Тарле Евгений Викторович
Покушение с негодными средствами

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   
   Академик Евгений Викторович Тарле
   Сочинения в двенадцати томах
   М., Издательство Академии Наук СССР, 1962
   Том XII.
   

ПОКУШЕНИЕ С НЕГОДНЫМИ СРЕДСТВАМИ

   Подписанный в Бонне сепаратный договор наталкивается во Франции уже сейчас и, несомненно, в еще гораздо большей степени натолкнется в будущем (в частности, при передаче его парламенту для ратификации) на многочисленные мели. Общеизвестно, какое возмущение вызвала в массах французского народа весть о подписании этого договора Робером Шуманом. Рабочий класс, прогрессивные профсоюзы, вся демократическая общественность давно уже ведут упорную борьбу против восстановления немецко-фашистского вермахта, против того, чтобы французская молодежь была отдана на выучку и под команду гитлеровским генералам. Теперь, после подписания позорного боннского документа, эта борьба стала еще более решительной и непримиримой.
   Против договора с боннскими реваншистами и связанной с ним американской затеи создания так называемой "европейской армии" настроены во Франции не только массы трудящихся. В кругах средней и мелкой буржуазии, интересы которой находятся в противоречии с планами американских и германских монополий, также явственно растет раздражение и беспокойство. С этим не может вовсе не считаться и правительство Франции. Еще 24 мая корреспондент агентства Ассошиэйтед пресс Гровер отмечал, какое тягостное впечатление произвело на Ачесона и Идена настойчивое требование Шумана об особых гарантиях против будущего западногерманского "союзника".
   "Самая неотложная гарантия, которой хочет Франция,-- писал Гровер,-- предусматривает, что американские и английские войска должны находиться в Европе с тем, чтобы Германия не пыталась выйти из состава объединенной армии и действовать самостоятельно".
   В данном случае Шуман вынужден был проявить не свойственную ему настойчивость, чтобы попытаться мало-мальски смягчить недоверие к сепаратному договору хотя бы тех кругов буржуазии, которые поддерживают кабинет Пинея.
   Как известно, Лчесон и Иден должны были, к полному своему неудовольствию, принять это условие в Париже не после подписания договора о создании "европейской армии", а одновременно с этой церемонией. Но ведь впереди предстоят гораздо более опасные "церемонии".
   Французские буржуа, начиная с политиков, продолжая биржей и кончая широкой обывательской массой, буквально ни на грош не верят не только немецкому "наследственному врагу", но и американскому новоявленному "сердечному другу". Явно по наущению французского кабинета, или во всяком случае очень близких к нему кругов, в последние дни мая западную прессу облетело следующее удивительное сообщение: "Воинское соглашение состоит примерно из четырехсот страниц. Оно не было обнародовано, и члены французского кабинета никогда не видели его. Большинство из них не видело даже договора об армии ("европейской" -- Е. Т.). Они считают, что их торопят принять меры в отношении обоих соглашений только для того, чтобы улучшить на американской политической арене позиции некоторых сторонников оказания помощи европейским странам. Известное раздражение вызывают также беспорядки в Тунисе и Марокко, которые французы приписывают частично американцам".
   Общий вывод из сказанного был сформулирован так: "Как в Париже, так и в Бонне не вполне ясно, что может произойти".
   Мы попросим читателя вдуматься в то, что происходит на политической кухне, где поспешно изготовляется американо-франко-германское агрессивное военное соглашение против Советского Союза. Американские правящие круги требуют, чтобы обнищавшая Франция чуть ли не заложила жен и детей для создания достаточной ударной силы против Восточной Европы; с другой стороны, они же подготовляют почву, чтобы прибрать к своим загребущим рукам французские владения в Северной Африке, точно так же как и ближневосточные владения британских "кузенов". Американская империалистическая печать давным-давно, чуть ли не с 1945 г., уверяла, что владычество "белой расы" на всем севере Африки, от Атлантического океана до Суэца, будет во всяком случае прочно обеспечено. Если же представителями этой расы явятся там не французы, итальянцы и англичане, а более напористые и бесцеремонные американцы, то никакого, мол, ущерба эти частичные видоизменения, с точки зрения общих интересов "белой расы", не причинят...
   На этот раз французское правительство, видимо, решило найти способ высказать вслух свои сомнения и опасения если не до конца, то во всяком случае настолько, чтобы соблюсти внешние приличия в глазах растерянного, испуганного, озлобленного и сбитого с толку французского обывателя. С этой целью корреспондент "Нью-Йорк геральд трибюн" Лауреле был приглашен, как он торжественно оповестил об этом 26 мая, на длительную "частную беседу" в Елисейский дворец, к президенту Франции Венсену Ориолю.
   За этой "частной беседой" последовали и другие приглашения Лауренсу, со стороны других "высокопоставленных французских лидеров", которых он -- одного за другим -- и посетил (очевидно, в порядке их убывающей важности). Оказалось, что все они, во главе с президентом республики, "выразили беспокойство по поводу того, что Советскому Союзу дают возможность выступать перед народами в качестве поборника мира, в то время как западные союзники проводят негативную, а но временам пассивную политику". С обезоруживающей откровенностью "высокопоставленные лидеры" заявили, что "хотя конференции и переговоры с Советским Союзом могут не принести результатов, важно постоянно делать жесты и предпринимать мирные шаги, чтобы лишать коммунистов во Франции и в других странах... возможности возводить на союзников обвинения в том, что союзники готовятся скорее к агрессивной, чем к оборонительной войне".
   Правителям Франции трудно было бы яснее признать, что американо-английский блок, в который они втянули Францию, не хочет и слышать о мире, саботирует переговоры с Советским Союзом и иод фальшивым флагом "обороны" готовит агрессивную войну.
   Прежде чем перейти к основным темам, из-за которых его экстренно пригласили в апартаменты Елисейского дворца и в другие парижские хоромы, американский корреспондент подчеркивает "фактическое единодушие" высших французских лидеров. Взгляды их сводятся к тому, что страна обнищала, "уровень жизни среднего француза все еще слишком низок, так как увеличение заработной платы сводится на нет ростом стоимости жизни", в стране растет недовольство, умы и сердца французов исполнены боязни новой войны. Эта констатация, конечно, сдобрена ссылками на то, что и недовольство и страх перед войной -- исключительно дело рук коммунистов и "московской пропаганды, которая преувеличивает опасности, связанные с перевооружением Германии". Как будто опасность, которую создает для Франции появление близ ее границ армии западногерманских милитаристов, не очевидна здравомыслящим французам и еще может быть, преувеличена "пропагандой"!
   Но даже с такой приправой сообщение американского корреспондента представляет бесспорный интерес. Ведь ясно, что в данном случае "высокопоставленные и единодушные" собеседники Лауренса выражают свое собственное глубокое беспокойство в связи с умонастроениями французского народа, хотя и преподносят его так, будто озабочены лишь тем, чтобы отвратить неразумных французов от мысли о необходимости отказа от "атлантической" политики.
   "По мнению французских руководителей, необходимо больше конференций с участием высокопоставленных русских представителей, даже если эти конференции и заводят в тупик".
   Иными словами, французские правители через посредство специально приглашенного к главе государства американского публициста вынуждены довести до сведения Трумэна и Ачесона тот неприятный для атлантических политиков факт, что французский народ не верит в возможность сколько-нибудь эффективного мирного урегулирования в Европе без непосредственных переговоров с представителями Советского Союза. Более того, собеседники Лауренса вполне откровенно подтвердили ему, что французы придают очень мало веры басням о мнимой "русской угрозе Франции" и не питают опасений на этот счет.
   Еще один весьма неприятный для Вашингтона вывод французские лидеры приберегли к самому концу беседы: "Несмотря на все гарантии, с мыслью о европейской оборонительной армии при участии в ней немецких частей трудно сжиться".
   Уже вошло в поговорку глубокое историческое невежество американских империалистов, которое и позволяет им так легко и беспечно предаваться плетению самых противоестественных дипломатических узоров и скоростному сооружению политических карточных домиков. Но "средний француз" вступает в сознательную жизнь начиненным изрядной порцией антигерманских представлений. Он впитывает их вместе с обязательной школьной прозой Эркмана-Шатриана, со стихами Поля Деруледа, со статьями и рассказами Мориса Барреса. Что такое всеобщая воинская повинность, вкратце "объясняется" французским детям дошкольного возраста еще в иллюстрированных книжках: "Немец бьет мою маму,-- я бегу ей на помощь!"
   Подобная пропаганда зоологической ненависти находила благоприятную почну в значительной мере благодаря тому трагическому для французского народа обороту событий, который на протяжении долгих десятилетий приняло соперничество более мощного и хищного германского империализма с его французским конкурентом.
   Но самым фактом существования подобных настроений во Франции абсолютно не считаться может только тот, кого история франко-германских отношений, да и всего континента вообще, интересует, как прошлогодний снег, для кого былые кровавые сражения европейских народов друг с другом -- нечто вроде истории боксерских состязаний.
   Немецкие милитаристы вторглись во Францию в 1914 г., разорили ее, убили и безнадежно искалечили полтора миллиона человек, были в конце концов разбиты, но быстро оправились и стали сильнее прежнего благодаря американской и английской помощи. Немецкие фашисты в 1940 г. опять вторглись во Францию; без борьбы, благодаря ловко организованной измене, овладели несчастной страной, мучили, грабили, позорили великую французскую нацию так, как никто никогда до того ее но унижал и не позорил. И вот теперь Трумэн и Ачесон всерьез полагают, что стоит заказать продажным газетным щелкоперам наглые и глупейшие статьи о грядущей "русской опасности", и французы поверят, что их друзья -- гитлеровские изверги, случайно уцелевшие от петли, а их враги -- те, кто под Сталинградом и под Берлином разгромили гитлеровские полчища и этим спасли Францию и Европу!
   Игнорируя всю историю Франции, ознаменованную только за последние 80 лет трехкратным вторжением немецких милитаристов на французскую территорию, американские биржевики и их вашингтонские политические представители считают теперь возможным требовать, чтобы французы беспрекословно и даже с любезной улыбкой примирились с созданием на их границе многочисленной, до зубов вооруженной немецко-фашистской армии! Как будто что-нибудь меняется в существе этой армии и ее целях от того, что на нее наклеивается "европейский" ярлык.
   А тут еще этот доходящий до гомерических размеров цинизм боннского правительства, которое в марте нынешнего года, в разгар подготовки соглашений о восстановлении вермахта, сочло уместным заблаговременно обнаружить истинную свою физиономию. Речь идет об ораторских упражнениях вполне официального лица -- статс-секретаря министерства иностранных дел боннского кабинета Хальштейна, командированного Аденауэром в Соединенные Штаты. Находясь там, Хальштейн публично -- перед представителями прессы -- брякнул: "Конечная цель объединения Европы заключается в воссоединении всех частей континента вплоть до Урала".
   Смысл его заявления был абсолютно ясен, несмотря на тотчас же последовавшие пояснения, толкования, отрицания, смягчения. Дело дошло до запроса боннскому канцлеру, каковой канцлер фактически вполне одобрил своего заместителя по руководству министерством иностранных дел. В ответ на требования, чтобы распоясавшийся гитлеровец Хальштейн ушел в отставку, Аденауэр громогласно заявил, что боннские правители не могут отказаться от такой силы, какую представляет собой г-н Хальштейн.
   Но чего же может ожидать Франция от такой "силы" в будущем, когда будет создана западногерманская армия, если ужо сейчас Аденауэр на лету подхватывает даже самый наглый реваншистский призыв? С откровенно высказанной Хальштейном (и поддержанной Аденауэром) точки зрения, новый вермахт создается новее не затем, чтобы оградить Францию от мифическом "русской угрозы", а затем, чтобы завоевать Европу до Урала. Л ведь Рейн гораздо ближе к Парижу, чем Урал. Это географическое соображение у?ке промелькнуло в западноевропейской прессе.
   Что касается заокеанских "покровителей" западногерманского милитаризма, то они с самого начала не скрывали, что в Европе все свои надежды они возлагают не на французскую армию, а в первую очередь на вермахт, возрождаемый ими под командой Гитлеровских генералов. Ради этого они многие месяцы возились с подготовкой объемистого, на 400 страницах, боннского договора и со всей сложной маскировочной затеей создания "европейской армии".
   Архиреакционный американский журнал "Ньюс уик" с раздражением пишет о французской армии: "Трудно себе представить, каким образом можно воссоздать боевой дух армии, в которой каждый третий или четвертый человек голосует за коммунистов..."
   Вот что раздражает и беспокоит Риджуэя, перенявшего ныне венец и бармы Эйзенхауэра в качестве главы "европейской армии"! Миллионы французов все более отчетливо дают понять, что они решительно отказываются вести агрессивную войну против советского народа, хотя бы им ежедневно по двадцать раз твердили, что гитлеровцы не фашисты, а "европейская армия". Миллионы французов, чьи чувства национального достоинства уже сейчас грубо оскорбляют американские оккупанты, видят, что действительной угрозой независимости их родины является отнюдь не Советское государство, а американо-боннский альянс.
   Правительство Франции обязалось выставить к концу 1952 г. 15 дивизий, а потом неожиданно взяло обратно свое обязательство, заявив, что выставит не 15, а всего 10 дивизий. По мнению большинства военных экспертов, как сообщает американская печать, создание даже этих 10 французских дивизий "окажется пустой мечтой, если... не будет положен конец зашедшей в тупик войне в Индокитае". Военные эксперты заявляют, что война в индокитайских джунглях, которая тянется уже болею 6 лет, обойдется в 1952 г. Франции почти в одну треть всего ее военного бюджета, а печать приводит цифры: "Вьетнамские повстанцы убили около одной тысячи офицеров, составлявших три выпуска французской военной академии. В результате не хватает офицеров для обучения 300 тысяч новобранцев, ежегодно призываемых на военную службу... Нехватка офицеров проистекает также из-за отсутствия стимулов к избранию военной карьеры".
   Самое главное, самое существенное и решающее, на что прозрачно намекали и все-таки не хотели сказать полным голосом Лауренсу президент Французской республики и другие высокопоставленные французские сановники, заключается не в недостатке войск и офицеров, а в полном отсутствии возможности воспламенить армию духом веры в политическое руководство, в проводимый правящими кругами Франции американский курс. В кого верить? В сменяющих друг друга с калейдоскопической быстротой марионеток, повторяющих явно не свои собственные, но американские слова, будто для блага Франции необходимо сегодня убивать вьетнамцев, а завтра -- в тесном союзе с новоявленными боннскими "друзьями" и под командой американского генерала -- идти в поход "на Урал"? Во имя каких целей французам рекомендуется проливать свою кровь в Европе и Азии? Во имя бесконтрольного хозяйничанья нью-йоркских золотых мешков? Ни веры, ни надежды, ни одушевления, ни уверенности в своей моральной правоте, ни одобрения цели и смысла преступно подготовляемого кровопролития -- словом, ничего из того, что делает толпу вооруженных людей настоящей боеспособной армией, во французской части будущей "европейской армии" нет и не может быть.
   По вашингтонской указке Пиней предпринимает сейчас отчаянные усилия, чтобы подавить народное сопротивление американскому курсу французской политики. Аресты Жака Дюкло, Андрэ Стиля, сотен других французских патриотов, массовые обыски, ночные облавы, конфискации газет, дикие полицейские провокации, кровавые расстрелы и разгон демонстраций должны, но мысли реакции, расчистить почву для ратификации боннского договора, невзирая на вытекающие из этого факта последствия.
   Но заставить такими мерами французов поверить в "дружбу" боннских реваншистов, побудить французских юношей согласиться на "братство по оружию" со вчерашними палачами Франции, а французских офицеров стать под команду американских оккупантов и гитлеровских военных преступников -- это затея, которая не может быть расценена иначе, как покушение с негодными средствами.

Новое время, 1952, No 25, стр. 9--12.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru