Аннотация: Текст издания: журнал "Русское Богатство", No 5, 1911.
С. Ашевскій. Бѣлинскій въ оцѣнкѣ современниковъ. Спб. 1911. Стр. VIII+328. Ц. 1 р. 25 к.
Если добросовѣстная работа, расширяющая или углубляющая знакомство съ писателемъ, его оцѣнку и пониманіе, есть лучшее приношеніе ко дню его чествованія, то можно съ увѣренностью сказать, что авторъ лежащей передъ нами книги достойно почтилъ столѣтнюю годовщину со дня рожденія великаго русскаго критика. Г. Ашевскій -- не критикъ и не историкъ, онъ почти не изслѣдователь, такъ онъ близокъ къ типу библіографа-регистратора; но онъ написалъ книгу, которую долженъ прочитать всякій почитатель Бѣлинскаго и которая долго еще будетъ необходимымъ пособіемъ въ рукахъ изслѣдователей русской литературы и культуры прошлаго вѣка. Чуть не всѣ ея представители -- и во всякомъ случаѣ всѣ крупнѣйшіе представители -- проходятъ передъ нами, характеризуемые ихъ собственными словами: и что же могло бы быть болѣе характерно для литературнаго и общественнаго дѣятеля прошлаго вѣка, какъ не его отношеніе къ Бѣлинскому. Г. Ашевскій предполагаетъ продолжить свою работу и посвятить особую книгу оцѣнкѣ Бѣлинскаго въ потомствѣ. Но поскольку эта работа не выполнена въ первой части труда, захватывающей множество отзывовъ изъ второй половины XIX вѣка -- вплоть до оцѣнки г. Плеханова,-- она едва ли представитъ интересъ, приближающійся къ тому живѣйшему любопытству, съ которымъ читается законченная часть труда г. Ашевскаго. Здѣсь оцѣнки личности и дѣятельности Бѣлинскаго интересны лишь въ ту эпоху, когда онъ былъ центромъ литературнаго движенія, сперва бойцомъ, потомъ знаменемъ. Въ дальнѣйшемъ -- когда онъ былъ признанъ, когда онъ сталъ безспорнымъ авторитетомъ, въ похвалахъ которому сходятся представители враждующихъ общественныхъ теченій, эти панегирики едва ли подлежатъ историческому обзору: для него наступитъ время едва ли черезъ полъ-вѣка.
Но историческая точка зрѣнія лишь внѣшнимъ образомъ находитъ примѣненіе въ трудѣ г. Ашевскаго. Собравъ съ настойчивостью и умѣніемъ, которымъ нельзя не воздать всяческой хвалы, исчерпывающую коллекцію отзывовъ современниковъ о Бѣлинскомъ, онъ не нашелъ для распредѣленія ихъ принципа и рубрикъ, за которыми можно было бы признать какой бы то ни было внутренній историческій смыслъ. Книга его распадается на четыре главы. Въ первой изображенъ Бѣлинскій въ оцѣнкѣ журналистовъ, критиковъ и публицистовъ; вторая посвящена оцѣнкамъ художниковъ слова; третья -- оцѣнкамъ друзей; четвертая -- оцѣнкамъ читателей. Такимъ образомъ, напримѣръ злобныя эпиграммы князя Вяземскаго на "литературнаго башибузука" передаются во второй главѣ, предшествующіе имъ пасквили Ушакова, Навроцкаго, Бранта и другихъ -- въ третьей главѣ: и это исключительно по той причинѣ, что кн. Вяземскій въ категоріяхъ г. Ашевскаго -- журналистъ и критикъ, а забытые доносчики въ стихахъ и прозѣ Дмитріевъ и Борисъ Федоровъ -- "художники слова". Не мудрено, что при такомъ распредѣленіи пришлось Некрасова и Тургенева изъ "художниковъ слова" перевести въ разрядъ "друзей".
Это не мелочь: это показываетъ, что представляетъ собой по существу книга г. Ашевскаго. Но это не отнимаетъ ничего изъ цѣнности и жизненности матеріаловъ, воскрешенныхъ въ ней, а матеріалы эти конкретно воскрешаютъ эпоху, при каждомъ соприкосновеніи съ которой долго еще будетъ трепетать сердце русскаго культурнаго человѣка. Для кого изъ насъ русскіе тридцатые-сороковые годы только заурядный отрывокъ изъ исторіи; для кого они не стали частицей его души, эпохой его личнаго развитія. Они живы въ насъ -- и все, что вводитъ насъ въ ихъ атмосферу, все, что снова роднитъ съ безконечно привлекательнымъ обликомъ "неистоваго" знаменоносца этой эпохи, можетъ рождать въ насъ лишь живѣйшее сочувствіе.