Толстой Лев Николаевич
С. Э. Нуралова. Теккерей и Л.Н.Толстой
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Толстой Лев Николаевич
(
gabrielmv@yahoo.com
)
Год: 1989
Обновлено: 27/03/2008. 31k.
Статистика.
Статья
:
Критика
Об авторе
Скачать
FB2
Оценка:
2.85*7
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
С. Э. Нуралова
Теккерей и Л.Н.Толстой
----------------------------------------------------------------------------
Уильям Мейкпис Теккерей. Творчество; Воспоминания; Библиографические разыскания
М., "Книжная палата", 1989
Составитель Е.Ю. Гениева, кандидат филологических наук, при участии М.Н. Шишлиной
OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------
Творчество У. М. Теккерея оставило значительный след в русской
литературно-критической мысли второй половины XIX в. Об этом свидетельствуют
статьи, заметки, высказывания об английском реалисте Герцена, Некрасова,
Писемского, Тургенева, Дружинина, Писарева, Чернышевского и др. Но особо
следует выделить восприятие Теккерея Л. Н. Толстым. Оно примечательно тем,
что разносторонний интерес к английскому писателю проявлялся у Толстого на
протяжении всего его творческого пути. Первая запись о Теккерее датирована
1854 г., последняя - 1910 г.
В записи от 20 января 1854 г., своеобразно намечающей концепцию
"обожания труда", Толстой ссылался на творчество Теккерея как на образец
кропотливой повседневной писательской работы: "Вот факт, который надо
вспоминать почаще. Теккерей 30 лет собирался написать свой первый роман...
Никому не нужно показывать, до напечатания, своих сочинений" (No 577а)
{Толстой неточно представлял себе историю написания "Ярмарки тщеславия".}
{Номера в скобках отсылают к соответствующим номерам библиографического
указателя.}. Два последующих года - наиболее интенсивный период "освоения"
Теккерея. В мае 1855 г. Толстой знакомился с "Книгой снобов". Весь июнь того
же года, судя по дневниковым записям от 4, 7, 10 и 20 июня, также посвящен
Теккерею: "Читал Esmond's Life; читал Эсмонда, которого кончил"; "ничего не
делал, кроме неаккуратного читания Vanity Fair"; "все читал Пенденниса" (No
5776). 17 июня 1856 г. Толстой приступил к чтению романа "Ньюкомы". Вот
несколько характерных дневниковых записей: "урывками играл и читал Ньюкомов"
(22 июня); "читал Ньюкомы, записывал" (25 июня); "читал Ньюкомы лежа и
молча" (29 июня; No 577в). В письме к Н. А. Некрасову от 2 июля 1856 г.
Толстой подчеркивал, что читает романы по-английски (No 6026) 2.
19 ноября 1856 г. в письме к В. В. Арсеньевой Толстой рекомендует ей
прочесть из английских романов "Ярмарку тщеславия". Не получив
своевременного отклика-мнения Арсеньевой, писатель напоминает 7 декабря 1856
г.: "Что это Вы молчите про Диккенса и Теккерея, неужели они Вам скучны" (No
602а). {В Яснополянской библиотеке писателя сохранился 4-й том "Ньюкомов"
лейпцигского издания 1854-1855 гг. Значительно позже, 21 мая 1890 г.,
перечитывая роман, Толстой ограничился краткой оценкой "плохо", но двумя
неделями позже сделал знаменательную пометку в дневнике: "В "Ньюкомах"
хороша теща Кляйва - мучающая обоих, только мучается больше она" (No 598).}
В 1859 г. Толстой посетил Англию и, как свидетельствует Д. П.
Маковицкий в своих воспоминаниях (запись от 24 октября 1906 г.), говорил,
что видел Теккерея (No 920).
Молодому Толстому импонировали основные принципы английской
реалистической школы Диккенса и Теккерея. Впрочем, как явствует из
многочисленных воспоминаний современников, из дневников самого Толстого, его
предисловия к "Крестьянам" Поленца, он и впоследствии, характеризуя
литературу Англии, всегда отводил Теккерею почетное место, отдавая пальму
первенства Диккенсу и высоко оценивая замечательного мастера психологической
прозы No. Троллопа. "Три лучших английских романиста - это (по нисходящей):
Диккенс, Теккерей, Троллоп, а после Троллопа, кто у вас есть еще?" - делился
Толстой с английским журналистом У. Т. Стэдом, посетившим его в мае 1888 г.
(No 791, с. 108). Аналогичную градацию находим в записках Д. П. Маковицкого,
Г. А. Русанова и др. (No 626).
Высказывания русского писателя о Теккерее, относящиеся к 1850-м гг.,
своеобразно отражают идейно-художественное созревание толстовского реализма,
когда особую значимость приобретало стремление определить, что нужно в
данный период народу и что ему могут дать литература и искусство.
"Тщеславие, тщеславие и тщеславие везде - даже на краю гроба и между людьми,
готовыми к смерти из-за высокого убеждения. Тщеславие! Должно быть, оно есть
характеристическая черта и болезнь нашего века... Отчего Гомеры и Шекспиры
говорили про любовь, про славу и про страдания, а литература нашего века
есть только бесконечная повесть "Снобсов" и "Тщеславия""? - спрашивал
Толстой в одном из "Севастопольских рассказов" (No 573а). Основной
критический пафос "Ярмарки тщеславия" - изображение уродств буржуазной
цивилизации, которая разрушает гармоничную естественность человека, -
привлек внимание Толстого, мучительно ищущего в литературе пути
нравственного обновления и духовного возрождения личности и общества, а в
социальном плане - сближения с народом. Скепсис и критицизм автора
"Севастополя в мае" сближают раннего Толстого с Теккереем. Аристократическая
часть офицеров в лице князя Гальцина сомневается, что "люди в грязном белье,
во вшах и с неумытыми руками могли бы быть храбры". Толстой, как и Теккерей,
беспощадно критикует нравы и этические сентенции чванливого
привилегированного общества. "Романом без героя" назвал свое творение
Теккерей. "Где выражение зла, которого должно избегать? Где выражение добра,
которому должно подражать в этой повести? Кто злодей, кто герой ее? Все
хороши и все дурны..." - заключает свой рассказ Толстой. Однако в отличие от
английского реалиста подлинного героя, так же как и истинные критерии "добра
и красоты", смысла жизни, он нашел в народе. "Они все могут", - приходит к
окончательному выводу Толстой в 1855 г., тогда как Теккерей постоянного и
глубокого интереса к народным массам не проявлял.
Толстой принимает "здоровый критицизм" Теккерея, но с существенной
поправкой: "Первое условие популярности автора, - записывает он 26 мая 1856
г., - то есть средство заставить себя любить, есть любовь, с которой он
обращается со всеми своими лицами. От этого Диккенсовские лица общие друзья
всего мира, они служат связью между человеком Америки и Петербурга, а
Теккерей и Гоголь верны, злы, художественны, но не любезны" (No 5776).
Сатирический пафос Теккерея и Гоголя не является, по мнению Толстого,
главным, обязательным условием художественного реалистического искусства.
"Любовь к предмету изображения" - лейтмотив эстетики Толстого 50-х гг. Об
этом же писал Некрасову в 1856 г.: "У нас не только в критике, но и в
литературе, даже просто в обществе, утвердилось мнение, что быть
возмущенным, желчным, злым очень мило. А я нахожу, что скверно, ...только в
нормальном положении можно сделать добро и ясно видеть вещи" (No 602а).
Выявляя реалистическую глубину Теккерея, русский писатель подчеркивает
своеобразие форм и способов типизации английского сатирика: "Теккерей до
того объективен, что его лица со страшно умной иронией защищают свои ложные,
друг другу противоположные взгляды" (No 6026).
В "Ярмарке тщеславия" - социальном романе-хронике - Теккерей проявил
свое отношение к действительности через наблюдения повествователя-кукловода.
Образ повествователя, человека пытливо изучающего, неустанно ищущего и
размышляющего, часто встречается и у раннего Толстого, в частности в
рассказе "Люцерн", однако повествователь у Толстого не только созерцающий
наблюдатель. Некоторые детали типологического сходства, критика буржуазной
цивилизации с позиции умозрительных "вечных" начал нравственности сближают
Толстого - автора "Люцерна" с Теккереем, что, очевидно, дало основание
Тургеневу заметить в письме к В. П. Боткину от 23 июля 1857 г.: "Я прочел
небольшую его вещь ("Люцерн" - С. Я.), написанную в Швейцарии - не
понравилась она мне: смешение Руссо, Теккерея и краткого православного
катехизиса" (No 719). Боткин разделяет это мнение и в письме к Панаеву от 29
января 1859 г., сожалеет, что Толстой не послушался совета Тургенева и
напечатал "Люцерн" (No 914а).
В процессе работы над романом-эпопеей "Война и мир" Толстой вновь
обращается к Теккерею. В одном из вариантов эпилога "Войны и мира"
встречаем: "Подите с этой прагматичностью к Дон Кихоту, Аяксу, Ньюкому,
Коперфильду, Фальстафу. Они вырастают из-за прагматичности" (No 628а).
Писатель подчеркивает умение английского сатирика создавать многогранные
образы-типы. Толстой не мог не обратить внимания и на те страницы "Ярмарки
тщеславия", где повествуется о войне с Наполеоном, хотя свидетельств самого
Толстого в обширнейшей мемуарной литературе об этом нет.
При всем различии творческих принципов и мировоззренческих основ
авторов "Войны и мира" и "Ярмарки тщеславия" у них наблюдается определенная
общность идей и способов художественного изображения. И Теккерей, и Толстой
немалую роль в раскрытии образа отводили художественной детали. Теккерей
стремился к тому, чтобы штрихи приобретали самостоятельное значение и деталь
становилась своеобразным знаком, определяющим характер английского общества,
человеческих отношений. Такова, например, деталь в романе "Виргинцы", тонко
улавливающая нюансы великосветской жизни (гл. 38):
"Может быть, госпожа Бернштейн и слышала, как люди осуждали ее за
бессердечие: выезжать в свет, играть в карты и развлекаться, когда у ее
племянницы такое несчастье...
- Ах, оставьте! - говорит леди Ярмут. - Бернштейн села бы играть в
карты и на гробе своей племянницы" (No 21, с. 377) (выделено мною - С. Н.).
Тот же мотив "карт" использован Толстым в драматической ситуации в повести
"Смерть Ивана Ильича" - в сцене панихиды. Накопление деталей не замедляет
трагического действия. Деталь у Толстого является концентрированным
выражением моральной деградации личности: "Петр Иванович подал руку, и они
направились во внутренние комнаты, мимо Шварца, который печально подмигнул
Петру Ивановичу. "Вот-те и винт! Уж не взыщите, другого партнера возьмем.
Нешто впятером, когда отделаетесь"", - сказал его игривый взгляд.
Еще один пример использования сатирической детали, очерченной с
индивидуальной определенностью и психологической полнотой. В кабинете
старого Осборна хранятся все тетради, альбомы и письма сына из школы,
помеченные и перевязанные красной лентой ("Ярмарка тщеславия", гл.24). После
того, как Джордж бросил вызов отцу, женившись на Эмилии, Осборн входит в это
святилище, берет семейную Библию, на начальном листе которой записаны даты
рождения его детей, и, как будто выписывая счет, тщательно вычеркивает имя
Джорджа, а когда чернила высыхают, кладет Библию обратно на полку. Этот
штрих - ожидание, пока высохнут чернила, чтобы не испортилась первая
страница - вскрывает большее уважение Осборна к собственности, чем к людям.
Теккерей раскрывает основное в характере в единственном жесте, так же как и
Толстой в эпизоде из романа "Война и мир" (т. 2, ч. 3), когда Берг осторожно
целует жену, боясь измять кружевную пелеринку, за которую он дорого
заплатил.
Много общего в трепетных заботах Наташи Ростовой и Эмилии о раненых
солдатах и юном прапорщике Томе Стабле. Чеканной выразительности достигает
Теккерей в финальных фразах описания битвы при Ватерлоо ("Ярмарка
тщеславия", гл. 32). К эпической простоте стремился Толстой в своем
изображении военных событий. Важную функцию выполняют в "Войне и мире" и
"Ярмарке тщеславия" авторские отступления и "гнездовой" принцип создания
образов. Как иногда трактуются содержание и формы проявления этой общности,
можно судить по статье Н. Д. Чечулина "Основа общего плана книги "Война и
мир"" {Н. Д. Чечулин (1863-1927) - историк, профессор Петербургского
университета, позднее член-корр. АН СССР, автор книги "Русский социальный
роман XVIII в." и др.}. Автор приходит к выводу о связи великого русского
романа с произведением Теккерея. "Не только общей концепцией, - пишет
Чечулин, - но и многими подробностями и частностями в обрисовке характеров
напоминает "Война и мир" названный английский роман, и пунктов совпадений
так много, а сходство столь значительно, что допустить просто случайное
совпадение - никоим образом невозможно, а необходимо заключить, что "Война и
мир" написана под влиянием "Базара житейской суеты"" (No 548). Делая ряд
оговорок, что влияние чисто внешнее, критик переходит к конкретному
детальному сходству в двух романах: семейство Ростовых соответствует
семейству Седли, семейство Болконских - Осборнам, Пьер Безухов - вариативный
тип Доббина; находятся в романе Теккерея лица, которым у Толстого
соответствуют Берг и Элен; взаимные отношения Ростовых, Болконских и Пьера
подобны тем, какими связаны у Теккерея Седли, Осборны и Доббин, а главные
члены этих семейств отмечены у обоих писателей сходными чертами характера.
Критик не ограничивается указанными произведениями. Чечулин подкрепляет свою
аргументацию примером одинакового фабульного хода в "Крейцеровой сонате" и
"Ярмарке тщеславия" - это известная "сцена измены", сопровождающаяся
музыкой, с внезапным возвращением обманутого мужа.
Подобные параллели, основанные на сопоставлении внешней канвы сюжета,
оставляют в тени сложные процессы формирования характеров. Не требуется
особых усилий для доказательства существенного и глубокого различия между
Осборном-сыном и Андреем Болконским, майором Доббином и Пьером Безуховым. По
справедливому замечанию В. А. Богданова, "духовной биографии Андрея
Болконского или Пьера... хватило бы на несколько романов... толстовского
героя отличает неисчерпаемость мотивов и даже в финале он открыт новым идеям
и стремлениям, новым началам" {В мире Толстого: Сб. статей. М., 1978. С.
138-139.}. "Наташа Ростова - это я", - сказал Л. Н. Толстой. Вряд ли мог бы
такое говорить об Эмилии Теккерей, который в конце романа назвал ее "нежной
повиликой". В Наташе сконцентрировано главное для писателя-реалиста свойство
проявлять свое многогранное индивидуальное "я" в различных жизненных
обстоятельствах, в стремлении к равновесию и гармоничности с природой.
Теккерей саркастически изображает жизнь и нравы английского буржуазного
общества, где "единственная цель - нажива, а ничем не прикрытый эгоизм -
движущая сила всех поступков" (No 881, с. 222). У Толстого "мысль народная",
положенная в основу "Войны и мира", обнаружила необычайную широту
возможностей жанра романа-эпопеи, "романа-потока". Фактор воздействия одного
писателя на другого должен изучаться не только с точки зрения "влияния", а в
плане сложных "ответных реакций" (No 928).
В одном из черновых вариантов статьи "О том, что называют искусством"
(1896 г.) Толстой, критикуя искусство декаданса, замечает: "Диккенсы,
Теккерей... кончились. Подражателям их имен легион, но они всем надоели" (No
604а). И как бы подводя итог литературе и искусству реализма XIX в., Толстой
в одной из своих последних бесед (22 апреля 1910 г. состоялась его встреча с
Л. Андреевым) произнесет: "Я вспоминаю, в мое время были Гюго, Дюма-сын,
Диккенс, Теккерей. Эти были сразу (в одно время). А теперь..." (No 920, с.
232). В связи с этим представляют интерес записи английского журналиста и
публициста Р. No. К. Лонга, неоднократно встречавшегося с Толстым в 1898-1903
гг. "Английская литература, - делился Толстой с Лонгом, - чересчур много
внимания уделяет интриге, приключениям, случайным обстоятельствам. Они
слишком озабочены поисками увлекательного сюжета и отдают дань случайным
запросам своего времени... Вы дали миру отличных, прекрасных юмористов,
вообще огромное количество законченных, образованных писателей" (No 791, с.
114) 5. Нет сомнения, что последние слова Толстого относились и к Теккерею.
"Яснополянские записки" Д. П. Маковицкого проливают дополнительный свет на
отношение позднего Толстого к английской реалистической школе, в частности,
к Теккерею. Толстой всегда подчеркивал познавательное и воспитательное
значение английских романов: "Мне многое нравится в Англии, но то, что я
знаю о ее народе, почерпнуто мной, главным образом, из английской
литературы" (No 791, с. 113).
В современном английском и американском литературоведении четко
обозначился интерес к теме "Теккерей и Л. Толстой" {Отдельные высказывания
на эту тему находим уже у Б. Шоу, Г. Джеймса, Г. Уэллса (No 792).}. В
юбилейном 1978 г., когда мир отмечал 150-летие со дня рождения Л. Н.
Толстого, в США были опубликованы доклады, зачитанные на VIII съезде
славистов в Загребе {American Contribution to the VIII International
Congress of Slavists (3-9 Sept., 1978). Columbus (Ohio), 1978. Vol. 2.
(Literature).}. В докладе Дж. М. Холквиста "Писал ли Толстой романы"
ставилась задача: определить своеобразие толстовского романа в ряду
классического европейского романа Бальзака, Стендаля, Теккерея, Флобера.
Сопоставляя эстетические взгляды Толстого с концепциями ведущих романистов
XIX в., в частности с теорией Теккерея, Холквист приходит к выводу, что
великий русский писатель в своих романах "борется с классической формой
этого жанра XIX века и, таким образом, делает свой вклад в историю романа
как такового" {Ibid. P. 279.}. Теккерей может быть признан примером того,
чего старался избегать Толстой: реалист Теккерей пытался "имитировать вещи,
в то время как Толстой искал путь передачи сути вещей" {Ibid. P. 273.}.
В записках Д. П. Маковицкого зафиксировано следующее признание
писателя: "В старости читать про любовь скучно. У французов романы
загромождены любовными сценами... У англичан - Диккенса, Теккерея описаны
спорт, парламент и другое" (No 920).
Попытку сопоставить социально-психологические романы "Анна Каренина",
"Мадам Бовари" и "Ярмарка тщеславия" предпринял Джон Мерсеро-младший в
статье "Теккерей, Флобер, Толстой и психологический роман". Ведущим приемом