Сумбатов-Южин Александр Иванович
Первый всероссийский съезд сценических деятелей, его резолюции и настроения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Первый всероссійскій съѣздъ сценическихъ дѣятелей, его резолюціи и настроенія.

   По иниціативѣ русскаго театральнаго общества, благодаря его энергіи и горячей любви къ русскому театру,-- любви болѣе чѣмъ безкорыстной,-- совершился въ Россіи актъ глубокаго историческаго значенія въ области сценическаго искусства. Это первый съѣздъ русскихъ сценическ. дѣятелей.
   На театръ можно глядѣть съ произвольной точки зрѣнія. Нѣкоторые придаютъ ему первостепенную важность въ общемъ ходѣ національнаго культурнаго роста, другіе низводятъ его до степени болѣе или менѣе фривольной забавы, третьи отводятъ ему чисто-служебную роль въ дѣлѣ общенароднаго просвѣщенія, четвертые ставятъ его на-ряду съ остальными отраслями художественныхъ явленій жизни -- живописью, поэзіей, музыкой, скульптурой и вслѣдствіе этого причисляютъ его къ области исключительно изящнаго,-- еловомъ, нѣтъ конца разнообразію и пестротѣ этихъ взглядовъ.
   Въ одномъ нѣтъ никакого сомнѣнія,-- театръ все болѣе и болѣе становится частью тѣла современнаго общества, и такою частью, въ которой проходятъ тѣ же вены и артеріи, переливается та же кровь, какъ и во всей тѣлѣ. Пусть это будетъ только второстепенный органъ, но это все-таки плоть отъ плоти и кровь отъ крови даннаго общества. Тѣ, кто интересуются вопросами обшей культуры, сами сумѣютъ выбрать изъ ея исторіи доводы въ пользу этого положенія, а для остальныхъ достаточно и простой наблюдательности, чтобы признать его. Я счелъ нужнымъ поставить его во главѣ моего очерка не для того, чтобъ открывать Америку, а исключительно потому, что это положеніе есть исходная точка всего того, что мнѣ придется высказать.
   Первый всероссійскій съѣздъ сценическихъ дѣятелей,-- будемъ называть его просто съѣздомъ для краткости,-- съ перваго взгляда представляетъ изъ себя богатый матеріалъ для всевозможныхъ нападокъ. Въ самомъ дѣлѣ: резолюціи, принятыя единогласно сегодня, завтра единогласно отвергаются; оваціи авторамъ докладовъ утромъ -- вечеромъ замѣняются оваціями ихъ оппонентамъ; пошлыя выходки или заигрыванія съ массой имѣютъ такой же успѣхъ, какъ и серьезныя попытки разобраться въ существеннѣйшихъ вопросахъ; нѣкоторыя резолюціи своей безцѣльностью и безсодержательностью вызываютъ невольныя улыбки; многіе вопросы первостепенной важности подавляются общинъ равнодушіемъ, а мелкіе вопросы самолюбія дебатируются со страстной горячностью; въ рѣчахъ фраза и форма выступаютъ на первый планъ въ ущербъ содержанію; наконецъ, что грустнѣе всего -- часть съѣзда проходитъ на почвѣ страстей и часто довольно низменныхъ, а если съѣздъ и возвышается до уровня спокойствія и объективности, то большею частью подъ давленіемъ рѣзко выраженнаго кѣмъ-нибудь изъ его руководителей осужденія, причемъ перемѣна настроенія совершается съ феерической быстротой,-- въ полномъ смыслѣ слова "живая перемѣна", выражаясь закулиснымъ языкомъ.
   Но все это -- съ перваго взгляда.
   Для тѣхъ, отъ кого будетъ зависѣть облечь ріа desideria съѣзда въ жизненную форму, съѣздъ представляетъ безцѣнный матеріалъ. Въ немъ выразился прежде всего духъ русскаго артистическаго міра, духъ тѣхъ людей, которые призваны лицомъ къ лицу съ публикой осуществлять задачи театра. Какъ хорошій главнокомандующій считается съ духомъ своихъ солдатъ, такъ и тѣ, кто властенъ надъ судьбой русскаго провинціальнаго театра, кому предстоитъ разобраться въ просьбахъ и ходатайствахъ русскаго актера, имѣютъ передъ собою не блѣдные образчики или фотографіи арміи русскаго театра, а всю эту армію -- живьемъ, со всѣми ея слабыми, но и со всѣми сильными сторонами. Молодость, чуткость, нервность, отзывчивость и несомнѣнная талантливость всей залы съѣзда -- все это незамѣнимыя и ничѣмъ искусственно не производимыя сильныя стороны русскаго актерскаго міра. Да и когда русскому актеру было выучиться разбираться въ своихъ нуждахъ я идеалахъ? Какія учрежденія до появленія благороднаго и прекраснаго русскаго театральнаго общества давали возможность русскому актеру развивать въ себѣ способность къ анализу своего положенія и средствъ къ его улучшенію? Гдѣ могли лучшіе люди актерскаго міра найти оплотъ во имя своихъ идеаловъ, которые и вели ихъ на сцену, противъ грязи, пошлости и кабака? И, однако, съѣздъ успѣлъ выдѣлитъ изъ своей среды цѣлый рядъ людей, которые, несмотря на всѣ эти ужасныя условія и множество другихъ, еще худшихъ, оказывается, умѣли думать за другихъ, за большинство, о своемъ кровномъ дѣлѣ, терпя и холодъ, и голодъ, и нужду и даже, какъ оказалось, отобраніе у всѣхъ поголовно артистовъ паспортныхъ книжекъ полиціей, сохраняли въ себѣ живую вѣру въ его будущее, питали въ себѣ глубокую скорбь объ его мрачныхъ сторонахъ. Самая перемѣнчивость настроенія залы съѣзда говоритъ о честной искренности ораторовъ, и эта искренность заставляетъ съ любовью относиться къ ихъ крайностямъ и рѣзкостямъ всякаго, кто любитъ театръ, вѣритъ въ него и понимаетъ его значеніе.
   

I.

   Первая рѣчь съѣзда была рѣчь почетной предсѣдательницы H. М. Медвѣдевой. Мнѣ кажется, это былъ одинъ изъ самыхъ опасныхъ его моментовъ, тотъ ударъ въ китайскій гонгъ, который сразу поднялъ нервы и безъ того нервныхъ людей, провелъ такую рѣзкую разницу между тономъ докладовъ и тономъ преній въ теченіе всѣхъ засѣданій 1-го отдѣла и свелъ принципъ съѣзда съ почвы дѣловой на почву диктатуры сердца. Честь и слава тѣмъ его руководителямъ и членамъ, которые сумѣли отдѣлаться отъ обаятельнаго впечатлѣнія слезъ, такъ художественно пролитыхъ, и сознательно приняться за работу. Знаменитая артистка, обрисовавши кратко и сильно значеніе съѣзда, его роль въ настоящемъ и будущемъ, раздѣлила "задачу съѣзда на двѣ части: улучшеніе быта артиста и поднятіе драматическаго искусства". Самое раздѣленіе задачи съѣзда на двѣ такія части вмѣстѣ съ тѣмъ указываетъ на практическій смыслъ первой и теоретическій смыслъ второй. Еще болѣе подчеркнуто это дѣленіе концомъ рѣчи: "сердце говоритъ,-- почтенному оратору,-- что пора позаботиться о провинціальномъ актерѣ, вспомнить, что онъ прежде всего человѣкъ, утолить его голодъ, отереть его слезы". "За кулисами и настоящіе короли Лиры, и сломленныя жизнью Корделіи, наконецъ, тамъ просто голодные и страдающіе люди".
   Пусть меня обвиняютъ въ величайшей сухости, но я не могу признать такихъ тоновъ въ дѣлѣ первостепенной важности. Я даже не могу припомнить случая, когда бы какой-нибудь съѣздъ, кромѣ филантропическаго,-- а такихъ, кажется, въ Россіи не было, кромѣ тюремныхъ,-- начинался бы воззваніемъ къ сердцу. Если я обращаюсь къ доктору для спасенія жизни дорогого мнѣ существа, то я буду взывать къ его знанію, буду требовать отъ него осмотрительности, вниманія, страшнаго напряженія всѣхъ его интеллектуальныхъ силъ, а не слезъ и воплей надъ моимъ больнымъ. И чѣмъ сильнѣе будетъ напряженіе разума, знанія и воли, чѣмъ глубже и внимательнѣе будетъ поставленъ діагнозъ, тѣмъ онъ будетъ вѣрнѣе и спасательнѣе. А можно ли требовать вниманія и напряженія отъ разстроеннаго, взволнованнаго, рыдающаго надъ больнымъ врача? Съѣздъ -- это врачъ, котораго сразу разстроили, да еще врачъ дебютантъ, врачъ, не успѣвшій взять власть надъ своими нервами. Я глубоко раздѣляю чувства H. М. Медвѣдевой, но не могу раздѣлить ея взгляда, который привелъ ее къ необходимости высказать страданія ея сердца на открытіи артистическаго, т.-е. наиболѣе нервнаго, съѣзда. Еще труднѣе принять ея дѣленіе задачи на двѣ части. Я позволю себѣ продолжить параллель съ врачомъ, благо этотъ примѣръ уже данъ А. П. Ленскимъ. Больному нужна мучительная, болѣзненная операція для выздоровленія, даже не одна, а рядъ операцій въ теченіе долгаго срока. Но результатомъ этихъ операцій явятся выздоровленіе и способность къ жизни и росту. Какъ взглянуть на требованіе успокоить страданія больного палліативами и наркотическими средствами? Конечно, измученный долгими страданіями больной будетъ жаждать наркоза, станетъ цѣловать руки у тѣхъ, кто впрыснетъ въ него морфій. Конечно, неопытный, растроганный до слезъ, неувѣренный въ своихъ силахъ, врачъ предпочтетъ морфій ланцету. Конечно, и тотъ человѣкъ, на рукахъ котораго находится больной, въ своей совѣсти найдетъ оправданіе своему требованію. Но больной все-таки умретъ. Такъ должно умереть дѣло разумнаго театра, если ставить филантропію впереди всего и давать сердцу перевѣсъ надъ разумомъ,-- вѣрнѣе, сантиментализму надъ искреннимъ и горячимъ чувствомъ, надъ дѣятельной любовью и давать этотъ перевѣсъ въ рѣшительный моментъ, въ тотъ моментъ, когда люди собрались не жалѣть и плакать, а думать и спасаться.
   Призывъ къ этому былъ сдѣланъ немедленно по окончаніи рѣчи глубокоуважаемой артистки Алексѣемъ Антиповичемъ Потѣхинымъ. Достигнуть высоты тѣхъ требованій, какія были поставлены А. А., подняться до ихъ осуществленія, конечно, было немыслимо для перваго съѣзда. Но въ томъ-то и заключается высокій смыслъ изложенной имъ программы, что въ ней ясно и сильно выразился идеалъ, къ которому члены съѣзда все-таки должны были стремиться въ размѣрѣ своихъ силъ и опытности. "По мѣрѣ развитія и образованія,-- говоритъ А. А. Потѣхинъ,-- потребность въ театрѣ увеличивалась, увеличивалось и число лицъ, желавшихъ служить искусству. Но театральное дѣло въ провинціи было предоставлено частной иниціативѣ и влачило свое существованіе безъ руководства, безъ покровительства, безъ помощи и безъ защиты. Мудрено ли, что при такихъ условіяхъ театръ мало-по-малу сдѣлался жертвой аферы и меркантильной предпріимчивости, утратилъ свое просвѣтительное и художественное значеніе, а контингентъ настоящихъ сценическихъ дѣятелей переполнился людьми, не имѣющими никакого отношенія къ искусству и ищущими въ немъ только средствъ для существованія".
   Допустимъ даже, что эта картина чрезмѣрно сурова, хотя она вполнѣ подтверждается докладами А. П. Ленскаго, T. Н. Селиванова и цѣлымъ рядомъ другихъ докладовъ. Допустимъ даже, что въ обрисовкѣ провинціальнаго театра такими мрачными красками играетъ роль желаніе усугубить серьезность болѣзни, чтобы вызвать и усугубленное напряженіе вниманія къ ней. Но все-таки всякаго серьезно любящаго артистическій міръ человѣка гораздо болѣе тронетъ эта картина, чѣмъ картина закулисныхъ Лировъ и Корделій, потому что ихъ горе -- частное, а горе театра -- общее горе, что въ суровомъ и мужественномъ горѣ А. А. Потѣхина тонетъ горе Н. И. Медвѣдевой, какъ потонуло "Общество для пособія нуждающимся сценическимъ дѣятелямъ" въ "Русскомъ театральномъ обществѣ". "Общество для пособія сценическимъ дѣятелей", которому "на помощь приходили и благотворители, и дирекція, и артисты императорскихъ театровъ", которое "добывало средства, увеличивало капиталъ, раздавало пособія, выдавало пенсіи, имѣло радость видѣть своихъ воспитанниковъ окончившими курсъ учебныхъ заведеній, за 10 лѣтъ своего существованія убѣдилось, что нужды, бѣдствія и просьбы сценическихъ дѣятелей о помощи не только не уменьшались, но съ каждымъ годомъ увеличивались, что одною благотворительностью, какъ бы она ни была широка, оно не можетъ измѣнить къ лучшему общее положеніе провинціальныхъ сценическихъ дѣятелей, пока не будетъ измѣненъ общій строй всею театральною дѣла въ Россіи".
   Такимъ образомъ изъ двухъ рядомъ стоящихъ рѣчей мы извлекаемъ два совершенно противоположныхъ вывода. Въ первой рѣчи мы видимъ, что прежде всего пора "отереть слезы", изъ второй, что общество, десять лѣтъ этимъ занимавшееся, должно было на одиннадцатый годъ попытаться "измѣнить общій строй всего театральнаго дѣла". Двѣ рядомъ стоящія въ самомъ началѣ съѣзда рѣчи даютъ совершенно разный камертонъ.
   Которому изъ этихъ камертоновъ послѣдовалъ съѣздъ? Это будетъ ясно видно, если мы прослѣдимъ его постепенный ходъ и его "живыя перемѣны". Но прежде необходимо сопоставить общую программу дѣйствій, намѣченную А. А. Потѣхинымъ, съ болѣе подробною программой, указанной его ближайшимъ помощникомъ, предсѣдателемъ перваго отдѣла П. Д. Боборыкинымъ. Эти три рѣчи представляютъ существенную важность въ смыслѣ настроеній съѣзда, а его настроенія, въ сущности, являются, какъ я уже сказалъ въ началѣ, самымъ важнымъ проявленіемъ его дѣятельности, такъ какъ практическія указанія его давно всѣмъ извѣстны, главнѣйшія изъ театральныхъ золъ еще больше, а для мѣръ, необходимыхъ къ ихъ устраненію, пожалуй, достаточно было бы не съѣзда, а присылки делегатовъ въ совѣтъ русскаго театральнаго общества, какъ объ этомъ печатно высказался одинъ изъ спекуляторовъ театральнаго дѣла.
   А. А. Потѣхинъ, переходя къ задачамъ съѣзда, указываетъ, что "Государь Императоръ, разрѣшивъ настоящій съѣздъ подъ Августѣйшимъ покровительствомъ Е. И. В. великаго князя Сергѣя Александровича, предоставляя возможность высказать нужды и желанія, давая великое право обсудить ихъ и проектировать мѣры къ улучшенію и развитію театральнаго дѣла и улучшенію и обезпеченію личнаго положенія, смотритъ на артистовъ, какъ на полноправныхъ гражданъ и какъ на истинныхъ слугъ и дѣятелей искусства и ожидаетъ всесторонняго, безпристрастнаго и разумнаго обсужденія подлежащихъ разсмотрѣнію вопросовъ".
   Поэтому, при обмѣнѣ мыслей А. А. требуетъ "имѣть въ виду прежде всего общее дѣло, стоять на почвѣ общихъ интересовъ, остерегаться увлеченій, самолюбиваго задора и личныхъ эгоистическихъ стремленій. Вырабатывать и проектировать такія мѣры, которыя, обезпечивая интересы искусства, нормируя, регулируя и улучшая общественное положеніе артистовъ, въ то же время согласовались бы и совпадали съ существующими законами и общественными установленіями".
   Немедленно вслѣдъ за этимъ П. Д. Боборыкинъ намѣчаетъ отчасти программу "мѣръ, обезпечивающихъ интересы искусства и нормирующихъ положеніе артиста въ провинціи", и выставляетъ слѣдующіе вопросы:
   1. О выборѣ типа народнаго театра, причемъ первый типъ -- доступный театръ, постепенно вводящій народную массу въ "міръ чувствъ, мыслей, душевныхъ волненій и идеаловъ, художественно разработанныхъ въ лучшихъ произведеніяхъ театра", второй -- театръ съ особеннымъ, народнымъ репертуаромъ.
   2. О выборѣ между антрепризой и товариществомъ.
   3. О гастроляхъ столичныхъ извѣстностей цѣлыми труппами и единолично.
   4. О поднятіи уровня репертуара и исполненія провинціальн. театровъ, причемъ уровень исполненія долженъ быть во всякомъ случаѣ повышенъ.
   5. Объ отношеніяхъ рецензентовъ и критиковъ къ театру.
   6. О значеніи школы какъ въ отношеніи практики театральнаго дѣла, такъ и въ отношеніи привлеченія къ сценѣ болѣе обширнаго контингента лицъ всѣхъ слоевъ общества.
   7. О нравственномъ уровнѣ артиста и неразрывной связи этого уровня съ высотой или низменностью общаго сценическаго уровня, причемъ ораторъ нравственный уровень ставитъ внѣ всякой зависимости отъ степени матеріальнаго обезпеченія и его низменность объясняетъ культомъ личнаго "я" и жаждой успѣха.
   8. О положеніи женщины, принижаемомъ въ нравственномъ смыслѣ жаждой славы, и матеріальными условіями.
   9. О сценическомъ пролетаріатѣ, развивающемся съ одной стороны антрепренерскими вожделѣніями, съ другой -- высокою цифрой заработка "талантовъ" -- и
   10. О выработкѣ въ артистической средѣ болѣе освѣжающихъ идей, принциповъ и навыковъ, какъ наиболѣе цѣнныхъ и плодотворныхъ средствъ для измѣненія къ лучшему положенія театра и его служителей.
   Во всей рѣчи П. Д. Б--на красною нитью проходитъ мысль о неразрывной связи художественнаго прогресса театра съ матеріальнымъ обезпеченіемъ его служителей {Рѣчи H. М. Медвѣдевой, А. А. Потѣхина и П. Д. Боборыкина помѣщены въ No 111 "Театрала", посвященномъ цѣликомъ хронографіи съѣзда. Въ виду того, что оффиціальное изданіе его трудовъ предположено выпустить лишь осенью, я во всѣхъ своихъ ссылкахъ и выдержкахъ руководствовался этимъ частнымъ изданіемъ.}. Несмотря на то, что предсѣдатель I отдѣла намѣчаетъ очень много важныхъ вопросовъ, нельзя тѣмъ не менѣе не сказать, что вопросы эти въ своей постепенности лишены какой бы то ни было системы и врядъ ли вытекаютъ одинъ изъ другого, частные изъ общихъ, и что, наконецъ, существуютъ и крупные пробѣлы. Но многолѣтній интересъ П. Д. Б. къ театру и его глубокая эрудиція все-таки намѣчаютъ большинство вершинъ общаго вопроса о пересозданіи русскаго театра, а такъ какъ другой такой же рѣчи, ставящей на очередь хотя бы только большинство этихъ вершинъ, въ теченіе всего съѣзда произнесено не было, то и считаться намъ придется главнымъ образомъ съ его тезисами, не обращая вниманія на ихъ случайность и неполноту.
   Это первое засѣданіе носило въ высшей степени важный характеръ общей постановки вопросовъ и установленія общей тональности съѣзда, съ двумя ярко обозначившимися теченіями: первое, теченіе нервное, нашедшее въ общей массѣ членовъ съѣзда горячій откликъ, а второе, къ сожалѣнію, въ началѣ отступившее на второй планъ, теченіе строгаго анализа и дѣятельной любви къ самому дѣлу и его слугамъ.
   Съѣздъ былъ распредѣленъ на четыре отдѣла: 1-й -- общіе вопросы, предсѣдатель П. Д. Боборыкинъ; 2-й -- выработка общихъ правилъ для антрепренеровъ, актеровъ и ихъ взаимныхъ отношеній, предсѣдатель А. Е. Молчановъ; 3-й -- общедоступный театръ и участіе городовъ и земствъ, предсѣдатель Е. П. Карповъ, и 4-й -- цензъ, нормировка вознагражденія и обезпеченіе, предсѣдатель Вл. И. Немировичъ-Данченко.
   Относясь съ глубокимъ уваженіемъ къ трудамъ организаціонной коммиссіи съѣзда и въ особенности къ выбору имъ весьма существенныхъ вопросовъ, предложенныхъ съѣзду, я тѣмъ не менѣе не могу себѣ уяснить, чѣмъ руководствовалась коы миссія въ своемъ раздѣленіи вопросовъ на такія группы. Какъ, наприм., выдѣлить вопросъ о нормировкѣ вознагражденія въ IV-й отдѣлъ, когда этотъ вопросъ составляетъ лишь часть вопроса о "взаимныхъ отношеніяхъ антрепренеровъ и актеровъ", отнесеннаго вмѣстѣ съ нормальнымъ контрактомъ ко второму отдѣлу. Вопросъ объ отношеніи къ обществу драматическихъ писателей не находитъ себѣ мѣста и случайно попадаетъ въ III отдѣлъ -- общедоступный театръ, города и земство. Та же участь постигаетъ доклады о любительскихъ кружкахъ. Изъ дальнѣйшаго будетъ ясно, насколько я правъ или неправъ въ своихъ выводахъ. Безусловно удаченъ отдѣлъ общихъ вопросовъ и первое мѣсто, отведенное ему по времцни. Въ немъ будетъ и было высказано все, что давно требовало выхода на свѣтъ Божій, и три остальные отдѣла могли бы систематизировать его пожеланія и указанія.
   Если пристально вглядѣться въ театральное дѣло и на время отбросить матеріальную его сторону, такъ какъ матеріальная сторона есть всегда результатъ, а не свойство всякаго, даже коммерческаго, а не только художественнаго вопроса, то само дѣло рѣзко обозначитъ три грани, на которыя оно распадается и которыя, по-моему, должны были бы лечь въ основу дѣленія съѣзда на отдѣлы.
   Я вовсе не собираюсь совершенно устранять матеріальную сторону,-- напротивъ. Я ей отведу главнѣйшую часть своего очерка. Но прежде, чѣмъ вводить ее въ общій ходъ сужденія о какомъ-нибудь дѣлѣ, разбирается самое дѣло. Результаты этого разбора съ точностью часовой стрѣлки укажутъ и на матеріальный результатъ предпріятія.
   Всякій предприниматель, будь это отдѣльное лицо или цѣлое сословіе, прежде чѣмъ исчислять степень доходности своего предпріятія, долженъ разсмотрѣть, взвѣсить и рѣшить слѣдующіе вопросы:
   а) насколько предприниматель въ себѣ самомъ носитъ способность къ плодотворной работѣ;
   б) чего потребуетъ отъ него общество и чего вправѣ онъ отъ общества ожидать и
   в) какія отношенія должны существовать между работниками для возможно лучшаго производства?
   Только разобравшись въ этихъ вопросахъ можно получить полную картину дѣла и съ приблизительною точностью разсчитать его матеріальные результаты.
   Въ интересующемъ насъ вопросѣ съѣзда это дѣленіе его задачъ, мнѣ кажется, наиболѣе отвѣчало бы практической сторонѣ дѣла.
   Какъ-никакъ, обширная артистическая семья перебивалась изъ года въ годъ до сихъ поръ. Наконецъ, это перебиванье приняло острый, угрожающій характеръ. По общему признанію, дѣло пало, пролетаріатъ растетъ, художественныя задачи приняли меркантильный характеръ, личность работника подвергается моральному униженію и безысходной нуждѣ. Рядомъ съ этимъ возникаетъ еще болѣе грозный вопросъ, подвергающій сомнѣнію самое существованіе дѣла: общество платитъ только за то, что ему нужно, въ чемъ оно чувствуетъ потребность, и никакія гуманныя соображенія не заставятъ его поддерживать предпріятіе, въ которомъ оно не нуждается. Не дошло ли провинціальное театральное дѣло до такого состоянія, когда оно уже не нужно обществу, не умѣетъ его заинтересовать и вызвать въ немъ спросъ, необходимый для его процвѣтанія? Нѣтъ спроса, и никакія воззванія и требованія монополіи, поддержекъ, запретительныхъ мѣръ и т. п. его создать не могутъ. Значитъ, прежде, чѣмъ говорить объ обезпеченіи дѣломъ, надо разсмотрѣть, какія причины мѣшаютъ дѣлу приносить необходимую для его служителей цифру. Эти причины могутъ лежать:
   а) въ самой сущности дѣла; но даже при настоящемъ его печальномъ состояніи нельзя сказать, чтобы оно не вызывало спроса со стороны общества, и
   б) въ способѣ его веденія, вызывающемъ справедливыя нареканія.
   Этотъ способъ веденія дѣла заключаетъ три стороны, которыя, согласно предлагаемой мною системѣ разбора доходности всякаго предпріятія, могли бы лечь въ основу дѣленія съѣзда на отдѣлы:
   1-я -- отношеніе артистовъ къ искусству и къ театральной работѣ.
   2-я -- требованія, предъявляемыя къ театру обществомъ, и требованія, предъявляемыя къ обществу театромъ.
   3-я -- взаимныя отношенія всѣхъ работниковъ сцены.
   Я позволю себѣ предупредить упрекъ, который могутъ мнѣ сдѣлать, что я ставлю слишкомъ отвлеченныя грави дѣленія предмета съѣзда.
   Первый съѣздъ сценическихъ дѣятелей есть вмѣстѣ съ тѣмъ организаціонный. Первый съѣздъ, упустивъ какіе-нибудь отдѣльные вопросы, не погрѣшитъ противъ своего основного принципа; эти упущенія могутъ быть легко пополнены въ дальнѣйшемъ, но на его обязанности лежитъ строгая систематизація подлежащихъ ему задачъ. Система же можетъ быть выработана только на почвѣ общихъ признаковъ той или другой группы вопросовъ, и кажущаяся отвлеченность принциповъ дѣленія вопросовъ на группы нисколько не придастъ самой сущности вопросовъ отвлеченности, не лишитъ ихъ практическаго характера.
   

II.

   Первая сторона обнимаетъ вопросы школы, ценза, репертуара, режиссерскаго института я художественной дисциплины, а значитъ и той профессіональной этики, о которой П. Д. Боборыкинъ говоритъ въ 10-мъ своемъ положеніи.
   Менѣе всего на съѣздѣ было говорено о томъ, что прежде всего театръ существуетъ для того, чтобы дать публикѣ пьесу, хорошо сыгранную. Это самое примитивное, но самое существенное положеніе. Только тогда мы будемъ нужны публикѣ, какъ актеры, когда мы будемъ актерами, т.-е. людьми, независимо отъ размѣровъ нашего таланта, произносящими то, что написано авторомъ, играющими то лицо, которое имъ задумано. Только тогда публика будетъ ходить къ намъ и платитъ намъ. Всякій честный человѣкъ изъ артистовъ долженъ сознаться въ глубинѣ души" что ни одна изъ его хорошихъ сторонъ, ни одинъ его трудъ никогда не пропадалъ безслѣдно, что за каждую минуту серьезной работы надъ ролью онъ получалъ и серьезное удовлетвореніе. У хорошихъ актеровъ нѣтъ недостатка ни въ ангажементахъ, ни въ заработкѣ, ни въ бенефисахъ. Все несчастіе русскаго актера въ томъ, что онъ вездѣ, за исключеніемъ немногихъ, наперечетъ извѣстныхъ всѣмъ труппъ -- тонетъ въ массѣ не-актеровъ, можетъ быть геніальныхъ людей, но не-актеровъ. Если актеръ играющій, наприм.,"полковника Тулупьева" рекомендуется "Антономъ Топорковымъ", то обладай онъ какимъ угодно талантомъ -- талантъ его не пригоденъ ни къ чему. Онъ въ немъ и остается. Если на одного добросовѣстнаго актера приходится по десяти Антоновъ Топорковыхъ, то никакія кассы, монополіи, огражденія отъ критики не привлекутъ публики въ театръ, даже если "поклонники" и "театралы" и признаютъ за Антономъ большое "нутро". Превосходные доклады А. П. Ленскаго и T. Н. Селиванова по этому вопросу возбудили восторженные апплодисменты по адресу авторовъ -- и только, тогда какъ прямой переходъ отъ этого былъ къ резолюціямъ такого характера, который ставилъ бы на первый планъ въ опредѣленныхъ чертахъ требованіе болѣе тщательной постановки пьесъ и большаго ч|сла репетицій и болѣе добросовѣстнаго отношенія къ ролямъ.
   Пусть возражаютъ что угодно о невозможности большаго, чѣмъ теперь, количества репетицій, о недостаткѣ времени для изученія ролей и т. д. На это одинъ отвѣтъ: прежде всего невозможно играть безъ репетицій и безъ знанія роли. Ситецъ, который рвется отъ перваго прикосновенія и линяетъ къ вечеру, все равно никто не станетъ покупать; могутъ только жертвовать въ пользу разорившагося фабриканта, но покупать не станутъ.
   Объ упорядоченіи дѣла репетицій и ученія ролей меньше всего резолюцій, меньше всего дебатовъ,-- ихъ почти нѣтъ,-- а въ этомъ главный, если не единственный ключъ къ излѣченію болѣзни. Только отъ этого прямой переходъ къ вопросу: какъ создать условія, при которыхъ возможно будетъ репетировать и учить? Г. Селивановъ говорить, что актеръ плохо играетъ потому, что не обезпеченъ, и не обезпеченъ потому, что плохо играетъ, что въ этомъ заколдованномъ кругѣ трудно разобраться.
   Я рѣшительно отказываюсь видѣть въ этомъ рядѣ вопросовъ кругъ. Я вижу прямую, какъ стрѣла, линію: разъ актеръ -- не актеръ, онъ не можетъ требовать отъ актерскаго дѣла обезпеченія. Это жаль, страшно жаль, но это такъ. А если актеръ -- актеръ, онъ мало-мальски всегда обезпеченъ и чѣмъ больше съѣздъ и, главнымъ образомъ, русское театральное общество будутъ развивать эту обезпеченность, тѣмъ лучше, тѣмъ свѣтлѣе будущность русскаго актера, а значитъ -- и будущность русскаго театра, но опять-таки актера, а не просто "закулиснаго Лира", глубоко трогающаго своими страданіями, но совершенно непригоднаго для дѣла.
   Вопросъ о школахъ, дебатировавшійся и въ І-мъ и въ IV отдѣлахъ и вызвавшій двѣ резолюціи сочувственнаго характера, тѣмъ не менѣе отступилъ на второй планъ, и резолюціи по вопросамъ школы являются скорѣе "очисткой совѣсти", чѣмъ сознаніемъ важности спеціальной подготовки. Между тѣмъ, театральная школа одна -- и исключительно она одна-призвана рано или поздно осуществить основную, единственную задачу театра: датъ публикѣ пьесу хорошо сыгранную. Я не буду распространяться относительно всѣхъ упрековъ, которые сыплются на школу. Даже изъ устъ такой учительницы, которая сумѣла выдвинуть и приготовитъ ни больше, ни меньше какъ Марью Николаевну Ермолову, мы слышимъ, что нѣкогда Малый театръ былъ храмомъ, гдѣ приносились жертвы и что въ немъ не было мѣста для школьниковъ. Да развѣ Эмилія Галотти, выпущенная 27 лѣтъ тому назадъ H. М. Медвѣдевой въ свой бенефисъ, не была школьницей въ полномъ смыслѣ слова и не въ Маломъ театрѣ, не подъ руководствомъ нашей же почтенной предсѣдательницы, эта школьница выросла въ крупнѣйшую европейскую артистку? Не стану и защищать школы отъ вопросовъ вродѣ: гдѣ это таланты, созданные школой? Какъ будто лицеи обязаны ежегодно выпускать Пушкиныхъ, университеты -- Тургеневыхъ, Менделеевыхъ и т. д. Вопросъ ставится иначе: если даже ремесленные цехи требуютъ, чтобы мастеръ сначала былъ ученикомъ, потомъ подмастерьемъ и наконецъ уже получалъ званіе мастера, то какимъ образомъ изъ всѣхъ ремеслъ, наукъ и искусствъ одно сценическое только возбуждаетъ вопросъ объ этомъ?
   Нельзя научить всякаго написать хорошую, талантливую, геніальную книгу, картину, нельзя выучить выигрывать сраженія, открывать законы тяготѣнія, но величайшій талантъ не напишетъ записки, не нарисуетъ носа, не выстрѣлитъ изъ ружья и не сложитъ двухъ съ тремя, если ихъ не научить необходимому. Школа была всегда, вопросъ -- въ ея формѣ. То, до чего, такъ называемымъ, собственнымъ умомъ люди доходятъ годами, школа даетъ въ первый же годъ. Какъ! Чтобъ имѣть право быть кандидатомъ на судебныя должности надо учиться 12 лѣтъ, чтобы имѣть право быть подпоручикомъ надо употребить 9 лѣтъ, а для актера, призваннаго воплощать въ живые образы страданія и радости, и подпоручиковъ и кандидатовъ достаточно быть изгнаннымъ изъ 2 класса гимназіи? Это что-то невѣроятное! Надо быть Гомеромъ, чтобы, ничего не зная и ничему не учившись, создать Иліаду. Чѣмъ ниже общій уровень культуры, тѣмъ легче быть геніальнымъ. Среди персидскихъ врачей любой нашъ студентъ медикъ явится чудотворцемъ. Но, слава Богу, русское общество въ своей массѣ все больше и больше теряетъ характеръ пелазговъ и персіанъ. Школа генію не помѣшаетъ и таланта не забьетъ, но она задастъ и генію и таланту тѣ задачи, которыя онъ призванъ осуществить, лишитъ обаянія таланта того, кто никогда имъ не былъ, а былъ только студентомъ медикомъ среди персидскаго медицинскаго міра.
   Школа заняла большое мѣсто въ теченіе всего 10 послѣднихъ лѣтъ и отъ нея уже требуютъ талантовъ, да еще талантовъ выдающихся. Старые, опытные актеры подтвердятъ мое мнѣніе, что актеромъ -- настоящимъ актеромъ -- можно сдѣлаться не раньше 10--15 лѣтъ сценической дѣятельности, да и то еще очень, очень много останется работы. Такъ называемыя молодыя силы уже дали многое на той же Императорской сценѣ обѣихъ столицъ. Всякій любящій театръ сознается, что и второстепенныя роли, и толпа иного выше и осмысленнѣе на сценѣ теперь, чѣмъ это было прежде. Общая физіономія сцены несомнѣнно выиграла, и на сценѣ теперь рѣдко услышишь, что "онъ меня компроментируетъ", "она представилась", "король вамъ назначилъ уединенцію",-- требовать же отъ школы сонма талантовъ все равно, что требовать отъ университетовъ ежегодныхъ выпусковъ Урусовыхъ и Плевако, Чеховыхъ и Потапенко.
   Если поставить въ практической связи со сценой вопросъ о школѣ, то мы непремѣнно придемъ къ неизбѣжному логическому выводу, что школа убьетъ Антона Топоркова, что школа потребуетъ репетицій и знанія ролей и внесетъ въ дѣло провинціальнаго театра художественную дисциплину, а художественная дисциплина сама создастъ извѣстный уровень требованій, который много посодѣйствуетъ русскому театральному обществу выработать основныя начала ценза, котораго при современныхъ условіяхъ частной сцены никакими экзаменаціонными коммиссіями, никакими аттестатами о службѣ создать нельзя. Я лично стоялъ бы за типъ свободной школы, безъ аттестатовъ и степеней, съ простымъ удостовѣреніемъ о прослушаніи курса, съ свободной доцентурой всѣхъ артистовъ, имѣющихъ имя, съ обязательными классами общей и русской литературы, исторіи, французскаго языка, фехтованія и танцевъ. Живое дѣло требуетъ и живыхъ формъ, и снабжать театры исключительно учениками двухъ-трехъ артистическихъ именъ значитъ только суживать художественные горизонты и, пожалуй, пораждать только двѣ-три разновидности актеровъ. И если, по предложенію г. Вольфа русское театральное общество оснуетъ свой театръ, то при немъ могла бы и развиться и окрѣпнуть эта школа съ принципомъ свободной доцентуры, на которую откликнется большинство артистовъ съ именемъ Петербурга и Москвы; они сумѣютъ распредѣлить трудъ между собою. И эта школа подготовитъ новыя массовыя условія, подниметъ уровень исполненія и художественнаго вкуса, выброситъ за бортъ все, что позоритъ дѣло театра, хватаясь за него алчными или пьяными руками.
   Школа выработаетъ и тѣ освѣжающія "идеи, принципы и навыки", къ которымъ призываетъ П. Д. Боборыкинъ. Представленіе объ "alma mater" -- представленіе, уже сослужившее Россіи великую службу, должно войти и въ жизнь театральнаго міра. Корпоративная честь, традиціи учрежденія) извѣстная сумма этическихъ и художественныхъ требованій дадутъ большой оплотъ будущимъ актерамъ въ борьбѣ съ закулиснымъ зломъ. Отношеніе къ школамъ ея противниковъ мнѣ напоминаетъ отношеніе старыхъ приказныхъ къ университетскимъ чиновникамъ: несомнѣнно старые приказные должны были отнестись къ приливу новаго, не-рутиннаго элемента -- враждебно и встрѣтить ихъ криками или шипѣньемъ или вопросами вродѣ: "нѣтъ, ты прежде всего докажи"! И, однако, университетъ влилъ въ русское дореформенное чиновничество благодѣтельные соки, истребившіе съ корнемъ то "свѣжее преданіе", которому теперь "вѣрится съ трудомъ".
   Изъ всѣхъ дебатовъ по вопросу о художественномъ репертуарѣ въ особенности важны доклады и пренія III отдѣла подъ предсѣдательствомъ Е. П. Карпова, бывшаго послѣдовательно режиссеромъ трехъ театровъ -- чисто-народнаго (Невскаго О-ва), свободнаго (Лит. Арт. Кружка) и, наконецъ, привилегированнаго (Императорскаго Александринскаго). Въ высшей степени симпатичны всѣ резолюціи этого отдѣла. Лишенныя предвзятости и личнаго характера, глубоко проникнутыя широкою любовью къ. дѣлу, внѣ всякой тенденціи протекціонизма и регламентаціи или пожеланій, трогательныхъ своей наивностью, вродѣ пожеланій цѣлаго новаго министерства, или изъятія театра изъ-подъ вѣдѣнія цензуры, онѣ производятъ наиболѣе свѣтлое впечатлѣніе своею заботой о чистотѣ самого принципа общедоступнаго театра и выражаютъ общее, но въ высшей степени практическое, въ смыслѣ репертуара, пожеланіе, чтобы театръ "служилъ искусству, а не развлеченію". Но русскому "актерскому" съѣзду трудно осуществить это пожеланіе, такъ какъ по самой своей идеѣ театръ есть учрежденіе для представленія тѣхъ произведеній драматической литературы, которыя пораждаются данной эпохой, а не для ихъ производства. Тутъ можно говорить только о выборѣ. Нашъ съѣздъ можетъ отвести болѣе или менѣе значительное мѣсто въ общемъ репертуарѣ сезона пьесамъ такъ называемаго "образцоваго" типа, расширяя это понятіе отъ пьесъ классическихъ до включенія въ него всѣхъ пьесъ крупнаго литературнаго достоинства. И въ высшей степени цѣнную услугу оказало бы русское театральное общество учрежденіемъ особаго комитета, который бы занялся изданіемъ каталога "образцоваго репертуара", долженствующаго служить "основнымъ" репертуаромъ каждаго театра. Литераторы и артисты присылкой своихъ мнѣній въ комитетъ облегчили бы его задачу: хорошія пьесы Запада и Россіи извѣстны всѣ -- если не каждому, то по одиночкѣ всѣмъ. Нѣтъ никакихъ основаній бояться, что русскіе писатели и артисты не откликнутся на призывъ сообщить, какія пьесы они желали бы включить въ основной репертуаръ всероссійскаго театра. Но основнымъ репертуаромъ не исчерпывается весь вопросъ.
   Несомнѣнно, театръ обязанъ, говоря словами Гамлета, отразить "и современный вѣкъ, и его характеръ". Несомнѣнно, попытки этого отраженія чаще всего неудачны. Во всей "литературной" части исторіи русскаго театра нѣтъ года, въ который печать и общество не скорбѣли бы о недостаткахъ, упадкѣ и бездарности современнаго имъ репертуара, не жалѣли бы о старомъ, не надѣялись бы на будущее. За послѣднее время отчаяніе критики и театраловъ дошло до предѣловъ скорби на рѣкахъ Вавилонскихъ, слово "драматургъ" на изящномъ языкѣ нѣкоторыхъ органовъ нашей печати большею частью сопровождается такими эпитетами, за которые, въ частномъ разговорѣ, посылаютъ вызовы. Но, тѣмъ не менѣе, считаться приходится съ тѣмъ, что есть, а не съ тѣмъ, чего хочется. И театръ уйти отъ современнаго драматурга не можетъ. Все, чего ему можно пожелать, это уйти отъ всего, несвойственнаго русской сценѣ, главнымъ образомъ отъ завоевывающаго на ней мѣста переводнаго порнографическаго фарса отчасти французскаго, отчасти германскаго производства. Вѣдь, говоря по чести, мы и играть его не умѣемъ, и талантливый актеръ на русскій и даже переводный репертуаръ, изображая парижанина, снимающаго съ себя чуть что не рубашку, или мужа, говорящаго любовнику съ вызывающимъ видомъ "милостивый государь!",-- не столько смѣшонъ, сколько жалокъ, а чаще всего напоминаетъ собою слона, танцующаго на канатѣ. Но и это ограниченіе совершенно пожелательнаго характера. Оно будетъ только тогда имѣть значеніе, когда русская драматическая литература сумѣетъ возмѣстить чѣмъ-нибудь своимъ, новымъ, все больше и больше ощущаемый пробѣлъ русскихъ легкихъ комедій быта, жанра и даже интриги.
   Отведя возможно большее мѣсто основному репертуару, остается только настаивать на сокращеніи по мѣрѣ силъ числа мелодрамъ и фарсовъ, этой чумы драматическаго театра. Но главная роль въ измѣненіи характера современнаго репертуара, все-таки, принадлежитъ драматической литературѣ, а не театру. Онъ неизбѣжно "отражаетъ современный вѣкъ и его характеръ" и просвѣтительное его вліяніе можетъ выразиться только въ содѣйствіи борьбѣ лучшихъ силъ печати и общества противъ пошлости и низменныхъ инстинктовъ. Большая заслуга театра десяти-пятнадцати послѣднихъ лѣтъ заключается уже въ томъ, что драма выдѣлила изъ себя оперетку почти повсемѣстно въ особый театръ и предпочитаетъ гордо бѣдствовать особнякомъ, чѣмъ пользоваться поддержкой своей падшей сестры. А давно ли сегодняшняя Катерина въ "Грозѣ" завтра изображала прекрасную Елену съ разрѣзомъ до горла?
   Итакъ, труппа, состоящая изъ подготовленныхъ и дисциплинированныхъ въ художественномъ смыслѣ актеровъ, играетъ съ возможно большаго количества репетицій пьесу образцоваго или текущаго репертуара. Такой спектакль можетъ состояться только тогда, когда его приготовилъ еще лучше подготовленный, еще лучше дисциплинированный режиссеръ. Онъ -- душа дѣла, рулевой судна, то лицо артистическаго міра, отъ котораго дѣло требуетъ не только ценза, но и высокаго ценза, а въ особенности -- современное провинціальное дѣло, находящееся въ настоящій моментъ на точкѣ своего отправленія къ улучшенію, росту, процвѣтанію. Или я проглядѣлъ, или во всѣхъ 72 резолюціяхъ съѣзда нѣтъ ни одной, кромѣ 1-ой резолюціи Ш отдѣла, которая прямо ставила бы режиссерскій вопросъ на ту степень важности, какую онъ имѣетъ. Да и эта резолюція касается, какъ мы увидимъ ниже, главнымъ образомъ другого вопроса.
   Къ чести съѣзда надо признать, что въ отдѣльныхъ требованіяхъ онъ ставился часто и настойчиво. Режиссеръ измѣнить до неузнаваемости физіономію современнаго театра, и я склоненъ думать, что хорошій режиссеръ даже въ смыслѣ сборовъ, не говоря ужъ о художественной сторонѣ, стоить очень выдающагося актера. Режиссеръ -- первый и главный вопросъ, которымъ несомнѣнно займется просвѣщенное, одушевленное такою любовью и такимъ знаніемъ театральныхъ нуждъ русское театральное общество. Школа, художественная дисциплина и режиссеръ -- тѣ три кита, на которыхъ стоитъ театръ, залогъ его необходимости и благотворнаго вліянія сцены на общество, та почва, на которой широко можетъ развиться самое лучшее украшеніе театра и всей жизни -- отдѣльный талантъ.
   Въ этихъ главахъ я постарался разсмотрѣть 4-й, 6-й, 7-й и 10-й пункты рѣчи И. Д. Боборыкина. Ихъ разбору, по-моему, слѣдовало бы отвести особый отдѣлъ, послѣ перваго отдѣла -- общихъ вопросовъ -- озаглавивъ его: Второй отдѣлъ -- отношеніе артистовъ къ самому театру. Тогда многія изъ поспѣшно принятыхъ резолюцій не могли быть даже поставлены.
   

III.

   Вторая группа вопросовъ распадается на двѣ части: 1-я -- чего общество вправѣ требовать отъ артистическаго міра, и 2-я -- чего артистическій міръ вправѣ ожидать отъ общества по удовлетвореніи его требованій.
   Осмотримся сначала въ первой части этой группы.
   Основной принципъ успѣха всякаго предпріятія, црзультатомъ котораго должно получиться большее или меньшее матеріальное обезпеченіе предпринимателя, высокое качество и низкая стоимость продукта производства. То, что хорошо и общедоступно, то и идетъ въ большемъ числѣ, то и привлекаетъ большой спросъ. Въ 1-й группѣ вопросовъ мы постарались разсмотрѣть, какія условія могутъ поднять исполненіе и поставить театръ на уровень требованій современной интеллигенціи, растущей количественно изо дня въ день. Остается вопросъ объ общедоступности театра, разсмотрѣнный въ засѣданіяхъ III отдѣла, подъ предсѣдательствомъ Е. П. Карпова, съ завидной полнотой и обстоятельностью. Всѣхъ резолюцій по этому отдѣлу состоялось 22, изъ которыхъ видно, что съѣздъ въ высшей степени широко и симпатично понялъ идею общедоступности театра, причисливъ къ его основному принципу, дешевизнѣ мѣстъ, и принципъ болѣе обширнаго его распространенія -- и по уѣзднымъ городамъ, и по фабричнымъ мѣстностямъ, и по крупнымъ сельскимъ центрамъ. Съѣздъ въ этихъ резолюціяхъ относитъ къ театру и чтенія съ туманными картинами, ярмарочныя и праздничныя народныя развлеченія, и т. д. Эти въ высшей степени симпатичныя пожеланія относятся, тѣмъ не менѣе, къ вопросамъ, въ которыхъ съѣздъ сценическихъ дѣятелей могъ бы играть лишь вспомогательную роль, идя на встрѣчу ходатайствамъ мѣстныхъ обществъ грамотности, коммиссій народныхъ чтеній, городовъ, земствъ и т. д. Тѣмъ больше его заслуга, конечно, что онъ взялъ на себя и починъ въ постановкѣ этихъ вопросовъ, точно также какъ изъ вопросѣ о введеніи въ программу учебныхъ заведеній обученія выразительному чтенію въ качествѣ отдѣльнаго предмета. Но его резолюціи, отвѣчающія на всеобщій запросъ хорошаго и дешеваго театра, все-таки имѣютъ первенствующее значеніе.
   Къ числу этихъ резолюцій относятся: 1-я, чтобы непосредственное веденіе театральнаго дѣла въ провинціи взяли на себя городскія и земскія управы въ лицѣ своихъ выборныхъ представителей, образовавъ изъ себя дирекціи театровъ, причемъ художественной стороною дѣла руководятъ опытные и интеллигентные режиссеры, рекомендованные русскимъ театральнымъ обществомъ.
   6-я -- о тѣснотѣ существующихъ театральныхъ зданій и настоятельной потребности видоизмѣнить (вѣроятно, постепенно) ихъ типъ въ смыслѣ большей ихъ общедоступности.
   7-я -- объ устройствѣ общедоступнаго народнаго театра въ Москвѣ по типу, проектированному А. Н. Островскимъ и одобреннымъ въ Бозѣ почившимъ Императоромъ Александромъ III, съ тѣмъ, чтобы этотъ театръ служилъ руководящимъ и объединяющимъ центромъ для всѣхъ общедоступныхъ театровъ въ Россіи.
   9-я -- о принципахъ общедоступнаго театра; онъ долженъ быть а) не простонароднымъ, а всенароднымъ, б) долженъ служить искусству, а не развлеченію и спорту, в) исключить изъ своей сферы все, что извращаетъ идею театра какъ искусства, и включить все, что входитъ въ область театра, какъ искусства, г) онъ долженъ быть въ буквальномъ смыслѣ слова общедоступнымъ и постепенно доведенъ до полной безплатности -- и
   11-я -- о ходатайствѣ передъ министерствомъ внутреннихъ дѣлъ о примѣненіи къ общедоступнымъ и народнымъ театрамъ общей драматической цензуры.
   Эти пять резолюцій обнимаютъ всѣ признаки общедоступнаго театра -- высоту репертуара и художественнаго исполненія, дешевизну входной платы и устройство театральнаго зданія по типу, удовлетворяющему этимъ условіямъ.
   Остальныя резолюція развиваютъ эти основныя положенія, распространяя районъ его дѣятельности возможно шире, ходатайствуя объ уравненія малорусскихъ спектаклей съ русскими, требуя отъ антрепренеровъ и распорядителей товариществъ насажденія серьезнаго репертуара и т. д. Изъ 22-хъ резолюцій II, 20-я и 21-я касаются вопросовъ другихъ отдѣловъ -- уравненія малорусскихъ спектаклей съ русскими и вреда (?) любительскихъ кружковъ.
   Итакъ, общество, при исполненіи этихъ резолюцій, имѣетъ театръ удобный, дешевый и хорошій въ смыслѣ репертуара, постановки и исполненія. Остается одно требованіе -- прогресса театра, его эволюціи. Но этого регламентировать нельзя. Это будетъ вызвано самой жизнью и явится непремѣнно, разъ упорядоченъ будетъ на изложенныхъ принципахъ самый театръ.
   За удовлетвореніе этихъ требованій -- высокаго качества и дешевизны -- общество будетъ платить контингенту русскихъ артистическихъ силъ деньги, безусловно достаточныя для его обезпеченія. Какимъ бы путемъ эти деньги ни пришли -- черезъ руки правительства, общественнаго представительства или частной предпріимчивости -- это все равно. Онѣ придутъ несомнѣнно, какъ приходятъ и теперь во всѣ мало-мальски организованныя труппы и товарищества, о чемъ въ высшей степени ярко говоритъ, кромѣ многочисленныхъ примѣровъ, докладъ М. М. Бородая. А. А. Потѣхинъ въ своей рѣчи, призывающей русскихъ артистовъ примкнуть къ P. Т. О-ву, указалъ, что оно имѣетъ возможность создать эмеритальную кассу, вспомогательныя и благотворительныя учрежденія. Наконецъ, Высочайшія милости, дарованныя Обществу, всемилостивѣйшіе отклики съ высоты Престола на вѣрноподданническія заявленія съѣзда, рядъ заявленій земствъ и городовъ о своей готовности придти на помощь русскому театру -- все это вмѣстѣ взятое открываетъ цѣлые новые горизонты для дѣятельности въ смыслѣ обезпеченія русскаго артиста.
   Но кромѣ денегъ мы ждемъ отъ общества и признанія нашей личности, извѣстнаго уваженія къ профессіи. Чего общество требуетъ отъ насъ, чтобы кромѣ денегъ дать намъ и свое уваженіе?
   Врядъ ли кто-нибудь станетъ отрицать, что русское общество менѣе, чѣмъ какое-либо другое, заражено предразсудками и сословной рознью. Личность и ея свойства всегда играли и играютъ въ Россіи роль первенствующую, и никто никогда не справлялся даже въ дѣлахъ служебнаго повышенія, не говоря уже о профессіяхъ такъ назыв. либеральныхъ, адвокатовъ, писателей, докторовъ и проч.,-- изъ бѣлой или черной кости видный представитель извѣстной спеціальности, въ какомъ кругѣ общества онъ вращался раньше. Театръ тоже давно любимъ русскимъ обществомъ и въ тайникахъ души даже русскимъ духовенствомъ, давно отказавшимся отъ взгляда на него, какъ на "богомерзкое игрище". Печать удѣляетъ театру видное мѣсто на своихъ столбцахъ. Гдѣ же кроется причина этой розни общества и русскаго артиста en masse? Этого смѣшаннаго чувства снисходительности съ извѣстной оскорбительной осторожностью въ обращеніи, чего-то такого, что ставитъ между "публикой" и "актерами" какую-то неуловимую преграду? Неужели въ нашей бѣдности? Врядъ ли! Живописецъ тоже бѣденъ en masse, писатель тоже, а военный, армейскій военный бѣденъ на всю жизнь, бѣдны многіе доктора, адвокаты, страшное большинство интеллигентовъ, и служащихъ я занимающихся либеральными профессіями, бѣдно, но это не мѣшаетъ имъ пользоваться уваженіемъ и не чувствовать себя чѣмъ-то исключительнымъ, чѣмъ-то среднимъ между полубогомъ и паріей. Безпощадный и великій нашъ драматургъ, А. И. Островскій, со слезами, "невидимыми міру", заставляетъ своего Шмагувъ1884 году говорить "артистъ гордъ". Иронія не прошла безслѣдно. Первый съѣздъ артистовъ, первый, черезъ 13 лѣтъ уже показалъ, что его гордость не того качества, какая была у Шмаги. Первая и вторая недѣля съѣзда разительны по разности своихъ настроеній, тона, всего склада. А. А. Потѣхинъ, съ достоинствомъ и мужествомъ прекрасной души обуздывавшій рѣзко и рѣшительно крайнія проявленія разыгравшихся нервъ и страстей, простился со съѣздомъ съ сожалѣніемъ и слезами горячей любви, въ которой большую долю имѣло и уваженіе къ той собирательной личности, которую представилъ изъ себя съѣздъ.
   Неужели мы не найдемъ въ самихъ себѣ, кромѣ порывовъ, страстныхъ и прекрасныхъ порывовъ, болѣе послѣдовательныхъ и устойчивыхъ настроеній, чтобы постепенно уничтожить въ обществѣ взглядъ на насъ, какъ на среднее пропорціональное между полубогомъ и -- простите за рѣзкость выраженія -- прохвостомъ? Что за исключительное такое наше дѣло, которое, по общепринятому (или во всякомъ случаѣ очень ходячему) мнѣнію, "геній" непремѣнно соединяетъ съ "безпутствомъ", когда въ сферѣ живописи, музыки, литературы, скульптуры геній, талантъ или простое дарованіе не только не умаляются отъ самовоспитанія, труда, вдумчивости, а развиваются и растутъ? Пусть, наконецъ, "геній" живетъ какъ ему угодно... Но вѣдь даже при нашей "гордости" не скажемъ же мы, что всѣ мы геніи. Да и не о нихъ рѣчь, а объ общесословной, профессіональной "выработкѣ болѣе освѣжающихъ идей, принциповъ и понятій", по словамъ П. Д. Боборыкина, какъ объ единственномъ средствѣ заслужить общее уваженіе, уничтожить это отношеніе не то поклоненія, не то отверженія, которое давно насъ оскорбляетъ и заставляетъ Шмагъ удостовѣрять при рѣзкомъ переходѣ отъ перваго ко второму, что "артистъ гордъ". Если 1,300 актеровъ и актрисъ, собравшись вмѣстѣ, споря, горячась, допуская излишества и въ преніяхъ, и въ докладахъ, и въ резолюціяхъ, и въ настроеніяхъ, тѣмъ не менѣе заслужили симпатіи и уваженіе всей коммиссіи, всѣхъ бывшихъ на съѣздѣ лицъ, то неужели кто-нибудь рѣшится отрицать возможность со стороны цѣлой корпораціи постепенно стать на уровень того общественнаго признанія и уваженія, на который оно имѣетъ право и по характеру своего дѣла, и по общей чуткости и талантливости его служителей?
   Общій подъемъ сословной гордости и корпоративной чести, и только онъ одинъ рѣшить и женскій сценическій вопросъ. Женщина на русской сценѣ и на западной -- два совершенно различныя явленія. У насъ нѣтъ на сценѣ женщинъ,-- я говорю про серьезныя отрасли сцены,-- которыя были бы, вмѣстѣ съ тѣмъ, чьими-нибудь содержанками. У насъ нѣтъ женщинъ на сценѣ, которыя составляли бы себѣ состоянія позорнымъ путемъ, какъ это сплошь и рядомъ бываетъ на Западѣ. Немногія и печальныя исключенія въ процентномъ отношеніи врядъ ли превысятъ проценты во всѣхъ остальныхъ классахъ общества. И закулисные нравы страдаютъ скорѣе отъ мужчинъ, чѣмъ отъ женщинъ, всегда вносящихъ элементъ сдержанности въ обиходъ закулисья. А большихъ дознаній, въ смыслѣ личной нравственности или такихъ требованій, которыя не предъявляются обществомъ къ женщинамъ другихъ классовъ и сословій, никто не имѣетъ права предъявлять и къ актрисѣ. Ея положеніе, ея репутація находится въ полной зависимости отъ общаго подъема моральной стороны нашего артистическаго міра, и будь актриса святой въ своей частной жизни, она не поднимется въ глазахъ общества до тѣхъ поръ, пока слово актеръ не будетъ такъ же почтенно въ общественномъ мнѣніи, какъ слово докторъ, профессоръ, писатель. Для того, чтобы достигнуть этого, потребуются долгіе годы совершенствованія не только своихъ взаимныхъ отношеній, но и отношеній къ дѣлу, коренное измѣненіе даже внѣшнихъ житейскихъ формъ, а главное -- подъема своихъ идеаловъ. Слишкомъ долго общество привыкало считать актера чѣмъ-то особеннымъ, чтобы скоро можно было надѣяться на полное сліяніе міра актеровъ съ лучшею частью культурнаго общества. Но только путемъ этого сліянія общество, кромѣ матеріальной, внесетъ и свою моральную поддержку.
   Съ практической стороны P. Т. 0-во и въ этомъ отношеніи оказываетъ безцѣнную помощь. Около него можетъ сложиться корпоративное устройство, оно можетъ организовать учрежденія, вродѣ суда чести и другихъ формъ юрисдикціи. Нельзя поэтому горячо не привѣтствовать резолюціи IV отдѣла, подъ предсѣдательствомъ Вл. Ив. Немировича-Данченка, о присоединеніи всѣхъ сценическихъ дѣятелей къ P. Т. О-ву на принципѣ обязательныхъ членскихъ взносовъ.
   Разобравшись въ первой части второй группы вопросовъ, въ той части, которая должна уяснить, чего вправѣ общество требовать отъ артистической семьи за моральную и матеріальную плату, которую оно вноситъ, мы перейдемъ ко второй части этой группы: чего артистическая семья, разъ она осуществила требованія общества, вправѣ ждать отъ него?
   

IV.

   Общество отражается на личной судьбѣ и на общественной дѣятельности сценическаго дѣятеля въ формѣ а) правительственнаго воздѣйствія и регламентаціи, б) отношенія органовъ общественнаго самоуправленія, в) публики въ смыслѣ контингента театральныхъ посѣтителей и общественнаго мнѣнія, г) прессы, д) драматическихъ кружковъ и е) драматическихъ писателей.
   Резолюція съѣзда, доклады и пренія по этимъ вопросамъ разбросаны по всѣмъ четыремъ отдѣламъ. Очень трудно перечислить всѣ и систематизировать ихъ. Я ограничусь только тѣми изъ нихъ, которые представляютъ принципіальный или наиболѣе насущный практическій интересъ, не касаясь тѣхъ резолюцій, которыя носятъ характеръ частныхъ мѣръ.
   а) Со стороны правительства съѣздъ ожидаетъ удовлетворенія своихъ ходатайствъ о разрѣшеніи спектаклей Великимъ и Успенскимъ постами (резолюція I отдѣла 12 марта), о воспрещеніи полицейскимъ управленіямъ удерживать у артистовъ виды на жительство въ теченіе цѣлаго сезона, принявъ къ руководству въ этомъ отношеніи общій порядокъ, существующій для всѣхъ русскихъ подданныхъ (!!) (резолюція I отдѣла; одна форма этой резолюціи вызываетъ самыя разнообразныя ощущенія подавляющаго характера); о предоставленіи P. Т. О-ву разрѣшать лишь по своему усмотрѣнію открытія частными лицами театральныхъ школъ (резолюція IV отдѣла), о субсидіяхъ отъ министерства внутреннихъ дѣлъ на постройку театральныхъ зданій въ небольшихъ городахъ, фабричныхъ и заводскихъ, объ образованіи фонда при министерствѣ финансовъ для устройства театровъ и субсидія поѣздокъ въ мѣстностяхъ, гдѣ введена питейная реформа, о примѣненіи къ общедоступному театру лишь общей, а не спеціальной цензуры, о содѣйствіи полиціи артистамъ, устраивающимъ спектакли въ деревняхъ и селахъ, объ упрощеніи порядка разрѣшенія народныхъ чтеній, о введеніи въ программы учебныхъ заведеній особаго предмета -- выразительнаго чтенія, о подчиненіи въ цензурномъ и вныхъ отношеніяхъ малорусскихъ спектаклей одинаковымъ правиламъ съ русскими (всѣ резолюціи III отдѣла), объ учрежденіи корпораціи русскихъ артистовъ (резолюція IV отдѣла), объ обязательномъ введеніи нормальнаго контракта (резолюція II отдѣла) и нѣсколько другихъ, частичныхъ ходатайствъ.
   Изъ этихъ ходатайствъ я позволю себѣ указать только на тѣ, которыя носятъ наиболѣе неотложный и общетеатральный характеръ: о постѣ, о причисленіи провинціальнаго актера къ остальнымъ, не лишеннымъ правъ состоянія русскимъ подданнымъ, объ учрежденіи корпораціи и объ обязательности нормальнаго контракта. Кровное значеніе этихъ ходатайствъ -- ясно безъ комментарій.
   Право работать и зарабатывать себѣ кусокъ хлѣба честнымъ, полезнымъ государству дѣломъ -- дѣломъ, вносящимъ нравственныя начала въ общественное сознаніе, не можетъ быть отнесено къ числу занятій, оскорбляющихъ религіозное чувство и святость поста. Все, что можно сказать въ защиту разрѣшенія русскихъ драматическихъ и оперныхъ спектаклей на-ряду съ иностранными, сказано и напечатано. Врядъ ли что-нибудь можно прибавить и къ краснорѣчію резолюціи о полицейскомъ произволѣ. Корпорація и -- какъ ея неизбѣжное слѣдствіе -- обязательность общаго контракта единственная почва, на которой возможенъ прогрессъ внутреннихъ условій артистическаго быта.
   Изъ остальныхъ ходатайствъ трудно симпатизировать ходатайству IV отдѣла о стѣсненіи свободы открытія частными лицами театральныхъ школъ.
   Общій полицейскій надзоръ и общая ихъ отчетность достаточно урегулированы существующимъ законодательствомъ. Къ отставному надзирателю за шоссейными дорогами или помощнику околодочнаго, если таковые откроютъ школу, никто учиться не пойдетъ, и школа умретъ естественною смертью. А къ тѣмъ, кто имѣетъ хоть малѣйшее отношеніе къ театру, пойдутъ учиться постольку, поскольку значительно это отношеніе. При настоящемъ же положеніи театральнаго дѣла чѣмъ больше школъ, тѣмъ лучше. Надо поощрять ихъ развитіе, а не стѣснять. Да и вообще тенденція къ ограниченіямъ и регламентаціямъ слишкомъ сильна въ съѣздѣ, какъ только дѣло касается учрежденій, стѣсняющихъ пресловутое "нутро".
   Дальнѣйшіе съѣзды укажутъ необходимость дальнѣйшихъ ходатайствъ, но четыре указанныхъ ходатайства имѣютъ всѣ основанія для ихъ возможно скорѣйшаго удовлетворенія.
   б) Участіе городовъ и земскихъ управъ въ дѣлѣ театра и степень этого участія -- вопросъ первостепенной важности.
   Предоставленный частной предпріимчивости, театръ неизбѣжно является меркантильнымъ дѣломъ, и уже исключительно меркантильнымъ. Онъ давно сталъ бы вполнѣ такимъ, еслибъ артистическое чутье русскаго актера не боролось изъ послѣднихъ силъ за его художественную сторону. Въ этомъ отношеніи русскимъ провинціальнымъ актеромъ совершенъ почти подвигъ. Отъ начала русскаго свободнаго театра и до настоящаго съѣзда русскій актеръ боролся за свое дѣло съ равнодушіемъ большинства, съ извращенными понятіями меньшинства, и боролся исключительно при помощи очень незначительной части общества, которая носила въ своей душѣ сознаніе важности и красоты театра.
   Между тѣмъ, та же предпріимчивость должна была бы побудить и города и земства, если не взяться давно за систему городскихъ дирекцій, то, во всякомъ случаѣ, обратить вниманіе на то, что театръ въ ихъ рукахъ можетъ явиться и источникомъ дохода, и средствомъ къ доставленію обществу лучшихъ спектаклей. Чтобы не заполнять статьи исчисленіями и смѣтами, я укажу одинъ примѣръ -- Варшаву. Правительственный варшавскій театръ круглый годъ содержитъ четыре постоянныхъ труппы (драматическую, балетную, оперную и опереточную, и всѣ четыре первокласснаго достоинства), четыре оркестра, обладаетъ превосходными декораціями и костюмами, каждый годъ даетъ по нѣскольку прекрасныхъ постановокъ. Онъ приглашаетъ на постъ лучшія русскія драматическія труппы, не увольняя на время ихъ пребыванія ни одного человѣка какой-либо изъ четырехъ труппъ. За все это онъ получаетъ, кромѣ сборовъ, 60,000 субсидіи въ годъ. Изъ экономій еще найдено возможнымъ перестроить заново весь Большой театръ, что и исполнено въ теченіе года. Принявъ въ соображеніе уровень требованій нашей провинціи и сравнивъ его съ варшавскимъ, я могу смѣло утверждать, что не только субсидій никакихъ не потребуется, если устроить хорошій театръ сообразно требованіямъ мѣстнаго общества, но каждая дирекція закончить годъ съ несомнѣнной прибылью, которая дастъ возможность расширять и улучшать дѣло. Врядъ ли кто нибудь станетъ отрицать, что въ каждомъ безъ исключенія составѣ городскихъ управъ найдется нѣсколько человѣкъ, любящихъ театръ и достаточно съ нимъ знакомыхъ, которые могли бы составить дирекцію, желательную по резолюціи III отдѣла съѣзда. Еслибы съѣздъ побудилъ городскія управы только заняться исчисленіемъ смѣты дохода и расхода своего городского театра, драматическаго или опернаго, то черезъ пять лѣтъ театръ -- не городской, не управляемый дирекціей сталъ бы рѣдкостью.
   Только дирекціи городовъ могли бы провести принципъ постоянныхъ, мало мѣняющихся въ своемъ составѣ и обезпеченныхъ годовымъ жалованьемъ труппъ. Актеръ всегда вырабатываетъ получаемыя имъ деньги, если умѣютъ распорядиться его силами и не тратятъ на мишурную постановку, разлагающую театральное дѣло, тѣхъ денегъ, которыя публика платитъ театру. Постоянныя труппы по-моему могутъ у насъ образоваться пока только какъ передвижныя. Наша провинція еще бѣдна городами, гдѣ контингентъ зрителей былъ бы настолько обширенъ, чтобы въ теченіе ряда годовъ смотрѣть одну и ту-же труппу; да и труппѣ тогда для матеріальнаго успѣха пришлось бы гоняться за новинками, число которыхъ обратно пропорціонально и ихъ собственному достоинству и достоинству ихъ выполненія, т.-е. чѣмъ ихъ больше, тѣмъ меньше въ ихъ числѣ хорошихъ и тѣмъ хуже ихъ исполненіе ввиду меньшаго количества времени для ихъ срепетовки. Даже привилегированные театры страждутъ пока этимъ недугомъ.
   Допустимъ, харьковское, кіевское, ростовское, саратовское, казанское, самарское, астраханское, тифлисское, одесское и виленское городскія управленія заключаютъ между собою условіе на десять лѣтъ въ слѣдующемъ: каждая изъ труппъ этихъ городовъ, въ полномъ своемъ составѣ, переѣзжаетъ изъ одного города въ другой со своимъ репертуаромъ, постановками и т. д. ежегодно. Каждый изъ этихъ городовъ ежегодно пріобрѣтаетъ и новую, уже болѣе или менѣе сыгравшуюся труппу, и отчасти новый репертуаръ, а если и старый, то въ новомъ исполненіи. Особенно выдающіеся артисты исполняютъ лучшія свои роли, гастролируя въ другихъ труппахъ по приглашенію городовъ, происходитъ обмѣнъ гастролей, какъ это было между петербургской и московской Императорскими труппами. Главное же достоинство и практическій смыслъ этой системы постоянныхъ передвижныхъ труппъ заключается въ томъ, что труппы только при долговременномъ, малоизмѣняющемся составѣ могутъ вырабатывать свой тонъ, свои традиціи, ансамбль,-- все, чѣмъ сильно театральное дѣло на Западѣ. Такимъ труппамъ уже не будутъ страшны поѣздки столичныхъ артистовъ ни труппами, ни въ одиночку. Онѣ не будутъ охвачены паникой передъ конкурренціей цѣлыхъ труппъ или передъ превосходствомъ одного надъ ансамблемъ. Насколько труппа, на десятый годъ своего образованія и работы, при нормальныхъ условіяхъ, обезпеченная жалованьемъ независимо отъ сборовъ, изъ года въ годъ составляющая свой репертуаръ, обыгрывая лучшія и отбрасывая худшія пьесы, будетъ лучше себя самой въ первый годъ своего существованія, предоставляю судить каждому, понимающему театральное дѣло. И не одни первоклассные города могутъ составлять подобные договоры: можетъ быть нѣсколько группъ городовъ, сообразно ихъ художественнымъ требованіямъ и матеріальнымъ средствамъ. Антрепренерскій барышъ исчезнетъ изъ смѣты расходовъ, на его мѣсто станетъ режиссерскій окладъ, который долженъ соотвѣтствовать важности задачи режиссера и высотѣ требованій, предъявляемыхъ къ нему. Все провинціальное театральное дѣло теперь зависитъ въ своей большой части отъ того, захотятъ ли города выполнить эту свою обязанность, не неся при этомъ, на худой даже конецъ, никакихъ потерь?
   Крахи антрепризъ чаще всего бываютъ не отъ того, что цѣлый сезонъ даетъ крупный убытокъ,-- это явленіе исключительное, а отъ того, что антрепренеръ не обладаетъ оборотнымъ капиталомъ, который бы далъ ему возможность платить аккуратно, хотя бы сборы этихъ платежей и не покрывали, до тѣхъ поръ, пока сборы покроютъ не только платежи текущіе, но и прежніе. Наконецъ, въ рядѣ сезоновъ одинъ удачный, законченный съ плюсомъ, непремѣнно покроетъ убытки неудачнаго, законченнаго съ минусомъ. Значитъ, на худой конецъ, городскія дирекціи за періодъ, допустимъ, десяти лѣтъ, сведутъ къ пулю какъ плюсъ, такъ и минусъ своего театра, но за то, во-первыхъ, доставятъ неизмѣримо высшее художественное учрежденіе своимъ обществамъ, а во-вторыхъ, сослужатъ крупную службу дѣлу художественнаго и матеріальнаго подъема родного театра.
   И резолюціи, ожидающія отъ городовъ участія во всероссійской театральной реформѣ, заслуживаютъ глубочайшаго вниманія и самой горячей симпатіи, точно такъ же, какъ и`отклики нѣкоторыхъ городскихъ самоуправленій по этому вопросу.
   в) Но, все-таки, главнѣйшею формой, въ которой выражается отношеніе общества къ театру, является то, что на театральномъ языкѣ называется "публикой". Публика для актера -- это студія для живописца, кабинетъ для писателя. Это та неизбѣжная обстановка, среди которой только и можетъ проявиться творческая способность сценическаго дѣятеля. Всѣ остальныя стороны, которыми общество отражается на театрѣ, перечисленныя въ началѣ этой главы, блѣднѣютъ передъ этой главнѣйшей стороной. Мы, актеры, по существу нашей профессіи, обязаны, главнымъ образомъ, проявлять нашу дѣятельность путемъ непосредственною воздѣйствія на аудиторію. И если мы эту главнѣйшую нашу цѣль и задачу выполняемъ добросовѣстно, мы уже вправѣ будемъ не только ждать, но и требовать отъ публики той же степени напряженія любви къ сценѣ, какую проявимъ мы сами. Любовь эта выражается разными способами, но ведетъ къ одинаковымъ результатамъ и исходитъ изъ одного и того же источника. Несомнѣнно, современная публика -- публика разнокалиберная, разнообразная. На ряду съ людьми, пришедшими въ театръ воспринять извѣстное впечатлѣніе, мы видимъ громадное большинство другихъ категорій. Преобладающая -- критики. Не тѣ критики, которые пишутъ, а тѣ, которымъ съ перваго акта все уже "скучно", "старо", "избито", "длинно". Неумѣнье отдаться ощущенію -- страшное несчастье, органическая болѣзнь. Но здѣсь не то. Здѣсь это напускное. Это -- тонъ, это -- мода, желаніе порисоваться своимъ превосходствомъ, предвосхитить остроту завтрашней газетной благи, стать въ положеніе "натуры высшаго порядка". Я замѣчалъ въ театрѣ; что чѣмъ человѣкъ умнѣе, лучше, серьезнѣе, тѣмъ онъ меньше остритъ и разсуждаетъ. Къ тому, что ему даетъ сцена, онъ столько же прибавляетъ своего, добытаго изъ-подъ спуда налегшаго на его душевную жизнь будничнаго сора. Его улыбка, его взволнованный взглядъ говоритъ гораздо больше, чѣмъ самыя горячія или остроумныя тирады. Никто не можетъ требовать отъ зрителя какой-то покорности, какого-то пассивнаго подчиненія своей критической мысли нахлынувшему извнѣ ощущенію. Но мы вправѣ ждать, чтобы анализъ былъ производимъ послѣ, а не во время спектакля, чтобы публика, требуя отъ артиста умѣнья волновать, сама умѣла бы волноваться, чтобъ своимъ настроеніемъ она давала бы настроеніе артисту, чтобъ она поднимала его волной своего интереса. Поставьте величайшаго артиста въ положеніе подсудимаго, онъ перестанетъ быть артистомъ. А современная публика сплошь да рядомъ приходитъ въ театръ судить, а не отдаваться впечатлѣнію.
   Къ счастью, этотъ элементъ господствуетъ исключительно на первыхъ или на исключительныхъ представленіяхъ и намъ не часто приводится играть передъ блазированными избранниками. Та огромная масса людей, для которыхъ театръ хлѣбъ насущный, отзвукъ на ихъ этическіе и эстетическіе запросы, все-таки сильнѣе этихъ преходящихъ элементовъ. Вѣдь пройди мода на остроты, и та же часть публики подчинится какой угодно другой.
   Отрицательнымъ элементомъ публики является еще значительный контингентъ лицъ, не принадлежащихъ непосредственно къ составу театра въ качествѣ его администраторовъ или артистовъ, но связанныхъ съ нимъ тѣми или другими интересами. Особенно великъ и гибеленъ этотъ элементъ въ провинціальныхъ театрахъ. Неудавшіеся драматурги, писатели, которыхъ нигдѣ не печатаютъ, родственники администраціи и артистовъ, любители, и друзья артистовъ и антрепренеровъ -- весь этотъ огромный составъ ежедневныхъ контромарокъ, который по своей отдаленной прикосновенности къ театру считаетъ себя облеченнымъ правами свободнаго суда и дарового входа, шумящій въ коридорахъ, руководящійся въ сужденіяхъ своими соображеніями и разсчетами, странствующій за кулисы на правахъ своего человѣка, мѣшающій играть, переносящій оттуда искаженные разсказы, суетливый, неспособный окончательно воспринять что-либо выходящее изъ ряда его личныхъ треволненій -- этотъ составъ въ большой дозѣ является невыносимымъ. И эти-то господа являются преимущественно авторами разсказовъ, романовъ, водевильчиковъ изъ закулисной жизни, анекдоты возводятъ въ общія явленія, свои кургузыя подглядыванія выдаютъ за изученіе быта и въ концѣ-концовъ сами убѣждаютъ себя и другихъ въ томъ, что они знатоки театра. Часто изъ этого рода знатоковъ выходятъ въ люди и получаютъ извѣстную долю власти. Я бы не останавливался на этихъ двухъ элементахъ, еслибъ они не имѣли важнаго значенія для артистической молодежи, которая всецѣло въ ихъ рукахъ и смотритъ на нихъ какъ на людей, отъ которыхъ зависятъ ихъ сценическая карьера и репутація.
   Я не стану подробно останавливаться на безразличныхъ элементахъ залы. Они всегда въ рукахъ хорошаго исполнителя: онъ сдѣлаетъ изъ нихъ, что хочетъ.
   Большая публика, то собирательное лицо, которое не можетъ быть подавлено даже самыми вліятельными элементами зловреднаго характера, выражаетъ запросы всего общества къ театру и съ этой-то главной, самою дорогой для артиста частью общества намъ и приходится сейчасъ считаться, какъ съ проводникомъ во все общество воздѣйствій сцены.
   Съѣздъ заявилъ въ страстныхъ рѣчахъ многихъ своихъ членовъ, что матеріальная нужда заставляетъ угождать "вкусамъ публики".
   Что-жъ это за вкусы, угожденіе которымъ ставится въ укоръ артистамъ? Въ докладѣ А. П. Ленскаго есть одинъ афоризмъ, рисующій эти вкусы съ весьма неприглядной стороны. "Что касается предпочтенія, говоритъ мой уважаемый товарищъ, быть можетъ, и отдаваемаго извѣстною частью публики кровавымъ мелодрамамъ и грубымъ фарсамъ передъ лучшими драматическими произведеніями нашей и иностранной литературы, то причину такого предпочтенія я объясняю такъ: смотря на представленіе мелодрамы или грубаго фарса, публика за свои деньги получитъ хоть что-нибудь, уловить кое-какую видимую связь, она увидитъ, какъ поѣздъ раздавитъ злодѣя, услышитъ его раздирающій, бьющій по нервамъ крикъ; она посмотритъ на мужчину, переодѣтаго женщиной, бѣгающаго по сценѣ съ приподнятыми юбками и т. д. Все это грубо и пошло, но все же это хоть что-нибудь, тогда какъ отъ исполненія серьезныхъ литературныхъ произведеній она не вынесетъ ничего, кромѣ удручающей скуки. Благодаря совершенно произвольнымъ неосмысленнымъ урѣзкамъ, которымъ неизбѣжно подвергается хорошая пьеса, благодаря самой причудливой импровизаціи на тему всего, случайно уцѣлѣвшаго отъ урѣзокъ, получается такая безсмыслица, въ сравненіи съ которой любая чудовищная мелодрама и пошлый фарсъ покажутся перлами художественнаго творчества".
   Ораторъ отчасти какъ бы оправдываетъ публику, предпочитающую искаженные фарсы и мелодрамы искаженнымъ серьезнымъ литературнымъ произведеніямъ (искажены и тѣ, и другіе одинаково, разъ играются однимъ и тѣмъ же составомъ). Но если къ артистамъ предъявляется требованіе не играть пошлыхъ вещей, то и къ публикѣ можно предъявить требованіе ихъ не смотрѣть. Тѣ, для которыхъ мужчина, съ приподнятыми юбками бѣгающій по сценѣ, или злодѣй, погибающій подъ паровозомъ,-- "хоть что-нибудь", уже не театральная публика. Это тѣ же люди, которые бываютъ и въ театрѣ, но въ данный моментъ они просто люди, желающіе похохотать, напиться, мало ли чего! Очень трудно также согласиться съ мыслью, что отъ искаженій хорошая пьеса измѣняется до "потери видимой связи событій", до "безсмыслицы", а мелодрама и фарсъ при томъ же исполненіи покажутся ни больше, ни меньше, какъ "перлами художественнаго творчества". По-моему, обѣ вещи исказятся одинаково, и если отъ фарса и мелодрамы останутся только мужчины въ юбкахъ да паровозы на злодѣяхъ, то почему же не предположить съ такой же вѣроятностью, что отъ хорошей пьесы останется хоть основная хорошая мысль, хоть отдѣльные, случайно уцѣлѣвшіе хорошіе моменты, наконецъ живыя лица, которыя сплошь да рядомъ выручаютъ плохихъ актеровъ? Мнѣ кажется, отъ публики актеры вправѣ ждать, что ее больше заинтересуютъ обломки хорошихъ пьесъ, чѣмъ обломки паровозовъ и обрывки юбокъ. Я понимаю А. П. Ленскаго: онъ бросаетъ въ лицо актерамъ, дѣйствительно понизившимъ театръ, эту мысль, какъ горькую иронію глубоко скорбящаго человѣка. Но я, говоря о публикѣ въ этой части статьи и не касаясь отношенія къ дѣлу артистовъ, не могу принять его признанія за публикой права выбирать между этими обрывками -- наихудшіе.
   Итакъ, чего же мы вправѣ ждать отъ публики въ отвѣтъ на исполненіе нашихъ обязанностей? Первое -- болѣе любовнаго отношенія къ нашему общему дѣлу: чтобы публика въ театрѣ помогала артисту своимъ настроеніемъ и извѣстнымъ довѣріемъ къ тому, что происходитъ на сценѣ, открывала свое сердце для воспринятія тѣхъ или другихъ воздѣйствій сценическаго воспроизведенія; чтобъ она приходила въ театръ воспринимать впечатлѣнія, а не отражать ихъ холодностью или скептицизмомъ; чтобъ она довела себя до того живого интереса къ дѣлу, который помогъ бы ей проститъ Шекспиру или Шиллеру ихъ длинноты, Виктору Гюго -- его романтическія крайности, нашему Островскому -- его отсутствіе внѣшнихъ эффектовъ, его однообразный сценарій за все то великое и могучее, что эти гиганты даютъ взамѣнъ. Пойду дальше: чтобы публика не такъ ужъ безпощадно-отрицательно относилась и къ попыткамъ современныхъ авторовъ, по силѣ разумѣнія пытающихся освѣтить окружающую ихъ жизнь, или пусть она выдѣлитъ изъ себя людей болѣе способныхъ это сдѣлать,-- а эти люди могутъ появиться только на почвѣ живѣйшаго отзвука на сценическія вѣянія,-- чтобы публика ходила въ театръ не острить и рисоваться, а думать и чувствовать,-- чтобы, наконецъ, настроеніе зала поднимало, а не обезсиливало артиста. Вѣдь публика и актеръ должны слиться въ одно, чтобъ осуществить смыслъ театра: дать воспринять живымъ ощущеніемъ художественные образы и идеи вѣчной правды. Сколько же намъ, актерамъ, надо работать, чтобъ имѣть право ждать этой помощи отъ общества!
   Второе, чего мы вправѣ ждать,-- активной помощи въ очисткѣ репертуара. Пусть и публика обуздаетъ свои нервы и воспитаетъ въ себѣ отрицаніе воздѣйствій клоунскаго, порнографическаго или патологическаго характера. Я вовсе не ригористъ, но пошлое не можетъ быть смѣшнымъ, отвратительное -- потрясающимъ, оскорбляющее чувство стыда -- красивымъ, а главное -- неестественное -- интереснымъ.
   Пусть она рѣзче выразитъ категорическое требованіе къ театру выдѣлить изъ себя пьесы, въ которыхъ она все еще находитъ себѣ "хоть что-нибудь", построенныя или на "внѣшней связи", или на внѣшнихъ эффектахъ, отвѣчающія не вѣчнымъ общечеловѣческимъ теченіямъ или важнымъ современнымъ явленіямъ общественной жизни, а злобѣ дня, минутному интересу, модному вопросу. Тогда, конечно, и намъ, актерамъ и актрисамъ, придется отказаться отъ многихъ такъ называемыхъ "хорошихъ" ролей и отъ того успѣха, который выпадаетъ на нашу долю за постановку пьесы, "попадающей въ жилу", "продергивающей" и какія тамъ еще есть мѣткія русскія опредѣленія такихъ пьесъ. Хватитъ ли у насъ для этого необходимой дозы самоотреченія? Врядъ ли, если судить объ артистахъ по большинству рѣчей членовъ съѣзда и цѣлому ряду резолюцій, ограждающихъ не дѣло, а личное самолюбіе; вѣроятно -- если судить по рѣчамъ и резолюціямъ иного сорта.
   Нельзя не отмѣтить доклада Н. И. Тимковскаго (писателя, а не актера). Онъ разсматривалъ вопросъ о публикѣ со стороны ея "оскудѣнія души", а значитъ -- и ея сценическихъ запросовъ и идеаловъ. Докладъ его -- одинъ изъ самыхъ дѣльныхъ и честныхъ докладовъ съѣзда. Но докладами общества не измѣнишь. Все-таки, за сценой и ея дѣятелями остается единственная возможность создать желательную публику путемъ неуклонной, безустанной работы надъ повышеніемъ художественнаго и нравственнаго уровня театра. Русское общество богато отзывчивостью на свѣтлыя теченія, богато людьми, откликающимися на все талантливое, осмысленное и живое. Отъ насъ будетъ зависѣть сплотить всѣхъ людей вокругъ театра, какъ это и было раньше, и у насъ получится та публика, которую мы ждемъ.
   

V.

   г, д, е) Съѣздъ нашъ -- по преимуществу съѣздъ большихъ аппетитовъ, страстныхъ нападокъ и рѣшительныхъ резолюцій. Для нашего счастья необходимо: отсутствіе свободной критики, истребленіе конкурренціи всѣхъ видовъ и формъ -- до цирка включительно, приниженіе личности до полнаго ея подчиненія массѣ, право получать доходы и право не платить, не подвергаясь за это никакимъ послѣдствіямъ.
   Пресса, любительскіе кружки и общество драматическихъ писателей раздѣлили въ этомъ отношеніи участь цирка и гастролеровъ. Они были уже положены на алтарь для закланія. Кто-то изъ ораторовъ даже возглашалъ слабымъ голосомъ объ Авраамѣ и Исаакѣ, о Содомѣ и Гоморрѣ, но былъ заглушенъ язычниками. По какому поводу были приведены библейскіе прецеденты,-- для оправданія ли теорій всесожженія и истребленія жуковъ или для указанія козловъ, которые могли бы замѣнить Исааковъ на кострѣ,-- такъ и осталось неразъясненнымъ.
   Заканчивая вопросъ о томъ, чего мы вправѣ ждать отъ общества за наше улучшенное производство, намъ предстоитъ разобрать отношеніе съѣзда къ послѣднимъ тремъ формамъ общественнаго отношенія къ театру -- къ прессѣ, любительскимъ кружкамъ и обществу драматическихъ писателей. Мы ихъ видимъ на алтарѣ всесожженія.
   Не говоря о томъ, что профессіональной актерской труппѣ, разъ это труппа актеровъ, также странно и стыдно бояться любителей, какъ желѣзнымъ дорогамъ -- чумацкихъ обозовъ или берданкамъ -- дѣтскихъ самострѣловъ, я желалъ бы знать, какими путями не только съѣздъ, но даже само правительство можетъ запретить людямъ, не лишеннымъ по суду за преступленія правъ состоянія, читать книги, играть на рояли или скрипкѣ, пѣть, вообще заниматься искусствами, а значитъ и играть на сценѣ. (Вѣдь даже для покойнаго Шмаги было только вопросомъ, искусство или ремесло театръ, причемъ онъ въ глубинѣ души склонялся къ тому, что онъ ни то, ни другое.)
   Какова же могла быть резолюція съѣзда? Ходатайствовать о воспрещеніи любительскимъ кружкамъ давать платныя представленія въ городахъ, гдѣ находится труппа? Но еслибъ,-- допустимъ такой абсурдъ,-- и состоялось такое правительственное распоряженіе или даже законодательный актъ, то безплатныя представленія стали бы отвлекать еще большее количество зрителей, такъ какъ если мы установили принципъ дешевизны театра въ прямой пропорціи съ его посѣщаемостью, то даровой входъ увеличить эту пропорцію до полнаго сбора. Но ничего подобнаго такому правительственному акту, слава Богу, появиться не можетъ, и требованіе его, еслибъ таковое и состоялось, легло бы пятномъ на съѣздъ, какъ всякое требованіе мѣръ репрессивнаго характера. Общество, выдѣляя изъ себя любительскіе кружки, только доказываетъ этимъ свой интересъ къ театру, и не его вина, если мы не умѣемъ пользоваться этимъ интересомъ. Я бы совсѣмъ не коснулся отношенія съѣзда къ любительскимъ кружкамъ, еслибъ это отношеніе не иллюстрировало особенно ярко съ комической стороны очень печальнаго теченія его настроеній.
   Мы громко зовемъ городового, какъ только рядомъ съ нами играетъ столичная труппа, циркъ, даже невинные любители, какъ только наше самолюбіе страдаетъ отъ рецензій, отъ участія гастролера въ нашей труппѣ, отъ требованія съ насъ платы О-ву драм. писателей, и требуемъ немедленно пресѣчь ихъ преступныя противъ нашего "я" дѣйствія, оградить, запретить, обезпечить. И рядомъ съ этимъ мы постановляемъ рядъ резолюцій объ освобожденіи театра изъ-подъ ферулы тѣхъ же полицейскихъ воздѣйствій. Какое же значеніе имѣютъ эти ходатайства, разъ мы такъ пристрастно ставимъ вопросъ о полицейскомъ вмѣшательствѣ въ наше дѣло? Не указываютъ ли эти вопли, что мы сами не находимъ въ себѣ силъ съ одной стороны защищаться, а съ другой -- выполнять свои обязательства, разъ мы требуемъ устраненія всѣхъ конкурренцій запретительнымъ путемъ и уничтоженія стѣснительныхъ мѣръ относительно насъ самихъ? Еще ярче это теченіе выразилось по отношенію къ прессѣ. Это гораздо болѣе важная сторона, вызвавшая въ высшей степени смутную резолюцію IV отдѣла. На характерѣ этихъ отношеній мы остановимся подробнѣе.
   Отрицая всѣмъ своимъ настроеніемъ цензъ для себя и требуя его для критиковъ и рецензентовъ, сомнѣваясь въ значеніи профессіональной школы актеровъ и настаивая на -- excusez du peu -- университетѣ для рецензентовъ,-- съѣздъ только лишній разъ проявилъ общую тенденцію первой своей недѣли самоогражденія отъ всякихъ личныхъ неудобствъ. Это вполнѣ послѣдовательно. Смутность резолюціи объ "апелляціи къ редакціямъ, прося ихъ строже относиться къ выбору ихъ представителей въ театръ", мотивируется "невозможностью установить для іт. рецензентовъ цензъ". И дѣйствительно: разъ въ предшествующей своей резолюціи съѣздъ сознается "въ сложности и трудности практическаго осуществленія" вопроса о собственномъ цензѣ и сдаетъ этотъ вопросъ послѣ безчисленныхъ пререканій Театральному Обществу съ просьбой "представить на обсужденіе ближайшаго съѣзда тщательно разработанный докладъ", то относительно чужою ценза онъ eo ipso является безусловно некомпетентнымъ. Предсѣдатель IV отдѣла и, вмѣстѣ тѣмъ, авторъ резолюціи объ апелляціи къ редакціямъ, Вл. И. Немировичъ-Данченко, очевидно, не нашелъ возможнымъ такъ же опредѣленно ограничивать чужія права въ свободномъ дѣлѣ, какъ это нашелъ возможнымъ сдѣлать авторъ отмѣненной общимъ собраніемъ, резолюціи I отдѣла о поѣздкахъ Императорскихъ артистовъ въ провинцію только полнымъ составомъ съ поступленіемъ всѣхъ сборовъ въ кассу Русскаго Театральнаго общества. Но тѣмъ не менѣе онъ не могъ избѣгнуть, для удовлетворенія негодованія залы, хотя бы апеллятивной резолюціи. Мы еще можемъ морально, если не непосредственно, воздѣйствовать такими резолюціями на свою среду. Но врядъ ли что-нибудь кромѣ улыбки вызовутъ они въ "апелляціонной инстанціи", находящейся совершенно внѣ нашихъ компетенцій. Во-первыхъ, каждый редакторъ, изъ своихъ собственныхъ интересовъ, "внимательнѣе и строже" съ своей точки зрѣнія выбираетъ своихъ сотрудниковъ; во-вторыхъ, если онъ и выбираетъ лучшаго по своему мнѣнію, то это еще не значитъ, чтобы выбранный былъ "лучшимъ" и для артистовъ; въ-третьихъ, лучшій не есть еще хорошій; въ-четвертыхъ, надо чтобы и театръ стоилъ хорошаго рецензента,-- мало ли что отвѣтить намъ апелляціонная инстанція. Да и, наконецъ, нельзя же на печать смотрѣть только какъ на трубадура, обязаннаго прославлять наши подвиги, хотя бы и дѣйствительно совершенные. А единственной формой борьбы съ неправильными, невѣжественными или пошлыми печатными отзывами объ актерѣ можетъ быть только правильное, просвѣщенное и полное достоинства отношеніе актера къ своему дѣлу. Ежедневная пресса въ большинствѣ изданій вообще усвоила себѣ тонъ, оскорбительный для человѣческаго достоинства всѣхъ лицъ, которыя подлежать по своей общественной дѣятельности ея суду. Въ одинаковомъ съ нами положеніи находятся и писатели, и художники, и композиторы, и цѣлый рядъ такъ назыв. свободныхъ профессій. Мы, конечно, болѣе лакомый кусокъ для всевозможныхъ опытовъ остроумія и безцеремонности, такъ какъ съ одной стороны -- наше дѣло постоянно держитъ васъ на виду, а съ другой -- завоевательный характеръ ежедневной прессы требуетъ жертвъ, главнымъ образомъ, изъ видныхъ профессій. Ничего нѣтъ легче, какъ писать о томъ, чего уже провѣрить никто не можетъ, такъ какъ спектакль кончился и никогда уже не повторится, остался только въ воспоминаніи нѣсколькихъ сотъ человѣкъ въ лучшемъ случаѣ, даетъ полную возможность передать его потомству въ самомъ искаженномъ видѣ, по его поводу продѣлать все, что продѣлываетъ торжествующій побѣдитель: и надругаться и насмѣяться, и исковеркать и исказить, и обидѣть и помиловать. Послѣднее, пожалуй, обиднѣе всего. Но что же дѣлать противъ этого? Апеллировать? Или опять звать городового? Драться? Судиться? Наконецъ, возражать? Врядъ ли хотя одна изъ этихъ мѣръ дѣйствительна. Объ апелляціи я говорилъ выше, драка зависитъ отъ личнаго взгляда и размѣра физическихъ данныхъ, судиться -- некогда, да и не стоить, а звать полицію стыдно. Остается -- возраженіе.
   Право возраженія, на которомъ настаивали нѣкоторые ораторы съѣзда, никому не возбранено существуетъ даже статья цензурнаго устава, предписывающая помѣщать возраженія.
   Но какъ возражать? Возраженіе требуетъ доказательствъ, а гдѣ я ихъ возьму? Я сыгралъ -- и эта игра нигдѣ не напечатана, не зарисована, не.сохранена. Я могу повторить роль -- и сыграть ее совсѣмъ иначе. Да и какъ это писать про себя: нѣтъ, я былъ не плохъ, а хорошъ? Если подъ возраженіемъ понимать право отшучиваться и отругиваться, то вѣдь это занятому своимъ дѣломъ актеру просто некогда, да и не разсчетъ, такъ какъ профессіональные бойцы пера имѣютъ надъ нами то же преимущество, какъ мы передъ любителями драматическаго искусства. Они насъ переругаютъ. Изъ двухъ золъ лучше выбрать одно. Наконецъ, если возраженіе касается взгляда на роль, то, по-моему, актеру надо трактовать роли не перомъ, а своимъ исполненіемъ.
   Такъ что же дѣлать?
   Въ отношеніи внѣшней борьбы -- ничего. По мѣрѣ силъ овладѣть своимъ самолюбіемъ и стараться въ самыхъ озлобленныхъ и несправедливыхъ замѣткахъ отыскать хоть тѣнь правдивыхъ указаній. Съ внутренней стороны -- возражать исполненіемъ. Чѣмъ лучше мы будемъ играть, тѣмъ меньше насъ будутъ ругать.
   Я совсѣмъ не понимаю пожеланія А. И. Кремлева объ "установленіи дружныхъ отношеній между актеромъ и рецензентомъ на почвѣ взаимнаго уваженія".
   Александръ Македонскій убилъ своего друга Клита за критику его военныхъ дѣйствій, тѣмъ не менѣе дружныя отношенія несомнѣнно были на лицо. Я опасаюсь частаго примѣненія нтого историческаго прецедента при.установленіи дружескихъ отношеній между актеромъ и критикомъ. И критику удобнѣе критиковать издали, не смягчая себя личной дружбой или опасеніемъ испытать судьбу Клита, и актеру врядъ ли будутъ пріятны дружескія похвалы. Да и вообще критика -- въ залѣ, а игра---на сценѣ, и смѣшивать два эти ремесла врядъ ли полезно.
   А вотъ большаго взаимнаго уваженія пожелать можно, но пожелать, такъ сказать, по-маниловски, прищуривъ глаза и попыхивая сигарой. Выражать же оти пожеланія на съѣздѣ хотя бы въ самыхъ изысканныхъ выраженіяхъ -- простая потеря времени. Мы будемъ уважать критику, когда она станетъ на высоту своей задачи, какъ уважаемъ изданія и критиковъ, стоящихъ на этой высотѣ теперь. Пресса будетъ уважать театръ я его работниковъ, когда театръ и актеры станутъ на высоту своей задачи, какъ уважаютъ театръ и актеровъ, стоящихъ на этой высотѣ теперь. Отъ общаго своего доминирующаго тона судьи и завоевателя пресса врядъ ли когда-нибудь откажется. Мы можемъ импонировать ему сознаніемъ своей правоты и честно выполненнаго долга, а не апелляціями.
   Насъ спасла судьба и предсѣдатель IV отдѣла отъ постановки резолюцій объ обязательности рецензентскаго ценза. Еслибъ такая резолюція состоялась, то отъ нея былъ бы прямой переходъ къ самому широкому полю резолюцій. Еслибъ у насъ хватило времени, мы уже могли бы всю Россію разбить по классамъ и регламентировать ихъ самыми разнообразными резолюціями, такъ какъ всѣмъ классамъ общества въ театръ входъ свободный и каждый такъ или иначе имѣетъ извѣстное отношеніе къ театру. Вопросъ:-- какой смыслъ этихъ резолюцій?
   Почему доклады и пренія объ обществѣ русскихъ драматическихъ писателей попали въ III отдѣлъ (участіе городовъ и земствъ и общедоступный театръ), я объяснить не могу. Всѣ факты, приведенные докладчиками относительно дѣйствій агентовъ общества, крайне характерны. Они почти аналогичны съ фактомъ отобранія полиціей видовъ. Только полиція, по существу своего назначенія, держитъ свои мотивы въ тайнѣ, а агенты общества ихъ не скрываютъ: все, что они дѣлаютъ,-- они дѣлаютъ для полученія денегъ съ неисправныхъ должниковъ.
   Гг. агенты не даютъ разрѣшенія играть пьесы членовъ общества до уплаты двойныхъ и тройныхъ взносовъ, наложенныхъ въ видѣ штрафа за неуплату гонорара въ другихъ городахъ (докладъ А. Е. Саксаганскаго и заявленіе г. Орлова-Лавровскаго), запрещаютъ играть эти пьесы въ театрѣ, собственникъ котораго не въ ладахъ съ агентомъ (заявленіе Д. А. Бѣльскаго), или если антрепренеръ не сдѣлалъ агенту визита (Г. Фабіанскій) и т. п. Постановлено обратиться въ комитетъ общества русскихъ драматическихъ писателей съ просьбой разъяснить, "является-ли такое отношеніе агентовъ къ антрепренерамъ хроническимъ или случайнымъ".
   Будемъ надѣяться, что случайнымъ, и что комитетъ общества не дастъ простора необузданной ревности или гордости своихъ агентовъ. Но будемъ надѣяться и на то, что актеръ, съ своей стороны, ставя на первый планъ обезпеченіе своего заработка, не станетъ посягать и на чужой. А попытки къ этому были сдѣланы и на самомъ съѣздѣ: было предложеніе "присоединить общество русскихъ драматическихъ писателей къ русскому театральному обществу". Зачѣмъ понадобилась эта унія, какое право имѣетъ съѣздъ актеровъ присоединять общество драматурговъ туда или сюда,-- рѣшительно непонятно, хотя вполнѣ въ духѣ съѣзда: широкія реформы вездѣ, безъ разбора, призванъ ли съѣздъ рѣшать чужую судьбу или нѣтъ и облеченъ ли онъ на этотъ предметъ полномочіями.
   Отношенія театральнаго предпринимателя къ обществу драматическихъ писателей чисто-формальныя: выбравъ пьесу, предприниматель обязанъ ее оплатить. И присоединеніе общества русскихъ драматическихъ писателей къ русскому театральному обществу отъ этой обязанности избавить не можетъ. Вѣроятно, и автору предложенія это ясно. Въ этомъ предложеніи выразилось скорѣе другое. Существуетъ взглядъ актера на драматурга какъ на служебную силу, обязанную поставлять актеру въ его распоряженіе плоды трудовъ своихъ. Отчего же и все общество не подчинить своему учрежденію? Къ чести съѣзда, это предложеніе не вызвало ни малѣйшаго вниманія.

-----

   Въ IV и V главахъ я постарался сгруппировать формы отношеній общества къ театру и театра къ обществу. Подъ эту категорію подошли 1, 5 и 8-е положенія рѣчи П. Д. Боборыкина и тѣ подробности и разновидности, которыя изъ нихъ вытекаютъ. Они могли бы составить III отдѣлъ съѣзда.

А. Южинъ-кн. Сумбатовъ.

(Окончаніе слѣдуетъ).

"Русская Мысль", кн.V, 1897

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru