Страхов Николай Иванович
Допрос взятый Миносом с Наполеонова любимца

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

  

Допросъ взятой Миносомъ съ Наполеонова любимца.

  
   Миносъ. Смотри, сказывай сущую правду!
   Наполеоновъ любимецъ. Признаюсь, это для меня самое трудное дѣло......
   М. Не шути и не забывай, что ты умеръ и призванъ къ допросу.
   Н. Л. Извольте спрашивать.
   М. Кто ты таковъ?
   Н. Л. Французъ.
   М. Этого недовольно.
   Н. Л. Наполеоновъ любимецъ,
   М. Развѣ это какое званіе или чинъ?
   Н. Л. Болѣе того и другаго.
   М. Говори безъ околичностей!
   Н. Л. Чтобъ имѣть понятіе о семъ названіи, позвольте сказать маленькое предисловіе.
   М. Сказывай.
   Н. Л. Съ того времени, какъ Франція отвергла существо единаго Бога и простерла свое неистовство до разрушенія всякой добродѣтели и власти, народъ раздѣлился на три главнѣйшія части и именно: на злодѣевъ, дураковъ и нещастныхъ жертвѣ. Послѣ неизъяснимыхъ ужасовъ обезумленные и удрученные Французы перемѣняли правительства точно такъ, какъ отчаянные больные, лечивъ сами себя, перемѣняютъ недѣйствительное лекарство на смертоносное. Сей духъ времени подобенъ былъ землѣ, готовой принять всякое сѣмя. Наконецъ явился зародышъ, извергнутой изъ ада. Это былъ Наполеонъ, сперва Консулъ, а потомъ Императоръ Французовъ. Въ видѣ водворенія истины и блаженства, онъ умыслилъ разрушишь святость Вѣры, мудрости и добродѣтели. Онъ повелъ всю Францію на всеобщій разбой и грабительство, понесся вихремъ, которой все низвергая, обращалъ сломанное въ новое орудіе безпрерывнаго опустошенія, смерти и ничтожества. Въ это время, онъ постановилъ надъ всѣми частями своихъ злодѣйствъ нѣсколько любимцевъ, которымъ поручилъ управленіе Государства.
   М. И ты нещастный былъ въ числѣ ихъ?
   Н. Л. Точно такъ.
   М. Скажи, какими способами ты пріобрѣлъ его любовь и порученіе управлять особою частію государственныхъ дѣлъ?
   Н. Л. Униженіемъ, лестію и подкупами.
   М. И такъ ты назывался Государственнымъ человѣкомъ, а по способностямъ, дарованіямъ и заслугамъ никогда таковымъ не былъ?
   Н. Л. По нашему, кто чѣмъ называется, тотъ тѣмъ и бываетъ. Наши знатные въ семъ случаѣ подобны были бутылкамъ, которыя уважаются по наклееннымъ названіямъ, а не по настоящему влитому въ нихъ напитку.
   М. Слѣдовательно ты дѣлалъ то, чего не умѣлъ, зналъ то, чего не вѣдалъ?
   Н. Л. Иначе и быть не могло, потому, что подписи одного моего имени и фамиліи составляли въ годъ до тысячи листовъ.
   М. И ты не стыдился подписывать бумаги, не вѣдая ни содержанія ихъ ни цѣли?
   Н. Л. У насъ маклера утверждаютъ чужую собственность, а мы вельможи утверждали чужой умъ и совѣсть.
   М. Но какъ ты могъ сохранить столь знатное званіе, ничего не разумѣя?
   Н. Л. Посредствомъ гордости въ самомъ высочайшемъ степени.
   М. И ты получилъ Въ томъ желаемый успѣхъ?
   Н. Л. Я былъ подобенъ Тибетскому Ламѣ, въ котораго тѣмъ болѣе вѣровали, чѣмъ рѣже его видали.
   М. А отъ производителей дѣлъ, какъ ты могъ скрыть невѣжество ?
   Н. Л. Я обыкновенно окружалъ себя такими подчиненными, которые вдвое были меня глупѣе, а прочихъ отстранялъ отъ себя сколько можно далѣе.
   М. Признайся, что ты не всегда могъ избѣгать дѣлъ съ умнѣйшими тебя подчиненными?
   Н. Л. Это правда, но я очень легко и скоро отъ нихъ отдѣлывался иногда дремотою, иногда самымъ крѣпкимъ сномъ, а всего чаще отгонялъ ихъ недовѣрчивостію, презрѣніемъ, ругательствами, угрозами и обидами.
   М. Но неужели никто изъ постороннихъ не осмѣливался сказать истину о твоемъ безуміи?
   Н. Л. Такихъ смѣльчаковъ сажали у насъ въ домъ сумасшедшихъ, или лишали службы и добраго имени.
   М. А утѣсненные твоими глупостями развѣ не имѣли права на тебя жаловаться?
   Н. Л. Намъ предоставлена была власть разсматривать и судить жалобы, на самихъ насъ приносимыя.
   М. Неужели и Государственные законы никогда не удерживали тебя отъ глупости и вмѣстѣ съ тѣмъ отъ неправосудія?
   Н. Л. У насъ множество законовъ, но всѣ они безъ исполненія.
   М. Что же объ этомъ думалъ вашъ народъ?
   Н. Л. Дивился имъ, какъ большимъ колоколамъ безъ языковъ, дивился даже н тому, что ничего отъ нихъ не слышно.
   М. Изъ за всѣхъ шутокъ видно однакожъ, что ты былъ человѣкъ знатностію твоею самый вредный.
   Н. Я. Виноватъ, я проспалъ всѣ государственные пользы, но другіе умнѣйшіе меня и притомъ на яву умышленно ихъ проглядѣли.
   М. Признайся, что ты былъ глупая корова, которая заднихъ хлыстала хвостомъ, переднихъ сбивала съ ногъ, а плуты, умѣвшіе подползти подъ брюхо, доили тебя, сколько имъ было угодно. -- Но время уже кончить допросъ. Говори, какія еще ты дѣлалъ чудеса?
   Н. Л. Вы отгадали, что я дѣйствительно дѣлалъ чудеса. Прометей одушевилъ одну только куклу, а я такихъ нѣсколько десятковъ пересотворилъ въ значущихъ людей.
   М. Какъ?
   Н. Л. Очень легко. Выбиралъ отличнаго дурака или плута, выставлялъ его выше всѣхъ, какъ огородную соломенную чучелу, съ тою только разницею, что вмѣсто клюки и изорванной шляпы, давалъ ему почетные знаки и титулы.
   М. Оставь шутки и скажи, что либо достойное твоего знанія!
   Н. Л. Что касается до этого, я могу похвалиться славнымъ и вѣчной, памяти достойнымъ дѣломъ.
   М. А напримѣръ какимъ?
   Н. Л. Я далъ совѣтъ завоевать Россію.
   М. Россію ? А чтожъ отъ этаго произошло?
   Н. Л. Правду сказать.... Тамъ всѣхъ нашихъ разбойниковъ истомили страхомъ и бѣгствомъ, перебили, побрали въ плѣнъ, однимъ словомъ очистили отъ нихъ всю вселенную! Признайтесь, не рѣдкое ли это и славное дѣло?
   М. По истинѣ самое славное, но только не для Франціи, а для Россіи.
   Н. Л. О! для насъ это все равно, мы привыкли шумѣть и блистать затѣями, въ чью бы пользу они не кончились.
   М. Куда же вы дѣвали любовь къ Отечеству?
   Н. Л. Мы ее помѣстили въ Исторію, въ статьи и на картины.
   М. А славу?
   Н. Л. Она, подобно Юпитеру, превратилась въ золотой дождь.
   М. А совѣсть?
   Н. Л. Мы отъ ней вылечились, какъ отъ несноснаго припадка, посредствомъ прививки новой философіи.
   М. Наконецъ я вижу, что вашъ Наполеонъ совершилъ ужасное чудо, совершилъ пересотвореніе человѣковъ въ несмысленныхъ скотовъ и лютыхъ звѣрей!
   Н. Л. Умилосердитесь, не гнѣвайтесь. За нѣсколько времени до моей смерти во Франціи все перемѣнилось.
   М. Какъ это случилось?
   Н. Л. Отъ чудесъ добродѣтели. Россійской Императоръ Александръ побѣдилъ Францію милосердіемъ и кротостію. За сожженіе Москвы онъ отмстилъ намъ новымъ неслыханнымъ пламенемъ, пламенемъ, который всѣ сердца наши возжегъ къ нему вѣчнымъ благоговѣніемъ.
   М. О! Боги! Это тотъ самой Александръ, коего златую нить жизни вы повелѣли Паркамъ спрясть для возвращенія міру златаго вѣка!
   Н. Л. Истинная правда. Идолъ злодѣянія уже низверженъ и.....
   М. Довольно. Знатность твоя была подобна дождевику, которой для того надувается, чтобы лопнуть и обратиться въ пыль. Ступай! за дурачества ты и тѣмъ уже наказанъ...... А вы, записывайте приговоръ низверженному чудовищу..... Повелѣваю уготовать ему страну пустынную, безпредѣльную. Тамъ раскаяніе, явится ему громадою составленною изъ сердецъ прососанныхъ зміями. Тамъ во мракѣ, чернѣйшемъ агата, вѣчно да проявляется огненная рука, возжигающая пламенныя картины злодѣяній. Въ нихъ да зритъ чудовище миліоны издыхающихъ на поляхъ, грабительство, гладъ, пожары, насильство, побіеніе младенцовъ, мученіе старцевъ. Кровавыя рѣки да будутъ ему въ утоленіе жажды, стрѣлы острыя пошлются вмѣсто пищи и престолъ его да воздвигнется на адскихъ пламеняхъ!

Н. Страховъ.

"Сынъ Отечества", т. 15, 1814

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru