Суворин Алексей Сергеевич
Est modus in rebus!

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

EST MODUS IN REBUS!

Отвѣть г-ну Каткову, редактору "Московскихъ Вѣдомостей".

   Предупреждаемъ читателя, что дѣло идетъ вовсе не о полемикѣ, съ г. Катковымъ. Полемика съ г. Катковымъ также невозможна, какъ она была бы невозможна съ Репетиловымъ. Ежедневные монологи г. Каткова, называемые "передовыми" статьями (хотя бы правильнѣе было называть ихъ "задними", такъ какъ собственно настоящее ихъ назначеніе -- лягаться), можно только прерывать время отъ времени короткими напоминовеніями ему о необходимости "знать мѣру". Древніе въ подобныхъ случаяхъ говорили: est modus in rebus! Затѣмъ, мы знаемъ уже впередъ, г. Катковъ опять вскочитъ на ноги и будетъ съ прежнею же развязностью продолжать свою прерванную нашимъ восклицаніемъ рѣчь; но до полемики дѣло дойти никогда не можетъ, и мы опять когда-нибудь найдемъ себя вынужденными пріостановивъ оратора все тѣмъ же замѣчаніемъ: "да знай же мѣру!"
   Декабря 18-го дня, въ "Московскихъ Вѣдомостяхъ" вышелъ 273-й монологъ г. Каткова, посвященный весь декабрьскому Обозрѣнію "Вѣстника Европы", а еще болѣе -- редактору того журнала, гдѣ г. Катковъ нѣкогда прочелъ статью: "Московскіе Компрачикосы". Памятуя эту статью, г. Катковъ разсердился на "зеркало", и началъ нынѣшній разъ свой 273-й монологъ сѣтованіемъ на то, что нашъ журналъ "не отличается согласіемъ составныхъ частей своихъ; если въ его книжкахъ не рѣдко встрѣчаются прекрасныя произведенія, подписанныя извѣстными и уважаемыми именами, придающими интересъ журналу и распространяющими его въ публикѣ, то въ другихъ безыменныхъ статьяхъ...." (читателю хорошо извѣстно, что монологи г. Каткова тоже безыменные.) Вотъ эти-то статьи, по мнѣнію г. Каткова, и портятъ все дѣло; въ нихъ-то онъ и находитъ непріятные толки о необходимости Репетиловымъ знать "мѣру" во всемъ, даже и въ монологахъ. Кто пишетъ ихъ -- спрашиваетъ тревожно г. Катковъ: "самъ ли г. Стасюлевичъ, или какой-либо нанятый (да знай же мѣру!) имъ борзописецъ, во Всякое время готовый строчить обо всемъ, что ему прикажутъ". На этотъ языкъ какой-то подвальной литературы, редакторъ "Вѣстника Европы* еслибы захотѣлъ вмѣшаться въ нашу бесѣду съ г. Катковымъ, могъ бы замѣтить г. Каткову одно, а именно, что для подобнаго дѣла нанимаютъ только тѣ, которые сами по найму.
   Таковъ прологъ 273-го монолога; онъ даетъ читателю предвкушать всю дальнѣйшую прелесть репетиловской рѣчи, помѣщенную въ центрѣ, за которымъ слѣдуемъ уже на пятомъ столбцѣ газеты финалъ събенгальскими огнями.
   Г. Катковъ въ быстромъ речитативѣ излагаетъ случаи вышеупомянутаго имъ несогласія составныхъ частей журнала. Но -- восклицаетъ г. Катковъ -- "есть однако, одинъ предметъ и одно чувство, относительно которыхъ "либеральный" журналъ "Вѣстникъ Европы" обнаруживаетъ необыкновенную стойкость: оный (остроуміе) предметъ есть учебное дѣло въ Россіи; оное (большое остроуміе, но крайне дешевое) чувство -- неутомимая злоба (!) къ нынѣшнему (?) управленію этимъ дѣломъ и ко всему, что стремится установить наконецъ въ нашемъ отечествѣ систему высшаго и плодотворнаго умственнаго образованія на общихъ всему цивилизованному міру основаніяхъ." Изъ устройства лицея г. Каткова всѣмъ уже извѣстно, что "общими всему цивилизованному міру основанія" для пріобрѣтенія "высшаго и плодотворнаго умственнаго образованія" служатъ 900 рублей, или около того, платы за пансіонера. Замѣчаемъ это только мимоходомъ, и возвращаемся къ главному сюжету.
   Спокойный и безпристрастный читатель, узнавъ отъ г. Каткова, что "Вѣстникъ, Европы" обнаруживаетъ стойкость именно относительно онаго предмета, а именно учебнаго дѣла въ Россіи, вѣроятно скажетъ: въ чемъ же тутъ бѣда?! Учебное дѣло есть самое важное дѣло въ Россіи настоящей минуты, и стойкость въ такомъ дѣлѣ можетъ быть только почтенна! Но читателя нѣсколько затрудняетъ другое извѣстіе относительно онаго чувства, т. е. злобы къ управленію, и именно къ нынѣшнему, да еще притомъ злобы къ такому невинному предмету, какъ древніе языки. Читатель обращается къ г. Каткову съ вопросомъ: Откуда же вся сія злоба? Вы, г. Катковъ, знаете все, и все можете объяснить, у васъ есть способность залѣзть въ душу и вылѣзть, у васъ есть, "корреспонденты"; не дадите ли порученія кому слѣдуетъ развѣдать, въ чемъ дѣло; намъ очень нравится стойкость "Вѣстника Европы", но мы тѣмъ болѣе огорчены извѣстіемъ о какой-то "злобѣ", и притомъ вовсе не той, которая "довлѣетъ каждому дневи", какъ-то предписано свыше." Но въ своей предупредительности г. Катковъ не забылъ удовлетворить любопытство своихъ читателей.
   Впрочемъ, г. Каткову отвѣты вообще нестоютъ большого труда; спросите его еще: отчего Лютеръ питалъ злобу къ папѣ? Онъ вамъ отвѣтитъ скороговоркой: "Лютеру захотѣлось жениться, и изъ-за того, смѣю васъ увѣрить, вся реформація; а потомъ... Лютера удалили изъ монастыря, и это ему было очень обидно!" Затѣмъ г. Катковъ быстро переходитъ къ вашему первому вопросу относительно "злобы" г. Стасюлевича, и продолжаетъ свой монологъ такъ: "Мы, конечно -- говоритъ онъ -- не станемъ входить (правда-ли, что не станете? восклицаетъ одинъ изъ читателей-скептиковъ) въ разборъ тѣхъ побужденій, которыя могутъ въ этомъ случаѣ (т. е. злобы "Вѣстника Европы" на нынѣшнее упротъ ше) руководить издателя означеннаго журнала. Мы знаемъ только (не выдержалъ характера! восклицаетъ тотъ же читатель: все-такъ будетъ разбирать!), что ревностный защитникъ общей европейской, то-есть, такъ-называемой классической системы общаго образованія, во Всю бытность свою (слушайте!) членомъ ученаго комитета министерства просвѣщенія, издатель "Вѣстника Европы", какъ только это учрежденіе закрылось для нею (понимаете, господа, въ чемъ дѣло -- замѣтилъ г. Катковъ, подмигивая), счелъ для себя болѣе удобнымъ (эту тираду ораторъ выговорилъ съ разстановкой и многозначительной миной; "понимаемъ!-- раздалось въ нѣсколькихъ мѣстахъ: подпольная интрига, измѣна!") превратиться въ свирѣпаго противника нашей учебной реформы (г. Катковъ считаетъ ее своею) и предать сожженію (есть слѣдовательно и поджоги, кромѣ интриги) свои вчерашніе кумиры... " Въ этомъ мѣстѣ оратора прервали вопросами относительно деталей сожженія.
   Но и намъ пора прервать потоки рѣчей г. Каткова обычны" восклицаніемъ: "да знай же мѣру!" Чтобы человѣку такого зажила, какъ г. Катковъ, объяснить, насколько его выходка удачна, необходимо ему представить argumentum ad bominem. Г. Катковъ" какъ извѣстно, лѣтъ пять или шесть тому назадъ (когда, слѣдовательно, о" не былъ уже малолѣтнимъ), писалъ, какъ выражались въ тѣ времена и какъ, вѣроятно, думалъ и самъ г. Катковъ, "громовыя" статьи противъ министерства народнаго просвѣщенія; въ своей "злобѣ" онъ доходилъ до того, что сознавался въ своей способности, напр., напечатать частныя письма, не предназначавшіяся къ печати (какъ извѣстно, для такихъ поступковъ нужно имѣть извѣстнаго сорта куражъ). Пусть г. Катковъ представитъ себѣ теперь какого-нибудь журналиста въ то время, съ его собственными качествами и замашками, и пусть этотъ журналистъ попробуетъ объяснить своимъ читателямъ, что злоба г. Каткова основана, молъ, на томъ, что издатель "Московскихъ Вѣдомостей", мы слыхали, просилъ субсидіи у министерства, но ему въ томъ отказали. Конечно, г. Катковъ отнесся бы съ негодованіемъ къ такому толкованію и справедливо наградилъ бы своего комментатора довольно сильными эпитетами. При такомъ безпристрастіи г. Каткова, *мы съ полной довѣренностью предоставляемъ ему и теперь перенести всѣ эти эпитеты на комментатора "злобы" редактора "Вѣстника Европы" въ современному управленію учебнымъ дѣломъ въ Россіи. Просимъ г. Каткова принять это къ свѣдѣнію и на будущее время, а за тѣмъ посмотримъ, какъ по мнѣнію г. Каткова, выразилась въ "Вѣстникѣ Европы" "злоба" на нынѣшнее управленіе учебнымъ дѣломъ" Россіи?
   "Патріотъ "Вѣстника Европы" -- гласитъ г. Катковъ -- призываетъ высшій авторитетъ въ немедленному изслѣдованію преступныхъ дѣйствій вѣдомства народнаго просвѣщеніи относительно реальнаго образованія въ Россіи, грозя въ противномъ случаѣ, что всѣ ожидаемые "благіе результаты" отъ реформы военной повинности должны обратиться въ прахъ и дымъ! Какое безстыдство! Но слушайте далѣе...." Но "знай же мѣру" -- восклицаемъ мы снова. Г. Катковъ рѣшается въ глаза говорить своимъ читателямъ, что связывать реформу военной повинности съ реальнымъ образованіемъ, это -- безстыдство! Ужъ не желаетъ ли онъ связывать и военную повинность съ изученіемъ древнихъ языковъ? Посмотримъ. Мы говорили въ декабрѣ о пользѣ, которую реальныя гимназіи могли бы принести русскому Обществу пароходства и торговли, особенно въ настоящую минуту, когда это общество само начало вызывать къ себѣ на службу воспитанниковъ реальныхъ гимназій. Это -- фактъ: именно, воспитанниковъ реальныхъ гимназій! Во-1-хъ, не мы виноваты, что Общество обратилось къ реальнымъ гимназіямъ и связало съ ними свое существованіе, а не съ лицеемъ г. Каткова; и пусть г. Катковъ пошлетъ ему выговоръ за упущеніе изъ виду классическихъ гимназій и его лицея; а во-2-хъ, что отвѣчаетъ намъ г. Катковъ? По его мнѣнію, нашему флоту было прежде хорошо съ Морскимъ Корпусомъ, и никакихъ тутъ гимназій не нужно. Далѣе: "Коммерческая компанія, именуемая Русскимъ Обществомъ Пароходства и Торговли" уволила (!) изъ своей службы и тѣхъ бывшихъ черноморскихъ офицеровъ, чья опытность и спеціальныя познанія давали несомнѣнное право на управленіе его пароходами, и замѣнило ихъ капитанами большею частью изъ иноземныхъ уроженцевъ средиземнаго побережья (вотъ тебѣ и разъ!)"
   Тутъ, какъ видитъ самъ читатель, г. Катковъ рѣшительно, какъ, говорится, зарапортовался; да оно и неудивительно, такъ какъ мы теперь уже въ концѣ третьяго столбца его монолога. Оказывается изъ словъ самого автора, что частная компанія не очень-то удовлетворяется туземными продуктами, а предпочитаетъ колоніальный товаръ. Изъ-за чего же г. Катковъ негодуетъ на насъ за то, что мы не желаемъ, чтобы развитіе нашего флота обусловливалось исключительно Морскимъ Корпусомъ, и думаемъ, что въ этомъ случаѣ реальныя гимназіи (конечно, устроенныя, какъ въ Пруссіи или Виртембергѣ: надѣемся, что г. Катковъ не стоитъ за худоустроенныя классическія гимназіи) могутъ оказать огромную пользу, если не прямо для судоходства, то для судостроенія. А можетъ быть, г. Катковъ намекаетъ, что у насъ предпочитаютъ капитановъ изъ иностранныхъ уроженцевъ потому, что. они знаютъ древніе языки? Г. Катковъ ко многому способенъ, но едва ли онъ рѣшится на подобную шутку.
   Впрочемъ "безстыдство" г. Каткова еще впереди. Отъ вопроса о вышеупомянутомъ Обществѣ, монологъ направляется (четвертый столбецъ), къ ужасающему факту: "Отъ редакціи журнала г. Стасюлевича никто, разумѣется, изъ мыслящихъ и зрячихъ людей не ожидаетъ серьезнаго отношенія къ учебному дѣлу въ ихъ русскомъ отечествѣ. но какъ всякій, садясь за игорный столъ, имѣетъ право требовать, чтобъ его партнеръ не подтасовывалъ картъ, такъ читатель въ правѣ требовать, чтобы пишущая братія не подтасовывала фактовъ". Какъ видно, г. Катковъ, не считая насъ серьезными людьми по учебнымъ вопросамъ и въ тоже время посвящая намъ пятиярусный монологъ, исключаетъ себя изъ круга "мыслящихъ и зрячихъ людей"; но дѣло не въ томъ: онъ обвиняетъ насъ въ литературномъ шулерствѣ, а мы имѣемъ основаніе ему отвѣтить: "врачу, исцѣлися самъ"! Въ нашемъ обозрѣніи, въ ссылкѣ, приведено извѣстіе изъ "Спб. Вѣд." съ точнымъ указаніемъ нумера газеты и, разумѣется, сокращенно, о превращеніи Кѣлецкой гимназіи классической въ реальную. Этому извлеченію предшествуютъ наши слова: "почти ежедневно можно читать исторію превращенія реальныхъ гимназій въ классическія." Самое слово исторія показываетъ, что мы не имѣли въ виду современность, по поводу именно этого примѣра; а въ "Спб. Вѣд.", въ полномъ текстѣ сказано, что это было въ 1862-мъ году. Г. Каткову показалось, что мы не упомянули время единственно для того, чтобы сложить и этотъ фактъ на современное министерство народнаго просвѣщенія. Но современное министерство не принадлежитъ еще исторіи; да притомъ и мы не выразились такъ, какъ бы выразился г. Катковъ, а именно: читали мы-молъ въ одной газетѣ, а въ какой -- ищите, коли есть охота! Нѣтъ, мы назвали и газету и нумеръ ея, чего конечно "шулера" не дѣлаютъ. Если г. Каткову угодно видѣть обращикъ литературнаго и несомнѣннаго шулерства, то онъ найдетъ то въ своемъ же монологѣ, гдѣ онъ приводитъ нашу рѣчь о Кѣлецкой гимназіи, и утверждаетъ, будто бы мы сказали, "что въ томъ числѣ (т.-е. въ числѣ гимназій реальныхъ, превращенныхъ въ классическія) на дняхъ (курсивъ у г. Каткова) преобразована, къ общему сожалѣнію (это вѣрно), въ городѣ Кѣльцахъ существовавшая тамъ реальная шкоХа въ семиклассную классическую гимназію". Въ этихъ дѣйствительно нашихъ словахъ, вставлены г. Катковымъ два маленькія слеша, которыхъ у насъ нѣтъ, а именно: на дняхъ, и въ довершеніе безстыдства пропечатаны курсивомъ. Какъ назвать это? безстыдство! нѣтъ, это мало. Г. Катковъ разсчитываетъ: "ну, кто тамъ пойдетъ справляться: какъ заподлинно сказано въ въ "Вѣстникѣ Европы"; изъ моего монолога видно, что редакція его опустила названіе года и вставила: на дняхъ... Да наконецъ есть золотое правило: calomniez, calomniez!... " На все это мы можемъ отвѣтить тѣмъ, что мы отдаемъ г. Каткову пальму первенства даже предъ Ноздревымъ: тотъ по крайней мѣрѣ рукавомъ халата проводилъ пѣшку въ дамки, а г. Катковъ не церемонится это дѣлать собственноручно я на глазахъ всѣхъ.
   Итакъ, г. Катковъ выступилъ въ походъ съ намѣреніемъ доказать, что мы, какъ онъ выражается, не только пишемъ "доносы" на министерство народнаго просвѣщенія, но и пишемъ, кромѣ того, лживые доносы. Лживость оказывается не съ нашей стороны; что же касаемся до слова: доносъ, то мы почти готовы обратиться къ г. Каткову съ вопросомъ: не прожилъ ли онъ послѣднія лѣтъ десять въ Бухарѣ? Неужели онъ ничего не слыхалъ о законѣ 6 апрѣля 1865 года, а слѣдовательно и не читалъ извѣстнаго § 16, въ четвертой главѣ третьяго чггдѣла: "не вмѣняется въ преступленіе и не подвергается наказаніямъ обсужденіе какъ отдѣльныхъ законовъ и цѣлаго законодательства, такъ и распубликованныхъ правительственныхъ распоряженій, если въ напечатанной статьѣ не заключается возбужденіе къ неповиновенію законамъ, не оспаривается обязательная ихъ сила и нѣтъ выраженій, оскорбительныхъ для установленныхъ властей". Г. Катковъ, конечно, видитъ доносы вездѣ, какъ Макбетъ видитъ тѣнь Банко; но пусть онъ познакомится съ современнымъ положеніемъ дѣлъ, и тогда онъ убѣдится, что то, что, на бухарскомъ языкѣ, можетъ быть и называется доносомъ, то по-русски зовется критикою и обсужденіемъ даже законовъ; а вопросъ о реальныхъ и классическихъ гимназіяхъ не есть и законъ, а только система учебнаго дѣла. Мы, вообще, никогда не имѣемъ дѣла съ лицомъ, какъ читатели могутъ убѣдиться и изъ нынѣшняго обозрѣнія: мы интересуемся только системою. Г. Катковъ не правъ, еще и въ томъ отношеніи, что -- мы вовсе не ограничиваемся "стойкостью" въ анализѣ дѣятельности министерства народнаго просвѣщенія. Еще не такъ давно и не менѣе усердно мы обращали вниманіе на почтовое дѣло въ Россіи, говоря, что хорошая почта нужна государству, какъ и хорошая школа. Почему г. Катковъ въ то время не пустилъ слуха, что редакторъ Вѣстника Европы былъ удаленъ изъ службы въ какомъ-нибудь почтовомъ комитетѣ -- не знаемъ. Знаемъ только одно, что почтовое вѣдомство правильно поняло значеніе свободы печати и не потерпѣло отъ того никакого ущерба.
   Но пора кончить. Въ заключеніе приведемъ еще одно небольшое імѣсто изъ монолога, котораго послѣдній столбецъ посвященъ на защиту мин. нар. просвѣщенія. "Въ поученіе читателей Вѣстника Европы -- говоритъ г. Катковъ -- мы можемъ сообщить имъ въ заключеніе кое-какія (именно, кое-какія) свѣдѣнія, которыя намъ, конечно, не удастся никогда встрѣчать на страницахъ этого журнала. Если вѣдомство нашего народнаго просвѣщенія, къ величайшей похвалѣ его, не намѣрено увеличивать въ имперіи число тѣхъ анти-реальныхъ заведеній, которыя окрещены у насъ названіемъ реальныхъ гимназій, то оно, сколько извѣстно, озабочено распространеніемъ техническихъ познаній въ нашей народной и общественной массѣ, какъ можно судить изъ того, что имъ предполагается внести весьма скоро (?) въ государственный совѣтъ проектъ цѣлой системы училищъ, назначенныхъ для той част молодежи, которая, не стремясь жъ университетскому образовать, имѣетъ потребность въ пріобрѣтеніи практическихъ, полезныхъ да непосредственного примѣненія къ жизни знаній".
   Когда слухъ {}, пускаемый г. Катковымъ оправдается, тогда мы и напишемъ доносъ, какъ выражается г. Катковъ; а пока ограничимся небольшимъ замѣчаніемъ и короткою ссылкою. Распространеніе ремесленныхъ свѣдѣній и практики, гдѣ это распространеніе устроено раціонально, нигдѣ не возлагается на министерство народнаго просвѣщенія, по той простой причинѣ, что трудно ожидать хорошаго устройства дѣла отъ людей, которые о немъ естественно не могутъ имѣть ни малѣйшаго понятія. Желающимъ же познакомиться съ наилучшимъ устройствомъ современнаго ремесленнаго образованія, какъ все именно въ Виртембергѣ, указываемъ на вышепомѣщенную (с. 336) статью, изъ которой видно, что въ Виртембергѣ министерство народнаго просвѣщенія въ этомъ дѣлѣ не играетъ никакой непосредственной роли...
   Что же сказать намъ еще г. Каткову? Ему что ни говори; это все равно; онъ, вѣроятно, будетъ и въ 1871 году писать свои монологи, а мы -- нечего дѣлать -- какъ и нынѣшній разъ, возьмемъ опять на себя. трудъ указывать ему постоянно на необходимость знанія "мѣры". Мы замолчимъ только въ одномъ случаѣ, если г. Катковъ начнетъ свой монологъ, подобный настоящему, слѣдующею просьбою къ своимъ читателямъ: "Не любо, не слушай...."

А.

   24 декабря, 1870 г.
   
   Мы позволяемъ себѣ считать это извѣстіе, сообщаемое "Москов. Вѣд." не основательнымъ, такъ какъ министерство народнаго просвѣщенія, по крайней мѣрѣ такъ было въ прежнія времена, имѣетъ обычаѣ, теперь впрочемъ почти общепринятымъ, предварительно публиковать проекты или основанія ихъ для вызова мнѣній и обществѣ, которыя можно такимъ образомъ принять въ соображеніе, прежде нежели проектъ получитъ окончательную санкцію. Въ настоящемъ случаѣ это было бы тѣмъ необходимѣе, что въ самомъ министерствѣ народнаго просвѣщенія по вопросу о ремесленномъ образованіи всего менѣе могутъ оказаться компетентные люди.-- Ред.

"Вѣстникъ Европы", No 1, 1871

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru