Тасма
Дядюшка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Австралийский роман в шести частях.
    (Uncle Piper of Piper's Hill: An Australian Novel)
    Текст издания: журнал "Русскій Вѣстникъ", NoNo 2-4, 1890.

   

ДЯДЮШКА.

Романъ изъ австралійской жизни.

ВЪ ШЕСТИ ЧАСТЯХЪ.

И. Тасма *).

   *) Предлагаемый романъ написанъ колоніальной писательницей, сразу ставшей знаменитой въ метрополіи. Англичане сравниваютъ новую австралійскую романистку съ Диккенсомъ, съ которымъ у ней есть дѣйствительно нѣчто общее по юмору и добродушію. Нѣкоторые критики заходятъ даже такъ далеко въ оцѣнкѣ новаго таланта, что ждутъ отъ него обновленія англійскаго романа свѣжестью англійскихъ впечатлѣній и оригинальностью колоніальнаго темперамента.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.

   М-ръ Лейдайтъ, какъ только попалъ на корабль, который отплылъ изъ Лондона въ Мельбурнъ, сталъ на морѣ какимъ-то совсѣмъ другимъ человѣкомъ, чѣмъ на сушѣ. Не думаю, чтобы остроумная теорія, измышленная имъ, на счетъ необходимости для человѣка воспитать мозгъ для морскаго плаванія и пріучить ноги ходить по палубѣ,-- не думаю, говорю я, чтобы эта теорія оправдывала то обстоятельство, что книги, захваченныя имъ съ собой въ путь-дорогу, лежатъ въ каютѣ неразрѣзанными, а изучаемое имъ сочиненіе Бэкона "Novum Organum" раскрыто все на одной и той же страницѣ. Достаточно мимолетнаго взгляда на м-ра Лейдайта, въ то время какъ онъ стоитъ, опершись да бортъ корабля, устремивъ взоръ на облака, плывущія на горизонтѣ, чтобы убѣдиться въ его разсѣянности.
   Высокій молодой человѣкъ въ темно-фіолетовомъ жилетѣ и сюртукѣ клерикальнаго покроя, безъ всякой претензіи на щегольство, съ лицомъ, загорѣвшимъ отъ тропическаго солнца, съ чисто выбритымъ угловатымъ подбородкомъ и той общей угловатостью лба, и плечъ, которая характеризуетъ неподатливую, англійскую фигуру, съ глазами, обѣщающими -- по крайней мѣрѣ въ настоящую минуту -- больше пассивной, чѣмъ активной силы,-- таковъ м-ръ Лейдайтъ на видъ. Вы бы врядъ-ли повѣрили, что онъ работалъ по двѣнадцати и по четырнадцати часовъ въ сутки въ самомъ населенномъ приходѣ Истъ-Энда въ Лондонѣ, и что отъ этихъ непосильныхъ трудовъ глаза его окаймлялись черными кругами, а здоровье настолько пострадало, что явилась настоятельная необходимость покинуть многолюдный приходъ.
   Быть можетъ, этимъ насильственнымъ отдыхомъ можно отчасти объяснить его теперешній мечтательный и задумчивый видъ. Но я отнюдь не поручусь, чтобы новизна положенія и плаванія по невѣдомымъ морямъ въ невѣдомыя страны исключительно обусловливали разсѣянность м-ра Лейдайта. Смѣю думать, принимая во вниманіе его молодость, праздность и (не смотря на клерикальный костюмъ и само отреченіе, котораго онъ служитъ залогомъ) чувствительность, мы не ошибемся, если объяснимъ его разсѣянность какой-нибудь общечеловѣческой слабостью.
   Я чувствую, что безполезно было бы искать объясненія безпрестанно мѣняющагося выраженія глубокихъ сѣрыхъ глазъ -- то грустныхъ, то радостныхъ -- въ окружающей природѣ. Если только допустить, что море можетъ быть пошлымъ, то сегодня оно пошлое. Самое будничное прозаическое море, цвѣта индиго, съ небольшими, аккуратными каемочками бѣлой пѣны, качающееся въ тактъ съ вѣтромъ. Что касается неба, то оно такъ же однообразно, какъ и море; короче сказать: и то и другое сегодня очень покладливы и смирны; очень удобны для плаванія, но нисколько не величественны и рѣшительно не способны возбудить восторга.
   Если въ природѣ нѣтъ ничего интереснаго, то поищемъ, нѣтъ ли его на самомъ кораблѣ.
   Въ той небольшой человѣческой общинѣ, которая ютится по отдѣльнымъ каютамъ вокругъ салона, мы найдемъ столько же разновидностей, какъ и въ обширной вселенной. Всѣ эти разновидности сгруппированы самымъ случайнымъ и неожиданнымъ образомъ, какъ это часто бываетъ въ жизни.
   Изъ каюты No 1 несется сильный запахъ дѣтскихъ сухарей, апельсинныхъ корокъ и мокраго бѣлья, которое сушится на пространствѣ въ восемь квадратныхъ футъ; и слышатся голоса многочисленныхъ человѣческихъ существъ, начиная съ рева шестинедѣльнаго младенца и кончая терпѣливымъ пѣніемъ старшей сестры, укачивающей его. Каюта занята ирландскимъ семействомъ Макъ-Брайдъ, безтолковымъ и обѣднѣвшимъ.-- Въ Австраліи мы навѣрное разбогатѣемъ! восклицаетъ постоянно м-съ Макъ-Брайдъ съ несокрушимой вѣрой. Эту вѣру впрочемъ раздѣляютъ и всѣ остальные члены многочисленнаго семейства, такъ какъ это единственный капиталъ, который имѣется у нихъ за душой. Но на кораблѣ, гдѣ дневное пропитаніе впередъ обезпечено, такой капиталъ кажется неистощимымъ.
   За двѣ двери дальше отъ каюты Макъ-Брайдъ, которую мы лучше теперь оставимъ въ покоѣ и не станемъ нарушать интимной тайны того, что въ ней происходитъ, мы видимъ маленькую каюту, совсѣмъ инаго вида, похожую больше на будуаръ, чѣмъ на каюту. Койки покрыты тонкими бѣлыми одѣялами; наволочки на подушкахъ съ гофрированными оборочками. На миніатюрномъ полу лежитъ мягкій бѣлый коверъ. На полкахъ красуются различные предметы изъ дамскаго несессера. Все нарядно и изящно. Вамъ приходитъ невольно въ голову сравненіе съ золоченой клѣткой, гдѣ держатъ птицъ или бѣлокъ. Слабый ароматъ духовъ несется изъ дорожнаго сундука съ бѣльемъ и отъ самаго платья. Но я не стану утомлять васъ дальнѣйшимъ описаніемъ каюты, а займусь ея обитателями. Позвольте представить вамъ, во-первыхъ, Сару Кавендишъ. Мудрецъ, который назвалъ женщинъ "пріятной ошибкой природы", согласился бы, что природа рѣдко ошибается такъ пріятно, какъ она ошиблась, создавая Сару Кавендишъ.
   Взгляните на нее въ то время, какъ она лежитъ въ койкѣ съ полузакрытыми глазами, разметавъ тяжелыя косы, и вамъ представится Магдалина въ пустынѣ. Голова ея, слегка закинутая назадъ, въ позѣ, которая была бы фатальна для всякаго лица, если только оно не можетъ похвалиться ноздрями безупречной формы и красиво очерченными губами -- прелестна.
   Истиннымъ оселкомъ для красоты служитъ то, когда вы застанете ее врасплохъ, непричесанной и съ обнаженнымъ бюстомъ. Я утверждаю, что то не истинная красота, которой нуженъ свѣтъ газа и французская модистка, чтобы блистать. Истинной красотѣ ничего не нужно, кромѣ здоровья, а имъ природа съ избыткомъ надѣлила Сару. Этому здоровью обязана она, между прочимъ, ослѣпительнѣйшимъ цвѣтомъ лица, какой когда-либо существовалъ на свѣтѣ. Такая нѣжность кожи чистая случайность, какъ мы всѣ знаемъ; но отъ подобныхъ случайностей зависитъ иногда судьба королевствъ. И совсѣмъ тѣмъ Сара отнюдь не можетъ назваться краснощекой, не смотря на то, что отъ ея лица брызжетъ здоровьемъ. Не только классической правильностью чертъ, но и колоритомъ она похожа на живую статую.
   Глаза Сары, какъ мы уже сказали, полузакрыты, и такъ какъ врядъ-ли она ихъ откроетъ до тѣхъ поръ, пока ея сестра Маргарита будетъ читать "Essays" Маколея довольно монотоннымъ, надо сказать правду, голосомъ, то я долженъ описать ихъ читателю. Во-первыхъ, потому, что, какъ говорится "глаза суть зеркало души", а во-вторыхъ, потому, что я не забылъ, что достопочтенный м-ръ Лейдайтъ, человѣкъ аскетическихъ принциповъ вообще и съ самымъ опредѣленнымъ взглядомъ, касательно цѣли своей жизни въ частности, все еще стоитъ на палубѣ и мечтаетъ.
   Но вернемся къ глазамъ Сары. Отъ чего зависѣла ихъ прелесть -- трудно сказать: отъ длинныхъ, темныхъ рѣсницъ и бровей, или отъ особеннаго цвѣта зрачка, въ которомъ точно отражалось море, или же секретъ былъ въ ихъ выраженіи, но только они были неотразимы. Красивые глаза часто производятъ такое же впечатлѣніе, какъ музыка; это впечатлѣніе не всегда поддается анализу. Глаза Сары неизмѣнно притягивали вниманіе и казались всего очаровательнѣе въ ея прелестномъ лицѣ. Но почему я такъ тщательно описываю ихъ вслѣдъ за тѣмъ, какъ упомянулъ про задумчивую позу м-ра Лейдайта -- это я сейчасъ объясню.
   Нѣсколько недѣль тому назадъ стояла такая тропическая жара, что корабль не двигался съ мѣста, и какъ будто сердился на такую остановку. По крайней мѣрѣ, онъ жалобно скрипѣлъ, паруса капризно хлопали по воздуху, а снасти сердито трещали. Говоря метафорически, корабль зѣвалъ, точно утомленная женщина, жалующаяся на головную боль и нервное разстройство. Правда, море было при этомъ гладко, какъ зеркало, и солнце играло на его поверхности, какъ будто подъ ней не скрывалось коварной бездны. Но пассажиры охотнѣе поддавались настроенію корабля, нежели моря. Когда корабль ворчалъ на бездѣйствіе, ворчали и они. Но всѣхъ сильнѣе ворчалъ капитанъ; и будучи, отчасти, въ положеніи педагога, которому стоитъ только нахмурить брови, чтобы маленькіе мальчики въ его классѣ захныкали, онъ нагонялъ порядочную тоску на своихъ пассажировъ во время этого тропическаго штиля. И вотъ, какъ разъ въ это время, м-ръ Лейдайтъ проявлялъ особенную дѣятельность и энергію, точно заправскій морякъ. Начать съ того, что онъ читалъ молитвы на палубѣ подъ тентомъ въ ортодоксальномъ клерикальномъ облаченіи. Вялый молодой человѣкъ, въ фіолетовомъ жилетѣ, уступилъ мѣсто степенному викарію, котораго можно было безошибочно причислить къ High Church, съ гладко выбритымъ лицомъ, что позволяло слѣдить за всѣми оттѣнками въ выраженіи его правильнаго подвижнаго рта, съ свѣтло-русыми волосами, зачесанными назадъ съ квадратнаго бѣлаго лба, и съ мягкимъ взглядомъ сѣрыхъ глубокихъ глазъ. Всеобщее уныніе и подавленность какъ будто только сильнѣе вдохновляли его, и даже патеръ Макъ-О'Доннель, католическій краснощекій священникъ, тоже находившійся на кораблѣ, слушая его, не могъ не пожалѣть въ душѣ, что такого краснорѣчиваго проповѣдника нельзя завербовать подъ знамена святѣйшаго отца.
   Но особенно краснорѣчивъ бывалъ м-ръ Лейдайтъ, когда младшая миссъ Кавендишъ проскользнетъ въ толпу его слушателей.
   Устремивъ красивые глаза въ лицо молодаго проповѣдника, Сара слушала его, повидимому, съ благочестивымъ умиленіемъ. Глаза у нея, употребляя выраженіе Теннисона, казались "очагомъ безмолвной молитвы", и эти-то краснорѣчивые глаза Сара не отводила отъ лица молодаго пастора.
   Что женскій взглядъ вліяетъ на его краснорѣчіе, а не ревностное сознаніе христіанскаго долга, который руководилъ имъ въ воровскихъ притонахъ и вертепахъ Лондона,-- такое сознаніе было бы невозможно молодому проповѣднику. Но проповѣди должны были вскорѣ прекратиться. Различные признаки близости Австраліи замѣчались на кораблѣ "Генріетта-Марія", въ то время когда она неслась на востокъ, подгоняемая южнымъ вѣтромъ. И достопочтенный м-ръ Лейдайтъ, устремивъ глаза въ пространство, ясно ощущалъ пустоту, которая должна воцариться въ его жизни. Сомнѣваюсь, чтобы Сара, блаженно дремавшая, покойно протянувшись на койкѣ въ каютѣ, понимала, какую бурю подняла она въ его душѣ. Буря только усиливалась отъ того, что до сихъ поръ онъ старался подавить малѣйшее проявленіе ея, а теперь, въ виду неизбѣжной разлуки, вынужденъ былъ признать себя побѣжденнымъ. Краткій очеркъ его жизни покажетъ, что не пустой человѣкъ сталъ жертвой новаго для него и роковаго чувства.
   

II.

   Френсисъ Лейдайтъ лишился отца десятилѣтнимъ мальчикомъ и остался на попеченіи практической матери, которая воспользовалась представившимся случаемъ помѣстить его въ сиротскую школу, предоставивъ ему наполнять русую головку тѣми познаніями, которыя ему казались заманчивыми. Сама же она съ младенцемъ на рукахъ -- маленькой дѣвочкой, о которой Френсисъ сохранилъ смутное, такъ сказать, идеальное воспоминаніе,-- поступила въ компаньонки къ богатой вдовѣ. Вскорѣ, послѣ того она эмигрировала въ Австралію, откуда присылала письма, полныя заботливыхъ материнскихъ поученій. Сердце мальчика постоянно рвалось къ матери и сестрѣ. Воспоминаніе объ отцѣ, чахотномъ клерджименѣ, кроткомъ, слабомъ, ученостью способномъ заткнуть за поясъ, по мнѣнію сына, самихъ волхвовъ, постепенно стиралось, блѣднѣло въ его душѣ. Тѣмъ не менѣе, ему горько было узнать -- и то была его первая сердечная рана,-- что мать готовится вторично выйти замужъ. Она, по своему обыкновенію, коротко сообщала ему объ этомъ.
   "Ради Лауры, писала она,-- такъ же. какъ изъ уваженія къ моему будущему мужу, я согласилась на бракъ съ м-ромъ Пайпэромъ. Онъ добрый человѣкъ, хотя и самоучка, и доставитъ мнѣ средства воспитать мою дѣвочку; въ сущности, я выхожу замужъ только для блага твоей сестры. Лаура обѣщаетъ быть очень красивой, но она своенравна и капризна до послѣдней степени; по временамъ она просто пугаетъ меня, и я трепещу за ея будущее. За тебя, мой добрый сынъ, я не боюсь, я всегда предсказывала, что ты будешь пасторомъ (Френсисъ уже избралъ духовную каѳедру), и съ своей стороны очень довольна тѣмъ, что ты послѣдовалъ примѣру отца. Но должна сказать тебѣ, что въ числѣ странностей Лауры есть та, что она не терпитъ клерджименовъ, а потому не жди ея одобренія".
   Это странное заявленіе было буквально вѣрно. Годъ спустя Френсисъ получилъ письмо (безъ траурной каемки, хотя въ немъ и возвѣщалось о смерти матери) отъ Лауры, написанное удивительно твердымъ -- для тринадцатилѣтней дѣвочки -- подчеркомъ и съ неменѣе удивительнымъ лаконизмомъ и рѣшительностью. Оно помѣчено было: Мельбурнъ, 185... и гласило:
   "Наша мать умерла, Френсисъ. У ней родился ребенокъ, и она скончалась. Ребенокъ, дѣвочка, живъ. Я намѣрена ее воспитывать. М-ръ Пайпэръ огорченъ. Поэтому болѣе грубъ и непріятенъ, чѣмъ всегда. Я не выказываю горести въ его присутствіи. Ребенка назвали Луизой, но я намѣрена звать ее Эстеръ, въ честь лэди Эстеръ Отенгопъ, знаешь. Я пріучу ее отзываться на это имя".
   И когда Френсисъ, которому уже было двадцать четыре года, и онъ уже вступилъ въ борьбу съ порочностью своихъ ближнихъ въ нищенскомъ приходѣ, довѣренныхъ его попеченіямъ, написалъ въ отвѣтъ такое нѣжное, братски-сочувственное письмо, читая которое обыкновенныя дѣвушки расплакались бы, Лаура прислала такой холодный отвѣтъ, что обезкураженный корреспондентъ обратился за сочувствіемъ къ вотчиму. Но это письмо осталось безъ отвѣта, и такимъ образомъ переписка прекратилась...
   Я вовсе не намѣренъ изображать втораго аббата Миріэля. Привычка, можетъ быть, такъ же, какъ и природная энергія, которая сдѣлала бы его такимъ же неутомимымъ во всякой другой карьерѣ, много помогали м-ру Лейдайту въ его трудномъ дѣлѣ. Онъ попалъ въ извѣстную колею, и ему некогда было отдыхать, размышлять или хотя бы полѣниться. Деньги, которыя онъ получалъ за свой трудъ, вызвали бы презрѣніе у австралійскаго пограничнаго конюха. Но онъ не только ухитрялся жить на эти деньги, но и помогать другимъ.
   Восемь лѣтъ провелъ онъ такой жизни. И въ концѣ концовъ его труды оказывались все же только каплей меда въ бочкѣ дегтя. Если нѣсколько душъ были приподняты изъ грязи и позора, то какія полчища по-прежнему пребывали въ ней. Его страстная проповѣдь не могла измѣнить порочной формы, въ какую отлились эти души. Отчаяніе понемногу овладѣвало имъ. Останься онъ при этомъ дѣлѣ, онъ по всей вѣроятности сошелъ бы съ ума. Худой и желтый, съ тѣмъ особеннымъ выраженіемъ, которое сообщаетъ молодому лицу соприкосновеніе съ великимъ зломъ, коренящимся въ мірѣ, старымъ, какъ міръ, и новымъ для каждаго новаго поколѣнія, онъ могъ служить отличнымъ образцомъ для характеристики Вордсворта "замѣчательнаго человѣка съ большими сѣрыми глазами". Дойдя до такого состоянія и, кромѣ того, нося на своихъ худыхъ щекахъ печать, обличавшую существованіе въ немъ признаковъ чахотки, отъ которой, какъ уже сказано, умеръ его отецъ,-- онъ попросилъ о переводѣ его въ Австралію. Морское путешествіе стало для него безусловно необходимо. Въ пасторахъ такого склада нуждались въ колоніяхъ. Ему обѣщали приходъ въ Викторіи, и онъ взялъ билетъ на переѣздъ въ Мельбурнъ на кораблѣ "Генріетта-Марія". И вотъ какъ произошло то, что онъ стоитъ теперь на палубѣ и обозрѣваетъ старую жизнь, готовясь вступить въ новую.
   Морское плаваніе во многихъ отношеніяхъ произвело переворотъ въ его существѣ. Онъ помнитъ, какъ три мѣсяца тому назадъ онъ прибрелъ на корабль, согбенный подъ бременемъ непосильнаго и безплоднаго труда, апатично относясь къ собственному выздоравливанію, смутно сознавая, что ему хочется только увидѣть сестренку, воспоминаніе о которой все еще живетъ у него въ душѣ, хочется, чтобы она взглянула на него материнскими глазами, прежде чѣмъ онъ умретъ. И вотъ онъ помнитъ, какъ, мѣсяцъ спустя, онъ дивился тому, что сталъ полнѣть; дивился прибывающимъ силамъ и той прелести, какую вновь пріобрѣтала жизнь въ его глазахъ каждое утро, когда онъ пробуждался отъ спокойнаго, никѣмъ и ничѣмъ непрерываемаго сна. Онъ помнитъ, какъ ему хотѣлось ѣсть передъ завтракомъ, какъ онъ снова чувствовалъ сильнѣйшій голодъ передъ полдникомъ, и съ какимъ удовольствіемъ внималъ колоколу, призывавшему къ обѣду, и съ какимъ, чуть ли не стыдомъ, грызъ онъ морской сухарь, прежде чѣмъ лечь спать. Сравнительно съ тѣмъ, каковъ онъ былъ, достопочтенный м-ръ Лейдайтъ можетъ теперь назваться полнымъ. Онъ самъ не узнаетъ красиваго и браваго незнакомца, который глядитъ на него изъ зеркала, когда онъ брѣется.
   А теперь, оглядываясь на прошлое и размышляя о настоящемъ, онъ вынужденъ сознаться, что еще иная и неменѣе важная перемѣна совершилась въ немъ. Впервые въ жизни онъ полюбилъ. Первая любовь, какъ и всякая дѣтская болѣзнь, тяжелѣе переносится въ зрѣлые годы. Корь, вѣтреная оспа легко проходятъ у дѣтей. Но когда они привяжутся къ взрослымъ, то очень истощаютъ организмъ. Такъ и запоздалая первая любовь.
   Сначала м-ръ Лейдайтъ избѣгалъ Сары, но затѣмъ сталъ искать ея общества и рѣшилъ, что объяснится съ ней, прежде чѣмъ сойдетъ съ корабля...
   Нѣтъ, онъ не можетъ вырвать эту земную любовь изъ сердца, хотя принимаетъ небо во свидѣтели того, что она не разслабитъ его, не погаситъ его энтузіазмъ къ религіи и дѣламъ милосердія. И прежде всего онъ долженъ разыскать сестру и привести ее къ себѣ, если можно, а пуще всего обратить ее ко Христу.
   Волненіе, въ которое повергли его эти мысли и другія имъ подобныя, заставило его на этотъ разъ невнимательно отнестись къ вторичному призыву обѣденнаго колокола, на зовъ котораго онъ такъ поспѣшно являлся въ первую половину своего плаванія.
   

III.

   Зеленая дверь, отдѣлявшая каюту обѣихъ миссъ Кавендишъ отъ каюты, занимаемой ихъ родителями, была раскрыта. Обѣ дѣвушки стояли на колѣнахъ передъ чемоданами и осматривали помятыя черныя кашемировыя платья, которыя слѣдовало приготовить и разгладить передъ пріѣздомъ въ Мельбурнъ. По временамъ изъ сосѣдней каюты доносились безсвязныя восклицанія м-съ Кавендишъ, разбиравшей бѣлье, и вызывали сочувственные отвѣты со стороны молодыхъ дѣвушекъ, когда становились особенно жалобными.
   -- Что, ты довольна или жалѣешь, что путешествіе кончено? спросила Маргарита, не глядя на сестру, но разглаживая складки кашемироваго платья и сильно встряхивая его обѣими руками, стоя на колѣнахъ передъ чемоданомъ.
   -- О! да, довольна!... а впрочемъ сама хорошенько не знаю. Почему ты спрашиваешь объ этомъ? съ подозрительнымъ выраженіемъ въ глазахъ оглянулась она на сестру.
   Маргарита стала рыться на днѣ чемодана, низко наклоняя къ нему голову. Она очень легко краснѣла и, должно быть, вспыхнула въ эту минуту. Когда она подняла голову, щеки ея дѣйствительно оказались краснѣе обыкновеннаго.
   -- О! такъ, по одной причинѣ. Мнѣ хочется знать, какъ ты на этотъ счетъ думаешь. Развѣ тебѣ не жаль ни съ кѣмъ разстаться на кораблѣ?
   -- Тебѣ больше моего жаль, отвѣчала Сара отрывисто.
   -- Можетъ быть; но отъ этого никому ни холодно, ни жарко, быстро отпарировала Маргарита.
   -- Да и отъ моего сожалѣнія такъ же, полагаю.
   -- О, Сара!
   -- (Да мамаша, ужасная жалость!) Послѣднее непочтительное восклицаніе вызвано отчаяннымъ воплемъ м-съ Кавендишъ.-- Какой ужасъ! воротнички у рубашекъ вашего па совсѣмъ потемнѣли!
   -- О! Сара! повторила Маргарита.
   Можно такъ произнести "о!", что оно будетъ равносильно слову: неправда! какъ это сейчасъ же и обозначится, такъ какъ неизмѣнно вызоветъ негодующую оборону со стороны лица, къ кому оно обращено.
   -- Конечно, никому нѣтъ дѣла до моего сожалѣнія, произнесла Сара съ ненужнымъ паѳосомъ. Не знаю, почему ты предполагаешь противное. Къ чему такіе намеки. Маргарита; я себѣ такихъ намековъ не позволяю относительно тебя.
   -- Да и резону нѣтъ, спокойно отвѣчала Маргарита. На сколько меня касается, то ни одна душа на кораблѣ не пожалѣетъ о томъ, что путешествіе кончено.
   Невозможно было подмѣтить ни тѣни горечи въ ея голосѣ. Еще съ той эпохи, когда Маргаритѣ исполнилось восемь лѣтъ и она стала старообразной краснощекой дѣвочкой съ выдающимся подбородкомъ -- который уже тогда придавалъ ей сходство съ миленькой крошечной старушкой -- взяла на руки малютку-сестру, она заняла по собственной волѣ второстепенное мѣсто.
   Сара ласкала или дразнила ее, какъ ей вздумается, такъ какъ ея побѣдоносная красота создала ей родъ господства въ семьѣ, гдѣ всѣ охотно подчинялись ея прихотямъ и капризамъ.
   Маргаритѣ и не снилось свергнуть иго сестриной власти или возстать противъ второстепеннаго мѣста, занимаемаго ею самой, Маргаритой. Восхищенная гордость, съ какой она слушала дѣтскій лепетъ Сары, преображалась въ иную форму, по мѣрѣ того какъ Сара выростала; но никакая ревность или зависть къ тріумфамъ, доставляемымъ Сарѣ ея красотой, никогда не отравляла умъ Маргариты. Я совсѣмъ не увѣренъ, чтобы ея судьбу слѣдовало оплакивать, такъ какъ заниматься собой можетъ быть и интересно, да за то очень безпокойно.
   Въ отсутствіе Сары, никто бы не назвалъ Маргариту некрасивой, напротивъ того, каждый согласился бы, что она миловидна. Оригинальнѣе всего было наблюдать фамильное сходство между дѣвушками, при чемъ ясно выступало, какъ въ лицѣ Сары тѣ же самыя черты развились и достигли совершенства. Сарѣ, правда, было всего лишь двадцать лѣтъ, а Маргаритѣ уже подъ тридцать. Но что касается фамильнаго сходства, то можно было бы подумать, что обѣ сестры при рожденіи отлиты были въ одну и ту же форму и затѣмъ поручены заботамъ какого-нибудь мага и волшебника, который "учился" своему ремеслу на Маргаритѣ, а къ Сарѣ приложилъ уже опытную руку. Родовой слегка заостренный подбородокъ придавалъ Маргаритѣ еще въ дѣтствѣ старческій видъ; она была ниже ростомъ сестры и не такъ удивительно сложена, какъ она; и не смотря на добрые, голубые глаза и мягкіе каштановые волосы, лицо ея теряло отъ неровности кожи и способности ея легко раздражаться и краснѣть на солнцѣ или послѣ обѣда, тогда какъ безупречный цвѣтъ лица Сары самъ по себѣ уже былъ красотой.
   Если когда-нибудь дикое желаніе быть на мѣстѣ сестры могло проснуться въ душѣ Маргариты, такъ это въ ту минуту, когда м-ръ Лейдайтъ говорилъ Сарѣ послѣ воскресной службы:-- я вамъ очень благодаренъ за ваше содѣйствіе, миссъ Сара,-- намекая вѣроятно на то, что она подтягивала пѣнію заключительнаго гимна, или придержала за юбку меньшую изъ многочисленнаго племени Макъ-Брайдъ, которая "застила" свѣтъ въ то время, какъ м-ръ Лейдайтъ читалъ св. писаніе. Да! она почти желала въ эту минуту быть на мѣстѣ Сары, чтобы отвѣтить ему такъ, какъ слѣдовало, по ея мнѣнію. Кромѣ того, она чувствовала каждое слово, сказанное имъ, и на мѣстѣ Сары заговорила бы съ нимъ въ томъ духѣ и въ томъ порядкѣ идей, какія ей были понятны и интересны. Но замѣчаніе его относилось не къ ней, а потому ей оставалось только сидѣть всторонѣ съ раскраснѣвшимися щеками, сожалѣя, что она не можетъ подсказать Сарѣ отвѣтъ.
   Несомнѣнно, что самой несправедливой привилегіей красоты является то, что прекраснымъ глазамъ приписывается цѣлое море значенія, и простаго "да" или "нѣтъ", сопровождаемаго тѣмъ чуднымъ взглядомъ, какіе умѣла бросать Сара безъ всякой сознательной съ ея стороны хитрости, было вполнѣ достаточно для того, чтобы убѣдить м-ра Лейдайта, что она проникла всю глубину его словъ.
   -- Ну вотъ, опять мамаша въ горѣ, сказала Сара, желая уклониться отъ прямаго отвѣта ма замѣчаніе сестры, что кто-то будетъ сожалѣть объ окончаніи морскаго путешествія.-- Теперь бѣда съ передами крахмальныхъ рубашекъ. Успокойтесь, мамаша (отъ долгой практики выработывается умѣніе такъ управлять голосомъ, чтобы онъ доносился какъ разъ только до сосѣдней каюты, но не далѣе), папаша можетъ купить новыя въ Мельбурнѣ. Дядюшка Пайпэръ не станетъ разсматривать его рубашки тотчасъ же, какъ мы высадимся.
   И затѣмъ прибавила, понижая голосъ:
   -- Какъ это скучно, Мэгги! я бы желала, чтобы наше плаваніе началось съ начала. О! нѣтъ... не изъ-за сантиментальныхъ причинъ, а только потому, что всѣ вещи такъ подло уложены. Я не могу иначе выразиться. Погляди только, на что похожа спина моего кашемироваго полонеза.
   И она поднесла платье сестрѣ, нахмурясь. Но даже нахмуренныя брови не могли придать того непріятнаго выраженія, какое онѣ придаютъ всякому обыкновенному лицу. Ея красивый профиль только пріобрѣлъ нѣкоторый, какъ бы трагическій, характеръ.
   -- И я не могу надѣть кофточку (жалобно). Я въ ней кажусь такой же старой, какъ мамаша. Что ты думаешь? Ну? Неужели ты ничего не можешь присовѣтовать, Мэгги! (нетерпѣливо). Ты съ такимъ удовольствіемъ разсматриваешь свои платья, точно ты единственный пассажиръ на кораблѣ.
   -- Я думала не о платьяхъ, отвѣчала Мэгги, покраснѣвъ по своему обыкновенію. Но на твоемъ мѣстѣ, Сара, я бы такъ не волновалась. Капитанъ Чэкъ говоритъ, что мы придемъ не раньше завтрашняго дня. Мы еще только-что обогнули этотъ мысъ... какъ бишь его... О! да! мысъ Отвей, и онъ говоритъ, что вѣтеръ можетъ перемѣниться. Во всякомъ случаѣ, если мы повѣсимъ наши платья, то складки отойдутъ.
   -- Хорошо, попробуемъ, проговорила Сара, безутѣшно вставая съ усиліемъ и спокойно вѣшая полонезъ на единственные два хорошихъ крюка въ каютѣ. Я полагаю, что изъ чувства собственнаго достоинства человѣку не хочется, чтобы платье на немъ было измятое, точно его комкали въ мѣшкѣ. Мнѣ рѣшительно все-равно, что подумаетъ дядюшка Пайпэръ. Я не думаю, чтобы parvenus могли разобрать, хорошо или дурно одѣта женщина. Какая жалость, что разбогатѣлъ братъ мамаши, а не папаши. Я впередъ чувствую, что возненавижу его; а нашъ кузенъ и вся его клика, конечно, не лучше. О, Боже мой! почему мы такъ несчастливы въ своихъ родственникахъ!
   Такое несчастіе, очевидно, трудно было перенести на ногахъ. И старательно развѣсивъ полонезъ на крюкахъ, Сара, лѣниво потягиваясь, разстегнула лифъ сѣраго дорожнаго платья и, забравшись на койку, взбила подушки и, закинувъ руки за голову, разлеглась въ удобной позѣ. Въ настоящую минуту съ открытой и бѣлой, какъ мраморъ, шеей, она походила на отдыхающую вакханку.
   -- Ты такая несносная, Мэгги, продолжала она. Мнѣ кажется, у тебя смѣшная страсть къ простымъ людямъ. Ты, кажется, совсѣмъ не понимаешь, какъ ужасно пріѣхать въ новую страну и очутиться въ толпѣ вульгарныхъ родственниковъ. Я увѣрена, что въ Мельбурнѣ есть порядочные люди... но вотъ увидишь! мы будемъ проглочены кликой Пайпэра. Мною, конечно, завладѣетъ кузенъ. А папа... О!, какъ все это ему будетъ ненавистно! ему придется ухаживать за дядюшкой Пайпэромъ и цѣлый день притворно восхищаться его обстановкой.
   -- Что бы сказалъ папа, еслибы услышалъ тебя! отвѣчала Маргарита, метавшаяся по каютѣ въ тщетныхъ поискахъ такого мѣста, куда бы она могла повѣсить свое платье.
   -- Что жъ, развѣ это неправда? развѣ папаша не бѣдный джентльменъ, а дядюшка Пайпэръ не богатый parvenu?
   -- Изъ этого не слѣдуетъ, что за нимъ нужно ухаживать.
   -- Нѣтъ, слѣдуетъ. Всѣ эти выскочки любятъ, чтобы съ ними носились. На что же имъ и деньги, какъ не на то, чтобы тщеславиться ими. Право, я жалѣю, что поѣхала съ вами. Лучше бы мнѣ было остаться и попытаться самой пробиться въ свѣтѣ.
   -- Вотъ наказаніе за то, что ты такое исключительное существо, сказала Маргарита безъ малѣйшей тѣни ироніи.-- Тебѣ бы слѣдовало родиться во дворцѣ, Сара; всякая другая обстановка всегда будетъ ниже тебя. Ну а вотъ мнѣ такъ пріятно думать, что мы ѣдемъ къ старосвѣтскому дядюшкѣ, который, можетъ быть, ради мамаши радушно приметъ насъ. Онъ, должно быть, добрый; иначе не предложилъ бы найти мѣсто папашѣ на государственной службѣ и не прислалъ бы намъ денегъ на переѣздъ.
   -- О! я полагаю, что ему надо было блеснуть передъ кѣмъ-нибудь. Жены его умерли.
   -- Жены? дядюшка Пайпэръ не мормонъ!
   -- Хорошо. Но все-таки у него было двѣ жены, такъ, по крайней мѣрѣ, говоритъ мамаша. Вѣроятно, первая умерла раньше... О, Господи! опять мамаша восклицаетъ! поди, успокой ее, Маргарита! Скажи ей, чтобы она пришла сюда и разсказала про дядюшку Пайпэра. И пожалуйста дай мнѣ твою подушку; у меня голова затекла.
   Маргарита привыкла къ королевскому тону и приказаніямъ. Вѣдь она вполнѣ искренно говорила, что Сарѣ слѣдовало родиться во дворцѣ. А если вы признаете, что ваша подруга королева по натурѣ, то можете ли вы удивляться, если порою она обращается съ вами, какъ съ подданной? Она взбила подушки, поправила волосы сестры такъ нѣжно, какъ еслибы та страдала отъ ревматической лихорадки, а не была бы молодой, пышущей здоровьемъ женщиной.
   Тѣмъ временемъ вопли въ сосѣдней каютѣ все усиливались, и Сара была такъ злорадна, что посмѣялась надъ матерью, когда та вошла въ каюту, почти задыхаясь отъ волненія и чуть не падая подъ бременемъ смятаго бѣлья.
   -- Это позоръ просто! восклицала бѣдная м-съ Кавендишъ, съ трудомъ переводя духъ.-- Самыя тонкія рубашки вашего па и въ такомъ видѣ! Я знала, что вода просачивается. Я своими собственными устами говорила это плотнику, я говорила...
   -- Да, мама, вы говорили! перебила Сара, не поднимая головы съ подушки.-- Мы знаемъ, что вы говорили.
   Такова была неизмѣнная манера Сары перебивать всякія жалобы матери, и только чрезвычайныя неудачи могли заставить добродушную м-съ Кавендишъ сѣтовать на такое отсутствіе симпатіи у дочери.
   Тѣмъ временемъ Маргарита взяла изъ рукъ матери кипу бѣлья и положила его на свою постель.
   -- Это позоръ, мамочка! сказала она тѣмъ полнымъ симпатіи голосомъ, который такъ благодѣтельно дѣйствуетъ на разстроенные нервы, потому что доказываетъ, что чувство обиды понято, и справедливое негодованіе раздѣляется.-- Слѣдуетъ мнѣ, кажется, сказать объ этомъ капитану или показать плотнику, что изъ этого вышло. Я помню, что онъ не вѣрилъ, что вода просачивается въ этомъ мѣстѣ. Но я думаю, это сойдетъ при первой стиркѣ (раскладывая бѣлье и успокоительнымъ голосомъ говорила она). Я помогу вамъ, если хотите, разобрать остальныя вещи, а пока посидите съ нами; мы хотимъ разспросить васъ про дядюшку Пайпэра.
   М-съ Кавендишъ особенно любила то, что она называла "семейной бесѣдой". Она уже видѣла въ воображеніи, какъ сходятъ пятна на рубашкахъ отъ мыла и горячей воды, въ то время какъ покойно усаживалась на сундукѣ, который Маргарита покрыла шалью и придвинула къ перегородкѣ, для большаго удобства матери.
   Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы видѣть, откуда у Сары ея красота. Въ это время ей уже было около пятидесяти лѣтъ. Голова у нея до сихъ поръ была головой богини. Отъ матери унаслѣдовала Сара свой чудный блѣдный, но здоровый цвѣтъ лица, синіе глаза и тонкія брови. Полагаю, что прочность красоты была однимъ изъ главныхъ качествъ богини, и нѣкоторыя черты въ лицѣ м-съ Кавендишъ должны были оставаться красивыми до конца. Какъ напримѣръ, изящный вырѣзъ тонкихъ ноздрей и изогнутыя линіи маленькаго ротика, красивыя очертанія твердаго подбородка, точно вышедшаго изъ-подъ рѣзца искуснаго художника, между тѣмъ какъ тотъ же рѣзецъ, чуть-чуть уклонившись въ сторону, придалъ слегка каррикатурный оттѣнокъ подбородку ея дочери, Маргариты.
   Но одна только голова м-съ Кавендишъ сохранила красоту. Торсъ ея сталъ слишкомъ массивенъ, талія черезъ-чуръ расплылась, чтобы служить моделью для богини. Обширные размѣры материнскаго бюста и толщина ея таліи часто пугали Сару въ душѣ: она сама была склонна къ полнотѣ, и это часто отравляло ей удовольствіе лакомиться сладкими пирогами.
   Другой, неизящной чертой въ м-съ Кавендишъ былъ ея голосъ. Никакія позднѣйшія повышенія въ общественной іерархіи не могутъ придать голосу интонаціи образованнаго человѣка; эта послѣдняя, такъ же какъ и выговоръ иностраннаго языка, должны пріобрѣтаться, когда человѣческое существо находится еще въ младенческомъ періодѣ жизни. Но все же тридцать лѣтъ тому назадъ этотъ голосъ показался довольно мелодичнымъ прихотливому уху м-ра Кавендиша. Быть можетъ, воспоминаніе объ его ухаживаньи, отличавшемся любезностью старой школы и плѣнившемъ простое сердце плебейской дѣвушки, поддерживало неизмѣнную преданность жены мужу, несмотря на тяжелую долю, которая выпала ей съ нимъ. Дочери привыкли къ тому, что "вашъ па", альфа и омега всѣхъ разговоровъ матери. Если бѣдняжкѣ случалось захворать хоть на одинъ день, ея первымъ предостереженіемъ было:-- "смотрите, берегите вашего па!"
   Когда семьѣ приходилось терпѣть мелкія домашнія лишенія, результатъ небрежнаго отношенія со стороны м-ра Кавендиша къ требованіямъ вульгарныхъ торговцевъ, то единственной заботой матери было:-- "это разстроитъ вашего па!"
   Аристократическая природа м-ра Кавендиша не была лишена общей тенденціи, которую при мнѣ разъ кто-то приписывалъ всѣмъ мужьямъ вообще, тенденціи, заставляющей смотрѣть на женъ, какъ на фетишей, съ которыми подобаетъ обращаться въ родѣ того, какъ обращается дикій африканецъ къ идолами, то-есть ласкаетъ и ухаживаетъ за нимъ, когда все идетъ благополучно и бьетъ, когда съ нимъ случится что-нибудь неладное.
   Но хотя дѣвушки часто видѣли мать, измученную заботами, и даже замѣчали, какъ дрожатъ углы ея изящно очерченнаго ротика, онѣ никогда не слышали ни одного слова порицанія своему "па".
   Единственнымъ оборонительнымъ оружіемъ м-съ Кавендишъ, когда фетишу выпадало особенно грубое обращеніе, былъ намекъ на "братцевъ". Не было никакого сомнѣнія, что еслибы не братецъ Томъ, то маленькія домашнія нужды, о которыхъ уже упоминалось выше, превратились бы въ безъисходную нищету, между тѣмъ какъ единственный братъ м-ра Кавендиша, котораго онъ ухитрялся поминать двадцать разъ на дню: "мой братъ епископъ!" не постыдился взять въ залогъ серебряный чайникъ, давая взаймы ничтожную сумму, а такая предосторожность, по мнѣнію м-съ Кавендишъ, гораздо больше напоминала кассу ссудъ, нежели епископскій дворецъ, и заставила ее впасть въ непростительную ересь и утверждать, что "церковная карьера въ сущности дѣло неблестящее".
   Ну и никакъ нельзя было сказать, чтобы дѣло Тома Пайпэра было неблестящее... хотя онъ и вступилъ въ жизнь съ тремя фунтами, семнадцатью шиллингами и сикспенсомъ кредита. Его отецъ былъ мелкій лавочникъ, онъ разорился, не уплатилъ долговъ и умеръ, а такая карьера въ глазахъ м-ра Кавендиша была куда безчестнѣе карьеры крупнаго оптоваго банкрота, а потому онъ никогда не упоминалъ о своемъ тестѣ въ разговорахъ съ женой, иначе какъ "твой несчастный отецъ".
   Томъ былъ гораздо хитрѣе отца, а можетъ быть и не такъ щепетиленъ. Очутившись въ бѣдности двадцати пяти лѣтъ отъ роду и имѣя на рукахъ красавицу сестру Елизавету, онъ мужественно принялся за работу. Братъ и сестра были единственными представителями обѣднѣвшей фамиліи Пайпэръ. Томъ помѣстилъ сестру бонной въ семью, которую онъ характеризовалъ, какъ "надежную", въ томъ смыслѣ, что жалованье будетъ уплачиваться ей пунктуально по четвертямъ. Но такъ какъ "надежность" весьма неопредѣленная рекомендація, то Елизавета скоро убѣдилась, что попала далеко не къ добрымъ людямъ. Томъ отправился въ Австралію, гдѣ, какъ писалъ сестрѣ, поступилъ въ мясники, и надѣется сколотить деньгу, ей же совѣтуетъ терпѣливо ждать лучшихъ временъ и не бросать мѣста.
   Послушный характеръ Елизаветы заставилъ бы ее буквально выполнить совѣтъ брата, еслибы "лучшія времена" не наступили совсѣмъ неожиданно. Молодой м-ръ Кавендишъ пріѣхалъ гостить къ ея хозяевамъ. Его пустота прикрывалась лоскомъ порядочности и часто сходила даже за глубину. Его благовоспитанность, вѣжливость съ женщинами, самый покрой его платья, которое никогда не казалось новымъ точно съ иголочки, какъ на Томѣ, когда онъ бывало принарядится,-- все это очаровало ее. Чѣмъ бы кончилось дѣло, неизвѣстно, еслибы красота Елизаветы не была такъ поразительна, что оковывала воображеніе. При этомъ ея невинность и беззащитность были такъ очевидны, что м-ръ Кавендишъ поддался единственному, безкорыстному и рыцарскому побужденію въ жизни и женился на ней.
   Этимъ поступкомъ онъ оскорбилъ свой родъ,-- девонширскій домъ, какъ онъ обыкновенно выражался, хотя надо сознаться, что отрасль, къ которой онъ принадлежалъ, никогда не пользовалась особенно блестящимъ положеніемъ.
   За исключеніемъ рожденія, во всемъ остальномъ ихъ обстоятельства были одинаковы. Оба были бѣдны, оба сироты, у обоихъ было по старшему брату, съ тою только разницей, что м-ръ Кавендишъ могъ говорить: "мой братъ епископъ", тогда какъ м-съ Кавендишъ приходилось говорить: "мой братъ мясникъ". Но преимущество имѣть братомъ епископа хотя и безцѣнное, если смотрѣть на него съ духовной точки зрѣнія -- не доставляло такихъ солидныхъ выгодъ, какъ родство съ мясникомъ.
   Въ сущности говоря, отдаленные и могущественные родственники, чьему вліянію братъ м-ра Кавендиша обязанъ былъ тѣмъ, что сталъ духовнымъ лордомъ, безусловно и всецѣло поглощали всѣ фамильныя чувства, какія были у него въ распоряженіи. Между тѣмъ какъ братъ м-съ Кавендишъ, собственными усиліями и трудомъ завоевавшій себѣ положеніе въ свѣтѣ, постоянно и щедро помогалъ "сестрѣ Бессъ и ея важному супругу, съ которымъ надѣялся когда-нибудь свидѣться".
   Еслибы м-ръ Кавендишъ не былъ зараженъ аристократическими предразсудками, то не иначе отзывался бы о своемъ шуринѣ, какъ съ теплымъ чувствомъ благодарности. Самымъ чувствительнымъ мѣстомъ у бѣдной м-съ Кавендишъ, за исключеніемъ "вашъ па", былъ дядюшка Пайпэръ,-- его доброта, его постоянная забота о ней и щедрость. Съ ловкостью, внушаемой любовью, Маргарита заговорила о дядюшкѣ Пайпэрѣ, какъ вѣрномъ отводѣ отъ печали по отсырѣвшимъ рубашкамъ; ея матери такой разговоръ былъ всегда желаннымъ.
   

IV.

   Когда Маргарита объявила, что ея сестрѣ слѣдовало родиться во дворцѣ, она должна была бы прибавить: съ тѣмъ, чтобы дворецъ этотъ находился подъ небомъ востока и былъ снабженъ шелковыми занавѣсками, разрисованъ арабесками, напоенъ благоуханіями и вообще отдѣланъ съ той роскошью, къ которой насъ пріучили арабскія сказки. Девонширскій домъ можетъ назвать, на основаніи историческихъ данныхъ, не одного изъ своихъ знатныхъ сыновъ, странствованія которыхъ и пребываніе среди мавровъ и турокъ триста лѣтъ тому назадъ, могутъ объяснить черты восточной одалиски въ характерѣ и крови Сары. Другая черта, чисто восточная, была ея страсть слушать всякіе разсказы. Въ этомъ отчасти секретъ восхищеннаго вниманія, съ какимъ она слушала, какъ м-ръ Лейдайтъ пересказывалъ дѣтямъ подъ тропическимъ солнцемъ на палубѣ корабля о томъ, какъ Іосифъ сталъ вельможей между египтянами и оправдалъ эгоистическіе сны своего отрочества. Сара тоже склонна была къ мечтаніямъ. Увы! гдѣ тѣ физіономисты, которые умѣютъ вѣрно читать человѣческія лица и которыхъ нельзя было бы сбить съ толку. Вотъ напримѣръ, хотя бы м-ръ Лейдайтъ; онъ увѣренъ, что въ умѣ Сары живутъ однѣ только благородныя и возвышенныя мысли, которыя и отражаются въ ея глазахъ -- а все это потому только, что эти глаза очень красивы. Между тѣмъ какъ Сара только и думала, что о свѣтскомъ величіи и о томъ, какъ его достичь.
   Но теперь мечтаніямъ наступалъ конецъ. Будущее, которое такъ легко лѣпить по своему желанію, когда оно отъ насъ еще за горами, въ настоящую минуту облекалось въ строго реальную форму и разстилалось передъ Сарой въ видѣ австралійскаго берега, очертанія котораго уже можно было различить. Маргарита складывала отсырѣвшія рубашки, успокаивая мать, что еще два-три дня, и мыло, крахмалъ и утюгъ исправятъ всѣ поврежденія.
   -- Да и всего-то только три пострадали по-настоящему. Мнѣ кажется, мамаша, вы напрасно безпокоитесь за четвертую; она такъ незначительно смята, что не стоитъ и толковать. Кромѣ того, я уже знаю, что теперь папаша начнетъ опять щеголять. Двѣ крахмальныхъ рубашки въ день! Желала бы я знать, носитъ ли дядюшка Пайпэръ крахмальныя рубашки. Я забрала себѣ въ голову, что въ Австраліи всѣ рѣшительно, за исключеніемъ туземцевъ, носятъ высокіе сапоги и красныя рубашки. Какъ давно не видѣлись вы, милая мамаша, съ дядюшкой Пайпэромъ?
   -- О! душа моя! отвѣчала м-съ Кавендишъ, взглядывая на койку, гдѣ Сара лежала и нѣжилась,-- очень, очень давно. Раньше чѣмъ вышла замужъ за вашего па, слѣдовательно, можете думать! Я была совсѣмъ еще дѣвочкой и не такъ еще толста, какъ Сара!
   Сара не шевельнулась, но глаза ея сверкнули, что показывало, что одалиска разсержена. Въ самомъ дѣлѣ, если что-нибудь могло вызвать ея гнѣвъ, такъ это когда называли "толщиной" то, что французы характеризовали бы только роскошно развитыми формами... тѣмъ больше, что въ душѣ она побаивалась, что первое выраженіе болѣе подходящее.
   -- Онъ уѣхалъ, прежде чѣмъ вы стали невѣстой папаши, приставала Маргарита.
   -- Постой, сказала м-съ Кавендишъ, прищуриваясь, какъ дѣлаютъ близорукіе люди, желая разглядѣть отдаленный предметъ.-- Была ли я помолвлена съ вашимъ па въ то вреля? И прелестный румянецъ покрылъ ея нѣжныя щеки, на которыхъ не было еще и слѣда морщинъ.
   -- Нѣтъ, прибавила она съ тріумфомъ, я даже и не встрѣчалась съ нимъ. Вотъ почему вашъ дядюшка Пайпэръ никогда его не видѣлъ.
   -- Но я полагаю, вы сейчасъ написали ему и сообщили о помолвкѣ. Вѣдь онъ былъ въ родѣ опекуна для васъ?
   -- Онъ былъ мнѣ отцомъ, матерью и братомъ! съ жаромъ проговорила м-съ Кавендишъ. Я не хочу оскорблять чувствъ вашего па, но братъ брату рознь. Я скоро въ этомъ убѣдилась. Да вотъ... скоро послѣ того, какъ мы поженились, вашъ па получилъ приглашеніе погостить денька два у своего брата. Онъ долженъ былъ пробыть тамъ воскресенье, помню, и привезти меня съ собой. И о, Боже! сколько было хлопотъ и какъ меня муштровали! Да, моя душа, мнѣ бы легче было съ чужими! Вашъ па все училъ меня, чтобы я не забывала величать его брата "милордъ". Представьте! это родного-то брата! И чтобы я помнила, что домъ епископа зовется "дворцомъ". Ужь и дворецъ, нечего сказать! Чтобы пустить пыль въ глаза, тамъ все было, что слѣдуетъ, но только и всего. А ужь такой говядины я бы не подала своему брату, будь я двадцать разъ епископомъ.
   -- Что сказалъ дядюшка Пайпэръ, когда узналъ, что вы вышли замужъ? спросила Сара, не вставая съ койки и нисколько не сочувствуя равнодушію матери къ великолѣпію епископскаго дворца.
   -- Онъ написалъ мнѣ такое доброе письмо, какое могъ любящій братъ. Денегъ онъ мнѣ не могъ тогда прислать, потому что еще не начиналъ своего поприща мясника.
   Сара широко раскрыла глаза отъ презрѣнія.
   -- Мама, воскликнула она, съ первымъ признакомъ оживленія въ голосѣ, развѣ вы хотите возстановить меня противъ дядюшки Пайпэра, прежде чѣмъ я его увидѣла, и заставить меня ненавидѣть его имя? Должно быть, такъ; потому что иначе вы бы не намекали на это отвратительное время въ его жизни!
   -- Да, мнѣ слѣдовало помнить, что ты пошла по слѣдамъ вашего па, отвѣчала м-съ Кавендишъ, ни мало не смущаясь. Я, видишь ли, воспитана въ мысли, что никакой трудъ не унизителенъ. Не бѣда, если рука запачкана, было бы сердце чисто.
   -- Я съ вами согласна, мамаша, сказала Маргарита, задумчиво разглаживая рубашки, но я не такъ храбра, какъ вы. Я бы лучше хотѣла, чтобы дядюшка Пайпэръ никогда не держалъ мясной лавки. Не то, чтобы я не уважала мясниковъ, но водить съ ними знакомство -- другое дѣло. Но уже столько времени прошло, съ тѣхъ поръ какъ дядюшка Пайпэръ былъ лавочникомъ. Я бы желала совсѣмъ позабыть объ этомъ. Это малодушіе съ моей стороны, но что жъ дѣлать!
   -- Я вовсе не желаю гладить тебя противъ шерсти, моя душа, но не могу же я не сказать, что мясн..... что это занятіе доставило ему капиталъ. Спустя два года, послѣ того какъ онъ предпринялъ его, онъ прислалъ намъ такую сумму денегъ, которая, можно сказать, спасла вашего па.
   -- Какъ такъ, мамаша?
   -- Да вотъ какъ, моя душа; мы уже были два года какъ женаты и у вашего па была небольшая должность въ почтовой конторѣ. Мнѣ всегда было тяжело видѣть его за работой. Я бы рада была Богъ знаетъ что сдѣлать, чтобы спасти его отъ этого; но надо было жить какъ-нибудь, а я и безъ того еле-еле сводила концы съ концами. Я тебя тогда поджидала, Маргарита, и радуясь, что у меня будетъ ребенокъ, я не могл не горевать, что мнѣ не на что даже купить кружева, чтобы обшить ему чепчики. И вотъ наконецъ дошло до того, чтю и ѣсть не на что стало. Тогда вашъ на отправился къ брату "епископу" -- м-съ Кавендишъ не могла удержаться, чтобы не произнести это слово съ ироніей -- и занялъ у него пятнадцать фунтовъ; но я знаю также, куда въ то время дѣвался нашъ серебряный чайникъ... И тутъ меня стала мучить мысль, хорошо ли я дѣлаю, что собираюсь произвести на свѣтъ существо, которому будетъ такъ тяжело жить... и что будетъ съ нимъ, если я вдругъ умру... а тутъ-то какъ разъ постучались ко мнѣ въ дверь, и почтальонъ подалъ мнѣ письмо, все покрытое почтовыми марками. Когда я распечатывала его, то у меня руки дрожали, и можете себѣ представить, что я почувствовала, какъ изъ конверта выпалъ вексель на сто пятьдесятъ фунтовъ!
   -- То-то вы подпрыгнули, должно быть, отъ радости, замѣтила Сара.
   -- Мнѣ не очень-то удобно было прыгать, отвѣчала м-съ Кавендишъ. Но знаю, что я только разъ въ жизни плакала отъ радости; и это именно, когда получила это письмо.
   -- А что говорилось въ письмѣ? спросила Маргарита.
   -- Да что, въ немъ были все сюрпризы отъ начала до конца. Дядюшка Пайпэръ писалъ, что мясн....-- я хочу сказать, что дѣла его процвѣтаютъ и что онъ тоже женился. И жена его тоже, какъ и я, ожидаетъ младенца. Что онъ хочетъ, чтобы у моего малютки были такія же богатыя крестины, какъ и у его, а потому посылаетъ мнѣ полтораста фунтовъ. Ну намъ-то приходилось думать не о богатыхъ крестинахъ, а о томъ, какъ бы свести концы съ концами.
   -- Значитъ, я однихъ лѣтъ съ моимъ кузеномъ Джоржемъ, мамаша? спросила Маргарита.
   -- Да; ему стукнуло двадцать семь лѣтъ прошлой зимой.
   -- Бѣдная старенькая Мэгги! подумала Сара съ дерзкимъ величіемъ девятнадцатилѣтней дѣвчонки. Въ этомъ возрастѣ не вѣрятъ въ привлекательность тридцатилѣтнихъ женщинъ.
   -- А когда умерла первая жена дядюшки Пайпэра? спросила она громко.
   -- Въ тотъ самый годъ, какъ вашъ па заболѣлъ лихорадкой, отвѣчала м-съ Кавендишъ, имѣвшая привычку измѣрять время семейными событіями. Это будетъ лѣтъ десять или одиннадцать тому назадъ. Вашъ дядя былъ очень огорченъ ея смертью...
   -- Однако онъ скоро послѣ того женился вторично, замѣтила Маргарита.
   -- Я думаю, отвѣчала м-съ Кавендишъ съ видомъ оракула, что его заставили жениться. Я всегда не довѣряла вдовамъ. Когда я услышала, что вашъ дядя пригласилъ въ экономки настоящую лэди, я сказала вашему па:-- вотъ увидишь, что изъ этого выйдетъ! И вправду, не прошло и года, какъ онъ написалъ мнѣ, что женился вторично.
   -- Какъ была фамилія этой вдовы? спросила Сара.
   -- Не помню хорошенько. Она, бѣдняжка, не долго пробыла замужемъ за вашимъ дядей! всего лишь десять мѣсяцевъ!
   -- И вѣдь послѣ нея остался ребенокъ, неправда ли, мамаша? спросила Маргарита.
   -- Да; она оставила ребенка вашему дядѣ. Да кромѣ того у нея была своя собственная дочь отъ перваго мужа.
   -- Мы увидимъ эту дочь? спросила Сара тономъ, не обѣщавшимъ большаго радушія. Она вѣдь намъ совсѣмъ неродня. Что, она уже взрослая дѣвушка?
   -- Ей должно быть двадцать два или три года. И вотъ вамъ еще новое доказательство доброты дядюшки Пайпэра: я думаю, что онъ вполнѣ обезпечилъ эту дѣвушку, хотя съ самаго начала она ему не полюбилась. Онъ никогда о ней не распространялся въ письмахъ: "Красива по наружности, но чудачка въ душѣ", вотъ его собственныя слова.
   -- Красива по наружности! повторила Сара, которой мысль о возможной соперницѣ была непріятна. И чудачка! что хотѣлъ онъ этимъ сказать, мамаша? Вѣдь она была ребенкомъ, когда ее въ первый разъ увидѣлъ дядюшка Пайпэръ? Ей было всего одиннадцать или двѣнадцать лѣтъ. Какъ могъ онъ знать, что изъ нея выйдетъ.
   -- Онъ не много писалъ о ней и впослѣдствіи, такъ же какъ и о своей родной дочери!
   -- Еще родственница! вскрикнула Сара безутѣшно. Я совсѣмъ забыла про этого ребенка. Дядюшка Пайпэръ и кузенъ съ кузиной... да еще эта чужая дѣвушка. Я жалѣю, что мы поѣхали въ Австралію.
   Она повернулась на подушкѣ и приготовилась вздремнуть, какъ будто ничто, кромѣ сна, не могло подкрѣпить ее въ виду горестнаго открытія цѣлой кучи родственниковъ среди антиподовъ. Она и сама не сумѣла бы выяснить причину своего неудовольствія. Дядюшка Пайпэръ, быть можетъ, въ виду его богатства и старости -- самый приличный возрастъ дядюшекъ-parvenu -- былъ сносенъ. Кузенъ Джоржъ, какъ единственный сынъ богатаго дяди, тоже заслуживалъ нѣкотораго вниманія. Но остальные два члена семьи были положительно лишними въ ея глазахъ. И никакой возможности объяснить это Маргаритѣ! Она навѣрное будетъ носиться съ родственными чувствами точно такъ, какъ еслибы дядюшка Пайпэръ никогда не отвѣшивалъ котлетъ и бифштексовъ, а Кавендиши не принадлежали къ Девонширскому дому. Неясное представленіе о томъ, какое мѣсто ей слѣдовало бы занимать въ свѣтѣ, рисовалось ей сквозь сонъ. Она слышала голосъ матери, говорившей какъ будто бы съ противуположнаго конца корабля: -- Боюсь, что вашъ па будетъ скучать по висту! и пожалѣла сквозь сонъ, зачѣмъ ея отецъ или другой дядюшка, епископъ, не отправились, вмѣсто дядюшки Пайпэра, въ Австралію, когда тамъ было открыто золото. Но прежде чѣмъ она могла найти хоть какое-нибудь объясненіе такой преступной небрежности съ ихъ стороны, она совсѣмъ заснула. Въ сонныхъ видѣніяхъ ей представлялся капитанъ Чэкъ, который, не сознавая своей измѣны законной супругѣ, проживающей въ Лондонѣ, безумно терялся отъ взгляда Сары; только онъ былъ уже не капитаномъ, а лордомъ адмиралтейства. А патеръ О'Доннелъ, котораго ревность прозелитизма подвигала, быть можетъ, на поучительныя бесѣды съ младшей миссъ Кавендишъ, превратился въ римскаго папу. Что касается достопочтеннаго м-ра Лейдайта съ его серьезнымъ взглядомъ, то его темно-фіолетовый жилетъ уступилъ мѣсто архіепископскому облаченію. Не знаю, раздѣляла ли Сара съ нимъ почести сана примаса въ своемъ снѣ. Ей снилось уже, что она принцесса, и лордъ адмиралтейства, римскій папа и примасъ Англіи были такими же покорными ея слугами, какъ корабельный шкиперъ, приходскій священникъ и англиканскій пасторъ, и черезъ нихъ Сара царила надъ милліонами душъ. Пожалуй, не столько сонное мечтаніе, сколько сознаніе своей несомнѣнной власти надъ мужчинами, играло роль въ ея видѣніяхъ, и съ своей стороны, наблюдая, какъ отзывчивы всѣ мужчины, отъ низшихъ до высшихъ и благороднѣйшихъ, на тѣ струны, которыя въ нихъ будила Сара, не вижу ничего безумнаго въ ея снахъ, и убѣжденъ, что еслибы случай свелъ ее съ главой имперіи, вмѣсто ничтожнаго капитана торговаго судна, то она могла бы забрать въ свои руки судьбы цѣлой націи.
   

V.

   -- Мнѣ думается, что духовные не прочь отъ виста, говорилъ авторитетно м-ръ Кавендишъ. Мой братъ (мнѣ кажется, я вамъ уже говорилъ о немъ, м-ръ Лейдайтъ) очень любилъ ералашъ -- это въ родѣ виста; кстати, онъ тогда еще не былъ епископомъ и былъ изъ лучшихъ игроковъ между канониками Уэстминстера.
   Слова эти были обращены къ м-ру Лейдайту, вслѣдъ за замѣчаніемъ капитана Чэка о томъ, что къ патеру О'Доннелю неизмѣнно приходятъ хорошія карты.
   -- Что жъ мудренаго! отвѣчалъ патеръ,-- не даромъ говорится: счастливъ въ картахъ, несчастливъ съ женой! Ну вотъ у меня жены нѣтъ, за то я счастливъ въ картахъ. Вѣрно я говорю, миссъ Кавендишъ?
   Сара нашла достаточнымъ отвѣтить улыбкой на вопросъ патера О'Доннеля. Ей на долю досталась удобная роль безпристрастнаго третьяго лица; и она сидѣла по правую руку отъ капитана Чэка и по лѣвую отъ болтливаго пастора. Послѣдній корабельный обѣдъ подходилъ къ концу. Главный буфетчикъ вытащилъ изъ своей кладовой разныя сласти, придававшія праздничный характеръ дессерту -- въ особенности джинжеръ и другіе ликеры, и цѣлую пирамиду сморщенныхъ яблокъ, которыя до сихъ поръ подавались только по воскресеньямъ.
   Теплый весенній австралійскій воздухъ проникалъ въ салонъ. Столъ и пассажиры озарялись мягкимъ свѣтомъ послѣднихъ желтоватыхъ солнечныхъ лучей. Въ этотъ самый часъ завтра какой переворотъ произойдетъ въ жизни каждаго изъ нихъ! Понятно, что они не спѣшили выдти изъ-за стола. Сара не могла не улыбнуться, замѣтивъ разсѣянный видъ, съ какимъ м-съ Макъ-Брайдъ прятала въ какія-то невидимыя хранилища грецкіе орѣхи, миндаль, изюмъ и бисквиты для будущаго угощенія Теренція, Ларри, Корни, Кэтъ, Майкъ и Бэбэ Макъ-Брайдъ.
   Достопочтенный м-ръ Лейдайтъ не пытался оспаривать мнѣнія м-ра Кавендиша на счетъ пристрастія канониковъ къ висту. Онъ думалъ совсѣмъ о другомъ, сидя напротивъ Сары, которая, выспавшись передъ обѣдомъ, была очаровательно задумчива въ черномъ платьѣ, съ бѣлымъ нѣжнымъ кружевомъ вокругъ ворота, вырѣзаннаго сердцемъ и обнажавшаго ея бѣлое горло. Она думала все о томъ же. Есть ли въ Мельбурнѣ нѣсколько кружковъ? и какъ ужасно, если она попадетъ въ низшій! Какое удовольствіе можетъ доставить ей мысль очаровать своей красотой кузена Джоржа? а для Сары очаровывать мужчинъ -- было главнымъ наслажденіемъ въ жизни. До сихъ поръ еще никто изъ нихъ не могъ устоять передъ ея красотой. Но ея сфера на Генріеттѣ-Маріи была очень ограничена. Но не тяжкая ли доля предстоитъ ей, если даже эту ограниченную сферу ей надо покинуть для того, чтобы вступить въ кругъ родныхъ parvenus!
   Ея размышленія были, какъ мы видимъ, чисто практическаго свойства. Но такъ какъ выраженіе лица могло заставить думать, что она сочиняетъ поэму, то м-ру Лейдайту она казалась существомъ высшимъ. До сихъ поръ онъ всегда выходилъ изъ-за стола раньше другихъ, зная впередъ, что капитанъ Чэкъ разскажетъ тѣ же самыя исторіи, что и вчера, а м-ръ Кавендишъ заговоритъ о братѣ-епископѣ, а патеръ О'Доннель пустится въ споръ съ м-ромъ Макъ-Брайдомъ на счетъ истинныхъ причинъ недовольства Ирландіи. Но сегодня онъ былъ не въ силахъ уйти. Кромѣ того, какую вѣру могъ онъ питать въ дѣйствительность побѣды надъ собой, если ему нужно избѣгать присутствія Сары, чтобы не выдать чувства, съ какимъ, ему казалось, онъ боролся такъ побѣдоносно.
   Но я думаю, что Сара въ этихъ дѣлахъ была гораздо хитрѣе, чѣмъ даже воображала Маргарита: и что достопочтенный м-ръ Лейдайтъ съ удивленіемъ узналъ бы, что его тайна давнымъ давно ей извѣстна...
   Мельбурнъ былъ уже такъ близко, что вдали можно было различить огни Квинсклифа.
   Маргарита указала на нихъ сестрѣ, когда обѣ дѣвушки подымались по цинковымъ ступенькамъ, которыя вели изъ салона на палубу.
   -- Да, отвѣчала Сара, плаваніе наше окончилось, и боюсь, что не на радость намъ. Знаешь ли, Мэгги, какъ ни утомительно было путешествіе, но я была бы готова снова начать его, лишь бы избѣжать ненавистнаго фамильнаго свиданія, предстоящаго намъ завтра.
   -- Почему? спросила Маргарита съ удивленіемъ.
   -- Потому что все это такъ нелѣпо, развѣ ты не видишь? Что такое нашъ дядюшка Пайпэръ? Еслибы онъ былъ такъ любезенъ, что умеръ, завѣщавъ намъ свое богатство, то я бы это поняла. Но вызвать насъ за двѣнадцать тысячъ миль и ожидать, чтобы мы были въ состояніи постояннаго умиленія... Выразить не могу, какъ мнѣ это противно. Я увѣрена, что папашѣ все это омерзительно! и все это отъ бывшаго мясника! Мэгги, я до сихъ поръ не представляла себѣ весь ужасъ нашего положенія такъ ясно, какъ теперь.
   Молчаніе.
   -- Какъ ты думаешь, я должна его поцѣловать?
   -- Я думаю, что ты совсѣмъ не любишь мамашу, Сара, отвѣчала Мэгги какъ будто совсѣмъ невпопадъ.
   -- Такъ, такъ; ты всегда готова нападать на меня, проговорила Сара съ видомъ оскорбленной невинности.
   -- Ты вѣдь не спала, кажется, когда мамаша разсказывала намъ вчера про свою прежнюю жизнь.
   -- О! я слышала объ этомъ еще раньше. Да и ты также. Онъ могъ бы прислать намъ денегъ, еслибы хотѣлъ помочь намъ, или же...
   -- Я думаю, что онъ поступилъ гораздо добрѣе, обѣщавъ выхлопотать папашѣ мѣсто! Удивляюсь, если ты такъ горда, то какъ ты можешь желать жить на пенсіи отъ человѣка, котораго тебѣ стыдно поблагодарить.
   -- Мнѣ не было бы стыдно поблагодарить его... въ письмѣ.
   -- Но ты считаешь страшнымъ униженіемъ попасть въ его общество.
   -- Не то, чтобы униженіемъ... но мы теряемъ со стороны общественнаго положенія... этого ты отрицать не можешь. И всего ужаснѣе то. что я не вижу отъ этого спасенія. Мы начали жизнь въ Мельбурнѣ не какъ Кавендиши, а какъ родственники м-ра Пайпэра.
   -- Это все же лучше, чѣмъ быть его паразитами въ Англіи.
   -- Мэгги!!! съ тремя знаками восклицанія въ голосѣ. Что у тебя за характеръ. Не обвиняй меня въ непочтеніи къ мамашѣ, или я обвиню тебя въ непочтеніи къ папашѣ, но какъ холодно. Тебѣ не нужна, кажется, твоя шаль?
   -- Вотъ, возьми ее; я схожу за другой, отвѣчала Маргарита, впадая въ обычную колею, какъ только потребовалась матеріальная жертва для Сары. Только принципомъ или чувствомъ Мэгги не могла пожертвовать сестрѣ.
   Она набросила шаль на плечи сестры, которая нагнула свою красивую голову, превышавшую, по крайней мѣрѣ, на два дюйма голову Маргариты, и выразила свою благодарность тѣмъ, что ласково потерлась щеками о руки, закутывавшія ее. Маргарита была вполнѣ вознаграждена. Она побѣжала съ легкимъ сердцемъ въ каюту за другой шалью. Когда она вернулась, то не нашла больше Сары на прежнемъ мѣстѣ. Мэгги оглядѣлась и, пройдя по палубѣ при невѣрномъ свѣтѣ звѣздъ, увидѣла сестру на другомъ концѣ корабля; прислонясь къ борту, она вглядывалась въ берегъ Викторіи.
   -- Должно быть, опять оплакиваетъ свое родство съ дядюшкой Пайпэромъ, подумала Мэгги. Бѣдная Сара! если кто вправѣ быть требовательнымъ, такъ это она. Я была недостаточно нѣжна съ нею.
   Она направилась-было къ сестрѣ, готовясь выразить ей свою симпатію и утѣшить ее, но на полдорогѣ остановилась. Сара была не одна. Около нея въ тѣни Маргарита разглядѣла фигуру высокаго, широкоплечаго человѣка, вся поза котораго выражала какую-то серьезную рѣшимость. Голова Сары была слегка наклонена въ его сторону, но вся она была неподвижна, какъ статуя.
   Неужели Маргаритѣ стало больно? она бы ни за что не призналась, что ей больно. А значитъ, и мы не имѣемъ права утверждать противное. Къ тому же, развѣ она не предвидѣла этого съ тѣхъ самыхъ дней, какъ корабль попалъ въ затишье, и она замѣтила выраженіе лица м-ра Лейдайта, когда онъ перасказывалъ дѣтямъ отрывки изъ библіи. Да, она знала это съ самаго начала! точно такъ, какъ мы знаемъ, когда есть трудный больной въ домѣ, что смерть сторожитъ его и все-таки бываемъ захвачены врасплохъ, когда она унесетъ его. Одно только тяжело, почувствуетъ ли Сара, что ея доля завиднѣйшая сравнительно съ долей всѣхъ другихъ женщинъ.
   Правда, Маргарита допускала, что ей слѣдовало бы жить во дворцѣ; но Маргарита принадлежала къ числу женщинъ, которымъ необходимо поклоняться любимому существу, и доля жреца, казалось ей, завиднѣе доли божества, которому служитъ жрецъ. Хотя эпоха поклоненія героямъ для нея и миновала, но она оставалась неизмѣнно вѣрной романическому принципу, что нѣтъ большаго счастія, какъ найти сердце достойное любви и безусловнаго довѣрія...
   Когда Сара вернулась назадъ въ каюту, она замѣтила необычайную блѣдность Маргариты, которая, упомянемъ мимоходомъ, такъ ей пристала, что она могла теперь показаться красивой, даже въ присутствіи сестры.
   -- Что съ тобой, Мэгги? гдѣ ты скрывалась все это время? я тебя повсюду искала. Отчего ты такъ блѣдна? что-нибудь случилось?
   -- Ничего, милочка, отвѣчала Маргарита, отворачиваясь отъ нея и становясь на колѣни передъ раскрытымъ сундукомъ. Но, Сара, скажи мнѣ, ты очень счастлива?
   Въ голосѣ была дрожь и своего рода рѣзкость, которая удивила Сару со стороны спокойной, сдержанной Маргариты.
   -- Потому-что, продолжала Маргарита, сконфузившись, я думаю... мнѣ кажется... вѣдь я не ошиблась, Сара?
   -- Ты ужасно добрая, Мэгги, отвѣчала Сара, смѣясь. Хочешь, чтобы я тебѣ разсказала все, какъ было?
   -- Пожалуйста, рѣшительно отвѣтила Мэгги.
   -- Во-первыхъ, поздравляю тебя съ твоей проницательностью. О! не скромничай. Я всегда говорила, что ты отлично читаешь лица.
   -- Нѣкоторыя, можетъ быть, но не всѣ, проговорила Маргарита съ усиліемъ.
   -- Ну и что тебѣ сказало то лицо, на которое ты только намекала, спросила Сара, глаза которой блестѣли отъ весьма понятнаго торжества.
   -- Оно сказало мнѣ, что ты наполняешь сердце и душу прекраснаго человѣка, полнаго благороднѣйшихъ чувствъ и порывовъ, и стремленій ко всему, что возвышенно.
   -- Сколько краснорѣчія, Мэгги! Но если онъ полонъ благородныхъ стремленій, то гдѣ же мѣсто для меня бѣдной?
   -- Я думаю, что онъ идеализируетъ тебя, Сара! Я не хочу сказать ничего обиднаго, милая, ты знаешь, я считаю тебя достойной трона! но думаю, что онъ какъ-нибудь связалъ тебя съ своими возвышенными цѣлями и... ну, да... я не думаю, чтобы онъ былъ влюбленъ въ тебя, какъ обыкновенный мужчина.
   -- Я и не говорила, что онъ "влюбленъ" въ меня. Ты должна знать, Мэгги, что все это произошло чисто случайно. Я глядѣла на маякъ и думала объ этихъ противныхъ Пайпэрахъ и о томъ, что завтра въ это время мы уже будемъ въ ихъ власти, какъ вдругъ голосъ позади меня произнесъ:
   -- Вы прощаетесь съ фосфорическимъ блескомъ моря, миссъ Сара. Я, по правдѣ сказать, вовсе и не думала о фосфорическомъ блескѣ. "Я бы желала, чтобы всѣ прощанья были такъ легки", отвѣчала я, никакъ не ожидая, что изъ этого произойдетъ взрывъ. Но, Мэгги, еслибы ты слышала, какъ перемѣнился его голосъ! "Неужели вы серьезно такъ говорите!" закричалъ онъ чуть-что не грозно. И прежде чѣмъ я, бѣдняжка, успѣла промолвить словечко, а только безпомощно глядѣла на него -- (Маргарита улыбнулась, потому-что знала этотъ безпомощный взглядъ и его дѣйствіе на мужчинъ) -- изъ его устъ полился цѣлый потокъ словъ -- я не запомнила и половины... но, право, мнѣ казалось, что мы точно на сценѣ. Я бы желала, чтобы можно было ихъ записать.
   -- Скажи мнѣ ихъ смыслъ, если можешь, Сара, пожалуйста! попросила кратко Маргарита.
   -- О! ты сама знаешь ихъ смыслъ, Мэгги. Ну, что онъ хотѣлъ сохранить тайну -- хороша тайна, когда даже ты, Мэгги, о ней догадалась -- и что онъ встрѣтилъ "самый совершенный типъ женщины" -- эти слова я запомнила, потому-что меня еще никто до сихъ поръ такъ не называлъ, и что онъ ждетъ отъ меня поддержки или опоры на всю жизнь, или что-то въ такомъ родѣ. Видишь ли, онъ такъ странно припутывалъ сюда религію, что я ничего не поняла. Престранное объясненіе въ любви, но, въ концѣ концовъ, смыслъ его словъ былъ, насколько я понимаю, тотъ, что если когда-нибудь я почувствую къ нему склонность, то онъ явится съ другаго конца свѣта, чтобы жениться, на мнѣ. А пока я буду "дамой его сердца", а онъ моимъ "рыцаремъ", ну, словомъ, еслибы пришлось оставаться старой дѣвой, то онъ могъ бы послужить какъ pis-aller.
   Какъ pis-aller? когда бѣдная Маргарита дала бы отрѣзать себѣ ноги или согласилась бы пройтись по ножамъ, какъ бѣдная русалочка въ сказкѣ Андерсена, еслибы только могла этимъ засвидѣтельствовать свое желаніе служить ему.
   -- И ты не сказала ему, что онъ тебѣ по душѣ, Сара?
   -- Къ чему? отвѣчала Сара, широко раскрывая глаза.-- Онъ очень милъ. Мнѣ онъ нравится до нѣкоторой степени, но неужели ты хотѣла бы, чтобы я жила такъ, какъ живетъ жена диссентерскаго пастора въ Гайбэри съ ободранными креслами и безъ скатерти, чтобы накрыть столъ. Мы ѣдемъ, кажется, въ Австралію, чтобы поправить свои обстоятельства.
   -- Есть разные способы поправить свои обстоятельства. Что тебѣ стоитъ подождать немного. Скажи мнѣ откровенно... Я, можетъ быть, дамъ тебѣ болѣе толковый совѣтъ, если буду знать, въ чемъ дѣло... онъ тебѣ не нравится по-настоящему?
   -- Не знаю, что ты называешь по-настоящему, проговорила Сара оскорбленнымъ тономъ. Еслибы обстоятельства были другія, я, можетъ быть, сказала бы "да".
   -- Ты хочешь сказать, еслибы онъ былъ богатъ? спросила Маргарита съ такой интонаціей въ голосѣ, которая задѣла Сару.
   -- Да, я это хочу сказать, если на то пошло. Я себя знаю, и знаю, какъ буду относиться къ человѣку, который не можетъ дать мнѣ рѣшительно ничего того, что мнѣ нужно. Кромѣ того, умнѣе поступить, какъ я, нельзя.. Я себя ничѣмъ не связала.
   -- Но онъ связалъ себя, судя по твоимъ словамъ, живо перебила Маргарита.
   -- Потому что ему такъ угодно. Онъ совсѣмъ не похожъ на другихъ людей, Мэгги. Представь, онъ сказалъ мнѣ -- и тутъ Сара опустила глаза,-- что не понимаетъ, какъ можно любить больше одного раза въ жизни. Ну, а такъ какъ ему уже около тридцати лѣтъ, и если онъ до сихъ поръ никого не любилъ, то не думаю, чтобы онъ могъ разлюбить, еслибы и захотѣлъ.
   -- Разлюбить! О, нѣтъ! отвѣчала Мэгги.
   Она снова занялась сундукомъ, но руки ея слегка дрожали, въ то время какъ она укладывала въ него разныя вещи. Какъ въ жизни все нелѣпо складывается. Вотъ женщина съ пренебреженіемъ относится къ тому, что другая сочла бы за величайшее сокровище въ мірѣ! И безполезно было бы требовать отъ Сары инаго отношенія. Маргарита сомнѣвалась даже, способна ли вообще Сара любить кого-нибудь, кромѣ себя. Наслаждаться роскошью и пользоваться всеобщимъ уваженіемъ -- вотъ сумма всѣхъ ея желаній. Но имѣла ли право Маргарита требовать отъ сестры, чтобы та смотрѣла на м-ра Лейдайта ея глазами? Конечно, нѣтъ, и еслибы она объяснила свою холодность къ нему отсутствіемъ любви, она бы вполнѣ признала основательность такого довода, хотя бы онъ ей и былъ непонятенъ. Но ее возмущала разсчетливость Сары. Та прямо заявляла, что м-ръ Лейдайтъ ей не противенъ и могъ бы купить ее за золото...
   -- Маргарита, сказала Сара послѣ долгаго молчанія, впродолженіи котораго Маргарита была занята своими мыслями.
   -- Что?
   -- Маргарита, не укладывай стклянки съ консервированнымъ молокомъ. Я просила буфетчика прислать мнѣ дессертныхъ бисквитъ, и если ты достанешь приборъ изъ салона, то мы попируемъ. Пожалуйста, не смотри на меня съ такимъ негодованіемъ! Неужели я должна голодать, потому что мнѣ сдѣлали предложеніе.
   

VI.

   Не знаю, можетъ ли быть что-нибудь несноснѣе для человѣка спокойнаго темперамента, убѣжденнаго въ безполезности сѣтованій на судьбу, какъ вѣчное повтореніе однѣхъ и тѣхъ же жалобъ на неудачи въ жизни. Во-первыхъ, такое поведеніе въ глазахъ посторонняго зрителя представляется почти столь же безразсуднымъ, какъ ковыряніе больнаго зуба, который пересталъ бы болѣть, еслибъ его постоянно не бередили. А во-вторыхъ, всѣ утѣшенія въ подобныхъ случаяхъ оказываются такими безсильными, что немудрено, если наконецъ пропадаетъ вѣра въ ихъ цѣлебную силу. Это тягостное положеніе выпадаетъ обыкновенно на долю женщинъ. Мужчины не смѣютъ подвергать другъ друга такому испытанію. Мужчинѣ, правда, заповѣдано прощать ближнему до семидесяти семи разъ, но ничего не сказано на счетъ того, сколько разъ онъ долженъ выслушивать повтореніе однѣхъ и тѣхъ же жалобъ. Я сомнѣваюсь, чтобы кто-нибудь изъ нихъ не выругался задолго до вышеназванной цифры. Но женщинамъ не полагается ругаться, а потому, если только онѣ не склонны къ истерикѣ, для нихъ нѣтъ спасенія.
   Быть можетъ, такой характеръ, какъ у м-съ Кавендишъ, является наилучшимъ рессурсомъ въ такихъ случаяхъ, хотя я допускаю, что не каждой женщинѣ дано обладать такимъ характеромъ. Эта полная, съ классически правильными чертами лица, матрона вынуждена была сидѣть смирно и слушать, каждый разъ какъ ея лордъ проигралъ въ вистъ или вспомнилъ про существованіе у него печени, перечень всѣхъ злоключеній, постигавшихъ Девонширскій домъ съ момента его рожденія. И она слушала безъ всякаго ущерба для своего женскаго достоинства и даже супружеской любви.
   -- Вашъ папа, говорила она дочерямъ, когда м-ръ Кавендишъ доведетъ себя до изступленія, нуждается въ развлеченіи. Ты бы постаралась занять его веселымъ разговоромъ, Сара!-- приглашеніе, которое Сара неизмѣнно понимала такъ, что старательно избѣгала общества отца, предоставляя другимъ "развлекать" его.
   М-съ Кавендишъ меньше слышала о катастрофахъ, постигавшихъ Девонширскій домъ, съ тѣхъ поръ какъ они сѣли на корабль "Генріетта-Марія", чѣмъ въ какую бы то ни было эпоху своей жизни. Она выдержала продолжительную и трудную борьбу, прежде нежели м-ръ Кавендишъ согласился принять предложеніе ея брата и эмигрировать съ женой и дочерьми въ Мельбурнъ. Только крайняя необходимость могла подвинуть его на это. Онъ питалъ такую же антипатію, какъ и Сара, къ низкорожденнымъ родственникамъ. Когда ихъ раздѣляло полміра, тогда онъ готовъ былъ принимать услуги зятя съ очаровательной снисходительностью, но совсѣмъ иное дѣло ѣхать въ Австралію по его приглашенію и на его средства. Мясникъ parvenu могъ позволить себѣ непріятную фамильярность, а онъ силою обстоятельствъ будетъ беззащитенъ передъ нимъ.
   Въ такомъ настроеніи сѣлъ онъ на корабль, но, разъ попавъ на него, къ великому удивленію и радости жены, "вашъ па" совсѣмъ перемѣнился. Онъ находилъ достаточное развлеченіе въ томъ, что позировалъ лордомъ Байрономъ, на котораго въ молодости, ему говорили, что онъ похожъ, закутавшись въ длинный плащъ, защищавшій одного представителя прошлаго поколѣнія Девонширскаго дома отъ морскаго вѣтра. Кромѣ того, за любимымъ вистомъ ему случалось даже порою забывать о древности своего рода, когда у его партнера оказывалось на рукахъ пять козырей. Тутъ былъ симпатичный м-ръ Макъ-Брайдъ, который доказывалъ, что онъ прямой потомокъ короля-современника Св. Патрика и съ которымъ слѣдовательно ему не обидно было водить компанію на палубѣ. Тутъ не было несносныхъ торговцевъ, благоденствіе которыхъ раздражало въ сравненіи съ собственной бѣдностью. Наконецъ даже въ физическомъ отношеніи оказывалось препятствіе для перечисленія фамильныхъ несчастій по вечерамъ, когда онъ приходилъ въ каюту жены; этимъ препятствіемъ служилъ непреодолимый сонъ, немедленно овладѣвавшій имъ.
   Но неизбѣжная реакція наступила въ послѣднюю ночь путешествія, какъ это было очевидно для Маргариты, лежавшей съ раскрытыми глазами въ сосѣдней каютѣ, въ то время какъ Сара крѣпко спала, какъ ребенокъ. Звуки отцовскаго голоса достигали ея ушей и наполняли тревогой за мать. Ей хотѣлось постучать въ дверь, сказать слово, которое бы прервало хоть на минуту монотонный потокъ рѣчей, которому изрѣдка вторили нѣжныя слова, хотя и нельзя было разобрать. Маргарита приподнялась на постели, и сердце у нея ныло отъ жалости; вдругъ энергическій возгласъ съ противуположнаго конца каюты: "Несносный папа"! доказалъ, что Сара проснулась.
   -- Бѣдная мамаша! сказала Маргарита. Какъ ты думаешь, Сара, не вмѣшаться ли мнѣ въ разговоръ, можетъ быть, это поможетъ?
   -- О, ма къ этому привыкла! отвѣчала Сара сонной, прикрывъ мягкой подушкой ухо, остававшееся снаружи, скоро вновь заснула.
   Между тѣмъ, въ сосѣдней каютѣ голосъ м-ра Кавендиша звучалъ непрерывнымъ упрекомъ.
   -- Удивляюсь твоему брату, право, удивляюсь... право, не знаешь даже, какъ назвать это... Это какая-то самонадѣянность. По какому праву думаетъ онъ, что ему стоитъ только поманить пальцемъ, и фамилія Кавендишъ побѣжитъ на зовъ, точно собаченка? Я, право, не удивлюсь, если вслѣдъ за тѣмъ онъ пошлетъ за моимъ братомъ-епископомъ. Честное слово, нисколько не удивлюсь. Это по меньшей мѣрѣ безтактно съ его стороны. Я никогда не возражалъ противъ того, что ты принимала отъ него маленькіе подарки въ Англіи! Можешь ли ты сказать, что я мѣшалъ тебѣ брать отъ него подарки?
   Жена покачала головой и, принимая во вниманіе, что "маленькіе подарки" означали дневное пропитаніе для фамиліи Кавендишъ, то протестъ со стороны м-ра Кавендиша былъ бы въ этомъ случаѣ довольно безразсуденъ.
   -- Нѣтъ, повторяю, я не мѣшалъ вашимъ сношеніямъ. Чего же ему еще требовать? Развѣ я вамъ мѣшалъ переписываться или перехватывалъ письма?
   Онъ стоялъ передъ женой и, протянувъ указательный палецъ, какъ бы подчеркивалъ имъ свои фразы.
   -- Конечно, я понимаю его мотивы! Онъ не думаетъ, каково мнѣ въ мои преклонныя лѣта (ничто не могло сильнѣе разсердить м-ра Кавендиша, какъ намекъ на его лѣта со стороны посторонняго) покинуть родину, родныхъ, всѣ традиціи предковъ и умереть въ странѣ каторжниковъ и золотоискателей.
   Ничто не могло убѣдить м-ра Кавендиша, что Ботани-Бей находится не въ Викторіи.
   -- Умереть тамъ, повторяю, и зачѣмъ? продолжалъ м-ръ Кавендишъ торжественно.-- Да зачѣмъ? затѣмъ, что твой братъ мнѣ не довѣряетъ. Онъ не вѣритъ, что я заслуживаю его жалкихъ благодѣяній. Какое неуваженіе, какая неделикатность. Я хорошо знаю, что нельзя ждать деликатности отъ людей извѣстнаго класса... я на собственномъ опытѣ убѣдился въ томъ, къ несчастію. Я знаю что ты не симпатизируешь мнѣ. Я все прекрасно понимаю, и повторяю, что неделикатно требовать моего, такъ сказать, присутствія, въ видѣ гарантіи, что я хорошо употреблю его деньги. Но, конечно, какъ я говорилъ и раньше, безполезно, вполнѣ безполезно ждать чего-нибудь другаго отъ иныхъ людей.
   Онъ глубоко вздохнулъ. М-съ Кавендишъ готовилась пустить въ ходъ серебряный чайникъ, но воздержалась.
   -- Ты несправедливъ къ моему брату, м-ръ Кавендишъ, вотъ все, что она сказала.
   Когда происходили подобнаго рода сцены, бѣдная женщина выдавала свое волненіе тѣмъ, что употребляла не тѣ слова, какія слѣдовало, а пуще всего тѣмъ, что называла мужа м-ромъ Кавендишомъ.
   -- Ты не отдаешь ему должнаго. Желала бы я знать, гдѣ бы мы теперь были, еслибы не онъ.
   -- Гдѣ бы мы были? рѣзко перебилъ м-ръ Кавендишъ,-- въ Англіи, разумѣется.
   М-съ Кавендишъ опять воздержалась отъ замѣчанія, что Англія Англіи рознь и что богадѣльня для бѣдныхъ въ этой благословенной странѣ не представляетъ никакихъ особенныхъ преимуществъ передъ богадѣльнями другихъ странъ.
   -- Я знаю своего брата, м-ръ Кавендишъ. Онъ глубоко принимаетъ къ сердцу наше положеніе, и единственная цѣль его, когда онъ насъ приглашалъ оставить Англію -- это дать намъ случай поправиться.
   -- "Поправиться!" презрительно повторилъ м-ръ Кавендишъ.-- Я бы желалъ, Елизавета, чтобы ты выбирала болѣе подходящія выраженія. Лакей "поправляется", когда поступаетъ на мѣсто камердинеромъ; горничная "поправляется", когда выходитъ замужъ за буфетчика. Твой братъ "поправился" -- это я охотно допускаю, принимая во вниманіе, въ какихъ несчастныхъ обстоятельствахъ онъ былъ оставленъ отцомъ. Для Девонширскаго дома не можетъ быть никакихъ мотивовъ "поправляться" -- запомни это!
   Онъ былъ такъ раздраженъ, что заходилъ по каютѣ.
   Всякія возраженія замирали на губахъ жены, потому что въ сердцѣ ея жалость къ мужу брала верхъ надъ всѣми другими чувствами. Фетишъ не обижался, когда его били, а только чувствовалъ себя несчастливымъ, утомленнымъ и страстно жаждалъ покоя и отдыха.
   А тѣмъ временемъ, "Генріетта-Марія", столь же безучастная какъ и китъ, проглотившій Іону, ко всякимъ обманутымъ надеждамъ, оскорбленному самолюбію, несбывшимся ожиданіямъ и расходившимся страстямъ, которыя она скрывала въ своихъ нѣдрахъ, медленно пробиралась въ бухту.
   Звѣзды, всю ночь сверкавшія на небѣ, точно брилліанты необычайной воды и блеска, уже поблѣднѣли передъ румянцемъ восточной стороны неба, предвозвѣстникомъ свѣта, который долженъ былъ ихъ всѣ погасить. И два пассажира не смыкали глазъ въ эту ночь на кораблѣ: Маргарита, лежавшая съ грустными, широко раскрытыми глазами на своей койкѣ, и достопочтенный м-ръ Лейдайтъ, глядѣвшій въ люкъ на отдаленные холмы, темныя очертанія которыхъ отчетливо вырѣзывались на проясняющемся небѣ.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I.

   М-ръ Пайпэръ былъ изъ числа тѣхъ людей, которые умѣютъ наживать деньги, хотя я вовсе не думаю причислять его къ ростовщикамъ, крупнымъ или мелкимъ. По его мнѣнію, только "работая какъ волъ" и "не давая водить себя за носъ", онъ сталъ въ такое положеніе, что теперь ему "наплевать" на весь міръ.
   Предусмотрительность или хитрость, которая есть ничто иное, какъ та же предусмотрительность, но въ ея самой практической формѣ, вотъ качество, которымъ наиболѣе гордился м-ръ Пайпэръ. "Гдѣ бы я теперь былъ", имѣлъ онъ обыкновеніе говорить, "еслибы всю жизнь не держалъ ухо востро"; и такъ какъ никто не пытался дать прямой отвѣтъ на этотъ вопросъ, то м-ръ Пайпэръ обводилъ глазами свою гостиную, уставленную дорогой мебелью, и затѣмъ переводилъ взоръ на окно, откуда виденъ былъ его великолѣпный садъ -- съ такимъ выраженіемъ, которое лучше всякихъ словъ говорило, что онъ могъ бы быть въ гораздо худшемъ мѣстѣ.
   Въ послѣднемъ никто бы не усумнился, за исключеніемъ развѣ Діогена, который любилъ, какъ намъ извѣстно, болѣе тѣсныя помѣщенія. Пайпэрсъ-Гилль могъ послужить типомъ жилища счастливаго человѣка, еслибы только самому дому и всѣмъ его службамъ придать тотъ отпечатокъ, который кладетъ время, да нѣсколько аксессуаровъ, свидѣтельствующихъ объ изящныхъ вкусахъ и воспитаніи владѣльца. Но если сегодня башня, оранжереи и флигеля Пайпэрсъ-Гилля отличаются тѣмъ тономъ, который французы называютъ criard, то завтра темныя муррейскія ели, широколистыя фиговыя деревья, неизбѣжныя pinus insignis, которыми обсажена лужайка передъ домомъ, смягчаютъ своей темной зеленью оскорбляющую вашъ глазъ яркость окраски.
   М-ръ Пайпэръ посреди своихъ садовъ и древесныхъ плантацій представлялъ трогательное зрѣлище. Ему бы хотѣлось дожить до того времени, когда деревья станутъ высокими и тѣнистыми. Онъ сокрушался, что старится быстрѣе, чѣмъ деревья ростутъ. Каждое утро аккуратно онъ говорилъ садовнику, чтобы тотъ, послѣ того какъ обойдетъ каждое дерево и грустно его оглядитъ, "постарался и поторопилъ ростъ елей". Фамильныя обстоятельства, говоря правду, мѣшали ему радоваться при мысли, что деревья, которыя такъ медленно ростутъ, по его мнѣнію, будутъ осѣнять со временемъ его сына и, быть можетъ, цѣлую ораву внуковъ.
   Послѣ того какъ время наживы для него миновало, м-ръ Пайпэръ зналъ только одну страсть, а именно: безусловно командовать всѣми домочадцами. Поэтому мысль, что сынъ вздумаетъ искать счастія въ иномъ направленіи, чѣмъ то, какое онъ юму указывалъ, отравляла ему родительскія радости.
   М-ръ Пайпэръ былъ не то, чтобы недобрымъ человѣкомъ, но весьма своенравнымъ, и если вы осмѣливались быть счастливы по-своему, то онъ не долго позволялъ вамъ наслаждаться вашимъ самостоятельнымъ счастіемъ. Всякій, пробывъ двѣ минуты въ его обществѣ, убѣждался, что ему неудобно противорѣчить. Напротивъ того, самъ онъ всѣмъ противорѣчилъ на томъ основаніи, что люди, которые не умѣли "пробить себѣ дороги въ свѣтѣ", не должны такъ авторитетно разговаривать какъ тѣ, которые умѣли. Успѣхъ не то, чтобы породилъ въ немъ это свойство, а вѣрнѣе помогъ развиться тѣмъ зачаткамъ, которые уже лежали въ самой натурѣ. Въ нѣкоторыхъ людяхъ успѣхъ вызываетъ наружу добродушіе, въ другихъ самодовольство; въ иныхъ же, какъ у м-ра Пайпэра, которые никогда не сомнѣвались въ своей непогрѣшимости, укрѣпляетъ стремленіе господствовать надъ окружающими. Какое еще нужно доказательство его правоты, если онъ сумѣлъ выйдти въ люди, начавъ жизнь безъ гроша въ карманѣ? Очевидность такого факта была такъ велика для м-ра Пайпэра, что онъ противорѣчилъ каждому члену своего семейства и приходилъ въ неистовство, если кто-нибудь осмѣливался противорѣчить ему.
   Единственнымъ лицомъ, позволявшимъ себѣ открыто такую безтактную вещь, была его падчерица Лаура, и то обстоятельство, что онъ не всегда могъ заставить ее прикусить языкъ и что она была единственнымъ существомъ, заставлявшимъ его смутно предчувствовать, что порою его доводы болѣе грозны,-- чѣмъ убѣдительны, вовсе не способствовало смягченію его неудовольствія на нее. Даже назвать ее "дурой",-- въ чемъ онъ не стѣснялся, не значило убѣдиться, что весь свѣтъ съ нимъ согласенъ. Лаура всегда была терніемъ въ его жизни, а въ послѣднее время подозрѣніе въ томъ, что сыну она казалась больше розой, нежели терніемъ, въ сто разъ усиливало непріятность ея присутствія.
   Быть можетъ, эти размышленія омрачали его лицо въ то время какъ онъ сидѣлъ передъ завтракомъ на башнѣ въ то самое утро, какъ Генріетта-Марія вступала въ Гобзоровъ заливъ. Минута выбрана не особенно удачно, чтобы представить его вамъ. Солнце ярко озаряетъ его лицо, и нельзя отрицать, что, не смотря на смышленое выраженіе, типъ лица безусловно плебейскій. Таково первое впечатлѣніе. При болѣе внимательномъ наблюденіи вы разглядѣли бы черты, говорившія о доброй, но ограниченной и упрямой натурѣ,-- натурѣ, которую необходимо ублажать, а не идти ей наперекоръ и пуще всего не пускаться въ разсужденія. Губы были толстыя, сѣдая борода и усы подстрижены. Глаза все еще сохраняли острое и проницательное выраженіе. Перенесите его въ другую обстановку и замѣните на немъ сѣрый сьютъ и барское бѣлье синей рабочей блузой и цвѣтнымъ фуляровымъ платкомъ, и передъ вами встанетъ бывшій простолюдинъ. Но возьмите его такимъ, какимъ онъ сталъ въ послѣдніе десять лѣтъ, съ тѣмъ апломбомъ, который придаетъ богатство, и вы допустите пожалуй, что передъ вами пожилой, плотный, сѣдой джентльменъ съ безупречными, коммерческими пріемами.
   Кромѣ того, когда вы судите о новомъ лицѣ, которое вы видите въ первый разъ и фономъ которому служитъ богатство, вы почти не въ состояніи составить независимаго сужденія. А когда этимъ фономъ является башня съ бойницами, окна съ зеркальными стеклами, персидскій коверъ, фрески на стѣнахъ, то шансы на безпристрастное сужденіе еще уменьшаются.
   Что же касается сужденія домочадцевъ, то еслибы вы спросили о немъ падчерицу м-ра Пайпэра, Лауру, то она убѣдилабы васъ, что м-ръ Пайпэръ безнадежно упрямъ и вульгаренъ. Сынъ его Джоржъ сказалъ бы вамъ, что онъ "гувернёръ {Англичане, какъ извѣстно, называютъ отца гувернеромъ.} у котораго есть хорошія стороны, если сумѣть къ нему подойти", но который способенъ "дурить безъ причины" и вообще "неудобенъ въ жизни".
   Младшій ребенокъ, дочь, оставленная ему второй женой, видѣла въ немъ только "дорогаго папашу". Это то самое дитя, о которомъ Лаура написала такую лаконическую записку, будучи тринадцати лѣтъ отъ роду, своему брату въ Лондонъ. Дитя осталось въ живыхъ, но мать умерла. Передъ смертью ей принесли ребенка, чтобы она простилась съ нимъ, и она обратилась съ материнской просьбой къ своему мужу:-- я не прошу тебя быть добрымъ къ нашей малюткѣ, сказала она трогательнымъ, слабымъ голосомъ умирающей; я знаю, что ты будешь ее обожать; но будь добръ къ моей дѣвочкѣ. Обращайся и съ ней, какъ съ дочерью, обѣщай мнѣ это. Я не умру спокойно, если ты не дашь мнѣ слово, что будешь добръ къ Лаурѣ.
   М-ръ Пайпэръ обѣщалъ и такъ торжественно, такъ отъ души, что жена умерла со словами благодарности на губахъ. Потерявъ жену, которую любилъ и которая была "настоящая лэди", какъ онъ выражался въ письмѣ къ сестрѣ, м-ръ Пайпэръ сталъ еще настойчивѣе и властолюбивѣе прежняго. Онъ успокоилъ свою совѣсть, обезпечивъ Лауру; немедленно по смерти жены онъ утвердилъ за ней капиталъ въ тысячу фунтовъ стерлинговъ, и купилъ на него небольшой домъ на Альмародѣ.-- Съ годами эта недвижимая собственность значительно возросла въ цѣнѣ и въ настоящее время приносила Лаурѣ двѣсти фунтовъ въ годъ дохода. Но совѣсть и нравъ были въ немъ въ разладѣ. Уже въ одномъ присутствіи Лауры было нѣчто такое, что служило какъ бы молчаливымъ отрицаніемъ той силы ума, какую онъ въ себѣ предполагалъ.
   Можно ли представить себѣ что-нибудь досаднѣе для человѣка, который въ себя вѣритъ и хочетъ, чтобы другіе въ него тоже вѣрили, и считаетъ себя всесильнымъ, какъ молчаливый протестъ въ лицѣ ничтожной дѣвчонки. Если Лаура и молчала, это нисколько не улучшало дѣла. М-ръ Пайпэръ чувствовалъ, что у нея есть свои собственныя мнѣнія, что у ней уже составилось о немъ сужденіе и что оно для него не лестно.
   Если бывали минуты, когда падчерица казалась ему менѣе нестерпимой, то это, когда онъ случайно видѣлъ -- она воздерживалась въ его присутствіи отъ всякихъ демонстрацій -- какъ она ласкаетъ свою сводную сестру. Но и тутъ проявлялось ея своенравіе. Она упорно называла сестру Эстеръ, когда и на серебряной ложкѣ ребенка, и въ его метрическомъ свидѣтельствѣ было сказано, что ее крестили Луизой.
   Но "Эстеръ" ли, какъ называла ее Лаура, "куколка" или "бѣлка", какъ называлъ ее отецъ, или "цыпленокъ", "мышка", и "красная шапочка", какъ величалъ ее сводный братъ Джоржъ, а эта малютка была звеномъ между остальными членами семьи и громоотводомъ отъ семейныхъ бурь. Быть можетъ, тактъ покойной матери перешелъ къ ребенку, но только онъ казался въ ней врожденнымъ. Прежде чѣмъ она научилась говорить, юна уже проявляла безпристрастіе, достойное опытнаго церемоніймейстера, въ своемъ обращеніи съ Джоржемъ -- своднымъ братомъ со стороны отца, и Лаурой -- сестрой со стороны матери. Отцу, который былъ ей вполнѣ отецъ -- она выказывала съ младенчества самое нѣжное вниманіе, унаслѣдовавъ вѣроятно отъ матери не только ея тактъ, но и любовь, которую та почувствовала подъ конецъ къ своему мужу. Въ этомъ отношеніи она бы не могла оказать болѣе тонкаго придворнаго такта, будь она старый дипломатъ, сильный вѣковымъ опытомъ относительно того, какъ слѣдуетъ обращаться съ богатыми отцами, еще не составившими духовнаго завѣщанія. Она стала тѣмъ, чѣмъ рано или поздно становится всякое истинно любимое существо... необходимостью для своего престарѣлаго отца. Сколько бы ни толковали про самоотверженную любовь, которая живетъ счастіемъ любимаго существа и спокойно сидитъ на мѣстѣ съ увѣренностью, что онъ процвѣтаетъ за тысячу миль отъ него,-- истинная любовь, будетъ ли то супружеская, материнская или всякая другая,-- жаждетъ физическаго присутствія и не можетъ обойтись безъ него, если же убьетъ въ себѣ эту потребность, то вмѣстѣ съ тѣмъ убьетъ и любовь.
   

II.

   М-ръ Пайпэръ не долго простоялъ у окна башни, точно нѣкая бородатая и дородная сестра Анна, подъ гнетомъ новой Синей-Бороды, какъ послышался топотъ маленькихъ ножекъ, бѣжавшихъ по лѣстницѣ, и минуту спустя его маленькая дочка отворила дверь.
   На первый взглядъ вы бы ничего не увидѣли въ ней кромѣ кругленькаго личика съ веснушками и шапки курчавыхъ рыжихъ волосъ. Но при ближайшемъ осмотрѣ васъ поразила бы пара добрыхъ сѣрыхъ глазъ, въ которыхъ по временамъ появлялось комическое отраженіе смышлености, глядѣвшей изъ глазъ м-ра Пайпэра, а затѣмъ -- когда владѣтельница глазъ задумывалась -- выраженіе мечтательнаго созерцанія удивительно напоминало глаза достопочтеннаго м-ра Лейдайта, въ то время какъ онъ стоялъ грустно, на палубѣ Генріетты-Маріи. Въ первый моментъ вамъ бы показалось также, что передъ вами семилѣтнее дитя, но минуту спустя вы бы увидѣли, что это крошечная двѣнадцатилѣтняя дѣвочка. Она была приблизительно этихъ лѣтъ.
   М-ръ Пайпэръ притворился, что не замѣчаетъ ея присутствія, пока дѣвочка не схватила его за руку и послѣ дюжины поцѣлуевъ принялась осторожно кусать ее маленькими бѣленькими зубками, какъ звѣрокъ изъ породы грызуновъ.
   -- Бѣлка прибѣжала, папаша, хочетъ знать, почему вы не идете завтракать?
   -- Бѣлка? какъ это возможно? сказалъ м-ръ Пайпэръ, оборачиваясь съ видомъ безконечнаго удивленія. Бѣлка, въ такой часъ дня! Не вѣрю!
   Но, должно быть, все-таки повѣрилъ и обрадовался, потому что взялъ на руки маленькое созданіе и поставилъ его передъ собою на широкій подоконникъ; дѣвочка прежде всего оправила свой фартукъ, точно птичка взъерошенныя перышки, а затѣмъ, обнявъ одной рукой шею отца, стала цѣловать кончикъ его уха, потомъ вытерла его рукой, какъ бы затѣмъ, чтобы стереть поцѣлуй и очистить мѣстечко для новыхъ.
   -- Сегодня прибудетъ куча народа, будетъ кого цѣловать, сказалъ м-ръ Пайпэръ,-- но ты никого не должна такъ цѣловать, какъ меня. Такіе поцѣлуи моя собственность.
   -- Я ихъ буду цѣловать по-иному, отвѣчала дѣвочка.-- Ну вотъ скажите, что вы моя тетушка...-- О! тетушка, какъ я рада васъ видѣть (очень чопорно). О! но вы должны подставить мнѣ вашу щеку, папа, а то я не могу показать вамъ, какъ, я ее; поцѣлую.
   -- Такъ, я думаю, будетъ хорошо, сказалъ м-ръ Пайпэръ послѣ того, какъ Луи очень серьезно и степенно поцѣловала, его какъ разъ въ скулу;-- но слушай, дочка, ты должна полюбить тетушку Бессъ! Лучшей дѣвочки нѣтъ на свѣтѣ, ни болѣе красивой. А кто за ней слѣдуетъ, ужь я не знаю.
   -- Какъ это вы называете взрослыхъ дамъ "дѣвочками?" -- спросилъ ребенокъ вовсе не потому, чтобы нашелъ такое выраженіе несообразнымъ, но просто изъ любознательности.
   -- Да вѣдь не мальчики же онѣ? проговорилъ м-ръ Пайпэръ съ видомъ человѣка, который сказалъ нѣчто остроумное.
   Луи хотѣлось бы спросить, почему это доказательство, что онѣ дѣвочки, но когда она увидѣла, что отецъ ухмыляется про себя, какъ человѣкъ довольный своей остротой, то въ ея сѣрыхъ глазахъ мелькнуло выраженіе чисто женской внимательности, и она погладила отца по лицу, говоря, что ея папа "забавникъ".
   Когда м-ръ Пайпэръ кончилъ наконецъ ухмыляться, то вдругъ сталъ очень серьезенъ.
   -- Я слишкомъ старъ, и меня не поймаешь, такъ-то, куколка. Чтобы поймать меня, ты должна встать среди ночи, да и то еще... Ты видала ли, чтобы кто-нибудь поймалъ меня?
   -- Нѣтъ, согласилась дѣвочка съ такимъ выраженіемъ, отъ котораго она показалась старше отца.
   Пока шла эта бесѣда, на горизонтѣ показались паруса. Они были еще неопредѣленной формы, но воображеніе могло уже обратить ихъ въ паруса, а м-ръ Пайпэръ рѣшилъ, что это Генріетта-Марія.
   -- Это она, бѣлка! указалъ онъ пальцемъ на нѣчто, что Луи показалось маленькимъ трехугольникомъ, старавшимся взобраться на поверхность отдаленнаго моря.-- Это Генріетта-Марія, на которой плыветъ твоя тетушка Бессъ. Я увѣренъ, что у нея теперь душа не на мѣстѣ. Вотъ уже тридцать лѣтъ, какъ я не видѣлъ ее, и въ это время схоронилъ двухъ женъ и выростилъ сына выше себя ростомъ. А мнѣ кажется, точно вчера еще она шла около меня въ ситцевомъ платьѣ, когда я собирался сѣсть въ почтовую карету, чтобы ѣхать въ Плимутъ.
   -- Она похожа на васъ, папа?
   -- Похожа на меня! вотъ выдумала! Я былъ молодцомъ въ свое время, куколка, но не былъ красавцемъ. Она же была такая красавица, что на улицахъ всѣ на нее оглядывались. Она была такъ хороша, такъ хороша...
   -- Такъ хороша, какъ Лаура? подсказала Луи съ дѣтской простотой.
   -- Ну, пошла прочь, сказалъ м-ръ Пайпэръ тономъ холоднаго отвращенія.-- Уходи, ты мнѣ надоѣла.
   Онъ сбросилъ ручку, которая охватывала его шею.
   -- Я не хочу, чтобы мою сестру сравнивали съ Лаурой! Она не была раскрашенной куклой! Она совсѣмъ и не похожа на теперешнихъ нахалокъ и безстыдницъ. Хоть люди и заглядывались на нее, а она нисколько этимъ не чванилась.
   -- Развѣ мнѣ нельзя, папаша, считать и мою сестру хорошенькой? спросила дѣвочка съ патетическимъ удареніемъ на словахъ и мою.
   -- Много ты смыслишь въ томъ, кто хорошъ, кто нѣтъ, отвѣчалъ отецъ.
   Онъ, тѣмъ не менѣе, позволилъ маленькой ручкѣ опять обвить его шею.
   -- Красота красотѣ рознь. Твою тетушку Бессъ всѣ любили не за то только, что она была красива, но и за то, что она была разумница, да... а какъ она меня-то любила! Да она чуть глаза свои не выплакала, когда я разставался съ нею!
   -- А зачѣмъ вы разставались съ нею?
   -- Зачѣмъ? А знаешь ли, гдѣ бы она была теперь, еслибы я не разстался съ нею. Знаешь ли, чѣмъ былъ бы я, еслибы не пріѣхалъ сюда и не работалъ, какъ волъ, и не держалъ ухо востро и не ловилъ оказіи за хвостъ? Хорошо вамъ юнцамъ жить на свѣтѣ на всемъ на готовенькомъ. Да, хорошо, вамъ-то хорошо.
   Онъ умолкъ, припоминая, какъ лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ, мальчишкой такихъ же лѣтъ, какъ теперь его куколка, онъ няньчилъ сестренку на рукахъ на грязной лондонской улицѣ. Въ тѣ времена люди, которые могли ѣсть каждый день пуддингъ за обѣдомъ, казались большими богачами. Но еслибы онъ могъ предвидѣть перемѣну, какая совершится съ нимъ спустя полвѣка... Когда ему можно будетъ пригласить эту самую сестру и ея дѣтей пріѣхать изъ-за моря въ большой домъ, съ великолѣпной башней, который онъ самъ выстроилъ, домъ, гдѣ даже судомойка и конюхъ могли бы ѣсть пуддингъ цѣлый день, еслибы хотѣли! Что онъ бы подумалъ? Что подумалъ бы его отецъ? Бывали моменты, когда м-ръ Пайпэръ сомнѣвался въ томъ, что онъ тотъ самый мальчикъ, который пятьдесятъ лѣтъ тому назадъ няньчилъ сестренку.
   Размышляя обо всемъ этомъ, м-ръ Пайпэръ велѣлъ своей дочкѣ подать ему со стола подзорную трубу и, приставивъ ее къ глазамъ, сталъ обозрѣвать горизонтъ, въ поискахъ за кораблемъ, который долженъ былъ привезти ему сочувствующую душу, которая сумѣетъ понять и оцѣнить его, какъ слѣдуетъ. Но тѣмъ временемъ легкій туманъ поднялся надъ заливомъ, и м-ру Пайпэру пришлось отказаться отъ надежды увидѣть желанный корабль. Онъ перевелъ трубу съ залива на свои собственныя владѣнія, и тутъ его глазамъ предстала такая картина, которая заставила его на время позабыть о Генріеттѣ-Маріи.
   Онъ увидѣлъ ни болѣе, ни менѣе, какъ своего собственнаго сына, Джоржа. Въ подзорную трубу, съ высоты около ста футъ надъ землей, можно было только разглядѣть голову, увѣнчанную бѣлой шляпой, и широкія плечи. Вся фигура какъ будто съуживалась къ землѣ и оканчивалась двумя раскрашенными подпорками: въ сущности, то были просто-на-просто туфли, вышитыя яркими шерстями. Джоржъ гулялъ по лугу съ видомъ досужаго человѣка, которому некуда и незачѣмъ спѣшить, и съ той непринужденностью, которая отличаетъ человѣка, когда онъ думаетъ, что никто его не видитъ.
   Въ поясненіе слѣдуетъ сказать, что лужайка находилась съ той стороны дома, которая была обращена къ заливу и была обсажена съ трехъ сторонъ густыми рядами деревьевъ только одной стороной, ничѣмъ не засаженной, примыкала она къ той части дома, гдѣ расположены были гостиная и библіотека съ широкой верандой. Надъ ними находилась спальня съ балкономъ. Такимъ образомъ казалось, что лужайка защищена отъ нескромныхъ взоровъ; а что на высотѣ ста футъ отъ земли изъ широкой башенной бойницы на него наведена подзорная труба, въ которую видны всѣ его движенія, и что родительскій глазъ слѣдитъ за нимъ въ эту самую подзорную трубу,-- эта мысль совсѣмъ не приходила въ голову Джоржу. Еслибы онъ это подозрѣвалъ, то можетъ быть -- (я не говорю навѣрное, потому что Джоржъ былъ убѣжденъ, что живетъ, нисколько не сообразуясь съ тѣмъ, что онъ называлъ "предразсудками" отца),-- и ушелъ бы съ лужайки. Но такъ какъ онъ и не подозрѣвалъ, что за нимъ наблюдаютъ, и никакъ не могъ слышать восклицанія м-ра Пайпэра:-- что-за чортъ! или:-- что дѣлаетъ мой джентльменъ? на что Луи отвѣчала:-- онъ пошелъ въ конюшню, папа! то и поступалъ съ легкомысліемъ, естественнымъ при его роковомъ заблужденіи.
   Дойдя по середины лужайки, онъ остановился, еще внимательнѣе оглядѣлъ свои ноги и направился къ клумбѣ съ цвѣтами, гдѣ, какъ показалось м-ръ Пайпэру, сталъ собирать не цвѣты, но песокъ и мелкіе камушки.
   Стекла въ подзорной трубѣ отпотѣли къ великой досадѣ м-ра Пайпэра, который, нетерпѣливо протирая ихъ, оттолкнулъ маленькую ручку, державшую его за шею.
   -- Сиди смирно, слышишь, дѣвочка, говорилъ онъ такимъ раздраженнымъ тономъ, какимъ рѣдко говорилъ съ своей бѣлкой.-- Конюшня! славная конюшня, нечего сказать! Ну ужь пусть только я увижу, что эта дрянь увязывается за нимъ... пусть увижу!
   -- Папа, пожалуйста не высовывайтесь такъ изъ окошка. Почему вы не хотите, чтобы Джоржъ гулялъ на лужайкѣ? Взгляните, онъ уходитъ!
   -- Уходитъ?
   Пренебрежительный тонъ заставилъ ребенка замолчать; но сѣрые глаза ея стали еще выразительнѣе и трогательнѣе въ то время, какъ она молча стояла около отца на колѣняхъ. Отвѣтъ не могъ быть такимъ, какого жаждала ея смущенная дѣтская душа.
   Джоржъ смирно стоялъ посреди лужайки съ камушками въ горсти одной руки, а другою ловко прицѣливался и бросалъ ихъ по направленію спальни съ балкономъ, расположенной надъ гостиной. Въ его пріемахъ сказывалась увѣренность, пріобрѣтаемая отъ долгой практики. Онъ былъ такъ же искусенъ, какъ Давидъ съ пращей, а поставивъ м-ра Пайпэра на мѣсто свирѣпаго Голіаѳа, можно сказать, что онъ ранилъ его такъ же сильно -- да, что! гораздо еще сильнѣе, чѣмъ Давидъ великана. Его камушки были сигналомъ въ такомъ дѣлѣ, которое отнюдь не могло быть по сердцу м-ру Пайпэру.
   -- Такъ вотъ въ чемъ штука! бормоталъ онъ.-- Онъ вызываетъ ее на свиданіе. Только бы мнѣ увидѣть это собственными глазами... Только бы мнѣ убѣдиться въ этомъ собственными глазами.
   И какъ будто изъ угожденія м-ру Пайпэру въ эту минуту женская фигура появилась изъ дома и тихо направилась въ центръ лужайки. Съ обнаженной головой, на которой роскошные бѣлокурые волосы причесаны были по тогдашней модѣ, въ двѣ красивыя, толстыя косы, расположенныя на головѣ въ формѣ каски Минервы.
   -- Дрянь! хитрая дрянь! мычалъ м-ръ Пайпэръ, весь побагровѣвъ, въ то время какъ Джоржъ пошелъ навстрѣчу женской фигурѣ.
   Луи увидѣла, какъ лицо ея отца исказилось бѣшенствомъ до неузнаваемости; глаза какъ будто хотѣли выпрыгнуть изъ орбитъ. Дѣвочка отняла рученку отъ его шеи и нето вскрикнула, не то простонала отъ ужаса:-- папа! папа! папа!
   Испугъ дочери отрезвилъ м-ра Пайпэра, и лицо его измѣнилось. Теперь это было снова лицо ея отца, хотя такое красное и взволнованное, какимъ она его до сихъ поръ никогда не видѣла.
   Грозя подзорной трубой по направленію разгуливавшей по лужайкѣ пары, онъ бормоталъ съ невнятностью, какую сообщаетъ бѣшенство человѣческой рѣчи, дѣлая ее похожей на бормотанье индѣйскаго пѣтуха.
   -- Такъ вотъ въ чемъ штука! Ладно же, я покажу имъ, кто здѣсь хозяинъ! Я имъ покажу! Я дамъ имъ себя знать! Они воображаютъ, что мнѣ ничего не извѣстно. Постой же!.. Охъ! чтобы васъ!.. (послѣднее восклицаніе, послѣ котораго м-ръ Пайпэръ чуть не задохся, вызвано было подозрительнымъ наклоненіемъ бѣлой фуражки къ бѣлокурымъ косамъ)... Слушай-ка, Луи (онъ обратился къ дочери съ трясущимися руками, изъ которыхъ чуть не выпала подзорная труба), поди и скажи имъ отъ меня... поди и скажи, слышишь, что я ихъ обоихъ выгоню изъ дому! Ну, не рюмить! Я выгоню ихъ изъ дому, какъ Богъ святъ! Онъ не получитъ отъ меня ни сикспенса... скажи ему... ни... сикс...пен...са! Поди и скажи ему это! Увидимъ, какъ-то это понравится моему джентльмену! Поди и позови его сюда, и я самъ ему это скажу!..
   Все время какъ онъ это говорилъ, онъ толкалъ дитя къ двери; бѣдная крошка вся побѣлѣла, и веснушки особенно явственно обозначились при этомъ на ея личикѣ; она казалась такой несчастной, что во всякое другое время м-ръ Пайпэръ немедленно взялъ бы ее на руки и принялся цѣловать.
   -- Скажи ему, чтобы онъ пришелъ ко мнѣ. Скажи ему, чтобы онъ пришелъ сюда! (онъ повернулъ ручку двери трясущимися руками). А она пусть лучше не показывается мнѣ на глаза, вотъ и все! Можешь ей это сказать! Можешь сказать ей, что она безстыдная дрянь, слышишь и что такое мое о ней мнѣніе (онъ чуть не столкнулъ испуганное дитя съ площадки лѣстницы на первую ступеньку). Скажи ей, что она безстыдная дрянь, повторялъ онъ, и что я это говорю!
   На дворѣ красные солнечные лучи уже прогнали туманъ, стлавшійся передъ тѣмъ по морю, и сулили теплый, весенній день. Въ Пайпэрсъ-Гиллѣ такой день могъ бы назваться идеальнымъ для встрѣчи утомленныхъ продолжительнымъ морскимъ плаваніемъ путешественниковъ,-- день, какъ бы созданный для мирнаго покоя и отдыха. Но покой былъ въ одной только природѣ. Я удивляюсь, что въ языческой миѳологіи нѣтъ имени для злаго демона, притѣснителя каждаго семейнаго очага, вліяніе котораго сказывается въ томъ, что катастрофы разражаются надъ нашей головой какъ разъ въ тѣ дни, когда мы ихъ менѣе всего ожидаемъ; этотъ демонъ производитъ у грудныхъ младенцевъ конвульсіи въ то самое утро какъ разъ, когда родители его даютъ парадный обѣдъ; этотъ демонъ съ злобнымъ терпѣніемъ ждетъ,-- притаившись въ продолженіи долгихъ мѣсяцевъ повседневной рутины,-- чтобы наброситься на свою жертву въ тотъ самый моментъ, какъ она выступаетъ изъ рутины. Каждой семьѣ знакомо существованіе такого демона. Мы всѣ перебывали въ его лапахъ, и вотъ теперь онъ запустилъ свои жесткіе когти въ двѣ жертвы, захватилъ ихъ врасплохъ въ Пайпэрсъ-Гиллѣ.
   Одну изъ этихъ жертвъ мы видимъ въ лицѣ м-ра Пайпэра, который снова стоитъ у окна, стараясь удержать въ дрожащихъ рукахъ подзорную трубу и съ яростью протирая въ ней стекла.
   Другая жертва, дѣвочка съ рыжей головкой и съ недѣтскимъ выраженіемъ печали на миніатюрномъ личикѣ съ большими выразительными глазами, спускается съ башни, утирая крупныя слезы, готовыя выкатиться изъ глазъ.
   

III.

   Теперь наступила очередь Джоржа и Лауры ощутить когти демона. Не чувствуя его приближенія, они сѣли на садовую скамью и ведутъ серьезную бесѣду о своихъ личныхъ дѣлахъ. На вопросъ Лауры: что имѣетъ сообщить ей Джоржъ и зачѣмъ онъ вызвалъ ее въ садъ, Джоржъ отвѣчаетъ вопросомъ:
   -- Любите ли вы меня, Лаура?
   -- Зачѣмъ вы это спрашиваете?
   -- Но вѣдь вы знаете, что я васъ люблю?
   -- Ну что жъ дальше?
   -- А то, что я предлагаю вамъ выйти за меня замужъ безъ промедленія. Можетъ быть, этой неблагоразумно, но что жъ дѣлать. Положеніе наше совсѣмъ исключительное. Посудите сами. Отецъ съ утра до ночи твердитъ мнѣ въ уши имена всѣхъ мельбурнскихъ невѣстъ. Вы тоже являетесь завидной невѣстой для всѣхъ неженатыхъ мужчинъ... Я этого не могу долѣе выносить. А теперь подумайте, что будетъ съ нами, когда пріѣдутъ Кавендиши? Одна изъ моихъ кузинъ предназначается мнѣ въ жены. Какъ! развѣ вы этого не знали? Разумѣется, предназначается младшая. И вы не хотите дать мнѣ возможность положить конецъ преслѣдованіямъ папашей, тетушекъ, дядюшекъ, кузинъ, объявивъ имъ разъ на всегда:-- Лаура, моя жена. Да, да, вы улыбаетесь! я вѣдь чувствую, что вы улыбаетесь (онъ взялъ ее за подбородокъ); можете называть это старымъ предразсудкомъ, какъ хотите. Но въ этомъ словѣ "моя жена" есть что-то такое обаятельное для меня! Ну, что вы на это скажете? Вы можете быть краснорѣчивы, когда захотите, Лаура, но все ваше краснорѣчіе не убѣдитъ меня, что я неправъ.
   -- И однако вы неправы, рѣшительно отвѣчала Лаура. Вы неправы, потому что спорите только противъ одного изъ моихъ доводовъ и притомъ слабѣйшаго. Хотя я ненавижу бракъ, хотя я считаю порабощеніе двухъ людей игу, котораго они потомъ не властны свергнуть, обычаемъ варварскимъ и нелѣпымъ, но не въ этомъ сила, и я бы завтра пошла съ вами въ регистратуру -- хотя ничто не заставитъ меня идти въ церковь -- и расписалась бы у него Лаурой Пайпэръ, вмѣсто Лауры Лейдайтъ... нѣтъ, подождите съ нѣжностями, выслушайте меня до конца.-- Я бы это сдѣлала и сегодня, но... да, Джоржъ, есть но, которое всему дѣлу преграда. У меня есть житейскіе и практическіе резоны отказываться отъ немедленнаго брака съ вами.
   -- Вы сообщите мнѣ, надѣюсь, эти резоны, сказалъ Джоржъ.
   Голосъ его былъ натянутъ; послѣднія слова Лауры обдали его холодомъ.
   -- Резонъ нумеръ первый это вашъ отецъ. Онъ не злой человѣкъ, но страшно borné: я не могу не гладить его противъ шерсти! Онъ невыразимо раздражаетъ меня. За это онъ ненавидитъ меня. Это самое настоящее слово, Джоржъ; онъ истинно ненавидитъ меня. Иногда мнѣ хочется смѣяться, глядя на его лицо. Если вы женитесь на мнѣ, онъ оставитъ насъ безъ гроша. Ахъ, дорогой Джоржъ, мы и то находимъ, что жизнь -- жалкая шутка, а что будетъ, когда намъ нечѣмъ будетъ жить! Теперь-то хоть сносно, скажете вы. Но моего маленькаго дохода едва хватаетъ мнѣ на туалетъ (она со вздохомъ поправила кружево на рукавѣ). Но представьте себѣ, что онъ выгонитъ насъ изъ дому! Что мы будемъ тогда дѣлать?
   -- Не могу представить себѣ васъ работающей, сказалъ Джоржъ.
   -- А я васъ.
   -- Мнѣ кажется, что я вижу лицо гувернёра. Да онъ возьметъ хлыстъ и безъ церемоніи погонитъ насъ.
   -- Вотъ видите; вы согласны, значитъ, что онъ обратитъ насъ въ нищихъ, если мы женимся безъ его согласія. Вы убѣждены въ этомъ, сэръ.
   -- Н.. нѣтъ, не совсѣмъ. Еслибы вы только политичнѣе вели себя.
   -- Но такъ какъ я немогу вести себя политичнѣе!..
   -- Ну вотъ потому я и прошу васъ выдти за меня замужъ секретно.
   -- Ну чѣмъ же это измѣнитъ наше положеніе, если мы будемъ женаты, но не будемъ смѣть никому объявить о томъ. Кромѣ того, вы только-что сказали, Джоржъ, что одна изъ вашихъ кузинъ предназначается вамъ въ невѣсты. Ну вотъ еслибы мы были женаты, я бы.боялась, что вашъ выборъ несвободенъ. Мнѣ хочется увидѣть васъ съ нею. Знаете ли, Джоржъ, что я никогда еще не видѣла васъ въ ежедневномъ общеніи съ другой женщиной. Но я не боюсь этого, мой другъ, не боюсь.
   -- Все же вы не совсѣмъ довѣряете мнѣ, сказалъ Джоржъ, поднося къ губамъ хорошенькую ручку. Вы говорите такъ, какъ еслибы я видѣлъ въ бракѣ съ вами гарантію противъ самого себя. Развѣ вы не понимаете, что я хочу имѣть неотразимый доводъ, если меня припрутъ къ стѣнѣ?
   -- Но вѣдь вы не можете пустить въ ходъ этого довода, пока живъ вашъ отецъ. Этотъ доводъ только хуже испортитъ все дѣло.
   -- Но что же тогда намъ дѣлать? неужели совсѣмъ отказаться другъ отъ друга?
   -- Я думаю, отвѣтила рѣшительно Лаура, что намъ слѣдуетъ предоставить вещи ихъ естественному теченію, пока живъ м-ръ Пайпэръ или пока онъ не перемѣнитъ своего мнѣнія. Я не хочу, чтобы онъ лишилъ васъ наслѣдства, да еще изъ-за меня. Не безпокойтесь о будущемъ. Я не перемѣнюсь относительно васъ. Но при настоящихъ обстоятельствахъ не пойду за васъ замужъ. Не хочу стоять непреодолимой преградой между вами и вашей кузиной, и не хочу рисковать превратить васъ въ нищаго. Почему не оставить все такъ, какъ оно есть.
   -- Потому что оно не можетъ вѣчно оставаться въ одномъ и томъ же положеніи. Вы не принимаете въ соображеніе еще другаго рода рискъ. Если я допущу, чтобы вы скомпрометировали себя, то будетъ поздно. Почемъ вы знаете, не догадывается ли отецъ?
   -- Пустяки! перебила Лаура, покраснѣвъ до корня волосъ. Какое право имѣетъ м-ръ Пайпэръ или кто другой подозрѣвать? Развѣ мы не друзья съ самаго дѣтства, развѣ прислуга не говоритъ, что мы "какъ голубки!" Ты просто хочешь меня напугать.
   -- Желалъ бы напугать тебя, моя милая, еслибы ты стала отъ того осторожнѣе. Чѣмъ мы обезпечены отъ напасти? Представь себѣ, ну еслибы хоть сегодня утромъ отецъ увидѣлъ бы насъ на лужайкѣ...
   -- Но я не могу представлять себѣ такихъ глупостей! О, Джоржъ! отодвинься, не гляди на меня; отойди подальше; кто-то идетъ! Ахъ... со вздохомъ облегченія, это Эстеръ.
   -- Какъ, Красная шапочка, мышка? Сюда, мышка! Лаура и я только-что говорили, что хотимъ посадить тебя въ клѣтку. Иди сюда, мышка. Будетъ съ тебя, набѣгалась. Но, что съ тобой? что случилось?
   -- Эстеръ! закричала Лаура съ такой болѣзненной нотой: въ голосѣ, которая слышна въ голосѣ матери, когда ее испугаетъ ея первенецъ. Что случилось? Ты блѣдна, какъ полотно. Душка моя, что съ тобой?
   -- Ступай ко мнѣ,,, милочка, и скажи въ чемъ дѣло? сказалъ Джоржъ, беря дѣвочку на руки.
   Нѣжность его голоса произвела обычное дѣйствіе въ такихъ случахъ. Всѣ мы помнимъ, какъ намъ случалось молча и сердито выслушивать строгіе упреки и какъ отъ одного ласковаго слова слезы катились изъ глазъ, не смотря на всѣ наши усилія подавить ихъ. Ласковый голосъ Джоржа привелъ къ тому, что дитя рыдая бросилось ему на шею.
   -- Что съ тобой, цыпленокъ? продолжалъ онъ разспрашивать съ братской лаской, отводя рыжія кудри съ ея лба и сажая ее къ себѣ на колѣни, я еще не видалъ, чтобы ты разливалась рѣкой! Ты смоешь свои сѣрые глазки. Неужели же это наша сестренка, Лаура? Что намъ теперь съ нею дѣлать? Постой, давай сюда глазки. Вотъ такъ, я ихъ отру своимъ платкомъ. Ну а мораль этого всего въ чемъ же? о чемъ ты плакала?
   -- О тебѣ, сказало дитя, и о Лаурѣ.
   Паѳосъ, съ какимъ она проговорила эти слова, вызвалъ румянецъ на щекахъ Лауры. Джоржъ тоже покраснѣлъ. Апатія была отличительной чертой его характера. Какое-то хроническое равнодушіе выражалось въ его лицѣ и во всей фигурѣ. Глубоко сидѣвшіе въ орбитахъ глаза большею частію были полузакрыты. Даже отвислые усы говорили объ отсутствіи энергіи, которую придаютъ лицамъ бритыхъ мужчинъ усы, торчащіе или закрученные вверхъ.
   "Мой джентльменъ", какъ называлъ его м-ръ Пайпэръ, частью иронически, частью съ состраданіемъ, казалось, жилъ вообще только половиной мозга, а другой предоставлялъ дремать. Онъ самъ сознавался Лаурѣ, что вдали отъ нея онъ живетъ только вполовину, изъ чего можно заключить, что инертная часть его мозга просыпалась лишь въ ея присутствіи.
   Но теперь, подъ вліяніемъ внезапной тревоги, онъ совсѣмъ оживился. Тѣмъ не менѣе не выдалъ своихъ опасеній. Только Лаура, умѣвшая читать самыя мимолетныя выраженія въ его глазахъ, чувствовавшая, какъ руки его невольно крѣпче сжали ея руку, при словахъ Луи, знала, что они взволновали его.
   -- Обо мнѣ и о Лаурѣ, вотъ какъ, Луи?
   Его голосъ звучалъ искусственной безпечностью, и только ухо Лауры могло различить, что безпечность притворная.
   -- Ну что жъ, прибавилъ онъ съ принужденнымъ смѣхомъ, значитъ, мы попали въ бѣду, хотя я еще не знаю, какую именно. А вы, Лаура, знаете?
   -- Что ты хочешь сказать, Эстеръ? спросила Лаура не такимъ рѣшительнымъ тономъ, какъ обыкновенно. Мы съ Джоржемъ, сколько мнѣ извѣстно, совсѣмъ здоровы. Я не вижу причины впадать въ истерику по нашему поводу!
   -- Не то (съ смущеніемъ)! о, Лаура, пожалуйста, Джоржъ, пожалуйста спустите меня съ колѣнъ (Луи вдругъ вспомнила, что подзорная труба устремлена на нихъ, и представила себѣ, какое должно быть лицо, скрывающееся за ней, при видѣ, что она передалась непріятелю). Право, я иначе ничего не могу сказать.
   -- Спустите ее, Джоржъ, слышите! закричала Лаура съ гнѣвомъ. Ну же, скорѣй. Что это за трагедія?
   Страхъ еще пуще разсердить сестру, желаніе смягчить яростныя и мстительныя слова, которыя ей велѣно передать, придавали личику ребенка самое несчастное выраженіе.
   -- Папа, начала она, и сердца сидящихъ на скамейкѣ, одновременно дрогнули, папа былъ очень огорченъ... и, мнѣ кажется даже немножко разсерженъ тѣмъ, что ты, Джоржъ, вызвалъ Лауру на лужайку сегодня утромъ.
   -- Какъ онъ узналъ, что я вызвалъ Лауру на лужайку?
   -- Мы видѣли васъ изъ окна башни. Папа глядѣлъ на васъ въ подзорную трубу.
   -- Ну и что же онъ видѣлъ?
   -- Онъ видѣлъ, какъ ты цѣловалъ Лауру. Ты, должно быть, очень крѣпко цѣловалъ ее, прибавило дитя съ невинной простотой. Онъ очень разсердился, очень... Послалъ меня. О, Лаура, я не хотѣла идти, ты вѣдь знаешь! Но онъ велѣлъ и зоветъ Джоржа къ себѣ, сейчасъ, сію минуту... Губы дѣвочки стали опять подергиваться.
   -- Зоветъ меня! вскричалъ Джоржъ съ тѣмъ сильнымъ ощущеніемъ, съ какимъ лѣтъ пятнадцать тому назадъ шелъ бывало на зовъ учителя. И шепнулъ Лаурѣ:
   -- Лаура, дѣло идетъ о судьбѣ нашей. Я долженъ принять немедленное рѣшеніе. Какъ скажешь, милая. Говори скорѣй: если я скажу, что мы помолвлены, что мы женимся, поддержишь ли ты меня?
   -- Почемъ я знаю? Это зависитъ отъ столькихъ условій. О, Джоржъ, погоди минутку. Эстеръ, отойди всторону. Джоржъ. не теряй головы отъ того, что онъ напустится на тебя. Постарайся вывѣдать, что именно ему извѣстно. И не думай обо мнѣ. Обѣщай мнѣ -- тутъ Лаура на минутку умолкла -- обѣщай, если увидишь хоть слабую надежду помирить отца съ этой мыслью, то въ такомъ только случаѣ ты скажешь ему, что мы любимъ другъ друга и разсчитываемъ современенъ жениться. Но нѣтъ, онъ навѣрное не помириться съ этой мыслью. Я слишкомъ хорошо его знаю. А ты, Джоржъ, помни о своихъ интересахъ. Не раздражай его.. Я уже не могу сойтись съ нимъ, но въ этомъ ни онъ, ни я не виноваты. Мы точно два химическихъ элемента, которые не могутъ придти съ соприкосновеніе другъ съ другомъ, не произведя взрыва. А теперь ступай, Джоржъ. Обѣщай, что пожертвуешь мной.
   -- Но я долженъ же какъ-нибудь объяснить нашу близость.
   -- О, скажи, что я бѣгала за тобой... скажи, что хочешь. Я не хочу, чтобы ты изъ-за меня лишился наслѣдства. Ступай теперь, ступай скорѣе.
   -- Помни! закричала Лаура съ торжественностью, когда Джоржъ отходилъ отъ нея. Смыслъ этого слова тотъ, что Джоржъ долженъ поставить свои интересы выше ея собственныхъ. Онъ долженъ предстать въ положеніи новаго Адама и повторить вѣчную отговорку мужчинъ:-- женщина соблазнила меня.
   Лаура глядѣла ему вслѣдъ, но вдругъ, вспомнивъ про подзорную трубу, обратилась къ дѣвочкѣ.
   -- Послушай, Эстеръ, я хочу спросить тебя. Кого твой отецъ бранилъ больше: Джоржа или меня?
   -- Онъ постоянно говорилъ они, отвѣчала Луи шепотомъ, чертя пальчикомъ воображаемые узоры по платью сестры.
   -- Они что? Они могутъ убираться? Онъ выгонялъ ихъ изъ дому? Такъ, что ли?
   -- Нѣтъ... но (неохотно) немножко въ родѣ этого.
   -- А ты стояла и хныкала, вмѣсто того, чтобы выкинуть подзорную трубу за окно!
   -- Подзорную трубу? широко раскрывая глаза, переспросила дѣвочка.
   -- Ну или какъ-нибудь иначе (нетерпѣливо), помѣшать ему глядѣть на насъ. Развѣ ты думаешь, что я пришла поздороваться съ Джоржемъ, ради забавы м-ра Пайпэра?
   -- Н... нѣтъ. Но неужели же, Лаура, ты серьезно говоришь, что я должна была разбить папашину новую подзорную трубу?
   -- Ты какъ всѣ дѣти, презрительно проговорила Лаура. Немудрено, что съ ними такъ несносно разговаривать; они такія глупыя, что понимаютъ все буквально. Я хотѣла сказать вотъ что: еслибы я писала письмо и вышла изъ комнаты, ты бы позволила кому-нибудь прочитать его?
   -- Никто бы не сталъ читать (скороговоркой).
   -- Это не отвѣтъ! Такъ же дурно подсматривать за людьми, когда они думаютъ, что одни, какъ и читать мысли, которыя они предназначали не для всякаго.
   -- Но (съ колебаніемъ) вѣдь не придетъ въ голову, что люди думаютъ, что они одни, когда они ходятъ по лугу.
   -- Могли бы догадаться. Развѣ ты станешь... цѣловать Джоржа, когда думаешь, что всѣ на тебя смотрятъ.
   -- Не знаю... (раздумчиво), мнѣ кажется, мнѣ бы это было все-равно.
   -- Ну вотъ, видишь ли, взрослымъ людямъ не все равно, запомни это!
   -- Хорошо! (очень смиренно). Поцѣлуй меня, Лаура.
   -- Съ меня довольно семейныхъ ласкъ на сегодняшній день! Твой отецъ пришлетъ за тобой, какъ прислалъ за Джоржемъ, чтобы спасти отъ моего прикосновенія.
   Она сказала это съ горечью. Тѣмъ не менѣе рука ея обвилась вокругъ плечъ маленькой дѣвочки. Луи была такая же сестра и ей, какъ и Джоржу...
   А демонъ понесся дальше, довольный, что успѣлъ разстроить цѣлую семью.
   

IV.

   Джоржъ дошелъ до площадки лѣстницы, намѣреваясь попытать отца на счетъ опаснаго вопроса такъ осторожно, какъ только можно, но при видѣ спины м-ра Пайпэра, которая предстала передъ нимъ въ открытую дверь, онъ смутился. Спина эта не обѣщала ни малѣйшей уступчивости. Чувство безнадежности овладѣло Джоржемъ.
   Кромѣ того, онъ зналъ по опыту, что означаетъ такая поза, и смотрѣлъ на подобное физическое проявленіе нравственныхъ чувствъ съ курьезнымъ ощущеніемъ не то презрѣнія, не то жалости. Жалости, потому что зналъ, что эта поза выражаетъ глубокое страданіе и гнѣвъ; презрѣнія, потому что въ качествѣ свѣтскаго человѣка презиралъ всякія внѣшнія проявленія душевнаго состоянія.
   Пытаться убѣдить человѣка съ такой спиной вести пренія "вѣжливо" казалось дѣломъ безнадежнымъ, а потому Джоржъ, не слышно приблизившись въ вышитыхъ туфляхъ къ отцу, сказалъ кротчайшимъ голосомъ:
   -- Добраго утра, вы желали меня видѣть?
   И прислонившись спиной къ косяку окна, вынулъ изъ кармана ножичекъ и занялся своими ногтями, тщательно стараясь придать имъ овальную форму.
   Когда м-ръ Пайпэръ повернулся и поглядѣлъ на сына, вы ни за что не признали бы въ немъ отца Джоржа: рѣшительно не было ничего общаго между блѣднымъ, лѣнивымъ лицомъ молодаго человѣка и широкой, красной физіономіей отца. Джоржъ былъ похожъ на любаго клубмена, который не прочь показать, что хотя ему скучно, но онъ готовъ перенести часъ другой этой скуки, неизбѣжной въ присутствіи родителя. Между тѣмъ какъ м-ръ Пайпэръ, казалось, былъ занятъ въ настоящую минуту болѣе важнымъ дѣломъ, чѣмъ политическое равновѣсіе Европы... да такъ въ сущности оно для него и было. И чувствуя это, онъ выражалъ, что чувствуетъ -- невыгодная позиція, которую Джоржъ не преминулъ сейчасъ же повернуть въ свою пользу.
   Джоржъ дожидался, чтобы отецъ заговорилъ, по правдѣ сказать не съ сыновней почтительностью и довѣріемъ, а приготовясь отпарировать невѣрные и тѣмъ не менѣе, быть, можетъ, неотразимые удары оппонента. М-ръ Пайпэръ наблюдалъ за сыномъ, въ то время какъ тотъ продолжалъ спокойно обтачивать ногти, и смутное сознаніе безсилія только усиливало его бѣшенство. Еслибы только Джоржъ могъ потерять голову и начать ругаться... или хотя бы онъ сталъ упрашивать отца или грозиться. Но онъ никогда этого не дѣлалъ. Апатія и безучастіе его позы -- скрытое неуваженіе, которое она доказывала -- говорили о равнодушіи худшемъ, чѣмъ открытый бунтъ. Но авось онъ сумѣетъ пронять его, когда заговоритъ объ "этой молодой женщинѣ". До сихъ поръ м-ръ Пайпэръ никогда еще не пробовалъ пронять "своего джентльмена" этимъ оружіемъ.
   -- Слушай-ка, мой любезный, я намѣренъ положить этому конецъ. Я возьму, да прогоню ее и тебя вслѣдъ за ней, "мой джентльменъ".
   Джоржъ зналъ, что когда отецъ прибѣгнетъ къ этому эпитету, то значитъ онъ чрезмѣрно разсерженъ.
   -- Повторяю, что положу конецъ этой нелѣпицѣ... съ крашеной куклой вдобавокъ!
   -- Подождите минутку, сказалъ Джоржъ, закрывая ножикъ съ маленькимъ шумомъ и усаживаясь на окно, я васъ не понимаю, вы говорите загадками. Я думалъ, что вы послали за мной, чтобы сказать мнѣ что-то. Что же именно? я готовъ васъ выслушать.
   -- Премного благодаренъ за снисхожденіе, отвѣтилъ м-ръ Пайпэръ съ такимъ убійственнымъ сарказмомъ, что Джоржъ погладилъ усы и улыбнулся.
   -- Вы слишкомъ задираете носъ передъ отцомъ, "мой джентльменъ", это вѣрно.
   И вдругъ съ внезапнымъ гнѣвомъ въ голосѣ:
   -- Да, Джоржъ, ты дурной сынъ и не заслуживаешь моихъ милостей. Покажи мнѣ другаго молодаго человѣка, котораго бы отецъ такъ баловалъ. Ты лѣнтяй, лежебокъ, и другой отецъ давнымъ давно выгналъ бы тебя изъ дому.
   -- Благодарю за правду. Все это очень мило и лестно для меня, и я, конечно, премного вамъ обязанъ. Но à propos вашихъ комплиментовъ, могу я спросить: вы затѣмъ только и заставили меня взобраться по этой чертовой лѣстницѣ, чтобы высказать ихъ мнѣ. Если такъ, то я бы охотно подождалъ, знаете, пока вы сойдете съ башни.
   -- Еслибы ты былъ похожъ на человѣка, то двадцать разъ на дню взбѣжалъ бы на эту лѣстницу (Джоржъ содрогнулся); но, нѣтъ, какъ можно! мой джентльменъ предпочитаетъ валандаться и хороводиться съ...
   -- Молчите! закричалъ Джоржъ такимъ тономъ, что отецъ умолкъ отъ удивленія (Джоржъ никогда еще не возвышалъ при немъ голоса). Знаете ли вы, какъ я смотрю на Лауру?
   Онъ поглядѣлъ прямо въ глаза м-ру Пайпэру, говоря это, и увидѣлъ страшную блѣдность, разлившуюся по лицу отца. Второй разъ въ это утро м-ръ Пайпэръ впадалъ въ бѣшенство, отъ котораго доктора рекомендуютъ воздерживаться людямъ полнокровнымъ.
   -- Что съ вами, папенька? спросилъ наконецъ Джоржъ, но не съ нѣжной тревогой, какъ Луи, а съ любопытствомъ глядя на отца.-- Неужели вамъ непріятно, что я смотрю на Лауру, какъ на... сестру?
   -- Ну? сказалъ м-ръ Пайпэръ, медленно приходя въ себя.
   Способность рѣчи мало-по-малу возвращалась къ нему, но онъ все еще не въ состояніи былъ произнести больше, чѣмъ простое междометіе.
   -- Какъ на сестру, медленно повторилъ Джоржъ, и какъ друга.
   Онъ прибавилъ послѣднее слово почти неслышно.
   Надежда "урезонить" отца покинула его. Лаура была права, но тѣмъ не менѣе онъ невольно досадовалъ на нее. Правда, что отецъ упрямъ и несговорчивъ, но не зачѣмъ и ей было доводить его до такой ненависти къ себѣ.
   -- Какъ къ сестрѣ, сказалъ м-ръ Пайпэръ, какъ скоро совсѣмъ опомнился. Ты такъ объясняешь это. Слава Богу, мнѣ она чужая. Но попробуй-ка отнестись къ ней иначе, чѣмъ къ сестрѣ, и я тебя скоро заставлю въ этомъ раскаяться. У меня и въ завѣщаніи такъ сказано. Я поклялся въ этомъ. Живой или мертвый, я не хочу этой дряни въ своей семьѣ. Если ты бы вздумалъ увлечься ею, твоя воля, но въ такомъ случаѣ не заглядывай больше въ Пайпэрсъ-Гилль.
   -- Вы ошибаетесь на счетъ истиннаго положенія вещей, сказалъ Джоржъ спокойно. Лаура сама не пойдетъ за меня, еслибы я даже и хотѣлъ этого!
   -- Хо, хо!
   Смѣхъ м-ра Пайпэра былъ болѣе оскорбителенъ, нежели радостенъ.
   -- Вѣрно потому-то она приходитъ миловаться съ тобой по утрамъ въ саду?
   Джоржа внутренно повело. Вульгарное истолкованіе сердечнаго поцѣлуя, которымъ Лаура наградила его, было ему нестерпимо. Но что могъ онъ сказать и не показаться смѣшнымъ отцу? Отецъ могъ выражаться вульгарно, но факта нельзя было отрицать, а придираться къ выраженіямъ значило накликать на себя еще худшія рѣзкости. Чего не далъ бы онъ, чтобы найти въ себѣ мужество сказать:-- Прогоните меня, лишите меня наслѣдства, а Лаура будетъ моей женой.
   Но развѣ это было бы не безумно? Вѣдь Лаура безприданница, и онъ по уши въ долгахъ, безъ кредита у лавочниковъ и безъ всякихъ средствъ обезпечить себѣ дневное пропитаніе! Нѣтъ, онъ долженъ хитрѣе обдѣлать свои дѣлишки. Быть можетъ, и придетъ пора, когда онъ увезетъ ее съ собой и станетъ для нея трудиться. Джоржъ вздохнулъ... трудъ не имѣлъ никакой прелести въ его глазахъ. Но пока необходимо было во что бы то ни стало успокоить отца.
   -- Лаура не пойдетъ за меня, повторилъ онъ, медленно и внушительно. Она смотритъ на меня, какъ на брата. Вы не должны перетолковывать простой братской... встрѣчи.
   -- Почему она не выходитъ замужъ? зарычалъ м-ръ Пайпэръ. Есть дураки, которые не прочь на ней жениться.
   -- Быть можетъ, современемъ она и выйдетъ замужъ, былъ іезуитскій отвѣтъ.
   М-ру Пайпэру послышалось нѣчто въ родѣ умиленія въ этихъ звукахъ сыновняго голоса.
   -- Но я не совѣтовалъ бы вамъ принуждать ее. Вы по чести обязаны предоставить ей полную свободу. Она беззащитна... у ней нѣтъ друзей, и она въ полной отъ васъ зависимости.
   Когда Джоржъ напоминалъ отцу объ обязанностяхъ къ беззащитной дѣвушкѣ, то въ голосѣ его зазвучали такія добродѣтельныя ноты, что онъ самъ повѣрилъ въ ихъ искренность. Ничего нѣтъ любопытнѣе нравственнаго лабиринта, куда софистика заводитъ разумъ, заставляя его съ такимъ усердіемъ указывать на прямой путь своему ближнему и съ такимъ самодовольствомъ не замѣчать собственнаго криваго пути.
   Но м-ръ Пайпэръ не принадлежалъ къ тому классу людей, которые прибѣгаютъ къ звучнымъ фразамъ и выводамъ. Для него дѣло было дѣломъ, черное чернымъ, а бѣлое бѣлымъ.
   -- Не тебѣ учить и наставлять меня, Джоржъ, коротко сказалъ онъ. Лаура дура и кончитъ плохо. Но я лучшій другъ, какой у нея только есть. Я не знаю вашихъ новыхъ фокусовъ,-- да и знать не хочу! Это просто на просто извороты какіе-то. Когда я былъ молодъ, я называлъ вещи ихъ именами. Сестры были сестрами, а несестры не обращались такъ съ молодыми людьми, какъ Лаура съ тобой. Въ мое время молодыя женщины не обнимали за шею молодыхъ людей ни съ того, ни съ сего. Ты вздумалъ читать мнѣ наставленія, а желалъ бы я знать, кто мѣшаетъ ей выйдти замужъ за честнаго человѣка... ты или я?
   Лучъ надежды закрался въ душу Джоржа. Что, если онъ черезъ-чуръ легко отказался отъ борьбы? Не попытать ли опять счастія?
   -- Что до этого касается, началъ онъ, приглаживая усы, уставясь глазами въ полъ и старательно взвѣшивая каждое слово, то по-моему честному человѣку не въ чемъ упрекнуть такую дѣвушку, какъ Лаура. Вѣдь мы же выросли вмѣстѣ, какъ братъ и сестра. Ваша дочь такая же сестра мнѣ, какъ и ей. И вы должны помнить, что наблюдали за ней сегодня утромъ съ высоты ста футъ надъ землей. Не мудрено, если вы плохо видѣли. Не мудрено, если вамъ и показалось...
   -- Я отлично все видѣлъ, перебилъ м-ръ Пайпэръ сурово. Нечего втирать мнѣ очки и увѣрять, что мое зрѣніе хуже твоего...
   -- Да не въ томъ дѣло, отвѣчалъ Джоржъ. Вы сдѣлали слишкомъ поспѣшное заключеніе изъ того, что видѣли. Но разъ ужь дошло до объясненія, то я этому радъ. Я самъ все собирался объясниться съ вами.
   -- Оставь это, Джоржъ, сказалъ м-ръ Пайпэръ, снова задыхаясь. Я прогоню васъ обоихъ.
   -- Вы слишкомъ спѣшите и совсѣмъ непослѣдовательны, возразилъ Джоржъ. Вы сердитесь, когда я называю Лауру сестрой... и приходите въ бѣшенство, если я намекну, что она мнѣ дороже, чѣмъ сестра. Я желалъ бы, чтобы вы спокойно выслушали меня до конца. У насъ съ Лаурой и разговора нѣтъ о бракѣ. Я даже не знаю, пошла ли бы она за меня, но я знаю -- слова эти онъ произнесъ не безъ паѳоса, глядя прямо въ гнѣвные глаза отца -- я знаю, что она единственная женщина, на которой мнѣ бы хотѣлось жениться.
   -- Ну, такъ я отрекаюсь отъ тебя, сказалъ отецъ, отворачиваясь.
   -- Нѣтъ! Постойте, минутку. Единственная женщина, которая мнѣ по нраву, говорю я, но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы я послѣдовалъ своей склонности. Хотя, послушайте, папенька, вы вѣдь никогда не высказывали мнѣ причинъ, по которымъ вы такъ возстаете противъ моего выбора. Лаура можетъ быть вамъ не по нраву, но, какъ невѣстки, вамъ не придется ея стыдиться.
   -- Я не хочу ее въ невѣстки ни за что на свѣтѣ, сердито объявилъ м-ръ Пайпэръ, и если ты не желаешь стать нищимъ, то не женишься на ней! Не воображай, Джоржъ, что я всю жизнь работалъ, какъ волъ, для того, чтобы два такихъ тунеядца, какъ ты съ Лаурой, жили припѣваючи и даже спасибо мнѣ за то не сказали.
   "Онъ показалъ свое слабое мѣсто, подумалъ Джоржъ, но я боюсь, что слишкомъ поздно исправлять нашу ошибку. Какіе мы съ Лаурой глупцы! Слѣдовало просто систематически льстить ему.
   

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

I.

   -- У меня есть предчувствіе, Мэгги, что слѣдующая лодка плыветъ за нами. Въ ней сидитъ краснолицый старикъ... Это дядюшка Пайпэръ и рыжая дѣвочка! Это, вѣрно, наша кузина. Боже мой! О, нельзя ли убѣдить капитана отвезти меня обратно въ Англію!
   Но Маргарита не отвѣчала. Она разсѣянно глядѣла на обширный городъ, раскинувшійся вдали.
   -- Ну теперь начнутся родственныя нѣжности! продолжала Сара. Позови мамашу, Маргарита, пожалуйста! Этотъ ужасный человѣкъ вылѣзаетъ изъ лодки... Я увѣрена, что онъ сейчасъ примется насъ цѣловать.
   Но м-съ Кавендишъ звать не пришлось, такъ какъ въ тотъ моментъ, какъ "ужасный человѣкъ" осторожно поднялся по трапу, придерживая полы пальто, вмѣстѣ съ нервной, маленькой дѣвочкой, блѣднолицей и съ веснушками,-- м-съ Кавендишъ вышла изъ каюты и, заглянувъ за бортъ корабля, посмотрѣла на дочерей съ такимъ выраженіемъ, что у Маргариты слезы сочувствія навернулись на глазахъ. Во взглядѣ матери высказывалась такая любовь къ брату, вмѣстѣ съ трогательной мольбой о снисхожденіи.
   -- А вѣдь въ сущности намъ слѣдовало бы просить о снисхожденіи, подумала Маргарита.
   Въ слѣдующій мигъ случилось то, о чемъ Сара впослѣдствіи говорила: "что вспоминаетъ объ этомъ съ содраганіемъ". По ея мнѣнію, то была безсмысленная и неприличная церемонія родственныхъ объятій. "Это было крайне непріятно", объявляла она. Мать ея плакала и увѣряла краснолицаго человѣка, что никогда не надѣялась дожить до того, что снова увидитъ братца Тома.
   -- Дожила и проживешь еще многія лѣта, дѣвушка, говорилъ м-ръ Пайпэръ, глядя на нее съ привычнымъ братскимъ восхищеніемъ. Ты ни чуточки не постарѣла -- не то, что я -- немножко пополнѣла, вотъ и все! Но вотъ живой портретъ твой, прибавилъ онъ, поворачиваясь къ Сарѣ.
   -- Да, Томъ, отвѣтила бѣдная м-съ Кавендишъ, догадавшись, наконецъ, отереть глаза. Надѣюсь, что ты полюбишь моихъ дѣвочекъ, Томъ!
   -- Полюбишь ли? Да мы будемъ жить душа въ душу, какъ одна семья. Кровь-то вѣдь скажется, говорю я всегда Джоржу! Свой человѣкъ не то, что чужой!
   Скрытый намекъ въ этихъ словахъ былъ, конечно, непонятенъ семьѣ Кавендишъ; но Сарѣ не понравилось то обстоятельство, что дядюшка Пайпэръ нашелъ нужнымъ подтвердить ихъ другимъ поцѣлуемъ. Пусть бы цѣловалъ Маргариту, ей навѣрное это не было бы такъ непріятно. Но Маргарита не бросилась въ глаза дядюшкѣ, какъ Сара. М-ръ Пайпэръ имѣлъ обыкновеніе говорить про себя, что у него губа не дура, относительно женщинъ, и вѣра въ то, что онъ передалъ эту способность Джоржу, пробудила въ немъ надежду, что красота Сары подготовитъ будущее пораженіе для Лауры.
   "Крашеная кукла!" говорилъ онъ про себя, "куда ей до моей племянницы! Она ей и въ подмётки не годится. Вотъ увидимъ, куда дѣнется вся ея наглость, какъ ей хорошенько утрутъ носъ!"
   Надежда на то, что красота Лауры будетъ помрачена въ присутствіи племянницы, сдѣлала то, что онъ не обратилъ вниманія, что лицо ея было въ эту минуту очень похоже на лицо ея отца, въ моментъ, когда выдвигался на сцену братецъ епископъ.
   -- Полюбить ихъ! повторилъ м-ръ Пайпэръ, желалъ бы я знать, кого же мнѣ и любить, какъ не родную плоть и кровь! А теперь гдѣ же твой муженекъ, дѣвушка? Почему ты не привезла его съ собой?
   -- Онъ съ нами, отвѣчала Маргарита нервно, съ тревожной краской на щекахъ.-- Папа! вотъ, наконецъ, и дядюшка Пайпэръ, а это наша кузина!
   Луи, съ тонкимъ, дѣтскимъ инстинктомъ, ластилась къ Маргаритѣ съ самаго начала фамильнаго свиданія. Всегда, насторожѣ относительно отца, привыкнувъ ловить малѣйшія интонаціи въ голосѣ Лауры, когда та съ нимъ говорила, она чутьемъ догадалась о чувствахъ Сары, которыя были недоступны болѣе грубой природѣ м-ра Пайпэра. Красивая лэди, у которой ротъ и подбородокъ были какъ у статуй, стоявшихъ вдоль стѣнъ публичной библіотеки, цѣловалась съ родными слишкомъ холодно, по мнѣнію Луи. Она какъ будто стыдилась этихъ поцѣлуевъ и думала только о томъ, какъ бы поскорѣе отдѣлаться.
   Другая лэди, съ красными щеками и острымъ подбородкомъ, которая, когда на нее никто не глядѣлъ, готова, казалось, заплакать, цѣловалась совсѣмъ иначе. Вотъ она никогда не обидитъ ея отца, не заставитъ его выдти изъ-за стола, не доѣвши кушанья, съ сверкающими отъ гнѣва глазами. Луи стояла рядомъ съ ней, немного поодаль отъ остальной группы, въ большой и непонятной тревогѣ, ожидая появленія м-ра Кавендиша. Такое прибавленіе къ семейству могло принести много счастія, если только бы люди находили счастіе во взаимной любви и во взаимной поддержкѣ.
   Но, увы! какими бѣдствіями грозило оно, если кто-нибудь изъ пріѣзжихъ будетъ противъ ея отца. Что они могутъ отбить у нея его привязанность -- этого и не приходило въ голову Луи. Ея любовь была любовью высшаго типа, неразлучная, съ самоотреченіемъ, и которую дѣйствительно только людскія души способны ощущать.
   М-ръ Лейдайтъ, несомнѣнно, доказалъ способность къ такой любви до тѣхъ поръ, пока, находясь на кораблѣ "Генріэтта-Марія", не подпалъ деспотической власти болѣе эгоистическаго чувства. Луи отдавалась ей, повинуясь инстинкту -- дару небесъ, если есть небеса, ибо -- гдѣ пріятна такая кроткая, самоотверженная любовь.
   Свиданіе между м-ромъ Пайпэромъ и м-ромъ Кавендишемъ вызвало вздохъ облегченія у Маргариты и ея матери. Онѣ не смѣли надѣяться, что оно будетъ вполовину такое дружеское. Дѣло въ томъ, что м-ръ Кавендишъ, храбро провоевавъ съ женой всю прошлую ночь, швырнулъ ей въ лицо всѣми предками девонширскаго дома и епископскимъ дворцомъ и заставилъ почувствовать, съ какой высоты спустился онъ, принявъ гостепріимство ея брата -- ci-devant мясника -- отнюдь не былъ расположенъ воевать съ комфортабельно-устроеннымъ жилищемъ и его аксессуарами. Кромѣ того, богатство -- признанная сила, хотя бы даже основаніемъ ему послужили свиныя колбасы и политичные члены великихъ правящихъ фамилій въ старомъ свѣтѣ дѣлали исторически засвидѣтельствованныя уступки торговлѣ. М-ръ Кавендишъ тоже былъ готовъ на уступки. Остатокъ ссуды, присланной м-ромъ Пайпэромъ, заключался въ нѣсколькихъ соверенахъ, хранившихся въ портмоне съ девонширскимъ гербомъ. М-ру Кавендишу обязательно приходилось быть великодушнымъ, и онъ не безъ прежней обаятельно-свѣтской вѣжливости, которая возвела его на степень бога въ глазахъ Елизаветы Пайпэръ, подошелъ, закутанный въ свой байроновскій плащъ, и протянулъ руку брату жены.
   Чувства м-ра Пайпэра къ зятю врядъ-ли были вполнѣ понятны даже ему самому. Пополамъ съ презрѣніемъ къ человѣку, не сумѣвшему "пробиться" въ свѣтѣ, онъ испытывалъ родъ невольнаго почтенія, которое, не взирая на свое богатство и всѣ его послѣдствія, м-ръ Пайпэръ не могъ побѣдить въ себѣ относительно того класса людей, которые онъ имѣлъ обыкновеніе называть "нобсы", разумѣя при этомъ разумѣется "снобсовъ". Со всѣмъ тѣмъ, въ роли благодѣтеля, онъ врядъ-ли бы потерпѣлъ какую-нибудь "ерунду" со стороны сестринаго мужа, "нищаго, если ужь на то пошло, несмотря на все его утонченное воспитаніе".
   Подходя къ зятю онъ,-- будьте увѣрены,-- зорко слѣдилъ за нимъ.
   Но никто не могъ устоять передъ м-мъ Кавендишемъ, когда тому угодно было принять свой air de grand seigneur.
   -- Для меня истинное удовольствіе васъ видѣть, мой дорогой сэръ, говорилъ онъ, охватывая всѣми десятью бѣлыми и нѣжными, какъ у истаго аристократа, пальцами плебейскую лапу м-ра Пайпэра.
   Ни одинъ посторонній зритель ни на минуту не подумалъ-бы, что онъ пріѣхалъ съ цѣлой семьей, рѣшительно безъ всякихъ средствъ, чтобы жить на счетъ женинаго брата.
   Кромѣ того мы знаемъ, что въ кругу благовоспитанныхъ людей принять отъ человѣка услугу значитъ въ сущности одолжить ею. Услуги принимаются только отъ тѣхъ людей, которыхъ уважаютъ. Свидѣтель свиданія подумалъ бы, что м-ръ Кавендишъ оставилъ Англію съ спеціальной цѣлью оказать благодѣяніе смиренному колоніальному родственнику.
   -- Добро пожаловать, сэръ, отвѣчалъ м-ръ Пайпэръ.
   Наступила пауза, вовремя которой м-съ Кавендишъ отерла глаза, а м-ръ Пайпэръ снова и очень радушно проговорилъ:
   -- Добро пожаловать всѣмъ вамъ.
   Послѣ того наступилъ тотъ беззвучный разговоръ, когда люди говорятъ не для того, чтобы ихъ слушали, а изъ боязни неловкаго молчанія. Маргарита подъ шумокъ спустилась внизъ вмѣстѣ съ новой кузиной, чтобы проститься съ каютой, гдѣ она промечтала объ единственномъ романѣ своей жизни. Она попросила маленькую дѣвочку побыть въ салонѣ, подъ тѣмъ предлогомъ, что каюта биткомъ набита багажемъ, и, пройдя туда, остановилась у своей разоренной койки, предаваясь размышленіямъ. Здѣсь Сара пересказала ей всѣ подробности признанія м-ра Лейдайта съ такимъ же отсутствіемъ всякаго чувства, какъ еслибы дѣло шло о самой пустой побѣдѣ для ея тщеславія. Еслибы такое признаніе было сдѣлано Маргаритѣ, какой праздничный видъ приняло бы все вокругъ нея! Мельбурнъ или Лондонъ -- ей было бы тогда рѣшительно все равно! Тяжелый камень, который все утро сегодня давитъ ея сердце, превратился бы въ бремя радости, которое она бы несла съ восторгомъ.
   Время самообольщенія прошло для Маргариты такъ же, какъ и для м-ра Лейдайта. Они сознавались себѣ, что не ради красоты и шума волнъ согласились бы они такъ охотно начать плаваніе съ начала.
   Луи тѣмъ временемъ терпѣливо ждала на скамейкѣ, сторонясь съ испугомъ отъ шумныхъ ребятишекъ, выбѣгавшихъ толпой изъ каюты Макъ-Брайдъ. Розовымчэ надеждамъ м-съ Макъ-Брайдъ нанесенъ былъ первый ударъ открытіемъ, что запасъ фамильнаго бѣлья весь износился и что будущіе законодатели колоніи вступятъ на землю антиподовъ безъ воротничковъ и безъ носковъ. Еслибы она знала, какъ многіе изъ законодателей высаживались на берегъ при худшихъ обстоятельствахъ, она бы увидѣла счастливое предзнаменованіе въ продранныхъ локтяхъ Томми и Бидди.
   Въ тотъ моментъ какъ Луи соображала: найдетъ ли она одна дорогу назадъ къ отцу, отворилась дверь каюты и изъ нея вышелъ джентльменъ съ молитвенникомъ въ рукахъ и сѣлъ около нея. Онъ даже не замѣтилъ ее, какъ подумала дѣвочка, такъ какъ глаза его были устремлены въ книжку. Лицо его понравилось Луи. Она подумала, что и Лаура нашла бы его привлекательнымъ, несмотря на свою антипатію къ клерджименамъ, и на то, что она и Джоржъ всегда ухмылялись, когда упоминали о комъ-нибудь изъ нихъ.
   Луи хотѣла бы, чтобы ея братъ и сестра увидѣли эти серьезные добрые глаза и кроткое, пріятное выраженіе лица. Такого лица Луи еще ни у кого не видѣла. Она подумала: нѣтъ ли у него сестрицы, которую онъ оставилъ въ Англіи, и при этой мысли невольно вздохнула по-старушечьи, какъ часто дѣлала.
   Клерджименъ оглянулся на вздохъ. Ему почти показалось, что вздохъ былъ отвѣтомъ на его собственныя мысли, и онъ даже вздрогнулъ. Онъ увидѣлъ, оглянувшись, нарядно одѣтую дѣвочку съ красно-рыжими кудрями, ниспадавшими изъ-подъ модной шляпы съ большимъ перомъ. Онъ опять углубился бы въ молитвенникъ, еслибы не прочиталъ тоскливаго выраженія въ голубыхъ глазахъ. Нельзя быть цѣнителемъ души впродолженіи многихъ лѣтъ -- подобно м-ру Лейдайту -- и не научиться читать выраженія на людскихъ лицахъ.
   -- Она похожа на сироту, подумалъ онъ и съ этой мыслью обратился къ ней съ вопросомъ:-- не ждетъ ли она кого? и не можетъ ли онъ ей быть полезнымъ? Онъ знаетъ всѣхъ пассажировъ на кораблѣ.
   Луи степенно поблагодарила его со своей старосвѣтской манерой. Нѣтъ, она совсѣмъ не устала ждать, лишь бы папа не хватился ее. Кузина Маргарита рядомъ въ каютѣ.
   -- Миссъ Кавендишъ, ваша кузина? спросилъ м-ръ Лайдайтъ съ большимъ интересомъ.
   Эта маленькая дѣвочка будетъ каждый день видѣть Сару. Какое удивительное совпаденіе обстоятельствъ, что первое лицо, съ которымъ онъ подружился (а онъ былъ увѣренъ, что подружится съ этой маленькой дѣвочкой), родственница Сары.
   -- Я коротко познакомился съ вашими кузинами на кораблѣ, продолжалъ онъ. Я дожидаюсь ихъ теперь, чтобы съ ними проститься. Вы пріѣхали за ними?
   -- Да, отвѣчала Луи; онѣ будутъ жить съ ними въ Пайпэрсъ-Гиллѣ.
   Имя было знакомо м-ру Лейдайту. Однако ему и въ голову не пришло, чтобы какая-нибудь связь существовала между названіемъ жилища маленькой дѣвочки и фамиліей его родственниковъ. Пайпэрсъ-Гилль должно быть мѣстечко въ родѣ Стамфордъ-Гилля, и возможно, что это названіе имѣетъ какое-нибудь отношеніе къ его вотчиму, такъ какъ послѣдній былъ богатый человѣкъ. Но, чтобы въ этомъ обстоятельствѣ былъ какой-нибудь личный интересъ для м-ра Лейдайта -- объ этомъ онъ еще не подумалъ.
   Можетъ показаться страннымъ, что люди совершили вмѣстѣ трехмѣсячное плаваніе и видѣлись каждый день и все-таки ничего не знали о томъ: кто куда ѣдетъ. Но, въ поясненіе этого, я долженъ сказать, что м-ръ Кавендишъ и Сара поставили условіемъ, чтобы имя м-ра Пайпэра никогда не упоминалось на кораблѣ.
   -- Мало-ли что можетъ произойти, объявилъ м-ръ Кавендишъ.
   -- Мы всѣ можемъ утонуть, замѣтила Сара.
   -- Или получить такія новости, что не будемъ нуждаться въ гостепріимствѣ м-ра Пайпэра, прибавилъ м-ръ Кавендишъ.
   -- Еще бы, сказала Сара,-- въ три мѣсяца епископъ и семнадцать девонширцевъ могутъ умереть, не правда ли, мама?
   И въ виду того, что возможность если не именно такихъ, то подобныхъ случайностей существовала, требуемое условіе принято было м-съ Кавендишъ и Маргаритой.
   М-ръ Лейдайтъ былъ также сдержанъ, хотя и по другимъ причинамъ. Онъ ѣхалъ въ Австралію по вызову. Мельбурнскій епископъ хотѣлъ дать ему приходъ. Къ чему говорить о вотчимѣ, который, можетъ быть, запретъ передъ нимъ двери, или о сестрѣ, которая повернулась къ нему спиной, или о сводной сестрѣ, которая, по всей вѣроятности, никогда не слыхала о его существованіи?
   Поэтому вышло такъ, что до самой минуты разставанья м-ръ Лейдайтъ не зналъ, что у Сары есть родственники въ Мельбурнѣ. Точно такъ и Кавендиши не знали имени второй жены м-ра Пайпэра. Дѣвушки знали, что у ихъ дядюшки есть падчерица, которая не была связана кровными узами ни съ его семьей, ни съ ихъ собственной. Но онѣ забыли, если даже когда и знали объ этомъ, что ее зовутъ Лаура Лейдайтъ. И вотъ какимъ образомъ случилось то, что м-ръ Лейдайтъ разговаривалъ съ Луи какъ со всякой другой посторонней дѣвочкой, которую бы встрѣтилъ одну въ салонѣ.
   -- Пайпэрсъ-Гилль! это, должно быть, недалеко отъ Мельбурна, сказалъ онъ, все еще представляя себѣ какой-нибудь Стамфордъ-Гилль.
   -- Да, отвѣчала Луи, оглядывая узкій и длинный салонъ и сравнивая его съ своей собственной просторной и красивой верандой и садомъ.
   -- Хотѣли бы вы совершить, такое продолжительное плаваніе, какъ ваши кузины? спросилъ м-ръ Лейдайтъ, слѣдя за направленіемъ ея взгляда.
   -- Н-нѣтъ, отвѣчала маленькая дѣвочка нерѣшительно, здѣсь чувствуешь себя точно въ тюрьмѣ, и кромѣ того, мнѣ было бы страшно.
   Клерджименъ спросилъ ее: развѣ ей никогда не бываетъ страшно на твердой землѣ, и мало-по-малу дитя облегчило душу, разсказавъ о тѣхъ вѣчныхъ страхахъ, которые преслѣдовали ее. Она не умѣла формулировать ихъ такъ, какъ это сдѣлала бы особа старше возрастомъ, подъ вліяніемъ удовольствія облегчить душу съ человѣкомъ, способнымъ понять то, что ему говорятъ. Но м-ръ Лейдайтъ умѣлъ читать лица и разбираться въ интонаціяхъ голоса. Поговоривъ нѣсколько минутъ съ Луи, онъ уже зналъ, что находится въ присутствіи нервной, чувствительной организаціи, способной сильнѣе страдать, чѣмъ наслаждаться. Самыя привязанности Луи обращались ей въ страданіе, благодаря вѣчной тревогѣ за тѣхъ, кого она любила. Но было ясно, что она таила эти мученія про себя. Это было совсѣмъ ненормально и наполнило душу м-ра Лейдайта жалостью. Для себя лично онъ былъ вполнѣ готовъ признать за истину чувство, выраженное Куперомъ въ грустныхъ стихахъ, посвященныхъ имъ одной лэди:
   
   "Путь печали и только онъ одинъ
   Приводитъ въ ту страну, гдѣ нѣтъ печали".
   
   Но когда дѣло шло о маленькомъ, нѣжномъ ребенкѣ, то м-ръ Лейдайтъ думалъ иначе и съ профессіональной поспѣшностью рѣшился преподнести духовное утѣшеніе Луи.
   -- Но вы знаете вѣдь, что есть Нѣкто, мудрѣйшій чѣмъ мы, который печется о насъ, дитя мое, мягко сказалъ онъ.-- Когда вы молитесь по утрамъ и вечерамъ и просите Его защитить васъ, почему вы не вѣрите, что Онъ услышитъ васъ? Тогда бы вамъ нечего было бояться.
   -- Я не молюсь, отвѣчало просто дитя.
   Клерджименъ вздрогнулъ. Неужел въ колоніяхъ въ обычаѣ воспитывать нарядныхъ дѣвочекъ съ задумчивыми личиками въ такомъ ужасномъ невѣдѣніи религіи? Тогда дѣйствительно ему предстоитъ много дѣла въ Мельбурнѣ.
   -- Не молитесь? повторилъ онъ съ волненіемъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала Луи.-- Я сначала молилась, но Лаура сказала, что это не нужно. Она говоритъ, что если есть дѣйствительно кто-нибудь, кто умнѣе насъ и лучше знаетъ, что намъ нужно, то молиться ему, значитъ все равно, что учить его. Что это безсмысленно, а потому и глупо.
   М-ръ Лейдайтъ поблѣднѣлъ, но не отъ неожиданнаго въ такой маленькой дѣвочкѣ проявленія, какъ можно было бы думать. Хотя при другихъ обстоятельствахъ это поразило бы его, конечно; но въ настоящую минуту его вниманіе поглощено было именемъ Лауры, произнесеннымъ ребенкомъ въ поясненіе такого факта, который не могъ быть простымъ совпаденіемъ обстоятельствъ, и онъ поспѣшно спросилъ:
   -- Лаура, говорите вы? это ваша сестра?
   -- Сводная сестра. Да и Джорджъ тоже мнѣ сводный братъ, знаете?
   -- Сводная сестра? повторилъ м-ръ Лейдайтъ, игнорируя пока Джорджа.-- Она дочь вашей матери, не правда ли?
   -- Да, отвѣчала Луи съ удивленіемъ.
   -- А ея фамилія Лейдайтъ?
   -- Да.
   -- А ваши имя и фамилія... постойте...
   И онъ приложилъ руку къ головѣ.
   -- Ахъ! васъ зовутъ Луиза Пайпэръ.
   -- Но какъ вы узнали! спросила Луи въ полномъ недоумѣніи.
   -- Но только сестра Лаура называетъ васъ иногда Эстеръ, не правда ли! продолжалъ онъ.-- Или, по крайней мѣрѣ, называла васъ такъ, когда вы были ребенкомъ.
   -- Но какъ вы узнали? настаивала Луи.
   Еслибы у клерджимена не было такихъ добрыхъ глазъ, которые глядѣли на нее также нѣжно, какъ глаза матери на портретѣ въ медальонѣ, который она носила на шеѣ, она бы убѣжала отъ него. Это было похоже на колдовство, а Луи, какъ нѣкоторые другіе люди, старше ее годами, вѣрила въ колдовство.
   -- Какъ я узналъ? Да такъ, что вы -- и тутъ клерджименъ сдѣлалъ очень странную вещь: онъ нагнулся и поцѣловалъ ее, говоря:-- вы моя дорогая сестрица. Посмотрите, я покажу вамъ портретъ нашей матери. Это все, что у меня отъ нея осталось.
   Луи, чувствуя, что корабль завертѣлся подъ ней при этомъ изумительномъ открытіи, слѣдила глазами за тѣмъ, какъ клерджименъ потянулъ за черную ленту, скрывавшуюся подъ клерикальнымъ жилетомъ.
   Она казалась испуганной, когда онъ раскрылъ медальонъ и показалъ ей серьезное, кроткое личико съ глазами ея матери, которые какъ будто глядѣли ей въ лицо.
   -- Но у меня не такой, сказала она.
   М-ръ Лейдайтъ открылъ медальонъ, висѣвшій у ней на шеѣ. Лицо на немъ было старше, чѣмъ на томъ, который онъ показывалъ Луи, но, на взглядъ сына, еще трогательнѣе потому, что серьезное выраженіе на немъ смягчалось какой-то мольбой. Онъ долго глядѣлъ на него и когда раскрылъ медальонъ, спросилъ дрожащимъ, какъ показалось Луи, голосомъ.
   -- Неужели Лаура никогда вамъ обо мнѣ не говорила?
   -- Нѣтъ, никогда.
   Въ умѣ ребенка не возникло никакого подозрѣнія. Она была счастлива и удивлена. Казалось, что въ разгаръ фамильнаго свиданія чудеснымъ образомъ сыскался ея собственный братъ, который всѣхъ помиритъ и смягчитъ сердце Лауры.
   -- Я побѣгу сказать папашѣ, закричала она.
   Но въ эту минуту дверь комнаты отворилась, и изъ нея вышла Маргарита съ усталыми глазами, смущенная и извиняющаяся, потому что она совсѣмъ позабыла про свою маленькую кузину. Она удивилась, увидя м-ра Лейдайта.
   -- Я нашелъ сестрицу, миссъ Кавендишъ, объяснилъ онъ.
   Маргарита подумала, что онъ намекаетъ на христіанское сродство душъ.
   -- Я такъ благодарна вамъ за то, что вы занялись ею, сказала она. Съ моей стороны было непростительно позабыть про нее. Но... но мы сейчасъ уѣзжаемъ. Я должна проститься съ вами, м-ръ Лейдайтъ!
   То былъ тотъ моментъ, къ которому Маргарита готовилась съ самаго утра. И секундой позднѣе этому моменту совсѣмъ не суждено было наступить, потому что какъ разъ въ эту минуту вся компанія сошла внизъ на поиски двухъ отсталыхъ, и Луи побѣжала впередъ и схватила отца за руку, крича:
   -- О! папа! дорогой папа! Я нашла брата на кораблѣ!
   -- Э! что... что такое? сказалъ м-ръ Пайпэръ, который не могъ никакъ взять въ толкъ, откуда взялся братъ у Луи?
   -- Меня зовутъ Фрэнсисъ Лейдайтъ, проговорилъ м-ръ Лейдайтъ, выступая впередъ. Я никакъ не ожидалъ встрѣтиться съ семьей моей матери тотчасъ по пріѣздѣ, но я намѣревался разыскать васъ. Вы, конечно, м-ръ Пайпэръ, не правда ли. Я намѣревался посѣтить васъ и попросить позволенія видѣться съ сестрой, или вѣрнѣе сказать съ сестрами.
   И онъ положилъ руку на плечо Луи, говоря это.
   Произошла настоящая сцена. Грудь Маргариты спазмотически вздымалась и опускалась. Это было такъ удивительно, что она не могла не подумать о неисповѣдимыхъ путяхъ Провидѣнія и съ восторгомъ поглядѣла на Сару. Но выраженіе лица Сары было далеко не восхищенное.
   М-ръ Пайпэръ скорѣе всѣхъ спохватился и нашелся. Хитрый взглядъ, взглядъ человѣка, привыкшаго мѣрить покупателей и отличать состоятельныхъ отъ несостоятельныхъ уже по одному виду, съ какимъ они входили въ лавку, успокоилъ его на счетъ честности намѣреній м-ра Лейдайта. Онъ вовсе не былъ дружески расположенъ къ родственникамъ Лауры, но въ молодомъ человѣкѣ, стоявшемъ передъ нимъ, было нѣчто, напоминавшее ему мать Лауры. Онъ ласково протянулъ ему руку.
   -- Итакъ вы братъ Лауры? медленно проговорилъ онъ. Я зналъ, что у нея есть гдѣ-то братъ на бѣломъ свѣтѣ. Я радъ, что вы пріѣхали, сэръ. Она нуждается въ присмотрѣ.
   -- Она живетъ съ вами? спросилъ м-ръ Лейдайтъ.
   -- Она никогда и не выѣзжала изъ Пайпэрсъ-Гилля. Очень хорошо вы сдѣлали, что пріѣхали, повторилъ онъ; и затѣмъ, какъ бы опасаясь, не сказалъ ли чего лишняго, прибавилъ:
   -- Мы не всегда съ ней сходимся во мнѣніяхъ, знаете; но если вы возьметесь за нее и урезоните ее, то все, конечно, уладится.
   

II.

   Никакія убѣжденія со стороны м-ра Пайпэра -- которому быть можетъ было пріятно доказать, что Пайпэрсъ-Гилль можетъ вмѣстить сколько угодно нежданныхъ гостей -- не могли заставить м-ра Лейдайта принять приглашеніе остановиться у него. Быть подъ одной кровлей съ Сарой -- такое наслажденіе -- м-ръ Лейдайтъ находилъ слишкомъ опаснымъ, не говоря уже про то, что онъ твердо рѣшилъ ничѣмъ не обязываться м-ру Пайпэру. Онъ обѣщалъ въ тотъ же вечеръ пріѣхать въ Пайпэрсъ-Гилль, но рѣшительно отказался отобѣдать тамъ, ссылаясь на то, что онъ поставилъ себѣ за правило никогда не обѣдать въ гостяхъ.
   М-ръ Пайпэръ былъ сбитъ съ толку. Очевидно, что м-ръ Лейдайтъ такъ же упрямъ въ своемъ родѣ, какъ и Лаура, хотя путь его совсѣмъ иной, какъ рѣшилъ мысленно м-ръ Пайпэръ.
   Но у м-ра Пайпэра и безъ того было слишкомъ много возни: ему предстояло перевезти родственниковъ къ себѣ, а потому некогда было размышлять на эту тему. Лодки шныряли около корабля; надо было распорядиться на счетъ крупнаго и мелкаго багажа и доставки его въ Пайпэрсъ-Гилль. Но когда м-съ Кавендишъ высказала съ нѣкоторой тревогой, найдутъ ли они "извощиковъ" въ Мельбурнѣ и что имъ понадобится ихъ нѣсколько, то м-ръ Пайпэръ хихикнулъ и объявилъ сестрѣ, что, слава Богу, у него есть просторная карета и свои лошади, которыя свезутъ "всю ораву".
   И дѣйствительно фамильное ландо внушительныхъ размѣровъ, запряженное парой лошадей, на которыхъ не стыдно было бы проѣхаться, гдѣ угодно, дожидалось ихъ въ Портѣ-Мельбурнъ у пристани.
   -- Мы всѣ помѣстимся, надѣюсь, сказалъ м-ръ Пайпэръ, а если и потѣснимся, то не бѣда.
   Бѣдная м-съ Кавендишъ онѣмѣла отъ почтительнаго восхищенія, и ея радость и удивленіе доставили живѣйшее удовольствіе ея брату. Она могла бы по пальцамъ перечесть всѣ тѣ разы, когда ей случалось проѣхаться въ каретѣ. Она не помнила, чтобы ей приходилось въ этихъ случаяхъ сидѣть иначе, какъ на передней скамейкѣ, спиной къ лошадямъ. Теперь же братецъ Томъ помогъ ей усѣсться на переднемъ мѣстѣ, на роскошныхъ темнозеленыхъ подушкахъ, и прикрылъ ей ноги тигровой шкурой, какую она видѣла только въ окнахъ мѣховщиковъ на Оксфордъ-Стритѣ. Она невольно перенеслась при этомъ мысленно за полстолѣтіе назадъ. И увидѣла себя возсѣдающей на телѣжкѣ торговца овощами, въ узкой, грязной лондонской улицѣ, а Тома идущимъ рядомъ, придерживая подолъ ея ситцеваго платья. Какъ онъ гордился ею и какъ она была ему благодарна, когда онъ заплатилъ торговцу полпенни за то, что тотъ прокатилъ сестру, а торговецъ ласково кивнулъ ей головой, поворачивая осла въ другую улицу.
   Теперь же вмѣсто телѣжки торговца овощами была великолѣпная карета, вмѣсто кивающаго головой торговца, правившаго осломъ, кучеръ въ ливреѣ съ серебряными пуговицами, снявшій передъ нею шляпу, а вмѣсто бѣдно-одѣтаго мальчишки на побѣгушкахъ, какимъ былъ въ тѣ времена ея братъ, она видѣла передъ собой толстаго, краснолицаго господина, роскошная обстановка котораго ее почти устрашала.
   Одно только оставалось неизмѣннымъ: выраженіе въ глазахъ Тома, когда онъ глядѣлъ на нее. Въ эту минуту онъ показался ей даже молодымъ, и это неудивительно, потому что когда въ человѣкѣ просыпаются тѣ свѣжія и юныя чувства, которыя владѣли имъ полвѣка назадъ, они сообщаютъ его лицу свѣжесть молодости.
   Столько другихъ чувствъ волновало съ тѣхъ поръ м-ра Пайпэра! Прежде чѣмъ онъ "пробилъ себѣ дорогу въ свѣтѣ", онъ научился недовѣрять ближнему или мѣрить его на купеческій аршинъ. Онъ разочаровался въ сынѣ. Жена у него умерла. Единственною привязанностью, которая могла возбудить въ немъ высшее довольство отъ обладанія богатствомъ и могуществомъ -- высшее, потому что оно всего ближе подходитъ къ нашему понятію о божественныхъ качествахъ -- была привязанность къ дочкѣ и къ сестрѣ.
   Вполнѣ естественно поэтому, если Маргарита, видя, какъ онъ глядитъ на ея мать, совсѣмъ забыла про то, что лицо у дядюшки Пайпэра красно, а грамотность не всегда на мѣстѣ въ его рѣчахъ. И поняла, что сердце его жаждетъ любви и благодарности и что она, съ своей стороны, вполнѣ готова любить и благодарить его.
   Карета м-ра Пайпэра была такъ же спокойна, какъ люлька. М-ръ Кавендишъ съ дочерьми сѣли на заднюю скамейку; а оба джентльмена и между ними дѣвочка помѣстились на передней, и м-ръ Пайпэръ велѣлъ кучеру проѣхать вдоль всей Коллинсъ-Стритъ отъ Сандраджи до Соутъ-Ярра.
   -- Я видѣлъ, какъ они строились камнемъ за камнемъ, объяснялъ онъ имъ; я видѣлъ, какъ они выросли изъ ничего. Нѣсколько плотничьихъ дворовъ, да товарные склады, вотъ все, что тутъ было спервоначалу. Самая выгодная афера, какую я только сдѣлалъ, это что я купилъ участокъ земли въ то время. Вы бы и глядѣть на него не захотѣли въ то время, а теперь вотъ увидите, что изъ него вышло.
   Было около одиннадцати часовъ утра, и улица была полна народомъ. Та часть ея, на которую указывалъ м-ръ Пайпэръ, была всего люднѣе. То была четырехугольная площадь, на которой высилась веранда, напротивъ цѣлаго ряда домовъ и конторъ,-- родъ биржи на открытомъ воздухѣ, въ которой, какъ пріѣзжіе узнали, "ежедневно люди богатѣли и разорялись".
   Судя потому дядюшки Пайпэра было очевидно, что онъ намѣренъ смотрѣть на племянницъ, какъ на дочерей. Отъ каждаго слова, съ какимъ онъ къ нимъ обращался, у м-съ Кавендишъ навертывались слезы на глазахъ, но она не знала, какъ-то это понравится "вашему па". Привыкнувъ читать малѣйшее измѣненіе въ блѣдномъ, кисломъ лицѣ, она все поглядывала на мужа, въ то время какъ счастливый, самодовольный голосъ продолжалъ повѣствовать о собственномъ благополучіи. Но на лицѣ мужа ничего не замѣчалось, кромѣ снисходительной любезности. Но м-съ Кавендишъ не могла не замѣтить, какая пропасть отдѣляетъ обоихъ мужчинъ, сидѣвшихъ напротивъ нея въ каретѣ.
   М-ръ Пайпэръ намѣренно не сообщалъ въ письмахъ никакихъ подробностей о своемъ домѣ. Фамилія Кавендишъ приготовилась къ тому, что домъ этотъ полная чаша, но чаша нѣсколько грубоватая. Во всѣхъ своихъ конфиденціальныхъ совѣщаніяхъ о томъ, какъ перешить и передѣлать свои платья, Маргарита и Сара совсѣмъ не представляли себѣ, что могутъ очутиться въ такомъ мѣстѣ, гдѣ вся обстановка будетъ требовать, чтобы онѣ одѣвались по модѣ и нарядно. Эта мысль впервые пришла въ голову Сарѣ, когда она увидѣла дядюшкинъ экипажъ и, говоря правду, она ни о чемъ иначе почти и не думала въ то время, какъ дядюшка указывалъ на зданія. Эта мысль съ новой силой овладѣла ею, когда карета внезапно свернула съ большаго проспекта въ широко раскрытыя рѣзныя желѣзныя ворота и плавно и гладко покатилась по чудесной аллеѣ. По правую руку тянулась зеленая лужайка, нѣжная, какъ бархатъ, съ цвѣточными клумбами. Первыя весеннія розы уже раскрывали свои розовые и желтые бутоны. Апельсинныя деревья, окружавшія фонтанъ въ центрѣ лужайки, наполняли воздухъ благоуханіемъ, фиговыя деревья и лиственницы, которыя никакъ не хотѣли рости такъ быстро, какъ того желалось м-ру Пайпэру, казались непривычнымъ глазамъ пріѣзжихъ рѣдкими тропическими растеніями чудной красоты. У подошвы лѣстницы, которая вела на веранду и двери которой растворялись какъ бы по мановенію волшебнаго жезла при приближеніи кареты, стояли двѣ большихъ мраморныхъ вазы, съ нѣжными вьющимися растеніями, раскидывавшимися вдоль всей балюстрады и соперничавшими въ красотѣ съ кустами розъ и жасминовъ.
   Веранда казалась громадной и очень широкой, несмотря на два глубокихъ полукруглыхъ окна, по обѣимъ сторонамъ двери. Семьѣ Кавендишей она показалась такой богатой, что могла безъ труда вмѣстить цѣлую кучу лондонскихъ домовъ съ балконами тѣхъ бѣдныхъ кварталовъ, гдѣ они проживали. Но здѣсь вообще было столько прекрасныхъ цвѣтовъ, что глаза разбѣгались.
   Когда карета остановилась, съ математической точностью, говорившей о долгой практикѣ, какъ разъ у центра лѣстницы, которая вела на веранду, м-съ Кавендишъ снова взглянула въ лицо мужу. Она ожидала, что прочитаетъ на немъ хоть легкое удивленіе при видѣ такого неожиданнаго великолѣпія. Сама она чувствовала себя въ какомъ-то упоительномъ мірѣ грёзъ. Но надежда увидѣть на лицѣ мужа хоть слабое отраженіе того, что она испытывала, оказалась тщетной. М-ръ Кавендишъ осматривалъ фасадъ дома въ стеклышко и ласково повернулся къ шурину.
   -- Ради прохлады, полагаю, замѣтилъ онъ про веранду и обводя рукой окрестность, точно былъ самъ хозяиномъ, показывавшимъ свои владѣнія гостямъ, прибавилъ: -- Да! прекрасный видъ, прекрасный! Обстановка напоминаетъ мнѣ сады вокругъ дворца моего брата епископа. Честное слово, напоминаетъ!
   -- Ахъ, папа, вскричала Маргарита, здѣсь городъ красивѣе! Я надѣюсь, дядюшка, что вы не разсердитесь за то, что мы такъ откровенно высказываемъ свое мнѣніе, но у васъ здѣсь удивительно какъ хорошо. Мнѣ и въ голову не приходило, что Пайпэрсъ-Гилль такое чудное мѣсто!
   -- Да оно недурно, сказалъ м-ръ Пайпэръ, изо всей силы стараясь быть хладнокровнымъ, и отлично успѣвалъ въ этомъ. Вотъ съ башни недурной видъ также. Мнѣ она стоила ни болѣе, ни менѣе какъ двѣ тысячи фунтовъ. Мы потомъ какъ-нибудь сходимъ и поглядимъ. А теперь я вамъ покажу ваши комнаты.
   Все время пока м-ръ Пайпэръ высаживалъ гостей изъ кареты и стоялъ у дверей дома, пропуская ихъ въ него, Сара замѣтила, что онъ нервно оглядывался по сторонамъ. Она совсѣмъ позабыла, что предстоитъ еще новое знакомство съ родственниками, пока не послѣдовала въ домъ за дядей вмѣстѣ съ родителями и сестрой. Тамъ, въ то время какъ они остановились на минуту, въ большихъ выложенныхъ мраморомъ и съ мраморнымъ поломъ сѣняхъ, откуда большая витая лѣстница вела во второй этажъ, Сара вдругъ и увидѣла, что дверь справа отворилась и показалась фигура, которую можно было принять за яркій цвѣтокъ, выпрыгнувшій изъ одной изъ многочисленныхъ вазъ съ растеніями, виднѣвшихся въ вокругъ. Фигура направилась къ нимъ, Сара оглядѣла ее съ критическимъ любопытствомъ, свойственнымъ ея полу. Женщины часто бываютъ болѣе безпристрастными судьями красоты, чѣмъ думаютъ мужчины. Сара немедленно рѣшила, что Лаура необыкновенно хорошенькая. Слѣдующіе вопросы вслѣдъ за тѣмъ зашевелились у нея въ мозгу:-- Вопросъ 1-й -- желала бы я знать, красится ли она? Вопросъ 2-й -- желала бы я знать, не изъ Парижа ли она выписываетъ свои платья? Вопросъ 3-й -- желала бы я знать, влюбленъ въ нее кузенъ Джоржъ?
   Маргарита тоже глядѣла на Лауру, относя ее къ тѣмъ же диковинамъ, которымъ, казалось, въ Австраліи нѣтъ счета. Ничто не могло поколебать вѣрности бѣдной дѣвушки сестрѣ. Никто не могъ быть такой красавицей, какъ Сара, но кромѣ стройной и величественной красоты бываетъ еще живая, яркая красота, отлично гармонировавшая съ такою рамкою, какъ Пайпэрсъ-Гилль.
   Такая красота отличала Лауру. Слѣдующіе вопросы немедленно возникали въ умѣ молодой дѣвушки. Вопросъ No 1-й -- Похожа ли она хоть сколько-нибудь на м-ра Лейдайта. Вопросъ No 2-й -- Встрѣтитъ ли она его, какъ любящая сестра? Вопросъ No 3-й -- Дастъ ли она имъ почувствовать наше зависимое положеніе?
   Лаура тѣмъ временемъ не могла тоже воздержаться отъ ревниваго взгляда на "красавицу". Еслибы сердце Джоржа еще не принадлежало ей, то этотъ взглядъ не успокоилъ бы ее, потому что въ безупречной фигурѣ Сары, равно какъ въ ея правильномъ, точно рѣзцомъ художника изваянномъ, лицѣ было нѣчто такое, что сразу обличало безукоризненную и безусловную красоту.
   -- Но въ мірѣ не бываетъ безусловной красоты, подумала Лаура. Я не могу хорошенько разглядѣть ее при этомъ освѣщеніи, но мнѣ кажется, что она очень прозаична и тупа -- какъ большинство англійскихъ дѣвушекъ.
   Женщинамъ требуется такъ мало времени, чтобы опредѣлить другъ друга, что Лаура не дошла еще и до середины сѣней, какъ уже эта характеристика была готова. М-ръ Пайпэръ остановился, чтобы представить ее своимъ гостямъ въ слѣдующихъ натянутыхъ словахъ:
   -- Вотъ идетъ миссъ Лейдайтъ! Она дочь матери моей крошки, и та оставила ее на мое попеченіе. Ахъ! она была добрая женщина, Елизавета!-- Не много такихъ на свѣтѣ.
   -- Еслибы ихъ было много, то свѣтъ былъ бы раемъ, не правда ли, м-ръ Пайпэръ. Въ немъ все шло бы такъ, какъ вамъ хочется. Джоржъ, поди сюда, развѣ ты не видишь, что кузины твои пріѣхали.
   Тонъ фамиліарнаго господства, какимъ проговорила это Лаура, не ускользнулъ отъ слуха Сары, точно такъ, какъ отъ глаза не ускользнулъ повелительный видъ, съ какимъ она повернулась къ высокому молодому человѣку, появившемуся на ея зовъ, съ руками въ карманахъ утренняго пиджака.
   -- Поди сюда и познакомь меня, Джоржъ! проговорила нетерпѣливо Лаура. М-ръ Пайпэръ представилъ меня невозможнымъ образомъ.
   -- Мы оба должны знакомиться каждый съ своей стороны, сдается мнѣ, сказалъ Джоржъ.
   Послѣ того онъ пожалъ руки всѣмъ гостямъ, удостоилъ Сару внимательнаго взгляда и спросилъ, не обращаясь ни къ кому въ частности: хорошо ли они доѣхали?
   -- Хорошъ кузенъ, нечего сказать! замѣтилъ м-ръ Пайпэръ, слѣдившій съ живѣйшимъ безпокойствомъ за этой встрѣчей; почему ты съ ними не расцѣлуешься?
   -- Мнѣ было бы это очень пріятно, разумѣется, отвѣчалъ Джоржъ, но, можетъ быть, лучше будетъ, если мы не напомнимъ такъ скоро кузинамъ, что онѣ пріѣхали въ страну дикихъ.
   И говоря это, Джоржъ повернулся и ушелъ обратно въ комнату, изъ которой появился. Остальная компанія пошла по лѣстницѣ, но Сара, оглянувшись назадъ, успѣла замѣтить кончикъ платья Лауры, который исчезъ въ ту же дверь, за которой скрылся Джоржъ. Глаза Сары стали задумчивы въ то время, какъ она послѣдовала на лѣстницу вслѣдъ за дядей.
   -- Ну? спросила Лаура, затворяя дверь и упираясь въ нее спиной, въ то время, какъ Джоржъ взглянулъ на нее изъ-за стола, передъ которымъ сидѣлъ.
   Это была самая фальшивая комната, предназначавшаяся первоначально для кабинета. Въ ея убранствѣ очевидно сказывались претензіи на серьезныя и усидчивыя занятія.
   Объ этихъ претензіяхъ говорили стулья изъ простаго дуба съ прямыми спинками, массивная, строгаго стиля, чернильница, простой, безъ всякихъ рѣзныхъ украшеній, книжный шкафъ, на полкахъ котораго красовались ученыя, историческія и философскія сочиненія, различные атласы и груда писчей бумаги въ одномъ изъ угловъ. Но усилія сохранить эту первобытную простоту оказались тщетными. У Джоржа и Лауры было столько же прихотей въ настоящее время, какъ и тогда, когда они были дѣтьми, и свидѣтельства этихъ прихотей виднѣлись во всѣхъ углахъ кабинета. Въ одномъ стояла гитара Лауры -- память о шестинедѣльномъ перерывѣ въ серьезномъ изученіи Конта и позитивной философіи. Въ другомъ углу валялся корнетъ-а-пистонъ Джоржа рядомъ съ ящикомъ папиросъ, которыя онъ уговаривалъ Лауру курить въ то время, когда онъ упражнялся.
   -- Всѣ раздоры, увѣрялъ онъ ее, растаютъ подъ ихъ благодѣтельнымъ вліяніемъ.
   Лаурѣ папиросы были еще противнѣе, чѣмъ звуки корнетъ-а-пистона, и пыль многихъ дней покрывала ихъ, съ тѣхъ поръ какъ она ихъ бросила. Универсальное кресло, предназначенное для больнаго и устроенное такъ, чтобы онъ могъ вполнѣ располагать своими руками, стояло около большаго стола посреди комнаты. Кушетка виднѣлась около другаго, поменьше, на которомъ стоялъ душистый горошекъ съ цвѣтами -- все это говорило о занятіяхъ, при которыхъ особенно хлопотали о тѣлесномъ покоѣ. Тутъ стоялъ еще и мольбертъ съ начатымъ на немъ масляными красками этюдомъ скаковой лошади и китайская рабочая корзинка, откуда высовывался уголокъ вышитой попоны съ золотымъ позументомъ, а на толстомъ томѣ, озаглавленномъ Біологія, лежало истрепанное изданіе Суинберна.
   Очевидно, честолюбивое желаніе видѣть себя въ печати владѣло одно время студентами. Полный миніатюрный типографскій станокъ, съ шрифтомъ, занималъ другой конецъ стола, и нѣсколько отпечатанныхъ листовъ, которые могли бы занять у антикварія нѣсколько вечеровъ разборомъ того, что въ нихъ было изображено, валялись возлѣ. Можно было подумать, что пролитая банка типографскихъ чернилъ положила конецъ типографскимъ трудамъ. Большое черное пятно, походившее на карту Ирландіи, красовалось на цыновкѣ, лежавшей подъ столомъ, а сверху было навалено нѣсколько листовъ бумаги, очевидно склеенныхъ какою-то такою же черной и блестящей жидкостью. И однако "поэтическое вдохновеніе" не было окончательно убито такимъ злоключеніемъ; это явствовало изъ мелкоисписанныхъ страницъ, лежавшихъ на столѣ, и другихъ, разорванныхъ и смятыхъ, валявшихся въ сорной корзинкѣ, стоявшей у камина. Вообще то была комната, которая могла порадовать демона, такъ какъ число невыполненныхъ добрыхъ намѣреній, выглядывавшихъ отовсюду, было безконечно.
   -- Ну? повторила Лаура, глядя сверху внизъ на своего возлюбленнаго.
   Джоржъ безъ шляпы на головѣ казался красивѣе, брови у него были такія же черныя, какъ и волосы, которые онъ небрежно отбросилъ со лба. Лаура, когда была еще школьницей, сравнивала его хохолъ съ хохломъ кокаду, и съ тѣхъ поръ какъ она себя помнила, Джоржъ любилъ, чтобы она тихонько зачесывала этотъ хохолъ назадъ, когда у него болѣла голова.
   -- Ну? повторила она на этотъ разъ еще повелительнѣе такъ какъ молчаніе Джоржа. ее раздосадовало. Какъ онѣ тебѣ показались?
   -- О! ты говоришь, конечно, про ту, что красива собой,
   -- Да, если хочешь... про ту, что красива собой,
   -- Ну что жъ, я нахожу, что она красива.
   -- И это все?
   -- Не совсѣмъ. Она также хорошо сложена.
   -- А еще что?
   -- Еще что? Чего же ты еще хочешь? чему же еще быть у женщины кромѣ красиваго лица и фигуры?
   -- Случалось ли тебѣ въ жизни встрѣчать болѣе красивую женщину? продолжала разспрашивать Лаура.
   -- Нѣтъ, не случалось... Лаура! остановилъ онъ дѣвушку, которая вдругъ повернулась къ двери.
   -- Что такое?
   -- Ты не можешь себѣ представить, какъ я радъ, что она сюда пріѣхала.
   -- Да, сухо проговорила Лаура.
   -- Будь она еще красивѣе -- хотя я думаю, что это невозможно -- будь она настоящая богиня, я былъ бы еще довольнѣе. Но я думаю, что и такъ хорошо. Какъ ты думаешь?
   -- Я тебя не понимаю, сказала Лаура, отвернувшись и все еще держась за ручку двери.
   -- Въ первый разъ отъ тебя это слышу. Не торопись такъ, Лаура; все, чего я теперь желаю -- это, чтобы къ намъ въ домъ явился самый красивый, ужасно красивый, какъ вы, дѣвчонки, выражаетесь, мужчина...
   -- Для твоей кузины?
   -- Я не думаю о своей кузинѣ... я только желаю, чтобы теперь пріѣхалъ невозможный, идеальный красавецъ.
   -- Право, Джоржъ, у меня пропасть дѣла, я не сомнѣваюсь, что то, что ты говоришь, очень остроумно...
   И рѣшительно повернула ручку двери.
   Джоржъ всталъ съ мѣста, подошелъ къ Лаурѣ и, взявъ ея руку, удержалъ въ своихъ.
   -- Никогда, Лаура, никогда еще во всю мою жизнь не встрѣчалъ женщины такой безтолковой и непонятливой, какъ ты сегодня поутру.
   -- Благодарю, отвѣчала Лаура, но съ улыбкой, потому что темные глаза Джоржа никогда еще не глядѣли на нее такъ нѣжно.
   -- Нѣтъ, никогда, повторилъ онъ съ паѳосомъ. И выходитъ теперь, моя милая, что я долженъ ставить точки на і, и пояснять свои шутки.
   -- Это шутка, значитъ?
   -- Нѣтъ, дѣло, хочу я сказать. Развѣ ты не понимаешь, что теперь всѣ выгоды на твоей сторонѣ? Ну вотъ пріѣхала кузина Сара, такая удивительная красавица, такая умница.
   -- Почемъ ты знаешь? Мнѣ она показалась глупой.
   -- Ну все равно; пусть будетъ умница. Ну и какое бы, ты думала, впечатлѣніе произвела на меня эта жаръ-птица? Я о ней думаю, если хочешь знать, вотъ что: что она не Лаура! Ну, теперь понимаешь, зачѣмъ мнѣ нуженъ пріѣздъ моего красавца.
   -- Право, Джоржъ, ты сущій ребенокъ.
   Но говоря это, Лаура нечаянно должно быть опустила голову на привычное мѣсто, на плечѣ у Джоржа.
   -- Ты хочешь этимъ сказать, что "онъ не былъ бы Джоржемъ?" спросилъ онъ, ласково гладя хорошенькую головку.
   -- Все, что тебѣ угодно, отвѣчала Лаура голосомъ, говорившимъ о полномъ примиреніи.
   А такъ какъ такое заявленіе могло быть предлогомъ къ повторенію утренней сцены, а мы не желаемъ подражать въ нескромности м-ру Пайпэру, то и отправимся лучше наверхъ въ комнаты пріѣзжихъ.
   

III.

   Сара, само собой разумѣется, помѣстилась въ самой красивой спальнѣ, обитой изящнаго рисунка ситцемъ и съ большимъ зеркальнымъ шкапомъ. Маргаритѣ никогда бы и въ голову не пришло оспаривать, что блѣдно-розовый кретонъ съ бѣлыми лиліями, разбросанными по его фону, и изящная мебель не составляютъ самую приличную рамку для сестриной красоты.
   Съ своей стороны она была въ восхищеніи отъ доставшейся ей комнаты; и дѣйствительно съ бѣлымъ мягкимъ пологомъ у кровати и съ диваномъ и креслами у большаго окна съ цѣльными зеркальными стеклами, прелестнымъ чайнымъ столикомъ съ хорошенькимъ чайнымъ сервизомъ на немъ, она казалась Маргаритѣ безусловно прелестной. Но и сама Сара съ нерѣшительнымъ видомъ оглядывала ее черезъ раскрытую дверь.
   -- Эта комната похожа больше на гостиную, Мэгги. У тебя слишкомъ много поставлено такихъ вещей, какія тебѣ вовсе не нужны. Вотъ этотъ столъ, напримѣръ, и кушетка. Но пожалуй лучше ихъ оставить здѣсь, тогда моя комната будетъ служить исключительно для меня спальней, а сидѣть мы будемъ всегда въ твоей. Помѣняться же комнатами мы всегда успѣемъ, еслибы это оказалось нужнымъ.
   Маргарита была слишкомъ счастлива, чтобы спорить о чемъ бы то ни было. Она только-что осмотрѣла спальню матери, которая отдѣлялась отъ комнаты Сары не то будуаромъ, не то уборной, предназначенной исключительно въ распоряженіе м-съ Кавендишъ и служившей pendant точно такой же комнатѣ, предоставленной для м-ра Кавендиша. Рядъ аппартаментовъ, отведенныхъ для нихъ, былъ вѣнцомъ сюрпризовъ, которые ожидали пріѣзжихъ. М-съ Кавендишъ было почти страшно ходить по такимъ роскошнымъ бархатнымъ коврамъ. Вся ея лондонская квартира, съ кухней и заднимъ дворомъ, вошла бы въ ея спальню въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, и когда она повернулась къ братцу Тому, чтобы высказать ему все, что она чувствовала, прежде чѣмъ отпустить его внизъ, то отъ избытка чувствъ слова ей измѣнили. М-ръ Пайпэръ стоялъ, положивъ ей руку на плечо, какъ въ былыя времена (онъ былъ ниже ея ростомъ, но тридцати-лѣтняя разлука не убила старой привычки), и ласковыми словами отвѣчалъ на ея безсвязный лепетъ.
   -- Я нарочно отдѣлалъ этотъ флигель дома для васъ и радъ, что онъ вамъ нравится. Конечно, это не дворецъ, но много мѣстъ хуже Пайпэрсъ-Гилля.
   Мѣстъ хуже! Еще бы! Отчего Томъ никогда не писалъ ей о немъ. Чтобы сдѣлать ей сюрпризъ, конечно. Помнитъ ли онъ... и тутъ, не то плача, не то смѣясь, она напомнила ему испуганнымъ шепотомъ про грязную лондонскую уличку и про катанье на телѣжкѣ овощнаго торговца. Помнитъ ли? Конечно помнитъ. Такой разговоръ былъ всего пріятнѣе м-ру Пайпэру. До сихъ поръ у него не было человѣка, съ которымъ онъ могъ бы проводить параллель между той лондонской улицей и изумрудными лужайками Пайпэрсъ-Гилля. Даже Луи, которая, чтобы потѣшить отца, придумывала разныя страшныя сказки, ничего немогла припомнить изъ дѣйствительной жизни въ этомъ родѣ. Ея серьезные дѣтскіе глазки отъ рожденія не видѣли ничего кромѣ высокихъ покоевъ Пайпэрсъ-Гилля. Она не знала, что такое неисполненное желаніе, будь это новое платье для нея или ея куклы.
   -- Помню ли! Еще бы не помнить? говорилъ м-ръ Пайпэръ. Я взялъ и посадилъ тебя на телѣжку. Ну что жъ, не скрою, что моя карета мнѣ больше нравится. А теперь, дѣвушка, если ты хочешь быть мнѣ другомъ, то будь здѣсь какъ дома.
   -- Я постараюсь, Томъ! отвѣчала сестра съ сомнѣніемъ, но здѣсь все такъ великолѣпно.
   -- Пустяки! отвѣчалъ м-ръ Пайпэръ, съ наслажденіемъ отнѣкиваясь отъ великолѣпія. Только удобно, больше ничего. Конечно все, что за деньги можно достать лучшаго, я досталъ. Я не жалѣлъ фунтовъ, шиллинговъ и пенсовъ, когда пригласилъ васъ сюда. Но не будемъ больше объ этомъ говорить. Этотъ флигель дома вашъ. Я нанялъ горничную, которая будетъ служить только вамъ. Смотри же, не стѣсняйся и заставляй ее работать, пусть она прибираетъ комнаты, чиститъ ваши платья и шьетъ, что нужно...
   -- О! Томъ! мы привыкли сами прибирать за собой.
   -- Я нехочу, чтобы моя сестра прибирала что-нибудь. Горничная будетъ даромъ получать жалованье, если вы не заставите ее работать. И вы скоро къ этому привыкнете. Завтракъ у насъ въ 9-ть часовъ, полдникъ въ часъ. Луи покажетъ вамъ, гдѣ колокольчикъ. Вамъ стоитъ только позвонить, и горничная придетъ.
   Въ то время какъ м-ръ Пайпэръ проходилъ по корридору, вдоль котораго расположенъ былъ рядъ комнатъ, отведенныхъ пріѣзжимъ, онъ значительно усмѣхался. Встрѣтивъ дочку на лѣстницѣ, онъ велѣлъ ей идти съ нимъ внизъ, чтобы посмотрѣть, пріѣхали ли чемоданы тети. Когда они проходили вмѣстѣ по двору, м-ръ Пайпэръ увидѣлъ сына у дверей конюшни въ серьезномъ совѣщаніи съ грумомъ и позвалъ его, чтобы узнать въ чемъ дѣло:
   -- Катроль оступилась сегодня поутру, сказалъ Джоржъ, поворачиваясь къ отцу.
   О серьезности катастрофы можно было судить потому, что груму хотѣлось какъ будто провалиться сквозь землю, когда подошелъ м-ръ Пайпэръ, и онъ поспѣшно юркнулъ за дверь. Но старикъ какъ будто не обратилъ на него никакого вниманія. Онъ подошелъ къ сыну и пристально поглядѣлъ ему въ глаза.
   -- Ага! проговорилъ онъ, съ кобылой-то неладно! А вѣдь я, помнится, выдалъ тебѣ чэкъ въ пятьсотъ фунтовъ, когда ты купилъ ее на аукціонѣ.
   -- Да! она стоила этихъ денегъ, негодница! сказалъ Джоржъ.
   -- Можетъ быть; но послѣ того я выдалъ тебѣ еще пятьсотъ фунтовъ.
   -- Да, мрачно согласился сынъ.
   Даже философу Джоржу было непріятно такое несвоевременное напоминаніе о долгахъ.
   -- У тебя долгамъ счету нѣтъ, продолжалъ м-ръ Пайпэръ; не отнѣкивайся, Джоржъ; я знаю всѣ твои долги.
   -- Теперь, мнѣ кажется, не время говорить объ этомъ, сэръ.
   -- Нѣтъ, самое время.
   М-ръ Пайпэръ колебался какъ будто съ минуту, точно ему трудно было выговорить то, что у него на умѣ.
   -- Я въ жизнь не видывалъ красивѣе созданія, за исключеніемъ ея матери.
   -- Ея матери! воскликнулъ Джоржъ. Она была кляча по сравненію съ ней.
   -- Какъ вы смѣете это говорить, сэръ! закричалъ отецъ, внѣ себя отъ негодованія.
   -- Конечно, мать была клячей, повторилъ Джоржъ. Всѣ свои качества она унаслѣдовала отъ своего отца, заводскаго жеребца, сэръ. Она вылитый его портретъ.
   -- Я говорю не про твоихъ проклятыхъ скакуновъ! сказалъ м-ръ Пайпэръ съ яростью. У тебя, кажется, и глазъ нѣтъ для хорошенькой женщины. А ужь какая, кажется, красавица. Совѣтую тебѣ подумать объ этомъ, Джоржъ... иначе не получишь ни гроша отъ меня на уплату долговъ.
   Онъ отвернулся и ушелъ со двора, держа Луи за руку. Но маленькая дѣвочка отняла свою ручку и шла рядомъ съ отцомъ, съ глазами полными задумчивой печали.
   -- Я имъ дамъ себя знать, проговорилъ м-ръ Пайпэръ, я имъ дамъ себя знать, бѣлка!
   -- Папа, проговорилъ ребенокъ съ нервной дрожью въ голосѣ, отчего тотъ жалобно звучалъ въ ушахъ отца.-- Отчего это иные люди такъ любятъ другъ друга, какъ Джоржъ и Лаура?
   -- Потому что они дурные, быстро отвѣчалъ м-ръ Пайпэръ; они дѣлаютъ это мнѣ на зло.
   -- А почему иные любятъ другъ друга такъ, какъ мы съ вами? продолжала дѣвочка, охватывая маленькими пальчиками руку отца.
   -- Это такъ и слѣдуетъ, крошка, такая любовь добродѣтельна и законна.
   -- Я думаю, папа, еслибы кто-нибудь мнѣ сказалъ, что я должна любить другаго кого-нибудь, кромѣ папы, я бы ни за что не послушалась. Я бы отъ этого не полюбила его, вотъ и все!
   -- Ты бы лучше думала о своихъ куклахъ, сказалъ м-ръ Пайпэръ, помолчавъ; да смотри, чтобы твой братецъ потомъ не отбилъ тебя отъ меня!
   -- Этого никто не можетъ сдѣлать, папа, серьезно объявила дѣвочка; но я такъ рада, что теперь и у Лауры будетъ родной братецъ.
   -- Ахъ! сказалъ м-ръ Пайпэръ, какъ бы осѣненный какою-то мыслью, мы ни слова ей объ этомъ не скажемъ. Подождемъ, пока пасторъ самъ не явится своей персоной.
   Послѣ этого состоялось торжественное соглашеніе, чтобы никто не упоминалъ имени м-ра Лейдайта. Луи должна была пойти и объявить объ этомъ заговорѣ теткѣ, дядѣ и кузинамъ. Она еще никогда не чувствовала себя такимъ успѣшнымъ маленькимъ заговорщикомъ, какъ въ тотъ моментъ, когда, возвращаясь послѣ своей миссіи, была перехвачена сестрой Лаурой, которой пересказала съ замѣшательствомъ, приводившимъ эту молодую особу въ негодованіе, о томъ, какъ они взошли на Генріетту-Марію, какъ лодка качалась взадъ и впередъ, какъ весла точно ломались, когда ихъ опускали въ воду, какъ серебристыя искры выскакивали изъ моря, какъ тетя и одна кузина плакали, а другая, красивая, была не въ духѣ.
   Сама Луи сошла внизъ въ узкое мѣсто, походившее на корридоръ и гдѣ стояли столы, а пахло тамъ точно въ кладовой. Съ этого пункта разсказъ ея сталъ такимъ безсвязнымъ и неудовлетворительнымъ, что Лаура выходила изъ себя.
   -- Пожалуйста не воображай, будто я не знаю, что твой отецъ всячески бранилъ меня, сказала она рѣзко, но изъ всѣхъ способовъ предупредить меня объ этомъ..... ну да что говорить, утѣшительно то, что онъ не можетъ сдѣлать намъ столько зла, сколько бы хотѣлъ.
   И тщетно Луи протестовала, что даже имени Лауры произнесено не было. Сестра настойчиво истолковывала тайну такимъ нелестнымъ для м-ра Пайпэра образомъ.
   Маргарита и Сара обѣщали сохранить тайну. Онѣ все еще осматривали свое новое и роскошное помѣщеніе съ восторгомъ, понятнымъ только тѣмъ, кто долго терпѣлъ бѣдность и стыдился ея,-- самый тяжкій сортъ бѣдности.
   Ихъ рожденіе и воспитаніе не позволяло имъ пользоваться тѣмъ обществомъ, какое было для нихъ доступно; напримѣръ, семья настройщика, жившая рядомъ съ ними; а недостатокъ средствъ не допускалъ искать другаго общества. Онѣ привыкли къ тому, что мать ихъ на каждый вопросъ смотрѣла съ одной точки зрѣнія: нельзя ли намъ обойтись безъ этого?
   Единственный приличный женихъ, какой былъ у Сары -- это химикъ, работавшій на заводѣ Виндзорскаго мыла, на углу ихъ улицы, да и то предложеніе было сдѣлано изъ-за прилавка и могло найти оправданіе только въ отчаянномъ и почтительномъ обожаніи. Правда, что тяжкое бремя борьбы съ нищетой ложилось на плечи Маргариты и м-съ Кавендишъ. "Вашъ па" и Сара, болѣе заботившіеся о своихъ чувствахъ, чѣмъ о чужихъ, никогда не подозрѣвали, какъ многое непріятное устранялось съ ихъ пути. Когда нужда случалась, они все-таки обѣдали и ужинали, между тѣмъ какъ остальныя двѣ притворялись, что у нихъ нѣтъ аппетита, потому что голова болитъ, или же ссылались на какія-то фантастическія закуски въ булочной при размѣнѣ не менѣе фантастическихъ денегъ на мелочь. А теперь Маргарита укладывала свой скудный запасъ платья въ гардеробъ, который вмѣстилъ бы все ея имущество въ одинъ изъ своихъ ящиковъ.
   -- О, Сара, посмотри! вскрикивала не разъ Маргарита, обозрѣвая свою комнату.-- Подумать, что мамаша будетъ жить въ такомъ прекрасномъ домѣ! И если только дядюшка Пайпэръ найдетъ что-нибудь подходящее для папаши, то можно надѣяться на то, что мы будемъ счастливы... себѣ-то я увѣрена, что найду работу.
   -- Оставь пока работу въ покоѣ, пожалуйста, просила Сара. Я увѣрена, что эта дѣвушка -- сестра м-ра Лейдайта -- не работаетъ. Видала ли ты когда-нибудь, чтобы юбка была такъ задрапирована, какъ у нея? Я бы не повѣрила, что какая-нибудь модистка, кромѣ парижской, можетъ такъ задрапировать юбку.
   -- Я не замѣтила драпировки; но она конечно прекрасно одѣта. И все же, еслибы дядюшка Пайпэръ такъ смотрѣлъ на меня, какъ на нее, я бы ни минуты не знала покоя въ его домѣ. Но что бы я ни дѣлала, это тебя не касается! Я увѣрена, что мнѣ здѣсь будутъ лучше платить, чѣмъ дома, потому что въ новомъ мѣстѣ не можетъ быть столько учителей. А что тебя касается -- я нисколько не хочу вліять на тебя, знаешь, но еслибы ты только была полюбезнѣе съ м-ромъ Лейдайтомъ, когда онъ пріѣдетъ сегодня вечеромъ! Ты обращаешься съ нимъ, какъ съ чужимъ, Сара! ему и безъ того будетъ сиротливо.
   -- Развѣ онъ пріѣдетъ сегодня вечеромъ? спросила Сара разсѣянно. Кстати, Мэгги, Джоржъ вѣдь твоихъ лѣтъ, не правда ли?
   -- Да, приблизительно, отвѣчала Мэгги, слегка покраснѣвъ.
   -- А миссъ Лейдайтъ -- Лаура, такъ, кажется ее зовутъ -- вѣдь и она этихъ же лѣтъ?
   -- О, нѣтъ, отвѣчала Маргарита, унаслѣдовавшая отъ матери интересъ къ вопросу, сколько кому лѣтъ изъ ихъ родни; она на три или на четыре года по крайней мѣрѣ моложе.
   -- Ея лѣтъ не разберешь, если она красива, задумчиво проговорила Сара; конечно, я не могу этого рѣшительно сказать, потому что видѣла ее въ полусвѣтѣ, но цвѣтъ лица у нея слишкомъ хорошъ, чтобы быть натуральнымъ! И мнѣ кажется, что она au mieux съ Джоржемъ!
   -- Они такъ долго жили, какъ братъ и сестра, замѣтила Маргарита.
   -- Трудно сохранить это отношеніе, когда въ сущности нѣтъ никакого родства, размышляла Сара. Одно только, почему я думаю, что между ними ничего нѣтъ, это что они еще неженаты!
   -- Развѣ это интересуетъ тебя? спросила сестра.
   -- Нѣтъ! коротко отвѣтила Сара. Но помолчавъ, прибавила:-- но ея кузенъ не дуренъ собой, но не думаю, чтобы онъ былъ неотразимъ. Но только знаешь, Мэгги, какъ несносны влюбленные... вѣчно думаютъ только о самихъ себѣ и постоянно даютъ тебѣ чувствовать, что ты лишняя. Влюбленный мужчина хуже женатаго. Я только надѣюсь, что если между ними дѣйствительно что-нибудь есть, то этому скоро наступитъ конецъ.
   

IV.

   Какъ это часто бываетъ въ Викторіи -- за весеннимъ теплымъ днемъ наступилъ холодный вѣтреный вечеръ, и въ большой гостиной Пайпэрсъ-Гилля затопили каминъ. Красное пламя отражалось въ полированныхъ ножкахъ большаго рояля и играло на спинкахъ золоченыхъ и рѣзныхъ орѣховыхъ стульевъ. Братъ привелъ м-съ Кавендишъ сюда подъ руку изъ-за стола. При существующихъ между отцомъ и сыномъ отношеніяхъ не могло быть и рѣчи о томъ, чтобы имъ остаться въ столовой за бутылкой вина, а м-ръ Кавендишъ остался у себя наверху, жалуясь на мигрень.
   Онъ уже объяснилъ, что это наслѣдственный мигрень, передающійся каждому въ той особой фамильной отрасли, къ которой онъ принадлежитъ, и мигрень, какъ онъ увѣрялъ м-ра Пайпэра, происходитъ отъ того, что одному изъ предковъ Кавендишей разрубили черепъ; а такъ какъ у него родился сынъ, послѣ того какъ онъ умеръ, то отъ него и передается непрерывно мигрень всѣмъ потомкамъ по сіе время. Эпоха разрубленнаго черепа совпадала съ эпохой каменныхъ топоровъ, употреблявшихся въ битвахъ, и была во всѣхъ отношеніяхъ болѣе славной и счастливой эпохой, чѣмъ наша. Но, думаю, что м-ръ Кавендишъ былъ доволенъ, что его мигрень -- единственная часть его персоны, принадлежащая къ той эпохѣ, когда къ нему въ комнату принесли обѣдъ. Столъ, накрытый безупречной скатертью и уставленный изящнымъ сервизомъ, апетитный запахъ дичи и всякихъ пикантныхъ соусовъ, и кромѣ того, бутылка тонкаго лафита и графинъ съ хересомъ похожимъ на жидкій топазъ, примирили м-ра Кавендиша съ варварскимъ девятнадцатымъ столѣтіемъ, лишеннымъ каменныхъ топоровъ, и онъ принялся лѣчить свой мигрень съ усердіемъ, которое врядъ-ли могло быть превзойдено даже его предкомъ.
   Луи наслаждалась однимъ изъ идеальныхъ вечеровъ въ кругу семейства. Никто не собирался въ гости. Она одѣла свою куклу въ нарядное платье, обшитое настоящимъ кружевомъ, сшитое для нея Лаурой, и усѣлась на коверъ, у ногъ отца, межь тѣмъ какъ тетушка помѣстилась въ креслѣ, напротивъ, а Лаура и обѣ кузины съ чашками чая въ рукахъ весело болтали и смѣялись, точно сестры. Джоржъ вытащилъ откуда-то нелѣпую фотографію толстой, круглолицей дѣвочки и увѣрялъ, что это Сара въ ея раннемъ дѣтствѣ. Луи чувствовала, что міръ ея вмѣщаетъ въ себѣ все, что ей мило, или почти все, потому что Луи не позабыла объ удивительной вещи, которая должна была произойти въ этотъ самый вечеръ и завершить ея благополучіе.
   И вотъ наконецъ наступило то, чего она ждала съ такимъ нетерпѣніемъ: у входныхъ дверей позвонили, когда часы пробили половину девятаго, и Луи вскочила съ мѣста съ глазами, сіявшими ожиданіемъ и радостью. М-ръ Лейдайтъ былъ блѣденъ, когда вошелъ въ гостиную, и Маргаритѣ вспомнился первый день, когда она увидѣла его на Генріеттѣ-Маріи, я когда ее поразила въ тотъ моментъ, когда онъ садился за столъ, печать одухотворенности, которая отличала его отъ другихъ типовъ человѣчества, виднѣвшихся кругомъ.
   Первый взглядъ его былъ Сарѣ, второй сестрѣ. Но Лаура увидѣла въ немъ только пастора въ ортодоксальномъ костюмѣ, съ англійскимъ отпечаткомъ изящества, котораго не замѣтно было въ колоніальныхъ пасторахъ, встрѣчавшихся ей, и она осталась на своемъ мѣстѣ, въ то время какъ м-ръ Пайпэръ пошелъ навстрѣчу гостю и пожалъ ему руку. Но ей трудно было не вскрикнуть отъ удивленія, когда минуту спустя Луи (обыкновенно самая скромная изъ старосвѣтскихъ дѣвочекъ) тоже подбѣжала къ гостю и мало того, что пожала ему руку, но еще подставила свое дѣтское личико для поцѣлуя.
   Положеніе м-ра Лейдайта было довольно затруднительно, хотя Сара согласилась впослѣдствіи, что онъ не потерялъ голову. Въ сущности, Мэгги, прибавила она, еслибы я не знала, что его можно вывести изъ спокойнаго равновѣсія, то подумала бы, что онъ вымуштровалъ себя настолько, чтобы никогда не показывать того, что чувствуетъ. Я должна сказать, что прошлый вечеръ могъ хоть кого смутить!
   Главной причиной этого смущенія могла быть неготовность сестры признать, что у нея есть братъ, который считаетъ, что простой случайности родства достаточно, чтобы любить другъ друга.
   Луи досталось щекотливое дѣло взаимнаго представленія. Подведя м-ра Лейдайта къ сестрѣ, она возвѣстила великую тайну, съ какой носилась все утро, дѣтскимъ, тоненькимъ голоскомъ:
   -- Вотъ теперь ты знаешь, Лаура, что я не могла сказать тебѣ сегодня по утру.
   Лаура покраснѣла и сказала, обращаясь какъ бы покровительственно къ Джоржу:
   -- Что она хочетъ сказать?
   Но Джоржъ былъ самъ въ полномъ невѣдѣніи. Всѣ остальные молчали, а м-ръ Лейдайтъ тоже нечего не говорилъ, и только глядѣлъ на нее глазами, полными нѣжной любви.
   М-ръ Пайпэръ закричалъ голосомъ, въ которомъ звучало задорное торжество:
   -- Не говори ей, крошка! Не нужно говорить! Вотъ мы увидимъ, сумѣетъ ли она отличить настоящаго брата отъ поддѣльнаго!
   Въ этихъ словахъ было больше затаеннаго смысла, чѣмъ казалось, по крайней мѣрѣ судя по мрачному выраженію, которое вдругъ приняло лицо Джоржа. И они объяснили Лаурѣ, въ чемъ дѣло.
   М-ръ Лейдайтъ все еще стоялъ передъ ней, и она подняла на него безучастные глаза. Трудно сказать: понравилось ей выраженіе нѣжности, свѣтившееся въ его взглядѣ, или разсердило ее. Если онъ и искрененъ, то чего могла она ожидать кромѣ несочувстствія, кромѣ живаго протеста противъ ея взглядовъ на жизнь? А если нѣтъ (у Лауры было полное отсутствіе свободы въ сужденіяхъ, которое такъ часто характеризуетъ людей крайне либеральнаго образа мыслей, и они охотно приписываютъ неискренность религіознымъ людямъ всѣхъ толковъ),-- если нѣтъ, то что же она могла къ нему чувствовать, кромѣ презрѣнія? Въ концѣ концовъ она только протянула ему руку, какъ всякому другому постороннему человѣку, котораго бы ей представили.
   -- Вы, вѣроятно, мой братъ? когда вы это разыскали меня?
   Тонъ ея былъ такъ сухъ и противенъ, что въ глазахъ его померкла свѣтящаяся надежда. Онъ спокойно отвѣчалъ, что "обязанъ счастливой случайности, если нашелъ ее немедленно по прибытіи; а именно: встрѣчѣ на кораблѣ съ своей или нѣтъ... съ ихъ маленькой сестрицей".
   -- Но я намѣревался немедленно разыскать васъ, Лаура, прибавилъ онъ.
   -- Надѣюсь, что не разочаруетесь во мнѣ, отвѣчала Лаура, если вы пріѣхали миссіонеромъ къ язычникамъ. Мы здѣсь большіе безбожники.
   -- Говорите только о себѣ, въ томъ, что касается здѣшняго дома, перебилъ одушевленно м-ръ Пайпэръ, съ такой энергіей мѣшая уголья въ каминѣ, какая вовсе не требовалась.
   И въ этомъ случаѣ нельзя было не сочувствовать его гнѣву, что показалось даже маленькой, чуткой Луи.
   -- Спросили бы лучше своего братца, настоящаго то-есть, а не сочиненнаго,-- что онъ скажетъ про людей, которые никогда не ходятъ въ церковь.
   -- Скажетъ вѣроятно, что они не притворщики, отрѣзала Лаура со всей рѣзкостью, на какую была способна.
   Отвѣтъ м-ра Пайпэра былъ бы по всей вѣроятности далеко не вѣжливый, а потому Джоржъ поспѣшилъ вмѣшаться.
   -- Бѣлка, сказалъ онъ, я уже ревную. Ты даже не представила меня м-ру Лейдайту. Развѣ ты не хочешь, чтобы твои братья познакомились, или же намѣрена совсѣмъ бросить меня теперь, когда у тебя нашелся другой братъ?
   Этихъ словъ было достаточно, чтобы дитя тотчасъ же подбѣжало къ Джоржу. Дѣвочка смотрѣла, какъ онъ пожалъ руку м-ру Лейдайту, гордясь, что у нея два такихъ большихъ брата, а когда клерджимена усадили, она вернулась на старое мѣсто на коврѣ у ногъ отца. И подъ шумокъ общаго разговора принялась разспрашивать объ его долгомъ плаваніи, которое онъ совершилъ нѣкогда на такомъ же кораблѣ, какъ Генріетта-Марія. Хотя она часто слышала разсказъ объ этомъ путешествіи, но сегодня вечеромъ съ новымъ интересомъ, хотя и въ сотый разъ, выслушивала мельчайшія подробности, быть можетъ, ради своей куклы, для которой они были незнакомы. А тѣмъ временемъ новый братъ знакомился съ остальными членами семейнаго кружка въ Пайпэрсъ-Гиллѣ.
   Если Лаура была неласкова при встрѣчѣ съ братомъ, то м-ръ Лейдайтъ съ своей стороны былъ очень спокоенъ на видъ. Онъ тысячу разъ представлялъ себѣ Лауру и всегда болѣе или менѣе капризной, своенравной, задорной; но все же въ воображеніи ему рисовалась бѣлокурая дѣвочка, съ кудряшками на лбу. Блестящая, одѣтая не только по модѣ, но и великолѣпно въ глазахъ м-ра Лейдайта -- старое голубое атласное платье, нѣкогда бальное, а теперь пущенное въ обиходъ, казалось великолѣпіемъ, достойнымъ сцены -- молодая дѣвица, снисходительно глядѣвшая на него и позволявшая себѣ острить надъ его призваніемъ,-- такая дѣвица совсѣмъ не рисовалась его воображенію. Какъ онъ ловилъ малѣйшій признакъ того, что она рада его пріѣзду: хотя бы только мимолетный взглядъ или ласковая нота въ голосѣ! Но ожиданія его были тщетны.
   "Довольно нѣжностей на сегодняшній день, думала Лаура. Еще м-ръ Пайпэръ вообразитъ, что я согласна промѣнять Джоржа на этого братца".
   Она задумчиво глядѣла на клерджимена, сидѣвшаго около нея. Каждая черта его лица была запечатлѣна правилами его жизни. "Самоотреченіе!" съ печатью строгаго самопожертвованія и аскетическаго спокойствія. пСамоотреченіе!" говорили глаза съ ихъ проницательнымъ, одухотвореннымъ взглядомъ, которые, казалось, способны проникать сквозь самую красивую оболочку и равнодушно взирать на самое некрасивое лицо, въ поискахъ за душой, въ существованіе которой владѣлецъ этихъ глазъ такъ твердо вѣрилъ.
   Лаура содрогалась при мысли, во что должна обратиться жизнь подъ его вліяніемъ. И глаза ея искали возлюбленнаго. Какая разница въ пониманіи жизни!-- Губы, прикрытыя длинными шелковистыми усами, какъ будто созданы для женскихъ поцѣлуевъ. Если онъ поднималъ лѣнивыя рѣсницы, то только потому, что взору представлялся какой-нибудь пріятный предметъ: пейзажъ, озаренный солнцемъ, или красивая женщина. И однако изъ нихъ двоихъ м-ръ Лейдайтъ ревностно и каждодневно благодарилъ своего Создателя за Его твореніе и за всѣ радости здѣшней жизни, между тѣмъ какъ Джоржъ часто проклиналъ жизнь и если взывалъ къ Всевышнему, то только въ формѣ протеста. Изъ этихъ двухъ взглядовъ на жизнь Лаура предпочитала послѣдній, между тѣмъ какъ Маргарита сочла бы за счастіе послѣдовать за первымъ.
   Сара не задавалась никакими рѣшительно взглядами на жизнь. Она хотѣла жить въ свое удовольствіе и быть знатной особой. Поклоненіе ея красотѣ -- было слишкомъ привычной для нея вещью. Она не могла отворить дверей даже разнощику безъ того, чтобы не почувствовать, что ей приносится обычная, хотя и безмолвная дань. Поклонники ея красоты пріѣлись ей. Съ самыхъ раннихъ лѣтъ она была предметомъ поклоненія, но съ тѣхъ поръ какъ пріѣхала въ Пайпэрсъ-Гилль, она впервые замѣтила, что другая женщина можетъ забрать то, что она считала своей собственностью. Кузенъ Джоржъ былъ такъ же братски ласковъ съ Маргаритой, какъ и съ ней, но все вниманіе его обращено было на Лауру. Сара неимѣла опредѣленнаго намѣренія отбить его, но тотъ фактъ, что другая женщина занимала мысли Джоржа, сообщилъ бы особую пикантность его ухаживанію, еслибы она добилась этого. "Тутъ нѣтъ ничего безчестнаго, размышляла она; если они помолвлены, то незачѣмъ скрывать этого; если же нѣтъ, то я не вижу причины, почему Джоржъ будетъ монополизированъ посторонней женщиной".
   Сара очень скоро забыла свои нелестныя предположенія о сынѣ экс-мясника при видѣ лѣниваго, красиваго лица своего кузена и великолѣпнаго дома, котораго онъ былъ наслѣдникомъ.
   Должно быть, въ силу этихъ чисто женскихъ соображеніи Сара была особенно любезна съ м-ромъ Лейдайтомъ. Она никогда еще не была такъ оживлена, и наивная Маргарита, которой и въ голову не приходило, что улыбками, расточаемыми клерджимену, имѣлось въ виду плѣнить Джоржа, радовалась при мысли, что сестра рѣшила осчастливить ея героя.
   М-ръ Лейдайтъ излагалъ имъ свои планы. Сегодня онъ являлся къ епископу. Оказалось, что его лордство уже зналъ объ его прибытіи изъ источника совсѣмъ неизвѣстнаго самому м-ру Лейдайту. Но свиданіе было вполнѣ удовлетворительное. По всей вѣроятности, его пошлютъ "въ глубь страны", но пока оказалось для него дѣло въ приходѣ Соутъ-Ярра, къ которому принадлежали его родственники. По всей вѣроятности, ему придется говорить проповѣдь въ будущее воскресенье въ церкви "Clirist-Church", темно-синемъ зданіи, окруженномъ садомъ.
   -- Вы, должно быть, проѣзжали мимо, обратился онъ къ Сарѣ.
   Сара не замѣтила этого зданія, но, тѣмъ не менѣе, улыбнулась, и въ то время какъ м-ръ Лейдайтъ спрашивалъ Джоржа: есть ли у нихъ фамильная скамья въ этой церкви, обмѣнялась вполголоса нѣсколькими словами съ сестрой. Послѣ того, обратившись къ клерджимену, спросила его съ однимъ изъ тѣхъ ангельскихъ взглядовъ, которые такъ чудно вознаграждали его за корабельныя проповѣди, во время тропическаго затишья: не повторитъ ли онъ той проповѣди, какую говорилъ въ 19-е воскресенье послѣ Троицына дня, которая имъ такъ понравилась?
   Щеки м-ра Лейдайта окрасились слабымъ румянцемъ удовольствія. Сара всегда казалась ему какимъ-то ангеломъ-покровителемъ; но то, что она запомнила его проповѣдь, показывало уже какъ будто не только отвлеченный интересъ, но и личный.
   -- Я съ радостью, сказалъ онъ серьезно, готовъ повторить одну изъ проповѣдей, которая вамъ понравилась. Я не помню хорошенько ея содержанія, но, быть можете...
   Онъ умолкъ, ожидая, что ему подскажутъ. Наступила очередь покраснѣть для Сары. Ея прозрачные глаза отуманились.
   -- Маргарита, ты знаешь, начала она.
   -- Да, отвѣчала Маргарита, поспѣшая на выручку сестры. Мы потомъ бесѣдовали объ этой проповѣди, м-ръ Лейдайтъ. Въ ней говорилось, въ чемъ заключаются наши истинныя обязанности къ Богу и къ ближнему, и она намъ такъ понравилась. Вы говорили на текстъ изъ евангелія, помните?
   М-ръ Лейдайтъ отлично помнилъ. Младшая миссъ Кавендишъ сидѣла почти у его локтя. Изъ-подъ широкополой соломенной шляпы ему ничего не было видно кромѣ длинныхъ рѣсницъ. Глаза ея были устремлены въ море. Но душа ея упивалась его словами! Замѣтила ли она, что онъ особенно настаивалъ на личномъ самопожертвованіи... Да, она, должно быть, съ самаго начала поняла его! Онъ глазами поблагодарилъ ее, а Маргарита была, конечно, только истолкователемъ мыслей сестры и, отвернувъ раскраснѣвшееся лицо, умолкла.
   Лаура и Джоржъ обмѣнялись не разъ многозначительными взглядами впродолженіе этого благочестиваго разговора. Было время, когда Лаура пустила бы "стрѣлу отрицанія" въ этихъ святошъ, но Джоржъ училъ ее не употреблять этого оружія для наступательныхъ дѣйствій, а лишь для оборонительныхъ. Поэтому она постаралась только перевести разговоръ на болѣе свѣтскую тему.
   -- Я забыла вамъ сказать, обратилась она къ обѣимъ сестрамъ, что въ послѣдній разъ, какъ я была въ губернаторскомъ домѣ, я записала ваши имена. Тамъ будетъ вечеръ на будущей недѣлѣ. Какой вашъ любимый цвѣтъ, миссъ Кавендишъ? Я думаю, что маисовый всего больше идетъ вашей сестрѣ; не правда ли, Джоржъ?
   Маргарита не сразу отвѣтила. Но Сара, на этотъ разъ, не полѣзла въ карманъ за отвѣтомъ.
   -- Я предпочитаю бѣлый цвѣтъ, а Маргаритѣ всего больше идетъ голубой.
   Надо сказать, что у сестеръ никогда еще небыло ни одного бальнаго платья, потому что такія увеселенія были имъ не по средствамъ. Самыми нарядными платьями у нихъ были черныя, въ которыя онѣ облекались, какъ того требовалъ этикетъ, по вечерамъ, а въ воскресенье съ утра и на цѣлый день.
   -- Теперь въ модѣ платья съ закрытыми лифами, продолжала Лаура, обращаясь на этотъ разъ къ Сарѣ. А какое па у васъ любимое въ вальсѣ. Почти всѣ, кто пріѣзжаетъ изъ Англіи, танцуютъ вальсъ на свой ладъ.
   Маргарита собиралась сказать:
   -- Мы никогда не ѣздили на балы и ничего ровно не знаемъ о нихъ, но Сара перебила ее, говоря:
   -- Я думаю, съ вальсомъ та же исторія, что и съ прической. Всѣ говорятъ, что для вальса существуетъ только одна манера, а между тѣмъ каждый танцуетъ его по-своему.
   Это было сказано такимъ самоувѣреннымъ тономъ, что никто не сталъ возражать.
   -- Вы покажите намъ, какъ вы его танцуете, сказала Лаура; мы устроимъ какъ-нибудь танцы дома, прежде чѣмъ ѣхать на вечеръ. Джоржъ великолѣпно вальсируетъ. Я полагаю, что ты, Фрэнсисъ, танцуешь только кадриль?
   Въ первый еще разъ она назвала его по имени, но насмѣшливый тонъ ея голоса непріятно рѣзнулъ его по слуху. Какой онъ былъ безумецъ, что гнался за земной любовью. Какъ часто послѣ утомительнаго обхода нищенскаго квартала, гдѣ лица закоренѣли въ порокѣ, ему мерещилось невинное личико и откровенные глазки, глядѣвшіе изъ-подъ льняныхъ кудрей. Они, конечно, смягчатся при видѣ его, потому что онъ пріѣхалъ съ тѣмъ, чтобы горячо любить ее. И всѣ эти надежды поблекли и завяли отъ сухаго, ироническаго вопроса:
   -- Ты вѣрно танцуешь только кадриль, Фрэнсисъ?
   -- Я совсѣмъ не танцую, отвѣчалъ Фрэнсисъ нѣсколько устало и вскорѣ затѣмъ сталъ прощаться.
   Онъ припомнилъ впослѣдствіи, что Лаура даже не спросила его, гдѣ онъ остановился, и что только Луи побѣжала за нимъ въ сѣни и обняла его рученками за шею, когда онъ уходилъ. М-ръ Пайпэръ настаивалъ радушнымъ тономъ, чтобы онъ считалъ Пайпэрсъ-Гилль своимъ домомъ.
   -- Для васъ всегда найдется здѣсь приборъ и постель, и ужь одна-то душа навѣрное будетъ вамъ очень рада. Мы не всегда умѣемъ различать своихъ друзей; потомъ спохватимся, да ужь поздно, но я до этого не допущу, м-ръ Лейдайтъ. Могу сказать это въ поученіе тѣмъ, кому это знать надлежитъ.
   Послѣднія слова были сказаны такъ громко, что ихъ можно было услышать въ гостиной, но смыслъ ихъ сталъ понятенъ м-ру Лейдайту только гораздо позже.
   

V.

   Еслибы Лаура способна была брать примѣръ со старшихъ, въ ней могла бы проснуться искра сестринской радости отъ неожиданнаго появленія брата, при видѣ счастія м-ра Пайпэра и м-съ Кавендишъ.
   Они, точно влюбленные, не могли наговориться другъ съ другомъ. Въ первое время м-ръ Пайпэръ какъ будто бы даже позабылъ, что на свѣтѣ существуютъ непокорные сыновья и безсердечныя падчерицы, пересказывая сестрѣ всѣ тѣ длинныя исторіи про себя и свою первоначальную жизнь, на которыя Джоржъ и Лаура не обращали никакого вниманія. И даже хуже того, потому что Джоржъ обыкновенно засыпалъ, когда отецъ дѣлалъ намекъ, грозившій воспоминаніями о прошлыхъ дняхъ, а Лаура съ такимъ эхиднымъ равнодушіемъ относилась къ ранней борьбѣ м-ра Пайпэра съ житейскими невзгодами, что послѣднему ничего не оставалось, какъ сдерживать изліянія, которыя были однако ему необходимы, и ограничиваться горькими замѣчаніями о пустотѣ современныхъ молодыхъ людей.
   Но теперь у него былъ слушатель, которому никогда не надоѣдали разсказы про то, что "онъ испыталъ" въ жизни. Рутина повседневной жизни скрашивалась для него сознаніемъ, что сестрѣ жизнь его казалась необыкновенно грандіозной и великолѣпной.
   Каждый разъ какъ онъ приказывалъ кучеру запрягать лошадей или толковалъ съ садовникомъ, онъ любилъ, чтобы Елизавета присутствовала при этомъ; когда Луи просила у него шиллингъ, чтобы купить зонтикъ для куклы, онъ нарочно задержалъ ее подольше, чтобы сестра успѣла подойти къ нему, въ то время какъ онъ говорилъ дѣвочкѣ:-- Эге! ты не хочешь, чтобы кукла загорѣла? ну вотъ тебѣ шиллингъ, купи ей зонтикъ!
   Было что то трогательное въ наслажденіи, съ какимъ онъ каждое утро послѣ завтрака садился въ фаэтонъ, съ тѣхъ поръ какъ пріѣхали Кавендиши. Онъ обыкновенно проводилъ нѣсколько часовъ въ богато отдѣланномъ помѣщеніи въ Квинстритѣ, которое звалъ своей конторой и гдѣ занимался той процедурой, къ которой богатство неизбѣжно обязываетъ человѣка. Довѣренный клеркъ или агентъ дивился хорошему расположенію духа, въ какомъ послѣднее время неизмѣнно пребывалъ его принципалъ. По правдѣ сказать, м-ръ Пайпэръ подумывалъ о томъ, чтобы захватить съ собой сестрицу и показать ей всѣ свои владѣнія. Очень заманчивой была для него мысль, что ея красивое лицо и кроткіе симпатическіе глаза будутъ улыбаться ему и выражать живой и неистощимый интересъ къ его повѣствованіямъ: какъ онъ выгодно купилъ то или это, или какъ онъ выдержалъ хлѣбный кризисъ.
   И при этомъ м-съ Кавендишъ почти такъ же, какъ и онъ, любила его маленькую дочку. Какое счастіе усѣсться рядомъ съ сестрой въ фаэтонѣ, посадить Луи между нею и собой, грума позади (съ скрещенными на груди руками), а м-ра Кавендиша оставить дома. Пусть пишетъ письмо своему брату, епископу, или же размышляетъ о замѣчательныхъ качествахъ, отличавшихъ кого-нибудь изъ его предковъ, имена которыхъ записаны въ генеалогическое древо.
   Сара тѣмъ временемъ бѣгала по магазинамъ съ Лаурой и въ увлеченіи весенними модами отложила на время тайные планы на счетъ Джоржа. Сара продолжала дивиться отношеніямъ между Лаурой и ея кузеномъ, но понимала ихъ менѣе чѣмъ когда-либо. Дѣло въ томъ, что Лаура отчасти, чтобы доказать Джоржу свое довѣріе, отчасти изъ гордости, а частью, можетъ быть, и изъ осторожности, старалась сближать своего возлюбленнаго съ его красавицей кузиной.
   -- Что? ѣхать кататься на пони въ Флемингтонъ? Сара съ удовольствіемъ поѣдетъ съ тобой, Джоржъ, вмѣсто меня, если ужь тебѣ непремѣнно требуется спутница... или...
   -- Вложить цвѣтокъ въ петлицу? А вотъ Сара отлично это сдѣлаетъ, если ты ее попросишь.
   Такіе отвѣты получалъ теперь Джоржъ, когда обращался къ Лаурѣ съ привычными просьбами. При неизбѣжномъ упоминовеніи имени Сары, онъ молча, но многозначительно улыбался. И Лаурѣ понятна была его улыбка, и она съ полнымъ довѣріемъ отсылала его къ кузинѣ. Только когда онъ возвращался вслѣдъ за кузиной въ комнату, она не могла удержаться, чтобы не взглянуть сначала ему въ лицо, а потомъ Сарѣ. Но, должно быть, и тутъ отвѣтъ былъ удовлетворительный, хотя она слегка краснѣла, когда Джоржъ снова и чуть замѣтно улыбался.
   Но трудно было ожидать, чтобы семья, составленная изъ такихъ разнородныхъ элементовъ, долго оставалась на мирной ногѣ. И прежде всего надулся м-ръ Кавендишъ, раздраженный тѣмъ, что колоніальный епископъ не приглашаетъ его обѣдать, послѣ того какъ услышалъ объ его эпархіальномъ родствѣ. Всѣ деньги, какія м-ръ Пайпэръ великодушно тратилъ на его семью, расходовались имъ самимъ, или же передавались въ руки м-съ Кавендишъ. На этотъ счетъ между сестрой и братомъ установился родъ соглашенія почти на другой же день послѣ прибытія Кавендишей.
   -- Мы нищіе на твоемъ иждивеніи, такъ сказала бѣдная м-съ Кавендишъ, и мнѣ совѣстно.... право очень совѣстно! Но мои дѣвочки могутъ работать.... по крайней мѣрѣ Маргарита можетъ работать... и потомъ также и "ихъ па". Право же, такъ къ нему всѣ были несправедливы, а родственники поступили съ нимъ безбожно. Онъ такой способный. Онъ могъ бы быть теперь статсъ-секретаремъ или....
   Но м-ръ Пайпэръ перебилъ ее, взявъ ее за обѣ руки и раскачивая ими вверхъ и внизъ, онъ сказалъ, что въ жизнь свою онъ не былъ такъ доволенъ, какъ въ тотъ день, когда перевезъ всѣхъ ихъ въ Пайпэрсъ-Гилль.-- И я вовсе не желаю такъ скоро съ вами разставаться, прибавилъ онъ. Я не позволю отнять у меня мою новую семью.
   -- Отнять! какъ можно! Томъ знаетъ, что дѣвочки любятъ его какъ отца. Но онѣ должны работать.
   Нѣтъ; м-ръ Пайпэръ не считалъ возможнымъ, чтобы женщины "трудились какъ рабыни", когда у нихъ есть мужья и братья, обязанные ихъ содержать. Онъ пристроитъ м-ра Кавендиша на службу, пріискавъ для него какое-нибудь легкое и благородное занятіе, а пока вовсе не желаетъ, чтобы его сестра и племянникъ "были кое-какъ одѣты". Онѣ должны заказать себѣ такія же бальныя платья, какъ и у Лауры; вѣдь онѣ его собственная плоть и кровь, а Лаура кто ему такая? просто... М-ръ-Пайпэръ, не находя достаточно сильнаго выраженія, которое было бы вмѣстѣ съ тѣмъ и не обидно, не договорилъ фразы. Да еслибы у Луи была толпа братьевъ и сестеръ, такъ и то мѣста бы всѣмъ хватило для нихъ въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, да, гмъ! и для дѣтей его дѣтей, если ужь на то пошло.
   И тутъ м-ръ Пайпэръ поглядѣлъ на сестру, прищуривъ лѣвый глазъ, многозначительно, какъ бы давая знать, что въ его словахъ скрывается глубокій намекъ.
   Ничего больше пока не было сказано, но м-съ Кавендишъ замѣтила послѣ того, что дядюшка особенно внимателенъ къ Сарѣ. Она была такъ благодарна братцу Тому, что, будь только полигамія въ модѣ, охотно обратила бы дочерей въ Лію и Рахиль и обѣихъ отдала кузену. Но м-ръ Кавендишъ, спѣсь котораго еще пуще подзадоривалась тѣмъ фактомъ, что у него не было ни гроша денегъ, вовсе не былъ расположенъ простить своему благодѣтелю; онъ могъ испугаться, что mesalliances грозятъ обратиться въ наслѣдственную привычку въ его фамиліи. Онъ уже ворчалъ на то, какъ былъ поставленъ въ денежномъ отношеніи.
   -- Совершенно ясно, повторялъ онъ женѣ, ясно какъ Божій день -- только ты неспособна этого понять,-- что никакой джентльменъ такъ бы не поступилъ.
   -- Какъ поступилъ? спрашивала м-съ Кавендишъ съ большимъ негодованіемъ, чѣмъ ея мягкій голосъ могъ передать. Нельзя быть великодушнѣе и щедрѣе, чѣмъ братъ съ нами. Если "никакой джентльменъ" для нея того бы не сдѣлалъ, что братецъ Томъ, то я могу только сказать, слава Богу, что онъ не джентльменъ, м-ръ Кавендишъ.
   -- Ты, конечно, неспособна этого понять, какъ я уже говорилъ, продолжалъ ея супругъ. Конечно, джентльменъ не сталъ бы дарить деньги женѣ и дочерямъ человѣка въ его присутствіи. Онъ бы далъ взаймы приличную сумму.
   -- И взялъ бы въ залогъ единственный чайникъ въ домѣ... покорно благодарю васъ за такихъ джентльменовъ! перебила жена.
   М-съ Кавендишъ должна была разсердиться до послѣдней степени гнѣва, чтобы рѣшиться упомянуть о чайникѣ. Но еслибы она буквально, а не метафорически швырнула имъ въ лицо мужу, дѣйствіе его не могло бы быть дѣйствительнѣе. Но мелкое торжество такого рода всегда приносило больше огорченія, нежели пользы.
   Она бы охотно отказалась отъ своей доли въ тѣхъ благахъ, какія выпали имъ теперь, лишь бы мужъ былъ счастливъ.
   Она не только не стала бы раздражать его мыслью, что жена и дочери проводятъ параллель между жизнью въ Пайпэрсъ-Гиллѣ и жизнью въ бѣдномъ домикѣ въ бѣдномъ лондонскомъ кварталѣ,-- она бы охотно воздержалась отъ всякихъ похвалъ и восторговъ въ его присутствіи. Но бѣда въ томъ, что онъ не только не казался довольнымъ, а напротивъ какъ бы считалъ себя обиженнымъ. Жена готова была бы выслушивать его жалобы на ихъ бѣдственное положеніе. Она готова была бы отгонять всякія опасенія на счетъ того, что они "пользуются милостями" брата, но каково же было выслушивать упреки и брань м-ра Кавендиша, направленные противъ ея брата! и это по возвращеніи съ прогулки, во время которой этотъ самый братъ распространялся о томъ, что онъ намѣревался для нихъ сдѣлать! Это было свыше силъ м-съ Кавендишъ!
   Хотя м-ръ Кавендишъ возмущался мыслью, что отъ него ждутъ благодарности къ брату жены, но ни онъ, ни Сара не выказывали ни малѣйшаго желанія измѣнить свой настоящій образъ жизни. Когда заходила рѣчь о томъ, какого рода правительственный постъ могъ бы занять м-ръ Кавендишъ, онъ говорилъ обыкновенно м-ру Пайпэру:
   -- Дорогой сэръ, позвольте мнѣ сначала испытать тѣ связи, какія у меня есть на родинѣ.
   При чемъ м-ръ Пайпэръ взглядывалъ на сестру, весело подмигивая ей глазомъ и отвѣчалъ:
   -- Да, да, напишите епископу, да смотрите не забудьте сообщить ему, что Мельбурнъ не въ Новой-Зеландіи.
   М-ръ Кавендишъ ненавидѣлъ въ этихъ случаяхъ своего шурина со всей той силой, на какую только способна была его поверхностная натура, но ничѣмъ не выражалъ этой ненависти, пока не очутился вдвоемъ съ женой. Маргарита была единственной особой, которая съ самаго начала показывала непобѣдимую рѣшимость сохранить свою личную независимость.
   -- Я буду гораздо счастливѣе, дядюшка! объясняла она м-ру Пайпэру, когда тотъ воевалъ противъ ея намѣренія заработывать свой хлѣбъ.
   Борьба возобновлялась каждое утро. Только угроза старика, что онъ "въ жизнь свою не проститъ ей этого", мѣшала ей записаться во всѣ конторы города. Въ душѣ м-ру Пайпэру нравилось ея направленіе... и какая она была при этомъ добрая и почтительная дочь! и никогда не сидѣла сложа руки! Такая бы вышла жена изъ нея для колониста! Онъ часто ловилъ себя теперь на одномъ желаніи, а именно: чтобы Джоржъ не наслѣдовалъ отъ него такого пристрастія къ женской красотѣ и могъ бы увлечься Маргаритой, не смотря на острый подбородокъ и неровный румянецъ на щекахъ, и сдѣлалъ бы ее будущей хозяйкой Пайпэрсъ-Гилля.
   Это желаніе усилилось въ немъ въ сто кратъ, когда вопросъ о заработкѣ для Маргариты счастливо разрѣшился, не задѣвая ничьей гордости и къ общему благополучію: приходящая гувернантка Луи бросила педагогическія занятія и вышла замужъ за гражданскаго чиновника; между тѣмъ, дѣвочку устрашала мысль посѣщать ту самую школу въ шумномъ городѣ, и вотъ Маргарита робко предложила свои услуги въ дѣлѣ образованія маленькой кузины.
   Опытъ оказался блистательнымъ. Еслибы всѣ преподавательницы были такъ добросовѣстны и талантливы, какъ Маргарита, и еслибы всѣ ученицы были такъ прилежны, какъ Луи, мы бы совсѣмъ больше не слышали разсужденій на тему о неблагонадежности учителей и негодности учениковъ, а отношенія между учителями и учениками были бы такія же прекрасныя, какъ между Маргаритой и Луи.
   Часы уроковъ, которые давались Маргаритой Луи или на верандѣ, или въ бесѣдкѣ, были счастливымъ временемъ для той и другой. И быть можетъ Маргарита не очень горевала о томъ, что у Луи такія хаотическія понятія о религіи, такъ какъ ей пришлось въ виду этого прибѣгнуть къ содѣйствію м-ра Лейдайта, хотя она и виду не показывала, какое громадное значеніе придавала этому преимуществу. Нѣкоторое время Маргаритѣ казалось, что всѣ ея желанія удовлетворены отъ того, что она сообща съ м-ромъ Лейдайтомъ направляла человѣческую душу, имъ обоимъ одинаково дорогую. И при этомъ Луи была такъ отзывчива на все доброе! Она съ внутренней дрожью принимала насмѣшки Лауры надъ ея молитвами и съ удрученнымъ сердечкомъ ложилась спать, когда та увѣряла, что молитвы ея безполезны для тѣхъ, кого она любитъ, теперь же она съ блаженствомъ выслушивала благую вѣсть о томъ, что слово Божіе воплотилось въ такое же бренное тѣло, какъ и ея собственное, ради ея спасенія.
   Возможность снова молиться за "папашу, Джоржа и Лауру" съ мысленнымъ дополненіемъ, чтобы все злое, что могло угрожать, было бы отъ нихъ отведено и пало бы на нее одну -- было великимъ для нея утѣшеніемъ. Ошибочно думать, что дѣтскому пониманію доступно какое-нибудь иное понятіе. Мы всѣ помнимъ время, когда намъ казалось, что только потолокъ отдѣляетъ насъ отъ Бога, и идея объ отвлеченной силѣ, управляющей міромъ, навела бы на насъ только тоску и страхъ. Дѣти не задаются логикой.
   Лаура чуть было не отняла у Луи ея наивной вѣры. Сама Лаура не помнила такого времени, когда бы она вѣрила чему-нибудь, кромѣ свидѣтельства своихъ пяти чувствъ. То, что другіе вѣрили въ нѣчто иное, она объясняла тѣмъ, что на свѣтѣ много дураковъ.
   Фрэнсисъ попытался урезонить ее въ этомъ отношеніи однажды, когда имъ случилось остаться вдвоемъ въ гостиной Пайпэрсъ-Гилля. Онъ взялъ привычку пріѣзжать по воскресеньямъ послѣ полудня, когда м-ръ Пайпэръ дремалъ въ креслѣ, а дѣвушки, съ цвѣтами въ волосахъ, усаживались на веранду, взявъ какую-нибудь книгу.
   Но Лаура сразу положила конецъ его попыткамъ.
   -- Безполезно убѣждать меня, Фрэнсисъ, объявила она. Говорю тебѣ разъ и навсегда, что нѣтъ такой формы, въ какой ты бы могъ представить мнѣ вѣру, чтобы я не нашла ее нелѣпой. Прибереги свои разсужденія для Эстеръ! Вы съ Маргаритой сдѣлали изъ нея настоящую маленькую ханжу...
   -- Я думаю, что она счастливѣе теперь, чѣмъ была прежде, внушительно произнесъ м-ръ Лейдайтъ. И если принять во вниманіе хотя бы такой низменный мотивъ, какъ счастіе, для признанія вѣры, возвышающей насъ надъ звѣремъ, то и тогда стоило бы задуматься, Лаура, надъ тѣмъ, что ты такъ легкомысленно отвергаешь. Не могу представить себѣ, какъ особа съ твоими взглядами можетъ быть счастлива.
   -- А я не понимаю, какъ можно быть счастливымъ, раздѣляя твои взгляды, возразила Лаура. Я не считаю также, чтобы счастіе было "низменнымъ" мотивомъ. По-моему, это единственное, что разсудительный человѣкъ можетъ брать въ разсчетъ. Твой способъ быть счастливымъ кажется мнѣ только другимъ названіемъ для несчастія, а потому не трудись убѣждать меня. Кромѣ того я все это уже обдумала. И ни съ кѣмъ не говорю объ этихъ вопросахъ, кромѣ Джоржа.
   Она встала, проговоривъ это, чтобы не дать ему возможности отвѣтить, и величественно прошла мимо его, волоча шелковый шлейфъ, который какъ-то враждебно шуршалъ. Братъ долженъ былъ сознаться, что ни на волосъ не сблизился съ ней послѣ того вечера, когда она такъ холодно встрѣтила его въ гостиной Пайпэрсъ-Гилля. Она была и оставалась блестящей свѣтской дѣвицей съ великолѣпнымъ цвѣтомъ лица и напоминала ему туземныхъ птицъ съ яркими перьями, хотя мѣняла ихъ такъ часто, что не было возможности сравнить ее съ которою-нибудь въ частности. Короткій смѣхъ, почти всегда производившій непріятное впечатлѣніе на слушателя, безусловная неотзывчивость на ласку въ словахъ или въ голосѣ, торопливый отвѣтъ и поспѣшное бѣгство въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ просилъ разсказать ему о послѣднихъ минутахъ матери,-- вотъ все, что могъ замѣтить достопочтенный м-ръ Лейдайтъ въ своей сестрѣ. Еслибы она была изъ стекла и отражала всѣ солнечные лучи, не вбирая ни единаго, то не могла бы быть болѣе недоступной смягчающему вліянію.
   Онъ иногда задумывался надъ вопросомъ: неужели онъ ей ненавистенъ, и эта мысль была такъ мучительна, что онъ поскорѣй обращался къ ней съ какимъ-нибудь пустымъ вопросомъ, чтобы увидѣть: не выразится ли въ ея глазахъ антипатія къ нему? Но въ этомъ отношеніи по крайней мѣрѣ онъ могъ успокоиться. Ненависти не было въ яркихъ голубыхъ глазахъ; ничего кромѣ безусловнаго, непобѣдимаго, неумолимаго равнодушія. Разъ и только разъ онъ попытался заинтересовать ее своимъ приходомъ и бѣдными (онъ получилъ приходъ въ одномъ изъ предмѣстій города).
   -- Какой ты педантъ! сказала она. Еслибы я была бѣдной женщиной, то не терпѣла бы, чтобы вмѣшивались въ мои дѣла. Я дамъ тебѣ денегъ для твоихъ бѣдныхъ, если хочешь, но съ тѣмъ условіемъ, чтобы ты не приводилъ никакихъ текстовъ и не толковалъ имъ про ихъ безсмертную душу. Когда я даю сикспенсъ нищему, то мнѣ пріятно, чтобы онъ сейчасъ же купилъ себѣ кружку пива.
   Луи очень хотѣлось быть полезной и послѣ того, когда ей удалось побѣдить страхъ отца, "какъ бы она не заразилась какой-нибудь болѣзнью отъ бѣдныхъ", она съ восторгомъ сопровождала Маргариту неся корзину съ разными припасами для бѣдныхъ ея брата. На возвратномъ пути онѣ заходили на квартиру м-ра Лейдайта. У него была скромная пріемная въ домѣ довольно плачевнаго вида. Но внутри онъ казался Маргаритѣ такимъ же свѣтлымъ, какъ палуба корабля, на которомъ они приплыли въ Австралію. М-ръ Лейдайтъ считалъ своей обязанностью угощать посѣтительницъ чаемъ, и Луи разливала его изъ чайника съ отбитымъ носикомъ, но какъ они весело пировали и какой счастливой чувствовала себя Маргарита въ этой бѣдной комнатѣ. Даже неровная краска на щекахъ отъ счастія превращалась въ красивый румянецъ, который очень къ ней шелъ. Она и Луи толковали про дѣтей и игрушки, предназначаемыя имъ, и про стариковъ, которые такъ радовались, когда имъ приносили табакъ.
   Можно было подумать, что ни для Луи, ни для Маргариты ничего веселѣе этихъ посѣщеній и этихъ разговоровъ не существовало въ мірѣ.
   

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

I.

   -- Итакъ, это рѣшенное дѣло и мы ударимъ по рукамъ, не правда ли? Если Катроль выиграетъ призъ и я заплачу свои долги -- одно вытекаетъ изъ другаго,-- ты тотчасъ же выходишь за меня замужъ! Мы отбросимъ всякія соображенія о безумствѣ связывать другъ друга и всякіе страхи на счетъ любви и голодной смерти. Мы скромно обвѣнчаемся, принесемъ повинную голову, отправимся путешествовать по Европѣ и вернувшись поселимся въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, когда... когда...
   Джоржу не хотѣлось сказать:-- когда умретъ мой отецъ, но Лаура поняла его. Она пошла съ нимъ въ конюшню, чтобы поглядѣть на лошадь, ушибъ которой оказался не такъ серьезенъ, чтобы Джоржу слѣдовало отказаться отъ всякой надежды на побѣду въ скачкахъ. Дѣвушка была скептичнѣе, чѣмъ онъ въ этомъ отношеніи, но она улыбнулась такъ, какъ, никому не улыбалась, кромѣ Джоржа.
   -- Какая жалость быть такимъ безпомощнымъ! сказала она, когда они проходили по двору, возвращаясь домой; одни желанія безплодны, сколько ни желай. Мнѣ кажется иногда, Джоржъ, что тебя слѣдуетъ охранять отъ тебя самого. Представь, что Катроль не возьметъ приза?
   -- Пріятно хоть помечтать, отвѣчалъ Джоржъ. Не знаю, что я буду дѣлать, если проиграю. Я запутался сильнѣе нежели думалъ; если счастіе мнѣ измѣнитъ, я буду объявленъ несостоятельнымъ должникомъ. Конечно, я не думаю, чтобы "говерноръ" допустилъ меня до этого, но въ такомъ случаѣ я буду въ полной отъ него зависимости.
   -- Какъ легко все устроилось бы, еслибы устранить меня съ дороги, проговорила Лаура.
   Джоржъ не противорѣчилъ ей. Ему такъ же не хотѣлось съ ней разстаться, какъ матери съ новорожденнымъ ребенкомъ, хотя онъ и представляетъ собой лишній ротъ, и она не знаетъ въ сущности, чѣмъ будетъ его кормить.
   Но само собой разумѣется, что еслибы Лауры не было на свѣтѣ, то жизнь его текла бы ровнѣе и спокойнѣе. Не будучи тщеславнымъ, онъ могъ сказать, что красавица кузина не выказывала антипатіи къ его обществу. Если же мужчинѣ и могло надоѣсть ея общество, то никогда не надоѣдало глядѣть на ея лицо. Кромѣ того, еслибы Лаура не вскружила ему голову, онъ не сомнѣвался, что Сара была бы для него самой подходящей женой.
   -- Какая жалость, что я родилась на свѣтъ, не правда ли? повторила Лаура.
   -- Какой смыслъ толковать о томъ, худо или хорошо, что человѣкъ родился! отвѣтилъ Джоржъ. Но я рѣшительно не знаю, что дѣлать, если счастіе мнѣ измѣнитъ на скачкахъ. Я знаю только то, чего не сдѣлаю:-- не женюсь на своей кузинѣ.
   Слова эти прозвучали фальшивой нотой въ ушахъ Лауры. Протестовать противъ какого-нибудь поступка значитъ доказывать, что возможность его неоднократно представлялась уму. Неужели прогулки въ Флемингтонъ въ шарабанѣ, запряженномъ пони, и украшеніе петлицъ сюртука цвѣтами произвели дѣйствіе: красивый образъ Сары уже запечатлѣлся въ воображеніи Джоржа, и ему казалось такъ легко купить помѣстье и богатство отца женитьбой на кузинѣ, хотя бы для этого требовалось разстаться съ Лаурой? Лаура прогнала эту мысль отъ себя, прежде нежели она успѣла принять опредѣленную форму. Никто строже ее не относился къ ревности -- этой наименѣе логической страсти, какъ она часто замѣчала Джоржу.
   -- Но что за унизительная непослѣдовательность, подумала она минуту спустя, когда почувствовала неопреодолимый антагонизмъ при видѣ Сары, вышедшей имъ на встрѣчу и прелестной, какъ ангелъ небесный. Предметъ, о которомъ она заговорила, не представлялъ ровно ничего возвышеннаго, но это не мѣшало ей казаться богиней.
   -- Мы ѣдемъ на вечеръ къ губернатору, Лаура, сказала она. По крайней мѣрѣ я ѣду... это уже рѣшено, и дядюшка Пайпэръ говоритъ, что закажетъ мнѣ платье у Моффатъ и Нэнсъ. И какъ бы вы думали, какой-то господинъ долженъ пріѣхать въ слѣдующей почтовой каретѣ съ письмомъ къ дядюшкѣ Пайпэру.... Онъ служилъ въ гвардейцахъ, и папа знаетъ его и всю его фамилію. Что, у васъ часто бываютъ такіе гости?
   -- Люди, которымъ требуется билеты на балъ губернатора, всегда находятся, отвѣчалъ Джоржъ. Служилъ въ гвардейцахъ! эка важность! У насъ тутъ найдутся наслѣдники на половину титуловъ въ Англіи. Отецъ говорилъ, что онъ давно покончилъ съ хвастунами. Удивляюсь, что онъ опять позволилъ провести себя!
   -- Провести себя! повторила Сара съ выразительнымъ презрѣніемъ въ голосѣ. Папа знаетъ всю подноготную м-ра Гайда! Да, мнѣ кажется, уже одна фамилія говоритъ за себя.
   -- Мы здѣсь демократы, отвѣтила Лаура съ своей короткой сухой манерой. Единственная польза, которую доставляютъ человѣку предки, это то, что м-ръ Пайпэръ считаетъ тогда нужнымъ пригласить его обѣдать.
   -- Это вѣроятно онъ и имѣлъ въ виду, сказала Сара, какъ бы про себя. Онъ сказалъ: -- опять навертывается блюдолизъ,-- когда пришло письмо. И тотчасъ же далъ его папѣ прочитать. Папа сказалъ, что знаетъ ту отрасль фамиліи Гайдъ, къ какой принадлежитъ этотъ молодой человѣкъ. На что дядюшка Пайпэръ отвѣтилъ:-- придется накормить его обѣдомъ, прежде чѣмъ выпроводить за дверь... а затѣмъ мы стали говорить о "вечерѣ".
   -- Да... вечеръ... разсѣянно повторялъ Джоржъ; слышалъ, конечно... ты поѣдешь, Лаура?
   -- Надѣюсь. Мнѣ нечего надѣть, но я попытаюсь какъ-нибудь извернуться. А ты, Джоржъ, ѣдешь?
   -- Если Сара обѣщаетъ мнѣ первый вальсъ.
   -- Обѣщайте, Сара, снисходительно проговорила Лаура, и все будетъ улажено.
   Сказавъ это, она убѣжала въ домъ и оставила кузеновъ наединѣ. Нельзя было искуснѣе притвориться, что она совершенно равнодушна къ послѣдствіямъ. Никто другой, кромѣ самой Лауры, не могъ знать, съ какой болѣзненною напряженностью она считала минуты, въ продолженіе которыхъ Джоржъ находился въ обществѣ кузины. Никто бы не предположилъ, когда она сошла внизъ, на звукъ обѣденнаго колокола, розовая и улыбающаяся, что ею снова овладѣлъ призракъ, прогнать который она была не въ силахъ.
   -- У меня размягченіе мозга, говорила она себѣ, входя въ гостиную, гдѣ Маргарита и Луи стояли на колѣнахъ по обѣимъ сторонамъ м-съ Кавендишъ съ выкройками платьевъ, для дѣтей бѣдныхъ. Должно быть, мнѣ нужна перемѣна. Джоржъ никогда бы не повѣрилъ, что я такъ непослѣдовательна.
   Она присѣла къ столу и наблюдала за группой у окна. Нѣтъ ли въ самомъ дѣлѣ чего-нибудь притягательнаго въ кровномъ родствѣ? спрашивала она себя. Было время, когда Эстеръ побѣжала бы ей на встрѣчу при входѣ ея въ комнату, а теперь она не обращаетъ на нее вниманія. Лаура всегда дѣлала видъ, что презираетъ всякія проявленія чувства, но все же интересно было хоть отвергать ихъ. И вотъ вдругъ ее всю охватило какимъ-то внутреннимъ холодомъ и она почувствовала, что если Джоржъ ей измѣнитъ, то Пайпэрсъ-Гилль превратится для нея въ мрачную пустыню. Что такое Маргарита какъ не любезная и досадно безукоризненная молодая особа, безупречный умъ которой такъ же несносенъ, какъ безупречная красота ея сестры? Что касается м-съ Кавендишъ, то ясно, что она на все смотритъ братниными глазами, а Лаура знала, какъ немилостиво смотрятъ на нее эти глаза. Эстеръ была слабымъ, впечатлительнымъ ребенкомъ, но по крайней мѣрѣ вѣрная душа. Ее-то ужь они не отнимутъ у нея.-- Но вѣдь въ сущности она ребенокъ! говорила себѣ Лаура. Нѣтъ, у нея никого нѣтъ, кромѣ Джоржа, но за то Джоржъ для нея все! Въ сущности все это былъ лишь страхъ, что воображеніе Джоржа будетъ на минуту увлечено кузиной. Но мало ли къ какимъ послѣдствіямъ можетъ привести даже минутное увлеченіе? она никогда еще не видывала Джоржа въ такомъ угнетенномъ состояніи духа, какъ теперь. Очевидно, онъ не зналъ, какъ выпутаться изъ бѣды. Онъ самъ сознался, что не знаетъ, чѣмъ заплатить долги, и разсчитываетъ только на болѣе чѣмъ сомнительную удачу на скачкахъ. У него буквально не было ни гроша денегъ.
   Если читателю покажется невѣроятнымъ, что сынъ милліонера могъ очутиться въ такихъ тискахъ, пусть онъ вспомнитъ, что Джоржъ жилъ исключительно на счетъ отца. У него не было никакой профессіи; онъ все собирался заняться какимъ-нибудь дѣломъ, но изъ многихъ дѣлъ, которыя пріискивалъ для него м-ръ Пайпэръ, до сихъ поръ не выбралъ ни одного. Онъ и самъ ясно не представлялъ себѣ, насколько запутался, потому что кредитъ его отца былъ безграничный. А Джоржъ нисколько не стѣснялся пользоваться этимъ кредитомъ.
   М-ръ Пайпэръ считалъ, что женитьба сына на тѣхъ условіяхъ, чтобы онъ,-- отецъ, выбралъ для него жену,-- единственное средство исправить Джоржа. Онъ согласился на его участіе въ скачкахъ, но взялъ обѣщаніе, что сумма денегъ, которую онъ употребитъ на это, не превыситъ извѣстную, опредѣленную цифру. Но старикъ имѣлъ одну слабость: онъ любилъ, когда его просили о какой-нибудь милости, а Джоржъ какъ нарочно никогда не проявлялъ такого смиренія, какъ тогда, когда ему хотѣлось пустить лошадь на скачки. Но снисходительность отца не исправляла сына. Джоржъ являлся къ завтраку съ такимъ видомъ, какъ будто бы общество должно было считать великой милостью съ его стороны уже то, что онъ соглашается жить на свѣтѣ; толковалъ съ Лаурой наперекоръ отцу о такихъ матеріяхъ, которыя доказывали, какъ мало значенія онъ придавалъ усиліямъ человѣка пробить себѣ дорогу въ свѣтѣ; ѣлъ и пилъ прекрасно, прекрасно одѣвался и какъ будто этимъ счастливилъ міръ.
   Когда терпѣніе м-ра Пайпэра лопнуло, онъ призвалъ цѣлую орду приверженцевъ, которые должны были образовать, по словамъ Лауры, "хоръ" во всѣхъ случахъ жизни, когда м-ру Пайпэру требовалась поддержка. И до сихъ поръ ему не приходилось въ этомъ раскаиваться. Если Джоржъ и Лаура продолжали поднимать его на смѣхъ подъ эгидой научныхъ разсужденій, что теперь сила была на его сторонѣ, а они пребывали въ меньшинствѣ. Когда онъ ходилъ въ церковь, изъ вниманія къ сыну жены, котораго уважалъ, подъ руку съ привлекательной сестрой, въ сопровожденіи Маргариты и Эстеръ, а иногда и м-ра Кавендиша, который уважалъ церковь, благодаря тому, что былъ братомъ епископа -- съ красавицей Сарой въ хвостѣ, то какое значеніе могла имѣть въ его глазахъ насмѣшливая улыбка, которой встрѣчали его Джоржъ и Лаура?
   Что касается скрытаго антагонизма со стороны м-ра Кавендиша, то какое значеніе имѣлъ и онъ, до тѣхъ поръ пока м-ръ Пайпэръ содержалъ на свой счетъ м-ра Кавендиша и его семью? М-ръ Пайпэръ любилъ толковать по вечерамъ о политикѣ съ своимъ зятемъ, чувствуя, что послѣдній горитъ желаніемъ обличать скверныя времена, когда власть попала въ руки вассаловъ. Всеобщая подача голосовъ еще не успѣла принести всѣхъ своихъ плодовъ, представители черни еще не почувствовали своей силы, и м-ръ Пайпэръ (который еще не натерпѣлся отъ нихъ настолько, чтобы отказаться отъ своихъ первоначальныхъ демократическихъ принциповъ) съ величайшимъ наслажденіемъ отстаивалъ право каждаго человѣка, который не поставилъ себя внѣ закона, участвовать болѣе или менѣе въ составленіи законовъ, подъ которыми онъ призванъ жить.
   М-ръ Кавендишъ былъ безусловно противъ того, чтобы человѣкъ поднимался выше той ступени въ обществѣ, на какую его ставила его родословная.
   Опасность такого рода преній заключалась въ томъ, что они легко могли перейти въ личности, а потому когда Луи слышала, какъ отецъ говорилъ:
   -- Я бы всѣхъ вашихъ аристократовъ выгналъ за дверь... мы, знаете, въ Австраліи, не нуждаемся въ вашихъ фамильныхъ нахлѣбникахъ... то знала, что пора бѣжать съ извѣщезміемъ, что трубка дожидается отца на верандѣ и что она положила на столикъ всѣ новыя англійскія газеты.
   При этомъ извѣщеніи м-ръ Пайпэръ оставлялъ стаканъ съ виномъ, чувствуя, что зашелъ немножко далеко и, подзывая Сару, разспрашивалъ ее, что она дѣлала и какъ ее приняли вонъ тамъ, указывая по направленію къ дому губернатора, въ.доказательство, что онъ смотритъ на семью зятя, какъ на свою собственную, и что злосчастные намеки на высокорожденныхъ людей не имѣютъ частнаго примѣненія въ данномъ случаѣ.
   Но м-ръ Кавендишъ, тѣмъ не менѣе, складывалъ ихъ въ сердцѣ своемъ; и еслибы изъ того малаго, что онъ успѣлъ вытянуть изъ Лауры и Джоржа, онъ не замѣчалъ, что они придерживаются еще болѣе крайнихъ и радикальныхъ мнѣній, чѣмъ м-ръ Пайпэръ, то сталъ бы ихъ союзникомъ хотя бы ради того, чтобы отомстить личныя обиды.
   Итакъ, какъ уже ясно видно, то былъ домъ, который раздѣлился внутри себя, хотя по наружному виду представлялъ обитель мира, роскоши и довольства. Но человѣкъ, который могъ бы заглянуть въ душу Лауры, когда, проснувшись по утру, она съ дрожью припоминала о новой трещинѣ, образовавшейся наканунѣ въ той скалѣ, на которую она взбиралась съ такимъ трудомъ,-- или бы понялъ, какую мучительную тревогу будили въ сердцѣ Джоржа легкіе намеки на хромоту Катроль,-- человѣкъ, который догадался бы, какъ негодуетъ м-ръ Кавендишъ на судьбу, поставившую его въ зависимость отъ parvenu, или какъ сильно удивлена Сара тѣмъ, что ея кузенъ нисколько не трогается ея присутствіемъ,-- этотъ человѣкъ увидѣлъ бы въ Пайпэрсъ-Гиллѣ олицетвореніе искуснаго притворства.
   И это притворство могло бы длиться до безконечности, еслибы причина извнѣ (подобно камню, который нарушитъ гладкую поверхность воды, скрывающей противныя теченія) не вызвала наружу всѣ эти тайныя страданія, противуположныя желанія и враждебныя другъ другу цѣли и стремленія.
   

II.

   Еслибы, гуляя по улицѣ въ лѣтнюю пору между четырьмя и пятью часами пополудни, вы обратили вниманіе на перваго попавшагося высокаго, худощаваго англичанина, который, казалось выѣхалъ заграницу для собственнаго удовольствія, человѣка того типа, который можетъ идти въ клубъ или въ гости на чашку чая, вообще туда, куда ходятъ для развлеченія и забавы, а отнюдь не для болѣе серьезныхъ цѣлей, то вы бы увидѣли прекрасный образчикъ джентльмена, засѣдавшаго въ гостиной Пайпэрсъ-Гилля однимъ декабрьскимъ вечеромъ. М-ръ Пайпэръ сидѣлъ противъ него и въ виду того, что высокій джентльменъ былъ его гостемъ, воздерживался въ качествѣ хозяина отъ тѣхъ замѣчаній, какія непремѣнно позволилъ бы себѣ, еслибы находился съ глазу на глазъ съ тѣмъ же м-ромъ Гайдомъ въ своей конторѣ.
   Напримѣръ онъ могъ бы замѣтить, что для ѣзды по австралійскимъ пустошамъ изящное бѣлье очень неудобно, или же сказать безъ обиняковъ -- м-ръ Пайпэръ хвалился тѣмъ, что рѣжетъ правду въ глаза,-- что у господъ, желающихъ заниматься скотоводствомъ, не могутъ быть такія выхоленныя руки, какъ у танцмейстера. Но всѣ такія замѣчанія въ настоящую минуту были бы неумѣстны.
   Тонкій носъ и военные усы м-ра Гайда, морщины на лбу, обличавшія тридцати-пяти лѣтній возрастъ, худощавая фигура и развязныя манеры, говорившія о долгой привычкѣ красоваться въ дверяхъ бальной залы -- все въ немъ показывала знатнаго иностранца въ гостяхъ у богатаго колониста.
   Въ настоящее время онъ былъ не единственнымъ гостемъ, въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, хотя находился теперь вдвоемъ съ хозяиномъ дома. Достопочтенный м-ръ Лейдайтъ въ виду того, что ему приходилось перейти въ другой провинціальный приходъ и разстаться съ Соутъ-Ярромъ и Сарой на неопредѣленное число дней и недѣль, измѣнилъ своимъ правиламъ и согласился отобѣдать съ родственниками въ этотъ послѣдній вечеръ. Но въ настоящую минуту онъ гулялъ по лугу съ Луи. Сегодня былъ"вечеръ" у губернатора, и маленькая дѣвочка собирала самые прекрасные цвѣты, какіе только росли въ саду Пайпэрсъ-Гилля, для букетовъ сестрѣ и кузинамъ. Она была въ восторгѣ отъ. того, что м-ръ Лейдайтъ помогалъ ей рвать цвѣты, но смѣялась надъ его неумѣньемъ ихъ соединять въ букеты.
   -- Чтобы сказала Лаура? ея букетъ долженъ состоять изъ однихъ чайныхъ розъ... и блѣдныхъ маленькихъ бутоновъ... вотъ какъ эти (показывая цвѣтокъ, который окраской напоминалъ розовое отраженіе солнца на снѣгѣ). Я, кажется, должна поручить вамъ рвать цвѣты одного только цвѣта (задумчиво). Постойте... Я думаю, что вы справитесь съ букетомъ Сары? онъ долженъ быть весь бѣлый; рвите только бѣлые цвѣты.
   Да, Фрэнсисъ съ удовольствіемъ взялся за это порученіе. Молодыя лэди, какъ сообщилъ ему Джоржъ, не сойдутъ раньше какъ къ обѣду. Онѣ одѣваются къ предстоящему вечеру, и обѣдъ былъ назначенъ позднѣе обыкновеннаго, чтобы онѣ могли тотчасъ же отправиться на вечеръ. М-съ Кавендишъ должна была сопровождать ихъ въ качествѣ дуэньи, и Джоржъ объяснялъ, что "онъ не могъ отказаться быть ихъ кавалеромъ".
   Онъ объявилъ это съ такимъ видомъ, какъ будто дѣлалъ величайшее насиліе надъ собой, отправляясь танцовать въ угоду другимъ. Фрэнсисъ почувствовалъ бы родъ презрѣнія къ этому праздному молодому человѣку, еслибы только презрѣніе было совмѣстимо съ его христіанскими чувствами. Джоржъ не дѣлалъ ему никакихъ признаній, и м-ръ Лейдайтъ не подозрѣвалъ, что его положеніе достойно сожалѣнія, когда пошелъ въ домъ одѣваться къ обѣду.
   Не знаю, какъ долго просидѣлъ м-ръ Гайдъ вдвоемъ съ своимъ хозяиномъ въ гостиной, прежде чѣмъ въ нее вошли съ цвѣтами Фрэнсисъ и Луи. Достаточно долго во всякомъ случаѣ, чтобы задуваться о томъ, съ кѣмъ бы на родинѣ онъ могъ сравнить м-ра Пайпэра,-- человѣка, жившаго въ домѣ достойномъ Уэстендскаго магната, и съ интонаціями въ голосѣ и произношеніемъ грума. Онъ мысленно вопрошалъ себя: неужели же и дамы разговариваютъ, какъ грумы, когда вошли м-ръ Кавендишъ, м-ръ Лейдайтъ и Луи. Каждое новое лицо, съ которымъ его знакомили, заставляло м-ра Гайда вставлять въ глазъ стеклышко. Ловкость, съ какой онъ производилъ эту операцію, была изумительна, хотя м-ръ Пайпэръ рѣшилъ, что замѣтитъ завтра молодому человѣку, что онъ долженъ припрятать свое стеклышко вмѣстѣ съ фракомъ, когда углубится внутрь страны. Но, какъ я уже говорилъ, пока онъ таилъ свои замѣчанія про себя.
   И вотъ, однако, владѣлецъ стеклышка увидѣлъ совсѣмъ неожиданныя для себя вещи. Появленіе клерджимена съ высокимъ бѣлымъ лбомъ, капризно-аристократическое выраженіе на тонкомъ правильномъ лицѣ м-ра Кавендиша, а пуще всего кротость, исходившая какъ будто лучами изъ глазъ ребенка, когда Луи стояла около отца, нагруженная цвѣтами -- все это были чисто ангельскія впечатлѣнія. М-ръ Гайдъ не удивился бы теперь, увидя красивыхъ женщинъ съ драгоцѣнными браслетами на рукахъ и открытыми шеями,-- такихъ, какія, онъ помнилъ, проходили черезъ дѣтскую и цѣловали его, прежде чѣмъ онъ не выросъ настолько,:что его послали въ Винчестеръ, а затѣмъ въ Вульвичъ, а затѣмъ въ Индію, гдѣ онъ надѣлалъ такъ много долговъ, что вынужденъ былъ продать, свои офицерскій патентъ и искать спасенія въ австралійскихъ пустыняхъ. Онъ готовъ былъ даже согласиться съ упорными увѣреніями м-ра Кавендиша, что ихъ фамиліи находятся въ свойствѣ другъ съ другомъ.
   -- У жены моего брата -- мой братъ епископъ Бланктоуна, какъ вамъ извѣстно, и онъ взялъ жену въ семействѣ своего предшественника -- у жены моего брата была внучатная бабушка, урожденная Гайдъ. Поэтому, вы видите, что я говорю вѣрно и что Гайды и Кавендиши -- одна фамилія.
   Этому разговору не предвидѣлось бы конца, и онъ могъ бы заставить м-ра Пайпэра выпалить, что "всѣ люди родня по Адаму", а за подкрѣпленіемъ обратиться къ церкви въ лицѣ, пасынка, но прежде нежели м-ръ Гайдъ успѣлъ что-нибудь сказать въ опроверженіе великой чести, приписываемой ему предполагаемымъ родствомъ съ внучатной бабушкой невѣстки м-ра Кавендиша, дверь гостиной отворилась въ третій разъ, кего видѣніе вполнѣ осуществилось.
   Его глазамъ дѣйствительно предстали открытыя шеи, бѣлѣе снѣга и прелестныя руки, сверкавшія брилліантами. Дамы сошли внизъ въ бальныхъ платьяхъ, въ эту теплую декабрьскую ночь. Но когда Сара и Лаура подошли ближе, м-ръ Гайдъ вставилъ въ глазъ стеклышко съ такимъ проворствомъ, что удивилъ самого м-ра Лейдайта.
   Дѣвушки привыкли производить эффектъ своей наружностью, но для Сары очаровательно и ново было то обстоятельство, что красотѣ ея дана была наконецъ подходящая рамка. Появиться въ бѣломъ тюлевомъ облакѣ передъ глазами троихъ молодыхъ людей, созерцающихъ ея безупречную красоту, было такъ же восхитительно, какъ еслибы она была актриса, которой дѣлаютъ овацію. Это подчеркнуло ея красоту, придавъ ей тотъ entrain (я боюсь, что для этого слова не найдется соотвѣтствующаго въ англійскомъ языкѣ), котораго ей недоставало въ повседневномъ видѣ. Глаза ея горѣли тѣмъ огнемъ, какой вы можете замѣтить въ глазахъ артистовъ, пользующихся успѣхомъ. Она направилась къ креслу, которое ей подвинулъ Джоржъ, и шла, закинувъ вверхъ голову и выставивъ на показъ великолѣпныя плечи.
   Она была не прочь отъ того, чтобы красота Лауры -- красота "дрезденской фарфоровой куколки", находилась подлѣ. Даже нѣжно розовое платье Лауры отлично оттѣняло непорочную бѣлизну ея собственнаго платья. Она сознавала, что для нея такъ же не страшны какія бы то ни было сравненія, какъ для мраморной статуи сравненіе съ размалеванной картинкой, украшающей бонбоньерку.
   Она читала это въ глазахъ всѣхъ присутствующихъ. Она замѣтила это въ вооруженномъ стеклышкомъ взорѣ м-ра Гайда въ тотъ самый моментъ, какъ вошла въ комнату. Ей казалось, что она видитъ то же самое въ глазахъ кузена Джоржа, болѣе оживленныхъ, чѣмъ обыкновенно. Наконецъ она съ торжествомъ прочитала это въ откровенномъ выраженіи лица достопочтеннаго м-ра Лейдайта.
   Въ сущности, сегодня вечеромъ красота Сары почти испугала его. Какое право, кромѣ своей сильной любви, могъ онъ выдвинуть впередъ? И почему любовь эта росла тѣмъ сильнѣе, чѣмъ рельефнѣе выступала ея красота? Онъ началъ чувствовать унизительное сознаніе своей недостойности: подумать только, что онъ впалъ въ несомнѣнный грѣхъ идолопоклонства передъ земнымъ созданіемъ; но тутъ Сара, улыбаясь и обмахиваясь вѣеромъ, спросила его, куда онъ завтра ѣдетъ и надолго ли ихъ покидаетъ, и грѣхъ принялъ такіе колоссальные размѣры, что клерджименъ почувствовалъ, что его идолопоклонство, должно быть, написано у него на лбу и видимо для всего міра.
   Никто не глядѣлъ на Маргариту, исключая Луи. Наверху, въ своей комнатѣ, ею вдругъ овладѣла новая и удивительная надежда, когда она увидѣла себя въ большомъ трюмо въ черномъ нарядномъ платьѣ изъ мягкой шелковистой матеріи, на которой рельефно выдѣлялись ея красивыя, тонкія руки, и съ маленькимъ вырѣзомъ на груди, съ темными, блестящими волосами, въ которыхъ красовались бѣлыя розы, набранныя для для нея Луи, съ лицомъ не разгорѣвшимся, но слегка разрумянившимся отъ мысли, что она ѣдетъ на вечеръ впервые въ жизни, съ такимъ блескомъ въ кроткихъ глазахъ, какого она въ нихъ прежде не замѣчала! Она едва смѣла признаться въ этомъ себѣ, но зеркало какъ будто уличало ее, въ то время какъ она стояла передъ нимъ и такъ долго въ него глядѣлась, какъ прежде этого никогда съ ней не бывало.
   "Ты надѣешься, говорилъ ей голосъ, что люди найдутъ тебя хорошенькой, ты почти не вѣришь, что это ты сама, а не другой кто. Тебѣ вдругъ захотѣлось хоть разъ въ жизни испытать счастіе понравиться".
   Маргарита чуть не съ дрожью внимала этому обличительному голосу. Она думала, что нашла убѣжище отъ всѣхъ мучительныхъ стремленій, которыя вызываются къ жизни женскимъ инстинктомъ жены и матери, подавленнымъ цивилизаціей. Она была увѣрена, что затушила подъ грудами пепла ту искру самолюбія, которая способна развиться въ такое всепожирающее пламя, если ему нѣтъ пищи и оно должно питаться самимъ собой. А теперь, видя, что лицо ея миловидно, а фигура граціозна скрытая искра вспыхнула, а сердце забилось при мысли о счастіи возможномъ въ жизни. Быть можетъ, лучшимъ гасителемъ этого желанія былъ голосъ Сары, голосъ, тщетно старавшійся подавить дрожь торжества:
   -- Какъ ты долго одѣваешься! Приди и скажи, нравится ли тебѣ мое платье?
   Маргарита отвернулась отъ граціозной фигуры, отражавшейся въ зеркалѣ. Она побѣжала въ комнату сестры и остановилась на порогѣ съ крикомъ восторга.
   Это все, что требовалось Сарѣ. Она обернулась, чтобы поглядѣть на шлейфъ своего платья, поправила въ двадцатый разъ бѣлую гирлянду на юбкѣ и сказала беззаботнынъ тономъ.
   -- Итакъ тебѣ нравится мое платье, я вѣдь довѣряю твоему вкусу, Мэгги, знаешь ли ты это. Куда ты идешь? Ты готова, не правда ли? Постучись въ дверь къ мама и попроси ее придти взглянуть на меня.
   -- Боже мой! Душа моя! Я еще никогда не видала тебя такой хорошенькой! сказала м-съ Кавендишъ, когда Маргарита вошла въ ея комнату съ порученіемъ отъ Сары, и этой похвалой, вмѣстѣ съ поцѣлуемъ Луи, объявившей, что она похожа на хорошенькаго ручнаго голубя, должна была удовольствоваться Маргарита и утолить жажду комплиментомъ, возбужденную въ ней ея отраженіемъ въ зеркалѣ.
   -- Вы сами хорошенькая, мамаша; впрочемъ, нѣтъ! это слово не идетъ вамъ, вы великолѣпны, какъ и Сара.
   На счетъ того, ѣхать м-съ Кавендишъ на вечеръ, или нѣтъ, было много споровъ. Сама она утверждала, что ей не слѣдуетъ ѣхать.
   -- Мнѣ бы не хотѣлось лишить этого удовольствія моихъ дѣвочекъ, Томъ, говорила она брату, но въ мои годы и при нашихъ срествахъ... нѣтъ, право, я не поѣду.
   Послѣ этого м-ръ Пайпэръ вошелъ въ совѣщаніе съ Маргаритой и вскорѣ затѣмъ одно изъ платьевъ м-съ Кавендишъ таинственно исчезло на цѣлыхъ два дня, послѣ чего вернулось на обычный крючекъ въ шкафу.
   А утромъ того дня, когда долженъ былъ быть "вечеръ", горничная принесла картонъ въ аппартаменты Кавендишей, говоря:
   -- М-ръ Пайпэръ свидѣтельствуетъ вамъ свое почтеніе, м'эмъ, и приказалъ передать вотъ это.
   "Это" оказалось чернымъ бархатнымъ платьемъ, въ которомъ м-съ Кавендишъ была похожа на зрѣлую Норму.
   Безъ сомнѣнія, она не скомпрометтировала своей спокойной красоты такими усиленными жестами, какъ несчастная жрица, разстроенная семейными непріятностями, но тѣмъ не менѣе на атласѣ, которымъ былъ подбитъ черный бархатный рукавъ, Маргарита замѣтила, когда убирала платье, крупное пятнышко, слѣдъ материнской слезы, и поспѣшила сообщить м-ру Пайпэру объ этомъ нѣмомъ свидѣтельствѣ благодарности въ его щедрости. И м-ръ Пайпэръ очень чувствительный къ тому, чтобы цѣнили его подарки, былъ вполнѣ вознагражденъ.
   А теперь наступило время надѣть платье. Впервые въ жизни м-съ Кавендишъ облеклась въ бархатъ, и мнѣ кажется, что какъ ни гордился м-ръ Пайпэръ племянницами, а сестрой и того пуще.-- Ты нисколько не подурнѣла съ годами, шепнулъ онъ ей за столомъ, но такъ громко, что всѣ оглянулись. М-съ Кавендишъ покраснѣла, какъ дѣвочка, и: взглянула на мужа. Еслибы только онъ могъ цѣнить Тома, какъ слѣдуетъ!
   Если чаша счастія для м-съ Кавендишъ была не безъ горечи, то Сара рѣшительно плавала въ блаженствѣ: впервые въ жизни упивалась она восторгами, вызываемыми ея красотой, не думая о томъ, что платье ея слишкомъ бѣдно, а перчатки носятъ слѣды слишкомъ частой чистки. Сегодня она была увѣрена въ безукоризненности своего туалета и своей наружности. Сарѣ до сихъ поръ представлялось мало случаевъ для кокетства. Пріятно будетъ испробовать силу своего могущества. Она сама еще не знала хорошенько, чего собственно ей хочется; ей хотѣлось бы, чтобы восхищеніе возбуждаемое ею, выразилось какъ-нибудь опредѣленно.
   Поэтому въ то время какъ м-ръ Гайдъ, разговаривая съ Лаурой медлительнымъ, соннымъ, англійскимъ голосомъ о своей поѣздкѣ въ Сомерсетсширъ, вставлялъ стеклышко въ глазъ, всякій разъ какъ красивый профиль Сары поворачивался къ нему, сама Сара наблюдала за Джоржемъ, размышляя про себя: не послѣдуетъ ли съ его стороны болѣе сильнаго проявленія восхищенія ея красотой, чѣмъ то, какое она уже прочла въ его взглядѣ. Не для того ли, чтобы вызвать это проявленіе, она такъ упорно игнорировала его присутствіе. Для всѣхъ остальныхъ она казалась вполнѣ поглощенной разговоромъ съ клерджименомъ, и даже Лаура удивилась, когда увидѣла, что Сара вышла изъ комнаты съ ея братомъ, держа въ рукахъ собранные имъ цвѣты.
   -- Букетъ прекрасно составленъ, м-ръ Лейдайтъ, сказала она, когда они вышли на веранду. Надо только прибавить немного зелени, и тогда онъ будетъ готовъ.
   -- Зелени много въ теплицѣ, сказалъ поспѣшно Фрэнсисъ; если прикажете, я схожу за ней или не угодно ли вамъ пойти вмѣстѣ со мной? Я бы лучше хотѣлъ, чтобы и вы пошли.
   -- Извольте, отвѣчала Сара и, подобравъ свой шлейфъ, пошла рядомъ съ нимъ.
   Теплица была полна аромата. Фрэнсисъ и Сара молча стояли окруженные цвѣтами и растеніями. Она задумчиво глядѣла на свои цвѣты, все время сознавая, что глаза пастора съ обожаніемъ устремлены на нее, и единственнымъ чувствомъ въ ней было торжество, что она такъ безусловно покорила его. Но любопытно было бы испытать это могущество.
   Она ни на минуту не забывала, что доходы пастора невелики и что длинныя перчатки и бальныя платья, въ видѣ облака, принадлежатъ къ той суетѣ мірской, отъ которой пасторскія жены обязательно должны отказаться. Но маленькая любезность ничему не помѣшаетъ. Полчаса, проведенные на кораблѣ Генріетта-Марія, когда она выслушивала нѣжныя признанія въ любви м-ра Лейдайта, оставили въ ней пріятное воспоминаніе. Онъ съ такимъ жаромъ говорилъ ей, что какова бы ни была ея судьба, онъ будетъ любить ее вѣчно и неизмѣнно. Предположимъ, что она заставитъ его повторить это увѣреніе. Слушать это весело и ни къ чему не обязываетъ. Теплица -- такое поэтическое мѣсто для признанія въ любви, и самъ онъ такъ эффектенъ. Какая жалость, что шансы его быть колоніальнымъ епископомъ такъ ничтожны.
   -- Я думаю, что хорошо бы было прибавить нѣсколько вѣточекъ мимозы, сказала она, протягивая ему букетъ и взглядывая на него изъ-подъ длинныхъ рѣсницъ такимъ взглядомъ, который, казалось, просилъ большаго, чѣмъ нѣсколькихъ вѣточекъ мимозы.
   Фрэнсисъ никогда еще не видывалъ такихъ взглядовъ. Жизнь среди лондонскихъ горемыкъ оставила его въ полномъ невѣдѣніи того сорта женщинъ, къ какому принадлежала Сара. Для него выраженіе, читаемое имъ въ ея глазахъ, могло означать только поощреніе его любви, а поощреніе со стороны такого чистаго и прелестнаго созданія, какъ Сара, равнялось обѣщанію на взаимность чувства, и онъ задрожалъ отъ восторга.
   -- Еще мимозы... да... можетъ быть... не знаю, отвѣчалъ онъ, поспѣшно срывая нѣжныя вѣточки.
   И въ ту минуту какъ Сара наклонилась къ нему такъ близко, что онъ почувствовалъ ея дыханіе на своей щекѣ, она вдругъ очутилась въ его объятіяхъ.-- Ангелъ мой! закричалъ онъ и принялся осыпать поцѣлуями ея глаза, волосы, губы. Она чувствовала, какъ сильно бьется его сердце, въ то время какъ онъ прижалъ ее къ груди.-- Богъ свидѣтель, шепталъ онъ, что я всю жизнь буду любить васъ. Скажите мнѣ, мой ангелъ, словами то, что мнѣ сказали ваши глаза. И поцѣлуй запечатлѣваетъ это обѣщаніе на несопротивляющихся губахъ Сары.
   Когда Сара отправилась на вечеръ, она была по всѣмъ понятіямъ и правиламъ невѣстой, хотя ни одно слово согласія не было произнесено ею. Преобладающимъ въ ней чувствомъ былъ ужасъ. Что, если пасторъ въ самомъ дѣлѣ будетъ считать ее своей обрученной невѣстой? Мысль эта внушала ей безпредѣльный страхъ. Она вырвалась изъ его рукъ при звукахъ китайскаго гонга, призывавшаго къ обѣду, и пронеслась мимо Лауры въ свою комнату наверхъ, испуганная и трепещущая. Ея платье было смято, щеки горѣли. Она не смѣла сойти внизъ. Мысль, что она увидитъ достопочтеннаго м-ра Лейдайта при яркомъ свѣтѣ газа и встрѣтитъ его взглядъ, полный увѣренности въ своемъ счастіи, приводила ее въ содроганіе. Что сдѣлала или сказала она, чтобы ввести его въ такое заблужденіе? Если ей нравилось,-- что кажется весьма естественно,-- чтобы ей говорили, что она прелестна, это еще не давало ему права вообразить, что она влюблена въ него. Она хотѣла лишь повторенія интересной сцены. Вотъ и все. Разумѣется, она рѣшила, что ничего серьезнаго изъ этого не выйдетъ.
   Для такихъ натуръ, какъ Сара, возбудить въ человѣкѣ любовь и затѣмъ довести его до отчаянія, представляется чистѣйшими пустяками. Она спрашивала себя, какъ ей теперь выпутаться изъ двусмысленнаго положенія. До сихъ поръ обожаніе м-ра Лейдайта не доставляло ей никакихъ хлопотъ, а лишь одно пріятное и легкое возбужденіе. Но теперь все перемѣнилось. Ее ужасала мысль, что въ эту самую минуту онъ воображаетъ себя какъ бы ея господиномъ и сочтетъ себя вправѣ, пожалуй, судить ея поступки, узнавъ, что она вовсе не намѣрена была отдавать себя ему, когда заставила выло жить передъ нею всю душу.
   Маргарита подошла къ ея двери, въ то время какъ она разсуждала сама съ собой.
   -- Войди, Мэгги, закричала Сара, хватая пуховку и немилосердно пудря себѣ лицо. Ради самаго неба, не таращь на меня глаза! я разорвала платье въ теплицѣ, задѣвши за гвоздь. Не могу сойти внизъ обѣдать. Не ждите меня.
   -- Бѣдная Сара! сказала ея сестра серьезнымъ нѣжнымъ тономъ, но слегка дрожащимъ голосомъ отъ усилія сохранить самообладаніе. Я знаю, что ты немного взволнована, милочка, но я такъ рада все-таки. Я прочитала это на его лицѣ, когда вы оба пришли изъ сада. Знаешь, я боялась сегодня вечеромъ, видя тебя въ бальномъ платьѣ, что ты дальше отъ него, чѣмъ когда-либо.
   -- Уйди пожалуйста! чуть не вскрикнула Сара, поворачиваясь къ сестрѣ. Ты можешь съ ума свести человѣка, Мэгги, своимъ вѣчнымъ приставаньемъ. Не думаю, чтобы м-ръ Лейдайтъ нуждался въ твоей помощи или въ чьей-нибудь вообще (съ презрительнымъ смѣхомъ). Если ты принимаешь такъ близко къ сердцу интересы м-ра Лейдайта, то почему сама не выходишь за него замужъ?
   -- О, Сара!
   Вотъ все, что могла сказать Маргарита. Воспоминаніе о радости и торжествѣ, свѣтившихся въ глазахъ пастора, и сопоставленіе этого выраженія съ внезапнымъ бѣшенствомъ Сары представляло такой непостижимый контрастъ, что одну минуту она подумала, въ ужасѣ и смятеніи взглядывая на сеютру, не сошла ли Сара съ ума. Но смѣхъ, которымъ та отвѣтила на тревожный взглядъ, могъ успокоить ее въ этомъ отношеніи.
   -- Я не хотѣла обидѣть тебя, пренебрежительно сказала Сара. Если кто-нибудь сегодня помѣшался, то ужь никакъ не я. Но будь мила, Мэгги! Извинись за меня внизу. Я не могу вынести мысли, что всѣ эти люди будутъ таращить на меня глаза. Я сойду въ гостиную... передъ тѣмъ какъ ѣхать... даю слово.
   Она почти вытолкнула Маргариту изъ комнаты. Внизу лѣстницы послышался грубый голосъ м-ра Пайпэра, сердито кричавшій:
   -- Если вы обѣ не сойдете немедленно, я самъ приду за вами.
   Послѣ того послышалось, какъ зашелестѣли платья въ сѣняхъ, какъ отворилась дверь въ столовую и донесся смѣшанный запахъ духовъ и кушанья, и наконецъ тихій голосъ Маргариты, въ чемъ-то извинявшейся; въ концѣ концовъ громкіе разговоры, начавшіеся за столомъ, доказали, что извиненіе принято, и Сара можетъ укрыть свой стыдъ и свое замѣшательство въ уединеніи собственной спальни.
   Часа черезъ полтора, не раньше, сошла она въ гостиную и дожидалась тамъ прихода другихъ такая спокойная и сдержанная, такая величественно холодная и прекрасная, что можно было бы съ такимъ же успѣхомъ вообразить, что мраморная Галатея способна отвѣчать на страстное обожаніе Пигмаліона, какъ и то, чтобы это возвышенное созданіе согласилось отвѣчать на любовь, которая ничего кромѣ любви не могла предложить ей. Кажется Пэнъ сказалъ гдѣ-то, что женщина въ. лучшихъ случаяхъ полна противорѣчій. Поведеніе Сары было согласно съ ея характеромъ, такъ какъ изъ многихъ противорѣчивыхъ типовъ тотъ, къ какому принадлежала она, встрѣчается гораздо чаще, нежели это думаютъ.
   Но несмотря на внѣшнее спокойствіе, сердце Сары мучительно билось въ то время, какъ она поджидала прихода своего поклонника. Такъ многое зависѣло отъ того, какъ она встрѣтитъ его первый взглядъ и, кромѣ того, когда попадешь въ ложное положеніе, то кажется, что глаза выдаютъ его передъ цѣлымъ свѣтомъ. Сара боялась, что она не успѣетъ дать понять м-ру Лейдайту, что онъ долженъ позабыть ея минутную слабость. И при этомъ самолюбіе ея страдало въ то время. какъ она измышляла различные способы, какъ бы провести его. Но онъ перестанетъ поклоняться ей какъ олицетворенной женской чистотѣ, а лишиться такого поклоненія очень непріятно!
   Вотъ неудобство имѣть поклонникомъ клерджимена! Сара инстинктивно возненавидѣла своего поклонника, когда сообразила, что онъ примѣнитъ къ ней свой строгій идеалъ женской добродѣтели. Она провела при этихъ обстоятельствахъ тяжелую четверть часа, какъ бы выразилась французская героиня, дожидаясь, когда растворятся двери гостиной. Наконецъ дверь отворилась и въ то время какъ мать съ сестрой подошли къ ней съ нѣжными разспросами, Сара взглянула на дверь, въ которую входили Джоржъ и пасторъ, раньше другихъ вышедшіе изъ-за стола.
   Одного быстраго взгляда было достаточно. Глаза м-ра Лей-дайта сіяли не тѣмъ благочестивымъ свѣтомъ, какъ обыкновенно, и это обстоятельство было столь же опасно, какъ и лестно. Оно затрудняло ея планы. Придется, быть можетъ, писать завтра длинное письмо, а Сара ненавидѣла писать письма. Въ сущности духовнымъ лицамъ слѣдовало бы запретить влюбляться. Будь это въ ея власти, она бы всѣхъ ихъ заставила принести такіе же обѣты, какъ патеръ О'Коннель, который умѣлъ выразить взорами самое ревностное и горячее поклоненіе, но не могъ подвергнуть довѣрчивую женщину опасности, что ей предложатъ раздѣлить съ нимъ его ничтожные доходы.
   Голосъ Джоржа вывелъ ее изъ этихъ размышленій. Онъ стоялъ около нея, подставляя ей руку.
   -- Позвольте васъ просить на одинъ туръ вальса на верандѣ, убѣдительно говорилъ онъ, только затѣмъ, чтобы испытать, подходитъ ли мое на къ вашему. Лаура увѣряетъ, что я отвратительно вальсирую. Я этому невѣрю. Будьте судьей, Сара.
   Онъ повелъ ее на веранду, освѣщенную луной. Когда Сара проходила мимо пастора,-- онъ сидѣлъ возлѣ окна -- она тщательно отвернула отъ него голову и едва сдержала жестъ нетерпѣнія, увидя, что онъ послѣдовалъ за нею и остановился у балюстрады, слѣдя за каждымъ ея движеніемъ.
   -- Вы согласны оказать мнѣ эту любезность? шепталъ ей Джоржъ; я, кажется, до сихъ поръ не требовалъ отъ васъ никакихъ привилегій, какія обыкновенно выпадаютъ на долю кузенамъ.
   И онъ охватилъ рукой ея талію.
   Сара не отвѣчала, но пасторъ въ углу отвернулся, замѣтивъ выраженіе лица своей возлюбленной въ ту минуту, какъ она съ улыбкой выслушивала шепотъ кузена.
   Въ гостиной Луи заиграла нѣмецкій вальсъ, которому ее научила Маргарита, и музыкальные звуки подъ пальцами Луи получали патетическое выраженіе, которое она умѣла придать пустѣйшей мелодіи, и разносились въ тиши лунной ночи. Джоржъ и Сара кружились съ той граціей, какая проистекаетъ отъ полной гармоніи движеній, а достопочтенный м-ръ Лейдайтъ стоялъ неподвижный, точно привидѣніе, смущающее праздникъ, и наблюдалъ за ними удивленнымъ взглядомъ. Чѣмъ далѣе вальсировали Джоржъ и Сара, тѣмъ сильнѣе росла взаимная симпатія -- такъ по крайней мѣрѣ казалось пастору -- вдругъ возникшая между ними. Сара съ улыбкой торжества на губахъ выслушивала комплименты кузена. Она сознавала чуть замѣтную перемѣну къ его манерѣ -- нѣчто такое, что возникло только съ того момента, какъ они пошли танцовать, а онъ съ своей стороны былъ пріятно взволнованъ открытіемъ неожиданнаго между ними сочувствія.
   До сихъ поръ онъ глядѣлъ на безстрастную красоту кузины такъ холодно и критически, какъ еслибы она была изъ мрамора.
   Сегодня вечеромъ она вдругъ ожила для него. Нѣжная рука безъ перчатки тепло сжимала его руку. Дыханіе ласкало, когда она поднимала глаза; ихъ мечтательная глубина заставляла сильнѣе биться его пульсъ. Небу извѣстно, сколько націй проливали кровь изъ-за такихъ взглядовъ. Въ лѣтописяхъ войны, въ анналахъ полицейскихъ судовъ вы можете, если желаете, прочитать объ ихъ плодахъ. И что даютъ они взамѣнъ душевнаго покоя, который отнимаютъ? Лихорадочное волненіе, нравственное униженіе, такъ какъ жертва сознаетъ, что низшая сторона ея взяла верхъ надъ высшей, и при самыхъ счастливыхъ обстоятельствахъ восхитительныя иллюзіи, но временныя и преходящія, какъ рай курильщика опіума.
   Джоржъ былъ не такъ податливъ, какъ достопочтенный м-ръ Лейдайтъ, но, несмотря на преданность Лаурѣ, замѣтилъ въ глазахъ кузины нѣчто такое, чему невозможно было противустоять.
   Онъ вдругъ смутился. И переставъ танцовать, отвелъ ее на мѣсто. Но Сара не захотѣла отпустить его. Лаура вышла на веранду подъ предлогомъ переговорить съ братомъ, и Сара была увѣрена, что эта чета претерпѣваетъ истинную пытку. Она рѣшила проучить разомъ своего поклонника и соперницу.
   -- Джоржъ, что я хочу спросить у васъ, сказала она, когда тотъ хотѣлъ отойти.
   -- Ну что?
   -- Что, вамъ ловче со мной танцовать, чѣмъ съ Лаурой?
   -- Вы танцуете, какъ ангелъ, сказалъ онъ, останавливаясь передъ нею. Я еще никогда не танцовалъ съ такимъ удовольствіемъ.
   И послѣ того рѣшительно отошелъ отъ нея и направился туда, гдѣ стояла его возлюбленная съ братомъ.
   -- Больше никогда не буду считать себя плохимъ вальсеромъ, сказалъ онъ съ румянцемъ торжества на щекахъ. Я говорилъ Сарѣ, что она танцуетъ какъ ангелъ. Вы слѣдили за нами, Лаура?
   -- Видано ли такое трогательное тщеславіе, повернулась Лаура къ брату. Но губы ея были блѣдны, хотя она и улыбалась.
   -- Этого человѣка, Фрэнсисъ, я называю своимъ тираномъ на вечерахъ. Вѣдь я научила его танцовать, и онъ всегда меня мучитъ за это. Какое счастіе, что находится женщина, которая избавитъ меня отъ него.
   Она гордо произнесла эти послѣднія слова и обратилась къ брату.
   -- Ты завтра уѣзжаешь, Фрэнсисъ? Довези меня до Македоніи. Мнѣ надоѣлъ городъ!
   -- Поѣдемъ ко мнѣ, отвѣчалъ братъ, радуясь перемѣнѣ въ ея обращеніи. У меня будетъ цѣлый приходскій домъ въ распоряженіи. Я былъ бы такъ радъ твоему обществу.
   Лаура колебалась. Джоржъ слышалъ объ ея намѣреніи уѣхать и ея словамъ не протестовалъ и не отговаривалъ ее. Не найдетъ ли она въ привязанности брата спасеніе отъ терзаній, доставляемыхъ ей настоящимъ положеніемъ?
   Но моментъ выдался неудачный для того, чтобы переговорить объ этомъ съ братомъ. Какъ разъ въ эту минуту м-ръ Гайдъ выступилъ изъ тѣни на лунный свѣтъ и попросилъ Сару на туръ вальса, прежде чѣмъ она уйдетъ назадъ въ гостиную; и Фрэнсисъ могъ слышать, какъ онъ объявилъ, что воспоминаніе объ этомъ вальсѣ скраситъ ему пребываніе въ изгнаніи.
   Сара не заставила себя просить. Съ опаснымъ блескомъ въ темно-синихъ глазахъ и съ легкимъ румянцемъ на щекахъ, она пронеслась въ вальсѣ съ новымъ кавалеромъ мимо тріо зрителей, глядѣвшихъ ей вслѣдъ серьезными глазами, между тѣмъ какъ Луи съ тѣмъ магнетизмомъ симпатіи, который заставлялъ ее радоваться съ тѣми, кто радовался, и плакать съ огорченными, не зная даже о причинахъ радости или горя, безсознательно придавала трогательную грусть вальсу. Но вотъ карета подъѣхала къ подъѣзду. Выѣздной лакей соскочилъ съ козелъ съ плэдомъ въ рукахъ, чтобы платья дамъ не запачкались, въ то время какъ онѣ садились въ карету. Горничная м-съ Кавендишъ съ цѣлой охабкой теплаго платья слѣдовала по пятамъ за дамами, а м-ръ Пайпэръ, тщетно стараясь скрыть чувство торжества, торопилъ ихъ и приглашалъ "не копаться".
   Напрасно Фрэнсисъ искалъ взгляда Сары, въ то время какъ она прошла мимо, кивнувъ всѣмъ головой на прощанье. Только Маргарита пожатіемъ руки выразила свое сожалѣніе объ его отъѣздѣ. Тщетно пытался онъ слѣдовать за м-ромъ Кавендишемъ сквозь лабиринтъ, который велъ его къ родству съ м-ромъ Гайдомъ. Въ головѣ у него былъ вихрь, а въ душѣ буря. Только позже припомнилъ онъ, какъ Луи охватила его шею рученками, нѣжно прощаясь съ нимъ и обѣщая писать обо всемъ и обо всѣхъ, и сообщать ему извѣстія о ревматизмѣ м-ра Смита и хирагрѣ м-съ Джонсъ. Одному Богу извѣстно, какой вихрь противорѣчивыхъ ощущеній охватилъ бѣднаго клерджимена, въ то время какъ онъ прохаживался, точно безпокойный духъ по маленькой комнаткѣ. На слѣдующій день онъ и Лаура сидѣли одинъ напротивъ другаго въ поѣздѣ, который увозилъ ихъ въ Барнесбэри. Лаура притворялась, что спитъ, между тѣмъ какъ въ ея воображеніи неизмѣнно рисовалась бальная зала, по которой носятся Джоржъ и Сара въ объятіяхъ другъ друга.
   Фрэнсисъ читалъ The Argus, тяжело вздыхая, когда сцена въ теплицѣ слишкомъ живо воскресала у него въ памяти и мѣшала слѣдить за австралійской политикой. А Сара тѣмъ временемъ крѣпко спала подъ розовымъ пологомъ въ хорошенькой спальнѣ Пайпэрсъ-Гилля и по всей вѣроятности грезила о радостяхъ прошедшаго бала.
   -- Мы не будемъ ее будить, говорила Маргарита матери, отходя на цыпочкахъ отъ ея постели съ чашкой въ рукахъ. Вы знаете, она танцовала почти все время безъ перерыва: и цѣлыхъ шесть танцевъ съ кузеномъ Джоржемъ.
   

III.

   Многіе изъ городовъ Австраліи, подобно преждевременнымъ плодамъ, осыпались, не успѣвъ созрѣть.
   Барнесбэри одинъ изъ такихъ городовъ. Старѣйшіе изъ его жителей, находящіеся еще въ цвѣтѣ лѣтъ, со вздохомъ вспоминаютъ про тѣ дни, когда онъ былъ конечной станціей желѣзной дороги и служилъ пристанищемъ для всѣхъ почтовыхъ каретъ и фургоновъ, запряженныхъ быками, и телѣжекъ скоттеровъ и рудокоповъ; а деньги такъ же легко тратились въ немъ, какъ и наживались, и слѣдовательно царило всеобщее веселье. Въ тѣ дни проложены были три проспекта, и передъ самымъ обширнымъ изъ нихъ въ настоящее время мирно пасутся коровы и гуси. Такое пышное названіе было дано широкимъ дорогамъ, которыя вели въ пустыри, заросшіе кустарниками, и жители лелѣяли въ душѣ пріятную мысль, что они скоро превратятся въ шумныя и людныя улицы.
   Большой каменный трактиръ, долженствовавшій превратиться въ Hôtel monstre, такъ и остался одноэтажнымъ зданіемъ, и отсутствіе предполагавшихся остальныхъ этажей придаетъ ему странный и неуклюжій видъ. Церковь тоже задумали въ громадныхъ размѣрахъ, такъ какъ, къ чести жителей провинціи Викторіи, они такъ же щедро оплачиваютъ религію, какъ и пиво, и колокольня въ Барнесбэри долженствовала быть великолѣпной. Но къ несчастію церковь постигла та же участь, что и трактиръ, и проспекты. Кококольня, долженствовавшая до скончанія вѣка радовать взоры жителей Барнесбэри, такъ и осталась маленькой, деревянной башенкой, похожей на голубятню, и приходскій священникъ счелъ себя счастливымъ, когда крытая веранда, но безъ пола, была пристроена къ скромному коттеджу, пышно величаемому приходскимъ домомъ.
   Точно такъ и торговля Барнесбэри носитъ характеръ внезапнаго застоя, изъ котораго она уже больше не выходила. Единственная улица ведетъ внизъ и вверхъ холма. Въ котловинѣ на полдорогѣ помѣстился рядъ лавокъ, въ которыхъ можно купить все, что угодно, начиная отъ шляпы и кончая лоханкой. Въ дни скачекъ или когда въ школьномъ домѣ собиралось общество на чашку чая, не рѣдкость было видѣть двѣ три ресорныя телѣжки, фургонъ, приспособленный къ ѣздѣ по зарослямъ, и верховыхъ лошадей, привязанныхъ къ столбамъ около небольшаго кусочка широкой мостовой, единственнаго уцѣлѣвшаго. Въ избирательные дни толпа была даже значительнѣе, но главная арена ея дѣйствій находилась тогда въ центральномъ отелѣ, который бралъ длиной то, чего ему недоставало въ вышину, и его пивная легко могла вмѣстить вcе населеніе города.
   Въ вечеръ пріѣзда Фрэнсиса и Лауры, главная улица въ Барнесбэри была выметена горячимъ вѣтромъ, производившимъ (такъ какъ вода была дорога въ этихъ мѣстахъ) надъ домами непріятную операцію, которую домохозяйки величали "пыльными заносами". Маленькій приходскій домикъ, къ которому пріѣзжіе подъѣхали въ нанятой телѣжкѣ, представлявшей собой весь извощичій промыселъ на желѣзнодорожной станціи, былъ такъ полонъ пыли, что Лаура пришла въ ужасъ. Пріемная показалась необыкновенно темна и бѣдна съ ея дешевыми обоями и однимъ единственнымъ окномъ. Лаура съ недовольнымъ видомъ обошла спальныя и вернулась въ крошечныя сѣни, гдѣ ея братъ помогалъ испуганной служанкѣ вносить багажъ со двора.
   -- Фрэнсисъ... оставь мой сундукъ! Ты еще не отослалъ извощика? я думаю уѣхать обратно; они должны были предупредить тебя, что это такое. Я полагаю, лучшее, что мы можемъ сдѣлать -- это отрясти пыль отъ ногъ, грязнѣе въ домѣ отъ этого не будетъ, потому что ея и безъ того такъ много -- и вернуться домой.
   -- Вотъ пока мой домъ, отвѣчалъ Фрэнсисъ спокойно, и мнѣ очень жаль, что тебѣ онъ не нравится, Лаура. Я нахожу это мѣстечко очень хорошенькимъ.
   -- Хорошенькимъ!
   Смѣхъ Лауры былъ презрительнѣе всякихъ словъ.
   -- Ну да, ты любишь покаяніе не правда ли? и если ты считаешь, что я должна каяться за свои грѣхи, да и за твои также, то, конечно, я останусь; но только на этомъ условіи.
   -- На какомъ угодно, отвѣчалъ братъ, лишь бы ты не убѣжала отъ меня. Я только-что понадѣялся, что нашелъ свою маленькую сестренку, о которой мечталъ такъ много лѣтъ. Не отнимай ее у меня такъ скоро, Лаура!
   -- Ну, я эту сестрицу не знала, отвѣчала Лаура коротко, но думаю, что она была маленькая идіотка. Большинство ребятъ идіоты! Ну что жъ, пускай внесутъ мой багажъ въ домъ. Я уже выбрала себѣ комнату. Она меньше всѣхъ, но, по крайней мѣрѣ, не такая темная, какъ твоя. Я не могу существовать безъ свѣта. Надѣюсь, что ты не будешь въ претензіи.
   -- О, помѣщай меня, куда хочешь, весело отвѣтилъ Фрэнсисъ, твое присутствіе все мнѣ освѣтитъ, Лаура; я знаю, что это не Пайпэрсъ-Гилль, а потому вдвойнѣ благодаренъ, что ты пріѣхала.
   Согласившись остаться, Лаура рѣшила примириться съ обстановкой. Но что, еслибы Джоржъ былъ на мѣстѣ ея брата, и это былъ бы домъ, куда бы они пріѣхали жить послѣ свадьбы? Что, еслибы она и онъ были изгнаны изъ рая Пайпэрсъ-Гилля и осуждены жить въ такой бѣдности, заработывая въ потѣ лица черствый кусокъ хлѣба?
   Она какъ-то не могла представить себѣ Джоржа въ этой обстановкѣ. Ей и самой трудно было къ ней примѣниться. Она почти не узнавала себя въ кривомъ зеркальцѣ, висѣвшемъ въ ея комнаткѣ. Мухи чернымъ облакомъ собрались на потолкѣ. И въ ушахъ уже раздавалось грозное жужжаніе голодныхъ москитовъ. Лаура нетерпѣливо вздохнула и позвонила въ желѣзный ручной колокольчикъ.
   -- Приготовьте мнѣ ванну, сказала она появившейся въ звонъ служанкѣ, которую такой непривычный зовъ привелъ, повидимому, еще въ пущее смятеніе; а затѣмъ дайте мнѣ чашку чая.
   -- О! извините, миссъ, но въ домъ не проведена вода, и ванны никогда не дѣлали и м-ръ Марешъ ходитъ купаться на рѣку, да и то не часто, миссъ, потому что до рѣки отсюда довольно далеко!
   -- Нѣтъ ванны! Негодованіе Лауры на неизвѣстныхъ ей лицъ отняло на минуту у нея даръ слова. Но послѣдовавшее затѣмъ восклицаніе:-- вотъ какъ, было такъ грозно, что довело испугъ служанки до апогея.
   Когда, наконецъ, чашка чая была принесена, а у служанки исторгнуто признаніе, что въ кухнѣ имѣется ванна и водокачалка, Лаура позаботилась послать чаю брату и, выполнивъ этотъ долгъ, предалась размышленіямъ.
   -- Что-то дѣлаетъ теперь Джоржъ? Жаркіе вечера тоже знакомы въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, но съ ними связано представленіе о гамакѣ, опахалахъ, прохладныхъ шелковыхъ платьяхъ, мороженомъ и чаѣ на просторной верандѣ, гдѣ пахнетъ геліотропомъ, а весь трудъ заключается въ томъ, чтобы обмахиваться японскимъ вѣеромъ и мочить виски и носовой платокъ одеколономъ.
   Прошлымъ лѣтомъ Джоржъ и она завербовали на свою службу Луи и заставляли ее себѣ пѣть, когда имъ было слишкомъ утомительно читать Суинберна или Данте въ переводѣ Розетти.
   Теперь, вѣроятно, Сара завладѣла гамакомъ. Лаура, утомленная дорогой, измученная жаромъ и пылью, гоняя мухъ въ жалкой комнаткѣ, отчетливо представляла себѣ великолѣпную фигуру, которую ничто, казалось, не могло вывести изъ спокойствія, задрапированную, точно античная богиня, на фонѣ растеній и цвѣтовъ веранды. А Джоржъ... Нѣтъ, это слишкомъ тяжело перенести! къ чему она уѣхала? какъ она была глупа, что послушалась своей гордости. Джоржъ былъ такой же мужчина, какъ и всѣ остальные, хотя для нея не могло существовать другаго на свѣтѣ. Но не слѣдуетъ налагать на него испытанія сверхъ силъ. Еще не поздно. Одно слово отъ нея, и онъ откажется отъ всего -- промѣняетъ беззаботную, роскошную жизнь (а какъ она была беззаботна и роскошна, Лаура вполнѣ сообразила это только теперь) на бѣдность, немилость отца и горькій трудъ... Но была ли она такъ необходима ему, какъ онъ ей? или же мужчина такъ созданъ, что постоянное присутствіе красивой женщины неизбѣжно должно оказать на него свое вліяніе, хотя сердце его принадлежитъ другой?
   Лаура вздрогнула, когда задала себѣ такой вопросъ. Нѣсколько мѣсяцевъ назадъ, она бы прогнала его какъ болѣзненный бредъ.
   -- Какъ! Сомнѣваться въ Джоржѣ? Сомнѣваться въ истинѣ и вѣрить лжи? Но что истина и что ложь?
   -- О! я устала, устала! вскричала дѣвушка, тряхнувъ головой, какъ бы затѣмъ, чтобы сбросить что-то тяжелое и нестерпимое, что ее давило. Но вдругъ, вскочивъ съ искрой твердой рѣшимости въ глазахъ, она стала на колѣни передъ дорожнымъ сундукомъ, отперла его и съ лихорадочной поспѣшностью вынула небольшую записную книжку и твердымъ, четкимъ почеркомъ записала:
   "Обязуюсь предъ самой собой не видѣться съ Джоржемъ до новаго года, пока не будутъ окончены скачки, и не писать ему ни слова о нашихъ временныхъ обязательствахъ... она остановилась и потомъ быстро прибавила:-- и не дѣлать ровно никакихъ авансовъ."
   -- Если онъ хочетъ, мысленно произнесла она, чтобы я была его женой, то пусть самъ возьметъ меня; если я могла вынести ради его это -- она съ глубокимъ отвращеніемъ обвела взглядомъ комнату,-- то пусть и онъ сдѣлаетъ то же самое и начнетъ серьезно трудиться для меня.
   Но когда она думала это, выраженіе жалости и страданія мелькнуло у нея на лицѣ. Мысль запрячь Джоржа въ тяжкій трудъ казалась жестокой и нелѣпой. Но онъ въ этомъ не виноватъ. И Джоржъ все-таки остается Джоржемъ. И, о! еслибы она могла увидѣть его теперь около себя, хотя бы только на минуту, положить усталую голову ему на грудь и почувствовать, какъ его дорогая рука обвивается вокругъ ея шеи. Еслибы онъ только зналъ, какъ она скучаетъ по немъ и по домѣ! Еще минуту, и гордая Лаура, закрывъ лицо руками, проливала самыя горькія, самыя обидныя слезы въ жизни. Еслибы м-ръ Пайпэръ увидѣлъ ее теперь, то пожалуй сказалъ бы, что у "крашеной куклы" есть, однако, сердце.
   Что всѣ мы представляемъ каждый свой обособленный міръ -- это фактъ, который часто люди, живущіе подъ одной кровлей, постигаютъ съ трудомъ. Лаура, быть можетъ, короче сошлась бы съ братомъ, еслибы могла читать въ его душѣ въ этотъ первый покаянный день.
   -- Разумѣется, онъ обдумываетъ свою проповѣдь, съ нетерпѣніемъ говорила она самой себѣ, точно этимъ деревенскимъ дурнямъ не все равно, что онъ имъ скажетъ. Онъ конечно ровно ничего не понялъ бы въ моихъ чувствахъ.
   Но тутъ Лаура ошибалась. Со времени встрѣчи съ Сарой, Фрэнсисъ научился понимать чувства... и это продолжалось. Но путь открытій для него былъ очень тернистый. Въ то время какъ Лаура исходила слезами въ уединеніи, онъ молча и мучительно недоумѣвалъ. Послѣ минутнаго блаженства, когда онъ былъ упоенъ счастіемъ при мысли, что обожаемая женщина принадлежитъ ему, онъ былъ ввергнутъ въ пучину мрака и тщетно искалъ луча свѣта. Что все это означаетъ? Чѣмъ все это кончится? Если когда-нибудь человѣкъ любилъ женщину отъ всей души, такъ это онъ Сару Кавендишъ! И если когда-нибудь женщина безъ словъ отвѣчала на любовь, такъ это она, Сара Кавендишъ.
   Фрэнсисъ слыхалъ про кокетокъ, но, конечно, она не была ею или же въ самомъ дѣлѣ онъ былъ такъ неопытенъ, что совсѣмъ ее не понялъ? Хотѣла ли она наказать его за слишкомъ смѣлую ласку? Или же онъ такъ несвѣдущъ въ свѣтскихъ обычаяхъ, что ея манера танцовать кажется ему и не приличной, и вызывающей. А, можетъ, все это не то, и разгадка въ томъ, что онъ, какъ безумецъ, полюбилъ женщину, неспособную къ любви, а способную только продать себя за деньги.
   Когда послѣдняя мысль пронеслась у него въ головѣ, а съ тѣмъ вмѣстѣ и воспоминаніе о блаженныхъ ощущеніяхъ, испытанныхъ въ теплицѣ, Фрэнсисъ понялъ, какимъ образомъ мужчины убиваютъ женщинъ и себя. Любовь, ревность, безуміе, значитъ, не пустыя слова, а дѣйствительный и страшный фактъ. Но пока безуміе сознается, должна же быть и сила бороться съ нимъ. Онъ будетъ бороться, хотя бы то былъ самъ сатана. Но сначала напишетъ Сарѣ и выяснитъ дѣло. И если послѣ того найдетъ свой крестъ слишкомъ тяжкимъ, то отпросится съ миссіей въ центральную Африку или въ Южный океанъ, гдѣ будетъ далекъ отъ вліянія взглядовъ Сары. И Фрэнсисъ, не теряя времени, написалъ письмо и снесъ его на почту.
   Братъ и сестра сошлись вечеромъ въ настроеніи далеко не веселомъ.
   -- Здѣсь все такъ неуютно и некрасиво, замѣтила Лаура, когда она усѣлась за маленькимъ круглымъ столикомъ въ комнатѣ, которую имъ указали, какъ "парадную пріемную", и приготовилась заваривать чай въ чайникѣ величиной съ садовую лейку. Но, полагаю, что ты выше всѣхъ этихъ пустяковъ, Фрэнсисъ, и тебѣ все-равно, гдѣ ни жить.
   Фрэнсисъ улыбнулся.
   -- Все это дѣло привычки. Еслибы ты сравнила нашъ домъ съ тѣми, какіе мнѣ приходилось видѣть...
   -- О! я тоже видала свиные хлѣва и въ нихъ двуногихъ свиней; но по крайней мѣрѣ тамъ уже и не было никакихъ претензій на комфортъ.
   -- Я бы желалъ, чтобы ты научила меня, какъ мнѣ скрасить тебѣ пребываніе здѣсь. Мы можемъ нанять кабріолетъ и лошадь, если ты согласишься править лошадью -- ты знаешь, я могу только отличить коня отъ коровы -- а я только-что разспрашивалъ Дженъ о томъ, какія здѣсь есть по сосѣдству интересныя мѣста.
   -- Благодарю, сухо отвѣчала Лаура. Надѣюсь, что Дженъ не заподозрѣла, что ты хочешь заманить ее въ одно изъ этихъ мѣстъ и убить. У нея такой испуганный видъ. Но я охотно буду катать тебя, Фрэнсисъ; и еслибы только найти книги для чтенія, то, можетъ быть, какъ-нибудь и проживемъ.
   -- Все будетъ, что хочешь. Мнѣ такъ хотѣлось прочитать съ тобой нѣкоторыя книги. Хочешь читать вмѣстѣ?
   -- О! я читала вслухъ только Джоржу, мы съ нимъ любимъ однѣ и тѣ же книги, знаешь, а съ тобой, можетъ быть, и не сойдемся во вкусахъ.
   -- Почемъ ты знаешь? Скажи мнѣ, что вы читали? Что, твой другъ! уменъ? Онъ интеллигентный человѣкъ?
   Джоржъ ея другъ! Лаура не понимала, почему это слово такъ больно задѣло ее. Она не сразу отвѣтила.
   -- Можетъ быть, по-твоему онъ и не уменъ. Онъ страшно лѣнивъ, но очень быстро схватываетъ все и усвоиваетъ, хотя на видъ можетъ показаться, что онъ слушалъ невнимательно. Что мы читали? Пропасть книгъ и самыхъ разнородныхъ. Иногда мы читали серьезныя сочиненія: Бастіа, Карлейля, Спенсера и Тиндаля, а иногда французскіе романы, а иногда поэзію; но только я не выношу Байрона, а Джоржъ утверждаетъ, что это такой великій поэтъ. Но въ послѣднее время мы ничего не читали.
   -- Я полагаю, потому что вамъ мѣшали пріѣзжіе, сказалъ Фрэнсисъ, которому хотѣлось разспросить про Сару.-- Что, обѣ миссъ Кавендишъ довольны своимъ новымъ домомъ? Онъ вѣдь великолѣпный, и м-ръ Пайпэръ, кажется, очень щедрый и гостепріимный хозяинъ. Что я сказалъ такого смѣшнаго, Лаура?
   -- О! ничего, ты иногда бываешь забавенъ, самъ того не подозрѣвая. Да, имъ очень нравится у насъ. Кажется, что у себя на родинѣ онѣ жили довольно бѣдно; по крайней мѣрѣ м-съ Кавендишъ удивляется самымъ обыкновеннымъ вещамъ. Но, мнѣ кажется, что она искренно любитъ своего вульгарнаго стараго брата. А также и Маргарита. Но Маргарита добродѣтельна до мозга костей и такою же собирается сдѣлать и Эстеръ. Я не могу тутъ ничѣмъ помочь.
   -- А младшая миссъ Кавендишъ?
   Голосъ Фрэнсиса звучалъ въ его собственныхъ ушахъ неестественно и фальшиво, но Лаура этого какъ будто не замѣтила.
   -- О! Сара! ей бы только жить въ свое удовольствіе, а до остальнаго ей нѣтъ дѣла. Я думаю, что она находитъ неистощимый интересъ въ сознаніи собственной красоты, но конечно она дорожитъ достойной рамкой для своей красоты. Я думаю, что если у нея есть какія-нибудь собственныя чувства, то она ихъ заимствовала скорѣе отъ отца, нежели отъ матери. Я думаю, что идеалъ счастія для Сары заключается въ томъ, чтобы выйдти за мужъ за стараго, титулованнаго богача, и чтобы онъ поскорѣе умеръ и оставилъ бы ей знатное имя и полную свободу веселиться на его деньги въ самыхъ аристократическихъ кружкахъ.
   Фрэнсисъ молчалъ. Когда онъ заговорилъ, то въ голосѣ его слышалась необычная рѣзкость, поразившая даже невнимательную Лауру.
   -- Для насъ обоихъ здѣсь будетъ пропасть дѣла, Лаура, пропасть, пропасть дѣла! И чѣмъ больше, тѣмъ лучше. Въ работѣ единственное спасеніе.
   -- Я думала, что по вашему ученію работа -- это проклятіе, отвѣчала Лаура, удивленная рѣзкостью его манеръ.
   -- Вполнѣ ошибочная идея. Что такое сама жизнь, какъ не возможность трудиться для общаго блага.
   -- О! не будемъ спорить объ этихъ вещахъ, Фрэнсисъ, или я скажу тебѣ, что отлично обошлась бы безъ этой возможности, еслибы меня спросили. Прошу только объ одномъ: пусть работа не помѣшаетъ нашему плану. Я составлю списокъ тѣхъ книгъ, которыя я желаю, чтобы ты прочелъ, и обѣщаюсь, что прочту тѣ, которыя ты мнѣ выберешь, и даже буду слушать твои проповѣди... только не въ жаркіе дни -- согласенъ?
   -- Готовъ ли твой списокъ? Скажи мнѣ прежде всего, ты не предложешь мнѣ читать Вольтера или Тома Пэна?
   -- Вольтера! Пэна! о, Фрэнсисъ! ты отсталъ на цѣлое столѣтіе! Помилуй, кто читаетъ ихъ въ наше время! Нѣтъ! У меня есть нѣсколько иное въ головѣ. Я назову ихъ, если ты обѣщаешь послать завтра за книгами въ Мельбурнъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ ты можешь выписать и тѣ, что предназначаешь для меня.
   Въ списокъ Лауры входили, Разладъ между наукой и религіей Дрепера и переводъ книги Ренана Жизнь Христа. Фрэнсисъ съ своей стороны былъ уже вооруженъ. Онъ привезъ съ собой ящикъ съ книгами и досталъ изъ него два тома Проповѣдей Робертсона, переплетенныхъ въ черное съ золотомъ. Онъ передалъ ихъ сестрѣ, и между братомъ и сестрою состоялось соглашеніе воздерживаться отъ всякихъ споровъ еще недѣли двѣ по крайней мѣрѣ. Лаура обязалась читать безъ предвзятыхъ идей, а Фрэнсисъ обѣщалъ приступить къ Разладу между наукой и религіей безъ предубѣжденія.
   Онъ сознавалъ, что сдѣлалъ большой шагъ впередъ въ томъ отношеніи, что Лаура по собственной иниціативѣ заинтересовалась его убѣжденіями. Съ серьезнымъ и добросовѣстнымъ противникомъ онъ могъ надѣяться на побѣду, но чувствовалъ себя безсильнымъ передъ равнодушіемъ. Какое счастіе было бы и какое торжество, еслибы удалось открыть ея душу свѣту истины. До сихъ поръ ему никогда еще не приходилось вступать въ полемику. Въ жалкомъ приходѣ, который былъ на его попеченіи въ Англіи, приходилось слишкомъ много заниматься практической религіей, и онъ сознавалъ, что Лаура права и что онъ отсталъ отъ новѣйшихъ теорій. Но онъ ни капельки не опасался, что книги Лауры хоть сколько-нибудь пошатнутъ его собственныя убѣжденія.
   Напротивъ того, онъ радовался случаю сразиться за истину, въ твердой увѣренности, что въ результатѣ побѣда окажется за нимъ. Но онъ сознавалъ, что слѣдуетъ дѣйствовать съ большой осмотрительностью -- когда Лаура не въ духѣ, онъ долженъ очень мягко отвѣчать ей. Уже и то много, что сердце ея такъ чудесно смягчилось къ нему: бѣдный Фрэнсисъ готовъ былъ вѣрить, что только внезапно проснувшееся чувство сестринскаго участія руководило ея неожиданнымъ рѣшеніемъ. Достаточно, что они такъ сблизились, какъ еще никогда, даже въ тѣ дни, когда мать давала ему няньчить ребенка-сестру, и онъ съ такой нѣжностью относился къ ней.
   Если сердце его оскорблено въ одномъ отношеніи, за то въ другомъ нашелся для него цѣлительный бальзамъ, и онъ серьезно рѣшилъ, что никакія мысли о Сарѣ не помѣшаютъ ему воспользоваться какъ слѣдуетъ представившимся драгоцѣннымъ случаемъ овладѣть сердцемъ сестры.
   А что же Лаура? Лаура вѣрно сказала въ моментъ ихъ прибытія, что она пріѣхала каяться. Чтеніе было для нея только способомъ отвлечь мысли отъ вѣчной думы объ одномъ и томъ же предметѣ. Но она должна была увѣрить Фрэнсиса, что дѣйствительно интересуется его вѣрованіями. Она не могла бы безъ этого съиграть, какъ слѣдуетъ, свою роль. Утомленные глаза и скорбная складка около рта выдали бы ее, но какъ бы то ни было, а она принялась сама трудиться съ лихорадочной дѣятельностью и новымъ и непривычнымъ для нея образомъ. Она кормила домашнюю птицу и полола траву, выросшую вокругъ веранды дома м-ра Мареша.
   Фрэнсисъ невольно улыбался, несмотря на свое огорченіе, когда видѣлъ Лауру, напоминавшую собой пастушку зато съ лейкой въ рукахъ.
   Она брала метлу и щетку изъ вялыхъ рукъ Дженъ и чистила на славу дешевенькую, подержанную мебель, которая подъ ея руками заблестѣла, точно новая.
   Она поставила букеты свѣжихъ цвѣтовъ на каминъ и послала въ городъ за кухонной книгой.
   Однажды внезапныя и неудержимыя слезы хлынули у нея изъ блестящихъ глазъ. Это случилось, когда въ одно прекрасное утро Фрэнсисъ, проходя мимо молочной, заглянулъ туда и, увидѣвъ сестру среди горшковъ съ молокомъ, вскричалъ:
   -- Какимъ сокровищемъ была бы ты, Лаура, для бѣднаго человѣка, а всего лишь нѣсколько дней тому назадъ я считалъ тебя чуть не Савской царицей!
   Лаура повернулась спиной къ брату при этомъ комплиментѣ, а онъ пошелъ своей дорогой, не подозрѣвая, какую боль причинили ея сердцу его простыя слова.
   Что, еслибы Джоржъ былъ тѣмъ бѣднымъ человѣкомъ, для котораго она должна была бы работать? Это могло бы быть, еслибы она этого захотѣла... Но только самъ Джоржъ долженъ попросить ее объ этомъ, долженъ захотѣть этого. И Джоржъ былъ единственнымъ человѣкомъ, который могъ бы примирить ее съ такимъ трудомъ! Бѣдный Фрэнсисъ! Какъ плохо зналъ онъ ее и какъ мало подозрѣвалъ, что она томительно ждетъ поутру, чтобы поскорѣе наступилъ вечеръ, а ночью ждетъ не дождется, чтобы наступилъ день.
   Прихожане въ Барнсбэри, которые пріѣзжали съ визитомъ къ сестрѣ м-ра Лейдайта, не знали, что о ней подумать. Директоръ банка и его мать не посмѣли пригласить ее "на вечеръ", какъ хотѣли, а дочери мѣстнаго эскулапа усумнились въ фасонѣ своихъ шляпокъ, которыя до сихъ поръ казались имъ безукоризненными. Общественное мнѣніе очень скоро произнесло свой приговоръ надъ м-ромъ Лейдайтомъ. Онъ былъ всѣми и тотчасъ же признанъ за "хорошаго человѣка". Его высокая, мужественная фигура, серьезные голубые глаза, сильный, звучный голосъ и проповѣдь, безъ условной риторики, сразу понравились его прихожанамъ. Никто не желалъ, чтобы поскорѣе воротился слабый, вялый м-ръ Марешъ, который съ такой добросовѣстностью отмѣривалъ свои проповѣди въ жаркія воскресныя утра, что не замѣчалъ, какъ большинство прихожанъ спало крѣпкимъ сномъ.
   Мало того: между церковными старостами уже началось движеніе, поддерживаемое ихъ женами и сестрами, на счетъ того, какъ бы попытаться удержать новаго клерджимена на вѣки вѣчные. Тотъ фактъ, что миссъ Лаура была только его сестра и что ему еще предстоитъ выбрать истинную подругу жизни, всего сильнѣе говорилъ въ его пользу.
   

IV.

   На другой день послѣ отъѣзда Фрэнсиса и Лауры, Маргарита сошла съ верху рано поутру, чтобы по своему обыкновенію поставить свѣжую розу около писемъ и газетъ, дожидавшихся дядюшку Пайпэра на столѣ, гдѣ былъ накрытъ завтракъ. И увидѣла конвертъ, адресованный миссъ Сарѣ Кавендишъ и лежавшій около ея прибора. Она взяла его, сильно покраснѣвъ, какъ это всегда съ нею бывало, когда что-нибудь напоминало ей объ образѣ, который хранила въ душѣ. Не поддавшись злой мысли оставить письмо на мѣстѣ и поглядѣть, какое впечатлѣніе произведетъ оно на сестру, когда та сойдетъ къ завтраку по своему обыкновенію уже послѣ того, какъ всѣ усядутся за столъ, она рѣшила снести его наверхъ.
   Но сначала сорвала самую свѣжую, самую пахучую, самую бѣлую розу, какую не успѣлъ еще обвѣять теплый декабрьскій вѣтеръ, и, нѣжно приложивъ ее къ письму, понесла то и другое въ комнату Сары. Она все еще не могла привыкнуть къ великолѣпію Пайпэрсъ-Гилля, проходя по широкому коридору верхняго этажа въ томъ просторномъ флигелѣ, гдѣ находились аппартаменты Кавендишей, и увидѣвъ въ окно площадки чудный видъ, открывавшійся вдали, она поблагодарила Бога и порадовалась за мать. Какая разница съ прошлымъ годомъ, когда они проводили такія печальныя святки въ жалкомъ сыромъ, бѣдненькомъ домикѣ въ бѣдномъ лондонскомъ кварталѣ. Ужь не сонъ ли, не мечта ли все окружающее, до того оно было прекрасно.
   Сара не задавалась такими размышленіями. Маргарита нашла ее въ элегантномъ утреннемъ капотѣ, ее одѣвала горничная, которую Сара по молчаливому договору забрала въ свое распоряженіе. Ея длинные, черные волосы ниспадали вокругъ нея облакомъ, а красивое лицо, отражавшееся въ зеркалѣ, было лицомъ нераскаянной Магдалины.
   Маргарита положила письмо и цвѣтокъ на столъ передъ ней.
   -- О! это мнѣ? какая чудная роза, но съ письмомъ напрасно поторопилась, Мэгги. Я успѣю послѣ прочесть его. Я знаю, отъ кого оно.
   Но несмотря на притворное равнодушіе сестры, Маргарита видѣла, что она взволнована.
   -- Хочешь, я причешу тебя, милая? шепнула она ей ласково.
   -- О, да, хочу. Можете идти, обратилась Сара къ горничной и когда та вышла, схватила письмо не столько съ удовольствіемъ, сколько съ тревогой, и молча стала читать его.
   Но первыя же слова успокоили ее.
   "Дорогая миссъ Сара, гласило письмо. Вы предоставили мнѣ уѣхать въ состояніи жестокаго недоумѣнія. Вы знаете, какою всепоглощающей любовью полюбилъ я васъ и какъ горячо надѣялся заслужить ваше расположеніе. Обнимая васъ, я вѣрилъ передъ Богомъ, что Вы согласны быть моей женой, и надежда, радость, восторгъ этой минуты превыше всякаго описанія. Но вечеръ еще не истекъ, какъ уже душа моя исполнилась сомнѣній, и только Вы можете разсѣять ихъ. Я всегда, считалъ Васъ такой же достойной и благородной дѣвушкой, какъ и прекрасной, и только глубокая и страстная любовь и надежда на взаимность могутъ служить оправданіемъ дерзости, съ какой я претендую на вашу руку: у меня очень скромное жилище, и я могу предложить вамъ только жизнь, исполненную святаго труда. Но я окружу васъ такой любовью, что вамъ не придется спускаться съ высоты вашихъ помысловъ до мелочей повседневной жизни. И я все еще надѣюсь; или неужели я сталъ жертвой дикаго заблужденія! Моя участь въ Вашихъ рукахъ... Вашъ

Фрэнсисъ Лейдайтъ".

   Сара бросила письмо со вздохомъ облегченія.
   -- Ну, Мэгги, сверни какъ-нибудь мои волосы жгутомъ, только поскорѣй. Я хочу сейчасъ же написать отвѣтъ. Нѣтъ, не цѣлуй меня; это такъ глупо, когда я напишу совсѣмъ не то, что ты думаешь. Отвѣчай мнѣ теперь по совѣсти. Неужели ты находишь, что я гожусь въ жены м-ру Лейдайту?
   Маргарита колебалась.
   -- Еслибы ты только могла полюбить его хоть немножко, Сара!
   -- Я бы охотно полюбила его, еслибы онъ былъ также богатъ, какъ дядюшка Пайпэръ. Не гляди на меня съ такимъ негодованіемъ. Я никогда не разсчитывала быть женой бѣднаго человѣка.
   -- Но я не могу понять этого, сказала Маргарита, дивясь. Любовь вовсе не зависитъ отъ денегъ, а ты разсуждаешь такъ, какъ еслибы отмѣривала свѣтъ на аршины. Ты бы вышла замужъ за м-ра Гайда, еслибы онъ былъ богатъ?
   -- Завтра же! отвѣчала Сара, и нельзя было усумниться въ искренности ея тона.
   -- А за нашего кузена?
   -- Можетъ быть; но я думаю, что онъ уже попался. Ну пожалуйста, Мэгги, безъ нравоученій. Я пойду писать письмо въ твою комнату. Никакъ не могу найти ключа отъ своего бювара.
   Вотъ что написала Сара:
   "Дорогой м-ръ Лейдайтъ,-- я вовсе не имѣла въ виду то, что вы думаете, прошлой ночью. Мнѣ очень жаль, что это такъ случилось. Я думала, что для насъ обоихъ лучше поскорѣе позабыть объ этомъ. Надѣюсь, что вы и ваша сестра довольны своимъ теперешнимъ мѣстопребываніемъ. Вѣрьте, что я искренно предана вамъ

Сара Кавендишъ".

   Когда Фрэнсисъ получилъ эту записку, онъ писалъ проповѣдь на свою любимую тему о самоотреченіи. Онъ подержалъ конвертъ въ рукахъ, не рѣшаясь его распечатать. Въ эту секунду ему казалось, что жизнь его зависитъ отъ содержанія этого письма. Но немедленно прочитавъ записку, онъ поблѣднѣлъ, какъ смерть. Послѣдняя надежда умерла въ его сердцѣ. Послѣ того онъ снова схватилъ перо, и то, что онъ написалъ, не будетъ позабыто. Этой проповѣдью открывалась та серія проповѣдей, которыя прославили его имя въ Австраліи; онъ писалъ какъ бы своей кровью, и никто не могъ ни слышать, ни читать эту проповѣдь равнодушно. И все время, что онъ училъ и проповѣдывалъ, онъ былъ какъ-бы вдохновленнымъ свыше и человѣкомъ не отъ міра сего: вѣдь онъ день и ночь боролся съ любовью, какую все еще питалъ къ Сарѣ.
   И всего тяжелѣе было сознаніе, что она недостойна любви честнаго человѣка, а между тѣмъ онъ все еще ее любитъ.
   

ЧАСТЬ ПЯТАЯ.

I.

   Никогда еще Рождество не проходило такъ весело для владѣльца Пайпэрсъ-Гилля, какъ въ нынѣшнемъ году. Хотя замѣчаніе м-ра Пайпэра о томъ, "что святки у насъ въ Мельбурнѣ не то, что у васъ въ Англіи", заставило его гостей ждать чего-то необыкновеннаго, но бѣдная м-съ Кавендишъ и Маргарита были буквально подавлены его щедростью, когда нашли около своихъ приборовъ футляры, а въ нихъ золотыя брошки, осыпанныя брильянтами. Сара получила браслетъ, а Луи прибѣжала въ комнату, неся въ передникѣ груду интереснѣйшихъ книжекъ съ картинками въ роскошнѣйшихъ переплетахъ. И принялась несчетное число разъ цѣловать отца, увѣряя, что онъ подарилъ ей какъ разъ то самое, что она сама выбрала бы для себя.
   М-ръ Пайпэръ отвѣчалъ, что "бѣлка" хитритъ, и что ей пріятнѣе было бы получить коробку съ шоколадомъ, и что рождественскій дѣдушка, можетъ быть, подумалъ и объ этомъ... И дѣйствительно Луи открыла подъ скатертью коробку съ чудеснѣйшими шоколадными конфектами прямо изъ Парижа. М-ръ Кавендишъ тоже не былъ забытъ, о чемъ свидѣтельствовалъ портфель изъ русской кожи съ серебряными застежками.
   Короче сказать, такого праздника еще не бывало на улицѣ Кавендишей, и земляника, мороженое, и шампанское вслѣдъ за рождественскимъ пудингомъ за обѣдомъ, подтверждали пріятное сознаніе, что скудные, скучные рождественскіе праздники для нихъ навсегда миновали.
   Отсутствіе Лауры было одной изъ причинъ веселья для хозяина Пайпэрсъ-Гилля. Освободясь отъ враждебной критики, которую, ему казалось, онъ всегда читалъ въ выраженіи лица падчерицы, даже тогда, когда она, повидимому, его не замѣчала, онъ готовился къ новогоднимъ скачкамъ, настаивая на томъ, что вся семья должна ѣхать вмѣстѣ съ нимъ.
   Хотя м-ръ Пайпэръ и не участвовалъ въ скаковой игрѣ, о чемъ всегда старательно заявлялъ въ присутствіи Джоржа, прибавляя, что гроша денегъ не повѣритъ человѣку, который держитъ пари; но въ душѣ онъ слишкомъ любилъ хвастаться своимъ богатствомъ, чтобы пропустить случай блеснуть экипажами и упряжкой Пайпэрсъ-Гилля.
   Утромъ великаго дня, обѣщавшаго быть прекраснымъ, онъ завелъ разговоръ на ту же тему за завтракомъ, съ удвоенной энергіей, искоса поглядывая на Джоржа и подмигивая изъ-за газеты м-ру Кавендишу. Послѣднее дѣлалось за тѣмъ, чтобы показать всѣмъ присутствующимъ, что, осуждая безумство людей, занимающихся скачками и тѣхъ, которые держатъ пари, онъ исполняетъ отцовскія обязанности, и что замѣчанія его отнюдь не касаются остальнаго общества.
   Быть можетъ, то лицо, кому они предназначались, всего менѣе обращало на нихъ вниманія.
   Джоржъ сидѣлъ въ мрачномъ безмолвіи, имъ овладѣла худшая форма недовольства -- недовольство человѣка, сознающаго, что онъ поступилъ дурно и готовится поступить еще хуже. Письма, которыми онъ обмѣнялся съ Лаурой, были самыя неудовлетворительныя.
   Она ни словомъ не намекала на его кузину и не говорила о своемъ возвращеніи. Еслибы онъ не зналъ ее такъ хорошо, то могъ бы подумать, что она стала къ нему равнодушна.
   -- Такое поведеніе, говорилъ онъ самому себѣ,-- давало право всякому мужчинѣ поступать такъ, какъ поступалъ онъ, то-есть утѣшать себя, ухаживая за красавицей кузиной.
   Но несмотря на такія разсужденія, Джоржъ чувствовалъ, что онъ труситъ. То, что могло бы послужить ему извиненіемъ во всякомъ другомъ случаѣ, было непростительно въ настоящемъ. Каждый шагъ для сближенія съ Сарой былъ измѣной Лаурѣ, да при томъ и Сара была не такая женщина, за которой можно было безнаказанно ухаживать.
   Единственнымъ для него спасеніемъ было побѣда "Катроли". И еслибы такъ случилось, то онъ рѣшилъ съ ночнымъ же поѣздомъ выѣхать въ Барнесбэри. Онъ даже не пошлетъ телеграммы. Онъ самъ лично доставитъ счастливую вѣсть Лаурѣ. Уплативъ долги и положивъ въ карманъ остальныя нѣсколько тысячъ, онъ заставитъ Фрэнсиса немедленно совершить обрядъ вѣнчанія, презирая лишеніе отцомъ наслѣдства.
   Быть можетъ, въ мечтахъ о свиданіи съ Лаурой, онъ больше напиралъ на радость Лауры свидѣться съ нимъ, чѣмъ на свою собственную, но все же эта мечта была ему пріятна, потому что Джоржъ очень привыкъ къ Лаурѣ.
   Думать, что будетъ неудача, было не такъ пріятно и заставляло его блѣднѣть и хмурить брови. Долги, когда онъ подвелъ имъ итогъ, испугали его. Безусловное разореніе и потеря добраго имени грозили ему, если отецъ не придетъ ему на помощь. А то, что м-ръ Пайпэръ не подозрѣвалъ размѣровъ его финансовыхъ затрудненій, только ухудшало дѣло.
   -- Пораженіе Катроли, говорилъ онъ себѣ,-- предастъ его въ руки старика, и тотъ немедленно потребуетъ отъ него жертвы: женитьбы на красавицѣ кузинѣ.
   -- Женитьба на Сарѣ -- жертва! многіе ли мужчины, на моемъ мѣстѣ, такъ бы думали? спрашивалъ себя Джоржъ. Смущеніе Джоржа усилилось, когда его кузины сошли внизъ, одѣтыя, чтобы ѣхать на скачки.
   М-ръ Пайпэръ рѣшилъ, что онѣ поѣдутъ въ открытомъ ландо съ Джоржемъ и отцомъ, между тѣмъ какъ онъ повезетъ сестру и Луи въ фаэтонѣ. День былъ такъ хорошъ, какъ только могъ быть австралійскій лѣтній день: безоблачное небо раскидывалось обширнымъ синимъ шатромъ, а солнце обливало золотыми лучами каждый предметъ.
   На лошадяхъ были зеленыя и бѣлыя розетки -- цвѣта Джоржа, но такъ какъ ихъ надѣли безъ вѣдома и согласія м-ра Пайпэра, то это пустое обстоятельство могло бы разстроить гармонію на весь день, еслибы Луи не отвлекла грозы, раскрывъ зонтикъ куклы и показавъ, что онъ тоже зеленый съ бѣлымъ.
   М-ра Пайпэра это такъ позабавило, что онъ забылъ выбранить кучера, и Луи, радуясь, что ей удалось развлечь отца, весело смѣялась въ отвѣтъ на его замѣчаніе: неужели ей не стыдно тащить на рукахъ такую толстую лэди на скачки.
   Править лошадьми было гордостью м-ра Пайпэра. Собравъ возжи въ одной рукѣ, а въ другую взявъ бичъ, онъ освѣдомился у м-съ Кавендишъ, хорошо ли она усѣлась, и припомнилъ, какъ онъ впервые учился править лошадью слишкомъ тридцать лѣтъ тому назадъ, когда разъѣзжалъ въ телѣжкѣ мясника по окрестностямъ города. Какъ гордился онъ золотымъ шифромъ на своемъ фаэтонѣ! Еслибы не грумъ, сидѣвшій позади со скрещенными на груди руками, онъ бы поразсказалъ сестрѣ о томъ давно прошедшемъ времени.
   Искусство Тома править лошадьми восхищало и пугало его сестру, хотя она тщательно скрывала отъ него послѣднее чувство, принимая его какъ умилостивительную жертву за вновь обрѣтенное счастіе.
   Бѣдная м-съ Кавендишъ была въ самомъ дѣлѣ готова съ благодарностью принимать всякую мимолетную непріятность, какъ во время оно принимала рѣдкія свѣтлыя минуты, выпадавшія ей на долю. Ее пугало неожиданное благополучіе.
   -- Это свыше силъ моихъ, душа моя, говорила она Маргаритѣ, единственному лицу, которому чувства матери были понятны, и я надѣюсь, что Богъ не накажетъ за это никого изъ насъ. Я бы готова была умереть, лишь бы только вашъ па и вы двѣ никогда больше ни въ чемъ не нуждались.
   Маргарита успокоивала мать въ эти моменты, какъ только она одна умѣла это дѣлать, доказывая ей, что она уже много горя перенесла въ жизни и не допуститъ портить себѣ настоящаго счастія неосновательными страхами. Тѣмъ не менѣе древнее инстинктивное суевѣріе, признаваемое и поэтомъ, когда онъ говоритъ: "Порой и счастье даже устрашаетъ"... чувство, которое часто испытываютъ благоразумнѣйшіе изъ насъ, когда ихъ посѣтитъ непривычное счастье,-- это чувство часто заставляла м-съ Кавендишъ накладывать на себя ненужныя жертвы, о которыхъ Маргарита ничего даже не знала.
   Она тѣмъ охотнѣе поступала такимъ образомъ, что еслибы сама себя не наказывала, то испытывала бы только пріятныя впечатлѣнія. Въ самомъ дѣлѣ казалось, что судьба устала гладить ее противъ шерсти и отнынѣ рѣшила гладить только на головкѣ. Чтобы спасти семейную гордость и сообщить успокоительное сознаніе прочности настоящему положенію дѣлъ, м-ръ Пайпэръ настоялъ на томъ, что будетъ платить Маргаритѣ сто фунтовъ въ годъ за воспитаніе Луи. Тщетно Маргарита съ раскраснѣвшимися щеками и слезами на глазахъ возставала противъ такой щедрости. Дядюшка утверждалъ, что на сторонѣ она могла бы получать гораздо больше, и что онъ возьметъ, да и выкинетъ деньги за окошко, если она откажется отъ честно заслуженнаго вознагражденія.
   На слѣдующій день онъ конфиденціально сообщилъ м-съ Кавендишъ, что желаетъ найти домоправительницу и назначить ей также сто фунтовъ жалованья, и если сестра Бессъ согласна, то онъ предлагаетъ ей это мѣсто, такъ какъ родня ему ближе чужихъ людей. Тѣ же безсильные протесты и еще болѣе обильныя слезы, чѣмъ у Маргариты, послужили отвѣтомъ со стороны м-съ Кавендишъ.
   Но переспорить м-ра Пайпэра не было никакой возможности, и на слѣдующій же день бѣдная женщина была возведена въ званіе домоправительницы въ домѣ, гдѣ на какія-нибудь пустяки тратилось больше денегъ, чѣмъ у нея бывало въ распоряженіи въ Лондонѣ для содержанія четырехъ человѣкъ.
   Какъ дѣятельно и энергически принялась она за дѣло и какъ гордилась имъ! Съ какимъ наслажденіемъ бесѣдовала съ кухаркой и съ какой щепетильной добросовѣстностью сводила всѣ счеты по дому. М-ръ Пайпэръ, очевидно, сейчасъ же это замѣтилъ и объявилъ, что сестра у него "чистѣйшее золото". И чтобы доказать, какъ онъ цѣнитъ ея услуги, онъ устроилъ ей хорошенькую контору для занятій съ удобнымъ письменнымъ столомъ, кресломъ, корзиной для ненужныхъ бумагъ и удивительнымъ шкапикомъ съ потайнымъ ящикомъ, куда положилъ пачку подписанныхъ чековъ на хозяйственныя издержки своей домоправительницы.
   Излишне говорить, что м-ръ Кавендишъ прежде всего воспользовался щедрымъ жалованьемъ, которое получали его жена и дочь. М-съ Кавендишъ приняла за правило класть соверенъ въ кошелекъ мужа каждый понедѣльникъ.
   -- На томъ условіи однако -- говорилъ м-ръ Кавендишъ,-- чтобы велся строгій счетъ всѣмъ долгамъ, какіе я могу сдѣлать у твоего брата. Ни на какихъ другихъ условіяхъ я не могу согласиться принять отъ него одолженіе.
   Обѣщаніе было дано, и при этомъ м-съ Кавендишъ удержалась отъ намека, что отъ него не требуется въ залогъ серебрянаго чайника.
   О правительственномъ постѣ теперь очень рѣдко упоминалось. М-ръ Кавендишъ нашелъ занятіе, которое по его глубокому убѣжденію могло принести неисчислимую пользу родственникамъ жены. Такъ какъ нельзя было долѣе игнорировать факта, что зять "parvenu" принялъ ихъ всѣхъ на свое иждивеніе, то всего великодушнѣе будетъ теперь набросить покрывало на несчастное обстоятельство его рожденія и даже если можно скрасить его. Вѣдь китайцы облагораживали предковъ людей, которые далеко не такъ прославили свое имя, какъ м-ръ Пайпэръ.
   Почему не сдѣлать того же самаго въ Австраліи? Правда, имя Пайпэра неблагозвучно, но вѣдь былъ же однако гдѣ-то графъ Пайпэръ много столѣтій тому назадъ, и рѣдкость имени доказывала, что каждый Пайпэръ обязательно происходитъ отъ одного общаго предка.
   Воодушевленный этой великодушной идеей, м-ръ Кавендишъ предался ей съ энтузіазмомъ. Онъ проводилъ цѣлые часы въ Мельбурнской библіотекѣ надъ геральдическими книгами. Каждый хронологическій или біографическій документъ, относящійся къ тому вѣку, въ которомъ жилъ по предположенію графъ Пайпэръ, подвергался долгому и тщательному разбору.
   Когда отходилъ почтовый параходъ, то обыкновенно съ нимъ отправлялась цѣлая груда писемъ, написанныхъ рукой м-ра Кавендиша и адресованныхъ въ различныя ученыя коллегіи и общества въ Англіи, въ чужихъ краяхъ, которыя должны были извлечь изъ забвенія всѣхъ когда-либо существовавшихъ на свѣтѣ Пайпэровъ.
   Счастливая перемѣна прежде всѣхъ была замѣчена м-съ Кавендишъ, такъ какъ слово "parvenu" перестало срываться съ устъ ея мужа, когда онъ говорилъ о братѣ. Но м-ръ Пайпэръ чуть было не испортилъ всего дѣла невѣжественной грубостью, съ какой принялъ первый намекъ своего зятя о важномъ дѣлѣ, предпринятомъ имъ.
   -- Я началъ... гмъ! Я началъ заниматься однимъ обстоятельствомъ, крайне важнымъ для вашихъ фамильныхъ интересовъ, сказалъ ему однажды м-ръ Кавендишъ. Говоря правду, дорогой сэръ, я занимаюсь ни болѣе, ни менѣе какъ возстановленіемъ вашего фамильнаго древа.
   -- Какого моего древа? воскликнулъ м-ръ Пайпэръ въ недоумѣніи, второпяхъ заключая, что м-ръ Кавендишъ производитъ какіе-то рискованные опыты съ его лимонными и апельсинными деревьями. Пожалуйста не глупите въ моемъ саду. Я получилъ новую партію гуано и не хочу, чтобы вмѣшивались въ это дѣло.
   -- Гуано! воскликнулъ м-ръ Кавендишъ тономъ презрительнаго соболѣзнованія,-- я боюсь, что вы не совсѣмъ меня поняли. Я не говорю о матеріальныхъ фактахъ, я говорю о генеалогическомъ древѣ... ге-не-а-по-ги-че-скомъ древѣ, понимаете? Я пытаюсь извлечь вашихъ предковъ изъ забвенія... я...
   -- Оставьте моихъ предковъ въ покоѣ, перебилъ м-ръ Пайпэръ сварливымъ тономъ человѣка, подозрѣнія котораго не успокоились. Они не принесутъ вамъ ничего хорошаго... какъ и мнѣ также впрочемъ. У васъ есть свои собственные, полагаю, и этого съ васъ довольно.
   М-ръ Кавендишъ пожалъ плечами и замолчалъ. Еслибы къ этому времени выдумка его не стала его любимымъ конькомъ, онъ бросилъ бы ее разъ и навсегда. Но такъ какъ онъ успѣлъ уже пристраститься къ ней, то удовольствовался тѣмъ, что пожалѣлъ о печальныхъ послѣдствіяхъ низкаго воспитанія несомнѣннаго потомка графа и сталъ размышлять о возможности ввести въ гербъ вепря вмѣсто оленя, какъ онъ прежде думалъ, и сообщилъ подходящія инструкціи въ департаментъ герольдіи въ Лондонѣ.
   Геральдика и сердечныя муки одинаково занимали героевъ нашего разсказа въ описываемое нами прекрасное новогоднее утро. Въ то время какъ фаэтонъ несся впереди, ландо быстро катилось вслѣдъ за нимъ по дорогѣ, ведущей въ Флемингтонъ. М-ръ Кавендишъ вытащилъ на свѣтъ Божій изъ архивовъ своей памяти воспоминанія объ Аскотскихъ скачкахъ прошлаго времени и удивлялъ дочерей подвигами легендарныхъ героевъ, потомки которыхъ осчастливили теперь своимъ пріѣздомъ колонію. Когда сидѣвшіе въ фаэтонѣ оглядывались на ландо, то ихъ встрѣчали веселыя привѣтствія, на которыя кукла отвѣчала салютомъ бѣло-зеленымъ зонтикомъ.
   Чтобы угодить дядюшкѣ Пайпэру, дѣвушки разодѣлись во всѣ цвѣта радуги: на нихъ были платья изъ пестрой французской кисеи и голубыя тюлевыя шляпки съ букетами разнообразныхъ цвѣтовъ.
   Лаура обыкновенно облекалась въ новый годъ и во время скачекъ въ строгіе сѣрые и темные цвѣта, и м-ръ Пайпэръ, убѣжденный, что это дѣлалось ему "на зло", просилъ племянницъ одѣться понаряднѣе.
   Въ результатѣ вышло то, что экипажъ сталъ похожъ, по выраженію Джоржа, на "дѣвическій цвѣтникъ", и въ то время какъ онъ катился по дорогѣ къ мѣсту назначенія, всѣ встрѣчные громко выражали свое восхищеніе.
   У Сары была такого рода наружность, что все, что бы она ни надѣла, тотчасъ же становилось прекраснымъ, и Джоржъ не могъ подавить чувства тщеславнаго восхищенія при мысли, что онъ поведетъ подъ руку красавицу-кузину на глазахъ у многочисленной толпы.
   Кому-то достанется эта пышная красавица, если счастіе поблагопріятствуетъ на скачкахъ ему и Лаурѣ?
   Но, странное дѣло, никто изъ знакомыхъ мужчинъ не казался ему достойнымъ мужемъ для Сары, и онъ сталъ наконецъ надѣяться, что какой-нибудь щеголь изъ метрополіи явится и похититъ ее. Но это соображеніе не было такъ пріятно, какъ должно было бы быть, для чистаго и неподдѣльнаго братскаго чувства, и Джоржъ пересталъ мысленно выдавать Сару замужъ и принялся посвящать кузинъ въ тайны скаковаго дѣла.
   Они доѣхали наконецъ до ипподрома и ландо съ фаэтономъ въѣхали на площадку, отведенную для экипажей, причемъ сидѣвшіе въ нихъ мягко покачивались на превосходныхъ рессорахъ. Кучеръ и грумъ,-- и у того и у другаго были свои собственныя ставки на скачкахъ -- выстроили экипажи въ первомъ ряду, откуда имъ можно было отлично все видѣть.
   Сѣдоки вышли изъ экипажей, причемъ тѣ, которые еще не бывали на скачкахъ, никакъ не могли себѣ представить, что за симъ воспослѣдуетъ. Но м-ръ Пайпэръ указалъ на большую эстраду, уже густо усѣянную мужскими цилиндрами и парижскими дамскими шляпками, какъ конечную цѣль путешествія, и открылъ шествіе подъ руку съ сестрой. Маргарита инстинктивно отступила назадъ, предоставляя Сарѣ идти рядомъ съ Джоржемъ. Луи, съ свойственной ей живостью, сейчасъ же очутилась около Маргариты и, помѣстившись между нею и м-ромъ Кавендишемъ, объясняла имъ и куклѣ, какъ тремъ новичкамъ на скачкахъ, различныя подробности.
   -- Мы, знаете, могли бы гулять вонъ по той большой лужайкѣ, которая напротивъ насъ, но только Джоржъ говоритъ, что съ эстрады лучше видно. Онъ потомъ поведетъ насъ, если хотите, вонъ въ ту будку, гдѣ вѣшаютъ жокеевъ. А вотъ этотъ смѣшной деревянный домикъ -- это ложа судей. Имъ оттуда видно, когда лошади прибѣгаютъ къ дистанціонному столбу. У Джоржа есть часы, которые онъ можетъ остановить на полсекундѣ. И у него есть подзорная труба, и въ нее совсѣмъ ясно видно лошадей на другомъ концѣ ипподрома. Но разъ я видѣла въ нее, какъ упалъ жокей, и онъ былъ весь въ крови -- Луи слегка вздрогнула -- и я больше никогда не гляжу въ трубу. Я большею частію и совсѣмъ не гляжу на скачки, пока всѣ лошади не прибѣгутъ.
   -- Знаете ли, кого вы мнѣ напоминаете, Луи? сказалъ м-ръ Кавендишъ, очарованный добротой ребенка еще раньше того, какъ задумалъ надѣлить знатными предками ея родителя. Вы напоминаете мнѣ одного знаменитаго скрипача, про котораго я намедни читалъ. Онъ игралъ каждый вечеръ въ оркестрѣ оперы, но никогда не глядѣлъ на представленіе и даже во время балета не отрывалъ глазъ онъ нотъ.
   -- Почему же? спросила Луи съ удивленіемъ.
   -- Изъ предубѣжденія, дорогое дитя, изъ предубѣжденія.. Нѣтъ ничего фатальнѣе, какъ предубѣжденіе. Я надѣюсь, Маргарита, что теперь, когда ты такъ добра, что взяла на себя руководство воспитаніемъ нашей дорогой родственницы, ты понимаешь необходимость сообщить ей широкій кругозоръ, чуждый всякихъ предубѣжденій.
   -- Да, папа, отвѣтила Маргарита, но про себя тихо вздохнула.
   Такъ какъ въ эту минуту они дошли до эстрады, то Луи пришлось отложить просьбу, чтобы ей объяснили непонятную исторію и еще болѣе непонятные выводы изъ нея дядюшки Кавендиша.
   Эстрада быстро наполнялась публикой, но м-ръ Пайпэръ не допустилъ бы, чтобы "его компанія" получила дурныя мѣста. У него не было въ привычкѣ прятаться отъ людей, а сегодня онъ привезъ "свою фамилію" нарочно затѣмъ, чтобы ею любовались. Щеки Маргариты разгорѣлись, когда она очутилась въ чужой толпѣ, и пошла за дядюшкой, локтемъ прочищавшимъ себѣ дорогу. Она не могла однако не замѣтить, какъ много людей раскланивались съ нимъ и жали ему руку.
   Если въ глазахъ иныхъ изъ нихъ и мелькало выраженіе насмѣшки, когда они глядѣли ему въ широкую спину, послѣ того какъ обмѣнялись съ нимъ привѣтствіями, то въ словахъ и манерахъ они ничего не проявляли, кромѣ крайней вѣжливости и радушія. Чѣмъ бы ни былъ м-ръ Пайпэръ въ былое время, но его поступки были всегда честны; да еслибы они и не были въ такомъ строгомъ согласіи съ законами честности, то его настоящее положеніе,-- богатѣйшаго и крупнѣйшаго землевладѣльца въ колоніи и щедраго филантропа,-- доставило бы ему полное уваженіе австралійскаго общества.
   И такъ, еще нѣсколько усилій, и м-ръ Пайпэръ добился того, чего жаждала его душа, и усѣлся "на виду у всѣхъ", между сестрой и Сарой; Маргарита и Луи съ куклой сѣли позади. Джоржъ, блѣдное лицо котораго становилось все блѣднѣе, повелъ м-ра Кавендиша въ конюшню къ грумамъ, куда мы за нимъ не послѣдуемъ.
   Тѣмъ временемъ Сара, не подозрѣвая, какое вліяніе могла имѣть побѣда или пораженіе Катроли на ея собственную судьбу, сидѣла около дядюшки, упиваясь опьяняющимъ восторгомъ, какой вызывала ея красота. Шепотъ, пробѣжавшій по рядамъ публики, сообщилъ этой послѣдней, что красавица, аристократическаго вида дѣвушка около м-ра Пайпэра -- его племянница; что у старика Пайпэра, какъ это ни невѣроятно, оказались въ Англіи аристократическіе родственники и стоитъ только взглянуть на красавицу, чтобы этому повѣрить. Миссъ Кавендишъ была царицей вечера, который давалъ губернаторъ двѣ недѣли тому назадъ, изъ настоящую минуту въ Мельбурнѣ не найдется ни одной дѣвушки (это говорилось не въ присутствіи маменекъ и ихъ дочекъ-невѣстъ), которая могла бы выдержать сравненіе съ нею. Всѣ лорнеты были устремлены на нее, и хорошенькія шейки съ любопытствомъ вытягивались. Дамы соображали, не выписано ли ея платье прямо изъ Парижа? Ѳиміамъ похвалъ, которымъ упивалась Сара двѣ недѣли тому назадъ, снова ударилъ ей въ голову, и отъ сознанія своей силы кровь быстро задвигалась у нея въ жилахъ, пока -- подобно новой Галатеѣ -- она не оживилась, и красота ея не стала красотой не только статуи, но и женщины.
   

II.

   Большая скачка -- та самая, отъ которой зависитъ участь столькихъ людей -- начиналась не раньте трехъ часовъ. Поэтому когда м-ръ Пайпэръ вдоволь насладился эффектомъ, произведеннымъ его родственниками, онъ повелъ ихъ къ экипажамъ, гдѣ ихъ ждалъ роскошный полдникъ. Замороженное шампанское и майонезъ, битыя сливки съ бисквитами и трюфели, были пріятной диверсіей даже среди тріумфовъ минуты. Но Джоржу казалось, что все окружающее какой-то тяжкій сонъ, отъ котораго онъ проснется только тогда, когда Катроль прійдетъ къ дистанціонному столбу. Много знакомыхъ останавливали его вопросомъ: кто такая "ужасно хорошенькая дѣвушка", съ которой онъ шелъ, и ему надоѣло отвѣчать:-- это моя кузина! недавно пріѣхала изъ Англіи...
   Онъ задумался о томъ, какъ въ сущности смотритъ на него Сара. Но о чемъ тутъ думать? Не все ли ему равно. Лаура должна быть его женой, но только не можетъ онъ осудить ее и себя на нищету и позоръ.
   Еслибы не страшная блѣдность Джоржа, то никто изъ присутствующихъ не могъ бы догадаться, что владѣлецъ Катроли волнуется. Но когда поединокъ былъ оконченъ, Джоржъ почувствовалъ, что нервы ему измѣняютъ. Онъ не могъ отвѣчать за себя, еслибы ему пришлось быть свидѣтелемъ скачекъ въ присутствіи родныхъ. А потому проведя ихъ на хорошій обсерваціонный пунктъ и напомнивъ Сарѣ, чтобы она слѣдила за зеленымъ съ бѣлымъ цвѣтомъ, внезапно исчезъ.
   Откуда Джоржъ смотрѣлъ на борьбу, извѣстно только ему одному. Его видѣли за секунду передъ началомъ скачки въ конюшнѣ, откуда Катроль съ маленькимъ жокеемъ на спинѣ, въ зеленомъ съ бѣлымъ шелку, вышедшемъ изъ рукъ Лауры, направилась къ тому мѣсту, съ котораго начинались скачки. Онъ слѣдилъ за нею глазами до тѣхъ поръ, пока она заняла мѣсто въ ряду другихъ ретивыхъ коней, которыхъ съ трудомъ удерживали на мѣстѣ, и затѣмъ ушелъ. Что онъ сознательно пережилъ всѣ мельчайшіе фазисы скачки въ тѣ мучительные моменты, какіе затѣмъ наступили -- это несомнѣнно.
   Такіе моменты запечатлѣваются въ мозгу точно огненными буквами! Онъ отлично зналъ, когда отставала Катроль и когда она опережала другихъ; какъ сначала она была пятой, затѣмъ четвертой, затѣмъ третьей, какъ сердце его замирало при ярыхъ крикахъ: Катроль! Катроль! держу столько за Катроль! сказавшихъ ему, что она теперь первая, а въ послѣдовавшую затѣмъ паузу онъ отлично зналъ, что она не удержалась первой и что другая лошадь обогнала ее -- онъ каждымъ своимъ нервомъ чувствовалъ, что она осталась позади, что она не можетъ нагнать опередившей ее лошади, что день потерянъ, непоправимо потерянъ, хотя имя ея снова вопятъ яростные и разочарованные игроки -- все это онъ зналъ несомнѣнно. Оглушенный, подавленный, съ ноющимъ сердцемъ и внезапной тоской по Лаурѣ, съ тѣмъ страстнымъ желаніемъ броситься къ ней, съ какимъ страдающій ребенокъ бросается за утѣшеніемъ къ матери, отнялъ онъ руку отъ глазъ, надвинулъ шляпу на лобъ и безцѣльно пошелъ впередъ. Онъ не въ силахъ былъ увидѣться какъ разъ теперь съ родственниками, и къ чему было идти къ мѣсту своего пораженія.
   Но не успѣлъ онъ сдѣлать нѣсколько шаговъ, какъ услышалъ, что его громко кличутъ. Отецъ пошелъ на поиски и теперь безъ всякаго сочувствія, холоднымъ, испытующимъ окомъ глядѣлъ на его опущенное въ землю лицо. Быть можетъ, въ душѣ м-ръ Пайпэръ былъ доволенъ, что "мой джентльменъ" получилъ такой тяжкій урокъ и очутился въ его полной власти. Теперь онъ могъ спасти его изъ лапъ "крашеной куклы" и закрѣпить богатство, которое нажилъ тяжкимъ трудомъ за собственной плотью и кровью, какъ всегда и разсчитывалъ сдѣлать. Онъ пришелъ для того, чтобы заключить съ сыномъ договоръ и каждый, кто изучилъ форму головы м-ра Пайпэра, понялъ бы, что разъ поставивъ условія, на какихъ этотъ договоръ былъ возможенъ, онъ наврядъ измѣнитъ ихъ.
   Но Джоржъ былъ слишкомъ убитъ, чтобы думать о томъ, собирается или нѣтъ отецъ торжествовать надъ нимъ. Теперь всего важнѣе было извѣстить его о размѣрахъ потерь, понесенныхъ имъ, и добиться отъ него уплаты всѣхъ своихъ долговъ. Несмотря на все свое горе, Джоржъ чувствовалъ родъ злобнаго удовольствія при мысли о непріятномъ ударѣ, какой нанесенъ будетъ отцу суммой его долговъ. Если старикъ рѣшилъ быть тираномъ, то пусть же платитъ за эту привилегію.
   Джоржъ готовъ былъ свалить на него всю отвѣтственность за бѣду, съ помощью той остроумной логики, къ которой охотно прибѣгаютъ люди въ его положеніи. Еслибы отецъ неотказалъ ему въ правѣ жениться на Лаурѣ, онъ бы не рисковалъ такими суммами въ погонѣ за счастіемъ. Отсюда ясно, что отецъ виноватъ въ его потеряхъ.
   Но излишне говорить, что м-ръ Пайпэръ вовсе не былъ расположенъ смотрѣть на этотъ предметъ съ такой точки зрѣнія. Опасаясь "сцены", Джоржъ отвелъ отца въ пустынное сравнительно мѣсто, гдѣ безъ всякихъ предисловій сразу назвалъ ту сумму, какую задолжалъ.
   Когда онъ произнесъ цифру, м-ръ Пайпэръ вздрогнулъ. Затѣмъ недовѣрчиво и неловко засмѣялся.
   -- Я не вѣрю тебѣ, Джоржъ! не можетъ быть, чтобы я воспиталъ тебя, какъ принца, только затѣмъ, чтобы ты пустилъ меня по міру на старости лѣтъ! Я ни за что этому не повѣрю, мои другъ!
   -- Батюшка, клянусь вамъ, каждое слово -- правда.
   Въ тонѣ Джоржа была такая настойчивость, что усумниться въ его словахъ не было возможности.
   -- Я былъ увѣренъ, что выиграю, и зарвался. Если вы желаете, чтобы я оказался несостоятельнымъ; если вы желаете, чтобы я на вѣки опозорился, ваша воля...
   Нѣсколько секундъ м-ръ Пайпэръ ни слова не говорилъ. Когда Джоржъ поднялъ глаза, то испугался перемѣнѣ въ лицѣ отца. Щеки его побагровѣли, жилы на вискахъ надулись, а глаза какъ будто готовы были выскочить изъ орбитъ, подъ вліяніемъ какого-то страшнаго напряженія.
   -- Батюшка! Что съ вами! закричалъ Джоржъ измѣнившимся голосомъ. Не послать ли за докторомъ?
   -- Къ чорту доктора! Сказалъ м-ръ Пайпэръ, къ которому вернулся голосъ. Выслушай меня, Джоржъ. Ты ошибся въ разсчетѣ. Ты, кажется, воображаешь, что я допущу разорить себя на старости лѣтъ... сыну...
   М-ръ Пайпэръ не разбиралъ эпитетовъ, хотя тотъ, къ кому они относились, не выразилъ никакого негодованія, только сжалъ губы.
   -- Но ты ошибаешься, увѣряю тебя. Я ничего подобнаго не допущу. Какое мнѣ дѣло до твоего позора! Если ты желаешь себя опозорить -- это касается одного тебя, а не меня. Ты такъ же не вправѣ грабить меня, какъ всякій другой тунеядецъ въ Австраліи. Я больше не хочу тебя знать; ступай къ чорту! это послѣднее мое слово.
   Но въ ту минуту какъ разъяренный старикъ повернулся, чтобы уйти, Джоржъ удержалъ его за рукавъ. Джоржъ еще никогда не былъ въ такомъ положеніи, какъ теперь: онъ подумалъ, что если не хочетъ застрѣлиться, что было бы въ сущности легчайшимъ способомъ выпутаться изъ затрудненія,-- то долженъ выпить чашу горечи и униженія до дна. Какъ бы обстоятельства ни повернулись, Лаура потеряна для него. Но онъ постарается по крайней мѣрѣ какъ можно дороже продать свое отреченіе отъ нея.
   -- Батюшка, выслушайте меня. Я былъ безумецъ и хуже чѣмъ безумецъ... я знаю это... но даю вамъ честное слово, что брошу скаковую игру, если вы меня выручите на этотъ разъ...
   -- Какъ? заплатить за тебя три тысячи? Пусть тебя лучше повѣсятъ!
   -- Хорошо, сказалъ Джоржъ, отходя съ растеряннымъ выраженіемъ въ глазахъ. Если такъ, то прощайте, батюшка; я пойду домой.
   Теперь наступилъ чередъ м-ра Пайпэра удержать своего противника.
   -- Не дури, Джоржъ, ты и то совсѣмъ полоумный. Чего ты хочешь отъ меня? Неужели ты воображаешь, что я стану швырять деньги на уплату твоихъ долговъ? Деньги мнѣ и самому нужны. Но вотъ что ты сдѣлаешь... Ты на Библіи поклянешься мнѣ, что не станешь играть на скачкахъ до тѣхъ поръ, пока я живъ.
   -- Я вамъ даю въ этомъ честное слово, отвѣчалъ Джоржъ.
   -- А затѣмъ сейчасъ... слышишь ли... сейчасъ пойдешь и попросишь которую-нибудь изъ своихъ кузинъ выйти за тебя замужъ до истеченія мѣсяца и приведешь ее ко мнѣ, когда она согласится... слышишь, что я говорю... чтобы не было никакихъ проволочекъ... можешь послѣ свадьбы ухаживать за женой.
   -- Вамъ все равно, которой изъ моихъ кузинъ я сдѣлаю предложеніе? перебилъ Джоржъ съ оттѣнкомъ прежней ироніи въ голосѣ, потому что, знаете, онѣ, можетъ быть, вовсе не готовы броситься мнѣ на шею, какъ вамъ кажется.
   -- Той или другой -- мнѣ все равно, торжественно заявилъ м-ръ Пайпэръ. Сара красивѣе, но если ты не гонишься за красотой, то женись на ея сестрѣ -- вотъ мой совѣтъ.
   -- А Лаура? сказалъ Джоржъ.
   Слова слетѣли у него съ губъ, прежде чѣмъ онъ сообразилъ, что онъ говоритъ. Будь онъ спиритъ, то объявилъ бы, что имя это сказалось помимо его желанія чьей-то другой волей, которой онъ былъ простымъ орудіемъ.
   Но звуки успѣли достичь ушей м-ра Пайпэра, и тотъ съ проклятіями и ругательствами принялся увѣрять, что броситъ сына на произволъ судьбы, если онъ еще разъ упомянетъ имя Лауры.
   -- Убирайтесь оба къ чорту и живите по уши въ долгахъ.
   Джоржъ увѣрялъ отца, что у него и мысли не было подвергать Лауру нищетѣ и позору, и слѣдующій договоръ былъ заключенъ: --
   Прежде всего молодой человѣкъ удостовѣрится, готова ли Сара выдти за него замужъ. Онъ ни на минуту не подумалъ оскорбить Маргариту своимъ предложеніемъ, но между Сарой и имъ бывали пассажи, которые дѣлали такой исходъ возможнымъ. Послѣ того и когда день свадьбы будетъ уже назначенъ, м-ръ Пайпэръ обязывался заплатить всѣ долги сына; далѣе отправить его въ Европу путешествовать съ женою впродолженіи года, тотчасъ послѣ вѣнца и по возвращеніи обезпечить за ними капиталъ, на который они могли бы жить въ Мельбурнѣ или въ другомъ какомъ городѣ, по выбору Джоржа.
   Когда всѣ эти предварительные переговоры были окончены, м-ръ Пайпэръ протянулъ руку, и Джоржъ вложилъ въ нее свою. И на минуту можно было подумать, что отецъ съ сыномъ связаны тѣмъ дружескимъ чувствомъ, какое должно было бы всегда быть между отцами и дѣтьми.
   Но въ тотъ мигъ, какъ Джоржъ вложилъ холодную руку въ руку отца, онъ внезапно поддался порыву отчаянія.
   -- О! батюшка! вскричалъ онъ, вы пользуетесь своей силой очень опаснымъ образомъ. Вы будете отвѣчать, если жизнь двоихъ людей будетъ разбита!
   Онъ могъ бы сказать троихъ, но подумалъ, что лучше не упоминать про Лауру. Сомнительно, понялъ ли отецъ значеніе его словъ. Единственнымъ его отвѣтомъ было: пусть Джоржъ не дуритъ и немедленно идетъ дѣлать предложеніе.
   И на этомъ кончилось свиданіе, рѣшившее участь Лауры.
   Сара удивлялась отсутствію дядюшки и кузена въ моментъ отдыха, послѣдовавшаго за волненіями скачки. Ей было скучно, что не съ кѣмъ разговаривать, кромѣ какъ съ Луи... Свою же собственную семью она не считала за общество, хотя Маргарита и годилась въ конфидентки. Сара впала въ то состояніе задумчивости, во время котораго глаза ея казались полны такихъ благородныхъ стремленій, что ввели достопочтеннаго м-ра Лейдайта въ заблужденіе на счетъ возвышенности ея чувствъ.
   Между тѣмъ мечты ея сосредоточивались исключительно на страстномъ желаніи всегда вести такую роскошную жизнь, какъ настоящая. Всю жизнь утопать въ роскоши -- вотъ о чемъ она мечтала. Сара не ожидала, что какъ разъ въ этотъ моментъ мечта ея готова осуществиться; передъ нею внезапно появился Джоржъ съ интересной блѣдностью на лицѣ и предложилъ ей пройтись.
   -- Итакъ ваша гадкая лошадь въ концѣ концовъ не выиграла, сказала Сара, идя рядомъ съ кузеномъ къ той площадкѣ, на которой стояло ландо. Вы очень разочарованы? Знаете, вы выиграли у насъ пропасть паръ перчатокъ. Я только-что спрашивала у Луи, какой вы носите номеръ.
   -- Разочарованъ ли я? повторилъ Джоржъ съ серьезной улыбкой. Не совсѣмъ такъ. Я немножко выбитъ изъ колеи; но это не бѣда. Пойдемте до экипажей, Сара; мнѣ надо сообщить вамъ нѣчто важное.
   -- Съ удовольствіемъ, отвѣчала Сара съ оттѣнкомъ легкаго удивленія въ голосѣ.
   Но когда они дошли до мѣста, то первымъ дѣломъ Джоржа было приказать лакею откупорить бутылку шампанскаго. Кругомъ было сравнительно безлюдно. Нетрудно было найти укромное мѣстечко между экипажами, гдѣ кузенъ съ кузиной усѣлись рядомъ на подушкахъ, покрытыхъ ковромъ. Джоржъ, наполнивъ стаканы шампанскимъ, подалъ одинъ Сарѣ, а другой взялъ и выпилъ самъ.
   -- Какая дикая выходка, сказала Сара, но тѣмъ не менѣе выпила шампанское. Вы хотите забыть свое пораженіе?
   -- Мое пораженіе? о! это пустяки! отвѣчалъ Джоржъ, осушая другой стаканъ и наполняя стаканъ Сары шампанскимъ. Все къ лучшему!
   -- Вы философъ! замѣтила Сара, смѣясь. И притомъ вы выиграли такую кучу перчатокъ.
   -- На что мнѣ перчатки! закричалъ Джоржъ съ внезапной отвагой. Мнѣ нужна вотъ эта маленькая ручка.
   И онъ взялъ руку кузины и сжалъ ее въ своихъ.
   -- Что вы хотите сказать? спросила Сара, сильно покраснѣвъ отъ удивленія и еще другаго чувства. Она подумала, что шампанское отуманило голову кузену.
   -- Я хочу сказать то, что сказалъ, проговорилъ Джоржъ медленно, точно отвѣчая урокъ, выученный наизусть.-- Я хочу, чтобы вы мнѣ отдали вашу руку. Я хочу, чтобы вы вышли за меня замужъ. Я знаю, что поступаю немного странно и... и слишкомъ для васъ неожиданно... но... но мнѣ иначе нельзя.
   Съ точки зрѣнія Джоржа это была истинная правда, но Сара поняла его слова, какъ дань, свидѣтельствующую о неотразимости ея особы, облеченной во французскую кисею и голубую тюлевую шляпку. И надо сознаться, что большинство молодыхъ женщинъ на ея мѣстѣ подумали бы то же самое.
   Но она молчала. Тысяча разсчетовъ пронеслась въ ея мозгу, но невозможно было свести итоги въ такое короткое время. Ея кузенъ, вмѣстѣ съ Пайпэрсъ-Гиллемъ и всѣмъ, что было связано съ богатствомъ м-ра Пайпэра, конечно, хорошая партія, хотя безъ этихъ аксессуаровъ онъ былъ бы не интереснѣе всякаго другаго, хорошо сложеннаго и недурнаго собой молодаго человѣка, низкаго происхожденія и колоніальнаго воспитанія.
   Но господа въ родѣ м-ра Гайда врядъ-ли явятся въ колонію иначе, какъ залѣзши по уши въ долги. И при томъ Джоржъ былъ очень приличенъ и, конечно, будетъ очень богатъ. И, разумѣется, не будетъ ни въ чемъ ее стѣснять и будетъ давать столько денегъ, сколько ей потребуется. Но всеэто очень неожиданно. Поссорился онъ съ Лаурой, что-ли, или же никогда не былъ искренно въ нее влюбленъ? И что скажетъ дядюшка?
   Въ то время какъ Сара соображала все это и молчала, Джоржъ глядѣлъ на нее, волнуемый самыми противорѣчивыми мыслями и чувствами. Хотя ея отказъ спасъ бы его отъ шага, который былъ ему ненавистенъ, онъ сознавалъ, что ему непріятенъ будетъ ея отказъ. Она еще никогда не была такъ хороша, какъ въ настоящую минуту, когда грудь ея волновалась, а щеки то краснѣли, то блѣднѣли. Джоржъ наблюдалъ за ней изъ полуопущенныхъ рѣсницъ и дивился про себя: какого рода чувство волнуетъ ее? неужели любовь къ нему? или другое что?
   -- Не будьте такъ жестоки, Сара! сказалъ онъ, наконецъ. Не держите меня въ такой мучительной неизвѣстности.
   Въ его восклицаніи прозвучало искреннее чувство, и Сара взглянула на него. На этотъ разъ не было сомнѣнія въ томъ, что онъ съ восхищеніемъ глядитъ на нее.
   -- Это такъ неожиданно, Джоржъ, сказала она, наконецъ; что скажетъ на это дядюшка?
   -- Что скажетъ говерноръ! вскричалъ Джоржъ, онъ-то... да онъ будетъ въ восторгѣ, за это я ручаюсь.
   -- Въ такомъ случаѣ я должна посовѣтоваться съ папа и мама, сказала Сара.
   Сватовство Джоржа было совсѣмъ непохоже на сватовство достопочтеннаго м-ра Лейдайта, и Сара все еще не знала, принимать ли его au sérieux.
   -- Если такъ, то пойдемъ разыскивать вашего отца и скажемъ ему, объявилъ Джоржъ, вставая.
   -- Вы хотите... такъ скоро?
   Вотъ все, что могла сказать Сара кузену, который помогалъ ей встать съ мѣста, поцѣловалъ ея руку безъ перчатки, а затѣмъ поцѣловалъ и въ губы. Въ эту минуту начиналась новая скачка, а потому препираться долѣе было некогда.
   Джоржъ и Сара отошли отъ экипажей женихомъ и невѣстой, обязавшись дѣлить будущую жизнь "въ бѣдности и въ богатствѣ, въ счастіи и несчастіи". Приказаніе м-ра Пайпэра было исполнено. Проволочекъ не полагалось. Сара не могла бы сказать, что чувствуетъ себя хотя на волосъ ближе къ своему жениху, чѣмъ часъ назадъ, когда считали его обрученнымъ съ другою женщиной, а Джоржъ ничего не сознавалъ кромѣ того, что ведетъ подъ руку красивѣйшую дѣвушку на скачкахъ и что всѣ знакомые мужчины ему позавидуютъ, когда узнаютъ.
   Позавидуютъ ему! А въ эту минуту Лаура возвращается съ телеграфной станціи въ Барнесбэри со словами: "Катроль пришла второй! Катроль пришла второй!", которыя звучатъ точно похоронный колоколъ въ ея ушахъ. Погода знойная, а дорога пыльная, но она этого не замѣчаетъ. Истрепанныя каучуковыя деревья, высохшая трава, пыль и мухи -- все исчезло изъ ея глазъ.
   -- Бѣдный Джоржъ! увы! во всѣхъ отношеніяхъ бѣдный, но неизмѣнно для нея дорогой. Она не можетъ отъ него отказаться. Будь что будетъ, а она отъ него не откажется.
   Всю дорогу Лаура шла съ опущенной внизъ головой. Какое безуміе рыдать, точно ребенокъ, котораго прибили! Ноникто не видитъ ее, а жизнь безъ Джоржа будетъ такъ ужасна!
   

III.

   Если м-съ Кавендишъ въ душѣ побаивалась, что безоблачное счастіе, какимъ она теперь наслаждалась, разрѣшится какой-нибудь бѣдой, то извѣстіе, на ушко сообщенное ей Сарой, въ ту минуту, какъ вниманіе всѣхъ остальныхъ было привлечено скачкой, могло вполнѣ успокоить ее.
   Она почувствовала, что всѣ ея тайныя желанія удовлетворены и что она могла бы, какъ Симеонъ, съ миромъ умереть, еслибы не было такъ пріятно и весело жить на свѣтѣ.
   Что касается опасности соединять двухъ молодыхъ людей, какъ Джоржъ и Сара, между которыми не было особенно прочной симпатіи, то такое соображеніе совсѣмъ не приходило ей на умъ. Физическое и нравственное сродство, неуловимыя симпатіи и антипатіи, отъ которыхъ зависитъ счастіе и несчастіе столькихъ жизней -- эти понятія были внѣ ея умственнаго кругозора. Она и не слыхивала, чтобы люди ея поколѣнія о нихъ разсуждали. Она даже не знала объ ихъ существованіи. Ей казалось самымъ естественнымъ дѣломъ, что молодые люди "понравились другъ другу", и хотя Сара никогда не проявляла никакихъ семейныхъ привязанностей, но м-съ Кавендишъ не сомнѣвалась, что по естественному ходу вещей изъ нея выйдетъ любящая жена.
   И такъ, она отерла глаза подъ вуалью и крѣпко сжала руку дочери, повторяя:
   -- О! милая, милая!
   Это все, что она могла сказать отъ избытка чувствъ, пока м-ръ Пайпэръ, догадавшійся, какъ сложились обстоятельства, когда увидѣлъ, что Джоржъ и Сара вернулись вмѣстѣ, спросилъ:
   -- Чѣмъ разстроена сестра Бессъ?
   -- О, Боже! не спрашивай меня, сказала бѣдная м-съ Кавендишъ съ испуганнымъ видомъ. Вотъ и Сара, я знаю, на меня разсердится; но меня захватили врасплохъ, Томъ, и я надѣюсь, что ты согласенъ, потому что ея на ни за что не позволитъ безъ твоего согласія.
   -- Ахъ! Я знаю все, отвѣчалъ м-ръ Пайпэръ, меня они не проведутъ, не такъ ли, бѣлка! обратился онъ къ Луи, которая съ серьезной симпатіей наблюдала за разстроенными лицами всей группы. Поди и поскорѣй поцѣлуй свою кузину... нѣтъ, сестру, и скажи ей, что по-моему Джоржъ не заслуживаетъ такой красавицы и милой дѣвушки, какъ она. Вотъ!
   Это была единственная месть м-ра Пайпэръ за то, что его заставили вынуть изъ кармана три тысячи фунтовъ. Но никто, кромѣ его самого, не зналъ, какъ велико его богатство, и онъ кромѣ того отдѣлался отъ кошмара, давившаго его вотъ уже сколько лѣтъ.
   Никто не обратилъ вниманія, что приказаніе и ра Пайпэра не было выполнено буквально, и что Луи поцѣловала кузину Маргариту, вмѣсто Сары. Но никто не подумалъ бы, что дѣвочка сдѣлала это съ намѣреніемъ, еслибы она не устремила въ тотъ самый моментъ кроткаго торжественнаго взгляда въ лицо брата съ такимъ серьезнымъ, испытующимъ выраженіемъ, точно хотѣла заглянуть ему въ самую душу. Если когда-нибудь Джоржъ чувствовалъ себя Iудой-предателемъ, то въ эту минуту, когда встрѣтился глазами съ Луи. Но "крошка" была привилегированной особой. Потомъ онъ удовольствовался тѣмъ, что погладилъ рукой взволнованное личико дѣвочки, чтобы измѣнить его выраженіе, и заговорилъ съ будущимъ тестемъ.
   М-ръ Кавендишъ желалъ сказать только одно, но за то крайне важное. Онъ повелъ будущаго зятя на самый дальній конецъ лужайки, потому что собирался сказать вещь интимнаго свойства: ее нельзя кричать на улицѣ и касаться ее слѣдуетъ лишь съ величайшей осторожностью и деликатностью. Джоржъ рѣшилъ, что м-ръ Кавендишъ заговоритъ объ обезпеченіи его дочери и потребуетъ, чтобы Джоржъ застраховалъ, свою жизнь; и онъ рѣшилъ отослать за этимъ м-ръ Кавендиша къ отцу.
   Но дѣло шло вовсе не о томъ.
   -- Я поставленъ въ очень щекотливое положеніе, началъ м-ръ Кавендишъ, прокашливаясь. Я хорошо знаю, что приданое моей дочери не соотвѣтствуетъ ея рожденію... вы понимаете, дорогой сэръ, ея рожденію...
   -- О! оставимъ это, перебилъ Джоржъ поспѣшно. У меня довольно на двоихъ.
   -- И я бы желалъ, вздохнулъ м-ръ Кавендишъ, не обративъ никакого вниманія на перерывъ, чтобы все было въ такомъ же соотвѣтствіи... чтобы ея приданое, гмъ!.. вы не разсердитесь на меня за мои... слова... и ваше рожденіе... гмъ!.. были бы въ полной гармоніи.
   Джоржъ молчалъ. Онъ боялся, какъ бы не сказать чего-нибудь такого, о чемъ послѣ пожалѣетъ: вѣдь какъ бы то ни было, а этотъ человѣкъ ихъ гость и живетъ на хлѣбахъ у его отца.
   -- Я вижу только одно средство устранить это затрудненіе, продолжалъ м-ръ Кавендишъ, до тѣхъ поръ пока я не открою нѣкоторые важные документы, которые, какъ я не сомнѣваюсь, прольютъ удовлетворительный свѣтъ на исторію вашей фамиліи... въ эпоху, предшествовавшую тому небольшому отступленію отъ фамильныхъ традицій, которое связано съ переселеніемъ вашего отца въ Австралію; до тѣхъ поръ пока я не открою эти документы, не согласитесь ли вы... не согласитесь ли...
   -- Отложить свадьбу? Ни за что на свѣтѣ, сухо перебилъ Джоржъ.
   -- Нѣтъ! Я вовсе не требую отъ васъ такой жертвы. Я хотѣлъ просить васъ принять гербъ Кавендишей -- то-есть вырѣзать его на экипажахъ, серебрѣ и т. д. На всемъ то-есть... короче сказать... прибавилъ м-ръ Кавендишъ игриво, такъ какъ я до сихъ поръ еще не au courant герба фамиліи Пайпэръ, то нахожу весьма существеннымъ, чтобы меня не торопили съ моими изслѣдованіями. Но жена имѣетъ право употреблять свой гербъ и даже передать мужу привилегію носить ея гербъ... по крайней мѣрѣ я немедленно посовѣтуюсь объ этомъ съ подлежащими авторитетами.
   -- Пусть Сара дѣлаетъ, какъ хочетъ, дядюшка, отвѣчалъ Джоржъ, послѣ минутнаго размышленія. Я даю ей carte blanche во всѣхъ вопросахъ подобнаго рода.
   Но въ тотъ же день онъ сообщилъ кузинѣ объ этомъ разговорѣ.
   -- Я надѣюсь, что вы не раздѣляете предразсудковъ отца; неужели вы захотите, чтобы я какъ ворона ходилъ въ павлиньихъ перьяхъ, Сара? Вы знаете, что я просто на просто un roturier и былъ бы смѣшнѣе, еслибы претендовалъ на что иное.
   -- О, нѣтъ, это не такъ, проговорила Сара, невольно смущаясь; пожалуйста не говорите этого; что-за бѣда, что вашъ отецъ сначала самъ пробивалъ себѣ дорогу въ жизни. Кстати, Джоржъ, вы не помните, кто была ваша мать?
   -- Честная женщина... не смѣйтесь, Сара; не легкое дѣло было быть честной женщиной съ тѣ дни, увѣряю васъ. Она была надзирательницей на кораблѣ, отвозившемъ ссыльныхъ въ Тасманію, а слѣдовательно въ числѣ очень немногихъ порядочныхъ женщинъ въ Гобартѣ и вслѣдствіе этого пользовалась всеобщимъ уваженіемъ.
   -- И это все, что вы о ней знаете? спросила Сара послѣ долгаго молчанія, во время котораго старалась овладѣть собой и не показать своей досады. Ничего больше?
   -- Рѣшительно ничего, кромѣ того, что ее звали Мери-Анна, и что она умерла, когда я былъ маленькимъ.
   Сара больше не разспрашивала. У нея осталась отъ этого разговора какая-то злоба на Джоржа за то, что онъ былъ такъ грубо откровененъ. Зачѣмъ онъ такъ безжалостно разрушилъ всѣ ея иллюзіи. Мало ли знатныхъ и благородныхъ дамъ, предпринимавшихъ миссіи въ дикія страны и бывшихъ попечительницами тюремъ. Почему не оставить въ пріятномъ сомнѣніи происхожденіе первой м-съ Пайпэръ. Сара рѣшительно сердилась на кузена. Ему слѣдовало бы щадить ея законную щекотливость. Надзирательница за ссыльными могла быть лэди -- этому рѣшительно ничто не мѣшало. Во всякомъ случаѣ, она схоронена въ могилѣ, и предстоящія хлопоты о приданомъ, которое могло осуществить самыя смѣлыя мечты въ этомъ родѣ, достаточно вознаграждаютъ за сомнительные антецеденты покойной свекрови. Въ общемъ Сара была довольна тѣмъ, какъ встрѣтилъ ее новый годъ у антиподовъ, и смотрѣла на будущее сквозь золотистую призму самыхъ радостныхъ надеждъ.
   Не такъ думалъ м-ръ Кавендишъ,-- этотъ джентльменъ отнюдь не былъ увѣренъ, что исполняетъ свой долгъ относительно Кавендишей, дозволя явную méssalliance въ ихъ фамиліи. Сара, правда, была плодомъ первой изъ нихъ, за которую отвѣтственъ самъ м-ръ Кавендишъ. Но было ли это причиной для болѣе или менѣе строгаго исполненія отцовскихъ обязанностей, въ виду второй méssalliance -- этого вопроса онъ никакъ не могъ рѣшить. Онъ готовъ былъ рѣшить его въ утвердительномъ смыслѣ, когда м-ръ Пайпэръ по возвращеніи домой хлопнулъ его по спинѣ и воскликнулъ:-- что возьмутъ они, да окрутятъ молодыхъ людей, прежде чѣмъ тѣ успѣютъ опомниться.
   Но вечеромъ, когда за обѣдомъ пили здоровье обрученныхъ и за столъ подано было особенно высокаго качества бургундское, м-ръ Кавендишъ склонился къ болѣе снисходительному взгляду.
   А Маргарита? Краткое смущеніе, появившееся на ея лицѣ при удивительномъ извѣстіи, уступало мѣсто живѣйшей симпатіи, когда она осталась вдвоемъ съ сестрой.
   -- Милая Сара! какъ это вышло неожиданно! сказала она, обнимая сестру. Обдумала ли ты свое рѣшеніе?
   -- Я не могу иначе поступить, отвѣчала Сара. Не всѣ такъ романичны, какъ ты, Мэгги. Я могу найти хуже мужа, чѣмъ Джоржъ, а ужь конечно не найду болѣе богатаго.
   -- Болѣе богатаго? повторила Маргарита; значитъ, все такъ и есть, какъ я думала. Знаешь ли, Сара, мнѣ кажется, что ты еще никогда никого не любила. Никогда никого. Еслибы ты любила, то такъ бы не говорила! Не можешь же ты не знать, что существуетъ на свѣтѣ любовь. Неужели склонность не играетъ ровно никакой роли въ твоемъ взглядѣ на бракъ?
   -- Я не могу представить себѣ, чтобы я вдругъ почувствовала склонность къ бѣдному человѣку, отвѣчала Сара, зѣвая. Но не будемъ спорить, ради самаго неба. Я выхожу замужъ за Джоржа и сошью себѣ какъ разъ такое приданое, о какомъ всегда мечтала. Въ Мельбурнѣ можно почти все достать, а чего не достану, то я куплю дома. Дядюшка Пайпэръ хочетъ, чтобы свадьба была такъ скоро, какъ только можно.
   -- А ты?
   -- Я? О! мнѣ все равно. Не вижу причины ее откладывать. Кстати, Мэгги, какъ ты думаешь: согласится Лаура Лейдайтъ быть моей подругой? Конечно, ты и Луи будете другими двумя.
   -- Не знаю, отвѣчала Маргарита съ сомнѣніемъ. Мнѣ кажется, что нѣтъ. И ты знаешь, что она и дядюшка Пайпэръ терпѣть не могутъ другъ друга... Знаешь ли, милая Сара, лучше будетъ, пожалуй, оставить въ покоѣ миссъ Лейдайтъ и ея брата, если только... если только, конечно я не ошибаюсь.
   -- Какая ты дурочка, Мэгги, отвѣтила Сара, покраснѣвъ и направляясь къ колокольчику, чтобы позвать горничную. Кому приходило на умъ приглашать м-ра Лейдайта.
   Но однако вопросъ этотъ возникалъ самъ собой. Что, если клерджименъ пожелаетъ разыграть тѣнь Банко на свадебномъ пиру? И не слѣдуетъ ли ей сообщить Джоржу объ этомъ эпизодѣ своей жизни. Но мысль эту Сара тотчасъ же отбросила. Не все ли это равно, что разспрашивать жениха о томъ, сколько разъ онъ поцѣловался съ миссъ Лейдайтъ и на какомъ именно пунктѣ порвалось его ухаживанье за ней?
   

IV.

   Утро, послѣдовавшее за роковымъ рѣшеніемъ, было такое же ясное и теплое, какъ и всѣ предыдущія. Джоржъ проснулся съ тяжелымъ сердцемъ и угрызеніемъ совѣсти, которая всю ночь мучила его сквозь тревожный сонъ. Если правда, что la nuit porte conseil, то должно быть совѣтъ, полученный имъ, былъ не особенно радостнаго свойства, судя по мрачному лицу, съ какимъ онъ вышелъ въ садъ. Даже неизбѣжная папироска не прогнала тѣни съ его лица. Каждое растеніе, каждое дерево, казалось, кричало ему, что онъ предатель.
   Но какъ перенесетъ Лаура вѣсть объ его предательствѣ? Безъ сомнѣнія, она до нѣкоторой степени къ ней приготовлена. Онъ говорилъ ей, что будущее зависитъ отъ Катроли. Лаура устала отъ напряженія... устала отъ фальшиваго положенія. Въ Пайпэрсъ-Гиллѣ въ послѣднее время не стало никакой свободы. Она не смѣла больше гулять съ Джоржемъ, единственнымъ товарищемъ того ига, какое она несла. Не смѣла даже больше дѣлать прежнихъ саркастическихъ замѣчаній. Союзная партія была слишкомъ сильна, а она была единственнымъ чужимъ человѣкомъ.
   И вотъ судьба обратилась противъ нихъ, и онъ такъ же страдалъ, какъ и она. Послужитъ ли для нея утѣшеніемъ, если она узнаетъ, какъ онъ несчастенъ? И кто сообщитъ ей и какъ приметъ она эту вѣсть?
   Подъ вліяніемъ мучительныхъ мыслей, Джоржъ не замѣчалъ красоты утра. Но оказалось, что не онъ одинъ меланхолично настроенъ сегодня, потому что направившись, совершенно машинально къ скамьѣ, гдѣ онъ сиживалъ въ былое время съ Лаурой, онъ увидѣлъ на ней маленькую фигурку, погруженную въ недѣтскую задумчивость. Сердце его заныло, когда онъ узналъ Луи и замѣтилъ, что она, должно быть, плакала потихоньку это всѣхъ.
   -- Бѣдная крошка!
   Джоржъ немедленно очутился около нея.
   -- Ты меня вѣрно совсѣмъ разлюбила? не могу ли я помочь твоему горю?
   -- Я не о себѣ плачу; я объ Лаурѣ.
   И дитя отвернулось отъ него. Отвѣтъ былъ такъ неожиданъ, хотя вполнѣ соотвѣтствовалъ самымъ горькимъ ощущеніямъ Джоржа, что въ первую минуту онъ не зналъ, что отвѣтить.
   -- Послушай, крошка, сказалъ онъ, наконецъ, полудружескимъ, полунаставительнымъ тономъ, который иногда принималъ съ Луи и всегда съ успѣхомъ,-- будь благоразумна, мы съ Лаурой хорошо понимаемъ другъ друга. Лаура мнѣ все равно, что родная сестра,-- она была бы мнѣ женой. Но такъ какъ этого нельзя, то она мнѣ такая же милая сестрица, какъ и моя крошка.
   Но впервые въ жизни слова его не подѣйствовали на Луи, какъ всегда: она не вложила ручку въ руку брата въ знакъ примиренія и согласія. Она молча отерла глазки и послѣ минутнаго молчанія объявила:
   -- Я просила у папаши позволенія поѣхать погостить къ моему новому брату и... къ Лаурѣ. Папаша сначала не соглашался... а когда я очень, очень просила его, онъ сказалъ:-- да! только пусть я возьму съ собой кого-нибудь изъ горничныхъ, и онъ сказалъ, что я флюгеръ... Что такое флюгеръ, Джоржъ?
   -- Такъ какъ ты вовсе не флюгеръ, крошка, то не все ли равно; и я очень радъ, что ты ѣдешь, очень радъ, говорилъ Джоржъ, расправляя усы и упорно глядя въ землю. А теперь послушай, крошка, я дамъ тебѣ письмо къ Лаурѣ... слышишь? и когда ты будешь одна съ ней... совсѣмъ одна, понимаешь, то передай ей это письмо и побудь съ нею, пока его прочитаетъ... и скажи ей, что я всю правду ей написалъ... одну правду... и что въ доказательство этого поцѣловалъ тебя. Ты не забудешь?
   -- Нѣтъ, отвѣчало дитя серьезно.
   И вдругъ съ неожиданнымъ порывомъ спросила.
   -- Ты долженъ жениться на Сарѣ, Джоржъ?
   -- Да, долженъ, отвѣчалъ братъ, цѣлуя ее снова, и пока этого съ тебя довольно, крошка!
   Страшась, какъ бы позволеніе, "выцѣлованное", какъ потомъ выразился м-ръ Пайпэръ, у него, не было взято обратно, Луи подложила рядомъ съ газетами, лежащими около прибора отца за завтракомъ, росписаніе желѣзнодорожныхъ поѣздовъ и ждала, что будетъ.
   -- Что это значитъ? спросилъ м-ръ Пайпэръ полушутя, полусмѣясь, когда сошелъ завтракать съ своей бѣлкой подъ ручку. Мало того, что ты хочешь убѣжать отъ бѣднаго стараго отца, но еще хочешь, чтобы онъ самъ выбралъ для тебя поѣздъ. Если ты меня объ этомъ просишь, то вотъ какой поѣздъ я для тебя выберу!
   И онъ ткнулъ большимъ, грубымъ пальцемъ на пустое мѣсто въ росписаніи.
   Но Луи, стоя около него, обвивъ рукой его шею, умоляющимъ голосомъ проговорила:
   -- Пожалуйста, папа, не будьте сегодня забавникомъ папашей. Мнѣ такъ надо ѣхать.
   Цѣлый міръ безсознательной жалобы звучалъ въ ея словахъ. Но полное значеніе было понятно только Джоржу, котораго они застали среди серьезныхъ преній съ теткой и кузинами на счетъ амазонки, которую должна была заказать себѣ Сара, такъ какъ ясно, что fiancée члена всѣхъ охотничьихъ и спортсменскихъ клубовъ въ колоніи обязательно должна быть образцовой наѣздницей.
   -- Есть поѣздъ въ Барнесбэри въ четверть перваго, сказалъ Джоржъ, разсчитывая, что въ шесть часовъ у Лауры будетъ его письмо въ рукахъ. Письмо, правда, не было еще написано, и мысль о томъ, что его слѣдуетъ написать, удручала его, какъ кошмаръ.
   -- Въ четверть перваго! перебилъ м-ръ Пайпэръ. Это слишкомъ рано для тебя, бѣлка! Есть другой поѣздъ... въ 3 часа 35 минутъ. Съ этимъ ты и поѣдешь. А мы съ тетушкой проводимъ тебя до станціи, послѣ полдника. Но только поди и распорядись, чтобы горничная встрѣтила тебя на станціи.
   Бѣдная м-съ Кавендишъ торопливо объявила, бросая покорный взглядъ на брата, что, разумѣется, Тому стоитъ только приказать, и его приказанія будутъ исполнены. Управленіе домомъ еще не пріучило ее къ роскоши разъѣзжать въ собственномъ экипажѣ, и она всегда съ нервнымъ волненіемъ выслушивала слова.
   -- Извините, ма'амъ, къ какому часу прикажете закладывать лошадей сегодня?
   Приготовленія Луи къ отъѣзду были такія же старосвѣтскія, какъ и она сама. Она долго колебалась, брать ли ей съ собой куклу, но наконецъ съ легкимъ вздохомъ уложила ее въ комнатѣ рядомъ съ зеленымъ зонтикомъ. Въ то время, какъ она собирала въ классной комнатѣ книги, которыя Маргарита совѣтовала ей взять съ собой, пришелъ братъ Джоржъ и стоя, съ руками въ карманахъ, пристально глядѣлъ на нее. Луи немного смутилась. Взглядъ его былъ такой пристальный и вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы совсѣмъ невнимательный, точно онъ глядѣлъ на нее, но видѣлъ нѣчто другое. Наконецъ онъ прервалъ молчаніе.
   -- Ты самая добрая дѣвочка, крошка, какая только была на свѣтѣ. Развѣ ты думаешь, что я не знаю, зачѣмъ ты ѣдешь въ Барнесбэри. А разъ ты туда ѣдешь, то я не вижу надобности писать Лаурѣ. Скажи ей, что я не могъ написать. Она пойметъ. И скажи ей, что я въ ея рукахъ. Она тоже пойметъ. Она знаетъ, что я хочу сказать. Больше тебѣ нечего говорить. А теперь я уѣзжаю въ городъ и не вернусь до вечера. Ты не уѣдешь, не простившись со мной.
   Дитя немедленно подставило ему кроткое личико. И когда онъ наклонялся, чтобы поцѣловать его, то шепнула:
   -- Это такъ вышло, потому что тебѣ иначе нельзя, Джоржъ?
   -- Да, нельзя, рѣзко отвѣтилъ братъ и ушелъ.
   Экипажъ Пайпэрсъ-Гилля былъ фатально аккуратенъ въ тотъ день. М-ръ Пайпэръ припоминалъ впослѣдствіи, какъ онъ, чтобы скрыть свое огорченіе отъ отъѣзда бѣлки, всѣхъ разбранилъ въ домѣ, за то, что Сара чуть-чуть промедлила сойти внизъ. Ахъ! еслибы она еще промедлила нѣсколько минутъ, ровно столько, чтобы онъ взялъ, да и запретилъ дочкѣ ѣхать.
   Но Сара сбѣжала внизъ при звукахъ его ворчливаго голоса, и Луи послала ему ручкой послѣдній поцѣлуй, а онъ хлопнулъ дверью, возвратившись въ домъ съ страннымъ побужденіемъ побѣжать вслѣдъ за каретой, вернуть ее назадъ и объявить, что онъ рѣшилъ, что Луи не поѣдетъ.
   Но онъ не послушался этого побужденія, да и гораздо позже вспомнилъ про то, что оно у него было.
   На станціи оказалось, что поѣздъ биткомъ набитъ пассажирами, пришлось прицѣпить еще нѣсколько вагоновъ перваго класса и въ одномъ изъ нихъ нашлось мѣсто для Луи и для горничной. М-съ Кавендишъ и Маргарита стояли на платформѣ, до тѣхъ поръ пока можно было видѣть маленькое личико у окна вагона. Онѣ передали дядюшкѣ Пайпэру, что послѣднія слова Луи, когда поѣздъ тронулся, были:-- поцѣлуйте папу! и опять: -- поцѣлуйте папу! пока поѣздъ не скрылся изъ виду.
   

V.

   Если ночь прошла мучительно для Джоржа, то мало успокоенія принесла она и Лаурѣ. Почему французы называютъ безсонную ночь, мрачнѣйшую изъ самыхъ мрачныхъ, une nuit blanche?
   Правда, что ея ближайшимъ послѣдствіемъ бываетъ блѣдность лица у ея жертвы. Румяныя щеки поблекли у Лауры, когда она вышла къ завтраку на слѣдующее утро. Голубые глаза ея были окаймлены темною тѣнью и казались мутными отъ непролитыхъ слезъ. Но по обыкновенію она отвѣчала, смѣхомъ на тревожные разспросы брата (принужденнымъ, сценическимъ смѣхомъ, безъ капли веселости) и болтала развязно о разныхъ пустякахъ.
   -- Не прокатить ли мнѣ тебя сегодня, Фрэнсисъ? Мы можемъ взять у мясника пони и припречь его къ нашему. Это улучшитъ его нравственность, потому что онъ привыкъ къ болѣе сильнымъ выраженіямъ, чѣмъ:-- "ну, ну!" и "пошевеливайся!" Я увѣрена, что пони м-ра Марша въ жизнь свою не слыхивалъ ничего болѣе рѣзкаго. А кстати: не правда ли, у этого пони удивительно клерикальная наружность? Мнѣ кажется, что я отличила бы въ конюшнѣ лошадь пастора отъ всякой другой.
   -- Какимъ образомъ? спросилъ ее братъ, улыбаясь.
   -- О! сама не знаю. Въ манерѣ стоять и глядѣть у такой лошади есть un je ne sais quoi солидное и важное. Можетъ быть это потому, что эти лошади не ѣздятъ въ трактиры и другія общественныя мѣста.
   -- Не подождать ли сначала писемъ? спросилъ братъ, когда завтракъ былъ оконченъ.
   -- Какъ хочешь, равнодушно отвѣчала Лаура, хотя сердце замирало въ ней при каждомъ звукѣ, похожемъ на шаги почтальона.
   Такъ какъ письмоносецъ колоніальнаго правительства былъ единственный въ своемъ родѣ въ Барнесбэри, то разноска утренней и вечерней почты была дѣломъ медлительнымъ и пыткой для терпѣнія обывателей.
   Лаура усѣлась въ ожиданіи почтальона на верандѣ и принялась за туфли восточнаго узора, которыя она вышивала брату,-- занятіе, за которымъ Фрэнсисъ слѣдилъ съ наивнымъ восхищеніемъ и благодарностью, на видъ забавлявшими сестру, но въ душѣ трогавшими ее больше, чѣмъ она хотѣла показать.
   Говоря по правдѣ, Лаура начинала привыкать къ монотонной рутинѣ своей жизни въ Барнесбэри. Не то, чтобы она примирилась съ мыслью, что эта жизнь можетъ продолжаться до безконечности. Она бы отвѣтила на это, что скорѣе умретъ, и твердо вѣрила бы своимъ словамъ. но какъ отдыхъ на время великаго кризиса въ ея жизни, жизнь эта была сносна. Въ присутствіи Фрэнсиса было нѣчто успокоительное. Лаура находила въ немъ только одинъ недостатокъ, а именно: что въ немъ нѣтъ недостатковъ. Онъ никогда не бывалъ нетерпѣливъ, празденъ или эгоистиченъ. Никогда не жаловался на скуку, какъ Джоржъ. Онъ былъ всегда бодръ, дѣятеленъ, разсудителенъ и кротокъ, а что касается заботы о ней, то Лаурѣ казалось, что никто въ жизни -- не исключая и Джоржа -- такъ о ней не заботился, какъ братъ.
   -- Счастливѣе ли ты здѣсь, чѣмъ въ Англіи, Фрэнсисъ? спросила она внезапно. Глаза ея невольно обращены были къ калиткѣ, но теперь она устремила ихъ на него.
   -- Въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ, да, отвѣчалъ онъ. Но жизнь здѣсь слишкомъ легка для меня. И мнѣ это кажется несправедливымъ и ненатуральнымъ.
   Лаура разсмѣялась обычнымъ короткимъ смѣхомъ и сказала, разглаживая работу на колѣняхъ.
   -- Какой ты самойстязатель. И однако считаешь справедливымъ разсчитывать на невозможное, безконечное, вѣчное блаженство въ будущей жизни. Мнѣ кажется, логичнѣе было бы пользоваться какъ можно лучше каждой стадіей своего существованія. Что бы я выиграла, еслибы въ дѣтствѣ мнѣ обѣщали, что когда я выросту, то буду ѣздить на балы и концерты, и предложили бы думать о нихъ, вмѣсто того, чтобы пользоваться дѣтскими забавами. Мнѣ кажется это такой безсмысленной теоріей, когда хорошенько поразмыслишь.
   -- Ты затрогиваешь громадный вопросъ, сказалъ братъ, глядя на нее съ серьезной улыбкой, быть можетъ, мы не одно и то же подразумѣваемъ, когда говоримъ о счастіи.
   Лаура съ нетерпѣніемъ дернула золотую нитку.
   -- Не знаю, что ты понимаешь подъ этимъ словомъ, но очень хорошо знаю, что я подъ нимъ разумѣю. Я разумѣю удовлетвореніе всѣхъ моихъ потребностей... всего того, что необходимо моему уму и тѣлу въ настоящее время. Я не хочу никому мѣшать быть счастливымъ по-своему, но мнѣ кажется гораздо справедливѣе и даже гораздо умѣреннѣе стараться наилучшимъ образомъ воспользоваться тѣмъ, что у человѣка подъ руками, чѣмъ портить то, что имѣешь, и проводить время въ догадкахъ о томъ, что получишь въ неизвѣстномъ будущемъ.
   Фрэнсисъ помолчалъ, прежде чѣмъ отвѣтить.
   -- Я думаю, что очень благоразумно и разсудительно пользоваться наилучшимъ образомъ тѣмъ, что у человѣка подъ руками, какъ ты говоришь; но долженъ сказать, Лаура, что ты счастливѣе остальныхъ людей, если не желаешь ничего недостижимаго, и отсутствіе чего портитъ жизнь вообще. Я же думаю, что вообще та самая вещь, какая, казалось бы, всего нужнѣе для насъ въ данную минуту, никогда не дается намъ въ руки. Казалось бы, вотъ она близко, близко, стоитъ только протянуть руку. Мы тянемся за ней съ страстнымъ томленіемъ. И именно потому, что мы такъ страстно ея желаемъ, она отъ насъ ускользаетъ. Не ради одного эгоистическаго утѣшенія возлагаемъ мы надежды на будущую жизнь, но чтобы утѣшать и помогать страждущимъ ближнимъ.
   -- Но это вовсе не утѣшаетъ иныхъ изъ насъ, перебила Лаура, чуть не со стономъ въ голосѣ, потому что теоріи Фрэнсиса какъ бы грозили ей самой той участью, которая ее такъ страшила. Все это не имѣетъ въ ихъ глазахъ смысла. Я не признаю себя внѣ своего тѣла. Представь себѣ, что дѣлается съ тобой, если ты стукнешься головой... или состарѣешься и одряхлѣешь. Никто еще не разрѣшалъ этихъ загадокъ.
   -- А слышала ли ты про любопытный случай съ человѣкомъ, который стукнулся головой, какъ ты выражаешься, Лаура, но только не убился до смерти. Онъ пробылъ въ безсознательномъ состояніи нѣсколько недѣль, но когда пришелъ въ себя, то нашелъ ту самую нить мысли, которая было порвалась, и сталъ такъ же уменъ и полонъ жизни, какъ и до того. Ты видишь, что душа, заключенная въ тѣлѣ, можетъ какъ бы исчезать на время, но тѣмъ не менѣе продолжаетъ существовать и въ концѣ концовъ возвращается.
   -- А слышалъ ли ты, что этотъ самый случай скорѣе служитъ аргументомъ въ пользу моихъ взглядовъ, чѣмъ твоихъ? Предположимъ, что тѣло подобно машинѣ, черезъ которую проходитъ электрическій токъ; легко понять,-- пока машина не сломана, конечно,-- что когда электрическій токъ прекращается, машина перестаетъ дѣйствовать, а когда она сломана, то электрическій токъ перестаетъ дѣйствовать.
   -- Но электрическій токъ существуетъ независимо отъ машины, съ жаромъ перебилъ братъ. Другое дѣло, Лаура...
   Но Лаура уже не слушала. Съ отчаяннымъ усиліемъ представиться спокойной, она наблюдала за разсыльнымъ съ телеграфа, привязывавшимъ уздечку своего пони къ калиткѣ. Когда она увидѣла, что онъ подалъ депешу брату, туманъ застлалъ ей глаза. Ей казалось, что она слышитъ быстрые, болѣзненные удары своего сердца. Что-нибудь случилось съ Джоржемъ, а она-то все думала только о себѣ. О! лишь бы онъ былъ спасенъ, она согласна страдать. Она могла перенести разлуку, измѣну, все -- только бы Джоржъ былъ живъ и здоровъ.
   Странно, что цѣлая вѣчность ожиданія можетъ совмѣститься въ такомъ короткомъ промежуткѣ времени. Фрэнсису показалось, что не болѣе секунды прошло послѣ того, какъ пришла телеграмма, и онъ передалъ ее сестрѣ съ успокоительнымъ замѣчаніемъ:
   -- Какой пріятный сюрпризъ для насъ, Лаура?
   -- Да, отвѣчала Лаура со вздохомъ облегченія, но предчувствіе, что за этимъ сюрпризомъ нѣчто скрывается, было вовсе не такъ пріятно, какъ воображалъ Фрэнсисъ. Телеграмма, я вижу, отъ м-ра Пайпэра. Онъ сообщаетъ, что Луи съ горничной выѣзжаютъ съ курьерскимъ поѣздомъ въ три часа дня.
   -- Ну, вотъ теперь есть и цѣль для нашей прогулки, сказалъ весело Фрэнсисъ. Пони мясника представляетъ существенную потребность для тебя въ настоящую минуту. Пойду и погляжу, могу ли я ее удовлетворить.
   Говоря это, онъ ушелъ, а Лаура, отбросивъ свою канвовую работу, побѣжала совѣтоваться съ испуганною служанкой о томъ, какъ получше помѣстить пріѣзжихъ. Она не скрывала отъ себя значенія миссіи Луи. Но пыталась пока объ этомъ не думать. У ней было время впереди, и она рѣшила имъ воспользоваться.
   Кромѣ того было очень пріятно хлопотать о томъ, какъ бы удобнѣе устроить гостей. Несмотря на рѣзкій вѣтеръ, который дулъ въ Барнесбэри изъ семи дней въ недѣлю цѣлыхъ шесть, она храбро отправилась въ некрасивый садикъ въ поискахъ за розами и геліотропами, которые бы еще не отцвѣли. Вернувшись въ кухню, она, засучивъ рукава, принялась мѣсить своими красивыми руками тѣсто для сухарей къ чаю и тутъ разомъ и навсегда утратила въ глазахъ служанки Дженъ престижъ модницы и франтихи.
   Скромное честолюбіе достопочтеннаго м-ра Лейдайта было удовлетворено. Въ четыре часа пополудни,-- время, въ которое, несмотря на то, что мучительный жаръ уже начинаетъ спадать, только храбрые люди рѣшаются подвергать себя палящимъ лучамъ австралійскаго январскаго солнца,-- кабріолетъ, запряженный пони м-ра Марша и мясника, стоялъ у дверей приходскаго дома. Лаура забралась на козлы, а Фрэнсисъ усѣлся рядомъ съ нею. Онъ питалъ самую почтительную и безусловную вѣру въ спортсменскія знанія сестры и когда та употребляла какое-нибудь техническое словечко, которое заимствовала отъ Джоржа, братъ слушалъ ее съ такимъ же уваженіемъ, съ какимъ неученый человѣкъ могъ бы слушать разговоръ на древнееврейскомъ языкѣ.
   Лаура правила лошадьми въ самомъ дѣлѣ искусно и вмѣстѣ съ тѣмъ граціозно и воздерживалась изо всѣхъ силъ, чтобы не "пофорсить" при такомъ наивномъ почитателѣ, какъ братъ.
   

VI.

   Было около семи часовъ. Свирѣпое солнце, горѣвшее точно раскаленный красный мѣдный жаръ, послѣ полудня заходило, закутавшись слоями нѣжныхъ облаковъ и образуя безформенную массу изъ золота и пурпура. Лаура, сгоняя мухъ со спины пони, подъѣхала къ станціи желѣзной дороги и, подозвавъ сторожа, который бы подержалъ лошадей, спустила вуаль на лицо и вышла изъ кабріолета вмѣстѣ съ братомъ встрѣчать пріѣзжихъ.
   Но что-то въ выраженіи блѣднаго личика, глядѣвшаго въ одинъ вагонъ, заставило Лауру сжать губы въ предвидѣніи удара, который ее ждалъ. Когда Луи бросилась сначала ей въ объятія, а затѣмъ брату, не обращая вниманія на толпу и на нелюбовь Лауры къ публичнымъ демонстраціямъ всякаго рода, жаркіе поцѣлуи дѣвочки и то, какъ она сжимала рученками шею сестры, сказали послѣдней все, что нужно. То было безсознательное подтвержденіе любимаго выраженія м-ра Пайпэра, что кровь гуще воды. То была симпатія сестры къ сестрѣ, женское пониманіе чувствъ женщины, явившееся Богъ вѣсть какъ въ самой невинной и дѣтской душѣ на землѣ. Даже цѣлуя Фрэнсиса, Луи не выпускала руки сестры и украдкой поцѣловала ее, когда братъ пошелъ распорядиться на счетъ багажа.
   -- Есть у тебя письмо для меня? былъ первый торопливый вопросъ Лауры.
   -- Нѣтъ; Джоржъ не могъ написать, отвѣчало дитя серьезно. Можетъ быть, онъ напишетъ послѣ. Мы всѣ въ такихъ попыхахъ со вчерашняго дня. Я думаю, что папаша велѣлъ ему жениться на Сарѣ, и онъ поручилъ мнѣ передать тебѣ, Лаура, что онъ въ твоихъ рукахъ (снова цѣлуя ея руки). Онъ говоритъ, что ты поймешь, что это значитъ.
   На это Лаура ничего не отвѣтила. Подъ вуалемъ лицо ея было сурово и блѣдно; но голосъ былъ спокоенъ и не рѣзче обыкновеннаго, когда она говорила Фрэнсису, что слѣдуетъ отослать горничную съ багажемъ въ кэбѣ въ приходскій домъ, а для Луи найдется мѣсто въ кабріолетѣ. Фрэнсисъ охотно согласился и маленькая дѣвочка, которая по рожденію и по натурѣ, казалось, была предназначена соединять разнородные элементы, усѣлась, очень довольная, между братомъ и сестрой.
   Поглощенная тягостными мыслями и не поднимая вуаль съ лица, Лаура не замѣтила, что въ ея отсутствіе въ упряжкѣ произошла перемѣна. Сторожъ, которому поручено было присмотрѣть за лошадьми, вѣроятно нисколько за ними не смотрѣлъ. Пони мясника усердно терся объ изгородь и сдвинулъ одну изъ шоръ, которая теперь совсѣмъ отстала.
   Лаура замѣтила эту бѣду только тогда, когда, взобравшись на холмъ, пони отчаянно понесъ, чѣмъ до смерти перепугалъ своего товарища, который тоже помчался во весь опоръ. Въ одно мгновеніе ока и прежде нежели сѣдокъ въ кабріолетѣ сообразилъ, въ чемъ дѣло, обѣ лошади бѣшено мчались внизъ съ холма, и Лаура, блѣдная какъ смерть, хотя и спокойная, приказывала Фрэнсису тянуть за возжи изо всей мочи. Тщетно! Прежде нежели Луи успѣла помолиться объ ихъ спасеніи -- ради папаши -- кошмаръ, который такъ часто мучилъ дѣвочку въ дѣтскихъ снахъ хотя и въ смутной, неопредѣленной, но чудовищной формѣ, настигъ ее на яву. Она часто видѣла во снѣ, что на нее надвигается какое-то чудовище, не то паровозъ, не то колоссальная лошадь! Теперь этотъ кошмаръ облекся въ живую форму. Онъ былъ передъ ея глазами, онъ шелъ на нее! Она увидѣла его, прежде чѣмъ онъ задѣлъ ее. Громадный, страшный, черный, покрытый клеенкой фургонъ! Она почувствовала сильный толчокъ, отъ котораго все закружилось вокругъ нея. Дикое и смутное видѣніе безчисленнаго множества лошадиныхъ ногъ и головъ, бьющихся объ землю и мелькавшихъ въ воздухѣ кругомъ нея. Громкіе голоса, трескъ, шумъ и звѣзды, стрѣляющія въ воздухѣ. И затѣмъ мракъ и яркія пятна, и вдругъ ощущеніе страшнаго холода, и затѣмъ опять мракъ и затѣмъ ничего.
   Не знаю, сколько именно часовъ спустя послѣ этого, принесена была телеграмма въ столовую Пайпэрсъ-Гилля, гдѣ вся семья сидѣла за дессертомъ.
   Обѣдъ прошелъ невесело. М-ръ Пайпэръ не могъ привыкнуть къ пустому мѣсту по лѣвую его руку, а Сара стала очень серьезна, когда услышала новость, сообщенную дядей за столомъ.
   -- Никто изъ васъ и не подозрѣваетъ о томъ, что случилось; ну такъ я вамъ скажу вотъ что: этотъ юный Гайдъ... ему, представьте, не придется рыскать по Австраліи. Онъ лишился дяди и двухъ кузеновъ и теперь сталъ наслѣдникомъ баронета. Если онъ послушается меня, то выберетъ себѣ жену въ колоніи, прежде чѣмъ уѣдетъ обратно домой. Ты душа моя, Сара, больше не свободна, такъ что мы должны отыскать ему другую невѣсту. Что скажешь, если мы предложимъ его твоей сестрѣ или той франтихѣ, что уѣхала въ провинцію?
   Сара улыбнулась, но улыбка была невеселая. Слова, сказанныя шутливо, для нея не были шуткой. Быть можетъ, она прозѣвала единственный шансъ въ жизни, единственный выигрышный билетъ въ жизненной лоттереѣ, на какой имѣла однако неоспоримое право. Воспоминаніе о надзирательницѣ надъ ссыльно-каторжными воскресло съ болѣзненной силой. Она не смѣла встрѣтиться глазами съ женихомъ, чтобы онъ не прочиталъ въ нихъ очевидной досады, которую она тщетно старалась подавить. Сара начинала думать, что женихъ ея проницательнѣе, чѣмъ кажется. Со вчерашняго дня въ его манерахъ появилось нѣчто такое, чего она не понимала. Право, можно было бы сказать, что въ его ухаживаніи за ней скрывалась какая-то тонкая жилка ироніи. Но такъ какъ это невѣроятно, то что же другое такъ стѣсняло ее въ ихъ новыхъ отношеніяхъ? Неужели ея собственное мучительное воспоминаніе о томъ, кто онъ и чей сынъ?
   Сара сознавалась самой себѣ, что еслибы м-ръ Гайдъ велъ себя точь-въ-точь такъ, какъ ея кузенъ, она бы не стала его критиковать. Но человѣкъ, отцомъ котораго былъ м-ръ Пайпэръ и который хвалился тѣмъ, что его мать была "честной женщиной",-- такой человѣкъ не имѣетъ права на снисхожденіе. И зачѣмъ она такъ поторопилась съ отвѣтомъ? Какъ все сложилось бы иначе, еслибы она попросила дать ей время на размышленіе. Съ какой радостью и надеждой услышала бы она извѣстіе, сообщенное дядюшкой! Тогда какъ теперь...
   И Сара безсознательно, но громко вздохнула, глядя въ тарелку, гдѣ красовалась золотая монограмма м-ра Пайпэра, и мысленно возмутилась противъ всего окружающаго и противъ своей судьбы.
   Въ этотъ-то самый моментъ и была принесена телеграмма и передана въ руки м-съ Кавендишъ.
   Хозяинъ Пайпэрсъ-Гилля привыкъ получать телеграммы десятками, но м-съ Кавендишъ не могла распечатать темную оффиціальную печать безъ біенія сердца.
   Сегодня вечеромъ во время этой операціи глаза всѣхъ присутствовавшихъ за столомъ были устремлены ей въ лицо, съ улыбкой ожиданія, такъ какъ телеграмма очевидно сообщала извѣстія о прибытіи путешественниковъ въ Барнесбэри. Тѣмъ сильнѣе поэтому было смятеніе, когда м-съ Кавендишъ встала изъ-за стола съ побѣлѣвшими губами и со словами:-- Боже, помилуй насъ! подала телеграмму брату и, обнявъ рукой его шею, принялась рыдать, безсвязно повторяя, что имъ нужно сейчасъ, сейчасъ ѣхать.
   Всѣ тотчасъ повскакали съ мѣстъ, чтобы узнать, какъ велика бѣда. М-ръ Пайпэръ бросилъ имъ телеграмму, не говоря ни слова. Секунду спустя онъ оставилъ столовую и слышно было, какъ онъ приказывалъ своимъ грубымъ голосомъ, "чтобы немедленно закладывали экипажъ".
   Тѣмъ временемъ Джоржъ взялъ телеграмму и внятно прочиталъ, хотя съ очевиднымъ усиліемъ, слѣдующія слова:
   "Барнесбэри.-- Несчастіе съ кабріолетомъ. Луи опасно ранена. У Лауры пострадали лицо и голова. У меня рука сломана.

Фрэнсисъ".

   Джоржъ инстинктивно обратился къ Маргаритѣ среди вихря послѣдовавшихъ за симъ испуганныхъ восклицаній. М-съ Кавендишъ пошла за братомъ и торопливо укладывала необходимыя вещи для него и для себя. Нужно было заказать спеціальный поѣздъ. Что чувствовалъ Джоржъ -- никто не зналъ. Онъ, повидимому, позабылъ о присутствіи всѣхъ, кромѣ Маргариты.
   -- Вы поѣдете съ нами? говорилъ онъ ей чуть не съ мольбой.
   -- О! какъ можете вы это спрашивать? вскричала Маргарита, сдерживая смертельное желаніе разрыдаться на всю комнату.
   Никто какъ-то и не вспомнилъ про м-ра Кавендиша и Сару, которые остались вдвоемъ въ Пайпэрсъ-Гиллѣ всего какихъ-нибудь четверть часа спустя послѣ того, какъ пришла телеграмма.
   Когда подано было большое фамильное ландо, м-ръ Пайпэръ первый машинально сѣлъ въ него. У него въ головѣ была одна только мысль: поскорѣй пріѣхать къ своей дѣвочкѣ; онъ какъ будто не замѣчалъ присутствія остальныхъ. Джоржъ помогъ тёткѣ и кузинѣ сѣсть въ экипажъ, а самъ помѣстился на задней скамейкѣ, приказавъ кучеру ѣхать на станцію желѣзной дороги. Онъ даже не простился съ дядей и невѣстой. Его терзало смутное, неопредѣленное ужасное чувство, что онъ будетъ виноватъ въ смерти Луи. Можетъ быть, онъ убилъ также и Лауру. Пострадали лицо и голова! Онъ дрогнулъ въ темнотѣ, когда повторилъ себѣ эти слова, точно получилъ ударъ кулакомъ прямо въ переносицу отъ кулачнаго бойца!
   Никогда въ жизни до сихъ поръ не былъ онъ такъ глубоко взволнованъ и ему казалось также, что до сихъ поръ онъ не зналъ, что значитъ страдать. О! еслибы онъ могъ принять на себя, недостойнаго, всѣ раны маленькой сестры и Лауры и умереть, держа ихъ за руки, вмѣсто того, чтобы чувствовать какъ роковыя слова: "Луи опасно ранена" и "пострадали лицо* и голова" точно молотомъ бьютъ его по головѣ.
   Путешествіе совершилось почти въ безмолвіи. М-съ Кавендишъ, держа за руку брата, все время шептала ему слова утѣшенія и надежды. Онъ не отвѣчалъ ни словомъ, но когда поѣздъ прибылъ въ Барнесбэри, первый выскочилъ на платформу и первый сѣлъ въ экипажъ, дожидавшійся ихъ и первый услышалъ, какъ сказалъ кучеръ, что "при нихъ теперь два доктора", указывая бичемъ по направленію къ приходскому дому. Яркая луна сіяла на небѣ и когда экипажъ осторожно съѣзжалъ съ холма, кучеръ указалъ на сломанный кабріолетъ, лежавшій бокомъ, въ ожиданіи, пока его уберутъ.
   И тутъ м-ръ Пайпэръ не промолвилъ ни полслова. Некогда они прибыли въ приходскій домъ, гдѣ дверь была открыта, настежь и керосиновая лампа горѣла на столѣ въ прихожей, онъ бросился мимо служанки, докторовъ, Фрэнсиса, всѣхъ, кто загораживалъ путь и направился въ комнату, гдѣ на постели лежала маленькая фигурка дѣвочки, блѣдной и неподвижной.
   И тамъ мы и оставимъ его на колѣняхъ у постели, съ руками, простертыми къ небу, въ нѣмой агоніи страданія и любви.
   

VII.

   Есть два способа сострадать ближнимъ. Способъ м-съ Кавендишъ и Маргариты состоялъ въ томъ, что онѣ вполнѣ отожествлялись съ страдальцемъ и буквально исполняли завѣтъ "плакать съ плачущими". А потому имъ некогда было думать о себѣ и сожалѣть о собственной персонѣ.
   Способъ м-ра Кавендиша и Сары заключался въ томъ, что они капризно сожалѣли о самихъ себѣ и негодовали за то, что ихъ деликатные нервы подвергались такимъ непріятнымъ ударамъ. Да еще наканунѣ свадьбы, представьте! Когда вся жизнь должна была бы сосредоточиться на поѣздкахъ отъ портнаго къ модисткѣ, отъ ювелира въ магазинъ дорожныхъ принадлежностей и въ обсужденіи дорожныхъ костюмовъ и платьевъ для tabled'hôte ради пущаго восхищенія и зависти мужчинъ и женщинъ всего міра, во всѣхъ столицахъ Европы и востока.
   Но по внѣшности поведеніе того и другой было безукоризненно. М-ръ Кавендишъ зналъ, что именно требовалось отъ него при существующихъ обстоятельствахъ, и даже Сарѣ импонировалъ видъ тихой горести, съ какой онъ встрѣтилъ ее за завтракомъ на другое утро. Отпустивъ неизбѣжныя общія мѣста о невѣрности всего земнаго и о необходимости не поддаваться горю, м-ръ Кавендишъ со вздохомъ принялся за Аргуса. Онъ дѣйствительно ощущалъ родъ непріятной дрожи, при мысли о сломанныхъ членахъ и окровавленныхъ головахъ, и желалъ, чтобы организація его не была такъ тонка и деликатна.
   Для Сары утро проходило довольно томительно. Усѣвшись съ работой на опустѣвшей верандѣ, она размышляла о томъ, на сколько пострадало лицо Лауры и почему Джоржъ позабылъ, повидимому, все на свѣтѣ, въ своей поспѣшности уѣхать въ Барнесбэри послѣ полученія телеграммы.
   Послѣ того она подумала о возможности надѣть трауръ (но только эта мысль была ей непріятна во всѣхъ отношеніяхъ, а потому она ее прогнала) и въ концѣ концовъ принялась горько упрекать мысленно Джоржа, Маргариту и мать за то, что они до сихъ поръ не прислали ей телеграммы.
   Среди этихъ невеселыхъ мыслей, омрачившихъ ея прекрасное лицо, слуга подалъ ей визитную карточку, на которой стояло имя м-ра Кларенса Гайда.
   -- Говорили вы ему, что всѣ уѣхали? спросила она, наклоняясь надъ карточкой и чувствуя, что краснѣетъ.
   -- Я говорилъ этому джентльмену, что всѣ уѣхали, кромѣ м-ра Кавендиша и васъ, миссъ, отвѣчалъ слуга, но онъ велѣлъ спросить: не будете ли вы такъ добры принять его на минуту въ гостиной?
   -- Вы увѣрены, что онъ спрашивалъ меня? настаивала Сара; папаша вѣдь тоже дома.
   -- Навѣрное васъ, миссъ. Онъ сказалъ:-- не позволитъ ли мнѣ миссъ Кавендишъ увидѣться съ ней на минуту.
   -- Скажите, что я сейчасъ приду.
   И Сара прежде всего побѣжала къ себѣ на верхъ и поглядѣлась въ зеркало. Нѣтъ... ничего не могло быть милѣе ея простенькаго утренняго платья изъ бѣлой мягкой ткани съ чернымъ бархатнымъ воротникомъ и такими же отворотами на рукавахъ; волосы ея, хотя небрежно причесанные, спускались на лобъ, какъ у статуи. Нѣжная, чистая кожа лица особенно выдавала яркій колоритъ глазъ и губъ... и казалась еще красивѣе при свѣтѣ солнца, чѣмъ при вечернемъ освѣщеніи. Она не могла удержаться отъ чувства восторга, когда отошла отъ зеркала и должна была укрѣпить свои нервы воспоминаніемъ о страшной семейной катастрофѣ, прежде чѣмъ сойти въ гостиную.
   М-ръ Гайдъ пошелъ къ ней на встрѣчу съ протянутой рукой -- рукой, которая уже утратила отчасти свою аристократическую нѣжность подъ вліяніемъ австралійскаго солнца и австралійскихъ нравовъ. Онъ взглянулъ на нее съ чувствомъ непреодолимаго любопытства.
   Но одного мимолетнаго взгляда было достаточно. Онъ подтвердилъ и даже болѣе того, впечатлѣніе, произведенное раньше ея наружностью. Вотъ дѣвушка, передъ которой должны поблѣднѣть всѣ "профессіональныя красавицы" -- а онъ зналъ ихъ всѣхъ.
   Ея настоящее мѣсто во главѣ лондонскаго общества. И она могла занять его -- кто знаетъ -- стоитъ ему только захотѣть.
   То была опьяняющая мысль для такого поклонника женской красоты, какъ м-ръ Гайдъ,-- человѣкъ, хвалившійся изысканностью вкуса, и такимъ идеаломъ красоты, который былъ почти недостижимъ.
   -- Вы слышали о нашемъ горѣ? спросила Сара тихо, садясь на диванъ, въ то время, какъ м-ръ Гайдъ, поставивъ шляпу, обвитую чернымъ крепомъ, усѣлся въ креслахъ.
   -- Нѣтъ. Мнѣ очень жаль! Понятія не имѣю. Кто-нибудь боленъ?
   -- О! хуже этого, отвѣчала Сара. И тутъ съ ней случилась странная вещь. Когда она стала пересказывать о случившемся, голосъ ея задрожалъ, а глаза наполнились слезами. Она бы не могла сказать, жалѣетъ ли она страдальцевъ или себя. Или же это происходитъ просто отъ нервнаго возбужденія.
   Говоря правду, Сара не обладала "драматическимъ инстинктомъ", который позволяетъ другимъ людямъ съ поразительной живостью представить себѣ какую-нибудь катастрофу; и по всей вѣроятности воображеніе ничего не рисовало ей, пока она не высказала словами то, что случилось.
   Но какое бы ни было чувство, овладѣвшее ею въ эту минуту, оно придало удивительную прелесть ея безукоризненно правильному лицу. Такой прелестью дышало, вѣроятно, лицо Галатеи, когда изъ холоднаго твердаго мрамора она стала женщиной.
   Эта прелесть превратила чувственное восхищеніе м-ра Гайда въ болѣе сильное, въ болѣе пламенное чувство.
   А только подумать, что еслибы Сара была старухой или некрасивой, то могла бы разливаться рѣкой, не возбуждая ничего, кромѣ самой поверхностной жалости.
   Но теперь впечатлѣніе, произведенное ея слезами, вызвало восторженную симпатію и полную вѣру въ то, что это очаровательное созданіе обладаетъ нѣжной, чувствительной душой. М-ръ Гайдъ пододвинулъ кресло къ дивану и сталъ утѣшать ее.
   Хорошо уже и то, что всѣ остались живы. А телеграмма не приходитъ, конечно, потому, что всѣ слишкомъ заняты. Вотъ въ его положеніи вся надежда потеряна. И онъ описалъ, какъ онъ получилъ изъ Англіи телеграмму, гдѣ было всего четыре слова и въ нихъ возвѣщалось о страшномъ бѣдствіи, постигшемъ его фамилію: смерть дяди, племянника и кузена, послѣдніе моложе его и одинъ только-что собирался жениться.
   Сара глядѣла въ полъ, выслушивая то, что онъ говорилъ. Дядя, кузенъ, племянникъ -- все это были для нея бездушныя тѣни. Она не могла не подумать, что они были преградой для нея и какъ жаль, что эта преграда не была устранена недѣлю тому назадъ. Для нея было почти облегченіемъ, когда прозвонили къ полднику, и м-ръ Гайдъ всталъ, чтобы идти, не зная, въ какихъ словахъ ему проститься съ нею. Но помощь пришла въ лицѣ м-ра Кавендиша, который по взгляду дочери пригласилъ гостя остаться къ полднику. М-ръ Гайдъ колебался, пробормоталъ что-то о боязни быть лишнимъ въ ихъ семейномъ несчастій, но кончилъ тѣмъ, что остался.
   Если въ чужихъ бѣдствіяхъ есть всегда нѣчто пріятное для насъ, то въ настоящую минуту м-ръ Кавендишъ испытывалъ на себѣ выгодную сторону семейнаго несчастія. Принимать гостя за такимъ роскошнымъ столомъ, угощать его такимъ безукоризненнымъ хересомъ, безъ всякаго вторженія Пайпэрскаго элемента и только въ обществѣ своей царственной дочери,-- это казалось до такой степени въ порядкѣ вещей м-ру Кавендишу, что онъ желалъ бы, чтобы каждую недѣлю происходили приключенія съ кабріолетомъ, лишь бы никто при этомъ не былъ раненъ. Прежде чѣмъ полдникъ окончился, онъ возстановилъ всю цѣпь бабушекъ, внучатныхъ тетушекъ и епископскихъ кузеновъ, путемъ которой его фамилія находилась въ родствѣ съ фамиліей м-ра Гайда, и разспрашивалъ обо всякаго рода господахъ, имена которыхъ Сара знала только изъ газетъ.
   -- И такъ вы возвращаетесь домой. Какъ я вамъ завидую! сказалъ подъ конецъ, м-ръ Кавендишъ. А мы-то бѣдные изгнанники!...
   И онъ со вздохомъ налилъ себѣ стаканъ лафита изъ погреба м-ра Пайпэра.
   -- Я никогда не пожалѣю о томъ, что мнѣ удалось побывать въ колоніи, сказалъ м-ръ Гайдъ, глядя на Сару. Мнѣ кажется, что вы принимаете всѣ мѣры, чтобы скрасить свое изгнаніе въ Мельбурнѣ.
   -- Да, мы дѣлаемъ, что можемъ, съ покорностью отвѣчалъ м-ръ Кавендишъ, но, дорогой сэръ, существуютъ только два мѣста, гдѣ могутъ жить цивилизованные люди. Первое изъ нихъ Лондонъ, а второе Парижъ.
   -- Миссъ Кавендишъ раздѣляетъ ваше мнѣніе? спросилъ м-ръ Гайдъ, снова взглядывая на Сару.
   Сара никогда не бывала въ Парижѣ, точно такъ, какъ въ жизнь свою не видывала большой залы до пріѣзда въ Мельбурнъ. Но она была достойной дочерью своего отца и еслибы была царицей предшествовавшаго лондонскаго сезона, то не могла бы съ большей развязностью отвѣтить:
   -- Я не такъ исключительна, какъ папа. Кромѣ того навѣрно Австралія все еще привлекательна; но мнѣ кажется, что я бы скорѣе выбрала Сидней для жительства, чѣмъ Мельбурнъ.
   М-ръ Гайдъ вполнѣ ей сочувствовалъ. У него были родственники въ Сиднеѣ, которые въ очень заманчивыхъ краскахъ изображали свою жизнь. И онъ намѣревался побывать тамъ, прежде чѣмъ вернуться въ Англію. Но его присутствіе дома требовалось неотлагательно, и онъ говорилъ такъ, какъ будто бы его новое положеніе прямаго наслѣдника баронета было и обременительно, и налагало большую отвѣтственность.
   -- И такъ мы, значитъ, простимся, сказала Сара, когда осталась одна съ нимъ на минуту.
   Отецъ пошелъ за карточкой, которую хотѣлъ предложить м-ру Гайду на память отъ новообрѣтеннаго родственника въ Пайпэрсъ-Гиллѣ.
   -- Вы въ самомъ дѣлѣ отправляетесь съ слѣдующимъ почтовымъ пароходомъ?
   Можетъ быть, она сама не сознавала этого, но сожалѣніе о томъ, что она упустила такую блестящую партію, сообщило что-то нѣжное и печальное ея тону. Кромѣ того, на сколько она способна была симпатизировать человѣку, она чувствовала, что симпатизируетъ м-ру Гайду. Ей нравилась форма его головы и его свѣтлые усы, ей нравились его тонкій аристократическій носъ и мягкая вѣжливость манеръ. Пуще же всего ей нравились его имя, рожденіе и будущій титулъ.
   Все это дѣлало то, что ей досадно было, что онъ уѣзжаетъ. Но досада, какъ и все въ Сарѣ, выражалась необыкновенно красиво.
   Какъ было съ м-ромъ Лейдайтомъ, который былъ, если читатель припомнитъ, восторженный энтузіастъ, такъ случилось и съ м-ромъ Гайдомъ, который, несмотря на свою молодость, считалъ себя "знатокомъ" въ сердечныхъ дѣлахъ. Глаза его отуманились, и дыханье стало прерывисто.
   -- Только одна вещь могла бы удержать меня, отвѣчалъ онъ взволнованнымъ голосомъ, но я не смѣю ее высказать.
   Все это время чудные глаза Сары были устремлены на него, но тутъ она ихъ опустила, и онъ видѣлъ теперь только длинныя темныя рѣсницы, окаймлявшія ихъ.
   Отвѣта ея онъ не могъ разслышать, но нельзя было ошибиться въ смыслѣ одобрительной улыбки, появившейся у нея на губахъ. Въ одинъ мигъ онъ обнялъ ее и, несмотря на слабое сопротивленіе, прижалъ усы къ ея лицу, бормоча слова любви и надежды, которыя Сара поняла какъ непосредственное предложеніе руки и сердца.
   -- Великій Боже! вскричалъ м-ръ Кавендишъ, моя дочь сошла съ ума.
   Онъ вошелъ въ гостиную какъ разъ въ то время, какъ Сара нѣжно вырывалась изъ объятій м-ра Гайда. И тотъ и другая очень раскраснѣлись, но глаза Сары сверкали вовсе не отъ негодованія или гнѣва.
   Прежде чѣмъ м-ръ Кавендишъ успѣлъ дать волю неудовольствію -- говоря по правдѣ, онъ вообразилъ, что прервалъ то, что онъ назвалъ бы "трактирными любезностями" и кровь закипѣла въ немъ отъ гнѣва -- м-ръ Гайдъ взялъ Сару за руку и объяснился въ словахъ, которыя не оставляли сомнѣнія на счетъ серьезности его намѣреній.
   -- Я знаю, что непростительно было дѣйствовать съ такою поспѣшностью, но существуютъ непреодолимыя симпатіи (тутъ онъ пожалъ нѣжную руку, лежавшую въ его рукѣ) и такъ какъ мнѣ остается пробыть въ Мельбурнѣ всего лишь два дня, то я воспользовался единственнымъ представившимся случаемъ просить миссъ Кавендишъ подать мнѣ искру надежды, и мнѣ показалось, что она сказала "да". И если мы получимъ ваше согласіе, дорогой сэръ, то я буду счастливѣйшій человѣкъ въ мірѣ. Увѣряю васъ, что это не мимолетная фантазія. Я только о ней и думалъ, послѣ того какъ мы впервые встрѣтились, но она была въ то время для меня недоступна. Но съ тѣхъ поръ все перемѣнилось. Я могу предложить ей положеніе и состояніе, о которыхъ раньше не мечталъ. Я надѣюсь, что вы соберете всѣ нужныя справки обо мнѣ. Я прошу... Я настаиваю на этомъ. Но я надѣюсь, что вы позволите мнѣ ухаживать за вашей дочерью.
   И обратившись къ Сарѣ, смиренно прибавилъ:
   -- Замолвите за меня словечко.
   Положеніе было затруднительное. Но м-ръ Кавендишъ былъ казуистъ. Въ умѣ его съ быстротой молніи мелькнула мысль, что вотъ передъ нимъ Богомъ посланный женихъ для дочери, передъ которымъ должны смолкнуть притязанія вульгарнаго люда. Всякаго рода смутныя и неопредѣленныя воспоминанія о былыхъ занятіяхъ по части миѳологіи и восточныхъ преданій -- весьма поверхностныхъ, говоря правду -- нахлынули на него и подтвердили вѣру, что судьба женщины,-- да! судьба всякой такой женщины, какъ мать Ромула или Будды -- сдаться передъ исканіемъ высшаго существа, хотя бы передъ тѣмъ она и была помолвлена съ простымъ смертнымъ. Какого рода Deus ex machina выручитъ Сару изъ неудобнаго положенія невѣсты двоихъ мужчинъ, пока еще неясно, но м-ръ Кавендишъ съ горячей благодарностью размышлялъ о томъ фіактѣ, что м-ръ Пайпэръ еще не успѣлъ протрубить про сватовство сына. И если на то пошло, то м-ръ Кавендишъ готовъ былъ самъ разыграть роль Deus ex machina. Онъ былъ вполнѣ убѣжденъ теперь, что относительно "того сватовства" у него вырвали согласіе, и что по зрѣломъ размышленіи, онъ непремѣнно взялъ бы его назадъ.
   Сара дрожала, ожидая отвѣта отца. Она не смѣла подкрѣпить воззванія своего поклонника ничѣмъ, кромѣ чуть слышныхъ словъ:-- да папа, пожалуйста, согласитесь, но скоро поняла, что страхъ ея напрасенъ, и что м-ръ Кавендишъ держитъ себя съ замѣчательнымъ достоинствомъ.
   -- Да, объявилъ онъ, нельзя не сознаться, что дѣло поведено съ большой поспѣшностью. Конечно, обстоятельства таковы -- и онъ первый допускаетъ это -- что оправдываютъ эту поспѣшность, но м-ръ Гайдъ пойметъ самъ, что надо лучше, чтобы это оставалось между ними. Его родственники -- то-есть родственники его жены, подъ чьимъ гостепріимнымъ кровомъ они провели нѣсколько недѣль -- находятся въ большомъ огорченіи, и его дорогая дочь внѣ себя отъ горя и сочувствія къ несчастію. М-ръ Кавендишъ никогда не рѣшится лишить ее той громадной поддержки и утѣшенія, какія она можетъ найти въ святомъ и законномъ чувствѣ, которое сумѣлъ въ ней вызвать м-ръ Гайдъ.
   -- Но мы не будемъ пока думать о себѣ, милыя дѣти, потому что я смотрю на васъ уже, какъ на сына, прибавилъ онъ, прямо обращаясь къ м-ру Гайду. Мы должны быть терпѣливы и осмотрительны и думать о другихъ, прежде чѣмъ о самихъ себѣ; но тѣмъ не менѣе Богъ да благословитъ васъ.
   Когда м-ръ Гайдъ ушелъ съ обѣщаніемъ завтра снова явиться, м-ръ Кавендишъ прошелъ въ гостиную, гдѣ его ждала Сара съ такимъ выраженіемъ, въ которомъ торжество и стыдъ были перемѣшаны. Онъ нервно ходилъ по комнатѣ, разговаривая съ ней. Но оба, отецъ и дочь, избѣгали смотрѣть другъ другу въ глаза.
   -- Ты понимаешь, Сара, конечно, почему я не упомянулъ объ этомъ enfantillage, которое произошло между тобой и кузеномъ. Съ своей стороны я игнорировалъ его. Я не могу допустить новыхъ mésalliances въ своей фамиліи. Но ты обязана передъ м-ръ Гайдомъ -- и я увѣренъ, что ты со мной согласишься -- какъ можно скорѣе выдти изъ этого положенія. Ты должна немедленно освободить себя отъ всякаго soupèon въ обязательствѣ передъ другимъ человѣкомъ. Ты понимаешь меня?
   -- Да, папа, пролепетала Сара, и м-ру Кавендишу послышалось, что она что-то прибавила на счетъ того, что то сватовство было лишь условное
   -- У тебя есть отецъ, дитя, перебилъ онъ ее. Если этотъ молодой человѣкъ... какъ его... Джоржъ, будетъ такъ неделикатенъ, что вздумаетъ настаивать, то отошли его ко мнѣ. У меня было время на размышленіе. Я не могу дозволить такого неподходящаго брака. Кстати, надѣюсь, что ты не была такъ неосторожна, чтобы писать ему письма.
   -- Писать письма? О, нѣтъ, папа, я никогда не писала Джоржу.
   -- Вотъ это хорошо. Хотя еслибы и писала, то съ джентльменомъ это не имѣло бы значенія. Noblesse oblige! но никогда нельзя знать, на что способны Пайпэры. Теперь ты должна предоставить мнѣ руководить тобой, Сара. Только отецъ можетъ выручить тебя. Я напишу племяннику жены и немедленно. Я скажу, что мысль о бракѣ между имъ и тобой должна быть оставлена. Онъ долженъ узнать о твоихъ истинныхъ чувствахъ. Ты согласна?
   -- Да, папа, отвѣчала покорно Сара.
   Она была немного оглушена неожиданной перемѣной, и глупое, конечно, замѣчаніе, которое она слышала отъ матери на счетъ опасности сѣсть межь двухъ стульевъ, пронеслось у нея въ головѣ. Конечно, одинъ былъ простой, деревянный стулъ, тогда какъ другой можно было сравнить по препмуществамъ, какія онъ могъ доставить, съ легендарнымъ tabouret при дворѣ Людовика XIV. Но даже это было предпочтительнѣе унизительнаго пребыванія на полу.
   И кромѣ того грозная фигура м-ра Пайпэра выступала на заднемъ планѣ. Вообще Сара не была расположена ликовать и почувствовала даже нѣкотораго рода облегченіе, когда въ комнату вбѣжала горничная впопыхахъ со словами:
   -- Извините, меня, но вотъ телеграмма, которой вы такъ ждали.
   

VIII.

   Въ то время какъ м-ръ Кавендишъ и его дочь угощали своего гостя отборнѣйшими винами изъ погреба м-ра Пайпэра, глаза Джоржа освоивались съ слѣдующимъ видѣніемъ въ темной комнатѣ приходскаго дома въ Барнесбери. Это видѣніе состояло изъ кровати подъ бѣлымъ пологомъ въ углу, а на ней неопредѣленныя очертанія женской фигуры.
   Голова и лицо забинтованы, но тамъ и сямъ прядь золотистыхъ волосъ, выбившись изъ-подъ повязки, смѣшивается съ кружевомъ, окружающимъ нѣжную шею.
   Одна бѣлая рука, на которой сверкаютъ дорогія кольца, покоится на одѣялѣ. Глаза Джоржа не могутъ оторваться отъ этой руки. Каждый разъ какъ пальцы ея нервно сжимаются, брильянты и изумруды, красующіеся на нихъ, сверкаютъ въ темнотѣ.
   Но онъ не думаетъ о кольцахъ Лауры и конечно машинально слѣдитъ за ихъ игрой. Онъ думаетъ о томъ, что скажетъ онъ бѣдной искалѣченной дѣвушкѣ, когда она придетъ въ себя. Только потому, что она безъ памяти, ему позволили побыть въ ея комнатѣ. Никому не показалось страннымъ, что Джоржъ посидитъ у больной, пока м-съ Кавендишъ приготовляетъ бульонъ, а Маргарита разрѣзываетъ мясо, которое впервые послѣ несчастнаго приключенія положитъ въ ротъ достопочтенный м-ръ Лейдайтъ.
   Нѣтъ! ничто не кажется страннымъ послѣ такого ужаснаго событія. Некогда думать объ условныхъ приличіяхъ. Единственно, что у всѣхъ на умѣ, это подать помощь и облегченіе страдальцамъ.
   Слава Богу, всѣ остались живы и лишь нуждаются въ заботливомъ уходѣ.
   Луи лежитъ недвижима, и великій Мельбурнскій врачъ, выписанный м-ромъ Пайпэромъ, объявилъ, что это признакъ сотрясенія мозга. И хотя туземные два доктора уже шептались о возможности паралича спиннаго мозга и взяли на себя подготовить отца "къ худшему", но жизнь все еще теплится въ слабомъ маленькомъ тѣлѣ и за эту слабую искру цѣпляется теперь м-ръ Пайпэръ съ тѣмъ отчаяннымъ, непобѣдимымъ упорствомъ, съ какимъ онъ преслѣдовалъ всякія цѣли въ жизни. Какая надежда владѣетъ имъ -- онъ бы и самъ не сумѣлъ объяснить. Но всѣ его мысли, надежды, всѣ страстные помыслы и желанія сосредоточены на одномъ предметѣ, на томъ, чтобы не дать этой искрѣ потухнуть.
   Онъ не ѣстъ и не спитъ. Не могу сказать, чтобы онъ приносилъ какую-нибудь пользу; но онъ страстно желаетъ. Онъ питаетъ вообще мысль принести самыя отчаянныя жертвы, если небо отдастъ ему назадъ его дочку.
   Никто не понимаетъ такъ хорошо состояніе его души, какъ Маргарита. Онъ знаетъ, что она любила Луи. Но хотя Маргарита ухаживаетъ за Луи съ искусствомъ прирожденной сидѣлки, но ее часто отзываютъ въ другія мѣста. Бѣдной Лаурѣ надо перемѣнять повязки и давать лѣкарства. М-съ Кавендишъ открыла, что если она не приготовитъ собственными руками все, что нужно для питанія больныхъ, то тѣ вмѣсто бульона получатъ жирную, наперченную воду. А потому, послѣ торопливаго совѣщанія съ Маргаритой, рѣшила предоставить неспособной Дженъ только убирать и чистить комнаты, и мыть посуду, а сама, съ помощью привезенной изъ Пайпэрсъ-Гилля горничной, превратилась въ отвѣтственную повариху приходскаго дома.
   Интересно видѣть, какъ ея брови, достойныя Нормы, сердито сдвигаются при видѣ кастрюлекъ Дженъ, доказывающихъ несомнѣнно, что ихъ никогда "порядкомъ не чистили". Она совсѣмъ бракуетъ ихъ и пишетъ списокъ всего, что необходимо купить въ городѣ. Даже въ пылу симпатій и жалости инстинкты неизмѣнной хозяйки прорываются наружу, и она не можетъ удержаться, чтобы не показать Маргаритѣ забракованныя кастрюли со словами:-- видано ли что-нибудь подобное? когда та приходитъ поглядѣть, готовъ ли обѣдъ м-ра Лейдайта.
   Странно сказать, но судьба устроила такъ, что Фрэнсисъ, который еще вчера былъ въ буквальномъ и переносномъ смыслѣ за нѣсколько десятковъ миль отъ Маргариты, сегодня такъ къ ней близокъ, какъ еслибы онъ былъ ея ребенкомъ.
   Она услышала повѣсть при его геройство, не отъ него самого, конечно, и кромѣ состраданія въ ней кипитъ еще и восторгъ при мысли, что ея герой не обманулъ ея вѣры въ него. Кучеръ фургона, съ которымъ кабріолетъ такъ бѣдственно столкнулся, приходилъ сегодня утромъ въ приходскій домъ и описывалъ м-съ Кавендишъ всѣ подробности приключенія.
   Оказывалось, что маленькая дѣвочка вылетѣла изъ кабріолета и стукнулась головой, упавъ какъ разъ между лошадьми, которые бѣшено бились и рвали постромки. М-ръ Лейдайтъ перелетѣлъ черезъ кабріолетъ, но въ одну секунду очутился на ногахъ и бросился спасать дѣвочку. При этомъ, онъ получилъ ударъ копытомъ, который могъ бы убить его, по мнѣнію кучера, къ счастью только сломалъ правую руку, а лѣвою онъ успѣлъ поднять съ земли безчувственнаго ребенка и спасти его отъ вѣрной смерти.
   Тѣмъ временемъ миссъ Лейдайтъ лежала безъ чувствъ лицомъ къ землѣ. Ея руки, повидимому, запутались въ возжахъ, и она не могла защитить ими лицо.
   Послѣ того подоспѣла помощь, и м-ръ Лейдайтъ вернулся назадъ въ приходскій домъ съ людьми, которые несли на импровизированныхъ носилкахъ двухъ лэди, тотчасъ же призвали? двухъ докторовъ, и никто даже не узналъ про то, что самъ клерджименъ пострадалъ (онъ не издалъ ни стона и не промолвилъ ни слова, говорилъ кучеръ), пока другимъ не была оказана необходимая помощь. И доктора говорили, что онъ самый бравый молодецъ, какой только когда-либо пріѣзжалъ въ колонію, а это на ихъ языкѣ значитъ, что у человѣка желѣзные нервы.
   И Маргарита складывала въ сердцѣ своемъ каждое слово этого разсказа и удивлялась, отчего ей такъ хочется плакать, когда она такъ гордится имъ.
   Но слезы -- роскошь, которая не дозволялась въ настоящую минуту. Некогда было теперь плакать. Маргарита по очереди ухаживала за своими паціентами и уговаривала дядюшку Пайпэра поѣсть.
   -- Милый дядюшка, говорила она, когда Луи придетъ въ себя, она не должна замѣтить въ васъ никакой перемѣны, Вы должны беречь себя для нея.
   А затѣмъ надо было уговаривать Джоржа вести себя благоразумнѣе и не падать духомъ.
   Лаурѣ не было еще и пятнадцати лѣтъ, когда онъ влюбился въ нее. Она была такая хорошенькая, живая, смѣлая и бойкая дѣвочка. Онъ въ тѣ поры сразу покорилъ ея сердце разъ и навсегда. Оба они были почти дѣтьми. Но ошибочно было бы утверждать, что взаимное уваженіе -- необходимое условіе для прочной любви. Паоло, навѣрное, любилъ Франческу, среди вѣчныхъ мученій не менѣе сильно отъ того, что оба они согрѣшили на землѣ.
   Лаура подкрѣпляла себя самой рьяной философіей, какую только могла найти у французскихъ энциклопедистовъ, но они не помѣшали ей ожесточиться.
   Сидя въ темной комнатѣ, лицомъ къ лицу съ кошмаромъ окровавленныхъ бандажей и золотистыхъ волосъ, Джоржъ стыдился самого себя.
   До сихъ поръ, казалось ему, вся цѣль его жизни заключалась въ томъ, чтобы бѣгать отъ непріятныхъ ощущеній. Но какія вѣковѣчныя угрызенія совѣсти готовилъ онъ себѣ такъ неразумно. Кто скажетъ, не совершилъ ли бы онъ самый безчестный поступокъ въ жизни, не случись этой бѣды?
   Но теперь онъ прозрѣлъ. Если онъ могъ измѣнить Лаурѣ, когда она была въ цвѣтѣ силъ и красоты, то теперь, когда она такъ нуждается въ немъ, онъ долженъ къ ней вернуться. Любопытно, какъ поблѣднѣлъ и стушевался красивый образъ Сары передъ видѣніемъ обезображенной и несчастной Лауры. Но что скажетъ сама Сара и какъ онъ объяснитъ ей свое недостойное поведеніе? Не мудрено, что онъ казался смиреннымъ и раздавленнымъ, встрѣтивъ Маргариту въ корридорѣ.
   -- Какъ она? мягко спросила Маргарита.
   -- Я не могу выносить ея стоновъ! отвѣтилъ онъ хриплымъ шепотомъ. Не можете ли вы ей помочь ради самого неба?
   Минуту спустя Маргарита вернулась съ утѣшительными извѣстіями.
   -- Она стонетъ во снѣ, Джоржъ.
   -- Не думаю, чтобы она сознавала, что страдаетъ. Не падайте духомъ, Джоржъ. Докторъ говоритъ, что лихорадочное состояніе -- естественное слѣдствіе отъ испуга и ушибовъ, но что внутренніе органы не повреждены... онъ ручается за это. Она скоро опять будетъ на ногахъ.
   -- Какъ вы думаете, спросилъ Джоржъ все тѣмъ же шопотомъ, она будетъ очень обезображена?
   -- Она сильно расшиблась, проговорила Маргарита.
   Она видѣла больше, чѣмъ бѣдный Джоржъ, и знаетъ, что разрѣзанная щека и выбитые передніе зубы сильно обезображиваютъ лицо.
   -- Но, право же, продолжаетъ Маргарита, могло бы кончиться хуже, чѣмъ оцарапаннымъ лицомъ.
   Джоржъ принимаетъ утѣшенія, печально качая головой, и Маргарита спѣшитъ къ другому паціенту.
   М-ръ Лейдайтъ лежитъ на кушеткѣ, въ гостиной, съ рукой въ лубкахъ и съ блѣднымъ отъ боли лицомъ. Имъ еще не успѣли заняться сегодня поутру и очевидно, что сознаніе собственной безпомощности очень тяжко для него. Но появленіе Маргариты вноситъ точно лучъ свѣта. Никакая сестра милосердія не принесла бы съ собой такой ясной надежды на помощь и сочувствіе. Всякая мысль о себѣ исчезла, какъ это часто бываетъ, когда женщина отъ рожденія предназначена въ сидѣлки. Всѣ паціенты для нея безличныя существа (но не простые "случаи", какъ съ докторской точки зрѣнія), они страдальцы безъ пола и возраста, помогать которымъ -- ея призваніе.
   До сихъ поръ Фрэнсисъ не испытывалъ, что значитъ вліяніе женскаго присутствія въ комнатѣ больнаго. Онъ даетъ ухаживать за собой, какъ за ребенкомъ, и она приноситъ холодной воды и губкой вытираетъ ему лицо и лѣвую руку.
   И не успѣлъ онъ опомниться, какъ комната его прибрана, подушки взбиты и подносъ съ кушаньемъ апетитно красуется на чистой скатерти. И вмѣстѣ съ тѣмъ она догадывается, что ему страстно хочется услышать вѣсти про другихъ страдальцевъ и весьма подробно сообщаетъ объ ихъ состояніи. И въ самыхъ звукахъ ея голоса слышится такая надежда и утѣшеніе, что отчаяніе не можетъ владѣть человѣкомъ въ ея присутствіи. Однако несомнѣнно, что Луи въ большой опасности.
   -- Но я не могу не вѣрить и не надѣяться, добавляетъ Маргарита дрожащимъ голосомъ, что вы не напрасно жертвовали жизнью.
   -- О! это пустяки! отвѣчаетъ молодой клерджименъ, покраснѣвъ, всякій на моемъ мѣстѣ сдѣлалъ бы то же самое.
   -- Вы думаете? Но кучеръ фургона приходилъ сегодня по утру и говорилъ, что считалъ васъ погибшимъ человѣкомъ, когда увидѣлъ, что вы хотите дѣлать. Но я вижу, вамъ непріятно, что я это говорю, а потому скажу только разъ на всегда, что мы всѣ почитаемъ, уважаемъ и любимъ васъ за это... вотъ. Больше никогда ничего не скажу вамъ.
   Слезы полились у нея изъ глазъ, въ то время какъ она брала подносъ, и она поспѣшно скрывается изъ комнаты. М-ръ Лейдайтъ никогда до сихъ поръ не видѣлъ ее въ такомъ волненіи. Быть можетъ, еслибы вчера вы спросили его про старшую миссъ Кавендишъ (прекрасную дѣвушку, безъ сомнѣнія), то онъ отвѣтилъ бы, что она тиха и безстрастна. Маргарита безстрастна! Вотъ какъ проницателенъ бываетъ мужчина, ослѣпленный любовью къ другой женщинѣ! Но недаромъ говорятъ, что "любовь слѣпа", а потому нельзя упрекать молодаго клерджимена за близорукость, отличавшую его до сихъ поръ.
   Быть можетъ, этотъ недостатокъ разсѣется отъ жестокаго удара, которымъ всѣ его родственники выбиты изъ колеи. По крайней мѣрѣ лицо его принимаетъ странное полуудивленное выраженіе, въ то время какъ онъ смотритъ вслѣдъ уходящей Маргаритѣ.
   А затѣмъ глаза его смягчаются, и онъ осторожно отправляется въ туфляхъ къ дверямъ сестеръ выслушать послѣдній отчетъ докторовъ объ ихъ состояніи.
   

IX.

   Итакъ, судьба дала жестокій урокъ новымъ обитателямъ приходскаго дома въ Барнесбэри.
   Тяжкое испытаніе выпало на долю м-ра Пайпэра, пребывающаго въ мрачномъ отчаяніи у постели Луи. Для Джоржа, сердце котораго разрывалось отъ состраданія, стыда и раскаянія, первый день подъ грустной кровлей показался такимъ длиннымъ, какъ цѣлая недѣля.
   Не такъ думали м-съ Кавендишъ и Маргарита: онѣ охотно приказали бы солнцу стать и не двигаться до тѣхъ поръ, пока не передѣлаютъ всей той пропасти дѣла, которымъ у нихъ были полны руки: имъ вѣдь приходилось ухаживать за нѣсколькими больными и при томъ въ жилищѣ, приспособленномъ къ житью всего двухъ лицъ.
   Джоржа наконецъ удалось урезонить и убѣдить идти ночевать въ гостинницу. М-ра Лейдайта устроили въ "пріемной". Для бѣднаго упрямаго м-ра Пайпэра приготовили наскоро постель у дверей комнаты Луи, между тѣмъ какъ м-съ Кавендишъ и Маргарита сговорились поперемѣнно отдыхать на диванѣ, въ комнатѣ Лауры.
   Но прежде чѣмъ все это было улажено, длинный январьскій день пришелъ къ концу и, уже при свѣтѣ лампы, Маргарита понесла своимъ паціентамъ чаю съ поджареннымъ хлѣбомъ.
   Доктора совершили свой третій и послѣдній визитъ и привели м-ра Пайпэра въ состояніе безмолвнаго отчаянія тѣмъ, какъ совѣщались другъ съ другомъ надъ безсознательнымъ тѣломъ Луи. Такъ какъ ихъ профессіональная абракадабра была для него непонятна, то онъ слѣдовалъ за ними по пятамъ, когда они уходили, и въ сотый разъ сталъ убѣждать ихъ, что они не будутъ въ проигрышѣ, если постараются и спасутъ его дѣвочку.
   Ради его страдальческихъ глазъ они прощаютъ ему безсознательное оскорбленіе, наносимое ихъ профессіи. Они ничего не могутъ сказать ему навѣрно, но теперь надежды больше, чѣмъ было по утру. Съ этимъ утѣшеніемъ, видя, что Маргарита усѣлась у постели Луи, въ качествѣ ночной сидѣлки и зная, что она въ точности выполнитъ мельчайшія предписанія докторовъ, несчастный отецъ соглашается прилечь на приготовленную ему постель и погружается въ тяжелый сонъ.
   Время ли теперь думать о женитьбѣ и выдаваньи за мужъ? Еслибы м-ръ Пайпэръ зналъ, что пишетъ въ эту самую минуту Джоржъ въ уединеніи спальни въ "Союзномъ отелѣ", то я сомнѣваюсь, чтобы это разсердило или взбѣсило его. Со вчерашняго дня весь свѣтъ перемѣнился. Можете вы представить себѣ ощущенія человѣка, который въ концѣ долгаго путешествія подвергается кораблекрушенію какъ разъ въ ночь передъ тѣмъ, какъ войти въ гавань? Какъ вы думаете: много ли вниманія удѣлитъ онъ тѣмъ планамъ, которыми еще наканунѣ была полна его голова? Ручаюсь вамъ, что онъ даже не вспомнитъ о нихъ. Ему некогда будетъ думать о чемъ бы то ни было кромѣ спасенія жизни и если его выброситъ на пустынный берегъ, то онъ будетъ радъ нѣсколькимъ раковинамъ, которыми можно утолить голодъ, вмѣсто того роскошнаго завтрака съ шампанскимъ, которымъ собирались привѣтствовать его возвращеніе. Умственный фокусъ его насильственно перемѣщается, и вещи, казавшіяся наканунѣ красой жизни, сегодня позабыты.
   Такъ было теперь и съ м-ромъ Пайпэромъ. Всѣ надежды и честолюбивыя цѣли, всѣ огорченія и непріятности, занимавшія его мысли многіе годы, вдругъ превратились въ нуль. Что Джоржъ оставилъ невѣсту и сидитъ въ комнатѣ Лауры съ блѣднымъ, убитымъ лицомъ -- это даже не удивляло его. Казалось вполнѣ естественнымъ, чтобы каждый интересовался жертвами несчастнаго случая, а нелюбовь м-ра Пайпэра къ Лаурѣ никогда не доходила до того, чтобы пожелать ей зла. Нельзя сказать, конечно, каковы были бы его чувства, будь Лаура единственнымъ, пострадавшимъ въ дѣлѣ лицомъ. Боюсь, что необходимъ былъ сильный ударъ прямо въ сердце, чтобы заставить его понять чужія страданія. Но ударъ нанесенъ, и хотя м-ръ Пайпэръ объ этомъ не подозрѣваетъ, но онъ получилъ урокъ, который долженъ отразиться на всей его послѣдующей жизни.
   Но не одному м-ру Пайпэру потребовался сильный ударъ, чтобы образумиться. Джоржъ теперь даже не понимаетъ, какъ могъ онъ такъ неблагородно вести себя. Но ему придется совершить еще одинъ неблаговидный поступокъ, прежде чѣмъ начать новую жизнь. Онъ долженъ написать кузинѣ и покаяться въ своемъ позорѣ и слабости. Онъ будетъ просить Сару о снисхожденіи, но трудно и тяжело писать ей это письмо. Не потому, чтобы Джоржъ боялся причинить Сарѣ сердечное горе. Но все же не легко написать красавицѣ женщинѣ, за которую вы сватались, что вы поступили, какъ дуракъ и подлецъ, и просите вернуть вамъ ваше слово.
   Было уже далеко за полночь, когда Джоржъ написалъ письмо и, бросившись на постель, забылся тревожнымъ сномъ.
   Ему приснилась Лаура, наклонившаяся надъ умывальникомъ и старательно отворачивающаяся отъ него, между тѣмѣкакъ онъ дѣлаетъ отчаянныя усилія, чтобы заглянуть ей въ лицо.
   Онъ проснулся поздно поутру, и первый предметъ, бросившійся ему въ глаза, было письмо, написанное ночью. Послѣ завтрака онъ отдалъ его слугѣ, поручая отправить на почту, а самъ пошелъ въ приходскій домъ. Посланный отъ аптекаря слѣзалъ съ лошади у калитки, въ то время когда Джоржъ подходилъ къ дому и отъ него онъ узналъ, что докторъ изъ Мельбурна пріѣхалъ и осматриваетъ больныхъ. Маргарита встрѣтила его съ обычнымъ кроткимъ спокойствіемъ.
   -- Лаура провела ночь спокойно, увѣряетъ она его,-- и сегодня поутру даже разговариваетъ. М-ръ Пайпэръ настоялъ, чтобы Мельбурнскій докторъ осмотрѣлъ ее и м-ра Лейдайта, послѣ того какъ осмотритъ Луи. О, Джоржъ! онъ думаетъ, слава Богу, что наша дорогая крошка останется въ живыхъОна теперь въ бреду -- мы обрили ей головку и нѣкоторое время перемѣны нельзя ожидать. У нея сотрясеніе мозга, но надежда не потеряна, и нѣтъ никакихъ усложненій. Но вы должны помочь мнѣ развлекать вашего отца. И къ вамъ есть письмо отъ папаши... вы найдете его въ сѣняхъ на столѣ.
   По какому-то какъ бы молчаливому соглашенію они на упоминаютъ о Сарѣ со времени несчастнаго случая. Тѣмъ неменѣе Джоржъ вздрогнулъ, когда услышалъ про письмо, хотя вмѣстѣ съ тѣмъ и подивился, чтобы такое писалъ ему м-ръ Кавендишъ?
   Усѣвшись на верандѣ, онъ поспѣшно распечаталъ письмо... и удивленіе его возрасло съ первой же строчкой.
   -- "Дорогой сэръ!...
   -- Что за чопорный формалистъ! подумалъ Джоржъ. Почему онъ не могъ написать дорогой Джоржъ или дорогой племянникъ? ну, посмотримъ, что-то скажетъ намъ "дорогой сэръ".
   "Излишне говорить, съ какимъ чувствомъ облегченія и благодарности мы получили вчера телеграмму, извѣщавшую насъ о томъ, что наши дорогіе страдальцы поправляются. Передайте вашему уважаемому родителю о нашей живѣйшей симпатіи къ его тяжкому горю. Я узналъ вчера, что докторъ Б. вызванъ изъ Мельбурна. Если не ошибаюсь, онъ доводится двоюроднымъ братомъ сэру Уилькинсу Б., бывшему главному врачу герцога В. Это очень хорошее родство. Сэръ Уилькинсъ знаменитый ученый и свѣтскій человѣкъ, и я много робберовъ съигралъ съ нимъ въ былое время.
   "А propos того предпочтенія, какимъ вы удостоили мою младшую дочь, я вынужденъ -- весьма противъ своего желанія -- взвѣсить свои отцовскія обязанности и высказать своевременно свое мнѣніе. Вашъ достойный родитель такъ (извините за выраженіе) стремителенъ, такъ пылокъ, что взялъ насъ точно штурмомъ. Но послѣ того, какъ вы уѣхали, я воспользовался случаемъ испытать сердце дочери. И узналъ, что оно полно родственнаго -- скажемъ, даже сильнѣе сестринскаго -- расположенія къ вамъ. Но согласіе, данное ею, вызвано больше благодарностью къ вашему родителю за все его любезное вниманіе, чѣмъ непобѣдимой любовью дѣвическаго сердца. Повѣрьте мнѣ, молодой другъ мой, мы всѣ слишкомъ поторопились. Я обращаюсь къ вамъ, какъ къ честному человѣку, и прошу вернуть дочери безусловную свободу... и такъ какъ сватовство еще не было объявлено, то лучше о немъ пока и не упоминать. Я буду обязанъ вамъ, если вы сообщите вашему родителю,-- когда онъ будетъ въ состояніи васъ выслушать -- о рѣшеніи моей дочери, и я увѣренъ, что могу разсчитывать на его скромность такъ же, какъ и на вашу".
   Послѣ обычныхъ формулъ, которыми оканчиваются письма, стояла приписка рукою Сары...
   "Дорогой кузенъ, папа сказалъ за меня все, что я хотѣла сообщить вамъ третьяго дня; вы оказали мнѣ честь, которую, мнѣ казалось, вы вовсе не ждете, чтобы я приняла аи serieux. Надѣюсь, что мы останемся такими же друзьями, какъ и прежде.

Преданная вамъ,
Сара Кавендишъ.

   Джоржъ прочиталъ маленькую приписку Сары съ страннымъ ощущеніемъ въ лицѣ, точно его покалывало или подергивало. Первымъ его движеніемъ было сунуть письмо въ карманъ, схватить шляпу, броситься къ калиткѣ, гдѣ все еще стояла лошадь аптекарскаго разсыльнаго (въ австралійскихъ городахъ никто никогда не торопится), вскочить на сѣдло и поскакать во весь опоръ назадъ въ гостинницу. Посыльный съ письмомъ уже ушелъ. Джоржъ понесся во весь опоръ на почту, гдѣ посыльный изъ гостинницы лѣниво читалъ адресы на письмахъ, прежде чѣмъ опустить ихъ въ ящикъ.
   -- Стой! закричалъ Джоржъ хрипло. Я ошибся... не то написалъ... давай мое письмо обратно.
   Онъ какъ разъ подоспѣлъ во-время. Человѣкъ протянулъ ему остальную пачку писемъ, которую держалъ въ рукѣ, и первымъ въ ней оказалось письмо Джоржа къ м-ру Кавендишу.
   -- Прекрасно; вотъ тебѣ шиллингъ, сказалъ Джоржъ.
   Онъ положилъ письмо въ карманъ, рядомъ съ тѣмъ, которое только-что получилъ. Совпаденіе обстоятельствъ было удивительно какъ благополучно, и онъ съ чувствомъ торжества поѣхалъ назадъ въ приходскій домъ.
   Какъ ему теперь легко написать м-ру Кавендишу! Съ какимъ спокойнымъ достоинствомъ и покорностью откланяется онъ Сарѣ. Въ первомъ порывѣ благодарности за избавленіе, онъ не нашелъ даже страннымъ, и только впослѣдствіи сообразилъ, откуда та поспѣшность, съ какою отецъ и дочь уволили его въ отставку.
   Онъ не могъ ни о чемъ думать, кромѣ счастія, что они его предупредили. Встрѣтивъ разстроеннаго аптекарскаго мальчишку по дорогѣ, онъ вернулъ ему коня и веселье щедрымъ "на чай"!
   Онъ чувствовалъ теперь, что лишь бы его маленькая сестрица снова улыбнулась ему, и жизнь тоже улыбнется.
   Что касается отца, то онъ рѣшилъ, что отнынѣ будетъ относиться къ нему совсѣмъ иначе, да и Лаура тоже. Подходя вторично сегодня поутру къ приходскому дому, онъ чувствовалъ себя совсѣмъ другимъ человѣкомъ...
   

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ.

I.

   Три недѣли протекли въ Барнесбэри со времени страшной катастрофы. Три мучительныхъ, тяжкихъ недѣли, впродолженіи которыхъ обычный ходъ времени, казалось, былъ измѣненъ и перевернутъ навыворотъ. Внѣшній міръ, однако, не измѣнился. Январскіе дни проливали свой обычный, сухой свѣтъ на пейзажъ. Дымъ отдаленныхъ костровъ въ лѣсныхъ заросляхъ по обычаю вздымался надъ вершинами низкихъ холмовъ, окружавшихъ поселокъ. Австралійское лѣто протекаетъ, какъ обыкновенно, но внутренній міръ,-- міръ м-ра Пайпэра и м-съ Кавендишъ, Джоржа и Лауры, и міръ м-ра Лейдайта и Маргариты -- перемѣнился. Для однихъ этотъ міръ сталъ міромъ потемокъ, опущенныхъ шторъ, легкихъ шаговъ и тихихъ голосовъ. Для другихъ -- міромъ дѣятельныхъ услугъ и нескончаемой преданности. Но для всѣхъ, одинаково, онъ сталъ міромъ общей тревожной заботы, которая тѣснѣе сблизила ихъ всѣхъ между собою и заставила отложить въ сторону всякія личныя надежды, стремленія и разочарованія, въ виду общей бѣды, которая держитъ ихъ подъ гнетомъ.
   Луи лежитъ между жизнью и смертью въ той комнатѣ, куда ее принесли въ безсознательномъ состояніи, въ роковой вечеръ пріѣзда. Она никого не узнаетъ, даже отца, который день и ночь сидитъ въ темной комнатѣ, тщетно дожидаясь какого-нибудь проблеска сознанія у своей бѣлки.
   Если въ маленькой фигуркѣ, лежащей въ полусвѣтѣ, съ коротко остриженной головкой и неестественно горящими глазами, которые какъ-будто уже свѣтятся блескомъ инаго міра, трудно признать Луи, то въ человѣкѣ, не отходящемъ отъ ея постели, такъ же трудно узнать -- м-ра Пайпэра.
   Самодовольство, безсознательное хвастовство человѣка, пробившаго личными усиліями дорогу въ жизни, исчезли. Остался только несчастный, убитый горемъ отецъ, который смиренно ловитъ всѣ слова доктора и испытующимъ взглядомъ вопрошаетъ лица всѣхъ входящихъ и выходящихъ изъ комнаты больной, точно осужденный преступникъ, который ловитъ на лицахъ своихъ тюремщиковъ признаки помилованія.
   Эти три недѣли состарили м-ра Пайпэра до невѣроятія, хотя тѣ, кто знаетъ, какъ онъ провелъ это время, дивятся, что онъ самъ не слегъ въ постель. Его нельзя было ни разу убѣдить прилечь отдохнуть болѣе, чѣмъ на два, на три часа. Онъ былъ слишкомъ неловокъ и неопытенъ для того, чтобы принять на себя обязанности сидѣлки, но онъ ни за что не хотѣлъ уйти изъ комнаты больной. Въ тихія ночи, когда москиты роятся вокругъ маленькой постельки, защищенной отъ нихъ прозрачными занавѣсками, онъ настойчиво пребываетъ на стражѣ около нея. Онъ человѣкъ безъ воображенія, но любовь и страхъ вызываютъ видѣнія, отъ которыхъ онъ плачетъ по временамъ, какъ ребенокъ. Луи, конечно, поцѣлуями стерла бы эти слезы, еслибы могла представить себѣ такую неслыханную и раздирающую катастрофу, какъ плачущаго папу!
   Но Луи даже не сознаетъ его присутствія, она вовсе не находится въ Барнесбэри. Она въ саду Пайпэрсъ-Гилля или въ его башнѣ, или же чаще всего на страшномъ перекресткѣ Колинсъ-Стрита.
   И обо всѣхъ этихъ мѣстахъ она бредитъ такимъ страшнымъ и мучительнымъ образомъ, что отецъ не выдерживаетъ и бѣжитъ будить сестру или Маргариту, чтобы тѣ успокоили его безпомощный ужасъ и тревогу.
   Когда онъ остается одинъ, то видѣнія снова одолѣваютъ его и самое неотвязное, это картина ихъ возвращенія въ Мельбурнъ! Всѣхъ ли, однако, увы? Самымъ зловѣщимъ призракомъ является маленькій гробикъ, который часто представляется м-ру Пайпэру. И этотъ призракъ всегда сопровождается мучительной судорогой въ горлѣ и градомъ горячихъ слезъ, отъ которыхъ остается на губахъ вкусъ соли. М-ръ Пайпэръ жаждетъ, чтобы маленькія ручки снова обвились вокругъ его шеи и кроткіе глазки любовно заглянули въ его глаза.
   Немудрено, что онъ сталъ худъ и блѣденъ. Мало того: ему припоминается выраженіе огорченія или разочарованія, появлявшееся такъ часто на дорогомъ маленькомъ личикѣ, и онъ страстно желалъ бы загладить прошлое. Какъ часто видѣлъ онъ, какъ дрожали ея губки, когда онъ осыпалъ Лауру бранными именами! Онъ готовъ былъ бы назвать теперь Лауру ангеломъ небеснымъ и обращаться съ нею, какъ съ ангеломъ, еслибы это могло вызвать лучъ сознанія въ глазахъ его дорогой крошки, ахъ! немудрено, что онъ сталъ худъ и блѣденъ.
   М-съ Кавендишъ признается дочери, что не знаетъ больше, что дѣлать съ дядюшкой Пайпэромъ.
   -- Еслибы я только могла уговорить его съѣсть кусочекъ чего-нибудь!
   Вотъ неизмѣнный припѣвъ всѣхъ ея разсужденій. Среди осаждающихъ ее заботъ и хлопотъ: пріѣзда и отъѣзда докторовъ, ухода за паціентами, которыми полонъ домъ, письмами Сары изъ Пайпэрсъ-Гилля, въ которыхъ она сообщаетъ, что передумала на счетъ предложенія кузена, слова, которыя ея мать переводитъ такъ: -- говоря по просту безъ затѣй, она отказала ему; требованія со стороны м-ра Кавендиша объясненій на счетъ страннаго обстоятельства, что еженедѣльный "заемъ" не воспослѣдовалъ, какъ это было условлено,-- среди, говорю я, всѣхъ этихъ треволненій, м-съ Кавендишъ ни разу не потерялась и всегда оказывалась на высотѣ положенія.
   Заглядѣнье да и только, какъ она распоряжается въ кухонкѣ приходскаго дома, среди новыхъ кастрюль и другихъ кухонныхъ принадлежностей. Все, что деньги могутъ доставить, для нея доступно, но экономія цѣлой жизни все еще царитъ въ землѣ изобилія. Для австралійской кухарки Дженъ, низведенной теперь въ судомойки, которая привыкла по австралійскому обычаю сжарить большой кусокъ мяса и на завтра выкинуть добрую половину, утилизированіе костей и обрѣзковъ для изготовленія бульона и réchauffés является предметомъ удивленія и презрѣнія.
   Несомнѣнный фактъ однако, что хотя счетъ у мясника увеличился незамѣтно, но въ домѣ всегда есть запасъ аппетитныхъ бульоновъ и кусковъ, которыми можно воспользоваться, какъ только понадобится.
   Молоко тоже утратило свое стремленіе "скисаться" самымъ непонятнымъ образомъ, а жаркое и фруктовые пудинги, посылаемые въ пріемную, гдѣ обѣдали tête-à-tête Джоржъ и Фрэнсисъ, такіе, какихъ еще никогда не появлялось изъ кухни достопочтеннаго м-ра Марша.
   Быть можетъ, въ этомъ печальномъ домѣ м-съ Кавендишъ, раздираемая между заботами о приготовленіи бульона и надзоромъ за чистотой кастрюль Дженъ, меньше всѣхъ достойна сожалѣнія.
   Небу извѣстно, что въ ея обширномъ сердцѣ есть достаточно мѣста для огорченія и тревогъ, но когда горе посѣтило насъ, то необходимость ежедневной и цѣлодневной работы является истинной благодатью. Все золото м-ра Пайпэра не оплатило бы неоцѣненныхъ услугъ, оказываемыхъ м-съ Кавендишъ въ это критическое время.
   Маргарита не можетъ удержаться отъ улыбки нѣжной симпатіи, всякій разъ какъ приходитъ въ кухню за бульономъ для своихъ паціентовъ. Она выслушиваетъ много конфиденціальныхъ à parte о томъ, что м-съ Кавендишъ убѣждена, что Дженъ "стащила" цѣлую бутылку куринаго бульона или, хуже того, подмѣнила купленнымъ яйцомъ яйцо, снесенное хозяйской курицей и собственноручно принесенное м-съ Кавендишъ въ кухню изъ птичника.
   Въ другой разъ она застаетъ мать обливающей густымъ бѣлымъ соусомъ пару отварныхъ цыплятъ, передъ отсылкой ихъ въ "пріемную".
   -- Я думала, душа моя, говоритъ м-съ Кавендишъ, я думала, какъ жаль, что я не могу угостить ими "вашего па".
   Но у Маргариты у самой столько дѣла, что ей некогда интересоваться кухонной хроникой. Весь уходъ за больными (такъ какъ бѣдный м-ръ Пайпэръ больше мѣшаетъ, чѣмъ помогаетъ ей) ложится на нее. Съ самаго пріѣзда мать и она объявили, что не хотятъ нанимать сидѣлки.
   -- И безъ того повернуться негдѣ, замѣтила м-съ Кавендишъ, и такимъ образомъ обѣ дамы, съ помощью Дженъ и хорошей прачки, работаютъ день деньской, не покладывая рукъ, среди всѣхъ мученій австралійскаго знойнаго лѣта: тучи москитовъ, арміи странствующихъ муравьевъ, ураганы пыли, безобразныя мухи, все загаживающія въ одинъ мигъ, низкіе потолки и тѣсныя комнатки -- все это дѣлаетъ трудъ особенно тяжелымъ.
   Но для бѣдной м-съ Кавендишъ борьба съ неудобствами всякаго рода кажется самой естественной вещью, и она принимаетъ новый порядокъ вещей, какъ должное. Если въ ея умѣ мелькнетъ воспоминаніе о прохладныхъ покояхъ Пайпэрсъ-Гилля, когда она отъ раскаленной плиты перейдетъ, чтобы передохнуть, на душный дворикъ м-ра Марша, то только затѣмъ, чтобы порадоваться, что "вашъ па" и Сара благополучно пребываютъ въ этой тихой пристани.
   Что касается Маргариты, то на ней лежитъ вся отвѣтственность въ уходѣ за больными. Ей доктора сообщаютъ свои инструкціи. Она должна наливать лѣкарства и перевязывать раны Лауры и перемѣнять бандажъ на сломанной рукѣ м-ра Лейдайта.
   Доктора не нахвалятся ею и слышали, какъ великое Мельбурнское свѣтило, садясь на поѣздъ, изрекъ, что "миссъ Кавендишъ совсѣмъ необыкновенная женщина. У нея есть голова на плечахъ".
   Но доктора не знаютъ, что не голова, а сердце -- главный руководитель Маргариты.
   Но сдается мнѣ, что одно лицо по крайней мѣрѣ хоть поздно да наконецъ догадалось объ этомъ, хотя само дивится, что раньше этого не сообразило.
   Натура Фрэнсиса не такова, чтобы пребывать нечувствительной къ какой бы то ни было красотѣ, а что можетъ быть красивѣе истиннаго отсутствія эгоизма.
   Въ немъ хранится большой запасъ энтузіазма, и хотя онъ и расходовалъ его въ продолженіи многихъ лѣтъ на лондонскихъ несчастливцевъ, а затѣмъ впродолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ на волшебную красоту Сары, но запасъ далеко не истощенъ, и энтузіазмъ готовъ снова вспыхнуть подъ вліяніемъ тѣхъ качествъ, которыя Маргарита обнаруживаетъ невольно. Правда, что энтузіазмъ не любовь, но по крайней мѣрѣ сродни жалости, а кому неизвѣстно, что послѣдняя часто ведетъ къ любви.
   Быть можетъ, также ловкость, съ какой Маргарита перевязываетъ ему руку -- вѣдь и пасторы тѣ же люди въ сущности -- подогрѣваетъ восхищеніе, которое она въ немъ заронила.
   Она очень дѣловито выполняетъ обязанности сидѣлки, но къ дѣловитости примѣшивается еще какое-то чувство, когда она перевязываетъ руку м-ра Лейдайта. Быть можетъ, неуловимое сознаніе, что Фрэнсису пріятно, что она ухаживаетъ за нимъ, безсознательно вліяетъ на нее. Операція ея всегда оканчивается однимъ бандажемъ руки. Достопочтенный м-ръ Лейдаитъ съ благодарностью принимаетъ еще и иныя услуги: такъ напримѣръ она завязываетъ ему клерикальное жабо и вкладываетъ запонку въ рукавъ сломанной руки.
   Хотя въ этихъ случаяхъ они обмѣниваются весьма незначащими словами, оканчивающимися простымъ: -- Благодарю васъ! но Маргарита чуть не прыгаетъ отъ восторга и спасается въ комнату Лауры, гдѣ изливаетъ на сестру Фрэнсиса такой запасъ сдержанной нѣжности и заботливаго вниманія, что Лаура разъ даже ласково отозвалась на ея нѣжность. Большею же частію Лаура лежитъ лицомъ къ стѣнѣ и пребываетъ въ какомъ-то мрачномъ оцѣпенѣніи, думая Богъ вѣсть какія тяжкія думы.... если только вообще способна думать.
   Для нея насталъ конецъ беззаботной, эгоистической, вѣтреной жизни.
   Человѣкъ, которому она отдалась всей душой, бросилъ ее; красота ея погибла, и единственное существо, которое любило ее на землѣ и которое она сама любила, кромѣ Джоржа -- ея маленькая сестрица -- умираетъ по ея винѣ!
   А Джоржъ, когда ему не приходится идти въ аптеку или писать за Фрэнсиса письма или дежурить въ комнатѣ Луи, просиживаетъ цѣлые часы на верандѣ со шляпой на колѣняхъ,-- Джоржъ предается размышленіямъ по большей части такимъ же мрачнымъ, какъ и размышленія Лауры.
   Онъ вышелъ изъ безчестнаго положенія и вышелъ съ честью. Но что ждетъ его впереди? Откуда онъ возьметъ средства для содержанія бѣдной Лауры, къ которой сердце его рвется съ страстной нѣжностью, усилившейся отъ его краткой измѣны и извѣстія о томъ, что она обезображена.
   Какъ утѣшитъ онъ отца, если ихъ дорогая крошка (которая служила связью между ними) скончается?
   И будетъ ли утѣшеніемъ для него, когда онъ представитъ ему другую дочь въ лицѣ Лауры? Джоржъ рѣшился разъ и навсегда, что, не взирая на послѣдствія, его первый долгъ жениться на Лаурѣ.
   Всѣ эти размышленія и сотни другихъ, въ которыхъ стыдъ и раскаяніе играютъ значительную роль, неотступно преслѣдуютъ его. Быть можетъ, ему и въ голову не придетъ, такъ же какъ и Лаурѣ, что они оба нуждались въ такомъ жестокомъ испытаніи.
   Можетъ быть, м-ръ Пайпэръ, такъ же какъ и достопочтенный м-ръ Лейдайтъ не подозрѣваетъ, что имъ данъ полезный урокъ.
   Но какъ говоритъ Лонгфелло "хотя жернова Божіи медленно перетираютъ зерно, но въ очень мелкую за то муку".
   Обитатели приходскаго дома въ Барнесбэри представляютъ довольно мрачную картину, если судить по ихъ физическимъ и нравственнымъ страданіямъ; но я не увѣренъ, еслибы вывернуть ихъ души наизнанку, нѣсколько недѣль тому назадъ, когда обитатели Пайпэрсъ-Гилля казались въ зенитѣ своего благоденствія, то картина не вышла бы еще мрачнѣе. Черезъ какое бы горнило страданія они теперь ни проходили, оно должно по крайней мѣрѣ очистить ихъ души.
   

II.

   Однажды утромъ, прохладнымъ пасмурнымъ утромъ, какія иногда посылаются благодатнымъ морскимъ вѣтромъ внутрь страны, даже среди знойной атмосферы австралійскаго лѣта,-- зловѣщая перемѣна произошла въ состояніи Луи.
   То былъ двадцать первый день, послѣ того какъ объявилась горячка, и все это время она ни на минуту не отпускала своей жертвы, до тѣхъ поръ пока маленькая дѣвочка не превратилась въ одну тѣнь.
   Но вотъ силъ на дальнѣйшую борьбу, повидимому, не стало. Горячка ушла, но вмѣстѣ съ нею ушли и послѣднія жизненныя силы.
   Искра жизни, казалось, только тлѣла и каждую минуту готова была потухнуть.
   Въ это утро великое мельбурнское медицинское свѣтило не вернулся въ городъ, какъ это дѣлалъ обыкновенно. Напротивъ того, онъ самъ предложилъ остаться у постели больной; и такое снисхожденіе, какого онъ до тѣхъ поръ никому еще не оказывалъ (за исключеніемъ одного чужеземнаго герцога, заболѣвшаго гнилой жабой наканунѣ отъѣзда изъ Викторіи), произвело сильнѣйшее волненіе среди обитателей приходскаго дома. Всѣхъ труднѣе было успокоить м-ра Пайпэра.
   Онъ предчувствовалъ, что конецъ близокъ, и горе его выражалось какой-то ревнивой подозрительностью ко всѣмъ, кто подходилъ къ его дочкѣ. Понадобился весь любовный тактъ м-съ Кавендишъ и Маргариты, чтобы убѣдить его, что доктору можно довѣриться.
   Еслибы только они могли удостовѣрить его, что онъ спасетъ Луи отъ смерти! Но они не рѣшались настаивать на возможности для Луи остаться въ живыхъ: они едва смѣли питать въ немъ самую слабую надежду.
   Упадокъ ея силъ былъ слишкомъ очевиденъ даже для ихъ неопытныхъ глазъ, и онѣ видѣли, что самъ докторъ считаетъ ее погибшей. Она впала въ родъ летаргіи, до того похожей на смерть, что одну можно принять было за другую. И все-таки это была еще не смерть, но "ея братъ -- сонъ", и братъ сильно на нее похожій.
   Первымъ условіемъ, какое поставилъ великій авторитетъ, занимая свой постъ въ комнатѣ больной, было -- чтобы никто кромѣ него не находился въ ней. Даже несчастный отецъ принужденъ былъ покориться. Отъ горя и усталости м-ръ Пайпэръ иногда стоналъ безсознательно. А теперь требовалась безусловна тишина -- тишина могилы, къ которой, повидимому, направлялась больная. Поэтому м-ру Пайпэру приходилось удалиться. Дверь затворили, а окно открыли. Снаружи поставили сторожа, чтобы не позволять никакой телѣгѣ приближаться къ дому. Всякій шумъ въ домѣ былъ запрещенъ, и ничего кромѣ соннаго жужжанія пчелъ и другихъ насѣкомыхъ въ саду не слышно было въ комнатѣ больной.
   Еслибы сторожившая ребенка смерть ужь унесла его въ свое царство, то безмолвіе не могло бы быть полнѣе.
   Какъ проводилъ докторъ время въ комнатѣ Луи, составляетъ тайну его профессіи. Онъ захватилъ съ собой какія-то рукописи для просмотра, а потому можно предположить, что онъ не все время наблюдалъ за своей паціенткой.
   Онъ обѣщалъ: если смерть окажется неминуемой, то онъ дастъ знать отцу дѣвочки... но что онъ не совсѣмъ отчаялся, явствовало уже изъ того факта, что онъ приказалъ подать себѣ бутылку лучшей водки изъ погреба м-ра Пайпэра, которая отливала янтаремъ, когда была налита въ рюмку. Она была изъ того сорта, о которомъ сложилась ходячая фраза, "что она можетъ воскресить мертваго"; и въ этотъ роковой часъ на нее возлагалась надежда, что она задержитъ жизнь, готовую угаснуть.
   Что вытерпѣли остальные домашніе въ эти часы напряженнаго ожиданія, не поддается описанію. Даже Маргарита боялась, что нервы ея не выдержатъ.
   М-съ Кавендишъ предусмотрительно окончила всѣ свои хозяйственныя хлопоты рано поутру и хотя временами и ощущала тревогу на счетъ картофеля (единственныхъ овощей, которые она позволяла Дженъ варить самостоятельно), но все свое время и заботы отдавала "братцу Тому".
   Дулъ, какъ я уже говорилъ, южный вѣтеръ, и по счастію на верандѣ, обыкновенно нагрѣвавшейся какъ печь огненная, сегодня было прохладно. Маргарита разставила въ тѣнистомъ уголку всѣ имѣвшіяся въ домѣ кресла и вмѣстѣ съ матерью усиливалась удержать въ немъ несчастнаго отца, вдали отъ тягостнаго зрѣлища запертой двери.
   Но послѣ трехъ долгихъ, томительныхъ часовъ, впродолженіи которыхъ онѣ пытались занимать его разговоромъ о томъ, какъ онъ "пробивался" въ колоніи и какъ ему впервые запала въ голову мысль жениться на матери Луи и какой она была "чудесной женой" ему и "настоящею лэди, какъ есть" и что Луи вышла "вылитая мать",-- то-есть про все то, о чемъ уже сто разъ слышали отъ него, Маргарита замѣтила, что онъ рѣшительно отбивается отъ рукъ.
   Прежнее упрямое выраженіе, которое совсѣмъ-было исчезло въ послѣднее время съ его лица, снова появилось на немъ.
   Онъ ворчалъ, тоже признакъ недобрый. Онъ "не довѣряетъ" доктору. Къ чему, скажите на милость, онъ выпроводилъ его за дверь? Неужели же онъ не вправѣ ухаживать за роднымъ дитятей?
   Маргарита трепетала за послѣдствія дядюшкинаго безразсуднаго горя. Еще минута, и съ нимъ нельзя будетъ справиться. Она обмѣнялась тревожнымъ взглядомъ съ матерью и пошла за совѣтомъ къ достопочтенному м-ру Лейдайту.
   Фрэнсисъ тотчасъ придумалъ средство, хотя предложилъ его неувѣренно и чуть не извиняясь.
   -- Я не хочу давать поводъ думать, что пользуюсь случаемъ въ духѣ прозелитизма, сказалъ онъ, это можетъ принести больше вреда, чѣмъ пользы. Но мы всѣ здѣсь страдаемъ, тревожимся, надѣемся и горюемъ за одно. Какъ вы думаете, можно уговорить вашего дядюшку придти сюда и послушать, какъ я прочитаю молитвы? Можетъ быть, это хоть сколько-нибудь ободритъ его. Я увѣренъ, что Джоржъ и сестра тоже придутъ. Бѣдная Лаура! Я былъ у нея сегодня утромъ... Я увѣренъ, что она придетъ. И кромѣ того... Кромѣ того невольно думается, что нѣкоторыя воображаемыя обиды и недовольство разсѣятся подъ сѣнью нашего общаго горя. Не думайте, что это профессіональное рвеніе, Маргарита, прибавилъ онъ. Богу извѣстно, какъ тайна будущаго порою подавляетъ меня самого. Но мнѣ такъ хочется помочь вамъ, и я ничего инаго не могу предложить.
   -- Вашъ планъ очень хорошъ, отвѣчала Маргарита, лишь бы остальные его приняли. Я попытаюсь ихъ привести.
   И она ушла съ своимъ порученіемъ и съ вихремъ неожиданныхъ мыслей, возбужденныхъ въ ней словами Фрэнсиса.
   Возможно ли, что даже и для него надежда на спасеніе все еще покрыта мракомъ неизвѣстности, какъ и для нея -- эта мысль какъ бы сблизила ихъ.
   Замѣтилъ ли онъ, что назвалъ ее "Маргаритой" въ первый разъ въ жизни? Сдѣлалъ ли онъ это нарочно? "Маргарита, Маргарита!" До сихъ поръ ее никогда еще не поражало, что у нея такое хорошенькое, такое благозвучное имя...
   И затѣмъ она вдругъ почувствовала угрызеніе совѣсти за то, что питаетъ такія мысли, когда смерть царитъ въ домѣ... и передъ нею снова предстало блѣдное, худенькое, потомленное личико съ умирающими глазами жалость и симпатія хлынули въ сердце Маргариты и застлали образъ, къ немъ царившій. Она пошла къ дядѣ и къ удивленію успѣла получить его согласіе на предложеніе Фрэнсиса.
   Большое сердечное горе или сердечная тревога гораздо больше походитъ на физическую боль, чѣмъ это думаютъ. У него бываютъ длинные, томительные, острые фазисы, моменты почти нестерпимой пытки и странные періоды омертвѣнія, когда душа кажется нѣмой и какъ бы равнодушной, но вмѣстѣ съ тѣмъ отлично сознаетъ, что въ непродолжительномъ времени боль опять поднимется и еще острѣе и болѣзненнѣе, отъ неестественнаго затишья, предшествовавшаго ей.
   М-ръ Пайпэръ переживалъ моментъ такого затишья, когда Маргарита пришла съ порученіемъ м-ра Лейдайта. Онъ метался и даже плакалъ передъ тѣмъ такъ много, что выбился изч? силъ. Такъ какъ онѣ не пускаютъ его къ дочкѣ, то онъ готовъ послушать пастора.
   И все же Маргарита со страхомъ и трепетомъ проводила его въ маленькую пріемную, гдѣ уже собрались остальные домочадцы, повинуясь призыву м-ра Лейдайта.
   Нѣтъ болѣе неуловимыхъ качествъ, какъ тѣ, которыя принадлежатъ по праву природному оратору, и за неимѣніемъ лучшаго названія назовемъ ихъ магнетическимъ сочувствіемъ.
   Фрэнсисъ обладалъ этимъ даромъ въ замѣчательной степени. Будь онъ "ясновидящимъ", онъ не могъ бы яснѣе читать въ умахъ своихъ слушателей. Онъ отлично видѣлъ, что на лицѣ у м-ра Пайпэра выражается угрюмая, полустыдливая покорность и недовольство, и что Лаура втайнѣ негодуетъ на "это представленіе".
   Что касается Джоржа, то на лицѣ его выражалась такая благовоспитанная невозмутимость, что на немъ ровно ничего нельзя было прочесть. Оно измѣнилось только въ ту минуту, когда Лаура (впервые сегодня появившаяся изъ своей комнаты) вошла въ черномъ простенькомъ платьѣ, съ бандажемъ, прикрывавшимъ глазъ и щеку и оставлявшимъ наружу только косу свѣтлыхъ волосъ и крѣпко сжатыя, блѣдныя губы.
   Онъ вскочилъ съ мѣста и подвелъ ее къ жалкому диванчику у стѣны, гдѣ усѣлся около нея и оглядѣлъ присутствующихъ какъ бы съ вызовомъ, говорившимъ, что теперь никому не позволитъ отнять ее у него.
   М-съ Кавендишъ усѣлась рядомъ съ братомъ съ тѣмъ самымъ чувствомъ, съ какимъ бывала въ церкви и съ той простой вѣрой въ святость молитвы, какую проходила къ воскресной обѣднѣ. Одна только Маргарита всѣмъ сердцемъ сочувствовала попыткѣ молодаго клерджимена, но даже и она боялась, какъ бы онъ не вызвалъ диссонанса, неизбѣжнаго, казалось, при существованіи столькихъ разнородныхъ элементовъ.
   Но напрасно она тревожилась. Она еще не измѣрила всей силы истиннаго краснорѣчія. Чуткая симпатія, позволявшая м-ру Лейдайту угадывать сложныя ощущенія каждаго отдѣльнаго лица, позволяла ему въ то же самое время взять соотвѣтственную ноту для образованія одного гармоническаго сочувствія. Краснорѣчіе есть ничто иное, какъ вызываніе наружу скрытыхъ чувствъ, которыми всѣ мы въ большей или меньшей степени обладаемъ. Порою оно творитъ такія же чудеса, какъ жезлъ Моисея, которымъ тотъ вызывалъ воду изъ скалы.
   Но это такъ кажется потому, что мы очень рѣдко встрѣчаемъ истинное краснорѣчіе. Многіе даже проживаютъ цѣлую жизнь, ни разу не встрѣтивъ его.
   А что придаетъ ему характеръ вдохновенія -- это то, что оно не всегда дается и тому, кто имъ обладаетъ. Оно не является по первому призыву, и если только ораторъ не отложитъ въ сторону всякое самолюбіе, то часто и совсѣмъ не при.ходитъ.
   Фрэнсису знакомо было это мученіе въ его юную и нервную эпоху, когда онъ былъ общественнымъ проповѣдникомъ, но долгіе годы серьезнаго труда среди обездоленныхъ и озлобленныхъ людей научили его говорить сердцу и прямо отъ сердца. Онъ чувствовалъ въ настоящую минуту и вполнѣ понималъ тѣ страданія, съ какими имѣлъ дѣло. И онъ долженъ показать, что ихъ понимаетъ, прежде чѣмъ говорить что-нибудь въ утѣшеніе.
   Поэтому онъ началъ очень просто описаніемъ характера Луи и того, чего бы она желала отъ своихъ дорогихъ родственниковъ. То, что онъ говорилъ, было такъ вѣрно и такъ ихъ всѣхъ сближало между собой, что м-съ Кавендишъ рѣшилась взять руку братца Тома въ свою и продержала ее такъ все время, другой рукой отирая слезы.
   Возможно ли, что Фрэнсисъ такъ хорошо разгадалъ характеръ дѣвочки, думала Маргарита. Правда, они братъ и сестра по матери и порою ей казалось, что патетическая нотка, звучавшая въ голосѣ Луи, слышится также и въ голосѣ ея брата. Но духъ того, что говорилъ Фрэнсисъ, всего болѣе доназывалъ его родство съ нею. Это было просто поразительно. Точно его устами говорила самая бѣдная маленькая Луи, всю жизнь стремившаяся установить миръ и доброе согласіе между тѣми, кого любила всей силой своего дѣтскаго сердца.
   И при этомъ онъ не сдѣлалъ ни малѣйшаго намека, который можно было бы принять за упрекъ кому-нибудь изъ его слушателей. Но по мѣрѣ того, какъ онъ говорилъ, кроткое, нервное личико дѣвочки съ жалостливыми, умоляющими глазками, вставало передъ каждымъ изъ нихъ. Они были жестоко невнимательны къ ея чувствительной душѣ. Они говорили при ней другъ другу горькія вещи и злобно глядѣли другъ на друга. Они старались уязвить друга друга, не принимая во вниманіе, что вмѣстѣ съ тѣмъ язвили ея нѣжное сердечко. А теперь слишкомъ поздно, чтобы загладить это. Имъ нельзя больше загладить свою вину передъ нею.
   И притомъ благодаря чудному дару краснорѣчія, о которомъ я говорилъ, м-ръ Лейдайтъ умѣлъ смягчать даже такія мучительныя размышленія. Въ его словахъ не было и тѣни сектантства. Они могли пролить цѣлебный бальзамъ въ измученныя сердца языческихъ страдальцевъ какого угодно періода всемірной исторіи, точно такъ какъ проливали его въ душу бѣднаго м-ра Пайпэра, который платилъ пятнадцать гиней въ годъ за скамью въ церкви Св. Петра и дремалъ на ней каждое воскресенье съ примѣрной аккуратностью.
   Но въ словахъ Фрэнсиса было глубокое пониманіе. Это пониманіе характера маленькой сестры давало Фрэнсису такое право говорить, котораго ни у кого другаго не было. Когда онъ выразилъ твердую увѣренность въ томъ, что та же самая сила, которая создала это кроткое существо, могла такъ же продлить его существованіе и заботиться о немъ и оживить его въ какой-нибудь высшей формѣ, чѣмъ та, какая намъ доступна въ земной стадіи нашего развитія,-- слова его имѣли иной вѣсъ, чѣмъ тотъ, какой мы придаемъ обычнымъ увѣреніямъ пасторовъ съ каѳедры.
   Даже Джоржъ и Лаура слушали съ смутнымъ ощущеніемъ, что были слишкомъ положительны въ своихъ матеріалистическихъ заключеніяхъ. "Въ сущности, думала Лаура, если мы приписываемъ физической организаціи отвѣтственность за все, что чувствуемъ и дѣлаемъ -- то понятно, что тогда мы не нуждаемся въ продленіи своей индивидуальности. Въ сущности вѣдь это значило бы желать продлить на вѣки вѣчные свое земное существованіе, а это внѣ всякаго вопроса. Но я могу себѣ представить, что люди въ родѣ моего брата и бѣдной маленькой Эстеръ (кстати, я не буду больше звать ее такъ) -- я могу представить себѣ, что такіе люди, какъ они -- которые быть можетъ иначе организованы -- должны жаждать будущей жизни и вѣрить въ нее. Они побѣждаютъ въ себѣ, такъ или иначе, эгоистическія стремленія. Я полагаю, что это и имъ не легко. Во всякомъ случаѣ, они чувствуютъ усилія, а слѣдовательно, все равно, какъ еслибы его дѣлали. И если они подчиняютъ тѣло и мысли духовному контролю, то вполнѣ естественно и разумно, чтобы они ждали, что перейдутъ изъ нихъ въ иную новую форму, которую они выработываютъ и пересоздаютъ такъ или иначе до тѣхъ поръ... до тѣхъ поръ... пока что? Да, вотъ тутъ опять остановка, но если Джоржъ и я не чувствуемъ потребности въ вѣрѣ, другіе, лучшіе люди, могутъ чувствовать эту потребность и..."
   Но тутъ музыкальный голосъ брата снова привлекъ вниманіе Лауры. Онъ все еще говорилъ о будущей жизни и мало по малу подъ вліяніемъ его рѣчей настоящее стало казаться тяжелымъ кошмаромъ, а съ великаго, таинственнаго будущаго, залитаго свѣтомъ и миромъ, точно приподнятъ былъ на минуту покровъ.
   На минуту слушателямъ показалось даже, что грѣхъ желать возвращенія чистой души ребенка въ сферу жалкой земной жизни, полной горечи и недовольства. А потому всѣ безъ малѣйшей неловкости повторили вслѣдъ за Фрэнсисомъ слова молитвы: "да будетъ воля Твоя!"
   Когда молитва была окончена, Лаура вдругъ встала съ диванѣ и пошла къ тому мѣсту, гдѣ стоялъ м-ръ Пайпэръ у окна.
   Онъ впервые видѣлъ ее послѣ несчастія. Два зуба у нея были выбиты, и рубецъ, еще не вполнѣ зажившій, шелъ поперегъ щеки; верхняя часть лица была прикрыта бандажемъ, но изъ того, что было видно, можно было судить, что яркій цвѣта лица исчезъ. Несмотря на горе, давившее его, м-ръ Пайпэръ почувствовалъ смутное любопытство и удивленіе, глядя на нее. "Крашеная кукла" исчезла навсегда.
   -- Я хочу вамъ сказать, м-ръ Пайпэръ, проговорила Лаура съ большимъ усиліемъ, при чемъ губы ея дрожали, что считаю нужнымъ просить у васъ прощенія за свое обращеніе съ вами, а теперь... а теперь -- прибавила она, подавивъ рыданіе -- вы должны ненавидѣть меня!
   Тутъ она не выдержала и расплакалась, а м-ръ Пайпэрѣсъ минуту ничего не отвѣчалъ. Затѣмъ протянулъ руку и сказалъ голосомъ не болѣе твердымъ, чѣмъ голосъ Лауры:
   -- Не принимайте этого съ такой стороны. Конечно, это тяжкій ударъ для всѣхъ насъ, но вы-то тутъ не при чемъ. Мнѣ жаль, что вы такъ сами пострадали. Не будемъ поминать прошлаго. Вотъ вамъ моя рука, помиримтесь. Вы всегда любили мою крошку.
   -- Я бы желала вмѣстѣ съ нею умереть, страстно зарыдала Лаура, пожимая руку м-ра Пайпэра.
   -- И я также, сказалъ Джоржъ, вскакивая съ мѣста и появляясь рядомъ съ Лаурой. Ея жизнь дороже моей.
   И повернувшись къ м-ру Пайпэру, молодой человѣкъ продолжалъ тихимъ, торопливымъ, но явственнымъ голосомъ:
   -- Я такъ же очень виноватъ передъ вами, сэръ, но только мнѣ трудно было въ этомъ сознаться. Но теперь я все это понимаю и прошу вашего прощенія и вашего также, тетушка, прибавилъ онъ, обращаясь къ м-съ Кавендишъ. Я былъ не вправѣ предлагать свою руку кузинѣ, и. она поступила со мной, какъ слѣдуетъ. Я былъ помолвленъ съ Лаурой съ самаго дѣтства, но теперь не время говорить объ этомъ...
   -- Мнѣ кажется, м-ръ Лейдайтъ хочетъ еще что-то сказать, перебила Маргарита въ мучительномъ страхѣ за результатъ этого заявленія, и Фрэнсисъ, тотчасъ же схватившій намекъ, попросилъ прочитать о чудѣ воскрешенія дочери Іаира.
   Нахмуренныя лица снова разгладились и только-что Фрэнсисъ произнесъ слова: "дѣвица не умерла, но спитъ", какъ послышался слабый стукъ въ дверь и показался мельбурнскій докторъ. Красное лицо м-ра Пайпэра вдругъ стало блѣдно, какъ смерть, и онъ почти безсознательно сжалъ руку сестры. Всѣ болѣе или менѣе ожидали услышать отъ доктора печальную вѣсть, и самъ м-ръ Лейдайтъ почувствовалъ, что долженъ употребить всѣ усилія, чтобы спокойно выслушать ее. Но въ лицѣ доктора было такое выраженіе, что горестное ожиданіе томившее всѣ сердца, обратилось въ радостную надежду. Маргарита, не дожидаясь даже, чтобы докторъ заговорилъ, бросилась на шею дядюшкѣ съ полуистерическимъ восклицаніемъ:-- О! слава Богу! слава Богу!
   -- Нѣтъ, она не умерла, сказалъ докторъ, перефразируя слова, слышанныя имъ при входѣ. Кризисъ миновалъ и если также не будетъ какихъ-нибудь усложненій, которыхъ я пока не предвижу, то можно думать, что она спасена. Она зоветъ отца, а теперь, дорогой сэръ -- и докторъ съ большой торжественностью обратился къ м-ру Пайпэру,-- если я позволю вамъ войти на одну секунду и поцѣловать вашу дочку, то помните, умоляю васъ, что жизнь ея виситъ на волоскѣ и что не слѣдуетъ поэтому нисколько волновать ее. Вы должны войти неслышно, поцѣловать ее совершенно спокойно и натурально, какъ ни въ чемъ не бывало, и тотчасъ же выйти изъ комнаты.
   Какъ бѣдный м-ръ Пайпэръ принялся выполнять эти инструкціи, это было бы смѣшно, еслибы не было такъ трогательно. Старательно высморкавшись -- при чемъ для этой операціи заперъ предварительно двери пріемной -- онъ спряталъ платокъ, но долженъ былъ снова вытащить его, не дойдя до дверей. Его попытки идти неслышной поступью сводились къ какому-то неуклюжему топанью, отъ котораго дрожали и звенѣли грубые канделябры съ призматическими стеклянными подвѣсками, красовавшіеся на каминѣ м-ра Марша. Съ нечеловѣческимъ усиліемъ принудилъ онъ себя спокойно подойти къ постелькѣ, съ которой протягивались къ нему двѣ бѣленькія, прозрачныя, страшной худобы, ручки, пытаясь обнять его.
   М-ръ Пайпэръ сталъ на колѣни съ удивительнымъ для такого стараго и обрюзглаго господина проворствомъ. Онъ не смѣлъ ничего сказать; только шепнулъ торопливо: -- ну, ну, вотъ! но дитя поняло его такъ же хорошо, какъ еслибы онъ излилъ цѣлый потокъ увѣреній въ своей любви и перенесенныхъ страданіяхъ. Прежняя нѣжность снова появилась въ ея глазахъ и, замѣтя, что губы ея шевелятся, онъ приставилъ къ нимъ ухо и разслышалъ слова:-- я вернулась къ вамъ, милый папа, я не могла не вернуться.
   -- Боже благослови тебя, мое сокровище, сказалъ м-ръ Пайпэръ шепотомъ, который однако раздался на всю комнату, но на этомъ пунктѣ докторъ тихо подошелъ и осторожно увелъ его изъ комнаты.
   

III.

   Двѣ недѣли спустя послѣ того м-ръ Пайпэръ сидѣлъ въ воскресенье поутру у постели выздоравливающей Луи. Никакими словами не передать того блаженнаго выраженія лица, съ какимъ онъ, разинувъ ротъ, слѣдилъ за медленнымъ, но постепеннымъ уменьшеніемъ порціи куринаго бульона, которую подавали больной.
   Мнѣ кажется, что послѣднія четыре ложки стоили нѣкотораго труда Луи, но читая блаженство въ глазахъ отца и чувство нѣжнаго торжества на лицѣ тетушки Кавендишъ, приготовившей и принесшей бульонъ, могла ли благодарная дѣвочка не выпить всей порціи.
   Когда послѣдняя капля была проглочена, м-съ Кавендишъ унесла чашку съ неописаннымъ восторгомъ, замѣтивъ, что "бульонъ бульону рознь" и что она желала бы, чтобы братецъ Томъ видѣлъ ея бульонъ, прежде чѣмъ она его разогрѣла, онъ былъ твердъ какъ желё и прозраченъ, какъ хрусталь.
   М-ръ Пайпэръ съ влажными глазами погладилъ спину доброй сестры и усѣлся снова у постели. Онъ полюбилъ эту комнату и охотно дремалъ въ ней часокъ-другой, въ то время какъ Луи спала крѣпкимъ, дѣтскимъ сномъ, возстановляющимъ силы. Отцу почти столько же, какъ и ребенку, требовалось возстановить здоровье, потрясенное тремя недѣлями мучительной тревоги при отсутствіи аппетита и сна. И сестра настаивала теперь, чтобы онъ хорошенько кушалъ и спалъ. Онъ охотно подчинялся ея предписаніямъ, и м-съ Кавендишъ превзошла себя въ изготовленіи питательныхъ и вкусныхъ явствъ, которыя бы могли подстрекнуть аппетитъ ея паціентовъ.
   Джоржъ съ удовольствіемъ ѣздилъ по ея порученію въ Мельбурнъ за провизіей. И извѣстіе о грозившей европейской войнѣ не могло такъ разстроить ее, какъ задержка въ доставкѣ льда, въ который она ставила свои кремы и желе. Несмотря на укоренившійся духъ экономіи, она по два раза въ день телеграфировала рыбному торговцу, чтобы напомнить ему о присылкѣ самой свѣжей рыбы.
   Среди этой атмосферы всеобщаго баловства, м-ръ Пайпэръ и его дѣвочка съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе становились похожими на прежнихъ, и въ это воскресное утро, когда всѣ домашніе ушли въ церковь за исключеніемъ тетушки Кавендишъ, отецъ съ дочерью разговорились по-старинному.
   На дворѣ стоялъ февраль. Балконы были раскрыты и яркое солнце заливало приходскій садикъ.
   Жидкія каучуковыя деревья и темные кусты кактусовъ и прямолинейный шпажникъ -- все это какъ бы выстроилось вдоль бѣлыхъ дорожекъ, посыпанныхъ пескомъ. Какая-то запоздалая сорока, примостившись на сосѣднемъ деревѣ, испускала свой жалобный крикъ.
   Луи видны были въ окно, по ту сторону живой природы, желтоватые холмы и рельсы желѣзной дороги, убѣгавшіе далеко, далеко къ туманному горизонту. Туманъ вмѣстѣ со зноемъ, увы! надъ головой небо пылало, точно громадный, сапфировый сводъ, и на немъ не видно было ни одного бѣленькаго клочка или обрывка облачка.
   Но здѣсь, въ комнатѣ выздоравливающей, все, что любовь и деньги могли создать для освѣженія атмосферы, было сдѣлано. Джоржъ устроилъ большое вертящееся опахало; Лаура затянула занавѣсками, тонкими, какъ паутина, но не пропускавшими мухъ; Маргарита помогла Дженъ примостить громадный парусъ на крышѣ, который приводился въ постоянное движеніе и охлаждалъ верхній слой воздуха.
   Очевидно, что здоровье Луи быстро возвращалось при такомъ тщательномъ уходѣ. Но не одна только физическая атмосфера, окружавшая ее, способствовала ея выздоровленію. Прежде чѣмъ къ ней вернулись настолько силы, чтобы она могла разговаривать, инстинктивное сознаніе, что кругомъ царитъ миръ, проникло въ ея усталую душу. Она даже не формулировала эту мысль самой себѣ. Она была слишкомъ утомлена и слаба, чтобы думать. Но чуткая организація чувствовала вліяніе небеснаго спокойствія. Каждый, казалось, любилъ ее и всѣ любили другъ друга. И она пролежала въ сонномъ, довольномъ покоѣ нѣсколько дней послѣ великаго кризиса, на видъ равнодушная ко всему, что кругомъ происходило, но на дѣлѣ быстро поправляясь тѣломъ и духомъ.
   До сихъ поръ она мало говорила, но въ это воскресное утро тѣ свойства, благодаря которымъ она была товарищемъ отцу съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ стала лепетать первыя младенческія фразы, проявились снова.
   -- Я не могла не вернуться къ вамъ, папа, сказала она, замѣтивъ, что м-ръ Пайпэръ внимательно слѣдитъ за ней.
   -- Вернуться откуда, моя радость? сказалъ отецъ голосомъ, въ которомъ старался подавить всякій проблескъ страха, который возбудили въ немъ слова Луи.
   -- О! издалека, отвѣтило дитя.
   Ея голосъ все еще былъ слабъ, но прежняя трогательная нотка уже дрожала въ немъ.
   -- Я не знаю, откуда именно, но только очень издалека. Это было однажды днемъ, папа. Передъ тѣмъ долго было темно, и когда я проснулась, то подумала, что я въ постели, но только я была не въ постели, и было свѣтло. И такъ чудно! Я куда-то шла,-- не знаю куда, но я не боялась. Я не оглядывалась по сторонамъ. Мнѣ не было вовсе страшно. Но вотъ я чуть открыла глаза и увидѣла лицо мамаши... такое, какъ въ вашемъ медальонѣ. И какъ бы вы думали, папа? Она уводила меня, прикрывала какимъ-то мягкимъ, нѣжнымъ крыломъ. Я точно неслась въ воздухѣ, но ни капельки не боялась, и все было такъ чудно. Воздухъ такой нѣжный. Я не знаю, куда мы неслись. Я знала, что только куда-то въ очень хорошее мѣсто, и мнѣ хотѣлось туда попасть. Мама прижала меня такъ крѣпко къ себѣ, какъ вы дѣлаете, папа, мнѣ хотѣлось идти съ ней. Но вдругъ я вспомнила про васъ и сказала:
   -- О! я такъ нужна папѣ! И тогда мама сказала:-- мы за нимъ отправимся современемъ. Но я сказала:-- О! я ему нужна теперь. И вѣдь, правда, папа, я вамъ нужна? Мама улыбнулась, но мнѣ показалось, что ей грустно было возвращаться назадъ!.. А затѣмъ, что я помню, это -- что все снова стало темно и мало-по-малу я проснулась въ этой комнатѣ. Я ее совсѣмъ не узнала, но только вы пришли и стали около меня на колѣни, папа, я сказала вамъ, что я вернулась къ вамъ, а вы меня поцѣловали, помните?
   Луи умолкла, утомясь. М-ръ Пайпэръ слушалъ ея разсказъ съ глубокимъ и почтительнымъ вниманіемъ. Очевидно, что для маленькой дѣвочки все это было въ дѣйствительности, и отецъ не думалъ съ нею спорить.
   Да и кто скажетъ, что сила любви къ нему не помогла ей вернуться назадъ, съ границъ таинственной страны, куда она чуть-было не перешла?
   Поэтому вмѣсто отвѣта онъ беретъ ея нѣжную маленькую ручку въ свою и цѣлуетъ въ знакъ признательности за то, что она вернулась къ нему по собственной охотѣ.
   Послѣ долгой паузы Луи опять заговариваетъ и на этотъ разъ ея голосъ звучитъ мольбой.
   -- Вы не отнимете Джоржа у Лауры, папа?
   -- Я никого и ни у кого не отниму, моя маленькая крошка, отвѣчаетъ поспѣшно, но не очень связно отецъ. Ты все уладишь по-своему и всѣхъ повѣнчаешь, какъ хочешь, только выздоравливай скорѣй. Я не могу больше жить безъ совѣтовъ моей бѣлки.
   Уладивъ этотъ пунктъ, Луи закрыла глаза въ чудномъ покоѣ и заснула, и я не ручаюсь, что отецъ не послѣдовалъ ея примѣру.
   Тѣмъ временемъ двѣ пары возвращались домой изъ церкви по песчаной дорогѣ и на такомъ разстояніи другъ отъ друга, что могли спокойно разговаривать, не опасаясь, что ихъ услышатъ.
   Маленькая церковь была въ это утро биткомъ набита народомъ. Сказать по правдѣ, въ ней еще никогда не бывало такой толпы людей съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ епископъ освящалъ ее. Дѣло въ томъ, что м-ръ Лейдайтъ, ставшій уже знаменитымъ, долженъ былъ сегодня говорить проповѣдь впервые послѣ несчастнаго случая и съ рукой на повязкѣ. Такъ какъ мѣстная политика и пріисковые интересы стихаютъ въ это время года, то "крупное несчастіе съ кабріолетомъ" возбуждало живѣйшій интересъ и симпатію публики. Мѣсто событія усердно посѣщались народомъ. Мѣстные листки печатали бюллетени о состояніи здоровья жертвъ. Неизвѣстные люди всѣхъ классовъ общества осаждали Джоржа на улицахъ города и на станціи желѣзной дороги, разспрашивая объ его родственникахъ. Даже тотъ фактъ, что никто не убился на мѣстѣ, не охлаждалъ общественнаго интереса.
   Передовая пара совсѣмъ не походила на ту пару влюбленныхъ, спозаранку забравшихся въ садъ, которыхъ увидѣлъ м-ръ Пайпэръ съ своей башни нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ.
   Лаура была одѣта очень просто и скромно, въ темненькое платье. Но это была не единственная перемѣна. Изъ-подъ газоваго вуаля, закрывавшаго лицо, явственно виднѣлся рубецъ отъ глубокаго порѣза, который шелъ со лба черезъ бровь и поперегъ щеки. Зубы были вставлены (она все еще плакала, когда вынимала ихъ на ночь), но ничто не могло замѣнить нѣжнаго цвѣта лица, который Сара заподозрѣла въ искусственности, при первой встрѣчѣ. Это ушло навсегда.
   И однако Лаура была гораздо привлекательнѣе, чѣмъ прежде, въ свою блестящую, но жестокосердую эпоху. Удивительно было видѣть, насколько выиграли ея глаза въ выразительности теперь, когда ихъ яркій голубой цвѣтъ, точно на китайскомъ фарфорѣ, смягчался чувствами, которыя проснулись въ ней въ послѣднее время съ такою силой. Непріятныя презрительныя складки около губъ тоже исчезли. Навѣрное въ ея собственныхъ глазахъ она была теперь безусловно дурна, но женщина не всегда хорошій судья въ этихъ вещахъ. Сара, конечно, согласилась бы съ ней, но м-ръ Пайпэръ и даже Джоржъ разошлись бы въ мнѣніи съ Сарой.
   Нѣкоторое время они молча шли скорыми шагами, несмотря на жару, потому что любопытные взгляды прохожихъ были для нихъ непріятнѣе жгучаго солнца. Имъ приходилось проходить по дорогѣ у воротъ Союзнаго отеля. Лаура отвернула голову. Дворъ былъ полонъ телѣжекъ и фургоновъ, куда садились жены и дочери фермеровъ. Мужчины запрягали лошадей; другіе выходили изъ гостинницы, гдѣ только-что "роспили бутылочку" въ сосѣдомъ. Но всѣ оглядывались на проходившихъ Джоржа и Лауру и указывали ихъ другъ другу.
   -- Я никогда не забуду этого мѣста, сказалъ Джоржъ тихимъ голосомъ. Господи! какимъ жалкимъ негодяемъ я чувствовалъ себя въ ту ночь, какъ писалъ кузинѣ письмо съ отказомъ отъ нашей помолвки.
   -- Я бы желала, чтобы ты сохранилъ это письмо, отвѣчала задумчиво Лаура,
   -- Я могу повторить каждое слово, поспѣшно проговорилъ Джоржъ.
   И прибавилъ, какое для него было необыкновенное счастіе, когда его внезапно вывели съ честью изъ положенія, въ которое онъ попалъ въ минуту безумія.
   -- Мнѣ кажется, что вы оба были немного помѣшаны, замѣтила Лаура, только въ помѣшательствѣ Сары есть извѣстная система.
   Джоржъ коротко и многозначительно разсмѣялся.
   -- Она завтра же прогонитъ своего новаго жениха, если представится другой болѣе богатый. Я думаю, что у нея не больше сердца, чѣмъ вотъ у этого камня...
   И онъ толкнулъ ногой кусочекъ кварца.
   -- Какъ ты узналъ про м-ра Гайда? спросила Лаура.
   -- Какъ? развѣ я тебѣ не разсказывалъ? Въ послѣдній разъ, какъ я ѣздилъ въ Пайпэрсъ-Гилль, я засталъ его въ гостиной, въ ту минуту, какъ онъ прощался съ кузиной. Конечно, это не мое дѣло; но они меня не ожидали, и это было, понимаешь, такъ очевидно, что Гайдъ не могъ выпустить меня, не сказавъ тутъ же, что они обручены.
   -- Какой видъ былъ у Сары? она взглянула на тебя?
   -- Да, вскользь. Я бы засмѣялся, еслибы смѣлъ. Но я не посмѣлъ. И поздравилъ ихъ очень серьезно и съ большимъ sang froid. Я думаю, что я повысился во мнѣніи Сары за то, что не выказалъ никакого удивленія.
   -- Что скажетъ м-ръ Пайпэръ? проговорила Лаура послѣ нѣкотораго молчанія.
   -- Все уладится, не бойся, отвѣчалъ Джоржъ съ увѣренностью. Предоставь это мнѣ. Я не думаю, чтобы говерноръ на первое время сдѣлалъ больше, только заплатитъ мои долги. Но это онъ обязался сдѣлать. А затѣмъ, когда дѣло дойдетъ до того, чтобы начать трудиться -- помнишь, какъ часто мы потѣшались надъ этимъ -- то вотъ увидишь, способенъ ли я работать для жены?
   -- И подарить мнѣ такую воскресную шляпку, какъ та, что сидѣла впереди насъ въ церкви?
   -- Какая шляпка? Что ты за женщина, Лаура? Я увѣренъ, что Маргарита не могла бы сказать, какая шляпка была впереди насъ сегодня?
   -- Маргарита не женщина. Она святая, а я только начинаю примиряться съ тѣмъ, что она святая. Кстати, гдѣ она? Она, должно быть, осталась позади.
   -- Не безпокойся о ней. Она съ другимъ святымъ. И они оба не нуждаются въ насъ.
   -- Джоржъ! и подумать, что ты первый открылъ это! Но возвращаясь къ нашему плану...
   -- Когда мы заведемъ свое хозяйство...
   -- Да, когда мы заведемъ свое хозяйство, то увѣренъ ли ты въ томъ, что дѣйствительно станешь стараться?
   -- Во всякомъ случаѣ постараюсь, какъ умѣю. Еслибы только я былъ увѣренъ въ томъ, что ты не будешь тяготиться бѣдностью!
   -- Я? закричала Лаура съ энергическимъ протестомъ, но тотчасъ же умолкла. Можетъ быть, потому что боялась наговорить лишняго.
   Тѣмъ временемъ пара, о которой намекалось выше, медленно взбиралась на пыльный холмъ, по направленію къ приходскому дому.
   Они не шли подъ руку, какъ Джоржъ съ Сарой, потому что правая рука м-ра Лейдайда была на перевязи, но Маргарита шла рядомъ, считая себя какъ-бы отвѣтственной за ея цѣлость и сохранность.
   -- Какъ все кругомъ прекрасно и какъ радостно жить на свѣтѣ! говоритъ Фрэнсисъ, слегка вздыхая. Я прежде ничего подобнаго не испытывалъ, а вы?
   Маргарита чувствуетъ, что глаза его обращены на нее. Она знаетъ ихъ выраженіе, но не смѣетъ сама взглянуть на него. Это особенное выраженіе касается Сары, а не ея. Еслибы она повернула къ нему свое застѣнчивое, раскраснѣвшееся личико, на которомъ можно прочитать обожаніе, то выраженіе на его лицѣ измѣнилось бы. Маргаритѣ незнакомо чувство зависти, но еслибы можно было хотя на часокъ получить наружность Сары, она бы съ большимъ довѣріемъ выслушивала его признанія и радовалась его настроенію.
   -- Я точно не видѣлъ васъ прежде, право, мнѣ кажется иногда, что мы только-что познакомились, хотя въ другое время я чувствую, точно всю жизнь васъ зналъ. Все это очень странно... но, конечно, я самъ виноватъ... я былъ изъ тѣхъ, кому даны глаза, но они не видятъ.
   -- А что же видятъ ваши глаза теперь? спрашиваетъ кротко Маргарита.
   На раскраснѣвшемся личикѣ появляется полуулыбка, но она все еще глядитъ въ землю, а про себя трепещетъ за свою дерзость.
   Но Фрэнсисъ не считаетъ ее дерзкой. Случай, котораго онъ ищетъ уже нѣсколько дней, теперь какъ разъ ему данъ. Немудрено, что онъ поспѣшно за него хватается.
   -- Что мои глаза видятъ теперь? О, Маргарита, неужели вы позволяете мнѣ сказать, что они видятъ? Во-первыхъ я вижу самую хорошую и кроткую дѣвушку, о какой когда-либо мечталъ.
   -- О! пожалуйста, не говорите такъ, проситъ Маргарита, чувствуя, что сейчасъ расплачется, пожалуйста, не говорите; я не привыкла, чтобы меня хвалили... и это все совсѣмъ не такъ, какъ вамъ кажется... и... и вы сдѣлаете меня тщеславной...
   -- Вы тщеславны! вы бы не могли быть тщеславны, еслибы даже и захотѣли. Тщеславію нѣтъ мѣста въ вашемъ характерѣ. Въ немъ нѣтъ мѣста даже и для самолюбія. Вы похожи на свое имя, Маргарита; вы перлъ, скрывающійся на днѣ океана. Но когда васъ выведутъ на свѣтъ Божій, вы не можете скрыть всей вашей чистоты и блеска.
   -- И все это, потому что я люблю ходить за больными, перебиваетъ Маргарита дрожащимъ голосомъ. Право же, вы слишкомъ преувеличиваете.
   -- Нѣтъ, я не преувеличиваю, отвѣчалъ Фрэнсисъ рѣшительно, но я думалъ вовсе не о томъ, что вы сдѣлали для всѣхъ насъ въ эти три недѣли. Я думаю больше о томъ безсознательномъ добрѣ, которое вы дѣлаете, о цѣлительномъ бальзамѣ, который вы всюду проливаете. Вы не можете себѣ представить, что я чувствовалъ, когда пріѣхалъ сюда... какъ мнѣ было тяжко и грустно! для меня весь міръ какъ будто облекся трауромъ.
   -- Вы такъ страдали по Сарѣ? перебила Маргарита чуть слышно.
   -- Да, но не потому только, что она оказалась для меня недоступной. Это не повліяло на мое слѣпое поклоненіе ей. Я бы примирился съ невозможностью назвать ее своей и питалъ къ ней честную, рыцарскую любовь, и она бы осталась на всю жизнь у меня на пьедесталѣ, на который я такъ безумно возвелъ ее. Не это меня такъ раздавило... не знаю, хорошо ли, что я вамъ это говорю, но я желалъ бы, чтобы вы все узнали... все то, какъ со мной поступили... Неопредѣленность, подозрѣніе, ласковые взгляды, будившіе надежду и затѣмъ холодное отверженіе... какая это была мука. Затѣмъ вы пріѣхали, и мало по малу гнетущая боль какъ будто уходила изъ сердца. Глаза мои открылись. Я ясно увидѣлъ, что чувство, какое я питалъ къ вашей сестрѣ, было идолопоклонствомъ въ худшей его формѣ. И я получилъ то, что заслуживалъ... Быть можетъ, кара продолжалась бы всю жизнь, еслибы не вы. Но съ тѣхъ поръ я узналъ васъ, Маргарита... потому что теперь я васъ знаю... и всю вашу доброту и кротость, и вотъ... Это просто непостижимо... но мнѣ кажется, что я могу разсказать вамъ про мое безуміе и про то, что я теперь чувствую и просить васъ, дорогая Маргарита, быть моей женой и позволить мнѣ любить и лелѣять васъ. Я вѣдь могу вамъ это сказать, не правда ли? вы понимаете меня и вѣрите мнѣ?
   О! какое смиренное воззваніе! оно пронзило сердце Маргариты. Какъ? ея идолъ молитъ о довѣріи? Да можетъ ли она представить себѣ болѣе счастливую долю, какъ нѣжнѣйшей глубочайшей любовью, какую только можетъ питать женщина къ мужчинѣ, залѣчить раны, нанесенныя Сарой? Такая любовь не бываетъ скрытна. И Маргарита спокойно, но съ жаромъ отвѣчаетъ:-- Я очень счастлива.
   -- Вы счастливы, дорогая?
   Голосъ Фрэнсиса невыразимо нѣженъ.
   -- Ну тогда я получилъ больше счастія, чѣмъ заслуживалъ. Мы рука объ руку пойдемъ въ жизни.
   -- Я буду помогать вамъ, насколько сумѣю, отвѣтила Маргарита серьезно.
   Они дошли тѣмъ временемъ до калитки дома и увидѣли, что Джоржъ и Лаура усѣлись на верандѣ, чтобы отдохнуть отъ утомительнаго всхожденія на гору по зною. Но тутъ какъ разъ раздался голосъ м-ра Пайпэра, звавшій ихъ поскорѣе въ домъ, потому что малютка желаетъ ихъ видѣть.
   -- Можно и намъ войти? проситъ Маргарита. Лицо ея такъ сіяетъ отъ счастія, что дядюшка не можетъ этого не замѣтить и, подмигнувъ глазомъ, приглашаетъ племянницу "войти и привести съ собой своего кавалера".
   И вотъ обѣ четы проходятъ по корридорчику, въ которомъ было такъ много бѣготни съ того вечера, какъ пронесены были по нему жертвы катастрофы, и входятъ въ душистую комнатку, гдѣ возвращающіяся силы и надежды пріютились у одра болѣзни.
   Луи уже сидитъ на постели, потому что ожидаетъ визита своей "фамиліи", какъ окрестилъ м-ръ Пайпэръ домочадцевъ Барнесбэри. Она повязала голубую ленточку поверхъ подростающихъ волосъ, и взглядъ, глядѣвшій куда-то вдаль и безмѣрно пугавшій м-ра Пайпэра, смѣнился теперь взглядомъ радостнаго ожиданія. Когда Джоржъ и Лаура наклонились, чтобы поцѣловать ее, она охватываетъ руками ихъ шеи и заключаетъ ихъ въ одно общее объятіе, которое весьма многозначительно.
   -- Но поцѣлуи еще не хлѣбъ съ масломъ, замѣчаетъ м-ръ Пайпэръ сентенціозно, хотя нѣкоторые люди и думаютъ, что можно жить поцѣлуями. Подожди, пока мы посадимъ ихъ въ блокгаузъ, бѣлка, и тогда увидишь, какъ скоро они это узнаютъ.
   Но даже эта страшная угроза не разстраиваетъ счастливыхъ обрученныхъ, которые отходятъ всторону, уступая мѣсто новой парѣ, которая подходитъ къ кровати.
   Луи готовится скромно поцѣловать ихъ одного за другимъ, когда м-ръ Пайпэръ, къ общему удивленію, и въ особенности самихъ героевъ, внезапно подталкиваетъ Маргариту и молодаго клерджимена въ распростертыя объятія Луи.
   -- Вотъ! цѣлуй ихъ разомъ и пожелай имъ всякаго благополучія.
   Это не особенно торжественный способъ объявлять публикѣ о помолвкѣ, но обвиненной парѣ по крайней мѣрѣ не приходится самой признаваться публично съ своихъ чувствахъ, а м-ръ Пайпэръ такъ доволенъ своей "проницательностью", и Луи такъ сіяетъ отъ восторга при этомъ новомъ скрѣпленіи дорогихъ ей привязанностей, что жертвамъ ничего не остается, какъ засмѣяться и покориться.
   И вотъ первый поцѣлуй отъ жениха Маргарита получаетъ въ объятіяхъ нѣжнаго и невиннаго ребенка.
   М-ръ Лейдайтъ чувствуетъ, что это характеризуетъ до нѣкоторой степени смыслъ и святость предполагаемаго союза. Какая разница съ чувствами, которыя оставилъ по себѣ поцѣлуй, данный въ тропической атмосферѣ теплицы Сарѣ съ ея обнаженными бѣлыми плечами и пылающими щеками.
   

IV.

   Какимъ бы ни показалось противорѣчіемъ съ обычнымъ порядкомъ вещей, что люди ѣдутъ въ концѣ лѣта въ городъ, въ поискахъ за прохладными лугами и тѣнистыми рощами, однако несомнѣнно, что Пайпэрсъ-Гилль показался настоящимъ зеленымъ оазисомъ послѣ двухмѣсячнаго пребыванія среди пыльной и знойной, хотя и сельской природы, окружавшей Барнесбэри.
   Когда наши утомленные путешественники въѣхали въ широкораскрытыя желѣзныя ворота и сошли на широкій подъѣздъ, на которомъ ихъ дожидались м-ръ Кавендишъ и Сара, вышедшіе къ нимъ на встрѣчу, то размѣры и великолѣпіе ихъ колоніальнаго жилища поразили ихъ удивленіемъ. Казалось, что все выросло въ ихъ отсутствіе; что аллея, по которой они подъѣзжали къ дому, стала шире, роща -- выше, лужайки зеленѣе и обширнѣе; даже башня показалась выше, чѣмъ была прежде.
   М-ръ Кавендишъ и Сара страннымъ образомъ тоже какъ бы участвовали въ этой перемѣнѣ; въ особенности м-ръ Кавендишъ благодаря той граціи, исполненной достоинства, съ какой онъ встрѣтилъ своихъ родственниковъ, привѣтствуя ихъ слегка надушеннымъ фуляровымъ платкомъ, произвелъ на своего зятя такое впечатлѣніе, точно онъ принималъ ихъ какъ настоящій хозяинъ Пайпэрсъ-Гилля.
   Весьма возможно, что м-ръ Кавендишъ, уйдя по уши въ представленіе о томъ, "что кому прилично", совсѣмъ забылъ, что даже тонкіе духи, которыми надушенъ его шелковый носовой платокъ, куплены на деньги м-ра Пайпэра.
   Какъ бы то ни было, онъ встрѣтилъ ихъ всѣхъ, какъ цѣлую компанію блудныхъ сыновъ, и оказывалъ каждому какъ разъ ту степень радушія, какая требовалась. Онъ поцѣловалъ жену и дочь съ снисходительной ласковостью, такъ какъ вопросъ о пріостановкѣ еженедѣльнаго займа и притомъ двоекратно, слѣдовало еще выяснить; онъ пожалъ руку Джоржа, называя его "мой дорогой племянникъ" и попросилъ дозволенія поцѣловать Лауру въ щеку. М-ру Пайпэру онъ протянулъ обѣ руки съ жестомъ благовоспитаннаго джентльмена старой школы въ современныхъ театральныхъ пьесахъ.
   Можетъ быть, самымъ искреннимъ чувствомъ отличалось его привѣтствіе м-ру Лейдайту, такъ какъ относительно его прапра-прадѣдушки онъ получилъ самое удовлетворительное éclaircissement, и затѣмъ Луи.
   -- И какъ вы выросли, мое дорогое дитя! Боже, подумать, что вы героиня такого трагическаго происшествія! И мы безъ васъ совсѣмъ пропадали! Вотъ Сара скажетъ, какъ намъ было скучно. Мы проводили время, точно пара совъ. Не правда ли, Сара?
   -- Разумѣется, отвѣчала Сара съ дочерней почтительностью, но не распространяясь дальше.
   Она про себя дивилась: какъ-то себя теперь чувствуютъ ея уволенные поклонники. Оба, и Джоржъ, и Фрэнсисъ, поздоровались съ ней съ самымъ безсовѣстнымъ спокойствіемъ, чтобы не сказать болѣе. Положимъ, оба были уже женихами другихъ женщинъ, но развѣ оба не клялись ей, всего какихъ-нибудь нѣсколько недѣль тому назадъ, что любятъ и обожаютъ ее? Изъ простаго самоуваженія, если не изъ "томленій отвергнутой любви" имъ слѣдовало бы подолѣе оплакивать ее. А то вѣдь неприлично, право, да еще для клерджимена! Конечно, она ничего не имѣетъ противъ того, чтобы ея сестра и Лаура подобрали отвергнутыхъ ею поклонниковъ, но право же, еслибы только не м-ръ Гайдъ, то стоило бы провѣрить, на сколько прочно новое увлеченіе.
   Но въ глазахъ м-ра Пайпэра оно на столько прочно, что послужило поводомъ заказать два великолѣпныхъ свадебныхъ пирога.
   Двойная свадьба назначена была въ одинъ и тотъ же день, черезъ шесть недѣль по возвращеніи въ Пайпэрсъ-Гилль, и отецъ Джоржа, давъ свое согласіе, рѣшилъ, что все произойдетъ "какъ слѣдуетъ".
   Самъ Джоржъ и другіе участники церемоніальныхъ проектовъ желали бы, чтобы церемонія была такъ проста и интимна, какъ только можно, и впервые въ жизни м-ръ Пайпэръ уступилъ передъ всеобщимъ заговоромъ своихъ домочадцевъ. Такъ какъ ему поневолѣ пришлось отказаться отъ свадебнаго завтрака, который онъ было замышлялъ,-- съ вереницей каретъ, запряженныхъ лошадьми съ бѣлыми бантами и толпой офиціантовъ, нанятыхъ въ городѣ,-- то онъ вынужденъ былъ сосредоточить весь интересъ на покупкѣ приданаго и отдѣлкѣ дома для Маргариты.
   Но и тутъ онъ опять нашелъ, что "всѣ противъ него".
   Лаура вошла въ новую роль и дѣйствовала въ ней такъ же энергично, какъ и въ прежней.
   -- Блокгаузъ, моя душа, значитъ деревянный сарай, приспособленный къ жилью, широкополая шляпа, да амазонка, вотъ и весь туалетъ, о которомъ мнѣ надо позаботиться!
   Маргарита заявляла, что для жены бѣднаго священника самое приличное носить простыя шерстяныя платья и развѣ только имѣть про запасъ одно черное шелковое, и обѣ заговорщицы съ легкимъ сердцемъ и легкими кошельками отправлялись въ дешевыя лавки Колингвуда въ поискахъ за дешевымъ бѣльемъ и кухонными передниками.
   Но Маргариту обошли въ томъ, что касается меблировки дома, такъ какъ м-ръ Пайпэръ призвалъ на помощь м-ра Кавендиша, который съ радостью пошелъ къ нему въ союзники.
   -- Не слѣдуетъ забывать, говорилъ онъ, что мой будущій зять отпрыскъ древнѣйшей фамиліи, и опираясь на авторитетъ м-ра Пайпэра, лично выбралъ ковры моднаго узора и кушетки для гостиной дочери. Выбирая и заказывая различныя вещи, онъ мало по малу такъ проникся своей ролью, что ему стало казаться, что онъ самъ проливаетъ всѣ эти благодѣянія на юную чету и великодушно надѣляетъ ихъ всѣмъ, что есть лучшаго.
   Пусть они положатся на него, говорилъ онъ, въ томъ, что касается отдѣлки столовой и гостиной. Ужь ему ли не знать, чего требуетъ клерикальный вкусъ! вѣдь у него братъ епископъ!
   Маргарита до того растревожилась при этомъ заявленіи, что побѣжала къ дядѣ просить его немедленно взять обратно carte blanche, данную ея отцу.
   Но м-ръ Пайпэръ только ухмыльнулся, выслушавъ ее.
   -- Не бойся, милушка, онъ меня не разоритъ, сказалъ дядюшка, гладя племянницу по плечу своей ручищей. Пусть побалуется. Я самъ знаю, когда сказать: баста! И помни, душа моя, это не я дарю тебѣ, и не мать твоя, а наша крошка. А она, такъ же какъ и я, не любитъ дѣло дѣлать вполовину, не правда ли, бѣлка?
   Вмѣсто отвѣта Луи подставила личико для поцѣлуя отцу и кузинѣ.
   Она впервые услышала о подаркѣ, который дѣлаетъ кузинѣ, и самымъ легкимъ способомъ скрыть смущеніе было поцѣловаться со всѣми и убѣжать. Послѣ того приготовленія къ свадьбамъ послужили темой для таинственныхъ бесѣдъ между ею и отцомъ.
   Оба умолкали, когда въ комнату входилъ Джоржъ или Лаура, и значительно поглядывали другъ на друга. По временамъ они забирались даже на башню и тамъ вели свои заговоры. М-ръ Пайпэръ почти не спускалъ съ глазъ свою дочку. Докторъ сказалъ ему, что она очень нѣжнаго сложенія и теперь, когда она выросла и поблѣднѣла послѣ болѣзни, то была похожа въ ореолѣ мягкихъ рыжекаштановыхъ волосъ на молящагося серафима Борна Джонса, и въ ея наружности было нѣчто такое, что какъ бы оправдывало смутныя опасенія отца, чтобы она вновь не заболѣла и не улетѣла отъ него на этотъ разъ совсѣмъ и навсегда.
   Но она была здорова и весела, когда наступилъ наконецъ великій день. Маргарита и Лаура поставили на своемъ, и только Сара и Луи сопровождали новобрачныхъ въ церковь.
   Невѣсты были одѣты одинаково въ свѣтло-сѣрыя кашемировыя платья и шляпки, долженствовавшія служить имъ впослѣдствіи для визитовъ.
   Сара разрядилась въ пухъ и прахъ и бродила по комнатѣ, въ которой ея сестра одѣвалась къ вѣнцу съ такимъ выраженіемъ на лицѣ, которое свидѣтельствовало, что она не совсѣмъ довольна. Протекшія шесть недѣль показались Сарѣ довольно несносными. Всѣ были такъ эгоистично поглощены личными интересами, что совсѣмъ не занимались ею. И вдобавокъ на дняхъ пришелъ почтовый пароходъ, а письмо, которое она разсчитывала получить отъ м-ра Гайда (онъ давно уже долженъ былъ прибыть въ Коломбо и могъ бы написать) не пришло.
   И дядюшка позволилъ даже себѣ одну изъ своихъ обычныхъ грубыхъ шутокъ, сказавъ:-- а вѣдь, чего добраго, ея молодой человѣкъ поступитъ съ ней такъ, какъ она поступила съ Джоржемъ, и напомнилъ ей, чтобы она не зѣвала, такъ какъ ждутъ военный корабль, а съ нимъ толпу щеголей съ хвостиками при фамиліяхъ.
   Сара побѣжала на верхъ внѣ себя отъ негодованія. Жениху ея непростительно быть такимъ невнимательнымъ и бросить ее на произволъ вульгарнаго стараго негодяя, какъ дядюшка Пайпэръ.
   Хотя, конечно, нельзя не признать, что въ послѣднемъ его замѣчаніи есть нѣкоторая доля интереса. Военный корабль и новые кавалеры изъ высшаго общества! Кто знаетъ, что изъ этого можетъ выйти!
   Если Реджинальдъ не напишетъ скоро и вразумительно, и не выяснитъ своего поведенія, то, конечно, она не пропуститъ такой оказіи, какъ приходъ военнаго корабля!
   А пока досадно видѣть Маргариту -- эту скромную и пай-дѣвочку -- примѣряющую у зеркала шляпку, точно самая добродѣтельная вещь въ мірѣ -- это идти замужъ... да еще за человѣка, который душой и тѣломъ былъ преданъ сестрѣ своей невѣсты всего лишь нѣсколько недѣль тому назадъ.
   Короче сказать, когда Сара стала перебирать всѣ поводы къ неудовольствію, то пришла къ заключенію, что съ ней очень дурно поступаютъ.
   -- А вѣдь курьезно это, медленно замѣтила она, продолжая наблюдать за тѣмъ, какъ сестра завязывала ленты у шляпки.
   -- Курьезно? что такое, милочка? спросила разсѣянно Маргарита.
   Впервые въ жизни она больше занималась своей наружностью, чѣмъ наружностью Сары. Быть можетъ, она даже не могла бы сказать, что надѣто на сестрѣ.
   -- Очень курьезно, продолжала Сара. Я собираюсь присутствовать на двухъ свадьбахъ и могла бы быть на мѣстѣ обѣихъ невѣстъ, еслибы захотѣла.
   -- Не обѣихъ заразъ, надѣюсь, попыталась пошутить Маргарита, больно задѣтая тѣмъ не менѣе.
   -- Какъ ты глупа, Маргарита!
   Въ голосѣ Сары рѣшительно слышался гнѣвъ.
   -- Курьезно подумать, что оба жениха умоляли меня выдти за нихъ замужъ всего лишь три мѣсяца тому назадъ. Чтобы тамъ ни говорили... а вѣдь это было.
   Маргарита замолчала. Въ словахъ сестры безспорно была правда. Каковы бы ни были мотивы Сары напоминать объ этомъ, а они сумѣли отравить радость сестры.
   Но тутъ къ счастію вошла и мать въ новомъ платьѣ, и Луи появилась съ двумя душистыми букетами изъ флеръ-д'оранжа, единственныхъ до сихъ поръ ортодоксальныхъ цвѣтовъ для невѣсты, а внизу послышались тяжелые шаги м-ра Пайпэра и скромный скрипъ изящной обуви м-ра Кавендиша изъ патентованной кожи.
   Некогда было отвѣчать такъ, какъ хотѣлось Маргаритѣ. И пожалуй она и рада была, что ничего не отвѣтила, когда часъ спустя отошла отъ алтаря съ Фрэнсисомъ, который принадлежалъ ей теперь безраздѣльно и навсегда.
   Она принимала всѣ внушенія пастора въ буквальномъ смыслѣ со всей серьезностью своего характера и не одобрила бы чуть замѣтной молніи, сверкнувшей въ глазахъ Лауры, когда ей приказано было бояться Джоржа.
   М-ръ Пайпэръ былъ посаженнымъ отцомъ Лауры съ честнымъ намѣреніемъ отречься отъ всѣхъ дурныхъ вещей, которыя онъ говорилъ про нее въ тѣ дни, когда она того заслуживала, а м-ръ Кавендишъ выдавалъ дочь за достопочтеннаго м-ра Лейдайта съ пріятнымъ соображеніемъ въ умѣ на счетъ возможности стать современемъ тестемъ епископа, кромѣ того, что былъ братомъ.
   М-съ Кавендишъ оставалась дома и проливала въ такомъ изобиліи слезы, что ими можно было бы разбавить то непомѣрное количество вина, которое м-ръ Пайпэръ желалъ, чтобы выпили за здоровье молодыхъ.
   У м-ра Кавендиша разболѣлась голова, и онъ наговорилъ женѣ много горькихъ вещей о непріятности имѣть дѣло съ nouveau riche.
   Но ни одно изъ этихъ обстоятельствъ не отразилось на счастіи героинь дня; даже мрачные взгляды Сары, которая была похожа на разгнѣванную богиню, не имѣли никакихъ иныхъ послѣдствій, кромѣ замѣчанія Джоржа Лаурѣ:-- что онъ не удивится, если окажется, что его прекрасная кузина зла, какъ чортъ. Съ своей стороны м-ръ Лейдайтъ удивлялся, какъ могъ онъ прожить такъ долго въ обществѣ обѣихъ сестеръ, и не замѣтить, на сколько его жена милѣе Сары.
   Новобрачныхъ ждалъ сюрпризъ, который произвелъ фуроръ. На тарелкѣ Лауры оказался конвертъ, адресованный м-съ Джоржъ-Пайпэръ. Надпись была сдѣлана почеркомъ Луи, а въ конвертѣ, когда онъ былъ вскрытъ, оказался аккуратно сложенный листикъ бумажки съ слѣдующей надписью:-- "деньги на путешествіе по Европѣ, передъ тѣмъ какъ поселиться въ блокгаузѣ".
   Лаура раскрыла листокъ дрожащими руками и изъ него выпалъ чэкъ на тысячу фунтовъ, подписанный м-ромъ Пайпэромъ.
   Въ присутствіи всей компаніи она встала съ своего мѣста и обошла вокругъ стола, чтобы поцѣловать свекра и затѣмъ передала чэкъ не безъ театральнаго эффекта мужу.
   Закончить повѣсть свадьбой возможно лишь въ очень исключительныхъ случаяхъ. Но никто, кто бы взглянулъ на Фрэнсиса и Маргариту, не сказалъ бы, что въ нихъ есть хоть малѣйшій матеріалъ для послѣбрачныхъ авантюръ. Фрэнсисъ пережилъ свое разочарованіе, да пожалуй пережилъ и свой романъ. Такое слѣпое увлеченіе идеаломъ, который онъ безразсудно облекъ формою Сары, дважды въ жизни не бываетъ. Во всякомъ случаѣ теперь онъ будетъ безусловно вѣрнымъ и добрымъ мужемъ.
   Что касается бѣдной Маргариты, то она осуществила свой романъ и будетъ продолжать его всю жизнь, до самой смерти, хотя бы дожила до сѣдыхъ волосъ.
   Я не такъ увѣренъ въ будущемъ Джоржа и Лауры, хотя они и говорятъ, что дорого купили опытъ. Но во всякомъ случаѣ, какая бы ни была ихъ дальнѣйшая судьба, одно вѣрно, что они больше не разстанутся, пока живы, и будутъ дѣлить вмѣстѣ и горе и радость.
   Что касается Сары, то послѣдній разъ мы съ ней встрѣлись спустя шесть или семь мѣсяцевъ послѣ свадьбы сестры. Она имѣетъ обыкновеніе сообщать свои тріумфы и разочарованія Маргаритѣ и считать большимъ эгоизмомъ со стороны сестры, что та позволяетъ себѣ отвлекаться отъ ея дѣлъ ради такихъ пустяковъ, какъ приготовленіе ужина для мужа или заботъ объ ожидаемомъ ребенкѣ.
   Въ это самое утро, она пріѣхала къ сестрѣ подъ предлогомъ выпить чашку чая -- у Маргариты восхитительный чайный сервизъ, на этотъ разъ дѣйствительный подарокъ Луи,-- но въ сущности, чтобы облегчить себя отъ многочисленныхъ неудовольствій, отравляющихъ ей жизнь.
   Маргарита выслушиваетъ длинный перечень съ серьезной улыбкой участія.
   Какъ невыносимо грубъ дядюшка Пайпэръ.
   И какъ можетъ мамаша заставлять такую маленькую дѣвчонку, какъ Луи, занимать мѣсто на передней скамейкѣ кареты, и требовать, чтобы Сара сидѣла спиной къ лошадямъ!
   Какъ нестерпимо скучны вечера въ Пайпэрсъ-Гиллѣ, когда дядюшка все время играетъ въ карты съ мамашей!
   А папа страшно оскорбился -- и немудрено!-- когда ему отказали въ правѣ приглашать своихъ старыхъ знакомыхъ къ обѣду.
   -- Кстати, какія вѣсти отъ м-ра Гайда? спросила Маргарита. Если ты будешь такъ же счастлива замужемъ, какъ и я, милая Сара, то скорѣе забудешь всѣ эти несносныя мелочи.
   -- Ты называешь это мелочами? перебиваетъ сестра съ негодованіемъ. Желала бы я, чтобы ты ихъ испытала на себѣ. Но ты всегда была такою, Мэгги. Если тебя въ буквальномъ смыслѣ не повалятъ на полъ и не станутъ топтать ногами, то ты не обратишь никакого вниманія. Хотѣла бы я быть такой толстокожей!
   -- А м-ръ Гайдъ? спросила еще разъ Маргарита.
   Она даже не пыталась возражать на обвиненіе сестры. Что за дѣло, что та зоветъ ее толстокожей, если она знаетъ, что мужъ любитъ и уважаетъ ее выше мѣры.
   -- А м-ръ Гайдъ?
   -- М-ръ Гайдъ? О! не знаю. Кто-нибудь да портитъ наши отношенія, я увѣрена. Это тоже одно изъ терній моего существованія. Еслибы я не была невѣстой, то не колебалась бы, когда здѣсь былъ Леноксъ. Но его ждутъ обратно, слава Богу, и на этотъ разъ я не отвергну лорда Ленокса. Онъ желаетъ только, чтобы я сказала: да, какъ тебѣ извѣстно.
   -- Я въ этомъ увѣрена, отвѣчаетъ Маргарита.
   Тонъ ея серьезенъ, почти печаленъ, но Сара не обращаетъ на это вниманія потому что поглощена собственными размышленіями.
   -- И знаешь, Маргарита, на этотъ разъ на кораблѣ плыветъ русскій князь! Представь себѣ, Мэгги, настоящій князь, да еще русскій! Ну, прощай, и пожалуйста пріѣзжай сегодня вечеромъ. Мы никуда не ѣдемъ, а дома скука ужасная!

Конецъ.

"Русскій Вѣстникъ", NoNo 2--4, 1890

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru