Свенцицкий Валентин Павлович
Христианство и "половой вопрос"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 7.46*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (По поводу книги В. Розанова "Люди лунного света")

   ---------------------------------------------------------------
   Печатается по: Новая Земля. 1912. N 3/4. С. 9-11; N 7/8. С. 9-10.
   Публикатор: С. В. Чертков
   ---------------------------------------------------------------

I

   Никогда ещё Розанов не высказывался о "метафизике христианства" с такой определённой ненавистью.
   Книга замечательная. Здесь однобокость и ложь доведены до последних пределов. Но, несмотря на эту однобокость и ложь, одно из самых больных мест в официальной церкви (не в христианстве) вскрыто с поразительной глубиной 1.
   Я разумею половой вопрос, двойственное учение о браке, отсутствие в современном христианстве твёрдого и правильного отношения к физической любви, к половому акту.
   В. Розанов видит в христианстве -- иночество. Отрицание брака. По его мнению, новое, что дало миру христианство, заключается в "бессеменности". Христианство задушило жизнь.
   Оно попрало основную заповедь Божию "плодитесь и размножайтесь". Оно превратило мир из чудесного райского сада в сухостой. В мире всё пол, потому что всё рождается из полового акта. Отрицая пол -- христианство отрицает мир.
   Христианскому сухостою он противоставляет жизнь древнееврейскую, исполненную постоянного полового напряжения. "Если "жёнство" хорошо, -- говорит Розанов, -- то многожёнство ещё лучше". В чём заблуждение Розанова и каково подлинно христианское решение полового вопроса, об этом речь впереди, а пока нельзя не отметить правоты Розанова в той части, где он критикует существующее теперь отношение к половому акту.
   С одной стороны, брак -- "таинство", брак освящается Церковью. С другой стороны, половое отношение -- нечто "грязное", что требует "очищения", как скверна.
   Слова "могий вместити" 2 толкуются, по отношению не могущих вместить, как некоторое "неизбежное зло".
   Отсюда заповедь святых (из Киевского Патерика): "Никогда в жизни ни с одной женщиной слова не говори" 3.
   "Нет супружества, семьи -- и не надо", -- это с одной стороны, а с другой -- моление о том, чтобы потомство умножилось, как песок морской.
   Полового акта стыдятся не только вне брака, но и в браке. И если бы кто-нибудь сказал бы, что новобрачных надо на первую ночь оставлять в храме, -- это было бы принято, как кощунство. Потому что, с точки зрения Церковной, "Церковь", святое и половое сношение, "грязное" ничего общего между собой не имеют.
   А в результате, говорит Розанов: "У нас в старомосковскую пору новобрачных, даже незнакомых друг другу, укладывали в постель и они "делали", -- так и до сих пор русские "скидают сапоги" и проч., и, улегшись, "делают" и затем засыпают без поэзии, без религии, без единого поцелуя часто, без единого даже друг другу слова!"
   То есть, другими словами, двойственное учение о половых отношениях фактически ведёт к чудовищному разврату, хотя бы брак и был "законный", и супруги были "верны друг другу".

----------

   Но что же из этого следует?
   Только то, что современное учение не право, но никак не то, что христианство не право и что прав Василий Васильевич Розанов.
   Допустим, что основное положение Розанова -- всё есть проявление половой жизни -- справедливо. При известном понимании слова "пол", оно даже несомненно справедливо. Но можно ли отсюда сделать вывод, что половой акт есть всё?
   Разве половая жизнь (в высшем смысле слова) и физический половой акт -- одно и то же?
   Ведь пение соловья есть тоже проявление половой жизни, так же, как и спаривание его с самкой. Но следует ли из этого, что соловей должен перестать петь и всю свою половую энергию направить на физическое отношение с самкой?
   Правильно чувствуя святость половых отношении, Розанов доводит это чувство до лжи, своей чудовищной односторонностью предлагая, чтобы вся половая сила уходила в деторождение, в многожёнство, в "физику". И, благодаря этой лжи, мерзость нашего современного двойственного отношения к браку заменяется мерзостью ещё большей, мерзостью Розановской, кощунственной.

----------

   Для современного христианства жизнь есть "сон", от которого каждый должен стремиться как можно скорей "очнуться". Жизнь есть "испытание". Мы -- странники. Земное существование -- "необходимое зло", которое чем скорее кончится, тем лучше.
   Современное христианство не любит землю. Не понимает её, не хочет её.
   Отсюда -- "нехотение" женщины. Презрение к самому яркому проявлению земной, плотской жизни -- половому акту.
   Если "отшельник", если современный официальный христианин взойдёт весной в лес и почувствует творческую, физическую жизнь природы, он должен почувствовать ужас -- бежать в пустыню.
   Половая жизнь природы для него грязь и бессмыслица. Он почувствует, что и птицы, и травы, и цветы, и животные, и лес, и самое солнце, их согревающее, всё полно этого, заложенного в душу земли, стремления к единению мужского и женского начала, -- почувствует и ужаснётся, что сам-то он часть этого леса, этих цветов и животных, часть земли, и потому и в нём есть это земное. Он готов будет не только отречься от этого: "не знаю сей земли", как Пётр отрёкся от Христа, но и проклясть её:
   -- Не хочу я этого. Не хочу грязи, будь она проклята!
   Отсюда вывод: христианство, давшее идею Бога-человека (небо-земли), должно перестать "проклинать" землю, перестать отрекаться от неё, признать, что она святая. Что лес свят, пение соловья свято, цветы святы и я, человек, желающий женщины, свят. Потому что я тоже земля и живу с нею единой жизнью.
   Но я не только земля.
   Если в природе жизнь небесная бессознательная, "стихийная", выражающаяся в красоте природы, то в человеке она выражается в духовном творчестве.
   Если еда и питьё есть основа бытия, то половое сношение есть основа творчества. Первая "физическая" ступень его. Человек не должен остановиться на этой ступени и уйти в "многожёнство". Но он должен, приняв её как первую, святую ступень творческой жизни, восходить от неё дальше, восходить от земли-человека к небу-Богу.
   Половой акт не есть необходимая "грязь". Из грязи "ангелы" не рождаются, а тем более дети Божии, -- это есть великое и святое, но опозоренное, заплёванное, осмеянное и опошленное нами.
   Всякий половой акт, когда он есть отказ от небесного, когда он исключительно материален, когда он "механическое соединение" двух тел, -- он мерзок, хотя бы совершался с благословения какой бы то ни было Церкви и при полнейшей супружеской "верности".
   Христианское решение полового вопроса гласит: половой акт есть таинство, потому что здесь не только соединение видимой физической природы, но и невидимой духовной индивидуальности 4. На него имеет право только тот, для кого это не предмет "наслаждения", а первая ступень великого подвига -- совместной творческой жизни. Тогда он свят от начала до конца -- от самых интимных, "грязных" подробностей до самых возвышенных проявлений в духовном творчестве.

----------

   Современное отношение к браку как к "грязи" не уничтожило "разврата", оно его породило. Оно создало то подлое "подхихикивание", которое существует теперь по отношению женщины. Вся "холостяцкая" пошлость с гадкими анекдотами и страшной проституцией, всё питается идеей, что здесь "грязь".
   Вместо благоговения получилось глумление. Все "стыдятся" и всё же "делают" с мерзким смешком, без тени сознания всей ответственности, серьёзности и святости того, над чем они хихикают и о чём рассказывают в "курилках".
   Унижена женщина, унижено творчество, самая цивилизация раздвоилась и её видимая "духовность" бессильна и пуста, потому что не восприняла основного земного начала. Не восприняв основы, она "не дотянулась и до небес, застыла "недоделанной" в полумёртвом бессилии.
   Выход отсюда не Розановский: это было бы равносильно возвращению к дикому состоянию, то есть отказу от всей мировой истории.
   Выход в новом взгляде на половую жизнь, в новом взгляде на женщину, в новой половой психике, которая бы раскрыла всю святость, всё религиозное значение того, над чем до сих пор мы только издевались, что мы упорно втаптывали в грязь.
  

II

   Наш современный "брак" не только не "таинство", но нечто гораздо ниже стоящее, чем отношения полов в мире животных.
   Там физическое соединение есть одно из звеньев животной жизни, инстинктивное стремление к продолжению рода. Но всё же есть нечто стоящее в той же плоскости, что и вся жизнь данного животного. Даже больше того. У животного в половой любви выражается наивысшая доступная ему творческая "духовная" способность. Ни в чём не выражается у животного такого количества психических свойств, как в отношении потомства, "гнезда", "детёныша".
   И только у человека половой акт спускается на степень ниже -- животную, ниже -- природную.
   Церковь, молясь о размножении, как песок морской, -- как бы забывает, что размножение не с неба сваливается, что детей не аист приносит, а что ему предшествует физический акт. И твёрдо установив свое отношение к ребёнку, как к ангелу, она презрительно отвернулась от акта зачатия.
   Она оставила своих "прихожан" в беспомощном религиозном состоянии по отношению к основе заповеди о размножении. Какое-то странное "благословение", за которым чувствуется "проклятие".
   В Евангелии говорится, что всякий, смотрящий на женщину с вожделением, прелюбодействует с нею 5. Отсюда, разумея под вожделением всякое половое чувство к женщине, Церковь вывела заключение, что всякое половое чувство есть прелюбодейство. Если быть логичным, отсюда надо было сделать и последний вывод, что половое чувство к "законной" жене есть тоже прелюбодейство. Ведь ясно же, что не имея к своей жене "вожделения", то есть не пожелав её как женщину, -- мужчина не может иметь от неё детей.
   Но сделать этот последний вывод Церковь не решилась. И в душе, скрыто, продолжая относиться ко всякому половому акту как к грязи, к "греху", к "прелюбодейству", -- она в то же время молится о том, чтобы потомство умножилось, как песок морской.
   В этом пункте обнаруживается до ужаса весь уклон исторического христианства от религии богочеловеческой (земли и неба) в сторону мёртвого аскетизма, землененавистничества.
   Христианство должно сделать колоссальное усилие, чтобы творчески обновиться в этом пункте. По новому, религиозно поняв брак, люди совершенно на новую дорогу поставят общее направление своей жизни. Брак -- это не частный вопрос, а центральный. В нём сходятся как в центре, как в узле все нити и, разрубив этот узел, сразу распутается большинство религиозных недоразумении.
   "Половой вопрос", по новому решённый, не на словах, не в "идее", а в жизни, путём создания новой психики брака -- обусловит коренное перерождение всей нашей жизни, ибо оно будет свидетельствовать, что изначальная ошибка исправлена, и то расхождение, которое вследствие этой ошибки получилось, -- окончилось.
   В основе нашей культуры лежит христианско-аскетический идеал, или животно-естественный, как реакция против "аскетизма".
   "Культуру" создало творчество. Но наше творчество перешагнуло через первую ступень, через творчество физическое, оно начинает сразу со второй ступени, отвергнув единство с землёй -- и потому оно всё отравлено ложью. Нет в нём плоти. Нет богочеловечества.
   Оставляя пока вопрос о философском обосновании и определении того, что я разумею под новой христианской половой психикой, я укажу только на одну внешнюю сторону, только на ту плоскость, в которой должен быть решён этот вопрос.
   Я утверждаю, что переживание современных людей при половом акте не имеет ничего общего с тем, что испытывают люди при деторождении (как мать, так и отец). Между тем, внутренне это должно было бы быть единым процессом:
   Совокупление -- начало его, рождение -- конец.
   "Половой акт" в нашей психике отделён какой-то пропастью от рождения ребёнка.
   Ребёнок -- это нечто "случайное". Мы, в половой психике нашей, совершенно не чувствуем его неизбежность.
   Когда мужчина сходится с женщиной, в том "наслаждении", которое он испытывает, нет и тени и зачатка того серьёзного чувства, которое испытывает к рождающей женщине каждый, даже самый легкомысленный мужчина.
   Почему же это так?
   Да потому, что половое переживание наше, действительно "грязно", не религиозно -- и ничего общего с рождением "ангела"-ребёнка не имеет. Но виною не "половой акт", а наши подлые души, которые от "аскетического идеала" усвоили только отрицательное, только то, что это "скверна", и, не став "аскетами", не улетев на небо, на самом деле, попросту шлёпнулись в грязь.
   Религиозное, святое половое чувство должно сделать это половое соединение таким, чтобы период беременности и затем рождение нового человека было бы чем-то психически последовательным, чтобы это было единым процессом, созданием новой индивидуальности.
   Половой акт будет, повторяю, первой ступенью творчества. Здесь муж и жена, соединяясь духом и плотию, создают новое существо, в котором и душа и тело пребывают нераздельно и не слиянно.
  

ПРИМЕЧАНИЯ

   1 Схоже об идеях Розанова высказывался Булгаков: "Что в них содержится ключ, открывающий страшно многое, в этом постоянно убеждаешься в жизни. Но приравнивание пола сексуальности совершенно ложно" (ВФ. 1992. N 10. С. 154).
   2 Мф. 19, 12.
   3 Прп. Моисей Угрин дал такой совет брату, одержимому нечистой страстью и молившему о помощи (Киево-Печерский Патерик по древним рукописям. Киев, 1893. С. 110). Именовать сие "заповедью" -- явная подтасовка Розанова.
   4 Ср.: "...брак -- таинство великое и удивительное, один из преславных устоев Божия домостроительства... Пренебрегающий брак пренебрегает Духом Божиим. А кто воздерживается от брака ради Божия Царства, тот обязан как-то иначе сделать себя сосудом Духа Святого и именно в духовной области стать плодоносным, чтобы не быть посечённым, как бесплодная смоковница" (Николай Сербский, свт. О Боге и людях. М., 2006. С. 24).
   5 Мф. 5, 28.
Оценка: 7.46*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru