Ткачев Петр Никитич
Итоги

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   П. Н. Ткачев. Избранные сочинения на социально-политические темы в четырех томах. Том третий
   Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Москва. 1933
   

ИТОГИ62

   Мы переживаем теперь кризис,-- тяжелый, но спасительный кризис; если мы выйдем из него обновленными и укрепленными, мы можем надеяться на верную победу в близком будущем.
   Наши ряды значительно поредели. Враги отняли у нас много надежных сил: борцы, более или менее испытанные, замуравлены в казематы крепостей и тюрем; их ждет ссылка, Сибирь, каторга63... Сношения затруднены. Кружки расстроены. Нет прежнего одушевления. Революционный пульс становится слабее.
   Конечно, это скоро пройдет. Опустевшие ряды не замедлят исполнитъся (и уже пополняются) новыми борцами. Кружки опять сплотятся; на минуту затихшая работа снова закипит с удвоенною энергией.
   Не это важно; важно то, как поведется работа, каким образом сплотятся кружки, как возьмутся за дело борцы?
   От того или другого решения этих вопросов зависит теперь для нас все. Потому их решение не может быть предоставлено ни случаю, ни личному вкусу, ни темпераменту. Ради общего дела каждая отдельная личность должна подчинить свое эгоистическое я, свое субъективное мнение той общей программе действий, которая более всего соответствует интересам партии.
   Но где же эта программа, есть ли она у нас?
   У нас их было несколько, но ни одна из них не выдержала практического искуса. Опыт обнаружил их недостатки; указал те пробелы, которые, во что бы то ни стало и как можно скорее, должны быть пополнены.
   Воспользуемся же его указаниями. Подведем итоги нашей практики.
   Она имела, конечно, и свои положительные, и свои отрицательные стороны. Не нужно ни скрывать, ни преувеличивать ни тех, нм других. Только вполне беспристрастное отношение к деятельности только что сошедших со сцены борцов может избавить новых от ошибок и промахов их предшественников и указать им тот путь, которого они должны неуклонно держаться в будущем.
   Характер и направление революционной деятельности за последние два-три года весьма резко отличаются от революционной деятельности истекшего десятилетия. Это факт, которого никто из нас не станет отрицать. Но, признавая его, мы очень плохо понимаем его истинное значение.
   Сравнивая результаты нашей деятельности с результатами деятельности наших предшественников, мы всегда чувствуем некоторую склонность возвеличивать первые в ущерб вторым. Мы почти готовы отказаться от своего прошлого, мы не видим в нем ничего достойного примера и подражания.
   Нам кажется, что революционеры шестидесятых годов не имели под ногами твердой почвы, что они витали в облаках, занимаясь ребяческими конспирациями, попусту тратили свои силы на фантастические предприятия; тогда как мы,-- о, мы совсем другое дело,-- мы нашли надлежащую опору своей деятельности, мы не увлекаемся несбыточными мечтами и, если мы гибнем, то мы гибнем не даром: семя, брошенное нами в народ, разрастется само собою и рано или поздно принесет свой плод.
   Не преувеличиваем ли мы своих заслуг? Будем беспристрастны.
   Правда, в деятельности прежних революционеров -- революционеров-конспираторов (как их теперь иронически называют) -- был пробел, и пробел весьма важный: слишком веруя в свои единичные силы, они слишком мало обращали внимания на те материальные средства, без которых практическое осуществление их идеалов было немыслимо. Все их заговоры, все их конспирации строились, так сказать, на песке, за ними не стояла никакая реальная сила; у них не было прочных корней не только в народе, но даже и в интеллигенции. Отсюда их слабость и их недолговечность.
   Конечно, все это были капитальные недостатки; но их нам незачем преувеличивать, для нас гораздо важнее те мотивы, которые их обусловливают.
   Революционеры-конспираторы не могли и не хотели, подобно нынешним революционерам-пропагандистам, откладывать дело революции в долгий ящик. Революция представлялась им не в отдаленном будущем, не в неясных, призрачных очертаниях отвлеченного идеала,-- нет 64. Революция рисовалась нм в такой резко определенной, конкретной форме, они так живо чувствовали ее близость, они так были уверены в возможности ее осуществления, что делали из нее непосредственную цель своей деятельности. И как легко, казалось им, достигнуть этой цели: стоило только протянуть руку -- и все готово!
   Спросите теперь любого из нас65: а как вы думаете, через сколько приблизительно времени может совершиться революция? И каждый из нас скажет: "Какой глупый вопрос! Разве это можно определить заранее: тут все зависит от массы условий, которых даже и предвидеть-то невозможно. Ведь революцию делают не революционеры, она делается обстоятельствами", и т. д., и т. д.
   Но когда тот же вопрос задавали революционерам-конспираторам, они, не задумываясь, отвечали: "О, не позже как через столько-то недель, много, много -- через столько-то месяцев" 66.
   Может быть, теперь многим из нас это покажется смешным 67. Подумайте, сколько нужно было иметь веры, как силен должен был быть революционный энтузиазм у людей, дававших подобные ответы. Подумайте,-- и вам станет не смешно, а стыдно, стыдно за самих себя.
   Да, эти люди были искренно верующими энтузиастами, и освященные своим благородным энтузиазмом, они хлопотали только об одном: как бы скорее сделать революцию.
   Немудрено, что они не думали ни о прочности и долговечности своих конспираций, ни об увеличении числа своих адептов среди интеллигенции и в особенности среди народа. Они слишком торопились и, имея перед глазами только цель, они забывали о средствах.
   Заниматься подготовлением революционных средств -- это совсем не входило в программу их деятельности; да и что они могли подготовить в два-три месяца? А оттягивать революцию на более длинный срок -- это казалось им преступлением...
   Напрасно, однако, их упрекают за то, что они будто и не думали о народе. Нет, они так же хорошо, как и мы понимали, что революцию нельзя произвести без народа; но они были глубоко убеждены, что народ при первом удобном случае готов сорвать с себя свои цепи и что, следовательно, если им удастся достичь своей цели, он встанет вместе с ними и поддержит их.
   Оттого-то они и не придавали "подготовлению народа", "хождению в народ" того первостепенного значения, какое мы ему теперь придаем.
   Поняв практические промахи наших старших братьев, мы старались исправить их. Мы обратили особое внимание на то, что они игнорировали. Мы занялись революционизированием народа, и "итти в народ" стало нашим лозунгом.
   Лозунг этот, конечно, был крайне неюяределек. Итти в народ,-- но как итги, зачем итти? На эти вопросы каждый отвечал по-своему.
   Один говорил: нужно итти в качестве простого рабочего, другие -- в качестве учителя, фельдшера и вообще интеллигентного человека. Цель хождения одни видели в обучении народа, другие в обучении у народа, а третьи -- просто в приглядывании к народу.
   "Нужно итти в народ, чтобы ознакомиться с ним, на месте узнать его нужды и потребности",-- резонировали люди трусливого, сонливого темперамента, люди умеренно-благоразумные и чересчур осторожные.
   "Нужно итти в народ, чтобы на собственной шкуре испытать его страдания, чтобы слиться с ним и заручиться его доверием",-- убеждали себя начавшие терять веру в свои силы, разочарованные в конспирационных затеях своих предшественников.
   "Нужно итти в народ для того, чтобы разъяснить ему его верность его положения и развить его до сознания лучшего к справедливейшего общественного строя",-- проповедовали так называемые пропагандисты, или внушители, как их окрестил народ.
   "Нужно итти в народ для того, чтобы разжигать его революционные страсти, чтобы непосредственно возбудить его к бунту",-- говорили так называемые агитаторы, натуры страстные и энергичные, унаследовавшие у революционеров шестидесятых годов их одушевление и энтузиазм, но уже не веровавшие, подобно им, в возможность скорого осуществления революции, которые, faute de mieux {За неимением лучшего. Ред.}, готовы были удовольствоваться и местным бунтом.
   Таким образом, знамя, на котором красовалось лишь лаконическое приглашение итти в народ, это знамя, вследствие его неопределенности, собрало вокруг себя самые разнообразные элементы. За ним шли рядом с действительными революционерами и либералы, и прогрессисты, и люди безо всяких убеждений, и трусы, и смельчаки, энергичные натуры и слабодушные тряпицы, и люди дела и люди слова.
   Благодаря этому обстоятельству "движение в народ" приняло такие размеры, которых у нас не принимало еще ни одно движение молодежи за последние 20 лет.
   С одной стороны, это было очень хорошо. Движение обратило на себя серьезное внимание и правительства и общества: против него стали принимать "меры", и эти меры всего более способствовали популяризации его среди народа. Народ нас заметил. А этого и было для нас всего важнее. Раз нас заметили, нами заинтересуются и нас будут слушать.
   Но это не все: возникла целая литература народных книг 69, выработались разнообразные и для полиции почти неуловимые способы устной и печатной пропаганды среди народа, замечательно увеличился наш скудный запас опыта и знания по части народной жизни и т. п.
   Вое эти несомненно важные для нас результаты едва ли были бы достигнуты, если бы движение в народ ограничилось одною какою-нибудь замкнутою кучкой революционеров, если бы оно не отличалось тем общим и по тому самому крайне неопределенным направлением, на которое мы сейчас только указали.
   Но, с другой стороны, неопределенность и общность движения имели и свои дурные последствия.
   Понятно, что, чем разнообразнее были агенты, принимавшие в нем участие, тем труднее было их сплотить в одну какую-нибудь организацию. Все шли в разброд, многие возвели этот разброд в принцип. Каждый поступал и считал себя обязанным поступать "по собственному разумению" или, в крайнем случае, по "разумению" того частного местного кружка, из которого он вышел. Кружки в большинстве случаев действовали совершенно независимо один от другого и нередко даже находились Между собою в явно враждебных отношениях. Тесная связь существовала между немногими.
   Отсюда -- отсутствие общего плана и единства в преследовании цели, чисто случайное распределение революционных сил в народе, недостаток (происходящий вследствие раздробления) материальных средств, затруднительность сношений, никаких почти мер для предупреждения на каждом шагу грозящих ей опасностей, какое-то беспечное, чисто халатное отношение к делу пропаганды, шумные споры, излишняя болтовня, напрасная суета, компрометирующие нас споры и пререкания.
   Результаты этой хаотичности и беспорядочности не замедлили обнаружиться. Они проявились: 1) в массе арестов, большинства которых можно бы было избежать при существовании сколько-нибудь разумно устроенной системы предупредительных и охранительных мер; 2) в прекращении деятельности большей части пропагандистов и агитаторов при самом ее начале и, наконец, 3) -- и это самое главное,-- в полнейшей неспособности и неумелости пропагандистов утилизировать в свою пользу те мелкие и крупные "беспорядки", которые возникали в различных местностях России за последние два года.
   Бунтовались казаки, бунтовались инородцы, бунтовались крестьяне, бунтовались рабочие на железных дорогах, устраивались стачки на фабриках, заводах 70, и (все эти стачки и бунтования проходили почти бесследно, агитаторы не могли ни поддержать, ни раздуть их, почему? Потому что они бродили ощупью, с завязанными глазами, а если и натыкались на какие-нибудь "недовольства", то чисто случайно, безо всякой преднамеренности. Обыкновенно их там-то именно и не было, где им следовало быть. Тут они являлись слишком рано, там слишком поздно.
   Все делалось спустя рукава, без расчета и без наперед обдуманного плана. Так что в общем деятельность пропагандистов и агитаторов, ни дать, ни взять, напоминала деятельность "лебедя, щуки и рака", взявшихся тащить воз. "Лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду.... а воз и ныне там".
   Таким образом, в конечном итоге получается такой вывод: по части "подготовления себя" к "хождению", по части подготовления революционной пропаганды, революционеры кое-чего добились, но зато по части осуществления ее целей не сделано ровно ничего. Мало того, самые эти цели как-то отошли на задний план, спутались, затерялись в общем хаосе "движения в народ".
   Очевидно, поправляя ошибки своих предшественников, мы впали в противоположную крайность: те -- за целью забывали средства, мы -- за средствами забываем о цели или, другими словами, мы возвели средства в цель.
   В этом-то и заключается коренной недостаток, существеннейший пробел в нашей деятельности за последние два года. Им обусловливается и отсутствие определенной организации (определенная организация предполагает определенную цель), отсутствие общего плана действий и недостаток материальных средств, недостаток предохранительных мер, смешение революционных функций, совершенно произвольное распределение в народе революционных сил и т. д., и т. д. -- одним словом, не преувеличивая, можно сказать, что от него одного главным образом зависели все наши промахи, неудачи и ничтожность достигнутых нами результатов.
   Следовательно, его-то нам прежде всего и нужно устранить. Пока мы не определим себе ясно, точно, кому, зачем именно и для чего нужно итти в народ, пока мы не выдвинем снова на первый план основную цель всякой революционной деятельности и не станем смотреть на агитацию и пропаганду лишь как на одно из средств, ведущих к осуществлению этой цели, до тех пор мы вечно будем биться, как белка в колесе, до тех пор мы никогда не выйдем из незавидной роли "лебедя, рака и щуки", запряженных в один воз.
   Довольно уже всяких пробных экскурсий, приглядываний, нравоучительных внушений, пропагандических экспериментов; пора, пора приняться за настоящее дело. Нужно дорожить каждою минутою; время не терпит, и его у нас немного. Зачем мы будем растрачивать его с беспечностью мота? И на что?..
   Ведь об нас нельзя даже сказать, чтобы мы занимались непосредственно подготовление к революции; нет, до, что мы делали, это было какое-то подготовление к подготовлению подготовления революции! Говоря попросту, толчение воды в ступе. Упорствовать в этом толчении воды, в этом "подготовлении подготовления", это не только малодушно и пошло, это преступно.
   Мы ни на минуту не можем забывать, что наша непосредственная цель -- революция, революция не в отдаленном будущем, не "когда-нибудь", а именно теперь, в ближайшем к нам настоящем. Мы не должны забывать, что, уклоняясь от этой цели, допуская различные отсрочки и проволочки, мы становимся предателями нашего народа. "Кровь его падет на нас и детей наших!" Наши собственные дети проклянут нас, проклянут, как изменников народного дела, как отступников от своих принципов, как сознательных пособников и соучастников народных палачей.
   И они будут правы, сто раз правы!
   Теперь мы держим в руках судьбу русской истории. Мы "Гожем ее изменить, если только захотим. А чтобы захотеть, нам нужно иметь немножко энергии, немножко смелости и как можно больше согласия и единства в действиях.
   В смелости и энергии у нас, конечно, недостатка не будет. Но хватит ли у нас согласия, в состоянии ли мы будем неуклонно держаться одной какой-нибудь программы? От решения этого вопроса зависит наше будущее,-- будущее семидесяти миллионов страдающего, порабощенного народа, будущее нашей несчастной родины.
   Наша недавняя практика, как мы видели, достаточно ясно показывает нам, в чем именно заключается наша слабость,-- наша, если можно так выразиться, революционная импотенция. Чтобы вылечиться от нее, мы должны обратить все наше внимание на то, о чем мы почти забыли,-- на определение и выяснение кратчайшего пути к осуществлению насильственного переворота. И раз этот путь выяснен и определен, он должен сделаться обязательным для всех истинных революционеров, искренно любящих народ, самоотверженно преданных идее,-- для революционеров дела, а не слова.
   Постараемся же его найти. Иными словами, постараемся прямо и откровенно разрешить вопрос: каким образом можем мы всего скорее сделать революцию, каковы должны быть теперь наши отношения к народу, обществу и существующему государству.
   Этим мы и займемся в следующий раз.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   62 Статья "Итоги" была напечатана в No 1 "Набата", 1875 г., декабрь, и перепечатана в сборнике "Ораторы-бунтовщики".
   63 Имеются в виду массовые аресты, произведенные правительством в течение осени 1874 г. и зимы 1874--1875 гг. после знаменитого хождения" революционной молодежи в народ летом 1874 г.
   64 В "Ораторах-бунтовщиках" вместо слов: "не в неясных призрачных очертаниях отвлеченного идеала, -- нет" -- "а делом настоящей генерация".
   65 В "Ораторах-бунтовщиках" вместо "нас" -- "анархистов".
   66 В "Ораторах-бунтовщиках" этот абзац наложен следующим образом: "Но когда тот же вопрос задавали действительно революционерам, они, не задумываясь, отвечали: революцию сделаем мы, наше поколение".
   67 Эта фраза в "Ораторах-бунтовщиках" отсутствует.
   68 В "Ораторах-бунтовщиках" слова; "да и что они могли подготовить в два-три месяца" -- отсутствуют.
   В 1873-1875 гг. было издано весьма значительное количество брошюр, предназначенных для пропаганды в народе: "Сказка о копейке" Кравчинского, "История одного крестьянина" Л. Тихомирова, "Сказка о четырех братьях" его же, "Хитрая механика" Варзара, "Мудрица Наумовна" Кравчинского, "Емельян Пугачев" Тихомирова и ряд других.
   70 Крестьянское движение 70-х годов до сих пор совершенно не изучено, и нарисовать сколько-нибудь полную картину его не представляется возможным. Однако можно констатировать, что в нелегальной прессе того времени,-- а отчасти и легальной,-- попадается немало сообщений об отдельных случаях крестьянских волнений и разнообразных протестов с их стороны против эксплоатации, которой они подвергаюсь помещиками, и против тяжелого податного пресса, который давил их. -- Что касается упоминания Ткачева о казаках, то он имеет в виду серьезные волнения, происходившие в 1874 г. в уральском казачьем войске. Волнения эти были вызваны введением в действие нового положения об общественном и хозяйственном управлении казачьих войск, стоявшего в связи с установлением всеобщей воинской повинности. Некоторые казачьи станицы отказались выбирать депутатов на общий казацкий съезд и дать подписку в подчинении воинской повинности. Волнения носили настолько серьезный характер, что для подавления их пришлось вызывать войска из Оренбурга. 7 сентября эти войска вступили в Уральск, а затем были расквартированы по наиболее волнующимся станицам. Одновременно начала "работать" военно-судная комиссия, отправившая "зачинщиков" волнений на каторгу и на поселение в Сибирь. Некоторые станицы в полном составе были переселены в Сибирь. -- Почти одновременно с этими казачьими волнениями происходило серьезное движение среди населения Кавказа, при чем в некоторых местах, напр., в Сванетии, правительству пришлось прибегнуть к помощи военной силы. -- Что касается волнений среди крестьян, то в 1873 г. они происходили: 1) в с. Топильском, Звенигородского уезда, Киевской губ., в имении Фундуклея, куда были вызваны войска, при чем крестьяне пытались силою воспрепятствовать вступлению их в село и препятствовали арестовывать "зачинщиков"; 2) в Дзыговцах, Ямпольского уезда, Могилевской губ., куда также пришлось отправить войска; 3) в t. Ивановском, Шацкого уезда, Тамбовской губ., где поводом для волнений послужило распоряжение губернского по крестьянским делам присутствия о переселении крестьян на новые места, и 4) в Малиновской волости, Динабургского уезда, Витебской губ. Несколько случаев волнений среди крестьян произошло и в 1874 г. В No 3 "Вперед!" было помещено письмо из России, автор которого писал: "Нынешнее лето (1874 г.) ознаменовалось многочисленными так называемыми "крестьянскими" бунтами, которые захватили даже север России, напр. губернии Вятскую, Пермскую, где население, сравнительно, пользуется большим достатком". Автор письма описывал, далее волнения, происшедшие в Филипповской волости, Вятского уезда, свидетелем которых он был. В этом же номере "Вперед!" было помещение сообщение о волнении мещан местечка Логишино близ Пинска, земли которых были отобраны в пользу казны (стр. 312--315). В 1875 г. начались известные, растянувшиеся на несколько лет волнения крестьян Чигиринского уезда, Киевской губернии, подробное описание которых тогда же было дано во "Вперед!" (No 15 от 15 августа 1875 г.) и в "Работнике" (No 8, август того же года). -- Что касается рабочего движения этих лет, то подробные сведения о нем собраны В. И. Невским в его книге "От "Земли и воли" к группе "Освобождение труда", М., 1930 г., стр. 9--145 и 329--384.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru