой воды, послѣ этого одѣваютъ меня въ шерстяное одѣяло, несутъ домой и въ продолженіе получаса я предаюсь испаринѣ. Процедура скучная и непріятная! Потомъ, надѣвъ бѣлье, лежу я и охлаждаюсь. Но послѣ цѣлый день я уже принадлежу самому себѣ. Чтобъ познакомиться съ положеніемъ республиканской партіи во Франціи прочелъ я брошюру Eugène Sue: La France sous l'Empire ²),--и еще лучше понялъ, почему выборы ³) дали такое большинство Наполеону. Брошюра эта написана съ цѣлью дѣйствовать на выборы. Ледрю Роленъ ⁴) называется въ ней un éminent citoyen, ardent patriote, de qui le civisme égale la profonde expérience de la vie politique. Швейцарія упрекается за то, что по Невшательскому вопросу не объявила тотчасъ войну Прусіи, ⁵) Sue обѣщаетъ Швейцаріи, что всѣ народы возстали бы за Швейцарію; les peuples asservis se déclareraient solidaires de la Suisse, elle leur faisait appel en arborant fièrement le drapeau de la Révolution. A въ случаѣ неуспѣха Sue утѣшаетъ ее тѣмъ, что Suisse eut été l'admiration de la postérité comme Leonidas et sa poignée de héros. Это напомнило мнѣ Григоровича: Вы будете подобны Эпаминонду! Объ Англіи разсуждаетъ Sue такъ: "Nous distinguons toujours le peuple anglais de son gouvernement; pourquoi faut-il, helas! que jusqu'à présent ce peuple, à demi afranchi moralement, mais matériellement réduit au plus dur servage par une misère atroce, et impitoyablement exploité par l'aristocratie dans les campagnes et dans les villes par l'oligarchie mercantile, pourquoi faut-il que le peuple, que le prolétaire anglais se soit borné jusqu'ici à de rares velléités de révolutions sociales--и проч. Sue убѣждаетъ Францію свергнуть Наполеона во имя--революціи, -- просто революціи, или какъ Нѣмцы говорятъ ins blaue-hinein. Горькое и томительное чувство ощущалъ я, читая эту брошюру. Какъ будто государство можетъ основать свое устройство на неопредѣленныхъ стремленіяхъ! Если такимъ образомъ демократическая эмиграція думаетъ поддержать свое вліяніе и значеніе во Франціи, --то, то она осуждена на вѣчную работу Данаидъ. Эти люди, сами того не подозрѣвая, укрѣпляютъ власть Наполеона и до тѣхъ поръ будетъ такъ, пока во Франціи не выработается дѣльная конституціонная партія, которая даже и при Людовикѣ Филипѣ находилась въ самомъ незначительномъ меньшинствѣ. Теперь я уже не стану больше читать французскихъ политическихъ брошюръ, издаваемыхъ демократическою партіею. Изъ этого современнаго политическаго и религіознаго хаоса одно только спасеніе -- въ мірѣ искуства, и горе тому человѣку, для котораго запертъ этотъ выходъ: изноетъ и разорвется его сердце отъ озлобленія, противурѣчій, ненависти и безсилія. Еще религіознымъ реформаторамъ гораздо легче--ихъ души услаждаетъ вѣра и сознаніе своего личнаго спасенія, убѣжденіе въ благодатномъ dahin. Но дѣйствовать, идти, страдать, не чувствуя подъ собой никакой сознаваемой почвы,-- ужасно, убійственно.

Можете представить, какъ освѣжительно подѣйствовало на мою душу чтеніе Одиссеи (нужды нѣтъ, хоть и въ переводѣ Жуковскаго), которую я взялъ съ собой изъ Россіи. Я читаю ее по вечерамъ, на ночь: усладительная, дѣтская сказка, отъ которой вѣетъ чѣмъ-то успокоительнымъ, умиряющимъ, гармоническимъ. Есть со мной и Илліада -- тоже благодатный бальзамъ отъ современности. Изъ этого можете заключить, что мое уединеніе и одиночество пока нисколько не мучаютъ меня скукою. Вчера былъ въ Casino балъ: скверненькой, унылый, мелко-буржуазной. Дамы и дѣвицы дрянныя, жеманныя. Ужь если такъ -- то vive la bastringue! Vivent les lorettes! Если вы вздумаете ѣхать въ Шамуни, то я приглашаю васъ дня на два, или хоть на одинъ къ себѣ въ гости, только извѣстите меня за день, чтобъ я могъ приготовить вамъ квартиру у себя въ Отелѣ. Теперь я началъ читать жизнь Савонаролы -- религіознаго и политическаго. реформатора Флоренціи 15 вѣка. Продолжайте непремѣнно начатой и такъ превосходно--романъ свой,-- ради Бога не охлаждайтесь къ нему ⁶). Милый, дорогой мой Левъ Николаичь, жму вамъ крѣпко руку, мысленно гляжу въ Ваши лучистые глаза и стыжусь говорить Вамъ нѣжности. Прощайте пока.

Жду отъ васъ письма.

Вашъ В. Боткинъ.

Александръ Васильичь!⁷) Подайте непременно голосокъ! Мне все кажется, что я слышу Вашъ маленькій, сдержанный кашель -- ей богу.

Примечания.

1) Экс (Aix les Bains) -- город в франц. департаменте Савойи, знаменитый еще со времен римлян своими минеральными источниками. Из "прелестной прогулки в Пьемонт" (письмо Л. Н. Толстого к Т. А. Ергольской) Л. Н. вернулся обратно в Clärens вместе с А. В. Дружининым и младшим братом Вас. П-ча, Владимиром Петровичем Боткиным (род. 1837, ум. 1869).

2) Eugène Sue (Marie-Joseph) известный романист и пол итический деятель -- республиканец (р. 1804 ум. 1857). После переворота 2 дек. 1851 г. в 1852 г. правительством Наполеона Ш он был выслан из Франции и поселился в Аннеси (Annecy) в верхней Савойе, откуда уже на родину не вернулся.

3) Выборы депутатов в новую сессию законодательного корпуса. Они состоялись 9/21 и 10/22 июня 1857 г. и за редкими исключениями правительственные кандидаты получили значительное большинство голосов.

4) Ledru-Rollin, Alexandre-Auguste (р. 1808) -- известный политический деятель, один из вождей партии монтаньяров. Неудача вооруженного протеста представителей этой партии с Ledru-Rollin во главе 13 июня 1849 г. принудила его бежать за-границу, где он продолжал политическую борьбу с своими противниками. Он вернулся во Францию лишь в 1870 г.г.

5) Недоразумение между Швейцарией и Пруссией по поводу спора между этими государствами о правах на княжество Невшательское в связи с роялистским восстанием в Невшателе в сентябре 1856 г., окончившееся захватом республиканцами его виновников. Пруссия требовала их освобождения, считая Невшатель княжеством, подвластным Прусскому королевству; Швейцарское правительство требовало, чтобы Пруссия отказалась от своих прав на княжество, считая его 21-м кантоном Швейцарского союза. Война была избегнута только благодаря посредничеству Франции, и парижские переговоры в марте 1857 г., сохранив за Прусским королем титул князя Невшательского, предоставили Невшатель Швейцарии под условием амнистии виновников восстания.

6) Вероятно, Боткин говорит о "Казаках".

7) Александр Васильевич Дружинин.

7.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину

17/29 іюня 1857 ¹)

Clärens. 29 Іюля.

Милѣйшій другъ Василій Петровичь, спасибо Вамъ за письмецо, дай Богъ, чтобъ леченіе Ваше было какъ нельзя удачнѣе. Этого и надо ждать, потому что всѣ единогласно возхваляютъ воды Экса, именно для ревматизмовъ. Къ вамъ въ Аіх ²) ѣдетъ изъ Женевы оперная труппа, вотъ вамъ еще рессурсъ. Нашъ copensionnaire нѣмецъ, оказывающійся милѣйшимъ смертнымъ говоритъ, что въ Эксѣ есть его знакомые и рекомендуетъ ихъ вамъ--имена ихъ у сего прилагаются. Кстати о нѣмцѣ: онъ весьма игривъ, беспрестанно говоритъ о дѣвкахъ, раздаетъ адресы увеселительныхъ заведеній и въ довершеніе всѣхъ своихъ совершенствъ спитъ послѣ обѣда, снявши чулки и закрывъ ставни. Можете представить, какъ мы съ нимъ сдружились! У нихъ съ Влад. Петр. безпрерывныя словопрѣнія на счетъ кушанья, дѣвицъ и другихъ предметовъ. Ко всей этой атмосферѣ тишины и прелести великолѣпно подходятъ М. et m-me Ketterer, Suzette и вся окрестность. Жаль оставлять это эльдорадо успокоенія. Жаль, что васъ нѣтъ съ нами. Одинъ змѣй однако меня грызетъ не на шутку--это отсутствіе извѣстій изъ дома. Еслибъ не это, я бы не рвался въ Парижъ, но дѣлать нечего, надо ѣхать, хотя до сихъ поръ я еще не назначилъ дня, и стараюсь объ отъѣздѣ не думать.

Въ Парижѣ рѣшится вся судьба моей поѣздки,-- и если письма принесутъ мнѣ благополучное извѣстіе, я васъ въ немъ дождусь во что бы не стало. Остановлюсь я в Hôtel du Louvre, -- но если бы не было мѣстъ, или что иное,-- то я во всякомъ случаѣ запишусь въ нашемъ посольствѣ у швейцара, какъ это дѣлаютъ наши дражайшіе соотечественники. -- Такъ-то, драгоцѣнный Василій Петровичь! У насъ хорошо; но уже на кончикѣ -- всѣ разъѣзжаются и я кажется васъ не дождусь, Увы! а черезъ Бернъ, Люцернъ, Шафгаузенъ хвачу на Рейнъ и по Рейну въ Голандію, Гагу, оттуда въ Лондонъ и къ вашему промежутку леченья (который вы, какъ кажется, проведете въ Парижѣ) въ Парижъ. Дай только Богъ васъ тамъ найти танцующимъ и розовымъ; а оттуда осѣнью, можетъ быть, вмѣстѣ поѣхали бы на югъ; я нарочно берегу, его -- авось придется объѣхать съ вами. Нынче ночью мы съ вашимъ братомъ ночевали въ Лозаннѣ -- по случаю... ³). Оказывается, что тамъ совершенно французскіе развратные нравы. Даже такъ легко, что противно и вслѣдствіи того я вернулся чистъ, вашъ братъ тоже.--

Получилъ отъ Анненкова письмо, онъ здоровъ, скучаетъ въ Симбирскѣ и вамъ кланяется. Про Тургенева ни слуху ни духу. Я завтра думаю выѣхать и в Парижѣ ⁴) буду черезъ мѣсяцъ. Мой адресъ будетъ Rue de Rivoli 206. Ежели вы раньше меня пріѣдете, попробуйте тоже тамъ стать. Тамъ пансіонъ недорогъ и хорошъ и центръ города. Дружба Дружинина съ нѣмцемъ дѣйствительно представляетъ трогательное явленіе: они другъ на друга не нарадуются, находя въ себѣ всѣ одинаковые вкусы. У меня же 5-й день боль головы и спины, и какая то нашла мерехрюндія. Нѣтъ, нѣтъ да и грустно, все куда то тянетъ, чего то хочется. Какъ пѣсенка Béranger есть Le bonheur ,,Le vois tu bien la bas, la bas!-- Вотъ и валяю la bas въ Антверпенъ и Лондонъ ⁵). Впрочемъ это безпокойство пригодно къ путешествію и само вытекаетъ изъ положенья не нормальнаго, путешественника. Прощайте, дорогой другъ, на мѣсяцъ, а можетъ пріѣду на-вѣстить васъ, вы правду говорите, что на мои планы разсчитывать нельзя, я самъ на нихъ не разсчитываю. Прощайте, отъ души обнимаю васъ ⁶).

Приписка Вл. П. Боткина.

На оставшемся клочкѣ скажу Вамъ два слова о нашей жизни. Вчера были въ Лозанѣ, гдѣ присутствовали на народномъ балу... ⁷) -- съ Толстымъ дѣлаются безпрестанныя головныя боли, однимъ словомъ кровь молодая бунтуетъ.-- Но его стыдливость и поспѣшность испортили все дѣло. ⁸) Я ухаживалъ за одной очень хорошенькой-дѣвочкой, но ничего не успѣлъ за недостаткомъ времени.-- Однимъ словомъ вчерашній вечеръ у насъ былъ буренъ особенно послѣ тихой, нравственной жизни въ Clärens.-- На дняхъ отправляемся въ путь, если вздумаете писать, то вотъ мой адресъ: Въ Цюрихъ Poste Restante. Прощайте, желаю Вамъ, чтобы Ваше леченіе принесло самые благопріятные результаты.

Владимиръ Боткинъ.

Примечания.

1) Между предыдущим и этим письмом произошло свидание Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным и А. В. Дружининым в Пьемонте, куда Л. Н. ездил из Clärens в средине июня по нов. ст. 1857 г.

2) См. прим. 1 в предыдущем письме.

3) Одно слово пропущено редакцией.

4) В подл. описка -- "Парижу".

5) Маршрут пути сложился иначе: 30 июня (по н. ст.) Л. Н. выехал в Женеву, 4 июля был в Берне, 6-го в Люцерне, затем 20-го в Цюрихе, 22-го приехал в Шафгаузен, 23-го в Штутгарт, 24-го в Баден, Завг. во Франкфурт, 5 авг. в Дрезден, 7 в Берлин, 8-го в Штетин, 11-го (нов. ст.) -- в Петербург.

6) Далее рукою Вл. Петр. Боткина.

7) Двенадцать слов пропущено редакцией.

8) Семь слов пропущено редакцией.

8.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

21 іюня/9 іюля 1857 г.

Дорогой Василій Петровичь!

Я занятъ ужасно, работа -- безплодная или нѣтъ, не знаю -- кипитъ; но не могу удержаться, чтобъ не сообщить вамъ хоть части того, что бы хотѣлось переговорить съ вами. Вопервыхъ, я говорилъ уже вамъ, что многое за границей такъ ново и странно поражало меня, что я набрасывалъ кое что съ тѣмъ, чтобы быть въ состояніи возобн[ов]ить это на свободѣ. Ежели вы мнѣ посовѣтуете это сдѣлать, то позвольте писать это въ письмахъ къ вамъ. Вы знаете мое убѣжденіе въ необходимости воображаемаго читателя. Вы мой любимой воображаемой читатель. Писать вамъ мнѣ также легко какъ думать, я знаю, что всякая моя мысль, всякое мое впечатлѣнье воспринимается вами чище, яснѣе и выше, чѣмъ оно выражено мною.-- Я знаю, что условія писателя другіе, да Богъ съ ними--я не писатель. Мнѣ только однаго хочется, когда я пишу, чтобъ другой человѣкъ и близкій мнѣ по сердцу человѣкъ, порадовался бы тому, чему я радуюсь, позлился бы тому, что меня злитъ, или поплакалъ бы тѣми же слезами, которыми я плачу. Я не знаю потребности сказать что нибудь всему міру, но знаю боль одинокаго наслажденія плача[?] страданья. Какъ обращикъ будущихъ писемъ посылаю вамъ это отъ 7 изъ Люцерна.

Письмо не это, а другое, которое еще не готово нынче. ¹)

Что за прелесть Люцернъ и какъ мнѣ все здѣсь приходится -- чудо! Я живу в пансіонѣ Даманъ на берегу озера; но не въ самомъ пансіонѣ, а въ чердачкѣ, состоящемъ изъ двухъ комнатъ и находящемся совершенно отдѣльно отъ дома. Домикъ, въ которомъ я живу, стоитъ въ саду, весь обвитъ абрикосами и виноградникомъ; внизу живетъ сторожъ, я наверху. Въ сѣняхъ висятъ хомуты, подальше подъ навѣсомъ журчитъ фонтанчикъ. Передъ окнами густыя яблони съ подпорками, некошенная трава, озеро и горы. Тишина, уединеніе, спокойствіе. Служанка моя старушка съ жолто бѣлыми сѣдыми волосами, маленькимъ зобикомъ и самой добродушной сморщенной рожицей. Она глуха, какъ тетеревъ, и говоритъ на какомъ то такомъ ужасномъ patois, что я ни слова понять не могу; она стара, уродлива, вѣчно моетъ, носитъ воду и дѣлаетъ тяжелую работу; но вѣчно смѣется и такимъ дѣтскимъ, звучнымъ, веселымъ смѣхомъ, что два жолтые зуба, которые она при этомъ показываетъ, зубы эти даже милы. Когда я вчера пришелъ на квартиру, первое лицо я встрѣтилъ миловидную 17-ти лѣтнюю хозяйскую дочь въ бѣлой кофточкѣ, которая, какъ кошечка, подпрыгивая по зеленымъ аллеямъ, бѣгала съ другой хорошенькой дѣвушкой, второе лицо была милая старушка, которая мыла полы. Я спросилъ у нея, гдѣ хозяйка? Она не слыхала и сказала мнѣ что то, чего я не понялъ. Я улыбнулся, она подперла бока и принялась смѣяться; но такъ отлично, что я тоже сталъ смѣяться. И теперь какъ только мы встрѣтимся, мы посмотримъ другъ на друга и смѣемся; но какимъ лѣтнимъ, чудеснымъ смѣхомъ. Даже часто, я устану писать и нарочно выйду къ ней, мы посмѣемся, и я опять пойду писать, а она пойдетъ мыть и мы оба очень довольны. Вечеромъ же вчера я сѣлъ съ свѣчкой въ первой маленькой комнаткѣ, которую я сдѣлалъ салономъ, и не могъ нарадоваться своему помѣщенью. Два стула, покойное кресло, столъ, шкапъ, все это просто, деревенско и мило ужасно. Полы некрашенные, съ рас-шедшимися половицами, маленькое окошечко съ бѣленькой сторой, въ окошечко глядятъ виноградные листья и усы, и освѣщенные огнемъ свѣчки кажутся головами, когда косясь нечаянно посмотришь на нихъ. А дальше въ окнѣ черныя стройныя раины, а сквозь нихъ тихое озеро съ луннымъ блескомъ; а съ озера ²) несутся далекіе звуки трубной музыки. Отлично! Такъ отлично, что я пробуду здѣсь долго. Знаете что, пріѣзжайте сюда, дорогой другъ, послѣ перваго курса. Какъ бы мы здѣсь зажили и поѣхали бы вмѣстѣ. Я буду ждать вашего отвѣта. Письмо о Люцернѣ пришлю вамъ, какъ кончу. Право пріѣзжайте, вѣдь я ѣду въ Голландію по Рейну и вамъ въ Остендъ, вотъ и по дорогѣ, впрочемъ, я на все согласенъ, лишь бы быть съ вами. До свиданья.

Вашъ Гр. Л. Толстой.

9 Іюля.

Примечания.

1) Слова: "Письмо не это"... и проч. вписаны позже между строк в об'яснение того, что дальнейший текст не то письмо, о котором говорится выше, как об образчике будущих писем, а просто продолжение письма. То же предполагаемое, еще недописанное письмо -- несомненно описание случая с уличным певцом, певшим под балконом отеля Швейцергофа, которое превратилось в рассказ "Люцерн"; случай этот произошел как раз 7 июля; с 8-го Л. Н. засел за писанье, писал напряженно и кончил 11-го, потом 17 й 18 вновь прошел весь рассказ и вечером уже читал Толстым и К. Г. Ребиндеру. По поводу этой вещи 11-го июля Л. Н. записал в дневнике: "Дописал до обеда Люцерн. Хорошо. Надо быть смелым,, а то ничего не скажешь кроме грациозного, а мне много нужно сказать нового и дельного".

2) В подл. описка -- "озеры".

9.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

9/27 Іюля 1857 г.

21/1юля. Цюрихъ.

Кругомъ я виноватъ передъ вами, дорогой Василій Петровичь за то, что пропустилъ цѣлую недѣлю не отвѣчая съ полученія вашего письма. -- Я былъ и занятъ и Толстыя пріѣхали въ Люцернъ и вслѣдъ за тѣмъ я собрался ѣхать. Ѣду я, какъ писалъ ¹), по Рейну въ Англію, но по дорогѣ заѣду въ Зинцигъ къ Тургеневу, откуда получилъ отъ него письмо. Зинцигъ на лѣвомъ берегу Рейна близъ Ремагена. Возлѣ Андер-наха. Тамъ воды, куда его послалъ Берлинскій докторъ. Судя по письму его, онъ душезно спокойнѣе. Стихотвореніе Фета прелестно: Не прочтя вашего замѣчанія о неловкихъ 2-хъ стихахъ, я сдѣлалъ тоже.

Досадно. За то: И въ воздухѣ за пѣснью соловьиной, разносится тревога и любовь! -- Прелестно! ²) И откуда у этаго добродушнаго толстаго офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великихъ поэтовъ. -- Главное содержаніе моего письма, которое вы не разобрали, было слѣдующее. Меня въ Люцернѣ сильно поразило одно обстоятельство, которое я почувствовалъ потребность выразить на бумагѣ. А такъ какъ въ мое путешествіе у меня много было такихъ обстоятельствъ, слегка записанныхъ мною, то мнѣ и пришла мысль возстановить ихъ всѣ въ формѣ писемъ къ вамъ, на что я и просилъ вашего согласія и совѣта. Люцернское же впечатлѣніе я тотчасъ же сталъ писать. Изъ него вышла чуть не статья, которую я кончилъ, которой почти доволенъ и желалъ бы прочесть вамъ, но видно не судьба ³). Покажу Тург[еневу] и ежели онъ апробуетъ, то пошлю Панаеву. Ежели захотите написать, то въ Парижъ poste restante. Я буду въ Парижѣ, думаю, черезъ мѣсяцъ ⁴). Ежели бы тамъ столкнуться съ вами -- какъ бы хорошо было. Увы! я въ Люцернѣ. ⁵); теперь лечусь и хочу пригнать такъ, что[бы] дольше пробыть съ Тург[еневымъ], тамъ дождусь, пока совсѣмъ кончится.-- Какъ вы? физически и морально. Надѣюсь, что физически лучше. Морально же вы умѣете никогда не быть въ худомъ положеніи. Впрочемъ напишите, ежели вы не сердитесь на меня (мнѣ все кажется, что вы сердитесь послѣ вашего послѣдняго письма, и это было причиной молчанья --я не могъ въ тонъ попасть). Напишите въ Лондонъ poste restante. Грустно бы было потерять другъ друга изъ вида. --

Ежели я такъ некалиграфически написалъ первое лисьмо и напуталъ тамъ что-то, то вамъ не слѣдуетъ сердиться. Все это произошло отъ мгновеннаго припадка сильнѣйшей нѣжности къ вамъ.--

Тургеневъ пробудетъ въ Зинцигѣ до начала Августа с. с. Прочтите біографию Currer Bell G), ужасно интересно по интимному представленію литературныхъ воззрѣній различныхъ лучшихъ кружковъ современныхъ англійскихъ писателей и ихъ отношеній. Прощайте, дорогой другъ. Изо всѣхъ душевныхъ силъ жму вашу руку и желаю вамъ главнаго--выздоровленія. Можетъ, вы напишите тотчасъ по полученію этаго письма Тургеневу, напишите, когда будете въ Остенде. Можетъ, я застану ваше письмо у него, а васъ застану въ Остендѣ, куда я обѣщалъ Толстымъ заѣхать ⁷).

Примечания.

1) См. письмо от 17/29 июня 1857 г.

2) Это стихотворение "Еще майская ночь", начин. словами "Какая ночь! на всем какая нега!..." В первый раз напечатано в "Русском Вестнике", 1857, ноябрь, кн. 2, стр. 443 (перепечатано в "Стихотворениях А. А. Фета", изд. К. Солдатенкова, ч. 1 (М. 1863), стр. 159, в "Полном собрании стихотворений" (П. 1912) т.1, стр. 293). Очевидно текст стихотворения был прислан и Толстому и Боткину еще в рукописи.

3) См. примечание 1-ое к предыдущему письму.

4) В Париж Л. Н. Толстой не попал.

5) Двенадцать слов пропущено редакцией, два тщательно зачеркнуты Л. Н. Толстым.

6) Currer Bell -- Шарлотта Бронте, английская писательница, поэтесса и романистка средины XIX в. (р. 1816+1855), одна из самых талантливых представительниц школы Теккерея. Биография ее, о которой говорит Л. Н. Толстой, вероятно, 2-томная книга Е. Gaskell "Life of Charlotte Bronte, изданная в 1857 г.

7) Гр. А. А. и Е. А. Толстым. Побывать в Остенде Л. Н. Толстому не удалось.

10.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

21 окт. 1851 г. ¹)

Здравствуйте, дорогой Василій Петровичъ. Я думаю, вы сердитесь на меня, да и подѣломъ. Пока я зналъ, что вы въ Fécamps ²) и Аіх les-Bains, я могъ писать вамъ, но то отъ лѣни, то отъ дѣятельности откладывалъ, однимъ словомъ: -- виноватъ. Зато послѣднее время, мѣсяца 2, которые я провелъ въ деревнѣ, дня не проходило, чтобы я не досадывалъ на себя за то, что потерялъ васъ изъ виду и не думалъ о васъ. Вчера отъ милѣйшаго Фета узналъ вашъ адресъ и пишу. Еще больше чѣмъ адресу обрадовался я тому, что вамъ лучше. Только не уходите, себя опять въ Римѣ излишней дѣятельностью и волненіемъ. Въ томъ настроеніи, въ которомъ я васъ видѣлъ и которое настоящее ваше настроеніе, я воображаю, какъ Римъ васъ будетъ волновать и счастливить. Вы должно быть знаете про меня отъ Тург[енева] до моего отъѣзда изъ милаго Бадена. ³) Почти не останавливаясь и не выздоровѣвши, я пріѣхалъ домой. Невольно всю дорогу я строилъ планы будущей жизни изъ новаго положенія сестры ⁴) и пріѣзда брата Ник[оленьки]. И хоть зная впередъ, что меня ожидаетъ разочарованье, такую придумалъ себѣ невольно далекую отъ дѣйствительности прекрасную жизнь, что дѣйствительность ⁵) больно подѣйствовала на меня. Братьевъ я почти не видалъ, они уѣхали въ Курскъ на охоту, а сестра съ провинціальными тетушками, знакомыми и привычками, больная, слабая и закованная въ этотъ провинціализмъ и свою болѣзнь, подѣйствовала на меня ужасно тяжело. Про отвращеніе, возбужденное во мнѣ Россіей, мнѣ страшно разсказывать. ⁶) Дѣла по имѣнію, въ которомъ еще прошлаго года я началъ освобожденіе, шли и плохо и главное остановились, такъ что требовали личнаго труда -- идти впередъ по начатой дорогѣ или все бросить. Здоровье сестры и воспитанье дѣтей ⁷) требовало поѣздки въ Москву.

Примечания.

1) Дату определяем на основании слов о приходе Фета. Л. Н. по возвращении из-заграницы проехал в Ясную и прожил там около 2-х месяцев. 17 октября отправился оттуда в Москву и далее 22 октября в Петербург. Фет, судя по записи дневника Л. Н -- ча, заходил к Толстым, повидимому, в первый раз 20 октября ("приходил Фет добродушный").

2) Fécamp -- морские купанья около городка того же названия в департаменте Нижней Сены на берегу Ла-Манша.

3) Из Бадена Л. Н. Т-ои выехал 22 июля/3 августа. 1857 г.

4) Сестра Л. Н. Толстого гр. М. Н. Толстая в то время, когда Л. Н. был за границей, разошлась с своим мужем гр. Валерьяном Петровичем Толстым.

5) Слова "что действительность" нечаянно повторены два раза.

6) В дневнике 8 августа Л. Н. Толстой пишет: "Прелесть Ясная -- хорошо и грустно. Но Россия противна и чувствую, как эта грубая лживая жизнь со всех сторон обступает меня". Ср. еще письмо Л. Н -- ча к гр. А. А. Толстой от 18 августа 1857 г. (Толст. Музей, т. 1, стр. 80).

7) Дочерей гр. М. Н. Толстой, Варвары Валерьяновны и Елизаветы Валерьяновны.

11.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

1 ноября 1857 г. ¹)

Наши взгляды съ сестрой были слишкомъ различны и мы отталкивали другъ друга; но надо было жить вмѣстѣ и теперь кончилось тѣмъ, что намъ тяжело врозь другъ отъ друга. Я сдѣлалъ уступки, она сдѣлала уступки, каждый благодаренъ за сдѣланныя уступки и готовъ съ своей стороны сдѣлать новыя. Стоило только начать, а теперь пошло отлично. Такъ что когда мы вмѣстѣ, намъ все хочется улыбаться, чувствуется что то пріятное, невысказанное между нами. И это невысказанное есть благодарность другъ къ другу и то, что любимъ другъ друга больше чѣмъ ожидали. Мы живемъ вотъ уже около мѣсяца съ ней вдвоемъ въ Москвѣ и ожидаемъ съ каждымъ днемъ дѣтей и тетушку ²), которыхъ должно быть задерживаетъ Ока. 3-го дня я пріѣхалъ изъ Петербурга, куда ѣздилъ дня на 4. Дружининъ былъ болѣнъ, теперь сидитъ на режимѣ и поправляется, Анненковъ веселъ, здоровъ, все также уменъ, уклончивъ и еще съ большимъ жаромъ чѣмъ прежде ловитъ современность во всемъ, боясь отстать отъ нея. Дѣйствительно плохо ему будетъ, ежели онъ отстанетъ отъ нея. Это одно, въ непогрѣшимость чего онъ вѣруетъ. Дружининъ также уменъ, спокоенъ и твердъ въ своихъ убѣжденіяхъ. Я все не заставалъ его и видѣлъ послѣднимъ изъ всѣхъ нашихъ общихъ знакомыхъ. Послѣ Некрасовскаго и Ковалевскаго ³) мрака, Анненковской туманной подвижности и разныхъ политическихъ непрочувствованныхъ изліяній, я отдохнулъ у Дружинина. Вообще надо вамъ сказать, новое направленіе литературы сдѣлало то, что всѣ наши старые знакомые и вашъ покорный слуга сами не знаютъ, что они такое, и имѣютъ видъ оплеванныхъ. Некрасовъ плачетъ о контрактѣ нашемъ, Панаевъ тоже, ⁴) сами ужъ и не думаютъ писать, сыплятъ золото Мельникову ⁵) и Салтыкову и все тщетно. Анненковъ проводитъ вечера у Салтыкова и т. д. Островской говоритъ, что его поймутъ черезъ 700 лѣтъ, Писемской тоже, Гончаровъ ⁶) въ уголкѣ потихоньку приглашаетъ избранныхъ послушать его романъ; а Майковъ ужасно презираетъ толпу; Вульфъ ⁷) покупаетъ акціи, а не долю Современника; Щедринъ, Мельниковъ, Гр. H. С. Толстой ⁸) и прежде писали, не перечитывая, теперь пишутъ по два слова вдругъ и еще диктуютъ и все мало. -- Салтыковъ даже объяснилъ мнѣ, что для изящной литературы теперь прошло время (и не для Россіи теперь, а вообще), что во всей Европѣ Гомера и Гёте перечитывать не будутъ больше. Вѣдь все это смѣшно, а ошалѣешь, какъ вдругъ весь свѣтъ васъ увѣряетъ, что небо черное, когда вы его видите голубымъ и невольно подумаешь, хорошо ли самъ видишь. Дружининъ непоколебимъ. Про себя могу сказать, что я тоже не измѣнилъ своего взгляда, но у меня въ томъ меньше заслуги. Слава Богу, я не послушалъ Тургенева, который доказывалъ мнѣ, что литераторъ долженъ быть только литераторъ ⁹). Это было не въ моей натурѣ. Нельзя изъ литературы сдѣлать костыль, хлыстикъ, пожалуй, какъ говорилъ В. Скотъ. Каково бы было мое положеніе, когда бы, какъ теперь, подшибли этотъ костыль. Наша литература,, т. е. поэзія есть, если не противузаконное, то ненормальное явленіе (мы, помнится, спорили съ вами объ этомъ) и поэтому построить на немъ всю жизнь--противузаконно. Тургеневъ, я думаю, съ вами; поэтому вы прочтите ему это письмо. Извѣстіе о томъ, что вы остаетесь въ Римѣ, любезный Иванъ Сергѣичь, огорчило вашихъ друзей и очень и дало поводъ вашимъ недрузьямъ, увѣряя, что они васъ очень любятъ, осуждать васъ въ слабости и легкомысленности характера. Ни однаго человѣка я не встрѣчалъ, который бы не увѣрялъ, или не считалъ нужнымъ увѣрять, что онъ васъ очень любитъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ не осуждалъ бы васъ. Писемской говорилъ, что написалъ вамъ ругательное письмо, К. Аксаковъ говоритъ, что я напишу ему то, что онъ сейчасъ пріѣдетъ и т. п. Мнѣ грустно, что васъ нѣтъ теперь и для меня и для литературы, которую бы вы вліяніемъ своимъ успокоили бы, и для дѣлъ по вашимъ имѣньямъ, которыя, говорятъ, въ худомъ положеньи. Вспомнить хорошенько, я кажется тоже позволялъ себѣ осуждать васъ, но мало. Съ сестрой только я въ волю распространяюсь о васъ. Въ сущности же, руку на сердце, скажу то, что говорю большей частью, когда рѣчь о васъ, и то, что думаю въ покойномъ состояніи: Въ чужую душу не влѣзешь. Нѣтъ такой странной жизни, которая бы не имѣла своей законности и объясненья, котораго не пріищешь, покуда она не пройдетъ. Для вашей же жизни есть объясненье. Привезите изъ Рима книгу, которую вы должны еще написать и которую ждутъ отъ васъ тѣ, которые васъ понимаютъ, и тогда все будетъ ясно. Ежели вы вѣрите въ мою дружбу къ вамъ, напишите мнѣ, какъ можете искреннѣе, что вы дѣлаете? что думаете? зачѣмъ вы остались? Эти вопросы сильно мучаютъ меня. И даже по этому случаю гончія собаки подняли у меня подъ черепомъ мысль, которую гоняютъ съ мѣсяцъ.-- Получили-ли вы мое длинное письмо въ Fécamps? Много бы хотѣлось еще написать и вамъ и вамъ, но надо ѣхать. Какъ, я думаю, хорошо вы устроились въ Римѣ, какъ мнѣ завидно иногда. Мы съ сестрой поѣдемъ съ первымъ пароходомъ весной.10) Я думаю сначала въ Италію.

1 Ноября.

Я вырвалъ тутъ листикъ въ началѣ, которой при перечтеніи показался мнѣ совсѣмъ некстати. Извините за эту путаницу. Все лучше, чѣмъ ничего не написать, а переписать едва ли успѣлъ бы.

Примечания.

1) Цифра ,1" в дате в конце письма "1 ноября" написана поверх "2", и нужно думать, что в действительности следует читать именно 1, а не 2; дело в том, что в тексте письма говорится: "третьего дня я приехал из Петербурга", а приехал Л. Н., судя по дневнику, 30 октября ,1857 г.

2) Двух дочерей гр. М. Н. Толстой Елизаветы Валерьяновны и Варвары Валерьяновны и тетушки Л. Н--ча Пелагеи Ильиничны Юшковой.

3) Егор Петрович Ковалевский (р. 1811, ум. 1868), известный неутомимый путешественник, географ и писатель, член литературной семьи Петербурга в 1840--1860 гг., один из основателей общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым и председатель его до самой смерти.

4) В объявлении об издании "Современника" на 1857 г. редакция сообщает, что у нее состоялось "обязательное соглашение с несколькими литераторами", которых полезное отрудничество впредь на несколько лет упрочено отныне исключительно за "Современником". Тут же были названы их имена: Д. В. Григорович, А. Н. Островский, Л. Н. Толстой и И. С. Тургенев ("СПб. Ведомости" от 6 дек. 1856 г.) Соглашение это продолжалось не более года (См. Анненков, .Литературные воспоминания", П. 1909, стр. 492--493).

5) Павел Иванович Мельников (Андрей Печерский), известный беллетрист-этнограф, бытописатель поволжского раскола (р. 1819, ум. 1883). В 1857 г. он много писал и печатал в "Русском Вестнике", где появился ряд его талантливых рассказов, занявших в русской обличительной литературе одно из первых мест: это были "Старые годы", "Медвежий угол", "Поярков", "Дедушка Поликарп", "Непременный" и др.

6) И. А. Гончаров в то время усердно работал над своим романом "Обломов", который появился в свет в 1859 г.

7) О Вульфе известно только, что он состоял на службе в редакции "Современника".

8) Гр. Николай Сергеевич Толстой, писатель. Предполагаем, что он был сын Сергея Васильевича, двоюродного брата Николая Ильича Толстого, отца Льва Н--ча (р. 1812), и таким образом приходился троюродным братом Л. Н--чу. Прожив многие годы в своем имении в Макарьевском уезде Нижегородской губернии, вступая в близкие сношения с крестьянами, много попутешествовав по Ветлуге и Волге и изучив на месте жизнь крестьян, он уже в пожилых летах стал писать бытоописательные очерки хорошо ему знакомого края. Они печатались в 1857 г. в литературном отделе "Московских Ведомостей", в ,,Молве" и в том же году выпущены отдельными изданиями под заглавиями: "Заволжская часть Макарьевского уезда Нижегородской губернии" и "Заволжские очерки. Практические взгляды и рассказы (продолжение Заволжской части Макарьевского уезда Нижегородской губернии)". Кроме того им была издана, книжка "Шесть вечеров с разговором плантатора и меланхолика и статья о различной ценности усадебных участков". (М. 1859).

У Л. Н. Толстого в дневнике есть три отметки, касающиеся гр. H. С. Толстого, относящиеся к этому времени: под 30 окт. 1857 г. Л. Н. отметил: "Прочел книгу H. С. Толстого. Славно". 30 ноября 1857 г.: "Скучный болтун. H. С. Толстой" и на другой день: "H. С. Толстой обедал и сначала ничего, а потом убил скукой". В письме к Н. А. Некрасову 28 декабря 1857 г. Л. Н. пишет, что у H. С. Толстого "идут переговоры с Краевским", очевидно, о печатании его статен и тут же прибавляет: "ежели вы хотите завербовать его несколько статей, то напишите мне" ("Арх. села Карабихи", М. 1916, стр. 193).

9) Эта фраза в связи с известием Анненкова о лесном проекте Л. Н. Толстого произвела большое впечатление на И. С. Тургенева (который в то время жил вместе с Боткиным в Риме) и приводится им в письме к Анненкову от 1/13 декабря 1857 г. (Анненков, "Литературные воспоминания", СПб. 1909, стр. 500). "В ответ на это,-- пишет Тургенев,-- я у него спрашивал, что же он такое: офицер, помещик и т. д.? Оказывается, он лесовод. Боюсь только, как бы он этими прыжками не вывихнул хребта своему таланту..."

10) Этот план, как известно, не осуществился.

12.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

22 ноября/4 декабря 1857 г.

Римъ. 4 Декабр. 1857 г.

Не знаю, какъ благодарить Васъ за Ваше письмо, Левъ Николаичь! Оно тѣмъ болѣе было отрадно мнѣ, что я здѣсь безпрестанно думаю о Васъ. Непредвидѣнныя обстоятельства, случившіяся съ Вами, неожиданно умчали Васъ въ Россію въ то время, когда я твердо надѣялся встрѣтиться съ Вами и увлечь Васъ въ Италію и именно въ Римъ. Но всѣ мои надежды разлетѣлись дымомъ и даже два письма, которыя я написалъ къ Вамъ въ Зинцихъ на имя Тургенева, получены были мною обратно отъ него въ Парижѣ; онѣ за отъѣздомъ его изъ Зинциха были пересланы къ нему въ Парижь. Такимъ образомъ я совершенно потерялъ Васъ изъ вида. Хотѣлъ писать къ Вамъ: но куда? Особенно по пріѣздѣ моемъ въ Римъ я безпрестанно думалъ о Васъ. Этотъ уныловеличавый Римъ ежедневно наводилъ мою мысль -- на Васъ -- мнѣ кажется, что ни одинъ бы городъ въ мірѣ не пришелся бы такъ по Вашей натурѣ, какъ Римъ. И потомъ, мнѣ особенно хотѣлось быть здѣсь съ Вами, вмѣстѣ бродить по развалинамъ языческихъ храмовъ, по пустынѣ, его окружающей; вмѣстѣ съ Вами съ недоумѣніемъ смотрѣть въ эту книгу Судебъ, ничего въ ней не понимая... Нигдѣ эта книга Судебъ такъ не открыта какъ здѣсь. Вы улыбнетесь--этотъ высокій тонъ, въ который невольно впадаю я;-- но пріѣзжайте сюда, посмотрите на эти груды развалинъ самой могущественнѣйшей изъ всѣхъ извѣстныхъ намъ эпохъ человѣчества, на эти мрачные склепы, гдѣ укрывалось богослуженіе первыхъ христіанъ, на эти живые слѣды возникавшей религіи, потомъ побѣждающей, торжествующей, давшей душѣ человѣческой новые, до тѣхъ поръ невѣдомые идеалы--и находящейся передъ Вами въ состояніи полнаго гніющаго разложенія,-- посмотрите, говорю, сами на все это и тогда вы простите мой невольно высокій тонъ.-- Но какъ бы тамъ ни было, а счастье быть въ Римѣ вмѣстѣ съ Вами мнѣ дано не было. Ваше письмо еще съ ббльшею живостью возбудило желаніе видѣть Васъ -- и мы вчера еще съ Тургеневымъ, проведя цѣлый день въ Фраскати ¹), то и дѣло говорили о Васъ,-- нѣтъ, не говорили, а постоянно жаловались, что Васъ нѣтъ съ нами. Вы говорите, что весной думаете быть въ Италіи,-- но это извѣстіе меня не веселитъ -- я уже не буду здѣсь вмѣстѣ съ Вами. Впрочемъ, сожалѣнія мои глупы: Вы должны были ѣхать в Россію, и передъ такимъ долгомъ слѣдуетъ умолкнуть всякому личному, эгоистическому желанію.

Ваше письмо было для меня необыкновенно интересно. Интересно въ немъ все то, что Вы говорите о современной нашей литературѣ,-- но къ сожалѣнію Вы ни слова не упоминаете о томъ, пишется ли Вашъ Кавказскій романъ? ²) Вы перебиваете его другими работами -- неужели у Васъ не лежитъ къ нему сердце? Это было бы для меня самою горькою, лично -- горькою вѣстью. Пусть Щедрины, Мельниковы и tutti quanti пишутъ свои обличительные разсказы: они нужны, какъ пробужденіе самосознанія, котораго въ обществѣ еще не было, или вѣрнѣе -- оно было только въ малѣйшемъ меньшинствѣ его. Вы говорите, что поэзія у насъ ненормальное явленіе: нѣтъ, она нормальна, но только для этаго же малѣйшаго меньшинства. Да и гдѣ же поэтическія произведенія существуютъ для большинства? Васъ приводитъ въ недоумѣніе новый путь, который приняла наша журнальная бельлетристика;-- но развѣ Вы забыли, что Россія переживаетъ первые дни послѣ Крымской войны, ужаснувшіе ее неспособностью, безъ-урядицей и всяческимъ воровствомъ? Пороки, вкравшіеся въ русскую общественность и къ которымъ такъ привыкли, что считали ихъ необходимыми,-- вдругъ показались ужасными, когда пришли въ соприкосновеніе съ національнымъ чувствомъ. Заговорило уже не одно меньшинство, какъ прежде,-- въ большинство проникло наконецъ это сознаніе. Еслибъ правительство захотѣло по прежнему скрывать ихъ и по прежнему представлять свбихъ администраторовъ сонмомъ ангеловъ,-- это нравственное волненіе по немногу утишилось бы и общество предалось бы по маленьку своему прежнему сну. Но къ великому счастію Россіи случилось не такъ. Разсказы Щедрина попали какъ разъ въ настоящую минуту. Оскорбленное національное чувство, какъ всякое оскорбленіе,-- требовало возмездія -- и бросилось съ злымъ наслажденіемъ читать разсказы о всякихъ общественныхъ мошенничествахъ, т. е. плевать самому себѣ въ рожу. Всякому они были близки и знакомы; явились читатели, которые прежде книги въ руки не брали. Вѣдь душевныя драмы, поэзія, художественный элементъ въ литературѣ -- всегда были доступны только самому малѣйшему меньшинству; большинство читателей никогда въ этомъ ничего не понимало. Теперь, когда явилась литература понятная и близкая каждому изъ этаго большинства,-- ясно, что оно должно было броситься на нее. Все это застало нашу литературу въ расплохъ: ничего подобнаго она не ожидала. Въ тихія интимныя созерцанія немногихъ людей истиннаго Искусства -- ворвалась наша грубая, гадкая практическая жизнь. Но неужели изъ этаго слѣдуетъ усумниться въ поэзіи -- и развѣ возможно отбросить ее, когда уже душа хоть разъ проникла въ ея миръ? Салтыковъ говоритъ, что теперь и Гете перечитывать не станутъ больше. Онъ правъ: тѣ которые наслаждаются его разсказами--никогда не станутъ читать Гете по той именно причинѣ, что они ничего не поймутъ въ немъ. Онъ же говоритъ, что для изящной литературы теперь прошло время;-- бѣдное то время, для которого проходитъ способность творчества! Я не знаю, говоритъ ли онъ это въ комплиментъ нашему времени, или въ насмѣшку? Я думаю, онъ и самъ этаго не разберетъ. Нѣтъ, я слишкомъ чувствую внутреннія, живыя силы Россіи, чтобъ отрицать въ ней способность творчества, я слишкомъ хорошо знаю Васъ, чтобы не вѣрить болѣе въ возможность русской поэзіи. Мнѣ досадно на Васъ, что Вы приходите въ недоумѣніе отъ этаго пошлого крика грубыхъ невѣждъ, которые отрицаютъ возможность поэзіи и творчества, потому что сами не чувствуютъ ихъ въ себѣ. Конечно, можно предполагать, что въ жизни каждаго народа бываетъ одна только эпоха творчества,-- это то время, когда духовныя силы этаго народа находятся въ полномъ своемъ цвѣтѣ: такъ, сколько намъ извѣстно, было въ Греціи, такъ было въ Италіи. Неужели же духовныя силы Россіи не расцвѣтши -- успѣли отцвѣсть?-- Я помню, какъ въ 40-хъ годахъ поклонники стиховъ Гервега ³) и вобще tendenz Poesie -- кричали о своей побѣдѣ надъ Гете и чистымъ искуствомъ -- но что осталось отъ ихъ криковъ и отъ самыхъ стиховъ Гервега? Всякій политическій моментъ народной жизни вызываетъ и въ литературѣ явленія ему соотвѣтствующія; но изъ нихъ остаются только тѣ, которыя стоятъ выше этихъ моментовъ, все остальное обращается въ общественный навозъ. Напишите-ка Вашъ Кавказскій романъ такъ, какъ Вы его начали,-- и Вы увидите, какъ Щедрины и Мельниковы -- тотчасъ будутъ поставлены на свои мѣста. Въ это я также вѣрю, какъ въ дѣйствіе солнечнаго свѣта.

Жаль, что въ поѣздку Вашу въ Петербургъ Вамъ не случилось узнать романъ Гончарова. ⁴) Онъ кончилъ его. Въ томъ видѣ, какъ онъ мнѣ читалъ его, (2-ю часть),-- онъ былъ ужасно растянутъ,-- но помимо этаго,-- онъ превосходенъ. Не всѣ лица его живы, но есть такія, которыя изумляютъ яркостію своей дѣйствительности; увѣряю Васъ,-- это произведеніе большаго таланта.

Напишите мнѣ, на какой адресъ писать къ Вамъ, и если будете писать ко мнѣ, то не франкируйте своихъ писемъ: они вѣрнѣе доходятъ.

Тишину здѣшней жизни можно сравнить только съ тишиною нашей жизни въ Clärens, но прибавьте къ этому цѣлый міръ Исторіи и Искуства который окружаетъ здѣсь Васъ, а на заднемъ планѣ всего этаго -- уныло-величавый пейзажъ римской Камланьи съ ея руинами и живописнѣйшими въ мірѣ горами. Какъ ярка и торжественна здѣсь осень возлѣ вѣчно зеленыхъ дубовъ, оливъ и кипарисовъ. Вчера ѣздили мы съ Тургеневымъ во Фраскати, чтобъ взглянуть на древній Тускулумъ и погулять въ виллахъ, насладиться осеннею природою. Но въ наслажденіи нашемъ безпрестанно чувствовалась пустота -- Васъ не доставало,-- но я живо чувствовалъ Васъ и смотрѣлъ въ Ваши глаза. Вы бы теперь не узнали меня: я сталъ бодръ и свѣжь и хожу, не зная усталости. Вчера послѣ четырехъ часовъ ходьбы по горамъ я чувствовалъ только голодъ,-- а не усталость. Въ Римѣ думаю пробыть я до конца Марта, а можетъ захвачу и половину. Апрѣля, чтобъ подышать южной весною. Я познакомился здѣсь съ нѣкоторыми изъ нашихъ художниковъ -- между ними самый замѣчательный Ивановъ. ⁵) -- Этотъ человѣкъ и уменъ и глубокъ и картина его есть истинно высокое произведеніе, -- между остальными есть хорошіе рисовальщики,-- но не болѣе. У меня по пятницамъ вечера, гдѣ сходятся и бесѣдуемъ. Къ сожалѣнію умственное развитіе нашихъ художниковъ весьма слабо, слабо до крайней степени, въ этомъ отношеніи у насъ литература далеко опередила всѣ прочія искуства и главное потому, что она развилась и установилась безъ всякой протекціи. Поступая обыкновенно изъ низшихъ сословій, проведя всю молодость на одномъ рисованьѣ, наконецъ получивъ золотую медаль,-- русскій художникъ пріѣзжаетъ въ Римъ круглымъ невѣждой и собственно здѣсь долженъ начать свое умственное образованіе. Литература и поэзія, которая была бы такимъ великимъ для ихъ душевнаго и умственнаго развитія -- остаются для нихъ книгою съ седьмью печатями, о болѣе серьезномъ образованіи уже нечего и говорить. Исключеніе изъ нихъ представляетъ одинъ Ивановъ (живописецъ), человѣкъ большаго ума и большой начитанности. Тургеневъ страдаетъ своею болѣзнью, которая на день или на два его отпуститъ, а потомъ принимается мучить по прежнему. Не смотря на это онъ однакожъ кончилъ здѣсь повѣсть. ⁶) А Вашего разсказа, напечатаннаго въ Соврем. я къ сожалѣнію не читалъ, по неимѣнію Соврем. ⁷) Я все жду, когда же здѣсь начнется зима, потому что на monte Pincio ⁸) огромныя клумбы еще покрыты цвѣтущими розами, но однакожъ были уже два холодныхъ утра, отъ которыхъ иныя тропическія растенія не выдержали и погибли. Да скажите мнѣ -- за что Дружининъ на меня сердится? Послѣ путешествія вмѣстѣ,--онъ уѣхалъ въ Россію, не написавъ мнѣ о томъ ни строчки и даже не предувѣдомивъ меня объ этомъ. Мнѣ это показалось знакомъ враждебности его чувства ко мнѣ и до сихъ поръ такъ кажется. Сдѣлайте милость, разъясните мнѣ это, потому что это меня тревожитъ. Здѣсь Авдѣевъ ⁹) и пробудетъ всю зиму. Ну, пока прощайте, милый Левъ Николаичь, жму Вамъ руку отъ всего сердца. Напишите же мнѣ Вашъ адресъ.

В. Боткинъ.

Примечания.

1) Frascati -- городок в 17 в. от Рима (др. Tusculum).

2) Т. е. будущие "Казаки", над которыми с перерывами Толстой работал долгое время, начиная с 1852 г., и напечатал только в 1863 г.

3) Георг Гервег (Herweg), знаменитый немецкий политический поэт (р. 1817, ум. 1875), снискавший в 1840 г.г. громадную популярность среди немецкой молодежи и передовой интеллигенции.

4) "Обломов" появился в "Отеч. Зап." 1859 г., т. т. 122 и 123, и в том же году в отдельном издании Кожанчикова.

5) Знаменитый Александр Андреевич Иванов (р. 1806 г. ум. 1858 г.); другие художники, жившие тогда в Риме, были Железнов, Сорокин, Худяков, Никитин (см. о них в письмах И. С. Тургенева к П. В. Анненкову в "Литературных воспоминаниях" Анненкова, СПб. 1909, стр. 499-502).

6) Повесть "Ася".

7) Рассказ "Из записок князя Д. Нехлюдова. Люцерн", напечатанный в "Современнике", 1857, No 9.

8) Городской парк в Риме.

9) Мих. Вас. Авдеев, романист (р. 1821 г., ум. 1876 г.).

13.
Л. Н. ТОЛСТОЙ -- В. П. БОТКИНУ

4 января 1858 г. ¹)

Благодарствуйте за длинное и славное письмо ваше, дорогой Василій Петровичъ. Отчего вы не прислали и не пришлете мнѣ прежнія письма ваши, которыя вернулись. Мнѣ серьезно полезны ваши письма. Какъ я подумаю, что вы такъ серьезно смотрите на мое писанье, такъ я и самъ оперяюсь. -- У насъ, т. е. въ Русскомъ обществѣ, происходитъ небывалой кавардакъ поднятый вопросомъ эманципации.-- Политическая жизнь вдругъ неожиданно обхватила собой всѣхъ. Какъ бы мало кто не былъ приготовленъ къ этой жизни всякой чувствуетъ необходимость дѣятельности. И что говорятъ и что дѣлаютъ, страшно и гадко становится. До сихъ поръ обозначилось рѣзко одно: дворянство почуяло, что у него не было другихъ прерогативъ какъ крѣпостное право, и озлобленно ухватилось за него.-- Противниковъ освобожденья 90 на 100, а въ этихъ 90 есть различные люди. Одни потерянные и озлобленные, не знающіе, на что опереться, потому что и народъ и правительство отрекаются отъ нихъ. Другіе лицемѣры, ненавидящіе самую мысль освобожденія, но придирающіеся къ формѣ. Третьи самолюбцы проэктеры. Эти самые гадкіе. Эти никакъ не хотятъ понять ²), что они извѣстнаго рода граждане имѣющіе права и обязанности ни большія, ни меньшія, чѣмъ другіе. ³) -- Они хотятъ или ничего не дѣлать или дѣлать по своему и всю Россію повернуть по своему прилаженному узенькому деспотическому проэкту. Четвертые и самое большее число, это упорные и покорные. Они говорятъ: сами обсуждать дѣло мы не хотимъ и не будемъ. Ежели хотятъ, то пускай отнимутъ все, или все оставятъ въ старомъ положеньи. Есть еще аристократы на манеръ Аглецкихъ. Есть Западники, есть Славянофилы. А людей, которые бы просто силой добра притягивали бы къ себѣ и примиряли людей въ добрѣ, такихъ нѣту. Изящной литературѣ, положительно, нѣтъ мѣста теперь для публики. Но не думайте, чтобы это мѣшало мнѣ любить ее теперь больше, чѣмъ когда нибудь.-- Я усталъ отъ толковъ, споровъ, рѣчей и т. д. Въ доказательство того при семъ препровождаю слѣдующую штуку, о которой желаю знать ваше мнѣніе. Я имѣлъ дерзость считать это отдѣльнымъ и конченнымъ произведеніемъ, хотя и не имѣю дерзости печатать ⁴).--

,,Я во снѣ говорилъ все то, что было въ моей душѣ и чего я не зналъ прежде. Мысли мои были ясны и смѣлы и сами собой облекались вдохновеннымъ словомъ. Звукъ моего голоса былъ прекрасенъ. Я удивлялся тому, что говорилъ, и радовался, слушая звуки своего голоса.-- Я одинъ стоялъ на колеблющемся возвышеніи. Вокругъ меня жались незнакомые мнѣ братья. Вблизи я различалъ лица, вдали, какъ зыблющееся море, безъ конца виднѣлись головы.-- Когда я говорилъ, по толпѣ, какъ вѣтеръ по листьямъ, пробѣгалъ трепетъ восторга; когда я замолкалъ, толпа, отдыхая, какъ одинъ человѣкъ, тяжело переводила дыханье.-- Я чувствовалъ на себѣ глаза милліоновъ людей и сила этихъ глазъ давила меня и радовала. Они двигали мною, также какъ и я двигалъ ими. -- Восторгъ, горѣвшій во мнѣ, давалъ мнѣ власть надъ безумной толпой, власть эта, казалось мнѣ, неимѣла предѣловъ.-- Далекой чуть слышный голосъ внутренно шепталъ мнѣ ,,страшно!" но быстрота движенья заглушала голосъ и влекла меня дальше. Болѣзненный потокъ мысли казалось не могъ истощиться. Я весь отдавался потоку и бѣлое возвышеніе, на которомъ я стоялъ, колеблясь, поднималось ⁵) выше и выше.-- Но кромѣ сковывавшей меня силы толпы, я давно уже чуялъ сзади себя что-то отдѣльное, неотвязно притягивающее. Вдругъ я почувствовалъ сзади себя чужое счастье и принужденъ былъ оглянуться ⁶). Это была женщина. Безъ мыслей, безъ движеній, я остановился и смотрѣлъ на нее. Мнѣ стало стыдно за то, что я дѣлалъ. Сжатая толпа не разступалась, но какимъ то чудомъ, женщина двигалась медленно и спокойно посерединѣ толпы, не соединяясь съ нею. Не помню, была ли эта женщина молода и прекрасна, не помню одежды и цвѣта волосъ ея; не знаю, была ли то первая погибшая мечта любви или позднее воспоминаніе любви матери, знаю только, что въ ней было все и къ ней сладко и больно тянула непреодолимая сила. Она отвернулась. Я смутно видѣлъ очертанія полуоборотившагося лица и только на мгновеніе засталъ на себѣ ея взглядъ, выражавшій кроткую насмѣшку и любовное сожалѣніе.-- Она не понимала того, что я говорилъ; но не жалѣла, о томъ а жалѣла обо мнѣ. Она не презирала ни меня, ни толпу, ни восторги наши, она была прелестна и счастлива ⁷). Ей никого не нужно было и отъ этаго-то я чувствовалъ что не могу жить безъ нея. Съ ея появленіемъ изчезли и мысли и толпа и восторги; но и она не осталась со мною. Осталось одно жгучее, безжалостное воспоминаніе. Я заплакалъ во снѣ и слезы эти были мнѣ слаще прежнихъ восторговъ. Я проснулся и не отрекся отъ своихъ слезъ. Въ слезахъ этихъ и наяву-было счастье." -- Ежели Тургеневъ еще съ вами, то прочтите это ему и рѣшите, что это такое, дерзкая ерунда или нѣтъ. Но довольно объ этомъ. У меня есть къ вамъ серьезное дѣло. Что бы вы сказали въ теперешнее время, когда политической грязной потокъ хочетъ рѣшительно собрать въ себя все и ежели не уничтожить, то загадить искуство, что бы вы сказали о людяхъ, которые бы, вѣря въ самостоятельность и вѣчность искуства, собрались бы и дѣломъ (т. е. самимъ искуствомъ въ словѣ) и словомъ (критикой) доказывали бы эту истину и спасали бы вѣчное независимое отъ случайнаго, односторонняго и захватывающаго политическаго вліянія? Людьми этими не можемъ ли быть мы? Т. е. Тургеневъ, вы, Фетъ, я и всѣ, кто раздѣляютъ насъ и будутъ раздѣлять наши убѣжденія. Средство къ этому разумѣется журналъ, сборникъ, что хотите. Все, что является и явится чисто художественнаго, должно быть притянуто въ этотъ журналъ. Все русское и иностранное являющееся художественное должно быть обсужено. Цѣль журнала одна: художественное наслажденье, плакать и смѣяться. Журналъ ничего не доказываетъ, ничего не знаетъ. Одно его мѣрило образованный вкусъ. Журналъ знать не хочетъ ни того, ни другаго направленья и потому очевидно еще меньше хочетъ знать потребностей публики. Журналъ не хочетъ количественнаго успѣха. Онъ не поддѣлывается подъ вкусъ публики, а смѣло становится учителемъ публики въ дѣлѣ вкуса, но только вкуса. Ежели бы я сталъ теперь выводить результаты, которые я предвижу изъ этаго дѣла, я бы никогда не кончилъ; да и мнѣ кажется, что для васъ это лишнее. Вы раздѣляете это мнѣніе и сами видите лучше меня то, что буду трудиться доказывать. Ежели такъ, то разумѣется никому, какъ вамъ надо быть редакторомъ. Вы памятникъ воздвигните себѣ нерукотворный. Деньги для изданія дадимъ всѣ -- Тургеневъ, вы, Фетъ и я и т. д.

Пожалуйста подумайте объ этомъ и отвѣтьте рѣшительно ⁸).--

Кавказской романъ, ⁹) который вамъ понравился, я не продолжалъ. Все мнѣ казалось не то и я еще послѣ 7 -- 2 раза начиналъ снова. Для меня, я всегда замѣчалъ, самое лучшее время дѣятельности отъ Генваря до весны, и теперь работается; но что выйдетъ, не знаю. На жизнь мою въ Москвѣ я не могу жаловаться. Хорошіе люди есть какъ и вездѣ. Дома пріятно, ежели бы только не нездоровье сестры. Она цѣлую зиму страдаетъ. Хорошая музыка даже есть и теперь окончательно устраивается музыкальное общество подъ руководствомъ Мортье ¹⁰).--

Въ Петербургѣ я не былъ и не хочется. Григоровичъ былъ здѣсь. Написалъ недурную повѣсть и сбирается на дняхъ въ Римъ. Милый Фетъ былъ боленъ и теперь еще не совсѣмъ поправился. Какой онъ капризный и злой, когда боленъ, и какая славная женщина ваша сестра М. П. ¹¹) Былъ здѣсь обѣдъ въ купеческомъ клубѣ, устроенный Кавелинымъ, по случаю эманципаціи ¹²). Были рѣчи Каткова, Станкевича ¹³), Погодина, Кавелина ¹⁴), Павлова ¹⁵), Бабста ¹⁶) и Кокырева ¹⁷). Только Павлова и Бабста рѣчи были замѣчательны. Обѣдъ этотъ произвелъ озлобленіе во всей публикѣ дворянской. Славянофилы не хотѣли участвовать въ обѣдѣ. Да что я пишу это вамъ vanitas vanitatum вродѣ звѣздъ и чиновъ. Человѣкъ вездѣ человѣкъ, т. е. слабъ. Нечто мученики, только одни мученики непосредственно дѣйствовали для добра. Т. е. дѣлали то самое добро, которое хотѣли дѣлать. А эти всѣ дѣятели -- рабы самихъ себя и событій. Хотятъ звѣзды или славы, а выходитъ государственная польза, а государственная польза выходитъ зло для всего человѣчества. А хотятъ государственной пользы, выходитъ кому нибудь звѣзда и на ней останавливается. Glaubst du schieben und wirst geschoben ¹⁸). Вотъ что обидно въ этой дѣятельности. И коли понялъ этотъ законъ, хорошенько всѣмъ существомъ понялъ, то такая дѣятельность уже становится невозможна ¹⁹). То ли дѣло срубить лѣсъ, построить домъ и т. д.--

Одна[ко] прощайте, обнимаю васъ изо всѣхъ силъ, равно и Тургенева.-- Адресъ мой: на Пятницкой въ д. Варгина.

4 Января.

Вчера вышла приготовленная и несказанная Кокыревымъ рѣчь ²⁰). Оболенскій ²¹) послалъ ее въ Римъ. Вы достанете ее тамъ. Куда дѣвалось мое олимпическое спокойствіе, когда я прочелъ эту рѣчь. Рѣчь эта всѣмъ нравится. Куда мы идемъ? это ужасно. Я убѣждаюсь, что у насъ нѣтъ не только ниоднаго таланта, но ни однаго ума. Люди, стоящіе теперь впереди и на виду, это ²²) идіоты и нечестные люди. Надо вамъ знать, что эта ²³) рѣчь есть единственное допущенное цензуромъ толкованіе рескрипта и циркуляра. Въ Москвѣ я знаю только однаго брата Николая, который возмущенъ этой рѣчью.

Примечания.

1) Годовая дата определяется из содержания письма.

2) В подлиннике: "не понять".

3) В подлиннике описка "другія".

4) Приводимый здесь текст представляет собою одну из редакций до сих пор не напечатанного произведения Л. Н. Толстого, в других редакциях носящего название "Сон*. Рукописей мне известных, считая и ту, которая вошла в письмо к Боткину, сохранилось четыре. Печатаемую здесь нужно считать 2-ой редакцией, 1-ая, 3-ья и 4-ая находятся в собрании бумаг Л. Н. Толстого, переданных гр. С. А. Толстой в Румянцевский Музей, под NoNo VI. 8. 1, VI. 8. 2. и III. 26. Об истории создания "Сна" и дальнейшей любопытной судьбе этого произведения, очевидно, очень ценимого автором, неоднократно хотевшим его напечатать то отдельно, то в тексте "Войны и Мира", см. мою заметку в "Вестнике литературы", 1921, No 6-7 (30-31), стр. 4-6. В дневнике сохранилось две записи о "Сне": 24 ноября и 31 декабря 1857 г.-- "Дописал "Сон" недурно" и "писал Николенькин сон". Как отмечено в моей статье, выражения "дописал" в первый раз и "писал" во второй не должно смущать своей непоследовательностью: они указывают только на написание различных редакций одного и того же произведения. В настоящем случае отметка 24 ноября относится к рукописи Румянц. Музея No VI. 8. 1, отметка 31 декабря, как теперь, определяется при помощи этого письма, написанного 4 янв. 1858 г., имеет в виду именно ту редакцию, которая вошла в текст письма. Рукопись Румянцевского Музея No VI. 8. 2. в заметке моей я предположительно относил к 1861-62 г.г., не считая возможным приблизить ее к концу 1857 г., что теперь и подтверждается найденным текстом средней редакции. Четвертая редакция (III, б), написанная вероятно в начале 1860 гг., предполагалась к включению сначала в одну из частей первого тома "Войны и Мира", потом в 3-ью часть 3-го тома.-- При печатании зачеркнутые слова не воспроизводим.

5) В подлиннике описка: "поднимался",

6) В подлиннике описка: "оглянулся".

7) В подлиннике описка: "стастлива".

8) В письме И. С. Тургенева из Вены от 8 апр. н. с. 1858 г. к Толстому читаем: "Боткин показал мне Ваше письмо, где Вы с таким жаром говорите о намерении основать чисто-художественный журнал в Москве. Политическая возня Вам противна; точно, дело грязное, пыльное, пошлое;-- да ведь и на улицах грязь и пыль, а без городов нельзя же" (Рум. Муз.).

9) Кавказский роман это -- "Казаки". Писанье его, начатое еще в 1852 г. затянулось надолго; только под влиянием необходимости уплатить долг Каткову Л. H. Т. закончил 1-ую его часть в 1862 г., которая и была напечатана в "Русском Вестнике", 1863, No 1. Вторая часть закончена не была; от нее среди рукописей Л. Н. Толстого сохранилось очень немного, большая же часть погибла.

10) О хлопотах в связи с музыкальным обществом есть отметка в дневнике Л. Н. Толстого под 2--5 янв. 1858 г. Среди рукописей сохранился "Подписной лист для желающих участвовать в квартетном обществе", писанный рукою Л. Н. Толстого и, судя по почерку, относящийся приблизительно к тому же времени. Общество это устраивадо концерты в зале, предоставленном ему, по словам П. И. Бирюкова (Биография, т. 1, стр. 387) г-жей Кареевской (по всей вероятности, Киреевской, Ек. Вас., рожденной Нелидовой). Мортье был учителем музыки в Москве; им очень интересовалась Вал. Влад. Арсеньева, которой в 1856 г. серьезно увлекался Л. Н., и, может быть, он отчасти был причиной разрыва между Л. Н-м и В. В. Арсеньевой.

11) Марья Петровна (ум. в 1894), незадолго перед тем в августе 1857 г. вышедшая замуж за А. А. Фета (Фет, "Мои воспоминания 1848-1889", М. 1890, ч. 1, стр. 202).

12) Этот наделавший в свое время много шума торжественный обед был задуман К. Д. Кавелиным по поводу опубликования рескрипта государя Александра И от 20 ноября 1857 г. Виленскому генерал-губернатору В. И. Назимову об устройстве помещичьих крестьян в губерниях Ковенской, Виленской и Гродненской. По словам М. Н. Каткова, обед имел целью примирение и соединение всех литературных партий. На деле это так не вышло, п. ч. вся партия славянофилов, с Самариным и Кошелевым во главе, отказалась принять участие в обеде. Описание его с приведением произнесенных на нем речей было напечатано в "Русском Вестнике", 1857, дек. кн. 2, Соврем, лет., 202--212, под заглавием "Обед 28 декабря", и кроме того выпущено отдельной брошюрой. Вся история этого обеда подробно изложена Н.'П. Барсуковым в его работе "Жизнь и труды М. П. Погодина", т. 15, стр. 472 и след.

13) Александр Владимирович Станкевич, брат Николая Станкевича, писатель, автор известной биографии Грановского (р. 1821).

14) К. Д. Кавелиным была произнесена заключительная речь; она имела громадный успех и все время сопровождалась рукоплесканиями и другими знаками одобрения.

15) Николай Филиппович Павлов (р. 1805, ум. 1864), известный писатель и журналист; в речи своей он провозгласил тост за здравие того, кто призывает свою верную Россию на подвиг правды и добра.

16) Иван Кондратьевич Бабст, в то время профессор политической экономии в Московском университете (с 1857 г.); ранее был в Казанском университете, впоследствии состоял преподавателем наследника Николая Александровича и был директором Лазаревского института в Москве (р. 1828, ум. 1881). В речи своей он говорил о значении свободного труда, который открывается в будущем для всего народонаселения нашего отечества. Речь эта произвела сильное впечатление на присутствовавших.

17) В. А. Кокорев, один из главных деятелей по устройству обеда, произнес при самом окончании обеда только несколько слов; речь, которую он предполагал произнести и не произнес, была напечатана вслед за описанием обеда в "Современной Летописи" "Русского Вестника" (1857, дек. кн. 2, стр. 212 и след.). Поэтому в приписке к письму Л. Н. Толстой пишет: "вчера вышла приготовленная и не сказанная Кокыревым речь".-- Вас. Алдр. Кокорев (р. 1817, ум. 1889) --известный по громадной энергии и предприимчивости коммерческий деятель, откупщик.

18) Т. е. "думаешь подвинуть, а тебя самого толкают вперед" -- афоризм, принадлежащий Гёте, "дно из любимых., изречений Л. Н. Толстого, поставленное им между прочим эпиграфом в его журнале "Ясная Поляна".

19) В подл. "невозможно".

20) В дневнике под 2-5 янв. 1858 г. Л. Н. Толстой отметил: "необ'яснимое впечатление омерзения Кокоревской речи".

21) Какой именно Оболенский, определить не удалось.

22) В подл. "эту".

23) В подл. "это".

14.
В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

20 февраля 1859 г.

СПБ. 20 Февр. 1859.

Вы это собственно не принимайте за письмо, а только "по поводу" пересылки Вамъ письма отъ Тургенева, которое послано было ко мнѣ въ Москву и съ которымъ я разъѣхался. Что сказать Вамъ о здѣшнемъ и здѣшнихъ? Всѣ здоровы и всѣ кажет.ся процвѣтаютъ. Только Дружинина я еще не видалъ, потому что не засталъ его дома. Вчера Авдеевъ давалъ Сарданапаловскій обѣдъ по случаю скораго отъѣзда своего въ Одессу: онъ принялъ предложеніе Черноморскаго пароходства и будетъ состоять при главномъ управляющемъ съ 3/т. с. жалованья и по временамъ писать о плаваніи тѣхъ пароходовъ, на которыхъ самъ будетъ ѣздить. Некрасовъ по прежнему играетъ, но пока еще не проигрываетъ. О Панаевѣ сказать особеннаго нечего. Другой музыки кромѣ оперы я уже не засталъ здѣсь, но постомъ готовятся замѣчательные концерты, симфоническіе. Тургеневъ находится въ настоящую минуту въ восторгѣ отъ одной малороссійской писательницы, пишущей подъ именемъ: Марка-вовчка. ²) Говоритъ, что такой поэтической натуры онъ еще не встрѣчалъ. Вчера былъ онъ приглашенъ на вечеръ Элены Павловны ³). Вообще онъ, кажется, левъ нынѣшняго сезона ⁴). По собраннымъ мной свѣденіямъ относительно Вашихъ книгъ, къ удивленію оказывается, что онѣ здѣсь находятся еще въ достаточномъ количествѣ и именно у Дм. Калбасина, ⁵) котораго я еще не видалъ, но напишу къ нему съ прозьбою увѣдомить меня объ этомъ положительно. Въ литературѣ нѣтъ ничего замѣчательнаго. По общимъ отзывамъ романъ Гончарова ⁶) успѣхомъ не отличился: отдѣльныя мнѣнія сливаются въ одинъ общій тонъ: скученъ. А явись романъ этотъ десять лѣтъ назадъ, онъ показался бы превосходнымъ. Отъ эпической тишины и спокойствія публика теперь отвыкла и хочетъ забирательныхъ ощущеній. Общество очевидно выходитъ изъ обломовской неподвижности и тревожно осматривается вокругъ себя. Пока прощайте.

Вашъ В. Боткинъ.

Адресъ мой теперь:

Въ большой Морской, въ домѣ Руадзи, входъ съ большой Морской, въ квартирѣ No 3.

Примечания.

1) Мих. Вас. Авдеев (см. выше, письмо 12).

2) Мария Александровна Марковичъ (р. 1834, ум. 1907 г.). Ее украинские рассказы под названием "Народні оповідання Марко-Вовчка" были напечатаны в 1858 г. П. Кулишем и так увлекли Тургенева, что он сам их перевел на русский язык и напечатал в 1859 г.

3) Великая княгиня Елена Павловна (р. 1806, ум. 1873 г.), жена в. к. Михаила Павловича.

4) В январской книжке "Современника" за 1859 г. было напечатано "Дворянское гнездо", произведшее громадное впечатление и в литературной среде, и в публике вообще: "светские высокопоставленные особы и знаменитости всех родов искали свидания с ним [Тургеневым] и его знакомства... Он сделался любимцем прекрасного пола, упивавшегося чтением его романа. Женщины высших кругов петербургского общества открыли ему свои салоны, ввели его в свою среду, заставили отцов, мужей, братьев добиваться его приязни и доверия" (П. В. Анненков, "Литературные воспоминания", стр. 507-508).

5) Дмитрий Яковлевич Колбасин -- брат известного литератора и писателя того времени, Елисея Яковлевича. Ему Л. Н. Толстой в мае 1856 г. уступил отдельное издание "Детства и Отрочества", имевшее выйти в свет летом этого года.

6) "Обломов" (см. выше).

15.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

Апрѣлъ 1859 г. (?) ¹).

Обдумавъ здраво, я вижу, что рѣшительно неприлично мнѣ отдавать на оцѣнку свою вещь Каткову, а потому не. пишите ему ничего. А ежели уже хотите писать, то напишите, что я желаю знать: желаетъ ли онъ, да или нѣтъ, имѣть мою повѣсть по 250 р. за листъ? Не считайте меня вѣтреникомъ, любезный Василій Петровичь; я не хватился у васъ, а теперь только обдумалъ, что это рѣшительно ни на что не похоже и невозможно.

Вашъ Л. Толстой.

Вамъ я пріѣду читать ее завтра, но ежели Катковъ хочетъ слушать или прочесть ее, то или онъ долженъ прежде согласиться на мои условія или отказаться отъ повѣсти.

Примечание.

1. Это письмо датируем предположительно с большой долей сомнения; намек на недоразумение с Катковым в письме сближает его с записью дневника 9 апр.: "с Катковым неладно"; повесть, которая предназначалась для "Русского Вестника", может быть "Семейное счастье", появившееся в "Русском Вестнике", в 1-ой книге за апрель 1859 г. В. П. Боткин зиму и весну 1859 г. провел в Москве и среди лета уехал за-границу, где пробыл до весны 1862 г.

16.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

Апрель -- май 1859 г. (?) 1.

Левъ Николаевичи! Придите, пожалуста, завтра ко мне обедать,-- да пожалуста, непременно. Вы очень нужны -- необходимы.-- Пункт. къ 4-мъ часамъ. Иначе Дружининъ проклянетъ насъ.

В. Боткинъ.

17.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

3 мая 1859 г.

Василій Петровичь, Василій Петровичъ! Что я надѣлалъ съ своимъ Семейнымъ Счастьемъ. Только теперь здѣсь, на просторѣ, опомнившись и прочтя присланныя коректуры 2-й части, я увидалъ, какое постыдное гавно, пятно, нетолько авторское, но человѣческое -- это мерзкое сочиненіе. Вы меня подкузмили, чтобы отдать это, будьте же за то и вы повѣреннымъ моего стыда и раскаянья! Я теперь похороненъ и какъ писатель и какъ человѣкъ. Это положительно. Тѣмъ болѣе, что 1-я часть еще хуже. Пожалуйста, ни слова утѣшенья не пишите мнѣ, а ежели вы сочувствуете моему горю и хотите быть другомъ, то уговорите Каткова не печатать эту 2-ю часть; а получить съ меня обратно деньги, или считать за мной до осѣни. Слово я держу и поправилъ коректуры съ отвращеніемъ, котораго не могу вамъ описать. Во всемъ слова живаго -- нѣтъ.-- И безобразіе языка, вытекающее изъ безобразія мысли невообразимое.-- Ежели же уже невозможно миновать этой чаши, то будьте другомъ, пересмотрите коректуры и перекрестите, поправьте, что можно. Я не могу. Мнѣ хочется все перекрестить.-- Ежели же удастся вамъ спасти меня отъ увеличенья срама печатаньемъ 2-й части, то сожгите ее и рукопись, взявъ ее у Каткова. Не даромъ я хотѣлъ печатать подъ псевдонимомъ.-- Деньги 350 р. я могу возвратить черезъ недѣлю.-- Конецъ повѣсти не присланъ мнѣ и не нужно присылать его. Это мука видѣть, читать и вспоминать объ этомъ. ¹) --

Затѣмъ прощайте, жму вамъ руку и прошу серьезно и съ участіемъ понять, что я пишу.

Вашъ Л. Толстой.

3 Мая.

Коректуры я посылаю на имя Каткова, но надѣюсь, что вы получите это письмо прежде, чѣмъ онъ коректуры.

Примечание.

1) 1-ая часть "Семейного Счастья" была напечатана в "Русском Вестнике" 1859 г. апр., кн. 1; 2-ая в 2-ой кн. того-же месяца. Про "Семейное Счастье", называя его "Анной", Л. Н. писал тоже 3 мая 1859 г. гр. А. Анд. Толстой: "Еще горе у меня: моя Анна, как я приехал в деревню и перечел ее, оказалась такая постыдная гадость, что я не могу опомниться от сраму и, кажется, больше никогда писать не буду. А она уже напечатана. И в этом не утешайте меня. Я знаю что я знаю". Тоже в дневнике под 3 мая: "Получил С[емейное] С[частье].-- Это постыдная мерзость".

18.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

5 мая 1859 г. ¹)

Рубашки Ваши получены и посланы къ Вамъ въ Тулу въ понедѣльникъ, т. е. вчера.

Представьте -- едва зажилъ мой карбункулъ,-- какъ явился другой ниже. Правда, что этотъ гораздо меньше, но я теперь дѣлаю припарки, не могу наклониться и едва пишу это письмо. Боли продолжались дня два, но возни будетъ еще по крайней мѣрѣ на недѣлю. Это удержало меня въ городѣ, не смотря на всю сладость чудныхъ весеннихъ дней.-- Будете ли въ Москву -- и когда? Это нужно бы знать.-- Я сижу надъ картой Ломбардо-Сардиніи и съ душевнымъ замираніемъ слѣжу за военными движеніями. ²) Ей Богу, судьба Италіи такъ же горячо мнѣ лежитъ къ сердцу, какъ Вамъ Вашъ "злополучный" разсказъ. ³) Но тутъ неудача можетъ кончиться ужасно -- уже совершеннымъ порабощеніемъ Италіи да и какимъ врагомъ! Австріей, которая изъ мести и политическихъ расчетовъ -- будетъ неусыпно истощать всѣ ея средства и нравственныя и матеріальныя.-- Книга "Русскій расколъ старообрядчества" -- соч. Щапова -- превосходное сочиненіе. ⁴) Собственно этоисторія религіозной жизни Россіи. Я началъ читать ее, и мнѣ она нужна для моего предмета,-- но я не ожидалъ такого мастерскаго и умнаго изложенія. Начните -- и зачитаетесь. Я изъ нея много уяснилъ себѣ, чего прежде не понималъ. Вы должны прочесть ее непремѣнно. За нее цензура духов[ныхъ] книгъ въ Казани -- отнята у ней и переведена въ Москов. духов, вѣдомство.

Въ воскресенье Москва даетъ обѣдъ Гр. Строгонову ⁶) и я буду обѣдать.

А пока прощайте -- усталъ сидѣть съ своимъ новымъ карбункуломъ.

весь Вашъ В. Боткинъ.

Напишите, что и какъ и когда.

Примечания.

1) Дата определяется по тексту письма (см. примечание 5). Писано оно повидимому до получения письма Л. Н. Т-го от 3 мая.

2) Говорится о войне между Австрией с одной стороны и Пьемонтом в союзе с Францией с другой. Ультиматум Австрии Пьемонту был передан гр. Кавуру 11/23 апр. 1859 г., 17/29 апр. австрийские войска перешли Тичино. Об`явление войны Австрии со стороны Наполеона III произошло 23 апр./3 мая 1859 г.

3) "Семейное Счастье".

4) "Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и первой половине XVIII" (Казань, 1859), сочинение Аѳ. Прокоп. Щапова (р. 1830, ум. 1876).

5) Гр. Сергей Григорьевич Строганов (р. 1794, ум. 1882), один из видных деятелей царствований Николая I и Александра II в бытность попечителем Москов. учебного округа оказавший много услуг русскому просвещению, председатель Общества истории и древностей российских, учредитель Археологической комиссии, обладатель замечательной нумизмат. коллекции. 17 апр. 1859 г. он был назначен моск. воен. ген.-губернатором на место уволенного гр. А. А. Закревского. 10 мая в воскресенье Москва чествовала обедом нового ген.-губернатора (Барсуков, "Жизнь и труды Погодина", т. 17, стр. 48); об этом обеде и говорится в письме. Письмо, как видно из первой фразы, писано во вторник, очевидно, ближайший к воскресенью 10-го мая, т. е. 5 мая.

19.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

6 мая 1859. г.

Москва 6 Мая 1859.

Что сказать Вамъ на Ваше письмо? Прежде всего скажу то, что оно не удивило меня. Да, я понимаю Ваше негодованіе,-- но что жь дѣлать! Дѣло сдѣлано и поправить его нечѣмъ. Но вѣдь въ сущности бѣда не велика и собственно отчаиваться тутъ не въ чемъ. Помните, когда вы въ первый разъ прочли мнѣ ее, я замѣтилъ, что все это исполнено какого-то холоднаго блеска и ничто не трогаетъ ни мысли, ни сердца. Я и теперь остаюсь при этомъ мнѣніи. Вы напрасно осуждаете языкъ, напротивъ, языкъ вездѣ отличный -- его-то я и разумѣлъ подъ словомъ "блескъ". А вся неудача вышла отъ неясности первоначальной мысли, отъ какого-то напряженнаго пуританизма въ воззрѣніи; этотъ разсказъ всего лучше шелъ къ дѣтскому журналу, и вся похвала, какую можно бы сказать о немъ, состояла бы въ томъ, что "Мать дочери велитъ его читать". ¹)

Я не могъ понять, почему Вы такъ стояли за него, не понималъ, что въ немъ такъ нравилось Вамъ. Если Вы имѣли какую мысль, задумывая его,-- то все таки эта мысль осталась не раскрытою. Я не знаю, какъ Вы переправили 2-ю часть, но мнѣ кажется, что можно еще было спасти разсказъ, бросивъ въ 2 ч. этотъ холодный, напряженный пуританизмъ и уже прямо взяться за основную мысль и раскрыть ее, хоть для того, чтобы читатель не оставался в недоумѣніи, видя конецъ и не понимая, для чего все это было написано. Вы пеняете мнѣ, что я уговорилъ Васъ отдать Каткову, но вспомните, что Вы же сами пеняли мнѣ за то, что мы продешевили. Вы теперь изъ прежняго высочайшаго мнѣнія объ этомъ разсказѣ -- вдругъ перешли въ совсѣмъ противоположное, но какъ прежде Вы были неправы -- такъ и теперь. Не смотря на его противный пуританизмъ,-- въ разсказѣ постоянно чувствуется присутствіе большаго таланта: вотъ что меня единственно миритъ съ нимъ -- и вотъ что, при всемъ моемъ невыгодномъ мнѣніи о немъ, побудило меня совѣтывать Вамъ отдать его Каткову, а ему совѣтывать взять его, хотя я нисколько не скрывалъ отъ него моею мнѣнія о разсказѣ. Посмотрите-ка на дѣло прямо: вѣдь вся бѣда въ томъ, что разсказъ мѣстами скучноватъ и оставляетъ неудовлетворительное впечатлѣніе. Вотъ все, что можетъ о немъ сказать самая строгая критика. Критика пріятельская -- дѣло другое: я слишкомъ хорошо знаю Васъ и Ваши силы и потому мѣрка моя гораздо взыскательнѣе и шире.-- А потому я осуждаю этотъ разсказъ во всѣхъ отношеніяхъ и говорю, что отъ него пахнетъ...... ²) старой институтки. {Эта фраза должна подѣйствовать на Васъ цѣлебнымъ бальзамомъ.} Но это скажу я только на ухо Вамъ однимъ. Въ прошлую субботу былъ я у Каткова; мнѣ хотѣлось знать его мнѣніе, но онъ еще не читалъ его сполна, а только слышалъ его частями, которыя, какъ онъ говорилъ мнѣ, ему очень понравились. Разсказъ о говѣньѣ -- всѣ находятъ отличнымъ. Да таковъ онъ и есть. Мнѣніе Ваше не печатать 2-ю часть -- невозможно, и Катковъ ни за что не согласится на это. Корректуры я посмотрю съ величайшимъ вниманіемъ и озлобленіемъ.-- Да что Вы такъ принимаете это такъ горячо къ сердцу? Съ чего вы взяли, что Вы "теперь похороненъ и какъ писатель и какъ человѣкъ!" Да неужели вы думаете, что если бы дѣйствительно таковою была Ваша вещь,-- я сталъ бы совѣтывать Вамъ отдать ее въ журналъ? Въ такомъ случаѣ я круглый дуракъ и ничего не понимаю.-- Будетъ объ этомъ, и скажите съ Шиллеромъ.

Wage dich zu irren und zu träumen ³).

Примечания.

1) Перевод известного, вошедшего в поговорку стиха французского поэта Пирона (Alexis Piron, 1689--1773) из его поэмы Métromanie:

La mère en prescrira la lecture à sa fille.

Во 2-ой главе "Евгения Онегина" Пушкин, говоря о стихах Ленского, характеризует их словами Пирона:

"Его стихи конечно мать"

Велела б дочери читать"

(из варианта к стр. IX главы 2-ой).

Но Боткину, думаем, этот вариант известен не был.

2) Одно слово пропущено редакцией.

3) Из стихотворения Шиллера "Thekla, eine Geisterstimme". В рукописи Боткина ошибка: следует читать Wage du и пр. Вся строфа читается так:

Wort gehalten wird in jenen Räumen

Jedem schönen gläubigen Gefühl;

Wage du zu irren und zu träumen,

Hoher Sinn liegt oft in kind'schem Spiel

В русской литературе имеются стихотворные переводы этой вещи: Жуковского ("Голос с того света"), А. Григорьева и А. Глинки; но в них этот стих переведен не точно (у Жуковского вся строфа пропущена); гораздо ближе к подлиннику мысль Шиллера передана в ненапечатанном переводе одного поэта новейшего времени (А. П. Штакельберга).

Без отклика не может там остаться

Твое стремленье к высшей красоте.

Дерзай мечтать, не бойся заблуждаться;

Есть мудрость скрытая и в детской простоте.

20.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

11 мая 1859 г.¹)

... ²) старой институтки! Да! C'est le mot!-- Ну да чортъ съ ней. Теперь такъ черемухой и ландышемъ пахнетъ. Благодарствуйте за ваше письмо и твердую откровенность. Повѣрите ли, какъ вспомню только содержаніе милой повѣсти или читая найду что нибудь напоминающее, краснѣю и вскрикиваю.-- Вамъ надо какую нибудь cure отъ вашихъ карбункуловъ. Едва ли я теперь пріѣду въ Москву, во первыхъ отъ стыда ³), во вторыхъ отъ того, что уже вода деревенской лѣни сошлась у меня надъ головой, я самъ чувствую. Посылайте душку Дружинина ко мнѣ, подѣлитесь. А весной и жениться кажется, что не зачѣмъ, и такъ хорошо, и кажется, что всегда должно быть хорошо.-- Прощайте, напишите когда нибудь.--

Вашъ Л. Толстой.

11 мая.

Примечания.

1) Годовая дата определяется на основании предыдущего письма В. П. Боткина.

2) Пропускаем одно слово.

3) Стыда, вызванного выходом в свет "Семейного счастья" (см. пред. письмо).

21.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

13 мая 1859.

Кунцово. 13 Мая 1859.

Хоть и странно покажется Вамъ письмо это послѣ того, которое я писалъ Вамъ недавно, но я все таки рѣшился написать его. Дѣло вотъ въ чемъ: прочелъ я корректуру 2-й части съ самымъ озлобленнымъ вниманіемъ -- и представьте! результатъ вышелъ совсѣмъ не тотъ, котораго я ожидалъ: не только мнѣ понравилась эта 2-я часть, но я нахожу ее прекрасною почти во всѣхъ отношеніяхъ. Во первыхъ она имѣетъ большой внутренній драматическій интересъ, во вторыхъ это превосходный психологическій этюдъ, и наконецъ, въ третьихъ -- тамъ есть глубоко схваченныя изображенія природы. Я думаю, что такое впечатлѣніе мое произошло отъ того, что я теперь читалъ ее съ сосредоточеннымъ вниманіемъ. Послѣ всѣхъ ругательствъ, какими угостилъ я Васъ въ послѣднемъ моемъ письмѣ,--думаю, что Вы не заподозрите мой теперешній отзывъ. Нѣтъ, отличная по мысли, отличная по большей части исполненія -- Ваша вещь. Но по самой задачѣ своей вещь эта требовала большей обработки и обдуманности, требовала конца несравненно болѣе развитаго, а не такаго проглоченнаго, какимъ она оканчивается. Но даже и въ томъ видѣ, въ какомъ она есть, все таки это прекрасная вещь, исполненная серьезнаго и глубокомысленнаго таланта. Я позволилъ себѣ сдѣлать въ ней только два маленькіе выпуска, которые напрасно растягивали разсказъ, не прибавляя к нему ничего существеннаго. Но я не положился на одного себя, я совѣтывался съ Катковымъ, который, когда я сказалъ ему о письмѣ Вашемъ, показалъ къ нему такое уваженіе, что (онъ еще вовсе не зналъ 2-й части) готовъ былъ исполнить Ваше желаніе и вовсе не печатать 2-ю часть, если она дѣйствительно такова, какъ Вы о ней отзываетесь. Онъ, оставя всѣ журнальные расчеты в сторону, готовъ былъ не печатать ее, чтобъ исполнить Ваше желаніе,--и предоставилъ рѣшеніе мнѣ. Прочтя все внимательно,--я рѣшился поступить противъ Вашего желанія, ибо, по моему мнѣнію, эта 2-я ч. прекрасна и должна быть напечатана. Въ послѣдней фразѣ я сдѣлалъ маленькую перемѣну, вычеркнувъ слово "романъ", которымъ она характеризируетъ вторую половину, семейную и материнскую, своей жизни, ибо слово "романъ" не идетъ къ такимъ отношеніямъ. ¹) И за тѣмъ спите спокойно. О 1-й ч. я слышалъ только хорошіе отзывы, и она нравится всѣмъ.-- Дружининъ пріѣхалъ въ Москву третьяго дня и порывается въ Ясную Поляну, но я сказалъ ему, что Вы располагали скоро быть въ Москвѣ -- и затѣмъ онъ не знаетъ, ѣхать ли къ Вамъ или ждать Васъ. Я въ Кунцовѣ со вчерашняго дня, но состояніе моей души-- увы! вовсе не пантеистическое -- и природа не возбуждаетъ къ себѣ моего культа, и я похожъ на Вашу героиню, которая силится возстановить отношенія уже изжитыя. Что касается до меня, то я нахожусь подъ вліяніемъ книги "Русскій расколъ Старообрядчества" Щапова, о которой я Вамъ писалъ. Я не помню книги, которая производила бы во мнѣ такія тяжкія ощущенія. Эта книга охватываетъ все религіозное состояніе нашей старой Руси -- и наводитъ на множество разнообразнѣйшихъ размышленій. Вотъ мои положенія: Христіанство даетъ всякому народу только то, что народъ этотъ способенъ взять изъ него. Христіанство, будучи высшею сферой воззрѣнія относительно язычества,-- въ то же время не заключаетъ въ себѣ никакихъ положительныхъ элементовъ для цивилизаціи. Доказательствомъ послѣдняго -- наша древняя Россія, воспитаніе которой было исключительно религіозное, но вследствіе слабости мыслящихъ способностей, устремившееся исключительно на букву, а не на духъ.-- Сѣмена цивилизаціи, возродившіяся въ послѣдствіи на Западѣ, засѣяны были тамъ не Христіанствомъ, а языческою цивилизаціею; христіанскія идеи только оплодотворили ихъ и изъ этого совокупленія вышли тѣ плоды Искуствъ и гражданственности, которые поражаютъ насъ на Западѣ. Россія ничего не наслѣдовала отъ античной цивилизаціи и изъ языческаго невѣжества -- прямо перешла къ Христіанству, или другими словами -- къ Христіанскому невѣжеству. На Западѣ -- христіанскія воззрѣнія всегда модифицировались плодами античной цивилизаціи; у насъ, это воззрѣніе сосредоточилось само въ себѣ, въ чистотѣ и полнотѣ. Результатомъ этого было то, что мы называемъ теперь Старообрядчествомъ, которое было населенность ея, и отсутствіе моря и сообщеній съ другими народами; невѣжество равно охватывало всѣ сословія, начиная съ великокняжескаго и потомъ царскаго престола до послѣдняго мужика; въ этомъ отношеніи всѣ совершенно были равны, ибо точки отправленія, общность воззрѣній у всѣхъ была одна и та же, т. е. невѣжественно и формально теологическая, та самая, что у Старообрядцевъ нынѣшнихъ. Но я спѣшу оговориться и оградить отъ моего осужденія -- поэзію. Поэзія уживается со всякою степенью развитія человѣческаго ума. Ее собственно производятъ не цивилизація, а сама душа человѣческая, сама жизнь. Поэтому поэзія народа никогда не бывала плодомъ цивилизаціи народа, а только плодомъ физіологической натуры народа. Среди всяческаго невѣжества и религіознаго мракобѣсія русской жизни -- поэтическія олицетворенія ея внутреннихъ созерцаній -- шли своимъ чередомъ, ибо порода русская была хорошей породой, а не какою нибудь татарскою или гуннскою, которая умѣла только воевать и разорять. Впрочемъ, намъ нечѣмъ особенно гордиться нашей старинной народной поэзіей; лучшіе ея памятники отзываются языческими преданіями; вотъ доказательство, какъ христіанство мало вошло въ чувство и созерцаніе народа.-- Вспомните-ка средневѣковыя легенды Европы. Историческія событія ²) почти даже и не отозвались въ народной поэзіи -- доказательство, какъ мало забирала исторія за душу народную. А о Стенькѣ Разинѣ -- есть цѣлый циклъ пѣсень -- вотъ оно! гдѣ забрало-то, такъ тотчасъ и отозвалось.--Да пора перестать. Это такой предметъ, въ которомъ чѣмъ меньше понимаешь, тѣмъ больше хочется говорить. Но дѣло въ томъ, что спасеніе Россіи не въ житьѣ по народному (Вы слѣдуете отчасти народнымъ суевѣріямъ), а въ разумѣ и цивилизаціи. Простите, если много навралъ. Но мнѣ хотѣлось съ Вами поговорить.

Вашъ Б.

Примечания.

1) Слово "роман" повидимому при печатании было восстановлено автором, по крайней мере его видим не только в последующих изданиях, но и в издании "Русского Вестника".

2) В подл. "историческихъ событій".

22.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

18/30 Апрѣъля 1861-го года ¹).

Парижъ. 30 Апреля 61-го года.

Рѣшаюсь къ вамъ писать, любезный Левъ Николаевичу хотя не знаю достовѣрно, гдѣ васъ найдетъ это письмо. И все по поводу этихъ неизвѣстныхъ 600-ти сотъ франковъ, которые долженъ былъ мнѣ по вашему порученію выдать Гомбергъ. И пишу главное потому, что боюсь, что деньги эти затеряются между банкирами.

Гомбергъ меня извѣстилъ только о томъ, что получилъ отъ Фенси изъ Флоренціи вмѣсто денегъ увѣдомленіе, что деньги эти переведены имъ обратно въ Марсель къ банкиру Duprat, тѣмъ все и кончилось. Пишу къ вамъ, опасаясь, что деньги эти затеряются для васъ самихъ, и чтобы извѣстить васъ, что я ихъ не получилъ. Здоровье мое по немножку, хотя съ большею медлительностью, поправляется, только глаза еще очень слабы. Я переѣхалъ жить въ Passy возлѣ Булонскаго лѣса; воздухъ здѣсь чистъ и не слышно городскаго шума. На дняхъ уѣзжаетъ отсюда Тургеневъ въ Россію. Все интересное для меня заключается тамъ. Мнѣ совѣстно васъ утруждать, но вы бы сдѣлали мнѣ величайшее одолженіе, если бъ написали что нибудь о томъ, какъ устроивается крестьянское дѣло. Дни мои текутъ такъ медленно и однообразно, что надобно призвать въ помощь всю философію, чтобы сохранить себя отъ сплина.

Адресъ мой aux soins obligeants de M-rs M-rs Homberg et C-ie 22 rue de la Chaussée d'Antin. Простите что я не франкирую ²) это письмо; я это дѣлаю нарочно для того, что не франкированныя письма вѣрнѣе доходятъ.

Если будете писать ко мнѣ, то тоже не франкируйте.

Душевно преданный В. Боткинъ.

Примечания.

1) Письмо писано неизвестной рукой с ошибками в правописании, которые исправляем; сл. "Душевно преданный" и пр. рукой В. П. Боткина.

2) В подл. "франкириваю".

23.
Л. Н. Толстой -- Б. П. Боткину.

26 Января 1862 г. ¹)

Вы на клочкѣ пишете и я на клочкѣ, но вы какъ будто съ злобой на меня, а я съ всегдашней симпатіей. Оно правда -- выходитъ, какъ будто я отжиливаю у васъ 600 франковъ, но я тутъ ни душой, ни тѣломъ не виноватъ. Получилъ я ваше письмо въ то время, какъ навѣрное думалъ, что умру. Это у меня было въ нынѣшнее ужасное, тяжелое лѣто ²). Я ничего не дѣлалъ, никому не писалъ; оттого и на ваше письмо отвѣтилъ только письмомъ къ сестрѣ и къ банкиру Марсельскому, котораго теперь забылъ и адресъ. Я думалъ что деньги ваши получены, а оказывается, что банкиръ ихъ укралъ. На этой недѣлѣ вышлю вамъ эти несчастные 600 фр.-- Я издаю теперь 1-ю книжку своего журнала и въ страшныхъ хлопотахъ. Описать вамъ, до какой степени я люблю и знаю свое дѣло, невозможно -- да и разсказать бы я не могъ. Надѣюсь, что въ литературѣ на меня поднимется гвалтъ страшный и надѣюсь, что вслѣдствіе такого гвалта не перестану думать и чувствовать то же самое. У насъ жизнь кипитъ. Въ Петербургѣ, Москвѣ и Тулѣ выборы что твой парламентъ; но меня съ моей точки зрѣнія -- признаюсь -- все это интересуетъ очень мало. Покуда не будетъ большаго равенства образованія -- не бывать и лучшему государственному устройству. Я смотрю изъ своей берлоги и думаю -- ну-ка, кто кого! А кто кого, въ сущности совершенно все равно. Я попалъ въ Мир. Поср. совершенно неожиданно и несмотря на то, что велъ дѣло самымъ хладнокровнымъ и совѣстливымъ образомъ, заслужилъ страшное негодованіе дворянъ. Меня и бить хотятъ и подъ судъ подвести, но ни то, ни другое не удастся. Я жду только того, чтобы они поугомонились, и тогда самъ выйду въ отставку. Существенное для меня сдѣлано. Въ моемъ участкѣ на 9000 душъ въ нынѣшнюю осѣнь возникли 21 школа--и возникли совершенно свободно и устоятъ, несмотря ни на какія превратности. Прощайте, жму вашу руку и прошу на меня не серчать. Денегъ я вамъ сейчасъ не высылаю, потому что у меня ихъ нѣтъ, но какъ сказано, вышлю на этой недѣлѣ. Напишите, пожалуйста, какъ адресъ того Марсельскаго банкира и какія онъ представилъ отговорки.-- Напишите вообще о себѣ, о вашемъ здоровьи я знаю отъ Фета, который, переставъ быть поэтомъ, не пересталъ быть отличнѣйшимъ человѣкомъ и огромно умнымъ. Пріѣдешь въ Москву, думаешь отсталъ -- Катковъ, Лонгиновъ ³), Чичеринъ вамъ все разскажутъ новое; а они знаютъ одни новости и тупы также, какъ и годъ и два тому назадъ, многіе тупѣютъ, а Фетъ сидитъ, пишетъ ¹) и живетъ и загнетъ такую штуку что прелесть.-- Объ общихъ нашихъ знакомыхъ ничего не могу сказать, я отъ всего такъ отсталъ, прилѣпившись къ своему дѣлу, что другое и на умъ нейдетъ. --Зубы у меня всѣ повываливаются, а жениться, я все не женился, да должно быть такъ и останусь бобылемъ. Бобыльство уже мнѣ не страшно. Что вы подѣлываете и когда васъ увидишь въ Россіи? потому что меня уже заграницей не увидите.--

26 Генваря.

Примечания.

1) Годовая дата определяется словами: "я издаю теперь 1-ую книжку своего журнала": No 1 журнала Л. Н. Т-го "Ясная Поляна" имеет цензурное разрешение отъ 18 января 1862 г.

2) Лето для Л. Н. Толстого было очень тяжелое в связи с назначением на должность мирового посредника 4-го участка Крапивенского уезда и с противодействием его деятельности со стороны местных помещиков, не стеснявшихся ни доносами, ни анонимными письмами, ни вызовами на дуэль, ни угрозами побить и пр. и пр. В мае этого года произошла известная ссора с И. С. Тургеневым, которая тоже тяжело отразилась на самочувствии Л. Н. Толстого. Кроме того он хворал; в письме к А. А. Толстой 10 февраля 1862 г. он говорит: "я провел дурное тяжелое лето. Я кашлял и думал -- был уверен, что скоро умру. Я доживал, но не жил" ("Толст. Музей", т. I, стр. 159).

3) Известный библиограф Мих. Ник. Лонгиновъ (р. 1823, ум. 1875); в эти годы он жил в Москве, числясь камер-юнкером и состоя секретарем Общества любителей российской словесности.

4) В подл. "пашет"

24.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

Февраль 1862 г. ¹)

Наконецъ я получилъ отъ васъ вѣсть, Левъ Николаевичъ, но увы! безъ означенія Вашего адреса, такъ что я не знаю, куда адресовать мой отвѣтъ. Слава Богу, вы здравствуете, и не только здравствуете, но дѣлаете доброе дѣло. Вотъ уже годъ, какъ мы не видались, а въ это время столько измѣнилось! Не около меня и не во мнѣ; со мной и во мнѣ все остается по старому. Такъ [какъ] мнѣ еще суждено было остаться въ живыхъ, то весь этотъ годъ прошелъ на поправленіе моего хилаго организма. Прежнихъ силъ нѣтъ и не воротятся, но я настолько уже поправился, что предпринимаю на дняхъ поѣздку въ Римъ, чтобъ видѣть брата Мишу ²) и посмотрѣть на его работы, а въ концѣ Апрѣля думаю непременно ѣхать въ Россію, куда стремлюсь всемъ моимъ существомъ. Глаза мои плохи и пишу съ большимъ усиліемъ и вижу смутно. Однимъ словомъ,-- жизнь дѣятельная для меня кончена, осталось пока одно существованіе. Вы говорите, что у Васъ уже повыпали зубы, а Вы еще не женились. Послѣдняго мнѣ жаль, а впрочемъ это не есть еще несчастіе. Главное неудобство одинокой жизни то, что нужно много ресурсовъ, разумѣется ресурсовъ нравственныхъ, и упругость духа. Въ Васъ много того и другаго. Я остаюсь вѣренъ моей старой вѣрѣ и моимъ старымъ богамъ и теперь еще болѣе, чѣмъ прежде. Впрочемъ, мы съ Вами молимся однимъ богамъ, только вѣра въ нихъ у Васъ по временамъ слабѣетъ. Живу, какъ улитка въ своей скорлупѣ и чувствую себя владыкой безконечнаго пространства. Вы сами владыка безконечнаго пространства, оно смотритъ изъ Вашихъ лучистыхъ, глубокихъ глазъ.

----

Некогда писать, ѣду въ Римъ.-- Деньги не высылайте сюда, а пошлите въ Москву брату Дмитрію (на Моросѣйкѣ, соб. домъ), а онъ мнѣ переведетъ сюда. По теперешнему курсу (какъ я получилъ на дняхъ) выходитъ 172 руб. 10 к. Жму Вамъ руку крѣпко. Сейчасъ ѣду.

Вашъ Боткинъ.

Адресъ мой: въ Римъ Via di Campo Marzo, No 2, primo piano. Roma.

Примечания.

1) Дата определяется по письму Л. Н. Т-го 26 янв. 1862 г. (ср. в письме Л. Н. Т-го: "Зубы у меня всѣ повываливаются, а жениться, я все не женился" и в письме В. П. Боткина; "Вы говорите, что у васъ уже повыпали зубы" и пр.)

2) Михаил Петрович Боткин, впоследствии]академик исторической живописи, деятельный член Общества поощрения художеств, составитель замечательного музея памятников искусства (р. 1839, ум. 1914). 1858 --1863 гг., оставив Академию Художеств, он провел за-границей, главным образом в Италии

25.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

7 февраля 1862 г.

Посылаю вамъ записку вашего брата, по которой онъ обѣщалъ выслать вамъ деньги. Пожалуйста, помогите мнѣ разъискать тѣ 600 фр. ¹). Адресуйте, ежели будете писать, в Тулу.-- Нынче я получилъ извѣстіе о одномъ изъ самыхъ по моему мнѣнію серьезныхъ событій за послѣднее время; хотя событіе это навѣрно останется незамѣченнымъ. Тверское дворянство постановило -- отказаться отъ своихъ правъ -- выборовъ болѣе не производить -- и только -- и посредникамъ по выбору дворянства и Правительства не служить. Сила! ²).

Я здѣсь -- въ Москвѣ -- отдалъ всегдашнюю дань своей страсти къ игрѣ и проигралъ столько, что стѣснилъ себя; вслѣдствіе чего, чтобы наказать себя и поправить дѣло, взялъ у Каткова 1000 руб. и обѣщалъ ему въ нынѣшнемъ году дать свой романъ -- Кавказской ³). Чему я, подумавши здраво, очень радъ, ибо иначе романъ бы этотъ, написанный гораздо болѣе половины, пролежалъ бы вѣчно и употребился бы на оклейку оконъ. Что было бы лучше, вы мнѣ скажете въ Апрѣлѣ. Прощайте, жму вашу руку и желаю вамъ всего лучшаго.

Л. Толстой.

Примечания.

1) См. предыдущее письмо NoNo 23 и 23.

2) Это так называемое Тверское дело произвело в то время на русское общество большое впечатление. Тринадцать тверских дворян (член губернского присутствия А. А. Бакунин, два уездных предводителя дворянства, несколько мировых посредников) в феврале 1862 г. выступили с письменным протестом, поданным ими в губернское по крестьянским делам присутствие, против "Положения 19 февраля". Они были заключены в Петропавловскую крепость и преданы суду Сената. (См. А. В. Никитенко "Записки и дневник", II. 1904, т. II, стр. 69 -- 70).

3) В начале 1862 г. Л. Н. Толстой проиграл кому-то на китайском биллиарде 1000 р. и, чтоб уплатить долг, взял взаймы у М. Н. Каткова 1000 р. с условием предоставить ему для издаваемого им "Русского Вестника" ту повесть, которая тогда еще не имела определенного заглавия и иногда Толстым описательно называлась "Кавказский роман". Впоследствии она получила название "Казаки". 1-ая часть повести вышла в 1-ой кн. "Русского Вестника" за 1863 г.; 2-ая не увидела света; небольшая часть ее сохранилась в рукописи; все остальное погибло.

Оставить комментарий Толстой Лев Николаевич (gabrielmv@yahoo.com) Год: 1862 Обновлено: 23/11/2017. 142k. Статистика. Переписка: Эпистолярий Мемуары и переписка	Ваша оценка:

Толстой Лев Николаевич Переписка с В. П. Боткиным

ПЕРЕПИСКА Л. Н. ТОЛСТОГО с В. П. БОТКИНЫМ.

Переписка Л. Н. Толстого с В. П. Боткиным.

Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

Примечания.

Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

3Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину1).

4.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

5.Л. Н. Толстой -- В. И. Боткину.

6.В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

7.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину

8.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

9.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

10.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

11.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

12.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

13.Л. Н. ТОЛСТОЙ -- В. П. БОТКИНУ

14.В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

15.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

16.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

17.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

18.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

19.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

20.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

21.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

22.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

23.Л. Н. Толстой -- Б. П. Боткину.

24.В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

25.Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

Толстой Лев Николаевич
Переписка с В. П. Боткиным

3
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину¹).

4.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

5.
Л. Н. Толстой -- В. И. Боткину.

6.
В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

7.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину

8.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

9.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

10.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

11.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

12.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

13.
Л. Н. ТОЛСТОЙ -- В. П. БОТКИНУ

14.
В. П. Боткинъ -- Л. Н. Толстому.

15.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

16.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

17.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

18.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

19.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

20.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.

21.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

22.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

23.
Л. Н. Толстой -- Б. П. Боткину.

24.
В. П. Боткин -- Л. Н. Толстому.

25.
Л. Н. Толстой -- В. П. Боткину.