Lib.ru/Классика: Срезневский Измаил Иванович. Рядная запись XIII века

Рядная запись XIII века

Как мало подлинных грамот осталось нам на память ο XII--XIII веке нашей Руси, знает с сожалением всякий, кто не чужд любви к отечественным древностям. От первой половины XII века сохранилась только одна жалованная грамота князей Мстислава Владимировича и сына его Юрьеву монастырю (1128--1132 годов); от второй половины XII века также только одна вкладная грамота Варлаама монастырю Хутынскому (после 1192 года); от первой половины XIII века два противня договорной грамоты (1228--1229 годов) князя Мстислава Смоленского с Ригой и Готским берегом; от второй половины XIII века семь грамот: три договорные грамоты тверского князя Ярослава с Новгородом (1265--1270), одна договорная грамота князя смоленского Фёдора с Ригой (1284 год), одна проезжая грамота новгородская ганзейским купцам (после 1294 года), и две договорные грамоты князя тверского Михаила с Новгородом (1295 года). Всего-на-всё десять грамот. Если к этому прибавить и те грамоты, которые уцелели от этого времени в списках позднейших, то и тогда цифра увеличится только вдвое.

0x01 graphic

Столь же бедны древности наши и памятниками сфрагистики. Из числа печатей, сохранившихся у нас от XII--XIII века, первое место принадлежит печати, привешенной к жалованной грамоте Мстислава Владимировича: она -- серебряная позолоченная; с одной стороны изображён на ней лик Господа Спасителя, а с другой лик архангела Михаила, поражающего змия. К договору князя Мстислава с Ригой 1229 года привешено было три печати; уцелели только две, обе серебряные: одна с изображением льва и с надписью: велікого кнѧз. Ѳе^до. . печат., а другая с надписями: вл^дк. смолен^ско и пч^та крьс^т. При договорных грамотах Ярослава Тверского 1268 года были печати, но не сохранились. При договорной грамоте того же князя 1270 года, из трёх печатей уцелела одна свинцовая с изображениями ликов, которые, говорят, разобрать трудно. У грамоты Михаила Ярославича 1295 года печать серебряная вызолоченная с изображением ликов архангела Михаила и святого Николая. К проезжей грамоте новгородской привешены три свинцовые печати: одна с ликом святого евангелиста Матфия, как показывают и буквы мтѳ҃, и с надписью: тысѧцкого пецѧт.; другая с надписями: сменова печать и климовича; третья с почти истёршимся изображениями чьих-то ликов¹.

При такой бедности древних русских актов и печатей каждая новая находка в этом роде есть драгоценность, за открытие которой счастливый археолог достоин полной хвалы и благодарности. Не откажет, следовательно, никто в хвале и благодарности и нашему учёному археологу К.Э. Наперскому за пергаменную грамоту, недавно им найденную в рижском городовом архиве и обнародованную в "Известиях" Академии Наук (Bulletin de la classe des sciences historiques etc., 1850, tome VIII, No 11). Эта грамота бесспорно принадлежит к XIII веку и очень замечательна как потому, что она представляет собой образец обязательства между частными людьми, древнейший из всех доселе найденных, так и потому, что привешенная к ней печать есть единственная в своём роде.

Эта важная находка г. Наперского, как памятник, достойный изучения, предложена была мною вниманию Императорского Археологического Общества в заседании 12 марта 1851 года² и вследствие сомнений, явившихся отчасти при разборе её содержания и значения, отчасти при рассмотрении снимка с печати, изданного при "Известиях" Академии Наук, предназначена была к изданию в "Записках Археологического Общества" в верном снимке с текста и с печати и с теми примечаниями, которые найдутся необходимыми для её объяснения. Принять на себя эту обязанность было для меня тем приятнее, что этот памятник важен для меня как образец нашего древнего языка, и тем легче, что я мог надеяться как на содействие почтенных сочленов Общества, занимающихся древностями русскими, так особенно на содействие нашего учёного секретаря, П.С.Савельева, взявшего на себя труд изготовления верного симка с текста грамоты и с печати.

Текст грамоты писан таким чётким уставом и так правильно, что его чтение не представляет никаких особенных трудностей. Тем не менее отсутствие знаков препинания, кроме точек, которые употреблялись в древнее и даже не в древнее время не столько для уяснения смысла, сколько для отделения слов, и кроме того, соединение слов служебных с главными дают возможность понимать смысл выражений несколько различно или даже иногда и совсем мешают его пониманию. Поэтому необходимо дополнительное чтение с расстановкой знаков препинания. Представляю такое чтение современными русскими буквами, сохраняя впрочем вполне правописание подлинника -- строка в строку, насколько дозволяют это наши правила переноса слов³.

1.	Се порядися Тѣшата съ Якымомъ
	про складьство про первоіе и про задь-
	неіе. И на дѣвцѣ Якымъ серебро взялъ.
	А мониста Тѣшатина у Якымо-
5.	вы жены свободна Тѣшатѣ взяти.
	И рощетъ оучинила промежи себе; а
	болѣ не надобѣ Якыму Тѣшята, ні
	Тѣшятѣ Якымъ. А на томъ послуси:
	Дв дъ⁴ попъ, Дорожка Домославъ,
10.	Вѣкошкинъ Боянъ, Кузма Лойковичь,
	Жидило Жихновичь, Иванъ Смол-
	нянинъ. А кто сий рядъ переступить,
	Якымъ ли, Тѣшята ли, тотъ дасть
	р гри^в⁵ серебра. А псалъ Довмонтовъ
15.	писець.⁶

Судя по переводу этой грамоты, представленному г.Наперским, он читал её не совсем так. Вот его перевод:

"Es kam überein Teschata mit Jakim wegen eines Schmuckes (bestehend aus) Vorder- und Hinter-Theil u...(?)⁷ Jakim empfing das Silber, und der Schmuck gehört Teschata zu, der ihn von der Frau des Jakim nehmen kann. Auch haben sie sich beide unter sich berechnet, und weiter bedarf einer des andern nicht, weder Jakim den Teschata, noch Teschata den Jakim. Darüber waren Zeugen der Pop David, Doroshka Domoslav, Wekoschkin Bojan, Kusma Loikowitsch, Shidilo Shichnowitch, Iwan von Smolensk. Wer diese Abmachung übertritt, sei's Jakim, sei's Teschata, der zahlt 100 Griwen Silber. Geschrieben hat's Dowmont's Schreiber".

По-русски это будет:

"Условились Тешата и Яким об украшении, (состоящем из) передней и задней части, и... Яким получил деньги, а монисто принадлежит Тешате, который и может его взять от жены Якима. Оба они рассчитались между собой, и более друг другу не нужны, ни Яким Тешате, ни Тешата Якиму. Этому были свидетели: поп Давид и проч. Кто этот договор нарушит, Яким или Тешата, тот платит 100 гривен серебра. Писал это песец Довмонта".

Не касаясь вопроса о верности перевода, я позволю себе заметить пока, что расстановка знаков в нём кажется мне неправильной, а именно в следующих пунктах:

Выражение и надевце, на 3-й строке, окружённое точками, отнесено к предыдущей фразе, как её часть, так что следующая за нею фраза должна уже начаться со слова Якым. Это не правильно, потому что, за отделением союза и, как ни понимать надевце, косвенным ли падежом слова надевка или как-нибудь иначе, его никак нельзя грамматически привязать ни к управляющему глаголу порядися, ни к чему другому. Се порядися Тешата с Якымом про складьство про первоие и про задьнеие есть предложение оконченное. Следующий за тем союз и есть начало нового предложения: и на девце Якым серебро взял, где управляющему глаголу взял, кроме прямого дополнения серебро, относится и ещё одно, именно на девце, в дательном падеже, если считать это слово дательным падежом от надевка, или в предложном, если считать его предложным от девка, с предпоставленным предлогом на.

Вслед за выражением: а на том послуси, высчитываются свидетели, бывшие при совершении контракта: Давид поп и прочие. В переводе г.Наперского отделено их восемь. Почему именно восемь, основания не видно. Если основываться на точках подлинника, то надо насчитать их двенадцать; если же к каждому имени отнести ещё другое прозвище или звание, или по происхождению, или по чему-нибудь подобному, то будет только шесть. При имени Давид есть звание: поп; Дорожка есть прозвание Домослава; Ветошкин фамильное имя Бояна; Лойкович фамильное имя Кузьмы; Жихновичь фамильное имя Жидила; Смолнянин прозвище Ивана по месту его родины.

В дополнение к этим замечаниям, для оправдания чтения, принятого мной, я должен прибавить, что, не находя возможным читать надевке как одно слово, потому что ни этого слова, ни ему подобного, в том смысле, какой может быть здесь ожидаем, в памятниках русского языка нет, я отделил на, как предлог, от девке, как существительного в местном падеже, и этим облегчил для себя разумение смысла. Взять серебро на ком или на чём -- выражение, довольно обычное в древнем русском языке, и всегда употребляется в одном и том же значении, как читатель увидит из последующих объяснений.

Считая это достаточным для оправдания чтения, я остановлюсь, следуя этому чтению, на тех частях грамоты, которые более других могут затруднять разумение её содержания, и вместе с тем представлю оправдания, на основании которых надобно допустить некоторые изменения в переводе, сделанном г.Наперским.

1. Се порѧдисѧ тѣшата съ Wкъімомъ про складьство про первоіе и про задьнеіе.

Под выражением складьство первоіе и задьнеіе г.Наперский понимал ein Schmuck bestehend aus Vorder- und Hintertheil (украшение, состоящее из передней и задней части), и именно Hals-oder Brust-Schmuck (ожерелье, или что-либо подобное), то есть ту же вещь, которая ниже в грамоте названа мониста. Против этого я позволю себе сказать, что если бы слово складьство и могло значить ожерелье, или что-нибудь в этом роде, подобно тому, как складень значит складной образок, носимый на шее, а складво у хорватов истрианских значит браслет, то всё же слово первоіе, в значении "переднее", не может быть относимо к предметам, подобным ожерелью, складню, браслету и так далее.

Слово первый, кроме того смысла, в котором остаётся до сих пор, исстари употреблялось у нас в смысле "прежний, предыдущий", а равно и "прошедший, старинный, древний". В летописи Нестора в самом начале стоит это слово два раза: "Се повести временных лет, откуду іесть пошла Русьская земля, кто в Кыіеве нача первее княжити и откуду Русьская земля стала іесть. Се начнем повесть сию. По потопе первиіе сынове Ноіеви разделиша землю". Вслед за этим началом и Нестор и другие летописцы наши употребляют это слово в том же смысле довольно часто.

Так, например, под 945 годом в предисловии к договору Игоря с греками говорится: "присла Роман... слы к Игореви построити мира первого". Так и под 1094 годом, упоминая о налёте саранчи, летописец заметил: "и не бе сего слышано в д'нех первых в земли Русьстей, яже видеста очи наши за грехи наши". Так и под 1106 годом, говоря о смерти старца Яна, летописец заметил, что Ян "жив по закону Божию, не хужи бе первых праведник". Так и в поучении Владимира Мономаха читаем: "И сему ся подивуиемы. Како птица небесныя изъ иръя идут, и первее на шируце, и не ставятся на одинои земли, но и силныя и худыя идут по всем землям, Божиим повеленьем, да наполнятся леси и поля"⁸. В таком же смысле, точно как и прежнии, употреблялось и слово передьнии: "тоіе же зимы даша Изяславу Туров и Пиньск к Меньску: то бо бяшеть его осталося передьние волости его".

Слово задьнии значило и значит также "прежний, прошедший": так мы часто употребляем выражение заднее число в смысле "прошедший, предыдущий день"; но оно употреблялось и в том смысле, как "последующий". Слово это заднии происходит от сложного предлога зад [за+д, так же как на+д = над, по+д = под, пре (или пере)+д = пред = перед, и проч.]. Предлоги пред = перед, и зад, по смыслу противоположны. Зад его -- за ним (Лл.149), зад дружины -- за дружиной (Лл.159), зад тела -- за телом (П.М.Ник., с.68). Так противоположны должны быть и прилагательные, от них произведённые, -- и как передьнии или прежьнии значит "тот, который был, есть или будет или впереди, или прежде", предъидущий, так и задьнии значит "тот, который был, есть или будет сзади или после", последовавший, последующий. При таком смысле слова задьнии легко мог образоваться и юридический термин задьница в значении имения, остающегося после покойника: "аже умрет смерд, то задьница князю, аже в боярех или в дружине, то за князя задьница не идёт" (Рус. Пр.); "а кто его задьницю возмет, то в того Немчичю товар взяти" [Грам. Смол. с Риг. по противню 1229 года, а в противне 1228 года в этом месте употреблено слово остаток (у Тобина, с.60)].

Что касается до слова складьство, то хотя его и нет, сколько мне известно, в древних памятниках русских, но смысл его, сообразный со значением прилагательных первыи и задьнии, сопоставленных при нём в разбираемой грамоте, можно определить помощию других наречий славянских и отчасти даже слов русских одного с ним происхождения. -- В польском, слово sklad употреблялось в значении przyjacielskiej zgody, полюбовного суда (Voll. Legg. II, 611 и 934, под год. 1562 и 1580). Другой, близкий к этому смысл слова skład виден в польском выражении: sk:ad apostolski, что значит то же, что spo:ek apostolski, das apostolische Glaubensbekenntniss. В лужицком, в этом смысле, употребляется слово sk:adovanjo. В сербском, хорватском, хорутанском слова: склад, складаньіе, склада, складност, значат concordia, conventia, pactum, pactio, conjunctio, unanimitas; a складам се, складовам се, -- concordo, accordo, consono; складно -- concorditer, honeste. Вместо склад у нас употреблялось слово слог; так, например, Алексеев, ссылаясь на творение Дамаскина о вере, объясняет слог словами "договор, союз, завет" (Церковный словарь, IV, 107). Такое же значение было и за словом сложение, которое по объяснению Памвы Берынды, значит "умова, заложенье, або зложенье, разманитое постановленье в куплях, в примирьи, примирье, змова, згода, покой, зезволенье, произволенье". Положенный значило определённый по условию или договору: "а холопу, рабе данному положенному, заіемному, поручьному, земле, воде, суд от века" (Акты А.Э., I, No 14); "суженого не посужати, суженое положеное дати" (Собрание государственных грамот, I, No 32). Этим словам соответствует югославянское слово слога, употребляемое в значении союза, покоя, согласия: "слога од Бога, неслога од злога", -- говорит сербская пословица. Слажемсе значит то же что складамсе, concordo, и тому подобное. Как равносильны по значению формы корнесловные клад и лог = лаг, видно из многих наших производных слов: сложить значит то же, что скласть; греческое συλλαβή в единственном числе мы переводим словом слог, а во множественном не только слоги, но и склады. Так и в переносном смысле склад значило то же, что слог; пикник в старой Руси назывался складом пировным (Акты исторические, I, 162); складный значило и до сих пор значит гармонический, приятный по согласию звуков; складати значило собирать, созывать для совещаний: "князь-местер съезды складает, а на съезд ни сам не едет, ни людей своих посылает и исправе не дает" (Псковская летопись, I, 247). В чешском слово sklad со своими производными употребляют не только в общем смысле соглашения, но и в частном смысле брачного сговора, сватьбы. В таком именно смысле sklad употребляется у валахов моравских, и в некоторых словацких краях. В.В.Ганка, которому я сообщал своё мнение о разбираемом памятнике на предварительное обсуждение, соглашаясь с этим мнением, напомнил мне несколько замечательных мест из старинных памятников чешского языка. В Тристаме чешском читаем: "I pr ijede kràl Rivalin z Lohnois tomu krali Markowi na pomoc, aby mu tak wἑrnἑ slużil; zajistἑ jako by jmanem byl. A to jest byl pro to zdèl, aby jeho sestru za ženu sobἑ pojel: toho s weliku pracu doby, že s nim sklàdàna ta panna by"⁹ (Starobyl. Skladani, IV. 2). В Азбуковнике Воднянского, известном под названием Laclifer, есть swatebnie skladanie (свадебное складанье) в смысле copulatio (сватьба). Epithalamium переведено как spἑwanie na żenicha a na newἑstu pr i skladani¹⁰. К этим замечаниям филолога чешского прибавлю ещё место из Dialogi Bohemarii: "Tej to noci bude je skladaci (складать)", ista nocte celebrabitur carnalis copula inter eos. (Zbirka nejdawn. Slownikuw, w. Hanky, 349). Важнее других для нас слово складание в смысле сватьбы. Окончания существительных на --ие (-ение, --ание) и --ство довольно часто употребляются в одном и том же смысле, одно вместо другого, как видно из русских слов: величие и величество, рождение и рождество, княжение и княжество, колдование и колдовство, злодеяние и злодейство и прочих. Таким же образом вместе со словом складание может быть и слово складство, и именно в том же значении "условия, соглашения, сговора, -- свадебного сговора = сватьбы". Самое слово сватьба в первоначальном смысле могло означать только вообще "соглашение, условие": оно происходит от корня ват = вет, значащего то же, что глас, говор = гвар, и тому подобное, и давшего древнему языку нашему глагол сватитися, равносильный глаголу съвещатися. Так у Нестора: "Святослав прельсти Всеволода, глаголя тако: Изяслав сватиться со Всеславом, мысля на наю" (Лл.78). Нет слова складьство в этом смысле в древних наших памятниках, нет его и ни в каком другом смысле; но это нисколько не должно мешать разумению, насколько оно объяснимо общим здравым смыслом и соображением. В смысле "соглашения, сговора" слово складьство совершенно подходит к смыслу слов первоіе и заднеіе, а равно и к смыслу глагола порядися; не допускает, насколько теперь можно судить, никакого другого приличного значения, и, следовательно, должно быть принято в разбираемой грамоте только в этом смысле. Можно ещё, правда, принимать слово складьство в смысле переносном -- как приданое, определённое к выдаче за невестой по сговору; но в переводе такой исключительности значения слова "складьство" на основании данных, теперь известных, допустить нельзя.

Таким образом, начало разбора этой грамоты должно быть переведено так:

-- Порешил Тешата с Якимом относительно сговора¹¹ (брачного соглашения) прежнего и последовавшего.

Следующее за тем выражение грамоты ещё более убеждает в правильности этого перевода:

2. И на дѣвцѣ Ꙗкъімъ серебро взѧлъ.

Предлог на, отделяемый здесь мною от существительного девце, употреблялся и употребляется у нас отчасти и теперь с местным падежом в том же значении, как и предлог за с падежом винительным: на ком = за кого, на чём = за что. "И нача Белдюзь даяти на собе злато, и кони, и скот" (Лл.119); "и даша на нем рублей гривну на 70 лет" (Акты юридические, I, с.110); "а дал Иван на тих землях 8 сороков бел" (там же; новгородская купчая XVI века, с.112).

Что касается до слова девка, то оно исстари означало не только девушку вообще или дочь, но и невесту. Быть в девках значит и теперь -- оставаться девушкой, невестой незасватанной. "Князь великий велел тобе говорити, что еси ко мне присылал свою грамоту о том, что у князя у Исайя дочи, и мне бы пожаловати та его дочка взяти за его сына: ино боярин мой Никита девку видел, и ты бы мне учинил ведомо о том, что взяти с девкою на колко тысяч золотых; то бы еси переписал на список, до ко мне прислал" (Ист. Г. Р., VI, пр.125). "Истинная есть тому правда, что во всём свете такого на девки обманства нет" (Котошихин, 126). Таким образом, на девце значит "за девушку, за невесту"; а всё выражение "и на девце Якым серебро взял" значит:

-- И деньги за невесту Яким получил.

Указание очень важное на древний обычай вена за невесту, -- обычай, известный со времён Владимира, который "вдасть за вено греком Корсунь опять, царице деля", и Ярослава, который, отдавая сестру свою за Казимира, получил от него "за вено людей 8 сот, еже бе полонил Болеслав, победив Ярослава".

3.И рощетъ ѹчинила промежи себѣ, а болѣ не надобѣ Wкъіму тѣшѧта, ні тѣшѧтѣ Wкъімъ.

Здесь может остановиться внимание на выражении не надобе. Иногда оно употреблялось безлично, иногда же напротив относилось к определённому подлежащему. Так, в одной из старинных духовных (Акты юридические, No 409, с.429) рядом стоят выражения: "а Семену ту не надоби", и немного ниже: "а Семену и Григорью то (купля отца моего, Яковово село) не надоби". Для нас теперь понятнее смысл безличный. В смысле же личном надобе может быть употреблено и без дополнения в дательном падеже и значит не только "следует, принадлежит по закону или условию", но и "должен, должна, должно". В первом уже договоре Олега с греками читаем: "да іемлют у царя вашего на путь брашно и якоря, и ужя, и пре, и елико надобе. И да творят куплю, якоже им надобе". Здесь, в первом выражении, надобе употреблено как глагол личный и значит "следует по закону"; а во втором безлично, в смысле "надобно, нужно". В "Русской Правде", в выражении: "а матерня чясть детем не надобе", не надобе употреблено также как глагол личный, относящийся к существительному часть, в смысле: "не следует, не принадлежит по закону, не должна отойти". Так, в договоре Смоленска с Ригой, в противне 1229 года: "Немчичю же не надобе ни какое мыто и' Смоленьска и до Ригы, а из Ригы и до Смоленьска. Так же Роусину не надобе мыто с Готьского берега до Ригы, из Ригы до Смоленьска" (у Тобина, с.68). Здесь не надобе относится как глагол к подлежащему мыто в смысле: "не следует, не должно быть взимаемо". В противне 1228 года той же грамоты это место гласит так: "всякому латинескому члвкоу свободен поуте из гочкого берега до Смольнеска без мыта". Так и в псковской летописи в словах великого князя: "Вам моя отчина, как Пскову так и Новугороду, не надобе ничто", не надобе относится к подлежащему отчина, также с значением "не следует" (ПЛ., 260). Так и в разбираемой грамоте не надобе есть глагол управляющий, относящийся раз к подлежащему Тешата, а другой раз к подлежащему Якым. Всю фразу я перевожу так:

-- И расчёт они оба покончили между собой, а больше не должен ни Якиму Тешата, ни Тешате Яким.

Ещё мне кажется не совсем верным у г.Наперского перевод последней фразы грамоты:

4.А псалъ Довмонтовъ писець.

Слово писец едва ли можно переводить посредством Schreiber, принимая его в том же смысле, в каком употребляется оно теперь. Писец, как писарь, дьяк нашего древнего и старинного мира, были иногда лица важные, не переписчики, а письмоводители, делопроизводители, секретари, лица иногда почти столь же важные, как и те, чьими делами они управляли. Здесь не место распространяться об их разрядах, об их различных степенях и должностях; общее же их значение довольно известно... А так как и сам г.Наперский доказал, что под именем Довмонта должно понимать того князя псковского Довмонта, который во святом крещении получил имя Тимофея, то и заключительную фразу разбираемой грамоты следует перевести:

-- А писал (грамоту) секретарь (письмоводитель) князя Довмонта.

Таким образом, вся грамота в новом русском переводе может быть прочтена так:

Порешил Тешата с Якимом относительно сговора (брачного) прежнего и последовавшего. И деньги за невесту Яким получил. А своё монисто у Якимовой жены Тешата может взять. И расчёт они оба между собой покончили; а больше не должен ни Якиму Тешата, ни Тешате Яким. Свидетелями этого были: поп Давид, Домослав Дорожка, Боян Векошкин, Кузма Лойковичь, Жидило Жихновичь, Иван Смольнянин. А кто нарушит это условие, Яким ли или Тешата, тот заплатит (неустойки) 100 гривен серебром. А писал (эту грамоту) секретарь князя Довмонта¹².

Грамота эта г.Наперскому и некоторым другим показалась купчей, почему и напечатана была в числе "Аналект русских" господина академика Куника¹³, как Verkaufsbrief, Verkaufseinigung über einen Hals-oder Brust-Schmuck¹⁴. Но с этим мнением согласиться невозможно. Невозможно, если бы и остаться при том переводе, который предложен был г.Наперским, или с теми изменениями его, которые могли быть сделаны при более счастливом истолковании выражения "на девце". Такому взгляду на грамоту мешает особенно условие о неустойке, условие, одинаково обязательное здесь для обоих договаривающихся лиц, Тешаты и Якима, тогда как расчёт между ними уже окончен, так что они друг другу уже ничего не должны, а остаётся только Тешате взять своё монисто у жены Якима. Образцы купчих не только XV и XVI, но и XIV века сохранились в довольно значительном количестве (Акты юридические, с.110--136), и сличение с ними разбираемой нами грамоты не может, кажется, нисколько оправдать мнения о ней, как о купчей: ни в одной из купчих нет помина о неустойке, не говоря уже о том, что купчая сама по себе не предполагала особенного соглашения и решения никакого рода и не могла бы начинаться выражением: "се порядися", как начинается разбираемая грамота.

Вот образец старинной купчей, по которому можно иметь понятие о форме этого рода актов:

"Се купи Филип Дмитров у Федора в Ларивонова сына лоскут земли на гори... а огород стена с Фомою по половинам. А дал Филип на той земли 50 бел да полоть мяса пополонка: и купил собе одерене и своим детем. А на то послухи: Иван Степанович, Прхурей Фомин, Огафан Федров. А в пецати стоял сам Федор и землю завел, Ларивонов сын".

Выражение: се порядися заставляет, напротив того, думать, что наша грамота есть рядная. Рядных было два рода: одни касались соглашений большей частью по имению (Акты юридические, с.269--273), другие соглашений брачных (там же, с.418--424). К числу первых нашу грамоту отнести, кажется, нельзя ни по содержанию, ни по форме; к числу последних нельзя не отнести, как кажется, по всему.

Что значила такая рядная, легко понять всякому, кто хоть сколько-нибудь знает наши народные обычаи, до сих пор сохранившие многое от давно минувших веков. Выдавая замуж свою дочь, отец рядился с будущим своим зятем, получал за неё от жениха или его отца условленную плату и передавал, также по условию, жениху приданое, которое назначал за дочерью. Главнейшие условия этого ряда заносились в письменное обязательство, которое утверждалось свидетелями. При этом, на случай необходимости нарушить договор с той или другой стороны, определялась плата за неустойку, тем значительнее, чем стоимее было приданое невесты. Этот обычай уцелел в некоторых краях и до сих пор, сохраняя и древнее название ряда, рядного слова и даже рядного склада, так же, как и письменный договор жениха с отцом невесты -- название рядной записи, рядной грамотки или просто рядной. Этот обычай, как он теперь уцелел, сто ит быть описан во всей подробности, со всеми своими местными видоизменениями, и те из знатоков народности русской, которые знают их сколько-нибудь обстоятельно, окажут услугу науке русской, если сообщат свои сведения и наблюдения тому учёному Обществу или лицу, которое сочтут более обязанным и лучше умеющим обращать их в пользу науки. У кого-нибудь из наследников древних достояний могут найтись и древние рядные в подлиннике или в списке: их обнародование тем более нужно, что древнейшие из рядных, изданные Археографической комиссией, относятся к XVI веку.

О старинном обряде совершения таких рядных записей сохранилось несколько любопытных подробностей в сочинении Котошихина:

"Жених... нарядясь с отцом своим, или с родичами, или с друзьями, кого любит, поедет к невестину отцу иди матери. А приехав, и невестин отец, и сродственные встречают их и честь воздадут, как годится, и идут в хоромы, и садятся по чину. А посидев, учнет говорить от жениха отец или иной сродственник, что они приехали к ним для доброго дела, по его приказу; и господин дому своего отвечает, что он рад их приезду и хочет с ними делать сговорное дело. И они меж себя с обе стороны учнут уговариваться о всяких свадебных статьях, и положат сватьбе срок, как кому мочно к этому времени изготовиться, за неделю и за месяц, и за полгода, и за год, и больше. И учнут меж себя писати в записех своих имена и третьих¹⁵, и невестино; а напишут, что ему по сговору тое невесту взять на прямой установленной срок, без пременения, а тому человеку невесту за него выдать на тот же срок, без пременения. И положат в том письме меж собой заряд, буде тот человек на тот установленной срок тое девицы не возмет, или тот человек своей девицы на срок не выдаст, взяти на виноватом 1000 или 5000 или 10,000 рублев денег, сколько кто запишет в записи. И сидев у него в гостях, едчи и пив, поедут к себе" (с.120--121).

Несколько такого рода записей внесено в число юридических актов, изданных Археографической комиссией. Не лишним будет привести здесь для соображения одну на них:

"Се аз Тишина Костянтинов сын Сульменева: жениться мне у Замятни да у Василья у Михайловых детей Ржевского, а поняти мне их сестра Олена Михаилова жь дочь Ржевского, за неделю до заговенья Филипова лета 7050-осмого; а не женюсь яз Тишина на тот срок у Замятни да у Василья, ино на мне на Тишине взять Замятне да Василью по сей записи сто рублев денег. А на то послуси: Дмитрей Иванов сын Маршалкова, да Костянтин Федоров сын Засецкого, да Федор Иванов сын Лыков, да Замятня Костянтинов сын Сулменева. А запись писал Васюк Федоров сын Засецкого, лета 7057". (Запись скреплена подписью трёх свидетелей.)

Образец такого рода рядной записи древнего времени, именно XIII века, представляется в грамоте нами разбираемой. Какой-то Яким выдавал свою невесту, вероятно дочь (девку), за какого-то Тешату. Порешая сговор (складьство), вследствие окончания расчёта, отец невесты и жених, в засвидетельствование того, что они друг другу уже ничего не должны, сделали запись; обозначили в ней, что вено за невесту (серебро на девице) уже получено, а монисто, уступленное жениху и ещё остающееся у его будущей тёщи, жених может взять когда захочет; обозначили тоже, что в случае нарушения ряда нарушитель обязан заплатить 100 гривен серебра, и утвердили запись свидетельством отца духовного и пяти других свидетелей, и написанием её рукой секретаря князя Довмонта.

В записи не обозначено имя невесты, вероятно потому, что у Якима дочь невеста была одна, и что, следовательно, не представлялось никакой особенной надобности выставить это имя. Нет в записи также и срока сватьбы... почему? Не трудно, кажется, разгадать и это, если решить вопрос: для кого была сделана эта запись, для отца ли невесты, или для жениха, или же обоих вместе? Иными словами: дана ли она женихом отцу невесты, или отцом невесты жениху, или же одна и таже запись написана была в двух противнях, из которых один дан жениху, а другой отцу невесты?

Удостоверения, одинаково важные для обеих сторон, касаются: 1).порешения ряда, 2).окончания расчёта и 3).неустойки. Удостоверения, важные для жениха, касаются: 1).выдачи вена за невесту и 2).права взять жениху у будущей тёщи монисто, ему уступленное. Удостоверений, важных только для одного отца невесты, нет ни одного.

Это неравенство удостоверений заставляет заключать, что рассматриваемая грамота есть запись, данная отцом невесты жениху, и что вместе с нею написана была другая от жениха отцу невесты. Без всякого сомнения, одним из самых важных условий для отца невесты было условие о сроке сватьбы; оно не могло быть пропущено в записи, удостоверявшей отца невесты в его правах в отношении к жениху, -- и занесённое в одну из записей, легко могло быть пропущено в другой. -- Как в этой рядной имеем образец записи, данной отцом невесты жениху, так в рядной, выше приведённой из "Юридических Актов", представляется образец записи, данной женихом братьям невесты.

* * *

Считая рассматриваемую грамоту рядной записью, данной отцом невесты жениху, обратим ещё внимание на её древность и местность.

На древность её намекает уже пергамин, на котором она написана: акты не древние писались не на пергамине, а на бумаге.

Ещё более и определительнее говорит об этом как упоминание о князе Довмонте, в тексте её, так и лик святого Тимофея, изображённый на печати. Оба эти обстоятельства замечены уже были г.Наперским. Князь Довмонт, из роду князей литовских, принял христианскую веру в Пскове в 1266 (6774) году, и получил во святом крещении имя Тимофея, а в 1291 скончался (Псковская летопись в Полном собрании русских летописей, IV, с.180 и след.). Очевидно, что рядная писана после 1266 года.

Сто гривен серебра неустойки (сумма важная и не для XIII века) намекают на значительность лиц, которые совершили эту запись; но объяснить определительно, кто именно были они, сколько знаю, не возможно.

Древность грамоты, при малом числе древних подлинных грамот русских, заставляя археологов дорожить ею как памятником быта и обычаев русской старины, обязывает и филолога дорожить ею как одним из редких памятников древнего русского языка.

Грамота эта, несмотря на свою малую величину, замечательна по тем свидетельствам, которые представляются в ней касательно переходного состояния русского языка в XIII--XIV веке, когда древние формы были постепенно забываемы, а новые постепенно всё с большей силой заступали их место.

1.Знаки глухих гласных звуков в некоторых случаях поставлены правильно на своём древнем месте (Якымом, том, складьство, дасть, переступить), в других же или опущены (свободна, дорожка) взяти, девце, псал¹⁶, или заменены целыми гласными (первоіе, Векошкын, Якымом, тот).

2.Буква ѣ употреблена всюду правильно ("Тѣшата, Тѣшате, дѣвце, болѣ, ненадобѣ, Вѣкошкын").

3.Гласный звук и, который, по особенному стремлению русского языка, должен был во многих случаях отдавать своё место звуку е ("жеребии = жеребей"), удержан в слове сии, которое и в старославянском языке выговаривалось сей.

4.Гласный звук и представляется несколько раз сократившимся в согласный "j" ("Лойковичь, Йван, сий").

5.Широкий звук ы, отдавший впоследствии своё место звуку и после гортанных, удержан везде правильно ("Якым, Якымов, Векошкын").

6.Мягкий выговор шипящих представляется в смешении с твёрдым ("Тешята, Тешяте, и вместе с тем Тешата").

7.Смягчение гортанных в свистящие удержано ("девце, послуси").

8.Двойственное число оставлено при своих древних правах ("и ращет оучинила Тешата и Якым промежи себе").

9.Прошедшее простое ещё было живо ("Се поряди ся").

10.Вместе с тем, однако, употреблено и прошедшее сложное сокращённое, то есть с пропуском вспомогательного глагола ("Якым серебро взял, -- а псал Довмонтов писець").

11.Равно и в других случаях глагол существительный пропущен ("мониста Тешатина свободна Тешате взяти, -- а боле не надобе Якыму Тешата, -- а на том послуси, -- и рощет учинила промежи себе").

12.Склонение прилагательного неопределённого или одночленного представляется отдельным от склонения прилагательного двучленного ("у Якымовы жены").

К этому прибавить ещё можно несколько замечаний о тех синтаксических особенностях древнего и старинного языка русских, которые могут остановить на себе внимание читателя в разбираемой грамоте.

-- Се порѧдисѧ тѣшата. Се (средний род местоимения сь) употребляется нередко в значении объяснительного указания в роде члена перед глаголом, именем, местоимением, наречием. Иногда можно перевести се в этом значении посредством вот или так, иногда же невозможно не оставить вовсе без перевода. "Се аз отхожю света сего, сынове мои": так начинается духовная Ярослава. "Се вы поведаю, дети моя, труд свой" -- так начал Владимир Мономах признание о своих делах в поучении детям. "Се первее взял іеси зрак очью моіею, а се ныне хощеши взяти душю мою" -- так сказал Василько Святополку, выходя с ним на битву. "Се молитися и каятися достоит день и нощью" -- так начал своё слово о молитве один безыменный проповедник. Есть немало грамот и грамоток, начинающихся этим словом: се яз, се въдал, се пишю, се купи, се глаголет, се дьнесь, и т.п. Грамматики, вероятно, без труда решат, что это за часть речи.

-- А мониста тѣшатина у Wкъімовы жены свободна тѣшѧтѣ взѧти. В языке позднейшем слово свободна не было бы поставлено со словом мониста, а безлично, в единственном. В языке древнем требование словосогласования было в этом случае другое. Так, в договорной грамоте Смоленска с Ригой, в противне 1228 года, сказано: "пискоун ризскии, мастьр бжх дворян, и вси земледержци, ти дают Двиноу свободну ѿ вьрхоу и до низоу в мъре и по въде и по берегоу всемоу латинескому языкоу и Роуси". В противне 1229 года то же; только вместо свободну употреблено вольну: "дали Двиноу волноу".

-- А на томъ послуси. Выражение на то очень обыкновенно в древних и старых грамотах русских перед словом послухи или другим того же смысла (мужи, люди, сидельцы, и т.п.). Нельзя этого сказать о выражении на том. Оно, впрочем, совершенно понятно всякому, кто вник в дух русского языка народного. Здесь на том значит: "на том ряду". В том же роде читаем в наших актах: "а на суде были" (Акты юридические, с.12), "а на сем приговоре были люди добрыи" (Акты юридические, с.270), "а на сем делу были люди добрыи" (Акты юридические, с.274), и проч.

* * *

Ограничивая этим разбор текста рядной, я должен сказать ещё несколько слов о привешенной к ней печати и о внешней форме грамоты.

Читатель, который станет сличать снимок с печати, приложенный к переводу г.Наперского в "Академических известиях", со снимком, прилагаемым здесь, найдёт между ними разницу, для сфрагиста очень значительную. Так, например, литограф первого снимка не изобразил видных на левой стороне святого остатков букв "α" и "Η", а в слове Тимофей начертил букву "ε" в виде нашего прописного Е, что могло родить невольное сомнение в подлинности самой печати. Читатель заметит наблюдательность и ловкость художника, приготовившего наш снимок, и без сомнения поблагодарит его за тщательность труда¹⁷.

Печать свинцовая, тёмно-синего цвета, сделана из двух пластинок, сплочённых одна с другой, как сплачиваются таможенные пломбы, так что пеньковая верёвочка укреплена между ними. Чеканка вышла очень неловко: с одной стороны оттиснулось не всё, а другая сторона оттиснулась в два раза.

На одной стороне печати изображён лик святого Тимофея, как можно судить по надписи; слева видно: "α Η" -- начало слова ἁγίος (святой), а справа: ΤΗ|ΜΟ|Θε|T на четырёх строках. На другой стороне шестиконечный крест и над ним слева І҃С, а справа Х҃С, оттиснутое два раза.

Исследования об этой печати оставляем на другое время, когда можно будет воспользоваться для этого нужным количеством фактов. Факты по части русской сфрагистики ещё у нас не разобраны и не собраны, а между тем их уже немало, начиная с того упоминания о печатях, которое находится в договоре Игоря с греками, до XIV века и следующих. Между тем можем отослать читателя к статье покойного Евгения, митрополита Киевского, собравшего общие замечания о русских печатях в своих примечаниях на грамоты Мстислава и Всеволода (в III томе Трудов Московского общества истории и древностей).

Не менее печатей любопытна в древних актах их внешность. Обращено уже было внимание в актах большого размера на то, что одни из них складывались вдвое, втрое или вчетверо, другие свёртывались в свитки. В России, в старину, были на то свои обычаи, о которых скажем при общем обозрении наших древних печатей. Рассматривая лоскуток пергамина, на котором написана наша грамота, нельзя не заметить на нём продольных и поперечных сгибов: продольные довольно тонки, поперечные широки, тех восемь, этих четыре; другими словами, листок сложен в тридцать-вторую долю, сперва вдоль, потом поперёк. В таком виде привешенная на верёвке печать не могла входить в складку пергамена, а должна была держаться наверху сложенной грамоты, закрывая собой большую часть верхней складки.

Прибавление. Письмо к И.И. Срезневскому К.А. Неволина

Милостивый государь Измаил Иванович!

Прочитав с истинным удовольствием объяснения ваши на псковскую грамоту XIII века, открытую г.Наперским, представляю, по вашему вызову, несколько своих замечаний.

Я согласен с принимаемым вами образом чтения грамоты, кроме небольшой отмены в расстановке знаков препинания, как откроется ниже.

Я совершенно согласен с вами, что рассматриваемая грамота не принадлежит к разряду купчих: ни по форме своей она не походит на древние, до сих пор известные, купчие, ни её содержание не указывает прямо какими-либо словами на продажу и покупку.

Но по тем же причинам грамота не может быть относима к отделу рядных, касающихся брачных соглашений и отпечатанных в Актах юридических, с.418--424. Существенную принадлежность рядных этого рода составляли означение имён жениха и невесты и означение срока, к которому должна быть совершена сватьба. Ничего подобного не означено в рассматриваемой грамоте. Если до некоторой степени и можно принять ваше объяснение, почему в записи не обозначено имя невесты, то однако же пропуск имени жениха и пропуск срока сватьбы совершенно необъяснимы: с таким пропуском самая запись была бы не в запись.

Другой отдел рядных грамот, именно отдел рядных, касавшихся, как вы пишете, соглашений по имению, есть, без сомнения, тот отдел, к которому относится и рассматриваемая грамота. Она принадлежит к числу мировых записей, которыми стороны спорящие соглашаются на определённых условиях прекратить спор между собой, возникший из какой бы то ни было юридической причины, например, даже из сговорной (брачной) записи. Такое значение рассматриваемой грамоты очевидно из сравнения её с другими подобными, именно новгородскими. Выписываю одну из них (Акты юридические, No 257, гр.II, с.270):

"Се срядилися Василей Федоров и его дети и его братья, Олександровы дети, Мартемьян и Иван и Ондреян и Ияков, с посадником с новгородским с Иваном с Даниловицем, про участок дяди своего, про Андреев, что купил посадник Иван Даниловиць у игумена Святого Спаса и у всех чернцов, участок Ондреев дяди их, за Волоком в Соломбале, Яковец остров и Карпцов остров и в Соломбале, что в Соломбале на поле, и в Ижме, что с Федором на поле, и в Лодме, что с Федором на поле, и в Уне и в солоных местех, в отцыне его четвертая часть: и взя посадник Иван Даниловиць у него Василья и у его братанов, у Олександровых детей, на Ондрееневе Чюмотке, в Соломбале, чим Андрей владел, сто рублев, что купил посадник Иван Даниловиць у чернцов Святого Спаса и боле потом не надоби посаднику Ивану Даниловичу у цернцев Святого Спаса вступатися, Соломбале, за Волоком, в Ондреев участок. А что ряднеи грамоте у Ивана у посадника с Васильем, а те грамоте посадник Иван подраше; а его грамоту взял посадник Иван безсудную на Олександра с детми и на Василья: а ту грамоту посадник Иван подраше. А что пожня Латиперть, а та пожня знати Ивану по своей исправе, а Василью и его братанам, Олександровым детям, положити свои исправе. А потом не надоби посаднику Ивану Даниловичу, ни игумену Святого Спаса с Хутыня, ни чернцем, до Василья, ни до его детей, ни до его братанов до Александровых детей, в том орудьи в Иванове купле; а посадницы ничто по сей Василью, ни его детем, ни его братаном Александровым детем, не надоби до посадника до Ивана до Даниловица, ни до игумена Святого Спаса с Хутына, ни до цернецев, в том орудии ничто же. -- А на порядце с обе половине: тысяцкой Олександр Ивановиць, да Яков Дмитриевиць, Иван Дмитриевиць, Сава Ермолиниц, Иеве Кузмине, Нефедье Парфеньеве. А у печати стоял, в братьи своей место, Мартемьян Иванов; в Ондреяново братьи их Яковлево место, у печати стоял сын его Стафий. А кто сия порушит, даст князю и владыце десять гривен золота".

Сходство этой и других мировых новгородских грамот с рассматриваемой псковской грамотой едва ли может быть справедливо оспариваемо.

Мировая новгородская грамота начинается словами: "се срядилися" такие-то лица. В псковской грамоте начало такое же: "се порядися Тешата с Якымом".

В новгородской грамоте предмет, о котором сделано мирное соглашение, соединён с словом срядилися предлогом про: "се срядилися" такие-то "про участок дяди своего". В псковской грамоте пишется: "се порядися Тешата с Якимом про складьство про первое и про заднее".

В новгородской грамоте, по изложении содержания мирного соглашения, присоединяется: "и боле потом не надоби посаднику Ивану Даниловичу у цернцев Святого Спаса вступатися, Соломбале, за Волоком, в Ондреев участок". Несколько далее: "А потом не надоби посаднику Ивану Даниловичу, ни игумену Святого Спаса с Хутыня, ни чернцем, до Василья, ни до его детей, ни до его братанов до Александровых детей, в том орудьи в Иванове купли; а посадницы ничто по сей Василью, ни его детем, ни его братаном Александровым детем не надоби до посадника до Ивана до Даниловица, ни до игумена Святого Спаса с Хутыня, ни до чернецов, в том орудии ничтоже". В псковской грамоте, по изложении расчёта, пишется: "а боле не надобе Якыму Тешята, ни Тешяте Якым".

После статьи, объявляющей одну сторону не должной другой, в новгородской и псковской грамотах поименовываются свидетели. В новгородской: "а на порядце с обе половины тысяцкой Олександр Ивановиць, да Яков Дмитриевиць" и проч. В псковской: "а на том послуси: Давид поп" и проч. При этом относительно лиц, бывших на порядце, как сказано в новгородской грамоте, или послухов, как в псковской, должно сравнить следующие выражения из других новгородских грамот, напечатанных также в Актах юридических, No 257, именно из грамоты I: "а на то рядци и послуси"; из грамоты III: "а на то послух святой Михаил" (во имя которого был монастырь, участвовавший в заключении ряда), "и на тоже рядци и послуси"; из грамоты IV: "а на то рядци с обе половины"; из грамоты V: "а на то с обе половины рядци"; из грамоты VI: "а на то рядцы и послуси". Различение рядцев (мировых посредников) и послухов показывает, что иногда одни и те же лица были свидетелями и рядцами вместе, иногда, кроме рядцев, могли быть ещё особые свидетели. Рядцы всегда были и послухи. Послухи, если бы в акте и не были названы рядцами, могли, однако же, соединять в себе этот характер, так что не было надобности ещё особенно означать их как рядцев. Впрочем, разумеется само собой, что мировое соглашение между двумя лицами могло быть сделано и без участия рядцев. В таком случае в мировой грамоте по необходимости означались одни только послухи. Мировая псковская грамота, может быть, именно была заключена без рядцев; почему в ней и поименованы одни только послухи.

После людей, бывших на порядце, в новгородской грамоте замечается: "а у печати стоял, в братьи своей место, Мартемьян Иванов; в Ондреяново братьи их Яковлево место, у печати стоял сын его Стафий". В псковской грамоте не сделано подобного замечания; но оно и не было существенно необходимо, как показывают другие новгородские мировые грамоты, именно, грамоты I, III, IV, VI, в которых также нет подобного замечания. Оно действительно не было нужно, как скоро те же лица, которые совершили ряд и присутствовали при нём, стояли сами лично и у печати (то есть присутствовали при её приложении, или, правильнее в настоящем случае, при её привешении).

В новгородской грамоте в конце пишется: "а кто сия порушит, даст князю и владыце десять гривен золота". В других новгородских грамотах пишется, именно в грамоте I: "а кто наступит на сий ряд, даст князю и посаднику дватцать гривен золота"; в грамоте III: "а кто сий ряд порушит, даст судие три тысячи бел"; в грамоте IV: "а кто сей ряд порушит, даст судьям тысяцю белки"; в грамоте V: "а кто сей ряд подвинет, даст судьи гривну золота". В псковской грамоте также пишется в конце: "а кто сей ряд переступить, Якым ли, Тешата ли, тот даст сто гривен серебра". Хотя здесь не говорится, что эта сумма должна быть заплачена судье (или князю, как судье); но не говорится также, чтобы эту сумму должна была заплатить в случае нарушения ряда одна сторона другой. Как по существу мировых сделок, заключавшихся в северной России, назначавшаяся в них сумма определялась в пользу судьи, то и не было надобности замечать в псковской грамоте об этой сумме, что она следует именно в пользу князя.

Псковская грамота оканчивается означением писца: "а псал Довмонтов писець". В новгородской грамоте писец не замечен, потому что означение его не было существенно необходимо; но в других новгородских мировых записях он означен, именно в грамоте V: "а рядную псал грамоту Григорий дьяк святого Михаила", и в грамоте VI: "а писал грамоту Самыла дьяк".

Наконец к псковской грамоте привешена печать князя Тимофея (Довмонта). У новгородской грамоты также была печать, как замечено в ней самой; равно были печати и при других новгородских мировых грамотах, как то: при грамотах I, III, IV, V, VI. О значении печатей, привешивавшихся или прикладывавшихся к грамотам в древние времена, ср. в моей "Истории российских гражданских законов", т.II, с.50--51 и с.54--55. По отношению к грамоте псковской я полагаю, что привеска к ней печати (а следовательно, и подпись грамоты княжеским песцом) имела официальное значение, так как к грамоте привешена была именно княжеская печать. Ср. Псковская судная грамота, издана Мурзакевичем, с.9: "а княжей писец взъмет по силе истъцово от позовницы, или от безсудной грамоты, или от приставной. А захочет не по силе, ино волно инде написати, а князю запечатать. А не запечатает князь, ино у Святей Тройцы запечатать; в том измены нет". А также с.13: "А княжой писец имет писати судницу о земли, ино ему от судницы взять 5 денег, а от позовницы денга, а от печати денга, а от безсудной и от приставной все то им имати" (здесь в подлиннике пробел для одного слова) "по денги. А толко княжой писец захочет не по силе; ино инде волно написати, а князю запечатать. А не запечатает князь, ино у Святей Тройцы запечатать; а в том измены нет".

Итак, для меня по крайней мере, несомнительно, что псковская грамота принадлежит к разряду мировых грамот, к тому разряду, который отпечатан в Актах юридических под No 257.

Это заключение совершенно не зависит от вопроса, что именно было предметом спора между Якимом и Тешатой и на каких условиях они помирились между собой. Я думаю, впрочем, что ничем нельзя строго доказать, что спор возник из какого-нибудь брачного договора; думаю, что предмет сделки не есть плата за невесту. Приступая к объяснению частностей сделки, я следую за словами грамоты снизу вверх.

На существо мировой сделки, заключённой между Якимом и Тешатой, мне кажется, находится ясное указание в самой грамоте, именно в словах: "рощет учинила промежи себе". Предмет мировой сделки между Якимом и Тешатой есть расчёт между ними. Всякий расчёт предполагает или требования и долги с обеих сторон, или требования с одной и долги с другой; он оканчивается, если сторона, остающаяся чем-нибудь должной другой по взаимным счетам, уплачивает ей свой долг.

Действительно, таково существо рассматриваемой сделки. В грамоте пишется: "на девце Якым серебро взял; а мониста Тешатина у Якымовы жены свободна Тешате взяти". Вместо точки между обоими предложениями я ставлю точку с запятой. Оба предложения находятся во взаимной связи, и одно есть последствие другого: Яким получил своё серебро (или свои деньги) за девку или с девки (пока я не останавливаюсь на этом различии); после сего Тешата свободно может взять свою монисту (ожерелье) у Тешатиной жены. Связь между двумя предложениями та, что Тешата за какую-то девку или сама эта девка были должны известной суммой денег Якиму или его жене, что у Якимовой жены в руках находилась мониста Тешатина, которая не была выдаваема Тешате, пока он не уплатит долга Якиму; как скоро долг Тешатой Якиму выплачен, то первому предоставлено право получить свою монисту беспрепятственно от жены последнего. Итак, мониста Тешаты была удерживаема у него, как обеспечение долга, следовавшего от него за девку или с девки, в которой он принимал участие, самому Якиму или жене его. Всё это мне кажется ясно. Следовательно, между Тешатой и Якимом, или даже между девкой одного и женой другого, существовало денежное обязательство. Может быть, оно основывалось именно на займе, в обеспечение которого со стороны Тешаты или девки его была дана под заклад Якиму или жене его мониста Тешатина. Но могло случиться и то, что мониста Тешатина уже каким-нибудь образом находилась в руках Якимовой жены; потом открылся долг Якима или жены его на Тишате или на его девке, и до расплаты по этому долгу мониста не была выдаваема Тешате. Итак, в грамоте мировой выражается, что Яким получил наконец своё серебро.

Но что же значит сделанное в грамоте прибавление: "на девце"? Я совершенно согласен, что предлог на употреблялся у нас и отчасти теперь употребляется с местным падежом в том же значении, как и предлог за с падежом винительным: на ком = за кого, на чём -- за что. В купчих, отпечатанных в Актах юридических под No 71--98, он постоянно употребляется в этом значении, соединяясь в одних (именно в No 71--80, 83) с глаголом дать, в других (именно в No 81, 82, 84--98) с глаголом взять. Но вам очень хорошо известно сочетание предлога на с местным падежом и в другом значении, именно: взять деньги на ком-нибудь значило взять деньги с кого-либо. В этом значении и сочетании предлог на постоянно употребляется в Актах юридических, No 411, 412, 415--421, 423--427; например, "взяти ми на Фомке на Глоткине рубль, по кабале" и проч., или: "пишу сию духовную своим целым умом и разумом, кому ми что дати, на ком ми что взяти". В псковской судной грамоте, изданной Мурзакевичем, употребляется тоже сочетание предлога на с местным падежом и в том же значении. Здесь читаем на с.12: "государю покрута имать на изорники" (на изорнике); на с.15: "князю на головникох взять рубль продажи". Итак, взять серебро на девке может значить или взять серебро за девку, или взять серебро с девки. Один смысл в грамматическом и лексикальном отношениях столько же будет правилен, сколько и другой. Который же вероятнее?

Решить этот вопрос можно до некоторой степени, определивши, о какой девке говорится в грамоте? Я не отвергаю, что слово девка может значить невесту, когда невеста есть именно девица, хотя и не считаю оба имени синонимическими, потому что невеста может быть и не девица, а вдова, или разведённая с своим прежним мужем. Но то же слово девка употреблялось и теперь употребляется у нас в различных значениях, именно: в значении девицы-рабы или крепостной, в значении девицы-служанки, в значении девицы-наложницы, в значении девицы-непотребной женщины. Для третьего значения я могу указать на известный рассказ Ибн-Фодлана о руссах, торговавших при устьях Волги, и возивших с собой девушек. Как в самой грамоте личность девки с точностью не означена, потому что она означалась точнее самыми обстоятельствами спора между Якимом и Тешатой; то я и не думаю, чтобы значение невесты следовало предпочесть в настоящем случае всем другим значениям. Особенно, если вы хотите в грамоте видеть указание на плату за невесту, как за дочь или родственницу Якима, которую он выдавал замуж -- может быть, за самого Тешату, то в моей Истории российских гражданских законов, т.I., с.133--134, я показал, что места летописей, на которые вы ссылаетесь, могут быть понимаемы совершенно в другом смысле; в позднейших памятниках о подобной плате за невест ещё менее слышно. Но и кроме того, если здесь непременно надобно видеть плату за какую-то девку, эта девка очень легко могла быть раба, и притом именно купленная Тешатой у жены Якима, которой в обеспечение платежа, так как следовавшая сумма не была тотчас, при самой покупке, уплачена, дана была мониста. Впрочем, нет никакой особенной причины предполагать в настоящем случае плату за девку. Просто, непринуждённо всё объясняется, если мы примем, что выражение грамоты: взял серебро на девце значит: получил серебро с девки. У Тешаты была девушка, в которой он (не говоря об нём дурного слова) принимал участие. Как между Тешатой и Якимом, так между этой девушкой и женой Якима были свои счёты, по которым в руки последней перешла мониста Тешаты. При окончательном расчёте между Тешатой и Якимом было предъявлено в счёте последнего и требование его жены против девушки Тешатиной; хотя Тешата по своим собственным долгам рассчитался с Якимом, однако ж мониста его была удерживаема женой Якимовой, пока не будет ей уплачен долг, следующий ей с его девушки, так как он по своим отношениям к этой девушке не мог не принять на себя за неё ответственности. Тешата должен был наконец уступить. В грамоте выражено, что Яким, который действовал в настоящем случае не только от себя, но и от имени своей жены, получил серебро с девушки Тешаты и что после сего Тешата свободно может получить свою монисту от Якимовой жены.

Понимая так, как изложено мною, существо сделки между Якимом и Тешатой, я нахожу возможным в ближайшем соответствии с тем определить и смысл начальных слов её: "складьство первое и задьнее". Слово складьство, мне кажется, могло бы в настоящем случае значить предъявление спора и самый спор. Для этого значения можно принять в соображение, что грамоты, которыми объявлялась война, назывались у нас складными грамотами¹⁸. Это название происходит от выражения "сложить крестное целование"¹⁹. Объявивший войну неприятелю слагал с себя в отношении к нему крестное целование. Ещё ближе, может быть, сюда относятся выражения: складывать съезд²⁰, положить срок²¹, положить грамоты и вообще доказательства²². Но ещё более соответствует содержанию рассматриваемой псковской грамоты другое значение, которое также можно искать в слове: складьство; это -- значение счета. Считать значит складывать, слагать. Счёт составляется посредством складывания разных сумм. При каждом из предложенных значений слова складьство можно дать слову задьний весьма естественный и простой смысл. Задний значит оборотный, обратный; говорится: задняя сторона вещи, то есть оборотная. Латинское "retro" значит назад и обратно; немецкая образовательная частица "rück" -- так же ("Rückgang", "Rückkauf" и проч.). При таком смысле слова задьний, задьнее складьство, разумея под складьством спор, означало бы обратный иск ответчика против истца по поводу его (первоначального) иска, то есть так называемый встречный иск; а разумея под складьством счёт, задьнее складьство означало бы обратный счёт другой стороны, представленный на первую сторону по представлении ею своего (первоначального) счёта. Как в грамоте прямо говорится, что Яким и Тешата сделкой своей учинили расчёт между собой, то я принимаю за вероятнейшее, что под словом складьство разумеется именно счёт, под первым складьством -- счёт, который был прежде другого представлен, наконец под задьним складьством -- обратный счёт другой стороны на первую.

Таким образом, смысл грамоты и перевод её на нынешний русский язык был бы следующий:

"Тешата с Якимом заключили мировую сделку по первому и по обратному счету. Яким получил серебро с девки; Тешата может после сего свободно взять свою монисту у Якимовой жены. Тем кончен расчёт между Якимом и Тешатой; более ни Яким не должен ничего требовать от Тешаты, ни Тешата от Якима. Свидетелями этого были: поп Давид, Домослав Дорожка, Боян Векошкин, Кузма Лойковичь, Жидило Жихновичь, Иван Смольнянин. Кто нарушит эту мировую сделку, Яким ли, Тешата ли, тот заплатит" (князю) "сто гривен серебра. Писал Довмонтов писец" (конечно, в смысле княжеского дьяка).

В заключение считаю ещё не бесполезным обратить внимание на употреблённые у вас выражения о договорных грамотах смоленского князя Мстислава Давидовича. Вы называете их противнями и относите к 1228--1229 или к одному 1229 году.

Вы, конечно, разумеете здесь следующие две известные грамоты: одна отпечатана в первый раз в Собрании государственных грамот и договоров Румянцева, ч.II, No 1, и начинается так: "что ся деете по веремьнемь, то отъиде то по верьмьнемь". Другая, по списку графа Мусина-Пушкина, напечатана первоначально в "Истории Государства Российского" Карамзина, т.III, примечание 248, потом по тому же списку (я не говорю о вариантах) в "Русских достопримечательностях", ч.II, и наконец по списку, снятому с подлинника, хранящегося в архиве рижского магистрата, Тобином в сочинении: "Sammlung kritisch-bearbeiteten Quellen der Geschichte des russischen Rechts". B.I. Tractate. Она начинается так: "что ся в которое веремя нячнеть деяти, то утвьржают грамотою". Не буду здесь доказывать, что эти два документа не суть два противня одной грамоты: иначе моё письмо, и без того уже весьма длинное, чрезвычайно распространилось бы; при том же, этот предмет достаточно, хотя и не вполне, уяснён Тобином в поименованном сейчас сочинении. Я остановлюсь только на времени совершения обоих документов. У Карамзина, которому известна была только вторая грамота, и притом по списку графа Мусина-Пушкина, она относится к 1228 году. В Собрании государственных грамот и договоров Румянцева, где напечатана первая грамота, она отнесена к 1229 году. Дубенский, издавший вторую грамоту по списку графа Мусина-Пушкина в "Русских достопримечательностях", ч.II, относит её к 1230 году. Тобин доказывал, что первая грамота писана в 1228 году, а вторая в 1229 году. Калачёв, в сочинении: "Исследования о Русской правде", ч.I, с.155--156, опровергал Тобина, но не довольно решительно. Итак, неужели нельзя с точностью и окончательно определить время совершения грамот Мстислава Давидовича?

Причиной разных мнений было означение времени, находящееся в самых грамотах, на конце; но это же означение, в соображении ещё с третьей грамотой, решает, как я думаю, вопрос окончательно.

В первой грамоте пишется: "коли ся грамота псана, ишлъ былъ от РжУтва ГнУя до сего лета 1000 лето и 200 лето и 8 лето и 20, под пискупомь Ризкимь, провстъ Іаганъ, мастьръ Вълквенъ" и проч. Должно ли здесь разуметь окончившийся или ещё продолжающийся 1228 год от Р.Х.? Те, которые разумели здесь ещё продолжающийся год от Р.Х., относили грамоту к 1228 году. Но мнение, что приведёнными словами означается 1228 год от Р.Х., ещё продолжающийся, а не истёкший, решительно опровергается подобными словами грамоты смоленского князя Федора Ростиславича к рижскому епископу, мейстеру и ратманам, 1284 года²³: "си же грамота псана бысть, ищьло было от Ржства Господня до сего лета 1000 лет и двесте лет и осмьдесят лет и три лета, в четвертое лето, на възнесенье Господне". Итак, и в первой грамоте смоленского князя Мстислава Давидовича должно разуметь 1228 год исполнившийся, а не продолжающийся, то есть эта грамота писана в 1229 году.

Таким же образом поводом относить вторую грамоту к 1229 году было несправедливое толкование находящегося в ней самой означения времени. В конце её пишется: "а си грамота написана б ы от распятья было 1000 лc и 200 лc и 30 лc без лета". Но как в первой грамоте должно разуметь 1228 год истёкший, а не продолжающийся, так и в этой второй грамоте, принимая, что в ней выражение: от распятья, употреблено вместо выражения: от Рождества Христова, должно разуметь 1229 год не продолжающийся, а истёкший, то есть эта вторая грамота писана в 1230 году от Р.Х. Что касается выражения "от распятья", употреблённого, как все полагали, вместо выражения "от Рождества Господня", должно заметить, что как внутри России в средних веках годы были считаемы от сотворения мира, а не от Рождества или от Распятия Господня, то если в грамотах Мстиславовых счисление лет ведётся от Рождества или от Распятия Господня, это было счисление не русское, а переведённое с того языка, на котором первоначально могли быть писаны проекты обеих грамот, то есть с латинского, и соответствовали выражениям: "a nativitate Domini", или "a passione", а может быть даже "a trabeatione". В грамотах, писанных по-латыни в средних веках, год от страдания Господня ("a passione") был иногда полагаем, по смешению понятий, вместо года от Рождества Христова ("ab incarnatione Domini"). Но если во второй грамоте Мстислава, по первоначальному её проекту, год совершения был означен "a trabeatione", то это слово по ошибке могло быть переведено неправильно: "от распятия", вместо того, чтобы перевести его: "от воплощения". Даже новейшие писатели употребляемый иногда в латинских грамотах средних веков "annus trabeationis" объясняли, как "annus, quo Christus trabi affixus". Но год, таким образом означенный, действительно означает год от воплощения Господня, причём слово "trabeatio" должно быть производимо не от "trabs" в смысле креста, но от "trabea" (особенный вид тоги) в смысле одежды. В этом смысле Фульгенций в проповеди о святом Стефане говорит: "Heri enim Rex noster trabea carnis indutus est", то есть "incarnatus" или "natus"²⁴.

Примите уверение и проч.
К. Неволин

Приписка И.И.Срезневского. Принимая с признательностью учёные замечания К.А.Неволина, я надеюсь воспользоваться ими в дальнейшем своём труде и вместе с тем позволяю себе предполагать, что и другие любители отечественных древностей примут участие в разборе памятника, подавшего учёному историку русского права повод высказать столько любопытных сближений.

И. Срезневский

* * *

¹ Передавая сведения о древних русских печатях пока по описаниям, сделанным другими, или по снимкам, за которых отчётливость поручиться нельзя, я позволяю себе выразить надежду представить впоследствии описание всех древних русских печатей обстоятельнее и подробнее.

² См. Перечень заседаний Общества за 1851 год, с.55.

³ Сравнив со снимком, читатель заметит, что я отступил от подстрочного порядка только в том, что оставил не перенеся, как в подлиннике, на следующую строку следующих букв: на строке 3-й лъ в слове взялъ, на 10-й чь слова Лойковичь, на 11-й л слова Смолнянинъ и на 12-й ть слова переступить.

⁴ Давыд.

⁵ Сто гривен.

⁶ При наборе этих строк русскими буквами, заменены: W (в словах Якым и Боян) буквой я; ѧ (в словах: порядися, Тешята, взял, взяти, Смолнянин, ряд) той же я; ъі буквой ы, и конечное ѥ (в словах: первоіе, задьнеіе) буквами іе.

⁷ Vielleicht: Umchlag, Ueberzug.

⁸ Выражение нашируце, в подлиннике написанное слитно, обыкновенно читают так: "наши руце". Мне кажется такое чтение неверным, столько же как и не уместным, ни на сколько не помогающим понять хоть в половину смысл других выражений. По моему мнению, надобно читать: на шируце, где "шируце" есть предложный падеж от слова ширук, шируко или ширука, теперь выговаримого "сирокко" или "широкко". На шируце значит "на ветре, по ветру".

⁹ И приехал король Ривалин из Лоноа с помочью тому королю Марку, чтобы так верно служить ему, как будто бы и в самом деле он был иманом. А сделал он это для того, чтобы взять женой его сестру, -- и с большим трудом добился того, что эта боярышня была с ним сосватана.

¹⁰ Песнь в честь жениха и невесты при свадьбе.

¹¹ Удерживаю слово сговор в его древнем смысле, -- в смысле договора вообще и по случаю наступающей сватьбы.

¹² По-немецки это будет почти так: "Es kam überein Tieschata mit Jakim wegen des Vertrages, des vorigen und des daraufgemachten. Auch für die Braut empfing Jakim das Silber. Das Halsband aber des Tieschata von der Frau des Jakim ist Tieschata frei abzunehmen. Auch die Rechnung haben sie unter sich abgemacht. Und mehr schuldet einer dem andern nichts, weder Tieschata dem Jakim, noch Jakim dem Tieschata. Darüber waren Zeugen David der Pop etc. Wer aber diese Abmachung übertrit, entweder Jakim oder Tieschata, der zahlt 100 Griwen Silber. Geschrieben hat's Dowmont's Secretär".

¹³ Bulletin de la classe des sciences historiques, t.III, No 11, p.170; Mélanges russes, t.I, p.600.

¹⁴ М.П. Погодин напечатал краткие свои замечания на эту грамоту в Москвитянине, 1851 год, No 6, с.115. Он правильно принимал чтение: на девце, то есть на девице; но касательно сладьства полагал, что это относится к какому-нибудь общему делу, в товариществе, которое Тешата и Яком прежде вели, а теперь покончили. Ред.

¹⁵ То есть свидетелей.

¹⁶ О слове псати считаю нелишним прибавить несколько слов. Обе формы псати и писати одинаково были употребляемы в хартиях славянских в древности. Так, в древнем русском, например, в грамоте договорной Смоленска с Ригой, по противню 1228 года: "ся грамота псана", а по противню 1229 года: "си грамота написана" (у Тобина, с.71) или в одной из новгородских купчих: "а псал Олуферий перед обима истчи" (Акты юридические, 110), а в другой: "а грамоту писал Григорей" (Акты юридические, 111), и проч. Писати относится к псати, как пхати к пихати, чхати к чихати, цкати (то есть тскати) к тискати, мгати к мигати, драти к дирати, брати к бирати, и проч. Теперь форма псати удержалась вполне только в чешском.

¹⁷ Рисунок печати сделан нашим художником антикварием г.Шуховым, тем самым, который составил прекрасные рисунки для дипломов Общества и теперь занимается снимками с древних рисунков к житию святых Бориса и Глеба.

¹⁸ Соф. Врем. по изд. Строева, ч.II, с.120; год 6979: "в той час" (великий князь Иван Васильевич) "посла к ним" (к новгородцам) "грамоту складную".

¹⁹ Новгородская 1-я летопись, с.98, год 6905: (князь великий Василий Дмитриевич) "к Новугороду с себе целование сложил и крестную грамоту скинул, а новгородцы с себе целование сложили и грамоту крестную великому князю скинули".

²⁰ Псковская 1-я летопись, с.246; год 6981: "и Псков их с обидными людьми приял в серебре, что князь местер съезды складает, а на съезд ни сам не едет, ни людей своих посылает, а исправе не дает".

²¹ Псковская 1-я летопись, с.234; год 6978; с.247, год 6981.

²² Псковская судная грамота, изданная Мурзакевичем, с.12 (к концу), 16.

²³ Собрание Румянцева, ч.II, с.6.

²⁴ См. Du Cangii. Glossarium mediae et infimae Latinitatis, ed. Henschel, t.I (Parisiis, 1840), p.269, v. annus, et t.VI (Parisiis, 1846), p.624, v. trabeatio.

Источник: Рядная запись XIII века / Исслед. проф. И.И. Срезневского, д. чл. Археол. о-ва, с прил. замечаний проф. К.А. Неволина. - Санкт-Петербург: Тип. Экспедиции заготовления гос. бумаг, 1851. -- [2], 48 с., 1 л. фронт. (факс.): ил.

Оставить комментарий Срезневский Измаил Иванович (bmn@lib.ru) Год: 1851 Обновлено: 08/10/2024. 78k. Статистика. Статья: История Сочинения Иллюстрации/приложения: 2 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:

Срезневский Измаил Иванович Рядная запись XIII века

Рядная запись XIII века

Прибавление. Письмо к И.И. Срезневскому К.А. Неволина

Срезневский Измаил Иванович
Рядная запись XIII века