Толстой Феофил Матвеевич
Роковое увлечение

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Драма в 4-х действиях.

   

РОКОВОЕ УВЛЕЧЕНІЕ.

Драма въ 4-хъ дѣйствіяхъ.

Къ представленію дозволено. С.-Петербургъ, 26 октября, 1873.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Афанасій Ѳедоровичъ Шавровъ, бывшій богатый помѣщикъ.
   Агафонъ Петровичъ Лагодинъ, мелкопомѣстный помѣщикъ, сбитый съ толку эмансипаціею, трусливый и запуганный. Въ приживальщикахъ у Афанасія Ѳедоровича.
   Ольга, 13 лѣтъ, дочь Шаврова -- дѣвушка съ характеромъ.
   Князь Беркутовъ, красивый молодой человѣкъ, личность загадочная.
   Евстафій Корпенко, малороссъ, отставной кавалерійскій унтеръ-офицеръ, прикащикъ Шаврова.
   Судебный слѣдователь.
   Груша, горничная Ольги.
   Буровъ, арестантъ.
   Жардармы и полицейскіе.

Дѣйствіе происходитъ въ имѣніи Шаврова, въ Орловской губерніи.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Сцена представляетъ обширную комнату, по стѣнамъ шкафы съ книгами, по правую сторону большой письменный столь, съ папками и бумагами. По лѣвую диванъ, небольшой столъ, съ чайными принадлежностями.

СЦЕНА I.

Шавровъ и Лагодинъ. (Пьютъ чай. Шавровъ сидитъ на диванѣ и куритъ, а Лагодинъ сидитъ на стулѣ въ почтительной позѣ.)

Шавровъ.

   Совѣстно какъ-то, живя въ деревнѣ, сидѣть сложа руки. Земля подъ рукой, сады, оранжереи также, запустить все это жаль, а должно признаться, что пока, на первое время, трудно хозяйничать.
   

Лагодинъ.

   Какже-съ! помилуйте, и какъ еще трудно, почти невозможно-съ. (Привстаетъ.) А я, Афанасій Ѳедоровичъ, еще булочку возьму. Превкусный, на сливкахъ, подрумяненыя.
   

Шавровъ.

   Кушай на здоровье! (Продолжая.) Садовника я выписалъ изъ Петербурга, большія деньги плачу, а случается такъ, что цвѣты не кому полить. Чернорабочихъ нѣтъ, какъ нѣтъ! Въ особенности въ рабочую пору.
   

Лагодинъ.

   Вѣрно говорить изволите, Афанасій Ѳедоровичъ, истинную правду. (Привстаетъ.) А я еще булочку возьму!
   

Шавровъ.

   Да кушай на здоровье, говорятъ тебѣ! Правду-то я говорю, а рабочихъ нѣтъ, какъ нѣтъ, и хоть садъ запускай и оранжереи закрывай.
   

Лагодинъ (утирая лобъ и ставя чашку на подносъ).

   А что-же тутъ хорошаго, смѣю спросить. (Озираясь и понижая голосъ.) Все это ничто болѣе, какъ баловство -- послѣдствіе, знаете, распущенности нравовъ.
   

Шавровъ (прерывая).

   Со временемъ все это обойдется, "перемелется, все мука будетъ." Выработаются другія понятія; заведутся артели и рабочихъ, и прислуги. Ну! а на первыхъ порахъ, разумѣется, трудновато.
   

Лагодинъ (озираясь и таинственно).

   Нѣтъ! Афанасій Ѳедоровичъ, "не перемелется," а развѣ размелется совсѣмъ. Все это, смѣю доложить... вышла штука неловкая.
   

Шавровъ (съ улыбкою).

   Какая эта штука?
   

Лагодинъ.

   Да вотъ ваша... (Таинственно.) мансипація.
   

Шавровъ (смѣясь).

   А ты зачѣмъ-же самъ просилъ?
   

Лагодинъ.

   Что это вы, Афанасій Ѳедоровичъ, побойтесь Бога! Когда же это я просилъ?
   

Шавровъ (шутя).

   Нѣтъ! любезный другъ, ты не отвиливай.
   

Лагодинъ.

   Какая мнѣ была неволя, скажите на милость, просить о мапсипаціи. То-ли дѣло былое время! У меня всего было 12 душъ обоего пола, а жили это мы съ покойницей-женой, какъ у Христа за пазухой. И поили, и кормили это они насъ, и табачкомъ снабжали -- а про меня вотъ распространили слухи, что будто-бы я всему причиною.
   

Шавровъ.

   Ты что-то путаешь, любезный другъ, вѣдь ты задолго до 1861 года оставилъ уже свое гнѣздо и проживалъ у графа Бориса.
   

Лагодинъ.

   Это я по собственному желанію-съ! Жена моя тогда скончалась, скучно стало, и простоквашки не съ кѣмъ поѣсть бывало -- а я, знаете, грѣшенъ, смерть покушать сладко люблю и при томъ не въ одиночествѣ, а въ пріятной компаніи. Его сіятельству это извѣстно было; вотъ онѣ и говорятъ однажды: переѣзжай, молъ, ко мнѣ -- я тебя буду гастроному учить, кулинарному, говоритъ, искусству. И книжки такія мнѣ дали, распрекрасныя такія, что, читая одно росписаніе блюдъ, слюнки потекутъ. Вотъ тогда я перебрался къ ихъ сіятельству, да 8 лѣтъ и прожилъ. Повѣрите-ли, что всѣ даже парадные обѣды, всѣ какъ есть, его сіятельство поручалъ мнѣ заказывать. Со смертью графа, вотъ вы благодѣтель, Афанасій Ѳедоровичъ (Цѣлуетъ въ плечо,) соблаговолили пріютить бездомнаго сироту, а то бы мнѣ, по милости вашей... (Вдругъ понижаетъ голосъ и озирается.) Ухъ, мансипація эта.
   

Шавровъ.

   Да что ты, Агафонъ Петровичъ, чего боишься? Какъ только хоть намекнешь объ мансипаціи, такъ и испугаешься, точно въ воду пырнешь.
   

Лагодинъ.

   А какже! помилуйте.-- У насъ посредникъ престрогій. Чуть что противу мансипацги, такъ онъ васъ тотчасъ за рога.
   

Шавровъ.

   Ну ужъ это ты выдумываешь, любезный другъ! Никакой на тебя власти посредникъ не имѣетъ. Жалобу на тебя отъ мужичка, это правда, онъ приметъ и разберетъ, но до того, что ты на счетъ эмансипаціи думаешь и говоришь, ему дѣла нѣтъ.
   

Лагодинъ.

   Ужъ я не знаю-съ! а только въ душѣ убѣжденъ, что если посреднику заблагоразсудится, такъ онъ, такъ, или иначе, а въ Сибирь упрячетъ безпремѣнно. (Шавровъ см123;ется.) Вамъ хорошо смѣяться, Афанасій Ѳедоровичъ, у васъ вонъ какое помѣстье, и всякій почетъ вамъ отдаютъ, а нашъ братъ, безпріютный, что такое предъ посредникомъ? Червь пресмыкающійся! болѣе ничего. (Увлекаясь.) А какъ подумаешь, право! Былъ я въ своей избѣ самъ большой! Бывало, повелѣваю своими крѣпостными, и все какъ есть исполняется безпрекословно. Нѣтъ, Афанасій Ѳедоровичъ, мансинація ваша...
   

Шавровъ (наклоняясь къ Лагодину.)

   Берегись, посредникъ идетъ!
   

Лагодинъ (вздрагивая и не поворачивая головы, громко говоритъ).

   Благодѣтельная реформа положила конецъ народнымъ страданіямъ и возвела Россію на степень первенствующей державы...
   

Шавровъ (хохочетъ).

   Ахъ ты, трусъ естественный. Никакого посредника нѣтъ, а ты-то причитываешь!!
   

Лагодинъ (встаетъ и утираетъ себя).

   Какже вамъ не совѣстно, отецъ благодѣтель, побойтесь Бога, вѣдь до смерти старика испугали, даже поджилки, затряслися, Ей-Богу!
   

СЦЕНА II.

Тѣже и Карпенко (прикащикъ Шаврова, въ унтеръ-офицерской формѣ).

Карпенко (останавливаясь въ дверяхъ).

   Здравія желаемъ, ваше, высокородіе!
   

Шавровъ.

   Здорово, Карпенко! Ну чѣмъ порадуешь?
   

Карпенко.

   Никакого средства Нѣтъ, ваше высокородіе, вотъ теперича скоро сѣнокосъ бы нора начинать, клеверъ такъ и распустился, разжирѣлъ, а изъ 24-хъ вольнонаемныхъ рабочихъ всего только три на лицо.
   

Шавровъ.

   Задатки, небойсь, пораздавалъ?
   

Карпенко.

   Какже! безъ этого нельзя...
   

Шавровъ.

   А пачпорты, небойсь, не отобралъ?
   

Карпенко.

   Помилуйте, ваше высокородіе, какже это возможно! Все, какъ есть, въ порядкахъ у чинилъ.
   

Шавровъ.

   Такъ пожалуйся посреднику.
   

Карпенко.

   Ходилъ, посредственникъ говоритъ, что не его дѣло. Не стану я, говорить, въ чужомъ уѣздѣ разыскивать. Ступай, молъ, къ исправнику, тотъ перепишется, съ кѣмъ слѣдуетъ.
   

Шавровъ.

   Ну и что же?
   

Карпенко.

   Ходилъ къ исправнику, а онъ, сказываютъ, другую недѣлю, какъ на мертвомъ тѣлѣ сидитъ. Вотъ ты тутъ и управляйся, какъ знаешь. (Уходитъ, увидавъ входящую Ольгу.)
   

СЦЕНА III.

Тѣ же и Ольга кромѣ Корпенко.

Шавровъ (увидавъ Ольгу).

   Оленька, здраствуй, другъ мой милый, мы съ тобою еще не видались сегодня.
   

Ольга (въ волненіи).

   Посмотри-ка, отецъ, что у тебя дѣлается на селѣ.
   

Шавровъ.

   Что такое тамъ происходить? Ужасы какіе нибудь, волки что-ли одолѣли?
   

Ольга.

   Хуже!! Я сегодня рано утромъ пошла навѣстить дочь Ѳедосьи; вчера ей ногу вилой попортили, навозъ возили. Прихожу я въ село, а тамъ вопль и слезы. Бабы столпились и голосятъ на всю улицу.
   

Шавровъ.

   Что же такое случилось?
   

Ольга (съ упрекомъ).

   Спрашивай еще! самъ знаешь, я чай!
   

Шавровъ.

   Ей, ей! и не догадываюсь.
   

Ольга.

   Пріѣхалъ посредникъ съ становымъ и объявилъ, что будетъ скотъ продавать. Загнали это на выгонъ коровъ, лошадей, овецъ, поставили караулъ изъ понятыхъ, а бабы вокругъ ревутъ такъ, что душу раздираютъ.
   

Шавровъ.

   Что-жъ дѣлать, другъ мой, мужички пробуютъ новые порядки, платить податей и другихъ повинностей не хотятъ. Думаютъ, авось либо такъ сойдетъ. А посредникъ обязанъ взыскивать казенныя и другія недоимки.
   

Ольга.

   Толкуй, пожалуйста, казенныя! это по твоему требованію крестьянскій скотъ продаютъ.
   

Шавровъ.

   Не можетъ быть! Вѣдь крестьяне не на оброкѣ, я выпустилъ ихъ на выкупъ, и притомъ ты сама знаешь, что хотя они очень и очень зажиточны, но я отказался отъ 20%, слѣдуемыхъ съ нихъ по закону.
   

Ольга.

   То-то и есть, выкупныя деньги взыскиваютъ; а за что положенъ выкупъ?
   

Шавровъ.

   Какъ за что? за землю, которою они пользуются. Вѣдь земля то, кажется, моя или, лучше сказать, наша съ тобою.
   

Ольга (въ раздумъи).

   Это еще вопросъ!
   

Шавровъ.

   Глупенькая ты моя, возлюбленная дочка! Гдѣ это ты набралась этихъ мыслей? Основаніе нашей собственности положено еще до Петра; тогда служилымъ людямъ раздавались земли, столько-то четвертей, съ правомъ вотчиннаго владѣнія. Потомъ предки паши мало по мало прикупали земли на собственныя деньги, вотъ и образовалась богатая большая вотчина, село Отрадное.
   

Ольга.

   А все же не мѣшало бы послать сказать посреднику, чтобъ онъ продажу скота пріостановилъ.
   

Шавровъ.

   Не могу, милая ты моя! Пойми же ты, что семейный союзъ основанъ на правахъ собственности. Я не въ правѣ былъ бы жениться, еслибъ не былъ убѣжденъ, что могу обезпечить своему семейству безбѣдное существованіе. Отказаться отъ собственности теперь я не могу и не желаю. Собственно для себя я не боюсь лишеній, но не могу допустить мысль, чтобы ты, мое сокровище, воспитанная въ довольствѣ, не могу, говорю я, подумать, чтобы ты нуждалась въ чемъ либо.
   

Ольга.

   Пожалуйста, обо мнѣ не хлопочи -- я всегда съумѣю прокормить себя.
   

Шавровъ (ласково).

   Вотъ какъ! Это какимъ же образомъ?
   

Ольга.

   Ну, ужъ это мое дѣло, а вотъ пошли лучше сказать посреднику, чтобы онъ крестьянскаго скота не продавалъ.
   

Шавровъ.

   Какая упрямая! говорятъ тебѣ, что права на это я не имѣю.
   

Ольга.

   Хорошо же, отецъ, помни это. Ты мнѣ отказалъ, и я тебѣ" при случаѣ не уступлю. (Цѣлуетъ отца.)
   

Шавровъ (шутливо).

   Ахъ, какой страхъ!
   

СЦЕНА IV.

Въ теченіе предыдущей сцены Лагодинъ молчитъ, но выражаетъ нѣкоторое недоумѣніе и ужасъ, слушая рѣчи Ольги, при появленіи ея на сценѣ, онъ почтительно подходитъ къ ручкѣ. Въ концѣ III сценц Корпенко показывается въ дверяхъ и слышитъ слова Ольхи касательно продажи крестьянскаго скота.

Тѣже и Корпенко.

   

Корпенко.

   Не безпокойтесь, барышня, никакой продажи не будетъ!
   

Шавровъ.

   Это почему?
   

Корпенко.

   А отъ того самаго, ваше высокородіе, что покупщиковъ нѣту-ти. Посредникъ сердится, ногами топаетъ, волосы на себѣ рветъ, а ничего не подѣлаешь. Даже престо смѣхъ, силою покупать не заставишь. Свои не покупаютъ, а чужихъ нѣтъ. Или, можетъ, плохо оповѣстили, а можетъ, и запугали. (Хихикаетъ.)
   

Ольга.

   Ну, и слава Богу! Прощайте, папа! Читать пойду... (Афанасій Ѳедоровичъ цѣлуетъ дочъ)
   

СЦЕНА V.

Тѣже, кромѣ Ольги.

Корпенко.

   На постоялый дворъ, что у въѣзда въ село, въѣхалъ сегодня утромъ баринъ, не то отставной офицеръ, не то помѣщикъ, не знаю, право. Одѣтъ по черкесскому, папаха черная на головѣ, кинжалъ на поясѣ.
   

Шавровъ.

   Зачѣмъ же онъ пріѣхалъ?
   

Корпенко.

   А вотъ вашему высокородію письмо просили передать. (Вынимаетъ изъ обшлага,)
   

Шавровъ (оглядываетъ письмо).

   Да кто онъ такой?
   

Корпенко.

   Не могу знать! спросить не у кого, прислуги не имѣется, а пріѣхали они изъ города на ямщицкой тройкѣ.
   

Шавровъ (распечатывая письмо).

   Что ему надо? (Надѣваетъ очки, читаетъ письмо, перевертываетъ его нѣсколько разъ и говоритъ, обращаясь къ Лагодину.) Какой-то князь Беркутовъ! не слыхалъ-ли?
   

Лагодинъ.

   Какже, слыхалъ! неоднократно слыхалъ, князь Бебутовъ -- фамилія извѣстная.
   

Шавровъ.

   Тебѣ говорятъ Беркутовъ, а не Бебутовъ.
   

Лагодинъ.

   Ахъ! Князь Беркутовъ! нѣтъ, не знаю-съ. Должно быть, также изъ тѣхъ же странъ. Тамъ всѣ и?" папахахъ такихъ ходятъ.
   

Шавровъ.

   Странно мнѣ все это кажется. Вотъ что онъ пишетъ: "Наслышавшись, ваше высокородіе, что у васъ есть природнаго собственнаго завода отличнѣйшія лошади рысистыхъ породъ, осмѣливаюсь покорнѣйше просить, не соблаговолите-ли уступить мнѣ оныхъ пару. Съ каковою имѣю честь оставаться вашего высокородія покорнѣйшій слуга". Подписано, князь Беркутовъ! (Въ раздумьи.) Странно! письмо совсѣмъ безграмотное, а подпись -- князь Беркутовъ. (Лагодинъ, хлопая глазами и перебирая пальца ни, произноситъ "такъ-съ".) И посмотри, что за почеркъ. Точно нарисована буква къ буквѣ.
   

Лагодинъ (косится ни письмо.)

   Чтоже-съ, почеркъ отличный, крупный такой, я и безъ очковъ различить могу. Ну и письмо, чтоже-съ, очень почтительное!
   

Шавровъ (улыбаясь).

   Что тебѣ такъ поправилось? можетъ то, что онъ проситъ уступить оныхъ пару, съ каковою имѣетъ честь оставаться моимъ покорнѣйшимъ слугою.
   

Лагодинъ (конфузится).

   Нѣтъ-съ! я такъ вообще говорю, что письмо почтительно и красиво написано.
   

Шавровъ (въ раздумьи).

   Все это мнѣ очень не нравится. Богъ его знаетъ, что это за князь? откуда онъ взялся и отъ кого онъ могъ слышать о моемъ небольшомъ конномъ заводѣ. (Обращаясь къ Корпенко.) И зачѣмъ это ты не сказалъ ему, братецъ ты мой, что лошади никуда не годятся, что продажныхъ, молъ, нѣтъ.
   

Корпенко.

   Помилуйте, ваше высокородіе, какже это я да свое добро буду хапть. Матки у насъ первѣйшій сортъ, круторебрыя, да и жеребцы загляденье. Что за грудь! что за крупъ! что за глаза! да хоть у "Красавчика", любимца барышни, да такой лошади и на лебедянской ярмаркѣ не сыскать. А ваша милость говорить изволите: зачѣмъ это я не охаилъ. Вѣдь это грѣхъ, красивую такую тварь Божію порочить. Нельзя также сказать было, что продажныхъ лошадей нѣту-ти, такъ какъ въ уѣздѣ я повѣстилъ, что у насъ молъ 8 отборныхъ лошадей предстоитъ на сбытъ въ семъ году,
   

Шавровъ.

   Ну, нечего дѣлать! сходи на постоялый дворъ и скажи, что прошу князя; сказать, молъ, велѣли, милости просимъ.
   

Корпенко.

   Слушаю-съ! ваше высокородіе! (Уходитъ.)
   

СЦЕНА VI.

Шавровъ и Лагодинъ.

Шавровъ.

   А какъ ты думаешь? Вѣдь придется пригласить обѣдать этого князя.
   

Лагодинъ (оживляясь).

   Какже-съ, непремѣнно слѣдуетъ. Гдѣ же его сіятельству откушать. Вѣдь не на постояломъ дворѣ. Тамъ кромѣ крутой гречневой каши да жидкихъ щей, я чай, ничего нѣтъ.
   

Шавровъ.

   Ну такъ ты помоги мнѣ въ этомъ долѣ.
   

Лагодинъ.

   Съ величайшею радостью, Афанасій Ѳедоровичъ, ужъ такъ-то поусерствую, что довольны останетесь.
   

Шавровъ (улыбаясь).

   Какъ бишь тебя величалъ покойный графъ.
   

Лагодинъ (пріятно улыбаясь).

   Они меня сначала господиномъ Пѣтухомъ называли; знаете, въ книжкѣ у Гоголева есть такой помѣщикъ, большой былъ охотникъ сладко покушать; а потомъ, когда я навострился по части кулинарнаго искусства, какъ его сіятельство говорить изволили, то Вательчикомъ называть стали. Ужъ это я познаю, что обозначаетъ.
   

Шавровъ.

   Такъ займись ты этимъ дѣломъ, Вательчикъ, ты, я знаю, навострился и знаешь, что для сіятельныхъ желудковъ потребно.
   

Лагодинъ.

   Помилуйте-съ! до тонкости то есть знаю-съ!
   

Шавровъ.

   Вотъ меню на сегодняшній обѣдъ. Бискъ.
   

Лагодинъ.

   Это можно-съ. Значитъ, раковый супъ; только слѣдуетъ хорошенько протерѣть, раковыхъ внутренностей не жалѣть, что бы отваръ, знаете, этакій сизый отливъ получилъ и потомъ подпустить немного каемчеку, перчику такого краснаго, побольше раковыхъ шеекъ -- штукъ пять, шесть кнелей на каждую тарелку, во раковыхъ хребтовъ отнюдь не класть. Это по трактирному, не подобаетъ!
   

Шавровъ (читая меню).

   Потомъ пирожки разные!...
   

Лагодинъ.

   И это хорошо-съ! Въ волованчики можно моэльчику подпустить.
   

Шавровъ.

   Это что такое?
   

Лагодинъ.

   Моэльчикъ, это значитъ мозгъ изъ костей! а посрединѣ положить жаренаго на сливочномъ маслѣ персиля, то есть петрушки, этакъ горкой положить.
   

Шавровъ (продолжая просматривать меню).

   Поваръ сказывалъ, что въ городѣ не достали хорошей говядины, а свои волы еще на подножномъ корму, въ убой не поступали еще, такъ онъ предлагаетъ индѣйку съ яблоками, начиненую.
   

Лагодинъ.

   Помилуйте, Афанасій Ѳедоровичъ! Это ужъ невозможно: индѣйка начиненая яблоками тутъ не у мѣста. Не княжеское это кушанье! Слѣдовало бы тутъ филейчикъ хорошенькій съ анчоусовымъ масленіемъ, или ростбифъ по англійски; но ужъ ежели хорошей говядины нѣтъ, такъ можно сдѣлать пожарскія котлеты, изъ однихъ куриныхъ крылышекъ, на густыхъ сливкахъ, а посреди блюда каштановый пюре, сухіе каштаны есть, я знаю-съ, а кругомъ блюда сдѣлать этакую рѣшеточку изъ тѣста. Отмѣнно красиво будетъ! настоящее, можно сказать, княжеское блюдо. Потомъ, слѣдовало-бы рыбу....
   

Шавровъ.

   Какая же у насъ здѣсь рыба? Развѣ велѣть наловить въ прудѣ лещей или карасей въ смѣтанѣ подать.
   

Лагодинъ.

   Невозможно-съ, Афанасій Ѳедоровичъ, такая рыба не сіятельное кушанье. Вотъ если бы четверти въ три или четыре лаксъ-форель, или судачекъ, такъ его можно было бы обложить раками, вотъ это хорошо! А что въ меню написано, Афанасій Ѳедоровичъ?
   

Шавровъ.

   Въ меню поставлено бѣлые грибы въ смѣтанѣ.
   

Лагодинъ.

   Ой! ой! невозможно, Афанасій Ѳедоровичъ, ей-ей, невозможно! это совсѣмъ ужъ деревенское кушанье. А вотъ я давеча шелъ по огороду, такъ тамъ еще артишоки остались. Можно аргишоки подать о натюрилъ, соусъ пикантъ или а-ла-барилулъ, тутъ и грибы пустить въ ходъ можно.
   

Шавровъ.

   Чтожъ, хорошо! пожалуй.
   

Лагодинъ.

   А на жаркое можно ту-же индѣйку, только безъ яблоковъ, а просто на просто на вертелѣ жареную, а кругомъ за неимѣніемъ дичи дроздовъ на граменѣ.
   

Шавровъ.

   Ну! а сладкое какое?
   

Лагодинъ.

   Пломбыръ, Афанасій Ѳедоровичъ, безпремѣнно пломбыръ! а кругомъ гласитированный буше-де-дамъ и корзиночки изъ карамели, а въ нихъ по крупной земляникѣ. Отлично будетъ. Его сіятельство отмѣнно довольны останутся. (Потираетъ руки и прищелкиваетъ языкомъ.)
   

Шавровъ.

   Такъ поди же, любезный Вательчикъ, распорядись!
   

Лагодинъ (радостно).

   Съ превеличайшимъ удовольствіемъ, Афанасій Ѳедоровичъ! ну, на счетъ винъ различныхъ?
   

Шавровъ.

   Это ужъ я самъ скажу буфетчику.
   

Лагодинъ.

   Слушаю-съ! (Уходитъ, но возвращается отъ двери.) А потомъ, когда его сіятельство пріѣдутъ, такъ позвольте мнѣ, Афанасій Ѳедоровичъ, взойдти сюда, однимъ глазкомъ взглянуть.
   

Шавровъ.

   Приходи, кто же тебѣ мѣшаетъ.
   

Лагодинъ.

   Покорно благодарю. (Уходитъ.)
   

СЦЕНА VII.

Шавровъ, а потомъ князь Беркутовъ.

Шавровъ (одинъ).

   Все это мнѣ больно не нравится! не сдается мнѣ этотъ князь -- да и только! Какъ бы поскорѣй его спустить? Развѣ лошадей задаромъ уступить? (Входитъ Князь въ Черкесскѣ съ патронами на груди, на поясѣ кинжалъ. Въ дверяхъ снимаетъ папаху, волосы черные, курчавые. Князь входитъ развязно, закидывая голову назадъ.)
   

Князь (къ Шаврову).

   Честь имѣю рекомендоваться, князь Беркутовъ, Грузіи уроженецъ. Наслышавшись о достоинствахъ разводимой вами рысистой породы лошадей, осмѣлился явиться съ покорнѣйшею просьбою -- уступить мнѣ пару.
   

Шавровъ (холодно).

   Извольте, князь! Только лошадей моихъ напрасно вамъ расхвалили. Онѣ почти что степной породы, можно сказать; ноги у нихъ крупныя, копыта не стаканчикомъ, а тарелкою; крупы тоже по степному развиты....
   

Князь (прерывая).

   Это все равно! была бы кровь породистая. У насъ, на Кавказѣ, на иную лошадь и глядѣть нечего, а ей цѣны нѣтъ. Происхожденія ужъ такого!
   

Шавровъ.

   А вы, князь, давно въ Россіи?
   

Князь.

   Да ужъ порядкомъ.
   

Шавровъ.

   То-то я удивляюсь, что у васъ довольно чистый русскій выговоръ.
   

Князь (крутитъ усъ и искоса посматриваетъ на Шаврова)

   Да вѣдь я въ Россіи воспитывался.
   

Шавровъ.

   А въ какомъ заведеніи?
   

Князь.

   Въ Петербургѣ.
   

Шавровъ.

   Я спрашиваю, въ какомъ заведеніи?
   

Князь (уклоняясь).

   У родныхъ. Въ Петербургѣ у меня много родныхъ, люди богатые. И у меня также большія помѣстья въ Грузіи. И знаете, что это у меня за кахетинское вино, такъ это чудо! Кувшины этакъ въ землю врыты, а кувшины-то такіе большущіе,t что человѣкъ потонуть можетъ; и вино такимъ образомъ весь свой запахъ сохраняетъ. Чудо!
   

Шавровъ (всматриваясь въ Князя).

   Вы охотникъ, князь, до хорошаго вина?
   

Кяязь (спохватясь).

   Да, конечно, но не очень! Такъ, за хорошимъ обѣдомъ выпить стаканъ -- другой могу съ удовольствіемъ; а впрочемъ, могу и безъ вина обойтись. Вотъ что я до страсти люблю, такъ это лошадей и деревенскую жизнь. Это для меня очарованіе. (Въ саду показывается Ольга подъ зонтикомъ, она выступаетъ медленно, услышавъ незнакомый голосъ, еще болѣе замедляетъ шагъ, прислушиваясь къ словамъ незнакомца. Князь продолжая). Выйдешь это рано утромъ въ садъ, повсюду благоуханіе, птички чирикаютъ, грудь дышеть свободно, а тамъ сельское хозяйство, лѣса, стада и пр., и пр. Вѣдь и вы, кажется, любите деревенскую жизнь.
   

Шавровъ (недовѣрчиво).

   Да, люблю жить въ деревнѣ, и дочь моя, слава Богу, любить также. (Увидавъ Ольгу, входящую въ двери, выходящія на террасу.) А вотъ и дочь моя! (Обращаясь къ дочери.) Князь Беркутовъ! (Указывая на дочь.) Дочь моя Ольга!
   

СЦЕНА VII.

Тѣже и Ольга. Князь, увидавъ Ольгу, встаетъ стремительно, какъ будто пораженный какимъ-то сверхъестественнымъ видѣніемъ. Онъ смотритъ, широко открывъ глаза, одною рукою хватается за рукоять кинжала, а другою закидываетъ кудри свои назадъ.

Князь (стараясь придать словамъ восточный выговоръ).

   Сыны Востока не умѣютъ ничего таить, у нихъ душа на ладони, какъ говорятъ въ Россіи. Я пораженъ и ослѣпленъ! (Шавровъ хмурится.)
   

Ольга (улыбаясь).

   Что-же, я люблю людей откровенныхъ и ненавижу ложь и лукавство.
   

Князь.

   У насъ, на Кавказѣ, наказываютъ вотъ этимъ (Хватаясь за кинжалъ.) за ложь и (Обращаясь предпочтительно къ Ольгѣ.) непостоянство.
   

Ольга (смѣясь).

   Да это вы, мущины, такъ распоряжаетесь.
   

Князь.

   Извините, и женщины! Чуть не такъ, тотчасъ же за кинжалъ.
   

Шавровъ (въ сторону).

   Странное дѣло: говоритъ гладко, а пишетъ... гадко.
   

Ольга.

   На Кавказѣ, между татаръ, женщина -- раба; а что можетъ быть постыднѣе и позорнѣе рабства!
   

Князь.

   Извините! У горца жена помощница и сотрудница, можно сказать. Въ случаѣ чего такого, нападенія, напримѣръ, и она возьмется за ружье.
   

Ольга.

   Какъ это должно быть отрадно: раздѣлять труды мужа своего и, въ случаѣ надобности, способствовать его защитѣ. (Лагодинъ осторожно входитъ, стараясь, чтобъ его не замѣтили; съ одной стороны сцены Ольга и Князь продолжаютъ разговаривать вполголоса, съ другой--Шавровъ и Лагодинъ.)
   

Лагодинъ (вполголоса).

   Все будетъ отлично, Афанасій Ѳедоровичъ, только каенчику не оказалось, такъ я его обыкновеннымъ перцемъ замѣнилъ.
   

Шавровъ (разсѣянно).

   Не нравится онъ мнѣ...
   

Лагодинъ.

   Кто это, черный перецъ? Что-же дѣлать, краснаго не имѣется.
   

Шавровъ.

   Отвяжисъ ты съ перцемъ своимъ! (Тихо, указывая глазами на Князя.) Не нравится мнѣ вотъ этотъ господинъ.
   

Лагодинъ.

   Помилуйте, Афанасій Ѳедоровичъ, почему же это? Красивый такой мущина, глазами такъ и сверкаетъ -- и такое, кажется, галантерейное обращеніе.
   

Шавровъ (задумчиво).

   То-то и есть: галантерейность обращенія! Не то коломенскій монтеръ, какъ говорятъ на Александринской сценѣ, не то провинціальный нахалъ... Загадочная личность!
   

Лагодинъ.

   Это вамъ, Афанасій Ѳедоровичъ, отъ одежды его сіятельства такъ кажется: будто на театрѣ представляетъ. (Ольга громко смѣется.)
   

Шавровъ (вздрагиваетъ и спрашиваетъ).

   Оленька, что съ тобою?
   

Ольга (сквозь смѣхъ).

   Вотъ князь увѣряетъ, что мущина тогда только истинно любитъ, когда по одному знаку любимой женщины готовъ пронзить себя кинжаломъ.
   

Шавровъ.

   Князь говоритъ о нравахъ горцевъ, они большею частью -- дикари.
   

Князь.

   Нѣтъ, извините!... И у насъ, въ Грузіи, мы готовы по одному знаку любимой женщины пронзить себя кинжаломъ.
   

Шавровъ.

   Не спорю, князь: но какая же порядочная, благовоспитанная женщина потребуетъ отъ любящаго ея человѣка, чтобы онъ пырнулъ себя кинжаломъ?
   

Ольга.

   Не говоры, отецъ, ручаться нельзя! Въ жизни могутъ встрѣтиться такія обстоятельства, что женщинѣ легче перенести смерть любимаго человѣка, чѣмъ измѣну, или позоръ!.. (Смѣется.) Впрочемъ, вѣдь я сама почти дикарка -- ты знаешь, папа, какъ я живу...
   

Шавровъ (недовольный).

   Полно вздоръ болтать, Оленька, ты дѣвушка благовоспитанная...
   

Князь (обращаясь къ Шаврову).

   Кстати, позвольте извиниться предъ вами. Я пріѣхалъ къ вамъ по дѣлу и отнимаю у васъ время пустыми, можетъ быть, разговорами. Не угодно-ли вамъ приказать, чтобы мнѣ показали лошадей, которыхъ вы намѣрены уступить.(Смотритъ на часы.) До города, кажется, верстъ тридцать, если не болѣе; мнѣ къ обѣденному времену желательно было-бы попасть.
   

Шавровъ (не хотя).

   Позвольте, князь, попросить васъ откушать у насъ, а до обѣда мы сходимъ на конный дворъ, и вы посмотрите всѣхъ лошадей, назначенныхъ въ продажу.
   

Князь.

   Помилуйте, мнѣ очень совѣстно! Я, право, не знаю, могу-ли принять обязательное ваше приглашеніе. (Лагодинъ выказываетъ волненіе.)
   

Ольга.

   Отчего же нѣтъ, князь! Что за церемоніи, у насъ по деревенски, по простотѣ: хлѣбъ соль на столѣ -- такъ и милости просимъ откушать.
   

Князь.

   Ужъ если и вамъ, Ольга Афанасьевна, угодно приказать, такъ я ослушаться не смѣю. (Бойко предлагаетъ руку Ольгѣ и въ дверяхъ ухарски надѣваетъ папаху)
   

Ольга.

   И я пойду съ вами на конный дворъ, хочу посмотрѣть на Красавчика (Конфузится.), то есть, я хотѣла сказать, что хочу посмотрѣть на любимою мою лошадь -- Красавчикомъ называется. (Уходятъ Князь съ Ольгою подъ руку впереди, Шавровъ и Лагодинъ сзади. У Шаврова хмурный видъ.)

Занавѣсъ опускается.

   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

Сцена представляетъ садъ. По лѣвую руку небольшая открытая бесѣдка, окруженная съ трехъ сторонъ кустами, по правую крыльцо въ нѣсколько ступеней, ведущее въ домъ. Задняя декорація: густыя аллеи, прудъ, цвѣтникъ и проч.

СЦЕНА I.

Ольга и отецъ ея.

Шавровъ (сходя съ лѣстницы).

   Скажи, пожалуйста, другъ мой Оленькаи что же это значитъ? Господинъ этотъ пріѣхалъ сюда по дѣлу, незванный, непрошенный; лошадей, говоритъ, пріѣхалъ покупать, и вотъ ужъ шестой дені, какъ торчитъ здѣсь безвыѣздно.
   

Ольга (ласково).

   Не ворчи, папа, это я его удерживаю.
   

Шавровъ.

   Побойся Бога, Оленька, что это ты говоришь!
   

Ольга.

   Нѣтъ, право, папа; мнѣ съ нимъ весело. Подумай въ самомъ дѣлѣ, какую я жизнь веду! Вѣдь по истинѣ затворническую. Скучать я, не скучаю, занятіе, слава Богу, есть, но иногда поболтать хочется! Ты, хотя и называешь меня философкою, во согласись, что я еще молода, и пойми, что мнѣ иногда смерть поболтать хочется.
   

Шавровъ.

   Но о чемъ же вы говорите!
   

Ольга (шутя).

   Папа, вы изволите предаваться любопытству! Это нехорошо.
   

Шавровъ (не обращая вниманія на слова Ольги и продолжая съ нѣкоторымъ волненіемъ).

   И о чемъ говорить съ человѣкомъ, котораго не знаешь..
   

Ольга (прерывая).

   Вотъ и ошибаетесь! Я знаю его въ совершенствѣ. Онъ человѣкъ искренній, прямой, откровенный; у него душа на ладони, какъ онъ выразился справедливо въ первый день своего пріѣзда.
   

Шавровъ.

   Полно, такъ-ли?
   

Ольга.

   Совершенно такъ! Онъ ненавидитъ ложь, коварство и за правду готовъ голову сложить.
   

Шавровъ (въ волненіи).

   Положимъ, что такъ, но вѣдь онъ не получилъ никакого воспитанія, хотя и утверждаетъ, что воспитывался въ Петербургѣ у богатыхъ родныхъ...
   

Ольга.

   Тѣмъ лучше; значитъ, его не выдрессировали, какъ ученую собачку.
   

Шавровъ (продолжая).

   Пишетъ онъ безграмотно -- показалъ бы я тебѣ письмо, въ которомъ онъ проситъ дозволенія посмотрѣть продажныхъ лошадей, такъ ты бы за него покраснѣла...
   

Ольга.

   Вовсе не покраснѣла-бы...
   

Шавровъ (прерывая).

   Вѣдь онъ совершенный неучъ!
   

Ольга.

   Это не бѣда! выучиться грамотѣ, писать и нахватать вершковъ по части разныхъ наукъ каждый можетъ, а благородный, возвышенныя чувства даются не каждому.
   

Шавровъ (съ безпокойствомъ).

   Такъ онъ ужъ говорилъ тебѣ о своихъ чувствахъ?
   

Ольга.

   Опять! отецъ, это, право, нехорошо! Ты меня допрашиваешь, а не самъ-ли ты говорилъ, что предоставляешь мнѣ полную свободу чувствъ.
   

Шавровъ (нѣжно).

   Оленька, душа моя! да вѣдь страшно! Ей-Богу, страшно! Ты вѣдь у меня порохъ.,
   

Ольга (улыбаясь).

   Ну что-же? Тѣмъ лучше: искра одна, и я взлечу на воздухъ. Говорятъ, что двухъ смертей не бывать, а одной не миновать! Такъ лучше смерть скоропостижная, чѣмъ медленная и мучительная.
   

Шавровъ (грустно).

   Вотъ какія у тебя мысли!
   

Ольга (ласково грозитъ).

   А ты меня не называй порохомъ! Дѣйствительно, я могу глубоко привязаться отъ всей души и отъ всего сердца, такъ что, не смотря на любовь мою къ свободѣ, я привяжусь на вѣки; но воспламениться, какъ какая нибудь институтка, я думаю, что я неспособна.
   

Шавровъ.

   То-то, другъ мой Оленка, вѣдь бѣда привязаться въ человѣку, который совершенно другихъ понятій, другаго воспитанія. Вспомни слова его при первой вашей встрѣчѣ: "я ослѣпленъ, я пораженъ!" сказалъ онъ, выпучивъ глаза... Ну прилично ли это? скажи сама.
   

Ольга (улыбаясь).

   Ужъ это не взыщите! Онъ самъ объявилъ про себя, что онъ полудикарь, сынъ Востока.
   

Шавровъ.

   Да полно, такъ ли?
   

Ольга (нетерпѣливо).

   Опять! Да за что-же это, отецъ, ты какъ будто подозрѣваешь его въ какомъ-то обманѣ?
   

Шавровъ.

   Говоритъ-ли онъ съ тобой о Петербургѣ?
   

Ольга.

   Никогда! Онъ только съ восторгомъ говоритъ о своей родинѣ, о Грузіи, ему любезной.
   

Шавровъ

   Ну вотъ, видишь-ли! а мнѣ сдается, что онъ большую часть своей жизни таскался по петербургскимъ улицамъ.
   

Ольга (съ недовольнымъ видомъ).

   Богъ тебя знаетъ, отецъ, откуда приходятъ къ тебѣ эти сомнѣнія.
   

Шавровъ.

   Страшно! ну просто страшно! а почему и отчего, объяснить не могу. Ради Бога, Оленька, будь съ нимъ поосторожнѣе.
   

Ольга (серьезно и твердо).

   Никогда твоя дочь не сдѣлаетъ ничего недостойнаго. Въ этомъ ты можешь быть твердо убѣжденъ, а тамъ "чему быть, тому не миновать". Это ужъ судьба рѣшитъ.
   

СЦЕНА II.

Тѣже и Князь. Вмѣсто папахи на головѣ у нею бѣлая фуражка, изъ подъ которой вьются кудри. Онъ выходитъ изъ дому.

Князь (обращаясь къ Шаврову).

   Я пришелъ, Афанасій Ѳедоровичъ, проститься и поблагодарить васъ за гостепріимство, я хочу сегодня уѣхать.
   

Ольга (взглянувъ съ удивленіемъ на Князя).

   А у кого вы просили дозволенія уѣхать сегодня?
   

Князь.

   Право совѣстно, Ольга Афанасьевна, пріѣхалъ лошадей покупать; лошади превосходныя, но мнѣ неподходящія; лошадей не купилъ, а шесть дней прогостилъ.
   

Ольга.

   И вы сожалѣете, что такъ долго прогостили у насъ?
   

Князь.

   Я боюсь, чтобы мнѣ не напомнили русской пословицы: "незваный гость хуже татарина".
   

Ольга.

   Но позвольте, какъ-же это вы уѣдете сегодня? у васъ вѣдь нѣтъ здѣсь своихъ лошадей?
   

Князь.

   Я хотѣлъ просить Афанасія Ѳедоровича послать въ городъ за ямщицкой тройкой.
   

Шавровъ.

   Извольте, князь, я сейчасъ прикажу. (Хочетъ удалиться, чтобы отдать приказаніе; Ольга удерживаетъ.)
   

Ольга.

   Постой, отецъ! А мы вотъ что сдѣлаемъ: лошадей вамъ сегодня не дадимъ и за ямщицкой тройкой не пошлемъ. Не такъ ли, отецъ?
   

Шавровъ.

   Не знаю, Оленька, какое же мы имѣемъ право насильно удерживать князя.
   

Ольга (къ Князю съ удареніемъ).

   А васъ насильно удерживаютъ?
   

Князь (запинаясь).

   Право совѣстно, Ольга Афанасьевна!
   

Ольга (строю).

   Хорошо! пойдемте въ бесѣдку, я вамъ преподнесу небольшой урокъ европейской вѣжливости. (Князь склоняетъ голову въ знакъ согласія. Ольга, подходя къ отцу и подставляя лобъ.) До свиданія, папа! (Шавровъ съ чувствомъ грусти смотритъ на дочь и беретъ ее за руки, какъ-бы желая удержать, но она цѣлуетъ отца въ обѣ щеки, вырываетъ руку и убѣгаетъ, приглашая Князя слѣдовать за ней. Шавровъ смотритъ ей вслѣдъ и грустный входитъ въ домъ.)
   

СЦЕНА III.

Ольга и Князь (въ бесѣдкѣ).

Ольга.

   Какое право имѣли вы послѣ того, что вы на этомъ самомъ мѣстѣ вчера говорили мнѣ, какое право имѣли вы придти и объявить рѣшительно, что сегодня же уѣзжаете отсюда?
   

Князь.

   Но что-же мнѣ дѣлать, Ольга Афанасьевна?
   

Ольга (прерывая).

   Помолчите! Дайте мнѣ высказаться. Какое же понятіе имѣете вы о нравственномъ значеніи женщины? Такъ вы можете дозволять себѣ наговорить все то, что вамъ придетъ въ голову, наобѣщать Богъ знаетъ чего, надавать клятвъ въ безпредѣльной преданности и какой то неземной любви и вдругъ ни съ того, ни съ сего придти и объявить: прощайте, я сегодня же уѣзжаю.
   

Князь.

   Но войдите въ мое положеніе! Неужели вы не замѣчаете, Ольга Афанасьевна, какъ батюшка вашъ косо на меня смотритъ.
   

Ольга.

   А я смотрю на васъ косо.
   

Князь.

   Но обожаемая Ольга Афанас....
   

Ольга (прерывая).

   Пожалуйста, безъ громкихъ фразъ. Отвѣчайте прямо, смотрю я на васъ косо?
   

Князь.

   Вы ко мнѣ милостивы и снисходительны.
   

Ольга.

   И это все не то; я имѣла поводъ предполагать, что между нами не можетъ быть и рѣчи о милости и снисхожденіи. Что влекло меня къ вамъ? Это ваша самобытность, ваше прямодушіе и ненависть ваша ко лжи и притворству; отвѣчайте прямо, увѣрены ли вы въ моихъ къ вамъ чувствахъ?
   

Князь.

   Смѣю надѣяться, но батюшкѣ вашему я не по нраву
   

Ольга.

   То отецъ, а то я!
   

Князь.

   Но вѣдь не пойдете же вы за меня безъ согласія вашего отца?
   

Ольга (рѣшительно).

   Нѣтъ, не пойду! Но отецъ согласится, да я то не соглашусь, пока не выяснится окончательно между нами двумя: какое понятіе имѣете вы о правахъ и значеніи женщины въ семейной жизни?
   

Шавровъ (на порогѣ дома возвышаетъ голосъ.)

   Оленька, кліенты твои, или паціенты тебя спрашиваютъ. Принесли бабы дѣтей, просятъ оспу привить.
   

Ольга.

   Сколько дѣтей?
   

Шавровъ.

   Пятеро.
   

Ольга.

   Ну это недолго: у меня все готово, я какъ разъ привью. (Къ Князю.) Погодите меня здѣсь, я сейчасъ вернусь. Мы докончимъ разговоръ нашъ.
   

КНЯЗЬ.

   Позвольте, Ольга Афанасьевна, мнѣ посмотрѣть на ваше искусство, я никогда не видалъ, какъ оспу прививаютъ.
   

Ольга.

   Пойдемте, я вамъ покажу. (Уходитъ. Съ другой стороны выходитъ Лагодинъ и Корпенко.)
   

СЦЕНА IV.

Шавровъ, Лагодинъ и Корпенко.

Корпенко (подавая газеты и письмо).

   Почтарь вернулся, ваше высокородіе, вотъ письмо, которое отдалъ ему почтмейстеръ. У васъ, говоритъ, молъ, гоститъ черкесскій князь, такъ онъ просилъ переслать ему въ село Отрадное письма, если будутъ на его имя.
   

Шавровъ (смотритъ надпись).

   Его сіятельству, князю Валеріану Николаевичу Беркутову; странно (Въ раздумьи про себя.); значитъ, онъ имѣлъ намѣреніе прожить здѣсь нѣкоторое время. Странно, очень странно!
   

Корпенко.

   Воля милости вашей, ваше высокородіе, а не сдается мнѣ самъ князь. Человѣкъ онъ неблагонадежный.
   

Шавровъ.

   Это еще что за вздоръ? кто далъ тебѣ право судить о князѣ.
   

Корпенко.

   Да помилуйте, ваше высокородіе, какъ человѣкъ пріѣзжаетъ покупать лошадей, а самъ никакого въ нихъ толку не знаетъ. Показываютъ ему слишкомъ 3 вершковыхъ лошадей, а оно говоритъ, малорослы; для упряжи-то малорослы! Мерина подвели, милушкина сына; грудь во-какая, колѣни съ добрую чайную чашку, копыта въ тарелку, а онъ говоритъ: дожно быть малосильный, милушкинъ-то сынъ малосильный, сто пудовъ свезетъ.
   

Шавровъ.

   Все это пустяки. Что-же? можетъ быть, онъ дѣйствительно толку не знаетъ въ лошадяхъ, но зачѣмъ же такъ выражаться; ты говоришь, человѣкъ неблагонадежный!
   

Корпенко.

   Осмѣливаюсь доложить: вѣдь вотъ онъ князь черкесскій; говоритъ, что тамъ гдѣ-то въ далекихъ странахъ, уродился, "а первое у него слово -- у насъ, въ Питерѣ, молъ, такъ-то и такъ-то". Придетъ онъ. на конный дворъ и такую фанаберію распуститъ, что только ушами хлопаешь. "Я, молъ, со всѣми графами и князьями, съ министрами въ Питерѣ знакомъ....
   

Шавровъ (въ сторону).

   Боже мой, что за мученіе! (Къ Корпенко.) Ну, хорошо, Корпенко! ступай себѣ съ Богомъ, и прошу тебя вздорныхъ слуховъ на счетъ моихъ гостей не распускать.
   

Корпенко.

   Слушаю-съ, ваше высокородіе! (Уходитъ.)
   

СЦЕНА V.

Шавровъ и Лагодинъ.

Шавровъ.

   Слышалъ, что говорилъ Карпенко?
   

Лагодинъ.

   Слышалъ, Афанасій Ѳедоровичъ, да что же, вѣдь Корпенко отличный человѣкъ, но простой, куда же ему о князѣ сужденіе имѣть.
   

Шавровъ (въ волненіи).

   Оно, конечно; но знаешь ли, что я тебѣ скажу, вѣдь ты почти свой человѣкъ, другъ мой Агафонъ Петровичъ, такъ скажу я тебѣ откровенно, что у меня сердце не на мѣстѣ. Боюсь я этого князя, да и только.
   

Лагодинъ.

   Помилуйте, Афанасій Ѳедоровичъ, его сіятельство, кажется мнѣ, отличный человѣкъ, красивый такой Пущина и обхожденія такого столичнаго; вотъ, можетъ быть, вспыльчиваго нрава: все за кинжалъ хватается. Но это, можетъ быть, уже такъ у него въ натурѣ.
   

Шавровъ (занятый своими мыслями).

   Не хотѣлось бы мнѣ, чтобы онъ торчалъ тутъ все возлѣ дочери, не хотѣлось бы мнѣ, чтобы онъ оставался съ ней наединѣ.
   

Лагодинъ.

   Что-же? Прикажите, Афанасій Ѳедоровичъ, "не хочу, молъ, да и только".
   

Шавровъ.

   Да этого невозможно! Понимаешь-ли, что это не мыслимо!
   

Лагодинъ.

   Такъ какъ-же сдѣлать?
   

Шавровъ.

   А вотъ что. Они тамъ оспу прививаютъ и, когда вернутся, то опятъ усядутся, вѣроятно, въ этой бесѣдкѣ продолжать начатый разговоръ. Такъ вотъ этому-то разговору необходимо помѣшать. Мнѣ самому нельзя, потому что дочь вспылитъ, приметъ это за посягательство на свободу ея чувствъ. А ты, другъ Агафонъ Петровичъ, сослужи мнѣ службу, помоги мнѣ въ этомъ дѣлѣ, мнѣ бы только разговоръ этотъ отсрочить. Время много значитъ!
   

Лагодинъ (хлопая глазами).

   Такъ что-же прикажете?
   

Шавровъ.

   Помѣшай разговору, вотъ о чемъ я тебя прошу.
   

Лагодинъ (въ раздумьи).

   Какъ-же это сдѣлать? Развѣ вотъ что, Афанасій Ѳедоровичъ, когда это они усядутся въ бесѣдкѣ, и пойдетъ это у нихъ этотъ самый разговоръ, котораго вы опасаетесь, то пробраться это сзади бесѣдки да собакой залаять; вотъ они испугаются и убѣгутъ.
   

Шавровъ (нетерпѣливо).

   Что ты за вздоръ говоришь! А ты просто войди въ бесѣдку, ты вѣдь здѣсь свой человѣкъ, ну и сядь возлѣ него....
   

Лагодинъ (съ испугомъ).

   Что вы, благодѣтель, да вѣдь его свѣтлость меня кинжаломъ нырнетъ.
   

Шавровъ.

   Пустяки, не пырнетъ. А ты въ разговоръ вступи, о погодѣ чтоли, или объ урожаѣ, ну словомъ сказать, о чемъ нибудь заговори.
   

Лагодинъ.

   А его сіятельство въ неудовольствіе войдетъ, сверкнетъ глазами, да кинжаломъ и пырнетъ.
   

Шавровъ.

   Да нѣтъ же, не пырнетъ.
   

Лагодинъ.

   Ей-Богу, пырнетъ.
   

Шавровъ (въ разсѣяніи).

   Ну, что-же дѣлать!
   

Лагодинъ.

   Какъ вы изволили сказать?
   

Шавровъ (въ крайнемъ волненіи).

   Неужели ты не можешь оказать мнѣ эту услугу? Кинжаломъ онъ не пырнетъ. Это пустяки, не посмѣетъ, но можетъ раскричаться, наговорить тебѣ дерзостей.
   

Лагодинъ (не мною успокоенный).

   Это-то ничего-съ, дерзостей я не боюсь, и брань на вороту не виснетъ.
   

Шавровъ.

   Ну спасибо, спасибо! Такъ смотри же, любезный другъ Агафонъ Петровичъ, какъ они усядутся въ бесѣдку, ты тотчасъ туда.
   

Лагодинъ.

   Слушаю-съ! (Ольга и Князь показываются въ глубинѣ сцены, Лагодинъ, завидя ихъ, шопотомъ говоритъ. "идутъ-съ, идутъ". Шавровъ уходитъ въ домъ, Лагодинъ то провожаетъ.)
   

СЦЕНА VI.

Ольга, Князь и потомъ Лагодинъ.

Ольга (проходя чрезъ сцену).

   Теперь я попривыкла, а прежде не могла слышать раздирающихъ воплей беззащитныхъ малютокъ. Знаю очень хорошо, что это и не слишкомъ больно, и что это къ ихъ же добру, но какъ заплачутъ, бывало, такъ и я въ слезы.
   

Князь.

   У васъ такое ужъ доброе сердце, Ольга Афанасьевна!
   

Ольга.

   А вотъ увидимъ, скажите-ли вы то-же, выслушавъ меня. (Входить въ бесѣдку и садится на скамейку.) Давеча я сказала, что я ни на что не рѣшусь прежде, чѣмъ выяснится окончательно между нами: какія вы имѣете понятія о правахъ и значеніи женщины въ семейной жизни. (Въ это время Лагодинъ проходитъ черезъ сцену по направленію къ-бесѣдкѣ и при послѣднихъ словахъ Ольги внезапно появляется предъ нею.)
   

Лагодинъ (путаясь и конфузясь).

   Тятенька вашъ, Ольга Афанасьевна, приказали у васъ спросить, не холодно-ли вамъ, такъ какъ время вечернее.
   

Ольга (недовольная).

   Что это вы говорите? на дворѣ тепло.
   

Лагодинъ.

   А можетъ ихъ сіятельству не жарко-ли?
   

Князь.

   Что это такое? не намекъ ли ужъ съ вашей стороны, милостивый государь! (Крутитъ усы и сверкаетъ глазами.) Ольгѣ Афанасьевнѣ холодно, а мнѣ будто-бы жарко.
   

Лагодинъ (ежась, въ сторону).

   Пырнетъ, ей-Богу, пырнетъ! (Къ Князю съ подобострастною улыбкою.) Что-же, ваше сіятельство, ничего тутъ мудренаго нѣтъ. У меня покойница жена, бывало, и зимою форточки открываетъ, а мнѣ все какъ бы теплѣе было. Я и у печки едва согрѣваюсь, а она, бывало, и на морозѣ потѣетъ. Ей-Богу, такъ-съ!
   

Князь (сердито).

   Супруги вашей я не имѣлъ чести знать да и съ вами знакомиться я не желаю, но предупреждаю васъ, милостивый государь, что ни вашихъ намековъ, ни вашихъ совѣтовъ я не потерррплю!
   

Лагодинъ (вскакиваетъ въ сторону).

   Пырнетъ, сейчасъ пырпетъ! (Выходитъ изъ бесѣдки, но не рѣшается отойдти. Онъ смотритъ вверхъ.) А вотъ и журавли полетѣли; ухъ! какъ ихъ много! трехугольникомъ такъ и летятъ. (Обращаясь къ Ольгѣ.) Не угодно ли вамг. посмотрѣть, Ольга Афанасьевна! (Ольга успокаиваетъ Князя, вскочившаго на ноги.)
   

Ольга (обращаясь къ Лагодину).

   Послушайте, добрѣйшій Агафонъ Петровичъ, уходите-ка вы лучше отсюда! (Кивая головой на Князя.) Мнѣ нужно съ нимъ переговорить. И если отецъ спросить у васъ, зачѣмъ вы ушли, то скажите, что это по моему совѣту. Слышите, такъ и скажите!
   

Лагодинъ (радостно).

   Слушаю-съ! Прощенія просимъ! (Поспѣшно удаляется.)
   

СЦЕНА VII.

Ольга и Князь.

Ольга

   Такъ возвратимся къ нашему разговору; вы поняли, о чемъ я знать хочу?
   

Князь.

   Я уже говорилъ вамъ, Ольга Афанасьевна, что у насъ, въ Грузіи, женщина царствуетъ; вотъ и на грузинскомъ престолѣ было больше царицъ, чѣмъ царей. У насъ женщина повелѣваетъ.
   

Ольга.

   Это уже лишнее. Никакихъ повелѣній я отдавать не желаю, а хочу только равноправности. Я желала бы быть вотъ такой черкешенкой, какъ вы говорите, то есть, я желала бы быть помощникомъ, сотрудникомъ и, если возможно, товарищемъ своему мужу.
   

Князь.

   Помилуйте, какъ это возможно! Жена -- ангелъ хранитель, можно сказать; она высшее существо.
   

Ольга.

   Это все пустыя слова! никакихъ высшихъ существъ, какъ вы выражаетесь, на свѣтѣ не бываетъ. А я желаю, если, какъ говорится, отдамъ вамъ "свою рукфи сердце," чтобы мы составляли -- какъ сказано въ одномъ изъ апостольскихъ писаній: "едину душу и едину плоть", чтобы я была вы, а вы я! Понимаете?
   

Князь.

   Помилуйте, да это высшее блаженство, идеалъ жизни!
   

Ольга.

   Ужъ я не знаю, таковъ-ли идеалъ жизни, но я желала бы, чтобы между нами, ни съ той. ни съ другой стороны никакого первенства не существовало бы. Надѣюсь, что мы будемъ жить душа въ душу и въ жизни пойдемъ рука объ руку, все у насъ будетъ сообща, не нарушая однако же самостоятельности каждаго изъ насъ. Можно и должно заявлять свои мысли и желанія, можно иногда сказать: "я хочу!", но требовать чего либо настойчиво во имя какого-то первенства никогда.
   

Князь (схватывая руку Ольги и поднося ее къ губамъ).

   Все это я чувствую и понимаю!
   

Ольга.

   Такъ помните же, я вы -- вы я! Вотъ нашъ кодексъ. А теперь выслушайте, чего я требую отъ мужа. Я требую полной откровенности и взаимнаго довѣрія. Я ненавижу притворство и лукавство и презираю ложь. Честный человѣкъ посовѣстится обмануть другаго на копѣйку, а тутъ лжетъ и хитритъ изъ за какого нибудь негоднаго поцѣлуя. Согласитесь, что это отвратительно!
   

Князь.

   Помилуйте, что это вы говорите, Ольга Афанасьевна! Да можетъ-ли въ голову придти человѣку, страстно любящему подругу своей жизни, подобный вздоръ.
   

Ольга (улыбаясь).

   Можетъ, все можетъ быть. Пока я еще не замужемъ, я сочла долгомъ предупредить, какъ я смотрю на супружескую жизнь. Такъ какъ я ввѣряю вамъ судьбу свою и обѣщаю вамъ полное довѣріе, то и отъ васъ я требую, слышите-ли, требую обѣщанія,что и вы будете имѣть ко мнѣ также полное, безусловное довѣріе. Согласны вы раздѣлить мои мысли и возрѣнія на счетъ супружеской жизни?
   

Князь.

   Помилуйте, да что же можетъ быть лучше? Это рай земной!... Ольга (подавая Князю руку).
   Такъ вотъ же вамъ моя рука, а Теперь ступайте съ Богомъ; подите, объяснитесь съ отцемъ. (Князь восторженно цѣлуетъ обѣ руки Ольги.) Кстати, вотъ и отецъ идетъ въ нашу сторону.
   

СЦЕНА VIII.

Тѣже и Шавровъ, сходитъ съ крыльца, угрюмый и задумчивый.

Ольга (выходя изъ бесѣдки).

   Вотъ онъ! (Указывая на Князя.) Желаеть съ тобою переговорить.
   

Шавровъ (вздрагиваетъ).

   Что угодно князю?
   

Ольга (ласково и тихо).

   Да ты не хмурься такъ и, пожалуйста, не опасайся за меня! Дай ужъ мнѣ позаботиться о собственной своей участи.
   

Князь (путаясь и конфузясь).

   Конечно, Афанасій Ѳедоровичъ, я еще ни чѣмъ не заслужилъ вашего благорасположенія, и очень хорошо понимаю, что я не долженъ осчастливиться... Но вы можете понять, что человѣкъ своимъ сердцемъ не владѣетъ...
   

Ольга (прерывая).

   Все это ненужныя слова. Говорите прямо: Афанасій Ѳедоровичъ, прошу у васъ руки вашей дочери.
   

Лавровъ.(растерявшись).

   Оленька, другъ мой! Какже это возможно, такъ вдругъ, неожиданно...
   

Ольга (улыбаясь).

   Ну, не совсѣмъ неожиданно!? Ты ужъ третій день волнуешься и безпокоишься. (Ласкаясь.) Сокровище свое утратить боишься! (Къ Князю.) Вѣдь я сокровище папаши.
   

Князь.

   Помилуйте, Ольга Афанасьевна, для кого же вы не сокровище?
   

Ольга (шутя).

   Ну, хорошо! это потомъ; на комплементы, если угодно, будетъ довольно времени, а теперь говорите о дѣлѣ. Ну, что-же вы? Просите же моей руки! Вѣдь я сказала вамъ, что безъ согласія отца я за васъ не пойду.
   

Князь.

   Что-же мнѣ повторять то, что уже вы объяснили вашему батюшкѣ; конечно, я этого счастія не достоинъ, по смѣю надѣяться.
   

Шавровъ.

   Князь, конечно, я благодаренъ вамъ за честь, но... (Обращаясь къ дочери.) Оленька, другъ мой! Нельзя же такъ скоро, дай мнѣ опомниться, дай мнѣ подумать... Пойми, что тутъ рѣчь идетъ объ участи всей твоей жизни!
   

Ольга.

   Очень хорошо понимаю; вотъ я и подумала объ устройствѣ своей участи...
   

Шавровъ.

   Нельзя же такъ скоро....
   

Ольга (прерывая).

   А тебѣ хотѣлось бы самому устроить мою участь? Нѣтъ, ужъ извини, это не согласно съ нашими условіями. Ты мнѣ сказалъ, что въ чувствахъ моихъ стѣснять меня не будешь, что выборъ мужа ты вполнѣ предоставляешь моему усмотрѣнію. Правду-ли я говорю?
   

Шавровъ.

   Правду, другъ мой Оленька, правду! но зачѣмъ же такая поспѣшность, дай обдумать....
   

Ольга.

   Да я все обдумала, во всемъ съ нимъ условилась (Показывая на Князя), и условіе наше мы твердо и ненарушимо сохранимъ. (Шутя.) "Кто слову измѣнитъ, тому да будетъ стыдно." Мы порѣшили, что между нами будетъ существовать полная равноправность; слѣдовательно, мы не должны зависѣть другъ отъ друга въ матеріальномъ отношеніи. (Обращаясь къ Князю.) Вы говорите, что у васъ есть значительное имѣніе въ Грузіи.
   

Князь.

   Какже, есть значительное имѣніе.
   

Ольга.

   Представляющее какую цѣнность? Какъ вы полагаете?
   

Князь.

   Да тысячъ сорокъ, я полагаю!
   

Ольга (обращаясь къ отцу).

   Отецъ! можешь ты мнѣ дать въ приданое такую же сумму?
   

Шавровъ (почти со слезами).

   Могу, другъ мой Олечка, могу. Но вѣдь и имѣніе все тебѣ же достанется послѣ, меня.
   

Ольга (ласково).

   Объ этомъ думать не извольте. О продолженіи вашихъ дней дѣти наши (Къ Князю.) будутъ молить Бога. А ты скажи вѣрно: можешь ли мнѣ назначить въ приданое 40 тысячъ.
   

Шавровъ.

   Говорю тебѣ, что могу....
   

Ольга (обращаясь къ Князю).

   Такъ вотъ и у меня, и у васъ будетъ по сорока тысячъ; слѣдовательно, мы другъ отъ друга независимы будемъ въ матеріальномъ отношеніи.
   

Князь.

   Ольга Афанасьевна! все, что мое, всегда будетъ ваше.
   

Ольга.

   Опять лишнія слова.... Слѣдовательно, теперь остается только получить отцовское разрѣшеніе и благословеніе.
   

Шавровъ.

   Ольга, другъ мой, повремени немного: ради Бога дай опомниться, дай подумать.
   

Ольга.

   О чемъ же тебѣ думать, папа! Вѣдь ты знаешь, что я не уступлю; это я тебѣ сказала, а выборъ мой сдѣланъ, и ни зачто въ мірѣ я его не измѣню.
   

Шавровъ.

   Хорошо, по твоему будетъ, не требуй только, чтобы я вотъ сейчасъ, сію минуту даль бы свое согласіе и благословилъ бы тебя ни новую жизнь. Ради Бога пойми же ты чувства отца; ну дай мнѣ хоть одну ночь, чтобы свыкнуться, сродниться съ этой мыслью. Не требуй моего рѣшительнаго слова, хоть до завтрешняго дня.
   

Ольга.

   Какъ хочешь, это отъ тебя зависитъ. Ты хоть годъ цѣлый не разрѣшай, я ждать буду. Будь спокоенъ, безъ твоего согласія замужъ я не выйду.
   

Шавровъ (цѣлуетъ со слезами).

   Ну, спасибо, другъ мой, Оленька, спасибо!
   

Ольга (протягивая руку Князю).

   Такъ до завтраго, прощайте пока.
   

Князь.

   Какая будетъ хорошая жена у меня! (Князь почтительно цѣлуетъ руку. Шавровъ и дочь его входятъ въ домъ, а Князь уходитъ въ другую сторону.)

Занавѣсъ падаетъ.

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

Дѣйствіе происходить въ уѣздномъ городѣ. Сцена представляетъ довольно грязкую комнату въ гостинницѣ.

СЦЕНА I.

Князь одинъ, а потомъ горничная Груша. Подъ рукой Князя небольшой столъ, на которомъ поставленъ стаканъ чаю и графинъ съ коньякомъ. Князь въ архалукѣ куритъ и просматриваетъ С.-Петербургскія вѣдомости.

Князь.

   Этакъ съ тоски умрешь. Пять мѣсяцевъ кисну въ уѣздной трущобѣ и только утѣшенія, что пульку -- другую въ билліардъ сыграть, да вотъ вѣдомости просмотришь, а тутъ еще притворяйся, языкъ себѣ ломай, корчи грузина. И все изъ одной деликатности, чтобъ се чортъ побралъ! (Просматривая вѣдомости.) А вѣдь самое пріятное чтеніе казенныя эти объявленія. Читаешь, напримѣръ, разыскивается, молъ, мѣщанинъ Василій Пробковъ, ростомъ 2 арш., 6 1/2 вершковъ; лицо кругло, чистое, на правой щекѣ небольшая родинка, борода и усы русые, обвиняемый въ убійствѣ Анисьи Ѳедоровой, и проч. и проч. Воображенію тотчасъ представляется цѣлая картина. Рослый. видный парень, косая сажень въ плечахъ, взглядъ свирѣпый, или страстный, смотря потому, по какой причинѣ укокошилъ онъ эту Анисью, изъ ревности, или изъ корысти. Стараешься представить себѣ, какъ это онъ пырнулъ, въ грудь, въ животъ, или горло перерѣзалъ. Допытываешься, кричала ли Анисья, страдала ли она, или просто дала себя зарѣзать, какъ цыпленокъ? Тутъ, въ объявленіяхъ этихъ, есть пища для ума и сердца: а ужъ эти передовыя статьи надоѣли мнѣ, какъ горькая рѣдька! Ну какое мнѣ дѣло знать, что какой-то графъ Парижскій ѣздитъ съ поклономъ къ какому-то графу Шамборскому. (Чрезъ сцену проходитъ Груша съ бѣльемъ; Князь вскакиваетъ, ловитъ се и садится вновь въ кресло, поставивъ се предъ собой.)
   

Князь.

   Ага! попрыгунья стрекоза! попалась! кругомъ все скачешь -- а потомъ, ко мнѣ не прискачешь.
   

Груша.

   Пустите, ваше сіятельство, какъ вамъ не стыдно, увидитъ еще кто нибудь!
   

Князь.

   Нѣтъ! не пущу! попалась такъ расплачивайся. (Держитъ ее за талію.) Вѣдь ты настоящій бутончикъ, Груша!
   

Груша.

   Полноте, ваше сіятельство, право, не годится! какой это бутончикъ, я не понимаю.
   

Князь.

   Розовый бутончикъ.
   

Груша.

   Вотъ еще что выдумали! намъ и шиповникомъ быть, такъ и то не подъ стать.
   

Князь (уколовъ себѣ палецъ о булавку).

   Ай, ай! и дѣйствительно, шиповникъ! Вишь, какъ уколола.
   

Груша (смѣется).

   Ништо вамъ, ваше сіятельство, по дѣломъ досталось! Пустите, князь! право стыдно вамъ, недавно женились, супруга у васъ молодая и красавица, а вотъ вы какимъ художествомъ занимаетесь....
   

Князь.

   Жена "особь статья", то казенное добро, а ты на шарамышку. Поцѣлуй, такъ отпущу.
   

Груша (уклончиво).

   Что же это, ваше сіятельство, право такъ нельзя..
   

Князь (декламируетъ).

   За яблоко отецъ людей
   Утратилъ рай, утратилъ душу,
   Но мнѣ-ль винить поступокъ сей,
   Я самъ бы отдалъ все за Грушу.
   

Груша (вырываясь).

   Ну такъ и кушайте грушу на здоровье.
   
   

Князь (преслѣдуя Грушу).

   Я тебя хочу скушать, бутончикъ! (Догоняетъ въ дверяхъ, нѣсколько разъ цѣлуетъ насильно; въ это время дверь отворяется, и Ольга Афанасьевна показывается. Груша убѣгаетъ)
   

СЦЕНА II.

Ольга и Князь. Захваченный въ расплохъ. Князь подходитъ къ столу, отпиваетъ глотокъ чаю, закуриваетъ папиросу и беретъ въ руки газету. Ольга не спѣша снимаетъ шляпу, оправляетъ платье и спокойно подходитъ къ Князю.

Ольга.

   Что ты тутъ дѣлаешь, Валеріанъ!
   

Князь.

   Кажется, видѣть можешь! пью чай, курю, читаю вѣдомости.
   

Ольга.

   Я у тебя спрашиваю, что ты тутъ съ Грушей дѣлалъ. Я вѣдь видѣла, что ты цѣловалъ ее.
   

Князь.

   Велика бѣда! Ну поцѣловалъ! что же такое?
   

Ольга.

   Бѣды большой, конечно, тутъ нѣтъ, но за чтоже ты губишь несчастную дѣвушку?
   

Князь (гордо).

   Это еще что?
   

Ольга.

   Здѣсь другаго порядочнаго мѣста ей не найдти -- а оставлять у себя послѣ твоей продѣлки я не хочу.
   

Князь (вспыльчиво).

   Что это за тонъ! что за манеры! Не хочу! да я хочу!
   

Ольга (спокойно).

   Послушай, Валеріанъ, не нарушай нашихъ условій, оставь за каждымъ изъ насъ собственную самостоятельность. Груша находится въ услуженіи не у тебя, а у меня.
   

Князь (запальчиво).

   Всѣ эти условія и фанаберіи можно было разводить въ бесѣдкѣ села Отраднаго до замужества, но теперь я одинъ здѣсь хозяинъ, и распоражаться вамъ, по собственному вашему усмотрѣнію, не дозволю!
   

Ольга (съ тихимъ упрекомъ).

   Валеріанъ! другъ мой! Неужели всѣ твои слова, возвышенныя твои чувства, которыя ты такъ пламенно высказывалъ неужели все это были только пустыя фразы?
   

Князь (грубо).

   Ужъ я не знаю, только прошу васъ знать и помнить, что въ домѣ я хозяинъ и распорядитель. А ваша обязанность слушаться и повиноваться; "жена да убоится мужа своего". Вы это, кажется, и въ церкви слышали!
   

Ольга (спокойно).

   Нѣтъ! бояться я не хочу, а желала бы уважать и любить.
   

Князь.

   Хороша любовь! отъ отца не рѣшаетесь, или не хотите вытребовать обѣщанное приданое.
   

Ольга.

   Да вѣдь онъ отдалъ тебѣ въ день свадьбы десять тысячъ.
   

Князь.

   Большія деньги! десять тысячъ! А по милости вашей вотъ мы киснемъ здѣсь пятый мѣсяцъ въ уѣздномъ городишкѣ.
   

Ольга.

   Я давно готова ѣхать, куда ты пожелаешь, но ты самъ ждешь какихъ то свѣдѣній изъ Грузіи. Уѣдемъ сегодня же, если хочешь.
   

Князь (нетерпѣливо).

   Уѣдемъ, уѣдемъ, а деньги гдѣ?
   

Ольга.

   Куда же дѣвались полученныя тобою десять тысячъ?
   

Князь.

   Куда дѣвались! я кой-какіе долги заплатилъ, потомъ купилъ выгодныя акціи Рыбинско- бологовской желѣзной дороги; наконецъ, мы живемъ же на что нибудь!
   

Ольга (тихо).

   Но долги твои, а не мои; а для покупки акцій ты могъ бы со мною посовѣтоваться.
   

Князь (запальчиво).

   Убирайтесь вы съ вашими дѣвичьими пустыми, сентиментльными условіями. (Иронически.) "Хочу быть той черкешенкой, хочу быть помощникомъ и сотрудникомъ мужа"! Хороша помощница! хороша сотрудница, слѣдуемыхъ мужу денегъ вытребовать отъ отца не умѣетъ!
   

Ольга (мрачно, но спокойно).

   Хорошо, вытребую, какъ ты выражаеться, но что же изъ этого будетъ?
   

Князь (смягчясь).

   Какъ что? Поѣдемъ въ Москву, въ Одессу, устроимъ тамъ разныя выгодныя аферы -- а тамъ въ Грузію благодатную, страну Востока и кахетинскаго вина; словомъ сказать, заживемъ, а теперь мы прозябаемъ.
   

Ольга (задумчиво).

   Такъ жизнь вдвоемъ, глазъ на глазъ со мною, ты называешь прозябаніемъ!
   

Князь.

   Ахъ Ольга, ради Бога, не придирайся ты къ словамъ! Я привыкъ жить на югѣ, въ странѣ благодатной, а тутъ морозъ, грязь и нечистота. Ну! пока до свиданія. (Хочетъ поцѣловать Ольгу, та отворачивается и подставляетъ ему щеку.) Я. пойду сыграть пульку на билліардѣ. А ты ужъ, пожалуйста, если придетъ отецъ, облопошь мнѣ его, какъ слѣдуетъ. (Ольга содрогается, подымаетъ глаза къ небу съ страдальческимъ выраженіемъ, но тотчасъ же сдерживается и принимаетъ прежній спокойный видъ.)
   

СЦЕНА III.

Ольга (одна, задумчиво).

   Неужели въ дѣйствительной жизни, то есть, не по теоріи, а на практикѣ повсюду ложь и лукавство! Я готова была поручиться, судя по открытому характеру Валеріана, по искренности его, по прямодушію, что онъ не способенъ хитрить и лукавить. Я полюбила его именно за то, что онъ, какъ самъ говоритъ про себя, сынъ Востока, полудикарь, и полагала, чти онъ не могъ еще заразиться своекорыстными воззрѣніями сыновъ гнилаго Запада. А выходитъ иначе! Впрочемъ, съ моей стороны это малодушіе, чтожъ это я отчаяваюсь! Это, можетъ быть, такъ! проходящее искушеніе, а со стороны Валеріана минутная вспышка неудовольствія, или попытка принять на себя роль домашняго самодура. Говорятъ, что искренняя женская любовь, какъ искренняя вѣра, "горы ворочаетъ", отчего же мнѣ не попробовать мою горочку, то есть, Валеріана моего переиначить его, пересоздать характеръ, перевоспитать и согрѣть охладѣвшую его душу лучами искренней любви. Что же касается до лобызаній Груши, то это пустяки, послѣдствія пылкаго нрава сыновъ Востока, по оставить это такъ нельзя. (Звонитъ; входитъ сконфуженная Груша.)
   

СЦЕНА IV.

Ольга.

   Подойди поближе, Груша! (Груша подходитъ.) Ты добрая, усердная дѣвушка, и мнѣ жаль съ тобою разстаться, но я не могу оставить тебя у себя.
   

Груша (со слезами).

   Я ни душой, ни тѣломъ не виновата, ей-Богу! Это только одно баловство со стороны его сіятельства.
   

Ольга.

   Знаю, моя милая, знаю: но что же дѣлать! Такое ужъ приключилось обстоятельство, что оставаться тебѣ у меня не слѣдуетъ.
   

Груша (плачетъ).

   Чѣмъ же я виновата? На кого вы меня покидаете, барышня? то бишь -- виновата! ваше сіятельство! что я буду теперича въ деревнѣ дѣлать?
   

Ольга.

   Ну полно-же! Не плачь, Груша! Твой отецъ буфетчикъ въ Отрадномъ, такъ ты возвратись къ нему, а я напишу прикащику, чтобы онъ пріискалъ тебѣ какое либо необременительное дѣло. А тамъ, Богъ дастъ, и женихъ отыщется. (Груша продолжаетъ всхлипывать) Ну, довольно, поцѣлуй меня и ступай съ Богомъ. (Груша цѣлуетъ руку Ольги Афанасьевны, а та ее обнимаетъ и цѣлуетъ.)
   

СЦЕНА V.

Шавровъ и Ольга. Въ одну дверь выходитъ Груша, а въ другую входитъ Шавровъ. Ольга идетъ на встрѣчу.

Ольга.

   Ахъ, папа! какъ я рада...
   

Шавровъ (цѣлуетъ дочь).

   Здраствуй, Оленька! здравствуй, другъ сердечный! Ну какъ поживаешь? Все ли благополучно?
   

Ольга.

   Слава Богу, папа! ничего живу себѣ по маленьку.
   

Шавровъ.

   И счастливо?
   

Ольга (немного заминаясь).

   Особеннаго счастья нѣтъ, но, слава Богу, пока жить можно. А вотъ что, лапа! у тебя въ готовности остальныя деньги моего приданаго.
   

Шавровъ.

   Да! въ 5% бумагахъ государственнаго банка. А что?
   

Ольга.

   Валеріанъ поручилъ мнѣ попросить ихъ у васъ.
   

Шавровъ.

   Зачѣмъ это? Вѣдь я и такъ далъ ему изъ принадлежащихъ тебѣ суммъ 10 т.. Неужели онъ ихъ ужъ израсходовалъ?
   

Ольга.

   Онъ купилъ на эти деньги, то есть, на часть этихъ денегъ какія-то акціи.
   

Шавровъ.

   Такъ вотъ она хваленая ваша равноправность и равнофортунность, ты еще его денегъ и не понюхала, а онъ ужъ швыряетъ твое состояніе щедрою рукой,
   

Ольга (ласкась).

   Ты, право, слишкомъ строгъ къ Валеріану. Не можетъ же быть онъ ужъ*такъ благоразуменъ и такъ разсчетливъ, какъ ты. Вѣдь онъ еще молодъ. Жизнь его только что начинается.
   

Шавровъ.

   То-то молодъ! Дѣйствительно, слишкомъ еще молодъ для супружеской жизни. Вотъ, когда я шелъ сюда и проходилъ по корридору, то видѣлъ, какъ онъ въ билліардной шары катаетъ. И еслибы ты видѣла, съ какимъ азартомъ и съ какими подозрительными личностями онъ играетъ. Не успѣешь оглянуться, какъ онъ всѣ твои деньги спуститъ или въ билліардъ, или въ карты.
   

Ольга.

   Полно тебѣ, папа! слова твои только грусть наводятъ. Богъ милостивъ, все будетъ благополучно.
   

ПОЛОВОЙ (пріотворяя дверь).

   Афанасій Ѳедоровичъ! одинъ господинъ тамъ васъ спрашиваетъ.
   

Шавровъ.

   Что ему нужно? Кто это?
   

Половой

   Сами увидите! Говоритъ, молъ, по весьма важному дѣлу.
   

Шавровъ (подумавъ).

   Кто это можетъ быть? пойду, нечего дѣлать. До свиданія, Оленька! (Цѣлуетъ дочь и уходитъ.)
   

СЦЕНА VI.

Ольга (одна).

   Досадно, что отецъ относится съ такимъ недовѣріемъ къ Валеріану. Я боюсь, что это испортитъ дѣло, съ Валеріаномъ нужно дѣйствовать осторожно. Если онъ догадается, что отецъ подозрѣваетъ его въ расточительствѣ, то бѣда! Серьезно разсорится, пожалуй; а этого мнѣ бы очень не хотѣлось. Если надеждамъ моимъ суждено оправдаться, (Опускаетъ глаза.) то чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ у насъ будетъ приращеніе семейства, (Съ чувствомъ.) а я такъ желала бы, чтобы въ нашемъ семействѣ все было бы мирно, тихо, честно...
   

СЦЕНА VII.

Ольга, Шавровъ и за нимъ Г. Прохоровъ -- судебный слѣдователь.

Шавровъ (блѣдный, взволнованный).

   Оленька, другъ мой! ты, пожалуйста, не пугайся, но вотъ г. Прозоровъ, судебный слѣдователь, желаетъ поговорить съ тобой.
   

Ольга (въ волненіи).

   Что такое? судебный слѣдователь? Зачѣмъ ему со мною говорить?
   

Прозоровъ.

   Извините меня, сударыня, но я обязанъ предложить вамъ. нѣсколько вопросовъ прежде свиданія моего съ вашимъ супругомъ.
   

Ольга.

   Какое вамъ дѣло до моего мужа? Вы меня пугаете.
   

Прозоровъ.

   Виноватъ, сударыня, но я обязанъ для вашего же спокойствія спросить у васъ: давно ли вы познакомились съ вашимъ мужемъ?
   

Ольга.

   Зачѣмъ это вамъ знать? я право не понимаю! за мужемъ -- я... сколько времени я за мужемъ? скажи отецъ, у меня что-то мысли путаются. Ф
   

Шавровъ.

   Да скоро шесть мѣсяцевъ будетъ.
   

Прозоровъ (обращаясь къ Ольгѣ).

   А между первою вашею встрѣчею и днемъ свадьбы сколько прошло времени?
   

Ольга.

   Да дней восемь -- не болѣе.
   

Прозоровъ.

   Отлично! вотъ этого я и добивался. Слѣдовательно, вы вышли замужъ по увлеченію, не имѣя никакого понятія о прецедентахъ вашего мужа.
   

Ольга.

   Какіе же это прецеденты? я не понимаю.
   

Прозоровъ.

   Я хотѣлъ сказать, что вы но имѣли никакого понятія о прежней жизни вашего мужа и его сношеніяхъ съ другими лицами...
   

Ольга.

   Ничего я не знаю. Я его увидѣла, полюбила и замужъ вышла съ согласія отца моего. Вотъ все, что я знаю.
   

Прозоровъ.

   Но съ тѣхъ поръ, какъ вы за мужемъ, вы не замѣчали ли чего особеннаго? Не получаетъ ли вашъ мужъ писемъ изъ Петербурга?
   

Ольга.

   Я писемъ мужа не читаю!
   

Прозоровъ.

   Конечно, но въ качествѣ новобрачной, можетъ быть, почеркъ нѣкоторыхъ изъ этихъ писемъ могъ возбудить въ васъ подозрѣніе, чувство ревности....
   

Ольга (съ достоинствомъ).

   За кого вы меня принимаете, господня ь слѣдователь? Никакое чувство ревности не можетъ побудить меня читать чужія письма. Наконецъ -- если есть дѣйствительно у мужа моего какая-то подозрительная корреспонденція, то неужели вы полагаете, что я въ состояніи сдѣлать доносъ на своего мужа? Очень ошибаетесь.
   

Прозоровъ.

   Я не уговариваю васъ сдѣлать на мужа доносъ, но предлагаю вамъ нѣкоторые вопросы для огражденія васъ отъ отвѣтственности.
   

Ольга (прерывая).

   Да я сама не желаю ограждать себя отъ отвѣтственности, а принимаю ее вполнѣ. Я солидарна со всѣми дѣйствіями и поступками мужа.
   

Прозоровъ.

   Сударыня! не говорите этого ради Бога...
   

Ольга.

   Да какая и въ чемъ отвѣтственность? Въ чемъ же обвиняется мой мужъ?
   

Прозоровъ.

   Все это вскорѣ объяснится. (Обращаясь къ Афанасію Ѳедоровичу.) Не поразили ли васъ нѣкоторыя несообразности въ словахъ, поведеніи и манерахъ вашего теперешняго зятя.
   

Шавровъ.

   Я долженъ признаться, что душа^моя не лежала къ нему съ первыхъ же дней нашего съ нимъ знакомства.
   

Ольга (сверкнувъ глазами).

   Отець! о твоихъ личныхъ чувствахъ не распространяйся; никому нѣтъ дѣла до твоихъ симпатій и антипатій.
   

Прозоровъ, (къ Ольгѣ).

   Извините, сударыня, но я попросилъ бы васъ не прерывать показаній вашего отца.
   

Ольга.

   Такъ это показанія! такъ это формальное слѣдствіе!
   

Прозоровъ.

   Предварительное. (Къ Афанасью Ѳедоровичу.) Такъ васъ поразили нѣкоторыя несообразности и между прочимъ....
   

Шавровъ.

   И между прочимъ мнѣ страннымъ казалось, что грузинскій князь, хотя и воспитавшійся въ Петербургѣ, но проживающій, какъ онъ говоритъ, большую часть въ Грузіи, владѣетъ довольно свободно русскимъ языкомъ и говорить на чуждомъ ему нарѣчіи безъ малѣйшаго акцента.
   

Ольга (внѣ себя).

   Отецъ! ты хочешь что ли погубить моего мужа?
   

Шавровъ.

   Ольга, другъ мой, долгъ совѣсти и чести повелѣваетъ мнѣ...
   

Ольга.

   Ничего тебѣ долгъ совѣсти и чести въ этомъ случаѣ не повелѣваетъ. (Въ эту минуту наружная дверь съ шумомъ отворяется.)
   

СЦЕНА VIII.

Тѣже и Князь. Въ дверяхъ показывается Князь съ кіемъ въ рукахъ, безъ архалука, съ засученными рукавами рубашки. Въ открытую дверь видны жандармы, полицейскіе и любопытствующіе.

КНЯЗЬ (грозно.)

   Что тутъ такое происходитъ? Я сейчасъ только узналъ, что въ корридорѣ предъ моимъ нумеромъ торчатъ какія-то усатыя, вооруженныя, подозрительныя личности... Что это значить? (Ольга подаетъ ему Черкесску; надѣвъ ее, Князь медленно подходитъ къ слѣдователю.) Ужъ не вашъ ли это конвой? Да и кто вы такой, милостивый государь?
   

Прозоровъ (громко).

   Запереть дверь!
   

Князь.

   Ого! Да вы здѣсь и распоряжаться изволите.
   

Прозоровъ.

   Имѣю на это полное право. (Пристально всматриваясь въ Князя.) Я судебный слѣдователь.
   

Князь (небрежно).

   Вотъ какъ! А позвольте спросить вашу фамилію?
   

Прозоровъ.

   Прозоровъ.
   

Князь.

   Какое же вы. господинъ Прозоровъ, можете имѣть дѣло до князя Беркутова?
   

Прозоровъ.

   До князя Беркутова -- не знаю; но до васъ я имѣю дѣло и очень серьезное дѣло.
   

Князь.

   Какъ же это вы можете имѣть дѣло до меня и не имѣть дѣла до князя Беркутова. Любопытно, странно! да и кто поручится мнѣ, что вы дѣйствительно судебный слѣдователь, а не какой нибудь...
   

Прозоровъ (прерывая).

   Не оканчивайте, это можетъ послужить вамъ во вредъ. Впрочемъ, если вамъ угодно, то не угодно ли взглянуть на мою карточку, на ней обозначено мое званіе.
   

Князь (читаетъ иронически).

   Прозоровъ, судебный слѣдователь. Ахъ какъ страшно!
   

Прозоровъ (съ удареніемъ смотря прямо въ лицо Князю).

   Страшно для преступниковъ, но для честныхъ людей вовсе нестрашно.
   

Князь (немного конфузясь).

   Однако вы не забывайтесь, милостивый государь! Что это за намеки? Что это за пристальные взгляды?
   

Прозоровъ (не отвѣчая на вопросъ).

   Я желалъ-бы избавить вашу супругу отъ непріятныхъ для нея объясненій: жъ неугодно ли, чтобы я выслушалъ ваши показанія въ другой комнатѣ, въ присутствіи секретаря и, если желаетъ, вашего тестя.
   

Князь.

   Что это за допросъ? Какія Вамъ нужны объясненія, показанія?
   

Ольга (въ отвѣтъ слѣдователю).

   Мѣсто мое при мужѣ! пожалуйста, не стѣсняйтесь. Я заранѣе знаю, что это кончится ничѣмъ. Тугъ или очевидное недоразумѣніе, или явная клевета.
   

Прозоровъ.

   Предупреждаю васъ, сударыня, что вы услышите очень прискорбныя для васъ вещи. (Ольга презрительно улыбается. Прозоровъ обращаясь къ князю). Не были ли вы знакомы въ Петербургѣ съ писаремъ Валеріаномъ Василенко?
   

Князь (гордо).

   Какое можетъ быть у меня знакомство съ какимъ-то писаремъ!
   

Прозоровъ, (продолжая).

   Василенко этотъ -- сдаточный изъ цыганъ. Смазливая его рожица, смышленность и въ особенности замѣчательныя его способности по части каллиграфіи обратили на него вниманіе начальства.
   

Князь (иронически.)

   Какъ интересно!
   

Прозоровъ.

   По этой причинѣ Валеріанъ Василенко попалъ въ канцелярію одного изъ высшихъ правительственныхъ учрежденій, въ качествѣ писаря. Какъ ловкій мошенникъ (Съ удареніемъ взглядывая на Князя.) онъ съумѣлъ втереться въ довѣренность казначея...
   

Князь.

   Вѣрно, глупъ былъ казначей!
   

Прозоровъ (не слушая).

   Который, вопреки неоднократныхъ запрещеній, довѣрялъ этому Василепкѣ значительныя суммы... Онъ, то есть, казначей, поручалъ ему разносить по домамъ жалованье крупныхъ чиновниковъ, числящихся по министерству.
   

Князь.

   Глупъ былъ казначей, это очевидно!
   

Прозоровъ (продолжая).

   Однажды Василенко пропалъ, и слѣдъ его простылъ, и въ то-же время оказалась недостача въ суммахъ казначея. Пять тысячъ рублей. не дошли но назначенію.
   

КНЯЗЬ (иронически).

   Отчего такъ мало?
   

Прозоровъ.

   Вѣроятно, въ разносномъ портфелѣ не оказалось болѣе.
   

Князь.

   Но благо Василенко этотъ исчезъ, и слѣдъ его простылъ -- ну и Богъ съ нимъ, пусть его пропадаетъ.
   

Прозоровъ.

   Къ несчастію, начальство не того-же мнѣнія и приняло мѣры къ отысканію бѣжавшаго.
   

Князь (иронически).

   Ну, если начальство приняло дѣятельныя мѣры, то, пожалуй, и попадетъ на слѣдъ бѣглеца!
   

Прозоровъ.

   Вы правы, потому что оно уже напало на слѣдъ. Вотъ какъ это случилось: въ одномъ изъ уцѣлѣвшихъ въ Петербургѣ цыганскихъ таборовъ находится пѣвунья Маша, прозванная Глазуниха по случаю необычайно большихъ, блистающихъ, черныхъ глазъ. (Князь крутитъ усы.) Въ одинъ прекрасный день сыскная петербургская полиція, узнавшая какъ-то, что Маша Глазуниха переписывается съ какою то подозрительною личностію, нагрянула и перехватила письмо подписанное, какъ вы думаете, кѣмъ.
   

Князь.

   Можетъ быть, персидскимъ шахомъ!
   

Прозоровъ.

   Нѣтъ! подписано оно: князь Беркутовъ. Вашимъ именемъ.
   

Князь.

   Какой однако наглый мошенникъ!
   

Прозоровъ.

   Кто это?
   

Князь.

   Да вотъ тотъ, что подписалъ самовольно князь Беркутовъ.
   

Прозоровъ.

   Дѣйствительно! Въ письмѣ этомъ сказано между прочимъ, что нижеподписавшійся сбирается жениться на богатой невѣстѣ, что при полученіи первой порціи приданаго, по выраженію этого князя, онъ вышлетъ безпремѣнно "милой своей Глазунихѣ порядочный кушъ на орѣхи." --
   

Князь.

   И что же, сдержалъ свое обѣщаніе -- выслалъ деньги?
   

Прозоровъ.

   Не знаю навѣрное: но по случаю этого письма -- наведены справки, и препровождены мнѣ кой-какіе документы и, между прочимъ, вотъ эта фотографическая карточка, найденная у той же Глазунихи. (Вынимаетъ фотографію.) Не угодно-ли полюбопытствовать?
   

Князь (смотритъ на карточку).

   Похоже на меня. Странно!
   

Прозоровъ.

   Вы находите, что это странно?
   

Князь.

   Разумѣется, случайное сходство.
   

Прозоровъ (обращаясь къ Ольгѣ).

   А вы, сударыня, не признаете ли этой карточки?
   

Ольга (пожимая плечами).

   Случайное сходство! (Шавровъ, посмотрѣвъ на карточку, грустно опускаетъ голову.)
   

Прозоровъ.

   Кромѣ этого мнѣ прислана одна бумага, писанная рукою Василенки, для сличенія почерка, на случай, если найдется здѣсь какое нибудь письмо, писанное княземъ самозванцемъ. (Просматриваетъ документы. Шавровъ жестами подзываетъ Ольгу, опускаетъ руку въ карманъ и вынимаетъ письмо, подписанное Беркутовымъ. Шавровъ тихо дочери, "я захватилъ это письмо, чтобы убѣдить тебя"... Ольга быстро вырываетъ письмо изъ рукъ отца и бросаетъ его въ горячій каминъ. Слѣдователь, замѣтивъ это, устремляется къ камину, предъ которымъ стоитъ Ольга. Она смотритъ на Прозорова вызывающимъ взглядомъ. Письмо вспыхиваетъ.)
   

Прозоровъ.

   Что это вы бросили въ каминъ?
   

Ольга.

   Это до васъ не касается! сожгла ненужный счетъ..
   

Прозоровъ (строго).

   Сударыня, вы подвергаете себя серьезной отвѣтственности, потому что письмо, писанное рукою вашего мужа, могло бы служить весьма вѣскою уликою.
   

Ольга.

   Да я отъ отвѣтственности и не отказываюсь, говорю вамъ; сдѣлайте одолженіе, привлекайте меня къ отвѣтственности, сколько угодно.
   

Князь (обращаясь къ слѣдователю).

   Однако-жъ, господинъ Прозоровъ, пора кончить всю эту комедію. Вы мастерски разсказали романическую какую-то исторію о какомъ-то мазурикѣ, которому заблагоразсудилось подписать письмо -- князь Беркутовъ. Потомъ представили фотографію какого-то цыгана, съ которымъ къ несчастью я имѣю поразительное, но, конечно, случайное сходство, и наконецъ, вы заподозрили жену мою въ сожженіи какого-то важнаго документа. Согласитесь, что все это весьма шатко и не имѣетъ, говоря по судебному, юридическаго значенія. Я былъ, есть и буду князь Беркутовъ, и "ока вы по суду не докажете, что это не такъ, то прошу васъ обращаться со мной и съ княгиней, какъ подобаетъ съ людьми высшаго сословія.
   

Прозоровъ.

   Но какіе же вы можете представить документальныя доказательства о вашемъ княжскомъ званіи?
   

Князь (улыбаясь).

   Съ которыхъ поръ князь, хотя и грузинскій, но русскій подданный, не находящійся на службѣ и разъѣзжающій по Россіи, обязанъ имѣть плакатный паспортъ?
   

Прозоровъ.

   Не плакатный паспортъ, а какой нибудь видъ -- на всякій случай...
   

Князь.

   Вотъ вамъ метрическое свидѣтельство. Кажется, это документъ?
   

Прозоровъ.

   Да! но вамъ ли оно принадлежитъ?
   

Князь.

   Вы можете, наконецъ, справиться у почтмейстера, къ кому онъ препровождаетъ письма, адресованныя на имя князя Беркутова....
   

Прозоровъ (улыбаясь).

   Это еще не доказательство.
   

Князь (отворяетъ ящикъ стола).

   Наконецъ, вотъ вамъ цѣлый пукъ писемъ, адрессованныхъ на имя князя Валеріана Беркутова и полученные мною. (Показываетъ адрессы писемъ издали, одно изъ писемъ выскользаетъ и падаетъ на полъ. Слѣдователь быстро ею подымаетъ. Князь въ волненіи.) Позвольте получить обратно, вамъ достаточно видѣть адрессъ.
   

Прозоровъ.

   Вотъ какъ! почеркъ Глазунихи. По милости предусмотрительной петербургской сыскной полиціи мнѣ высланъ "facsimile" замѣчательной этой особы.
   

Князь.

   Господинъ Прозоровъ! прошу васъ возвратить мнѣ это письмо, это съ вашей стороны не деликатно.
   

Прозоровъ.

   Нѣтъ, извините! письмо это можетъ выяснить многое и по дарованной мнѣ закономъ власти я обязанъ его прочитать. (Пробѣгаетъ глазами. Князь въ крайнемъ волненіи. Прозоровъ къ Ольгѣ.) Вы рѣшились, повидимому, отвергать всѣ доказательства и отстаивать мужа вашего, во что бы то ни стало. Это и похвально, и отчасти понятно. Но неужели вотъ и эта улика (Показывая на письмо.) не откроетъ вамъ глава и не убѣдитъ, что вы сдѣлались жертвой постыднаго обмана. Выслушайте!
   

Князь.

   Какъ это мило! читать чужія письма. (Въ крайнемъ волненіи пытается помѣшать чтенію, но слѣдователь съ твердостію отводитъ
   

Прозоровъ.

   Обязанность судебнаго вѣдомства ограждать честныхъ людей отъ козней личностей, способныхъ на всякое преступленіе.
   

Князь.

   Господинъ слѣдователь! не забывайтесь, докажите прежде, въ чемъ состоитъ преступленіе.
   

Прозоровъ (строго).

   Извольте молчатъ! (Читая письмо.) "Валерьянчикъ -- мой красавчикъ, я недавно извѣстилась, что ты произвелъ себя въ князья, брау, брау, брау! какъ кричали бывало, когда еще въ юности отхватывали мы съ тобою цыганскаго трепака".
   

Прозоровъ.

   Письмо это писано мѣсяца четыре тому назадъ и, вѣроятно, разъѣхалось съ письмомъ, о которомъ я уже упоминалъ. (Продолжая читать.) Я слышала также, что ты женился на какой-то степной куропаточкѣ. Это я не совсѣмъ хорошо понимаю, а впрочемъ, по цыганскому уставу, можетъ, такъ и слѣдуетъ, такъ облопошь ты мнѣ ее порядкомъ (При словѣ "облопошь" Ольга вздрагиваетъ и хмуритъ брови.) и пришли ты мнѣ мамошки, побольше мамошки; помнишь, мы такъ съ тобою деньги называли. Цѣлую сахарныя твои уста и черныя прекрасныя очеса -- твоя по гробъ Глазуниха.
   

Прозоровъ (по окончаніи чтенія всматривается въ выраженіе лица Ольги).

   Что-же, это васъ не убѣждаетъ?
   

Ольга (съ презрѣніемъ).

   Это писала какая-то полоумная, сумасшедшая женщина. Я выше этихъ грязныхъ дрязгъ.
   

Прозоровъ.

   Ну, извините! а меня такъ это письмо совершенно убѣждаетъ! (Возвышая голосъ.) Грибинъ! (Входитъ секретарь.) Опечатать вотъ этотъ столъ, со всѣми находящимися въ немъ письмами и бумагами, и вотъ этотъ шкафъ.
   

Князь.

   Помилуйте, да это разбой! самоуправство! (Указывая на шкафъ.) Тутъ всѣ мои вещи, драгоцѣнныя вещи....
   

Прозоровъ.

   Не безпокойтесь, ничего не пропадетъ, а вещи ваши вамъ долго не понадобятся, потому что я васъ сейчасъ прикажу арестовать.
   

Князь (въ изступленіи).

   Это мы еще увидимъ. Во всякомъ случаѣ живымъ не дамся! (Бѣжитъ къ стѣнѣ, на которой виситъ его кинжалъ. Ольга бросается къ нему и вырываетъ изъ рукъ кинжалъ.)
   

Прозоровъ (возвышая голосъ).

   Жандармы!

(Жандармы входятъ и становятся по обѣ стороны Беркутова. Въ дверяхъ становятся двое полицейскихъ солдатъ. Прозоровъ къ Князю.)

   Вы видите, что сопротивленіе было бы не благоразумно. Благодарите же жену вашу, она спасла васъ, вѣроятно, отъ каторги, потому что сопротивленіе судебнымъ властямъ съ оружіемъ въ рукахъ подвергаетъ строгому наказанію. (Обращаясь къ Ольгѣ.) Извините меня, сударыня, но я обязанъ разлучить васъ съ вашимъ мужемъ. Сегодня же ночью онъ отправленъ будетъ въ острогъ въ губернскій городъ.
   

Ольга (твердо).

   Я послѣдую за нимъ.
   

Прозоровъ.

   Но предупреждаю васъ, что пока будетъ продолжаться формальное слѣдствіе, васъ впускать къ нему не будутъ.
   

Ольга.

   Это уже мое дѣло.
   

Прозоровъ.

   Какъ угодно!
   

Князь.

   Ну, г. Прозоровъ, надѣлали вы много вздоровъ.
   

Прозоровъ.

   Это судъ рѣшитъ.
   

Князь (грозитъ).

   Но во всякомъ случаѣ мы съ вами разсчитаемся.
   

Прозоровъ.

   Это увидимъ. (Князя уводятъ жандармы; слѣдователь, поклонившись Ольгѣ и отцу ея, уходитъ.)
   

СЦЕНА IX.

Ольга и Шавровъ.

Шавровъ (удерживая Ольгу, которая порывается за Княземъ.)

   Ольга, другъ мой, образумься; поѣдемъ домой въ Отрадное; развѣ ты невидишь, какому извергу ты ввѣрила судьбу свою!
   

Ольга (вырываясь).

   Оставь меня, оставь! Никто меня не удержитъ. Я за нимъ пойду! Все это клевета, гнусная клевета! Его хотятъ погубить -- вотъ и ты хочешь его погубить.
   

Шавровъ.

   Ольга, дочь моя, опомнись ради Бога!
   

Ольга.

   Еслибы мнѣ сказали, что онъ убилъ, зарѣзалъ человѣка изъ чувства ревности, или такъ, подъ вліяніемъ минутнаго гнѣвя, я повѣрила бы, можетъ быть; но осмѣлиться утверждать, что онъ укралъ, это слишкомъ глупо! Очевидно, что это клевета, гнусная клевета.
   

Шавровъ.

   Но вспомни про письмо этой Глазунихи.
   

Ольга.

   Какое мнѣ дѣло до этихъ гадостей! Развѣ можетъ какая нибудь Глазуниха любить его, какъ я его люблю.
   

Шавровъ.

   Но вѣдь ты видишь, что онъ любви твоей не достоинъ.
   

Ольга.

   Пустяки! любовь перерождаетъ, возвышаетъ человѣка. Чтобы я не съумѣла завладѣть современемъ душою и сердцемъ моего Валеріана? Да это пустяки! Никогда не повѣрю. (Цѣлуетъ отца.) Прощай, отецъ! Я пойду узнать, въ которомъ часу моего Валеріана отправляютъ. (Какъ будто въ забытьи.) Посадили въ острогъ! Судить будутъ! Но еще мы поборемся.

Занавѣсъ опускается.

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Сцена представляетъ комнату въ губернскомъ острогѣ, въ такъ называемой ь благородномъ отдѣленія. По обѣ стороны двѣ кровати, покрытыя байковыми одѣялами.

СЦЕНА I.

Беркутовъ и Буровъ. Беркутовъ сидитъ въ кровати, передъ нимъ Буровъ на стулѣ. Играютъ въ карты и записываютъ на бумажкахъ карамдашемъ. Подъ кроватью бутылки съ виномъ и стаканы.

Буровъ.

   Какъ подумаешь, ваше сіятельство, какъ вамъ все удается!
   

Беркутовъ.

   Ну не со всѣмъ-то, иначе не попался бы въ острогъ.
   

Буровъ.

   Конечно-съ, но я говорю, что вотъ вамъ и въ карточки играть не мѣшаютъ, и курите вы, сколько душѣ угодно, и вотъ такъ (Указывая подъ кровать.) имѣется порядочный погребокъ.
   

Беркутовъ.

   Вся сила въ деньгахъ. Были бы мамошки, то есть, деньги, Такъ человѣкъ всегда въ аккуратѣ находится.
   

Буровъ.

   Оно точно-съ! а вотъ я сидѣлъ здѣсь также съ благородною особою, изъ неимущихъ только, такъ бывало смотритель то и дѣло навѣщаетъ. Посмотритъ это и подъ кроватью, и подъ подушкой, и одѣяло приподыметъ -- а самъ носомъ поводитъ. Вы смотрите, господа, не курите, говорить каждый разъ, за это здѣсь строго взыскиваютъ. Знаемъ мы, что это значитъ, чуть не такъ: въ такой клоповникъ засадятъ, что почище ташкентскаго. Къ тому-же вотъ вы, ваше сіятельство, здѣсь всего три мѣсяца, а вамъ уже справили и порѣшили, а я такъ сижу одиннадцатый мѣсяцъ, да и конца еще не предвижу.
   

Беркутовъ.

   Да у васъ былъ адвокатъ?
   

Буровъ.

   Какой тутъ адвокатъ! очереднаго приставили.
   

Беркутовъ.

   Ну, а я такъ выписывалъ изъ Петербурга наилучшаго. Кругленькій, пузатенькій такой, и при томъ говорунъ на славу. Такіе турусы на колесахъ подпускалъ, что публика заливается, хохочетъ; предсѣдателю не унять. Вотъ этотъ самый адвокатъ всѣмъ и орудовалъ; не давалъ дѣлу залежаться. Однако же не отстоялъ: "да, виновенъ"! отвѣчали присяжные, чтобъ имъ пусто было. А я ни въ чемъ не сознавался: знать не знаю, вѣдать не вѣдаю! Князь я, молъ, Беркутовъ, а по писарь Василенко -- да и только.
   

Буровъ.

   Такова ужъ судьба, ваше сіятельство... Ничего тутъ не подѣлаешь! Покоряться нужно!
   

Беркутовъ.

   А скажите по правдѣ, вы-то за что судитесь?
   

Буровъ.

   За сущую бездѣлицу. Вотъ плевое, можно сказать, дѣло. Подъ чужую руку подписалъ. Хотѣлось маленько деньженокъ подтибрить.
   

Беркутовъ.

   Ну и что же, подтибрили?
   

Буровъ.

   Какое подтибрилъ! не удалось -- я только предъявилъ этотъ чекъ въ Учетный, а меня за шиворотъ, такъ что по усамъ текло, давъ ротъ не попало!
   

Беркутовъ.

   Что же, вы тотчасъ сознались?
   

Буровъ.

   Помилуйте, какъ это можно! я сталъ разные отводцы подпускать; запуталъ человѣкъ съ десятокъ, на одного даже такого указалъ, что въ Архангельскѣ проживаетъ. Вотъ и пошли переписки съ проволочками.
   

Беркутовъ.

   Что жъ мудренаго, что дѣло ваше тянется, вы сами виноваты.
   

Буровъ.

   Да куда же мнѣ спѣшить, ваше сіятельство! Вѣдь здѣсь тепло, и вотъ компанія благородная есть, а ужъ мнѣ не миновать по Владиміркѣ прогуляться. Вѣдь я, признаться, книжечку-то съ чеками изъ запертаго столика пріобрѣлъ.
   

Беркутовъ.

   Ага! значитъ со взломомъ.
   

Буровъ (кивая головой и подмигивая).

   Маленечко есть тотъ грѣхъ.
   

Беркутовъ.

   Однако, мы заговорились; пора пульку кончить! Да не сходить-ли въ погребокъ? для куражу!
   

Буровъ.

   Можно, ваше сіятельство, можно! (Беркутовъ достаетъ изъ подъ кровати стаканы и вино. Оба пьютъ.)
   

Беркутовъ (щелкая языкомъ).

   Важная мадера! Первый сортъ; три цѣлковыхъ бутылочка. Вотъ какъ мы себя угощаемъ!
   

Буровъ (сдавая карты).

   Знаете что, ваше сіятельство? мнѣ сдается, что и начальство не совсѣмъ-то увѣрено, что вы не заправскій князь, иначе васъ перевели бы изъ благороднаго отдѣленія.
   

Беркутовъ (сбирая карты).

   Нельзя! деликатность соблюдаютъ. Рѣшеніе не взошло еще въ законную силу. (Смотритъ въ карты.)
   

Буровъ.

   Вотъ еще я что хотѣлось сказать: рѣшеніе по вашему дѣлу, каково бы оно ни было, безпремѣнно утвердятъ; такъ я посовѣтывалъ бы вашему сіятельству сказаться больнымъ, проситься въ госпиталь, подмазать; вѣдь у васъ есть чѣмъ; вотъ и проваляетесь въ госпиталѣ мѣсяцъ или два. А то что-же за охота тащиться по Владиміркѣ въ морозъ -- или тамъ слякоть. Дайте лѣтнему времени установиться.
   

Беркутовъ.

   Да вѣдь скука смертельная въ госпиталѣ. Тамъ и въ картишки не съ кѣмъ поиграть.
   

Буровъ.

   Оно конечно, не больно весело -- но вѣдь устроиться и тамъ ваше сіятельство съумѣете!
   

СЦЕНА II.

Тѣже и Ольга. (Ольга блѣдная, грустная, но спокойная. Одѣта она въ широкую блузу, закрывающую талію. Увидавъ обстановку, стаканы, забытые на столѣ, и карты, она нахмуривается. Ольга подходитъ къ мужу и подаетъ ему руку. Буровъ привстаетъ.)

Беркутовъ (увидавъ жену, приподымаетъ голову, собираетъ карты и также протягиваетъ руку).

   А! здравствуй, Ольга, какъ поживаешь? (Ольга ничего не отвѣчаетъ. Она осматривается и увидавъ, что платье мужа, платяныя щетки -- набросаны на кровати, приводитъ все въ порядокъ. Беркутовъ и Буровъ продолжаютъ играть.)
   

Ольга (подходитъ къ столу и указывая на стаканы и на бутылку).

   Вы бы хоть прибрали это, а то взойдетъ смотритель, пожалуй.

(Ставитъ подъ кровать стаканы.)

Беркутовъ.

   Спасибо, хозяйка! заводи порядокъ, это хорошо! (Поднимаетъ карты.) Ну ужъ теперь я выиграю.
   

Буровъ (смѣется).

   Посмотримъ-съ.
   

Беркутовъ (съ досадой).

   Чортъ знаетъ, что за счатье! Да вы все этакъ, значитъ, забрали? (Входя въ азартъ.) Хотите другую талію?
   

Ольга.

   Валеріанъ -- мнѣ съ тобой необходимо переговорить.
   

Беркутовъ.

   Пожалуйста, не мѣшай! успѣемъ еще...
   
   

Ольга.

   Нѣтъ! не успѣемъ. Прошу тебя не играть болѣе. (Беркутовъ съ досадою расплачивается.)
   

Беркутовъ.

   Сколько вамъ? двадцать два рубля? Получайте, кушайте на здоровье...
   

Буровъ (съ ужимкою).

   Отыграетесь, ваше сіятельство, а я пойду по корридору погуляю... (Кланяется Ольгѣ и уходитъ.)
   

СЦЕНА III.

Ольга и Беркутовъ.

Ольга.

   Охота тебѣ играть съ этимъ господиномъ, онъ тебя на вѣрняка обыграетъ.
   

Беркутовъ.

   Ну, ужъ и на вѣрняка! я вѣдь не дуракъ!
   

Ольга.

   Конечно, не дуракъ! оттого и лучше было бы тебѣ заняться чтеніемъ. (Указывая подъ кровать.) Вотъ сколько я навезла книгъ изъ дому, а онѣ у тебя валяются въ погребкѣ твоемъ, то есть, подъ кроватью.
   

Беркутовъ.

   Да некогда читать: Буровъ все тутъ торчитъ, а скука одолѣваетъ -- вотъ и сядешь по неволѣ съ нимъ въ карты играть.
   

Ольга (улыбаясь).

   Ну, хорошо! Богъ съ тобой! играй въ карты, если это можетъ тебя забавлять и отводитъ мысль отъ постигшей тебя участи, по милости клеветы и людской злобы. А что касается до книгъ, то мы съ тобой успѣемъ еще начитаться. Я вотъ о чемъ хотѣла съ тобой переговорить. Состоявшееся рѣшеніе, конечно, будетъ утверждено, и намъ не миновать прогуляться въ Сибирь.
   

Беркутовъ.

   Отчего же намъ? ты можешь здѣсь оставаться.
   

Ольга.

   Ну ужъ это мое дѣло. Рѣшеніе взойдетъ въ законную силу на дняхъ и весьма можетъ быть, что послѣдуетъ распоряженіе тотчасъ же тебя отправить.
   

Беркутовъ.

   Что же дѣлать! судьбы своей не миновать!
   

Ольга.

   Но если тебя отправятъ въ скоромъ времени, то мнѣ нельзя будетъ слѣдовать за тобою, а отпустить тебя одного я не желаю. Теперь ѣхать мнѣ невозможно; ты вѣдь знаешь, чего я ожидаю.
   

Беркутовъ.

   Ахъ, да! я и забылъ, ты ожидаешь снять широкую блузу.
   

Ольга.

   Ну да! (Улыбаясь.) Это хорошо сказано!
   

Беркутовъ.

   Но зачѣмъ же тебѣ ѣхать? Путь тяжелый, дальній, страна чужая, суровая. Право, зачѣмъ тебѣ?
   

Ольга.

   Какъ зачѣмъ! А кто-жъ будетъ о тебѣ заботиться? Кто будетъ стараться облегчить твою участь? Шутка-ли нести бремя тяжелаго обвиненія и въ чемъ же: въ самозванствѣ и... страшно сказать -- въ воровствѣ.
   

Беркутовъ.

   Да! тяжело, трудно, нечего сказать! (Избѣгаетъ взора Ольги.)
   

Ольга.

   Такъ вотъ, моя обязаность и состоитъ въ томъ, чтобы облегчить тебѣ это бремя. Я буду постоянно у тебя на глазахъ, ты будешь видѣть подлѣ себя ежеминутно женщину тебѣ преданную, отвергающую взведенную на тебя клевету и готовую положить за тебя душу.
   

Беркутовъ (приходя въ волненіе).

   Ольга, я, право, этого не стою!
   

Ольга.

   Вотъ мы и отправимся съ тобою въ дальній, суровый край; что вѣдь и тамъ люди живутъ! И устроимъ мы тамъ себѣ жизнь тихую, спокойную. Займемся хозяйствомъ, купимъ, если нужно будетъ. участокъ земли-я возьму съ собою порядочную сумму...
   

Беркутовъ.

   А много?
   

Ольга.

   Да всю остальную сумму приданаго.
   

Беркутовъ.

   Ого! Это порядочныя деньги! этакъ, пожалуй, и въ Америку можно будетъ удрать.
   

Ольга.

   Что за выраженіе, Валеріанъ! Зачѣмъ удирать, зачѣмъ намъ быть бѣглецами; нужно постараться устроиться въ Сибири. Впрочемъ, это еще увидимъ -- все зависитъ отъ обстоятельствъ. Что положительно вѣрно, это то, что я посвящаю тебѣ исключительно всю свою жизнь. Отказываюсь отъ родныхъ, отказываюсь отъ отца...
   

Беркутовъ (въ волненіи).

   Ольга, ради Бога, не говори такъ! Право, ты лучше меня!
   

Ольга.

   Нѣтъ, не лучше, но сердце-то у меня... какъ бы сказать, болѣе любящее. Вотъ и ты постарайся любить меня, какъ я тебя люблю.
   

Беркутовъ.

   Ольга! ряди Бога... вотъ я совсѣмъ обабился, ты меня до глубины сердца растрогала; вотъ даже и слеза прошибаетъ. (Третъ себѣ глаза.)
   

Ольга (нѣжно).

   Тѣмъ лучше, другъ мой, тѣмъ лучше, "слеза умиленія -- слеза спасенія"! (Протягиваетъ ему руку.)
   

Беркутовъ.

   Нѣтъ, нѣтъ, я недостоинъ!
   

Ольга.

   Полно ребячиться-давай же руку.
   

Беркутовъ.

   Нѣтъ, не достоинъ. (Бросается на колѣни.) Ольга Афанасьевна! я виноватъ предъ вами...
   

Ольга.

   Полно же дурачиться! опять какая нибудь Груша подвернулась? Встань-же!
   

Беркутовъ.

   Нѣтъ, нѣтъ, я жестоко, я непростительно виноватъ предъ вами...
   

Ольга.

   Въ чемъ же?
   

Беркутовъ.

   Я... я вѣдь дѣйствительно не князь, а бывшій писарь Василенко...
   

Ольга (съ испугомъ).

   Что! что ты говоришь?
   

Беркутовъ.

   Я тотъ самый писарь Василенко, котораго разыскивали. (Встаетъ.)
   

Ольга (съ горькимъ упрекомъ).

   За что же ты меня обманулъ! Какъ могъ ты такъ упорно лгать, утверждая на судѣ до послѣдней минуты, что ты тотъ самый молодой князь Беркутовъ, котораго полагали погибшимъ въ Курѣ...
   

Беркутовъ.

   Я виноватъ, жестоко виноватъ предъ вами, Ольга Афанасьевна...
   

Ольга.

   Называй меня Ольга, вѣдь я все-таки жена твоя.
   

Беркутовъ.

   Я виноватъ, но выслушайте меня: съ годъ тому назадъ я увидалъ васъ случайно въ Москвѣ, на Тверскомъ бульварѣ. Вы прогуливались съ вашимъ батюшкой. Съ той минуты вы овладѣли моимъ сердцемъ. Я зналъ кто вы, и отчаянье чуть не овладѣло мною. Какимъ образомъ, думалъ я, ничтожный писарь мажетъ имѣть доступъ въ домъ богатаго знатнаго помѣщика Шаврова? Долго, мучительно долго думалъ я, и наконецъ мнѣ пришла мысль выдать себя за князя Беркутова, погибшаго дѣйствительно въ Курѣ, какъ я узналъ отъ одного изъ своихъ товарищей, въ то время недавно возвратившагося съ Кавказа. Вы помните, подъ какимъ предлогомъ я пріѣхалъ въ Отрадное, вы помните, какое впечатленіе произвели вы на меня, когда я увидѣлъ васъ вблизи, въ двухъ шагахъ отъ себя.
   

Ольга.

   Зачѣмъ же, замѣтивъ, что я отдалась тебѣ душою и сердцемъ -- зачѣмъ же, зная уже независимость моего характера, тогда же не открылъ мнѣ правды?
   

Беркутовъ.

   Помилуйте! отецъ вашъ выгналъ-бы меня позорно изъ Отраднаго.
   

Ольга (обдумывая).

   Нѣтъ! не выгналъ бы.
   

Беркутовъ (продолжая).

   А я въ то время находился въ чаду отъ вашей обстановки. Довольство, роскошь, порядокъ, на которыя я смотрѣлъ съ завистью, и къ которымъ давно стремились мои помыслы -- находились у меня такъ сказать, подъ рукой. Скажите! какже мнѣ было отказаться отъ подобнаго благополучія? Вотъ я и рѣшился довести дѣло до конца.
   

Ольга (строго глядя на Беркутова).

   Скажи... а деньги, которыя тогда пропали; (Содрогаясь.) ты ихъ укралъ?
   

Беркутовъ (съ обидой).

   Зачѣмъ же говорить -- укралъ! я взялъ ихъ на время -- съ твердымъ намѣреніемъ возвратить при первой возможности.
   

Ольга (холодно и презрительно).

   Деньги эти нужно тотчасъ же внести.
   

Беркутовъ.

   Зачѣмъ же? Вѣдь казна приняла ихъ на свой счетъ. Чиновники удовлетворены жалованьемъ вполнѣ.
   

Ольга.

   Все равно, внести надо!
   

Беркутовъ.

   Жаль! пригодились бы!
   

Ольга.

   Чего тебѣ жаль? Денегъ? Лучше бы обо мнѣ пожалѣлъ!
   

Беркутовъ.

   Да я по васъ и сокрушаюсь.
   

Ольга.

   За взносомъ денегъ этихъ, участь твоя, вѣроятно, смягчена будетъ, я однимъ, преступленіемъ все-таки будетъ меньше.
   

Беркутовъ.

   Но это еще не все -- чистосердечнымъ, полнымъ покаяніемъ я хочу очистить свою совѣсть. Узнайте же всю глубину моей противъ васъ вины. Я былъ уже женатъ, когда просилъ вашей руки.
   

Ольга (глубоко пораженная).

   Женатъ! на комъ же?
   

Беркутовъ.

   На той-же Глазунихѣ...
   

Ольга (почти вскрикиваетъ).

   Боже мой! Боже мой! это уже слишкомъ безжалостно, да что караешь ты меня, о Боже мой! (Оборачиваясь къ Беркутову.) Злодѣй, да что же будетъ съ несчастнымъ нашимъ ребенкомъ!
   

Беркутовъ.

   Рѣшайте -- я во всемъ подчиняюсь. (Ольга закрываетъ лицо и остается какъ бы въ оцѣпененіи. Беркутовъ въ сторону.) Такъ то лучше! съ ней нужно дѣйствовать на чистоту.
   

Ольга (придя въ себя).

   Рѣшай, говоришь ты. Да на что-жъ рѣшиться-то. Эта женщина предъявитъ свои права, что-же я то тогда буду? Боже мой, какое наказаніе!
   

Беркутовъ.

   Объ этомъ не безпокойтесь; это не въ цыганскихъ обычаяхъ, вѣдь не заявила же она на судѣ о правахъ своихъ: извѣстно, цыганская свадьба, къ тому-же она боится меня, какъ огня, и при томъ ей всегда можно ротъ заткнуть.
   

Ольга (съ презрѣніемъ).

   Чѣмъ же это? деньгами, конечно?
   

Беркутовъ.

   Разумѣется!
   

Ольга (съ отчаяніемъ).

   Боже мой! какая грязь! какая мерзость! и ничего не придумаешь! (Послѣ минуты молчанія.) Нѣтъ исхода. Вѣдь я все-таки твоя жена! Вѣдь ребенокъ твой! мнѣ некуда дѣваться! Жизнь твоя -- моя жизнь! (Какъ будто въ забытьи.), со временемъ я прощу -- я это знаю! Много, много понадобится любви, чтобы смыть всю эту грязь, но рано или поздно, любовь восторжествуетъ. Въ этомъ я убѣждена. Но кто-же можетъ поручиться, что и тамъ, на краю свѣта, женщина эта не встанемъ между имъ и мною.
   

Беркутовъ.

   Я поручусь! исполните ваше предположеніе; поѣзжайте за мною въ Сибирь, и я вамъ ручаюсь, что никто и ничто не смутитъ вашего спокойствія.
   

Ольга.

   Спокойствія! хорошо спокойствіе!
   

СЦЕНА IV.

Чиновникъ съ повѣрочнымъ спискомъ въ рукахъ; въ наружныхъ дверяхъ становится сторожъ. Ольга, Беркутовъ и чиновникъ.

Чиновникъ (смотря въ списокъ).

   Арестантъ Валеріанъ Василенко!
   

Беркутовъ.

   Я за него!
   

Чиновникъ.

   Васъ требуютъ въ канцелярію для объявленія вамъ резолюціи на просьбу, которую вы подали.
   

Беркутовъ.

   Никакой просьбы я не подавалъ.
   

Ольга (тихо).

   Молчи! это я за тебя подавала.
   

Чиновникъ.

   Извольте отправляться въ канцелярію въ сопровожденіи сторожа. (Указываетъ на сторожа, стоящаго у двери. Чиновникъ уходитъ.)
   

Ольга.

   Такъ смотри же, объяви въ канцеляріи, что сегодня же будетъ пополнена... растраченная сумма.
   

Беркутовъ.

   Слушаю! (Въ сторону.) Значитъ, рѣшилась ѣхать за мной -- дѣло въ шапкѣ... (Въ дверяхъ встрѣчается съ Шавровымъ; Беркутовъ вытягивается и громко произноситъ: здравія желаю ваше высокородіе. Уходитъ.)
   

СЦЕНА V.

Ольга и отецъ ея.

Шавровъ (провожая Беркутова глазами, къ Ольгѣ).

   Что это съ нимъ?
   

Ольга (горько улыбаясь).

   Какъ видишь! хочетъ доказать, что у него энергическій характеръ! Духу еще достаетъ дурачиться! Это онъ съ тобою по солдатски поздоровался. Онъ мнѣ сейчасъ признался, что онъ не князь, а бывшій писарь Василенко.
   

Шавровъ.

   Я давно въ этомъ убѣжденъ и удивляюсь, какъ это ты еще могла сомнѣваться, не смотря на улики и неоспоримыя свидѣтельскія показанія.
   

Ольга.

   Въ томъ положеніи, въ которое я поставлена горестными, страшными обстоятельствами, я закрываю глаза, какъ человѣкъ, котораго низвергаютъ въ пропасть.
   

Шавровъ.

   Неужели, узнавъ теперь истину во всей ея страшной наготѣ,-- ты не измѣнишь принятаго тобою рѣшенія послѣдовать за этимъ человѣкомъ?
   

Ольга.

   Нѣтъ, не измѣню. Другаго исхода для меня нѣтъ. Выборъ невозможенъ. Если останусь здѣсь -- я падшая женщина, если поѣду за нимъ и посвящу всю свою жизнь ему, то я исполню долгъ любящей женщины.
   

Шавровъ.

   Но какже любить человѣка, къ которому не возможно имѣть никакого уваженія!
   

Ольга.

   Уважать Валеріана въ настоящую минуту я, конечно, не могу, но разлюбить его я также не въ силахъ. Пойми отецъ, что любовь -- сила, которая способна вытащить человѣка даже изъ грязи. Чистосердечное признаніе Валеріана, слеза раскаянія, блеснувшая давеча на его глазахъ, доказываютъ, что въ глубинѣ души его теплится еще искра добра. Моя обязанность -- не дать погаснуть этой искрѣ и поддержать не совершенно еще погибшаго мужа....
   

Шавровъ.

   Не вѣрится мнѣ ни въ раскаяніе, ни въ слезы умиленія этого человѣка! Но вѣдь у тебя, другъ мой Ольга, есть и другія привязанности. Неужели въ сердцѣ твоемъ не осталось ни малѣйшей искры, если не любви, то по крайней мѣрѣ признательности къ престарѣлому твоему отцу?
   

Ольга.

   Извини меня отецъ, но я вотъ что тебѣ скажу. Съ той минуты, какъ дѣвушка по собственному выбору отдалась всецѣло избрана нему ея сердцемъ, она, какъ говорится, "отрѣзанный ломоть".
   

Шавровъ.

   Не такъ разсуждала-бы ты, если бы покойница твоя мать была еще въ живыхъ. Не потеряй ты ея, будучи еще четырехлѣтнимъ ребенкомъ, она съумѣла бы подчинить тебя своему вліянію.
   

Ольга.

   Можетъ быть! Но не сожалѣй, пожалуйста, отецъ, что не стѣснялъ моихъ чувствъ и не старался руководить всѣми моими помыслами. Тогда изъ меня вышла бы, можетъ быть, болѣе благовоспитанная кукла, но не женщина, готовая жертвовать своею жизнью для исполненія тяжелой обязанности. Я ошиблась въ своемъ выборѣ; жизнь моя исковеркана, но я ни на шагъ не отступлю отъ своего призванія. Я буду утѣшительницею, защитою и опорою падшаго, это правда, но человѣка свободно избраннаго моимъ сердцемъ.
   

Шавровъ.

   Но что же будетъ съ твоимъ ребенкомъ? Какъ же вернется онъ сюда? и не будетъ ли онъ дѣйствительно "отрѣзаннымъ ломтемъ" отъ общества, семейства и родины.
   

Ольга.

   Что касается до меня лично, то прости меня, отецъ, но а ужъ не вернусь сюда, и если сынъ мой, или дочь захотятъ послушать моего совѣта, то и они останутся гражданами ихъ новой родины. Краснѣть передъ людьми за прошлое отца, хотя и несправедливое, но до крайности тяжелое наказаніе.
   

СЦЕНА VI.

Тѣже и Беркутовъ.

Беркутовъ (появляясь въ дверяхъ).

   Свершилось!... Маршъ въ Сибирь!... (Развязно и почти весело.) Рѣшеніе утверждено, но отчасти смягчено по милости прошенія. Вмѣсто 15 лѣтъ 10 лѣтъ пребыванія въ Енисейской губерніи.(Обращаясь къ Ольгѣ.) По твоему желанію я объявилъ, что... растраченныя пять тысячъ будутъ сегодня-же пополнены. При взносѣ этихъ денегъ послѣдуетъ, вѣроятно, и нѣкоторое измѣненіе въ наказаніи. Да! Я и забылъ сказать, что кромѣ десятилѣтней ссылки мнѣ предстояло еще 18 мѣсяцевъ непріятнаго пребыванія въ арестантскихъ ротахъ. Чиновникъ полагаетъ, что это будетъ вовсе отмѣнено и при этомъ случаѣ благодѣтель этотъ приказалъ смотрителю перевести меня въ отдѣльную комнату, въ госпиталь, въ ожиданіи новаго постановленія. О всѣхъ оныхъ обстоятельствахъ честь имѣю донести! (Самодовольно закуриваетъ папиросу.)
   

Шавровъ (тихо Ольгѣ).

   И ты не измѣнишь своего рѣшенія, послѣдуешь за нимъ?
   

Ольга (ласкаясь къ отцу).

   Да, отецъ!... Прости меня ради Бога!
   

Шавровъ.

   Да взгляни ты на него! Вѣдь на лицѣ его нѣтъ и тѣни раскаянія! Онъ даже не понимаетъ, какое страшное пожертвованіе ты дѣлаешь для него.
   

Ольга.

   Пойметъ!.. Со временемъ пойметъ, увѣряю тебя.
   

Шавровъ.

   Въ ожиданіи этого новаго постановленія съѣздимъ, Ольга, въ Отрадное. Ты простишься, по крайней мѣрѣ, съ роднымъ твоимъ гнѣздомъ, гдѣ такъ счастливо жилось намъ съ тобой. (Обнимаетъ дочь со слезами.)
   

Ольга.

   Нѣтъ, отецъ, я не поѣду. Далеко, вѣдь 400 верстъ въ оба конца, а мнѣ предстоитъ такой тяжелый, далекій путь!!... Ужъ я лучше здѣсь отдохну... И притомъ одинъ видъ нашего роднаго гнѣздышка истерзаетъ мое сердце... Зачѣмъ лишнія слезы, лишнія мученія, и такъ ужъ ихъ довольно!... Ступай себѣ съ Богомъ, и простимся лучше здѣсь. (Бросаются въ объятія другъ друга.)
   

Беркутовъ (подходитъ къ Ольгѣ съ ея стороны и тихо ей шепчетъ).

   Не забудь деньги. (Ольга, утирая лицо, взглядываетъ съ гнѣвомъ на нею. Беркутовъ обращаясь къ Шаврову.) Позвольте, тятенька, и мнѣ съ вами проститься....
   

Шавровъ (грозно).

   Проси, злодѣй, у ней прощенья!... (Указывая на дочь.) Слезами смой грязь, которою ты запятналъ ее, прикасаясь къ существу чистому, непорочному, ты, душегубецъ!... Ты погубилъ разомъ три жизни -- мою, несчастной твоей жены и жизнь будущаго вашего ребенка. Несчастная твоя жена можетъ и простить тебя со временемъ, но я никогда!... (Въ крайнемъ волненіи бросается еще разъ въ объятія дочери.)
   

Беркутовъ.

   Такъ прощайте-же. Благодаримъ покорно за родительское наставленіе.

Занавѣсъ опускается.

КОНЕЦЪ.

Ѳеофлистовъ.

"Театральная Библіотека", No 2, 1872

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru