Lib.ru/Классика: Толстой Лев Николаевич. О науке (Ответ крестьянину)

О науке

(Ответ крестьянину)

I

То, о чем вы пишете в вашем письме, так важно, и я так давно и много думал и думаю об этом самом, что мне хочется напоследях, зная, что мое время коротко, насколько сумею, ясно и правдиво высказать все, что я думаю об этом, самой первой важности, предмете.

Вы спрашиваете, что надо разуметь под наукой и образованием? Спрашиваете, не бывают ли наука и образование вредны, и, как образец того вреда, который бывает от того, что называется образованием, приводите пример того учителя, сына крестьянина, который стыдится выкормившего его отца и, когда отец этот привез ему свои деревенские гостинцы, попросил отца спрятаться на кухне, чтобы не оконфузить своим мужицким видом образованного сына перед бывшими у него гостями.

Может быть, пример этот и исключителен, но знаменателен, и стоит вдуматься в него, чтобы то, что у нас называется образованием, представилось в ином, чем оно представляется большинству, значении.

На другой день после получения вашего письма я провел вечер с дамой, директрисой гимназии, с довольно странным для дамы именем и отчеством -- Акулиной Тарасовной. У дамы этой тонкие, белые, прекрасные руки с перстнями, шелковая, умеренно модная одежда и приятный вид усталой, умной, "образованной" женщины с либеральными идеями. Дама эта крестьянская заброшенная сиротка. Помещица случайно разжалобилась над именно этой сироткой, взяла ее воспитывать и дала ей "образование". И вот вместо Акульки, которую трепала бы за косы мать за то, что она, чертова девка, упустила телят в овсы, а потом вместо Акулины, которую сосватал бы Прохор Евстигнеев и бил бы в пьяном виде смертным боем, а потом вместо Акулины вдовы, которая, оставшись с пятью детьми, ходила бы с сумой и всем, как горькая редька, надоела своими слезами и причитаниями, а потом вместо ставшей из Акулины Тарасовной, которая, хотя и вырастила сына и отдала его в люди, все-таки живет впроголодь у зятя, терпя всякие обиды от брата невестки, вместо этой зачахлой, грязной, оборванной, утром и вечером умоляющей матушку казанскую царицу небесную, чтобы она прибрала ее, вместо этой Тарасовны, которая в тягость не только себе, но и всем тем, кто ее кормит, вместо этой Тарасовны теперь любезная, умная директриса, белыми руками сдающая карты, остроумно шутящая о персидских делах со старинным приятелем и сыном ее воспитателя и предпочитающая чай с лимоном, а не со сливками. И на вопрос: угодно ли ей ягод? -- отвечающая: "Пожалуй, только немного. Мой милый доктор не велит, да уж очень хороши ягоды. Немножко, пожалуйста".

Расстояние между той и другой Тарасовной как от неба до земли. А отчего? Оттого, что Акульке дано было "образование".

Ее благодетельница не ошиблась в том, что нужно для того, чтобы доставить своей воспитаннице то, что считалось ею несомненным счастьем: она дала Акульке "образование". И образование сделало то, что Акулька стала дамой, т.е. из мужички, которой все говорят ты, стала госпожой, которой все говорят вы и которая сама говорит ты всем тем людям, которые кормят ее вместе со всеми теми, с кем она стоит теперь на равной ноге, т.е. из сословия подвластных и угнетенных перешла в сословие властвующих и угнетающих. То же на половину сделал и ваш учитель и желает сделать до конца. Но у него еще есть препятствия родства, которых не было у моей дамы.

II

За несколько уже лет не проходит дня, чтобы я не получил от двух до четырех писем с просьбами о том, чтобы я тем или иным способом помог ему или ей, если это пишет сам желающий учиться, или мать, просящая за детей, чтобы я помог детям или молодым людям учиться, окончить образование, удовлетворить, как они пишут, съедающую их с детства страсть к просвещению, т.е. помог бы им посредством диплома выйти из положения людей, обязательно тяжело трудящихся, в положение вашего учителя или моей дамы. Самое же странное, при этом я сказал бы смешное, если бы это не было так жалко и гадко, -- это то, что эти люди, юноши, девушки, матери, всегда все объясняют свое желание получить образование тем, чтобы иметь возможность "служить народу, посвятить свою жизнь служению нашему несчастному народу".

Вроде того, как если бы один из многих людей, несущих общими силами тяжелое бревно, вышел бы из-под бревна и сел бы на него, в то время как другие несут его, объясняя свой поступок тем, что он делает это из желания служить несущим.

Все дело ведь очень просто.

Мы говорим, что в Индии существуют касты, а что у нас в христианском мире нет их. но это неправда. У нас в христианском мире есть также немногие, но две до такой степени резко разделенные между собой касты, что едва ли возможна где-нибудь какая-либо большая разница и отделенность между двумя разрядами людей, чем та, которая существует между людьми с отчищенными ногтями, вставными зубами, утонченными одеждами, кушаньями, убранствами жилищ, дорогими портнихами, людьми, расходующими, не говорю уже ежедневно сотни рублей, но 5, 3, 1 рубля в день, и полуголыми, полуголодными, грязными, неотдыхающими, безграмотными и в вечной зависимости от нужды людьми, работающими по 16 часов в сутки за два рубля в неделю.

Отношений между этими двумя если не кастами, то разрядами людей, как и не может быть иначе, нет никаких, кроме повелений, наказаний и случайных для препровождения времени игрушечных благотворений со стороны людей с вычищенными ногтями и покорного исполнения, выпрашивания и затаенной зависти и ненависти со стороны людей с мозолистыми грязными руками. Разница между кастами в Индии и этими двумя разрядами людей в христианском мире только та, что в Индии и законом и обычаем воспрещается переход из одной касты в другую, у нас же переходы эти из одного разряда в другой возможны и совершаются всегда одним и тем же средством.

Средство это есть только одно: образование. Только образование дает людям из рабочего народа возможность посредством поступления или в чиновники к правительству, или в служащие к капиталистам и землевладельцам выйти из своего сословия и сесть на шею его, участвуя с правительством, землевладельцами и капиталистами в отнятии от народа произведений его труда.

Если же люди из народа какими-либо, всегда недобрыми путями и помимо образования сумели обогатиться, то для полного их перехода в высшую касту нужно опять-таки образование.

Так что стремление к образованию людей рабочего сословия, вызываемое если не исключительно, то преимущественно желанием избавления себя от труда рабочего сословия, противно установившемуся мнению, не заключает в себе не только ничего похвального, но, напротив, есть в большей части случаев стремление очень нехорошее.

III

"Но если и допустить, что цель большинства людей из народа, стремящихся к образованию, не заключает в себе ничего похвального, -- скажут люди, твердо верующие в благотворность науки, -- образование само по себе все-таки есть дело полезное, и желательно, чтобы как можно больше людей пользовались им".

Чтобы ответить на этот вопрос, надо ответить на то самое, о чем вы спрашиваете: что такое то, что у нас называется образованием и наукой?

Так как образование есть только обладание теми знаниями, которые признаются наукой, то буду говорить только о науке.

Наука? Что такое наука? Наука, как это понималось всегда и понимается и теперь большинством людей, есть знание необходимейших и важнейших для жизни человеческой предметов знания.

Таким знанием, как это и не может быть иначе, было всегда, есть и теперь только одно: знание того, что нужно делать всякому человеку для того, чтобы как можно лучше прожить в этом мире тот короткий срок жизни, который определен ему Богом, судьбой, законами природы -- как хотите. Для того же, чтобы знать это, как наилучшим образом прожить свою жизнь в этом мире, надо прежде всего знать, что точно хорошо всегда и везде и всем людям и что точно дурно всегда и везде и всем людям, т.е. знать, что должно и чего не должно делать. В этом, и только в этом, всегда и была и продолжает быть истинная, настоящая наука.

Наука эта есть действительная наука, т.е. собрание знаний, которые не могут сами собой открыться человеку и которым надо учиться и которым учился и весь род человеческий. Наука эта во всем ее объеме состоит в том, чтобы знать все то, что за многие тысячи лет до нас думали и высказывали самые хорошие, мудрые люди из тех многих миллионов людей, живших прежде нас, о том, что надо и чего не надо делать каждому человеку для того, чтобы жить не для одного себя, но для всех людей была хорошей. И так как вопрос этот так же, как он стоит теперь перед нами, стоял всегда перед всеми людьми мира, то и во всех народах и с самых давних времен были люди, высказывавшие свои мысли о том, в чем должна состоять эта хорошая жизнь, т.е. что должны и чего не должны делать люди для своего блага. Такие люди были везде: в Индии были Кришна и Будда, в Китае -- Конфуций и Лаотсе, в Греции и Риме -- Сократ, Эпиктет, Марк Аврелий, в Палестине -- Христос, в Аравии -- Магомет. Такие люди были и в средние века и в новое время, как в христианском, так и в магометанском, браминском, буддийском, конфуцианском мире. Так что знать то, что говорили в сущности почти всегда одно и то же все мудрые люди всех народов о том, как должны для их истинного блага жить люди по отношению ко всем главным условиям жизни человеческой, в этом, и только в этом, истинная настоящая наука. И науку эту необходимо знать каждому человеку для того, чтобы, пользуясь тем опытом, какой приобрели прежде жившие люди, не делать тех ошибок, которые они делали.

И вот знать все то, к чему одному и тому же пришли все эти мудрые люди, в этом, только в этом одном, истинная, настоящая наука.

IV

Наука о том, как надо людям жить для того, чтобы жизнь их была хорошая, касается многих, разных сторон жизни человеческой: учит тому, как относиться к обществу людей, среди которых живешь, как кормиться, как жениться, как воспитывать детей, как молиться, как учиться и многому другому. Так что наука эта в ее отношении к разным сторонам жизни человеческой может казаться и длинной, и многосложной, но главная основа науки та, из которой каждый человек может вывести ответы на все вопросы жизни, и коротка и проста и доступна всякому, как самому ученому, так и самому неученому человеку.

Оно и не могло быть иначе. Все равно, есть ли Бог или нет Бога, не могло быть того, что мог бы узнать всякую нужную для блага всякого человека науку только тот, кому не нужно самому кормиться, а кто может на чужие труды 12 лет учиться в разных учебных заведениях. Не могло быть этого, и нет этого: настоящая наука та, которую необходимо знать каждому, доступна и понятна каждому, потому что вся эта наука в главной основе своей, из которой каждый может вывести ее приложения к частным случаям, вся она сводится к тому, чтобы любить Бога и ближнего, как говорил Христос. Любить Бога, т.е. любить выше всего совершенство добра, и любить ближнего, т.е. любить всякого человека, как любишь себя. Так же высказывали истинную науку в этом самом ее простом виде еще прежде Христа и браминские, и буддийские, и китайские мудрецы, полагая ее в доброте, в любви, в том, чтобы, как сказал это китайский мудрец, делать другому то, чего себе хочешь.

Так что истинная, настоящая наука, нужная всем людям, и коротка, и проста, и понятна. И это не могло быть иначе, потому что, как прекрасно сказал это малороссийский мудрец Сковорода: Бог, желая блага людям, сделал все ненужное людям трудным и легким все нужное им.

Такова истинная наука, но не такова та наука, которая в наше время в христианском мире считается и называется наукой. Наукой в наше время считается и называется, как ни странно это сказать, знание всего, всего на свете, кроме того одного, что нужно знать каждому человеку для того, чтобы жить хорошей жизнью.

Люди, занимающиеся теперь наукой и считающиеся учеными, изучают все на свете. И таких изучений, называемых наукой, такое огромное количество, что едва ли есть на свете такой человек, который не то чтобы знал все эти так называемые науки, но мог бы хотя перечислить их. Наук этих пропасть, с каждым днем появляются новые. И все эти науки, называемые самыми странными выдуманными греческими и латинскими словами, считаются одинаково важными и нужными, так что нет никакого указания на то, какие из этих наук должны считаться более, какие менее важными и какие поэтому должны изучаться прежде и какие после, какие более и какие менее нужны людям.

Не только нет такого указания, но люди, верующие в науку, до такой степени верят в нее, что не только не смущаются тем, что наука их не нужна, но, напротив, говорят, что самые важные и полезные науки -- это те, которые не имеют никакого приложения к жизни, т.е. совершенно бесполезны. В этом, по их понятиям, вернейший признак значительности науки.

Понятно, что людям, так понимающим науку, все одинаково нужно. Они с одинаковым старанием и важностью исследуют вопрос о том, сколько Солнце весит и не сойдется ли оно с такой или такой звездой, и какие козявки где живут и как разводятся, и что от них может сделаться, и как Земля сделалась Землею, и как стали расти на ней травы, и какие на Земле есть звери, и птицы, и рыбы, и какие были прежде, и какой царь с каким воевал и на ком был женат, и кто когда какие складывал стихи и песни и сказки, и какие законы нужны, и почему нужны тюрьмы и виселицы, и как и чем заменить их, и из какого состава какие камни и какие металлы, и как и какие пары бывают и как остывают, и почему одна христианская церковная религия истинна, и как делать электрические двигатели и аэропланы и подводные лодки, и пр. и пр. и пр. И все это науки с самыми странными вычурными названиями, и всем этим с величайшей важностью передаваемым друг другу исследованиям конца нет и не может быть, потому что делу бывает начало и конец, а пустякам не может быть и нет конца. Не может быть конца, особенно когда занимаются этими, так называемыми науками люди, которые не сами кормятся, а которых кормят другие и которым поэтому от скуки больше и делать нечего, как заниматься какими бы то ни было забавами. Выдумывают эти люди всякие игры, гулянья, зрелища, театры, борьбы, ристалища, в том числе и то, что они называют наукой.

V

Знаю, что эти мои слова покажутся верующим в науку, а в науку теперь гораздо больше верующих, чем в церковь (и веру эту еще никто не решался назвать тем, что она есть в действительности, простым и очень грубым суеверием), таким страшным кощунством, что эти верующие не удостоят мои слова вниманием и даже не рассердятся, а только пожалеют о том старческом оглуплении, которое явствует из таких суждений. Знаю, что так будут приняты эти мои суждения, но все-таки скажу все то, что думаю о том, что называется наукой, и постараюсь объяснить, почему думаю то, что думаю.

Как я уже сказал: перечислить все те предметы, изучение которых называется науками, нет никакой возможности, и потому, для того чтобы можно было судить о том, что называется науками, я постараюсь, распределив все знания, называемые науками, по тем целям, которые они преследуют, обсудить, насколько все знания эти соответствуют требованиям настоящей науки, а если и не соответствуют, то достигают ли хотя тех целей, которые ставят себе люди, занимающиеся ими. Знания, называемые науками, сами собой распределяются по преследуемым ими целям на три главных отдела.

Первый отдел -- это науки естественные: биология во всех своих подразделениях, потом астрономия, математика и теоретические, т.е. неприкладные физика, химия и другие со всеми своими подразделениями. Второй отдел будут составлять науки прикладные: прикладные физика, химия, механика, технология, агрономия, медицина и другие, имеющие целью овладевание силами природы для облегчения труда людского. Третий отдел будут составлять все те многочисленные науки, цель которых -- оправдание и утверждение существующего общественного устройства. Таковы все так называемые науки богословские, философские, исторические, юридические, политические.

Науки первого отдела: астрономия, математика, в особенности столь любимая и восхваляемая так называемыми образованными людьми биология и теория происхождения организмов и многие другие науки, ставящие целью своей одну любознательность, не могут быть признаны науками в точном смысле этого слова по двум причинам. Во-первых, потому, что все эти знания не отвечают основному требованию истинной науки: указания людям того, что они должны и чего не должны делать для того, чтобы жизнь их была хорошая. Во-вторых, не могут быть признаны науками еще и потому, что не удовлетворяют тем самым требованиям любознательности, которые ставят себе занимающиеся ими люди. Не удовлетворяют же все эти науки, за исключением математики, требованиям любознательности потому, что, исследуя явления, происходящие в мире неодушевленном и в мире растительном и животном, науки эти строят все свои исследования на неверном положении о том, что все то, что представляется человеку известным образом, действительно существует так, как оно ему представляется. Положение же это о том, что мир действительно таков, каким он познается одним из бесчисленных существ мира -- человеком, теми внешними чувствами: зрением, обонянием, слухом, вкусом, осязанием, которыми одарено это существо (человек), совершенно произвольно и неверно. Совершенно произвольно и неверно это положение потому, что для всякого существа, одаренного другими чувствами, как, например, для рака или микроскопического насекомого и для многих и многих как известных, так и неизвестных нам существ, мир будет совершенно иной. Так что первое положение, на котором основываются все выводы этих наук, положение о том, что мир в действительности таков, каким он представляется человеку, произвольно и неверно. А потому и все выводы из этого положения, основанного на данных внешних чувств одного из существ мира, человека, не содержат в себе ничего реального и не могут удовлетворить серьезной любознательности.

Но если и допустить, что мир действительно таков, каким он представляется одному из бесчисленных существ, живущих в мире, человеку, или то, что, не имея возможности познать мир, каков он в действительности, мы довольствуемся изучением того мира, который представляется человеку, то и тогда познание этого мира не может точно так же удовлетворить требованиям разумной любознательности. Не может удовлетворить потому, что все явления этого мира представляются человеку не иначе, как в бесконечном времени и бесконечном пространстве, и потому как причины, так и последствия каждого явления, а также и отношения каждого предмета к окружающим его предметам никогда не могут быть действительно постигнуты. Причины происхождения каждого явления, а также и последствия его теряются в бесконечном прошедшем и будущем времени. Точно так же отношение каких бы то ни было предметов к окружающим их предметам не может быть точно определено, так как всякий предмет не может быть представляем иначе, как веществом в пространстве, а вещественные предметы не могут быть мыслимы иначе, как по отношению к бесконечно великим и бесконечно малым предметам.

Человек произошел от низших животных, а низшие животные от кого? А сама Земля как произошла? А как произошло то, от чего произошла Земля? Где мне остановиться, когда я знаю, что по времени конца нет и не может быть ни вперед, ни назад. Или мне говорят, что Солнце во столько-то тысяч раз больше Земли. Но Солнце ничто в сравнении с звездами в Млечном Пути. А в человеке кровяные шарики, а в шариках молекулы, а в молекулах -- что?

Так что хотя могут быть и забавны, и интересны для людей, свободных от необходимого для жизни труда, исследования так называемых естественных наук о происхождении миров или органической жизни, или о расстояниях и величине миров, или о жизни микроскопических организмов и т.п., исследования эти не могут иметь никакого значения для серьезного, мыслящего человека, так как составляют только праздную игру ума, и потому ни в каком случае не могут быть признаваемы науками.

Так это по отношению первого отдела так называемых наук.

Второй отдел, науки прикладные, т.е. различные знания о том, как наилегчайшим способом бороться с силами природы и как пользоваться ими для облегчения труда людского, еще менее, чем знания первого отдела, могут быть признаны наукой. Не могут такого рода знания быть признаны наукой потому, что свойство истинной науки, так же как и цель ее, есть всегда благо людей, все же эти прикладные науки, как физика, химия, механика, даже медицина и другие, могут так же часто служить вреду, как и пользе людей, как это и происходит теперь. Теперь, при капиталистическом устройстве жизни, успехи всех прикладных наук, физики, химии, механике и других, неизбежно только увеличивают власть богатых над порабощенными рабочими и усиливают ужасы и злодейства войн. И потому все прикладные знания могут быть признаны мастерствами или теориями различных мастерств, но никак не наукой.

Остается третий разряд знаний, называемых наукой, -- знаний, имеющих целью оправдание существующего устройства жизни. Знания эти не только не отвечают главному условию того, что составляет сущность науки, служению благу людей, но преследуют прямо обратную, вполне определенную цель -- удержать большинство людей в рабстве меньшинства, употребляя для этого всякого рода софизмы, лжетолкования, обманы, мошенничества...

Думаю, что излишне говорить о том, что все эти знания, имеющие целью зло, а не благо человечества, не могут быть названы наукой.

VI

Так что в наше время называется наукой не то, что всеми людьми признается истинным, разумным и нужным, а наоборот, признается истинным, разумным и нужным все то, что некоторыми людьми называется наукой.

И потому на ваш вопрос, вредна ли наука и в чем ее вред, ответ мой тот, что нет на свете ничего нужнее, благотворнее настоящей науки и, напротив, нет ничего вреднее тех пустяков, которые называются праздными людьми нашего времени науками.

Главная причина того зла, от которого теперь страдают люди, причина того деления людей на властвующих и подвластных, на рабов и господ, и той ненависти и злодеяний, которые производит это деление, главная причина этого зла -- лженаука. Только эта лженаука дает властвующим возможность властвовать и лишает подвластных возможности освободиться от своего порабощения. И те, которые властвуют (я разумею не одни правительства, а всю властвующую касту), знают это и хотя часто и бессознательно, но чутко, чтобы не выпустить власть из рук, следят за наукой и всеми силами поддерживают ту, так называемую науку, которая им на руку, и всячески заглушают, извращают ту истинную науку, которая может обличить их беззаконную, преступную жизнь.

Люди эти, составляющие правительство и властвующие классы, хорошо знают, что все дело в том, усвоится народом ложная или истинная наука, и потому учреждают и поддерживают, одобряют и поощряют все те пустые, ненужные рассуждения, исследования, праздные умствования, всякие теории разных мастерств, приспособлений к жизни и всякого рода юридические, богословские и философские софизмы, которые называются науками, настоящую же науку, науку о том, как жить доброй жизнью, признают "ненаучной", принадлежащей к чуждой науке области религии. Область же религии признается ими, у нас преимущественно правительством, в других христианских странах, Англии, Германии, Франции, Австрии, высшим обществом, не подлежащей обсуждению, и все данные религии, несмотря на явные в них нелепости, выдаваемые за священные истины, признаются неизменно такими, какими они дошли до нас. В области наук считается необходимым исследование, проверка изучаемого, и, хотя сами по себе предметы лженауки ничтожны, т.е. исключено из нее все то, что касается серьезных нравственных вопросов жизни, в ней не допускается ничего нелепого, прямо противного здравому смыслу. Область же религии, к которой отнесены все серьезные жизненные, нравственные вопросы, вся переполнена бессмысленными чудесами, догматами, прямо противными здравому смыслу, часто даже и нравственному чувству, к устранению которых никто не смеет прикоснуться. И потому естественно, что люди "науки", с особенным уважением, подобострастием относясь к своим пустяшным занятиям и с снисходительным презрением к тому соединению глубоких и нужнейших истин о смысле и поведении жизни с нелепейшими чудесами и догматами, называемому религией, внушают такие же чувства и своим ученикам.

И выходит то, что люди из народа, ищущие просвещения, а их теперь миллионы, с первых шагов на пути своего просвещения находят перед собой только две дороги: религиозное, отсталое, закостенелое учение, признаваемое священной, непогрешимой истиной, не могущее уже удовлетворить их разумным требованиям, или те пустяки, называемые наукой, которые, как нечто почти священное, восхваляются людьми властвующего сословия. И люди из народа всегда почти подпадают обману и, избирая то, что называется наукой, забивают себе голову ненужными знаниями и теряют то свойственное уважение к важнейшему нравственному учению о жизни, которое, хотя в извращенном виде, они признавали в религиозных верованиях. А как только люди из народа вступают на этот путь, с ними делается то самое, чего и хотят властвующие классы: они, теряя понятие об истинной, настоящей науке, становятся покорными орудиями в руках властвующих классов для поддержания в рабстве своих собратьев.

Так что, как ни велик вред ложной науки, и в том, что она забивает головы людей самыми ненужными пустяками, и в том, что посредством прикладных знаний дает возможность властвующему классу усиливать свою власть над рабочим народом, и в том, что прямо обманывает людей из народа своими богословскими, квазифилософскими, юридическими, историческими и военно-патриотическими лжами, главный величайший вред того, что называется наукой, в той полной замене истинной науки о том, что должен делать человек для того, чтобы прожить свою жизнь наилучшим образом, заключавшейся хотя и в извращенном виде в религиозном учении, совершенно пустыми, ни на что ненужными или вредными знаниями.

Сначала кажется странным, как могло это случиться, как могло сделаться то, что то, что должно служить благу людей, стало главной причиной зла среди людей. Но стоит только вдуматься в те условия, при которых возникали и развивались те знания, которые называются наукой, чтобы вредоносность этой науки не только не представлялась странной, но чтобы ясно было, что это и не могло быть иначе.

Ведь если бы то, что признается наукой, было произведением труда мысли всего человечества, то такая наука не могла бы быть вредной. Когда же то, что называется наукой, есть произведение людей, преступно незаконно живущих праздной, развратной жизнью на шее порабощенного народа, то не может такая наука не быть и ложной, и вредной. Если бы живущие грабежом разбойники или воровством воры составили свою науку, то наука их не могла бы быть ни чем иным, как только знаниями о том, как наиудобнейшим способом грабить, обворовывать людей, какие нужно иметь для этого орудия и как наиприятнейшим образом пользоваться награбленным. То же и с наукой людей нашего властвующего сословия.

VII

"Но если и согласиться, что наука одного класса людей не может быть вся полезна для всех, все-таки такие знания, как физика, химия, астрономия, история, в особенности математика (кроме того, и искусство), сами по себе не могут не быть полезны людям и расширением их миросозерцания и своим практическим приложением", -- скажут люди науки. "Если само по себе и нехорошо то, что были и есть люди, которым не надо самим кормиться, то все-таки все то, что сделали эти люди благодаря тем условиям, в которых они находились, не теряет от этого своей ценности".

Нет, не годится и эта оговорка для оправдания того, что у нас называется наукой.

Представим себе, что на острове живут тысячи семей, с трудом прокармливаясь земледельческим трудом, одна же семья владеет большей половиной острова и, пользуясь нуждой в земле остальных жителей, выстроила себе роскошный дом со всякими усовершенствованными приспособлениями, террасами, картинами, статуями, зеркалами, завела конюшни с дорогими лошадьми и всякого рода экипажами и автомобилями, вывела лучшей породы скот, развела фруктовые сады с теплицами, оранжереями, парк с беседками, прудами, фонтанами, теннисом и всякими играми. Что будет со всеми этими прекрасными самими по себе предметами после того, как власть этой одной семьи над своими владениями уничтожится и тысячи семей, которые до этого кормились впроголодь на своей земле и работали на владельцев половины острова, получат в свое распоряжение дома, конюшни, лошадей, экипажи, скот, парк со всеми своими фонтанами, теннисом, оранжереями и теплицами?

Как ни хороши и дом, и парк, и скот, и оранжереи, не могут все обитатели острова пользоваться всем этим. Дом слишком велик даже для школы и будет слишком дорог своей поддержкой и отоплением, скот даже для породы слишком тяжел для плохих коров жителей. Оранжереи, теплицы, беседки не нужны, так же как не нужны другие сосредоточенные в одном месте приспособления богатых владельцев. Всем жителям острова нужно совсем другое: нужны хорошие дороги, проведенная вода, отдельные сады, огороды, нужна только следующая ступень благосостояния для всех, не имеющая ничего общего с террасами, статуями, автомобилями, рысаками, оранжереями, цветниками, теннисами и фонтанами. Все эти сами по себе хорошие предметы: статуи, трюмо, оранжереи, рысаки, автомобили, как бы ни увеличивалось благосостояние людей острова, ни для них, ни для будущих поколений никогда не понадобятся. Увеличивающееся благосостояние всех людей, живущих общей жизнью, потребует совершенно других предметов.

То же и со знаниями, как теоретическими, так и прикладными, которые доведены в своем роде до большого совершенства людьми богатых сословий. Нет никакого основания предполагать, что те знания и те различные степени их развития среди людей, живущих вне каст одной общей для всех жизнью, будут те же самые, как и те, которые развились и развиваются среди немногих людей, живущих исключительной жизнью, не своими, а трудами других людей. Нет никакого основания предполагать, чтобы люди, живущие все одинаковой внекастовой жизнью, занялись бы когда-нибудь вопросами о происхождении организмов, о величине и составе звезд, о радии, о деятельности Александра Македонского и других, об основах церковного, уголовного и других подобных прав, об излечении болезней, происходящих от излишеств, и многими и многими другими знаниями, которые теперь считаются науками.

Трудно предположить даже и то, чтобы люди, живущие общей жизнью, занятые вопросами истинной науки о том, что надо делать каждому человеку, чтобы жить хорошо, переделали бы все дела этой науки так, чтобы могли когда-нибудь на досуге заняться и аэропланами, и тридцатиэтажными домами, и граммофонами, и взрывчатыми веществами, и подводными лодками, и всеми теми чудесами, которые даются теперь прикладными науками. Людям, занятым вопросами истинной науки, всегда будет слишком много своего нужного дела. Дело это будет в том, чтобы уяснить каждому человеку, что ему надо делать для того, чтобы не могло быть людей голодных или лишенных возможности пользоваться землей, на которой они родились, чтобы не было женщин, отдающих на поругание свое тело, чтобы не было соблазнов пьянства, алкоголя, опиума, табака, чтобы не было бы делений на враждебные народы, не было бы убийств на войнах людей чужих народов и своего народа на гильотинах и виселицах, не было бы религиозных обманов и др. Мало того, людям, занятым истинной наукой, надо будет уяснить, что надо делать каждому человеку для того, чтобы хорошо воспитывать детей, чтобы хорошо жить в семье, чтобы хорошо питаться, чтобы хорошо возделывать землю. Так много таких и много и много других важных вопросов будут стоять перед людьми, занятыми истинной наукой, что едва ли когда-нибудь будут они в состоянии и захотят заняться граммофонами, аэропланами, взрывчатыми веществами и подводными лодками.

Нет, не может быть в той науке, которая выросла на преступлении, на нарушении основного положения настоящей науки: хоть не любви, а уважения людей друг к другу и потому равенства их между собой, не могло в такой науке выработаться что-нибудь не то что полезное, но не вредное тому народу, на нарушении прав которого основывалась вся эта наука.

VIII

Ведь только забыть хоть на время то, к чему мы так привыкли, что мы уже не спрашиваем, хорошо ли это или дурно, и взглянуть на то, что делается с людьми под предлогом их обучения науке, т.е. самой нужной истине, чтобы ужаснуться на те преступления и нравственности, и здравого смысла, которые совершаются в этой области. Устраивают за большие деньги, собранные с народа, заведения, в которых одним людям разрешается, другим не разрешается учить и учиться. Определяется, чему и чему должны учиться люди и сколько времени и, главное, какое они за какое учение получат в виде диплома, дающего средства жить трудами других людей, вознаграждение.

Награждение и выгода за приобретение знаний!

Ведь это все равно, как если бы давали награждение людям за то, чтобы они ели приготовляемую для них пищу, и запрещали бы людям всякую другую, кроме этой, пищу.

Уже одно это обещание вознаграждения и запрещение есть свою, несомненно, доказывает, что пища дурная и что те, кто готовят ее, желают не накормить, а отравить потребителей.

Разве не то же самое с тем, что у нас называется наукой? Люди властвующего класса хорошо знают, что живы они только до тех пор, пока царствует их ложная наука и скрыта настоящая, знают, что, только стань на то место, на котором стоит теперь ложная наука, истинная -- и конец их царству. А конец их царству потому, что при истинной науке не найдут они уже себе помощников из народа, для того чтобы, как теперь, посредством этих помощников, всяких полицейских, чиновников, учителей, тюремщиков, а главное, солдат, держать народ в своей власти -- держать в своей власти самым простым старинным способом: на награбленные с народа деньги набирать помощников из народа, с помощниками грабить народ и частью награбленных денег подкупать новых помощников.

Узнай люди народа истинную науку, и не будет у властвующих помощников.

И властвующие знают это и потому, не переставая, всеми возможными средствами, приманками, подкупами заманивают людей из народа к изучению ложной науки и всякого рода запрещениями и насилиями отпугивают от настоящей, истинной.

Обман явный. Что же нужно делать людям, чтобы избавиться от него?

А только то, чтобы не поддаваться обману.

А не поддаваться обману значит родителям не посылать, как теперь, своих детей в устроенные высшими классами для их развращения школы, и взрослым юношам и девушкам, отрываясь от честного, нужного для жизни труда, не стремиться и не поступать в устроенные для их развращения учебные заведения.

Только перестань люди из народа поступать в правительственные школы, и сама собой не только уничтожится ложная, никому, кроме одного класса людей, не нужная лженаука, и сама собой же установится всем и всегда нужная и свойственная природе человека наука о том, как ему наилучшим образом перед своей совестью, перед Богом прожить определенный каждому срок жизни. И такая истинная наука, как ни стараются те, кому она вредна, заглушить ее, не переставая существует, как и не может не существовать между людьми. Такая истинная наука, как она ни забита усилиями людей властвующих классов, проявляется в нашем мире и в разных религиозно-нравственных учениях, не признаваемых ложной наукой и называемых сектами, проявляется, хотя и в неполном и извращенном виде, в учениях коммунизма, социализма, анархизма и, главное, в личных словесных поучениях людей людям.

Только не верь люди в науку, вводимую насилием и наградами, и не обучайся ей, а держись только той одной свободной науки, которая учит только тому, что делать каждому человеку для того, чтобы прожить свой срок жизни, как это хочет от него Бог, живущий в его сердце, и само собой уничтожится то деление людей на высших властвующих и низших подвластных, и большая доля тех бедствий, от которых теперь страдают люди.

А такая истинная и свободная, непокупаемая и непродаваемая наука, которой учатся люди не для дипломов, а только для того, чтобы познать истину, и которой обучают люди не за деньги, а только для того, чтобы людям-братьям передать то, что знают, такая наука всегда была и есть, и научиться этой науке можно всегда, не поступая за деньги в школы, гимназии, университеты и всякие курсы, и из устных поучений добрых и мудрых людей живущих и из таких же книжных поучений умерших великих мудрецов и святых людей древности.

Так вот мое мнение о том, что такое истинная наука и что такое ложная наука, в чем вред от нее и как от него избавиться.

Ф.А.Абрамов, организатор "Общины свободных христиан", обратился к Л.Н.Толстому с просьбой дать разъяснения по следующим вопросам: "1) Как вы смотрите на науку? 2) Что есть наука? 3) Видимые недостатки нашей науки. 4) Что дала нам наука? 5) Чего должно требовать от науки? 6) Какое нужно преобразование науки? 7) Как ученые должны относиться к темной массе и физическому труду? 8) Как нужно учить детей младшего возраста? 9) Что нужно для юношества?" (Цит. по: ПСС. Т.38. С.530).

Л.Н.Толстой серьезно отнесся к ответу на письмо, работал над ним в период с 1 по 19 июля 1909 г., читал близким, обсуждал. Просьба крестьянина Ф.А.Абрамова соответствовала содержанию многолетних размышлений Л.Н.Толстого о нравственных принципах научного знания, о том, что наука есть сознание общества. От того, в каком состоянии наука, во многом зависит и содержание образования подрастающего поколения.

По мысли писателя, основой всякого образования должна стать наука жизни -- "знание того, что нужно делать всякому человеку для того, чтобы как можно лучше прожить в этом мире... т.е. знать, что должно и чего не должно делать".

Л.Н.Толстой высказывает актуальные для педагогов мысли о том, что эти знания не могут сами открыться человеку, им "надо учиться" так же, как "учился весь род человеческий".

Л.Н.Толстой высказывает мысли о том, что путь приобщения каждого человека к нравственному опыту человечества должен быть адекватен тому пути, каким человечество создавало этот опыт, как отдельные выдающиеся люди прошлого, философы, мыслители, религиозные деятели решали задачи нравственных отношений к окружающей их действительности, труду, жизни, воспитанию и т.д. Эта наука, по мнению Л.Н.Толстого, должна быть понятна и доступна ученому и человеку из народа.

Примечания

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ.

В конце июня 1909 г. Толстой получил письмо от крестьянина Ф. А. Абрамова, из Симбирска. Письмо это было следующее:

"Графу Льву Николаевичу Толстому
от организатора Симбирской "Общины свободных христиан"
крестьянина Федора Андреева Абрамова.

Здравствуй дорогой Дедушка! Давно собирался написать вам, но всё откладал, так как вопрос -- довольно серьезный и требует большой обдуманности. Я мысленно осуждаю науку и решил суд этот произнести во всеуслышание, на что и хотел спросить вашего совета. И хорошо, что не поторопился с обращением, иначе я бы жестоко ошибся и сам подпал бы осуждению. В последствии я пришел к той мысли, имею ли я право и кто либо осуждать науку, которая за последнее время творит чудеса? -- Но такая наука там где то далеко, у нас ее нет; у нас в России есть только образование, т. е. тоже наука, но только искаженная, изуродованная и обезображенная. Но какая бы она ни была, я лично бессилен ее осудить, и несомненно мне докажут, что я не имею права этого сделать, как человек самоучка, не получивший какого бы то ни было образования. Вот это то меня и заставило обратиться к вам, дедушка, за помощию или советом. Вы человек, прошли образование и имеете науку и потому можете разобрать мои мнения. Я нахожу за собой право судить образование, хотя я серый крестьянин, без всякого образования, но за наукой наблюдаю, и как. человек посторонний, незаинтересованный могу и выразить более правильный суд и думаю, что такое определение не может вытетчи со стороны образованных, так как каждый виновный старается оправдать себя и сродных ему людей, да и естественно, образованный образование не может судить, это будет тоже самое, что если преступник будет судить преступника или сын отца. Впрочем не только в сравнении, но и на самом деле образование у нас совершило великое преступление. -- Всё образование у нас заключается в том, получить диплом и тем обеспечить себе жизнь, и не мало лиц получают жалование только за дипломы, большинство же хотя и занимаются трудом, по изготовлению таких же как и они бездельников. Но получить на это диплом не так то легко, и потому хроника последнего времени покрыта рядом самоубийств учащихся. Но самое преступление образованных состоит в том, что они избегают и пренебрегают труд, в особенности (физический, и в тоже время низко ценят труд рабочих людей; своей праздностью и роскошью соблазняют трудящийся народ, который во что бы то ни стало старается подражать им. Так например, не говоря уж о учительских институтах и семинариях, но когда крестьянский мальчик добропорядочно учится в двухклассной школе, то он уж отказывается от домашней работы: как то согребать навоз, дать корму и напоить скот и вообще от какой бы то ни было работы отказывается, мотивируя это тем, что она ему ни к чему, он готовится быть учителем; отец рад такому делу, он воображает себе что сын его будет образованным и не будет работать и поощряет в его лени. Действительно, но окончанию учения он поступает в церковно-приходскую школу учителем на 15--20 руб. в месяц. Летом на каникулы он приезжает к отцу, но уж теперь он не только работать, но и не может есть пустые серые деревенские щи, поэтому отец режет последнюю овцу для сына, а также что корова надоит молока и куры нанесут яиц всё это истребляет сын, учитель. А отец, старик, приезжает из поля с пахоты или жнитва и других работ ест сухой хлеб с водой. Так продолжается всё это, отец старик работает, недоедает, недосыпает, а сын учитель наевшись мяса, яиц и молока спит до 11 часов утра, а по прохладе вечерней ходит гуляет, ища себе развлечений. Это еще ничего. А то я знаю одного человека, он в 25 верстах от своего села поступил учителем в двухклассную школу, и там женился на образованной девушке. Отец его живет в достатке и снабжает сына съестными продуктами. Однажды зимой отец задумал побывать у сына, зарезал поросенка, двух куриц, было скопленное масло коровье, сметана, творог, всё это он привез сыну; выпрягши лошадь, он взошел в кухню и потом в зало, где его увидал сын и предупредил, чтоб он вернулся на кухню, а то, говорит, здесь натопчишь, да и навоняешь дубленой шубой. Вместе с отцом вышел в кухню и сын учитель, прежде всего он обратился к кухарке и велел ей убрать всё, что отец привез, а затем поставить самовар и напоить старика чаем. Оставив отца на кухне одного, учитель ушел в свои хоромы няньчить ребенка, ссылаясь, что жена занята приготовлением для приема гостей. Вечером учитель опять вышел к отцу и сказал, что к нему скоро приедут гости, поп, дьякон, учитель товарищ, лесной смотритель и волостной писарь, -- "они пойдут здесь, у нас ход один только, через кухню, так ты тятька пожалуйсто ляг где-нибудь в сторонке, чтоб тебя не увидали" -- просит учитель отца -- "и в крайнем случае если попадешься им на глаза не сказывай что ты мне отец, а то ты меня оконфузишь". Эти слова, как варом обварили старика -- говорил после он.

Знаю я также крестьян коньчащих в Земледельской училище и они вместо того чтоб работать в родной деревне и практически показать крестьянам правильное земледелие, хлебодельство и вообще полевое и домашнее хозяйство, они нанялись в имение в управляющие, для того чтоб не работая получать деньги.

За последние два-три года интельгенция как будто поняло что нужно -- и начала групироваться с крестьянами в сельско-хозяйственные общества, руководствоваться опытным полем, и местами даже заводят сельскохозяйственные школы. Не знаю, как в других местах, но у нас в Симбирске, но отзывам начальства, это дело поставлено в лучшем виде. Да как вдруг на их беду 4 июня агроном Симб. уездного земства Д. Н. Пискунов отказался от занимаемой им службы. -- "Я приглашен, пишет в заявлении агроном -- в качестве заведующего опытным полем. Между тем, здесь нет никакого опытного поля и даже место не припасено, благодаря чему я лишен возможности вести хотя бы приготовительные работы. Остается только одно (чтоб даром жалования не получать) исполнять канцелярские работы. Но к этому я совершенно не призван".

Дай-то бог чтоб так побольше людей прозрело.

Развратом и роскошью заражена от образованных людей каждая хижина. Теперь для крестьян будь хоть какие урожаи, состояние их не поправится, всё будет нужда и недостатки, так как сыну нужно исправить лакированные сапоги, шелковых и др. модных рубах и дорогую верхнюю одежду, а потом в 10--15 руб. гармонику; на дочерей же нужно еще больше. К этому же за последние 2-3 года в каждом селе и деревне открыто по нескольку пивных лавок, их тоже ведь нужно снабжать, а то отстанишь от интельгенции. Более всего развращают народ попы. Бог в 4 заповеди повелевает людям 6 дней работать, а седьмой праздновать, попы же наоборот, шесть дней ничего не делают и только в праздник работают. Народ же совершает преступления, разврат и обиды в надежде, что поп в этом простит и за деньги даст царство небесное. В последнее время приходится наблюдать, что туго приходится и попам. Народ хотя и считает их за полубогов, в них видит все спасение и потому без них не обходится, но в то же время и ненавидит их, как самую негодную тварь; -- и например, охотно пропивают на свадьбах по 100--150 р., попу же за венчание 5--6 руб. жалеют, и просто с досадою отдают. Это ли еще не пожинание пасторского насаждения?

Весь этот образованный и невежественный народ нужно отворотить с их ложного пути и направить на истинный, сами они этого не сделают и для этого нужна энергичная посторонняя сила. Сила эта уж начала появляться -- от прозрения народа, но ее нужно только соединить. Для этой цели я организовал "Общину Свободных Христиан". Цель общины показать недостатки нашей науки и если возможно поставить ее на надлежащий путь; создать конкуренцию Синодальной церкви и тем ее заставить собрать собор, сделать церковное переустройство и отделиться от государства; возродить и укрепить нравственность и трудолюбие в народе. Девизом общины служит -- "не хулить какую бы то ни было религию и не хвалить свою". Для [кусок вырван] все веры одинаковы и святы, но при всем этом не оскорбляя чувство религиозности, со всей осторожностью и любезностью должны показывать -- на религиозные недостатки и выставлять преступные похождения духовных руководителей. В будущую весну мы намерены открыть Земледельческую школу, как у Неплюева в Трудовом Крестовоздвиженском Братстве, для этого мы хотим войти к ним в близкое общение. Вам конечно известно Неплюевская школа, будьте так добры не знаете ли вы за ней каких либо недостатков. Также дайте ваше мнение на мою затею. И вместе с тем ответьте на следующие вопросы:

1) Как вы смотрите на науку. 2) Что есть наука. 3) Видимые недостатки нашей науки. 4) Что дала нам наука? 5) Чего должно требовать от науки? 6) Какое нужно преобразование науки. 7) Как ученые должны относиться к темной массе и физическому труду? 8) Как нужно учить детей младшего возраста. 9) Что нужно для юношества.

Простите, что обременяю вас. Жду ответа душею и сердцем преданный вам бывший белоризец, крестьянин Ф. А. Абрамов.

22 июня 1909 года.

Адрес Симбирск. Редакция "Народные вести" Федору Андрееву Абрамову" (см. т. 79).⁴⁶⁴

1 июля Толстой начал писать ответ Абрамову (см. вариант No 1). В Дневнике от 3 июля 1909 г. записано: "1-ое июля утром писал очень недурной ответ крестьянину об образовании. Не кончил еще". В тот же день приписано: "Чуть-чуть приписал к "О науке" и ничего не делал" (см. т. 57). Работа над этим письмом, превратившимся в статью, шла, как видно по датам обложек, каждый день -- от 4-го по 20 июля. В Дневнике работа эта отмечена следующими записями (см. т. 57): "Писал О Науке немного" (5 июля). "Третьего дня, 6-го, не помню, кажется поправлял немного О Науке" (8 июля). "Нынче очень хорошо доканчивал о Науке... Вчера тоже писал письма вечером, а потом О Науке" (11 июля). "С утра до кофе взялся зa О Науке и поправил, но весь вышел. Усталость мозга" (12 июля). "После обеда поехал к Чертковым, читал там О Науке. Приятные разговоры о прочитанном" (тогда же). "Встал слабый. Но работал О Науке недурно" (13 июля). "Опять всё утро занимался письмом О Науке. Всё еще ре совсем кончил" (14 июля). "Занимался письмом о Науке, приближаюсь к концу" (15 июля). "Все эти дни всё писал письмо О Науке" (19 июля).

Следует отметить, что толчком к написанию этой статьи, кроме письма Абрамова, послужил, повидимому, разговор с И. И. Мечниковым, посетившим Толстого 30 мая 1909 г. А. Б. Гольденвейзер записал 2 июля слова Толстого о Мечникове: "Когда мы поехали в Телятинки, я нарочно поехал с ним, чтобы поговорить о религиозных вопросах. Но попробовал и замолчал. Он верит в свою науку как в священное писание, а вопросы религиозно-нравственные, вытекающие из простого нравственного чувства, ему совершенно чужды" ("Вблизи Толстого", I, М. 1922, стр. 270).

13 июля 1909 г. Толстой у В. Г. Черткова читал еще не вполне законченную статью группе слушателей, среди которых были и рабочие (подробное описание см. в книге H. Н. Гусева "Два года с Толстым", изд. "Посредник", М. 1912, стр. 299). 12 августа Толстой читал эту статью приехавшему в Ясную поляну П. Б. Струве (подробности см. в книге А. Б. Гольденвейзера "Вблизи Толстого", I, М. 1922, стр. 288).

Статья появилась одновременно в "Русских ведомостях" (1909 г., No 258 от 10 ноября) и в "Киевских вестях" (1909 г., NoNo 300, 301 и 302, 10, 11 и 12 ноября). В "Киевских вестях" к статье сделано следующее редакционное примечание: "Настоящая статья Льва Николаевича прислана нам В. Г. Чертковым при письме, в котором он сообщает, что эта статья должна появиться в Америке, в "New York Times", 7 ноября (ст. стиля), а может быть одновременно с тем и в Европе. Печатаем эту статью, ибо дорого каждое слово великого автора -- независимо от того, разделяем ли или нет его воззрения. Ред."

В "Русских ведомостях" статья Толстого появилась в сильно сокрашенном виде, на что указано самой редакцией. По этому поводу В. Г. Чертков написал статью -- "Две цензуры для Толстого", напечатанную в журнале "Жизнь для всех" 1910 г., No 2 (стр. 121--134). Эта статья является ответом на упреки, сделанные Толстому. По поводу сокращений, сделанных редакцией "Русских ведомостей" и вызвавших различные недоразумения, В. Г. Чертков пишет: "Эта статья Толстого о науке была послана в несколько русских газет, в том числе и в "Русские ведомости", которые, как известно, являются органом группы ученых профессоров. Весьма любопытно было, как отнесутся эти заслуженные представители современной науки к статье, столь революционной по отношению к предмету их многолетней деятельности. Найдут ли они вообще возможным опубликовать такую статью на страницах своей газеты? А если напечатают ее, то что смогут они выставить в ее опровержение?" Далее говорится о "редакционной передовице", в которой опровергаются взгляды Толстого: "Я стал просматривать самую статью Толстого и -- не поверил своим главам. Оказалось, что в ней, помимо мест, выпущенных по цензурным соображениям, редакцией были также изъяты не содержащие ничего нецензурного, самые сильные и убедительные места, указывающие, до какой степени плоды современной науки в общем бесполезны, а во многом и вредны для рабочего народа". Затем приводятся наиболее значительные пропуски, сделанные редакцией "Русские ведомости", а в конце дается иронический отзыв о статье П. Д. Боборыкина "Нет ложной науки", напечатанной в "Русском слове" (11 ноября 1909 г.).⁴⁶⁵

Полностью статья впервые была напечатана в сборнике: Л. Н. Толстой, "О науке", изд. "Единение", М. 1917, стр. 3--28.

Мы печатаем статью по последней копии, исправленной автором (см. в Описании рукописей N 13), с исправлением погрешностей переписчиков по предшествовавшим рукописям.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ.

В рукописном отделении ГТМ (AЧ, папка 120) имеются следующие рукописи письма-статьи "О науке".

No 1. Черновой автограф на 5 листах разной бумаги (обыкновенной 4^о и почтового размера). Пагинация рукой Толстого красным карандашом: 1--5. Начало; "<Ваше письмо такъ> То о чемъ вы пишете въ вашемъ письме..."; конец: "Они знаютъ, что въ немъ все дело". На л. 1 в левом углу -- дата рукой Маковицкого: "I. VII. 09".

Начало этого автографа см. в варианте No 1; отсюда же -- варианты NoNo 2 и 3.

No 2. Копия с автографа, сделанная рукой Д. П. Маковицкого, с обширной авторской правкой и вставками. 21 лист разной бумаги (4^о и почтового размера и обрезков). Начало: "То о чемъ вы пишете въ вашемъ письме..."; конец: "и не даютъ хода настоящей науке о томъ какъ жить". Первоначальная пагинация копии: 1--17. Главы 1--3. В правом углу л. 20 рукою Д. П. Маковицкого помечено: "2. VII. 09".

Отсюда варианты NN 4 и 5.

No 3. Копия с двух последних листов предыдущей рукописи, сделанная рукой Д. П. Маковицкого, с обширной авторской правкой и новым продолжением, 4 лл. 4^о. На последнем листе заполнено только три строки. Начало: "Люди говорятъ, особенно теперь..."; конец; "относятся только съ сострадательнымъ презренiемъ". Пагинация рукой Д. П. Маковицкого: 15--17.

No 4. Листы машинной копии с рукописей No 2 и No 3, оставшиеся от перекладки. 12 лл. разного формата (4^о, почтового размера и обрезков). Много авторской правки и новых вставок.

No 5. Листы машинной копии с No 4, оставшиеся от перекладки. 11 лл. (4^о и обрезки). Много авторской правки и новых вставок.

No 6. Листы машинной копии и новых вставок, оставшиеся от перекладки и от промежуточной переработки. 24 лл. разного формата (в том числе -- много обрезков). На одном листе (с машинной пагинацией 19) дата рукой Толстого: 2 Іюля.

Отсюда -- вариант No 6.

N 7. Листы новой машинной копии, оставшиеся от перекладки. 20 лл. разного формата. Много авторской правки и новых вставок. Отсюда -- варианты NoNo 10 и 14.

No 8. Листы новой машинной копии, оставшиеся от перекладки. 29 лл. разного формата. Много авторской правки и новых вставок. Отсюда -- вариант No 11.

No 9. Новая машинная копия (вместе с переложенными из прежних копий листами). 55 лл. разного формата (много обрезков). Большая авторская правка, есть новые вставки. Текст неполный. Начало: "лятъ въ овсы, а потомъ вместо Акулины"...; конец: "какъ это хочетъ отъ него Богъ, живущiй въ его сердце". Отсюда -- варианты NoNo 12 и 13.

No 10. Листы машинной копии, оставшиеся от промежуточной переработки. 11 лл. разного формата (обрезки), с авторской правкой.

N 11. Новая машинная копия (вместе с переложенными из прежних копий листами). 65 лл. разного формата, с авторской правкой. Текст неполный, но с меньшим количеством лакун, чем в N 9. Начало: "То, о чемъ вы пишете въ вашемъ письме..."; конец: "<поддерживающей власть властвующихъ и скрывающей истинную?>"

No 12. Листы машинной копии, оставшиеся от промежуточной переработки. 13 лл. разного формата (обрезки), с авторской правкой.

No 13. Новая машинная копия (вместе с переложенными из прежних копий листами). 66 лл. разного формата (4^о, обрезки и наклейки), с авторской правкой. Текст полный.

No 14. Обрезки машинной копии -- 9 лл. На обложке написано рукой Н. Н. Гусева (карандашом): "Выпущенные листы из статьи "Письмо крестьянину о науке".

Кроме того сохранилось 17 обложек, в которых лежали отдельные части рукописей. На них рукой Н. Н. Гусева (карандашом) сделаны пометки: "О науке" и ежедневные даты, начиная от 4/VІІ 09 и кончая 20/VІІ 09.

Сноски

464. Пометка Толстого на конверте: "Оч[ень] важн[ое]". Пометка H. Н. Гусева: "Отв. Л. H. 16/VII".

465. Эта статья Черткова вызвала ответ со стороны Н. Юрина -- "Открытое письмо В. Г. Черткову" ("Жизнь для всех" 1910, No 7), за которым последовало "Письмо в редакцию" В. Черткова (там же, No 8--9).

ВАРИАНТЫ СТАТЬИ "О НАУКЕ".

No 1.

То, о чемъ вы пишете въ вашемъ письме, такъ важно, что мне хочется какъ съумею подробно ответить на ваши вопросы <или скорее на одинъ вашъ вопросъ>. Вопросы ваши сводятся все къ тремъ вопросамъ: 1) О томъ, въ чемъ должна быть настоящая нужная для людей наука или образованiе? 2) Что такое то, что у насъ называется наукой и образованiемъ? и 3) Полезна ли эта наука или образованiе? а если не полезна, то не вредна ли она, а если вредна, то въ чемъ ея вредъ?

На первый вопросъ отвечаю такъ:

Наука <или образованiе> настоящая (буду употреблять одно слово наука, такъ какъ наука и образованiе значитъ одно и тоже), наука настоящая, т.-е. то, что человеку нужно знать, есть только одна: какъ человеку какъ можно лучше прожить въ этомъ мiре тотъ короткiй срокъ жизни, который определенъ ему Богомъ, судьбой, законами природы -- какъ хотите. Чтобы знать это, надо <человеку> прежде всего знать, что точно хорошо, всегда хорошо, что точно дурно, всегда дурно, т.-е. знать, что должно и чего не делать для того, чтобы жизнь была хорошая. Знать это не всякiй можетъ, потому что часто бываетъ, что то, что кажется хорошимъ, окажется дурнымъ: ребенокъ не знаетъ, что огонь жжется и лезетъ къ огню и обжигается, <человекъ> неопытный малый не знаетъ, что отъ пьянства люди теряютъ разсудокъ, напивается и делаетъ то, чего не хотелъ бы, <взрослый> въ полномъ разуме человекъ не знаетъ, что отъ зла бываетъ зло, сердится на обидчика и отплачиваетъ ему темъ же и портитъ свою жизнь, и такъ многое другое. Такъ что вся настоящая наука <нужная людямъ> только въ томъ, чтобы знать, что хорошо, что дурно и что надо и чего не надо делать для того, чтобы прожить хорошо. Все, что помогаетъ этому знанiю, все это наука, а все, что не помогает этому, то не наука, а одни пустяки.

Такъ что поэтому всякiй человекъ, будь онъ уменъ или не очень уменъ, ученъ и вовсе безграмотенъ, всякiй можетъ разобрать, какiя знанiя идутъ къ науке и какiя одни пустяки, хотя люди и занимаются ими и восхваляютъ техъ, которые132 знаютъ много такихъ пустяковъ. Настоящая наука одна и не очень большая и не трудная, она вся только въ томъ, чтобы знать, какъ о томъ самомъ, въ чемъ дело науки, о томъ, какъ людямъ надо жить на свете, какъ объ этомъ думали прежде насъ за тысячи летъ самые лучшiе и мудрые люди. A такiе люди были везде, и въ Индiи Кришна и въ Китае Конфуцiй, и Лаотци и Будда и въ Грецiи и Риме Сократъ и Эпиктетъ и Маркъ Аврелiй и Христосъ, и Іоаннъ Апостолъ, и многiе и мн. мн. др. И вотъ знать это и знать, къ чему, одному и тому же пришли они все, въ этомъ истинная наука. И наука эта не длинная и не мудреная. И вкратце наука эта понятна всякому самому простому ребенку или безграмотной старушке,133 какъ и не можетъ быть иначе. Неужели Богъ или судьба или законъ природы можетъ быть такъ несправедливъ, что откроетъ истину только тому, кто учился 12 летъ въ учебномъ заведенiи. А настоящая наука въ томъ, чтобы делать другому то, чего себе хочешь. Это всякому понятно и больше ничего не нужно. Такъ что настоящая наука одна и короткая, пустяковой же науке конца нетъ.

No 2.

Вотъ эти то люди и выдумываютъ разныя игры, потехи, забавы, въ томъ числе и то, что они называютъ наукой. Беды отъ этого особенной не было бы, если бы эти дармоеды занимались букашками и звездами, рядомъ съ картами, скачками, нарядами, чемъ бы дитя не тешилось только бы не плакало, но беда въ томъ, что знаетъ кошка чье мясо съела, эти люди хотятъ оправдать свою праздную и незаконную жизнь на шее другихъ людей темъ, что они заняты самымъ важнымъ деломъ, наукой, и для этого называютъ наукой те пустяки, которыми они занимаются, уверяя, что все это они делаютъ на пользу людей. Настоящей же наукой имъ никакъ нельзя заниматься, потому что настоящая наука обличаетъ ихъ грехъ, тотъ, что живутъ на шее рабочаго народа. Для того же, чтобы придать важность темъ пустякамъ, которые они называютъ наукой, они придумываютъ самыя хитромудрыя искусныя разсужденiя, по которымъ разбираютъ всякiя никому не нужныя тонкости, <: о томъ, какiе прежде, какiе после родились звери, какiя будутъ козявки размножаться, какiя убавляться, какъ лучше134 жить нашему рабочему народу, такъ чтобы былъ одинъ135 хозяинъ или много хозяевъ и> давая этимъ разсужденiямъ разныя странныя новыя названiя, гносеологiя, патологiя, физiомеханика и т. п. и т. п.

--------

И люди эти такъ давно ужъ заняты этимъ обманомъ, что oни сами подъ конецъ уверились, что те пустяки, которые они называютъ наукой, очень важное дело, и не только они уверились <въ этомъ>, но уверили въ этомъ и несчастную молодежь, о которой вы пишете, которая бросаетъ честный законный трудъ и посредствомъ этой пустяковой науки лезетъ туда же въ дармоеды науки, часто не замечая всю подлость того, что она делаетъ, какъ вы пишете, бросаетъ выкормившихъ ихъ и трудящихся родителей для того, чтобы надеть сюртукъ, лаковые сапоги и болтать пустяки про науку и [1 не разобр.] обучать детей все той же пустяковой науке.

Въ этомъ великiй вредъ того, что у насъ называется наукой.

No 3.

вытти изъ своего круга трудящихся людей въ кругъ дармоедовъ.

No 4.

Люди говорятъ, особенно теперь после нашей революцiи, что все зло въ томъ, что власти обижаютъ, капиталисты, землевладельцы давятъ народъ, что все во властяхъ, въ войске. Все это неправда. Все въ ученье. И те, которые властвуютъ, знаютъ это и зорко смотрятъ за ученьемъ, чтобы не выпустить его изъ рукъ. Они знаютъ, что въ немъ все дело, и всеми силами поощряютъ то ученье, которое имъ на руку, и поддерживаютъ то устройство жизни, при которомъ они властвуютъ, одобряютъ и поощряютъ всякiя гносеологiи, орИографiи, физiократiи и т. п., но не даютъ хода никакой настоящей науке -- т.-е. ученiю какъ жить доброй жизнью. А на место этого ученiя предлагаютъ и предписываютъ разныя религiозныя веры, по которымъ все дело въ томъ, чтобы верить въ церковь и во все те глупости и гадости, которыя она постановила, или въ священное писанiе или въ какое-то искупленiе греховъ какою-то смертью. Это делаютъ все правительства и все правящiе классы.

У насъ больше правительство, а въ другихъ христiанскихъ странахъ, Англiи, Германiи, Францiи, Америке, делаютъ это же сами властвующiе классы, поощряютъ изученiе пустяковъ, или запрещаютъ или заминаютъ и не даютъ хода настоящей науке о томъ, какъ жить.

No 4-а.

Люди эти хорошо знаютъ, что все дело въ томъ усвоится народомъ ложная или истинная наука и всеми силами поощряютъ ту, которая, занимаясь пустяками, вытесняетъ истинную и потому поддерживаетъ то устройство жизни, при которомъ одномъ они могутъ властвовать и обирать рабочiй народъ.

No 5.

И вотъ есть одно средство перехода изъ касты униженныхъ въ касту возвышенныхъ. Средство это образованiе, какъ же униженнымъ и порабощеннымъ не желать воспользоваться этимъ средствомъ?

То, что это такъ есть и что людямъ низшей касты нельзя не желать перейти въ высшую, совершенно очевидно. Вопросъ только въ томъ, хорошо ли то средство, которымъ пользуются люди для перехода изъ низшей касты въ высшую?

Что средство это нехорошо, видно уже изъ того, что если бы все или хотя большое большинство стали все "образованными", т.-е. 136 все перестали бы работать то, что прежде всего нужно для жизни людей, т.-е. пищу, жилище, одежду и др., a все бы стали заниматься науками, то было бы всемъ жить очень плохо и даже невозможно жить. Но <всетаки> кроме этого надо разсмотреть, само по себе хорошо ли это средство, т.-е. хорошо ли то, что называется наукой или образованiемъ? Вы спрашиваете именно про это: вы спрашиваете, что такое наука? и что должно требовать отъ науки? и вредна ли наука и въ чемъ ея вредъ? И вотъ на эти-то вопросы я и постараюсь ответить вамъ.

No 6.

Да, хотите быть рабами или участниками порабощенiя, изучайте те пустяки и гадости и обманы, которые ваши поработители называютъ наукой, и будете пользоваться трудами своихъ братьевъ, хотите быть свободными людьми изучайте одну настоящую науку, которой вы всегда везде можете научиться и отъ людей и отъ книгъ, и будете иметь то истинное благо, которое даетъ спокойная совесть, т.-е. согласiе съ высшими законами мiра.

No 7.

Мало того, такъ какъ все "ученые", "образованные" привыкли къ тому, что все вопросы о жизни, о добре и зле, т.-е. все вопросы нравственные настоящей науки отнесены ложной "наукой" въ область религiи, т.-е. въ область нелепостей, то самые и вопросы эти уже никогда не разбираются и къ обсужденiю ихъ съ высоты такъ называемой науки "ученые" "образованные" люди относятся только съ сострадательнымъ презренiемъ. Это-то выделенiе изъ области науки вопросовъ нравственныхъ о жизни людей и признанiе неподвижности религiи, которой одной признаются подлежащими эти вопросы, выделенiе это особенно пагубно действуетъ.

No 8.

Одна часть этой квазинауки есть оправданiе своего положенiя: ложь богословская, ложь юридическая, другая часть практическiя знанiя, дающiя возможность перелетать безъ труда изъ места въ место, возможность веселиться всячески, объедаться, лечиться, защищаться, мучать, убивать всехъ мешающихъ сладкой жизни, третья часть праздное любопытство для препровожденiя времени, карты, шахматныя задачи, науки, споры объ разныхъ теорiяхъ.

No 8-а.

третья часть это рядъ самыхъ гнусныхъ обмановъ, одуряющихъ и развращающихъ людей подъ предлогомъ сообщенiя имъ священныхъ богословскихъ истинъ или освященныхъ наукой несомненныхъ знанiй о томъ, какъ работающее большинство должно подчиняться праздному меньшинству и по воле этого меньшинства убивать себе подобныхъ.

No 9.

они сами подъ конецъ такъ уверились въ томъ, что те пустяки, которые они называютъ настоящей наукой, самое важное дело, а что то, что всегда было и есть одна настоящая наука: ученiе о томъ, какъ человеку надо прожить свою жизнь, что это ученiе какъ несходящееся съ ихъ Дарвиновскими, Гекелевскими, Марксистскими теорiями, что это ученiе отжило свой векъ и не нужно больше, что человекъ можетъ жить не думая и не спрашивая себя и всехъ прежде его жившихъ людей о томъ, какъ ему надо жить для того чтобы хорошо прожить свою жизнь, а жить какъ попало, для своей забавы изучая те науки, который ему нравятся и изученiе которыхъ содействуетъ улучшенiю его положенiя.

No 10.

Но вы можетъ быть скажете: но если это и такъ, то какая беда въ томъ, что есть люди, которымъ не надо самимъ кормиться и которые на гулянкахъ придумываютъ разныя свои науки -- о томъ, какiя где звезды и козявки и какiе цари что делали и т. п., вреда отъ этихъ выдумокъ не можетъ быть никакого, чемъ бы дитя не тешилось, только бы не плакало.

No 11.

И наука эта всегда свободная, всегда одна нужная людямъ, всегда одинаковая въ своихъ основахъ съ самыхъ древнихъ временъ передавалась отъ поколенiя къ поколенiю, просветитъ людей и освободитъ ихъ отъ того зла деленiя людей на господъ и рабовъ и вытекающей изъ этого деленiя ненависти вместо любви, отъ которой теперь страдаютъ люди.

No 12.

Средство это есть присвоенiе темъ или инымъ способомъ трудовъ другихъ людей. Присвоенiе это въ нашемъ мiре совершается тремя способами: 1) прямымъ насильственнымъ отнятiемъ произведенiй труда людей, т.-е. грабежемъ, этотъ способъ употребляется въ нашемъ мiре (преимущественно) правительствами въ большихъ размерахъ и разбойниками въ малыхъ; 2) не прямымъ, но косвеннымъ способомъ -- владенiемъ землею и капиталами и 3) тоже способомъ не прямымъ, но косвеннымъ: прiобретенiемъ образованiя, при которомъ возможно участвовать или въ грабеже правительства или въ отобранiи произведенiй труда отъ народа посредствомъ землевладенiя и капитала.

No 13.

Трудно предположить даже и то, чтобы люди, живущiе общей жизнью, занятые вопросами истинной науки о томъ, какъ освободиться отъ препятствiй, полагаемыхъ доброй жизни государственностью, патрiотизмомъ, ложными вероученiями, захватомъ земельной собственности, а также и вопросами объ упорядоченiи половой жизни, о воспитанiи и другихъ подобныхъ, пришли бы когда-нибудь къ признанiю необходимости наукъ, дающихъ аэропланы, грамофоны, взрывчатыя вещества, скоропечатныя машины, подводныя лодки и т. п.

No 14.

Для того же, чтобы не поддаваться обману, надо понять, что ученье только тогда настоящее ученье, когда оно не предписывается начальствомъ, чтобы оно было такое, а не такое, и чтобы оно совершалось тогда и тамъ, а главное чтобы за ученье получалась какая либо выгода. Для того чтобъ освободиться отъ обмана, надо понять, что настоящее ученье можетъ быть только тогда, когда оно совершенно свободно.

No 15.

Средство это, прiобретенiе образованiя, дурно и безнравственно уже по одному тому, что выходъ всякаго человека изъ среды трудящихся и приготовляющихъ то, что прежде всего нужно для жизни людей, т.-е. пищу, жилище, одежду и др., уменьшая количество этихъ трудящихся, увеличиваетъ ихъ и такъ часто сверхсильный трудъ и вместе съ темъ увеличиваетъ число людей, живущихъ на шее трудящихся.

Сноски

132. Зачеркнуто: научились этимъ

133. Зачеркнуто: У насъ христiанъ вся наука эта вкратце въ томъ, чтобы любить Бога и ближняго. Вся она вкратце въ томъ

134. Зачеркнуто: править

135. Зачеркнуто: царь

136. Зачеркнуто: сели бы на то бревно, которое несутъ, то

Толстой Лев Николаевич
О науке (Ответ крестьянину)

О науке

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

КОММЕНТАРИИ

Примечания

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ.

Сноски

ВАРИАНТЫ СТАТЬИ "О НАУКЕ".

Сноски

Комментарии: 4, последний от 20/07/2012. Толстой Лев Николаевич (gabrielmv@yahoo.com) Год: 1909 Обновлено: 22/06/2025. 72k. Статистика. Очерк: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Оценка: *4.3813** Ваша оценка:

Толстой Лев Николаевич О науке (Ответ крестьянину)

О науке

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

КОММЕНТАРИИ

Примечания

ИСТОРИЯ ПИСАНИЯ И ПЕЧАТАНИЯ.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ.

Сноски

ВАРИАНТЫ СТАТЬИ "О НАУКЕ".

Сноски

Толстой Лев Николаевич
О науке (Ответ крестьянину)