Суворин Алексей Сергеевич
На Великоросса идут с оружием и дреколием

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

A. С. СУВОРИН

На Великоросса идут с оружием и дреколием1

   Консерватизм: pro et contra, антология
   СПб.: РХГА, 2016. -- (Русский Путь).
   
   Хочется сказать: с новым годом, с новым счастьем, непременно с новым. Но эту фразу даже трудно написать, потому что верить в новое счастье стало почти то же, что верить в новое несчастье. Неужели в самом деле с новым годом, с новым несчастьем? Неужели и в этом году мы все будем журавлей в небе ловить, воображая, что мы такие богатыри, что для нас закон не писан? Прямо к ногам, в чертоги социал-демократии, к трехчасовой работе и всеобщему счастью. "Большевики" это обещают непременно и злятся на кадетов за то, что они остановились на промежуточной станции, на которой правительство будет кадетское и счастье только кадетское, а не большевиковское. Октябристы со своей стороны обещают свое умеренное счастье, если Россия выберет благоразумную и работящую Думу. Союз Русского Народа приглашает не верить никому и отрицает все революционные, радикальные и либеральные партии, и все надежды полагает на себя. А я думаю так, что все надежды надо полагать на труд, будем работать, будет и то, что называется счастьем, будем работать, будет и то, что называется самоуправлением, политической свободой, конституцией. Мне кажется, что отрезвление несомненно существует сравнительно с тем, что было еще недавно. Усилия правительства на пути реформ сделали свое дело. Отрезвление несомненно идет вперед и будет идти, хотя, конечно, с той постепенностью, которой мы так не любим, но которая налагается на нас самой нашей природой. Целые века нашей исторической жизни это доказывают с точностью почти математической. Никаких чудес не было никогда у нас и не будет, и ни одна партия не может обещать какие-нибудь чудеса, и меньше всего самые крайние. Где уж нам чудотворцев искать, когда у нас столько чудодеев и разбойников революции! Подождем естественного течения событий, которые будут зависеть от нашей сплоченности и трезвости мысли. И меньше всего веры этим жалким пигмеям, не написавшим даже ни одного теоретического сочинения о социализме, о социал-демократии, не написавшим ни одной фантазии в роде Моруса, Фурье или даже романической талантливой болтовни в роде Уэльса, которая бы стала известной миру, как известны миру "Крейцерова соната", "Бесы", "Анна Каренина", "Преступление и наказание"2. Эти тысячи немецких брошюр, распространяемых радикальными и революционными кружками, в плохих, безграмотных переводах, напечатанных на бумаге, сделанной из лошадиного помета (такая бумага существует), доказывают только жалкое невежество и беспросветную бездарность этих нахалов в публицистике и развращении невежественного населения. На родине социализма, в Германии, целый ряд имен ученых экономистов, исследователей, философских умов, историков, оригинальных мыслителей. У нас их совсем нет, а если есть какие, то это просто фельетонисты и копиисты с немецкого.
   Конечно, у нас была цензура, были всевозможные стеснения мысли. Но вот год свободы такой, что даже сочинения анархистов в переводах с иностранных языков свободно печатаются и продаются, но и в этот год русская революция и русский социализм не дали решительно ничего самостоятельного, кроме газетных статей, пылающих бешенством и бранью. Русский либерализм не был бесплоден и во времена цензуры, таланты вроде Добролюбова и Чернышевского умели и во время цензуры давать статьи и сочинения радикального и социалистического характера, доселе не превзойденные никем из корифеев нашей писательской революции, которые в течение многих лет могли свободно писать за границей и там ничего не произвели, кроме прокламаций и газетных листков, из которых ни один не напоминал "Колокола" Герцена. Сочинения романиста Герцена, романиста Л. Н. Толстого3, современника Чернышевского, Добролюбова и Писарева, по вопросам социальным, остаются и доселе выдающимися среди всей этой груды фельетонов русских революционных писателей, которая накопилась в течение последних 30-40 лет.
   Гиганты приготовили французскую революцию, ряд всемирных писателей, имена которых обязательно помнить каждому гимназисту, ибо эти имена популярны, как слова: "свобода", "жизнь", "правда". Целая плеяда философов, ученых и экономистов образовала немецкое общество и развили его до понимания истории, права, социальных отношений. Об Англии уж и говорить нечего.
   А у нас? Фельетонисты и никого больше. Нищенская бедность оригинальной мысли, дарований и знаний и рядом с этим несоразмерные претензии. Только и оригинального, что убийства и празднование. Как можно больше праздников и убийств! Начиная с правительства и кончая последним рабочим, только и заботы, чтобы праздновать. Даже почту и телеграфы правительство закрывает в некоторые дни, но никак не сможет закрыть убийств. Старается, старается, а все ничего не выходит. Ни в одной стране нет столько праздников, как у нас, и ни в одной стране никогда не бывало столько убийств, как у нас4.
   Это замечательное отношение между праздниками и убийствами, но, к сожалению, не новое.
   В обыкновенные годы, до революции, в России совершалось ежегодно тысяч 5-6 убийств ежедневно. Если определить дни, в какие убийства происходили, то несомненно, что большая часть их придется на праздники. Отдыхали благочестиво, напивались винища, дрались и убивали в "пьяном восторге". Теперь убивают в "политическом восторге", который прибавлен к пьяному. Таким образом, теперь два восторга вместо одного и друг друга они перегоняют.
   И этот политический восторг, конечно, значительно обязан своим происхождением именно фельетонистам революции, воспринявшим налегке популярные иностранные сочинения и старающимся вдолбить в невежественные головы, что нет лучше средства для насаждения в Российской империи социального прогресса, как убийство и грабежи, предпринимаемые для умножения и совершенствования убийств.
   И правительство фельетонное, и образование фельетонное, и наука фельетонная, и революция фельетонная, приправленная убийствами, как кровавым соусом. Ученье и книга совсем заброшены. Молодежь поджаривает революцию, воображая, что дворец свободы может быть построен без архитекторов и даже без каменщиков, а просто революционной болтовней. Для нее и телеграфы, и телефоны, и газеты, эти граммофоны человеческой праздности и бестолочи. Чем больше болтовни и чем меньше работы, тем лучше. Говорят: восьмичасовой день! Да если б действительно молодежь работала восемь часов ежедневно, то при русской даровитости вышло бы чудесное поколение, которое удивило бы мир. В русскую даровитость нельзя не верить. Но лень, беспутство, болтовня, распущенность, отсутствие всякой дисциплины труда и воли делают не одну молодежь рабом увлечений и страстным разрушителем государственного и своего собственного физического и нравственного организма. Невежественная и нищая страна становится поприщем какого-то развала, в котором погибают дарования и лучшие силы уходят, не созрев для производительной работы.
   Когда же это кончится? Когда возвратится сознание к русскому, что настала пора упорной умственной и физической работы, что без этого Русь погибнет и распадется?
   Да неужели погибнет?
   Вы, конечно, видите, что на Великоросса идут с оружием и дреколием. На него именно идет эта революция. Его именно она хочет поглотить, обессилить и обезволить. Со всех окраин идут крики, что Великоросс ничтожен, что он должен уступить и подчиниться, что его век прошел, его вековые работы уничтожены, его главенство должно разлететься прахом. Окраины поднимают оружие против него и грозят. Он, создавший империю, должен спокойно выслушивать проклятия и угрозы и нести на своем горбу всю эту свалку. Твердый, мужественный, даровитый, государственный, Великоросс считается уже какой-то неважной величиной. С севера кричит финн, желающий образовать финское государство, захватить север России. А я думал, что можно взять у него Выборгскую губернию. Какое право имел Александр I отдавать то, что завоевано было Петром Великим?5 Поляк кричит о Польше от моря и до моря в то время, когда разбойники революции уничтожают его промышленность к радости немецких фабрикантов и рабочих. Великороссу говорят, что он и не русский. Погодите, господа. Не разом. Орите, пожалуй. Мы это слыхали. Но уничтожить корень русского племени, подчиниться без горячего боя этим наглым крикам, этой разинутой пасти окраин, этого не будет. Великороссия встанет. Она покажет еще независимость и бодрость своей души и заставит уважать себя, как государственную, великую, даровитую силу, и сплотит нас снова, не уступив ни пяди того, что она приобрела своею кровью, своим вековым тяжелым трудом. Она докажет, что именно в этом корне русского племени вся созидательная и объединительная сила и она проявится с такой упругой энергией, которой вы еще не знаете. И этот срок ближе, чем вы думаете.
   Давайте желать нового счастья. Желать страстно, желать и верить в новое счастье, и ковать, и ковать его молотом воли, надежды и любви. И покажется заря его, и оно взойдет, как солнце, и все осветит и всех согреет, и правых, и виноватых.
   Вечная память погибшим во имя долга и любви к отечеству и к его замирению. Пусть пролитая кровь оплодотворит ниву мужества русских людей в их борьбе с силами разрушения и мести. И да благословит Господь Бог новые начала мирной и свободной жизни, и да прольет Он на нашу милую Родину обильный дождь Своих великих милостей и тихий, не убивающий, но разряжающий душную атмосферу гром, который вызывает в русском человеке чувство благоговейной молитвы и сознания своих грешных помышлений и дел...
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Новое время. 1907. No 11065. 1 января (опубликовано под заглавием "Маленькие письма. DCXXXVHI"), Печатается по: Суворин А. С. Россия превыше всего / Сост., предисл. и коммент. Ю. В. Климаков; отв. ред. О. А. Платонов. М., 2012. С. 98-103.
   Суворин Алексей Сергеевич (1834-1912) -- издатель, писатель и публицист. Суворин учился в Воронежском Михайловском кадетском корпусе и специальных классах Дворянского полка. Но он выбрал не военную, а педагогическую деятельность. В конце 1850-х гг. Суворин сблизился с поэтом И. С. Никитиным и М. Ф. Де-Пуле. В 1863 г. он перебирается в Санкт-Петербург, где сотрудничает в либеральных печатных органах ("Санкт-Петербургские ведомости", "Вестник Европы") под псевдонимом "Незнакомец". В 1876 г. Суворин становится издателем газеты "Новое время", которая приобрела особую популярность во время Балканских событий (болгарское восстание 1876 г., Русско-турецкая война). В эти годы Суворин переходит на консервативные или скорее националистические позиции. Вместе с тем нельзя упускать из внимания замечание В.В. Розанова, что "это был русский ум, а не "фракционный" ум; это был русский характер, а не "фракционный характер"" (Розанов В.В. Собрание сочинений. Старая и молодая Россия (Статьи и очерки 1901 г.). М., 2004. С. 70). Суворин отказывается от активной публицистической деятельности, продолжая лишь время от времени помещать в своей газете "Маленькие письма". Организованное Сувориным "Контрагентство печати" являлось монополистической организацией, занимавшейся распространением периодических и других печатных изданий на территории Российской империи. Впервые в России издатель организовал выпуск ряда популярных книжный серий: "Дешевая библиотека", "Новая библиотека", "Научная дешевая библиотека". Современники называли Суворина "Наполеоном книжного дела". Важная сторона его творческой деятельности -- драматургия, а также театральное дело. В 1895 г. Суворин основал в столице собственный театр (сейчас в его здании размещается БДТ). Наконец, нельзя забывать, что издатель "Нового времени" долгие годы покровительствовал двум великим русским писателям -- А. П. Чехову и В. В. Розанову.
   
   Основные издания: Суворин А. С. В ожидании века XX. Маленькие письма (1889-1903). М., 2005; Суворин А. С. Россия превыше всего / Сост., предисл. и коммент. Ю. В. Климаков; отв. ред. О. А. Платонов. М., 2012; Суворин А. С. Дневник. М., 1992.
   
   Литература о нем: Глинский Б. Б. Алексей Сергеевич Суворин. СПб., 1912; Динерштейн Е. А. А. С. Суворин. Человек, сделавший карьеру. М., 1998; Ленин В. И. Карьера // Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 22. М., 1961. С. 43-44; Розанов В. В. Из мыслей и припоминаний о Суворине. Письма А. С. Суворина к В. В. Розанову. Письма В. В. Розанова к А. С. Суворину // Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.). М., 2006. С. 259-367; Санькова С. М. Два лица "Нового времени". А. С. Суворин и М. О. Меньшиков в зеркале историографии. Орел, 2011; Телохранитель России: А. С. Суворин в воспоминаниях современников / Сост. С. П. Иванов; ред. и подг. текстов В. П. Бахметьев, А. Е. Коробанов, А. Е. Тишанинов. Воронеж, 2001.
   
   1 Заглавие статьи дано составителем сборника работ А. С. Суворина (2012), из которого она перепечатывается. Статья входит в серию "Маленькие письма", которую Суворин вел в "Новом времени".
   2 На момент написания статьи дело обстояло именно так, но вскоре ситуация серьезно изменилась и сочинения В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого и И. В. Сталина превратились в классику жанра. Эта перемена была связана с практическим успехом большевиков в деле завоевания и удержания власти в России. Было, впрочем, одно левое течение, в котором представители России получили общеевропейское значение, -- речь идет об анархизме. В работе "Римский католицизм и политическая форма" (1923) К. Шмитт пишет о М. А. Бакунине, "который в борьбе против идеи и духа опережает поколения, чтобы освободить путь ото всех метафизических и идеологических помех, и который со скифской мощью бьется против религии и политики, теологии и юриспруденции" (Шмитт К. Понятие политического. СПб., 2016. С. 90).
   3 Причисление Л. Н. Толстого к революционным идеологам может кому-то показаться странным. Но, говоря объективно, в историческом контексте дело обстояло именно так. Еще в 1901 г. Суворин сделал дневниковую запись: "Два царя у нас: Николай II и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой, несомненно, колеблет трон Николая и его династии" (Суворин А. С. Дневник. М., 1992. С. 316).
   4 Реакция нормального человека на ту атмосферу террора, которая установилась в России в начале XX в. После этого трудно признать, что произошедшее в нашей стране позднее было чем-то неожиданным и случайным.
   5 Еще один пример "великодушия" Александра I, когда либеральные мечтания обернулись большими проблемами для России. Учитывая позицию А. С. Суворина и других русских патриотов, вполне закономерной выглядит политика Советского государства, которое устами В. М. Молотова потребовало возвращения соответствующих территорий в состав нашей страны. Причем не только потребовало, но и добилось своего.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru