Стасюлевич Михаил Матвеевич
Высшая реальная школа в Германии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ВЫСШАЯ РЕАЛЬНАЯ ШКОЛА ВЪ ГЕРМАНІИ.

   "Die Schnle dient dem Leben und achtet auf seine Anforderungen, das beweiset die Existens gerade der Bealschnlen und die Einrichtung ihres Lehrplans: aber sie hat es mit der Jugend au Uran und kann bei ihr zu der Bildung, welche die einzelnen Beruisarten erfordern, nur den allgemeinen und dauernden Grund legen wollen. Alle Berufsbildung muss sich auf freie menschliche Bildung des Geistes und des Gemüth gründen".

Unterrichts-Ordnung, 1869. Стр. 42.

   

VII*).

*) См. выше: окт. 683 стр.

   Высшая реальная школа въ Германіи, послѣ того какъ послѣдній ея уставъ, 6-го октября 1859 г., окончательно наложилъ на нее "общеобразовательный" характеръ, "наравнѣ съ классическими гимназіями", -- весьма естественно, должна была желать того, чтобы вмѣненная ей въ обязанность чисто-научная подготовка воспитанниковъ имѣла свое завершеніе въ высшемъ факультетскомъ образованіи. Съ 1859-го года сдѣлалось непонятнымъ, почему государство, признавъ однажды, что высшая реальная школа ничѣмъ не отличается отъ классической гимназіи; что "она, какъ и гимназія, имѣетъ дѣло съ общеобразовательными средствами и основными познаніями"; что "между гимназіею и реальною школою нѣтъ никакой существенной противоположности"; что, однимъ словомъ, реальная школа, какъ и гимназія, не преслѣдуетъ никакихъ прикладныхъ цѣлей, и отличается отъ гимназіи одними средствами {Классическая гимназія сосредоточиваетъ своя силы на изученія древней культуры, а реальная школа -- да изученіи новой культуры.} къ достиженію того же самаго развитія духовныхъ силъ, съ такою же цѣлью сдать учащемуся юношеству религіозное и нравственное воспитаніе и сообщить основы научнаго образованія", -- почему, спрашивается, питомецъ реальной школы, несмотря на свое религіозное и нравственное воспитаніе, несмотря на пріобрѣтенныя имъ основы научнаго образованія, не можетъ довершить этого научнаго образованія въ факультетѣ, какъ то предоставлено питомцамъ классическихъ гимназій? Къ педагогической сторонѣ этого вопроса не могъ не присоединиться и экономическій интересъ: реальныя школы получаютъ отъ правительства ничтожную субсидію и стоятъ обществу громадной суммы и пожертвованій; а потому исключительныя права воспитанниковъ гимназій на высшее факультетское образованіе, при признаніи государствомъ общеобразовательнаго и научнаго характера за высшими реальными школами, являлись въ глазахъ жертвователей простымъ протекціонизмомъ, имѣющимъ для себя искусственное основаніе.
   Отсюда понятенъ самъ собою и предметъ новой борьбы германскихъ педагоговъ, равно какъ понятно и горячее участіе въ этой борьбѣ самого общества. О необходимости общеобразовательнаго и научнаго характера для реальныхъ школъ спора уже не могло быть: уставъ 1859-го года рѣшилъ этотъ вопросъ безповоротно и установилъ общеобразовательность реальныхъ школъ, какъ необходимый принципъ. Педагоги нѣмецкіе раздѣлились теперь относительно другого вопроса: могутъ ли воспитанники реальныхъ школъ, поставленныхъ рядомъ съ гимназіями (coordinirte Stellung), поступать въ университеты наравнѣ съ воспитанниками гимназій? 7-е декабря 1870-го года раздѣлило эту борьбу двухъ противоположныхъ мнѣній на два періода; министерскимъ распоряженіемъ въ этотъ день воспитанники реальныхъ школъ получили наконецъ это право, но съ ограниченіемъ какъ относительно факультетовъ, такъ и относительно правъ на государственную службу. Такое ограниченіе вызвало новую критику послѣдняго министерскаго распоряженія и новую борьбу, которая заключилась въ іюнѣ нынѣшняго года протестомъ на конференціи всѣхъ директоровъ не только высшихъ реальныхъ школъ, но и гимназій вестфальскаго округа; на этотъ разъ, слѣдовательно, и сами классики протестовали противъ служебныхъ ограниченій; воспитанниковъ-реальныхъ школъ, такъ какъ такія ограниченіе должны (мы увидимъ ниже, почему) невыгодно отразиться и на самыхъ гимназіяхъ.
   Какъ прежнее абсолютное недопущеніе воспитанниковъ реальныхъ школъ въ университеты, такъ и послѣднія ограниченія такого допущенія, казались совершенно непонятными сравнительно съ. тѣмъ взглядомъ на значеніе реальныхъ школъ, который, какъ мы видѣли, само правительство высказало въ объяснительной запискѣ въ уставу реальныхъ, школъ 1859-го года; "Особое преимущество, котораго достигаетъ реальная школа, состоитъ г въ томъ, что она, по словамъ этой записки, въ своихъ воспитанникахъ образуетъ и изощряетъ чувства къ правильному наблюденію и воспріятію вещественнаго міра и къ признанію въ его разнообразіи общихъ законовъ, и что реальная школа, въ математическихъ и естественныхъ наукахъ и въ рисованіи достигаетъ высшихъ результатовъ, нежели какіе предполагаются въ гимназіи, а также сообщаетъ болѣе близкое знакомство съ современнымъ состояніемъ культуры. Но все это будетъ истиннымъ преимуществомъ реальной школы, если она, вмѣстѣ съ тѣмъ, возбудитъ въ своихъ питомцахъ научный смыслъ, и если пріобрѣтете ими высшихъ познаній будетъ сопровождаться уваженіемъ въ наукѣ и признаніемъ того, что носитъ и содержатъ въ себѣ всю жизнь" {Объяснительная записка къ Unterrichte-Ordnung, v. 6 Oct. 1859: "Der eigens tbttmliche Vorzug, den die Realschule erstrebt, besteht darin, dass sie bei ihren Zöglingen den sinn bildet und schärft, die Dinge der Anschauung richtig zu beobachten und anfznfassen, und in der Mannichfaltigkeit derselben das Gesetz zu erkennen, dass sie daher namentlich in den mathematischen und Naturwissenschaften und im Zeichnen mehr erreicht, als den Gymnasien Torgeeetzt ist, auch mit den gegenwärtigen Culturzustftnden eine nähere Bekanntschaft vermittelt. Dies wird aber nur dann ein wahrhafter Vorzog: sein, wenn bei den Zöglingen der Realschalen zugleich ein wissenschaftlicher Sinn geweckt und ihre Kenntnias des Stoffs begleitet ist von Achtung vor der Wissenschaft, und von der Erkenntniss dessen, was alles Leben trftgt und znsammenhаlt".}. Между тѣмъ, путь къ "пріобрѣтенію ими высшихъ познаній" въ факультетахъ былъ сначала совсѣмъ, прегражденъ, а съ нынѣшняго года хотя и разрѣшенъ, но съ вышеупомянутыми ограниченіями.
   Но какъ бы то ни было, борьба за право реальныхъ школъ на университетъ и за расширеніе этого права, отличалась уже существенно отъ той борьбы, которая велась до 1859-го года за призваніе равенства реальныхъ школъ, въ смыслѣ общеобразовательныхъ заведеній, съ классическими гимназіями. Послѣ 1859-го года никто уже не сомнѣвался въ томъ, что реалыни школы, подобно гимназіямъ, должны имѣть дѣлось одними общеобразовательными средствами и основными познаніями, а потоку съ 1859-го года измѣнился и самый характеръ борьбы нѣмецкихъ реалистовъ съ классиками: прежній фанатизмъ, съ которымъ преслѣдовали противники другъ друга, исчезъ и замѣнился болѣе спокойнымъ обсужденіемъ дѣла на учительскихъ съѣздахъ, въ городскихъ совѣтахъ, и наконецъ въ парламентѣ и въ университетахъ. Этотъ новый споръ представилъ еще ту особенность, что на этотъ разъ коснулись и устройства самихъ классическихъ гимназій: изслѣдованіе недостатка организаціи реальныхъ школъ повело къ изслѣдованію организаціи классическихъ гимназій, причемъ сами факультеты университетовъ указали и на важные недостатки послѣднихъ.
   Изъ сказаннаго нами ясно, въ чемъ состоятъ нынѣ различіе между противниками реальнаго образованія въ Германіи и у насъ. Тамъ никто и не сомнѣвается въ томъ, что реальные школы суть такія же общеобразовательныя заведенія, какъ и гимназіи, и никому не приходитъ въ голову, какъ нашимъ классикамъ, что онѣ служатъ только экспериментомъ, и притомъ неудавшимся, какою-то уступкою правительства общественному мнѣнію, которое само не знаетъ чего хочетъ; агитація, поднятая у насъ въ пользу профессіональности реальной школы средняго образованія и отравившаяся на характерѣ извѣстнаго проекта реальныхъ училищъ, возмутитъ въ Германіи не только реалистовъ, но и самихъ классиковъ, такъ какъ въ современной Германія вообще не допускаютъ и мысли о томъ, чтобы die höhere Schulen, т.-е. среднеучебныя заведенія могли имѣть профессіональный или вообще какой-нибудь прикладной характеръ. Одинъ изъ самыхъ рѣзкихъ противниковъ реальныхъ школъ, извѣстной педагогъ и директоръ классической гимназіи въ Кельнѣ, Оскаръ Егеръ, говоритъ: "Противникъ реальной школы не можетъ быть разумный человѣкъ, такъ какъ потребность въ среднеучебнихъ школахъ для тѣхъ, которые не поступаютъ въ университетъ, неопровержима" {Gegner der Realschule kann kein vernünftiger Mensh fein, denn das Bedürfoie nach höheren Schalen für solche, die nicht studieren wollen, ist unleugbar.-- Osc. Eger, Gymnasium und Realschule I. Ordn. Mains, 1871. Стр. 40.-- Эти слова, сказанныя классикомъ, особенно важны у насъ, гдѣ не предполагается давать правъ на университетъ реальнымъ училищамъ: тѣмъ болѣе, слѣдовательно, они должны имѣть общеобразовательныя, а не профессіональный характеръ.}. Это -- голосъ нѣмецкаго классика, которой выше призналъ, что реальныя школы въ Пруссіи, послѣ устава ихъ 6-го октября 1859-го года, "будучи покровительствуемо теченіемъ времени, поддерживаемы духомъ новизны, стали рядомъ съ сѣдовласою гимназіею и даже заявили притязаніе доставлять общее образованіе не только наравнѣ съ нею, но отчасти больше, чѣмъ она, и притомъ, общее образованіе, покоящееся на другихъ, быть можетъ, лучшихъ, но уже во всякомъ случаѣ не худшихъ основаніяхъ" {Zu güustigt von den Str6mnngen der Zeit, empfehlen durch den Beiz des Neuen, heben sie (die Realschulen) sich dem altersgrauen Gymnasium zur Seite gestellt, und haben neben diesem, zum Theil gegen dieses, den Anspruch erhoben, eine auf anderen, Tielleicht besseren Grundlagen ruhende, jedenfalls ebenbürtige, wo nicht überlegene lgemeine Bildung zu Termittelln.-- Ibid. 4.}. Съ другой стороны, Гейненъ, защитникъ реальнаго образованія, на учительскомъ съѣздѣ прирейнскихъ учителей въ Дюссельдорфѣ, въ своей привѣтственной рѣчи сравнилъ реальныя школы и гимназіи съ родными сестрами, "которыя полюбовно раздѣлили между собою неизмѣримое наслѣдство знанія, сдѣлавшееся слишкомъ великимъ, для владѣнія имъ одной изъ нихъ, а теперь (т.-е. послѣ устава 1859-го года) онѣ, примирившись, и безъ зависти, гуляютъ въ воскресное утро, въ близкомъ сосѣдствѣ, по смежнымъ, но ясно раздѣленнымъ полямъ, привѣтствуя другъ друга взаимными благословеніями".
   Таковъ въ самомъ дѣлѣ характеръ отношеній реальнаго образованія къ классическому въ современной Германіи, гдѣ нѣтъ уже болѣе вопроса объ общеобразовательности ихъ характера. Только пріемы нашихъ классиковъ могли породить ошибочное убѣжденіе въ томъ, что наша полемика есть только отраженіе того, что дѣлалось и дѣлается въ Германіи, что устройство реальныхъ школъ въ Пруссіи есть только ошибка ея правительства, и реализмъ поддерживается изъ корыстныхъ видовъ содержателями и учителями реальныхъ школъ, что вокругъ реальныхъ школъ "сгруппировались разные мелкіе интересы"; "весьма естественно, говорятъ тѣ же наши доморощенные классики, что служившіе въ нихъ (въ реальныхъ школахъ) педагоги агитировали и придумывали разные проекты, чтобы придать этимъ училищамъ значеніе.... Весьма естественно, что эти училища стали почвой для педагогическихъ экспериментовъ, на которой возникали разныя прихотливыя(?) и праздномыслящія(?) теоріи" и т. д. до безконечности. Сравните такія размышленія нашихъ классиковъ и ихъ воззрѣнія на реальныя школы со взглядами на тотъ же предметъ нѣмецкихъ просвѣщенныхъ классиковъ, и вы невольно скажете первыми устами послѣднихъ: Gegner der Realschule kann kein vernünftiger Mensch sein!
   Итакъ, вопросъ современной борьба реализма съ классацизмомъ состоитъ вовсе не въ томъ, могутъ ли быть реальные школы общеобразовательными, или нѣтъ; на ихъ общеобразовательномъ характерѣ настаиваютъ сами классики, одобряющіе уставъ 1859-го года; но именно въ силу этого устава цѣлью реально! школа поставлено хотя "доставить общее научное образованіе", но притомъ такое, "которое не требуетъ университетскаго курса". Вотъ тѣ слова устава, около которыхъ завязался споръ реалистовъ съ классиками, начиная съ 1859-го года. Можетъ и высшая школа при организаціи, данной ей 1859-мъ году, приготовлять въ университету? Классики отвѣчали отрицатель" и указывали при этомъ на опустѣніе примы (выпускного класса въ реальныхъ школахъ), какъ на доказательство того, что общество остается равнодушнымъ къ научному значенію реальныхъ школъ. Реалисты отвѣчали утвердительно, и объясняли такое опустѣніе примы именно тѣмъ, что реальныя школы лишены права на университетъ, а потому и юношество оставляетъ школу въ предпослѣднемъ классѣ, такъ какъ и этотъ классъ даетъ уже достаточное общее образованіе, чтобы вступить въ практическую жизнь.
   До 1868-го года споръ ограничивался педагогическою литературою, и только въ этомъ году онъ выступилъ въ первый разъ на общественную арену. Магистратъ и городскіе гласные въ Познани обратились, еще въ 1867-мъ году, сначала въ провинціальный училищный совѣтъ, а потомъ и къ самому министру народнаго просвѣщенія съ просьбою допустить въ университетъ, на равныхъ правахъ съ гимназистами, воспитанниковъ высшей реальной школы на юридическій и медицинскій факультетъ. Когда, 28-го сентября 1868-го года, министръ отвѣчалъ отказомъ, тогда они, не найдя убѣдительнымъ отказъ министра, обратились, 1-го ноября, съ петиціею въ палату депутатовъ, настаивая на томъ же. Примѣру Познани послѣдовали еще восемь городовъ (Эрфуртъ, Фраекфуртъ-на-О., Фрауштадтъ, Грюнбергъ, Липиштадтъ, Мюльгеймъ-на-Р., Рурортъ и Торнъ). Палата депутатовъ назначай коммиссію для разсмотрѣнія всѣхъ этихъ петицій, а докладчикомъ былъ избранъ депутатъ Шмидтъ (Штеттинъ). Въ докладѣ говорилось, между прочимъ, что девятилѣтній опытъ реальныхъ школъ образовалъ хорошую генерацію, что хорошее изученіе новыхъ языковъ, математики, естественныхъ наукъ, нѣмецко! литературы, исторіи, содержитъ въ себѣ не меньшій матеріалъ для развитія духа и способностей, и что потому воспитанники ихъ могутъ быть допускаемы въ университетъ, кромѣ отдѣла классической филологіи и богословія.
   Въ заключеніе, докладъ привелъ мнѣніе министра юстиціи ф. Вамитца (1831), требовавшаго, чтобы университетъ былъ доступенъ всѣмъ, а экзамену должны подвергаться только тѣ, которые желаютъ вступить въ государственную службу. Далѣе, говорилъ докладъ, и покойный Яковъ Гриммъ въ своихъ мелкихъ сочиненіяхъ (о школѣ, университетѣ, академіи) выражался: "Какъ церковь и театръ открыты каждому, такъ и врата университета должны открываться каждому молодому человѣку, и уже ему нужно предоставить понести всѣ неудобства, если онъ явится туда невооруженнымъ". Относительно же нѣмецкихъ гимназій онъ сказалъ: "Наши гимназіи, если мнѣ дозволено будетъ такое сравненіе, представляютъ прекрасную, великолѣпную лову, но эта лоза приноситъ не столько плодовъ, сколько она могла бы принести". Коммиссія указала на философскій факультетъ и медицинскій, какъ полезные для реальнымъ школъ.
   Правительственный коммиссаръ, возражая на этотъ докладъ, замѣтилъ, что воспитанники реальныхъ школъ давно уже допускаются къ слушанію лекцій въ университетъ {См. нашу первую статью, въ октябр. книгѣ, стр. 607.}; что это дѣлается, правда, подъ извѣстными условіями, но всегда безъ особыхъ затрудненій; что даже не мало молодыхъ людей изъ реальныхъ школъ достигли экзамена pro facilitate docendi, для полученія права обучать новѣйшимъ языкамъ {Замѣтимъ мимоходомъ, что въ Германіи, благодаря реальнымъ школамъ, рѣдка выписываютъ учителей новѣйшихъ языковъ изъ-за границы, а приготовляютъ дома въ этихъ же реальныхъ школахъ.}. Но за этимъ онъ не допускалъ дальнѣйшаго распространенія правъ реальныхъ школъ, такъ какъ это могло бы понизить уровень университетовъ съ одной стороны, а съ другой, видоизмѣнить и поколебать планъ обученія въ самихъ реальныхъ школахъ, которымъ правительство оказываетъ особенное вниманіе и поощреніе (eine aufmerksame Pflege, Anerkennung und Forderung), что видно при сравненіи ихъ прошедшаго съ современнымъ положеніемъ реальной школы послѣ 1859 года. "Я не могу выразить надежды -- заключилъ коммиссаръ,-- что правительство согласится на петицію изъ Познани"..
   Но дѣло до правительства и не дошло: парламентская, сессія пришла къ концу, и петиціи были возвращены съ объявленіемъ, что не оказалось времени для обсужденія ихъ in pleno.
   Вотъ почему въ 1869-мъ г. петиціи возобновились, и на этотъ разъ явилось около 15-ти городовъ, которые подали прошеніе въ палату о томъ же предметѣ. Снова была составлена въ палатѣ коммиссія, и докладчикомъ избрали депутата д-ра Веренпфеннига.
   Чтобы познакомить читателей съ сущностью содержанія городскихъ петицій, мы приведемъ для образца одну изъ нихъ, а именно петицію магистрата и попечительства высшей реальной школы Липпштадта (въ пров. Вестфаліи; жит. 5,950; учен. около 300), представленную въ палату депутатовъ 22-го ноября 1868-го года и повторенную 25-го октября 1869-го года.
   
   "Мы -- говорится въ петиціи -- позволяемъ себѣ обратиться къ высокой палатѣ депутатовъ съ просьбой разсмотрѣть положеніе высшихъ реальныхъ школъ и возвысить ихъ чрезъ расширеніе ихъ правъ.
   "Когда, 6-го октября 1859-го года, были изданы Правила о преподаваніи и испытаніи въ реальныхъ школахъ, тогдашній министръ народнаго просвѣщенія (Бетманъ ф. Гольвегъ) обнадежилъ, что съ дальнѣйшимъ развитіемъ этихъ заведеній положеніе ихъ будетъ возвышено, права расширены, и указывалъ именно на то, что кончившіе курсъ въ высшихъ реальныхъ школахъ будутъ допущены въ университетъ {См. слова Ботмана ф. Гольвега выше, въ первой статьѣ, окт., 605 стр.}.
   "Эта надежда была встрѣчена съ радостью и повела къ тому, что съ одной стороны городскія общины стали отпускать болѣе значительныя суммы на свои реальныя, съ другой -- и сами школы ревностно задались исполненіемъ своей высокой задачи.
   "Теперь, казалось бы, наступило время осуществить эту надежду. Реальныя школы ушли впередъ въ своемъ развитіи; ихъ учебныя программы установились, внѣшняя сторона преподаванія улучшилась; курсъ ученія въ высшихъ реальныхъ школахъ, по крайней мѣрѣ въ нашей провинціи, также продолжителенъ, какъ и въ гимназіяхъ. Задача, поставленная реальнымъ школахъ вышеупомянутымъ уставомъ, почти также трудна, какъ и та, которая обусловливается требованіями выпускного эказамена въ гимназіяхъ. Поэтому, насколько опытъ позволяетъ намъ судить, ученики самостоятельныхъ, высшихъ реальныхъ школъ отнюдь не ниже по своему умственному развитію, чѣмъ ученики соотвѣтствующихъ классовъ гимназій, хотя ихъ развитіе обусловливается частью другими основаніями.
   "Но внѣшнее положеніе высшихъ реальныхъ школъ вовсе не соотвѣтствуетъ результатамъ ихъ дѣятельности. Доступъ въ университетъ, по существующимъ законамъ, закрытъ для окончившихъ въ нихъ курсъ. Поэтому первый (высшій) классъ, подготовляющій, собственно, согласно учебной программѣ, къ свободнымъ научнымъ занятіямъ, не имѣетъ подъ собой почвы: учениковъ въ немъ всегда мало, и рвеніе ихъ охлаждается сознаніемъ, что ихъ ставятъ ниже тѣхъ, которымъ они чувствуютъ себя равными.
   "Естественно, что такое состояніе перваго класса отражается и на другихъ классахъ школы. Талантливые ученики, желающіе посвятить себя научнымъ занятіямъ, часто съ сожалѣніемъ покидаютъ преждевременно заведеніе, которое открываетъ имъ лишь ограниченное поприще.
   "Если, несмотря на такія неблагопріятныя обстоятельства, высшія реальныя школы, даже въ маленькихъ городкахъ, достигли цвѣтущаго состоянія и дали притомъ самые прекрасные результаты, то это доказываетъ ихъ жизненность(и дѣльность ихъ основаній. Эти самые результаты достаточно оправдываютъ ихъ притязанія.
   "И прежде всего притязаніе -- на безусловное допущеніе въ философскій факультетъ университета. Извѣстно, съ какими трудностями приходится бороться реальнымъ школамъ, вслѣдствіе того обстоятельства, что почти всѣ ихъ учителя получили только классическое образованіе. Годы проходятъ, пока эти учителя постигнутъ сущность реальной школы и освоятся съ ней; многіе до конца остаются ей чуждыми.
   "Далѣе, хорошихъ учителей новѣйшихъ языковъ очень мало {У насъ ихъ совсѣмъ нѣтъ, и ни, какъ уже замѣнено выше, остаемся вѣрными прежней системѣ выписыванія готовыхъ учителей изъ-за границы. Не мудрено, что въ такомъ случаѣ преподаваніе у насъ новѣйшихъ языковъ не имѣетъ никакого образовательнаго значенія и ограничивается плохой техникой.}. Только тогда можно будетъ устранить эту помѣху успѣхамъ многихъ изъ молодыхъ людей, равно какъ и развитію народнаго благосостоянія, когда для окончившихъ курсъ въ высшихъ реальныхъ школахъ будетъ открытъ доступъ въ университетъ. По нашему мнѣнію эти-то школы и будутъ, главнымъ образомъ, разсадникомъ такихъ учителей. Мы не хотимъ сказать, что признаемъ безполезнымъ для нихъ изученіе древнихъ языковъ и особенно греческаго, но мы полагаемъ, что знаніе этого языка можетъ быть пріобрѣтено впослѣдствіи легче, чѣмъ знаніе новѣйшихъ языковъ, если въ молодости въ нихъ не упражнялись и что съ тѣхъ поръ, какъ эти языки обработаны научно и методически, гораздо естественнѣе переходить отъ новѣйшихъ языковъ въ древнимъ, чѣмъ наоборотъ.
   "Учители же естественныхъ наукъ и врачи находятъ безспорно болѣе цѣлесообразную подготовку въ высшихъ реальныхъ школахъ, чѣмъ въ гимназіяхъ. Мы не отрицаемъ значеніе греческаго языка и для этихъ спеціалистовъ, такъ какъ множество техническихъ терминовъ, которые должны быть имъ извѣстна, взяты изъ этого языка; но гораздо важнѣе для врачей и ли учителей естественныхъ наукъ съ молодости пріучиться точно наблюдать природу и ея явленія; безъ этой привычки,-- которая, какъ извѣстно, не можетъ быть пріобрѣтена въ гимназіи и которую лишь немногіе даровитые люди въ состояніи усвоить въ болѣе зрѣлыхъ лѣтахъ, да и то лишь при усиленномъ прилежаніи,-- безъ этой привычки учитель естественныхъ наукъ никогда не можетъ имѣть истинно-образовательнаго вліянія на своихъ питомцевъ, а врачъ часто будетъ дѣлать промахи, во вредъ здоровью и даже самой жизни его паціентовъ.
   "Мы считаемъ также образованіе, даваемое высшими реальными школами, по меньшей мѣрѣ столь же цѣлесообразнымъ, какъ и классическое, для юриста и администратора: если послѣднее и разовьетъ въ немъ скорѣе способность толковать смыслъ какого-нибудь темнаго закона или мѣста въ договорѣ, за то первое лучше подготовитъ его къ практической жизни, въ которой ему придется дѣйствовать, къ сложнымъ условіямъ промышленности и торговли, въ отношеніямъ народовъ между собой. Тѣ же филологическія званія, а именно по части латинскаго языка, какія необходимы для юристовъ и администраторовъ, могутъ быть уже теперь пріобрѣтены въ высшихъ реальныхъ школахъ, и размѣръ этихъ знаній еще болѣе увеличится, когда дѣятельность этихъ заведеній получитъ, вмѣстѣ съ надлежащими правами, естественное развитіе. Уже и теперь кончившіе курсъ въ высшихъ реальныхъ школахъ, какъ показалъ опытъ, въ состояніи послѣ полуторагодовыхъ занятій хорошо сдать гимназическій экзаменъ.
   "Выражая эти мнѣнія, мы вовсе не желаемъ унизить образовательное значеніе усиленнаго изученія древнихъ языковъ. Для даровитыхъ натуръ безспорно всего лучше пройти и классическій и реальный курсъ наукъ. Но обыкновенные умы могутъ, не насилуя себя, образоваться лишь въ одномъ какомъ-нибудь направленіи, и нѣтъ сомнѣнія, что для государства выгодно предоставлять своимъ будущимъ дѣятелямъ развиваться сообразно ихъ талантамъ и склонностямъ, и на ряду съ такими администраторами, врачами, учителями, общее образованіе которыхъ носитъ, главнымъ образомъ, философскій характеръ, имѣть и такихъ, въ которыхъ съ раннихъ поръ развита была способность къ пониманію явленій и законовъ природы, а также и промышленной жизни.
   "Мы вовсе не требуемъ привилегій для реальныхъ школъ и реальныхъ учениковъ, ни въ какой отрасли государственной службы. Мы желаемъ только равноправности съ гимназіями и ихъ питомцами, на которую результаты дѣятельности высшихъ реальныхъ школъ даютъ имъ право, и безъ которой вся дѣятельность этихъ заведеній и ихъ учениковъ мало-по-малу ослабѣетъ. Если же она будетъ дана, то это поведетъ -- далеко не во вредъ государству -- въ борьбѣ соревнованія, полезной какъ доя гимназій, такъ и для реальныхъ школъ.
   "Вмѣстѣ съ тѣмъ, только эта равноправность можетъ гарантировать государству дѣйствительно дѣльное образованіе для его слугъ и спасетъ безчисленное множество мальчиковъ и юношей отъ неправильной траты наилучшихъ, для развитія, годовъ жизни. При всемъ уваженіи къ греческому языку, всякій опытный педагогъ долженъ сознаться, что вліяніе его изученія на множество гимназистовъ очень ничтожно, что пятьдесятъ процентовъ всѣхъ кончившихъ курсъ въ гимназіяхъ, несмотря на убитыя время и силы, не могутъ овладѣть имъ и что болѣе, чѣмъ девяносто процентовъ, но выходѣ изъ гимназіи, если только они не занимаются филологіей или богословіемъ, никогда больше не притрогиваются ни къ одной греческой книгѣ.
   "Вотъ они-то самые, будь только ихъ учебныя занятія болѣе согласны съ ихъ талантомъ и наклонностями, произвели бы что-нибудь дѣльное въ другой, болѣе согласной съ ихъ призваніемъ спеціальности.
   "Поэтому желательна возможно большая свобода преподаванія или, точнѣе сказать, расчищеніе пути, который можетъ привести къ единственному, необходимому для слугъ государства общему образованію. Для достиженія же этой цѣли, въ которой, какъ намъ кажется, наше время неудержимо стремится, важной. мѣрой было бы сравненіе въ правахъ высшихъ реальныхъ школъ съ гимназіями.
   "Но послѣдняя мѣра имѣла бы также и другое значеніе, очень важное для общественнаго благосостоянія.
   "Когда образованіе чиновниковъ съ раннихъ поръ отличается отъ образованія бюргеровъ, какъ это случается въ нашемъ отечествѣ, то этимъ наносится большой ущербъ высшимъ благамъ націи; отъ этого страдаетъ даже общее развитіе государства. Этому злу слѣдуетъ противодѣйствовать, если не хотятъ, чтобы чиновники и бюргеры все болѣе и болѣе отчуждались другъ отъ друга, все менѣе и менѣе понимали и уважали бы другъ друга, чтобы требованія государства и потребности жизни все болѣе и болѣе расходились. Только реформа въ бытѣ всѣхъ среднихъ школъ можетъ служить сильнымъ противодѣйствіемъ всему этому. Старинное единство образованія, существовавшее для всѣхъ высоко-образованныхъ людей и опиравшееся на латыни, утрачено невозвратно: всякія попытки возвратятъ этому языку его прежнее значеніе и положеніе будутъ тщетными, потому что идутъ въ разрѣзъ съ развитіемъ нашего времени; остается, слѣдовательно, искать новаго единства, причемъ, по нашему мнѣнію, единственнымъ исходомъ можетъ служить только то, когда все юношество, которое должно возвышаться надъ уровнемъ общаго народнаго образованія, будетъ изощрять свои логическія и мыслительныя способности не на латинскомъ, а на какомъ-нибудь новѣйшемъ иностранномъ языкѣ, причемъ пріобрѣтается гибкость ума и, въ силу контраста, болѣе ясное сознаніе сущности и достоинства собственной національности и родного языка -- и слѣдовательно, умственно разовьется и усвоитъ себѣ какъ начала необходимыхъ въ наше время для каждаго гражданина познаній, такъ и дальнѣйшее образованіе, смотря по призванію и склонности. Но время для подобной реформы еще не пришло, а подготовительной и важной мѣрой для достиженія желаемаго единства въ образованіи чиновниковъ и бюргеровъ, или по крайней мѣрѣ къ прекращенію дальнѣйшаго разъединенія, было бы во всякомъ случаѣ то, чтобы они получали приготовительное образованіе вмѣстѣ съ будущими поземельными собственниками, фабрикантами и купцами въ высшихъ реальныхъ школахъ.
   "Поэтому мы просимъ высокую палату депутатовъ, по изслѣдованіи сущности отношеній среднихъ школъ нашего государства, дать надлежащій ходъ заявленіямъ, представленныхъ изъ различныхъ мѣстъ, чтобы кончившимъ курсъ въ высшихъ реальныхъ школахъ, также какъ и гимназистамъ, предоставлено было право имматрикуляціи въ университетъ, за исключеніе" богословскаго факультета, и слѣдовательно, открытъ былъ доступъ ко всѣмъ общественнымъ должностямъ и званіямъ, за исключеніемъ церковныхъ!.
   
   Содержаніе другихъ петицій не отличается существенно отъ липштадтской, и всѣ онѣ направлены къ одной и той же цѣли: открыть воспитанникамъ реальныхъ школъ дорогу въ университетъ на равныхъ условіяхъ съ воспитанниками гимназій, не ограничиваясь однимъ дозволеніемъ слушать лекціи въ университетѣ для усовершенствованія своихъ познаній по тому или другому предмету, чѣмъ реальные воспитанники пользовались, какъ мы видѣли, уже давно. Новый докладчикъ, изложивъ сущность петицій, присоединилъ также и свое мнѣніе, которое, на этотъ разъ, оказалось враждебнымъ реальнымъ школамъ и проникнуто было господствующимъ духомъ клерикальнаго министерства. Г. Веренифеннигъ, отрицая доводы петицій, предлагавшихъ дополнительные экзамены изъ греческаго языка для принятія ихъ воспитанниковъ въ университетъ, еслибы греческій языкъ былъ объявленъ препятствіемъ, поставилъ вопросъ:
   "Не будетъ ли лучше, вмѣсто введенія неудовлетворительной системы дополнительныхъ экзаменовъ, рекомендовать имѣющимъ въ виду университетъ поступать въ такую школу, которая избавила бы ихъ отъ позднихъ дополнительныхъ экзаменовъ, мѣшающихъ университетскимъ занятіямъ?" Смыслъ вопроса понятенъ: если гимназіи пользуются правомъ на университетъ, то зачѣмъ такое право давать еще реальнымъ школамъ, воспитанники которыхъ будутъ нуждаться въ дополнительныхъ экзаменахъ? Легко понять, какой ожидается на это отвѣтъ.
   Но мы уже имѣли случай говорить, что классическія гимназіи въ этомъ отношеніи не представляютъ преимущества предъ реальными школами, и если послѣднія нуждаются въ дополнительныхъ экзаменахъ изъ греческаго языка, то первымъ нуженъ такой же экзаменъ изъ физическихъ наукъ, который въ Пруссіи и существуетъ на дѣлѣ, подъ именемъ tentamen physicùm. Итакъ, даже превосходныя прусскія гимназіи не оказываются удовлетворительными для поступленія на есѣ факультеты безъ дополнительнаго экзамена. Мы уже указывали на это обстоятельство въ первой нашей статьѣ и вызвали тѣмъ непонятное для насъ сомнѣніе относительно вѣрности самого факта и его значенія. Потому приводомъ мнѣніе нѣмецкаго педагога, отвѣчавшаго на вышеприведенный вопросъ г. Веренифеннига.
   "Мы отвѣтили бы тотчасъ на этотъ вопросъ утвердительнымъ образомъ, еслибы намъ назвали школу, въ которой будущіе студенты были бы подготовляемы такъ, чтобы они не нуждались послѣ въ дополнительномъ экзаменѣ. Мы согласны, что гимназія приготовляетъ совершенно достаточно для классической филологіи и богословія, но не для медицины, не для естественныхъ наукъ и не для новыхъ языковъ. Что такое tentamen physicum у медиковъ, какъ не дополнительное испытаніе? Еслибы гимназіи приготовляли вполнѣ удовлетворительно изъ естествовѣдѣнія, физики и химіи, то къ чему же было бы студенту послѣ терять золотое время на повтореніе пройденнаго, на дополненіе пропущеннаго, и все-таки плохо выдержать дополнительный экзаменъ?... Кромѣ того, въ реальной школѣ способности ученика съ раннихъ лѣтъ были бы направлены къ умѣнью наблюдать, что такъ важно для врача. Въ 6, 7 лѣтъ онъ пріобрѣлъ бы познанія изъ естественныхъ наукъ, которыя бы облегчили ему изученіе физіологіи и анатоміи, и этимъ нельзя пренебрегать, такъ какъ само министерство вынуждена жаловаться, что "при государственномъ экзаменѣ испытуемаго врачъ не обнаруживаетъ слѣдовъ знакомства съ спеціальный! названіями травъ, и ему бываютъ неизвѣстны даже такія простыя растенія, какъ Kamillen (ромашка), Schierling (болиголовъ), Bilsenkraut (бѣлена), Fingerhut, и многія тому подобныя".... Все это даетъ право утверждать, что tentamen physicum, это дополнительное испытаніе для гимназистовъ, могло бы быть устранено, еслибы желающіе пойти на медицинскій факультетъ поступали не въ гимназію, а въ реальную школу" {D-r Loth, Beiträge sur Unterrichtefrage. IV. Koeln.-Zeit. 1871. No 206.}....
   Но при всей неблагопріятности отзыва докладчика, палата депутатовъ, въ виду важности вопроса для всей будущности страны, нашла необходимымъ дѣйствовать съ крайнею осмотрительностью и опредѣлила передать всѣ петиціи правительству съ тѣмъ, чтобы оно опять передало ихъ на обсужденіе университетамъ, а мнѣнія ихъ, по вопросу: могутъ ли быть допускаемы воспитанники высшихъ реальныхъ школъ въ университетъ -- сообщило палатѣ депутатовъ.
   

VIII.

   9-го ноября 1869-го года, министръ народнаго просвѣщенія разослалъ всѣмъ университетамъ петиціи городовъ при циркулярѣ, объяснявшемъ цѣль самой разсылки; къ концу того же года былъ полученъ отвсюду отвѣтъ. Берлинскій университетъ высказалъ свое мнѣніе отъ имени ректора и сената; затѣмъ слѣдовали мнѣнія католическо-теологическихъ факультетовъ Бреславля и Бонна, и евангелическо-теологическихъ, юридическихъ, медицинскихъ и философскихъ факультетовъ университета въ Кенигсбергѣ, Берлинѣ, Грейфсвальдѣ, Бреславлѣ, Галле, Гёттингенѣ, Марбургѣ и Боннѣ. Всего 39 мнѣній.
   Вотъ результатъ, къ которому пришли факультеты и который приводится д--ромъ Лотомъ въ его брошюрѣ "Die Realschul-Frage":
   "Богословскіе факультеты (а евангелическо-богословскіе факультеты, надобно замѣтить, въ наше время мало уступаютъ католическо-богословскимъ въ своихъ клерикальныхъ тенденціяхъ, и потому всѣ они одинаково вооружены противъ реальнаго образованія) всѣ безъ исключенія оказались враждебны реальнымъ школамъ, и этому никто не удивится, если вспомнить, въ какой степени современная теологія вообще враждебна современнымъ стремленіямъ.
   "Юридическіе факультеты въ большинствѣ оказались также неблагопріятны реальнымъ школамъ, и причина того заключается въ томъ, что они мало цѣнятъ ихъ значеніе (Unterschatung der Leistungen der Realschulen). Но что философскіе и медицинскіе факультеты подали въ большинствѣ свой голосъ за допущеніе воспитанниковъ реальныхъ школъ къ факультетскому преподаванію, и тѣмъ поставили ихъ на равную ногу съ воспитанниками гимназій, -- это обстоятельство должно имѣть большое значеніе для вопроса реальныхъ школъ" (dass uber die philosophischen und medizinischen Facultaten in ihrer Vajoritat für die Zulassung der Realschul-Abiturienten zu facultatsetudien ihr Votum abgegeben und sie hierdurch mit len Gymnasial-Abiturienten in gleichen Rang gestellt haben, miss für die Lösung der Realschulfrage von grosser Bedeuung sein) {Ibid. стр. 86.-- Если наши читатели будутъ удивлены тѣнь, что въ такомъ прогонъ ариѳметическомъ вопросѣ мы нашли нужнымъ приводить показаніе другого лица, то мы можемъ въ свое оправданіе представятъ тѣ обвиненія, съ которыми бранились къ вамъ, говоря, что мы считали голоса университетовъ невѣрно, слѣдов. невѣрно утверждали, что большинство было на сторонѣ реальныхъ школъ, (отъ почему мы приведи показаніе посторонняго лица, неуличаемаго нѣмэцкою печатью въ ложномъ исчисленіи. Пожалуй, принимая за университетъ богословскіе факультеты, наши противники могли бы утверждать, что домогательство реальныхъ полъ было единогласно отвергнуто; но въ настоящемъ случаѣ слѣдуетъ обращать вниманіе на голоса тѣхъ факультетовъ, допущеніе въ которые составляло вопросъ; а въ такомъ случаѣ мы были правы, утверждая, что большинство университетовъ было за реальныя школы; такъ это понялъ и министръ народнаго просвѣщенія въ Пруссіи, мотивируя свое согласіе на допущеніе воспитанниковъ реальныхъ школъ въ университетъ "одобрительными отзывами университетовъ".}."
   Относительно значенія такого обстоятельства, авторъ нисколько не ошибся, такъ какъ министръ народнаго просвѣщенія въ Пруссіи, ф. Мюллеръ, сдѣлалъ, 7-го декабря (н. с.) 1870-го г., распоряженіе о допущеніи воспитанниковъ высшихъ реальныхъ школъ въ университетъ "вслѣдствіе желаній, высказываемыхъ со всѣхъ сторонъ, а также принимая въ соображеніе одобрительные отзывы по тому же дѣлу университетскихъ факультетовъ". Впрочемъ объ этомъ послѣ.
   Каковы бы ни были "akademische Gutachten", мнѣнія университетскихъ совѣтовъ, по заданному имъ вопросу, но прежде сего нужно отдать справедливость прусскому министерству народнаго просвѣщенія, которое употребило такую осторожность и не взяло на себя отвѣтственности рѣшить будущую судьбу страна. Можно, конечно, упрекать, и дѣйствительно многіе упрекали нѣкоторые изъ факультетовъ, особенно богословскіе, къ тою, что они дали слишкомъ поспѣшные отвѣты; такъ богословскій факультетъ въ Геттингенѣ получилъ предложеніе министра 13-го ноябри, а 18-го пошелъ уже отвѣтъ; богословскій факультетъ въ Галле ограничился также 5-ю днями, а юридическій факультетъ въ Грейфсвальдѣ -- 7-ю днями. Но за то многіе изъ факультетовъ дали, по поводу спеціально предложеннаго имъ вопроса, весьма важные отзывы вообще о среднемъ учебною дѣлѣ въ Германіи и коснулись недостатковъ не только реальныхъ школъ, но и классическихъ гимназій. Въ нашей печати извѣстная партія въ Москвѣ обратила преимущественное вниманіе на мнѣніе берлинскаго университета, между тѣмъ какъ именно это мнѣніе, превзошедшее мѣстами даже богословскіе факультеты своею безусловною оппозицію реальнымъ школамъ, вызвало и въ самой Германіи справедливыя осужденія, и не со стороны однихъ приверженцовъ реальнаго образованія, но также и со стороны классиковъ. Между послѣдними, наприм., Оскаръ Егеръ въ своею общемъ отзывѣ о мнѣніяхъ университетовъ, указывая на хорошую ихъ сторону, прибавляетъ, что "конечно, реальнымъ школамъ сдѣланы были при этою также и въ высшей степени несправедливые упреки" {Ib. 12 стр.: "Es ist in denselben (Akademischen Gutachten) manches treffende gesagt, freilich auch den Realschulen mancher büchet ungerechte Vor warf gemacht worden".}. Наши партизаны классицизма, не доходили до такихъ тонкостей, чтобъ отличать справедливые упреки реальнымъ школамъ отъ "въ высшей степей несправедливыхъ", и выносили все, что попадало имъ подъ-руку, утверждая постоянно, что реальныя школы въ Германіи представляютъ неудавшійся экспериментъ, а гимназіи -- учрежденіе окончательно сложившееся и нетребующее ни перемѣнъ, ни улучшеній. Истина состоитъ въ томъ, что и реальныя школы, и гимназіи одинаково нуждаются въ дальнѣйшемъ развитіи своихъ учебныхъ плановъ и ихъ переработкѣ, по указаніямъ опыта. Мы выразили это въ нашей первой статьѣ, говоря, что "вотъ уже болѣе ста лѣтъ, какъ классическія гимназіи тронулись съ того мѣста, на которою онѣ сидѣли неподвижно, начиная со времени реформаціи; а слѣдовательно, дѣло настоящей минуты собственно состоитъ въ томъ, чтобъ классическія гимназіи продолжали начатое ими прогрессивное движеніе: сравнительно съ тѣмъ, что онѣ были сто лѣтъ тому назадъ, онѣ сдѣлали значительный шагъ къ сближенію съ новою жизнью и съ новыми потребностями, но и впереди осталось не мало для дальнѣйшаго ихъ усовершенствованія въ томъ же смыслѣ сближенія съ жизнью". И эти наши слова вызвали цѣлую бурю со стороны нашихъ партизановъ классицизма и его неизмѣняемости; между тѣмъ какъ въ Германіи истинные классики ясно видятъ, согласно съ нами, что современной гимназіи многого недостаетъ, и споръ состоитъ только въ томъ, чего именно недостаетъ, и какъ недостающее восполнить {Ib. 8; Der bessernden Hand sind sie (Gymntsien) ohne Zweifel bedürftig, wie Allee "m lebensfähig bleiben will.-- Это говорятъ Егеръ, вообще защитникъ классицизма.}.
   Мнѣнія нѣмецкихъ университетовъ выражались въ этомъ отношеніи весьма недвусмысленно. Такъ, медицинскій факультетъ въ Боннѣ заявилъ "настоятельное желаніе, чтобы современенъ обученіе математики и естествовѣдѣнію въ гимназіяхъ не было пренебрегаемо такимъ постыднымъ образомъ, какъ то бываетъ нынѣ, и особенно со времени уничтоженія окончательнаго испытанія изъ физики. Необходимо указать на то поистинѣ печальное положеніе, что во многихъ университетахъ сдѣлалось невозможнымъ читать спеціальныя научныя лекціи по физіологіи органовъ чувства, такъ какъ всякая математическая формула приводитъ въ ужасъ, и нѣтъ основательныхъ познаній въ геометріи, тригонометріи и аналитической геометріи". Это же самое подтверждается и въ мнѣніи философскаго факультета, въ Грейфсвальдѣ; тамъ именно говорится, "что гимназическое обученіе въ своемъ современномъ составѣ не служите одинаково оврнютовитемною школою для всѣхи факультетовъ (der GymюавіаІ-Unterricht in seines jetzigen Verfassung eine gleichmаseige Vorbildung für alle Universitätsstudien nicht gewährt), и неудовлетворительно (nicht genügend) приготовляетъ будущихъ студентовъ къ математикѣ и естествовѣдѣнію... Единственнымъ средствомъ къ уничтоженію такого вреда было бы увеличеніе въ гимназіи часовъ преподаванія этихъ предметовъ насчетъ латинскаго языка". Философскій факультетъ въ Бреславлѣ, давшій отвѣтъ неблагопріятный для реальныхъ школъ (9 голосовъ противъ 8-мы), тѣмъ не менѣе поставилъ министерству на видъ: "Почти единогласно мы держимся того мнѣнія, что въ гимназіяхъ слѣдуетъ придать гораздо высшее значеніе естественнымъ наукамъ, нежели какъ то принято. Всѣ стремленія времени несомнѣнно указываютъ на то, и никто не можетъ считаться образованнымъ человѣкомъ, если онъ не имѣетъ по крайней мѣрѣ общихъ свѣдѣній о естественномъ мірѣ". А медицинскій факультетъ въ Килѣ говоритъ и о другомъ злѣ: "Поразительно, какъ студенты нашего времени плохо владѣютъ роднымъ языкомъ, и какъ часто писанное ими по-нѣмецки отличается дѣтскимъ характеромъ и въ отношеніи стиля, и въ отношенія логики". Это послѣднее заявленіе совпадаетъ съ мѣрами историко-филологическаго факультета кіевскаго университета, которыя были имъ предприняты въ нынѣшнемъ году противъ малограмотности студентовъ поступающихъ явь гимназій. Пусть читатели сами судятъ, насколько возможно исправить грамотность въ русскомъ языкѣ усиленными уроками въ греческомъ я латинскомъ и возложеніемъ преподаванія въ гимназіи русскаго языка на учителей языка латинскаго, которые, притонъ, выписываются иногда изъ-за границы, или берутся изъ духовныхъ заведеній, что, въ извѣстномъ смыслѣ, можно назвать также изъ-за границы.
   Но обратимся къ тому, что было высказано въ мнѣніяхъ нѣмецкихъ университетовъ по поводу вопроса о допущенія воспитанниковъ реальныхъ школъ въ университеты и на чемъ основывались отрицательные отзывы, высказанные единодушно богословскими факультетами, въ большинствѣ -- юридическими, к въ меньшинствѣ -- философскими и медицинскими.
   

IX.

   При всей многочисленности и кажущемся разнообразіи "мнѣній", неблагопріятныхъ увеличенію правъ реальныхъ школъ, ихъ можно легко группировать на два класса но тѣмъ побужденіямъ, которыми, очевидно, руководились высказывавшіяся стороны. Были побужденія научнаго свойства, но были и побужденія, не имѣющія никакого отношенія къ наукѣ; безъ сомнѣнія, къ этимъ послѣднимъ и относится вышеприведенное указаніе Егера на "höchst ungerechte Vorwurf", въ высшей степени несправедливый упрекъ, дѣлаемый реальнымъ школамъ. Эти-то послѣднія побужденія, не имѣющія никакого отношенія къ наукѣ, но прикрываемыя громкими фразами, находили болѣе всего отголоска у нашихъ классиковъ, и потому они съ особеннымъ удовольствіемъ переводили намъ и комментировали мнѣніе ректора и сената берлинскаго университета, опередившаго, какъ мы видѣли, даже богословскіе факультеты. "Истинная опасность (восклицаютъ въ этомъ мнѣніи, указывая на реальныя школы), опасность, угрожающая культурѣ, это -- погруженіе ея въ матеріальные интересы, новое варварство поколѣній, живущихъ только заработкомъ и наслажденіями на этотъ день, для которыхъ наука имѣетъ какое-нибудь значеніе не болѣе какъ настолько, насколько она можетъ быть полезною, и содѣйствуетъ къ замѣнѣ искусства роскошью. Кто желаетъ открыть настежь ворота такому духу времени, тому нужно только расширить кругъ гимназическаго аттестата" (testimonium maturitatis). Другими словами, реальныя школы проникнуты растлѣвающимъ и изнѣженнымъ духомъ времени, а потому отъ распространенія на нихъ правъ гимназій можно ожидать только свѣтопреставленія. Все это могло бы быть справедливо въ извѣстномъ смыслѣ до 1859-го года, когда положенъ былъ окончательный предѣлъ утилитарнымъ цѣлямъ реальныхъ школъ, который онѣ унаслѣдовали отъ прошедшаго столѣтія -- времени своего зарожденія. Потому-та въ нѣмецкой печати ограничились, въ отвѣтъ на вышеприведенныя опасенія, простымъ указаніемъ на уставъ 1859-го года, гдѣ въ объяснительной запискѣ сказано, какъ мы видѣли, весьма опредѣленно, а именно, что "реальныя и высшія гражданскія школы имѣютъ своею задачею давать предварительное научное образованіе для высшихъ родовъ призванія, которые не требуютъ для себя факультетскаго развитія. Но не должно думать, что по тому самому ихъ устройство опредѣляется ближайшими потребностями практической жизни; напротивъ того, цѣль этихъ школъ состоитъ въ томъ, чтобъ довести духовныя способности ввѣреннаго имъ юношества до такого развитія, которое съ необходимостью предполагало бы въ молодыхъ людяхъ свободное и самостоятельное отношеніе къ позднѣйшему призванію жизни". А такое "свободное и самостоятельное отношеніе" къ практической жизни невозможна пріобрѣсти въ профессіональной школѣ, преслѣдующей утилитарныя цѣли.
   Ректоръ и сенатъ берлинскаго университета вмѣстѣ съ богословскими факультетами сдѣлали анахронизмъ и повторяли противъ реальныхъ школъ доводы изъ стараго времени страстной борьбы, когда обѣ стороны не щадили крѣпкихъ выраженій и, до замѣчанію одного изъ нѣмецкихъ педагоговъ, Гольцапфеля, "старая школа называла новую бѣдствіемъ нашего времени, а новая усматривала въ старой глупость нашего времени". "Представители старой школы -- говоритъ тотъ же авторъ,-- думали тогда, что все наше образованіе, покоющееся на классической древности, подвергается теперь опасности, его мѣсто займетъ грубое варварство (почти слово въ слово говоритъ то же и берлинскій университетъ); что сохраненіе ввей вашей культуры обусловлено греками и римлянами, все спасеніе церкви и государства, искусства и науки только въ грекахъ и римлянахъ, и что потому доступъ въ государственной службѣ, судейскому креслу, учительской каѳедрѣ, постели больного, постройкѣ дома, долженъ бытъ открытъ однимъ грекамъ и римлянамъ. И это не все. Они видѣли въ новыхъ школахъ нѣчто пагубное и требовали ея уничтоженія: они -- молъ очагъ матеріализма, и потому, учрежденіе враждебное и опасное для христіанства и всякаго истиннаго просвѣщенія". Тою же монетою платили противники классицизма "ученымъ" школахъ, т.-е. гимназіяхъ; "но, замѣчаетъ вполнѣ безпристрастный судья въ этомъ дѣлѣ, Гольцадфель, борьба имѣла свою хорошую сторону: латинская школа, гимназія, сдѣлалась доступною мысли, что жизнь имѣетъ свои права, что школа служитъ обществу.... Гимназія расширила кругъ предметовъ своего обученія и измѣнила методу. Она дала мѣсто у себя нѣмецкому языку и литературѣ, и даже французскому; она допустила систематическое преподаваніе математики, даже естествовѣдѣнія и рядомъ съ чистописаніемъ появилось рисованіе... Съ другой стороны, реальная школа поняла, что ея задача вовсе не въ томъ, чтобъ сдѣлаться суммою общеполезныхъ свѣдѣній, быть всѣхъ для всѣхъ, или давать одностороннее образованіе, пригодное тому или другому состоянію, сообщать спеціальныя свѣдѣнія для техника, для фабриканта, сельскаго хозяина и т. д. Ея задачею можетъ быть только одно, а именно -- положить основы общему образованію, цѣнящему и постигающему дѣйствительныя нужды современности, причемъ усвоеніе познаній должно быть разсматриваемо какъ средство къ развитію: реальная школа должна имѣть въ виду не профессію, а человѣка (sie soll nicht den Stand, sondern den Menschen ins Auge fassen); она должна дать распуститься всѣмъ зародышамъ духовной кивни, развить всѣ душевныя силы, укрѣпить и возвысить умъ и нравственность, возбудить способность, навыкъ и охоту къ труду; она должна вызвать и выработалъ полнаго внутренняго человѣка, съ тѣмъ чтобы отдѣльный человѣкъ, вступающій въ жизнь, при выборѣ призванія, соотвѣтственнаго своимъ наклонностямъ, характеру и способностяхъ, свободно и легко могъ постигнуть спеціальность своего призванія, не погибая въ этой спеціальности; руководимый высшею нравственною идею, исполненный идеальныхъ воззрѣній, такой человѣкъ, напротивъ, высоко поставитъ общечеловѣческое надъ интересомъ спеціальнаго и не промѣняетъ высшаго блага жизни на злобу дня. Такая высокая задача реальной школы въ своей сущности совпадаетъ съ задачею гимназіи. Обѣ школы теперь отбросили свою односторонность: гимназія, бывшая непрактическою, сдѣлалась практическою и научилась уважать интересы дня; реальная школа, впадавшая въ мелочное и матеріалистическое, сдѣлалась идеалистическою и научилась уважать идеальныя потребности жизни" {Стр. 12--16.}.
   Ботъ картина современнаго отношенія реальной школы въ классической, начертанная рукою одного изъ самыхъ безпристрастныхъ нѣмецкихъ педагоговъ. Впрочемъ, эта картина есть не что иное, какъ буквальное осуществленіе идеала реальной школы, поставленнаго ей прусскимъ законодательствомъ уже давно. Мы поставили во главѣ нашей статьи именно отрывовъ изъ устава реальныхъ школъ, который вполнѣ характеризуетъ взглядъ прусскаго законодательства въ этомъ отношеніи: "Школа служитъ жизни и прислушивается въ ея требованіямъ; доказательствомъ тому служитъ именно самое существованіе реальныхъ школъ и устройство ихъ учебнаго плана: но она имѣетъ дѣло съ юношествомъ и потому должна образованію, требуемому спеціальными призваніями, полагать общія и прочныя начала. Всякое призваніе должно основываться на свободномъ человѣческомъ образованіи духа и характера" {Unterrichts-Ordnung 1869 стр. 42.}.
   Мнѣніе, высказанное ректоромъ и сенатомъ берлинскаго университета не оправдывается такимъ образомъ ни прусскимъ законодательствомъ, требующимъ общеобразовательнаго и научнаго характера отъ реальной школы, ни идеями педагоговъ, стоящихъ во главѣ ея управленія. Ихъ сѣтованіе и боязнь за будущее человѣчества лишены, слѣдовательно, всякой основы.
   

X.

   Болѣе заслуживаютъ вниманіе другія возраженія, высказанныя съ научной точки зрѣнія. Одни изъ нихъ ограничиваются формальною стороною вопроса, другія касаются его по существу. Формальнымъ препятствіемъ выставляютъ слова самого устава 1859-го года, гдѣ была прямо высказана та мысль, что реальныя школы, хотя подобно гимназіямъ, общеобразовательныя школы, и сообщаютъ научное образованіе, но только для высшихъ родовъ призванія, "которые не требуютъ для себя факультетскаго развитія", т.-е. университетскаго курса (für welche Universitäts-Studien nicht erforderlich sind).
   На этотъ формальный доводъ въ Германіи отвѣчали указаніемъ на то, что "если цѣль реальной школы въ 1859-мъ году была опредѣлена въ такомъ смыслѣ, то изъ этого не слѣдуетъ, что подобная цѣль не можетъ быть измѣнена послѣ 1870-го года; и что выпускаемые изъ реальныхъ школъ должны быть допускаемы только къ изученію строительной, горной и лѣсной части, но не къ образованію себя въ факультетахъ. Если лѣстница первоначально была сдѣлана для того, чтобы подниматься на грушу, то изъ этого не слѣдуетъ, что по ней нельзя всходить на яблоню. Разъясненія въ закону о реальныхъ школахъ говорятъ ясно, что реальныя школы вовсе не спеціальныя школы, что онѣ, подобно гимназіямъ, имѣютъ дѣло съ общеобразовательными средствами и основными познаніями" {D-r Loth. Die Realschulfrage. Leips. 1870, стр. 39.}. Положимъ; вышеприведенное сравненіе не есть доказательство; но несомнѣнно одно, что въ вопросѣ о допущеніи и недопущеніи воспитанниковъ реальныхъ школъ важно не то, допускалъ то или недопускалъ прежній законъ, такъ какъ при введеніи новаго порядка вещей всегда дѣло идетъ объ отмѣнѣ стараго закона, и потому нельзя въ существованіи стараго закона видѣть препятствіе въ возможности иного порядка; но несравненно важнѣе то, даютъ ли реальныя школы общее и научное образованіе, или они преслѣдуютъ утилитарныя цѣли, неимѣющія ничего общаго съ факультетскою наукою. Уставъ о реальныхъ школахъ не только утвердительно отвѣчаетъ на такой вопросъ, но и ставитъ какъ общее и научное образованіе, такъ и нравственное интеллектуальное развитіе духовныхъ силъ человѣка, непремѣнною цѣлью реальной школы. Послѣ такого точнаго и опредѣленнаго выраженія мысли законодателя, противники реальнаго образованія могли бы держаться единственно на почвѣ факта, а именно, имъ предстояло бы доказать, что, несмотря на опредѣленія закона, планъ обученія реальныхъ школъ въ дѣйствительности не соотвѣтствуетъ поставленной имъ цѣли, и вообще настоящее ихъ состояніе не таково, чтобы онѣ могли признаваться общеобразовательными заведеніями, наравнѣ съ гимназіями. Такова, въ самомъ дѣлѣ, послѣдняя группа возраженій противниковъ реальной школы, болѣе раціональная.
   Въ мнѣніи ректора и сената берлинскаго университета высказывается именно взглядъ, что реальныя школы, сравнительно съ гимназіями, представили слишкомъ "удобную дорогу" (bequeme Weg) къ университету, а съ другой стороны, университеты должны были бы понизить свой уровень, чтобы сдѣлать свои лекціи болѣе доступными для воспитанниковъ реальнымъ школъ, предоставляющихъ своимъ питомцамъ низшую степень умственнаго развитія и познаній. На это возраженіе въ Германіи отвѣчали весьма справедливо вопросомъ: "Нужно ли профессорамъ новыхъ языковъ въ университетѣ, при чтеніи, напримѣръ, Шекспира, понижать свой уровень и начинать съ обученіи начаткамъ англійской грамматики, чтобы снизойти до уровня своихъ слушателей, поступившихъ изъ гимназій (гдѣ вовсе не обучаютъ англійскому языку)? Профессора университетскіе вовсе не призваны толковать основныя понятія наукъ, а между тѣмъ, къ сожалѣнію, они вынуждены у насъ дѣлать это въ отношеніи естественныхъ наукъ и новыхъ языковъ" {Ibid. стр. 63.}.
   "Но главное -- продолжаютъ противники реальной школы -- состоитъ въ томъ, что реальной школѣ недостаетъ центра (dass es den Realschulen an einem Centrum fehlt); отсюда колебаніе въ ея учебномъ планѣ. Онъ обнимаетъ сумму различныхъ спеціальностей, изъ которыхъ большая часть не можетъ излагаться въ сферѣ школы съ надлежащею основательностью; однимъ словомъ, реальная школа не могла найти себѣ равносильнаго центра преподаванія, какимъ служатъ въ гимназіи древніе языки".
   Вотъ доводъ, который, благодаря своей фигуральности, -- а слѣдовательно и туманности, съ которою, всегда бываетъ сопряжена фигуральность,-- особенно увлекъ за собою нашихъ классиковъ и породилъ массу сужденій о концентрированіи учебныхъ предметовъ въ классическихъ гимназіяхъ, котораго никогда не достигнутъ-молъ реальныя школы. Но если вышеупомянутую фигуру привести къ простому выраженію, то будетъ трудно выяснить себѣ, почему учебный планъ долженъ обладать непремѣнно качествами круга или шара, а не квадрата или куба; всѣ эти формы одинаково математическія и одинаково правильныя, и отчего кругъ въ составленіи учебнаго плана удобнѣе квадрата; не напоминаетъ ли это блаженной памяти схоластику, когда могли разсуждать такъ: "кругъ есть совершеннѣйшая форма; потому и совершеннѣйшее образованіе должно выражаться въ формѣ круга, и подобно кругу имѣть центръ". Еще менѣе можно растолковать, напримѣръ, математику, что есть такіе центры, т.-е. точки, въ которыхъ можно помѣстить два предмета, какъ помѣщаются въ центрѣ два древніе языка. Забывъ, что вся исторія съ центромъ есть только риторическая фигура, наши классики приняли ее за дѣйствительное качество гимназіи, и спрашивали у реальной школы, можетъ ли она изобразить свой учебный планъ въ формѣ круга?
   Останавливаясь на этомъ "Hauptsache" въ возраженіи берлинскаго университета, г. Лотъ {Ibid. стр. 60.} анализируетъ его слѣдующимъ образомъ: "Понятіе центра заимствуется у круга или шара; а слѣдовательно, гимназическое обученіе приравнивается къ кругу или къ шару, въ центрѣ которыхъ помѣщаются классическіе языки, между тѣмъ какъ прочіе предметы преподаваніе расположены на поверхности непремѣнно въ равномъ разстояніи отъ центра. Впрочемъ, можетъ быть, эта картина заимствована у системы вселенной; въ такомъ случаѣ, классическіе языки -- солнце, а прочіе языки -- планеты, притягиваемыя солнцемъ и вращающіяся около него. Посмотримъ же, каковъ учебный планъ гимназій. Въ секстѣ (младшій классъ) 10 часовъ латинскаго языка; итакъ, вотъ центръ; двухчасовой урокъ нѣмецкаго языка можетъ очень свободно быть принять за одинъ урокъ, признающій латинскій языкъ своимъ центромъ; но въ какомъ отношеніи стоитъ къ латинскому языку преподаваніе религіи? Да и можетъ ли законоучитель-богословъ вообще согласиться на то, что христіанская религія, и именно библейская исторія, преподаваемая въ секстѣ и квинтѣ, имѣетъ своимъ центромъ классическіе языки? Могутъ ли два часа географіи усматривать свой центръ въ латинскомъ языкѣ? или, четыре часа ариѳметики? или два часа естественной исторіи (да и то, когда ей учатъ)? или два часа рисованія? или наконецъ, три часа чистописанія? Итакъ, на дѣлѣ выходитъ, что въ центрѣ круга преподаванія, въ секстѣ, стоятъ 10 уроковъ, 2 урока вращаются, дѣйствительно, въ видѣ планетъ, и цѣлыхъ 16 уроковъ оставляютъ центръ въ сторонѣ и идутъ себѣ своею дорогою. Та же исторія въ квинтѣ; тутъ только появляется около классическаго центральнаго солнца новая планета въ видѣ трехъ уроковъ французскаго языка -- а потому изъ 30-ти недѣльныхъ уроковъ квинты, 10 составляютъ центръ, 5 уроковъ (франц. и нѣм.) движутся около этого центра, а 15 уроковъ не имѣютъ ни малѣйшаго отношенія къ воображаемому центру.... Если защитники гимназическаго плана во что бы то ни стало желаютъ имѣть у себя центръ, то пусть они это и творятъ; а мы, преподаватели реальныхъ школъ, весьма даже довольны, что у насъ нѣтъ такого центра; за то мы имѣемъ другой центръ, именно, гармоническое научное образованіе, равномѣрное укрѣпленіе духа посредствомъ всесторонняго упражненія духовныхъ силъ надъ изученіемъ нравственно-интеллектуальныхъ интересовъ человѣчества; вотъ центръ, къ которому устремлены усилія учителей и учениковъ, и около котораго группируются части учебнаго плана реальной школы. Мы не отрицаемъ, что гимназіи преслѣдуютъ ту же самую цѣль; онѣ даже употребляютъ для достиженія этой цѣли тѣ же самыя средства, какъ и реальныя школы: религію, языкознаніе, исторію и географію, математику, естествовѣдѣніе и развитіе техническихъ способностей (чистописаніе, рисованіе, пѣніе и гимнастика); различіе между ними состоитъ только въ томъ, что гимназія ставитъ на первый планъ культуру древности, а реальная школа -- культуру новаго времени".
   

XI.

   Пренія по вопросу о допущеніи воспитанниковъ реальныхъ школъ въ университетъ заключились распоряженіемъ министерства народнаго просвѣщенія, отъ 7-го декабря (н. с.) 1870-го года, въ противность мнѣнію ректора и сената берлинскаго университета, вмѣстѣ съ богословскими факультетами. Вотъ самый текстъ распоряженія:
   "Вслѣдствіе желаній, высказываемыхъ со всѣхъ сторонъ, а также принимая въ соображеніе одобрительные отзывы потому же дѣлу университетскихъ факультетовъ, я -- говоритъ министръ народнаго просвѣщенія ф. Мюлеръ -- желаю уничтожить прежнія ограниченія (правъ высшихъ реальныхъ школъ), и отнынѣ высшія реальныя школы пользуются правомъ выпуска университетъ своихъ воспитанниковъ у которые установленнымъ порядкомъ выдержали выпускной экзаменъ, и аттестаты такихъ реальныхъ школъ имѣютъ для поступленія въ философскій факультетъ {У насъ нѣмецкому философскому факультету соотвѣтствуютъ до его отдѣленія: историческо-филоіогическій и математическій съ естественными науками.} такую же силу, какъ и аттестаты гимназій. Но поступленіе въ прочіе факультеты (богословскій и юридическій) для воспитанниковъ реальныхъ не допускается по прежнему.
   "Относительно же послѣдующихъ государственныхъ экзаменовъ (Staatsprüfungen), съ нынѣшняго времени, кандидаты на учительскую должность будутъ допускаемы, безъ предварительнаго особаго разрѣшенія, къ экзамену pro facultate docendi по математикѣ, естествовѣдѣнію и новымъ языкамъ, если они посѣщали высшую реальную школу и по пріобрѣтеніи въ ней свидѣтельства о зрѣлости (аттестата) прошли университетское трехлѣтіе, но съ тѣмъ ограниченіемъ, что имъ будутъ открыты мѣста только въ реальныхъ и высшихъ гражданскихъ школахъ. При замѣщеніи вакансіи учителей новыхъ языковъ, даже въ реальныхъ и высшихъ гражданскихъ школахъ, королевскій провинціальный училищный совѣтъ имѣетъ обратитъ вниманіе на то, что обширное познаніе языка и основательное грамматическое образованіе, доставляемое въ гимназіяхъ, даютъ преимущество бывшимъ воспитанникамъ гимназіи".
   Итакъ, министерское распоряженіе нашло возможнымъ парализовать, до нѣкоторой степени, первую половину самого себя, не только закрывъ для воспитанниковъ реальныхъ школъ богословскій и юридическій факультеты, но и ограничивъ въ будущемъ ихъ служебныя права учительскими должностями по новымъ языкамъ, математикѣ и естествовѣдѣнію въ однѣхъ реальныхъ школахъ, съ тою особенностью, что по новымъ языкамъ даже и въ реальныхъ школахъ слѣдуетъ отдавать предпочтеніе бывшимъ воспитанникамъ гимназій.
   Такой способъ рѣшенія дѣла не могъ не вызвать новыхъ преній со стороны реальныхъ школъ, и на этотъ разъ ихъ требованія были тѣмъ основательнѣе, что въ распоряженіи министра оказался пунктъ, изобличившій излишнюю поспѣшность въ самой редакціи, и рѣшительную невозможность привести его въ исполненіе. Въ Пруссіи почти всѣ реальныя школы содержатся насчетъ городскихъ обществъ, и назначеніе учителей зависитъ отъ кураторіи учреждаемой городомъ, а не отъ королевскаго училищнаго совѣта. Какимъ же образомъ послѣдній исполнитъ предписаніе министра -- назначать въ реальныя школы учителей новыхъ языковъ изъ бывшихъ гимназистовъ? На это обстоятельство указалъ министерству недавно одинъ изъ директоровъ реальной школы Остендорфъ въ своихъ статьяхъ, помѣщенныхъ имъ о реальномъ образованіи въ "Kölnische Zeitung" {Die Realschule erster Ordnung und die Philosophiscbe Facultät.}. Но и помимо того, какъ понять такое распоряженіе, въ силу котораго слѣдуетъ предпочесть не лучшаго преподавателя худшему, а получившаго воспитаніе въ гимназіи -- тому, кто получилъ его въ реальной школѣ, хотя бы тотъ лично былъ и менѣе достоинъ?
   Нападенія посыпались со всѣхъ сторонъ на всѣ эти слабыя стороны министерскаго распоряженія, и лѣтомъ нынѣшняго года противъ него возстали не только защитники реальныхъ школъ, но и партизаны гимназій. Въ іюнѣ, составилась въ гор. Сёстѣ конференція изъ директоровъ гимназій и реальныхъ школъ вмѣстѣ. Гимназіи поняли, что это распоряженіе вредно и имъ самимъ, не менѣе какъ и реальнымъ школамъ. Кругъ выбора учителей математики и естественныхъ наукъ для нихъ былъ ограниченъ, и онѣ не могли воспользоваться именно лучшими, которые въ реальныхъ школахъ получили такую подготовку, какой не могутъ дать гимназіи.
   Вслѣдствіе того, всѣ директоры гимназій и реальныхъ школъ къ Вестфаліи, вмѣстѣ съ обоими совѣтниками королевскаго провиниціальнаго училищнаго совѣта въ Мюнстерѣ, постановили ходатайствовать о разрѣшеніи бывшимъ воспитанникамъ реальныхъ школъ нанимать мѣста учителей новыхъ языковъ и математики, также и въ гимназіяхъ.
   Такое согласное постановленіе директоровъ въ Сёстѣ служитъ, конечно, яснымъ доказательствомъ, что въ Германіи борьба реальнаго образованія съ классическимъ приблизилась къ своему, окончанію: горячій споръ о томъ, можетъ ли какое-нибудь среднеучебное заведеніе, а слѣдовательно и реальная школа, быть не общеобразовательнымъ и имѣть профессіональный характеръ -- рѣшенъ окончательно въ пользу общеобразовательности, и къ этому вопросу теперь не: возвращается никто; сами классики въ Германіи, какъ мы видѣли, выражаются не лестно о противни, какъ реальнаго образованія въ прежнемъ смыслѣ: "Gegner der Realschulen ist kein vernünftiger Mensch"! Въ послѣднемъ вопросѣ о правахъ на университетъ сдѣланъ первый шагъ въ разрѣшенію въ пользу реальныхъ школъ; дальнѣйшій ходъ дѣла будетъ зависѣть отъ успѣха въ убѣжденіяхъ прусскаго правительства относительно пользы, которую оно можетъ само извлечь изъ новой массы воспитанниковъ реальныхъ школъ; а прусское правительство доказало не разъ, что оно никогда, не откажется отъ своей пользы ради фантазіи какой-нибудь партіи или лица.
   Впрочемъ, практическая сторона вопроса о реальныхъ школахъ не представляетъ никакого сомнѣнія, и смыслъ ея для всѣхъ правительствъ одинъ и тотъ же. Въ Пруссіи правительство выражаетъ свое намѣреніе пользоваться школою въ томъ, что оно допускаетъ или не допускаетъ къ "служебному экзамену" (Staats-Examen); у насъ такое же отношеніе выражено въ дарованіи права учебному заведенію соединять съ его аттестатомъ или ученымъ дипломомъ извѣстный чинъ и служебныя права, такъ что у насъ научный экзаменъ самихъ учебныхъ заведеній есть вмѣстѣ и Staaten Examen. Такой порядокъ вещей можетъ съ теченіемъ времени привести къ печальному результату и для государства и для общества. Правительство, поддерживая исключительно классицизмъ, окажется не въ состояніи поддерживать всѣхъ классиковъ, т.-е. снабжать ихъ мѣстами и притомъ такими мѣстами, которыми всѣ были бы, довольны. Почти всѣ классики будутъ стремиться на государственную службу, а служебныя мѣста ограничены потребностью государства въ служебныхъ силахъ; и тогда неизбѣжно произойдеть слѣдующее явленіе: или явятся масса рукъ безъ дѣлъ, такъ какъ на службѣ нѣтъ мѣстъ, а для частной дѣятельности школа не дала научнаго образованія, построеннаго на изученіи современной культуры; или государство обременитъ себя содержаніемъ ненужныхъ ему рукъ. У насъ случилось и то, и другое: на имѣемъ теперь обширный, къ сожалѣнію, чиновническій пролетаріатъ съ высшимъ и среднимъ научнымъ образованіемъ, и въ тоже время правительство обременено содержаніемъ служащихъ сверхъ своихъ дѣйствительныхъ потребностей. Что у насъ есть чиновническій пролетаріатъ, не считающій себя счастливымъ, а слѣдовательно и мало довольный, -- въ этомъ не нужно никого убѣждать. Что же касается до стоимости чиновничества правительству, то объ этомъ даетъ намъ понятіе цифра пенсій и пенсіонеровъ: въ 1828-мъ году у насъ было 26,092 пенсіонера, стоившіе 2.865,5 36 рублей; въ 40 лѣтъ, т.-е. въ 1868-мъ г., эти цифры возросли до колоссальныхъ размѣровъ: 151,768 пенсіонеровъ, стоившихъ 17.370,302 рубля. Въ 1-му іюня 1871-го г. и эта цифра нашла возможность подняться до "поражающихъ" размѣровъ: 190,238 пенсіонеровъ на сумму 19.811,161 р. 69 коп. "Если взять во вниманіе,-- говоритъ газета {"Русскій міръ" No 66.}, сообщающая всѣ эти данныя,-- что въ теченіе только одного года, съ 1-го іюля 1870-го года по 1-е іюля 1871-го г., вновь прибыло.15,469 пенсіонеровъ, то смѣло можно сказать, что къ 1-му января 1872-го г. на плечахъ нашего государства будетъ находиться 200,000 арміи пенсіонеровъ". Не менѣе замѣчательно, что при такомъ колоссальномъ расходѣ государства, средній пенсіонеръ бѣдствуетъ, такъ какъ средняя пенсія не много выше 100 рублей!!
   Вотъ гдѣ открывается нравственно-политическая сторона вопроса о важности реальнаго образованія для правительства, совершенно независимо отъ тѣхъ или другихъ публицистическихъ воззрѣній и заднихъ мыслей какой-нибудь партіи. Раціонально ли устроить среднее образованіе по классическому типу, въ видахъ потребности одной службы государству и церкви, когда воспитанники такого типа училищъ превысятъ числомъ запросъ на нихъ и образуютъ современенъ "умственный пролетаріатъ", съ отличнымъ теоретическимъ образованіемъ, но подъ вліяніемъ научнаго изученія древней культуры и съ полнымъ пренебреженіемъ въ новѣйшей, до безграмотности въ отечественномъ языкѣ включительно? Раціонально ли и для потребностей службы государству ограничиться однимъ типомъ классическихъ школъ, когда государство есть вмѣстѣ и хозяинъ, а слѣдовательно нуждается для веденія своего хозяйства въ лицахъ реальнаго образованія? Пруссія отвѣтила благоразумно на эти вопросы: сначала она обязала реальная школа быть общеобразовательными, а потомъ открыла имъ служебную карьеру въ отрасляхъ своего хозяйства, какъ почта, горное вѣдомство и т. д. Благодаря реальному образованію и мудрости прусскаго правительства, человѣкъ, оставляющій службу или не нашедшій въ ней мѣста, легко отыщетъ мѣсто въ частной службѣ, и своими познаніями увеличитъ итогъ гароднаго богатства; слѣдовательно, и накопленіе чиновническаго рролетаріата въ Пруссіи не можетъ принимать ужасающаго характера.
   Мы не хотимъ этимъ сказать, что въ исторіи прусской школы въ ея современномъ положеніи нѣтъ недостатковъ; но прусская школа поставлена на правильную дорогу -- вотъ въ семъ ея сила и основаніе надеждъ въ будущемъ. Ни реализмъ, ни классицизмъ въ Пруссіи не составляютъ сами по себѣ источника ея могущества и развитія. Секретъ вовсе не въ томъ:, каковы бы ни были взгляды на внѣшнюю и внутреннюю политику этого государства, всѣ согласятся въ одномъ, а именно: что въ Пруссіи развито болѣе, чѣмъ гдѣ-нибудь, начало, называемое Schulfreiheit, -- свобода школы. Мы знаемъ, что у насъ могутъ нѣкоторые органы печати придти въ ужасъ отъ одного этого слова и увѣрить всѣхъ, что Schulfreiheit въ переводѣ на русскій языкъ значитъ: распущенная школа, и что мы, рекомендуя такой ужасъ, стараемся пособить "Интернаціоналу". Но всякій успокоится, припомнивъ, что едва ли въ Пруссіи возможно что-нибудь "распущенное": въ Пруссіи "свобода школы" составляетъ даже главное условіе ея порядка, а слѣдовательно и процвѣтанія. Свобода школы есть довѣріе къ обществу, которому предоставлено заботиться самому о дѣлѣ образованія; правительство при этомъ является пособникомъ общества и не считаетъ своею задачею мѣшать ему, ради опасенія, что то или другое лицо злоупотребитъ свободою школы.
   Вотъ что такое свобода школы и вотъ въ чемъ состоитъ секретъ тѣхъ успѣховъ умственныхъ и нравственныхъ, которые сдѣлала прусская школа въ короткое время. Даже докладъ г. Веренпфеннига, упомянутый нами выше и неблагопріятный для реальныхъ школъ, даже и этотъ докладъ заключался настояніемъ на необходимости поддерживать въ Пруссія принципъ о "Lernfreiheit", свободѣ ученія: "Развѣ государство" говоритъ докладъ, нуждается вообще контролировать своихъ будущихъ служащихъ на самомъ первомъ поприщѣ ихъ образованія? Не достаточно ли для государства того, что оно убѣждается на служебномъ экзаменѣ въ ихъ научной подготовкѣ, а затѣмъ все равно, въ какомъ именно учебномъ (т.-е. въ реальномъ или въ классическомъ) заведеніи пріобрѣтена такая научная подготовка" {"Hat der Staat überhaupt ein Interesse seine künftigen Diener schon in der Vorstudien ihrer Ausbildung zu controliren? Kann es ihm nicht genügen, wenn sie ihm is dem Staatsexamen ihre wissenchaftliche Befähigung nachweisen, gleichgültig, auf welcher Anstalt sie dieselbe erworben haben?".}. Этотъ докладъ въ Германіи считается чуть не реакціонернымъ, но у насъ человѣкъ, рискующій повторить даже то, что говоритъ прусскій реакціонеръ, можетъ легко попасть въ ярые радикалы и быть записанъ въ члены "Интернаціонала". И это фактъ! Попробуйте сказать, что слова г. Веренпфеннига, справедливыя для Пруссіи, должны быть справедливы вездѣ, и извѣстные органы поднимутъ на васъ цѣлую бурю.
   

XII.

   Мы заключаемъ свой очеркъ тѣмъ же, чѣмъ начали его въ первой статьѣ. Мы говорили тогда о томъ, какъ въ концѣ пятидесятыхъ и въ началѣ семидесятыхъ годовъ, Пруссія, благодаря своей учебной реформѣ 1859-го года, обратила на себя всеобщее вниманіе, и между прочимъ,-- Франціи и Россіи, Мы видѣли, что правительство второй имперіи коммандировало въ Германію агентомъ г. Миннсена, сосредоточившаго все вниманіе на классическихъ нѣмецкихъ гимназіяхъ и мимоходомъ упомянувшаго о реальныхъ школахъ, донося небрежно, что это нѣчто подобное французскому enseignement spécial. Мы, русскіе, ближе познакомились тогда съ реальными школами, и уставъ 1864-го года носитъ на себѣ явные слѣды такого знакомства.
   Прошло десять лѣтъ. Въ началѣ семидесятыхъ годовъ Пруссія обратила на себя еще больше вниманія, и опять мы встрѣчаемъ усилія къ ознакомленію съ ея общественными школами На этотъ разъ являются въ Германію не чиновники второй имперіи, докладывающіе только то, что понравится лицу, пославшему ихъ, и угождающіе его вкусамъ. Потому мы и встрѣчаемъ теперь другіе взгляды и другія идеи. Сравнивая рапортъ Миннсена, напримѣръ, съ статьею французскаго путешественника, помѣщенною недавно въ одной изъ серьезныхъ парижскихъ газетъ "Temps" {Supplement an journal le Tempe da 9 nov. 1871.}, по поводу циркуляровъ министра народнаго просвѣщенія Ж. Симона,-- мы находимъ различіе поразительное! Эта статья замѣчательна и назидательна, въ такой степени что мы приведемъ ее почти цѣликомъ:
   "Два циркуляра министра народнаго просвѣщенія, повидимому служатъ приготовленіемъ въ реформамъ, обѣщаннымъ давно и ожидаемымъ публикою съ нетерпѣніемъ. По поводу этихъ циркуляровъ подняли большой шумъ; но такъ какъ многіе поспѣшили усмотрѣть тутъ высшую премудрость, продиктовавшую ихъ, то и мы, съ своей стороны, поспѣшимъ заявить, что эти два оффиціальные документа горько обманули истинныхъ друзей народнаго просвѣщенія. Что же это такое въ самомъ дѣлѣ! намъ подносятъ два витіеватыхъ циркуляра, когда намъ нужны готовыя программы въ немедленному осуществленію, и въ нихъ мы встрѣчаемъ одни робкія приглашенія начальникамъ округовъ (recteurs) попытаться ввести преподаваніе новыхъ языковъ, или, сказать вѣрнѣе, только подумать о путяхъ и средствахъ къ введенію ихъ, а потомъ черезъ двѣ недѣли доставить по этому вопросу отвѣтъ.
   "Укажемъ также на учрежденіе "одного класса, спеціально предназначеннаго для географіи", сверхъ обыкновеннаго времени для обученія, т.-е. четыре часа уроковъ изъ географіи въ мѣсяцъ! Что же касается новыхъ языковъ, то ихъ допускаютъ рядомъ съ латинскимъ и греческимъ, но чтобы снискать имъ право гражданства, при этомъ скромно намекается, въ пользу слишкомъ упорныхъ инспекторовъ училищъ (proviseurs recalcitrants), что "обученіе новѣйшимъ языкамъ удивительнымъ образомъ облегчаетъ изученіе древнихъ языковъ". Министръ боится затрудненій, онъ знаетъ, что ему придется столкнуться съ дурно скрываемою злонамѣренностью (приверженцевъ классицизма), да и личный составъ окажется недостаточнымъ....
   "Замѣтьте, что я указываю на какой-нибудь одинъ изъ тысячи вопросовъ, какіе поднимаются теперь вслѣдствіе непонятнаго бездѣйствія министерства; а въ тѣхъ двухъ циркулярахъ говорится только о лицеяхъ (гимназіяхъ), этихъ креатурахъ первой имперіи, въ которыхъ ничего не преобразовано съ того времени: ни внѣшнее устройство, ни методы преподаванія; впрочемъ, я ошибаюсь: въ 1848-мъ году гимназическую фуражку замѣнили кепи! Лицеи сохранили почти безъ измѣненія тотъ старый и солидный курсъ наукъ, который установленъ іезуитами и отцами ораторіи, и который былъ удовлетворителенъ въ 1770-мъ году, но мало намъ кажется пригоднымъ въ 1870-мъ. Говоря такъ, мы не хотимъ оскорблять корпорацію французскихъ преподавателей... Но администрація! администрація!
   "Наконецъ, положимъ на минуту, что французскій лицей -- идеалъ въ своемъ родѣ, что ваше среднее образованіе не оставляетъ ничего желать -- развѣ только но географія и новѣйшимъ языкамъ;-- но рядомъ съ этимъ "великимъ классическимъ воспитаніемъ", которое, худо ли хорошо (bon an mal an), дастъ намъ небольшое число отличныхъ людей и цѣлую толпу бакалавровъ, -- не слѣдуетъ ли заняться другимъ обученіемъ? почему не устроить заведеній, гдѣ люди, нежелающіе достигать высшей учености, нашли бы образованіе солидное, твердое, новѣйшее?
   "Со временъ Дюрюи, дѣлали къ тому нѣкоторые опыты, хотѣли ввести въ лицеи "l'enseignement spécial", что не имѣетъ никакого смысла и ничего не произвело (ce qui ne voulait rien dire et ce qui u'а rien produit); пошли ощупью, и все ограничилось устройствомъ нѣсколькихъ классовъ, послужившихъ убѣжищемъ высушенныхъ плодовъ латыни, дурно вообще содержимыхъ, и учителя которыхъ, весьма несправедливымъ, по моему мнѣнію, образомъ, держались въ черномъ тѣлѣ сравнительно съ другими {Это же самое было ошибкою нашего прежняго гимназическаго устава 1864-гороха и въ особенности его примѣненія на практикѣ. Наши реальныя гимназіи явились на свѣтъ чѣмъ-то недодѣланныхъ, сравнительно съ прусскою реальною школою, а дальнѣйшая ихъ судьба напоминала тощихъ кравъ Фараона, съ тѣмъ только отличіемъ, что онѣ никогда не думали поглотить кого-нибудь, и сами едва спасались, отъ поглощенія.}. Такимъ образомъ, все предстоитъ сдѣлать заново, и какъ министерство, такъ и общество, должно обратить все вниманіе на не-классическое образованіе...
   "Англія не колебалась и, ничего не щадя, назвала къ себѣ нѣмецкихъ учителей для устройства новаго образованія рядомъ съ классическимъ. Германія, Швейцарія, Соединенные Штаты имѣютъ у себя это новое образованіе, сообщаемое въ училищахъ, извѣстныхъ подъ именемъ real schule (т.-е. Realschule), real schools... Министерство имѣетъ о нихъ всѣ необходимыя свѣдѣнія и у насъ найдется не одинъ докладъ à la Stoffel {Извѣстный французскій военный агентъ, доклады котораго не были и распечатаны.}, составленный агентами въ Германіи и Швейцаріи, людьми проницательными и добросовѣстными. Но эти доклады спятъ вѣчнымъ сномъ праведныхъ въ какомъ-нибудь зеленомъ картонѣ. Можетъ быть, ихъ читали, можетъ быть автора повысили мѣстомъ, но о созданіи новой школы не было и рѣчи; прибавимъ, объ этомъ нѣтъ рѣчи и теперь!
   "Мы только-что воротились изъ Германіи, куда имѣли гражданское мужество отправиться съ цѣлью взглянуть на одну изъ причинъ нашего бѣдствія. Мы посѣтили такъ тѣ школы, которыя раздѣляютъ честь съ гимназіями воспитывать молодыхъ людей ХІХ-го вѣка, и говоримъ теперь съ убѣжденіемъ патріота, а не съ энтузіазмомъ нѣмцефила: мы возвратились, посѣтивъ эти Realschule, исполненные удивленія, но съ горечью въ сердцѣ..."
   Мы не приводимъ послѣдующаго затѣмъ очерка реальной школы въ Германіи, какъ онъ былъ понятъ авторомъ; при томъ авторъ часто смѣшиваетъ нѣмецкія реальныя и промышленныя школы; но все же видно, что важность реальнаго образованія понята имъ, что Франція послѣ разгрома иначе смотритъ на многое, нежели какъ смотрѣла при второй имперіи, и шоръ въ заключеніе своей статьи дѣлаетъ предложеніе, о которомъ еще недавно не было возможности и заикнуться во Франціи, не поднявъ бури въ станѣ указанныхъ авторомъ proviseurs recalcitrants, которыхъ вынужденъ щадить и самъ Ж. Симонъ: "Рѣшимся, говоритъ онъ, дать каждому ученику, окончившему курсъ въ Realschule, одинаковыя права съ баккалавромъ, кончившимъ курсъ въ лицеѣ; мы увидимъ скоро, какое изъ двухъ заведеній пойдетъ лучше."
   На прусскую реальную школу обратили вниманіе и у насъ, какъ мы то узнали недавно изъ оффиціальнаго сообщенія со Стороны министерства народнаго просвѣщенія, но это вниманіе Кило обращено по совершенно случайному обстоятельству. Проектъ реальныхъ училищъ былъ у насъ готовъ еще весною и, какъ мы говорили, поступилъ на разсмотрѣніе государственнаго совѣта; но за недостаткомъ времени проектъ не былъ разсмотрѣнъ, и потому, какъ сообщается теперь, министерство и воспользовалось отсрочкою, послѣдовавшею за недостаткомъ времени, въ дѣлѣ разсмотрѣнія внесеннаго имъ проекта устава реальныхъ училищъ, "дабы еще разъ провѣрить оный сужденіемъ знатоковъ, какъ въ Россіи, такъ и за границею; въ этихъ видахъ, оно, во-первыхъ, напечатало свой проектъ въ своемъ журналѣ (за май 1871 г.), а во-вторыхъ, командировало на-границу г. Георгіевскаго какъ для изученія вновь на мѣстѣ вопроса о реальныхъ училищахъ и ихъ осмотра, такъ и для ознакомленія иностранныхъ ученыхъ и спеціалистовъ съ составленнымъ въ министерствѣ проектомъ устава реальныхъ училищъ въ Россіи". Однимъ словомъ, еслибы не "недостатокъ времени" въ государственномъ совѣтѣ, то командировка за-границу могла бы и не состояться. Что касается до нашихъ спеціалистовъ различнаго образа мыслей относительно реальнаго образованія, то всѣ они высказались еще въ мартѣ и апрѣлѣ и представили свои взгляды на значеніе министерскаго проекта по тексту, который послѣ былъ въ рукахъ у всѣхъ желавшихъ имѣть его, а потому повтореніе этого текста въ майской книгѣ журнала министерства народнаго просвѣщенія вышедшей притомъ въ половинѣ іюня, не возбудило уже новыхъ преній въ нашей педагогической литературѣ. Какъ на косвенную критику этого проекта и основъ его мы можемъ указать на весьма обстоятельную и дѣльную статью проф. Лѣтникова {Помѣщена въ "Отчетѣ и рѣчахъ", произнесенныхъ въ торж. собраніи имп. моск. техническаго училища 8 сент. 1871 года. 1--126 стр.}, изъ которой видно, какъ мало походитъ нашъ проектъ реальныхъ училищъ на то, что понимаютъ подъ реальною школою въ Германіи, этилъ новымъ типомъ общеобразовательнаго и научнаго заведенія, неимѣющаго ничего общаго съ профессіонализмомъ. Что же касается до коммандировки нашего чиновника для "изученія вновь на мѣстѣ вопроса о реальныхъ училищахъ и ихъ осмотра", то по поводу этого обстоятельства были получены отъ иностранныхъ ученыхъ и спеціалистовъ {Имена ихъ остаются неизвѣстными.} "21" письменный отзывъ; изъ нихъ три разошлись съ нѣкоторыми главными положеніями; "остальные же 18, предлагая тѣ или другія частныя измѣненія и улучшенія, нисколько не противоречащія общимъ началамъ проекта, вполнѣ одобряютъ сіи послѣднія". Изъ этого конечно не слѣдуетъ, что вообще только 1/7 иностранныхъ ученыхъ и спеціалистовъ за-границею противъ проекта, а цѣлыхъ 6/7 въ пользу его; да и вообще мы думаемъ, что примѣненіе извѣстнаго suffrage universel въ такихъ вопросахъ едвали имѣетъ силу; притомъ тутъ есть всегда опасность обмануться, такъ какъ выборъ лицъ, къ которымъ мы обращаемся, зависитъ отъ насъ. Но помимо всего этого, въ кажется, что г. Георгіевскій сдѣлалъ въ этомъ случаѣ, ту же ошибку, какую сдѣлалъ лѣтъ 15 тому извѣстный намъ французъ г. Миннсенъ. Вопросъ объ общеобразовательномъ характерѣ прусской высшей реальной школы въ настоящее время не представляетъ никакихъ сомнѣній, спорятъ еще о дальнѣйшею расширеніи ея правъ, но объ общеобразовательности ея спорить теперь никто не будетъ. Въ такомъ случаѣ г-ну Георгіевскому было бы проще запастись тѣмъ "Unterrichts-Ordnung", на основаніи котораго дѣйствуетъ высшая реальная школа въ Германіи съ 1859-го года; тогда онъ зналъ бы, какую, можно придать цѣну тому, что 18 отзывовъ "вполнѣ одобряютъ общія начала проекта".
   Каковы въ самомъ дѣлѣ эти общія начала въ проектѣ. Вотъ они. Въ объяснительной запискѣ къ этому проекту (стр. 12) сказано, кто курсъ проектируемыхъ реальныхъ училищъ "никоимъ образомъ не можетъ почитаться курсомъ общеобразовательнымъ". Далѣе (стр. 13), объясняется, кто "въ отсутствіи какого бы то ни было приноровленія курса нынѣшнихъ реальныхъ гимназій къ спеціальнымъ потребностямъ какихъ бы то ни было отраслей промышленности заключается, можетъ бытъ, наибольшій недостатокъ нынѣ дѣйствующихъ по этому узаконеній"; имъ этого прямо слѣдуетъ, что достоинство проектируемаго узаконенія составляетъ обратное начало, а именно, что будущія наши реальныя училища будутъ приноровлены къ спеціальнымъ потребностямъ различныхъ отраслей промышленности. И дѣйствительно, мы читаемъ на стр. 16, что у насъ желаютъ устроить реальныя училища съ "различными учебными курсами", и мы будемъ имѣть: 1) агрономическо-реальныя; 2) коммерческо-реальныя; 3) технико-механико-реальныя; 4) технико-химико-реальныя; 5) горнозаводско-реальныя, и 6) технолого-агрономическо-реальныя училища. И это еще не все: на стр. 17 предполагается, чтобы такія училища служили непремѣнно образцами, если мѣстное населеніе или земство, даже и безъ пособія отъ казны, захотѣло устроить свое реальное училище.
   Вотъ общія начала нашего проекта. Сравните ихъ теперь съ уставомъ реальныхъ школъ въ Пруссіи, который намъ теперь уже знакомъ, и поставьте рядомъ первое начало нашего проекта, въ силу котораго курсъ реальныхъ училищъ "никоимъ образомъ не можетъ почитаться курсомъ общеобразовательнымъ", съ тѣмъ что, мы видѣли, говорится на каждой страницѣ нѣмецкаго "Unterrichts-Ordnung", который настаиваетъ только на одномъ, что курсъ реальныхъ училищъ во всякомъ случаѣ долженъ быть непремѣнно общеобразовательнымъ; всякая попытка ввести профессіонализмъ въ программу реальнаго училища осуждается; о раздѣленіи реальныхъ школъ на вышеприведенные шесть разрядовъ въ Германіи не имѣютъ и понятія; наконецъ, предписаніе всѣмъ частнымъ заведеніямъ. слѣдовать министерскому образцу стоитъ въ рѣзкомъ противорѣчіи съ прусской Lernfreiheit, и повлечетъ за собою неохоту общества -- жертвовать своими средствами на народное образованіе. Тотъ, кто знаетъ нѣмецкую реальную школу, ея цѣль и характеръ, тотъ не дастъ себѣ отчета, какимъ образомъ въ Германіи нашлось и 18 педагоговъ, вполнѣ одобрившихъ "общія начала" проекта реальныхъ училищъ нашего министерства народнаго просвѣщенія, а между этими началами начало общеобразовательное, рѣзко отвергаемое проектомъ, безспорно занимаетъ первое и господствующее мѣсто.
   Но какъ бы то ни было, мы не теряемъ надежды на то, что чѣмъ болѣе у насъ распространится знакомство съ основными началами средняго образованія въ Германіи, тѣмъ болѣе будетъ разсѣяваться туманъ, распространенный по вопросу о реальномъ образованіи его-противниками. Превосходное положеніе классическихъ гимназій въ Пруссіи не дѣлаетъ тамъ налипшими высшія реальныя школы; неужели же намъ не нужны реальныя школы потому, что у насъ классическія находятся въ неудовлетворительномъ положеніи, какъ о томъ не разъ свидѣтельствовало само министерство? Справедливо во всей оппозиціи реальнымъ школамъ одно, а именно, что онѣ могутъ процвѣтать только при дѣятельномъ участіи самого общества, какъ то мы видимъ въ Германіи; дѣятельное же участіе общества въ такомъ дѣлѣ вызывается только такою системою народнаго образованія, которая, подобно прусской, заботится объ утвержденіи того, что нѣмцы называютъ Lemfreiheit. Вотъ потому справедливо могутъ намъ возразить, что хорошее въ Пруссіи можетъ не вездѣ быть хорошимъ, а слѣдов. не вездѣ можно ожидать хорошихъ результатовъ реальнаго образованія. мы не будемъ опровергать такого возраженія, но замѣтимъ, что гдѣ по такой причинѣ не могутъ развиваться реальныя школы, тамъ и классическое образованіе не принесетъ тѣхъ богатыхъ плодовъ, которые оно приноситъ въ Германіи: не слѣдуетъ пересаживать растенія, если нѣтъ возможности перенести вмѣстѣ и климатъ. Это -- правда.

М. Стасюлевичъ.

"Вѣстникъ Европы", No 12, 1871

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru