Lib.ru/Классика: Ткачев Петр Никитич. Производительные силы Европы

П. Н. Ткачев. Избранные сочинения на социально-политические темы в семи томах. Том пятый

Издательство Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев. Москва. 1936

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ ЕВРОПЫ²⁹

"Окружающая нас роскошь и горняка наслаждений не должны вводить нас в заблуждение; пауперизм свирепствует в среде образованных народов не менее, как и в среде варварских орд, а часто даже и больше".

Прудон. Война и мир. Ч. 2, стр. 53.

Если посмотреть на цивилизацию Европы сверху, сквозь розовые очки тех либеральных писателей, которые воспевают в честь ее хвалебные дифирамбы то эта цивилизация удовлетворяет самого желчного пессимиста. Благоденствие и роскошь того счастливого меньшинства, которое вкушает плоды европейской цивилизации, поражают своим величием. Нет, кажется, ни одного человеческого желания, ни одного каприза, которому не угождала бы современная жизнь привилегированных классов. Самое взыскательное чувство комфорта и приятного ничегонеделания предупреждается на каждом шагу. Все к услугам самодовольного буржуа, все предназначено служить его плотоядным прихотям и жажде наслаждений. Монументальные здания, железные дороги, пароходы и телеграфы, роскошные всемирные выставки и изящная домашняя обстановка -- все это создано руками бедного работника для услаждения цивилизованного человека. Но это велелепное Эльдорадо принимает совершенно другой, суровый и будничный вид, если мы станем рассматривать его снизу; мы увидим, что за красивыми декорациями скрывается другая жизнь, которая не знает никакой цивилизации и целые сотни лет прозябает в нищете, со всеми ее непривлекательными последствиями. Статистические цифры в этом отношении так убедительны, что всякие либеральные дифирамбы разлетаются от них в прах, и самодовольный буржуа, не желающий игнорировать эти цифры, приходит в некоторое смущение от их голой правды. В настоящей статье, руководствуясь книгой Гауснера, я намерен взглянуть на эту обратную сторону европейской цивилизации и показать, в какой степени она удовлетворяет большинство европейского населения, трудами и на счет которого она создается я поддерживается ³⁰.

Книга Гауснера "Сравнительная статистика Европы" ("Vergleichende Statistik von Europa", von Otto Gausner. Lemberg. 1865, 2 z.) бесспорно принадлежит к числу лучших сочинений, вышедших в последнее время в области сравнительной статистики. С "Руководством к сравнительной статистике" Кольба ее даже и сравнивать нельзя: она стоит во всех отношениях выше его. Во-первых, ее метод несравненно разумнее и целесообразнее кольбовского. Кольб, как известно, держится метода географического, т. е. он группирует статистические цифры, руководствуясь чисто географическими соображениями: цифры, относящиеся к одному и тому же вопросу, -- или финансовому, или торговому, -- он насильственно разделяет на разные группы, если они только относятся к различных государствам. Отсюда статистические данные каждого государства у него являются чем-то совершенно отдельным, изолированным, и сравнение их между различными государствами становится для читателя делом весьма трудным и неудобным. А между тем статистический факт, взятый отдельно от других однородных с ним фактов, без сравнения с ними, дает читателю самое неверное понятие об истинном положении вещей. Гауснер приводит такой пример: Кольб в 3-м издании своей книги, на стр. 56 (русский перевод сделан со 2-го издания) показав что во Франции в последние 40 лет отношение незаконнорожденных к законнорожденным возросло на 6%, прямо заключает из этого факта, что нравственные семейные отношения во Франции ухудшились. Но как ухудшились, насколько ухудшились, этого у него нигде не видно. Между тем, если мы сравним это увеличение числа незаконных рождений во Франции с увеличением его во всей Европе вообще, то увидим, что, напротив, нравственность Франции за последние годы сравнительно не ухудшилась, а скорее улучшилась.

Гауснер является противником этого бесцельного метода и вводит в свои исследования метод строго сравнительный, где цифры расположены не по государствам, а по тем вопросам, к которым они относятся. Однако метод не единственное достоинство названного сочинения. Этого же метода держатся, как известно, и Блок и Ваппеус. Тем не менее сочинение Гауснера далеко оставляет за собою труды и этих почтенных статистиков. Гауснер пытается (и, заметим, с большим искусством) охватить своими исследованиями по возможности все стороны общественного быта, не останавливая своего внимания на одной какой-нибудь, напр., военной, финансовой или другой отрасли (как это делают Кольб и Блокк в своем "Сравнительном описании сил и богатства европейских государств"). Кроме того, он распространяет свои исследования почти в одинаковой степени на все государства Европы (не исключая, разумеется, о России, о которой мы находим в его книге много интересных данных); наконец, он представляет много в высшей степени назидательных цифр и общих выводов (как, например, о разделении жителей Европы по сословиям, о распределении собственности, о стоимости годового производства и т. д.), которых мы напрасно стали бы искать у Ваппеуса.

Итак, "Сравнительная статистика" Гауснера, которую я считаю единственным и лучшим сочинением в своем роде, содержит в себе так много материалов для изучения социального быта современной Европы, что знакомство с этою книгою, по моему мнению, существенно необходимо для всякого интересующегося общественными вопросами и общественною жизнью 280 -миллионного населения Европейского материка. Факты, сгруппированные в книге Гауснера, имеют то неотъемлемое достоинство, что прямо приводят к тому выводу, который необходимо из них сделать: они ясно и в настоящем свете выставляют картину экономического быта европейских народов, определяют степень производительности почвы и количество ценностей, выделываемых на ее фабриках и в ее мастерских, распределение этих ценностей между различными слоями ее населения и т. д.

По чти трехсотмиллионное (283.950.586) население Европы занимает пространство в 974.370.000 гектаров.

Таков основной фонд, естественный капитал, из которого черпает Европа свои богатства, на проценты которого она содержит и питает свое громадное население. Каким же образом пользуемся мы этим капиталом, насколько сумели мы сделать его производительным и как велик даваемый им ежегодный доход?

Вот цифры, служащие ответом на эти вопросы:

Из 974.370.000 гект. общей поверхности Европы почвы производительной, т. е. приносящей хотя какой-нибудь доход, считается только 679.493.000 гект., что составляет 69,5% общей поверхности, или приблизительно ²/₃ следовательно, еще целая треть, почти 300.000.000 гект. почвы находится, как говорится, в девственном состоянии, т. е. представляет еще мертвый капитал. Факт весьма значительный: мы оставляем лежать пустыней несколько десятков миллионов гект. земли, а между тем народ умирает от недостатка хлеба; у нас, видите, нет ни рук ни средств для обработки наших производительных богатств, а между тем мы тратим миллионы на удовлетворение бессмысленных прихотей, мы фабрикуем в несметном количестве всевозможные предметы роскоши для удовлетворения нашему пустому тщеславию, мы занимаем миллионы рук изящными безделушками, в роде постройки цирков, гипподромов, театров и тому подобных гаерских зданий.

Из 51 европейского государства нет ни одного, в котором бы вся почва была обращена в производительную, т. е. подвергнута какой бы то ни было обработке. Наиболее утешительные данные представляет в этом отношении статистика мелких германских владений {Для любознательного читателя помещаем список этих благоразумных государств, умевших воспользоваться своим естественным капиталом искуснее и толковее всех остальных европейских народов: Саксен-Веймар (произвол почти на 95 5%), Гессен-Дармштадт (94.3%), Саксен-Альтенбург (94,3%) Нассау (94,1%), Ангальт (93,8%), Саксония (93.8%), Саксен-Мейнинген (92.5%), Вюотемберг (92.2%), Шварбург (92%), Бавария и Саксен-Кобург-Готта (90,8%).} и некоторых швейцарских кантонов. Например, в кантоне Ааргау производительная почва составляет 98% всей поверхности кантона вообще; в Базеле 97,2%, в Шафгаузе -- не 97,1% и т. п. Но есть государства, в которых процент производительной почвы даже ниже среднего процента для всей Европы вообще. К этой категории относятся между прочим: Россия, большая часть Швейцарии, Папская область и т. п. В Швеции и Норвегии количество почвы необработанной к обработанной относится почти как 1:2.

Успокойтесь же, мизантропические мальтузианцы; еще у нас имеется в запасе весьма много нетронутых капиталов, особенно если мы еще заметим при этом, что процент возрастания населения в последнее двенадцатилетие значительно понизился: так, с 1801 по 1849 г. он равнялся 0,96%, а с 1849 по 1861 г.-- 0.63%, что составляет почти ²/₃%.

Но что же заставляет нас так пренебрегать своим естественным капиталом? Не доказывает ли это, быть может, что мы совсем не так бедны, как хотят уверить нас наши суровые ригористы? О, конечно. Вот смотрите, как мы богаты:

Производительная почва Европы частью обращена под хлебопашество (именно 31.9% всей производительной почвы), частью под виноделие (0.97%) и разведение некоторых особенных растений, как, напр., оливковых, миндальных, каштановых и т. п. (0,53%); луга и сады занимают 9.23%. а пастбища и леса 57,4%, т. е. более половины, почти ²/₃ всей возделываемой почвы. Прекрасно, какой же доход дают нам все эти статьи?

Обратимся прежде всего к одному из первых, существеннейших источников европейского благосостояния -- к земледелию.

Количество почвы, обращенной под землепашество, равняется 216.086.000 гект., что составляет немного более ¹/₅ всей европейской поверхности. Эта масса обрабатываемой почвы распределена весьма неравномерно между различными государствами. В мелких немецких владениях, во Франции, Бельгии и Пруссии она составляет свыше 40% общей поверхности; в Швеции только 6%, в Норвегии 2%, а в России, которая обыкновенно слывет за страну по преимуществу земледельческую, процент хлебопашных земель представляет скромную цифру 16. Общий валовой доход производительной почвы в 15 европейских государствах {Именно Франции, Англии, Италии, Пруссии, Баварии, Нидерландов, Бельгии, Швейцарии, Саксонии, Виртемберга. Бадена, Гессен-Дармштадта, Нассау и Норвегии. Для определения дохода производительной почвы остальных государств Гауснер не представляет, к сожалению, никаких достаточных материалов; впрочем, и эти данные поставят нас в возможность сделать кое-какие общие выводы могущие быть с приблизительною достоверностью применимы и ко всей Европе.} оценен в сорок миллиардов франков (10.000.000.000 р.), что составляет несколько более 16% общей стоимости земли. Но, разумеется, валовой доход не следует брать в расчет: без труда и затрат самые плодородные земли не произведут ни одного тощего колоса, самые величественные виноградники ни одного грана вина. Поэтому из общего продукта земли следует вычесть стоимость труда, потраченного на обработку, и мы получим тогда чистый доход. Количество такого чистого дохода несколько превышает 11.000.000.000 франков, что составляет 4,5% валовой стоимости земель. Иными словами, естественный земельный капитал Европы приносит ей ежегодно 4 ¹/₂%. Процент, как видите, весьма умеренный. Едва ли существует другая какая-либо отрасль промышленности, которая бы давала более низкий процент. Надо заметить при этом, что этот низкий процент обусловливается не столько самым качеством почвы, сколько недостаточностью средств землевладельческого населения. В тех государствах, где землевладельческое население пользуется известной степенью довольства и благосостояния, как, напр., в Англии, и где следовательно, могут быть применяемы различные усовершенствованные способы обработки, там процент выше; впрочем, нигде он не превышает 5% Во Франции же и в некоторых частях Швейцарии, где большинство землевладельцев находится в крайней бедности, земля приносит в год доходу не более 3%.

На величину земельного дохода оказывает огромное влияние величина налогов, обременяющих землю. Во Франции, напр., где на каждый гектар приходится налогу более 18 франков, доход, как мы видели, не превышает 3%. Напротив, в Австрии, где налог 3 ¹/₂ фр. с гектара, доход простирается до 5%.

Если теперь мы возьмем и разделим всю сумму чистого дохода, приносимого землею, между всеми лицами, принадлежащими к земледельческому сословию без различия собственников от несобственников, то на каждого человека пришлось бы в год 112 Фр., или 30 р., т. е. с небольшим 8 копеек в день.

Поэты, публицисты и все вы, барды современной буржуазии, вместо того, чтобы воспевать нам прогресс, пойте нам лучше идиллию 8-копеечного существования.

Но несообразительный читатель может сказать: если равномерное распределение земля обещает наем в перспективе 8 коп. ежедневного дохода, то лучше уж останемся при настоящем положении вещей, причем, по крайней мере, мы-то хоть сыты. Да мы, мы сыты, но мы ведь меньшинство, и если мы упорно будем держаться за данное staius quo экономической жизни, то мы никогда не выбьемся из положения полуголодных зрителей великолепной современной цивилизации. В верхнем этаже общественного здания, правда, попрежнему будет и весело, и тепло, и хорошо, зато в нижних этажах народ попрежнему будет прозябать на 8-копеечном дневном содержании.

Таким образом, приведенные выше факты скудной производительности нашей почвы служат наилучшим свидетельством несостоятельности экономической системы, наилучшим протестом против неправд нашей социальной жизни. Если бы каждый земледелец был в то же время и землевладелец, то земля обрабатывалась бы в 10 раз лучше, чем она обрабатывается теперь, т. е. приносила бы в 10 раз больше дохода, чем она приносит теперь; если бы большая часть земельного дохода не растрачивалась на беспутную роскошь буржуазного комфорта, на содержание целой своры непроизводительных, паразитствующих тунеядцев, начиная от сикофанствующих публицистов до слезливых поэтов, певцов и балетчиц; если бы праздные руки обращены были к земледелию, если бы государство не облагало земли тяжелыми налогами (цифра одного прямого поземельного налога превышает 1.000 миллионов франков) в пользу своих непроизводительных (как это мы покажем ниже) затрат, тогда бы доход каждого из нынешних земледельцев был, по крайней мере, вдвое больше среднего дохода каждого из теперешних собственников.

Восемь копеек в день -- вот вам цена вашего насущного хлеба, вот ваш доход с ваших богатых нив, возделанных и политых потоками человеческого пота! Это не может быть, скажет читатель, я никогда не сижу на 8-копеечной диете, и при самом плохом урожае я получаю от своих земель несравненно больше дохода. Иначе как бы я мог удовлетворять всем тем потребностям, которые составляют неизбежный комфорт моей жизни, как бы я мог содержать на свой счет своих ничего не производящих жену и дочерей, своих слуг и всех вас, литераторов и артистов? Кто вас кормит, кто вас одевает, как не я? Но как же бы я мог справиться на 8 копеек?-- Справедливо. Но не забудьте, что мы взяли идеальное предположение. Мы вообразили, будто земельный доход разделен поровну между всем земледельческим народонаселением Европы без различия собственников от несобственников, но ведь на самом деле этого нет, ведь землею пользуются не все, а только очень немногие. А следовательно, и доход с земли разделяется не между всеми, а только между владельцами ее. Значит, остальная масса пролетариев получает поземельного дохода менее в копеек. И чем больше, чем ненасытнее твои притязания, буржуа, тем чаще должен голодать крестьянин, тем больше коры, глины и мякины должен он подмешивать в свой неудобоваримый хлеб. Об этом не мешает помнить и такому газетному блюдолизу, как г. "Выборгский пустынник", сочиняющий воскресные фельетоны в "Петербургских ведомостях" ³¹, и такому глубокомысленному защитнику искусства, как г. Антонович ³². Помните, господа, что каждая страница вашего журнального гаерства в конце концов оплачивается мякиной тех, которые даже не читают вас.

Стоимость всех возделываемых земель в 15 важнейших государствах Европы представляет, как мы видели, солидную цифру 10.000.000.000 руб. Вся эта огромная масса земель разделена только между 20.677.000 собственников. Разделив чистым доход земли на число собственников, мы найдем, что каждый из них может иметь в год чистого дохода 5 50 фр., т. е. с небольшим 137 руб. в год. Следовательно, если бы доход с земли был поровну разделен между всеми теперь существующими собственниками или, что одно и то же, если бы вся земельная собственность было между ними поровну распределена то каждый землевладелец получал бы в год менее 140 руб. доходу, т. е. 37 коп. в день Числе же сельских рабочих за исключением собственников простирается приблизительно за 72.000.000. Средняя плата рабочего дня -- 1 фр. Помножая плату рабочего дня на число рабочих, мы находим, что земледельческое население получает ежедневно 72.000. 000 фр. Полагая в году 180 рабочих дней, мы видим, что общий денежный доход земледельческого населения -- 13.000.000.000, т. е. менее ¹/₃ валового дохода почвы. Разделяя этот общий доход земледельцев на число их, мы получим на каждого земледельца около 180 фр., т. е. 45 руб. ежегодного дохода, почти втрое меньше против того, что получает землевладелец. Иными словами, землевладелец берет от земледельца более 66% со 100 за право обрабатывать его землю, тогда как самая эта земля дает чистого дохода только 4 ¹/₂%. Итак, вот под условием какого экономического порядка имеем мы возможность пользоваться сытными и роскошными обедами, комфортабельным помещением, оперою, театрами и разными другими эстетическими наслаждениями.

Доход землевладельца мы оценили около 140 р. в год. Но, конечно, доход его не ограничивается только этим, чисто земельным доходом. Скотоводство и птицеводство находятся в такой тесной связи с земледелием, что мы не имеем права насильственно разъединять эти два вида промышленности. У каждого землевладельца непременно есть скот, без которого во многих местах даже немыслимо землепашество. Каждый землевладелец непременно разводит куриц, уток и других домашних птиц, по крайней мере для своего хозяйственного обихода. Таким образом, каждый землевладелец, помимо чистого дохода с поля, получает еще известный доход со скота и птиц. Во многих местах именно этот последний источник дохода и составляет единственное или почти единственное средство существования землевладельца. В Нидерландах, например, одного сыру ежегодно производится 35.000.000 килогр. на сумму 49.000.000 фр. В Швейцарии сырное производство приносит ежегодного дохода 33.000.000 фр. Следовательно, к земельному доходу землевладельца нужно еще присоединить: 1) доход со скота: молоко, масло, сыр и т. д.; 2) доход с птиц: яйца, перья и т. д.; 3) доход от ежегодной продажи скота и птиц на убой. Общая цифра этого дохода оценена Гауснером приблизительно в тридцать миллиардов фр. Однако эта цифра относится ко всей Европе, тогда как мы при настоящих вычислениях принуждены ограничиться только 15 европейскими государствами. Для определения величины дохода со скота и птиц в этих 15 государствах, мы не имеем, к несчастью, никаких вполне достоверных сведений. Предположим, однако, что этот доход относится к общему доходу так же, как число земельных участков или число землевладельцев в упомянутых 15 государствах относится к общему числу землевладельцев в Европе. Число землевладельцев в 15 государствах составляет 70% общего числа земвладельцев. Полагая, что и доход со скота и птиц в этих государствах составляет 70% общего дохода для всей Европы, мы найдем, что землевладельцы 15 государств поручают со скота и домашних птиц ежегодно около 9.000.000.000 фр. доходу. Впрочем, эта цифра несколько превышает действительную. Есть очень много собственников, т. е. не-землевладельцев, которые в радеют обширными стадами скота, так что не все эти 9.000.000.000 падают на долю собственников-землевладельцев; ну, положим, на их долю приходится 8.500.000.000. Прикладывая эту цифру к чистому доходу, Получаемому землевладельцами с их земель, будем иметь 19.500 000.000 фр., или 4.875.000. 000 р. в год, т. е. каждому помещику приходится годового дохода несколько более 235 р., в день около 65 коп. Но вы и тут сомневаетесь, читатель? Конечно, 65 коп. в день это весьма порядочный доход, но если сравнить его с тем, что вы ежедневно тратите, то он покажется чуть ли не нищенским. Помилуйте, да на 65 коп. можно разве только порядочно пообедать, а уж об удовольствиях и не подумай. Театры, опера, лошади, роскошная мебель, роскошные платья, роскошная квартира,-- справьтесь-ка со всем этим на 65 коп. А ведь между тем бесспорно и несомненно, что я, говорит читатель, хожу в театр, держу своих лошадей, имею прекрасную квартиру, прекрасную мебель и т. д., значит, я имею в день более 65 коп., значит, расчеты ваши неверны.-- Да, это правда; ты, читатель, тратишь ежедневно несравненно более несчастных 65 коп. Но что же это доказывает? Это доказывает только, что даже и ничтожное (сравнительно с земледельческим населением вообще) число собственников не могло полюбовно разделить между собою свою поземельную добычу. Одни захватили чрезмерно много, другим осталось чрезмерно мало. К несчастию, мы не имеет точных сведений о распределении земли между землевладельцами. Гауснер сообщает на этот счет весьма неудовлетворительные данные, а другие статистики и совсем молчат. По исследованию Гауснера выходит, что в Англии один крупный землевладелец приходится на 7 мелкопоместных; в Мекленбурге один на 29, а в Австрии 1 на 82; в России на 100.000 с лишком помещиков приходится мелкопоместных, т. е. таких, которые имели средним числом не более 7 душ, 42.978. (Кольб, "Руководство к сравнительной статистике", т. I, стр. 244).

Из всего этого следует, во-первых, что экономическим благосостоянием пользуется только меньшинство землевладельцев; зато большинство принуждено довольствоваться доходом меньшим, чем та средняя норма, которая вычислена нами для всего землевладельческого класса вообще, т. е. оно должно терпеть тем большую нужду, чем большим комфортом наслаждается меньшинство. Во вторых, землевладельцам нехватает их доходов на удовлетворение всех их эстетически-возвышенных потребностей. Заедая хлеб рабочего, они должны еще разорять себя, впутываясь в неоплатные долги. Во Франции, напр., общая сумма ипотечного долга превышает 12.000 миллионов франков. В Австрии она равняется почти 4.000 милл. В Пруссии она превышает 3 ¹/₂ тысячи миллионов, в Италии 4 ¹/₂ тысячи миллионов. В России из 103.158 имений с 10.682.400 крестьян в 1859 г. состояло в залоге 44.166 имений с 7.107.184 крестьянскими душами на общую сумму 425.503.061 руб. сер. Следовательно, в залоге было более ²/₅ всех помещичьих имений и ²/₃ всех помещичьих крестьян (Кольб, "Рук. к сравн. стат.", т. I, стр. 246).

Итак, мы определили доходность одного из самых крупных и обильнейших источников наших богатств. Землевладелец, как мы видели, имеет средним числом более 230 руб. ежегодного дохода, земледелец в пять раз менее -- около 45 руб. Доход собственника этим, разумеется, не ограничивается: он получает доходы и из других источников, о которых мы будем сейчас говорить; кроме того, он получает еще от государства разные пенсии, жалованье и т. п., и все это, конечно, оплачивается трудом рабочего и производительного класса. Средним числом каждый европейский житель платит государству под видом прямых и косвенных налогов ежегодно 26 франк., или 6,5 руб. Следовательно, земледелец из своего скудного заработка должен еще уделять в казну 14,4%, т. е. на удовлетворение его необходимейших потребностей ему остается в год всего каких-нибудь 39 р., или 10 к. в день с небольшим. Но ведь и это -- средняя цифра дохода рабочего, а есть такие места, где рабочий получает в день всего 15 сантимов (как, например, в некоторых частях Швеции и Норвегии); бретанские крестьяне издерживают в день на свое содержание не более 8 коп. А что сказать о русских?

До сих пор мы говорили только о продуктах земледельческой деятельности. Мы вычисляли богатства, так сказать, растущие на земле, но мы ничего еще не говорили о богатстве, заключающемся в ее недрах и живущем на ее поверхности, т. е. богатстве минерального и животного царства. Между тем общая сумма этих богатств составляет более ¹/₃ всей совокупности естественного богатства Европы; потому, чтобы составить себе понятие о последних, мы должны определить степень производительности животного и минерального царства. Производительная сила царства животного, т. е. общая стоимость дохода, который дают нам овны, шелковичный червь, домашний скот, рыболовство, зверолoвство и т. д., простирается средним числом до 16.240.900.000 фр. Производительные силы царства минерального Гауснер оценивает приблизительно в 3.687.900.000 фр. Наконец, царство растительное, самое богатое и производительное, доставляет европейским народам ежегодно ценностей на сумму, равную 36.102.700.000 фр. Сложим общие итоги ценностей, доставляемых каждым из трех царств, и мы получим цифру в 56.031.500.000 фр., или 14.007.875.000 руб. сер. Вот вам указатель естественных богатств Европы при данном экономическом производстве. Из всего, что находится на земле и под землею. Европа ежегодно добывает сырых продуктов на четырнадцать миллиардов руб. сер. Разделите эту цифру на общее число европейских жителей, и вы получите на каждого человека 198 фр., или 49 ¹/₂ руб. сер. сырых продуктов. Следовательно, при господствующей системе европейский житель может ежегодно потреблять сырых продуктов менее чем на 50 руб. ³³

Вот новый факт нашей экономической нищеты. Факт невероятный, а между тем неоспоримый. Мы не замечаем его, мы не чувствуем на себе всех его тяжелых последствий, -- зато тем тяжелее и невыносимее давит он массу бедного и работающего народа. Ослепленные роскошью, мы не видим из-за нее страданий рабочего населения; оглушенные песнопениями бардов прогресса, мы не слышим из-за них укоров и стонов голодающих бедняков. Мы расточаем свои богатства самым бессмысленным образом, забывая, что каждая копейка, идущая на удовлетворение наших мнимо возвышенных, в сущности же глубоко извращенных потребностей, стоит нескольких дней, даже лет жизни рабочему бедняку. Нам кажется, что богатство наше неистощимо, а между тем его едва хватило бы даже на содержать одних только собственников, если бы собственники вздумали поделить его в равномерной пропорции {Если мы разделим общую стоимость дохода естественных богатств Европы не на число всех жителей, а на число всех собственников, которым de jure (по закону. Ред.) и принадлежат эти богатства, то на каждого собственника придется в год на 466 руб. сер. сырья, т е. количество сырых продуктов, которые собственник может ежедневно потреблять, простирается до 1 р. 28 к. Размер потребления хотя и умеренный, однако вполне достаточный для безбедного существования.}.

На каждого человека, сказали мы, приходится в год сырых продуктов на сумму в 50 руб. сер. Но ведь сырые продукты, как известно, неспособны (за некоторыми исключениями) к непосредственному потреблению; их нужно еще переработать в мастерских и на фабриках. Шерсть нужно превратить в ткани, шкуры коров, быков и т. п. -- в кожи, льняные волокна -- в нитки, пшеницу -- в муку и т. д. Каждая такая операция увеличивает ценность сырья: шерстяные и льняные ткачи стоят дороже потребленных на них льна и шерсти; мука стоит дороже пшеницы и т. п. Пусть читатель не забывает итого факта. При наших последующих вычислениях он увидит, что общая стоимость продуктов индустриальной промышленности превышает почти на 10.000 миллионов стоимость предметов сырья, подвергнутых фабричном обработке.

Итак, положим, в 1865 г. естественные богатства Европы подлежащие меновой ценности, определены в 14.000.000.000 р. Положим, что вся эта масса поровну разделена между всеми европейскими жителями. Каждому осталось, как мы видели, сырых продуктов на 50 р., а так как на сырые продукты сыт и одет не будешь, то вот каждый житель, отделив из полученного количества все, что может подлежать непосредственному потреблению, остальное сносит на фабрики и в мастерские. На фабриках и в мастерских принесенные продукты перерабатываются и выпускаются оттуда видоизмененными. Общая стоимость этих видоизмененных продуктов индустриальной промышленности оценена для всей Европы приблизительно в сорок один миллиард семь сот миллионов фр., или в 10.450.000.000 р. с. Разделим эту массу индустриальных ценностей на общее число жителей, как мы это делали с сырьем, и мы получим на каждого жителя сумму индустриальных ценностей на 154 фр., или 38 ¹/₂ р. с. К этой скромной цифре следует прибавить всю ту массу сырых продуктов, которая не поступает на фабрики, а потребляется непосредственно. Сделав это последнее вычисление, мы получим среднюю норму богатства, приходящегося на долю каждого европейского жителя, предполагая, что все эти богатства разделены поровну.

К предметам, непосредственно потребляемым, мы относим: продукты домашнего скота и птиц, продукты охоты а рыболовства, топливо, картофель, репу и др. овощи, сено, солому и т. д. Общая ценность всех этих продуктов равняется 25.000.000.000 фр., или 6.250.000.000 р. с., т. е. на каждого жителя приходится таких продуктов приблизительно в год по 22 р. Прикладывая эту цифру к вышенайденным 38 руб., мы получим 60 рублей. 60 руб. ежегодного дохода, -- вот вам норма богатств европейского жителя, или каждый человек может по справедливости издерживать в день только 16 ¹/₂ коп. {Для читателей более любознательных мы определим здесь даже самое количество предметов, которые европейский житель может потреблять, не обижая своих ближних. Сравните, любознательный читатель, эти цифры с цифрами ваших ежедневных расходов, вашего ежедневного потребления.

Предметы употребляемые в пишу и питье. Среднее число хлебных зерен (пшеницы, ржи и т. д), приходящееся на каждого жителя -- 6,17 гектолитров. В том числе: пшеницы -- 1.55 гектол.; ржи -- 1 гектол. 32 лит.; жита -- 76 литров: маиса -- около 1 гектол. Все употребляемое свыше этой порции есть ни более ни менее как заедание чужого хлеба. Если мы переведем на деньги количество ежегодно производимого хлеба (руководствуясь ценами, установившимися в 1850--1862 гг.) и разделим полученную сумму на число жителей, то найдем что каждый человек может тратить на хлеб менее 14 руб. сер. в год, т. е. в день менее 3 коп. Сахару (колониального и туземного) каждый житель имеет право ежегодно потреблять 415 килогр (колониального -- 2,45 килогр., туземного -- 1,70 килогр); чаю -- около 180 граммов; кофе -- 1,06 килогр.; пива и водки -- 89 литр. (пива каждый житель ежегодно может потреблять только на 5 фр.); вина -- 46 литр, (на сумму 4 фр. 25 сант.); табаку -- 730 граммов; мяса -- 22,7 килограмма; муки -- около 250 килограммов

Предметы, служащие для одежды. На европейских фабриках ежегодно производится: хлопчатобумажных тканей на сумму в 4 000 мил. фр., шерстяных -- на 3.278 мил. фр.; полотняных -- на 2.000 мил. фр; шелковых -- на 2 403 мил. фр., всего на всех фабриках -- на 11.680 мил. фр., или 2.920 мил. руб., так что на каждого жителя приходится этих продуктов на сумму 43 фр. 70 сайт, в год, или около 11 руб. Не делая никаких комментариев на эту цифру во избежание повторений, обращаем только твое внимание, читатель, на отношение шелкового производства к производству вообще: это отношение почти равно 1:3, т. е. составляет ¹/₅ часть всего производства вообще. Таким образом, в то время как наши рабочие ходят "босы и наги", в то время как каша промышленность может дать каждому из нас не более как на 8 руб. в год суконных, шерстяных и полотняных тканей мы тратим более 2.000 мил. фр. на производство таких предметов, которые только и могут итти на потребление барствующего меньшинства. И которые лежат совершенно вне круга потребления работающего большинства. Вот вам новый вид грабительства, вот вам еще одна из причин нашего мнимого богатства. Из общей суммы производства меньшинство выделяет одну часть, видоизменяет ее сообразно своим буржуазным наклонностям и делает ее, таким образом, совершенно негодною для потребления большинства.

Это называется -- изощрением и усовершенствованием промышленного производства.}³⁴.

Теперь мы подвели итоги всем нашим богатствам. И что в конце концов мы оказались чуть не нищими. После тысячелетних трудов и усилий нам удалось довести нашу земледельческую и индустриальную промышленность до такого совершенства, что мы можем теперь на удовлетворение всех наших потребностей ежедневно тратить 16 к.! Выражая этой цифрой степень воспеваемого нами прогресса, мы должны согласиться, что 16-копеечная цивилизация Европы недалеко ушла от цивилизации готтентотов и папуасов ³⁵.

Конечно, не все европейские государства представляют одинаковую цифру производства и потребления. Некоторые уклоняются от этой 16-копесчной нормы. Бесспорно, например, что в таких бедных и мало производящих странах, какова Россия, Швеция. Норвегия и т. п., средний ежедневный доход каждого жителя должен быть меньше 16 коп. В Англии и во Франции, конечно, -- больше. Для Франции экономист Мишель Шевалье определил средний доход каждого жителя в 98 сант. в день. Однако Прудон (см. его "Война и мир", т. II) считает эту цифру несколько преувеличенною. По его вычислениям. доля каждого француза в общем потреблении страны равняется 87 ¹/₂ сант., или 22 коп. в день.

Сравните же теперь эти скромные цифры, эти скромные 16--20 коп. с тем. что вы, почтенный буржуа, ежедневно издерживаете! Подумайте, что доли всех в общем потреблении строго определены размером годового производства и что вы, захватывая себе лишнюю часть, съедаете хлеб у нескольких рабочих. Каждое удовлетворение ваших так называемых эстетических прихотей стоит жизни многим из ваших ближних. При сложном и запутанном механизме наших общественных отношений вы, конечно, это из не чувствуете и не осязаете, но факты говорят сами за себя. Вообще мы не привыкли анализировать свои поступки и не желаем взвешивать их с точки зрения экономической справедливости, а довольствуемся теми рутинными понятиями, которые не беспокоят ни нашей головы, ни нашей совести. Поэтому множество социальных нелепостей представляется нам в таком розовом свете, что, кажется, лучшего и желать нельзя. А между тем неумолимые цифры статистики ясно показывают, что современная роскошь есть только наружная позолота глубоко разъедающего нас пауперизма.

Вот что говорит об этом Прудон в своем сочинении "Война и мир" "Для бедняка,-- говорит он, -- пауперизм есть медленный голод, о котором говорил Фурье, голод ежеминутный, постоянный. продолжающийся целые готы, всю жизнь -- этот голод не убивает в один день, но постоянными лишениями и заботами изнуряет тело, расслабляет ум, деморализует совесть, перерождает расы, развивает бесчисленные болезни и пороки -- лень, нищенство, пьянство, разврат, воровство и т. д. и т. д.". "Для синекуриста пауперизм не то: для него пауперизм не голод, а ненасытная жадность. Дознано опытом, что чем больше человек потребляет, ничего не производя, тем более он требует для своего потребления, вследствие раздражения своего аппетита, а равно вследствие бездействия своих членов и своего, мозга. Басня Эризихтона в "Метаморфозах" есть эмблема этой истины. Овидий мог бы, вместо мифологического Эризихтона, привести в пример римских аристократов своего времени, которые проедали в один обед доход целой провинции. По мере того как богатый втягивается в эту пожирающую его страсть к наслаждениям, пауперизм охватывает его все сильнее и сильнее, и он становится в одно и то же время и расточительным, и барышником, и скупым". Но это только крайние грани пауперизма. Ошибочно думать, что между этими гранями, что в так называемом среднем состоянии, человек не подвержен тому же бичу. Богатый класс задает тон, и всякий старается подражать ему. Иллюзия богатства волнует душу. Отец семейства тревожится мнимыми нуждами; он мечтает улучшить свое положение, разумея обыкновенно под улучшением своего положения увеличение роскоши и расходов. Мнимые нужды доводят обыкновенно до того, что начинают жить на счет будущего; тогда труд слабеет, бережливость уменьшается, цены произведений и услуг увеличиваются, пример богатых втягивает в излишние расходы и наиболее расчетливых незаметным для них образом, и вот повсюду оказывается дефицит, что обнаруживается впоследствии замешательством в делах, финансовыми и торговыми кризисами, банкротствами, увеличением податей и налогов ("Война и мир", часть II, стр. 121, 122).

Так им образом, 16-копеечная цивилизация Европы еще не дает практического разрешения тех социальных вопросов, которые возбуждаются таким общественным злом, как пауперизм. В общей сложности один нищий приходится на 12 человек европейского населения, и эта роковая цифра нисколько не уменьшается с развитием прогресса современных обществ. Напротив, всякое новое изобретение в промышленном мире, всякое новое завоевание человеческого гения в области мысли и материального улучшения цивилизации падает новым, еще более ощутительным бременем на самые бедные классы. Такой экономический порядок породил, с одной стороны, близоруких ненавистников вообще цивилизации, которую они принимают за источник и главную причину пауперизма; рассуждая таким образом, эти наивные мизантропы предпочитают варварство образованию и дикое состояние человека цивилизованному, так что, по их мнению, человечеству было бы лучше воротиться к тем временам, когда люди не знали другой одежды, кроме звериных шкур, и другой пищи, кроме сырого мяса убитого на охоте животного. Но подобные рассуждения и последствий их. Цивилизация сама по себе тут ни в чем не виновата, так точно, как же виноват солнечный свет в том, что, падая на разлагающийся труп, производит своей теплотой усиленное гниение. С этой точки зрения философия пауперизма привела к тому выводу, что бедность есть роковой закон человеческой жизни. "Бедность неизбежна, -- говорит Прудон (I в., т. II, стр. 108), -- довольство же для работника хуже, чем разврат, рабство". "Все мы, сколько нас ни есть, индивидуумы, расы, народы, семьи и корпорации, ученые, артисты, промышленники, собственники, чиновники и т. д., все мы осуждены на бедность" (стр. 123). Приведенные выше факты вполне, как мы видели, подтверждают эти выводы Прудона. Но следует ли из этого, что наша теперешняя экономическая нищета, обусловливаемая множеством общественных аномалий, есть нечто неизбежное, роковое, какой-то абсолютный закон человеческого существования? Замещение данной неудовлетворительной системы новою системою, которая соединяла бы в себе все условия для наиболее выгодного производства и привлекала бы к производительному труду все, теперь праздные, руки, разве подобное заменение может остаться без влияния на производительность источников наших богатств? Прудон прав, когда он утверждает, что все мы обречены теперь на бедность; но он неправ, когда из этого несомненного факта, вытекающего из наших теперешних отношений, он делает заключение, будто "бедность есть закон нашей природы, нашего общества", будто "нечего и думать избавиться от нее" (ч. II, стр. 108).

Его философия нищеты, его суровая проповедь против безумной роскоши в настоящее время весьма целесообразна и полезна, как реакция господствующему направлению буржуазного сенсуализма, но только в настоящее время, при данном экономическом status quo. Измените это status quo, постройте экономические отношения на более рациональных началах общественной солидарности, и наша теперешняя нищета исчезнет сама собою.

В самом деле, при теперешней системе естественный капитал, заключающийся в земле, приносит в год только 4 ¹/₂%; процент, приносимый индустриальною промышленностью, несколько выше, хотя его нельзя определить теперь даже с приблизительною точностью, но во всяком случае и тот и другой процент непременно должны возвыситься на несколько единиц, если промышленное и земледельческое производство будет вестись самими собственниками этого производства, а не наемными поденщиками. Кроме того, при теперешней системе ¹/₃ всей европейской поверхности остается невозделанною, и некоторая (с точностью, правда, неопределенная) часть сырых продуктов остается не тронутою вследствие дороговизны путей сообщения, иными словами, вследствие разъединения центров потребления и центров производства. Такое разъединение, порожденное чисто историческими причинами, легко может быть устранено при разумной системе экономического производства. Недостаток же рабочих сил, бесспорно, обусловливается нынешним нерациональным распределением труда и собственности.

При существующей системе, как известно, производительною работою занимается не все, а только одна часть народонаселения, другая же часть ничего не производит, а только потребляет. Обратите всех в производительных рабочих, и вы усилите производство, увеличите народное богатство, хотя о точных размерах этого производства мы можем судить, разумеется, только приблизительно. Но вот интересные данные, могущие служить превосходным материалом для всех подобных расчетов, могущие дать нам кое-какое понятие о величине этих размеров.

Народонаселение Европы простирается, как мы сказали, до 284.000.000 жит. Из этого числа нужно вычесть число детей моложе 5-летнего возраста (оно составляет около 10% общего числа народонаселения) и число детей от 5 до 14-летнего возраста (46.347.800 чел.); сумма этих чисел -- 74.747.800; вычитая эту цифру из 284.000.000, получим 209.232.200 чел. способных к работе; в том числе мужчин около 100.000.000. Посмотрим же теперь, как велико число совершеннолетних мужчин, не занятых производительною работою, или, по крайней мере, о которых можно предполагать, что они не заняты.

Число дворянства и чиновничества почти равняется 4.000.000 (3.807.600 чел.); число духовенства -- 724.000 (т. е. 1 духовный на 386 чел. жителей); число военных простирается до 4.892.000 человек; следовательно, на каждые 30 челов. жителей приходится по одному военному. Число лиц, живущих на счет общественной благотворительности равняется 13.819.000 {По вычислениям Гауснера, число лиц, живущих на счет общественной благотворительности, равняется 9.182.900 чел, тогда как по моим собственным вычислениям число это простирается до 13.819.000 (см. мои "Статистические этюды", этюд 3-й, стр. 16) ³⁶. Я отдаю предпочтение своей цифре, так как она основана на более или менее достоверных данных, а Гауснер не приводит между тем своих источников, так что проверить его нет возможности.} мужчин и женщин; положим, что мужчины составляют только половину (на самом деле больше) этого паразитного класса бедняков, т, е. около 7.000.000 (6.909.500). Число преступников, слепых, сумасшедших, кретинов и т. п. можно определить почти в 1.000.000 (собственно только 921.723). Прибавьте теперь сюда же числом банкиров, купцов, негоциантов, лавочников и т. д. (около 13.000.000), сложите все эти цифры, и вы получите 30.000.000 непроизводительных сил. 30.000.000 не производящих совершеннолетних мужчин на 100.000.000 мужского народонаселения, способного к работе, иными словами, число ничего не производящих мужчин к числу производящих относится, как 3:7 или как 1:2,33... Следовательно, из числа лиц мужского пола, способных к работе, производительною (т. е. производящею какие-нибудь материальные ценности) работою занимается не более половины. Теперь нетрудно догадаться о причине нашей бедности и нищеты.

Факты, подобные вышеприведенным, разумеется, не нуждаются в комментариях.

Перейдем теперь к другому, или, правильнее, третьему источнику нашей экономической нищеты. Он тоже должен быть И может быть устранен с устранением сих первых: с устранением всякого различия между производителем и собственником производства и с привлечением лиц, теперь ничего не производящих, к производительному труду. Этот третий источник нашей бедности -- нерасчетливое и в высшей степени дорогое управление общественными или государственными финансами. Народ отягощен податями, земля обременена долгом; при каждой продаже, при каждой покупке, при каждом гражданском акте с рабочего берут часть его скудного заработка. А зачем, а для чего?

Вот цифры, служащие ответом на этот вопрос, цифры до того поучительные и интересные, что мы не можем удержаться, чтобы не привести их здесь, несмотря на все отвращение читателя к статистическим цифрам.

Государства Европы взимают с своих подданных, в виде прямых и косвенных налогов, 7.367.650 000 фр.; так что в год на каждого жителя приходится 26 фр., или 6 ¹/₂ р. с., т. е. более 10% с ежегодного среднего дохода (который, как выше было показано, равняется 60 р. с.) взимается в пользу управления. Кроме того, почтовая регалия, государственные домены и другие более мелкие источники дают государству 1.750.220.000 фр. доходу, так что общий итог государственных доходов равняется 9.117.870.000 фр. А общий итог государственных расходов 10.034.950.000 фр. {Цифры эти составлены по бюджетам 1860--1864 годов.}. Следовательно, ежегодный дефицит равняется 923.230.000 фр. Таким образом, Европа ежегодно должна входить в 900.000.000 займов. Благодаря такой примерной бережливости и расчетливости, на европейских государствах лежит почти невероятная масса долга, и многие из них близки к окончательному банкротству. Общую сумму европейского долга оценивают в 62.900.820.000 фр., или почти в 63.000.000.000 фр., т. е. 15.720.000.000 р. с., так что одних процентов Европа ежегодно должна выплачивать 2.378.190.000 фр. (что составляет 23,3% общих государственных расходов). Во всей Европе есть только четыре маленьких государства, па плечах которых не тяготит ни копейки государственного долга. Эти антиподы заслуживают быть здесь упомянутыми; вот они: Швейцария, Сербия, Черногория и республика Сан-Марино.

Зато другие, особенно так называемые великие державы, наперерыв стараются превзойти друг друга в искусстве обременять народ несметными платежами постоянно увеличивающегося государственного долга. Так, например, в Англии сумма государственного долга превышает 20.000 мил. фр.; во Франции -- 11.000 мил. фр., в Австрии и России она достигла до 8.000 мил. фр., или 2.000 мил. р. сер.

Несмотря, однако, на эти невероятные долги и займы, европейские правительства все-таки не могут свести концов с концами. Почти нет бюджета без дефицита. В Австрии ежегодный дефицит равен ¹/₅ всех государственных доходов. В Италии он составляет 32,1% общего дохода. Во Франции дефицит равняется 143.670.000 фр., или 36.300.000 р. сер.; в Англии -- почти 21.000.000 фр., т. е. 5.250.000 р. сер.

Из этих цифр становится вполне очевидным, что европейские государства идут быстрыми и верными шагами к банкротству; ежегодные расходы постоянно превышают ежегодные доходы; дефицит с каждым годом растет; покрывать его стараются не изысканием каких-нибудь новых производительных источников дохода, а займами под обременительные проценты (Турция, например, по некоторым займам платит до 12%). Проценты еще более увеличивают государственные расходы, а государственные расходы порождают все новые займы, которые в свою очередь увеличивают сумму процентов. Таким-то образом европейские финансисты попали в заколдованный круг, из которого им не выбиться никакою финансовою операциею.

На что же, однако, тратятся все эти огромные суммы, до того огромные, что они превышают почти на 1 000 миллионов наличный средства народов? Для кого заключаются все эти разорительные займы; для кого и для чего фабрикант, рабочий, земледелец и т. т. жертвуют ежегодно ¹/₁₀ своих доходов? Иными словами, на удовлетворение каких именно народных нужд издерживается ежегодно 10 миллиардов фр.?

Рассматривая бюджеты по статьям, требующим государственных расходов, мы находим, что производительно затрачивается только ¹/₁₂ доля общей суммы расходов; сюда относятся издержки по народному образованию, расходы на развитие, вспомоществование и усовершенствование индустриальной и земледельческой промышленности. Общая стоимость этих производительных расходов немногим превышает 800.000.000 фр., т. е. составляет ¹/₁₂ часть общего бюджета, а семь миллиардов фр. идут на удовлетворение таких потребностей, которые при другом экономическом порядке могли бы ничего не стоить. К сбережению этих семи миллиардов и направлена вся деятельность мыслящих людей, глубоко убежденных в том, что всякая копейка, затраченная на полезные предметы, необходимые для народного благосостояния, остается в кармане рабочих классов и увеличивает собою сумму общего производства и энергии производительных сил. Не пока это не осуществится на деле, 16-копеечная цивилизация Европы с ее пауперизмом и голодным пролетарием не особенно осчастливит нас своими мнимыми благодеяниями ³⁷.

ПРИМЕЧАНИЯ

²⁹ Статья "Производительные силы Европы" была помещена за подписью П. Ткачев в No 42 "Русского слова" за 1865 год. В бумагах Ткачева, отобранных у него при обыске в 1866 году и находящихся в архиве III отделения (Архив революции и внешней политики в Москве) сохранился черновик этой статьи, подвергшейся в окончательном виде сильной переработке. Наиболее существенные варианты, представляемые черновиком, приводятся ниже в примечаниях.

Вместо первого абзаца статьи в черновике мы читаем: "Как хорошо и удобно устроили свою жизнь мы, -- мы, счастливое меньшинство, занимающее верхние слои общества, комфортабельно расположившиеся над массами рабочего населения, над массами пролетариев, обязанных крестьян и 30-копеечных поденщиков! Живем мы в больших домах, хорошо отопленных, освещенных и снабженных водою, от бурь и непогод защищенных толстыми каменными стенами. Одеваемся мы изысканно и весьма удобно; на нашем столе ежедневно появляются вкусные и разнообразные блюда; вин, чаю и кофе мы потребляем в огромном количестве. Для развлечения наших досугов у нас есть очень много всевозможных книг и журналов, серьезная, веселая, другая литература, библиотеки, читальни и т д. и т. д. Когда мы сыты и когда нам лень читать, мы идем в театр, оперу, балет, в концерт, в картинные галлереи и т. п. Для облегчения наших сношений друг с другом к нашим услугам готовы телеграфы, железные дороги омнибусы и т. п. Одним словом, если бы мы хотели исчислить даже приблизительно все те комфортабельные удобства, которыми мы искусно обставили свою жизнь, то нам бы пришлось исписать несчетное множество печатных листов. И с каждым годом эти удобства все умножаются и расширяются; беднейшие из нас пользуются теперь тем что несколько десятков дет было доступно только богатейшим. Немудрено, что мы вообще довольны нашею жизнью, что мы дорожим данным status quo, и что наши ученые, поэты и публицисты наперерыв слагают гимны в честь прогресса. И как нам не петь прогресса, когда он является нам в таких осязательных и таких привлекательных формах: в виде оперы, балета, вкусных обедов, комфортабельных помещений, удобных путей сообщений, интересных книг, замысловатых открытий в области теории и техники и т. д. и т. д. О, нет; мы не так слепы и не так неблагодарны, чтобы не чувствовать и не понимать всех благ прогресса, а. понимая их, мы естественно не можем сдержаться от выражения чувств умиления и признательности. Правда, иногда и среди нас являются такие чудаки, которые, не довольствуясь созерцанием окружающего их комфорта, осмеливаются взглянуть вниз, себя под ноги, на массы задавленного, ограбленного, невежественного большинства; правда, и среди наших ликований и песнопений нередко раздается резкий, грубый голос, в котором мы слышим горькие упреки и еще более горькие обличения; правда и в нас самих нередко возникают сомнения насчет справедливости некоторых из наших прав на комфорт, насчет законности и разумности некоторых из наших потребностей. Однако с собственными чувствами мы справляемся весьма легко, Наша совесть весьма легко подкупается софизмами. А в софизмах у нас нет недостатка. С помощью разных юридических, экономических и мнимо-психологических софизмов, мы доказали себе, как дважды два четыре, что весь данный status quo опирается на право, что существующие экономические отношения вполне естественны, нормальны, реальны, что счастье и благополучие всего человечества зависит от их развития и изощрения. Без труда справляемся мы также и с теми пессимистами-чудаками, которые занимаются раскапыванием гнойных язв общественного организма, упреками и обличениями. Мы или просто-напросто не слушаем их, или тайными интригами и происками подкупаем их совесть и зажимаем им рот. Чтобы отвести их глаза от человеческих страданий мы окружаем их сугубым комфортом, славою и богатством; расточая перед ними в изобилии блага цивилизации, мы стараемся примирить их с нею, сделать их борцами и трубадурами идеи прогресса. К стыду нашему, мы должны сказать, что нам часто, очень даже часто вполне удается эта позорная тактика.

"Однако, если легко подкупить человека и соблазнить свою совесть, то зато нелегко и даже невозможно подкупить факт. Факты можно игнорировать, их можно попирать ногами и завешивать розовым флером, но нельзя заставить их говорить не то, что выражает их сущность. И к счастью дли нас есть такие люди, которые интересуются этими фактами, которые находят свою выгоду в собирании их, в печатании и опубликования во всеобщее сведение. Люди эти -- статистики, факты эти -- цифры, относящиеся до нравственней, экономической, финансовой и вообще социальной статистики общества. Правда, статистики собирают эти цифры без всякой зловещем мысли, они почти и не подозревают тех выводов, которые естественно вытекают из них и потому они считаются до сих пор вообще людьми благонамеренными. И нет никакой надобности навлекать тень на эту их благонамеренность, но необходимо нужно выставить в настоящем свете значение собранных ими фактов и указать на те выводы, к которым они логически приводят. Факты эти, разумно сгруппированные, непременно должны произвести сильное, отрезвляющее влияние на всех тех которые еще не завязли до ушей в мелких наслаждениях буржуазного комфорта. Они покажут им, какою дорогою ценою покупаются при должном распределении труда и собственности завидные блага нашей цивилизации и чего стоит массам удовлетворение их так называемых возвышенно-эстетических потребностей. В настоящее время мы имеем под руками прекрасный материал для такой группировки фактов. Перед нами лежит вышедший в нынешнем году замечательный статистическим труд Отто Гауснера "Vergleichende Statistik von Europa", von Otto Gausner. Lemberg, 1865).

"Книга эта бесспорно принадлежит к числу"...

Далее -- как в печатном тексте.

³¹ "Выборгский пустынник" -- псевдоним Викт. Петр. Буренина, впоследствии известного сотрудника суворинского "Нового времени"; в 60-х годах Буренин участвовал в либеральной и радикальной прессе.

³² Называя М. А. Антоновича "глубокомысленным защитником искусства", Ткачев имеет в виду его статью "Современная эстетическая теория", напечатанную в No 3 "Современника" за 1865 год. В этой статье, написанной по поводу выхода в свет второго издания диссертации Н. Г. Чернышевского "Эстетические отношения искусства к действительности", Антонович стремился изложить эстетическую теорию Чернышевского "в первоначальном чистом виде, как она вышла из рук ее основателя или насадителя на русской почве". Это по его мнению, необходимо сделать в виду того, что теория Чернышевского "в настоящее время", доводится до крайности просто утрируется ее слишком рьяными, но не слишком рациональными последователями". Имея в виду Писарева и его товарищей по "Русскому слову", которые "в горячности я нерассудительности дошли до того, что стали восставать вообще против искусства и против эстетического наслаждения им". Антонович доказывал, что искусство, как удовлетворение нормальной потребности человеческой природы в эстетическом наслаждении, "полезно, если бы оно даже больше ничего и не давало человеку, кроме эстетического наслаждения, если бы оно было просто искусством для искусства, без стремления к другим высшим целям".

³³ Вслед за этим в черновике следовало:

"Готтентотские и австралийские дикари преклонитесь перед величественными прелестями нашей цивилизации: она сулит вам несметные богатства. Вы будете кататься в великолепных экипажах, вы будете жить в роскошных домах, есть изысканнейшие кушания, слушать восхитительное пение и божественную музыку самых лучших артистов; у вас будет, кроме того, множество поэтов, публицистов, юмористов, философов и т. д. и т. д.,-- но все это вы получите под одним только условием: вы должны будете превратиться в людоедов, в противном случае вы должны будете удовольствоваться какими-нибудь 10--15 коп. в день на пищу и еду".

³⁴ Вслед за этим в черновике следовало:

"Такова его доля в общем производстве, и доколе это производство не увеличится, все получаемое свыше 16 ¹/₂ коп есть обкрадывание слабейшего сильнейшим... Меньшинство давно уже не хочет знать ни о количестве производимых ценностей ни о степени производительности источников своих богатств. Пользуясь правом сильного, оно отнимает от слабейших все, что только может отнять таким-то путем систематического обкрадывания и грабительства оно скопило себе действительно огромные богатства. И вот на это-то богатство оно и роскошничает. Уничтожьте хотя на время это позорное хищничество, и вся мишурная роскошь разлетится в прах".

"Нет, скажут читатели, лучше оставаться при status quo, чем добровольно обрекать себя на вечное лишение, вечную нищету 16 ¹/₂ коп. ежедневного дохода; да разве возможно на это жить, разве мы можем ограничить свои потребности такими тесными рамками? О, вы, читатели, совершенно правы. Но зачем вы только допускаете и даже одобряете наказывание, вешание, расстреливание и ссылку воров, грабителей и убийц? Разве вы не видите, что их мораль -- ваша мораль и что они воруют и грабят по тем же самым побуждениям, по которым вы поддерживаете и защищаете господствующую экономическую систему".

³⁵ В черновике вслед за этим следует:

"Действительно при наших теперешних экономических средствах мы обречены на нищету или, по крайней мере, весьма бедственное существование. Только немногие из нас пользуются роскошью и комфортом, но эта роскошь создается путем грабительства, этот комфорт покупается ценою жизни многих тысяч. Однако этот факт нашей экономической нищеты, обусловливаемый господствующей экономической системой, никак не следует считать чем-то неизбежным, каким-то абсолютным законом человеческого существования".

³⁶ Ткачев имеет в виду свою статью "Бедность и благотворительность", напечатанную в No 12 "Библиотеки для чтения" за 1864 год и включенную в настоящий том собрания его сочинений

³⁷ В черновике вместо заключительного абзаца читаем следующее:

"Итак, расходы производительные относятся к общей мере расходов, как 1 к 12, т. е. только ¹/₁₂ часть из всего того, что платит народ в виде различных налогов, пошлин и податей, идет на удовлетворение его экономических, материальных и нравственных потребностей; остальные же ¹¹/₁₂ издерживаются на предметы, которые не имеют ничего общего с действительными народными надобностями. В самом деле, нетрудно понять, что расходы на содержание двора, войска, на дипломатическое представительство, на администрацию, полицию, равно как на содержание религиозных институтов, на пенсии и на издержки по взиманию доходов, что эти расходы только и могут существовать при господстве централизационно-государственных начал; не трудно также понять, что издержки по содержанию юстиции умалятся до бесконечно ничтожных размеров при устранении имущественного неравенства, при устранении неправд нашей экономической жизни и при полном господстве непосредственно-народного самосуда.

"Итак, реформы экономические и политические не только сулят нам в будущем несомненное умножение производства и потребления, усиление наших источников дохода и освобождение нас от нашей теперешней нищеты и бедности, они, кроме того, тотчас же непосредственно подарят нас 8.000 миллионов ежегодной экономии. 8.000 миллионов, беспутно растрачиваемые теперь на разные непроизводительные, бесполезные и даже отяготительные для народа затеи, на удовлетворение притязательного тщеславия и фантастических потребностей жалкой своры тупых, ограниченных людей, -- эти 8.000 миллионов спокойно останутся тогда лежать в карманах рабочих, т. е. будут затрачены на предметы, полезные и необходимые для народного благосостояния".

Оставить комментарий Ткачев Петр Никитич (bmn@lib.ru) Год: 1865 Обновлено: 20/12/2023. 61k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Ткачев Петр Никитич Производительные силы Европы

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ ЕВРОПЫ29

ПРИМЕЧАНИЯ

Ткачев Петр Никитич
Производительные силы Европы

ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫЕ СИЛЫ ЕВРОПЫ²⁹