Свенцицкий Валентин Павлович
Русский братец и заморский проповедник

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   --------------------
   Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 3. Религия свободного человека (1909-1913) / Сост., коммент. С. В. Черткова. М., 2014.
   --------------------
   Пока "шалуны" занимаются своими "религиозными шалостями", "эволюционируют" от Иванова-Вознесенска до Троицко-Сергиевской лавры и от "мистического анархизма" до католического папства, пока они читают "рефераты" и участвуют в "оживлённых прениях", встают в час дня, а до трёх часов ночи придумывают новые "религиозные системы", -- в народе всё интенсивнее пробуждается религиозная жизнь.
   В Петербург приехал мой близкий друг И. А. Беневский 1, человек, обладающий удивительной способностью пробуждать во мне "общественные" инстинкты.
   Говорит он мало. Пишет редко. Занят переселенческим делом и земельными общинами. Но когда является в столицу из своей Семиреченской области -- прощай, моё одиночество.
   Точно "наваждение" какое-то.
   Выхожу из своей кельи и "общаюсь" с людьми...

--------------

   Пошли к баптистам 2.
   Я никогда не бывал на баптистских молитвенных собраниях. В этот день выступал лучший их проповедник Фетлер 3.
   Мы опоздали: богослужение уже началось.
   -- Сестра просит возблагодарить Господа, -- говорит проповедник на кафедре, -- за исцеление ребёнка, о котором мы молились прошлое собрание. Господи! благодарим Тебя за то, что Ты услышал нас.
   Несколько секунд глубокого молчания, наклонённые головы и какой-то всеобщий вздох или шёпот, или просто так "кажется".
   В руках проповедника новая записочка. И он читает:
   -- Брат просит помолиться о его грешной душе, которую мучат сомненья.
   -- Чья-то измученная душа, просит помолиться о ней. Господи, дай ей силы в борьбе с сомненьями. Помоги очиститься от грехов, Господи!
   Ещё записочка, ещё, ещё. Головы наклоняются. По зале несётся неясный вздох. Молчат, и только голос проповедника Фетлера, на распев с сильным иностранным акцентом, время от времени раздаётся с кафедры:
   -- Господи, сестра просит... Господи, брат просит... Помолимся об этой грешной душе... Возблагодарим Господа...
   Спели несколько молитв. Началась проповедь.
   Проповедник говорил хорошо. Горячо, с темпераментом. Когда говорил о любви, то понижал голос, когда о вере -- повышал его. Мысли были хорошие: не надо думать, что внешнее крещение спасает человека, нет, -- внутренняя его жизнь. Надо давать для питания не "оболочку", а сущность.
   -- У вас есть дочка, -- говорит оратор, -- вы зовете её: "Настя! хочешь, я дам тебе конфект?" Она подходит, вы даёте ей одни бумажки... Но ведь это же величайший курьёз!..
   Снова проповедник говорит о любви. Голос его дрожит, точно вот-вот сейчас он "разрыдается". Но ничего, обошлось, перешёл к "вере" и опять твёрдо.
   Кончил. Спели молитвы и, после крещения нескольких новых членов, приступили к евхаристии. Проповедник поднял чашу и сказал:
   -- Вот самая чудесная из чаш!
   И улыбнулся почему-то.
   Вспомнил слова Христа "пиите от нея все"... Ещё несколько слов проповеди и пение молитв.
   Собрание кончилось.
   Я стоял и думал: ну, а что, если бы привести сюда толстовского Акима из "Власти тьмы"? Небось, покрутил бы, покрутил бы головой и сказал:
   -- Не тае это вы, братцы, не тае...4
   Действительно, не тае...
   Уж очень что-то нерусское. Мало простоты. Видимо, люди ушли от Церкви, холодно им там. Хочется живой творческой общей молитвы. Да как научиться-то такой молитве! Чтобы самим, -- надо великую религиозную силу иметь, тогда -- да, "от избытка сердца уста глаголали" бы. А тут как раз приезжает "заморский" проповедник. Хороший человек. Любящий. Смешной немножко, да ничего: русские любят иностранцев. И вот, начинает "молиться". Чужие это рамки, неловко в них, да всё лучше, чем в одиночку.
   А в общем -- тяжёлое впечатление. Тяжёлое потому, что видите, как искреннее, хорошее чувство обесценивается своеобразной театральностью. Приёмами. Техникой. И такой глубоко нерусской.
   Я уж не говорю о таком типе русских "учителей", как Амвросий Оптинский или Зосима у Достоевского, нет, взять простого русского крестьянина. Акима того же:
   -- Не тае, братцы, не тае!
   Баптизм распространяется в простом народе? Пусть так. Но его питает не положительное религиозное творчество, а только то, что в нём есть оппозиционного к современному православию. Баптизм никогда не может стать национальной русской религией, а потому лишён будущего.
   Он пытается "опростить" религию, но "опрощенство" и "простота" -- не одно и то же. Простоты-то здесь как раз и нет.
   Простота -- у братца Иванушки.

--------------

   Братец Иванушка -- этот "настоящий" 5.
   Вошёл на кафедру, точно солнышко.
   Смотрю на собравшихся, переродились все: лица счастливые, добрые, сияют хорошей, детской какой-то радостью.
   -- Здравствуйте, дорогой братец! Спасибо, дорогой! За всё спасибо...
   Так и гудят кругом.
   Никакой "задумчивой" молитвы. Свободно, даже весело как-то. Ещё бы не весело, когда такой удивительный "братец" пришёл. Такой маленький, с такой большой-большой бородой. Говорит так понятно, а глаза добрые-добрые и часто улыбается.
   -- Хороший братец. Спасибо, братец!
   Только вот тесно. Так тесно, что теряешь грань: не знаешь, где ты и где твой "ближний".
   -- В тесноте, да не в обиде, -- говорит добродушно мой сосед и кладёт мне "дружески" на плечо руку: чтобы ловчее стоять, поясняет он, а я чуть не к земле пригибаюсь!
   Ничего "чинного", заученного, надуманного. Никаких приёмов. Ни дрожи в голосе, ни слёз на глазах. Ни одного высокопарного слова. Ни одного выражения "для красоты слога". Где там! К чему это. Лишь бы поняли-то его как следует. Ему не "впечатление" надо произвести, ему бы истину-то как-нибудь передать попроще. Иванушка -- простой мужик и знает, как трудно эта самая истина-то достаётся. Да вот осилил он её. А теперь бы только другим-то получше передать...
   -- Не спросили Христа, -- говорит Иванушка, -- кто Ты, да сколько зарабатываешь, да много ли у Тебя денег, нет: где, говорят, Ты живёшь? Живёшь где? Им надо узнать, где Христос живёт. Так и мы теперь должны больше всего о том думать: где нам бы Христа найти.
   -- Верно, верно, дорогой братец, -- кричат со всех сторон. Рады, что поняли и что он так хорошо всё это подвёл.
   Зашумят, зашумят и сейчас же стихнут: хочется узнать, что дальше-то он им скажет.
   И чем дальше говорит братец, тем радостней и как-то чище становятся все в собрании. Точно одна за другой улетают тёмные тени какие-то. Светло делается.
   Поражают лица: ни малейшего "нервного" напряжения, ничего "вымученного", никакой "подавленности". Самое основное чувство -- всеобщая радость. И главное, все "живут", не застывают в "молитвенных", красивых позах. Не склоняют голов. Не вздыхают. Какой там! Шумно:
   -- Так, братец, верно.
   -- Я вам напомню сегодняшнее Евангелие, -- говорит братец.
   -- Напомни, напомни, дорогой.
   Радуются: значит, мол, не конец, ещё говорить будет. Нет ни одного человека, который бы думал: скоро ли кончится. Кажется, всю ночь можно слушать.
   -- Нет такой души, -- говорит братец, -- которую добром нельзя было бы тронуть: разве уж душа попадётся такой адамант...
   И братец рукой показывает этот "адамант". Чувствуешь, что, действительно, что-то "твёрдое". А братец даже брови немножко сдвинул. Неприятно ему, что такие "адаманты" попадаются. Но сейчас же лицо делается по-прежнему светлым, и он говорит.
   -- Если бы души не гибли от этого, я бы ничего не сказал, -- а то ведь гибнут, как гибнут-то ещё. Проваливаются!
   -- Верно, верно, братец!
   И так до конца. Ничего притворно-сантиментального. Ни одного слова о том, что он "всех любит". И в то же время такая олицетворённая любовь ко всем, кто стоит вокруг его кафедры, -- и такая же глубокая, нежная, задушевная любовь слушателей. На которую, кажется, способно только измученное сердце простого русского человека.
   Хороший братец. Спасибо, братец!..

--------------

   Заморский "проповедник" Фетлер тоже, вероятно, хороший человек.
   Но русский "братец Иванушка" ближе моему сердцу.
   Красивые слова мы и сами умеем говорить не хуже Фетлера. А вот у кого научиться простоте?
   Все эти "приёмы", слёзы, дрожание голоса, подымание к небу глаз и рук -- всё это пустышка.
   "Не тае это"...
   А глаза, улыбка, простые слова братца Иванушки -- это не пустышка. Это "настоящее" 6.
   Если бы баптистскому проповеднику противоставить не православного миссионера, которому не верят ни баптисты, ни православные, ни он сам себе, наконец, -- а вот такого "хорошего братца", то заморскому проповеднику скоро бы пришлось уезжать на родину!
   Хороший он человек...
   Только он стал бы здесь совсем не нужен.
   

ПРИМЕЧАНИЯ

   1 Беневский Иван Аркадьевич (1880--1922) -- участник Христианского братства борьбы, многократный посетитель и корреспондент Л. Н. Толстого, который говорил о "его глубокой религиозности, милой доброте, особенности: придаёт значение крестному знамению" (Маковицкий Д. У Толстого. 1904-1910. М., 1979) и 25 июля 1905 г. отмечал: "Беневский писал... во-первых, что Иисус -- Бог; второе -- что рад, что я молюсь. Я ему ответил: "Если бы Иисус был Бог, то для меня разрушилось бы понятие о Боге. И что хотя я молюсь каждый день, но считаю, что это слабость"" (Толстой Л. Полное собрание сочинений: В 90 т. Т. 75). Считал, что "обладание землёй как собственностью несогласно с евангельским учением" (Новая Земля. 1912.  13/14; Жизнь для всех. 1912.  2. С. 349-351). В 1910 г. отказался от прав на полученное по наследству имение (пос. Дубровка, Орловская губ.), передал землю 2-му Немерскому сельскому обществу и организовал на ней толстовскую сельскохозяйственную общину, где работали все члены семьи Беневских; с 1915 г. там действовала колония для детей-сирот. В Семиреченской обл. искал свободной земли для земледельческой общины вегетарианцев (дневник путешествия см.: Государственный музей Толстого. Ф. 4. Оп. 2.  22).
   2 Беневский тоже записал свои впечатления: "В воскресенье 7 марта, "в неделю православия"... мне пришлось побывать на молитвенном собрании евангельских христиан-баптистов. Сверх обычного порядка призывных молитв, состоящего в пении религиозных псалмов, чтении и разъяснении Св. Писания -- в виде проповеди и сердечной молитвы, -- на этот раз совершалось "преломление хлеба" -- т. е. причащение, перед началом которого пастор Фетлер прочёл несколько стихов из 11-й гл. 1-го послания Апостола Павла к Коринфянам, в котором говорится о "вечери Господней", установленной в воспоминание Тайной вечери" (Государственный музей Толстого. Ф. 4. Оп. 2.  187).
   3 Фетлер Вильгельм Андреевич (1883--1957) -- баптист, с 1907 г. проповедовал в России, в 1911 г. основал в Санкт-Петербурге Дом Евангелия (24-я линия Васильевского о-ва, д. 11), арестован в 1914 г. и выслан из страны.
   4 Присказка персонажа пьесы Л. Толстого "Власть тьмы, или "Коготок увяз, всей птичке пропасть"" (1886): "Опять ты, значит, старуха, не тае, и всё ты не тае, всё, значит, не тае... Это, значит, не тае. Обманывают они". Автор рекомендовал произносить "тае, а не таё" (Толстой Л. Полное собрание сочинений: В 90 т. М.; Л., 1928-1958. Т. 26. С. 137, 181; Т. 81. С. 276).
   5 Чуриков Иван Алексеевич (1861--1933) -- крестьянин, основатель Общества духовных христиан-трезвенников (существует и поныне). Раздал своё имущество и стал странником (1889), проповедовал Слово Божие городской бедноте Петербурга, в результате несколько тысяч человек бросили пить и курить (1900-е), по настоянию Самарского епископа заключён в Суздальскую крепость при Спасо-Евфимьевском монастыре (1900). Высокую оценку трудам братца дал св. прав. Иоанн Кронштадтский (1904), а всесторонне исследовавший его проповеди и деятельность Д. И. Боголюбов пришёл к выводу, что в нём "нет духа противодействия Церкви Православной" (Приходский священник. 1911.  16. С. 10). С 1909 г. каждое воскресенье по вечерам проводил проповеднические собрания в д. 1 по Петровскому пр. и специально построенном двухэтажном каменном доме в Обухове. После допроса 15 апреля 1910 г. миссионерами под председательством еп. Никандра (Феноменова) сочтён православным, но в 1914 г. отлучён от Святого Причастия. В 1929 г. снова арестован, скончался в тюрьме.
   6 "Чуриков был представителем подлинного народного религиозного обновления... В рабочих кварталах, среди простого люда, у питерских кухарок и прачек, сапожников и дворников, это имя было окружено любовью, лаской, глубоким почитанием" (Краснов-Левитин А. Лихие годы, 1925-1941: Воспоминания. Париж, 1977. С. 155, 152).
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru